Дискотечный свет точечно бил по разгорячённым телам молодых женщин, изгибающихся под ритмы какой-то современной музыки: красные, зелёные и синие тела. Парни тоже иногда танцевали, но больше сидели за светящимися столиками, потягивая напитки.
Андрей познакомился в клубе с какими-то ребятами, они долго надоедали ему бесконечными рассказами, какие же крутые в Москве дискотеки и какие классные девушки.
- Ну да, совсем не то, что в Челябинске - повторял один из них, многозначительно глядя в танцевальный зал.
- Ладно, друзья, пойду я! - Андрей встал и пожал им руки.
- Куда ты? Давай ещё по одной! - весело сказал один из ребят не выпуская его руку.
- Ну давай по последней! - рассмеялся Андрей.
Надо заметить, что последней не ограничилось. И вот уже потерянный Андрей ловил отголоски своего разума, целуя податливые губы какой-то Снежаны. Вместе с девушкой они решили ехать в другой клуб. Оставив её подруг в заведении, они вышли из ночного клуба и стали ловить машину.
Когда такси подъехало, Андрей неожиданно передумал и оставил водителю деньги на поездку.
- Эй, ты чего?! - недоумённо прошипела Снежана.
- Знаешь, что-то я устал, солнышко моё, голова совсем кружится. Пойду я баиньки. Я тебе позвоню, ты лучшая! Номер телефона ты мне оставила?! - и идиотски улыбаясь, Андрей помахал рукой и закрыл дверь такси, оставшись на улице.
- Так куда ехать? - услышал он недоуменный голос водителя.
Андрей направился вдоль чёрных кубов высоких зданий с редко горящими окнами. На душе было гадко, тоскливо и очень одиноко. Так бывает, наверное, когда погибает любимый друг или рушится мечта. Рушится - какое невыразительное слово, почти ничего не передающее. С треском ломается, как ломают палку о колено, или звонко разбивается, как зеркало; сгорает и остаётся только тлеющая зола...
Пустота. Звенит пульсирующее ничто. Как же неприятно ощущать внутри себя эту пустоту. Ещё утром ты встаёшь, наполненный целью, большим смыслом и осознанием места в жизни. А теперь... Только ничто...
Андрей прошёл через стеклянную дверь, над которой висела табличка 'Общежитие Университета Кинематографии'. Жалко улыбнувшись укоризненно смотрящей на него вахтёрше, он прошёл к лифту. Гул движения поднимающегося лифта болезненно отдавался в его голове. Наконец, он открыл дверь своего блока. Всё затихло.
Сон
Мишагула кричал. Он занёс над головой валун, достаточно тяжёлый и удобный, чтобы метнуть его в любого из приближающихся врагов. Серебряный свет его чистой кольчуги бросал отблески на ухмыляющиеся лица противников. Тесно сгрудившись щитами, они окружали Мишагулу, каждый меч и тесак был готов врубиться в тело рыцаря, но сначала он снесёт несколько голов, занесённым для удара камнем. Сейчас вся жизнь зависела от этого валуна.
Никто из противников не решался броситься первым, но кольцо окружения сужалось. Неожиданно враги отступили назад и на рыцаря вышел боевой слон. Надо сказать, в двенадцатом веке под Крак де Шевалье рыцарь впервые увидел это грозное боевое животное. Мощный изогнутый лоб, грустные глаза и громадный размер слона поразили рыцаря.
'Какой он огромный!' - подумал Мишагула.
Слон был оружием и быстро приближался с твёрдым намерением растоптать рыцаря. На шее сидел суровый индус-погонщик в фиолетовом халате, изогнутых туфлях и алом тюрбане, богато украшенном самоцветами.
Мишагула изогнулся всем телом и обеими руками, с силой метнул тяжёлый валун. С глухим стуком камень ударился о череп слона и отлетел в сторону. Боль взбесила животное, и оно ещё быстрее ринулось на рыцаря.
Растерявшись, Мишагула не знал, что ему предпринять в ту единственную секунду, которая длится вечность.
Рыцарь заметил, как животное переставляет огромные тумбы ног и бросился под них, ловко перекатываясь среди топота оглушительных ударов о землю.
Песок, грязь, локти, песок!
Выкатившись из-под боевого слона и в первое мгновение едва осознав, что он ещё жив, Мишагула рассматривал бегущих к нему врагов. Под жарким солнцем пустыни над ними развевались разноцветные полотнища. Длинные изогнутые мечи и маленькие щиты свидетельствовали о том, что перед ним сарацины - лучшие войны арабского мира.
Город Крак де Шевалье хорошо подготовился к осаде, но этот диковинный слон - совсем небывалое и грозное оружие! Он производил подавляющий психологический эффект, так как ещё никто и никогда в этих краях не видел столь устрашающего чудовища. Животное было обучено только одному - убивать людей, сажать их на бивни или топтать могучими ногами.
Придя в себя, князь Солнечных гор, сэр рыцарь - Мишагула оглянулся на боевого слона. Тот пытался сообразить, куда делся человек, только что стоявший перед ним. Погонщик уже разворачивал животное. Лучник пустил в Мишагулу стрелу со спины слона. Увернувшись, рыцарь заметил небольшой хвост и, после секундного замешательства, бросился к нему.
Мишагула схватился за хвост и, уворачиваясь от мощных задних ног, взобрался на широкую спину животного.
Перед ним встал лучник в чёрном балахоне. Узкая щель в плотно завязанном тюрбане открывала жестокие и равнодушные глаза воина. Он бросил лук, обнажил два кривых кинжала и провёл замысловатый удар. Мишагула отбил стальными наручами оба кинжала и сбросил противника с широкой спины слона.
Рыцарь был равнодушен - не было времени размышлять. Тело должно было работать, как чётко отлаженный механизм. Только обострённое чувство внимания могло помочь сейчас Мишагуле, нужно не думать и не смотреть, а видеть и мгновенно действовать!
Заметив испуганное лицо погонщика в алом тюрбане, Мишагула в два быстрых прыжка оказался рядом и столкнул, и его со слона.
'Кажется, ситуация в корне меняется!' - подумал взбодрённый рыцарь, он уселся на шею слона и вбил в толстую шкуру свои золотые шпоры. Животное взревело от боли и послушно повернулось за натянутым поводом.
Развернув боевого слона, Мишагула направил его к ближайшим противникам. Через несколько секунд, удерживая повод, сэр рыцарь прижался всем телом к широкой спине, вытянувшись вдоль огромного хребта животного. В таком положении Мишагула был практически неуязвим для врагов, находящихся снизу. А если даже кто-то и сможет забраться на боевого слона, он тут же будет сброшен рыцарем вниз.
Огромный боевой слон, врубался в пехоту противника и разбрасывал её, как волны набегающего моря.
Слева уже был слышен рёв боевых труб армии Святого Иоанна, спешившей на помощь, оставшимся в живых, рыцарям Триполи.
Море
Рыцари ордена продолжали торжественное шествие с горы. Слева отвесной четырёхсотметровой стеной склон уходил вниз, открывая ясную безбрежную лазурь моря и неба.
Рыцари принадлежали к ордену Неадеквата, который был основан в поезде 'Москва - Санкт-Петербург' группой друзей-панков. Он насчитывал семеро молодых ребят, которые гордо стали именовать себя рыцарями.
Там же в поезде, была написана основная миссия ордена и заключалась она, естественно, в борьбе с адекватом. Андрей был принят в рыцари ордена, когда спонтанно уехал с несколькими представителями этой компании в Крым.
Внешний вид рыцарей ничем не отличался от других потерянных жителей Лисьей Бухты. Загорелые дочерна, с выгоревшими в солому волосами, голые по пояс, они философски оглядывали с горы открывающиеся им виды и сэр Данте де Коноплиане мрачно изрекал:
- Ну ладно фильм, но потерять билеты! Уму непостижимо?!
И рыцари начинали смеяться над непредсказуемостью своего бытия, понимая, что так могут жить лишь почётные представители, дипломанты и виртуозы ордена Неадеквата.
- Да, умно измолвил. Заметьте, ещё и вдаль так задумчиво посмотрел. А сам помнишь, сколько ты всего терял?! Вот кто, хотя бы позавчера гитару разбил?! - со смехом вмешался мятежный адмирал Васкес де Палага.
И рыцари вновь начали хохотать, оглашая туманную дымку морского воздуха весёлым и звонким смехом.
- Вы только посмотрите на него! - не мог угомониться Васкес, указывая на растерявшегося графа. Тот, действительно, три дня назад разбил гитару, причём был он в момент совершения акта вандализма один и практически не помнил произошедшее. - Что это за причёска в виде одуванчика?! Вы, наверное, сэр О'Дуван?! - продолжал подначивать Васкес опешившего графа Данте, нестриженные волосы которого смешно торчали во все стороны и неспешно колыхались на ветру.
Надеяться на снабжение рыцарям ордена не приходилось. Центр - Москва - давно погряз в собственных интригах и разногласиях. Графиня Ля Шанталь вряд ли выделила бы субсидию ордену, так как именно с получения последнего перевода, рыцари устроили сильный разгул. Деньги, возникшие после приезда барона фон Рольнига, так же были промотаны, как и всё заработанное адмиралом Васкесом и графом Данте. Они периодически выступал с концертами в ночных клубах Коктебеля.
- Может, запросим ещё средств у графини Ля Шанталь, она ведь верный друг рыцарства? - с надеждой глядя на адмирала, предложил де Коноплиане. - А то, действительно, постричься надо.
- Лучше сразу у графа. Но дня три придётся подождать, - задумчиво ответил адмирал.
И отряд продолжил свой путь, спускаясь по крутым тропкам высокого склона.
Андрей, он же Даниэль Мишагула в ордене, осматривал местность и размышлял о странной переменчивости бытия. Ещё два дня назад он снял неплохой видеоматериал для будущего фильма. Андрей записал интервью с самыми яркими ребятами, тусующимися в Лисьей бухте, а потом приехали те замечательные девушки - немки и ещё позднее его похитили инопланетяне.
Да-да, не улыбайся, дорогой читатель. Андрей как раз заканчивал записывать интервью с одной необычной девушкой на пляже. Её золотистые волосы, заплетённые в дреды, отливали красным в контровом свете заката.
- За что ты любишь это место? - спросил он, следя за композицией кадра в небольшом мониторе видеокамеры.
- За удивительное чувство свободы, за открытых позитивных людей и море, - улыбаясь, ответила девушка.
- Что бы ты пожелала всем людям на земле? - задал второй, самый главный вопрос Андрей.
- Я бы пожелала всем любви, - ответила девушка. Она засмеялась и опустила глаза.
- А ты это где-то публиковать будешь? - спросила она.
- Ну, сначала смонтирую, а потом, наверное, да! - похвастался он.
- Лиска не любит лишней огласки! - таинственно произнесла девушка и озорно добавила. - Удачи тебе!
- Спасибо, - на ходу ответил Андрей. Он искал рыцарей, где бы они сейчас ни находились.
На берегу моря было полно разношерстного народа. Под самыми разными тентами и навесами: из цветастой ткани, тростника или обветшалой серой парусины, сидели интереснейшие персонажи.
Были здесь голожопые, так называл Данте де Коноплиане, парней и девушек, которые почти всегда ходили голые, носили дреды и стучали в африканские барабаны. Были отчаянные одиночки, уходящие от благ и соблазнов технократической цивилизации. Эти ребята обычно вели аскетичный образ жизни и напоминали черепах, спрятавшихся в бухте с единственным желанием - провести здесь как можно больше времени, чтобы не возвращаться в суровый и обманчивый мир городской суеты. Были респектабельные и вполне приличные ребята, устраивавшие в бухте замечательные кемпинги. А кроме того, всевозможные искатели приключений: подружки-студентки; различные йоги и йогини, которые жили большими колониями и тоже любили гулять голышом; и ещё отбросы общества: опустившиеся панки и хиппи, которых не принял воинственный цивилизованный мир, не прощающий слабостей обычному человеку.
На каменистом пляже тесно стояли различные палатки: из нового цветастого нейлона и из выгоревшего брезента. Территория вокруг палаток была разбита всевозможными дорожками и ограждениями, очагами и тотемами, из гладких морских камней и коряг. Камни были окрашены в яркие цвета, а над тентами развевались разноцветные лоскутки и флаги из различных тканей.
Данила
В туманной дымке летнего утра Андрей вышел из вагона с прямыми и длинными рёбрами жёсткости на тёмно-зелёных стенах. Он ступил на высокий перрон Белорусского вокзала, над которым торжественно звучал марш 'Прощание славянки' в исполнении большого военного оркестра.
- Вот это добрый знак! - с удовольствием отметил Андрей. - Наверное, какую-то 'военную шишку' встречают.
На ходу Андрей рассматривал старинные кованые решётки навеса над перроном, в его железных узорах резвились воробьи.
Вокруг с шумом неслись многоголосые потоки людей. Белорусский вокзал - западные ворота столицы, жил своей утренней, бурлящей и пёстрой жизнью.
Андрей чувствовал себя молодым и полным сил, ему было двадцать три года, он регулярно занимался спортом и привык постоянно учиться. Этим летом он окончил три курса Академии искусств и жизнь счастливо открывалась перед ним, обещая неизведанные и интересные пути.
Бодрым шагом Андрей спустился в метро. Изучив карту подземки, висевшую на стене метрополитена, он доехал до станции 'Ботанический сад', выход из которой был расположен под красивым стеклянным куполом.
Пройдя мимо парка, он приблизился к четырёхэтажному старинному зданию с большими прямоугольными колонами. Перед главным входом, толпилось множество парней и девушек, было шумно: играло несколько гитар и кто-то пел.
Андрей открыл массивные деревянные двери, прошёл мимо охранника, одетого в чёрную форму, и показал седой вахтёрше своё приглашение на вступительные экзамены.
- А вы режиссёром хотите быть? - улыбаясь, спросила вахтёрша.
- Хочу и буду! - уверенно ответил Андрей.
- Проходите, деканат режиссуры на втором этаже, - сообщила она и тихо добавила: - С Богом!
- Спасибо! - Андрей быстро взлетел по широким ступенькам парадной лестницы на второй этаж.
Он был одет в потёртые джинсы, удобные кожаные сандалии и клетчатую рубашку, за плечом висел небольшой горный рюкзак, который служил ему не только в городе, но и в походах по Карелии и Карпатам. Вид Андрея был сугубо провинциальный, своей внешностью он больше напоминал лесоруба.
В коридоре, у деканата режиссёрского факультета толпилось человек двадцать абитуриентов. Чуть в стороне, прислонился к стене парень, похожий на Сергея Бодрова и разговаривал с какой-то девушкой.
'Бодров!' - Андрей замедлил шаг, с восхищением рассматривая знаменитого актёра: 'Но этого не может быть! Бодров погиб осенью прошлого года, при сходе лавины в Кардамонском ущелье!'.
Надо понимать, что актёр и режиссёр Сергей Бодров для поколения Андрея был культовым героем. Воплощённые им характеры, русский солдат из фильма 'Кавказский пленник' и, конечно же, Данила Багров из фильма 'Брат', действовали созвучно мировоззрению ребят, юность которых пришлась на девяностые годы.
Андрей еле оторвал взгляд от известного актёра и зашёл в деканат режиссёрского факультета. Здесь он быстро получил документы для заселения в общежитие и ему напомнили, что первый экзамен состоится завтра, а сегодня в 17.00 будет консультация с Игнатом Касимовым, который набирал в этом году мастерскую режиссуры игрового кино.
Выйдя из кабинета, Андрей отправился курить на лестницу.
- Здорово, меня Данила зовут!
Андрей поднял глаза: перед ним стоял тот самый парень, которого он принял за Бодрова.
- Данила?! - тупо переспросил он.
- Так точно, - улыбнулся парень, протягивая ему руку.
- Андрей, - он пожал руку парня и недоверчиво переспросил: - Тебя Данилой зовут?! Просто ты похож...
- Знаю, все так говорят, некоторые даже автографы просят, но это ошибка, я из Белгорода. Знаешь такой город? - звонко рассмеялся парень.
- Это в Югославии, что ли? - уточнил Андрей.
- Нет! - продолжал смеяться Данила. - Это в России, Орёл и Белгород - города первого салюта!
Вчера
Андрей тихо вошёл в блок студенческого общежития и очутился в прихожей, две двери напротив вели в разные комнаты: в одной жил он с Наташей, в другой Науко - девушка из Японии, которая училась на операторском факультете университета кино.
Андрей и Наташа хорошо ладили с Науко и жили одной дружной компанией. Правда, Андрей никогда не бывал в комнате японки, в её стране было непринято, чтобы парень, пускай и друг, заходил в комнату к незамужней девушке.
Не включая на кухне свет, чтобы никого не потревожить, Андрей тихо разулся и скользнул внутрь своей комнаты.
В темноте тихо спала Наташа. Он осторожно прошёл через комнату и приоткрыл занавеску: весёлая Москва по-прежнему бодрствовала. Словно огромная рождественская ёлка, ярко светилась вдали Останкинская телебашня с мигающим красным фонарём на длинном шпиле. Андрей посмотрел с двенадцатого этажа вниз, там в жёлтых конусах электрического света плыли автомобили.
Он разделся и тихо лёг рядом с Наташей. Над кроватью тёмным огромным пятном висела японская эротическая гравюра, написанная на шёлке. Это был подарок мамы Наташи, она была художником и работала дизайнером на большом текстильном предприятии в Казани.
В душе Андрея было пусто. Всё, к чему он шёл, разрушилось! Уже разрушилось! Сегодня его отчислили из Московского университета кино... А значит, он потерял последний шанс снять две короткометражные работы на плёнку при поддержке государственного бюджета.
Андрей повернулся на бок и посмотрел на тёмный силуэт спящей девушки.
Как же это произошло!? С Касимовым - мастером курса, он давно потерял общий язык. Мастер не запускал курсовую работу, не утвердив ни один из предложенных сценариев. Верхний ящик письменного стола Андрея был забит всевозможными вариантами фильмов, существующих только на бумаге.
Касимов целенаправленно мстил Андрею, и он знал за что...