Андрей лежал, вглядываясь в темноту перед собой. Он абсолютно не понимал, что происходит, почему окружающий мир отстранился от него, выталкивая его куда-то в космос, в другое пространство, туда, где нет жизни...
Рядом тихо спала Наташа, во сне она повернулась к Андрею. Было около четырёх утра и всё замерло и исчезло. Сказать, что Андрея подкосило известие об отчислении, это ничего не выразить. Его сломали и уничтожили, на душе было пусто, он даже не чувствовал жалости к себе. Андрей ярко ощущал свою инородность в окружающем его пространстве и чувствовал себя остатком сгоревшего метеорита, когда-то упавшего на чужую и ненужную ему землю.
Слишком подло... Слишком - для его молодой души.
"Скоро мне должно исполниться двадцать семь, - лениво ворочались какие-то отстранённые, как будто чужие мысли. - Чего же я добился в жизни? Ничего! Абсолютный ноль! Я старался... учился... Я работал по ночам... Как же я устал! Я пытался всё успеть, а теперь самое главное, что было в моей жизни - ушло... Передо мной только пустота, без чести и правды, без мечты...".
В темноте Андрей посмотрел на Наташу. Ему захотелось прижаться к ней, к её безмятежному покою, хотелось, чтобы она успокоила его. Он не двигался. Словно почувствовав его взгляд, она тихо спросила:
- Пришёл?
- Да, - шёпотом ответил он и, прижавшись к Наташе, поцеловал её.
- Я сплю, - устало ответила она и отвернулась.
Андрей улёгся на спину и застыл, глядя в тёмно-серый потолок, тягостные мысли не покидали его.
В глубине души он винил во всём Наташу, они уже полтора года жили вместе, и она всё больше требовала от Андрея выполнения её материальных желаний. Помимо учёбы, он работал на двух работах. На киностудии Горького: он монтировал в офисе, а для продакшена "Свет кино" собирал видеозаказы дома. Конечно, теперь Андрей занимался клипами, рекламными роликами и документалками, свадебные фильмы остались позади его развития в профессии, но он не чувствовал гордости. Единственное, что несло ему надежду на изменение его образа жизни, был университет. Он верил, что станет режиссёром и будет снимать кино и вот теперь, ничего не осталось.
Андрей понял, что больше не хочет оставаться в этой комнате, встал и начал быстро, как только мог быстро, одеваться.
- Ты куда? - приподнявшись с подушки, встревоженно спросила Наташа.
- Не знаю! - нервно ответил Андрей.
- Не делай глупостей, ложись спать!
- Я не могу!
Он зажёг настольную лампу и принялся собирать, какие-то вещи в свой небольшой городской рюкзак.
- Перестань! - почти крикнула она.
Андрей бросил рюкзак и сел к Наташе на край кровати, попробовал обнять и поцеловать её... хотел овладеть... она поддалась.
- Ты пьян, я не хочу! - передумала Наташа.
Это была ошибка! Вся их жизнь была ошибкой...
- Я ухожу, - сказал он, глядя в её безразличные глаза, она смотрела на него, как на пустое место.
Андрею показалось, что Наташа даже немного торжествовала, видя его тяжёлое состояние. Между ними ничего нет, теперь это было предельно ясно. Она не могла почувствовать его боль, которая сейчас... сейчас могла разорвать его. Андрей всё отдал этой девушке, которая когда-то любила его, а теперь тайно радуется, видя его разбитым.
Он включил верхний свет и начал быстро собираться, он спешил, чтобы больше не чувствовать... Не чувствовать и не видеть. Хотя прекрасно понимал, что никуда не сможет убежать. Эта боль останется с ним навсегда.
- Делай что хочешь! - презрительно кинула Наташа.
- Что хочешь?! - переспросил он и развёл руки. - Что хочешь?! Все эти вещи! Ведь всё, что со мной случилось, из-за них! Эти вещи, их всегда мало!
- Не говори чушь! - Наташа сидела на кровати и пристально смотрела на него.
Андрей направился к выходу, Наташа встала на его пути.
- Ты уходишь?! Ты уходишь?! Нет! Это я ухожу! Ухожу от такого слабака, как ты! - с этими словами она демонстративно вышла на середину комнаты и одела халат.
- Ты всегда был придурком! При-ду-рок! - презрительно кинула она. - Ты и только ты, сам заслужил всё что с тобой случилось! Ты сам! Понимаешь ты! Сам!
Громко, хлопнув дверью, Наташа быстро вышла из комнаты.
Андрей поплёлся следом, пытаюсь понять, куда она направляется.
- Сама ты! Дрянь! Настоящая дрянь! - горестно выговаривал он ей вслед.
Наташа свернула на пожарную лестницу, которая вела к бывшему соседу Андрея - отличному и дружелюбному парню, учившемуся на звукорежиссуре. Он был лучшим другом Наташи и всегда и во всём её поддерживал.
"Наверное, и сейчас он её успокоит!", - с горечью подумал Андрей.
Вернувшись в комнату, он с отвращением осмотрелся вокруг, всё здесь было противно ему и даже вызывало физическую боль... Но больше всего Андрей чувствовал обиду на Наташу! Нет, с ним так нельзя! Не в этот день! Это неподходящий день!
Андрей заплакал от пустоты, которая сжигала его изнутри и от очередного предательства, которое переполнило его и без того сильное страдание. Это была последняя черта. Слёзы сами брызнули из глаз, Андрей больше не мог остановиться и сдержать рыдание, которое душило его. Он не мог нормально дышать и судорожно глотал воздух, и плакал. Ему стало страшно от этого нового для него - жалкого состояния, он не плакал с детства. Андрей быстро открыл оконную раму и стал вдыхать морозный декабрьский воздух. За окном была безразличная пустота! Простой, натянутый на декорацию, чёрный холст.
Уйти... Оставить это место! Здесь он пережил такую боль! Уйти! Забыть...!
Он схватил первое, что попалось под руку, это была музыкальная шкатулка, которую они купили с Наташей в Ikea, и бросил её в окно, пытаясь разбить эту чёрную пустоту. Освещённая светом из окна, шкатулка полетела вначале длинной дугой, а потом быстро устремилась вниз. Упав с двенадцатого этажа на заледенелый газон, она разлетелась на мелкие осколки.
Что ещё?! Конечно, их с Наташей фотографии! Сейчас ему была противна вся прошлая жизнь! Андрей взял большой фотоальбом и начал быстро доставать карточки. Его поглотило это занятие, слёзы утихли. Он взял большую стопку и швырнул фотографии в окно, ветер подхватил глянцевые листы бумаги и широко разнёс их в воздухе. Фотографии кружились и вращались, планируя и разлетаясь в пространстве за окном, они падали бесконечно долго, широким ореолом, расходясь в пространстве.
За окном снова был воздух и мир, пустота исчезала. Андрею стало немного легче, всё произошедшее отступило от него, словно было с другим, посторонним для него человеком. Он ясно увидел всё со стороны: себя у открытого большого окна на двенадцатом этаже и этот беспорядок в комнате, с разбросанными вещами и фотографиями на полу. Андрей утёр последние слёзы и, с горящими сухими глазами, поднял с пола рюкзак.
Он закрыл окно и вышел из комнаты, чтобы никогда больше не возвращаться.
Академия
- Давай повторим? - предложил Андрей.
- Давай, - ответила Вероника, глядя ему в глаза.
Она была красивой брюнеткой с вьющимися локонами и внимательными карими глазами.
Они сидели на полу, на мягком бежевом ковре в гостиничном номере. Ребята приехали сюда в двенадцатом часу ночи, двадцать первого декабря, в день рождения Андрея.
Вначале Андрей праздновал этот день с друзьями, такими же первокурсниками, как и он. Праздновал прямо в учебном корпусе академии искусств.
Сидя на полу, Вероника и Андрей начали пристально смотреть друг другу в глаза. Андрей видел, как дыхание Вероники становилось всё более глубоким, накатывая волнами, оно вздымало её большую и красивую грудь. Его дыхание тоже стало меняться, словно подстраиваясь под замедляющийся ритм партнёрши. Воздух медленно входил в его грудную клетку. Её полные губы приоткрылись, зрачки расширились, и она застыла в созерцании. Потом лицо Вероники стало терять резкость, расплываясь в пространстве мягкого света, льющегося из торшера и уходя куда-то в тень. Постепенно стал проступать другой облик и вместо Вероники - восемнадцатилетней девушки - на Андрея вдруг посмотрела измождённая и худая старуха, с седыми клоками волос и глубокими морщинами. Горящие угольки её глаз насмешливо смотрели на него. Полнокровное и молодое тело девушки исчезло, теперь это была худая и костлявая старуха с острыми плечами и коленками. Андрею стало жутко, по голове побежали мурашки, волосы встали дыбом, а дыхание замерло.
"Надо научиться управлять этим, - сквозь страх, пытался сосредоточиться Андрей и сфокусировать взгляд на старухе. - Для начала, постараюсь нормально дышать. Какая неприятная старуха, вылитая ведьма. Так, рассмотрим внимательно её лицо, это всего лишь видение, тут нет ничего страшного!"
Сквозь тень к нему возвращалась знакомая красивая девушка, сидящая на ковре напротив. Она внимательно смотрела на него.
- Ты не представляешь, что я сейчас видела! - с восхищением сказала Вероника. - Твоё лицо, а потом и весь ты, рассыпались на атомы, которые кружились в пространстве! Как ты это делаешь?! Это так круто!
Андрей задумчиво молчал, он не знал, что ответить, не понимая, как происходит трансформация восприятия между ними. В первый раз, этот пугающий опыт с Вероникой - менять реальные образы друг друга, произошёл случайно.
Сегодня Андрей захотел повторить этот эксперимент и всё получилось. Но его ужасал изменённый образ девушки. Единственное, что успокаивало - он научился управлять процессом, как минимум, произвольно отключать видение.
Это произошло внезапно, несколько недель назад, когда они ночевали у Вероники в квартире. Тогда она всю ночь готовилась к зачёту по истории театра, а Андрей дремал на диване и периодически приставал к ней, отвлекая её разными разговорами. Но Вероника была холодна и всё повторяла, что ей нужно продолжать заниматься и готовиться к зачёту. Она была педантична и последовательна практически во всём и уж тем более в вопросах, связанных с институтом. Вероника училась на платном отделении и очень хотела перейти на бюджет, а для этого надо было получать высшие оценки по всем предметам в течение года. Андрей нехотя отставал от неё, а потом снова отвлекал разговорами. Она немного злилась, не понимая, зачем он приехал ночевать, ведь Вероника предупреждала его, что будет готовиться к зачёту.
Они выпили по четвёртой кружке кофе и болтали о всяких пустяках в зале, Андрей лежал на диване, а Вероника удобно устроилась в кресле напротив, поджав под себя ноги и обложившись учебниками и книгами из библиотеки. Было начало шестого утра и вдруг всё рассыпалось, и Андрей впервые увидел неприятную старуху.
Он очень испугался и сказал, что ему нужно идти. Она ничего не поняла и уговаривала его остаться, но Андрей отправился по ещё тёмному городу к метро.
Долгое время он избегал Веронику в академии, их отношения изменились и стали натянутыми и холодными. Он так ничего не сказал Веронике о своём видении.
Сегодня состоялась их первая встреча после той ночи накануне зачёта. Немного успокоившись и обдумав произошедшее, Андрей предложил повторить тот странный и пугающий опыт. Вероника согласилась, ей было интересно попробовать, ведь у неё тоже было тогда видение. Андрею было важно понять, получится ли произвольно вызвать это необычное состояние и сможет ли он управлять им.
Вместе, они решили поехать в гостиницу, которых было много в районе академии искусств.
Однокурсник Вероники, один из её поклонников, печально посмотрел им вслед, когда ребята выходили поздно вечером вместе.
- Я чувствую себя лягушкой, которая греется на солнце, - тихо сказала она, прижавшись к Андрею и положив голову ему на грудь. - Помню в детстве, я любила играть в кладбище. Я расставляла из кирпичей за домом могильные камни, делала между ними дорожки и укладывала цветы.
Андрей смотрел на чёрные вьющиеся волосы этой красивой и странной девушки. Он впервые осознал, что в мире есть много непонятного и даже пугающего, не видимого обычным взглядом. Эта альтернативная реальность, может неожиданно проявиться в повседневной и будничной жизни, когда ты совсем не готов понять этот огромный, для человеческого сознания мир.
Лето
Было жарко, хотя уже вечерело и солнце начинало жаться к земле, укрывая мир золотистым светом. Автобус трясло и раскачивало, вокруг буйствовала зелень деревьев, кустов и полей, иногда они скрывалась за разноцветными и обшарпанными деревенскими заборами. В одной из деревень пыльный Пазик, мягко подавшись вперёд, остановился.
- Посёлок Пчела, - объявил худощавый водитель, в клетчатой рубашке с короткими рукавами.
- Спасибо, - поблагодарил Андрей и вышел из автобуса, закинув за плечо спортивную сумку.
Он ступил на ещё горячую, после дневного зноя, пыльную дорогу. Вокруг возвышались и шумели листьями огромные тополя, а за ними всё те же разноцветные заборы и деревенские домики.
ПАЗ, крякнув старой коробкой передач, покатился дальше, а Андрей пошёл вперёд по разбитой асфальтовой дороге, пытаясь вспомнить путь к монастырю.
После Москвы, здесь в Брянской области, воздух был чист и свеж, в нём расплывались десятки приятных и цветущих ароматов. За перечёркнутым дорожным знаком населённого пункта Пчела Андрей увидел развилку, где дорога расходилась в разные стороны. По старинной традиции над перекрёстком высился крест из светлого, иссушенного солнцем дерева. Крест был обвязан разноцветными лентами, тихо развевающимися на фоне далёкого неба.
Доверившись своему чутью, Андрей свернул налево и пошёл по утрамбованной песчаной дороге. Его сандалии взбивали облачка лёгкой пыли и, сдвинув тёмно-синюю панаму на затылок, он поглядывал по сторонам.
Стена из кустов и деревьев всё теснее обступала, уходившую в низину дорогу. Вскоре его обогнали старенькие, но чистые красные Жигули. Машина медленно удалялась от Андрея по жёлтой песчаной дороге, в окружении высоких, склонившихся над ней тополей.
"Золотой век голландской живописи Якоб Ван Рёйсдал "Сельская дорога" - пейзаж, 2007 год", - улыбнувшись, подумал Андрей.
Через полчаса пути, он увидел, блестящие в заходящем солнце, купола Площанской пустыни, они взмывали вверх за старинными стенами из побелённого камня.
После первого курса Андрей приезжал в монастырь с Егором - талантливым студентом операторского факультета. У Егора были проблемы с наркотиками в молодости, и он три года прожил в монастыре, спасаясь от пагубной страсти. Здесь у него осталось много друзей: чёрных монахов, послушников и трудников.
Андрея поразили живущие в монастыре люди и сама атмосфера этого места. Всё здесь было наполнено покоем созерцания и каким-то тонким, едва уловимым, чистым светом.
В небольшой башне с золочёным крестом на куполе, была кованая калитка, она была не заперта, и Андрей оказался на территории монастыря.
В глубине двора на брусчатке стояло два чёрных монаха, они мирно беседовали, кроме них здесь больше никого не было. Андрей узнал отца Диомида и непроизвольно улыбнулся.
Диомид был казначеем, находясь на важном в иерархии монастыря посту, он был по-детски открытым и доброжелательным. Высокий, с седеющей бородой, ещё не старый, крепкий пятидесятилетний мужчина, он смотрел на людей с мудрой и отеческой улыбкой. В моменты общения с ним, на душе становилось спокойно, словно кто-то большой и сильный всегда заботится о тебе, даже когда ты этого не замечаешь.
- Здравствуйте! - улыбаясь, сказал Андрей и, положив одну открытую ладонь на другую, попросил благословения.
- Андрей! - чуть прищурившись, узнал его Диомид. - Какими судьбами?!
- Приехал погостить, - ответил он.
Диомид благословил его и жестом указал на дорожку, ведущую мимо храма к озеру.
- Рассказывай? - предложил монах.
- Я даже не знаю с чего начать, - задумчиво ответил Андрей, шагая рядом с духовником.
Данила
На белом пластиковом подоконнике в лучах утреннего солнца сидел Вадим. Он был в семейных трусах и его мускулистое тело, и лысый бугристый череп отливали бронзой в свете окна.
- Мы, значит, подъезжаем, все на Daewoo Nexia, все в чёрных костюмчиках и белых рубашечках, - Вадим сидел, упираясь большими узловатыми ступнями в батарею. Он в очередной раз повествовал о своей замечательной жизни в девяностых. - Заходим в ресторан, поляна накрыта, чего там только не было, но мы не пили: все спортсмены, все боксёры! Тренировались много, каждый день... и оружие носили. А баб, зато имели! Каких только не было! Ухоженные, красивые...
Андрей сидел у кухонного стола, пил кофе и со скукой слушал бессвязный рассказ.
"Зачем мне всё это? - думал он, рассматривая Вадима. Тот был чем-то похож на боксёра Тайсона, такие же расплющенные губы и неоднократно ломаный нос, острые уши и большие надбровные дуги. - Послал Бог гостя или соседа, даже не знаю, как его уже назвать. Надо сделать вид, что мне интересно, может денег у него займу".
- А казахи драться вообще не умеют, как бабы, - вдохновенно продолжал Вадим. - Машут ладошками, да и всё. Так что мы были настоящими королями Алма-Аты! Никто не рыпался!
Андрей отхлебнул кофе и заинтересованно покачал головой. Вадим приехал погостить к Паше, соседу Андрея, и удачно "прописался" в квартире, которую друзья снимали у станции метро "Коломенская" в Москве.
- Слушай, я, наверное, прогуляюсь, - посмотрев на часы в телефоне, сообщил Андрей и добавил, - Можешь пятьсот рублей одолжить?
- Ну не знаю... - хитро прищурившись, ответил гость и добавил: - в общем, могу.
Вадим только что продал квартиру в Алма-Ате и, вернувшись в Москву, занялся бездельем. Пользуясь расположением и доверием соседа Андрея, он уже пять дней жил в их квартире. Вадим работал мастером по установке кондиционеров в фирме, принадлежащей Паше. Надо отдать должное, жизненный опыт Вадима был огромным и иногда он рассказывал что-нибудь действительно интересное.
"Всё равно, что искать жемчужины среди ила", - подумал Андрей, обуваясь в тёмной прихожей.
- Держи, Робинзон! - лукаво улыбнувшись, шёпотом сказал Вадим.
- Спасибо, я верну, - Андрей взял пятисотрублёвую купюру и сунул в карман джинсовых шорт.
- Давай! - добавил гость и тихо закрыл за ним дверь, чтобы не будить ещё спавшего Пашу.
Спускаясь в тускло освещённом лифте, Андрей отдыхал от бессмысленной болтовни.
Выйдя на сплетённый из тени деревьев ковёр, Андрей пошёл куда глаза глядят. У него не было никакой цели, вот уже полгода - с декабря, когда его отчислили из университета. Большую часть времени Андрей слонялся по городу и наблюдал за людьми, спешащими по своим будничным делам в кипящем ритме мегаполиса.
Андрей чувствовал весь этот период смертельную усталость, он словно сломался, не видя конкретной цели социализироваться в этом предательском, по его мнению, мире. Всё казалось суетой и в каком-то созерцательном отстранении от человеческого бытия Андрей шёл через время.
Он свернул за угол, у большого продовольственного супермаркета, прямо на тротуаре, был припаркован, блестящий лаком, чёрный BMW хозяина магазина. Низкорослый и пузатый, ещё молодой армянин лениво садился в машину, в его глазах читалась лишь скука. А вот парень-студент проходит мимо в красных кедах, у него развязался шнурок и теперь болтается по асфальту, кажется, что парень сейчас наступит на него. И хочется подойти предупредить студента с ясными голубыми глазами, но Андрей этого не делает, а идёт дальше, вглядываясь в фигуры и лица прохожих, таких близких своим присутствием на этой улице и таких далёких своим существованием в этом параллельном ему мире.
Прогулявшись пару часов по городу, Андрей оказался на крыше кирпичной девятиэтажки у метро "Красносельская", здесь он встретился с Данилой и Сашей Ионкиным - актёром театра Маяковского.
- Да, наверное, ты прав, - ответил Андрей, глядя в сизую дымку над крышами, далеко уходящих вдаль, многоэтажек.
Рядом с Данилой на крытой битумом крыше стоял Саша Ионкин и сочувственно смотрел на Андрея. Он был добрым и позитивным молодым человеком, носил очки и сейчас, в двадцать восемь лет, уже имел лысину, отчего был похож на интеллигента девятнадцатого века. Параллельно с работой в театре Ионкин снимался в популярном сериале для подростков, где играл учителя музыки - одну из центральных ролей этой истории.
- Слушай, Саша, - спросил у него Андрей. - А можешь, двести рублей одолжить?
- Могу, - серьёзно ответил тот, - а ты помнишь, что уже должен мне денег?!
- Да, я обязательно отдам, - улыбнулся в ответ Андрей.
- Я хотел с тобой поговорить, ты понимаешь, что жить вот так нельзя? - продолжил Саша.
- Нельзя, - хрипло повторил Андрей и снова уставился в сизую дымку над городом.
- Да отдаст он, Саня, - зачем-то поручился Данила.
Андрей погрузился в какие-то свои мысли, а Саша Ионкин полез в сумку за кошельком.
В воздухе разнеслись звуки автомобильной сирены - это скорая помощь мчалась по городу.
Дневник
Однажды, когда мне было пять лет, я стоял на уже затопленном лугу. Опушка леса окружала луг синей дымкой. Дождь, который называют - "как из ведра", большими частыми каплями сильно бил по коже.
Справа была видна небольшая, покрытая рябью от быстро падающих капель река. В центре луга, прямо передо мной, рос самый большой в округе дуб. Вскидывая огромные ветви, он вздымался мощной громадиной вверх и был вдвое выше соседних деревьев в лесу. В деревне говорили, что дуб вековой, а самые старые жители утверждали, что ему триста лет.
Небо, в чёрных тучах, искрилось молниями, и дождь бил часто и сильно.
На мгновение мне показалось, что стемнело и яркая молния, чудовищным ударом, пронзила дуб насквозь. Затем ещё одна и ещё! Каждая вспышка, со всё более мощным зарядом!
Но дерево стояло, проводя электричество через огромные ветви в корни, в землю и воду, красиво светившиеся мелкой сеткой электрических разрядов.
Небо в четвёртый раз озарилось яркой вспышкой и вновь начало темнеть.
Мокрый насквозь, я наблюдал это сражение дерева и молний уже довольно долго. У меня захватывало дух от восторга и красоты происходящего.
Когда дождь, выдыхаясь, стал стихать, отдав свою силу земле, и направился куда-то на восток, я пришёл к дому Софии. Ей было шесть с половиной, на чём она всегда заостряла внимание, так как была на год старше меня и этим чрезвычайно гордилась.
София была моим лучшим другом в деревне, и я с восторгом рассказал ей про дождь, дуб и молнии...
Она спросила, не страшно ли мне было.
- Не страшно! - ответил я. - Кто-то рассказывал мне, что молния бьёт в самое высокое дерево, которое рядом, и главное - не стоять под ним...
Ведь я специально отправился смотреть, как это будет, когда начался сильный, ломающий кусты ветер и всё в округе начало темнеть.
София задумчиво посмотрела на меня и сказала, что я самый смелый мальчик, которого она знает.
Я улыбнулся.
Потом, когда мне бывало страшно, я всегда вспоминал это дерево, молнии, этот дождь и то чувство восторга, энергии и красоты происходящего.