Аннотация: Переводчик вернулся из отпуска и пррррродолжает!)
Диана Гэблдон
ДЫХАНИЕ СНЕГА И ПЕПЛА
(Diana Gabaldon - "A Breath of Snow and Ashes")
Перевод с английского: Vess
23
АНЕСТЕЗИЯ
Я закрыла глаза и, держа руку на расстоянии фута от лица, помахала ею перед носом. Так делал один парфюмер в Париже, когда дегустировал ароматы.
Запах ударил мне в нос, подобно океанской волне - и примерно с тем же эффектом. Колени мои подкосились, перед глазами побежали черные полосы, и я потеряла всякое различие между верхом и низом.
Спустя мгновение (так мне показалось) я обнаружила себя лежащей на полу хирургии, а миссис Баг в ужасе взирала на меня сверху вниз.
- Миссис Клэр! С вами все в порядке, mo gaolach(1)? Я увидела, как вы упали...
- Да, - прокаркала я и осторожно потрясла головой, приподнимаясь на локте. - Заку... закупорьте ее, - я неуклюже указала на огромную открытую колбу, рядом с которой лежала пробка. - И не приближайте к ней лицо!
Отвернувшись и скорчив опасливую гримасу, миссис Баг подняла пробку и, держа ее в вытянутой руке, вставила в горлышко.
- Фу, это что ещё за штука? - спросила она, отступая назад и морщась, после чего звучно чихнула в передник. - Не припоминаю ничего подобного, а ведь я - святая Бригитта тому свидетель! - перенюхала в этой комнате немало всяких мерзостей!
- Это, дорогая моя миссис Баг, эфир. - Чувство головокружения почти покинуло меня, сменившись эйфорией.
- Эфир? - она зачарованно глядела на перегонный аппарат на моем столе. Спирт на водяной бане тихо пузырился в огромном стеклянном шаре на медленном огне, а купоросное масло, которое позже станет известно как серная кислота, медленно стекало вниз по наклонной трубке. Его отвратительный едкий запах притаился среди обычных в моей хирургии ароматов корешков и трав. - Занятно! И что же такое эфир?
- Он усыпляет людей, чтобы они не чувствовали боли, когда вы их режете, - объяснила я, трепеща от осознания собственного успеха. - И я точно знаю, на ком его опробую!
***
- Том Кристи? - переспросил Джейми. - Ты ему сказала?
- Я сказала Мальве. Она с ним поговорит, и он смягчится.
Джейми фыркнул:
- Да его хоть две недели в молоке вари - все равно останется твёрдым, как жёрнов. А если ты думаешь, что он станет слушать лепет своей малышки о волшебной водичке, которая его усыпит...
- Нет, об эфире она ему не скажет. Это я сделаю сама, - заверила его я. - Она просто его заболтает, убедит, что руку нужно вылечить.
- М-м. - Джейми по-прежнему переполняли сомнения - хотя, похоже, не только насчет Томаса Кристи. - Этот твой эфир, сассенах. Ты его точно им не убьёшь?
По правде говоря, я всерьез беспокоилась из-за одной только возможности подобного исхода. Я часто проводила операции с использованием эфира, как анестетик он был довольно безопасен. Но самодельный эфир, с которым придётся работать вручную... И ведь люди действительно умирали от несчастных случаев при анестезии, даже при самом аккуратном её осуществлении опытными анестезиологами, имевшими под рукой всевозможное реанимационное оборудование. К тому же, я не могла забыть Розамунду Линдсей, чья неожиданная гибель то и дело преследовала меня во сне. Однако возможность получить надежный анестетик, проводить операции без боли...
- Не уверена, - признала я. - Я не думаю, что это случится, но риск есть всегда. Однако дело того стоит.
Джейми посмотрел на меня как-то недобро.
- Да неужели? И Том тоже так думает?
- Узнаем. Я всё ему подробно объясню, и если он скажет "нет" - что ж, значит, нет. Но я надеюсь, что он согласится!
- Ты прямо как малыш Джем с новой игрушкой, сассенах. Гляди, как бы колесики не отвалились.
Я собиралась придумать возмущенный ответ, но мы уже подошли к хижине Багов, на крыльце которой сидел старый Арч и мирно курил глиняную трубку. Завидев нас, он вытащил ее изо рта и уже намеревался встать, но Джейми махнул ему рукой.
--
Ciamar a tha thu, a charaid?(2)
Арч ответил ему своим традиционным "ммф", полным радушия и гостеприимства. Приподнятая в моем направлении белая бровь и поворот мундштука в сторону дорожки означали, что его жена была у нас дома - на тот случай, если я искала именно ее.
- Нет, я просто иду в лес пополнить запасы, - сказала я, приподнимая пустую корзину в качестве доказательства. - Но миссис Баг забыла свое рукоделие, нельзя ли мне его забрать?
Он кивнул, и вокруг его глаз образовались морщинки, а губы, сжимавшие трубку, сложились в улыбке. Он вежливо сдвинул свой и без того тощий зад, чтобы я могла пройти в хижину мимо него. За спиной я услышала пригласительное "ммф?" и ощутила, как прогнулись доски крыльца, когда Джейми присел с ним рядом.
Окон здесь не было, и я была вынуждена немного постоять, чтобы глаза привыкли к полумраку. Однако хижина была маленькой, и спустя всего полминуты я уже различала её содержимое: в ней не было почти ничего, кроме кровати, сундука для одеял да стола с двумя табуретами. Мешочек с рукоделием миссис Баг висел на крючке на дальней стене, и я пересекла комнату, чтобы его забрать.
На крыльце позади меня слышался приглушенный разговор мужчин, в котором, что было весьма необычно, участвовал и голос мистера Бага. Разумеется, разговаривать он умел и даже делал это, но миссис Баг была столь многословна, что в её присутствии вклад её супруга в дискуссию обычно ограничивался улыбкой и редким "ммф", выражающим согласие или отрицание.
- Этот Кристи, - сказал меж тем мистер Баг задумчивым тоном, - он не кажется тебе странным, a Sheumais? (3)
- Угу, но он же всё-таки с равнин, - сказал Джейми и, судя по звуку, пожал плечами.
Весёлое "ммф" мистера Бага означало, что такое объяснение его полностью устроило. За ним последовали звуки раскуриваемой трубки.
Я открыла мешочек, чтобы убедиться, что вязание внутри. Его там не оказалось, и мне пришлось шарить по всей хижине, щурясь в полутьме. А вот и оно - темная кучка чего-то мягкого в углу, упавшая со стола и отброшенная в сторону чьей-то ногой.
- Разве он страннее, чем обычно, этот Кристи? - услыхала я вопрос Джейми, заданный будничным тоном.
Я взглянула в сторону двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как Арч кивнул Джейми, но ничего не сказал, увлеченный жаркой борьбой с трубкой. Однако он все же поднял правую руку и помахал ею, демонстрируя обрубки двух недостающих пальцев.
- Угу, - произнес он наконец, триумфально выпуская клуб белого дыма вместе со словом. - Он спрашивал, очень ли больно мне было, когда случилось вот это.
Его лицо сморщилось, как бумажный пакет, и он выдавил несколько хриплых звуков - величайшее проявление веселья из уст Арча Бага.
- О, неужели? И что же ты ему сказал, Арч? - спросил Джейми, слегка улыбаясь.
Арч медитативно затянулся, теперь полностью готовый к общению, затем сложил губы трубочкой и выпустил маленькое идеальное колечко дыма.
- Ну-у-у, я сказал, что было ни капли не больно - в тот самый миг, - он помолчал, голубые глаза сверкнули. - Конечно, это могло быть оттого, что я валялся в холодном поту от шока. Когда я пришел в себя, немного пекло. - Он поднял руку, бесстрастно ее оглядел, затем сквозь дверной проём взглянул на меня. - Вы же не собирались пользовать бедного старого Тома топором, мэм? Он говорит, вы намерены лечить его руку на следующей неделе.
- Пожалуй, нет. Могу я взглянуть? - я вышла на крыльцо, склонилась над ним, и он позволил мне взять его за руку, услужливо переложив трубку в левую.
Указательный и средний пальцы были обрублены точно на уровне суставов. Травма была очень старой - старой настолько, что уже утратила свой ужасающий вид, обычный для недавних увечий, когда разум по-прежнему домысливает то, что должно находиться на этом месте, и тщетно пытается хоть на мгновение примирить реальное с ожидаемым. Однако тело человека на удивление пластично и стремится компенсировать недостающие элементы, как только может: в случае с покалеченной рукой остаток часто подвергается легкой практичной деформации, чтобы максимизировать оставшиеся функции.
Я осторожно ощупала его руку, завороженная ее видом. Пястные кости обрубленных пальцев были целы, но окружавшие их ткани сжались и покоробились, обособив эту часть ладони, чтобы мизинец с безымянным пальцем лучше противостояли большому. Я видела, как старый Арч с совершенным изяществом пользовался этой рукой, держа в ней чашку или рукоять лопаты.
Шрамы на обрубках стали плоскими и побледнели, образовав гладкую мозолистую поверхность. Суставы остальных пальцев были поражены артритом, а вся рука настолько искривилась, что больше не напоминала руку - однако совсем не выглядела отталкивающе. В моих ладонях она была сильной и теплой и, по правде говоря, странно привлекательной, словно обточенная водой коряга.
- Так вы говорите, это всё топор? - спросила я, удивленная, каким же образом ему удалось нанести такую травму самому себе, при том что он был правшой. Соскользнувшее лезвие могло бы ранить ему предплечье или ногу, но отнять два пальца той же самой руки... Понимание нахлынуло на меня внезапно, и я невольно сжала хватку. О нет.
- О да, - сказал он и выдохнул струйку дыма. Я подняла взгляд и посмотрела прямо в его голубые глаза.
- Кто это сделал? - спросила я.
- Фрейзеры, - ответил он, легонько пожав мою руку, затем высвободил свою, повертел ею из стороны в сторону и поглядел на Джейми.
- Не Фрейзеры из Ловата, - заверил он его. - Бобби Фрейзер из Гленхельма с племянником. Лесли, так его звали.
- О? Что ж, хорошо, - ответил Джейми, приподнимая бровь. - Не хотелось бы мне услышать, что это был кто-то из моей близкой родни.
Арч почти беззвучно усмехнулся. Его глаза по-прежнему ярко сияли в паутинке морщин, но было в этом смехе что-то такое, отчего я вдруг ощутила желание отойти от него подальше.
- Не хотелось бы, - согласился он. - И мне тоже. Только случилось это, наверное, в год твоего рождения, a Sheumais, а может, и раньше. Да и Фрейзеров в Гленхельме больше нет.
Сама по себе его рука меня не тревожила, но от мысленной картины того, как она такой стала, у меня слегка закружилась голова. Я присела рядом с Джейми, не дожидаясь приглашения.
- Почему? - спросила я напрямик. - Как?
Арч сделал затяжку и выпустил еще одно кольцо. Оно столкнулось с остатками первого, и оба они распались облачком ароматного дыма. Он слегка нахмурился и опустил взгляд на руку, лежавшую теперь на колене.
- Что ж. Таков был мой выбор. Видите ли, мы были лучниками, - объяснил он мне. - Все мужчины из нашей септы (4) учились этому делу с раннего детства. Я получил свой первый лук в три года, а когда мне было шесть, сбивал тетеревов с сорока футов прямо в сердце.
Он говорил с ноткой бесхитростной гордости, прищурившись и поглядывая на стайку голубей, которые рылись под деревьями в поисках корма, словно оценивал, насколько легко сможет подстрелить одного из них.
- Я слыхал, как мой отец рассказывал о лучниках, - сказал Джейми. - В Глен-Шиле (5). В основном, это были Гранты, говорил он, но попадались и Кэмпбеллы.
Он наклонился вперёд, поставив локти на колени, заинтересованный историей, но настороженный.
- Да, это были мы. - Арч усердно пыхтел трубкой, дым клубился вокруг его головы. - Ночью мы пробрались сквозь заросли, - объяснил он мне, - и спрятались среди скал над рекой в Глен-Шиле, под папоротниками и рябинами. Можно было стоять в футе от нас и не заметить ни одного, такими густыми они были... Немного тесновато, - доверительно добавил он Джейми. - Невозможно было встать по нужде, а мы ведь поужинали и малость выпили пива, прежде чем перейти на другую сторону горы. Так и приходилось на корточках, как женщинам. А как мы прятали тетиву под рубахами, чтобы она не намокла от дождя, капавшего сквозь папоротник прямо на наши шеи! Но с рассветом, - весело продолжил он, - мы встали по сигналу и выстрелили. Красивое, скажу я вам, было зрелище - наши стрелы так и сыпались с холмов на тех бедолаг в лагере у реки. Да, и твой отец тоже там сражался, a Sheumais, - добавил он, указывая мундштуком на Джейми. - Он был из тех, у реки.
Судорога беззвучного смеха сотрясла Арча.
- Не слишком вы друг друга любите, - ответил Джейми крайне сухо. - Вы и Фрейзеры.
Старый Арч покачал головой, ни капли не смутившись.
- Нет, - сказал он и вновь, чуть более сдержанно, заговорил со мной. - Так вот, когда Фрейзерам случалось схватить на своих землях Гранта, они обыкновенно давали ему выбор: лишиться правого глаза или двух пальцев правой руки. Так или иначе, он больше не смог бы в них стрелять.
Арч медленно потер искалеченной рукой бедро, распрямляя её, будто его фантомные пальцы тянулись к поющей тетиве, тосковали по её прикосновению. Затем он покачал головой, словно бы отгоняя видение, сжал руку в кулак и повернулся ко мне.
- Вы же не собираетесь отрубить Кристи пальцы, миссис Фрейзер?
- Нет, - сказала я, оторопев. - Конечно же, нет. Он ведь не думает...?
Арч пожал плечами, кустистые белые брови поднялись к залысинам.
- Точно не скажу, но, похоже, его очень тревожит мысль, что его будут резать.
- Хм-м, - сказала я. Придется поговорить с Томом Кристи.
Джейми встал, чтобы попрощаться, и я машинально последовала его примеру, пытаясь вытряхнуть из юбок пыль, а из головы - мысленный образ руки молодого человека, прижатой к земле, и опускающегося топора.
- Ты сказал, в Гленхельме нет Фрейзеров? - задумчиво переспросил Джейми, глядя на мистера Бага сверху вниз. - Лесли, племянник... он, должно быть, был наследником Бобби Фрейзера?
- Так и есть. - Трубка мистера Бага погасла. Он перевернул ее и тщательно выбил остатки табака о краешек крыльца.
- Их обоих убили, не так ли? Помнится, отец однажды говорил об этом. Их нашли в канаве с проломленными головами.
Арч Баг моргнул, смежив веки против яркого солнца, словно ящерица.
- Знаешь, a Sheumais, - сказал он, - лук - он как верная жена. Знает своего хозяина, отвечает на его прикосновение. А топор... - он покачал головой. - Топор - шлюха. Топором может пользоваться каждый, он хорош в любой руке.
Арч продул мундштук, прочищая его от золы, протер чашку платком и с осторожностью спрятал - левой рукой, после чего оскалился на нас остатками зубов, острыми и пожелтевшими от табака.
- Ступай с Богом, Sheumais mac Brian. (6)
***
На той же неделе я отправилась в хижину Кристи, чтобы снять швы с левой руки Тома и рассказать ему об эфире. Его сын Алан точил во дворе нож на точильном камне с ножным приводом. Он улыбнулся и кивнул мне, но ничего не сказал - его бы все равно не было слышно за скрежетом и воем точила.
Возможно, подумала я секундой позже, именно этот звук пробудил в Томе Кристи дурные предчувствия.
- Я решил оставить вторую руку как есть, - чопорно сказал он, когда я разрезала последний стежок и вытащила нить.
Отложив щипцы, я пристально на него посмотрела.
- Почему же?
Блеклая краснота залила его щеки. Он поднялся, задрав подбородок и глядя мне через плечо, словно избегал встречаться со мной взглядом.
- Я помолился и заключил, что, если этот недостаток послан мне Богом, неверно было бы пытаться его исправить.
Я подавила сильное желание воскликнуть: "Чушь и бредни!", - но с каким трудом!
- Присядьте, - сказала я, глубоко вздохнув. - И объясните мне, пожалуйста, почему вы полагаете, что Бог желает, чтобы вы ходили с изувеченной рукой.
Он посмотрел на меня, удивленно и взволнованно.
- Что значит "почему"? Не пристало мне задавать вопросы о путях Господних!
- Разве? - ласково спросила я. - А я думала, именно этим вы занимались в прошлое воскресенье. Или это не вы спрашивали, о чем думал Господь, позволяя всем этим католикам разрастаться, подобно многоветвистому древу? (7)
Блеклая краснота стала существенно ярче.
- Я уверен, что вы неправильно меня поняли, мистрис Фрейзер. - Он выпрямился еще сильнее, так, что уже едва не клонился назад. - Но факт остается фактом: в вашей помощи я не нуждаюсь.
- Потому что я католичка? - поинтересовалась я, вновь усевшись на табурет и сложив руки на коленях. - Возможно, вы думаете, что я усыплю вашу бдительность и, когда вы будете беспомощны, окрещу по римскому обряду?
- Я крещён как положено! - огрызнулся он. - И буду благодарен, если вы оставите свои папистские взгляды при себе.
- У нас с Папой договоренность, - сказала я, одарив его ответным взглядом. - Я не издаю буллы по вопросам веры, а он не проводит операции. Теперь поговорим о вашей руке.
- Воля Господня... - упрямо завел он.
- Была ли воля Господня в том, что в прошлом месяце ваша корова упала в ущелье и сломала ногу? - перебила его я. - Потому что если была, то вам, вероятно, стоило оставить ее там умирать, а не звать моего мужа, чтобы он помог вам её вытащить, а потом просить меня вылечить ей ногу. Как она, кстати?
Та самая корова была видна мне в окно. Она мирно паслась на краю двора, не обращая никакого внимания ни на теленка, сосущего ее молоко, ни на повязку, которой я зафиксировала ее треснувшую берцовую кость.
- Хорошо, благодарю, - голос Тома звучал слегка придушенно, хотя ворот его рубахи был распущен. - Но это...
- Вот и ладно, - сказала я. - Вы полагаете, что Господь считает вас менее достойным медицинской помощи, чем вашу корову? Мне кажется, вряд ли, особенно учитывая, что говорится в Библии о всяких мелких пташках. (8)
К этому моменту его щеки приобрели темно-пурпурный оттенок. Он обхватил больную руку здоровой, словно пытаясь уберечь ее от меня.
- Вижу, вы кое-что слышали о Библии, - чрезвычайно напыщенно начал он.
- Вообще-то, я и сама ее читала, - сказала я. - Вы ведь знаете, читаю я прекрасно.
Это замечание он проигнорировал. В его глазах сиял тусклый свет триумфа.
- Безусловно. Тогда, я уверен, вы читали послание святого апостола Павла к Тимофею, в котором говорится, что женщине положено молчать... (9)
Я уже встречалась с убеждениями апостола Павла, но имела и свои собственные.
- Похоже, святой Павел тоже повстречал женщину, которая смогла его переспорить, - сказала я не без сочувствия. - Проще заставить замолчать весь женский пол, чем честно отстаивать свое мнение. Но от вас, мистер Кристи, я ожидала большего.
- Это же богохульство! - потрясенно выдохнул он.
- Нет, - возразила я, - если, конечно, вы не хотите сказать, что апостол Павел и есть Бог... а если хотите, то как раз это и есть богохульство. Но давайте не будем играть словами, - добавила я, видя, что его глаза расширились до предела. - Разрешите...
Я встала с табурета и шагнула вперед, оказавшись от него на расстоянии вытянутой руки. Он отпрянул столь поспешно, что наткнулся на стол и сшиб его. Корзинка с рукоделием Мальвы, глиняный кувшин с молоком и оловянная тарелка с грохотом полетели на пол.
Я вовремя успела наклониться и поймать корзинку, спасая ее от утопления в молоке. Мистер Кристи столь же быстро кинулся к очагу за тряпкой и наклонился вытереть лужу. Мы чудом не ударились лбами, но все же столкнулись, и я, потеряв равновесие, тяжело повалилась на него. Он рефлекторно схватил меня за руки, выронив тряпку, затем вдруг отпустил и с отвращением отскочил прочь.
Я стояла на коленях, пошатываясь, как и сам Кристи. Он тяжело дышал, но теперь был от меня на безопасном расстоянии.
- Правда в том, - сурово сказала я, указывая на него пальцем, - что вы боитесь.
- Я не боюсь!
- Да, боитесь, - я поднялась на ноги, поставила корзинку на стол и аккуратно вытерла лужу молока тряпкой, прижав ее ногой. - Вы боитесь, что вам будет больно. Но больно не будет, - заверила его я. - У меня есть лекарство под названием эфир, оно вас усыпит, и вы ничего не почувствуете.
Кристи моргнул.
- Возможно, вы также боитесь потерять парочку пальцев или возможность делать этой рукой хоть что-нибудь.
Он все еще стоял на коленях у очага, пристально меня разглядывая.
- Я не могу полностью гарантировать вам, что этого не случится, - сказала я. - Думаю, что все будет в порядке, но человек ведь предполагает, а Бог располагает, не так ли?
Он кивнул, очень медленно, но ничего не сказал. Я сделала глубокий вдох, пользуясь передышкой от спора.
- Я думаю, что смогу вылечить вашу руку, - сказала я. - Но гарантировать это я не могу. Всякое случается. Инфекции, несчастные случаи... что-то незапланированное. Но...
Я протянула к нему ладонь, указывая на пораженную конечность. Словно загипнотизированная взглядом змеи птица, он вытянул руку вперед и позволил мне за нее взяться. Я ухватилась за его запястье и помогла ему встать на ноги. Он с легкостью поднялся и стоял напротив меня, позволяя мне держать его ладонь.
Я взяла ее обеими руками и отвела скрюченные пальцы назад, осторожно потирая большим пальцем утолщенный ладонный апоневроз, стягивающий сухожилия. Я ясно чувствовала и чётко представляла себе, как именно подступиться к проблеме, где нажать скальпелем, как разойдётся мозолистая кожа. Какой длины и глубины будет зигзагообразный разрез, который освободит его руку и вновь сделает ее функциональной.
- Я делала это раньше, - мягко сказала я, надавливая посильнее, чтобы нащупать кости в глубине ладони. - И, Бог даст, смогу сделать снова. Если вы мне позволите.
Он был выше меня всего на пару дюймов, и его глаза были прикованы к моим, как рука - к моим рукам. Глаза были ясными, ярко-серыми, они оглядывали мое лицо со смесью страха и подозрения - и чего-то ещё в самой их глубине. Неожиданно я услышала, как он дышит, медленно и ровно, и почувствовала на щеке тепло.
- Ладно, - сказал он наконец охрипшим голосом. Он высвободил свою ладонь их моих - не резко, почти с неохотой, - и стоял, баюкая ее здоровой рукой. - Когда?
- Завтра, если погода не подведет. Мне понадобится хорошее освещение, - пояснила я, заметив испуг в его глазах. - Приходите утром, но не завтракайте.
Я подхватила свой набор инструментов, присела в неловком реверансе и вышла, чувствуя себя чрезвычайно странно.
Алан Кристи весело помахал мне вслед и продолжил точить свой нож.
***
- Думаешь, он придёт?
Завтрак был съеден, но Тома Кристи не было и в помине. После тревожной ночи, когда в редкие моменты сна мне снились бесконечные маски для эфира и провальные операции, я совсем не была уверена, что желаю его появления.
- Придёт. - Джейми читал "Газету Северной Каролины" месячной давности, дожевывая последний коричный тост миссис Баг. - Гляди-ка, тут напечатали письмо губернатора лорду Дартмуту (10). Он утверждает, что мы - неуправляемая шайка мятежных, подлых и вороватых ублюдков, и просит генерала Гейджа (11) прислать ему пушек, чтобы мы испугались и присмирели. Интересно, Макдональд знает, что оно стало всеобщим достоянием?
- Неужели? - рассеянно пробормотала я и, поднявшись, взяла в руки маску для эфира, на которую глядела весь завтрак. - Ну, раз придёт, то мне, наверное, лучше подготовиться.
Маска, которую сделала для меня Бри, и бутылка-капельница лежали наготове в моей хирургии, рядом с ровным строем инструментов, необходимых для самой операции. Я неуверенно взяла бутылку, откупорила ее и помахала рукой над горлышком, подгоняя пары к носу. Прилив головокружения, на минуту затуманивший мое зрение, весьма меня обнадеживал. Когда туман перед глазами рассеялся, я заткнула бутылку пробкой и поставила на стол, чувствуя себя несколько более уверенной.
Как раз вовремя. В задней части дома послышались голоса, а в холле - шаги.
Я с надеждой обернулась - и увидела, что мистер Кристи сердито глядит на меня с порога, защитным жестом прижимая руку к груди.
- Я передумал, - Кристи опустил брови еще ниже, чтобы яснее обозначить свою позицию. - Я рассмотрел дело, я помолился, и я не позволю вам применять ко мне свои нечистые зелья!
- Глупый вы человек, - сказала я, совершенно сбитая с толку. Я встала и так же сердито уставилась на него. - Что это на вас нашло?
Кристи опешил, словно змея в траве у его ног осмелилась с ним заговорить.
- Ничего на меня не находило, - сказал он грубовато и с вызовом задрал подбородок, ощетинившись на меня короткой бородкой. - А что нашло на вас, мадам?
- А я-то думала, это только шотландские горцы упрямы, как камни!
Услыхав такое сравнение, Кристи оскорбился, но прежде чем он успел что-нибудь возразить, в хирургию просунул голову Джейми, привлеченный звуками перебранки.
Наши слова столкнулись, и мы оба замолчали, свирепо глядя друг на друга. Джейми посмотрел на меня, на мистера Кристи, на дистилляционный аппарат на столе и возвел глаза к небу, словно умоляя указать ему путь. Затем задумчиво поскреб пальцем под носом.
- Так, - сказал он. - Хорошо. Ты хочешь иметь здоровую руку, Том?
Кристи с ослиным упрямством продолжал прижимать скрюченную ладонь к груди. Однако спустя мгновение он медленно кивнул.
- Угу, - сказал он и одарил меня глубоко подозрительным взглядом. - Но никакой этой папистской ерунды я не потерплю!
- Папистской? - хором переспросили мы с Джейми: он - слегка озадаченно, я - крайне возмущенно.
- Да, и не думай, что сможешь меня одурачить, Фрейзер!
Джейми бросил на меня быстрый взгляд ("Я же говорил, сассенах!"), но все же решил попробовать.
- Ты, конечно, всегда был любителем неприятностей, Том, - мягко сказал он. - И тебе это, наверное, доставляет удовольствие... но могу тебе сказать по собственному опыту, что это очень больно.
Мне показалось, что Кристи слегка побледнел.
- Том. Гляди. - Джейми кивнул на лоток с инструментами: два скальпеля, зонд, ножницы, щипцы и две иглы для накладывания швов с уже заправленным кетгутом, плавающие в банке со спиртом. Все они тускло поблескивали на солнце. - Она собирается резать этим твою руку, понимаешь?
- Я знаю, - рявкнул Кристи, но все же отвел глаза от зловещего скопления острых краев.
- Ты знаешь. Но у тебя нет ни малейшего представления о том, каково это. А у меня есть. Видишь? - Он поднял правую руку тыльной стороной к Кристи и помахал ею перед его лицом. В таком положении, залитые светом утреннего солнца, тонкие белые шрамы, пересекавшие его пальцы, резко выделялись на фоне темно-бронзовой кожи.
- Это чертовски больно, - заверил он Кристи. - Но ты ведь не хочешь пережить то же самое, и у тебя, к счастью, есть выбор.
Кристи едва взглянул на его руку. Конечно же, подумала я, он знаком с ее видом, ведь они с Джейми прожили три года в одной камере.
- Свой выбор я сделал, - сказал Кристи с достоинством. Он опустился на стул и положил руку на салфетку ладонью вверх. Вся краска сошла с его лица, а свободная рука сжалась до дрожи.
Джейми посмотрел на него из-под сурово сведенных бровей и вздохнул.
- Ладно. Тогда погоди чуток.
Очевидно, спорить дальше было бесполезно, да я и не пыталась. Сняв с полки бутылку медицинского виски, я щедро наполнила им чашку.
- "Употребляй немного вина ради желудка твоего", - сказала я, решительно вкладывая чашку в перевернутую ладонь Кристи. - Святой Павел, наш общий знакомый. Если уж пить ради желудка - в порядке вещей, то и ради руки не зазорно.
Рот Кристи, мрачно стиснутый в ожидании, распахнулся от изумления. Он перевел взгляд с чашки на меня и обратно, сглотнул, кивнул и поднес ее к губам.
Однако прежде чем он допил, вернулся Джейми, держа в руках маленькую, истрепанную зеленую книжицу, которую бесцеремонно сунул Кристи в руку.
Том удивился, но взял книгу и прищурился, чтобы получше ее разглядеть. "СВЯТАЯ БИБЛИЯ", - гласила покоробленная обложка. - "Версия короля Якова".
- Тебе пригодится любая помощь, не так ли? - слегка угрюмо спросил Джейми.
Кристи пронзил его взглядом, затем кивнул, и его бороду, словно тень, прорезала едва заметная улыбка.
- Благодарю вас, сэр, - сказал он. Он вынул очки из кармана жакета и надел их, затем с величайшей осторожностью раскрыл книжечку и принялся её листать - очевидно, в поисках чего-нибудь, что могло вдохновить его на операцию без анестезии.
Я одарила Джейми долгим взглядом, на который он ответил лишь слабым пожатием плеч. Это была не просто Библия. Это была Библия, которая когда-то принадлежала Александру Макгрегору.
Она досталась Джейми еще в совсем юном возрасте, когда его держал тюрьме Форт-Уильям капитан Джонатан Рэндалл. Выпоротый единожды и ожидающий повторной порки, испуганный и мучимый болью, он был оставлен в одиночной камере в компании собственных мыслей - и этой Библии, которую ему дал гарнизонный хирург. Единственное, чем он мог ему помочь.
Алекс Макгрегор был еще одним молодым шотландским узником, который предпочел умереть от собственной руки, нежели страдать от дальнейших проявлений внимания со стороны капитана Рэндалла. Его имя было записано внутри книги, опрятным, слегка размашистым почерком. Страх и страдание не были маленькой Библии в новинку, и, хотя эфиром она не была, я надеялась, что она по-прежнему сохраняет свою особую болеутоляющую силу.
Тем временем Кристи нашел для себя что-то подходящее. Он откашлялся, выпрямился на стуле и вновь положил руку на салфетку ладонью вверх - с такой решимостью, что я заинтересовалась, не попался ли ему отрывок, в котором Маккавеи с охотой отдают свои руки и языки на отсечение, вверяясь царю небесному.
Однако, заглянув ему через плечо, я убедилась, что это была Псалтирь.
- Начинайте, когда вам будет удобно, мистрис Фрейзер, - вежливо сказал Кристи.
Без анестезии мне требовались кое-какие дополнительные приготовления. Мужество и сила духа были, конечно, хороши, как и библейское вдохновение, но существует не так много людей, способных усидеть неподвижно, когда им режут руки, и Томас Кристи не казался мне одним из них.
У меня имелись богатые запасы льняных полос для перевязки. Я закатала ему рукав и использовала несколько из них, чтобы плотно примотать предплечье к столику. Еще одна полоска оттягивала скрюченные пальцы назад от операционного поля.
Хотя Кристи, казалось, был весьма потрясен идеей пить алкоголь в процессе чтения Библии, Джейми - и, быть может, вид ожидающих его скальпелей - убедили его, что обстоятельства это оправдывают. К тому времени, как я хорошенько зафиксировала его и тщательно протерла необработанным спиртом ладонь, он уже успел употребить несколько унций и имел куда более спокойный вид, чем когда вошел в комнату.
Ощущение расслабленности исчезло, как только я сделала первый надрез.
Весь воздух вырвался из него с одним резким выдохом, он выгнулся над стулом дугой, дернув на себя стол, который заскрежетал по полу. Я вовремя сжала его запястье, не давая сорвать повязки, а Джейми схватил его за плечи и прижал к стулу.
- Эй, ну-ну, - сказал Джейми, крепко его сжимая. - Ты справишься, Том. Конечно, справишься.
Все лицо Кристи покрылось потом, глаза за линзами очков были огромны. Он подавился, сглотнул, бросил быстрый взгляд на свою руку, из которой хлестала кровь, и поскорее отвернулся, белый как полотно.
- Если вас тошнит, мистер Кристи, постарайтесь попасть вот сюда, хорошо? - сказала я, подтолкнув к нему ногой пустое ведро. Одной рукой я все еще держала его за запястье, второй крепко прижимала комок простерилизованной корпии к разрезу.
Джейми продолжал разговаривать с Кристи так, словно пытался успокоить испуганную лошадь. Том был неподвижен, но тяжело дышал и дрожал всем телом, включая ту его часть, которой я собиралась заняться.
- Мне прекратить? - спросила я Джейми, наскоро оценив состояние Кристи. Я чувствовала, как на его запястье, сжимаемом мною, отчаянно бьется пульс. Он, конечно же, не был в шоке - более или менее, - но чувствовал себя вовсе не хорошо.
Джейми покачал головой, не сводя взгляда с лица Кристи.
- Нет. Досадно тратить попусту столько виски, верно? К тому же, он не захочет пережить ожидание снова. Вот, Том, глотни-ка ещё, тебе полегчает, - он прижал чашку к губам Кристи, и тот без колебаний её опустошил.
Когда Кристи успокоился, Джейми отпустил его плечи. Одной рукой он держал Тома за предплечье, крепко его сжимая, а второй подобрал Библию, упавшую на пол, и неловко ее раскрыл.
- "Десница Господня высока" (12), - прочёл он, щурясь и заглядывая в книгу через плечо Кристи. - "Десница Господня творит силу". Это подойдет, нет? - Он опустил взгляд на Кристи, который затих, прижав свободную руку, стиснутую в кулак, к животу.
- Продолжайте, - хрипло сказал тот.
- "Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни", - продолжил Джейми тихим, но твердым голосом. - "Строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня".
Кристи, казалось, находил это воодушевляющим, его дыхание слегка замедлилось.
Я не могла тратить время, чтобы на него посмотреть, а его рука, сжимаемая Джейми, была твердой, как дерево. Однако я услышала, как он бормочет, подхватывая по нескольку слов из каждой фразы:
- "Отворите мне врата правды...Славлю Тебя, что Ты услышал меня..."
Я уже обнажила апоневроз и ясно видела утолщение. Одним движением скальпеля я освободила его край, затем глубоко и безжалостно рассекла фиброзную полосу тканей... Скальпель уткнулся в кость, и Кристи ахнул.
- "Бог - Господь, и осиял нас; вяжите вервями жертву, ведите к рогам жертвенника..."
Я услышала нотку веселья в голосе Джейми, когда он читал эти строки, и почувствовала, как он повернулся ко мне.
Все это выглядело так, словно я совершала жертвоприношение: ладони не кровоточат столь обильно, как голова, но в них хватает мелких сосудов. Одной рукой я поспешно промакивала кровь, в то время как второй работала. Отброшенные комки окровавленной корпии усеивали столик и пол вокруг меня.
Джейми пролистывал Библию то вперед, то назад, выбирая случайные отрывки из Писания, но Кристи усердно повторял слова за ним. Украдкой я бросила на него быстрый взгляд: цвет его лица все еще был нехорош, а пульс учащен, но дыхание исправилось. Он явно цитировал Библию по памяти; стекла его очков запотели.
Теперь я полностью избавилась от тканей, препятствовавших движениям руки, и удаляла последние мельчайшие волоконца с поверхности сухожилия. Скрюченные пальцы дернулись, и обнаженное сухожилие вдруг сместилось, блеснув, как серебристая рыбка. Я обхватила слабо шевелившиеся пальцы и яростно их стиснула.
- Не двигайтесь, - сказала я. - Мне нужны обе мои руки, я не могу держать ими вашу.
Поднять голову я не могла, но почувствовала, как он кивнул, и отпустила его пальцы. Удалив с блестящих сухожилий последние частички апоневроза, я обрызгала рану смесью спирта и дистиллированной воды для дезинфекции и принялась закрывать разрезы.
Голоса мужчин во время операции были для меня не более чем шепотом, тихим шумом, на который я, поглощенная процессом, не обращала никакого внимания. Но когда я расслабилась и принялась зашивать рану, я заметила их вновь.
- "Господь - Пастырь мой; я ни в чём..." (13)
Я подняла глаза, вытирая пот со лба рукавом, и увидела, что свободной рукой Томас Кристи изо всех сил прижимает закрытую маленькую Библию к телу. Его подбородок уперся в грудь, глаза были плотно закрыты, лицо исказилось от боли.
Одной рукой Джейми по-прежнему крепко держал привязанную ладонь, а другую положил Кристи на плечо. Его собственная голова склонилась рядом с головой Кристи, веки опустились, и он шептал:
- "Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла..."
Я завязала узелок на последнем стежке, обрезала нить, тем же движением разрезала ножницами льняные путы и наконец вздохнула свободно. Мужские голоса тут же затихли.
Я приподняла руку Кристи, плотно обернула вокруг нее чистую повязку и мягко нажала на скрюченные пальцы, распрямляя их.
Кристи медленно открыл глаза и уставился на свою ладонь. Зрачки его за стеклами очков были огромны и темны. Я улыбнулась ему и легонько похлопала по руке.
- "Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей", - мягко сказала я, - "и я пребуду в доме Господнем многие дни".
(3)
(шотл. гэльск.) [э хэмиш] Джеймс (при обращении). Начальная форма имени - Seumas [шэмас]. Да-да, Хэмиш и Джеймс - одно и то же.
(4)
септа - часть клана, семейство с собственной фамилией, связанное с кланом родством или поглощенное им
(5)
Глен-Шил (англ. Glen Shiel или Glenshiel) - горная долина в Шотландии, известная сражением в 1719 г., одним из героев которого был Роберт Макгрегор (тот самый Роб Рой, "шотландский Робин Гуд").
(6)
(шотл. гэльск.) [хэмиш махк бриан] Джеймс, сын Брайана
(7)
Отсылка к Псалтири 37:35: "Видел я нечестивца грозного, расширявшегося, подобно укоренившемуся многоветвистому дереву".
(8)
Вероятно, отсылка к Евангелию. Лука 12:6-7: "Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц".
(9)
1-е Тимофею 2:12: "А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии".
(10)
Уильям Легг, 2-й граф Дартмут, государственный секретарь колоний с 1772 по 1775 годы.
(11)
Томас Гейдж (1719 - 1787) - британский генерал, главнокомандующий британскими войсками в начале Американской революции