Прошлую свою жизнь я помню, как вчерашний день, а уже прошло больше тридцати лет, после моего, можно так сказать возрождения и всё это началось еще в пятидесятых годах, временах холодной войны и экономического прогресса, где-то на окраине Нью - Йорка. И первое, что приходит мне в голову это мой первый день на работе в качестве садовника в мелкой лечебнице для душевно больных людей и там я повстречал свою первую любовь и ощутил на себе всю тяжесть их болезни.
- Вы никогда не поймете, что такое шизофрения и паранойя пока сами лично не столкнетесь лоб в лоб с этим, на прямую, без посредников, только вы и ваш внутренний голос, скользящий по вашим ушам, как мел по стеклу. Расщепление рассудка. Активный психоз, слуховые и визуальные галлюцинации, болезнь не стоит на месте, постоянно прогрессируя, всё глубже проникая в самые отдаленные закоулки вашего сознания. А если у вас отсутствует осознание того что вы больны - отрицание, само убеждение, в этом случае вы опуститесь на самое дно, в темную, непроглядную лощину психоза. Так что если вы думаете, что сможете понять этих угнетенных своим разумом индивидов, то вы глубоко ошибаетесь. Ваша задача не состоит в понимании, а состоит в помощи, не надо быть жестокими и холодными, но и не надо проникаться их состоянием, будьте нейтральны. И болезнь не передастся вам воздушно-капельным путем... - она на секунду замолчала, сделав при этом очень серьезный вид и добавила. - Шутка. Но похоже вам не смешно и это хорошо, значит вы меня услышали, и мой двухчасовой инструктаж на этом закончен. Прошу всех разойтись по своим местам и заняться своими обязанностями. Всем спасибо за внимание и хорошего дня. - сказала мисс Свон - главврач частной психиатрической лечебницы "Heavens Gates".
Ей было уже, наверное, за сорок, но выглядела она с натяжкой на тридцать пять. Чёрные, как смоль волосы, поблескивали и уносились в даль в утренних лучах солнца, её возраст выдавали лишь седые локоны обрамляющие её утонченное лицо. Слегка длинный и острый нос придавал ей какую-то сверхъестественную пикантность образа этакой ведьмы. Хотя должен сказать это таки довольно сексуально выглядело. Всегда в строгом стиле одежды, черная юбка карандашом, легкий, такого же цвета пиджак и ослепляющая, белоснежная шёлковая рубашка с накрахмаленным воротником, расстегнутая на первые четыре пуговицы, оголяющая часть её груди и серебряный кулон, пытающийся всё время между ними спрятаться.
Я долго еще всматривался на уходящие вдаль, по узкому коридору, её длинные и поблёскивающие на солнце ноги в аккуратных туфлях на невысокой шпильке. Всё-таки дьявол носит "Prada" и не только его, еще "Gucci" и "Louis Viton". Обворожительна по первому впечатлению, а на деле сука еще та, что мне стало известно из случайно подслушанного разговора санитара и главной медсестры.
Я всё еще сидел прикованный к стулу впечатлением об этом месте - тихое, в двадцати минутах езды от большого города. Летом здесь обворожительно красиво и дурманно сладко, но к сожалению, только за стенами этого огромного двухэтажного особняка, выкупленного у городского совета и переделанного под лечебницу для душевно больных, хотя если проехать, искусно выкованную, главную арку и не читать, что на ней написано, то можно подумать, что ты приехал к своему богатенькому дядюшке "Скруджу" на летние каникулы. Но только одно выдаст это за ложь - блуждающие в зеленых коридорах сада люди, одетые во всё белое, страдающие маниакальным психозом и галлюцинирующие чуть-ли не каждые пару секунд.
Огромная прилегающая к дому территория была ограждена каменным забором с коваными аркообразными вставками, которые еле заметны из-за того, что обросли лозой дикого винограда. Кое-где, меж листьев, пробивались мелкие лучи солнца, падая на шелковисто зеленую, не скошенную траву, игриво поблескивая каплями утренней росы. Главные ворота были огромны и тяжелы, всегда открыты потому что уже давным-давно пустили свои чугунные корни в сухую землю заросшею сорняками и густой, высокой травой. Асфальтной дороги здесь нет и никогда и не было и на вряд ли будет. Центральная аллея была усыпана мелкой галькой, а вдоль неё росли стройные березы, опустившие свои ветви аж до самой земли. Перед самым домом идеально прямая аллея плавно превращалась в круг, в центре которого красовался мраморный фонтан. Он уже довольного долго не работал и это было отлично заметно по выцветшему камню, обросшему ядовито темно-зеленым мхом и такого же цвета оставшейся воде в огромной чаше, куда искусно высеченная из мрамора девица выливала воду, капля за каплей, из своего пустого кувшина.
Невероятно большой двухэтажный особняк был построен еще в довоенное время и до сих дней крепко стоит на твёрдой земле. Облицованный белыми деревянными панелями, по которым разросся плющ и тянулся аж до самой четырех скатной крыши из настоящей черепицы. Небольшие окна, кое-где обрамленные аркой из всё того же зеленого плюща, смотрят на тебя их идеальной прозрачностью. Перед парадной дверью возвышались две колонны и упирались в небольшой деревянный навес. Они были обвиты тоненькими стебельками вьюнка глубокого синего цвета, создавая неповторимые узоры на их облупившейся от старости поверхности. Прохудившееся от времени деревянные ступени, звучно поскрипывали под подошвой моих тяжелых ботинок. Громоздкая дубовая дверь открылась с характерным для её возраста звуком.
Как же здесь уютно и просторно, прямо как дома, за исключением людей, одетых в белые больничные халаты с бейджиками на левом нагрудном кармашке. Сразу справа стояла стойка рэсепшена, за ней две молодые девчонки, лет двадцати пяти.
- Ты наверное - Декстер?! Привет! - обратилась одна из них ко мне. Таня, кажется так её звали. - Мисс Свон велела мне тебе всё показать. Пойдем. Тебе у нас понравится!
Я молча побрел за ней, при этом немного кивнув головой в знак согласия. После великой войны прошло уже шесть лет, а мне ветерану, досталось лишь место садовника в Нью - Йоркской провинциальной частной психиатрической лечебнице, вот как страна выплачивает свой долг своим героям. Проходя по коридору можно было заметить, что мельчайшие пылинки кружат в воздухе, как снежинки в безветренную погоду, в густых солнечных лучах пробивающихся сквозь тонкую вуаль занавесок. Таня распахнула перед нами очередную дверь, и мои глаза залил мягкий и приятный солнечный свет, который заполнил всё пространство комнаты для отдыха.
В дальнем углу расположились, в удобных креслах, пятеро человек, уставившись в телевизор где показывали повтор вчерашней серии "Я люблю Люси". Они так внимательно пялились в экран, что на приветствие Тани никто не обратил внимание, а ей лишь оставалось пожать плечами и выдавить подобие улыбки на своем бледном лице. Внутри было очень просторно, по середине комнаты стоял круглый старинный стол накрытый чистой и выглаженной белой скатертью, здесь еще стояло несколько шкафов, устало опёршихся на стенку и плотно забитыми пыльными книгами, которые скорее всего никто и в руки не берет. Выходя из этой, наполненной звуками работающего телевизора комнаты, я заметил почерневший от копоти и затянутый плотной паутиной камин, видимо за ним никто не следил и уже очень давно, хотя с лева от него лежала аккуратно сложенная стопка порубленных поленьев. Мой сегодняшний гид по лечебнице легко и плавно закрыла за собой дверь, и мы двинулись дальше на встречу пикантным и сочным запахам свежеприготовленного бекона прямиком в кухню пропустивши дверь в общую столовую. Там на новенькой электрической плите, в сковородке, весело шкварчал бекон брызгаясь раскаленным маслом во все стороны, а в дальнем углу возле мойки сидели две темнокожих служанки и чистили овощи мельком поглядывая на нас.
- Привет Тони! - взбодрившимся голоском тринадцатилетней девочки выпалила Таня. - Это Декстер, он наш новый садовник.
- Ну привет Декстер! Я шеф повар этого милого заведения, если будешь жить у нас, то завтрак для персонала в половине восьмого утра, обед в полдень и ужин в шесть часов вечера, а если немного проголодался, то можешь заглянуть в наш холодильник, там всегда что ни будь, да и найдется! - закончивши свою вступительную речь он подмигнул Тане, а она как наивная дурочка засмущалась, покраснела от стыда и быстренько вытолкала меня за дверь в коридор.
За следующими двумя дверьми были коморки где хранили всякий нужный и не нужный хлам, а также всё, что мне нужно для поддержания чистоты в этом шикарном дурдоме.
Справа и слева от выхода на задний двор, расположилась узкая деревянная лестница, покрытая выцветшим красным ковром. Второй этаж встретил нас тускловатым светом настенных ламп, едва уловимым запахом воска, всё тем же красным ковром-дорожкой, необыкновенным спокойствием и уютом. Вдоль стен висели картины разного размера, от больших до очень маленьких, с пейзажами, портретами и натюрмортами, обрамленные в позолоченные рамки ручной работы. А по середине и вдоль всего коридора простирался узкий и длинный стол, аккуратно заставленный подсвечниками, на которых тонкими струйками застыл пчелиный воск.
- Туда думаю нам не стоит заходить, это кабинет мисс Свон. - сказала Таня, указавши рукой на дальнею дубовую дверь, покрытую вишневой морилкой, наверное, для создания эффекта красного дерева, но намётанному глазу видно фальшь из далека. В ответ я лишь кивнул головой, а она добавила, что я немногословен.
Спустившись вниз по лестнице, мы вышли через заднею дверь и оказались в саду. Передо мной открылся очаровательный вид на небольшой заболоченный прудик, огражденный неизвестными мне камнями речной породы. Дорожки в саду и вокруг пруда были усыпаны такой же мелкой галькой, как и главная аллея, ведущая к особняку. В дальнем конце этого "огромного" водоёма, полумесяцем разрослись пышные кусты роз. Они были прекрасны и так же очаровательны, как и девушка, стоящая рядом с ними с открытой хрустальной шкатулкой.
Пепельные волосы поблескивали в лучах утреннего солнца, вздымались легкими порывами ветра и падали ей на узкие плечи. Она стояла к нам спиной, такая хрупкая и нежная, а в её руках солнечные лучи играли с хрустальными гранями создавая невероятную картину, которую просто невозможно описать простыми словами.
- Это Элисиф, одна из наших пациенток. - резко вырвавши меня из забвения сказала Таня. - В конце сада старая лачужка садовника, ты можешь там поселится, а мне пора за работу. - добавила она зевающим голосом, развернулась и скрылась за дверью в дом.
Как бы я не хотел, потому что уж слишком я застенчив, я не мог разминутся с девушкой и шкатулкой, а моя любознательность начала брать вверх.
- Что ты делаешь? - с невообразимым удивлением спросил я незнакомку.
- Ой! Привет! А ты кто? - с какой-то настороженностью и испугом сказала она.
- Я особо не уверен кто я на самом деле.
- Честный ответ! Тогда я отвечу на твой вопрос, я собираю солнечные лучи в свою шкатулку, ну знаешь это похоже на то, как бабочек сачком ловить, только намного сложнее. Я Элисиф, но ты меня можешь называть Элис. Знаешь все здесь такие особенные и неуверенные в себе полу-личности с мозгами на бикрень. - со смешком сказала Элисиф, но быстро выдавив на своём нежном лице серьезность добавила. - Правда не в прямом смысле, с черепом у них то всё в порядке, ну ты понимаешь!
- Наверное ты права. - как-то растерянно ответил я на её приветствие и чудесную тонкую улыбку. Она повернулась ко мне спиной и продолжила ловить яркие лучи солнца своей хрустальной шкатулкой, а я направился в конец сада к моему будущему жилищу.
Целый день я провел, наводя порядки, в этой маленькой и хилой халупке, среди кучи старого хлама, оставленного моим предшественником. Внутри было скромно, но уютно не считая полнейшего хаоса и грязи. В левом углу стояла глиняная печка, еще был стол, стул и старая узкая кровать, на которую тусклым светом падали солнечные лучи через, покрытое толстым слоем пыли, окошко. Весь садовый инструмент хранился тут же возле двери, кроме одноколесной тачки, стоявшей рядом с домиком.
Как следует намахавшись веником, шваброй и тряпкой я привел эту конуру в более-менее божеский вид. Все мои вещи помещались в большой походный рюкзак, поэтому места для них здесь было предостаточно. Одна из служанок, бывших утром на кухне, принесла чистую, накрахмаленную постель и тяжёлую подушку, набитую гусиным пером. Умывшись прохладной вечерней водой из родничка во дворе возле моего шикарного особняка, я улегся спать.
***
- Построиться! Сомкнуть ряды!
Я слышу синхронный топот тысячи ног, чувствую тяжесть кожаных лат и холодное лезвие меча на левом бедре. Моё сердце бешено бьется, и я расчетливо слышу каждый его стук, я чувствую, как кровь прожигает мне кожу. Я слышу гулкий бас барабанов, как знамя трепещется на ветру. Во рту привкус стали. Я не контролирую своё тело, это не я, я лишь наблюдатель.
- За Рим, за Помпея! В атаку!
И вот я несусь вперед сломя голову и с поднятым в руке мечом, а вокруг меня тысячи солдат римского легиона. Я легок как ветер и решителен как никогда. Я иду на пролом, рубя всех на своём пути мечом. Гул стали, звуки затихающей боли, последние вздохи. Над головой проблистало острие клинка и глаза тут же залила кровь. Я падаю на колени, я испускаю последний свой вздох, а перед глазами покрасневшее небо, а потом непроглядная тьма.
Я проснулся в холодном поту и глубоко вдохнул. Кошмары мне и раньше снились, но не так часто, а после того как я начал работать в лечебнице, а уже прошло два года, они приходят ко мне чуть-ли не каждую ночь. И каждый раз я себя успокаиваю образом Элисиф, таким нежным и легким.
За это время здесь ничего не поменялось, частично лишённые рассудка люди всё так же смотрят повторы сериала "Я люблю Люси" утром по понедельникам, мисс Свон делает обход по палатам и раздает ценные указания на лево и на право, а с кухни доносятся ароматы зажаренного бекона и свежего молока.
Выходя утром из общей столовой, стараясь как можно быстрее выскочит из неё что бы не слышать в очередной раз речь Ричарда, больного шизофренией с пятнадцати лет, а ему, на минуточку, на этот момент уже было пятьдесят четыре, но не тут-то было.
- Я знаю кто убил Цезаря, да, да я знаю! - писклявым голоском начал он размышлять вслух. - Да, я знаю кто его убил. - уже шепотом добавил, провожая меня своим косым взглядом и тыкнул в меня указательным пальцем первый раз за всё это время. Я застыл на месте, как восковая фигура и впал в ступор, это меня не на шутку насторожило и даже напугало.
- Не обращай на него внимание Декс! - и когда это Тони начал меня называть Дексом? Давно ли, или мне послышалось? - Хорошего дня.
- Спасибо Тони и тебе. - сказал я и направился прочь, не понятно по какой причине для меня, очень осторожным шагом, при этом оглядываясь назад.
Я вышел в сад, где моя любовь, о которой я не могу никому сказать, уже открыла свою шкатулку и наполняла её лучами утреннего солнца.
- Вкуси этих запретных плодов, вкуси! - прошептал мне кто-то на ухо, а по телу пробежалась волна мурашек и я засмущался.
- Ричард - это опять ты со своими шуточками?! - выпалил я с ноткой злости и обернулся назад, но там никого не оказалось.
- А ты с кем разговариваешь? - спросила она, заметив, что я подхожу. - Здесь никого нет кроме меня. - удивленно добавила Элис.
- Вкуси... - снова зашептал голос в моих ушах и резко зазвенело у меня в голове, так что я согнулся и закричал от боли, прижав уши руками. Звук резко пропал также, как и появился, пальцами я нащупал, что-то мокрое и липкое - кровь.
Я снова проснулся, один, на своей узкой кровати. За окном показались первые лучи солнца, и повеяло свежим ветерком. Эти оба, таких разных, сна всё никак не выходили из моей головы, я то и дело проверял не течет ли с ушей кровь. На улице веяло еще ночной прохладой, но солнце уже начинало припекать мне в затылок пока я умывался над медным тазиком и всматривался в своё помятое от сна отражение в воде.
На часах уже было двадцать минут восьмого утра, когда я спохватился с мыслью о том, что могу пропустить завтрак, я медленным, но уверенным шагом направился на кухню.
- Доброе? господин Декстер. - откликнулись разом две негритянки, а Тони молча отдал мне честь, потому что рот у него был уже чем-то набит.
На завтрак сегодня подавали овсянку на молоке с изюмом и тосты с черным медом из акации. По какой-то не ясной для меня причине я опасался появиться в столовой, что бы не столкнуться с Ричардом и что бы мой сон не стал явью. Сытно позавтракав я вышел в коридор и было направился к парадной двери, как увидел Ричарда, выглядывающего из-за открытой двери в комнату отдыха.
- Вкуси, вкуси плодов запретных...
- Что?! Что ты сказал Ричард?
- Я ничего, я молчал. Да, да. Я молчал, молчал, как рыбка в воде, ни звука, нет, нет, нет, Ричард молчал, да, молчал. - затихающе ответил он, мигом развернулся и помчался прочь на своё место возле экрана телевизора где уже показывали повтор их любимого сериала.
- Какой-то бред! - пробурчал я в нос самому себе. - Сон никак не вылетит из головы, надо отвлечься от этих мыслей работой, скосить траву, подрезать виноград, окучить деревья, вывезти и спалить высохшее сено. - уже думал я про себя.
- Доброе утро Декстер! - звонко проговорили в один голос Таня и Кэт. - Всё нормально?
- Привет девчонки, все хорошо, а у вас? Слышали уже новую песню Литла Ричарда?
- Да, слышали, вчера ночью у Кэт в машине, такая заводная, так и хочется сразу танцевать! - воодушевленно ответила Таня и подкатила глазки, на что я подмигнул и вышел через парадную дверь.
На улице, солнце уже поднялось высоко и одаряло всё вокруг своими теплыми, пронизывающими до костей, лучами. В стране происходил настоящий бум, великий экономический прогресс, Корейская война закончилась благодаря новому президенту Эйзенхауэру, но холодная война всё продолжалась, так же как наша страна и Советский Союз продолжали строить ядерные ракеты - быстрая смерть. Популярной музыкой стал рок-н-ролл, и вся страна начала пританцовывать в ритм каждому такту в каждой песне, а каждая душа боялась попасть в черный список федерального бюро за коммунистический настрой, поэтому к нам пришла эра антикоммунизма, а невинных людей приговаривали к смертной казни за предательство родины. По радио крутили пропаганду чуть-ли не каждые двадцать минут, а в перерывах, радиоведущие укуренным голосом объявляли название очередного хита недели.
За два года работы я сумел обзавестись виниловым проигрывателем и десятком пластинок, которые я уже прослушал столько раз, что на них скоро появятся дырки от звукоснимающей иголки. В общем эти два года пролетели, практически незаметно, не считая моих не редких ночных кошмаров и десятка порезов на руках и плотных мозолей на ладонях от садовых ножниц и тупой, как бревно, лопаты. А так всё шло своим чередом - тихо и спокойно, до сегодняшнего утра.
Своим снам, а тем более кошмарам, я никогда не предавал особого значения, бессмысленно тратить своё свободное время на самокопание и поиск каких-то безумных знаков, скрытых в моих снах. А пережить всё это дерьмо мне помогала Элисиф, только она об этом ничего не знала, я был опьянен её красотой с того момента, как в первый раз её увидел и влюбился, не взирая на её недуг. Я так хотел рассказать ей о своих чувствах, но боялся, что она меня не поймет, поэтому молчал об этом, в украдку наблюдая за ней каждое утро.
Её пепельные волосы, как всегда, падали с её плеч и слегка вздымались при легком порыве ветра, эта необыкновенная тонкая улыбка и глаза удивительного цвета, я таких не встречал больше ни у одной живой души. Её движения так легки и грациозны, я так хочу взять её за руку и сказать, как же сильно я её люблю, но почему же я не могу решиться.
Закончив свою работу на переднем дворе, я направился к себе, в мою халупку, но никак не ожидал увидеть Элис наслаждающуюся ароматом нежных роз. Я медленно направился вдоль пруда на встречу моей спасительнице.
- Ой! Ты напугал меня! - она резко отдернула руку от розы, немного сморщилась от боли, острые шипы прекрасного цветка прокололи ей пальцы. - Больно!
- Давай я посмотрю. - предложил я, и нежно взял её руку, теплая, бархатная кожа коснулась моей огрубевшей от ручной работы ладони. Я заглянул к ней в глаза, в её бездонные, очаровательные глаза и хотел было открыть рот, но она быстро выдернула руку из моих ладоней и убежала, рыдая на всхлип, хлопнув за собой дверью.
- Ну и дурак же ты! - осуждено сказал я сам себе.
- Убийца не может желать запретный плод... - раздался чей-то мерзкий шепот в моих ушах.
- Кто здесь?! - задал я вопрос, на который ответом была лишь тишина и шуршание зелёной листвы.
Вечер прошел как обычно, я наедине с самим собой в своей обветшалой хижине в саду у большого особняка с людьми, которые каждый день противоречат сами себе.
- Неужели меня постигла та же участь, что и этих использованных сосудов, опустевших от жизни и войны голосов внутри своей головы? Нет, этого не может быть, я это отрицаю, кто - кто, а я уж точно в своём уме и здраво мыслю. Да, я это точно знаю! Я в этом уверен. - я не заметил, как начал спорить сам с собой, а когда понял, то запнулся и постарался отвлечься от этого и вспомнить это чувство, как её рука коснулась моей.
Ричард
- Ты же знаешь кто он! Ты зна-е-е-шь! - звучит писклявый и шипящий голос у меня в голове.
- Опять, опять, снова и снова ты в моей голове! - он уже не выдержал и говорил вслух.
- Ой да ладно тебе, я же тут тоже маленький Ричард. И слышу всё тоже, что и ты. - говорит еще одна нелепая интонация в его голове, которой уже сорок лет.
- А вот та первая появилась в позапрошлом году. - продолжил он разговор сам с собой.
- Я голоден, голоден, я хочу крови Ричард, хочу море, море крови!
- Заткнись прошу тебя, заткнись! Ты зло, уйди из моей головы, уйди! Мне хватит того другого, а ты мне не нужен, я тебя не знаю, прочь! Прочь из моей головы тварь!
- Все уже, наверное, сидят и завтракают.
- И убийца среди них, да он там, я знаю, и ты теперь знаешь!
- Опять этот писклявый голос! Отвянь! - закричал Ричард.
- Когда же уже стихнут эти голоса?
- Голоса здесь только ты и тот писклявый уродец!
- Ну хватит уже причитать Ричард! Мы с тобой дружим с самого детства!
- Лучше бы мне дали тогда повеситься, а не пихали, по всяким больницам от которых нет толку! - раздраженно выпалил он.
- Какой же ты наивный! Ты, что думаешь, что я дам тебе умереть, нет дружок, мы будет жить с тобой долго и счастливо.
- Да, да, да! Долго и счастливо, счастливо и долго! - раздался в ушах тошнотворный писклявый смех.
Ричард резко открывает свою тумбочку, и достает самодельный нож из поломанной бритвы, и подставляет к своему горлу.
- Ты не сможешь этого сделать дружок!
- Сейчас мы это проверим! - он изо всех сил пытался придавить лезвие к своей шее, но рука не слушается.
- Вот видишь, ничего у тебя не получиться, а теперь лучше спрячь это обратно.
- Нет, нет! Бери это с собой, мы накажем убийцу нашего господина. Да, накажем, кровь за кровь!
- Нет! - собрался он с мыслями и бросил лезвие обратно в тумбочку.
Ричард сидел спиной к новому садовнику Декстеру, которого голоса в его голове называли убийцей.
- Я знаю кто убил Цезаря, да, да я знаю! - заговорил вслух писклявый голос из головы. - Да, я знаю кто его убил. - уже шепотом добавил он, а Ричард провожал своим взглядом садовника, его рука невольно поднялась и тыкнула в него указательным пальцем. - Беги убийца, беги! Но скрыться ты не сможешь! - звучал затихающий голос в голове.
Аж через целую неделю он встретил Декстера снова, когда наблюдал за чернокожими служанками, облокотившись на дверной проём в комнату отдыха, чрез открытую дверь в столовую.
Ричард молча стоял за проемом, когда он проходил мимо.
- Что?! Что ты сказал Ричард? - спросил он, и Ричард хотел сказать, что ничего не говорил, но не мог, потому что за него начала отвечать его новая ипостась.
- Я ничего, я молчал. Да, да. Я молчал, молчал, как рыбка в воде, ни звука, нет, нет, нет, Ричард молчал, да, молчал. - писклявые звуки издавал его открытый рот. А затем он мигом развернулся и помчался прочь на своё место возле экрана телевизора где уже показывали утренний повтор "Я люблю Люси".
Декстер
Свежий морской воздух трепещет её пепельные волосы, она улыбается, глядя на меня. Ноги проваливаются в теплый и мягкий песок оставляя следы, а тихий океанский прибой смывает их с памяти, оставляя лишь легкую гладь. Как же она удивительна, легка и свободна. Я застыл на месте наблюдая за красотой её естества. Но мой взгляд, вдруг устремился на фигуру наездника в дали, он всё приближался ко мне, а я не мог сфокусироваться на нём. Вот он мчится галопом прямо на меня, он уже совсем близко, в нескольких метрах. Резкость в моих глазах ударила острой болью в виски. Невозможно, но это был всадник из римской конницы, чуть наклонившийся с коня и готовый отсечь мне голову своим окровавленным мечом. Яркая вспышка, вокруг стало очень шумно, лязг стали, крики о помощи, дикий вой, во рту у меня привкус пыли и железа. Я стою на коленях, весь в крови, над телом своего боевого товарища, или нет, мои руки стремительно двигаются вниз и пронизывают его сердце мечом. Еще одна вспышка. Вокруг меня десятки шатров, люди похожие на древних аристократов, как будто с картинок из книжек по истории древнего мира. Стоят длинные столы с изобилием пищи, хрустальные графины с вином, кубки и чаши, это всё похоже на пир победителя. Но если прислушаться, то слышно, как продолжается битва.
- Великий Помпей, вам стоит скрыться от наступления Цезаря, его десятый легион в сопровождении конницы стремительно приближается к лагерю. Прошу вас не идите на верную смерть, мы еще всё исправим, даю свое слово великому триумвирату.
- Никогда не оценивайте противника по числу его войск Тит, это будет нам уроком...
Разговор я уже не слушал так-как мои глаза были прикованы к деревянной лодке, парящей над землей, в которой стояла моя Элисиф. Вдруг резко всё потемнело, вокруг сплошная непроглядная ночь, из далека доносятся стоны, скрежет и медленный бой барабанов. Я стою на обрыве и наблюдаю, как мою возлюбленную уносит река из тысячи рук уже давно мертвых душ. Я смотрю на неё, прямо ей в глаза, а она смотрит на меня. Её лицо выражает лишь боль и кровавые слёзы стекают по её нежным щекам. Я хочу кричать, но не могу - я нем, что-то не так, я касаюсь руками своих губ и не могу нащупать их. Обрыв начинает рассыпаться и проваливаться под моими ногами, а я прикован к земле неведомой силой, я уже падаю вниз, вместе с грудой земли и камней, пытаюсь уцепиться руками за выступы, но десятки холодных рук хватают меня за ноги и тянут на самое дно, я тону среди мертвых и холодных, как снег, тел.
Я резко просыпаюсь во тьме и начинаю жадно хватать воздух своим ртом наполняя им легкие. Моё сердце так быстро бьется, что мне кажется, что оно сейчас просто возьмет и выпрыгнет из моей груди.
Небо заволокло непроглядными тучами, воздух был наэлектризован и пропитан холодной влагой со вкусом железа. Хлынул дождь и громко забарабанил, своими крупными каплями, по моему окну. Поднялся сильный ветер и зашумел мокрыми листьями в кронах деревьев. Я с трудом смог заставить себя заснуть в своей одинокой и холодной постели.
***
- Эй Декстер! Ты там? - послышался стук в дверь. - Тебя просит зайти к себе мисс Свон. Слышишь, да?
- Да, хорошо, я сейчас зайду.
Придя в себя после жутко-странной ночи, я вышел из своей конуры на белый свет, который в тот час же меня ослепил своей яркостью, так что пришлось прикрыться рукой и прищурится, пока мои глаза не привыкли к этому ослепительному свету. Я направился к задней двери особняка, в надежде, что не увижу Элис, потому что мне было стыдно за свой опрометчивый вчерашний поступок. Я выдохнул тяжело и с облегчением, когда обнаружил, что в саду её нет. Но это облегчение продлилось не долго, до того момента пока я не взялся за дверную ручку, чтобы открыть тяжелую дубовую дверь. Нелепое стечение обстоятельств, должно было случиться именно со мной. Я резко открыл дверь на себя.
- Ой! - испуганно сказала Элисиф, при этом послышались осколки разбитого хрусталя. А вот это уже было совсем не вовремя. Увидев меня, она резко развернулась, как и в прошлый раз, и убежала в комнату отдыха, только пятки сверкали.
- С чего бы это ей быть босой сегодня? - подумал я про себя, нагнулся и начал собирать осколки разбитой шкатулки. - Черт! Опять я дурак! Что со мной не так?! - уже вслух, злостно сказал я сам себе и поплелся на второй этаж, засунув осколки к себе в карман.
Я постучал несколько раз в дверь, и ждал пару минут пока не послышался шорох и звуки открывающегося замка.
- А, это вы Декстер, заходите я как раз вспоминала о вас! - сказала мисс Свон, как всегда одетая в черное и белое. - Я ждала вас немного позднее, ну что уж там, присаживайтесь. - Вам снятся кошмары мистер Арвел?
- Нет, с чего вы взяли? - соврал я и не удержался от того что бы не повести бровью.
- Надеюсь вы мне не врете, потому что я начала за вами немного наблюдать и заметила некое сходство с здешними обитателями планеты "Шизофрения", не хотите мне ничего сказать? А то, что случилось на прошлой неделе? Давайте будем честны перед друг другом Декстер! - сказала она, прищурившись и сверля меня насквозь своим взглядом.
- Я абсолютно честен с вами мисс Свон. - твердо настоял я. - А что было на прошлой неделе? - задумался я.
- Ну хорошо! - недоверчиво посмотрела на меня главврач.
- Я хочу попросить вас, отпустить меня в город. Тут недавно случилось кое-что плохое и я очень хотел бы это исправить, с вашего позволения?
- И это "что-то" скорее всего связанно с Элисф, не так ли?
- Да, это случилось совершенно случайно, клянусь, когда я шел к вам, получилось так, что мы вместе начали открывать дверь, и она от неожиданности испугалась и выронила свою хрустальную шкатулку из рук. - я засмущался и скорее всего покраснел. - И в общем она разбилась, я знаю, как эта шкатулка важна для неё!
- Я вижу, что вы не равнодушны к ней. - выдержав небольшую паузу она добавила. - Что ж, думаю вы сегодня свободны на целый день мистер Арвел, желаю вам удачи, возможно эта утренняя нелепость поможет вам, в какой-то мере выразить ваши чувства, но будьте осторожны.
На этот раз я уж точно покраснел и сгорал от стыда, от чего я пулей вылетел из её кабинета и направился к себе в хоромы, чтобы достать все свои сто восемьдесят три доллара и пятьдесят четыре цента, накопленные за всю свою жизнь. И если я мог хоть как-то искупить свою вину перед Элисиф, то это был именно тот момент, за который нужно хвататься руками и ногами одновременно и никогда не отпускать и не под каким предлогом.
Дорога до большого города была не близкой, если особенно опоздать на автобус, который и так ходил раз в два часа. Поэтому, быстро запихнувши своё незримое богатство во внутренний карман, я чуть-ли не в припрыжку от радости, быстро направился к автобусной остановке. Часов у меня не было при себе, а те что давали во время войны, я уже давно продал, чтобы не умереть с голоду, как выброшенная на обочину собака. Автобус не заставил себя ждать, я его ждал от силы минут пятнадцать при этом топчась на одном месте и сгорая от желания найти, купить и подарить моей Элисиф, хоть что-то похожее на её разбитую шкатулку, и я непременно должен сделать это сегодня!
Элисиф
Мне страшно, я стою одна, внутри деревянной лодчонки, а вокруг меня только тьма - чернее ночи и мертвое море из тысячи рук, они как волны держат меня на плаву. А вдали стоит тот с которым я не осмеливаюсь заговорить о своих чувствах. Меня всё уносит вдаль, а он так и смотрит на меня, а на его лице лишь боль. И вдруг под ним проваливается земля и он начинает падать вниз, хватается за выступы, но безуспешно. Мне хочется кричать, очень громко, так, чтобы он меня услышал, но я не могу, я протягиваю руки к своим губам и не могу их нащупать, они срослись вместе, я не могу дышать, я задыхаюсь и вижу, как мертвые волны тянут его на дно, а меня уносят всё дальше во тьму. Я просыпаюсь вся в поту, жадно глотаю воздух и не могу им насытится.
На столе лежала засохшая, бордового цвета роза, окутанная утренними лучами солнца, проникающими сквозь тонкие занавески на моём окне, кажется будто она светится по краям и немного парит в воздухе. И вот наступил еще один день из бесконечности моей жизни здесь, взаперти, в дали от настоящего мира.
- Я ненавижу его, ненавижу! И в тоже время люблю, за что же мне это всё? - я тяжело выдохнула и откинулась назад в свою, уже остывшею кровать. - Ах, если бы он знал...
- Если бы он знал, он сказал бы, что ты дура! - проснулся затихший голос в моей голове.
- Да, что ты знаешь о любви!? - возмутилась я.
- Столько же сколько и ты, то есть ничего!
- Ты ошибаешься! Это неправда! - начала я отрицать самой себе. - Интересно, что приготовил Тони сегодня на завтрак?
- Думаю то же, что и обычно, бекон, жареные яйца, а для тебя овсянку с малиной, на молоке, так как ты любишь. Вот тут ты знаешь толк. А в любви к мужчине - ничего!
- Отстань! Не хочу тебя слушать и не порти мне утро! - насупивши брови приказала я своему внутреннему голосу, смотря при этом на себя в зеркало.
Я быстренько оделась и спустилась вниз на кухню, где меня уже ждал мой завтрак, только не тот, что обычно. Я улыбнулась и мне даже полегчало немного после увиденного ночью. Стол уже был накрыт, а на нем лежали подносы с блинчиками и свежее парное молоко в кувшине, еще слегка поджаренные тосты и вареные яйца и сосиски.
- Как всё вкусно выглядит! - сказала я.
- И так же вкусно на вкус! - сказала мисс Аниша, которая сметала крошки с соседнего стола. - Приятного аппетита дорогая.
- Большое спасибо! - ответила я и подмигнула левым глазом.
Взявши всего по немножку, я уселась за стол, что бы хорошенько позавтракать так как была очень голодной. Разрезав последний свой блинчик, я вскрикнула от испуга и подскочила со стула. Вместо твороженной начинки с изюмом в блинчике оказалась мокрая земля, в которой копошились трупные черви.
- Что такое Элис? - тревожным голосом спросила меня Аниша.
- Нет, нет. Ничего, всё нормально. - сказала я, снова открыв глаза и посмотрев на свой блинчик с живыми червями, которых там не оказалось, а лишь творог и черный изюм. Я встала и вышла из-за стола, не забыв конечно же поблагодарить Тони, нашего умелого шеф-повара. Утро было испорчено окончательно, и хуже уже не могло ничего случиться, как мне казалось на первый взгляд.
После того, что случилось с Декстером на прошлой неделе, я его всё это время ни разу не видела, а мне так хотелось его увидеть, хотя бы мельком глянуть на его лучезарную улыбку.
- Ой, ой, ой. - вскрикнула я, когда увидела, что уже девять часов. - Пора зарядить мою чудо-шкатулку. Ведь только она бережет меня в этом странном мире. - я схватила со стола мою хрустальную шкатулку и побежала вниз босиком, забыв надеть обувь для прогулки. Я уже было хотела коснуться дверной ручки, как внезапно дверь открылась, а за ней появился Декстер. Я почему-то испугалась его, как дикая лань горного зверя, при этом ойкнув и от растерянности выпустила из руки свою шкатулку, которая в тот час же разбилась о каменный порог. И я как дура убежала в комнату отдыха, чтобы спрятаться от человека, которого я люблю, но боюсь в этом признаться. Умостилась в своё мягкое кресло, прижала колени к груди и начала рыдать, как маленькая тринадцатилетняя девочка у которой отобрали её любимую куклу.
Декстер
Добравшись до центра города к полудню, я уже блуждал среди длинных и узких улочек старого города под палящим кожу солнцем. Раскаленный асфальт пах смолой и пропадал из виду где-то вдалеке. Город бурлил яркими красками жизни, множеством людей и машин, но там, где находился я, всё было совсем не так, узкие обветшалые улочки, на которых жили пропитанные настоящим американским духом настоящие американские граждане. Здесь бушевала тишина и спокойствие, и только здесь можно было найти старьевщика у которого было бы хоть что-то похожее на то, что я ищу.
Я уже обошел около пяти антикварных лавок, но не нашел ничего стоящего, но я дал себе слово, что я обязан это сделать, во что бы то ни стало, и я сдержу своё слово - слово мужчины.
- То, что ты ищешь, есть в соседнем квартале, прямо за углом. Дай взглянуть на твою ладонь сын великого диктатора. - резко выскочившая из-за угла цыганка перегородила мне путь, а из-за неожиданности у меня проскочило мимо ушей то, что она сказала.
- Что простите?
- Дай свою руку сын богов! - воскликнула она. - И всего лишь за доллар я расскажу тебе кто ты!
- Не сопротивляйся и ты узнаешь всю правду! - гордо задрав голову выпалила цыганка с таким задором, что, наверное, и сама этому удивилась.
Не знаю почему, но я полез в карман за деньгами, а её глаза загорелись ярче огня, когда я достал свернутую пачку купюр, в которой были все мои сбережения. И я вытянул оттуда доллар и просунул ей в руку, а затем дал свою ладонь.
- Убийцам не суждено вкусить запретный плод... - прошипела она странным голосом, а в её глазах искрился страх. Она резко отпустила руку и побежала прочь, оставив меня в недоумении и с тонной сомнений. А пока я стоял в ступоре осмысливая сказанное сумасшедшей цыганкой, из-за угла выскочили четверо её дружков.
- Гони бабки жиденок! - грубо сказал тот, что повыше, наверное, их главарь и приставил к моему горлу кухонный поржавевший нож. Такого исхода сегодняшнего дня я уж точно не ожидал. - Ты что тупой? Деньги доставай из кармана! - повторил он, а я всё стоял не понимая, что происходит. Он убрал нож от моего горла и со всей дури ударил меня в живот, второй который был похож на скелет в пижаме двинул мне в ухо, я упал, а остальные двое начали пинать меня ногами.
- Хватит. - сказал мешок с костями. - Пошарьтесь по карманам и валим отсюда. - кто-то начал рыться в моих карманах.
- Богатенький дурачок! - расхохотался длинный. - Всё уходим отсюда.
Меня оставили в покое валяться на земле задыхающегося от боли. Я выдохнул, как казалось в последний раз и потерял сознание. Сколько я пролежал в таком состоянии, скрючившийся и ноющий от боли, я не знаю, а очнулся я от того, что кто-то, что-то сует мне в руку - небольшое и холодное как лед. Я открыл глаза, когда крепко держал это что-то у себя в руке, а рядом со мной стоит маленькая девочка, в рваном платье с пепельными волосами и необыкновенными глазами.
- Элисиф... - и я снова погрузился во тьму.
- Не медлите Гней, переоденьтесь в это, нас уже ждут оседланные лошади, путь в Египет не близок мой император.
- Кто это Тит? - насторожившись спросил Помпей.
- Это всего лишь наш приверженец Марк Брут, но времени мало, нужно торопиться!
- Ах, Марк! На твоем месте я бы писал письмо с повинной Гаю Юлию, думаю тебя он пощадит, ведь ты же кровь от его крови, и скорее всего пустит в своё близкое окружение, что сыграет нам на руку, вот увидишь пройдет время и провозглашенный диктатор падёт от твоих рук.
- А как же наш союз и то, что вы мне обещали?
- Всё в силе Марк, но сегодня.
- Пора в дорогу, быстрее! Прощайте Брут, скорее даже до свидания. - сказал Тит Лабиен и вместе с первым членом триумвирата Гнейем Помпеем направились к стоящим рядом лошадям.
- Как же странно наблюдать чужими глазами, а может это всего лишь мой бред, больное воображение, может я и сам болен? - с этими мыслями я открыл глаза и очутился там, где и думал, а не в лагере римлян. В руке я плотно сжимал что-то твердое и уже теплое на ощупь - хрустальную шкатулку, такую же как была и у Элисиф. Я еле поднялся на ноги, тело всё ныло от боли, кажется мне сломали пару ребер тяжелыми сапогами. Кое-как собравшись с мыслями, я пошагал на встречу закату и путь мой был не близкий так как денег у меня не осталась ни цента, только бесценная шкатулка, которая грела мне сердце.
К полуночи я наконец-то добрался до своего обветшалого домика внутри усадьбы психиатрической лечебницы. Я валился с ног от усталости и боли в боку, грязный и разодранный я упал лицом в подушку без задней мысли о том, что сегодня со мной произошло.
- Гай Юлий, вашего внимания просит Юний Брут.
- Что ж, приведите его ко мне. Мне есть, о чем поговорить с этим человеком.
- Ты знаешь кто я? - спросил Цезарь, когда двери его не скромных хоромов закрылись за спиной Брута.
- Великий диктатор нашей священной империи - Гай Юлий Цезарь, первый из триумвирата.
- Да, и так далее и тому подобнее, а кто я тебе дитя моё ты знаешь?
- Мой император! - сказал Брут, склонившись на одно колено.
- Ну нет же, встань дитя, прошу. - Цезарь легко приподнял его за подбородок и посмотрел ему прямо в глаза. - Твои глаза - глаза Сервилии, но твой ум моя заслуга.
- Мой отец Марк Юний Брут Старший, в этом нет сомнений!
- Ты можешь отрицать наше сходство сколько угодно, но взгляни на меня, а потом рассмотри своё отражение. И вспомни сколько раз я выгораживал тебя на суде, сколько раз я хотел, чтобы ты сделал правильный выбор, но поведением ты напоминаешь мне больше её чем меня и это не дает мне покоя. На этом у меня всё ты свободен дитя моё, ступай.
На утро меня разбудил голос мисс Свон.
- Декстер вы там, у вас всё хорошо?
- Это вы мисс Свон? - спросил я спросонья.
- Да, это именно я, могу я зайти?
- Да, прошу вас.
- О боже, что с вами случилось?! - восклицательно спросила она, но уж как-то не очень правдоподобно.
- Большой город случился мисс Свон, я впорядке. Могу ли я задать вам вопрос совсем не по теме того, что со мной случилось?
- Что может быть важнее того, что вас чуть не забили до смерти?
- Юний Брут, вы знаете, что он был сыном Цезаря?
- Довольно странный вопрос с утра, это так, но и это довольно мало известный факт, о котором знают не многие и только те, кто читал Плутарха, это древне римский философ... - она запнулась, - Зачем вам всё это? Вы, что начали интересоваться историей? - ухмыльнулась она.
- Да не то, чтобы уж очень, но можно сказать и так, мне это приснилось, хотя я об этом ни где ни читал и ни где не мог слышать.
- Одни сны могут приносить - боль, страдание, страх, отчаяние, смех и радость, а другие могут и знание. Знаете, вы не один такой, которому приснился сон из загробной жизни давно забытой эпохи. Есть и такие, которые проснувшись заговорили на десяти иностранных языках. Так что не предавайте этому особого значения. И знайте, что мы все особенные, просто кто-то больше, а кто-то меньше и иногда грань которая находиться между двумя мирами, просто исчезает и дает нам право выбора. Но нужно быть сильным духом, чтобы осязать это знание, а те, кто слаб попадают к нам. Так что делайте свой выбор господин Арвел. Думаю, вам стоит отлежаться и привести себя в порядок! За что же я вам плачу! - сказала мисс Свон и поспешила выйти из моей лачужки.
Вся моя жизнь пошла кувырком, как только я здесь оказался, все эти кошмары и странные сны с подробностями тысячелетней давности - сплошной бред сумасшедшего, хотя таковым я не являюсь, или я это отрицаю, потому что боюсь оказаться на месте этих угнетенных людей.
Правый бок у меня ужасно болел, а когда я приподнял рубашку, то вместо него был огромный, лилово синего цвета синяк и кровавые оттеки на коже. Шея жутко чесалась и зудела, подойдя к зеркалу я увидел, что зудела она точно не от грязи, а от запекшейся крови на тонком порезе. Вид у меня был бомжеватого мужчины за тридцать, грязного и потрепанного. В таком виде я не мог появиться к Элисиф - вонючий и помятый.
На часах было пол девятого утра и у меня было в запасе на всё про всё еще пол часа до того, как она выйдет на свою утреннею прогулку, так, что я быстро начал приводить себя в порядок.
Я уже практически побрился до конца, оставалась левая щека, когда ко мне кто-то, как кошка, подкрался сзади.
- Привет. - томным голосом сказала Элисиф.
- Привет! - еле выдавил я из себя, потому что от неожиданности я порезался бритвой, а от внезапной боли оскалился.
- Ты порезался? Прости! Я нисколечко не хотела тебя напугать, извини. - как же я скучал по этому голосу. - Ты мне снился, а если мне кто-то сниться, то значит, что он в беде, и я боялась, что ты тоже.
- Со мной всё в порядке. - соврал я, - Спасибо.
- Ну хорошо, тогда я пойду, извини меня за это. - она провела пальцем у себя по щеке.
- Постой Элис! У меня для тебя кое-что есть, и думаю тебя это очень обрадует. - руки у меня тряслись, как у подростка, который вот-вот первый раз поцелует девчонку. Я достал из кармана своей куртки шкатулку и спрятал её в руках. - Постучи три раза и подуй. - как-то нелепо вырвалось из моего рта, видимо потому что лучше я ничего не мог придумать. Она с удивлением посмотрела на меня, потом на мои руки, постучала и подула на тыльную сторону моей ладони, а когда я открыл ладони её глаза за искрили от радости, она схватила шкатулку и убежала к пруду, но потом так же быстро вернулась поцеловала в мою порезанную щеку и снова убежала от меня, и я застыл, как камень, а на моей щеке горел её нежный поцелуй.
Я был голоден и не только от любви к Элисиф, но и от того, что не ел со вчерашнего утра, поэтому я направился на кухню. Как ни странно, но там никого не было, а остывшая еда лежала на столе раздачи. За соседним столом сидел Ричард, который не на шутку меня пугал и сверлил своим диким взглядом.
Он подошел ко мне со спины, пока я накладывал себе еду и начал прокалывать моё тело самодельным ножом, как шилом прокалывают кожу, при этом повторяя одно и тоже.
- Убийца не заслуживает вкусить запретный плод! Нет, не заслуживает, он убийца, убийца! - он уже кричал своим писклявым, поддельным голоском, а потом начал заливаться смехом.
Я рухнул на пол, а Ричард продолжал дьявольски смеяться, пока в столовой уже не собрался весь персонал и больные этой чертовой лечебницы. Я истекал кровью, а он, перерезавши себе горло, начал захлебывался своей кровью, но продолжал смеяться.
Ричард
- Вот он идёт, смотри, смотри, это он - убийца! - заговорил мой внутренний демон.
- Да, действительно и кто же эти все? - добавил я сам, размышляя в своей голове.
- Какие же вы дураки! Жалкие, жалкие идиоты, дураки, слабоумные особи. Он потому что убил, а ты потому что убьешь!
Я достаю из кармана мой самодельный нож, его лезвие блеснуло сталью на солнце.
- Нет, ты не можешь этого сделать! - приказывающим тоном уже шиплю я сквозь зубы, но моё тело не слушается меня, я отодвигаю тихонько стул и встаю из-за стола, медленно ступаю шаг за шагом и приближаюсь к человеку, которому лично я не хочу причинять боль, но сейчас я это не я, а моё повернутое на мести "я".
- Убийца не заслуживает вкусить запретный плод! Нет, не заслуживает, он убийца, убийца! - кричал я не своим писклявым, поддельным голоском, а потом начал заливаться дьявольским смехом и начал прокалывать Декстера своим ножом, а когда на мой смех собрались уже все в столовой, моя рука потянулась к моему горлу и медленно начала перерезать его. Я начал захлебываться своей кровью, но продолжал истерически смеяться тем омерзительным голосом, что захватил мой разум, сломил мой дух и погубил моё тело.
Декстер
Я чувствую, что тело истекает кровью, но это тело не моё, оно не принадлежит мне. Вокруг много странных людей, целый зал молча наблюдает, как истекает кровью эта чужая мне плоть.
- Ты должен нанести Гаю Юлию последний удар, Марк Юний Брут!
Темноволосый молодой человек, дрожащими руками вынул из-за пояса свой кинжал, тяжелый, блестящий и холодный. Он медлил, как будто не хотел этого делать, он сомневался правильный ли он сделал выбор и в этот раз. Он наклонился к Цезарю и вонзил острие клинка под ребра своей жертве, а на его глазах читалось раскаяние за то, что он делал.
- И ты туда же дитя моё? - поникшим голосом сказал Гай Юлий.
- Прости отец. - прошептал ему на ухо его убийца, кровь его крови, его сын. Становиться темно, холодно, меня бросает в озноб, тело всё дрожит и покрывается судорогами, я теряю сознание, а в промежутках слышу окружающий мир.