На дне стакана краснело вино. Молодой человек по имени Антон с черными тусклыми глазами лениво ударил сигаретой о край пепельницы-Marlboro и затянулся. Медленно выпустил дым и откинулся на спинку кожаного дивана. Стало уютно, он осмотрелся. Рядом полулежал парень. Его стройное тело облегала белая майка. Козырек бейсболки подёргивался в такт грохочущей музыки. Антону почудилось, что в душном подвальном помещении сверкнула белесая нитка, и тотчас появилась паучья лапка. Она провела черной щетинкой по животу парня. Тот замер, встал и словно сомнамбула пошел на танцпол. Антон последовал за ним.
Узкий коридор вывел в овальную залу. Стены из кирпича напоминали своды пещеры. Вдоль них стояли подростки и цедили коктейли. Веер цветных лучей кромсал пространство. В вареве света и тьмы мелькали блестящие глаза, щёки, лбы. Изогнутые тела, двигаясь под музыку, походили на стаю рыб. Когда Антон появился, ведущий объявил о начале стриптиза. Народ отступил, и в центр выбежал худенький мальчик. Словно листок на ветру он затрепетал из стороны в сторону. Порой казалось, что танцор не выдержит и бросится в толпу, чтобы утолить свое желание. Но танец закончился, и он исчез. Вышел следующий. Этот был ковбоем, мужественным и бесстрашным. Он не спеша разделся и остался в одной тряпке, обмотанной вокруг бёдер. Парень подходил к публике и заигрывал с нею. Вдруг кто-то, уже изрядно пьяный, схватил его. Ковбой рванулся, но тут же тормознул и, подчиняясь инстинкту, толкнул обидчика. Молодой человек не отпустил, и тогда полуголый танцор ударил его в лицо. Юноша рухнул. К нему подбежала подруга и начала истошно кричать. Толпа забурлила. Ведущий быстро свернул номер, грянула музыка, и на танцполе снова стало тесно.
незнакомец
Антон уже сидел в мягком глубоком кресле и потягивал вино. К нему подсели:
- Ну и как тебе это всё? - спросил незнакомец. В его интонациях было что-то насмешливое и одновременно домашнее.
- Весело, я бы сказал даже чересчур, - ответил Антон, доставая тонкую сигарету. Подсевший молодой человек подставил зажигалку. Стрелка пламени осветила тонкие бордовые губы и черные глаза. Антон выпустил изо рта колечко дыма. Близость незнакомца и очередная порция никотина вызвали прилив чувств: грудная клетка, словно подмытый берег, стала рушиться и тонуть в тягучей темной воде. У горла защекотало, во рту стало сладко. Антон подался вперед, убрал сигарету в сторону, нашел губы и поцеловал их. Тут же его шею обвили нежные руки. Незнакомец оказался страстным. Он сел на колени, и начал пальцами водить по груди молодого человека. Потом взял его за руку и просунул её себе под ремень. Ладошка Антона коснулась горячей плоти. Повинуясь желаниям мальчика, он обхватил ее и начал медленно сжимать. Незнакомец еще сильнее прижался, потом оставил в покое губы и начал целовать шею, ключицы, и, расстегнув рубашку, дотронулся языком до соска. Темная вода затопила всё. Он вспомнил, почему пришёл в это место: просто не было выбора, дверь была закрыта, он брёл по улице, и его сознание мёртвой кошкой лежало в мусорном баке.
- Поедем ко мне, - наконец промолвил незнакомец, поднимая свои блестящие глаза.
- Зачем? - улыбнулся Антон
- Я хочу тебя, - сказал тот искренне. Антон растерялся и провел пальцами по лбу молодого человека.
- Нет, я сегодня не в настроении, устал, задумчив, вспоминается мне прошлое. А когда это происходит со мной, то я люблю где-нибудь тихо посидеть. Если хочешь, то отправимся в Шамбалу, там встретим утром и разойдёмся по домам?
- Давай, - согласился парень.
вода и колодец
Трубка кальяна перешла в руки незнакомца. Антон откинулся на подушки и неподвижно стал смотреть перед собой - на рваные голубоватые слои дыма. За ними уже сидел чёрный ворон на каменном подоконнике и шептал про дела в нижнем мире. Время от времени его крючковатый твердый клюв касался щеки, и тогда Антон понимал, насколько всё реально и неизменно: ты лезешь вверх, наступаешь кому-то на пальцы, но и на тебя тоже наступают; пересеки эту каменную залу, выгляни в окно, и увидишь такие же башни в небе.
- И что же ты вспоминаешь? - прервал его мысли незнакомец. Он расположился рядом и все еще надеялся на близость. Положил руку на живот и водил ею по пряжке. Ворон замолчал и вежливо склонил голову.
- Я вспоминаю свои детские страхи, - ответил Антон. - Их было два. Они гнали меня ночью на улицу, а родители ловили и водили потом в больницу. Там меня стукали резиновым молотком по коленке и заставляли высовывать язык.
- И что же это было? - улыбнулся парень.
- Одна была фобия дневная, а другая - ночная, - ответил Антон.
- Днем, когда я после школы сидел дома в уютном кресле и ждал родителей, раздавался треск и грохот. Это лопались трубы. В квартиру, пыхтя и гремя, врывался поток воды. Я поднимал ноги и начинал думать: "Значит так: вода пришла и шумит. Сейчас она скроет меня с головой, и я захлебнусь. Кричать бесполезно, соседи не услышат. Значит, я должен сделать что-то сам". Я быстро перебирался на стол. На пол летели карандаши, тетрадь для прописей, пластмассовый пенал, подставка под книги. Вода мне подмигивала и поднималась до столешницы. Я опять думал: "Окно закрыто, я не смогу его открыть, потому что не хватит сил. Значит, надо лезть выше". Выше была полка. Цепляясь ручонками, я садился на неё, свешивал ноги и успокаивался. Рядом лежала книжка в мягком переплете. Как сейчас помню - автор Толстой, название - "Кавказский пленник". Я раскрывал её и читал. Там, где речь заходила про оковы и вечернюю мглу, я окидывал взором затопленную водой квартиру и вздыхал: "Да, я тоже пленник воды и, если попытаюсь бежать, то она меня настигнет и поглотит, поэтому, нужно взять власть над ней, подчинить её себе", - закончил неторопливо Антон.
- И как, получилось стать повелителем воды? - пошутил посетитель Шамбалы.
- Какой глупый вопрос, - с улыбкой сказал Антон. - Ведь вот, недавно, передавали, что произошло землетрясение в океане, и огромной волной, словно коробки спичек, смыло кучу отелей на побережье Индии, Таиланда, Индонезии.
- А какой же была ночная фобия? - продолжал спрашивать незнакомец.
- А ночью, ночью я падал в колодец, - продолжил Антон.
- Погрузившись в сон, я тут же просыпался и летел вниз. Каменная кладка с бахромой зеленого мха мелькала у меня перед глазами. Сначала меня охватывал страх, паника, ожидание удара о землю. Потом я успокаивался и утешал себя, - а ведь падать не так уж и плохо. Я переворачивался на спину и смотрел вверх, где на чёрной плёнке светила глазунья-луна. Но после покоя, снова приходил ужас. Всем телом я чувствовал, что вот сейчас твердая земля бросится мне в лицо, и это будет последнее, что я увижу. Когда этот момент наступал, я просыпался. Открывал глаза, вставал с кровати и шел на улицу. Родители меня ловили и укладывали спать. А потом тихо в больнице говорили врачу, что ребенок ходит во сне.
- Да уж, - донеслось до слуха Антона искривленное сладким дымом дыхание незнакомца, - когда такое вспоминается, лучше лежать и не двигаться.
ворон
Парень продолжал еще что-то говорить, но Антон его не слышал, он погружался в себя, где в голубой дымке неслись вверх бесконечные башни, а чуткий Ворон снова был рядом и рассказывал про то, что творится в мире. Антон завидовал птице, завидовал ее свободе. А Ворон говорил, говорил и говорил. Он давно уже летал среди башен. Кругом было все закономерно и стройно. Был верхний мир, и был нижний мир. Ворон любил приставать со своими речами к бездомным, которые достают пищу из мусорных баков и зимой ночуют в подвалах домов. Он любил понаблюдать за дамочкой, которая в лоснящемся от зеркал бутике выбирает очередную шубку. Ему было все равно с кем общаться, кругом он видел одни и те же желания. Он не удивился даже и тогда, когда подслушал разговор двух бомжей о чувствах. Один рассказывал, что влюбился, и доказывал, что любая шмара даст ему, а вот эту он любит, и робеет обнять под мостом у костра. И сейчас Ворон лицезрел перед собой парня, который всю жизнь проведет на своей башне. Он рассказал ему об этом и доказал, что нет никакого смысла куда-то идти, везде всё одинаково.
- Но, зачем тогда люди стремятся к чему-то: делают самолеты, летают в космос, создают семьи, рожают детей, - возражал и спрашивал Антон.
- Просто они боятся понять, что в мире ничего не меняется и никуда не движется. И это не высшее знание, как ты можешь подумать, это самое банальное, что мне приходит на ум, когда я перелетаю от одной башни к другой.
- Если поймешь это, то полетишь как ты, - спросил серьезно Антон.
Ворон задрал свой огромный клюв и начал смеяться. Он смеялся долго, и его гремучее карканье разносилось вокруг. Антон смотрел на колышущиеся черные перышки на шее птицы, и в его душе закипала ярость. Он резко схватил за горло и потащил мудреца внутрь. Сердце его бешено колотилось. В голове кружилась одна мысль: "Ты у меня больше не будешь летать, ты сейчас...". Но ворон был силен. Он резко ударил Антона когтистой лапой в лоб. От неожиданности и сильной боли парень разжал пальцы. Тогда птица еще раз ударила его в грудь. Антон отшатнулся, болтаясь из стороны в сторону, отступил к проёму, ударился о подоконник, свесился в пустоту, и, харкая кровью, полетел вниз.
на поверхности
Антон очнулся оттого, что его рубашка на груди стала мокрой. Он вздрогнул и быстро огляделся. Вокруг по-прежнему гремела музыка. Сосед по диванчику в сомнамбулическом состоянии всё также подёргивал головой. Бармен за стойкой строго смотрел то на него, то на Антона. Парень прижал подбородок и посмотрел на рубаху, она была в вине. Похоже, будто изо рта хлынула кровь и залила одежду. Антон поставил стакан на столик, задавил в красной пепельнице уже почти потухшую сигарету и пошёл на выход. Невольно он ловил на себе взгляды посетителей, ночное действо в подвальчике входило в самый раж, но парень твёрдо решил убираться отсюда поскорее.
Полная луна, теплый ветерок и дворняжка встретили его на поверхности. Антон купил бутерброд с котлетой и отломил кусочек собаке. Та, виляя хвостом, осторожно взяла еду, съела и тут же стала просить ещё.
- Ну, хватит, хватит, пусть следующий тебе подаст, - шутливо сказал Антон и отдал остатки закуски уличному животному.
На душе его было хорошо и свободно. Выйдя на дорогу, он вытащил из кармана джинсов телефон и уверенно набрал номер любимой девушки, с которой жутко поссорился накануне.