СЕРДЦЕ КОМЕТЫ

   Часть первая. Наследие    Глава 1. Чёрные паразиты
  Гор поднялся на седьмой этаж и прошёл к сто сорок пятой квартире. Стараясь действовать как можно тише, он достал из кармана ключи и открыл дверь. В воздухе уже чувствовался знакомый запах приземки - всегда один и тот же, хотя сами они бывали разных видов. Сегодня предстояло иметь дело с Душилой.
  Гор легко и беззвучно проник в спальню: ночью в городе столько света, что всё видно и без ночного зрения. Хозяин квартиры мирно посапывал в своей постели. Рядом, на прикроватной тумбочке, среди прочего лежал ингалятор. Парень страдал астмой, поэтому почти каждое нападение Душилы заканчивалось реальным приступом.
  Запах усилился, в нём явственно проступили противно-сладковатые ноты тления, сырой земли, прошлогодней палой листвы и мышиного помёта. Гор достал из кармана горсть заговорённой земли с кладбища и стал медленно поворачиваться на месте. Уловив лёгкое дуновение воздуха со стороны гардероба, он бросил туда землю, но Душила выскочил с другой стороны кровати - вот же чёрт, какая непростительная ошибка!
  Не теряя ни секунды, Гор выметнул силовой аркан, но промахнулся: тёмное облако неожиданно раздалось в стороны, и петля пролетела мимо. Снова оплошность, да что ж за идиотизм происходит сегодня?! Душила принял форму зверя и с яростью прыгнул на кровать: провалился в человеческое тело по самый живот, пасть целиком поглотила голову спящего.
  Резкий взмах руками, и в сжатых кулаках Гора сверкнули силовые ножи. Он вонзил их в приземку - один в голову, второй в зад - глубоко, наверняка задев человека, да и пусть, не время сейчас миндальничать! Душила кислород уже перекрыл, астматик хрипел и извивался во сне, едва различимый сквозь густую черноту облака. Гор с натугой повёл лезвия навстречу друг другу - глаза парня открылись, руки метнулись к горлу.
  Ножи сошлись вместе, располосовав приземку надвое, и внутри тёмного "тела" ярко сверкнула сине-серебристая искра, пробитая "гвоздиком". Гор превратил один из ножей в клещи, но тут разрезанная тьма потоками ударила ему в глаза, нос и рот. Нож и клещи распались, став чистой силой, - её встречные всплески отбили атаку, пожирая энергию, как крокодилы, но другого выхода не было. Пустить тьму внутрь себя - всё равно что открыть осаждённую крепость и отдать все ресурсы врагу на разграбление. Прянув назад, чёрные потоки слились воедино и захлестнулись вокруг шеи Гора удавкой, так стремительно, что он даже не успел выставить блок! Откормленная приземка оказалась весьма напористой: дыхание спёрло, перед глазами поплыли красные пятна. Шею сдавило адски, хотелось немедля выпростать силовые когти, чтобы рвать ими сжавшее горло, кольцо, но Гор подавил этот инстинктивный порыв и снова отрастил клещи.
  Парень тем временем проснулся и, задыхаясь, шарил по тумбочке, пока Душила полностью переключился на новую жертву. Чёрный "удав" обвил уже не только шею, но и голову, так что казалось, она вот-вот хрустнет, будто улитка под пяткой медведя. Ничего не видя, Гор на ощупь обогнул кровать, таща за собой приземку туда, где бросил горсть заговорённой земли. Вот, наконец, под ногой зашуршало, "удав" дёрнулся прочь, но кладбищенский магнит уже сработал, удержав тварь на месте.
  Гор рванулся в сторону, растягивая Душилу, чтобы сквозь поредевшую тьму снова увидеть серебристую искру, пробитую "гвоздиком". Есть, вон он! Резкий рывок обратно, вглубь чёрного облака, и клещи сомкнулись, как и удушающие объятия приземки, но тут уж - пан или пропал! Кто проворней и выносливей сейчас окажется, тот и победил. Тянуть-тянуть, не отпускать!
  Шварк! - Гор вывалился из Душилы, словно из прохудившейся авоськи, и откатился подальше. Чернота сразу же стала осыпаться хлопьями - они таяли, не долетая до пола. Клещи медленно - битва с приземкой высосала много сил! - расплывались, обволакивая и поглощая "гвоздь".
  - Вы кто?! - пришедший в себя астматик положил ингалятор и, схватив телефон, стал набирать "112".
  - Это сон! - Гор встал и, быстро втянув остаток подаренной "гвоздём" энергии, вложил её частичку в посыл: - Сбрось вызов!
  Парень послушно нажал отбой.
  - Тут никого нет, - продолжил говорить странный гость. - Тебе приснился кошмар.
  - Господи, опять! - пробормотал астматик и скривился от резкой боли.
  Он включил прикроватную лампу и, положив телефон на тумбочку, внимательно осмотрел грудь и живот. Но повреждения, нанесённые силовыми ножами Гора, невозможно было увидеть простым человеческим зрением. Да и незачем, учитывая, что эти раны затянутся, стоит только как следует выспаться и поесть. Не заметив ничего необычного, парень встал и побрёл в туалет.
  Освобождённая от "гвоздя" искра тем временем разгорелась, и на месте растаявшего чёрного облака высветились очертания призрачной женщины. Она запрокинула голову, глядя, как луч от искры пронзил и словно раздвинул потолок, за которым ярко горел серебристо-голубоватый, неземной свет.
  - Хоть бы раз кто со мной попрощался и спасибо сказал! - Гор хмыкнул.
  Подняв руки, женщина легко, полупрозрачным дельфином, скользнула ввысь и растворилась в сиянии. Вверху будто диафрагма сомкнулась, выдавив маленькую, невероятно яркую звёздочку. Она упала точно в центр темечка Гора и сразу впиталась, озарив его изнутри. Под кожей на краткий миг проступили ветвистые тени, похожие на вены, сосуды и капилляры, пока благословенный жар растекался по телу. В отличие от уходивших в неземной свет душ, Высший Разум всегда выражал благодарность за их освобождение.
  - Вторые ключи сделал ты сам, на всякий случай, - сообщил гость вышедшему из туалета парню, положил связку на полочку в прихожей и покинул квартиру, захлопнув за собой дверь.
  
  * * *
  Гор не спеша шёл по кладбищу, стараясь учуять, не потянет ли с какой-нибудь могилы застарелой неупокоенностью - верный признак, что душа умершего человека не ушла в неземной свет, а продолжает находиться здесь, в нашем мире.
  Происходит это, как правило, при внезапной гибели, когда человек не успевает осознать, что уже мёртв. Его душа мечется, пытаясь общаться с людьми и действовать, словно у неё всё ещё есть материальное тело. В результате образуется "гвоздь", который прокалывает искру и удерживает на Земле душу, делая её мишенью для чёрных фантомов-паразитов. Невидимые обычному глазу, они во множестве болтаются в нашем мире и постоянно ищут подпитки. Но напрямую высасывать силу живых эти паразиты не могут - разорвало бы, как комара, воткнувшего хоботок не в капилляр, а в артерию. Поэтому они цепляются к застрявшим на Земле душам мёртвых и вынуждают их искать чувствительных людей, чтобы утолить свой резко возросший энергетический голод.
  Гор называл такие, обросшие паразитом, души - приземками и охотился на них, используя останки принадлежавшего им когда-то тела в качестве своеобразного пеленгатора.
  Того Душилу, что вампирил парня-астматика, с могилы было уже не засечь. Избавившись от "гвоздя" и паразита, душа перестала быть приземкой и смогла, наконец, покинуть наш мир и уйти в неземной свет. Там она встретится с Богом (или Высшим Разумом - как предпочитал называть Его Гор), и, возможно, когда-нибудь позже родится на Земле новым человеком, навсегда позабыв своё прошлое воплощение. В нём она была женщиной, которую случайно, в приступе ревности, задушил собственный муж. Специализацию приземки всегда определяет то, как душа рассталась с телом, поэтому Гор с самого начала понимал, что, раз перед ним Душила, то смерть наступила от асфиксии. Однако подробности всплыли, только когда растворился "гвоздь" - средоточие инфы о том, что удержало здесь душу, и одновременно хороший сгусток всегда нужной Гору энергии.
  Мысли прервал тихий, полный тоски и боли, потусторонний стон. Это совсем не было похоже на злобное шипение приземок, да и пахло только сырой землёй, без характерного духа тления и вони мышиного помёта. Странно!
  Освободитель душ внимательно огляделся и, к своему удивлению, ясно различил чуть поодаль чёрное облачко - странно маленькое, вдвое меньше обычного...
  Ребёнок?! Не может быть!
  Гор заторопился к нему, лавируя меж могильных оградок. Он ещё никогда не встречал таких мелких приземок. Да, дети, разумеется, тоже порой неожиданно погибали, но их чистые, ещё не битые жизнью, души никогда не тяготились земными делами и потерей тела. Малыши верили в волшебство и оттого легко и без задержки покидали наш мир.
  Неужели из этого правила вдруг нашлось исключение? И ладно бы подросток, но ведь это, судя по размеру, совсем кроха! И почему его, обросшая тьмой душа стонет тут, на кладбище, вместо того, чтобы пойти поискать подпитку? ой! Гор вдруг понял, что слышит вовсе не стон...
  Скулёж, вот что это такое! Жалобный собачий скулёж - ну и ну, час от часу не легче!
  Мини-приземка моталась на могиле, словно воздушный шарик на сильном ветру.
  О господи, да как же ты, мальчик-зверушка, мог тут, на человечьем кладбище, оказаться?! Освободитель прочитал вырезанное на памятнике имя - знакомое что-то, очень знакомое... ах, чёрт! - он стукнул себя по лбу, сообразив, наконец, в чём дело. Тот самый мужик, что разбился в автокатастрофе и стал приземкой Крикуном, ну конечно!
  Гор обнаружил его, когда тот вампирил одну чувствительную женщину лет сорока пяти, пугая её громкими воплями. Их слышала только она, причём раздавались они близко-близко, будто кто-то орал ей в самое ухо. Сначала Крикун будил свою жертву по ночам, заставляя от страха подскакивать чуть ли не до потолка. Потом, когда она ослабла от постоянного недосыпа и потери энергии, принялся вопить и днём, причём в самые неподходящие моменты. Женщина "без причины" озиралась и дёргалась в людных местах, привлекая к себе внимание. Сослуживцы стали коситься на неё с подозрением, да и в семье тоже возникли проблемы.
  Повезло тёте, что Гор нейтрализовал приземку, когда всё не успело зайти слишком далеко: муж от неё ещё не ушёл, дети только начали сторониться, а начальник пока раздумывал, отдать приказ об увольнении или нет. Страдалица возвращалась домой с работы, когда Крикун в очередной раз возник прямо за её спиной, но заорать не успел: освободитель душ налетел на него вихрем и "заткнул глотку" силовым кляпом.
  Услышав сзади шум, женщина убежала, даже не обернувшись, так что не пришлось тратить силу на отвод глаз или внушение.
  Гор рассёк чёрное облако сверху донизу и сразу же обнаружил пробитую искру. Приземка, несмотря на интенсивный вампиризм, оказалась неожиданно слабой, и теперь этому нашлось объяснение: часть силы постоянно шла на подпитку другого фантома-паразита, собачьего. Освободитель на удивление легко выдернул из Крикуна "гвоздь", однако, когда стал плавить его и поглощать, случилось странное: небольшая часть просто вырвалась из клещей и исчезла - сейчас стало понятно, куда.
  Крикуны - распространённый вид приземок. Ими становятся застрявшие души тех, кто погиб в ДТП, вот и этот мужик разбился на машине в лобовом столкновении на встречке. Его любимая собака тоже была в салоне и погибла одновременно с хозяином, который как-то умудрился сформировать из неё эту маленькую приземку! Будто часть своей души псу отдал - Гор отродясь не видал ничего подобного, не представлял даже, что такое вообще возможно! Однако же факт оставался фактом: обросшая тьмой собачья душа болталась на могиле хозяина и, похоже, попросту не могла никуда двинуться.
  Гор сунулся во тьму маленького чёрного облака, пытаясь нащупать гвоздик, но тут же, вскрикнув от острой боли, выдернул руку обратно. Приземка ощетинилась и, сжимая в зубах откушенные и уже оплывавшие в бесформенный комок клещи, рычала не хуже натурального волкодава.
  "Ни фига себе поворот! - освободитель отпрянул. - Могилу хозяина, что ли, ты охраняешь?.. Но чего ж ты тогда жалобно так скулил?! Зачем звал на помощь?"
  Пёс мотнул башкой, заглатывая оттяпанный кус силы, и тут до Гора дошло, наконец, в чём дело. Он мрачно усмехнулся, глядя, как чёрно-облачная собака встряхнулась, усваивая полученную энергию. Да-а-а, провела его зверушка, словно дурачка наивного, даром, что почти двадцать лет на приземок охотится!
  Сидит, значит, такой славный пёсик тут, на могиле, и чувствительных простачков душераздирающим скулежом приманивает, вот только... Разве можно тут постоянно кормиться? Сколько вообще освободителей душ существует на белом свете? Сам Гор пока никого, подобного себе, ещё ни разу не встретил. Тогда на кого пёс рассчитывает?..
  На колдунов, медиумов и экстрасенсов, ритуалы и заговоры которых требуют регулярного посещения кладбища?
  Что ж, это вполне вероятно, ибо силы у них отхватить можно прилично, пусть даже они, постоянно имея дело с тёмными силами, остаются всегда начеку и закрываться обучены. Ну да, обучены, а фигли толку? Гор тоже это и даже больше умеет, а попался ведь на собачий крючок, значит, и они попадутся. Силой своей, как миленькие, поделятся да и отвалят. Вряд ли кто-то из них сумеет - а главное захочет пытаться! - упокоить пёсью душу. Ни разу Гор о таком не слыхал: животные - не люди, им ничего такого не требуется, и эта кусачая собака-приземка - весьма странное и, наверное, единственное в своём роде образование.
  Гор прикрыл глаза и нахмурился, надеясь вспомнить, что ещё, кроме картин смертельного ДТП, он уловил, когда освобождал Крикуна от фантома и поглощал его "гвоздь". Да, другие образы были, но скользили в сознании, словно рыбины между ладоней - не удержать...
  Рычание вдруг сменилось странными звуками. Гор очнулся от транса и с изумлением увидел, что в руке у него сам собой сформировался силовой мячик на верёвочке, а приземка суетится и подтявкивает от радости. Любимая при жизни игрушка?
  - Ньютон! - кличка будто сама вырвалась наружу, и тёмный зверь сразу же заскакал на месте, как сумасшедший. - Ньютон, хороший пёс!
  Освободитель улыбнулся и осторожно протянул игрушку. Мини-приземка тут же подалась вперёд, из-за чего тьма разошлась, приоткрыв малюсенькую искорку, пробитую микрогвоздиком.
  - Лови! - Гор бросил мячик, а сам быстро проник в черноту, мгновенно отрастив клещи - едва они коснулись микрогвоздика, как он вспыхнул белым сиянием и растворился прямо внутри приземки.
  Тьма истаяла, а освобождённая искорка высветила очертания крупной собаки. Однако небеса, как всегда бывало при освобождении людских душ, не открылись. Призрачный пёс продолжал трепать брошенную ему игрушку и возноситься в иной, верхний, мир явно не собирался. В правой руке Гора оплывали и втягивались внутрь кулака клещи, а в левой ясно чувствовался кончик приделанной к мячику верёвочки. Он дёрнул за неё, и призрачная собака подскочила к новому хозяину, виляя хвостом и заглядывая в глаза.
  Избавленный от чёрного паразита, Ньютон оказался вполне симпатичной короткошёрстной дворнягой с внимательным взглядом и дружелюбным характером. Гор втянул внутрь руки игрушку так же, как делал это с клещами, арканом и другими силовыми предметами, но связь с псом всё равно осталась - тонкий светящийся поводок между ним и собакой, способный растягиваться, похоже, до бесконечности.
  - Вот так вытащил гвоздик! - Гор хмыкнул и скормил Ньютону пару небольших порций энергии. - А с другой стороны - почему бы и нет?.. если обещаешь вести себя прилично, хитрая ты псина! - Он ласково потрепал призрачного питомца по холке. - Обещаешь? А?.. Не-е-ет, ещё еды ты сейчас не получишь, забудь! И нечего таким голодным взглядом смотреть - ты у меня пять минут назад кусок руки вместе с клещами оттяпал, мало тебе? К тому же никакой платы за твоё освобождение я сверху не получил. Вот за бывшего хозяина твоего - Крикуна - дал Высший Разум мне звёздочку, а за тебя, дружок - ни хрена! Не нужен ты Ему отчего-то, стало быть, самим нам харчи тебе добывать придётся... Эй! Эй, ты куда?!
  Гор вскинул брови, удивлённым взглядом провожая убегавшего пса. Перемахнув пару могильных оградок, он мгновенно затерялся среди деревьев и памятников.
  "Ньютон!" - хотел крикнуть новоиспечённый хозяин, да вовремя спохватился: не дело это - орать на кладбище - мёртвых лишать покоя, а разных чёрных тварей, напротив, привлекать и подпитывать.
  - Ньютон, вернись! - негромко позвал он, и сразу почувствовал, как его правая рука чуть дёрнулась - поводок, ну конечно!
  Визуализировав связь, Гор быстро двинулся по светящейся в темноте нитке.
  Пёс оказался на другом конце кладбища - ну и скорость! Хотя чему тут удивляться: он же не обычная собака, которой надо плотное тело передвигать, так что...
  В нос ударила знакомая вонь фантома-паразита - над одной из могил висело большое чёрное облако - приземка, вернувшаяся к своему естественному центру притяжения. Основных причин для такого поведения было две: донор жизненной силы сумел закрыть доступ к своим ресурсам или, наоборот, слишком истощился, и пришлось уйти, оставив ему последние крохи энергии. Приземки никогда не стремились выпивать людей до смерти - подобные исходы случались не часто и только со слабыми здоровьем жертвами.
  По плотности, форме и особенностям распределения черноты Гор сразу же определил, что это Двойник. Довольно-таки редкий тип приземки, который заставляет постоянно слышать, что кто-то идёт с тобой рядом или, ещё хуже - прямо за спиной. Стоит повернуться в ту сторону, как видишь самого себя в той же позе и с таким же испуганным выражением лица. А если попытаться дотронуться до Двойника, тот мгновенно переместится на новое место, чтобы и дальше тебя передразнивать. Иногда он возникает на месте отражения в зеркале и повторяет все твои движения с небольшой, но ясно различимой задержкой - это всегда вселяет в людей какой-то особый, пробирающий до самых печёнок, ужас.
  Двойник над могилой шипел и рвался покинуть своё пристанище, но не тут-то было: пёс легко удерживал его на месте, прикусив за "хвост", который сам же из черноты и вытянул.
  Ай да Ньютон, ай да ловкий охотник! Учуял приземку с противоположного конца кладбища и сразу поймал! Гор бы точно сто лет здесь бродил, выискивая работающий пеленгатор, ибо застрявшие на Земле мёртвые - явление далеко не повсеместное, могила с нужными останками могла и вовсе на этот раз не попасться. Но даже засеки он обросшую фантомом-паразитом душу, надо было ещё понять, кого она доит. Потом караулить момент, когда приземка - а она как существо нематериальное может болтаться где угодно и проходить сквозь любые преграды - возникнет возле жертвы, чтобы тянуть из неё энергию.
  Застигнутый врасплох сгусток тьмы подобрался и принял облик схватившего его пса. При этом в пасти Ньютона оказалась лапа - весьма глупо при той свободе превращений, что имеет любая приземка, - но, видать, привычка к тупому копированию оказалась сильнее всех остальных способностей.
  Гор выметнул силовой аркан и накинул его на Двойника.
  - Держи его, мой хороший, держи и стой на месте! - радостно скомандовал он своему нежданному помощнику, а сам поволок приземку в противоположную сторону. Среди растянувшейся между ним и собакой тьмы ярко вспыхнула пробитая искра.
  Дальнейшее было уже делом техники: удерживая одной рукой аркан, Гор вырастил на другой клещи и, быстро нырнув во тьму, легко выдернул "гвоздь", половину которого сразу же отдал Ньютону за отличную службу. Чернота осыпалась хлопьями, и искра разгорелась, высветив очертания тучного престарелого человека. Вопреки обыкновению освобождённых душ не замечать ничего, кроме неземного сияния сверху, он замер с открытым ртом и, глупо моргая, смотрел прямо на освободителя.
  - Привет! - произнёс Гор первое, что пришло в голову.
  - Где я? - спросил старик, переводя взгляд на свои, мерцающие призрачным светом, руки.
  - На кладбище.
  - Что?.. как?.. зачем?
  - Ты умер и...
  - Я здесь похоронен! - вскричал толстяк, с изумлением рассматривая надгробие с собственной фотографией и датой смерти. - Тут же стоит памятник! И могила!.. Не свежая?
  - Двухлетней давности, - подтвердил Гор. - Ты...
  - Два года?! - снова перебил старик. - Это же... о боже, но как?! как я умер?
  - Убит пулей, предназначенной другому. Бандитская разборка, ты ночью выскочил на дорогу и оказался на линии огня. Совершенно случайно.
  - Жене стало плохо, я побежал встречать "скорую", а дальше... не помню...
  - Ты убит по ошибке, и с тех пор...
  - Свет! - он опять не дал договорить собеседнику, увидев, как луч от его внутренней искры пронзил ночную темноту, пробил облака и уходит высоко-высоко, прямо к звёздам. В тот же миг небо над старым толстяком разошлось, открывая неземное сияние, и он, неловко задрав руки, поплыл, словно полупрозрачный тюлень, вверх.
  - Даже этот так спасибо и не сказал! - с усмешкой отметил Гор, проследив, как освобождённая душа вливается в поток серебристо-голубоватого света. - Хотя казалось бы...
  Он опустил голову и посмотрел на Ньютона - тот звонко гавкнул в ответ, а потом ещё раз, тише и с подвыванием, когда с небес на темечко хозяина упала яркая-преяркая звёздочка и тут же впиталась, озарив его изнутри золотым сиянием.
  - Благодарность Высшего Разума, - позволив теплу растечься по телу, объяснил Гор и скормил псу ещё одну изрядную порцию силы.
   к оглавлению
  Глава 2. Серая папка
  - Мам Лю-у-уб? Ты ещё не легла? - донеслось из соседней комнаты.
  - Собираюсь уже, - ответила Любовь Викторовна, намазывая руки кремом. - Да и тебе пора, Машка, что ты там возишься? Поздно уже!
  - Да ящик этот у папы Димы в столе, ты всё посмотреть хотела, так я ключ от него нашла!
  - Ну, не ночью же, Маш! Почти шесть месяцев не до того было... подумаешь, ещё несколько часов...
  - Я открыла уже! - девушка умолкла, шурша бумагами.
  - Ну, и чего там?.. Ма-а-аш? Чего молчишь-то?.. Что-то интересное попалось?
  - Можно сказать и так, мама Люба... - медленно проговорила Маша, заходя в спальню с серой папкой в руках, - можно сказать и так! Тут ксерокопия свидетельства о моём удочерении, и ещё куча документов... Какие-то пометки и записки от руки... ого! Меня раньше звали Кометой?!
  - Чего?.. - Любовь Викторовна нахмурилась, но тут же вспомнила: - А-а, ну, да-да, Комета! Это дурацкое имя тебе в доме малютки записали.
  - В доме малютки? С чего это?
  - Да ни с чего! Фантазия там у кого-то, видать, разыгралась не в меру... Но это совершенно не важно: мы удочерили тебя младенцем, так что могли вообще все данные, при желании, поменять.
  - И никакая я не Воронкова! Я Перебекаскина! - воскликнула Маша, изучая бумаги. - Мария Дмитриевна - ха-ха! Как бы не так! Комета Антоновна - вот как, оказывается, меня звали!
  - Да кто звал-то?! Ты совсем малышкой была, Машуля! Ну, ты что, в самом деле, хотела бы остаться Кометой Антоновной Перебекаскиной? Бред сивой кобылы какой-то!
   - Дело не в том, что бред, просто... - меж бровей девушки пролегла глубокая вертикальная складка. - Почему ты мне ничего этого не рассказывала?
  - А чего тут рассказывать?! Не понимаю! Ну, какое-то временное имя, выдуманное дураками из дома малютки, и что? Зачем о нём вспоминать, когда в ЗАГСе нам выписали свидетельство о твоём рождении, где указаны наша фамилия и имя нормальное, человеческое, а не как у какой-то глыбы космической!
  - Не глыба, а малое небесное тело, тут вот есть про них целая статья и там список самых известных комет, циркулирующих в Солнечной системе. Одна в кружочек обведена - она прилетала как раз, когда я родилась, вот, наверное, почему я - Комета!
  - Да что за ерунда, о господи! - удивилась Любовь Викторовна и, отложив тюбик с кремом, постучала по кровати рядом с собой: - А ну-ка садись, покажи мне, что там ещё в этой папочке!
  Маша медленно опустилась на предложенное место, продолжая читать бумаги.
  - И фамилия тоже не с бухты-барахты взялась! Перебекаскина - это от деревни Перебекаскино, где меня местный участковый нашёл, а Антоновна, потому что его самого так звали! - она показала приёмной матери записи Дмитрия Максимовича. - Тут есть страница из старой местной газеты, где написано, как участковый - о, тогда ещё милиционеры у нас были, а не полицейские - нашёл младенца и принёс его в дом малютки, вот - коротенькая заметка об этом, смотри!
  - Заметка? - Любовь Викторовна привстала и заморгала, разыскивая свои очки.
  - Да тут целое исследование! - Маша стала перелистывать документы дальше. - Даже медицинские заключения какие-то... о... - она вдруг осеклась и нахмурилась.
  Очки наконец нашлись, но девушка, резко отодвинув папку в сторону, не дала приёмной матери заглянуть в документы:
  - Ты говорила, что я в три годика случайно ведро кипятка на себя опрокинула, вот от чего мои шрамы.
  - Д-да, - слегка заикнувшись от нежданного наезда, подтвердила Любовь Викторовна. - Несчастный случай...
  - Да ни хрена! - встретив её ошеломлённый взгляд, выдала Маша.
  - Выбирай выражения! - мать уже взяла себя в руки и, строго глядя на дочь, протянула руку: - Что там ещё за медицинские заключения? Ну-ка дай сюда!
  - Да пожалуйста! - девушка сунула ей папку. - Там сказано, что эти шрамы у меня вовсе не с трёх лет, а с младенчества! "Необъяснимы!" - это уже папа Дима тут, на полях, подписал!
  - Что значит, необъяснимы? - дёрнула плечом Любовь Викторовна, изучая документы. - Нет просто данных, вот и всё, ничего сверхъестественного! В доме малютки так и сказали: мы не знаем, отчего у девочки шрамы, но они никак не влияют на её организм и самочувствие, ребёнок совершенно здоров! Что мне, по-твоему, надо было сказать малышке, когда она спросила, почему у неё тельце такое?
  - Ну-у-у, - сбавив тон, протянула Маша.
  - Баранки гну! - беззлобно буркнула мать и вздохнула. - Ну да, я сочинила историю с ведром, чтобы все вопросы сразу отпали: было и было, главное, опасности больше нет. Или ты считаешь, я эти медицинские заключения должна была ребёнку зачитать?! - Она потрясла бумагами и, задержав взгляд на одной из них, удивлённо выгнула бровь: - Я даже не знала, что они существуют!
  - То есть папа Дима всё это один собирал? Зачем?
  - Понятия не имею! - в голосе Любови Викторовны слышалась растерянность. - Он вообще ничего мне об этом не говорил...
  - Может быть, он думал, что я... монстром каким-нибудь вырасту?
  - Каким ещё монстром, ну что за глупости, господи?! - мать крепко обняла дочку, прижала к себе и поцеловала в макушку. - Мы всегда любили тебя, как родную, ты должна была это чувствовать!
  - Любили как родную, но про удочерение не скрывали, - задумчиво повторила Маша, глядя на копию своего свидетельства о рождении.
  - Ну да, не скрывали, и что? - нахмурилась Любовь Викторовна.
  - Да странно просто... В свидетельстве сказано, что вы - мои родители, место рождения - наш город, а я сама была грудничком, когда вы меня взяли, помнить о доме малютки не могла, так зачем? Зачем было рассказывать, что вы мне не родные?
  - Ну, знаешь, Машка! - захлопала глазами мать. - То тебе не нравится, что я про идиотское временное имя умолчала, а то вдруг возмущаешься, почему мы не утаили от тебя сам факт удочерения! Ты уж определись как-то, а то...
  - Нет, ну всё-таки? - перебила её дочь. - Почему вы с папой Димой не захотели, чтобы я считала вас своими биологическими родителями - что в этом плохого-то?.. - она вдруг резко выпрямилась, глядя на вытащенные медицинские документы. - Вы чего-то боялись?
  - Боялись?! - Любовь Викторовна с изумлением воззрилась на Машу. - Чего? Я не понимаю тебя совсем!
  - Ну-у, тут, в этих заключениях, все сходятся на том, что каким бы ни было внешнее воздействие, нанесённые им раны не могли зажить за такой маленький срок, понимаешь? Ведь по этим документам выходит, что мне примерно месяц от роду был, когда меня участковый Гаврюхин нашёл... А шрамы глубокие! И больше всего они действительно похожи на следы от ожогов. Однако при такой площади поражения у младенца развился бы ожоговый шок, сепсис, ну и так далее, по списку... - вот папы Димины пометки, почитай!.. Я выжить с такими повреждениями никак не могла, я должна была умереть!
  - Но ты жива, моя девочка! - Любовь Викторовна не глядя отодвинула протянутую дочерью папку. - Жива и здорова! Я всегда за твоим здоровьем следила тщательно, особенно, когда ты была маленькой, я водила тебя по врачам, проверяла...
  - И что?
  - Да ничего! С тобой всё было в полном порядке!
  - В порядке, - эхом откликнулась Маша и вдруг, поражённая внезапно пришедшей в голову мыслью, уставилась на мать: - А я вообще болела когда-нибудь, мама Люба?
  - Э-э-э, конечно, - ответила Любовь Викторовна, но уверенности в её голосе не было. - Все дети болеют!
  - Да? И что у меня тоже бывала температура пять дней тридцать девять, грипп, сопли там, ну, не знаю... кашель?
  - Нет! Так тяжело ты не болела.
  - А не тяжело?
  - Ну, что-то, наверняка, было...
  - Но ты этого не помнишь! Верно? Потому что я тоже не помню! Вообще ничего, даже насморка!
  - Ты так говоришь, словно это плохо, - улыбнулась Любовь Викторовна.
  - Это - странно! - с нажимом ответила Маша.
  - У тебя просто хороший иммунитет, вот и всё! Ничего странного!
  - А как же шрамы? - девушка обхватила себя руками, будто хотела согреться. - Откуда они взялись? У трёхнедельного младенца?!
  - Не знаю, милая, они уже были, когда мы тебя впервые увидели. Я даже немного испугалась сначала, но всего на секундочку! Ведь на самом деле ты была такая хорошенькая, чудесное маленькое солнышко! Увидела меня и сразу заулыбалась во весь рот, ручки ко мне протянула, а глазищи такие огромные, синие-синие, словно осеннее небушко, и всё - я сразу поняла, что возьму тебя, сомнений никаких даже не было!
  - Зато у папы Димы, как видно, были, - обронила Маша, вновь принимаясь перебирать бумаги. - Бли-и-ин! Да здесь у него даже есть бумажка с телефоном каких-то уфологов!
  - Уфологов? - удивилась мать. - Чего это он?
  - Опасался, наверное, что я засланец из космоса, - мрачно предположила дочь.
  - О боже, детка, что за чушь?! - Любовь Викторовна взяла её за руку. - Дима любил тебя! Любил как родную.
  - Но это не мешало ему задаваться вопросом, откуда я, такая, к участковому из... как там?.. из деревни Перебекаскино, вот! - на голову свалилась! Может, папа Дима, вообще, брать меня не хотел?
  - Да ты что, Машка! Как ты можешь так думать?!
  - Потому что он целое досье на меня накопал, сама посмотри!
  - Да я ж говорю тебе: я ничего об этом не знала! Он... он просто тревожился, наверное, за тебя, хотел удостовериться, что с тобой всё будет в порядке... А зачем же иначе ему всё это понадобилось?
  - Да затем, что я - загадка ходячая! Вот он и хотел доискаться, от кого я родилась, и почему сразу после этого будто в огне побывала? Причём по самое горло! - она чиркнула ребром ладони под шеей. - Я что, пришелец? Которого в лаву макали, и поэтому он никогда не болеет? Или я из ада, где черти меня в кипятке варили?.. А может...
  - Хватит! - сдвинув брови, рявкнула мать и даже ногой притопнула.
  - Кто я, мама Люба?!
  - Ты - дочка моя любимая, - уже спокойнее и тише ответила та. - А об остальном забудь просто, и всё!
  
  * * *
  Но Маша забыть того, что увидела в папке из запертого ящика отца, не смогла и после того разговора неоднократно возвращалась к этой теме, настойчиво выпытывая у мамы Любы подробности удочерения.
  Выяснилось, что Дмитрию Максимовичу маленькая Комета совсем не понравилась. Он не понимал, чем она так приглянулась жене, и изо всех сил пытался уговорить маму Любу посмотреть других младенцев, но та и слушать ничего не хотела. Твердила, что "это её малышка", и даже разводом грозила, если муж будет противиться.
  И тогда Дмитрий смирился, однако предупредил: скрывать, что они - приёмные, а не родные родители, он от ребёнка не станет. Измученная его нападками жена согласилась, ведь на самом деле она не хотела с мужем ссориться и уж тем более разводиться, потому что родителю-одиночке гораздо труднее добиться положительного решения суда об удочерении, а она не могла позволить себе так рисковать! К тому же будущая приёмная мама всем сердцем надеялась, что, когда малышка будет жить с ними, Дима её тоже крепко полюбит и станет считать родной.
  Но надежда эта не сбылась: Дмитрий Максимович не только сообщил дочери, что её биологические мать и отец неизвестны, но и целое досье на неё собрал. Втихаря. Дабы жену не злить. Всё докопаться хотел, кто же она, эта диковинная девочка! Откуда свалилась на его голову?
  А вот интересно, как-то подумала Маша, в очередной раз пересматривая собранные отцом материалы, что бы он сделал, если б сумел-таки разыскать бросивших её родителей? Заставил бы познакомиться с дочерью? Попытался бы убедить их исправить свою ошибку и отобрать у мамы Любы ребёнка? Девушка фыркнула и мотнула головой, отгоняя эту мерзкую мысль, словно лошадь - кусачего овода, и вдруг осознала, что больше не злится на папу Диму. Обидно было, конечно, обнаружить, что отец не любил её и всю жизнь относился к ней... ну, мягко говоря, с настороженностью, - но это уже прошло, и теперь...
  Теперь Маша даже была ему благодарна! Ведь без его серой папки она никогда не задумалась бы о своей необычности! И не получила бы шанса понять про себя нечто очень важное!..
  Захлопнув папку, Маша открыла в телефоне карту, чтобы посмотреть, где находится деревня Перебекаскино.
  В универ она уже поступила и, пока до занятий оставалось время, планировала устроиться куда-нибудь на подработку, но сейчас передумала, решив лучше попробовать разузнать все обстоятельства своего появления на свет.
  Мама Люба это её стремление не одобрила и попыталась уговорить "не маяться дурью и выбросить эту папку к чёртовой матери", но дочь её не послушала.
  
  * * *
  Своё расследование Маша начала с посещения участкового пункта полиции. Он был один на три деревни, и приём населения проводился там трижды в неделю, в том числе и сегодня - с полчетвёртого до шести вечера. Девушка притопала к пункту в полтретьего, но возле крыльца уже стояла местная женщина. Приветливо улыбаясь, она сняла свою смешную панамку от солнца и стала обмахиваться ею, как веером, сетуя на жару. Маше местная тётенька сразу понравилась, к тому же лёгкий приятный разговор помогал скоротать время. Они немого поболтали о погоде, потом о расписании автобусов, и женщина сказала, что приехала из Перебекаскино. Обрадовавшись такому совпадению, гостья сразу же спросила её про Гаврюхина Антона Петровича. Марта Васильевна - так звали эту удивительно доброжелательную женщину с большими и ясными серыми глазами - сказала, что участковым уполномоченным он уже не работает: ушёл на пенсию три года назад и живёт в предпоследнем доме по единственной в деревне улице.
  В итоге, спустя всего полчаса трёпа, девушке стало казаться, что она знает Марту Васильевну всю свою жизнь, и даже предложение переночевать у неё в доме, если не удастся завершить все свои дела за сегодня, прозвучало как само собой разумеющееся.
  Делать в участковом пункте полиции, после столь полезного разговора, было уже нечего, и, Маша, сердечно поблагодарив новую знакомую, поехала прямо к Гаврюхину.
  Выйдя из автобуса, она остановилась на перекрёстке, сверяясь с навигатором: как и говорила Марта Васильевна, к Перебекаскино надо идти направо примерно полтора километра. Что ж, сегодня не так уж жарко, пройтись - одно удовольствие!
  Особенно приятно было пересекать луг: вдыхать запах цветущих трав, слушать басовитое гудение толстых шмелей и стрёкот кузнечиков, следить за нежными расписными бабочками, чувствовать лёгкое поглаживание ветра. После жаркой городской духоты воздух казался свежим и сладким, как цельное молоко, а под ногами, вместо адски горячей сковородки асфальта, стелилась сухая грунтовка - тёплая, будто ладонь матери. Казалось, она даже чуть-чуть подталкивает девушку вверх, пока сама Земля тихонько нашёптывает: "Шагай-шагай, шагай-шагай!"
  Полчаса пролетели как один миг, Маша и не заметила, как очутилась прямо перед калиткой, за которой, среди старых яблонь и груш, блестел свежей синей краской небольшой деревянный дом Гаврюхина - предпоследний по улице. Следующий, тот, что стоял возле леса, был явно заброшен: крыльца не видно из-за бурьяна, а участок густо зарос одичавшими сливами и вишнями. Только в одном месте земля была чистой, словно круглая коричневая скатерть. Маша долго стояла, не в силах оторвать глаз от этого странного голого пятна, в центре которого торчал потемневший от времени деревянный сарай. Было такое чувство, что она уже всё это видела, только никак не может вспомнить, где и когда.
  - Вы что, заблудились?
  Вздрогнув, девушка повернулась на голос: рядом с открытой калиткой стоял невысокий мужичок, крепкий ещё, хоть и в возрасте.
  - Я ищу Гаврюхина Антона Петровича!
  - Ну, я - Гаврюхин, - ответил мужичок, поправляя видавшую виды, когда-то белую кепку. На руках его были тонкие матерчатые перчатки. - А вас как звать-величать?
  - Я Маша Воронкова, и я... мне спросить... то есть поговорить с вами нужно!
  - Поговорить? - его небольшие, не то светло-карие, не то желтовато-зелёные глаза внимательно изучали её лицо. - Ну что ж... проходите тогда, Маша Воронкова. - Он посторонился, впуская её на участок. - Пить хотите?
  - Ой, да, спасибо!
  Бывший участковый провёл девушку на маленькую открытую веранду и усадил на плетёный стул. А сам сходил в дом, принёс двухлитровую бутылку с чем-то светло-коричневым, пенным и два стакана.
  Поставив всё это на стол, Гаврюхин заметил, что гостья смотрит на его перчатки и показал ей ладони:
  - Они чистые!
  - А-а-а... - всё, что смогла произнести в ответ Маша.
  - А это квас! Сам делал, угощайтесь. - Гаврюхин открыл бутылку, наполнил стаканы и отхлебнул из своего: - Кисловат малость, сахарку можно добавить, вот сахарница!
  Девушка осторожно попробовала напиток - это и правда был квас, хоть от заводского и отличался. Он пах поджаристым хлебом и немножко дрожжами, был прохладным, газированным и освежающе кисленьким.
  Антон Петрович внимательно наблюдал за её реакцией.
  - Очень вкусно, спасибо! - нисколько не кривя душой, оценила Маша и отпила сразу же полстакана.
  - На здоровье! - расплылся в улыбке Гаврюхин и напомнил: - Вы хотели о чём-то поговорить?
  Маша кивнула. По дороге сюда, в автобусе, она долго прикидывала, как лучше начать разговор и собиралась сделать это издалека, однако сейчас, встретившись глазами с Антоном Петровичем, вдруг передумала. Его цепкий и прямой, но в то же время - она не могла подобрать определения - тёплый?.. открыто-прозрачный?.. взгляд так подбадривал и вызывал на откровенность, что она решила взять быка за рога.
  - Да. Я... Короче, я - та самая девочка Комета, подкидыш, которого вы, Антон Петрович, нашли... здесь, в Перебекаскино.
  Гаврюхин на секунду застыл с не донесённым до рта стаканом, потом поставил его обратно на стол.
  - Машей меня назвали приёмные родители, когда забрали из дома малютки... - она смотрела на бывшего участкового, ожидая какого-нибудь ответа, но тот молчал. - Вы... вы это помните?
  - Про дом малютки? - поднял брови Гаврюхин.
  - Нет, про то, как меня, ну, в смысле, младенца, нашли.
  - Послушай...те, Маша... или мне называть вас Кометой? - он вдруг стал прямо через перчатку чесать левую руку правой.
  - Да нет, называйте Машей и можно на "ты"!
  - Ладно, Маша, - перестав чесаться, Антон Петрович откинулся на спинку стула, разглядывая гостью, словно критик - живописное полотно. - Скажи прямо, чего ты от меня хочешь?
  - Чтобы вы показали мне место, где младенца нашли.
  - Я нашёл тебя в соседском сарае, - Гаврюхин махнул рукой в сторону заброшенного участка.
  - Тот, вокруг которого голая земля и ничего не растёт?
  - Да, - кивнул бывший участковый.
  - А пойти посмотреть можно?
  - Пожалуйста, - пожал плечами Антон Петрович. - Там почти двадцать лет уже никто не живёт, так что - не заперто.
  - А вы?.. вы разве со мной не пойдёте?
  Он вдруг выпрямился, словно кол проглотил, и так моргнул, будто глаза обратно в орбиты запихивал:
  - Зачем?
  - Ну-у... - растерялась Маша. - Я там... прям на полу, что ль, валялась?
  - Лежала на полу, да.
  - Ясно, - разочарованно протянула девушка, поднимаясь и подхватывая свою, висевшую на спинке стула, сумку. - Пойду я тогда...
  - Всего доброго, - откликнулся бывший участковый. - Где выход, помните?
  - Да.
  Маша вышла из-за стола и ступила на ведущую к калитке тропинку. От устремлённого в спину взгляда Гаврюхина стало не по себе. Она обернулась и увидела, как бывший участковый снова чешет руки через перчатки.
  - Спасибо за квас!
  - Подождите! - Антон Петрович встал и подошёл к девушке: - Что ещё вам рассказал ваш приёмный отец?
  - Папа Дима? - тупо переспросила гостья, огорошенная его странным вопросом и поведением.
  - Да вроде бы Дима, хотя... столько лет прошло, могу и перепутать! Высокий, худой брюнет, глаза карие, узкие, нос толстый, прямой, острый такой подбородок, волосы жёсткие, торчат ёжиком...
  - Это точно он! Дмитрий Максимович.
  - В опорный пункт ко мне твой Дмитрий Максимович приходил... и не один раз причём! Так доставал своими вопросами, что я уже и не знал, куда от него деваться. Нагрубил в итоге и из кабинета выставил, а он... - Гаврюхин махнул рукой. - Да ладно, дело прошлое, мы с твоим отцом в итоге нормально поладили, не подумай! Не понимаю просто, зачем ему всё это надо было? Коль ты ребёночка усыновил уже, своим родным сделал, к чему возню поднимать? Подозревал будто в чём-то...
  - Кого подозревал? младенца?!
  - Звучит смешно, - согласился Антон Петрович. - Но именно так оно и выглядело! - Он снова с силой моргнул, будто глаза прочистить пытался. - Так что же твой папа Дима такого сказал тебе, Маша, что ты сюда приехала?
  - Ничего, но... - девушка достала из сумки серую папку. - Я нашла это.
  - Нашла? Где?
  - В его запертом ящике.
  - Украла? - поднял брови Гаврюхин.
  - Да он умер! - почти выкрикнула Маша, разозлившись, что так бездарно провела разговор и ничего толком не узнала, а только, наоборот, стояла, словно на допросе, и отвечала этому бывшему участковому.
  - Прости!
  - Папа Дима умер полгода назад. Мы долго не могли вскрыть один из его ящиков, но потом я нашла ключ, а там - эта папка! - Маша так сильно ею махнула, что большая часть содержимого вылетела, и бумаги, вспорхнув, будто живые, юркнули в траву, забились в кусты и под деревья. - Бли-и-ин!
  Хозяин и гостья вместе бросились их подбирать.
  - Да тут целое расследование! - воскликнул Антон Петрович, просматривая документы.
  - Во-во! Досье на меня завёл! - откликнулась Маша, засовывая в папку выловленные из зарослей листы.
  Гаврюхин стал делать то же самое, и когда их ладони случайно соприкоснулись, шрамы на спине и груди девушки неожиданно вспыхнули, а бывший участковый отдёрнулся, будто его током ударило.
  - А можно спросить у вас... личное? - Маша захлопнула папку.
  - Боюсь ли я микробов? - перехватив её взгляд, усмехнулся Антон Петрович и поднял руки вверх.
  - Микробов? - растеряно переспросила девушка: такое ей даже в голову не пришло!
  - Ага. Попадался мне один тип в своё время - ходил в перчатках, ни к кому не прикасался, всё подряд спиртом дезинфицировал, а мясо и рыбу не ел, потому что их нельзя вымыть с мылом. Мизофобия - вот как это называется.
  - Так вы что, мизофоб? - кисло поинтересовалась Маша.
  - Я? Да упаси боже! Я ж мент, среди нас таких не бывает. А это... - он покрутил руками, - чтоб людей не пугать... Но если ты и правда Комета, - он показал пальцем на папку, - то пуганая уже.
  - Я правда Комета!
  Антон Петрович кивнул и снял перчатки:
  - Узнаёшь?
  - Узнаю! - выдохнула она.
  - Ну, вот так-то! - Гаврюхин сунул перчатки в карман.
  - Но почему?!
  - Да если б я знал!
  - То есть как? - Маша нахмурилась. - Я ничего не понимаю: они у вас что, тоже с младенчества?
  - Нет, - покачал он головой. - Но...
  - Что "но"? - нетерпеливо потребовала собеседница. - Да говорите же, Антон Петрович!
  - Это трудно объяснить... вернее, этому вообще нет никакого объяснения.
  - Тогда просто расскажите мне, как всё было! Когда они у вас появились? При каких обстоятельствах?
  - Это случилось ночью. - Гаврюхин медленно пошёл по тропинке к калитке, девушка пристроилась рядом. - Меня разбудил плач младенца. Громкий такой, надрывный! Я вышел на двор - крики раздавались с той стороны, - он махнул в сторону заброшенного соседского участка. - Ну, я, само собой, побежал проверить: вроде как из сарая доносятся...
  - Чёрный сарай? на голой земле!
  - Ага, да, оттуда. Я попёр туда сквозь бурьян, лето дождливое было, трава в человеческий рост вымахала, а никто ж не косил, с тех пор, как старый Митрич пропал. Крапива по рукам хлещет, репейник цепляется, темно ещё, ни хрена не видать, а как выскочил к сараю - бац! - и светло стало! Красное зарево, пожар! но не дверь горит, а сзади как будто... жара и дыма вроде бы тоже не было - так мне теперь кажется, а тогда я просто не обратил на это никакого внимания, сама понимаешь, одна мысль в голове: там, внутри горящего сарая, ребёнок!
  Он ненадолго умолк, открывая калитку. Маша вышла и повернулась к соседскому участку: при взгляде на сарай спину и грудь вновь охватил колкий жар.
  - Я ринулся вперёд и распахнул дверь, - притворив калитку, продолжил Гаврюхин, - и увидел, что это не сзади горит, а посредине! Там где младенец! Вот лежит он прямо на полу и орёт, а вокруг - огонь!.. - Он повернулся лицом к девушке, и ей на секунду почудилось, что в его глазах пляшут красноватые отсветы. - Меня тут же волной пламени окатило, накрыло, и воздуха нет, но я всё равно вперёд ринулся, тельце нащупал, схватил...
  Он покачал головой, прислонился спиной к калитке и прикрыл глаза.
  - И что потом? - не выдержала Маша.
  - Потом? - он открыл глаза - обычные, без огненных бликов, ясные и внимательные. - Потом не помню.
  - То есть как?
  - А вот так! - развёл руками бывший участковый. - Очнулся я уже дома, когда меня ребята растолкали и стали спрашивать, где пожар? Оказывается, я вызвал всех: и сослуживцев своих, и скорую, и пожарных! как? когда?! Ничего не могу сказать - так до сих пор и не вспомнил, - он тяжко вздохнул. - Примчались они, короче, а ничего не горит! Меня на улицу вывели, трясут, ответа требуют, а я только стою и тупо глазами хлопаю: стоит себе сарай на участке Митрича, среди травы, и ни огня, ни задымления, вообще ничего!
  - А младенец?
  - Так и младенца тоже нет! Врачи пытают меня: где ребёнок? Тут я почувствовал, что руки горят, глянул - а кисти в рубцах все! Перед врачами ими трясу: вот, говорю, я его из огня вытащил! А они: вашим шрамам сто лет в обед! Решили, что я до "белочки" допился или наширялся чем-то, но не пахло от меня, а зрачки нормальные были. Да и ребята опровергли, не алконавт он у нас, говорят, да и сегодня только на работе виделись - не было у него рубцов этих... но сами при этом косятся на меня, как на прокажённого... эх! - Гаврюхин безнадёжно махнул рукой.
  - Но подождите, ребёнка-то в дом малютки именно вы сдали, у меня даже заметка в районной газете про это есть! - Маша стукнула по папке рукой.
  - Сдал, но позже.
  - То есть он всё-таки у вас был?
  - Не у меня, а в сарае.
  - А как же пожарные, полицейские? Они разве сарай не осматривали?
  - Осматривали - там было пусто и холодно.
  - Ничего не понимаю!
  - О! - радостно воскликнул Антон Петрович, показав на неё пальцем.
  - Чего?
  - Того, что понять это вообще невозможно!
  - А-а...
  - В общем, никто нигде ничего не нашёл, все в итоге разъехались, а я спать лёг. Но, сама понимаешь, какой уж тут, нахрен, сон?! Так весь остаток ночи и промаялся, не зная, что и думать, несколько раз свет включал, шрамы на руках рассматривал. С рассветом встал, потащился на работу, все на меня, как на психа, смотрят, шушукаются - не только в опорнике нашем, но и на улице! Вот будешь специально до сведения граждан какую-нибудь информацию доводить, так половина всё равно останется, как с луны свалилась, зато ту-у-ут, - Гаврюхин с мрачной ухмылкой покачал головой, - полдня не прошло, как история по всему району расползлась, зараза!..
  - А младенец? - напомнила Маша.
  - А младенца я снова увидел уже следующей ночью. Когда стемнело. Снова уснуть не мог, и душно так в доме вдруг стало, я вышел на двор, стою, воздухом прохладным дышу, небо надо мной звёздное, а на сердце камень и гаденько так... Сам себя мысленно успокаиваю: да ладно, поболтают-поболтают и перестанут. Со службы, главное, не прогнали, рассосётся в конце концов! И тут же думаю: а вдруг это со мной повторится? Может, сходить в поликлинику, нервишки проверить? И снова на руки свои смотрю и офигеваю: при чём тут, нахрен, нервишки? Разве может психически здоровый человек - а нас, ментов, каждый год проверяют! - взять и мгновенно с катушек слететь, причём настолько, чтоб аж тело на это сумасшествие вот так среагировало?! Ну, полный же бред, согласись!
  Маша кивнула в ответ, и Антон Петрович продолжил:
   - Взял я тогда фонарь и пошёл к сараю искать хоть какие-нибудь следы оказанного на меня воздействия. Если они и есть, думаю, то именно там, где я огонь видел, где ж ещё? И точно! Как на участок Митрича зашёл, так руки гореть начали! И сердце вдруг заколотилось - иду вроде спокойно, не боюсь ничего, а оно стучит, будто пару километров только что пробежал. Подошёл к сараю, а вокруг - земля абсолютно голая! Нет, понятно, что бурьян на участке поломали и притоптали, но когда я первый раз тут был, трава дверь мешала открыть, а теперь на земле пятно лысое - тоже как шрам, на котором волосы не растут. И слышу - птица, что ль, ночная звуки издаёт, прислушался: ан нет, это из сарая! Дверь распахнул - опа! - а он тут как тут, вчерашний младенец-то: лежит себе на полу, в пелёночку завёрнутый, и гукает. На свет фонарика головёнку повернул, глазищами синими на меня таращится, слюни пускает. Смотрю на него тупо и сам себе не верю. Тут он вдруг как ручками-ножками засучит отчаянно, пелёночка раскрутилась: ох, мама моя! - да это ж девочка, а тельце-то у неё всё, до самой шеечки, в рубцах, таких же точно, как у меня!
  Маша потупилась, щёки её пылали.
  - Я поднял тебя, ты - в рёв! Я пелёночку скорей завернул обратно, обнял тебя, к животу прижал и домой понёс. Пока шёл, руки гореть перестали, ты тоже потихонечку угомонилась, потом вообще засопела ровненько. Ну, я тогда в одеяло тебя закутал и вызывать никого не стал: больно уж не хотелось мне снова-здорово полным придурком перед людьми выставляться. Но всё ж волновался: а вдруг ты кушать захочешь, где я возьму? - ночь на дворе! В общем, решил вызову, коль прижмёт, но ты, слава богу, спокойно до утра проспала. А на следующий день я первым делом в наш региональный дом малютки поехал, там тебя сразу же накормили...
  - А почему Комета? Имя это откуда взялось?
  - Ох, это с моей подачи, - признал Гаврюхин. - Я когда домой тебя принёс, ты сопела в две дырки, зато у меня опять - сна ни в одном глазу. Телек включил, а там про кометы вещают, картинки и фото показывают, как мчатся они среди звёзд, а когда подходят к Солнцу, то раскаляются и светятся, газами объятые, красиво так, ярко. А вещали про них, потому что чуть больше трёх дней назад какая-то редкая комета, за номером таким-то - нормальному человеку не запомнить - очень близко к Земле пролетала. А я, в связи с последними событиями, совсем позабыл про это, хотя в новостях говорили, а тут вспомнил, что да, точно, её видно было преотлично, казалось, летит тут вот, прямо над нами. Ну, я заинтересовался передачей, сижу, слушаю, а там сообщают, что и правда: наблюдать её лучше всего было, находясь в нашей местности, и даже многие любители астрономии специально, со своими телескопами, именно в наш райцентр приезжали, чтобы её смотреть! Вот это да, думаю, какое поразительное совпадение! Ты ведь тоже сюда как будто с неба свалилась, да ещё и в огне, словно космическая странница, ну, точно как по телеку показывали. И так мне это в башку запало, что я в доме малютки предложил Кометой тебя назвать. Сказал, знаешь, так, полушутя, а им эта идея почему-то понравилась, ну и в итоге... - он развёл руками.
  - Комета Антоновна Перебекаскина, - угрюмо заключила Маша. - Просто класс!
  - А по-моему, очень даже оригинально. Пойди найди ещё кого-нибудь с таким ФИО! Да и чем имя-то плохо? Я когда в школе учился, у нас в классе мальчик Космос был, вот бы тебе в пару такого: Космос и Комета - звучит! - Антон Петрович с воодушевлением посмотрел на девушку. - Мы Космоса Косом звали, а Комету можно было бы Мета - в этом вообще сразу что-то философское слышится, метафизическое!.. - он перевёл взгляд на небо, безотчётно почёсывая шрамы на левой руке. - Ну, красиво же, правда?
  - Может, и красиво, - нехотя признала собеседница. - Но меня уже по-другому зовут. - Она посмотрела на соседский участок: - Я хочу к этому сараю пройти, проводите?
   к оглавлению
   Глава 3. Неправильная охота
  Ньютон скрасил одинокое существование Гора и оказался отличным помощником: хлеб свой отрабатывал с лихвой, так что теперь оба - и пёс и хозяин - почти никогда не страдали от энергетического голода. Тот самый случай, когда один ловко дополняет другого, словно масло - хлеб, когда - раз! - и из простого постного ломтика получается сытное блюдо.
  Ньютон чуял застрявшие в нашем мире души на расстоянии километра и безошибочно обнаруживал место их появления, здорово облегчая поиск, к тому же ещё мог хватать и удерживать приземку до полуминуты - этого, как правило, было достаточно, чтобы найти и выдернуть "гвоздь".
  Однако охота далеко не всегда проходила, как ожидалось, бывали и сложности, да такие, что Гор и Ньютон могли потерять энергии больше, чем получали от освобождения обросшей чёрным паразитом души.
  Три дня назад они столкнулись с Полтергейстом - эта приземка возникала в случае смерти человека от огнестрельного ранения и была, пожалуй, самой агрессивной из всей чёрно-фантомной братии и трудной в поимке, ибо умела не только сопротивляться заговорённой земле с кладбища, но и кидаться реальными предметами.
  Схватка произошла в метро, куда Полтергейст ринулся за своей жертвой, намереваясь пихнуть её к краю платформы, чтобы в очередной раз напугать до полусмерти. Это была молодая девушка, которая уже настолько обезумела от постоянных пинков, бросков вещами и ударов невидимой силы, что пускалась бежать от любого звука или даже порыва ветра. Гор опасался, что она от страха сиганёт под прибывающий поезд, поэтому торопился перехватить приземку как можно дальше от жертвы.
  Он заарканил Полтергейста при сходе с лестницы и утащил в тихий, как ему показалось, уголок в самом конце платформы, где имелся только узкий служебный проход в туннель. Время близилось к полуночи, пассажиров было - раз, два и обчёлся, девушка-донор напряжённо застыла метрах в пятнадцати от освободителя и яростно грызла ногти, поглядывая на табло - оно показывало, что до прибытия поезда три минуты. На нырнувшего в служебный проход человека никто не обратил внимания, а Ньютона, равно как и приземку, обычные люди просто не видели.
  Ослабив тёмную тварь силовой бомбой - создавать такие сложно, но против Полтергейста всегда нужно применять нечто особенно эффективное, - Гор уже почти добрался до искры, как вдруг в стене прохода распахнулась маленькая, неприметная дверь, выпуская наружу работницу метро с сигнальным диском в руках. Врезавшись в незнакомого парня, она заорала, клещи мазнули мимо "гвоздя", Полтергейст вырвался и нырнул ей за спину. Гор бросился за ним, а женщина подумала, что на неё нападают, и стала лупить "маньяка" диском. В итоге оба повалились на пол и чуть не улетели на рельсы, в чём приземка отчаянно старалась им поспособствовать, однако была остановлена Ньютоном.
  Меж тем на вопли работницы сбежались сотрудники метрополитена и полицейские, и Гору пришлось всем им отводить глаза и делать внушения. И всё это время храбрый Ньютон умудрялся удерживать Полтергейста, приняв на себя всю мощь воздействия чёрной твари. Приземка будто скалкой по псу прошлась, но тот её не выпустил, уже расплющенными зубами прижимая к полу, когда хозяину удалось наконец вырваться из толпы.
  Гор вытащил из Полтергейста "гвоздь", и душа молодого парня, застреленного во время бандитской разборки, устремилась к неземному свету, не заметив, как обычно, ни освободителя, ни его призрачного четвероногого друга.
  А у самих спасителей к тому моменту настолько иссякли силы, что даже честно поделенная на двоих благодарность Высшего Разума не покрыла расходы, и из метро хозяин выбирался чуть ли не ползком, таща на себе питомца.
  После этого Гор долго отлёживался и медитировал, высвобождая всю скопленную в сытные времена и оставленную про запас - по типу жировых отложений у обычного человека - энергию. В отличие от живых людей, освободитель душ мог сознательно и постепенно эти свои резервы наращивать, а потом, в критические моменты, использовать.
  Придя в себя, Гор решил пока не делиться полученной силой с Ньютоном, а в одиночестве отправиться за одной из двух приземок, обнаруженных некоторое время назад по кладбищенскому пеленгатору. Освободитель уже отследил место её кормёжки и даже запасся заговорённой землёй, но поймать не успел, занятый другими находками Ньютона.
  Пёс искал тёмных тварей без перерыва и отдыха, так стараясь угодить новому другу, что часто тратил на это гораздо больше сил, чем следовало. А когда Гор пытался его обуздать и остановить, Ньютон понимал только, что хозяин им недоволен, и в ответ ещё усерднее бросался на поиски. И попробуй объясни собаке про рациональное расходование ресурсов!
  Ну, да ничего - постепенно привыкнет он, успокоится...
  А сейчас пускай ещё полежит, рассудил хозяин, пока он сам справится с оставленной про запас приземкой, - много времени и сил она не потребует, а энергии даст достаточно, чтобы поставить Ньютона на ноги и частично восполнить собственные "жировые" запасы.
  Всё так и вышло: охота на приземку-"заначку" действительно прошла без сучка и задоринки. Сытый и довольный Гор шёл домой через парк, предвкушая, как обрадуется его возвращению Ньютон, и вдруг почувствовал знакомый, но в то же время немного другой, чем обычно, дух.
   Освободитель с удивлением повёл носом: к привычным запахам чёрного паразита примешивался ещё один - причём сильный! - вроде как гари... нет! скорее тот, что ударяет в нос, когда зажигаешь спичку.
  Гор медленно двинулся на вонь, и вскоре углядел в одном из укромных уголков парка чёрное облако. Как странно! Любые приземки, будь то: Жаролив, Водный хам, Душила, Крикун, Паникум или остальные-прочие - пахли всегда одинаково. А этот - с виду обычный Жаролив - что же, вдруг обзавёлся собственной "визитной карточкой"? Или это от жертвы - приземка висела, заслоняя собой одну из лавочек и не давая отсюда рассмотреть сидевшего на ней человека. Может, он курит? Но кто в наше время спичками-то для этого пользуется?..
  Гор двинулся вперёд по дорожке и, обогнув лавочку, увидел, что жертва - маленький, тощий старичок - высохший, словно египетская мумия. Да он и одной хорошей затяжки не выдержит! - усмехнулся про себя освободитель, подходя ещё ближе, - в чём душа только держится?.. Ух ты, он ещё и самую настоящую бумажную газетку, по старинке, читает, а не в смартфон, как все вокруг, пялится. Хотя, вообще-то, это неважно: Жаролив - такие приземки получаются после смерти в огне - и смартфон без проблем "подпалит", не только газету! О-о, началось!
  Старичок вскочил, пытаясь бросить газету, но она будто прилипла к пальцам. Он закричал и, тряся "охваченной пламенем" рукой, завертелся на месте.
  Заговорённой кладбищенской земли для этого, случайно подвернувшегося, Жаролива у Гора не было, поэтому он выметнул силовую пену: она шубой обняла приземку и впиталась, разрядив черноту настолько, что стала видна искра, прибитая "гвоздиком". Что-то в нём сразу же показалось неправильным, но нужно было скорей завершить дело, пока приземка не опомнилась: если Жаролив успеет растворить в себе пену, то пойдёт в разнос и "подожжёт" жертву целиком, чтобы одним махом восполнить потерю энергии. Хлипкий старичок - он уже хватался за сердце, медленно оседая на скамейку, - вряд ли такое выдержит! Клещи клацнули, захватив "гвоздь", но тот не поддался. Гор дёрнул ещё раз, гораздо сильнее, и... - снова безрезультатно!
  Что за чёрт?!
  Он попытался разомкнуть клещи, но те словно приклеились! Нет, приросли! Ни втянуть инструмент обратно, ни разжать руку не получалось, всё спеклось в единое целое, и что ещё хуже - от освободителя к приземке вдруг потекла сила! Гор почувствовал, как она покидает его и струится в ненасытную утробу, утекая всё глубже, куда-то в кишки... какие ещё кишки?!
  Освободитель никак не мог понять, что происходит, только чувствовал, что где-то внутри приземки словно чёрная дыра открылась, верней, сразу несколько дыр... или нет, не дыр - каналов! разветвлённых, как корни дерева, по которым энергия со страшной скоростью продолжала уходить, а куда - непонятно, ибо сам Жаролив от этого сильнее не становился. Гору почудилась, что его левая рука стала сантиметров на десять короче, пальцы больше не двигались - они будто исчезли внутри черноты, растворились вместе с клещами, а следом уже начинала стремительно неметь кисть.
  Когда потеря чувствительности распространилась ещё выше, Гор вырастил из левой руки мачете и рубанул им по правой, рассекая её между запястьем и локтем. Полыхнула белой молнией адская боль, освободитель с криком повалился на спину и, прежде чем в глазах потемнело, успел увидеть, как приземка стягивается вокруг его отрезанной руки и будто складывается, проваливается внутрь самой себя...
  Кто-то тронул его за плечо. Гор вскочил, оттолкнув склонившегося к нему незнакомого мужчину. Казалось, минула всего пара секунд с того момента, как он упал с помутившимся зрением, но, видимо времени прошло больше: Жаролив исчез, старичок сидел на лавочке, обессилено откинувшись на спинку и сжимая в руке маленькую стеклянную баночку, а рядом стояла женщина и говорила по телефону.
  - Вы?.. это... - удивлённо хлопая глазами, пробормотал незнакомец.
  - Со мной всё в порядке, рука на месте, я подошёл одновременно с вами, потому что старику на лавочке стало плохо, - скороговоркой произнёс освободитель душ, захватывая взгляд мужчины, а затем и обернувшейся к ним женщины.
  - "Скорая" уже едет, - сообщила она. - А вы случайно не врач?
  - Нет, к сожалению, - ответил Гор.
  - Я тоже, - вздохнул мужчина.
  Женщина кивнула и обеспокоенно посмотрела на старичка.
  - Ничего, дочка, - проскрипел тот, легонько тряхнув баночкой. - Нитроглицерин своё дело знает. - Он поднял глаза, и Гор ахнул: внутри них вдруг вспыхнуло пламя, вырываясь через зрачки, а по лицу побежали странные тени, словно под кожей распустился диковинный багровый цветок, но уже спустя мгновение потемнел и будто растворился, как и огненные отсветы - всё исчезло, не оставив следа.
  Никто, кроме освободителя, ничего не заметил, а теперь и он сам уже не был уверен в том, что видел. Этот чудовищный Жаролив так его обескровил, что всё плыло, будто в тумане, и вместо руки висел безобразный обрубок - на восстановление не хватало энергии, остатки которой приходилось тратить на внушения окружающим людям, и скольких ещё придётся морочить по дороге домой!
  Тем не менее Гор всё-таки дождался приезда "Скорой", чтобы выяснить, в какую больницу заберут деда, а если госпитализация не состоится, то проследить, куда он пойдёт. Ведь места захоронения человека, душа которого превратилась в приземку какой-то новой, жуткой формации, освободитель не знал, поэтому старичок-жертва оставался единственной ниточкой, которая могла привести к пониманию того, что сегодня случилось!
  Откуда взялись эти невероятные "корни-каналы"?! Никогда раньше освободитель ни с чем подобным не сталкивался... И куда делся сам Жаролив? Почему он так непонятно сворачивался?.. или это тоже видения? Как огонь, полыхнувший из глаз человека?
  Куча вопросов и ноль ответов. А сколько силы потеряно! хуже, чем было бы с любым, самым жирным и отвратительным, Полтергейстом!..
  Ни фига себе, на лёгкую охоту сходил! - мрачно усмехнулся Гор и, подсобрав силёнки, приготовился к общению с врачами из подъехавшей машины скорой помощи.
  
  * * *
  После схватки с ненормальным Жароливом Гор отработал ещё одну приземку-"заначку" - с ней, слава Высшему Разуму, всё оказалось так же, как и с первой. Немедленно разделив с Ньютоном всю полученную энергию, освободитель потащил его на крупное загородное кладбище срочно изыскивать обычных(!) и желательно не опасных, как Полтергейст, приземок. Надо было как можно быстрее и проще не только восстановить себе и питомцу нормальный уровень силы, но и восполнить "жировые" запасы.
  Однако по дороге к кладбищу пёс внезапно свернул на поле, а потом Гор долго гнался за ним через лес, деревню и луг, пока они не выскочили к реке. Здесь Ньютон на пару минут застыл, водя носом, а затем ринулся по краю воды, прямо сквозь камыши и тину. Невидимый для людей, невесомый четвероногий вожатый легко нёсся, не замечая препятствий. Зато хозяин, имевший физическое тело - пусть и не такое, как у нормального живого человека, но тоже плотное! - сыпал ругательствами, черпая воду ботинками и то и дело оступаясь на скользком иле. За тучами брызг и комарья он едва различал, куда движется, и только благодаря бесконечному "поводку" не терял с Ньютоном связи.
  Миновав заросли осота, вспугнув уток и продравшись через густой ракитник, Гор вывалился к небольшому, отороченному кустами заливчику, где на берегу стоял пёс, а метрах в семи от него, над водой, болталось огромное чёрное облако с характерной вонью тления, слегка приправленной обычным рыбным духом реки.
  Место, над которым висело тёмное облако, на первый взгляд выглядело тихим, однако если присмотреться, вода там вела себя неспокойно, наверное, на дне была глубокая яма, возможно, даже омут... Наверное, там лежали обглоданные речной живностью кости утопленника и естественным образом притягивали к себе приземку.
  Освободитель замер на месте и тщательно принюхался, не потянет ли горелой спичечной серой или ещё чем-нибудь новым. Не уловив ничего подозрительного, он выдохнул с облегчением: обычная приземка, по форме вроде бы Водный хам, вот только размеры!.. почему он такой здоровый?!
  Устав ждать команды хозяина, Ньютон самостийно ринулся к приземке с такой скоростью, что та и дёрнуться не успела, как оказалась в собачьих зубах. Пёс яростно рванул её в сторону берега, чернота на миг расступилась, и тогда Гор сразу понял, в чём дело: их было двое! Две обросших фантомами-паразитами души - два Водных хама!
  Отращивая на ходу аркан в правой руке и двойные клещи - в левой, он побежал навстречу Ньютону и встретил его уже по пояс в воде, когда приземки синхронно обрушились на освободителя, словно волна: типичное поведение Водных хамов - создавать у человека ощущение, что он захлёбывается. Вот только Гор не был обычным человеком, а приземки отчего-то сразу не поняли, что на них вышел охотник. Не разделились на потоки, чтобы ударить его в рот и нос, не лезли в глаза, не сдавливали голову и вообще никак не пытались сражаться. Петля аркана захлестнула сразу обеих приземок, хозяин и пёс слажено растянули тёмные, слитые воедино облака, и освободитель быстро и технично вырвал из них "гвозди". Чернота осыпалась хлопьями и истаяла в воздухе, а в свете искр проступили очертания парня и девушки.
  Она пошла купаться, доплыла до этого места, когда что-то - рыба или водоросли - коснулось ног. Девушка испугалась, хотела встать на дно, но вместо этого почувствовала сильный холод и обратное течение - тут точно глубокая яма! - и запаниковала, понял Гор, впитывая "гвозди". Парень бросился ей на помощь, но вовремя не успел: девушка нахлебалась воды и потеряла сознание. И всё же он нырял, пока не отыскал-таки её в малопрозрачной воде, однако выплыть уже не смог - утащило в омут, где он зацепился на глубине за корягу, и в результате оба там, под водой, и остались...
  Возлюбленные! Они сохранили верность друг другу даже после смерти. Вместе заполучили чёрных паразитов и потом охотились за энергией, но отбирали её в основном у рыб - их под корягой водилось великое множество. Два тёмных облака слились в одно и каким-то образом навострились присасываться к речной живности. Это было весьма необычно, Гор только диву давался изобретательности и отсутствию откровенной враждебности Водных хамов, которые хоть и захлестнули его волной, но придушить и высосать даже не попытались. Он-то думал, приземки не разобрались, кто перед ними, но на самом деле всё они прекрасно поняли, и просто хотели прогнать, не причиняя вреда. Так уж они привыкли существовать: удивительно мягко и безболезненно! Энергию получали по чуть-чуть от каждого донора, который и не замечал ничего: мелкая рыбёшка продолжала себе спокойно лопать водоросли, пока за ней охотилась более крупная. Постоянный, но лёгкий вампиризм нисколько не нарушал работу экосистемы, разве что делал её чуть более интенсивной...
  Что же могло так повлиять на фантомов, сама паразитическая природа которых должна была толкать приземок на агрессивное обескровливание жертвы?
  То, что в душах утонувших людей сохранилась и жила любовь?
  Они и сейчас держались за руки, прижимаясь друг к дружке, а когда наверху разгорелся неземной свет - так, в обнимку, на небо и отправились, не заметив, как это обычно бывает, ни Гора, ни пса - тот издал тихий скулёж, тоскливым взглядом провожая их вознесение.
  - Прости дружок, - поделившись полученной от "гвоздей" силой, Гор ласково погладил Ньютона по загривку. - Но тебе туда хода нет.
  Когда на темя хозяина, одна за другой, упали, озарив изнутри золотым светом, две яркие звёздочки, пёс поднял морду и тихо заурчал, заглядывая ему в лицо.
  - Не знаю, - ответил Гор на прочитанный в глазах собаки вопрос. - Но эта дверь и для меня тоже закрыта... может на время, а может и навсегда... - он пожал плечами и немного помолчав, предложил: - А давай мы не будем ломать голову, что случится или не случится с нами лет через десять, сто или тысячу, а просто жить - мы ведь живём, правда?.. пусть и не так, как положено обычным человеку и псу, но живём?.. - Гор поскрёб в затылке, сам сомневаясь в своих словах, а потом просто махнул рукой: - Да ну, к чёрту, фигли заморачиваться?! Я мыслю, значит, я существую, правильно? И не просто существую, но ещё и работаю на пользу Высшему Разуму! За что и получаю от него благодарность! Разве этого нам не достаточно, морда ты моя призрачная? - он рассмеялся и скормил Ньютону ещё порцию силы, а потом принялся ласково чесать его за ушами. - Какой ты молодец, что нашёл нам сегодня сразу столько энергии!
  Отдохнув, они вернулись на кладбище, где совместными усилиями отыскали ещё парочку приземок. Не влюблённых, конечно, а каждую саму по себе. И хотя они были куда как агрессивнее Водных хамов над омутом, это не помешало охотникам освободить души.
  Получив ещё силы, пёс и хозяин смогли не только полностью восстановиться, но даже накопить "подкожный жирок".
  Таким образом, последствия схватки с бешеным Жароливом были устранены, однако тревога от самого факта появления приземки с "корнями" ничуть не уменьшилась. Гор постоянно вспоминал, как, сожрав его руку, Жаролив словно бы стягивался и складывался внутрь самого себя, и никак не мог найти этому объяснения. Как и багровым всполохам под кожей старика-жертвы... Хотя, возможно, то была игра света? А огнём в глазах показалось отражение красных фар проезжавшего мимо авто?.. Да нет, каких авто, если дед сидел на лавочке в парке? Ну, тогда, может, реклама какая? Или всё это вообще Гору от слабости померещилось.
  Да ладно, к чёрту! Зачем гадать, когда можно просто проверить? Не зря же он узнавал, в какую больницу увезли старика! Настало время навестить пострадавшего.
  
  * * *
  В больнице, однако, освободителя ждал неприятный сюрприз.
  Оказалось, что старик вчера умер. И вовсе не от сердечного приступа.
  - Как так повесился?! - не верил собственным ушам Гор. - Почему?
  - Ну, это, молодой человек, вы не у меня спрашивайте, - отвечала ему усталая женщина в белом халате. - Я от телесных болезней его лечила, а не от сумасшествия.
  - А он был сумасшедшим?
  - Вероятно, - врач дёрнула плечами. - Его только из реанимации перевели, а он уже на соседей по палате с кулаками кидается!
  Освободитель представил себе, как тощий старик-былинка с больным сердцем лезет в драку и невольно хихикнул.
  - Зря смеётесь, - одёрнула его собеседница. - Он парню чуть глаз не выцарапал, пока тот сумел его от себя отодрать. Потом на перевязке жаловался, что сил у деда было, словно у молодого...
  - А на вид - тщедушный! - заметил Гор.
  - Да и не только на вид, - поморщилась врач. - Парень, наверняка, сильно преувеличивает. Сам-то он ведь тоже не здоровяк, да и нападения такого не ожидал...
  Она говорила и будто не верила в собственные слова - так, во всяком случае, показалось освободителю.
  - И что потом?
  - Вкололи транквилизатор и в отдельную палату переселили. Утром его должен был осмотреть невролог и, если потребуется, отправить на приём к психотерапевту.
  - Но осмотр не состоялся, - догадался Гор, - потому что он ночью повесился.
  - Да, в ванной. Написал зубной пастой на зеркале "Нельзя" и удавился. В душевой кабине, на проводе от лампы с прикроватной тумбочки.
  - Вырвал из лампы провод? Ничего себе!
  - Да, это очень странно, - согласилась врач, - учитывая введённый ему транквилизатор и принятые перед сном седативные препараты.
  - Так, может быть, это сделал кто-то другой? Прокрался в палату и вздёрнул несчастного старика?
  - Нет, судя по расположению странгуляционной борозды - я бы сказала, что это точно он сам!.. - она вдруг часто заморгала, бормоча что-то вроде "А почему?..", а потом вдруг уставилась на Гора суровым взглядом: - Вы кто такой?
  Поняв, что предыдущее внушение её отпустило, освободитель поспешил сделать новое, потратив ещё немного энергии:
  - Никто! Может пациент, может посетитель, который просто шёл вам навстречу, а вы задумались и случайно толкнули его.
  - Ох, простите, задумалась! - врач чуть отступила.
  - Ничего страшного, - лучезарно улыбнулся освободитель, после чего женщина бодро зашагала дальше по отделению, а он двинулся к лестнице в подвал, где располагался больничный морг, - из головы никак не шли те багровые тени под кожей и горящие красным светом глаза. Гор всё больше склонялся к мысли, что просто привидеться такое вряд ли могло, поэтому хотел посмотреть на старика, пока тело его не успели передать на судебно-медицинскую экспертизу.
  Интересно также взглянуть и на его душу - у самоубийц она не уходит наверх, но и обычной приземкой тоже не делается. Вместо "гвоздя" искру удерживает мощная чёрная "борода", с густыми, тяжёлыми и липкими прядями, похожими не то на мох, не то на спутанные волосы. Растут они быстро и сразу цепляются: сначала к собственным останкам, а позже, когда суицидника хоронят, - к земле, из-за чего душа не может подняться. И если обычную приземку легко освободить, выдернув "гвоздь", то как бороться с чёрной "бородой", Гор не знал. Сорвать это, присущее исключительно самоубийцам, плотное образование было невозможно, проткнуть или раздвинуть силовыми инструментами - тоже. В отличие от обычных приземок, обросшие чёрными прядями души никогда не проявляли активности и не нападали, не меняли формы и не растягивались, поэтому освободитель ни разу не видел спрятанную внутри искру. "Бороды" постоянно висели над могилами самоубийц, касаясь "волосами" земли, и тихонько пульсировали. Иногда они очень медленно перемещались, но недолго и всегда в пределах огороженного участка. Гор предполагал, что они поддерживают своё существование, питаясь энергией разложения от гниющих в почве растений, мёртвых животных и прочей органики.
  Он спустился в подвал и, приоткрыв дверь в патологоанатомическое отделение, первым делом повёл носом: от "бороды" обычно разило ещё хлестче, чем от обычной приземки, причём особенно сильно - сырой землей, но сейчас в воздухе витали только запахи морга. Неужто старика уже увезли? Так быстро? Он же только вчера повесился!
  Гор открыл дверь пошире и увидел, что за столом в углу помещения сидит и что-то торопливо пишет мужчина в белом халате - патологоанатом, наверное.
  - Здрасьте, вам чего? - заметив посетителя, недружелюбно вопросил он.
  - Добрый день! Мне бы повесившегося вчера старика посмотреть, - сопровождая свои слова соответствующим внушением, ответил освободитель.
  - А-а, - патологоанатом растеряно потёр переносицу и, отложив ручку, встал. - Ну, сюда идите.
  Он быстро прошёл к одной из каталок, Гор проследовал за ним.
  - Вот, - мужчина откинул простыню, открыв тощее белое тело с тёмной багрово-синей бороздой на шее. - Смотрите.
  Освободитель с первого взгляда узнал старика, на которого напал бешеный Жаролив, и, положив руки на труп, закрыл глаза и сосредоточился.
  Он простоял так несколько минут, прежде чем открыл глаза и, растеряно глядя на труп, пробормотал:
  - Но этого же просто не может быть!
  - Ну почему же? - по-своему истолковав восклицание, откликнулся патологоанатом: - На мой взгляд всё говорит о том, что пациент это сделал сам, - он пожал плечами, - возможно, под препаратами был какими-то? Это определит СМЭ.
  - Ясно... - Гор немного постоял, внимательно разглядывая покойника.
  Не обнаружив ни малейшего намёка на багровые тени под кожей, освободитель осторожно приподнял мёртвому веки. Убедившись, что в глазах тоже нет ничего необычного, он поблагодарил мужчину в белом халате и отошёл. Патологоанатом молча кивнул и, накинув обратно простыню, вернулся за стол, где продолжил заниматься писаниной, словно в помещении никого, кроме него, не было. Гор, пребывая в большой задумчивости, беззвучно покинул морг, а потом и больницу.
  На улице он потянул поводок, и Ньютон мгновенно оказался рядом, подскакивая и так отчаянно помахивая призрачным хвостом, что тот размывался в воздухе.
  - Тихо-тихо, не мельтеши, - едва слышно пробурчал хозяин и, отойдя от здания подальше, чтобы никто не услышал, как он "сам с собой" разговаривает, уже громче продолжил: - Зря ты отказался идти со мной, услышал бы и увидел массу всего интересного! Ну-ну, - он погладил пса, когда тот встал на задние лапы, водрузив передние на бёдра освободителя и преданно заглядывая ему в глаза, - я тебя, дружок, не виню, опасности для меня там никакой не было, так что помощь твоя не потребовалась. - Он усмехнулся. - Хочешь сказать, ты знал? Потому и не пошёл? А просто хозяина поддержать? Ладно, что-то там есть такое в больнице для тебя непереносимое, я понял, понял, не в обиде!..
  Как только нам разобраться теперь, что с дедом произошло? Зачем он напал на соседа по палате, что значит его написанное зубной пастой на зеркале "Нельзя", и кто, выдрав провод из настольной лампы, его повесил? Не верю я, что он сам это сделал! Была бы "борода", понимаешь? А "бороды" нет! Самой души нет! Она как будто исчезла из нашего мира! Я не знаю куда!
  Конечно не бывает, я с тобой полностью согласен! Вот только оно есть, это - факт!
  Да, разумеется, я в курсе, что, независимо от того, как человек умер, до истечения сорока дней ни одна душа не может уйти наверх, но я лично исследовал труп этого деда и говорю тебе абсолютно серьёзно: останки его НЕ активны!
  Да-да, загадка, ещё какая!.. Но будем думать! Думать и как-то готовиться... Как это - к чему? К столкновению с ещё одной приземкой с "корнями"! Не верю я, драгоценный мой Ньютон, что исчезновение души деда никак не связано с нападением бешеного Жаролива. И что сам Жаролив получился таким совершенно случайно. Нет! Что-то точно стоит за этим!.. Или - кто-то.
   к оглавлению
   Глава 4. Камень Митрича
  - Маша, я здесь! - женщина стояла прямо у калитки, будто специально вышла встречать гостью, которая медленно брела по дороге, задумчиво глядя себе под ноги.
  - Марта Васильевна?..
  - Заходи! - безапелляционным тоном распорядилась та, широко распахивая калитку. - Давай-давай, не тушуйся!
  - Да я это... на автобус...
  - Автобус будет завтра! А сегодня - мы ж договорились! - ты у меня ночуешь, забыла?
  - Так... это ведь если я тут чего-нибудь не успею.
  - А ты и не успела! - отрезала Марта Васильевна. - Со мной поговорить не успела.
  - О чём?
  - О Митриче! Ну, о хозяине того сарая, - пояснила она хлопавшей глазами девушке, - куда Антоша тебя водил.
  - Антон Петрович сказал, хозяина нет, он пропал вроде, - пробормотала Маша, заходя на участок.
  - Ну да, сначала пропал,- согласилась Марта Васильевна, закрывая за ней калитку. - Но потом-то нашли его. Мёртвым! О, я смотрю, Антон тебе ничего про это не рассказал!
  Она быстро прошла вперёд по дорожке, и гостье ничего не оставалось, как поспешить за хозяйкой, удивляясь, откуда эта женщина, живущая на другом конце деревни, знает, куда ходили они с Гаврюхиным и что тот рассказывал, а что - нет. Неужели следила? Но ведь на дороге возле дома этого самого Митрича никого не было... - она пряталась что ли?!
  От этой мысли Маша почувствовала себя не в своей тарелке и сразу же пожалела, что согласилась сюда зайти. Она остановилась и посмотрела назад: вон калитка - закрыта на обычный крючок, можно прямо сейчас взять и уйти... Повернувшись обратно, девушка встретилась взглядом с Мартой Васильевной - та стояла и улыбалась. Улыбка была широкая и без притворства - в глазах плясали смешинки:
  - Ты чего? Ждёшь кого-то?
  - Я... - девушка замялась, разглядывая цветы вдоль дорожки: они росли густо, почти без травы и сорняков, и выглядели красивыми и ухоженными.
  - Ну-ну? Говори, не стесняйся!
  - А откуда вы знаете, что мы с Гаврюхиным делали? - сражённая красотой цветочных бордюров и ободрённая доброжелательным тоном хозяйки, выпалила Маша.
  - Так ты же сама хотела узнать, кто двадцать лет назад был участковым, чтобы про старые времена расспросить. А что тогда было интересного? Ну, конечно, история с найденным на пожаре младенцем! Мы с Антошей тогда молодыми были, ну, то есть я - совсем молодая, а он-то постарше - средних лет, скажем так, и хотя холостяк закоренелый, я думала... В общем, неважно, что я по этому поводу думала... а только случился у нас с ним роман, в тот год как раз, когда эта история с младенцем Митрича приключилась.
  - Младенцем Митрича?! Что это значит?
  - Ну, ты ж не думаешь, что хозяин сарая, где такие странности творились, не при делах был?
  - Гаврюхин мне ничего такого не говорил! Он сказал, что младенца нашёл, когда Митрич уже пропал!
  - Ничего подобного.
  - Но участок же заброшен был, трава по пояс...
  - И что?
  - То есть как? Хозяина, значит, уже не было? - произнося это, Маша поняла, что уходить ей уже вовсе не хочется. Эта женщина явно могла рассказать про те события что-то особенное, чего не знал или, может, просто не понял Гаврюхин.
  - Так ты идёшь? - и, не дожидаясь ответа, Марта Васильевна снова повернулась к гостье спиной и зашагала к дому.
  - Иду, - пробормотала Маша, припустив следом.
  В доме, в отличие от безудержного буйства цветов и кустов на улице, было на удивление пусто. Аскетичная, совсем не характерная для деревенских жителей, а уж для женщин в особенности, обстановка. Сияющая чистота и полное отсутствие безделушек или каких-то ещё лишних вещей. Кругом плотно закрытые шкафчики, возле входной двери несколько голых крючков. Пока гостья вешала на один из них свою сумку, хозяйка уже переобулась и достала вторую пару тапочек.
  Сняв кроссовки, Маша последовала за ней в комнату, где на столе, накрытом симпатичной клеёнчатой скатертью в цветочек, стояли две чистые тарелки, а посередине - миска со свежими овощами и зеленью.
  - Вот, садись, садись! - Марта Васильевна отодвинула один из стульев, и как только гостья заняла предложенное место, легко, будто птица, выпорхнула из комнаты: - Я на минуточку!
  Вернулась она с блюдом, на котором исходили паром варёная картошечка и котлеты.
  Маша хотела было отказаться от угощения, но от блюда шёл такой дух, что она чуть не захлебнулась слюной и промолчала, дожидаясь, когда перед ней окажется пара котлет и большая, посыпанная укропом картофелина. Сверху аппетитно таял кусочек сливочного масла.
  - Ешь, ешь, время ужинать! - увещевала хозяйка. - А заодно и поговорим. Ты помидорчик ещё возьми и лучок - свеженький, только с грядки, попробуй!
  - Спасибо, я...
  - Давай-давай, - пододвигая гостье блюдо с овощами, перебила Марта Васильевна. - А я тебе пока про старого Митрича расскажу. Он ведь у нас не обычным человеком был, да! Некоторые его блаженным называли или даже просто сумасшедшим, а другие - таких было большинство - считали целителем и экстрасенсом. Поэтому лечиться к нему ездили из многих окрестных сёл, деревень, и даже из города. Митрич, правда, стопроцентного исцеления никому не обещал и сразу предупреждал, что не медик. Говорил, что лучше бы им к врачу нормальному обратиться, однако в помощи при этом никогда не отказывал. Заговоры произносил, травяные сборы, бальзамы самодельные давал, а денег за это никогда не спрашивал. Брал только продукты или подарки - полезные, но недорогие: полотенчико там или панамку самую простую, носочки хлопковые - в таком вот роде... Да ты налегай-налегай! - перебила она сама себя. - Не то остынет ведь, жалко! А Васька слушает да ест - знаешь такую поговорку?
  Маша покорно кивнула и, взяв вилку, попробовала котлету.
  - Такая нежная и сочная, очень вкусно, спасибо! - искренне похвалила она.
  - На здоровье, - улыбнулась Марта Васильевна. - Митрича я, кстати, тоже подкармливала, ему моя стряпня нравилась, говорил, это одна из сторон моей особой чувствительности. Считал, что у меня есть дар целительницы, могу, мол, людям, как и он, помогать, только я-то этим заниматься совсем не хотела!
  - Почему? - удивилась Маша, думая, что сама она вовсе не отказалась бы иметь особые способности, чтобы делать то, что другим не под силу. - Это же круто!
  - Ну-у, - протянула Марта Васильевна, - со стороны, может, оно так и кажется, да только... если б ты видела, как жил Митрич!.. - она вздохнула, покачав головой. - А я тогда молодая была, хотела, знаешь ли, лучшего! Семью нормальную завести, достаток чтоб был...
  - Так можно ж плату за лечение брать!
  - Митрич говорил - нельзя, дар тогда пропадёт, или хуже того - против тебя обернётся.
  - Серьёзно? - подняла брови Маша. - А чего же тогда другие колдуны и гадалки денег гребут дофига и ничего не боятся?
  - Так шарлатаны они, вот и не боятся! Нет у них никакого дара на самом деле, а если и есть что-то, то оно не от Бога, а от "бесятины" - так Митрич мне отвечал.
  - Вполне возможно, - немного подумав, согласилась Маша, прикончив одну котлету и принимаясь за вторую.
  Марта Васильевна хоть и ковырялась в своей тарелке, но так толком ничего и не съела. Отложив вилку, она продолжила говорить, глядя куда-то сквозь гостью:
  - Гаврюхин, кстати, вообще во все эти вещи не верил. Не существует, говорил, никаких колдунов и экстрасенсов, всё это чушь и обман, а Митрич просто в травах хорошо разбирается, и не более. Хочешь быть врачом - иди в медицинский, а нет, так найди себе другую нормальную работу. Нечего, мол, всякой ерундой заниматься!
  - Вот он, наверное, поразился, когда с ним самим такая мистика приключилась! Вот где разрыв шаблона!
  - Ну, у кого-то, может, и разрыв, а Антон... - он же настолько упёртый мужик, ты даже не представляешь! Мне кажется, он, несмотря ни на что, так в сверхъестественные силы и не поверил.
  - Да ладно! Он сам говорил мне, что случившемуся нет объяснения.
  - Рационального и правда нет, а другие он в принципе знать не желает. Потому и про старика нашего блаженного ничего тебе не сказал! А ведь я тогда от Антона ничего не скрывала - рассказала ему, что Митрич мне про призыв говорил!
  - Призыв?
  - Ну да, что Высшие Силы, мол, на службу его призывают. Стал по ночам в лес ходить, Антон его вечером на дороге каждый день видел, выходил и спрашивал: куда это ты по темноте-то собрался, старый, с ума, что ль, сбрендил? А тот в ответ всё про кометы и звёзды бормочет, а сам как-то ловко так - шнырь в кусты, и нет его, наваждение прям какое-то! Ни разу Антон остановить его не сумел, даже не понимал, как это он каждый раз скрываться умудряется. А утром, в какую рань ни приди, Митрич уже на своём участке - ходит как ни в чём не бывало, когда вернулся, бог его знает! Я к нему с вопросами, а он, вместо ответов, знай нотации мне читает, что зря я дар свой использовать и развивать не хочу - неправильно веду себя, мол, и счастья не будет мне из-за этого. Страусом ещё обзывал, обещал, что раз голову в песок прячу, то пинка под зад получу... так оно, в общем-то, и вышло, если в корень смотреть! - Марта Васильевна печально вздохнула. - С Антоном мы в итоге расстались, ничего, о чём я мечтала, не сбылось, счастья нет...
  - А Митрич? - выждав минутку для приличия, спросила Маша. - Он что? Так по ночам в лес и ходил?
  - Ходил... пока не сгинул! Я как-то утром к нему зашла, все вещи на месте, а Митрича нет.
  - Почему сразу сгинул? Он же мог просто уехать? Сесть на автобус...
  - И вот так бросить своё хозяйство? Дверь нараспашку, утки в загоне не кормлены, в птичнике не прибрано - Митрич никогда так не делал! К тому же у него договорённость с людьми была - они тащились откуда-то издалека, приехали, а его нет - вот это уж точно на него совсем не похоже, он был человек слова - попусту не болтал! Потом эти приезжие, кстати, сознались, что он не хотел назначать встречу. Объяснял, что ему скоро придётся из деревни уйти, а когда и на сколько - неизвестно, может даже, он вообще уже сюда не вернётся. Но они его всё-таки уломали... В итоге так, не солоно хлебавши, и уехали.
  - А вы с Гаврюхиным?
  - А мы стали его искать! Антон был абсолютно уверен, что дед в лесу заблудился.
  - С чего бы? - хмыкнула Маша. - Столько ночей возвращался нормально, и вдруг заблудился?
  - Вот-вот! Я Тоше тоже так говорила, но он ведь упрямый, как сто ослов! Старческий маразм, мол, на Митрича накатил, и он забыл, где деревня. В общем, искали мы его долго: неделю-то уж железно, а то и больше, да всё без толку - как в воду канул! Птицу его брошенную в конце концов по соседям раздали, за огородом я и ещё один мужичок договорились по очереди присматривать, чтобы урожай потом поделить - остальные возиться не захотели. Да и я бы тоже не стала, если б мамка моя, царствие ей небесное, - Марта Васильевна перекрестилась, - меня не заставила... Ну, в общем, пошла я овощи Митрича полоть-поливать, и в его сарае, где тяпки, лейки... - ну, короче, весь нужный мне инвентарь хранится, на камушек странный наткнулась. Выкатился откуда-то прямо мне под ноги! Гладкий, пёстренький, на птичье яйцо похож. Подняла, а он необычный такой, с яркими искорками, и на ощупь приятный-приятный! - ну, я себе его и взяла. Положила дома на подоконник, он на свету серебром так красиво посвёркивает, я, мимо проходя, всегда любовалась, каждый день в руки брала, чтобы гладкость его нежную ощутить, тянуло меня к нему. И вот как-то раз, спустя месяца два, наверное, как Митрич пропал, - я камушек этот взяла, а он горячий! Я к Антону - смотри, говорю! А он мне: да на солнце твой камень просто нагрелся, и всё! И никаких доводов не слушает... Тут надо сказать, мы к этому времени уже совсем перестали понимать друг друга, и эта стычка стала последней каплей, после которой я к нему больше не подходила и не заговаривала... разошлись мы, короче, с ним... как в поле носороги... - она покачала головой, устремив взор куда-то в дальнюю даль.
  - А камень? - не выдержала Маша.
  - Ах да, камень! - сразу же встрепенулась Марта Васильевна. - Он до самого вечера оставался горячим, а ночью мне Митрич приснился. И ясно так я его видела, будто наяву пришёл. Стоит прямо напротив, а на руках у него младенец!
  - Ух ты!
  - Ага! Сказал, это девочка, и она особенная, уникальная даже, но ей большая опасность грозит! Поэтому его, Митрича, Высшие Силы призвали её спасти, и он всё для этого сделает, сам, правда, вряд ли при этом выживет, и надо... Но тут вдруг что-то чёрное у него за спиной мелькнуло, и видение оборвалось! А я проснулась, сама не своя: дрожь по всему телу, жар. Встала с кровати, хотела на кухню пойти воды выпить, а ноги-то как подогнутся! Упала я и прям о комод головой приложилась. Очнулась в районной больнице, под капельницей. Сказали, у меня черепно-мозговая травма, из-за которой я семнадцать дней не могла прийти в сознание, а теперь у меня температура очень высокая, по всем признакам - вирусная инфекция. Какая именно, врачи определить так и не сумели, и в больнице я провалялась ещё недели две, пока жар сам собой вдруг не спал, будто его и не было. Голова, правда, потом долго болела, но меня выписали домой, где я и мучилась, глотая диклофенак и другие обезболивающие. Камушек, когда я вернулась, был комнатной температуры, я даже специально его на солнце выставляла - ни на градус не нагревался! Но я Антону уже ничего про это не говорила, хотя он пару раз приходил меня навестить, правда, скорей по обязанности, чем от чистого сердца... Так мне, во всяком случае, тогда показалось. Совсем он ко мне охладел, да, судя по всему, совестно было не проявить внимания, когда я так тяжело заболела. Жалел, наверное, просто. А может, хотел убедиться, что к болезни моей никак не причастен.
  - Ой, ну, зачем вы так!.. - Маша умолкла, не сумев подобрать слов.
  - Да брось, ты молодая ещё, не сталкивалась, а жизнь есть жизнь, что такого-то... Ну, расстались и расстались, я зла на него не держу! - Марта Васильевна вдруг отломила чуть ли не полкотлеты сразу и, сунув в рот, начала энергично жевать, заедая остывшей уже картошкой.
  - А девочка? - немного подождав, осторожно спросила Маша. - Вы говорили, Гаврюхин её как раз в то время нашёл? Или я путаю?..
  - Да нет, не путаешь. Младенца он нашёл, когда я в больнице лежала. И уже успел сдать в дом малютки, когда меня домой выписали. А мне, главное, вообще ни словом о том не обмолвился, и всю эту историю с пожаром в сарае я от других людей уже позже узнала.
  - А как же шрамы у него на руках? Они ведь именно тогда появились, вас это разве не удивило?
  - Так он с забинтованными руками ко мне приходил! Я ему: что случилось? А он: да ерунда, мол, молоко кипятил и случайно пролил себе на руки.
  - Ага-ага! - покивала Маша, вспомнив выдумку матери про ведро кипятка.
  - Ну! Представляешь, как я обалдела, когда правду узнала?! - Марта Васильевна фыркнула. - Но ничего, я вскоре тоже его огорошила, да так, что мало не показалось! Началось всё с того, что пришло мне в голову в наш районный дом малютки съездить. Хотела на младенчика посмотреть - та ли это девочка, что у Митрича на руках была, когда он во сне мне явился. И только я это решила, как обнаружила, что камешек старика опять нагрелся. И до самого вечера оставался горячим. А ночью мне снова Митрич приснился, только не как в первый раз - живой и здоровый, с ребёнком на руках, а бледный такой, полупрозрачный. "Умер я, - говорит. - Убил меня Тёмный и в лесу оставил, рядом с брошенной ГЭС у Псалтарёво. Это далеко, на поезде надо ехать, по карте сама посмотришь. Найдите тело моё быстрее, прошу, и похороните, как полагается. Чтоб не маялся я здесь, на Земле, неупокоенным! Не то Тёмный дождётся, пока дух мой ослабнет, чёрными обрядами его вызовет и заставит сказать, где девочка. Если он найдёт её, то убьёт, и потом некому будет всех вас спасти!" - "Спасти от чего?" - "Долго объяснять, а я говорить больше не могу, слабею..." И исчез! А я проснулась. Вся потная, горю, будто в лихорадке! Испугалась, что снова в больницу загремлю, как в прошлый раз, но нет, обошлось. Отдышалась, воды выпила, камушек с подоконника взяла, а он - остыл и с каждым мигом всё холоднее становится. Такой ледяной вскоре сделался, аж до костей мороз пробрал, я положила его обратно на подоконник - гляжу, а на нём иней сверкает! А на дворе-то ведь лето, представляешь?
  - С трудом, - честно созналась Маша. - Со мной никогда не происходило ничего сверхъестественного...
  - Так у тебя всё ещё впереди!
  - Почему вы так думаете?
  - Да потому что ты и есть та самая уникальная девочка, которую Гаврюхин из пламени вытащил! Иначе зачем бы я всё это тебе тут рассказывала? Я, если хочешь знать, рубцы твои ещё в опорнике разглядела.
  - Что? - Маша провела по узкой горловине платья, прощупывая кожу возле шеи: она была уверена, что ткань полностью закрывает все шрамы, неужто где-то оттопыривается?
  - Да нет, нет! - заметив её движение, успокоила Марта Васильевна. - Обычному человеку не видно, не бойся, простого зрения тут недостаточно... Но я, когда мы с Антоном расстались и Митрич мне во сне объявился, перестала своего дара чураться, а стала, наоборот, открываться ему. Особенно после того, как к той брошенной ГЭС съездила.
  - ГЭС - это гидроэлектростанция? - на всякий случай уточнила Маша.
  - Да, на реке. Я потом у местных из Псалтарёво узнала, что её ещё в пятидесятые построили, чтобы картонную фабрику и посёлок энергией обеспечивать, а в девяностые всё закрылось: сперва фабрика, а потом и ГЭС. Так до сих пор там, бесхозная, и стоит... Но это был только отправной пункт поиска. Останки Митрича я в лесу нашла, довольно-таки далеко от того места. Случайно ни за что было не обнаружить, да даже если специально будешь местность прочёсывать, так тоже далеко не факт, что наткнёшься!
  - Но вы наткнулись! - догадалась Маша.
  - Конечно, ведь я точно помнила, где искать.
  - В смысле - помнили?
  - А как только я заледеневший камень Митрича из руки выпустила, так сразу поняла, что знаю, куда от той ГЭС двигаться. Будто была уже там и дорогу запомнила! - Марта Васильевна с торжествующей улыбкой откинулась на спинку стула. - Оставалось только разобраться, как до местного райцентра доехать. На поезде целый день трястись пришлось, а потом ещё на автобусе. Как Митрич мог так далеко от дома очутиться, а младенец при этом в его сарае появился, - вот где загадка и мистика! Антон потом тоже поражён был, конечно, но я больше ничего ему не рассказывала, не знаю уж, что он там себе думал... Но сдаётся мне, что, хоть и расстались мы, а приложил он усилия, чтобы оперативники и следователь, которые там, в Псалтарёво, дело вели, подозрения с меня сняли. Как мент - ментам... в общем, достучаться до них старался, что я - ни при чём. А они, знаешь, как долго мне нервы трепали, жилы тянули, о-о-о! - она закрыла глаза и покачала головой. - Но всё равно... это того стоило!
  - А что же вы им сказали? Что гуляли, типа, и случайно наткнулись?
  - Да нет, зачем. Я им правду сказала: ясновидящая, мол, я, и видение мне было, где этот труп спрятан. Поэтому и приехала! Проверить хотела и, если всё подтвердится, полиции сообщить.
  - Представляю реакцию, - Маша хмыкнула.
  - Ну да, - усмехнулась её собеседница. - Учитывая ещё, как это далеко от Перебекаскино, где Митрич жил, и как именно он, бедный, умер.
  - Он вроде сказал вам во сне, что его убили?
  - Убили, да, но способ убийства... - усмешка сползла с лица Марты Васильевны, она покачала головой, меж бровей пролегла глубокая складка. - Его пытали. Жестоко! И долго. От этого он и умер - старый организм пыток не выдержал. Экспертиза установила.
  - Ужас какой! - прошептала девушка.
  - Да. Вот следствие и доискивалось, какое имею я к этому ужасу отношение. Откуда знаю, где его бросили. Убийца тщательно замаскировал труп грязью и ветками, просто так не найти!
  - И поэтому вы признались им в ясновидении?
  - Ну да! Я подумала, что любая другая выдуманная мной история звучала бы так же нелепо, поэтому решила не врать. Это же проще гораздо, никогда не запутаешься! Вины моей в том, что с дедом случилось, нет, так чего мне тогда правду скрывать? Так на своём и стояла, пока в конце концов они от меня не отстали.
  - Поверили?
  - Нет, это вряд ли, - Марта Васильевна рассмеялась. - Причастность мою просто не смогли доказать и всё. Чай будешь? - Она поднялась и взялась за пустые тарелки.
  - Да, спасибо! - гостья тоже вскочила и стала помогать убирать со стола.
  Они вместе прошли на кухню.
  - Потом, когда Митрича уже в церкви отпели и похоронили, - насыпая в чайник заварку, сказала хозяйка, - он мне ещё раз приснился. Благодарил. Сказал, что Тёмный от него уже никак не узнает, где он жил, где похоронен, и куда девочку дел. Так что может он теперь с чистой душой уйти наверх и, возможно, когда-то переродиться. С тех пор я дару своему не сопротивляюсь. - Она налила в чайник кипятка и закрыла его ватным колпаком. - Хоть на показ и не выставляю. Но развиваю всё время и, когда вижу, что кому-то надо помочь, помогаю... Местные о моих способностях, в принципе, знают... Другое дело, что тут, в деревне, из них уже мало кто остался, но есть ещё кое-кто - Ларка вон, через дом. Она со мной рядом на рынке в соседнем селе стоит. Болтает, будто я способностями своими для охмурения покупателей пользуюсь.
  - А вы?..
  - Да ну! Мели Емеля - твоя неделя, как говорится! - хохотнула Марта Васильевна. - Мы с Лариской яйцами, птицей и овощами с собственного огорода торгуем, у неё кролики ещё есть. Ну да, частенько бывает, я больше продам, что с того? - наигранно возмутилась она, доставая чашки. - Вот, неси на стол, а я пока варенье открою.
  При этом в глазах хозяйки мелькали такие весёлые хитринки, что гостья поняла: болтовня соседки всё же имеет под собой реальное основание.
  Расставив посуду, Маша прошлась по кругу, рассматривая обстановку в комнате - чисто, просто, никаких белых вязаных салфеточек, гобеленов на стенах и других деревенских украшений. Зато есть уголок с иконами и набитый книгами шкаф с застеклёнными дверцами. Девушка открыла его и сразу же почувствовала, как откуда-то сверху идёт тепло. Это было очень странно, ведь нагретый воздух, по законам физики, должен подниматься к потолку, а он, напротив, свешивался с полки и окутывал голову, словно шерстяной шарф. Маша отошла на несколько шагов назад и заметила, что там, перед книгами, что-то лежит: снизу был виден кусочек ткани. Встав на цыпочки, она осторожно нащупала и сняла с полки серый холщёвый мешочек с завязанной горловиной, удивительно горячий на ощупь.
  - Сама нашла, значит? - раздалось сзади.
  Девушка обернулась: Марта Васильевна стояла в дверях, с полной варенья вазочкой, и, небрежно облокотившись плечом о косяк, видимо, уже с минуту, как минимум, наблюдала за гостьей.
  - Я... Я просто... Извините! - Маша хотела положить мешочек на место.
  - Нет-нет, бери! Я не против, - хозяйка прошла в комнату и поставила вазочку на стол. - Ты ведь догадалась уже, что там лежит. Ух ты, да он активен?!
  - Активен? Я не... а-а, да, наверное, он сильно тёплый! - девушка подошла к Марте Васильевне и, развязав шнурок, вытряхнула на ладонь гладкий, похожий на птичье яйцо камушек.
  - Ничего себе! Ты знаешь, сколько лет прошло?! - сев за стол, ясновидящая ненадолго задумалась, подсчитывая в уме годы. Гостья в ожидании устроилась рядом. - Восемнадцать! Я сюда, в шкаф, его убрала лет пять назад, когда поняла, что и так почувствую, если он вдруг снова станет активным. Хотя и не рассчитывала на это: думала, раз Митрич ушёл наверх для перерождения, вряд камушек его когда-нибудь ещё нагреется... И вдруг вчера, впервые за столь долгое время, мне почудилось, дед хочет что-то сказать, но камень оставался холодным. А ночью приснился наш милицейский опорник... ну, то есть "Участковый пункт полиции" - вот как он теперь называется.
  - Так вот из-за чего вы на самом деле туда приехали!
  - Ну да... Сон такой был... выматывающий! Меня будто кто-то преследовал, и я бежала от него и бежала, то по дну оврага, то просто через лес, пока не выскочила в нашем райцентре. А преследователь не отстал, так и дышал в спину, но, сколько я ни оборачивалась, засечь его не могла: то ли невидимым был, то ли ловко прятался! Я всё пыталась от него оторваться, пока опорник перед собой не увидела. И в тот же миг тот, кто за мной гнался, исчез - я это чётко почувствовала! И тут же проснулась - вся потная и еле дышу, как после явлений Митрича, и так же досконально всё, что видела во сне, помню, даже какого размера тени! То есть легко можно прикинуть, сколько времени было, когда я во сне к опорнику выбежала. Часа два пополудни. Не просто так это, думаю, смотаюсь на всякий случай. И, как в полтретьего там тебя увидала, так сразу же поняла: не зря!
  - Вы когда ко мне подошли, я тоже что-то такое почувствовала... радость что ли?.. или просто... нет, словами я не могу это объяснить, но поговорить с вами мне точно хотелось.
  - Ага! - Марта Васильевна улыбнулась, в глазах её снова появились хитринки, как когда она про охмурение покупателей говорила. - И в то же время я боялась лишнего ляпнуть, чтобы тебя не спугнуть...
  - Да-а уж, - протянула Маша. - Я представляю, что подумала бы, расскажи вы мне там вот это вот всё! - она покачала камнем.
  - Сбежала бы ты просто, да и дело с концом! Вот как подвела бы я тогда Митрича, царство ему небесное! Девочка, из-за которой его, как он сказал, Высшие Силы на службу призвали... И пытки! Он ведь пытки-то из-за тебя, получается, принял, от них и скончался...
  - Пытки из-за меня?!
  - Ну, а как же, если он тогда, во сне, мне сказал, что Тёмный его убил, но с девочкой пока всё в порядке, потому что Тёмный не знает, где она. Стало быть, именно это он у Митрича и выпытывал! Вызнать хотел, где девочка, куда спрятана! Старик говорил, что если Тёмный найдёт малышку, то убьёт её, и потом некому будет всех нас спасти, ты чего, невнимательно слушала?
  - Да я... - растерялась Маша, - я слушала, но... столько инфы! Я просто... а от чего спасти-то?! Да ещё и всех вас?.. Кого - вас? И кто этот Тёмный? Я ничего, блин, не понимаю! Может, всё-таки это не я - тот младенец?..
  - А Гаврюхин? Пожар? Шрамы?
  - С-с-совпадение?
  - Совпадение?! Ну, ты даешь, девочка! Сама же за тридевять земель, конкретно к Гаврюхину, сюда припёрлась...
  - Да я припёрлась, - перебила её Маша, - только потому, что... - положив камень на стол, она побежала в прихожую и, сорвав с крючка свою сумку, вытащила из неё серую папку и, вернувшись, протянула Марте Васильевне, - потому что нашла это! Случайно! - Она села и снова взяла в руки "яйцо" - уж больно приятны были его гладкость и теплота.
  - Случайно ничего не бывает! - отрезала ясновидящая, зажав папку между ладонями. - Тот, кто собрал всё это, уже мёртв... - она подняла глаза на гостью и впилась в неё пристальным взглядом. - Это... твой отец?
  - Приёмный, - буркнула девушка и, чуть помедлив, выдала, повысив голос: - Он меня не любил!
  - Любил! - уверенно опровергла это заявление Марта Васильевна, откладывая папку, - на документы внутри она так и не взглянула. - Любил, как родную!
  - Тогда почему он брать из дома малютки меня не хотел? И досье это он нахрена собирал?!
  - Он боялся! Понимал, какая ты - особенная, знал откуда-то, хоть я и не могу определить откуда, и... он боялся не справиться! Ощущал большую ответственность и очень беспокоился за тебя, но... он любил тебя, я это чувствую!
  - Ага! Да! Все вокруг, блин, чего-то чувствуют! Все, кроме меня! Почему?!
  - Да на тебя артефакт Митрича среагировал! - ясновидящая указала на её руку. - Восемнадцать лет он молчал, а в твоих руках ожил! Мало тебе?!
  - Но тогда что же я сама-то не понимаю вообще ни фига?! - Маша в ярости сжала камень.
  - Поймёшь!
  - Ой!
  - Что? - Марта Васильевна подалась вперёд, глаза её заблестели.
  - Шрамы! Шрамы снова чешутся и горят, как было в сарае Митрича! А ещё!.. Ещё такое... как бы сказать... Ну, короче, мне кажется, камень меня куда-то зовёт, только я не могу разобрать, куда именно.
  - Как будто внутренний мандраж такой лёгкий, да?
  - Ну... типа того, - согласилась Маша.
  - Это значит, у тебя тоже способности есть, хоть я их и не засекла: ни возле полиции, ни сейчас не вижу.
  - Вот-вот! Это же очень странно, Марта Васильевна, согласитесь! Если я такая особенная-преособенная спасительница всех вас, из-за которой какой-то Тёмный козёл насмерть запытал несчастного дедушку, то почему...
  - Так, всё, хватит! Сказка про белого бычка. Я уже сказала: время придёт - и всё тебе станет ясно. Процесс уже начался, - ясновидящая постучала по кулаку девушки, в котором был зажат камушек.
  - И что, мне надо немедленно идти на зов?
  - Сейчас? - изогнула бровь Марта Васильевна. - Ты разве знаешь куда?
  - Да не особо, - призналась гостья. - Но может, когда пойду...
  - Нет! - решительно заявила хозяйка. - Камень Митрича так не работает, по себе знаю. Да и стемнело уже, заблудишься только и всё! Утром пойдёшь.
  - Да я вообще-то на автобус хотела...
  - Завтра на свой автобус сядешь. А сегодня переночуешь здесь, у меня, как договаривались, - места полно, не стеснишь.
  - Ну, если вы считаете, что так лучше...
  - Конечно, лучше! А то собралась она куда-то, на ночь глядя! Давай-ка лучше чай пить, - Марта Васильевна взяла чайник. - Остыл уже, ну да ладно, я сейчас снова поставлю, - она встала и улыбнулась: - Да ты камень-то отпусти! что хотел, он тебе уже передал. Теперь спать ляжешь - нужное приснится.
  - Думаете? - сразу же оживилась Маша.
  - Да уж поверь!
  Ясновидящая ушла на кухню, а девушка раскрыла ладонь, разглядывая маленькое, нежно-голубое "яичко", усыпанное красными и серебристыми крапинками, погладила его пальцем и аккуратно опустила в мешочек. Он скользнул туда с тихим шуршанием и немного прокатился по дну - словно живое существо в гнездо юркнуло. Едва она затянула верёвочку, как спина и грудь сразу же перестали гореть и чесаться. Вздохнув с облегчением, Маша отнесла камень на место и, вернулась к столу.
  - Ох, какой дух! - восхитилась она, замерев над исходившей паром чашкой. - Вы что-то туда добавили?
  - Всего лишь смородиновый лист да маленькую веточку мяты.
  - А мне кажется, тут целый букет разных трав! - Маша принялась с удовольствием лакомиться вишнёвым вареньем.
  - Наверное, чая оттенки, не знаю, - пожала плечами ясновидящая. - Это, наверняка, камушек Митрича! Он пробудил в тебе повышенную чувствительность.
  - А шрамы, наоборот, успокоились, а то в сарае, знаете, как горели - ух!
  - Ты что-то там видела? Расскажи!
  - Да нет же! Ничего вообще, в том-то всё и дело! - Маша вздохнула. - Таращилась на пол, как дура, но только старые доски и видела, да от жара с чесоткой изнемогала.
  - Значит, кожей ты чувствовала! Стало быть, дар у тебя есть, но... - Марта Васильевна замерла, пристально глядя на гостью, потом приказала: - А ну, дай-ка мне руку! И в глаза мне смотри!
  Маша послушалась, и ясновидящая, обхватив её ладонь, с минуту сидела совершенно неподвижно, взгляд её потемнел и, казалось, проник так глубоко внутрь, что в голове у девушки зашумело, а по затылку побежали мурашки.
  - Что-то блокирует твои способности, - наконец заключила Марта Васильевна. - Какое-то давнее мощное воздействие.
  - Ну да, воздействие, - неуверенно протянула Маша. - Там, в папиной папочке, - она вяло усмехнулась получившейся тавтологии, - именно так и записано. Внешнее воздействие, после которого остались эти жуткие шрамы, а что это было?..
  - Не что, а кто! - перебила её ясновидящая. - Оно было злонамеренным, это воздействие. Кто-то сделал это целенаправленно!
  - Кто-то? В смысле - человек какой-то конкретный?
  - Вполне конкретный, - кивнула Марта Васильевна. - Только вряд ли он - человек...
  - Не человек? - Машины глаза распахнулись. - А кто же?
  - Существо, сущь, точнее не скажу, но оно... нет, скорее, это всё-таки он - очень силён!.. И тёмен, ох, как тёмен! - не прочитать его и не просчитать...
  - Тёмен? Так может быть, это и есть тот самый Тёмный? Который запытал дедушку до смерти?
  - Возможно... - ясновидящая пожевала губами, что-то прикидывая. - Да, скорее всего, он это и есть.
  - И что теперь? Что мне со всем этим делать?
  - Митрич говорил, Высшие Силы его на службу ради тебя призвали, а значит, ты - важная птица! И предназначение у тебя, возможно, великое. Стало быть, можешь попытаться дар свой вернуть! И первые шаги в этом направлении ты уже сделала, - Марта Васильевна похлопала ладонью по лежавшей на краю стола серой папке, потом махнула в сторону книжного шкафа, где на полочке исходил теплом пёстрый камушек. - Но предупреждаю сразу: чем дальше, тем труднее и страшнее будет твой путь.
  - Если дедушка пытки принял и погиб ради того, чтобы я выжила, то, наверняка, надеялся, что, когда я вырасту, то не струшу и выполню, что должна, - глядя в чашку, тихо проговорила Маша. - Пусть даже я пока и не знаю, что именно... А иначе как же? - получится, он умер зазря?
  - Ох, милая! Зазря ничего не бывает... Пусть даже ты сделаешь не тот выбор, на который там, - Марта Васильевна подняла палец вверх, - кто-то сильно рассчитывает. Ведь свобода воли дана нам не просто так, правильно? Поэтому... - она так сморщилась и заёрзала, будто под ней на стуле вдруг оказалась скользкая тухлая рыбина. - В общем, имей в виду, Машенька: враг твой настолько опасен и чёрен - во всех смыслах! - что если ты решишь никуда больше не лезть, а сесть с утра пораньше на автобус, уехать домой и жить дальше обычной жизнью, то лично я тебя осуждать не стану!
   к оглавлению
   Глава 5. Материнская сила
  После этого подростка накрыла глухая тьма, и он очутился на самом краю безмерно глубокой чёрной бездны. И никаких тебе парений под потолком, туннелей со светом, встречающих ангелов, толпы покойных родственников и прочего, о чём он когда-то слышал или читал.
  Стоя на невидимом во мраке обрыве, он сразу понял, что там, в бездне, таится какой-то ужасный, исполинский монстр: Гор чуял ледяное дыхание и жадный взгляд, слышал биение огромного чёрного сердца. Страшась скатиться в распахнутый, непроницаемо тёмный зев, он отпрянул назад и вдруг почувствовал, как отовсюду стекаются-опускаются прозрачные светящиеся поля-пелёны, окутывая его мягким коконом. И сразу же стало тепло и спокойно, глаза сами собой закрылись, и он погрузился в состояние полного безмыслия и расслабленности.
  Он словно опять плавал в материнской утробе, готовый родиться заново.
  Позже выяснилось, что потеряв сознание, подросток Егор упал лицом в ванну и там захлебнулся в воде, смешанной с материнской кровью.
  Перерождение наступило, когда кокон вдруг стал сжиматься вокруг него, всё сильней и сильней, пока поля-пелёны не уплотнились настолько, что Гор понял - они и есть его новое тело! Тогда он открыл глаза и увидел, что стоит у себя дома, в прихожей. Не было больше ни кокона, ни окружавшего его мрака, однако ледяное дыхание и жадный тёмный взгляд никуда не исчезли и по-прежнему чувствовались где-то неподалёку.
  Энергия! - понял он главное правило своего теперешнего существования, - ему срочно нужна энергия, чтобы соткавшие его тело поля-пелёны продолжали удерживать от падения в чёрную бездну - её распахнутый зев так навсегда и останется рядом с ним, возможно даже, прямо у него за спиной! Будет ждать, когда он ослабнет и свалится, чтобы проглотить навеки и уже безвозвратно...
  Гор прошёл по коридору, взметая лежавшую толстым слоем на полу и мебели пыль. В кухне он ненадолго замер, глядя на плиту, обеденный стол, пустой заварочный чайник и до сих пор полную сахарницу - всё это больше никогда ему не понадобится! - потом заставил себя зайти в ванную комнату. Она была суха, чисто вымыта и непривычно пуста: ни полотенец, ни материной косметики - кто-то убрал всё это, унёс непонятно куда.
  Гор отступил обратно в коридор и вдруг уловил странную, противно-сладковатую смесь запахов гнили, сырой земли, палой листвы и мышиного помёта. Одновременно из его бывшей комнаты раздался громкий перестук. Гор бросился туда и, распахнув дверь, увидел большое чёрное облако: оно висело прямо над кроватью, а рядом подскакивала, колотя подставкой по тумбочке, настольная лампа.
  Живым подростком он не видел потусторонние силы и понятия не имел, как они пахнут, хотя с раннего детства чувствовал их присутствие. Способности передались ему по наследству, но мать не хотела, чтобы Егор развивал их. Она по собственному опыту знала, насколько опасно быть по-настоящему сильным экстрасенсом и скольких затрат - как эмоциональных, так и физических - это требует. Считала, что должна вырастить сына нормальным человеком, чтобы он получил стоящую профессию, завёл полноценную семью и стал уважаемым членом общества, а не каким-то одиноким колдуном с непредсказуемым будущим.
  И вот чем всё закончилось! - усмехнулся Гор, с удивлением узнавая в чёрном облаке над кроватью того самого Полтергейста, из-за которого Егоша - так при жизни звала сына мама - в тот роковой день прибежал домой раньше времени. Едва он вышел после урока на перемену, как невидимая сила вырвала у него из кармана ключи и выкинула в окно. Обалдевший пацан выскочил на улицу, но Полтергейст тут же отбросил связку дальше, и потом пинал всю дорогу, не давая поднять, пока не сунул ключ прямо в замочную скважину.
  "Мама?! - крикнул в открывшуюся дверь своей квартиры Егор, до глубины души поражённый происходящим. Магические способности матери, конечно же, не были для него тайной, но чтобы такое! Он и представить себе не мог, что она способна на подобные штуки... - Это ты? Зачем ты это делаешь?!"
  А потом он почувствовал запах - ржаво-металлический, тошнотворный запах крови...
  И вот сейчас - спустя, как позже выяснилось, целых три года! - он снова стоял в своей квартире и видел того же Полтергейста. Только теперь Гор не был испуганным школьником, и смотрел на потустороннюю силу не со страхом, а с предвкушением, как хищник - на добычу, пока его руки уже сами собой отращивали силовые захваты. Интуитивно понимая, что делать, он втиснулся в чёрное облако, чтобы выдернуть сияющую внутри драгоценность.
  Это был единственный раз, когда приземка не вела себя агрессивно, и, растворяя свой первый "гвоздик", Гор узнал, что она была "прирученной" и обработанной матерью силой, её верным помощником и защитником, которого она приставила к сыну - следить, чтобы с ним всё было в порядке. В тот день, почувствовав, что с хозяйкой творится что-то неладное и надо срочно прийти ей на выручку, Полтергейст, связанный запретом покидать Егора, погнал школьника к дому. Но поскольку, в отличие от приземок, тяжёлые люди не способны перемещаться мгновенно, этот невероятно бестолковый ход не только ничем не помог хозяйке, но и подставил под удар её сына.
  Ещё Гор узнал, что его мать была зарезана, причём не обычным человеком, а каким-то могучим колдуном, явно превосходящим её по силе, - он что-то сделал с её душой, лишив возможности действовать. Именно поэтому мать не смогла остановить Полтергейста, чтобы спасти Егора. Однако ей удалось - скорее всего, благодаря тому, что он умер, захлебнувшись её кровью! - обеспечить ему перерождение в новом качестве.
  Оно заняло ровно три года, и всё это время её "ручная", крепко привязанная к сыну, приземка, не получив от хозяйки иных указаний, дожидалась его возвращения. Ненадолго покидая квартиру для восполнения энергии, Полтергейст сразу же возвращался, чтобы охранять место появления своего подопечного. Вот почему столь ценные квадратные метры так и остались незанятыми.
  Чернота осыпалась исчезающими хлопьями, разгоревшаяся искра высветила очертания мужчины - он был бизнесменом, застреленным киллером по заказу конкурентов. Избавленная от "гвоздя" и фантома-паразита душа устремилась в неземной свет, а затем на темечко новоиспечённого освободителя впервые упала благодарственная звёздочка от Высшего Разума.
   После этого Гор, пользуясь теми же приёмами, что и при отращивании силовых клещей, арканов и прочих энергетических образований, придал своему лицу заурядные, незапоминающиеся черты мужчины среднего возраста. Выдавая себя за приезжего квартиросъёмщика, он долго жил на старом месте, приноравливаясь к своему новому существованию и пытаясь разыскать убившего мать колдуна.
  За это время он провёл немало схваток, и приземки порой попадались поистине ужасные. Вот взять хотя бы редкого, но вредоносного Времяжора - он формируется, если человек умер от поражения электрическим током или удара молнии. Когда такая тварь отыскивает и начинает вампирить чувствительных людей, то они сначала не понимают, куда пропадают минуты, а потом часы, а вскоре и целые дни их жизни. В итоге, жертва впадает в полный ступор и долго не приходит в себя даже после того, как приземка, оставив ей крохи энергии, уходит искать нового донора.
  Столкновение с первым Времяжором произошло месяца через два после того, как Гор стал освободителем. Тогда он ещё не знал всех особенностей поведения этого вида приземок, из-за чего и попал как кур в ощип. Охотник стал дичью, и чёрная тварь, отвампирив его до предела, спокойненько смылась. С трудом очнувшись от ступора, незадачливый освободитель едва смог доползти до кладбища, где долго торчал, не в силах уйти. Прячась в тенистых уголках и за памятниками, он подкарауливал убитых горем людей и, словно растение в засуху, ловил капли потерянной ими энергии. Было неимоверно противно, жутко муторно и так же низкопробно, как если бы Гор слизывал пролитый суп и крошки хлеба с грязных подносов в столовой...
  Ужасно неприятный опыт! Однако он не прошёл даром, и уже спустя три месяца тот же Времяжор был пойман и быстро разделан с приемлемыми затратами. Вот каких успехов в работе освободителя Гор успел за это время достичь. Чего, к большому сожалению, нельзя было сказать о его поисках колдуна-убийцы, которые, за тот же срок, совсем - увы! - не продвинулись.
  В полиции, как выяснилось, дело о смерти матери и сына почти сразу закрыли. Объявили, что она покончила жизнь самоубийством, собственноручно вскрыв себе бедренную артерию, а Егор погиб в результате несчастного случая. Поскользнулся на мокром полу и стукнулся головой о бортик. Потерял от удара сознание, упал в воду и захлебнулся - тот ещё бред! Однако следствие установило: никакого криминала тут нет. Даже когда тело Егора загадочным образом исчезло из морга, никто и не подумал этим заняться - так всё на тормозах и спустили!
  Научившись запасать энергию, отводить глаза и делать внушения, Гор, разумеется, заставил органы правопорядка возобновить дело, однако найти, спустя целых три года, хоть какие-то зацепки-ниточки, чтобы выйти на след убийцы, полицейским не удалось. Как и самому освободителю.
  Переловив в родном городе всех приземок, он убедился, что поиски убийцы матери окончательно зашли в тупик, и переехал в другое место, потом - в следующее, и дальше, дальше, дальше...
  Вот уже пятнадцать лет Гор кочевал по городам и весям, периодически возвращаясь в давно покинутые места, чтобы обезвредить там новых, появившихся за это время, приземок. Он давно привык к такому существованию и не думал, что в нём возможны какие-то перемены, пока вдруг ему не стала сниться мёртвая мать.
  Впрочем, "снилась" - не совсем соответствовало истине, ибо по-настоящему спят и видят сны только живые органические люди, а не чудные, немёртвые-неживые существа вроде освободителя, способные управлять собственной силой, как заблагорассудится.
  Тем не менее ночью Гор ложился, будто обычный человек, в кровать, закрывал глаза и останавливал все мысли, чувства, движения. Его состояние в это время походило на режим ожидания телефона или компьютера, с близким к нулю расходом энергии.
  И вот, примерно полгода назад, ему, перед самым пробуждением, вдруг стало "сниться", как он открывает дверь ванной и видит свою мёртвую мать в красной от крови воде. Картина преследовала его снова и снова, пока, на десятый, наверное, раз, Гор не заметил на полу тень, на которую раньше не обращал внимания.
  "Убийца! - мгновенно очнувшись, осознал освободитель. - Это был он! Когда я влетел в ванную комнату, он успел спрятаться за распахнутой дверью - вот откуда взялась эта тень! - над входом горела яркая лампа!" Пятнадцатилетний пацан, да ещё и в шоке, конечно же, таких мелочей заметить не мог, однако всё, что он тогда увидел, продолжало храниться в памяти Гора, словно отснятое - тогда ещё человеческими глазами - видео...
  После того, как он обнаружил тень, "сон" изменился и стал показывать следующий кадр: как он бросился к матери, и на время застыл, потрясённый количеством крови в ванне. Он видел это пару или даже тройку ночей подряд, но после схваток - сначала с Полтергейстом в метро, а потом и с бешеным Жароливом - "сны", по-видимому в связи с глобальной нехваткой энергии, на время пропали.
  А сегодня ночью возобновились, и Гору снова, в третий или четвёртый уже раз, "приснилось", как он смотрит на кровавую воду, но не видит там ничего нового, а значит "сон" будет повторяться снова и снова, пока он не наткнётся взглядом на что-то особенное. Тогда кадр сменится, и... что?
  "Видео" пойдёт дальше? Но зачем? Почему это вообще происходит? Прошло ведь уже пятнадцать - нет, больше! - восемнадцать лет, если приплюсовать те три года, что ушли на перерождение! Вот сколько времени минуло с тех пор, как он был живым подростком, который нашёл свою мать зарезанной.
  Восемнадцать лет... Как совершеннолетие! Чьё только? Его как освободителя?..
  А может быть, это мать подаёт ему знаки?! - внезапно подумал Гор, удивляясь, почему такая мысль не приходила ему в голову раньше. - Вдруг что-то у неё изменилось?
  - Ньютон! - позвал он, вставая, и пёс тут же появился рядом, преданно заглядывая в глаза. - А не хочешь ли ты посетить одно дальнее кладбище?.. Нет, не здесь, а в соседнем городе. Там, где мама моя похоронена.
  Ньютон перечить не стал, и они долго тряслись в электричке: видимый хозяин и незримый пёс, свернувшийся калачиком на соседнем сидении. И хотя свободных мест в вагоне было немного, желающих занять это - пустое с точки зрения обычного человека - место так за всю дорогу и не нашлось.
  Сойдя с электрички, освободитель сел на автобус и доехал до кладбища. Пока шёл по дорожкам до знакомой оградки, поднялся ветер, и полы плаща захлопали, будто серые крылья. Гор не чувствовал холода, но навязчивый звук заставил его застегнуться.
  Друзей у матери не было, а родственники отношения с ней почти не поддерживали из-за её экстрасенсорных способностей. Ну ещё бы! Кому понравится, когда его видят насквозь и, не стесняясь, сообщают обо всех неблаговидных мыслях или дурных поступках? Мать объясняла, что пытается этим предотвратить наносимый душе вред, но людям было по барабану - слушать её никто не хотел, шипели только что-то типа: "Тоже мне, судья выискалась..." и всячески избегали общения.
  В итоге всё то время, пока сын болтался между миров, у матери на могиле стоял только самый дешёвый крестик с временной табличкой. Нормальный гранитный памятник появился лишь три года спустя, когда Гор переродился и освоился со своим новым, неживым-немёртвым существованием.
  - Эх, мама, мама! Всю жизнь ты пыталась всем сделать лучше, а вышло... да сплошная фигня какая-то вышла! - в сердцах выговорил он, вспоминая, как мать не только разоблачала других, но ещё и ему не давала развивать дар, всячески подавляя его проявления. - Ты заставляла меня жить как обычный человек - из-за этого я ничего не почувствовал! Бежал дураком за Полтергейстом и даже не догадывался, что тебя уже убивают! А умел бы я пользоваться своими способностями - может, смог бы предотвратить нападение! или ещё как-то помочь тебе, мама... чёрт, ну зачем?!
  "Я всего лишь хотела уберечь тебя от всех бед!" - он так ясно представил себе её голос, что почти услышал эти слова.
  - И посмотри теперь, что со мной в результате сделалось, - мрачно усмехнулся освободитель.
  "Прости..."
  - Не стоит! Скажи лучше, - это ты вот уже полгода как подаёшь мне знаки? Где ты?.. Где ты сейчас? пожалуйста, мама! - Гор прижал ладони к земле возле памятника, закрыл глаза и сосредоточился. Он просидел так, в напряжении, минут десять, прежде чем сдался и встал, с досадой отряхивая руки.
  - Ни хрена! - бросил он терпеливо дожидавшемуся хозяина Ньютону. - Ничего "сны" эти не изменили. Как не было пеленга, так и нет!
  Пёс задрал голову и издал тихий звук, глядя на небо.
  - Ошибаешься, - нахмурился Гор. - Останки тех, кто отправился в неземной свет, словно бы рассыпаются в неуловимый прах, их невозможно почувствовать! А материны - активны, ты понимаешь? Так что - нет, наверх она не ушла. Она должна быть где-то здесь, в нашем мире!..
  Он огляделся и, убедившись, что вокруг никого нет, лёг на её могилу лицом вниз, упёрся лбом в землю и закрыл глаза.
  Минут через пять он поднялся - как раз вовремя, чтобы не тратить энергию на внушение появившемуся неподалёку посетителю.
  - Пеленга нет.
  Ньютон молча вздохнул, опустив морду.
  - Ладно! - Освободитель отряхнул плащ и вновь расстегнулся, подставив ветру грудь. - Давай, что ль, кого нового тут поищем, давно я на этом кладбище не был, глядишь, и найдём...
  Не успел он договорить, как пёс уже сорвался с места и мгновенно исчез из виду, раскрутив поводок. Гор бросился вслед за ним и вскоре увидел пойманного Ньютоном Крикуна. Отвампирив кого-то по максимуму, приземка вернулась к своему естественному центру притяжения и "переваривала" награбленное, перед тем, как отправиться на поиски новой жертвы. Совместными усилиями пёс и хозяин быстро и ловко выпустили к неземному свету душу погибшей в автокатастрофе женщины. Гор получил свою законную звёздочку от Высшего Разума и честно разделил её с Ньютоном.
  Приземок с "корнями" им опять не попалось...
  Возможно, тот Жаролив был исключительно редким - или даже вообще единичным? - случаем... Эта мысль с одной стороны успокаивала: так меньше опасности, а с другой - настораживала: ведь тогда труднее понять причины возникновения таких тварей, а значит, найти способ с ними бороться. Если даже нет больше приземок с "корнями" - во что как-то совсем не верилось! - то ведь сам-то бешеный Жаролив так и не обезврежен и в любой момент может вновь где-нибудь появиться и атаковать новую жертву. Если даже старичок-былинка с больным сердцем умудрился избить соседа по палате, а потом, несмотря на мощное успокоительное, выдрать из лампы шнур и повеситься, то что сделает крепкий мужик?.. А если, не дай бог, этой твари попадётся ребёнок?! - Гор передёрнул плечами, представив себе огонь в глазах и багровые тени на детском личике.
  И куда потом исчезает душа?
  
  * * *
  На следующую охоту они отправились, уже вернувшись из города детства Гора. Объектом стала обросшая чёрным паразитом душа девушки, которую столкнули с балкона на двенадцатом этаже. Она умерла ещё в полёте, так что о Землю ударился уже труп, а душа получила "гвоздь" и превратилась в типичного для тех, кто умер от страха, Паникума. Он прицепился к чувствительному школьнику девяти лет и пугал его видениями падающих на голову тяжёлых предметов и резким свистом, провоцируя панические атаки. Доходило уже до обмороков и судорог, мальчик писался и отказывался идти в школу - вообще уже выходить из дома боялся. Мать с ног сбилась, таская его по психотерапевтам, но назначенное ими лечение не давало эффекта, и если бы не освободитель, Паникум ещё долго трепал бы жертву, превращая здорового мальчишку в слабое, больное и депрессивное существо.
  Пока мать была в магазине, Гор потихоньку вытащил у неё из сумки ключи и распотрошил приземку прямо в квартире. Всё вышло очень быстро, и он успел подбросить ключи обратно, прежде чем пропажа была обнаружена, поэтому не пришлось тратить энергию на внушение. В итоге мать ничего не заметила, а школьник решил, что его спас волшебник из загробного мира.
  Звали мальчика Олегом, и он оказался не только чувствительным к наскокам приземки, но и одарённым способностью видеть и слышать мёртвых. Маленький медиум! Совсем как Гор в детстве! Вот только мать у Олега не обладала экстрасенсорными способностями и вообще не верила ни во что сверхъестественное, а уж тем более в "детские выдумки" - так она называла рассказы сына о разговорах с покойными. Она полагалась только на медицину, поэтому никогда не смогла бы оградить своего отпрыска от контактов с потусторонними силами.
  Но, может быть, это даже неплохо? - вдруг подумалось Гору. Вот его мать, например, и силой обладала немалой, и сына всячески уберечь пыталась, а что в итоге? И сама рано погибла, и сын... ну, сын тоже получил своё, мало не показалось! Так что ещё неизвестно, что лучше: получить дар по наследству и быть под колпаком колдуньи-матери, или открыть его самому, без вмешательства радеющих за тебя родственников...
  Ибо от судьбы не уйдёшь... наверное. И дар свой в землю не закопаешь! Мёртвые всё равно будут в башку стучаться, поэтому хочешь не хочешь, а придётся к этому приспосабливаться, хоть ты и ребёнок ещё.
  Ну, по крайней мере, этот чёртов Паникум приставать больше не будет, Олег ведь не только пугался якобы падавших на него предметов, он знал, что за этим стоит "злобный призрак" и даже различал его смутные контуры, что было большой редкостью даже для экстрасенсов! А когда Гор выдернул "гвоздь", и скрывавший душу фантом-паразит исчез, мальчишка без труда разглядел упорхнувшую наверх девушку. Видел он и призрачную собачку "Волшебника" - она вызвала у Олега особый восторг. Он так счастливо смеялся, когда трепал и гладил Ньютона, что последствия атак Паникума таяли, словно снег под полуденным солнцем, пацанёнок прямо на глазах выздоравливал, и освободитель просто не мог лишить его такой замечательной терапии.
  Гор не стал разубеждать Олега в том, что подсказала мальчишке фантазия, а просто тепло попрощался и ушёл "спасать других заколдованных мёртвых", что в глобальном смысле совсем не противоречило истине.
   к оглавлению
   Глава 6. Блаженный дедушка
  Маша проснулась в полседьмого утра с чётким ощущением, что надо немедленно идти в лес. Она совсем не помнила своих снов, но при этом была уверена, что сумеет найти правильную дорогу. Куда и зачем, выяснится по ходу дела - в этом она тоже не сомневалась.
  Несмотря на ранний час, Марта Васильевна уже куда-то ушла, а кровать её оказалась аккуратно застеленной. Камень Митрича лежал на полке в шкафу и был стылым на ощупь, словно только что из холодильника.
  На столе в кухне Маша увидела миску с варёными яйцами, стакан молока, закрытую маслёнку и накрытую салфеткой тарелку с нарезанным белым хлебом, а рядом - записку: "В холодильнике есть котлеты и сыр. Приятного аппетита!"
  Подумалось вдруг, что Марта Васильевна, может быть, вовсе не ушла далеко, а где-то тут рядом, на участке, находится, и специально даёт Маше возможность, если она решила не лезть на рожон, тихо смыться без объяснений.
  Уехать, забив на дедову жертву, и всё позабыть...
  Возможно ли это? - спросила себя Маша, очистив яйцо и намазывая масло на хлеб. И с ужасом поняла, что да, возможно! потому что она здорово боится! Причём страх этот идёт не от простого осознания каких-то фактов, а откуда-то из глубины, из самой сердцевины её существа, поэтому с ним так трудно бороться!
  "Если он найдёт её, то убьёт, и потом некому будет всех вас спасти!"
  О господи, да за что?! Ну, какие-то Высшие силы на что-то там, блин, рассчитывают, а её-то саму, при этом, никто не спросил! Восемнадцать лет жила спокойно, и вот на тебе! Мёртвый дедушка со своим стрёмным камнем, необъяснимые происшествия, предупреждения ясновидящей, а главное - враг! Сильный и опасный. Да что там опасный! - он же настоящий беспощадный убийца!..
  А всё началось с простой серой папочки - дёрнул же чёрт найти её и прочесть! И зачем только папа Дима... Она вдруг закашлялась, подавившись от внезапно кольнувшей мысли: - А вдруг смерть отца не была на самом деле естественной? Он ведь умер не старым ещё и так неожиданно: поздно вечером шёл домой через сквер, почувствовал себя нехорошо, присел на лавочку и умер, а обнаружили это только утром! Врачи сказали, причина - сердечная недостаточность и определили, что в крови присутствовал алкоголь. Ну и что? - не в хлам же он был! так, слегка выпивши. А на сердце папа Дима вообще никогда не жаловался!
  Есть расхотелось. Кое-как допив молоко, Маша вымыла за собой посуду, и на том же листке, под пожеланием приятного аппетита, написала слова благодарности и свой номер телефона. Взяв сумку, она ненадолго замерла со смартфоном в руках, думая, стоит ли набрать маму Любу, но вспомнив вчерашний разговор, не стала. Не хватало ещё новых скандалов с утра пораньше!
  Вчера вечером, уже часов в десять, Маша позвонила ей, чтобы сообщить, что остаётся ночевать в Перебекаскино, и мать как с цепи сорвалась! "Я думала, ты уже к дому подходишь, а ты, оказывается, всё ещё в этой дыре!" - "Почему сразу "дыре"? Здесь, между прочим, очень красивые места и добрые люди..." - "А ну-ка, немедленно включи камеру, - резко перебила мать, - я хочу посмотреть, что за гостиница!" - "В Перебекаскино нет никаких гостиниц, я в частном секторе..." - ну, после этого вообще началась полная хрень, а показ обстановки привёл к тому, что она громко потребовала - нет, ну как можно было так опозорить дочь?! - немедленно "позвать кого-нибудь из взрослых"! Прошипев, что давно уже не ребёнок, Маша нажала отбой.
  В душе до сих пор всё кипело от злости, что мать выставила её тупой беспомощной малолеткой!
  Возможно, именно это негодование и поставило окончательную точку в решении идти до конца, несмотря на страх.
  Сунув смартфон в карман, она вышла во двор.
  Ясновидящая работала в теплице - сквозь плёнку был виден её силуэт. Ну и ладно, пусть себе спокойно работает! Маша отвернулась и побежала по обрамлённой цветами дорожке на выход. Открыв калитку, она выскочила на дорогу и решительно зашагала в сторону леса. В это же время Марта Васильевна, не прекращая возиться с помидорами, кивнула и тепло улыбнулась.
  Лес в здешних местах был, к счастью, в основном сосновым, поэтому не слишком густым и влажным. Маша двигалась легко и быстро. Откуда-то, одна за другой, узнавались приметы, куда надо идти, и спустя полчаса она вышла к небольшому овражку. По дну его струилась вода, и её задорное журчание увлекало, отдаваясь в ушах странным переливчатым эхом и будто вымывая из головы мысли. Вскоре их совсем не осталось, и Маша бездумно побежала сквозь лес, следуя за звуком. В какой-то момент ручей, вместо того, чтобы стекать под горку, вдруг поднялся вверх, и девушка оказалась в центре просторного круглого белого - нет, скорее бесцветного - помещения.
  Здесь царил полумрак: лёгкий рассеянный свет исходил одновременно ниоткуда и отовсюду. В некоторых местах мягко поблёскивавшие участки, словно кто-то прилепил на стену выпуклые куски мятой полиэтиленовой плёнки, но ни стыка, ни шва при этом заметно не было. Маша протянула руку и, немного помедлив, осторожно дотронулась до одного из таких "сморщенных пузырей". Вместо ожидаемых складок, пальцы ощутили приятную, гладкую на ощупь поверхность, что живо напомнило прикосновение к камню Митрича.
  Всего "плёночных" участков было шесть штук - Маша решила обойти и проверить каждый из них. Услышав возле четвёртого приглушённое журчание, она приложила к "пузырю" ухо, и вдруг провалилась прямо внутрь стены, а потом, сморгнув возникшее перед глазами мельтешение, обнаружила, что стоит в лесу, прилепившись щекой к толстому стволу дерева.
  Сверху спланировал волнистый по краям листок. Дуб! Маша задрала голову вверх: солнце едва пробивалось сквозь мощную, раскидистую крону, в ветвях кто-то шуршал и хлопал крыльями, а где-то рядом, кажется - вот тут, прямо за деревом! громко журчал знакомый уже ручеёк.
  Пройдясь несколько раз вокруг дуба, словно кот учёный из лукоморья Пушкина, Маша с изумлением поняла, что журчание доносится изнутри ствола! Она приложила к нему руку и ощутила лёгкую вибрацию, будто в дереве и правда нёсся бурный поток воды. Как такое возможно?! Маша поводила ладонью вправо-влево, как вдруг шрамы на груди и спине вспыхнули, и рука неожиданно прошла внутрь дерева. Девушка вытащила её обратно, и кора тут же сомкнулась, скрыв место проникновения, но ещё более удивительным было увидеть зажатый в кулаке прозрачный пакет, в котором лежало что-то небольшое и мягкое.
  При ближайшем рассмотрении это оказалась тёмно-синяя, в белую крапинку, детская шапочка - малюсенькая, на младенчика. Стоило вынуть её из пакета, как белые крапинки вспыхнули яркими огоньками, а тёмно-синий фон приобрёл такую головокружительную глубину, словно вокруг Маши развернулся открытый космос с россыпью бесчисленных белых звёзд.
  - Ох! - громко выдохнула она и, отведя взгляд, попыталась на ощупь засунуть шапочку обратно в пакет, но ничего не получилось, потому что...
  Она стала больше! - поняла Маша, покосившись на шапочку краем глаза, - она не влезает... Перед глазами вновь возникла иллюзия открытого космоса, а в ушах вдруг послышался шёпот целого хора... нет, не людей, скорее, каких-то мелких существ: "Надень... надень... надень!" Кожа на голове внезапно замёрзла и пошла мурашками, в то время как шрамы продолжали гореть огнём и зудеть. От разнобойных ощущений Машу замутило, шёпот в ушах стал настойчивей, и она, едва ли сознавая, что делает, расправила шапочку и надела её себе на голову.
  Космос и звёзды остались на месте, но все неприятные ощущения в теле мгновенно исчезли, однако... - девушка растеряно водила руками по волосам, безуспешно пытаясь нащупать ткань шапочки, - куда она делась?!
  Звёзды пришли в движение, и в ушах снова раздался шёпот: "Часть тебя... часть тебя... часть тебя!".
   "Часть меня?! Что это значит, о господи? Шапочка... впиталась мне в голову?!"
  "Узри... узри... узри!.." Белые огоньки звёзд слились в единый, круживший голову вихрь.
  "Кто вы?"
  Звёздный водоворот так ускорился, что Машин вестибулярный аппарат совсем одурел, её бросило сначала на четвереньки, потом завалило на бок, и она отключилась.
  
  Шорох шагов, хруст веток, чьё-то горячее, сбивчивое дыхание, её дёргало, качало и хлестало ветками, будто кто-то очень большой - огромный! - тащил её на руках через лес. Она попыталась пошевелиться, но не смогла - тело было словно загипсованное, причём сплошняком, с руками и ногами вместе. Шея тоже не двигалась, однако глаза, как ни странно, открылись. Нёсшим её великаном оказался седой дедушка... Ох, да это же Митрич! - сообразила Маша, - а большой он такой, потому что она сама - маленькая - младенец!
  Старик бежал с ней через лес, а сзади слышался ещё чей-то топот, и он приближался. На секунду притормозив, Митрич прижал её носом к своей груди, и она перестала видеть, что происходит, но почувствовала, как он продрался сквозь густые кусты, потом метнулся куда-то в сторону и присел - наверное, спрятался? Грудь его часто вздымалась и опускалась, Маша слышала бешеный стук дедушкиного сердца и хрипловатый свист втягиваемого воздуха.
  Тот, кто гнался за ними, пронёсся совсем близко, шурша травой и хрустя ветками, но, беглеца, судя по всему, не заметил: топот стал удаляться, а дыхание Митрича - успокаиваться. Когда шаги преследователя стихли вдали, дедушка ослабил хватку так, что Маша оказалась лицом вверх, и стал потихонечку вылезать из укрытия - небольшой пещерки, образованной корнями вывороченного из земли дерева.
  Выбравшись наружу, старик распрямился, и Маша ощутила его испуг: сердце снова часто забилось, руки дрогнули. Он резко развернулся и прянул назад: на стволе выворотня стояло тёмное, похожее на огромную собаку, чудовище. Оно встало на задние лапы и прямо на глазах вытянулось вверх, сменив звериную фигуру на человеческую.
  Высокий рост, широкие плечи... - это был мужчина вроде бы, только без лица: голова его, как и всё остальное тело, состояла из чёрных, жирно блестящих потоков разной толщины. Они струились, то наслаиваясь друг на друга, то вновь разбегаясь в стороны, однако общий силуэт при этом сохранял постоянную форму.
  - Приветики! - прогудел "нефтяной" тип и гулко расхохотался.
  Митрич бросился было бежать, но его тёмный преследователь промчался по стволу и, перепрыгнув через дедушку, приземлился прямо перед его носом. Чёрные руки потянулись к младенцу, но старик с неожиданной резвостью увернулся и саданул типу ногой в пах с такой силой, что чёрные потоки брызгами разлетелись в стороны, а их обладатель грохнулся на четвереньки.
  Взметнув Машу вверх, Митрич неожиданно обрушил её чёрному гаду прямо на голову - хрясть!
  И даже не больно! Младенец-дубинка, вот это да!!
  Снова бешено скакнули перед глазами кусты-деревья, и ещё раз - хрясть!! Чёрные брызги веером!
  Ни фига ж себе!
  От третьего удара тёмный тип сумел уклониться и врезал старику кулаком в бок - Маша почувствовала, что летит, перед лицом возник ствол сосны - бац! - они с дедом рухнули на землю. Замах чёрной ноги - пинок! Перед глазами калейдоскопом промелькнули усыпанная хвоей земля, небо, деревья, трава, затем навстречу рванулись кусты, раздался хруст, шелест, и Маша поняла, что висит, застряв в ветках.
  Сзади раздался гулкий рёв:
  - Кукла! Ты нарядил в её одежду чёртову деревянную куклу! Ах, ты тварь!
  Шум драки, затем снова голос:
  - Где девчонка? Говори, чокнутый пень, чтоб тебя разорвало! Где она?!
  Так вот, значит, в чём дело! Тело не двигается, потому что оно - деревянное! Младенец - деревянная кукла!!
  Маша услышала, как Митрич рассмеялся, но тут же поперхнулся и замолчал. Раздались звуки ударов в сопровождении влажных всхлипов. У Маши всё сжалось внутри: дедушку избивали, а она ничего не могла предпринять!
  - Ты всё равно проиграл, старый вонючий придурок! Скажи, где Комета, и я убью тебя быстро и без мучений. Или можешь присоединиться ко мне, как уже сделали многие колдуны, и тогда мы вместе...
  - Тебе не найти её, Тёмный... можешь бить меня, сколько влезет, но её тебе не найти! Никогда!
  - Ты даже не представляешь, что тебя ждёт! - прошипел тот. - Я умею причинять адскую боль, уж поверь! Долго ты не продержишься...
  Он и правда не продержался, с горечью подумала Маша. Сердце пыток не выдержало, и никакое колдовство дедушку не спасло...
  Мысли прервал резкий рывок: её вытащили из кустов на свет божий. Чёрный повернул куклу, и чёрные текучие пальцы стали щупать надетую на неё распашонку. Это было так страшно и неприятно, казалось, вот сейчас в потоках откроется рот - нет, пасть! грязная, вонючая, полная острых зубов пасть - и сожрёт бедную Машу с потрохами: её саму сожрёт, а вовсе не деревянную куклу, из глаз которой она сейчас выглядывала.
  Позади кошмарного типа был виден привязанный к сосне дедушка, губы и нос его были разбиты, один глаз заплыл, рубашка и джинсы заляпаны кровью.
  - А ведь тут тоже есть чем поживиться, - вкрадчиво прошептал Тёмный.
  Взяв одной рукой куклу за ноги, другой он вытащил откуда-то - прямо из своих потоков что ли? - чёрный мешок и сунул её туда головой вниз.
  В мешке было жутко. Темно и душно, как в гробу! Причём зарытом вертикально! Маше казалось, она стоит на лбу - ноги вверх, руки по швам, - а гроб проваливается всё глубже и глубже, куда-то в преисподнюю, земля давит и давит сверху, и скоро станет невозможно дышать! Это было настолько невыносимо, что она закричала и забилась внутри куклы, словно застрявший в коряге ныряльщик. Вверх! Вверх!! на поверхность!!!
  Сковавшее её деревянное тело вдруг задрожало и - хрумпс! - треснуло, выпуская Машу наружу...
  
  Она открыла глаза и увидела, что лежит на затёртом и некрашеном дощатом полу в крохотном помещении. Стены тоже деревянные, через щели в тонких подгнивших досках внутрь проникал дневной свет. Это явно была какая-то старенькая сараюшка... Сараюшка?! Машу пронзила догадка. Она резво вскочила и распахнула дверь: участок Митрича, точно!
  В кармане запиликал смартфон. Звонила мама Люба - ой, ну сейчас, блин, начнётся!.. Нет уж! - сначала надо прийти в себя и определиться с дальнейшими планами.
  Вздохнув, Маша отклонила звонок и написала матери сообщение, что с ней всё в порядке, но дела ещё не закончены, и она обязательно перезвонит позже. На душе, правда, сразу же заскребли кошки. Несмотря на вчерашний позор, она чувствовала себя виноватой, что не нашла сил принять вызов матери. Ох, не сердись, мамочка Люба, пожалуйста! Всё хорошо со мной, не волнуйся! - мысленно обратилась к ней Маша и вдруг ясно почувствовала, что её негласный посыл точно дошёл до адресата. Она будто увидела, как мать улыбнулась и, отложив телефон, включила вечерние новости.
  И это походило на правду, потому что, если бы мама Люба злилась и беспокоилась, она бы непременно перезвонила. Но - нет. Подождав, на всякий случай, ещё минут десять, а заодно и поотвечав на сообщения друзей, Маша убрала телефон в карман. Сойдя с лысого пятна вокруг сарая, она стала продираться через бурьян, стараясь, чтобы её не было видно из дома Гаврюхина. Не хотелось объяснять бывшему участковому, зачем она снова сюда припёрлась и бродит по чужому участку.
  Низкое солнце било прямо в лицо, явно клонясь к закату. А ведь ушла она из Перебекаскино рано утром, вот это да! Лес, порталы, ручей, "лукоморье", а время-то идёт... и, возможно, сегодня уехать опять не получится... Прямо непокидаемая деревня какая-то!
  Или взять и побежать прямо сейчас на автобус?.. Маша вспомнила видение про Митрича с деревянной куклой и чёрного незнакомца. Нет! - не хочет она вот так уезжать, не зайдя к Марте Васильевне. Это же единственный человек, с кем можно поговорить о случившемся, и... узнать нечто очень важное! - вдруг с необычайной ясностью осознала Маша, - узнать здесь и сейчас!
  Ясновидящая отдыхала на лавочке в тенистом уголке своего сада.
  - Ты не уехала? - с улыбкой и без особого удивления спросила она, похлопав по деревянному сидению рядом с собой.
  - Спасибо за ночлег и за завтрак, - присаживаясь, поблагодарила Маша.
  - На здоровье! - охотно откликнулась хозяйка. - Только ты ведь почти ничего не съела... ну да ладно... - Она повернулась к гостье и замерла, внимательно изучая её лицо.
  - Что-то изменилось, - спустя полминуты, заключила Марта Васильевна, а потом брови её поползли вверх: - Ого!
  - Что? - Машу охватило волнение.
  - А ну-ка, пойдём в дом! - ясновидящая вскочила.
  - Да что случилось-то?!
  - Сама увидишь!
  Следуя за Мартой Васильевной, Маша вспомнила космическую шапочку, и шрамы на теле отозвались лёгким теплом и покалыванием.
  - А я, кажется, поняла... - прошептала она и, ворвавшись в прихожую, устремилась к зеркалу, на ходу расстёгивая платье.
  - Ох, бедная девочка! - не сдержалась ясновидящая.
  - Вы же говорили, что ещё в участковом пункте мои шрамы видели!
  - Ну, одно дело прозревать, а другое - видеть в реальности...
  - Ух ты! - выдохнула Маша, не веря собственным глазам. - Вот здесь! здесь, смотрите!
  Она с такой опаской провела рукой по ключицам, словно боялась, что иллюзия прямо сейчас рассеется, но нет! - кожа на ощупь была совершенно гладкой.
  - А ещё вчера шрамы доходили до шеи, - не то спросила, не то утвердила Марта Васильевна.
  - Да, да, всегда было вот досюда, а теперь - стало ниже! Точно! Сантиметров на шесть - невероятно!..
  - И что же стало причиной, как ты думаешь?
  "Часть тебя... часть тебя... часть тебя!" - вспомнила Маша шёпот таинственного хора.
  - Да шапочка! Шапочка конечно, - воскликнула она, - что тут думать!
  - Шапочка? - ясновидящая прищурилась. - Какая ещё шапочка?.. Нет, не могу понять... - бормотала она, изучая девушку. - Расскажи!
  - Сейчас, только оденусь, - Маша быстро влезла обратно в платье. Глаза её горели. - И ещё водички бы мне! Можно?
  - А молочка?
  - С удовольствием!
  Марта Васильевна принесла ей большую кружку прохладного молока, и, усадив на диванчик, пристроилась рядом:
  - Покушать чего-нибудь хочешь? Может, хлебушка принести?
  - Не, позже, - отмахнулась гостья и приникла к молоку. - Ох, вкусно, спасибо! - она слизала молочные усы и протянула хозяйке пустую кружку.
  - На здоровье!
  Подробно описав своё путешествие, находку в дубе "у лукоморья" и то, что видела через глаза деревянной куклы, Маша сказала: - Думаю, этот "нефтяной" тип и есть тот самый Тёмный, о котором вам говорил мёртвый дедушка!
  - Да уж наверняка, - кивнув, пробормотала Марта Васильевна и, пожевав губами, заключила: - Получается, он вместо тебя подсунул Тёмному деревянную куклу.
  - Куклу в моей одежде!
  - Кроме шапочки, - чуть поразмыслив, заявила Марта Васильевна. - Её на кукле наверняка не было.
  - Возможно, - пожала плечами Маша. - Я этого не видела, я смотрела через глаза.
  - Полагаю, шапочку эту Митрич заранее спрятал, поэтому ты сейчас её и нашла.
  - Ну да... только почему одну шапочку?
  - Думаю, всё остальное он надел на куклу, чтобы Тёмный подумал, что это ты. Видимо, не только шапочка, но и вообще вся одежда с тобой как-то связана и обладает определёнными свойствами. - Марта Васильевна встала с диванчика и направилась к шкафу, где на полке лежал мешочек с пёстрым камушком.
  - Наверняка холодный, - сказала Маша.
  - Да, неактивен, - подтвердила ясновидящая и, обернувшись, с интересом посмотрела на гостью. - Как ты определила?
  - Просто почувствовала, - пожав плечами, ответила та. - Я теперь вообще много чего чувствую... после того, как эта странная шапочка... впиталась мне в голову.
  - Тут дело не только в свойствах шапочки, - задумчиво проговорила Марта Васильевна. - То, как ты нашла её, журчание ручейка и шёпот - всё это наводит меня на определённые выводы.
  - И какие?
  - После смерти Митрича...
  - А как, кстати, его полное имя-то? - перебив, поинтересовалась Маша.
  - Иван Дмитриевич. А фамилия, если интересно, Сторомко.
  - Да, очень интересно, спасибо!
  - Ну так вот, - заново начала ясновидящая. - После смерти Ивана Дмитриевича Сторомко, когда мы с Антоном уже разошлись и я перестала сопротивляться своему дару, я не раз потихоньку ходила к деду на участок и в дом... Родных у него не было, завещанием он тоже не озаботился: ну, блаженный же, говорю! Потом, правда, - кажется, после похорон уже - службы соответствующие всё-таки разыскали каких-то дальних родственников Митрича - седьмую воду на киселе. Слухи ходили, что дом они продадут, однако, за эти почти двадцать лет, так никто здесь и не объявился. Местные ни на участок, ни в дом не ходят, залётные тоже не лезут - магией всё там пропитано, это, думаю, людей и отпугивает. Но не меня! Я, наоборот, с большим интересом туда хожу, ведь Митрич был сильный колдун и мне обидно теперь, что раньше у него не училась... вот же дурочка - правильно он меня корил! А я всё хотела обычной любви и женского счастья, да не вышло... - она глубоко вздохнула. - Потому что нельзя судьбу свою отвергать, нельзя! Ох, ладно... что-то не туда опять меня понесло... - она потёрла лоб, собираясь с мыслями, и уже совсем другим, деловым, тоном продолжила: - Короче, нашла я в доме Сторомко не только камень, но и ещё кое-что. Да! Найти-то нашла, однако забрать - не сумела.
  - В смысле - не сумели?
  - Ну-у-у, - протянула ясновидящая и прищурилась, пронизывая гостью острым взглядом, - в смысле, что это другому человеку оставлено.
  - Кому же? - спросила Маша, хотя уже и сама догадывалась.
  - Полагаю, тебе!
  - Ух ты! А... посмотреть можно?
  - Даже нужно! Но лучше когда стемнеет. А пока я предлагаю нам хорошенько перекусить. Мясцом желательно.
  Не дожидаясь ответа, она поднялась и, приглашающе махнув пустой кружкой, направилась в кухню. Маша, которая сегодня толком не завтракала и не обедала, а всё только молоко пила, с готовностью потопала следом.
   к оглавлению

   Часть вторая. Столкновение
Глава 7. Ненасытные утробы
  Приземки с "корнями" пока больше не попадались, зато "сон", как Гор стоял над ванной, где лежала его мёртвая мать, продолжал преследовать, пока в одну из ночей не случился очередной прорыв.
  Освободителя резко выбросило из "сна", он сел на кровати.
  Отражение! Да! Он точно видел в окровавленной воде отражение.
  Вытянутое мужское лицо с острым, как клюв, прямым носом, почти безгубым ртом-щелью, выраженными скулами, смоляными волосами и такими же чёрными, блестящими, глубоко посаженными глазами.
  - Чёртов гад засветился! - вне себя от радости, сообщил Гор беспокойно кружившему по комнате Ньютону. - Двойной убийца! Тот, кто зарезал мать и спрятался за дверью, а потом подкрался ко мне сзади, ударил головой о бортик ванны и утопил в кровавой воде. Ты представляешь? Я знаю теперь, как он выглядит!
  Освободитель прошёл в прихожую и, глядя на себя в большое зеркало, сосредоточился. По лбу и щекам пошли лёгкие волны, размывая черты лица. Это было гораздо труднее, чем отращивать силовые инструменты, и требовало намного больше силы и времени. Но он уже делал это однажды, когда маскировался под серенького, ничем не примечательного парня средних лет, так что и сейчас должен был справиться.
  Ньютон, наблюдая за хозяином, стал тонко поскуливать, явно не одобряя метаморфозы, а, когда, спустя полчаса, она завершилась, разразился громким надрывным лаем.
  - Спокойно, спокойно! - рассмеялся Гор, доставая из кармана смартфон. - Это ненадолго, малыш... Или может быть, ты это лицо уже где-то видел? - Он посерьёзнел, внимательно изучая реакцию пса.
  Ньютон перестал лаять и, тихонько взвыв, опустил морду.
  - Не видел, значит. Ну ладно!
  Освободитель вновь повернулся к зеркалу: оттуда на него смотрел тот самый убийца из сна - лицо, отразившееся в кровавой воде.
  - Зачёт! - восхитился собой Гор.
  Сделав штук десять селфи, он, с довольной улыбкой, проглядел фотографии и, к вящему удовольствию Ньютона, стал вновь себя переделывать. При этом старался не лепить прежнее лицо заново, а просто, шаг за шагом, отменять все только что проведённые изменения.
  Вернув прежний облик, Гор запустил поиск по картинке в интернете и не сильно расстроился, когда не нашёл там ничего стоящего: странно было бы ожидать от убийцы активного ведения соцсетей и регулярной выкладки собственных фотографий. Тем более что эта тварь - не обычный, конечно же, человек, раз сумел незаметно подобраться к столь сильному экстрасенсу, каким была мама Егора, и перерезать ей бедренную артерию...
  - Ладно, - выключая сервис поиска, сказал освободитель Ньютону. - Следующий пункт нашего с тобой плана - полиция, вот только... - он скривился и поскрёб в затылке, - сил слишком много на эти селфи ушло, да на внушения ментам потребуется изрядно, так что давай-ка мы с тобой сперва как следует подзаправимся!
  
  * * *
  Поначалу охота Гора и Ньютона складывалась весьма удачно. Под раздачу попали две недавно вошедшие в силу, ещё неопытные, а потому не оказавшие мощного сопротивления приземки.
  Сначала обработали Потрошилу, вампирившую подростка тринадцати лет, наводя морок, будто у него лопнул живот и оттуда вот-вот вывалятся кишки. Приземка впервые пристала к нему на улице и, когда бедолага с воплями упал на асфальт, корчась от боли и ужаса, прохожие сразу же вызвали "Скорую". Однако врачи никаких физических повреждений у парня не обнаружили, поэтому просто вкололи ему успокоительное, а потом с его телефона позвонили матери.
  Дело в итоге закончилось походом к психиатру, который сначала сказал родителям, что их сын наркоман, а когда анализы это не подтвердили, заявил, что подросток просто стремится привлечь к себе внимание. Подслушав, как отец с матерью на повышенных тонах обсуждали диагнозы, парень решил, что не станет больше попадаться кому-нибудь на глаза во время приступа, и, когда это снова случилось, спрятался в туалете опустевшей школы. Там Ньютон его и нашёл. Он, как обычно, ухватил приземку за "хвост", Гор подоспел следом, вытащил "гвоздь", и душа случайно, по пьяни, зарезанной женщины отправилась в неземной свет.
  Потом охотники распотрошили Ударника, жертвой которого стала двадцатидвухлетняя девушка. Ей постоянно мерещилось, что кто-то подкрался к ней сзади и вот-вот раскроит череп. Приземка напала на неё в подъезде собственного дома, когда девушка открывала квартиру, так что Гор спокойно вошёл в незапертую дверь вслед за Ньютоном. Пёс ловко растянул Ударника, и хозяин легко выдернул "гвоздь", освободив душу. Это оказался пожилой человек, убитый сорвавшейся с крыши ледяной глыбой.
  Девушка-жертва от страха упала в обморок, поэтому делать внушение не пришлось. Её спасители тихо вышли, захлопнув за собой дверь.
  В итоге с двух приземок была получена максимальная выгода при минимуме затрат, и, по большому счёту, вполне уже можно было отправляться в полицию.
  Однако Гор - эх, размахнись рука, раззудись плечо! - подумал, что Бог троицу любит, и решил продолжить охоту.
  Ньютон, надо отметить, след взял совсем без энтузиазма - может, заранее чувствовал неладное? - однако побежал резво. Пролетая одну улицу города за другой, он быстро отдалился сразу на несколько километров, а расслабленный двумя несложными и сытными освобождениями хозяин не сильно торопился его догнать. Зачем, если невидимый поводок может растягиваться до бесконечности?
  Только когда пёс передал: "Вижу приземку", Гор сообразил, что слишком сильно отстал. Он и резко прибавил ходу и послал сигнал: "Следи за ней, я иду!", но Ньютон, желая, как обычно, побыстрей угодить хозяину, уже докладывал: "Поймал! Держу!".
  А потом вдруг дико забился на поводке, чуть ли не отрывая руку. Беда! - понял освободитель.
  Сжигая уйму энергии, в том числе и на внушения ближайшим прохожим, он ракетой взмыл над домами и, ругая себя последними словами, понёсся псу на выручку.
  Запах поджигаемой спички Гор почувствовал ещё на подлёте. Ну почему, чёрт дери, всё так происходит?! Пока начеку, ничего не случается, а стоит чуть потерять бдительность - как вот оно! Получи!
  Чтобы не тратить силы на массовый отвод глаз, освободитель приземлился меж двух деревьев в пустынном проулке и оттуда выбежал на оживлённый проспект. Поводок вёл в небольшой цветочный магазин. На двери уже висела табличка "Закрыто", но помещение было не заперто: единственная продавщица - женщина средних лет - выйти на улицу не успела. Она лежала между прилавком и дверью, и громко стонала. Кошмарог! - врываясь в цветочный, определил Гор. - Обросшая чёрным фантомом душа человека, избитого до смерти с большой жестокостью или погибшего от пыток. Такие приземки тянули энергию, заставляя жертву испытывать боль.
  По лицу продавщицы расползались тёмные тени - щупальце Кошмарога ввинтилось ей прямо в ухо, так что со стороны казалось, будто оно пронзило голову насквозь, пригвоздив к полу. А впереди, прилипнув к "хвосту" чёрного облака, бился пёс.
  Мгновенно отрастив силовой нож, освободитель кинулся к Ньютону - тот из последних сил дёргался, стараясь отцепиться от Кошмарога, но зубы не размыкались, только морда растягивалась, словно резиновая, пока энергия пса утекала по "корням" приземки, словно в бездонную бочку. Собачья пасть уже вытянулась в подобие хобота, глаза - в длинные, жуткие на вид, блестящие лужицы, лапы укоротились, а тело приняло форму сосиски. Словно какая-то злая сила целенаправленно лепила из высокой ладной дворняги уродливое и худосочное подобие таксы. Ухватив пса за шкирку, Гор коротко и сильно рубанул ножом по кончику "хобота", отбросил Ньютона себе за спину и отстрелил влипший нож. Приземка атаковала освободителя сразу тремя щупальцами, но он сумел уклониться и, отрастив новый клинок, кинул его в самый центр черноты - туда, где заметил блеснувшую искру.
  Отделять от себя сгустки энергии и бросать, вкладывая в них разящие свойства, требовало вчетверо больше силы, чем контактное воздействие, но наученный горьким опытом Гор не хотел снова вляпаться, как муха в паутину, чтобы без толку отдать все свои "соки".
  Нож попал точно в "гвоздь", высветив мощную сеть идущих от него "корней". Не жалея энергии, Гор выметнул по ним целую стайку лезвий, разрезавших Кошмарога почти надвое, и только собрался запустить ещё, как мимо стрелой пролетел Ньютон и вцепился в распавшееся чёрное облако, наивно полагая, что теперь-то уж легко сможет дорвать его до конца, чтобы хозяин без помех выдернул "гвоздь".
  - Нет! - заорал освободитель, но куда там!
  Уцелевшие "корни" не поддались, зато пёс снова увяз, как в трясине: Гор едва успел схватить его и отрубить державшую пасть черноту, пока чёртов Кошмарог быстро срастался обратно, грозя всей массой обрушиться на них сверху. Отстрелив прилипшее лезвие, освободитель перекатился назад через голову вместе с прижатым к груди Ньютоном, вскочил и, стягивая энергию к голове, попятился к выходу. Приземка уже восстановилась и ринулась следом, на ходу выпуская щупальца, но Гор прямо изо лба выметнул ему навстречу силовое ядро - оно вонзилось глубоко в черноту, заставив Кошмарога податься назад, содрогаясь в конвульсиях.
  Спиной распахнув дверь, освободитель вывалился на улицу и, пробежав несколько шагов, обернулся: приземки на улице не было, только несколько прохожих шли по своим делам. Не видя Ньютона, они с подозрением косились на странного мужика, обнимавшего воздух.
  Гор осторожно вернулся назад и через застеклённую стену цветочного магазина разглядел, что Кошмарог, собрав всю свою черноту в одну плотную тучу, быстро, прямо на глазах, уменьшается, проваливаясь внутрь самого себя, - точно так же, как это делал бешеный Жаролив. Когда приземка исчезла, освободитель увидел, что продавщица медленно поднимается с пола. "Не старая ещё, оклемается!" Он перевёл взгляд на изуродованного Ньютона - его голова безжизненно свесилась вниз, лапы болтались, словно тряпки. Вздохнув, Гор побрёл к остановке автобуса.
  
  * * *
  Вся следующая неделя прошла в постоянной тревоге.
  Плачевное состояние пса грозило самым настоящим распадом. Гор не мог выйти на охоту, потому что боялся отлучиться даже на час. Он несколько раз медитировал, высвобождая силу из своих последних "жировых отложений", чтобы постепенно и аккуратно скормить её Ньютону.
  Пёс потерял значительную часть своего энергетического тела, но самым страшным было не это, а то, что опасности подвергалась сама основа его существования. Её составляли непостижимые мистические связи, рождённые силой души бывшего хозяина, их с питомцем взаимной любовью и одновременной смертью. Уникальнейший случай! Поэтому начнись распад - его было бы не остановить, и уж тем более не "пересобрать" потом призрачного пса заново!
  Оставалось только ждать, уповая на постепенное самовосстановление и обеспечивая этот процесс энергией. Даже когда состояние Ньютона вроде бы стабилизировалось, Гор ещё долго не находил себе места и почти целый день провёл возле питомца, каждые полчаса проверяя, не начало ли вдруг его тощее тельце истаивать. Пёс неподвижно лежал на диванчике с закрытыми глазами и временами поскуливал, судорожно подёргивая лапками - после стычки с Кошмарогом они стали заметно короче, а голова сделалась похожа на сушёную грушу.
  Чтобы вернуть Ньютону прежний облик, требовалась ещё энергия, причём много, поэтому на следующее утро Гор отправился на большое, относительно новое кладбище, жалея, что не умеет так же ловко, как его призрачный четвероногий друг, вынюхивать и отслеживать приземок. Да уж, к хорошему быстро привыкаешь - избаловал его Ньютон, однако и проблем своим неуёмным рвением тоже добавил...
  А самое неприятное - появилась ещё одна тварь с "корнями"! Это говорит о том, что бешеный Жаролив - отнюдь не уникальный случай, на что, в глубине души, всё же надеялся Гор, есть и другие...
  Сколько их? Откуда берутся? Второй был Кошмарогом, значит, специализация значения не имеет, но главное - как с ними справиться?! Ведь обе схватки Гор проиграл, причём так, что еле ноги унёс!
  Он замкнул очередной, самый большой, круг по кладбищу и остановился, в сотый раз оглядывая могилы в поисках застарелой неупокоенности. Увы! Засечь застрявшую на Земле душу не удавалось. Что ж, такое случалось и раньше, но только не в нынешней ситуации, когда каждый час на счету!
  Эх, придётся на время вернуться к самому простому и беззатратному способу получения энергии, а именно: ловить и поглощать то, что отнимают у человека отрицательные эмоции. Противно конечно, но хотя бы не придётся валяться на земле полутрупом, как это было, когда, на заре своего нового существования, освободитель впервые напоролся на Времяжора.
  Сейчас Гор, слава Высшему Разуму, имел силы двигаться, поэтому, изображая обычного посетителя, мог подобраться как можно ближе к страдальцу, чтобы одним махом утянуть облако из крупиц выделенной им энергии.
  Он занимался этим до конца дня, а потом, передав силу Ньютону, снова отправился на охоту, теперь уже на другое кладбище.
  В итоге потребовалось ещё четверо суток непрерывных поисков, выслеживаний и схваток с обычными приземками, прежде чем опасность распада Ньютона миновала, и Гор смог начать запасаться энергией сам. Он трудился без перерыва, поэтому поход в полицию, чтобы пробить по базам фото убийцы матери, пришлось отложить на неопределённое время. Впрочем, по сравнению с восемнадцатью годами полного отсутствия каких-либо движений в этом направлении, лишняя пара-тройка недель никакой роли уже не играла. Особенно в свете новой, куда как более острой проблемы приземок с "корнями"!
  Эти новые, крайне опасные, твари могли подстеречь Гора и Ньютона на любой охоте, а способа заткнуть их ненасытные утробы пока ещё не было.
  
  * * *
  Цветочный магазин был открыт, но продавщица за прилавком стояла другая: полная пожилая женщина с круглым лицом и усталыми глазами.
  - День добрый! - поздоровался Гор.
  - Здравствуйте, - откликнулась луноликая. - Гвоздики?
  - Почему именно гвоздики? - удивился освободитель. - Может, я вон те розы хочу? - он показал подбородком в сторону самых длинных и крупных цветов.
  - Правда хотите? - брови продавщицы чуть приподнялись, и тонкие, ярко накрашенные губы растянулись кривоватой ниткой, видимо, означавшей саркастическую улыбку.
  - Обсудим это чуть позже, - примирительно ответил Гор, не обращая внимания на столь низкую оценку своего социального статуса - ведь это он сам выбрал себе такую невыразительную внешность. - Я вообще-то пришёл к вашей сменщице, а она, получается, сегодня не работает, да?
  - Получается, не работает, - кивнула луноликая, её, слегка рассеянный до этого, взгляд стал пристальным. - А вы, собственно, кто?
  - Я её хороший знакомый.
  - Серьёзно? - продавщица фыркнула.
  - Ну да, а почему вы...
  Но договорить ему собеседница не дала:
  - Да вы, как звать-то её, хоть знаете, хороший знакомый?
  Чёрт, а ведь Гор и в самом деле не знал!
  - Кто вы такой? Чего сюда явились? - наседала меж тем луноликая. - На полицейского не похожи...
  Ну всё, хватит! - решил освободитель. Хотел немного энергии сэкономить, да только застрял здесь, теряя драгоценное время. Так можно весь день препираться.
  Вздохнув, он прибегнул к старому доброму внушению и сразу же выяснил такое, от чего у обычного человека встали бы дыбом волосы.
  Женщину звали Верой Семёновной, она оказалась хозяйкой этого цветочного магазина и сейчас вынуждена была сама встать за прилавок, поскольку её наёмная работница Светлана Закутина - та самая, на которую напал Кошмарог, внезапно погибла - выпала из окна собственной квартиры на двенадцатом этаже. Случилось это на следующий день после стычки Гора с приземкой, а перед этим, глубокой ночью, когда все домочадцы мирно спали в своих кроватях, Закутина встала, взяла кухонный нож и быстро зарезала всех: сначала собственного мужа, потом сестру и родителей - никто не успел даже вскрикнуть! В живых остался только её маленький сынишка - он, по счастью, в это время гостил у свекрови. А на рассвете окно квартиры, где лежало четыре трупа, распахнулось, и оттуда вывалилась сама Светлана. Никакой предсмертной записки она не оставила, следов насилия на её теле обнаружено не было. Полицейские сочли, что она выпрыгнула сама, когда осознала содеянное, и дело очень быстро закрыли.
  На работу в цветочный Закутина устроилась по знакомству: хозяйка магазина давно и хорошо знала её мать и вообще всю семью, поэтому уверенно утверждала, что Светлана никак не могла устроить такую кровавую баню, да ещё и с собственными родными. Это была очень добрая, скромная женщина, обожавшая своего сынишку, да и мужа она тоже любила - ни одного плохого слова о нём Вера Семёновна от неё ни разу не слышала, не говоря уже о родителях! Поэтому, когда хозяйку цветочного допрашивали полицейские, она упорно утверждала, что семью зарезал кто-то другой, кто и вытолкнул несчастную потом из окна, чтобы замести следы своего преступления.
  - Но экспертиза ведь однозначно подтвердила виновность Закутиной, верно? - для полной ясности уточнил Гор.
  - Да, но я всё равно в это не верю! - упрямо стояла на своём Вера Семёновна. - Светлана и мухи бы не обидела! Зверюшек и даже птиц больных на улице подбирала, а уж про людей-то и говорить нечего: всегда беду чужую чувствовала и, как умела, помогала... А знаете, она ведь могла боль головную руками снять и подсказать даже, к какому врачу сходить, что за орган у тебя барахлит!
  - Ясно, ясно, - нисколько не удивился освободитель.
  - Да чего вам ясно-то?! - не имея ни малейшего представления о приземках и о том, что они всегда присасываются только к чувствительным людям, возмутилась Вера Семёновна.
  - Что Светлана Закутина обладала эскстрасенсорными способностями, или я вас неправильно понял?
  - Да нет, правильно... - лоб луноликой расчертили две глубокие вертикальные складки, выдавая напряжённую работу мысли, - а вы... Вы что же, думаете, в этом и есть причина?!
  - Причина чего?
  - Да того, что случилось, чего ж ещё! Ведь если Светка постоянно имела дело со всеми этими... потусторонними вещами, то они могли... Слушайте! - вдруг перебила она саму себя. - А что если в неё кто-то вселился?! Бес, чёрт, злой дух какой-нибудь, а?
  - Думаете, Закутина была одержима?
  - Ну-у-у, это, по крайней мере, хоть как-то объясняет, почему она всех зарезала!
  - А в окно зачем выпрыгнула?
  - Так просветление! - всплеснув руками, нашлась луноликая. - Бес на секундочку отпустил, вот она и... того! Сиганула от ужаса!
  Дверь в магазин открылась, впустив мужчину, одетого, в отличие от Гора, весьма дорого, но при этом не сказать чтоб со вкусом.
  - Здравствуйте! - тут же заулыбалась ему Вера Семёновна. - Какие цветочки желаете? - она повела рукой в сторону готовых букетов.
  - Вон тот, - покупатель указал на самый большой, - покажите, пожалуйста.
  Да уж, похоже, чутьё луноликую никогда не обманывает, - усмехнулся Гор и, внушив хозяйке забыть о его расспросах, тихо, по-английски, вышел на улицу, где терпеливо дожидался Ньютон, не желая заходить в магазин.
  
  * * *
  Светлану похоронили на старом кладбище, отдельно от убитой ею семьи, на месте, выделенном какими-то очень дальними родственниками. Родители и сестра Закутиной упокоились на своём семейном участке, а муж - на том, что принадлежал свекрови.
  В первую очередь, конечно, хотелось бы проверить останки человека, чья душа превратилась в Кошмарога, но, так же, как и с Жароливом, никакой инфы, кем был умерший и где его могила - увы! - не было.
  - Что ж, придётся снова довольствоваться одной только жертвой, - пробормотал Гор, пробираясь по тропинке к месту захоронения Светланы Закутиной.
  Ещё издалека заметив высокий, свеженасыпанный холмик земли, освободитель потянул носом, но знакомой вони "бороды", присущей самоубийцам, не уловил. На могиле Светланы царила полнейшая тишь: останки её были так же неактивны, как и мёртвое тело старичка-висельника.
  - Это явно уже не случайность, Ньютон, согласен?
  Топтавшийся неподалёку пёс громко вздохнул и, принюхавшись, потрусил между могил к семейному участку Закутиных, где были погребены убитые ею родные. К облегчению Гора, останки всех четырёх членов семьи оказались нормально активны и, скорее всего, при такой неожиданной, быстрой и неестественной смерти, кто-то из них - а возможно даже, что и все! - скоро станут обычными приземками, но определить это пока невозможно. Только "борода" самоубийц вырастает мгновенно, а "гвоздь" обнаруживается только на сороковой день, когда не даёт искре выпустить луч и соединить душу с внеземным светом. Из-за этого она не может отправиться наверх и остаётся здесь, притягивая к себе паразитов.
  Ньютон вдруг с ворчанием затоптался, исследуя какие-то следы на земле, и тогда Гор, положив руку ему на холку, строго потребовал:
  - Если будешь вынюхивать тут приземок, то по следу иди осторожно!
  Пёс молча слушал, переминаясь на месте.
  - Не надо бросаться и хватать тварь за "хвост", если есть запах горелой серы! - продолжал наставлять хозяин. - Даже я его чувствовал, а уж ты-то тем более должен! Он был и у Жаролива, и у Кошмарога, ты что - не заметил?!
  Ньютон поднял морду и посмотрел ему прямо в глаза.
  - Ладно! - Гор достал из кармана большие охотничьи спички и чиркнул одной возле собачьего носа: - Вот такой запах, ты понял?
  Пёс отпрыгнул в сторону и гавкнул.
  - Правильно, - кивнул хозяин, задув пламя. - Чуешь гарь - приземку не трогаешь! Сразу бежишь ко мне.
  Он ласково потрепал призрачного питомца по голове, а потом хлопнул по боку, и Ньютон потрусил меж оградок, временами останавливаясь и ловя носом ветер. Найти, однако, так ничего и не удалось - видно, всех приземок они тут, на маленьком старом кладбище, уже выловили.
  - Ничего, вернёмся, когда созреет кто-нибудь из убиенных Закутиной, - пробормотал себе под нос Гор, направляясь к воротам.
   к оглавлению
   Глава 8. Красная кобра
  Дорога в Перебекаскино освещалась всего четырьмя фонарями, два из которых - первый и последний - не работали, так что участок Ивана Дмитриевича Сторомко исчез в темноте, словно проглоченный чёрной стеной наступавшего леса.
  Марта Васильевна взяла с собой только совсем маленький - Маша про себя назвала его детским - фонарик, который погасила сразу же, как только они подошли к покосившейся, всегда полуоткрытой калитке.
  - Давай свечи, - скомандовала ясновидящая.
  По дороге, шурша листвой, прокатился сильный порыв ветра - обдул лица пришедших, приподнял их волосы.
  - А они не затухнут? - засомневалась Маша, протягивая ей шесть собранных в пучок жёлтых восковых свечей.
  - Ты, наоборот, смотри, чтобы случайно чего-нибудь тут не сжечь! - усмехнулась Марта Васильевна, гремя большим коробком с охотничьими спичками.
  Связанные воедино свечки и правда горели мощно и весело - пришлось вытянуть руку вперёд, чтобы не закапаться воском.
  - Дай-ка сюда, - ясновидящая извлекла из висевшей у неё на плече холщовой сумки алюминиевую мисочку и, накапав воска на дно, установила пучок. - Вот, так будет лучше. Идём! - Она подняла миску выше, освещая дорогу. - Держись сразу за мной, у меня тут тропа секретная.
  - Что-то не видела я здесь троп, - пробормотала себе под нос Маша, вспоминая, как только сегодня продиралась сквозь бурьян в человеческий рост и густо разросшиеся деревья.
  - Точно след в след! - предупредила, полуобернувшись, Марта Васильевна, проходя в калитку. - Смотри на мои ноги и сильно не отставай!
  - Поняла.
  Прорезиненные ботики ясновидящей мягко поблёскивали в полумраке, задавая определённый ритм, и идти за ней было на удивление легко: ничто не цеплялось за ноги и кроссовки оставались сухими. Высокая, мокрая от росы поросль почему-то даже не задевала ни руки, ни бёдра, вообще не касалась тела. Однако вскоре стало ясно, что шагают они как-то совсем уж неправдоподобно долго для участка примерно в десять, ну, от силы двенадцать, соток. Казалось, давно уже можно было не один раз пересечь его из конца в конец, но Марта Васильевна всё продолжала бодро ступать вперёд, не собираясь останавливаться. "Мы что, ходим кругами?" - подумала Маша и, не удержавшись, подняла голову, чтобы осмотреться. И тут же провалилась в какую-то ямку, запуталась в сырой траве и обстрекалась крапивой. За шиворот упало что-то холодное, живое и противно скользкое.
  Девушка чертыхнулась и, достав из выреза платья улитку, снова стала следить, куда наступает Марта Васильевна, но пока снова вошла в ритм, успела получить по лицу мокрой колючей веткой.
  Наконец, когда Маша уже потеряла счёт времени, ясновидящая остановилась, высоко подняв свечи, не сгоревшие почему-то даже наполовину, и из мрака возникло крыльцо. Нормальное такое, крашеное деревянное крыльцо, совсем не гнилое и не провалившееся от времени.
  - Слышишь? - Марта Васильевна слегка наклонила голову вправо.
  - Да, только очень тихо... - уловив знакомый звук, ответила Маша. - Как будто ручей течёт где-то глубоко под землёй.
  - А ты вслушайся, вслушайся! - голос ясновидящей упал до шёпота.
  Стоило сосредоточиться на журчании, как оно тут же сделалось отчётливым и громким, расширилось и, вытесняя все мысли прочь, властно повлекло за собой. Девушка быстро поднялась на крыльцо и оказалась в доме - обжитом и чисто убранном. Она двигалась по нему так, будто была здесь хозяйкой, знала каждый уголок и каждую вещь. Рядом, не отставая ни на шаг, шла Марта Васильевна - тело ясно чувствовало её присутствие и исходившую от неё энергетическую поддержку. Маша остановилась возле входа на кухню и уверенно откинула висевший на стене гобелен, открыв вагонку - ею был обит изнутри весь дом. На одной из досок темнела дырочка от выпавшего сучка - девушка вставила туда палец и сразу же увидела дверь. Она была так отлично замаскирована - а может даже и заговорена, - что зазор между ней и остальной вагонкой простым зрением точно было не обнаружить. Стоило потянуть за дырочку на себя, как дверь открылась. В лицо сразу дохнуло холодком, а свечи выхватили из мрака ведущие вниз ступени.
  Спустившись, Маша и ясновидящая очутились в глубоком и просторном подвале, о существовании которого и не догадаешься, глядя на дом снаружи. Тут было несколько небольших помещений.
  В том, что слева, Иван Дмитриевич устроил домашнюю лабораторию, где с потолка свисали пучки сухих трав, а полки были завалены коробками с кореньями и туго завязанными, полными чего-то сыпучего, мешочками. В середине, на длинном узком столе, теснились: спиртовая горелка, подсвечники с огарками и множество ёмкостей с жидкостями и порошками. Всё выглядело так, будто Сторомко только что здесь работал.
  В комнате напротив лаборатории располагалась мастерская, где у стены были сложены друг на друга большие берёзовые чурбаки с корой, а рядом громоздилась куча из крупных кусков деревьев разных пород. В углах стояли короба и мешки с обрезками и опилками. На полках лежали инструменты для работы по дереву.
  Журчание ручейка подвело Машу к верстаку, в центре которого высилась небольшая горка свежей древесной стружки. Марта Васильевна подошла и встала рядом. Она молчала, но в то же время будто бы спрашивала: "Ты это видишь? Слышишь? Ты чувствуешь?"
  О да! Ещё как... Кожа на груди и спине вспыхнула огнём и зачесалась, а где-то в отдалении послышался неразборчивый шёпот. Маша протянула руки к горке, и стружки стали, будто бабочки, по очереди взлетать и садиться на плечи, грудь и спину, укутывая трепещущими в воздухе "крылышками". С прибытием последней "бабочки" они все разом приникли к телу и мгновенно впитались, избавив кожу от жара и зуда.
  "Сила... сила... твоя сила..." - зашептал уже хорошо знакомый хор.
  "Какая сила? О чём вы?.."
  Голова закружилась, перед глазами замельтешил звёздный вихрь. Сев прямо на пол, девушка привалилась спиной к ножке верстака и закрыла глаза.
  
  В центр огромного, разведённого на большом плоском камне, костра упала кукла без шапочки, но в распашонке и ползунках. Всё было сшито из уже знакомой Маше ткани со звёздными крапинками-огоньками на головокружительном фоне - взгляд терялся в его тёмно-синей глубине, словно в открытом космосе.
  Первой вспыхнула открытая деревянная голова. Мгновенно украсив её короной из бело-оранжевых языков, огонь, не сумев быстро добраться до кукольного тельца, принялся с натугой и весьма странным образом расправляться с её одеждой, не сжигая, а... разлагая?.. само её вещество. Звёздно-космическая ткань превращалась в нечто настолько иное, что больно смотреть, но и взгляд отвести невозможно. Маше оставалось только с оторопью следить, как принадлежавшие ей когда-то распашонка и ползунки меняют цвет и медленно, но неуклонно распадаются на мельчайшие кроваво-красные капли, которые облаком поднимаются в воздух.
  Пламя гудело от напряжения, словно высоковольтные провода, а рядом стоял Тёмный, и его, подсвеченные костром, "нефтяные" потоки текли, переливаясь оранжевыми бликами. Он вскинул вверх руки и заговорил нараспев, голосом низким и раскатистым, будто стоял в скальной пещере. Надсадный вой "проводов" не давал разобрать слова, но это явно было какое-то заклинание, потому что кровавая взвесь вытянулась вверх, и замерла, словно кобра в боевой стойке, повернув заострённый "клюв" в сторону Тёмного.
  Дочитав заклинание, он громко выкрикнул что-то резкое, и "змея" светящейся красной стрелой ударила его прямо в грудь, но он не упал, а, напротив, с готовностью раскинул руки в стороны. Кровавая взвесь брызнула во все стороны, мгновенно покрыла его тонкой плёнкой и, застыв, превратилась в точное подобие человеческой кожи. Только шея и голова оставались по-прежнему чёрными.
  Это оттого, что у него не было моей шапочки! - сообразила Маша.
  И будто в ответ на её догадку, тело Тёмного задрожало, "кожа" на нём пошла легкими складками и начала наползать на шею и голову. Маша взвыла от боли и жара, которые затопили её тело и держались всё время, пока формировалась человеческая личина "нефтяного" типа.
  Когда метаморфоза завершилась, Тёмный стал выглядеть как мужчина средних лет - не урод и не красавец, но вполне привлекательный, если не знать его истинной сущности. Чёрные волосы, прямой нос, тонкие губы, резко очерченные скулы...
  Тёмный открыл глаза, и Маша закричала. Чёрные озёра расплавленного свинца! Она падала туда, горела и задыхалась, как в настоящем огне, как вдруг откуда-то низвергся мощный прохладный поток.
  Живая вода мгновенно затушила жар, унося с собой боль и ужас.
  
  Маша очнулась и жадно вдохнула. Вода попала в нос, девушка закашлялась. С волос капало, по щекам текли ручейки.
  - Фу-у-у, слава богу! - облегчённо выдохнула Марта Васильевна, завинчивая крышку на маленькой пластиковой бутылке без этикетки. - Святой водой тебя поливать пришлось, если б не помогло, то и не знаю уже, что бы сделала!..
  - Было так больно! - прикрыв глаза, прошептала Маша. - Я думала, что и правда сгорю сейчас заживо...
  - Это было видение.
  - Да, - девушка рассказала подробности и, утерев лицо ладонью, поднялась с пола. - Ой!
  - Что?
  - Да это... тут же всё было такое чистое, новенькое, словно он только что тут работал... Иван Дмитриевич, в смысле.
  - А-а, вот ты о чём, - ясновидящая убрала бутылку в свою холщовую сумку.
  На верстаке стояла мисочка с пучком свечей, и больше на нём ничего, кроме пыли не было. Аккуратная горка свежей беленькой стружки исчезла, всё вокруг выглядело грязным и заброшенным: доски на стенах поразил чёрный грибок, висевшая над верстаком ножовка покрылась ржавчиной, потолок и углы мастерской были густо затянуты паутиной, на полу валялись мушиные трупы, на кусках дерева у стены выросла белая и жёлтая плесень.
  - Только что работал... - ясновидящая улыбнулась, - ну да! Восемнадцать лет с тех пор минуло!
  - Но я так ясно видела!
  - Ты видела то, что показывали тебе Журчалки.
  - Журчалки?
  - Ну, ты называла их ручьём, но вот лично мне они всегда являлись в виде роя мелких, прозрачных и блестящих, будто алмазная крошка, мошек. А звук - да, звук больше походил на водное журчание, чем на жужжание насекомых.
  - Летящий вперёд рой? - удивилась Маша. - Хотя... это очень хорошо объясняет, почему мой "ручей" временами тёк вверх... Журчалки, существа... надо же!
  - Ну, мне кажется, это не то чтобы существа, скорее частицы заложенной в камне Митрича магии, которой могут воспользоваться определённые... - она замялась, стараясь подобрать слово.
  - Потребители? - предположила Маша.
  - Вроде того! В том смысле, что не каждый, даже обладающий соответствующими способностями, человек может высвободить эту магию. Камень-яйцо реагирует только на тех, кому Митрич её оставил.
  - Типа, как вход по биометрии?
  - Скорее по духовной энергии, - чуть подумав, ответила Марта Васильевна. - Она ведь тоже у каждого человека своя, как лицо или отпечаток пальца.
  - И когда камень чует нужного человека, он выпускает Журчалок?
  - Что-то вроде того.
  - То есть Иван Дмитриевич заранее занёс в свой артефакт наши персональные данные, обалдеть! - восхитилась Маша. - Может, и ещё чьи-то?
  - Да уж вряд ли! - откликнулась ясновидящая. - Слишком уж энергоёмкое и сложное колдовство заложено Митричем в этот камень... Это тебе не смартфон, куда если получил доступ, то можно посмотреть всё, что там есть! Он не просто настроен на нас с тобой, но и сам решает, когда выпускать Журчалок. И они - заметь! - показывают каждой из нас своё: мне - одно, тебе - другое.
  - Но вы ведь видели чистую мастерскую из прошлого?
  - Да, видела, и стружку на столе - тоже. Но взять её не смогла, а ты - пожалуйста!
  - Себе на уме эти Журчалки!
  - Можно и так сказать, - улыбнулась Марта Васильевна.
  - И не спросишь их ни о чём - шепчут, только когда сами хотят... Но я так поняла, что стружка эта волшебная набралась, когда Иван Дмитриевич делал здесь ту самую деревянную куклу, которую потом нарядил в мои вещи... И да, кстати! - в этот раз я точно видела, что шапочки на ней не было. Ой! - Машу вдруг осенила догадка: - Так может, поэтому у меня на голове и шее нет шрамов? Потому что шапочка не сгорела?
  - Скорее всего, - согласилась Марта Васильевна. - Раз вся одежда была сшита из одной - магической - ткани.
  - Да-да, и распашонка и ползунки - всё было космически звёздное... Интересно, дедушка понимал, что Тёмный сожжёт их, когда подсовывал ему куклу?
  - Догадывался, наверное, - пожала плечами ясновидящая. - Но это был способ тебя спасти.
  - Довольно жестокий способ! - Маша обхватила себя руками. - Журчалки сказали, что шапочка - часть меня, значит распашонка и ползунки - тоже! Митрич это знал, стопудово, - он Тёмного этим дурачил! Как же он... - она умолкла, сдвинув брови и глядя в пол.
  - Но ведь ты выжила! - с нажимом возразила Марта Васильевна. - И спокойно выросла - Тёмный за восемнадцать лет тебя так и не обнаружил! Вот что главное! А уродливые рубцы... Ну, видишь ли, приходится иногда чем-то жертвовать... видно, других вариантов у Митрича не было! Зато теперь ты в курсе, откуда взялись твои шрамы.
  - Ну да, в курсе, правда, чуть от боли не спятила!
  - Господи, - покачала головой ясновидящая. - Знала бы ты, как я тут переволновалась! Вижу, ты уже на последнем издыхании, а в чувство тебя привести не могу! Хорошо, воду святую с собой на всякий случай взяла...
  - Хотите сказать, я могла и в самом деле погибнуть?!
  - Ну а ты как думала!
  - Я думала, это как во сне: если совсем прижмёт, просыпаешься...
  - Магия - не сон! - отрезала ясновидящая.
  - То есть получается, дедушка-защитник чуть меня не угробил?
  - Но ведь не угробил же! Да риск был, конечно, но что делать, если необходимо показать тебе определённые вещи?! Игра стоит свеч - знаешь такое выражение?
  Маша фыркнула, но Марта Васильевна не обратила на это внимания, продолжая гнуть свою линию:
  - И не забывай, что себя Митрич вообще не жалел и даже смерти не испугался! А значит, ты должна крепко подумать, что именно и зачем он тебе передал! Надо разобрать твои видения поминутно и понять, что тебе делать дальше. Могу помочь, если хочешь... Не зря же он и меня к этому делу привлёк?
  
  * * *
  Хорошенько помедитировав, сопоставив все известные факты, Машины видения и то, что Иван Дмитриевич восемнадцать лет назад передал ей самой, Марта Васильевна пришла к однозначному выводу.
  - Помнишь, я говорила тебе, что у тебя есть дар, но кто-то или что-то его блокирует? - спросила она и, не дожидаясь ответа, заявила: - Так вот это точно работа Тёмного.
  - Ну, мы вроде и раньше это предполагали, - пожала плечами Маша.
  - Но теперь в этом нет никаких сомнений! Спрятанная Митричем шапочка вернула тебе лишь малую толику, а всё остальное присвоил себе Тёмный!
  - Хотите сказать, красная "кобра" дала ему не только имитацию человеческой внешности?
  - Да на имитацию внешности он потратил какую-то ерунду из того, что забрал! В красную "кобру" ушла вся твоя сила! Из-за этого и шрамы. Вернёшь свой дар - и они исчезнут!
  - Легко сказать! А на деле-то - как? Как я могу это сделать? Найду Тёмного и потребую вернуть всё взад? - Маша мрачно усмехнулась. - Что-то мне подсказывает, что я и договорить не успею, как буду уже мертва!
  - Да уж, требовать у Тёмного чего бы то ни было, совершенно бесполезно, - к её удивлению, на полном серьёзе откликнулась Марта Васильевна. - Но ты теперь знаешь не только, что он с тобой сделал, но и как он выглядит - а это очень важно! Ты лицо его хорошо запомнила?
  - Ну запомнила, и чего?
  - Будь начеку, смотри в оба - он может появиться в любой момент! Вдруг тебе удастся увидеть его первой и даже проследить за ним, соблюдая разумную осторожность, естественно... Ну, а что? - идея не так уж и плоха! Зря, что ли, Сторомко тебе его показал?
  - Вы, между прочим, ещё вчера советовали мне не связываться с крайне опасным врагом, а свалить отсюда подальше, забыть обо всём и жить обычной жизнью! - изумилась Маша.
  - Ну, во-первых, я ничего тебе не советовала, а только сказала, что не буду тебя осуждать, если так сделаешь. Но ты же не сделала, верно?
  - А во-вторых?
  - Ну, так отсюда и во-вторых: раз уж ты во всё это влезла, назад пути нет, надо двигаться дальше, а иначе всё может против тебя обернуться.
  - С чего бы?
  - А с того, что магия - дело такое: пока ты её не применяешь, ты для других колдунов как бы и не существуешь. Но воспользовавшись мощными артефактами Сторомко и порталами, ты уже привлекла к себе внимание, понимаешь? Раз ты видела Тёмного и его действия, значит, и сама для него приоткрылась.
  - Зачем вы меня пугаете?!
  - Я не пугаю, я предупреждаю: естественные барьеры не то чтобы пали, но точно снизились, и дотянуться до тебя ему теперь легче. Но ведь и ты тоже не лыком шита, Машенька, за тобой - Высшие Силы! Запомни это, осознай хорошенько...
  - За дедушкой тоже были Высшие Силы! И чем для него всё, в итоге, закончилось?
  - У каждого есть предназначение. Сторомко исполнил своё с честью. Теперь твоя очередь поработать, хоть будет и нелегко. Чем дальше в лес - тем больше дров! Возможно, Тёмный уже уловил твоё появление и станет тебя искать. Но предупреждён - значит вооружён, правильно? Давай обсудим это завтра с утра. А сейчас время-то, смотри, уже за полночь: спать пора!
  Девушка молча кивнула и, в задумчивости, медленно поднялась с диванчика, на который они с ясновидящей уселись, когда вернулись из дома Ивана Дмитриевича.
  - Не вешай нос, милая! - подбодрила её Марта Васильевна. - Ты уже молодец, а скоро станешь ещё сильнее.
  - Вы так думаете?
  - Я вижу!
  Звонок в дверь заставил Машу подпрыгнуть на месте.
  - Кто это?! - свистящим шёпотом спросила она.
  - Понятия не имею, - тихо откликнулась Марта Васильевна, глаза её округлились.
  Раздался громкий стук в окно и голос - всё было отлично слышно через открытую форточку:
  - Марта! Марта, это я, Антон! Ты в порядке? Ответь! Марта!
  - Господи... - ясновидящая осторожно подошла к окну и, став у стены сбоку, чуть приоткрыла штору. - Это и правда он! - пробормотала она и, отодвинув занавеску, громко сказала: - Антон? Что случилось?
  - У тебя всё хорошо? В дом никто не вломился?
  - Что-о?! - она открыла оконную створку.
  - Я... я видел человека! Опасного!
  - Какого ещё человека, Тош, ты меня пугаешь!
  - Ладно, прости, не хотел. Просто вижу: свет горит, ты не спишь... вот и спросил. У тебя точно всё нормально, дверь заперта надёжно?
  - Так, знаешь что, хватит! Заходи уже в дом - нечего тут на всю деревню орать.
  - Да нет, ладно, раз у тебя всё нормально, то пойду я уже... только сначала участок твой обойду - на всякий случай...
  - Ну уж нет, дорогой! - Марта Васильевна задёрнула штору и быстро прошла к входной двери.
  - Тоша! - раздался голос хозяйки уже с улицы. - А ну иди сюда!
  Маша подошла к окну и отдёрнула штору: Гаврюхин медленно шёл вдоль дома и, увидев её, явно обрадовался: расплылся в улыбке, приветственно помахал. Подоспевшая Марта Васильевна взяла его под руку и решительно потащила в дом.
  Девушка поспешила навстречу:
  - Здравствуйте, Антон Петрович!
  - Привет, Маша! Хорошо, что ты здесь. Мне надо сообщить тебе...
  - Вот, тапки сперва надень! - распорядилась ясновидящая и, проводив гостя в гостиную, указала на стул возле стола: - Садись!
  Гаврюхин кивнул, занимая предложенное место, Марта Васильевна устроилась рядом с ним, а Маша - напротив.
  - Ну? - ясновидящая прищурилась, изучая Антона Петровича. - Что за опасного человека ты видел, и почему он должен ко мне в дом ломиться? Рассказывай!
  - Да я это... - Гаврюхин замялся. - Тут надо не только про человека... - он почесал нос, собираясь с мыслями. - В общем, сначала - шрамы! - Антон Петрович поднял руки, на этот раз без перчаток. - Как только, Маша, ты мимо меня проходишь, они реагируют. А этим вечером - прям, как бешеные, гореть начали, когда вы ещё только к участку Митрича шли - я жар почувствовал, на двор вышел, гляжу: вы по дороге идёте, хотел было окликнуть, да так и не придумал зачем... Идти за вами? Марта наверняка почует, спросит чего надо - а чего мне надо? Я и сам не знаю: шрамы просто горят и всё! В общем, постоял-постоял, да и в дом возвратился. Какое-то ещё время промучился, а потом, когда жар с чесоткой спадать стали, прилёг, и... короче, приснилась мне вещь одна!
  - Вещь? - брови ясновидящей взметнулись вверх. - А я вот вижу: тебе что-то живое и страшное снилось.
  - Ну-у, да, угадала, в целом это был и правда кошмар, но суть-то всё равно в той вещице! Камушек с дырочкой - маленький, не больше сантиметра в диаметре. Серенький. Есть у тебя такой? - обратился он к Маше.
  - У меня? - удивилась она. - Камень с дырочкой? Нет! Откуда?
  - Ну как же! - Гаврюхин, похоже, не на шутку расстроился. - Куриный бог, как их обычно называют, на шнурочке!
  - Да нет у меня никакого куриного бога на шнурочке, с чего вы взяли?!
  - Точно?.. Ну, значит, он у отца твоего приёмного где-то лежит, поищи!
  - Да где искать-то? - совсем растерялась Маша. - Мы с мамой Любой все вещи его перебрали, был один ящик закрытый, но там только папка была, больше ничего, я бы увидела... а в чём дело-то?
  - Этот камушек был у тебя на шейке, когда я в сарае тебя нашёл. Я побоялся, что в доме малютки его снимут и потеряют, поэтому решил у себя оставить... До поры! Подумал тогда: если быстро усыновят, отдам приёмным родителям, а нет, так потом тебе самой вручу, когда подрастёшь, просил сотрудниц из дома малютки сообщить мне об усыновлении или переводе в другой детский дом, и они обещали! Заверили, что обязательно меня обо всех перемещениях Кометы уведомят.
  - Но не уведомили, - догадалась Марта Васильевна.
  - Нет, - помотал головой Антон Петрович. - А сам я тоже закрутился потом и об этом забыл! В спичечный коробок твой камушек сунул - так он у меня в ящике стола и валялся. Вспомнил, только когда ко мне твой Дмитрий...
  - Максимович, - подсказала Маша.
  - Дмитрий Максимович заявился. Но вёл он себя так вызывающе, что никакого желания отвечать на его идиотские - уж прости! - вопросы у меня не возникло. И камушек отдавать - тоже. Он будто подозревал тебя, младенчика безвинного, в чём-то нехорошем... - я это тебе уже говорил... правда, подробности тогда рассказать постеснялся... В общем, сначала мне, сославшись на служебные дела, удалось от него кое-как отбояриться и вроде всё ничего. А потом, когда он опять пришёл и давай всё снова-здорово ворошить... да ещё и у людей успел про меня повыспросить, чтобы мне этим в нос тыкать, я прям взбесился! Слово за слово, чуть до драки не дошло, я наорал на него и из кабинета выставил. Так он телегу на меня накатал, засра... - Гаврюхин прикусил язык.
  - Может, водички? - Марта Васильевна поднялась.
  - Спасибо! - кивнул бывший участковый и уже спокойнее сказал: - Жалобу он на меня написал, но хорошо тут у нас все - свои, сообщили мне, прежде чем ход ей дать. Я попросил чуток времени, чтобы орла этого... Дмитрия Максимовича то есть, тормознуть и договориться с ним попытаться. То, сё, короче пообещал я ему честно всё рассказать и вещицу одну интересную вручить, если он телегу свою отзовёт. Тогда-то я ему твоего куриного бога и отдал, но он, как видно, тебе его не вернул.
  - Нет! И даже не сказал ничего.
  - Припрятал, скорее всего, где-нибудь и забыл, - предположил Антон Петрович, залпом осушив предложенный хозяйкой стакан воды.
  - Ну, это вряд ли! - не согласилась Маша. - Учитывая, какое досье он на меня подсобрал... Думаю, камешек тоже подвергся всестороннему изучению. Стопудово. Но где он его хранил, я понятия не имею.
  - Ну, не имеешь, и что? - сев на своё место, встряла Марта Васильевна. - Зачем он вообще тебе нужен, камушек этот?
  Маша пожала плечами, и они обе уставились на Гаврюхина.
  - Мне приснилось, что он отгоняет чудовищ.
  Это неожиданное заявление застигло ясновидящую врасплох, и она некоторое время ошарашено хлопала глазами, пока, наконец, не воскликнула:
  - Ничего не понимаю! Гаврюхин! Ты ли это, вообще?! - она откинулась на спинку стула, воззрившись на него с изумлением. - Каких чудовищ?! Ты ж никогда ни во что не верил! Баран упёртый!
  - Но-но, Марта, полегче! - обиделся тот.
  - Да чего полегче-то? Это ж чистая правда! Не существует ни колдунов, ни экстрасенсов, сверхъестественного не бывает, а Митрич - старый дуралей, - вот твои слова, разве не так? Да ты... - она махнула рукой, задохнувшись от возмущения. - Столько ты гнобил меня с этим, заставлял ни во что не верить, а теперь - приснилось ему! Ты издеваешься?!
  - А ты думаешь, мы из-за твоей любви к мистике, что ль, расстались? - вдруг резко бросил Гаврюхин, сдвинув брови.
  - Мы расстались из-за твоего деспотизма! - так же нахмурившись, парировала Марта Васильевна.
  В комнате повисла гнетущая тишина, оба мрачно смотрели в стол, а Маша ёрзала, не зная, куда деваться: очень уж не хотелось оставшуюся половину ночи слушать, как выясняют отношения два престарелых и малознакомых ей человека.
  Спустя минуту Антон Петрович первым нарушил молчание.
  - А может быть, ты просто меня не любила? - совсем другим, тихим и печальным, тоном спросил он.
  - Сейчас не время... обсуждать... это, - тяжело, словно камни во рту перекатывала, ответила Марта Васильевна.
  - Согласен, - к вящему облегчению Маши, произнёс Гаврюхин и, глубоко вздохнув, вернулся, как ни в чём не бывало, к теме куриного бога: - Мне приснился кошмар.
  Я, с маленькой Кометой, бегу по ночному городу, пытаясь отыскать отделение полиции, а за нами гонятся какие-то чёрные чудовища, и всё ясно так вокруг, объёмно, будто на самом деле! Мысли даже не возникло, что это сон. Долго бегу: одна улица, вторая, третья... Кровь уже в голове стучит, сердце из груди выпрыгивает, а я всё не могу нужный дом найти! Чудовища вот-вот догонят, прямо на пятки уже наступают и когтями спину царапают - жуть как больно, но я не останавливаюсь, только Мету крепче к себе прижимаю, чтоб достать не могли, и вдруг чувствую, в грудь что-то впивается, - глядь! - а это подвеска. И тут меня будто током бьёт: оружие!
  И вот я прям на бегу разворачиваюсь, Мету от себя отрываю, вверх на вытянутых руках поднимаю, и к чудовищам лицом поворачиваю, причём уверенно так, словно нашёл пулемёт и буду щас по врагам строчить!
  - И что, сработало? - не выдержала Маша.
  - Конечно сработало! Ещё как!
   Подвеска вспыхнула - ярко-ярко, и лучи от неё такие серебряные пошли, от которых чудовища стали корчиться! А потом - бац-бац-бац! - чёрные тела стали взрываться и развеиваться по ветру, а под чернотой-то - вроде как люди, оказывается, были! То есть чудовища их будто бы проглотили, но не переварили, и вот теперь эти люди выскочили и как прыснут в разные стороны! Так все куда-то и разбежались, никого не осталось. Подвеска погасла, и я увидел отделение полиции, что так долго искал. Дверь открылась, и оттуда вышел Дмитрий Максимович. А я подумал: "Он что же, по всем отделениям ходит?" А он мне того же куриного бога - подвеска почему-то уже в руках у него оказалась - показывает и говорит: "Это не оружие, это ключ!".
  Антон Петрович замолчал и замер с блуждающим взглядом.
  - Ключ? - удивлённо переспросила Маша. - От чего?
  - Не знаю, - пожал плечами бывший участковый. - Я на этом проснулся... И не сразу даже понял, что это сон был, настолько всё казалось реальным! Вскочил - потный весь, задыхаюсь, будто и впрямь только что бегал, - вышел на двор, гляжу: по дороге какая-то чёрная тень, очень похожая на те, что во сне за нами гнались, плывёт! Я тогда в калитку выскочил и за ней, а она вроде как к твоему, Марта, дому свернула и кустами шуршит! но тут вдруг ветер поднялся, листвой зашелестел, голову мне остудил. Может, думаю, померещилось мне всё это - кошмаром навеяло? Вернулся в дом, но тревога почему-то не отпускает: а ну, как не померещилось? Да и шрамы снова горят. Оделся я тогда и сюда побежал. Смотрю: свет у вас, не спите, ну, я и постучал, чтоб спросить, убедиться... - он руками развёл и умолк.
  - Ну, ты, Гаврюхин, даёшь! - покачала головой Марта Васильевна и, чуть помолчав, добавила: - Ты мне с какой-то совершенно новой, неизведанной стороны сегодня открылся!
  - Сам в шоке! Жил-жил себе без вашей мистики столько лет, как вдруг Мета... Маша то есть, ко мне пришла, и началось! Уж не знаю, как такое возможно, но, похоже, у нас какая-то странная связь через эти шрамы, - он посмотрел на свои руки, - наладилась... Вот я сейчас вам тут всё, что мог, выложил, и они сразу гореть перестали, не чешутся больше, не беспокоят. А у тебя?
  - У меня тоже всё тихо, - откликнулась Маша.
  - Ну, вот и ладненько! - Гаврюхин поднялся. - Пойду я тогда, пожалуй, раз у вас всё в порядке.
  - А может, чайку? - прищурилась ясновидящая.
  - Да какой чай, Марта, в два часа ночи! Давно спать пора! - пробурчал Антон Петрович, однако вместо того чтобы пойти к двери, затоптался на месте, словно старый боевой конь.
  Увидев, как хозяйка с гостем друг на друга посматривают, Маша встала.
  - Ну всё, лично я - спать!
  - Спокойной ночи! - нестройным хором отозвалась пожилая пара.
  Девушка шустрой мышкой выскользнула из комнаты.
   к оглавлению
   Глава 9. Маленький медиум
  На выходе с кладбища в кармане у освободителя зазвонил телефон: явление редкое и потому настораживающее.
  - Алло!
  - Волшебник, это я, здравствуйте! - раздался в трубке детский голос. - Вы меня помните?
  - Олежка? - нахмурился Гор.
  Он очень не любил общаться с живыми людьми, но этот мальчик был особенным: он видел мёртвых, которые уже ушли в неземной свет. Егору в детстве они тоже являлись, причём выглядели и разговаривали, словно обычные люди, однако после перерождения в неживого-немёртвого освободителя, он сталкивался только с приземками. Те, кто не застрял на Земле, теперь перестали с ним контактировать, но он прекрасно помнил, как это было в детстве. И как обижался на мать, которая - совсем по другим, правда, причинам, чем мать Олежки, - всячески препятствовала развитию любых его экстрасенсорных способностей. Поэтому он отлично понимал одинокого в своей одарённости мальчика и его стремление общаться с тем, кто не только постоянно сталкивается с потусторонними вещами, но ещё и знает, как с ними управляться. Гор видел в маленьком медиуме самого себя и, конечно, не смог отказать ему в возможности позвать "волшебника из загробного мира" на помощь, если "злобный призрак" нападёт снова!
   "Телефон заколдован и действует даже в моём мире, но чтобы тебе ответить, мне придётся отдать очень много силы, поэтому звонить от скуки или просто поболтать - строго воспрещается!" - передавая свой номер, сурово внушал Олежке освободитель, и вот теперь...
  - Да! Вы сказали, я могу позвонить, если... - мальчик задохнулся от волнения.
  - Если случится что-то из ряда вон.
  - Да! И я... я...
  - Ну?!
  - Мне очень страшно! - выпалил Олег. - Баба Таня сказала, он меня ищет!
  - Кто он?
  - Чёрный Злыдень!
  - Злыдень?!
  - Баба Таня сказала, он сейчас здесь, в нашем городе! Вместе с подручными! Все они ищут меня и убьют, если я буду мешкать - так она мне сказала, - мальчик заплакал.
  - Так, подожди, успокойся! - Гора охватила тревога, но голос оставался твёрдым. - Никто тебя не убьёт, обещаю!
  - Правда? - Олег шмыгнул носом.
  - Да! Где ты сейчас?
  - В школе.
  - Какой у школы адрес?
  - Адрес?..
  - Ладно, не важно, просто скажи номер!
  - Вы придёте? - назвав номер школы, спросил мальчик. Он больше не плакал. - Я тут на третьем этаже, в туалете.
  - Ты там прячешься, что ли?
  - Ага. Утром телефоны у нас забирают и запирают в сейфе, только после уроков обратно выдали, а там, внизу, злобный призрак болтается...
  - Я понял. Оставайся на месте, не высовывайся и жди - я сейчас буду!
  Гор нажал отбой и, пробив в интернете адрес школы, ругнулся, что придётся снова потратить уйму энергии на перелёт. Ньютона он решил отправить домой, опасаясь, как бы тот вновь не попал в переплёт, как в цветочном. Не хватало только ещё, помимо мальчишки, пса вызволять - так никаких сил не напасёшься, чёрт бы подрал этих тварей с "корнями"!
  Он оказался прав в своих мрачных предчувствиях: от школы ощутимо воняло серной гарью. Остро жалея, что так и не придумал хорошего способа защиты от нового вида приземок, Гор влетел в открытое окно одного из классов на третьем этаже и, приоткрыв дверь, выглянул в коридор. Все уроки уже закончились, учительская и кабинет директора, наверняка, находились на первом этаже, так что здесь, на третьем, людей, кроме маленького Олега, не было. Только крупное чёрное облако висело прямо напротив мужского туалета. Освободитель сразу определил, что это Душила - один из самых неприятных и сильных приземок, таких как Полтергейст, Времяжор или Жаролив - бороться с ними всегда гораздо труднее, чем с простым Ударником, Крикуном или Двойником, например...
  Ох, как вовремя Гор успел: Душила, получается, ещё не учуял мальчишку!.. Нет, стоп, минуточку! как это не учуял, когда он уже возле туалета трётся! Чего же внутрь не проникнет? Это очень странно!..
  И тут на освободителя снизошло озарение: "корни"! Всё дело в них! Они утяжеляют чёрное "тело" фантома-паразита и делают приземку более плотной. Придают ей вещественности - не настолько, чтобы, сделаться, как Гор, видимой, но достаточно, чтобы не пройти через материальную преграду.
  Тварь с "корнями" не может проникнуть сквозь стену! - отличная новость!
  Освободитель на несколько секунд отступил обратно в кабинет, проводя внутреннюю ревизию собственных запасов энергии. Потом прикинул возможные варианты, как сражаться с Душилой, чтобы минимизировать вред от залипания и максимально долго оставаться подвижным. Опыт показал, что победить не удастся, поэтому надо добраться до Олега, схватить его в охапку и улизнуть. Главное - не допустить его контакта с приземкой, как было у старика-былинки и продавщицы - тогда всё точно будет в порядке!
  Пролетая как раз с той стороны школы, где туалет, Гор видел: снаружи туда не попасть, а значит, придётся прорываться через Душилу.
  Вспомнилось, как бешеные Жаролив и Кошмарог сворачивались внутрь самих себя. Это стало происходить сразу после того, как один целиком проглотил руку освободителя, а другой - силовое ядро... Порядочные "кусы" энергии способны спровоцировать свёртывание?
  Освободитель быстро сформировал ядро и, спрятав его за пазуху, снова выглянул из кабинета. Душила продолжал обследовать плотно закрытую дверь туалета - да, он точно унюхал Олега, но проникнуть сквозь дерево не дают "корни", и он ищет какую-нибудь щёлочку!..
  Ох, держись, мой маленький друг, держись!
  Гор решительно вышел из кабинета.
  - Эй, тварь! - крикнул он. - Я здесь!
  Но расчёт, что приземка, почуяв открытый и мощный источник силы, бросится к нему, забыв про мальчика, не оправдался. Не обратив на Гора внимания, Душила отступил от туалета и, скрутившись в тугой плотный шар, - ого! а вот и обратная сторона частичной вещественности! - с размаху врезался в дверь. Она распахивалась наружу, но была без замка и от удара чуть приоткрылась - приземка тут же вытянулась широкой плоской лентой и стремительно потекла внутрь.
  В три гигантских прыжка преодолев расстояние до туалета, Гор ногой двинул по двери, рассекая приземку. Душила взвился вверх, открыв гвоздь с "корнями" - они сжались и побагровели, но остались не перерубленными. Раненый хвост, невзирая на потерю огромного клока черноты, резко распахнул дверь, саданув о стену. В туалете возник Олег - выскочил из кабинки на шум и, увидев "Волшебника", метнулся к нему, перепрыгнув через дрейфующий возле пола кусок фантома.
  Душила в это время змеёй ринулся к шее Гора, но тот увернулся и располосовал тварь надвое, отстрелив от руки прилипшее лезвие.
  - Беги! - рявкнул он мальчику.
  - А вы?!
  Отсечённая часть приземки дёрнулась к Олегу - достать не смогла, но морок навести получилось: мальчик стал задыхаться. Перерубленные "корни" - здесь они были гораздо тоньше, чем возле гвоздя в центре тела, - быстро срастались.
  - Я догоню! - освободитель метнул в них силовой режущий диск и заорал: - Прочь! Быстрее!
  Но Душила уже успел соединиться и избежать края диска - тот влип в неё плоской стороной и был проглочен, подарив дополнительную энергию. Однако, переключившись на Гора, приземка отпустила Олега и он, очнувшись от морока, помчался по коридору к лестнице. Душила рванулся за мальчиком, но освободитель вновь заработал силовыми ножами - кромсал чёрную "плоть", теряя одно лезвие за другим, лишь бы удержать тварь на месте как можно дольше. Энергия утекала, как вода - сквозь сито, и освободитель стал уставать.
  Когда, по его прикидкам, Олег уже должен был спускаться по ступенькам, Гор выметнул силовое ядро, готовясь помчаться следом, да не тут-то было! Душилу отбросило на пару метров назад, он повалился на пол и ненадолго замер, растеряв массу чёрных кусков, однако сворачиваться внутрь самого себя даже и не подумал! Влипший в центр его "тела" снаряд стал просто впитываться, радуя бездонное нутро целым потоком дармовой энергии.
  И тут до освободителя внезапно дошло: он почему-то не учёл одну, крайне важную - принципиальную! - вещь! В цветочном магазине от щупальца Кошмарога по лицу продавщицы расходилась чернота, а у старика-былинки под кожей плавали багровые тени и отсвечивали красным глаза. Глаз продавщицы Гор не успел разглядеть, но и без того уже было понятно, что оба раза, когда приземки сворачивались, они находились в плотном контакте с жертвами!
  Воспоминания пронеслись в голове освободителя за долю секунды, и его снова - вторично за последние полчаса! - осенило: приземки с "корнями" вовсе не сворачивались сами в себя, как он думал до этого! Они проваливались внутрь своих жертв! И отстали от Гора вовсе не из-за сунутого в "зубы" крупного куска жрачки, а потому что влились в живых людей - вот отчего обе жертвы стали кидаться на людей и с собой покончили!
  Как? Как он мог не понять этого раньше?! Ведь всё же было у него перед носом!!!
  Глупая невнимательность, из-за которой Гор своим ядром не только не остановил Душилу, а напротив, добавил ему сил, и теперь тварь легко восстанавливалась, скоренько подбирая и присоединяя оторванные куски.
  Освободитель попятился к открытой двери кабинета, надеясь, что мальчишка уже выбежал на улицу, а ему самому хватит энергии пулей вылететь в окно и приземлиться без травм, как вдруг... - сзади раздался испуганный вскрик Олега!
  Гор обернулся и застыл с вытаращенными глазами: мальчик бежал к нему, а следом чёрным облаком несся огромный, откормленный Времяжор! Неужто тоже с "корнями"?!
  Да какая, на хрен, разница? - бежать-то всё равно некуда, им обоим конец!
  Тварь нависла прямо над Олегом, он в страхе дёрнулся, сделал неверный шаг и упал. Освободитель рыбкой бросился вперёд, чтобы накрыть его и, оттолкнув в сторону, принять на себя удар - может, это даст мальчику время сбежать, пока его самого будут рвать на части? Но приземка отчего-то пролетела сверху - спина явственно ощутила промчавшийся силовой вихрь. Вытолкнув из-под себя Олега, Гор вскочил и увидел, как Времяжор, подобравшись в гигантскую чёрную каплю, со всего маху врезался прямо в Душилу. Обе приземки отлетели на несколько метров назад, к туалету, и замерли в переплетённом состоянии: Времяжор впился в Душилу и принялся "жрать" его время - просто невероятно!
  Долго, однако, продлиться такое не могло: приземка - не человек, а уж тем более - Душила с "корнями", сейчас он справится с внезапным наскоком и скрутит наглого собрата в бараний рог.
  - Бежим! - освободитель схватил Олежку за руку и рванул к кабинету с открытым окном, параллельно стягивая все остатки свободной энергии для максимально мощного выплеска.
  Из коридора, со стороны лестницы, раздались шаги и голоса: видно, шум на третьем этаже привлёк внимание кого-то из школьной администрации, но Гор надеялся, что их не успеют застукать - ни времени, ни сил на внушения не было. Он крепко прижал к себе мальчика и сиганул в окно.
  - Мамочка! - выдохнул Олег и зажмурился, вцепившись в освободителя мёртвой хваткой.
  Во дворе, слава богу, болталась лишь пара подростков, но оба пялились в смартфоны, не замечая, что происходит даже в метре от них, а уж высоко над головами - тем более...
  
  * * *
  Гор приземлился в тихом дворе недалеко от Олежкиного дома, где маленький медиум сбивчиво поведал, как пришла к нему мёртвая бабушка Таня и сказала, что в городе объявился необычайно могучий и опасный Чёрный Злыдень. Он охотится за всеми экстрасенсами, чтобы подчинить их себе, и для этого отправляет посыльных (приземок с "корнями" - сразу же догадался Гор). Эти посыльные ловят людей со сверхспособностями, как орлы - кроликов, и Олег-медиум для них будет виден не хуже горящего в темноте фонаря. Поэтому надо срочно ехать в деревню и взять в доме бабы Тани белую мазь. Это проверенное средство, которым сама колдунья успешно маскировала свой дар в течение последних восемнадцати лет - столько времени назад Чёрный Злыдень явился в наш мир. Причиной стало какое-то, найденное тут, на Земле, Зерцало (Хрустальное или Кристальное - думал Гор, ибо сам мальчишка припомнил только, что начинается вроде на "Хри"). Зерцало это - огромной мощи вещь, которую обнаружила одна из самых знающих белых ведьм нашей страны. Имя её Олег сообщить затруднился: то ли мимо ушей пропустил, то ли баба Таня не захотела назвать - но пообещал спросить, если бабушка придёт снова. А пока он понял только, что та белая суперведьма хотела использовать Зерцало на благо людей и для этого обратилась за помощью к сильнейшим светлым ведунам, в числе которых оказалась и баба Таня.
  Чёрный Злыдень про это прознал и сначала убил главную суперведьму, а потом стал отыскивать и уничтожать всех, кто был с ней в сговоре, вот бабе Тане и пришлось изобрести специальную мазь, чтобы "прикинуться ветошью и не отсвечивать". Средство отлично сработало, позволив колдунье скрываться от тёмных "орлов", пока она не умерла от старости в свой положенный срок. Теперь эта мазь наверняка поможет Олегу, лишь бы только он успел ею воспользоваться!
  Услышав это, Гор понял, что надо действовать как можно быстрее: раз "подручные Чёрного Злыдня" Олега нашли, то не отстанут и очень скоро нападут снова. Скорее всего, они обнаружили мальчика в школе, но вдруг они уже знают и его место жительства? Чтобы исключить такую опасность, освободитель призвал Ньютона, велев проверить все подступы к дому. При этом хватать вообще каких угодно тварей строго-настрого запрещалось, пёс должен был только подать сигнал "Вижу приземку" и сразу же вернуться к хозяину.
  Ньютон не почуял ничего подозрительного, и Гор повёл мальчика домой, где сделал внушение его матери, чтобы не волновалась по поводу отсутствия сына, после чего, вместе с Олежкой, сразу же полетел в деревню, где жила баба Таня.
  Ещё в первое знакомство, избавив мальчика от Паникума, освободитель узнал, что родители его давным-давно развелись. Отец уехал и жил за границей, там обзавёлся новой семьёй, так что с бывшей женой и оставшимся в России сыном не контактировал.
  - Значит, баба Таня - папина мама? - спросил Гор, когда они уже шагали по деревне, разыскивая дом с нужным номером.
  - Ага! - кивнул мальчик. - Она так сказала.
  - Сказала? А ты сам что же, её не узнал?
  - Не-а, мама говорит, я бабу Таню один раз видел, когда совсем маленьким был, поэтому я её не помню... - мальчик ненадолго умолк, пиная попадавшиеся на дороге мелкие камушки, потом поднял голову и посмотрел на освободителя: - Я папу тоже почти не помню, он ушёл, когда мне полтора годика было... Но его бы я точно узнал! - он снова опустил глаза и, вздохнув, добавил: - Только он никогда не приходит.
  - Ясно, - проронил Гор, не зная, что ещё на это сказать. "Не расстраивайся" - глупо, "когда-нибудь придёт" - враньё. Он решил вернуться к обсуждению умершей бабушки: - А про бабу Таню мама что-нибудь ещё говорила?
  - Что она - ненормальная и это... - мальчик почесал за ухом, - занимается ерундой, вот!
  - Ну да, ведь твоя мама считает, что волшебства не бывает.
  - Ага! Она бы мне ни за что не поверила. И никуда не пустила, если бы вы её не заколдовали, - Олежка вновь поднял голову и заглянул Гору в глаза: - Но вы ведь потом её расколдуете?
  - Ну конечно! - улыбнулся освободитель. - Ничего с твоей мамой не случится, не беспокойся, она просто не будет переживать из-за твоего отсутствия, вот и всё... Вон номер двадцать семь - мы пришли!
  - Позовём Ньютона? - оживился мальчик - призрачный пёс неизменно вызывал у него восторг.
  - Нет, пусть ещё вокруг нас и дома побегает - никто не чует приземок лучше него!
  Они прошли через незапертую калитку и двинулись по дорожке к крыльцу.
  - А если приземка в доме засела? - взбежав по ступенькам вперёд Гора, спросил Олег.
  - Ну, тут уж я бы её и сам почуял! - освободитель демонстративно потянул носом.
  - Они разве пахнут?
  - Ещё как! Гнильём, мышиными какашками, грязными носками и сырой землёй - будь здоров вонища!
  - А я не заметил...
  - Люди запаха приземок не чувствуют.
  - А вы почему чувствуете?
  - Так я же не человек, Олежка, забыл? Я из иного... - он хотел сказать "теста", но побоялся, что это придётся объяснять, и съехал на старые рельсы: - Из иного мира. И я... в общем, лучше обращайся ко мне на "ты", хорошо?
  - Ага! - обрадовался мальчик. - Ты - Волшебник из загробного мира!.. Но ты ведь не мёртвый?
  - Нет, я не мёртвый... - "Эх, знать бы самому, что я такое!" - но и не живой... Я просто другой, понимаешь? - К его удивлению, мальчик кивнул. - Ну что, пошли внутрь?
  - Ага! Баба Таня сказала, ключ там! - Олег показал пальцем наверх.
  Гор ощупал косяк над дверью и, обнаружив между ним и стеной щёлку, вытащил всунутый туда ключ.
  Закрытая всего на один замок, просевшая от времени, входная дверь с натугой и визгом раненого щенка отворилась, пустив их внутрь. В доме царил погром: посреди сеней валялась изношенная обувь, рядом стоял ящик со старыми кастрюлями и щербатой посудой, на лавке лежала поеденная молью синяя вязаная кофта и серое пальто доисторического вида. Двери в комнаты были распахнуты, шкафы и комоды раскрыты и пусты, словно лишившиеся моллюсков раковины, на стульях висела застиранная одежда, на столах громоздилась обшарпанная утварь и прочее барахло.
  - Ничего себе, прошёлся здесь кто-то! - отметил освободитель. - Всё ценное, наверняка, выгреб... Похороны-то, интересно, давно состоялись?
  - Я про это не знаю, - откликнулся мальчик, пробегая через переднюю комнату в следующую. - Баба Таня сказала: там, дальше, возле печки есть дверка! Заколдованная!
  В центральной комнате был такой же беспорядок, как и везде, но маленькая дверка, о которой говорила мёртвая хозяйка, оказалась густо обвита паутиной и плотно закрыта. Когда Гор зашёл, Олег стоял, почти уткнувшись в неё носом.
  - Ты чего?
  - Это Стражи! - Олег повернулся, показывая ладошку, на которой сидели сразу штук десять пауков. - Они на двери сидят и никого не пускают.
  Освободитель подошёл ближе и, действительно, ощутил перед дверью нечто невидимое, но очень активное. Приложив руку, он понял, что оно не даст пройти любому незваному гостю. Для Гора это походило на взаимодействие полей, когда отталкиваются одноимённые полюса магнитов, но обычный человек ничего такого не почувствует, а просто пройдёт мимо и дверь эту не заметит.
  Мальчик тем временем пересадил Стражей обратно, и они резво побежали, отодвигая паутину, будто занавеску.
  - Во! - радостно вскричал Олег, распахнув дверь. - Глядите!
  Перед ними предстала небольшая комнатка-кладовка. В середине стоял стол, на нём - пустая стеклянная банка, ступка с пестиком и стопка разнокалиберных мисок, под ним - ведро и закрытый деревянный ящик, который мгновенно привлёк внимание Гора. Едва войдя в кладовку, он почувствовал нечто необычайно притягательное и сразу же заглянул под стол. Вытащив ящик, освободитель хотел было открыть его, но вовремя опомнился и замер, анализируя собственные ощущения. Сказался долгий опыт существования, когда надо постоянно быть начеку, стараясь не тратить впустую энергию, сберегая её для схваток с приземками. Они и раньше-то были опасны, а уж теперь-то, когда некоторые обзавелись этой чудовищной "корневой системой", следовало проявлять особую осторожность, тем более когда рядом беззащитный мальчишка-медиум. Он уже подбежал к ящику и чуть не сунул туда свой любопытный нос - Гор вовремя схватил его поперёк туловища и оттянул прочь.
  - Вы чего-о-о? - обижено протянул Олег.
  - Сам, что ли, не чувствуешь?
  - ...Нет, - помолчав с полминуты, помотал головой мальчик. - А что? Что я должен почувствовать?
  - Опасное притяжение!
  - Как это?
  - Ну как? Тебе разве не хочется немедленно - вот прямо терпеть невозможно! - открыть этот ящик? - Гор ослабил хватку, ожидая, что Олег снова рванётся вперёд, но тот стоял совершенно спокойно. - Как будто что-то невидимое высунулось оттуда, схватило тебя и к себе тащит.
  - Да никто меня не тащит!
  - Ну ладно... можешь туда заглянуть, только то, что внутри - не трогай!
  - Тут земля насыпана, а на ней - коробочка с откинутой крышкой, - открыв ящик, сообщил мальчик, пока Гор вынужден был ухватиться за стол, настолько усилилось притяжение. - А дно у коробочки как-то немножко светится... свет как от призраков... ой, нет, это же не дно! Это дырка... ух ты! Какая глубокая... глубокая-преглубокая! - Он выпрямился и, схватив оставленную в одном из горшков длинную деревянную мешалку, взмолился: - А можно я туда палочкой ткну? Ну, пожалуйста!
  - А крышку коробочки ты палочкой можешь захлопнуть? - спросил Гор, и тут же, не успел он и глазом моргнуть, как Олег, радостно крикнув "Ага!", сунул палку в ящик.
  Послышался стук, потом негромкое клацанье, и та сила, что тянула освободителя, исчезла.
  - Я закрыл крышку коробочки! - доложил мальчик.
  - Вот и молодец, - с облегчением похвалил его Гор. - Давай оставим это на потом, а сейчас будем искать то, что велела твоя баба Таня. Может, тогда она к тебе явится и скажет, для чего эта коробочка.
  - Не знаю! - дёрнул плечом Олег. - Она приходит, когда захочет... Ого! - осматривая остальную часть кладовки, восхитился он.
  Все стены комнаты были увешаны полками, на которых размещались пузырьки и бутылки с разноцветными жидкостями, а также стеклянные банки разного размера со всякой всячиной. В большинстве хранились сушеные травы, лепестки цветов и ягоды, но были и набитые панцирями жуков, рыбьей чешуёй, мелкими белыми косточками, верёвочками, подозрительно похожими на мышиные хвосты, клоками звериной шерсти и ещё чем-то непонятным. На самых нижних ярусах стояли ёмкости с какими-то порошками, золой и разными видами земли, с потолка свисали пучки полыни и пижмы вперемежку с ожерельями из сухих, насаженных на нитки, грибов.
  Мальчик взял с полки первый попавшийся пузырёк, открыл его и понюхал содержимое:
  - Фу-у!
  Он быстро закрутил крышку.
  - Так она сказала, это должна быть мазь? - уточнил Гор.
  - Да, белая... - Олег поставил пузырёк обратно и растеряно воззрился на изобилие склянок.
  - Тут ничего похожего, - быстро осмотрев полки, заключил освободитель.
  Он вернулся к столу и стал выдвигать ящики. В верхнем оказались чайные ложки, ножницы, деревянные палочки, лопаточки, крышки от банок, пестики для ступок, куски воска, резинки и прочая мелочёвка. Зато во втором сплошными рядами теснились закрытые низенькие баночки, в каких обычно продают женские крема.
  - Наверное, здесь!
  - Ух ты, точно! Смотрите! - подбежав к нему, возопил Олег, показывая пальцем на крупного светло-коричневого паука - он висел на ниточке паутины прямо перед его лицом.
  - С потолка спускается...
  - Ага!
  Попав в ящик, паук пробежал по крышкам и остановился в середине одного из рядов.
  - Это точно та самая мазь! - без тени сомнения заявил мальчуган, хватая баночку.
  Паук тут же спрыгнул с её крышки, вновь повиснув на паутинке. Чуть покачавшись, он стал перебирать лапками, подтягиваясь наверх, к потолку.
  - Думаю, ты прав, - согласился Гор, когда они открыли крышку: внутри оказалась белая мазь с тонким ароматом свечей и мёда. - Баба Таня сказала, куда её наносить?
  - Да, сказала! Вот тут помазать, - Олежка потёр за ушами, - и тогда подручные чёрного Злыдня меня не найдут!
  Невидимый поводок, связывавший освободителя с Ньютоном, дёрнулся, и нехорошее предчувствие, давно теснившее грудь Гора, стало стремительно набирать силу.
  - Мажь! - приказал он.
  - Прямо сейчас?
  Пёс уже нёсся к дому, сигнализируя об опасности.
  - Да! Да! Быстрее!
  Мальчик подчинился. В комнату ворвался Ньютон и бросился к хозяину - это значило, что охраняемый им периметр пересекла приземка с запахом горелой спичечной серы.
  - Это такая же тварь, как была в школе! - Гор схватил Олега за руку и выскочил из кладовки. - Охраняй его! - скомандовал он псу и велел мальчику: - Бегите с Ньютоном к станции!
  - А ты?!
  - Я с ним здесь разберусь, - освободитель метнулся к окну, высматривая чёрное облако. - Давайте-давайте! скорее!
  Едва Олег добрался до входной двери, как она вздрогнула. Ньютон залаял, мальчик попятился. Раздался новый удар - не способная проникнуть сквозь стену тварь штурмовала преграду.
  - Чёрт бы тебя подрал! - ругался Гор, пытаясь открыть окно - старое, деревянное. Его перекосило от времени, и шпингалеты на внешней раме заклинило.
  Олег развернулся и побежал обратно в центральную комнату.
  - Сюда! - справившись с одним из замков, позвал его освободитель. - Тут не высоко, вылезешь.
  Он сдвинул, наконец, второй шпингалет, когда удары в дверь прекратились, и Гор увидел в окно, как чёрное облако выплыло из-за угла.
  - Назад! - гаркнул Гор. - Бегите обратно к двери, я его задержу!
  Облако двинулось вдоль стены дома. Гор уже хотел высунуться наружу, чтобы привлечь внимание приземки, как вдруг услышал голос Олега:
  - Дверь не открывается!
  Раздался лай Ньютона и быстрый топот, возвестивший о возвращении мальчика и пса в комнату.
  Вот же чёрт! В надежде, что бабкина мазь действует, освободитель рявкнул:
  - Спрячьтесь в кладовке! Сидите тихо, я позову!
  Ему удалось кое-как задвинуть только один шпингалет на наружной раме, когда тварь внезапно возникла прямо напротив окна. В нос ударила знакомая мерзкая вонь с острой примесью серной гари. Отлетев немного назад, приземка собралась в единый снаряд и с такой силой врезалась в раму, что запертый замок отлетел, створки распахнулись и ударили освободителя по рукам, отбросив в комнату.
  Он сумел устоять на ногах и вырастить силовой меч прежде, чем огромное, жирное и очень густое, казавшееся непроницаемым, чёрное облако вломилось внутрь.
  Тварь была не такая же, как в школе, а та же самая! Тот же чёртов Душила с "корнями", только заметно плотнее и больше: где и как он успел так мощно отожраться, Гор предпочёл не задумываться и единым махом располосовал приземку сверху до низу. Меч влип в самом конце реза и, отстрелив его, освободитель другой рукой выметнул целую стаю заряженных игл. Они воткнулись в края реза и, согласно заранее приданному импульсу, максимально растянули рану, куда тут же полетели режущие диски, рассекая "корни" вокруг сверкавшего в глубине "гвоздя", а следом в него ударил энергетический шар.
  Душилу отбросило назад, к окну, но наружу - ну и здоров же, поганая тварь! - не выбило. Он удержался в проёме и выстрелил в противника целым веером чёрных "змей".
  Гор упал спиной на пол, пропуская их над собой и, кувырком откатившись в сторону, вскочил. Рассечённые "корни" приземки уже стремительно срастались обратно, разрез затягивался - всё! - момент слабости, когда можно было выкинуть приземку в окно, был упущен!
  Оставалось только самому туда выпрыгнуть, чтобы отвести Душилу подальше от дома и дать время Олежке сбежать!
  Гор спешно слепил мачете и рванулся вперёд, в надежде с наскока прорубиться сквозь тонкую часть фантома, но приземка, как будто бы разгадав манёвр, сдвинулась в сторону, подставив самое толстое место, и оружие намертво засело внутри. Освободитель послал отстреливающий импульс и в тот же миг ощутил, как что-то внутри приземки схватило мачете и сильно дёрнуло на себя.
  Почти затянувшийся разрез раскрылся, и оттуда показалось отдельное чёрное облако.
  Времяжор! Внутри Душилы?! Что-то невероятное! Никогда раньше Гор не видел, чтобы приземки сидели одна в другой, будто матрёшки!
  Частично выйдя наружу, "матрёшка-квартирант" обрела способность "жрать" время "хозяина", и тот неподвижно завис, не в силах мгновенно преодолеть атакующее воздействие. Освободитель резво попятился назад, чтобы не попасть под влияние Времяжора - на защиту ушла бы уйма энергии, а она нужна была, чтобы увести отсюда Душилу.
  Большая часть Времяжора резко подобралась и вдруг приняла форму человека, голова которого оказалась точно напротив лица освободителя, и тогда он наконец-то сообразил: чёрт, да ведь это же та самая приземка из школы, что не только не причинила Олегу вреда, но и позволила ему сбежать. Для этого она сцепилась с Душилой, и, видимо, была им проглочена! Но не переварена, и теперь, как в сказке про Красную шапочку, выскочила из разрезанного охотником живота волка, чтобы... что?!
  Словно в ответ на этот немой вопрос, Времяжор вылетел из Душилы, промчался над Гором к кладовке и, поскольку "корней" у него не было, мгновенно проскочил внутрь сквозь закрытую дверь.
  Душила сразу зашевелился, "оттаивая" от временной задержки, и одновременно с этим Ньютон дёрнул за невидимый поводок, давая знать, что схватил Времяжора за "хвост".
  - Нет-нет, отпусти! - передал ему освободитель, надеясь, что не ошибся в дружественности сей странной приземки.
  Из кладовки послышался стук склянок и шум, а затем дверь распахнулась, и Гор увидел, как Олег стоит возле уставленного вскрытыми банками стола и сыплет что-то в широкую миску. За ним, над вытащенным из-под стола ящиком, висел Времяжор, а рядом маялся, поскуливая, Ньютон - ему страшно хотелось снова схватить приземку, но он боялся нарушить приказ хозяина.
  - Олег, запрись и не высовывайся! - велел освободитель, направляя к кистям оставшуюся энергию - на пару хороших лезвий точно хватит...
  - Ты понял, что я сказал? - не услышав стука закрывшейся двери, раздражённо вопросил он.
  - Да! - откликнулся Олег, но вместо того, чтобы выполнить указание, вдруг выскочил в комнату с плошкой в руках и прежде, чем Гор успел среагировать, метнул её прямо в Душилу.
  Шлёп! - плошка врезалась в сеть корней и опрокинулась, запорошив внутренности приземки зелёно-розовым порошком. Вся чёрная масса фантома-паразита сразу же задрожала, дробясь на мелкие части, которые вдруг пришли в хаотичное движение и Душила стал похож на живой муравейник. Он задёргался, пытаясь не то сдвинуться с места, не то выпростать щупальца, но "насекомые" осыпались на пол и ползли в разные стороны.
  А Олег уже снова был тут как тут! В руках он сжимал ту самую, обнаруженную в закрытом ящике, ненормально притягательную коробочку.
  - Волшебник, наш Призрак говорит, оно может сожрать Душилу!
  - Наш Призрак? Говорит? - удивлённо пробормотал освободитель, и потянулся забрать у мальчишки эту жуткую штуку, но тот отдёрнулся и присел.
  - Нет, вам нельзя! я сам! Оно на меня не действует!
  - А ну, дай сюда! - Гор метнулся к нему, но Олег уже поставил коробочку на пол и толкнул к приземке, предварительно открыв крышку. На освободителя вмиг обрушилось то самое "опасное притяжение". Он бухнулся на колени и, выпустив из них острые силовые крючки, зацепился за доски пола.
  "Муравьи" меж тем с бешеной скоростью понеслись к ещё скользящей коробочке и устремились внутрь. "Корни" начали стремительно обнажаться, будто скелет, с которого облезает мясо, пока "насекомые", слой за слоем, проваливались в тартарары, нависая над ловушкой чёрной, непрерывно шевелящейся массой.
  В эту массу непременно влип бы и выскочивший из кладовки Ньютон, но Гор успел дёрнуть вовремя поводок, притянув пса к себе.
  Когда почти все "муравьи" скрылись внутри коробочки, из кладовки, вытянувшись плоской, извивающейся лентой, выплыл Времяжор.
  - Наш призрак! Его несёт туда же! - испуганно закричал Олег. - Волшебник, пожалуйста, его сейчас тоже затянет!
  - Ньютон, хватай! - скомандовал Гор, удерживая собаку за задние лапы.
  "Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку..." - пронеслось у него в голове, когда пёс вытянулся к подлетающему Времяжору и, звонко клацнув зубами, закусил тёмное "тело".
  Тем временем за "корнями" Душилы обнаружилась пробитая гвоздём искра - смятая и скрученная в малюсенький ком. Едва последние чёрные "насекомые" сбежали, как она, видимо под воздействием притяжения ловушки, вдруг вывернулась наружу и обняла "гвоздь". Уродливый конгломерат застрял над коробочкой и висел - будто медуза со сложенными в пучок, уходящими внутрь щупальцами - не давая крышке захлопнуться. При этом свечение искры налилось красным, словно её накрыло кровавое марево, а опасная тяга ловушки резко усилилась.
  - И что теперь? - сварливо прокаркал Гор, удерживая всю вытянувшуюся в воздухе шатию-братию и поражаясь, как же так вышло, что он должен рвать жилы, спасая какого-то чёртова Времяжора?!
  - Я не знаю! - дёрнул плечами Олег.
  - Тогда обними меня и держи! - приказал ему освободитель, стягивая остатки энергии в голову.
  Мальчик сел позади него, обхватив за талию:
  - Так?
  Режущий диск вырастал прямо изо лба Гора.
  - Да! Держи крепко, как только можешь! - рыкнул он и отстрелил диск, вложив в импульс столько, что его коленные крюки истончились и вырвались.
  Олег отклонился назад и застонал, упираясь пятками в неровные, щербатые от старости, доски пола. Ньютона оторвало от хозяина и вместе с Времяжором поволокло в ловушку.
  Диск врезался в переплетение корней и продолжил крутиться, разрезая один толстый канал за другим - Гор вкачал в него всё, что было, по максимуму, и теперь оставалось только ждать, любым способом тормозя неуклонное продвижение к коробочке.
  Ньютон растопырил лапы, пытаясь вонзить призрачные когти в пол, но ни он, ни обычная приземка не были плотными и потому не могли по-настоящему зацепиться за что-либо материальное.
  Вращение диска стало замедляться, когда зубы пса разомкнулись, и хвост Времяжора первым засосало в ловушку. Притяжение сразу же ослабло, пока она, словно голодный зверь, пережёвывала новую жертву. Не дойдя даже до середины последнего "корня", диск стал и расплавился, потихоньку стекая в коробочку и ещё уменьшая тягу.
  - Волшебник! - взмолился Олег. - Помоги нашему Призраку! Волшебник!
  - Иди к коробке! - рявкнул Гор, ложась на пол.
  Времяжора уже затянуло наполовину, он вытянулся вверх и среди черноты, в нескольких сантиметрах от ловушки, был ясно виден его чистый, без "корней", "гвоздь" - он медленно двигался вниз, освещённый прекрасным серебристо-голубым светом искры. Что станет с ней в "жерновах" ловушки? Гор этого не знал, но его природа освободителя восставала против такого беспардонного обращения с пусть даже обросшей чёрным фантомом, но всё же человечьей душой. "Волшебник" вытянулся во весь рост, простёр вперёд руки и заскользил к коробочке. Мальчик уже сидел рядом, Гор схватился за него и, перекроив собственный большой палец в короткое лезвие, сначала перерезал остатки последнего "корня" Душилы, а потом, возопив: "Закрывай!", ударил импульсом под "гвоздь" Времяжора. Приземку отбросило вверх, и мальчик с громким стуком захлопнул крышку.
  - Твоя рука! - в ужасе округлив глаза, воскликнул Олег.
  Ньютон, которого уже подтянуло к ловушке вплотную, бросился к валявшемуся ничком на полу хозяину, зализывая призрачным языком остатки его правой ладони.
  - Ничего, отрастёт! - превозмогая боль, прохрипел Гор. Для полного восстановления руки придётся вскрыть все оставшиеся "жировые" запасы, но это - чуть позже, а пока обрубок правой кисти просто оплывал, создавая новый замкнутый контур. - Беги быстрей в кладовку, там есть пустое ведро!
  Когда мальчишка вернулся, освободитель уже стоял рядом с "медузой" - ядром Душилы, отсечённым от "корней-щупалец". От мысли, что этот розово-багровый конгломерат мог вселиться в маленького Олежку, Гора передёрнуло. Он накрыл "медузу" ведром, гадая, как же могла нормальная когда-то искра превратиться в такую жуть, и что сделалось с освещённой ею душой. Сразу вспомнились подчинённые бешеными Жароливом и Кошмарогом жертвы. Особенно продавщица из цветочного... Старик хоть не убил никого, кроме себя, а вот она... - служила злу по полной программе! И она была намного младше деда... но всё-таки взрослой, а Олежка - ребёнок, мальчик девяти лет! Страшно даже подумать, что принудила бы его совершить эта чёртова "тварь", оседлав детскую душу...
  Гор замотал головой, отмахиваясь от этих ужасных мыслей, будто от привязчивых мух.
  Что же теперь делать с этой "медузой"? - он осторожно дотронулся до ведра рукой, потом приблизил к нему ухо, но ничего не услышал.
  Интересно, а куда потом деваются порабощённые такой вот дрянью души людей? Почему останки их сразу становятся неактивными?.. Может, их глотает тот монстр из чёрной бездны, на краю которой Гор так долго висел, прежде чем переродиться в освободителя?..
   Из раздумий его вырвал голос Олега:
  - Нет, Призрак, не надо, останься! Ну, пожалуйста, я сам буду тебя кормить, обещаю!
  - Чего-о?! - Гор обернулся и увидел, что рядом с мальчиком, собравшись в небольшой чёрный ком, тихо висит наполовину "объеденный" коробочкой Времяжор. Освободитель ткнул в него пальцем здоровой руки: - Это ты с ним, что ли, разговариваешь?!
  - Ага, - Олег потупился.
  - Ну ты даёшь! Это ж приземка, они ничего не соображают!
  - Неправда! - мальчик вскинул голову, глядя на него с вызовом. - Он со мной говорит, вы просто не слышите!
  - Серьёзно? - освободитель усмехнулся. - Ну, ты и фантазёр... Ещё и кормить собрался! - он покрутил пальцем у виска.
  - Зачем вы так, я не придумываю! - надулся Олег. - Он всё понимает, он спас меня в школе! И здесь тоже - показывал мне, что куда сыпать, объяснил про коробочку - да вы же сами всё видели!
  - Ну да, вёл он себя необычно, - вынужден был признать Гор. - Но это не значит... - он осёкся, вспомнив "ручного" Полтергейста матери.
  - Вы тоже его услышали? - обрадовался его внезапному молчанию мальчик. - Тогда скажите ему, чтобы не уходил, пожалуйста!
  - Послушай, - мягко сказал Гор. - Я согласен, он и правда особенный... Такое бывает, когда очень сильные экстрасенсы, как твоя баба Таня, приманивают и обрабатывают потусторонние силы, чтобы использовать в собственных целях... Но дело в том, что... - он нахмурился, прикидывая, как лучше донести свою мысль. - Ты вообще знаешь, как возникают приземки?
  Олег насупился и помотал головой.
  - Человек умирает, а душа его, вместо того, чтобы отправиться к Богу, застревает здесь, на Земле, и из-за этого обрастает фантомом-паразитом. Он вынуждает её присасываться к таким чувствительным людям, как ты, чтобы тянуть энергию - помнишь, как пугал тебя Паникум? До полусмерти!
  - Но он же не такой! - вскричал мальчик, указывая на Времяжора. - Он помогает, а не нападает! Я слышу всё, что он хочет сказать, и он... Он - мой друг!
  - Да пойми ты, Олежка: это - приземка! Она не может быть другом.
  - Ну почему?!
  - Да потому что там, внутри, томится чья-то неупокоенная душа! И она сейчас, как птичка в малюсенькой клетке, где даже крылья не расправить, ты только представь!
  От Времяжора осталось так мало, что когда он принял форму человека - то получился ровно такого же размера, как и Олег. Застыв точно напротив, приземка словно смотрела мальчику прямо в глаза.
  Ньютон заворчал и покосился на освободителя: не надо ли прикусить обнаглевшей приземке "хвост"? Нет, подождём! - передал хозяин.
  Времяжор и впрямь был чудаковат дальше некуда. Копировал фигуры людей, что обычно было свойственно лишь Двойникам. Бился за Олега с другой, гораздо более сильной приземкой, да ещё и научил его делать "муравьиный" порошок и пользоваться коробочкой бабы Тани. Не удивительно, что мальчишка назвал его другом, ведь они даже "беседы" вели! Но как?! Приземки же не способны разговаривать! Однако юный медиум с ним точно общался, причём без особого труда...
  Короче, что-то невероятное!.. Но это всё равно ничего не меняет. Каким бы исключительным и продвинутым этот Времяжор ни был, исход для него может быть только один.
  - Душа должна быть свободной, - с нажимом произнёс Гор, - а не мучиться здесь, на Земле, из-за чьей-то прихоти!
  Олег опустил голову и расстроено засопел, глядя в пол.
  - Ну? - продолжил наседать освободитель. - Ты меня понял?.. Что там твой Времяжор тебе говорит?
  - Он говорит, надо выпустить птичку, - хмуро сознался маленький медиум и тяжко вздохнул.
  А потом вдруг подскочил к приземке и "обнял" - Времяжор едва успел вытянуться узким столбиком, избегая соприкосновения с телом мальчика. Ньютон яростно гавкнул.
  Мгновенно выскользнув из кольца рук, приземка ринулась к освободителю и, подлетев близко-близко, сама растянула черноту, демонстрируя искру. При этом на "пожирание" времени не было и намёка. Гор протянул здоровую руку и прямо пальцами легко вытянул "гвоздь".
  Удивительная приземка тут же осыпалась чёрными, мгновенно истаявшими хлопьями, освобождённая искра разгорелась, высветив очертания худого паренька.
  - Мир тебе, братик! - улыбнулся он Олегу и повернулся к освободителю: - Благодарствую, отче.
  - Ты говоришь мне спасибо, вот это да! - покачал головой Гор и, растворяя "гвоздь", воззрился на паренька с изумлением: - Так давно?!
  - Что - давно? - вытянув шею от любопытства, спросил Олег.
  - Этого молодого человека убило молнией больше ста лет назад! - воскликнул освободитель. - И всё это время он оставался здесь, на Земле, приземкой! Я таких ещё не встречал... не думал, что возможно подобное!
  - Да, сие - диковинка... обыкновенно неупокоенные, не сумев в должный срок добыть силы, теряют чёрный оборот и, пустыми навеки, застревают в своих костях под могильной землицей, и тогда их будто уж нет: не отыщёшь, не почуешь, не выловишь... Однако я-то постоянно был в обороте и под приглядом: колдун, давший тем летом мне огород, стал первым...
  - Дал копать огород? - изумился Олежка.
  - Не копать, а на шее носить! Для охранения стада. Я пастухом был.
  - "Огород" колдуна - не грядки, а текст волшебный, который он на мешочек наговорил и отдал этому пастушку, - объяснил освободитель. - А когда пастушка убила молния и душа его, застряв на Земле, обросла чернотой, колдун взял её себе в услужение, я правильно понимаю?
  - Да, - кивнул призрачный паренёк. - Тот колдун стал моим первым хозяином, а после я переходил от одного к другому... прямо как в живые времена - из деревни в деревню...
  Луч от внутренней искры ударил в потолок, пробив "окно", за которым ярко сиял серебристо-голубой неземной свет.
  - А зачем из деревни в деревню? - вновь удивился Олег.
  - Так я ж завсегда пастухом подряжался - а куда ещё круглому сироте, дурачку деревенскому, было податься? Столь давняя сказка - припоминать тяжко, да и ни к чему... - он посмотрел вверх, и по лицу его расползлась блаженная улыбка. - Ныне свершилось всё, завершилось, в пору нам попрощаться, - паренёк поклонился Гору в пояс. - Спаси вас Бог, отче! И тебя братик! живите богато и не хворайте!
  - Как? - выдохнул мальчик. - Уже?.. подожди!
  Но полупрозрачный юноша его больше не слышал: пропитанный неземным светом, он поднял руки и проворной рыбкой-уклейкой скользнул вверх. Едва "окно" стало затягиваться, Олег отвернулся, не желая смотреть, как выпадет яркая звёздочка. Он уже видел, после распада Паникума, как она впитывается освободителю в голову.
  - Да брось, не расстраивайся! - поглотив благодарность Высшего Разума, Гор тронул мальчика за плечо. - Я ведь его не съел! Наоборот - выпустил на волю. Теперь он сможет, когда придёт срок, снова родиться и жить на Земле. Таков нормальный порядок вещей. А вот то, как поступали с ним колдуны, - совсем неправильно! Плохо! Они пленили душу и больше ста лет поддерживали поглотившего её чёрного паразита, чтобы использовать бедного мёртвого сироту в личных целях, - настоящее вековое рабство!
  - А почему он сказал, что сирота - завсегда пастух? - повернувшись к освободителю, озадачил его новым вопросом Олег. - И дурачок деревенский?
  - Насчёт дурачка - я так понял, паренёк просто был таким же, как ты, одарённым и чувствительным, а людям трудно это принять - тебя же вон мать по психотерапевтам таскала, чтоб голову вылечить? Ну вот... а в старину психотерапевтов не было, и его просто считали чокнутым. Да ещё и сирота! Кто ж возиться с ним станет? Вот в пастухи и сплавили: дурацкая работа: ни кола, ни двора, скитался он по деревням и нанимался на всё лето скот пасти. Селяне его за это кормили, давали ночлег и одежду. А ведун или знахарь - в каждой деревне кто-то такой обязательно был - специальный заговор под названием "огород" ему на весь сезон выдавал, чтобы со стадом ничего не случилось. И ещё массу каких-то ограничений пастух должен был соблюдать, обряды разные проводить, я во все подробности не мог сразу вникнуть... Но суть в том, что колдун "огород" этот на что-то сыпучее наговорил, в ткань зашил и нашему парню на шею повесил. И всё лето, пока выпас шёл, снимать мешочек было нельзя.
  Так пастушка, с этим "огородом" на груди, в грозу молнией и шарахнуло. Он умер, стал Времяжором, и колдун, благодаря своей силе да связи через мешочек - его тут же поработил. Парень был высокоодарённым, поэтому Времяжор вышел необычно сообразительным - он потом сам уже подходящих колдунов изыскивал, чтобы они кормили его от пуза, а он за это их поручения выполнял. За сто с лишним лет такой опыт приобрёл богатый! Другим приземкам до него - как дикому зверю до человека. Так, наверное, и болтался бы здесь ещё неизвестно сколько, если б не я.
  - Получается, ему это нравилось, раз сам колдунов находил? Зачем же тогда...
  - Во-первых, нравилось - неверное слово! - перебил Гор, понимая, куда клонит мальчишка. - Приземка просто хотела выжить и нашла для этого свой собственный способ. А во-вторых, обросшая чёрным паразитом душа - это уже не тот человек, что был при жизни. Ну, ты же сам это заметил, Олежка! Скажи?
  - Ну да, они разные, - неохотно сознался маленький медиум. - С Времяжором легко было, а этот прозрачный... он так говорит - ничего не понятно!
  - Вот видишь! Времяжор - это одно, а чистая человеческая душа - совсем другое. Да я бы тоже не понял, если б не "гвоздь" - в нём всегда есть вся информация... И ещё! Когда половина фантома пропала, и влияние его стало меньше, приземка сразу запросила освобождения. "Птичку выпустить" - помнишь?
  Олег молча кивнул. Бродивший по комнате и что-то вынюхивавший Ньютон подошёл к нему и ткнулся носом в коленку.
  - Времяжор сам ко мне бросился и сунул "гвоздь" прямо в нос - хотел, чтобы я его вытянул, - тут освободитель вспомнил, как кинулся к приземке мальчишка, и еле сдержался, чтобы не повысить голос: - А вот обнимать его, Олежка, нельзя! Это не человек, надеюсь, ты уяснил, и в следующий раз будешь вести себя осторожнее.
  Маленький медиум всё так же безмолвно кивнул, не отрывая взгляда от Ньютона, которого гладил и чесал за ушами, будто настоящего пса.
   к оглавлению
   Глава 10. Магические артефакты
  Мама Люба встретила её так, словно всегда одобряла поездку в Перебекаскино и нисколько не была удивлена тем, что, вместо одного дня, дочь отсутствовала несколько суток. Не только благодаря силе Машиного мысленного посыла, но ещё и потому, что завтра исполнялось полгода, как умер Дмитрий Максимович. Любовь Викторовна считала, что это - тоже дата, когда надо помянуть усопшего, как и в годовщину, поэтому сейчас все её мысли были направлены исключительно в одну сторону. Смерть мужа стала для мамы Любы неожиданно сильным ударом, несмотря на то, что настоящей близости между приёмными родителями давно уже не было. А последние пару лет они вообще постоянно ссорились, папа Дима частенько не ночевал дома, и жили они скорее как вынужденные соседи, чем как муж с женой... Однако разводиться вроде не собирались. Маша, по крайней мере, таких поползновений не замечала. И хотя её отношения с папой Димой тоже всегда были несколько натянутыми, ни грубых слов, ни ругани она от него ни разу не слышала. Как, впрочем, и похвалы. Он никогда не лез к ней в душу и в личные дела нос не совал... И любовь свою, в которой уверяли её и мама Люба, и Марта Васильевна, совсем не показывал...
  Может быть, он просто этого не умел?
  А может быть, обе женщины ошибались.
  Такие вот мысли скользили в Машиной голове, пока она заново рылась в давно уже пересмотренных шкафах, на полках, в ящиках стола и коробках, где хранились папыДимины вещи. Куриного бога, о котором ей рассказал Гаврюхин, она, конечно же, не нашла, однако в какой-то момент ей вдруг послышалось знакомое журчание. Не такое громкое, как раньше, но всё равно легко узнаваемое, оно раздавалось из тумбочки - там лежал отцовский смартфон, мать регулярно его заряжала, поддерживая в рабочем состоянии. Стоило взять аппарат в руки, как сквозь журчание прорвался тихий шёпот: "Ключ... ключ... твой ключ..."
  Перед глазами замелькала звёздная круговерть, и Маша, сев прямо на пол, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.
  
  Дмитрий подошёл к жилому дому номер пятнадцать, когда зазвонил телефон.
  - Да, Серёга, - сказал он в трубку, - я уже возле твоего подъезда. - Ага, сейчас. - Он нажал несколько кнопок на домофоне, и дверь открылась. - Да, всё, захожу!
  Он поднялся на нужный этаж и увидел Сергея - тот стоял на пороге своей квартиры и улыбался.
  - Ну, привет, Димыч, сколько лет, сколько зим! Проходи.
  - Да уж, давненько не виделись!
  Они пожали друг другу руки, и хозяин проводил гостя на кухню.
  - Чай будешь?
  - Не, Серёг, спасибо, я... можно сразу к делу?
  - Валяй!
  - Вот! - Дмитрий достал из кармана камушек с дырочкой, в который был продет чёрный шнурок. - Ты в камнях разбираешься...
  - Ого! - Сергей с нескрываемым изумлением рассматривал куриного бога. - А почему он светится?!
  - Я думал, ты мне скажешь!
  - В смысле? Я геммолог, а не специалист по высоким технологиям.
  - То есть естественным свечением это быть не может?
  - Да нет конечно! Никакие природные самоцветы не могут испускать такое сияние.
  - А если так? - Дмитрий перевернул камушек другой стороной вверх, и свечение исчезло, словно его и не было.
  - Хм, - брови Сергея взлетели вверх. - Интересно!
  - Да не то слово, как интересно! На самом деле, он у меня давно, камешек этот, восемнадцать лет уже, и раньше никогда не светился. В своё время я показал его одному знакомому геологу, и тот сказал, что это может быть осколок метеорита, а сквозное отверстие - результат внешнего воздействия уже здесь, на Земле. Есть, мол, визуальные признаки: чёрная корочка плавления вот тут, - Дмитрий показал пальцем, и характерные впадинки - он назвал их каким-то учёным словом, без пол-литра не разберёшься, - да и на вес осколок тяжёлый... Ещё он посоветовал на магнетизм проверить - это, мол, тоже будет говорить в пользу его космического происхождения, хотя существуют и обычные камни с такими же свойствами. Короче, определить наверняка можно только в лабораторных условиях, что стоит денег и более того, если метеорит особенно редким и ценным окажется, то его даже могут у меня отобрать в пользу государства. Но это совсем уж в исключительном случае, потому что так, вообще, хранить и продавать метеориты у нас в стране не запрещено.
  - Любопытно, что бы этот твой знакомый сейчас сказал? - вновь переворачивая куриного бога и щурясь от тут же вспыхнувшего голубоватого света, усмехнулся Сергей.
  - То же, что и ты, наверное, - пожал плечами Дмитрий. - Но на магнетизм я камешек проверял, и он лихо к магниту притягивался. Что? - перехватив удивлённый и вроде как даже жалостливый взгляд собеседника, он перевернул камень обратно. - Говорю же, это было давно, и он тогда не светился!
  - Ладно, ладно! - Сергей взял лупу и стал внимательно рассматривать куриного бога, приговаривая: - Когда не светится, похож на природный камешек - не поделочный, конечно, но симпатичный... А корочка и правда как будто метеоритная, оплавленная. - Он отложил инструмент, и поднял глаза на Дмитрия. - Откуда он у тебя?
  - Да так, случайно...
  - Ага, случайно... И поэтому ты точно помнишь, что он у тебя восемнадцать лет, носишь с собой и разным специалистам показываешь?
  - Да не носил я его, хранил просто, пока он полгода назад вдруг не вспыхнул, словно фонарик...
  - О, и здесь - точное время!
  - Да это просто потому что... - он осёкся, потом, чуть помолчав, добавил: - В общем, это... отдельная история!
  - Так, может, расскажешь, Дим?.. Или ты мне не доверяешь?
  - Ай, брось! - скривился тот. - Уж если мне кому и доверять, так это тебе!
  - Ну, с другой стороны, мы же столько не виделись...
  - Это ничего не меняет! - отрезал Дмитрий.
  - Я тоже так думаю, - улыбнулся Сергей. - Поэтому у меня к тебе предложение, если ты не слишком торопишься: давай посидим, выпьем и без спешки поговорим. Раз уж мы через столько лет снова встретились? Сегодня выходной, я свободен.
  - Да я, в принципе, тоже, - не стал возражать Дмитрий. - Почему бы и нет.
  И они посидели. Хорошо так, основательно. Выпили, закусили, вспомнили старые добрые времена. Как вместе служили в армии, где, несмотря ни на что, стояли друг за друга горой, иногда в ущерб собственным интересам и даже здоровью - вот тогда-то и родилось то самое доверие, о котором толковал Дмитрий.
  - А ты помнишь цыганку? - спросил он. - Ну, она ещё ко мне во время увольнительной привязалась? Я чего-то тогда добрый был, немножко денег ей дал, и она мне, блин, нагадала такое - мы охренели!
  - А-а-а, да-да-да, припоминаю! Придёт, типа, какой-то чёрный человек и устроит страшный пожар...
  - Не просто страшный пожар, Серёг! Она сказала: берегись чёрного человека - он придёт сжечь твою дочь!
  - О, точно, теперь вспомнил... Ну и бред! - он покачал головой. - Зашибись!
  - Ну да, мы тогда вроде как посмеялись, хотя видел я: она говорила совершенно серьёзно. И знаешь, оно как-то в башку мне запало, - Дмитрий постучал себе по лбу, - столько лет прошло, а я до сих пор, когда об этом вспоминаю, будто снова голос её отчётливо слышу...
  - Но, предсказание же не сбылось, слава богу! Никакой чёрный хрен не пришёл, дочь у тебя в порядке, сам мне, когда позвонил, сказал, восемнадцать ей только что стукнуло... погоди-ка! Восемнадцать лет! Ты говоришь, ровно столько у тебя и эта подвеска, - он показал на карман друга, куда тот убрал куриного бога. - Тут что, есть какая-то связь?
  Дмитрий молча кивнул, активно хрупая маринованным огурцом.
  - Серьёзно? - Сергей поднял бровь. - А цыганка? Она каким боком? Или это вообще ни при чём?
  - При чём.
  - Ну?
  - Сначала выпьем.
  Они наполнили рюмки и выпили за то, что дружба и братство дороже богатства, после чего Дмитрий взял, да и выложил старому другу всю историю усыновления Маши и своего последующего расследования. Начиная с похожих на ожоги шрамов на теле грудной девочки, которые сразу же заставили его вспомнить предсказание цыганки, и вплоть до того момента, когда в день Машиного совершеннолетия этот "метеорит на верёвочке" нежданно-негаданно вспыхнул, словно светодиод.
  - Да, штука, мягко говоря, странная, - раздумчиво произнёс Сергей. - Правильно ты ребёнку её не отдал.
  - Ну да... поначалу не отдал, потому что это мог оказаться ценный и редкий кусок метеорита - кто ж будет такое маленькому ребёнку давать? Тот мент, Гаврюхин, утверждал, что оно уже было на Машке, когда он её в сарае нашёл. Я спрашивал, пытался ли он разыскать её биологических родителей, и он сказал, с этим - вообще никаких зацепок! Что он и местных опрашивал, и ещё с разных сторон пытался к этому подступиться, но никто ничего не знал, не видел, не слышал. Даже деда, владельца сарая, проверил, но никакого родственного отношения к младенцу тот не имел... Короче, неизвестно, кто девочку родил и откуда взялась на ней эта подвеска. И всё же я хотел вручить камень Машке, когда ей исполнится восемнадцать, но когда он вдруг засветился, сразу же передумал! Вспомнил, как ты лет десять назад... - или когда мы там с тобой последний раз виделись? - рассказывал, что с самоцветами дело имеешь, вот и решил посоветоваться...
  - Фиг знает, Димыч, что это вообще за хрень!
  - Ну вот именно! К тому же... есть ещё кое-что... - он замялся.
  - Да ладно, сказал "а", говори "б"! - подначил его Сергей. - Что там ещё, колись!
  - ...понимаю, это прозвучит дико, но мне кажется, что когда эта фигня вспыхнула, кто-то получил об этом сигнал и стал следить: сперва за домом, а сегодня, когда я взял камень с собой, - за мной. Конкретного человека я не засёк, но тень тёмная точно мелькала, я видел!
  Сергей не ответил, глядя на друга долгим, изучающим взглядом.
  - Что? Думаешь, я - параноик?
  - Ну-у-у, знаешь, как говорится: даже если ты - параноик, это не значит, что за тобой не следят!
  Дмитрий вяло хохотнул, они ещё выпили, и Сергей просил держать его в курсе насчёт слежки, заверил, что готов вписаться в любую разборку, если кто-нибудь будет доставать его друга. Потом они ещё долго болтали за жизнь, а когда, тепло распрощавшись, Дмитрий вышел из подъезда и зашёл в арку, там, в темноте, на него обрушилось какое-то чёрное, аморфно-рыхлое облако.
  Оно мгновенно накрыло его с ног до головы, а потом так же быстро исчезло, и со стороны было даже непонятно, заметил ли это сам Дмитрий, - Маша видела происходящее так, будто ждала его напротив арки, откуда он, спустя секунд десять, и вышел. Выглядел при этом потерянным и слегка пошатывался, хотя до этого шёл уверенно.
  На улице его уже ждало такси, он в него сел, но не доехав до дома, попросил водителя остановить машину возле сквера. Маша поняла, что ему стало душно. Он расстегнул воротник и двинулся к скверу, жадно хватая ртом воздух, как будто бы кислорода не хватало.
  А потом Дмитрию сделалось так дурно, что он почти упал на ближайшую лавочку, откинулся на спинку, закрыл глаза и, видимо, отключился.
  
  А Маша, наоборот, очнулась на полу с телефоном в руках, потрясённая до глубины души тем, что - мама Люба и Марта Васильевна были правы! - приёмный отец и правда её любил, как родную, и всё время за неё беспокоился! Он, когда рассказывал своему другу про дом малютки и усыновление, с такой нежностью про неё говорил... слова, интонации!
  Почему она была так уверена, что папа Дима её ненавидел и монстром считал?! - о господи, какая же дурочка!
  А теперь он умер, и ничего уже не сделаешь!.. Когда она хоть одно ласковое слово ему сказала?.. - и не припомнить даже! У Маши на глаза навернулись слёзы.
  Папа пытался её уберечь, и из-за этого - из-за неё! - его кто-то преследовал!
  Чёрное чудовище, как в том сне Гаврюхина, где папа Дима сказал ему про камушек: "Это не оружие, это ключ!"
  "Ключ... ключ... твой ключ..." - вспомнился ей шёпот журчалок перед самым видением.
  То есть куриный бог - это какой-то ключ, который был страшно нужен... - ну, не трудно догадаться кому, раз в арке дежурило чёрное облако! Тёмный! Это он, точно! Всё сходится! - восемнадцать лет назад этот чёртов урод убил из-за Маши Ивана Дмитриевича, а не так давно - папу Диму. Чтобы заполучить камешек-ключ, который принадлежал ей и засветился в день её совершеннолетия. То есть если бы отец не забрал куриного бога себе, Маша была бы уже мертва!
  Папа Дима уберёг её ценой собственной жизни!
  Слезы полились ручьём.
  Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла мама Люба.
  - А-а, вот ты где!.. плачешь?! Машуля! - она бросилась к дочери. - Ты чего это? что случилось?!
  - Ничего, мам, я просто... - Маша смущённо положила смартфон на тумбочку. - Вот папин телефон нашла, и стало грустно!
  - Ах, детка! - Любовь Викторовна присела рядом и, обняв дочь, тоже заплакала.
  - Ты права, он любил меня, как родную... - спустя полминуты, когда они обе немного успокоились, сказала Маша, шмыгнув носом.
  - Конечно! - мать чуть отстранилась, глядя на неё с лёгким удивлением. - Я рада, что ты... поняла это. - Она вытерла слёзы. - Ты что-то узнала там, в селе этом... как его? Забыла...
  - Перебекаскино.
  - Да! Нашла там что-нибудь интересное?
  - Ну, я там с хорошими людьми познакомилась и выяснила, что моих биологических родителей найти невозможно, а папа Дима действительно за меня волновался. Участковый тамошний передал ему подвеску, которая была на младенце, когда он его, то есть её - меня, в смысле, - нашёл. Ты эту подвеску видела?
  - Какую ещё подвеску? - она выпрямилась, глядя почему-то не на дочь, а на лежавший на тумбочке телефон.
  - Ну, камушек такой с дырочкой, на шнурке!
  Любовь Викторовна изобразила непонимание, но при этом заметно напряглась, и Маша, почти не отдавая себе в этом отчёта, воспользовалась недавно приобретённой, ещё до конца не осознанной силой, чтобы подтолкнуть мать к откровению. Мысленный посыл не был специально сформулирован, он сложился и вырвался сам, вместе с выдохом, от которого шевельнулись мамины волосы.
  - Нет, я подвеску не видела, но меня про неё уже спрашивали, - тут же созналась Любовь Викторовна. - Сергей Поликантов - это старый армейский друг Димы - он, после его смерти, с таким же вопросом ко мне приставал. Говорил, подвеска была у Димы в кармане, когда он сел на лавочку и... ну, ты сама знаешь... - Тут Маша кивнула. - Но ничего такого в его карманах не было! Все вещи, что тогда при нём были, полицейские описали, а потом, когда экспертиза установила, что смерть некриминальная, мне их, по этому списку, отдали. Никакого камушка с дырочкой там записано не было.
  - Может, украли, когда он сознание на лавочке потерял?
  - Почему же тогда ничего больше не взяли? Наличные деньги, банковские карты, паспорт, смартфон - всё цело осталось! Сергей уверял, что это был маленький камушек, не драгоценный и даже не поделочный. Что же это за странные воры такие, что обшарив карманы, забрали только дурацкий детский кулончик? А Сергей, между прочим, и сам - тип мутный какой-то! Зачем на самом деле они встречались? Десять лет до этого не виделись, и именно он оказался последним, кому Дима звонил, - она показала на смартфон мёртвого мужа, - и последним, кто видел его живым! А потом и на похоронах, и на девять дней, этот якобы старинный друг всё так странно на тебя, Машуля, пялился, что на сорок дней я его вообще приглашать не стала!
  Она не на шутку разволновалась, и Маша поспешила завершить разговор, сопроводив свои слова мысленным посылом: "Всё хорошо, Сергей ни при чём, а про мой вопрос о подвеске просто забудь!"
  - Я поняла, мама Люба, пожалуйста, не нервничай!
  Замолчав, Любовь Викторовна моргнула и потом вдруг как-то разом поникла, словно воздушный шарик, из которого кто-то выпустил газ.
  - Прости меня, мамочка! Пожалуйста! - Маша обняла её и поцеловала в щёку.
  - За что? - мягко улыбнулась та.
  - Ну, я неправильно думала про папу Диму, и вообще... я бываю такой несносной!..
  - Да брось, мышка моя, ну что ты! - мать крепко поцеловала её и прижалась щекой к щеке дочери. - А папа Дима... ну, он... он просто никогда не умел свои чувства показывать, понимаешь?
  Маша кивнула.
  - Я люблю тебя, мамочка!
  
  * * *
  После видения и разговора с матерью, Маша стала звонить Марте Васильевне, чтобы поделиться новым открытием, но её номер не отвечал. На огороде, наверное, или в птичнике - перезвонит! - решила Маша, отгоняя нахлынувшее вдруг беспокойство. Эх, жаль, телефона Гаврюхина у неё нет - надо было спросить, да не сообразила! Завтракала в спешке, чтобы на автобус не опоздать, а Марта Васильевна всё не отпускала и накормить её посытнее старалась. А потом ещё камень Митрича решила отдать: мол, что раз он восемнадцать лет лежал без изменений и стал активным, только когда в доме появилась Маша, значит, должен теперь находиться при ней...
  Открыв сумку, девушка достала серый холщовый мешочек и вытряхнула пёстрое "яйцо" на ладонь: тёплое! Вот интересно - это оно после видения о папе Диме остывает, или её ждёт ещё какое-нибудь откровение?.. Маша достала камень и положила его на подоконник, любуясь серебристыми искорками, ярко сверкавшими в косых лучах уже заходившего солнца.
  Но в тот вечер Марта Васильевна так и не перезвонила.
  А ночью Маше приснился сон.
  Она стояла неподалёку от бездонного ущелья. В его беспредельной глубине клубились чёрные жирные тучи и единой массой ползли вверх, будто рыхлое тёмное тесто. Дойдя до краёв, тучи стали уплотняться и превратились в "нефтяные" потоки, из которых вылепился Тёмный. Едва он шагнул из ущелья на землю, как сразу же изменился и стал выглядеть обычным человеком. Лицо такое же, как в конце видения с красной коброй. Он мгновенно, рывком, приблизился и вытянул руку. Маша почувствовала, как он коснулся её груди, и отпрянула. Тёмный рассмеялся и поднял кулак. В нём был зажат шнурок с сереньким камушком, который папа Дима показывал своему старому другу.
  Тёмный повернулся к ущелью, и куриный бог повис над бездонным чёрным провалом. Оттуда послышался не то шёпот, не то гул, и камушек вспыхнул серебристо-голубым светом. Тёмный надел его себе на шею, и свечение приобрело багровый оттенок.
  
  Маша проснулась с гадким чувством, будто её обокрали. Шрамы снова горели и чесались, но это быстро прошло. Умывшись, она снова набрала Марту Васильевну. Телефон на это раз не просто не отвечал, а был вообще выключен, и Маша поняла, что ей надо срочно отправляться обратно в Перебекаскино.
  Камень Митрича остыл, она убрала его обратно в мешочек и сунула в сумку. Хотелось прямо сейчас бежать на вокзал, но как раз сегодня было ровно полгода со дня смерти папы Димы, и она не могла оставить маму Любу горевать в одиночестве. Они вместе сходили на кладбище и в церковь, потом помянули усопшего, кое-кто из родственников даже зашёл к ним по этому поводу. Дочь помогала матери с готовкой, уборкой и вообще всячески её поддерживала, стараясь не впадать в уныние, хотя ей тоже было очень грустно и не по себе после видения об отце и сегодняшнего ужасного сна.
  Несколько раз в течение дня она звонила ясновидящей, но абонент был по-прежнему не доступен, и следующим утром Маша, как проснулась, рванула в Перебекаскино.
  Когда вышла в райцентре, пошёл дождь и не прекращался, пока она ехала в автобусе и ещё километра полтора шла пешком. Зонт взять она отчего-то не догадалась и в результате промокла до нитки, пока добралась до участка Марты Васильевны.
  На звонки в дверь никто не откликнулся - пришлось спуститься с крыльца и обойти дом, стуча в окна, но ответа так и не последовало. Дождь, похоже, задался целью подготовить Машу к превращению в царевну-лягушку, но это не помешало ей, хлюпая по лужам и путаясь в мокрой траве, прочесать вдоль и поперёк весь участок. Найти хозяйку не удалось, хотя в теплице, птичнике и сарае всё выглядело, словно она выскочила всего на минутку и скоро вернётся. Сразу же вспомнилось, как Иван Дмитриевич пропал, вот так же бросив своё хозяйство, и, не теряя времени даром, Маша побежала к Гаврюхину.
  Он, слава богу, был дома, но отказался разговаривать, пока она не переоденется в сухую одежду. Порывшись в шкафу, бывший участковый выдал гостье чистое полотенце, футболку и треники. Облачившись в новый наряд, Маша посмотрела на себя в зеркало: могучий оверсайз! Футболка доходила ей до колен, а подвёрнутые снизу тренировочные штаны не падали только благодаря продетой в пояс верёвочке.
  Когда девушка вышла из ванной, её уже ждал горячий чай с мёдом и самодельными сухариками из чёрного хлеба.
  - Марта пропала ещё вчера, - сев напротив и угрюмо глядя в стол, сообщил Антон Петрович. - Заявление в полицию я уже написал.
  - Я слышала, надо чтобы три дня прошло...
  - Чушь! На самом деле заявление обязаны принять сразу же, не хотят просто, - он тяжко вздохнул, почёсывая рубцы на руках.
  - И что теперь? - Машины шрамы тоже слегка горели.
  - Да чёрт его знает! Вряд ли это обычное похищение.
  - Похищение?!
  - Ну, а что ж ещё? Не сама же она всё тут бросила и, никому ничего не сказав, уехала! Ясно, что её похитили! И я боюсь, это не обычные люди... а может, и вообще не люди?.. Твою ж мать! - Гаврюхин провёл ладонью по лицу, словно воду с него стирал, и посмотрел на Машу тяжёлым взглядом. - И за каким только хреном она во всю эту х... фигню потустороннюю влезла?!
  - Вы думаете, это из-за меня? - Маша выпрямилась.
  - Да не знаю я... - он отвернулся к окну, - чего думать! Они схватили её на огороде - там грядка помята.
  - А-а-а, точно, я видела, но как-то не подумала, что это похитители натоптали... А полиция? Полиция изучила следы? Что они говорят?
  - Да ничего они не говорят! Пропажу вообще похищением не считают, ибо нет тому никаких подтверждений: дом не взломан, помятая грядка - ерунда, да и зачем Марту кому-то похищать? Я это обосновать не могу, назвать возможных причастных - тоже, на связь с какими-либо требованиями никто со мной не выходил... Безнадёга, короче!
  - Значит, давайте сами искать! - Маша отставила пустую чашку. - Я для этого и приехала.
  - Ну, давай, если скажешь как! Я ж ни хрена в делах этих ваших... - бывший участковый замысловато покрутил рукой в воздухе, - не смыслю! Где мне зацепки искать? во сне?!
  - А не исключено, кстати... Мне вот, например, позавчера приснилось, что того куриного бога на шнурке - ну, который "ключ, а не оружие", помните? - Тёмный себе забрал!
  - Тёмный? - сдвинул брови Гаврюхин.
  - Да! Существо из Тьмы, мой враг! Очень опасный и сильный, как говорила Марта Васильевна. Это он убил Митрича, меня тоже хотел... она вам не рассказывала?
  Антон Петрович снова хмуро уставился на доски стола.
  - Мне показалось, вы с ней снова...
  Он вскинул на неё быстрый и острый, как у ястреба, взгляд.
  - Не моё дело, простите...
  - Что она тебе про меня сказала?
  - Что вы с ней когда-то давно встречались, потом расстались, - Маша смутилась, ища способ соскочить с этой скользкой темы: - А ещё она говорила, что вы напрочь отрицали всё сверхъестественное!
  - Отрицал, да, - признал Гаврюхин, - но потом... появилась ты и... в общем, устал я за восемнадцать лет... это всё отрицать! А Марта... Я вот смотрю на неё, и мне кажется, она с той поры и не изменилась почти: всё такая же... - он улыбнулся, отыскав подходящее слово: - Поразительная! А я - всего лишь обычный старый дуралей.
  - Да что вы, Антон Петрович!
  - А! - он отмахнулся. - Что теперь говорить об этом? Может, и срослось бы у нас, да вот видишь же, что делается! Я к ней заходил накануне, заметил, она на взводе, нервная. Стал пытать, в чём дело, она уклонялась сперва, но я на чай напросился, а сам винца принёс, тортик. Посидели, старые денёчки повспоминали. Ну и, созналась она, в добром дружеском разговоре, что угрозу чувствует. От тёмных сил. Да таких, что нет спасу, и случится с ней скоро то же, что с Митричем. А я слушаю это и охреневаю... Ты, говорю, серьёзно?! Совсем обалдела? Да ты ко мне обратись - я кого угодно за тебя порву! пальцем мне только покажи, кто тебе угрожает, и не будешь больше его бояться! А она, знаешь, расчувствовалась: ценю, говорит, очень заботу твою, да только обычный человек, даже такой смелый и умелый, как ты, ничего тут не сделает. А каких-то... пузырчаток?.. забыл название... фурчаток?.. фырчалок?
  - Журчалок!
  - Журчалок, точно, чёрт бы их драл! - кивнул Гаврюхин. - Она их тебе отдала.
  - Да, отдала, и что?
  - А то, что Журчалки - защита! Вот же ёлы-моталы, - Гаврюхин покачал головой, - да услышь я такое от самого себя двадцать лет назад, подумал бы, что спятил!..
  - Защита? - Маша полезла в сумку и достала матерчатый мешочек.
  - Что это?
  - Камень Митрича. Это он выпускает Журчалок, - Она вытряхнула "яйцо" на ладонь. - Ух ты, он снова тёплый!
  - И что это значит?
  - Показать что-то хочет! - девушка положила камень на стол. - Видения там разные, сны... а почему вы говорите - защита?
  - Да не я - Марта! Она так сказала. Что Журчалки - защита. Потому что не дают тёмным тварям заметить твои способности. Они ведь именно так и находят всяких ведьм, экстрасенсов или даже просто людей чувствительных - по способностям. Чуют, будто по запаху, и, чем больше у колдуна сила, тем им легче его обнаружить - "воняет" на всю округу. Ну, а Марта, сама знаешь, экстрасенс далеко не из слабых!
  - И что, Журчалки это скрывали?! - Маша похолодела. - Но я... я ничего об этом не знала! Если бы я только знала, я бы...
  - Ты бы их ни за что себе не взяла, - горько усмехнулся Гаврюхин. - Вот поэтому она тебе про защиту и не сказала. Понятно теперь.
  - Зачем же она?.. - голос дрогнул, девушка закусила губу и умолкла, опустив взгляд.
  - Посчитала, что тебе защита Журчалок нужнее, чем ей! Говорила, что ты - спасительница, что только на тебя вся надежда...
  - Спасительница?! - вскинулась Маша, в глазах её стояли слёзы. - Да какая же я, блин, спасительница, если всё наоборот?! Меня только все и спасают! Это же... ох! - она схватилась за голову. - Ведь они умирают! Из-за меня, Антон Петрович! А я даже не понимаю, что надо делать, кошмар какой-то, жуть просто, наваждение! Сначала старенький Иван Дмитриевич - его Тёмный до смерти запытал, пытаясь выяснить, где я; потом папа Дима - потому что хранил у себя куриного бога, который должен был у меня на шее висеть. В день, когда мне восемнадцать стукнуло, эта чёртова подвеска зажглась, словно светодиодная лампочка, и её засекли!
  - Кто?
  - Что?
  - Кто засёк? - несмотря на истерический тон собеседницы, бывший участковый слушал спокойно и с большим вниманием, явно пытаясь не упустить важную информацию.
  - Да Тёмный же и засёк! Меня, наверное, уничтожить хотел, но подвеска была у папы Димы, поэтому погиб он. Вместо меня!.. А теперь ещё и Марта Васильевна! Осталась из-за меня без защиты, и её тоже... о Господи!
  - А подвеска?
  - У Тёмного теперь, где ж ещё?! - всхлипывая, проговорила Маша. - Мне ночью было видение, - она показала на камень Митрича.
  Бывший участковый молча сходил куда-то и принёс допотопный носовой платок - здоровенный, из ткани в клеточку.
  Дождавшись, когда Маша перестанет плакать и вытрет лицо, Антон Петрович задумчиво произнёс:
  - Если подвеска - ключ, то от чего он?
  - Понятия не имею, - шмыгнув носом, ответила Маша. - Все вокруг из-за меня гибнут, а я понятия не имею!.. - она собралась зареветь снова, но это поползновение было пресечено Гаврюхиным.
  - Ну всё! Всё! - жёстко отрезал он. - Хватит уже рыдать, не то мы утонем, так и не отыскав Марту! Ещё чайку хочешь? Для согрева и успокоения?
  - Да как же мы её отыщем-то, Антон Петрович? - помотав головой, спросила Маша.
  - Ну, для начала, я должен хорошо представлять себе, что происходит.
  - Да если б я сама это знала! А то ведь... - она порывисто вздохнула.
  - Ничего, разберёмся! - в голосе Гаврюхина прозвучала такая железная уверенность, что Маша сразу приободрилась, слёзы высохли. - Просто изложи мне всё, что тебе известно, а также детали твоих и ваших с Мартой общих похождений. Я должен видеть картину в целом, тогда я смогу сказать тебе, как действовать дальше.
  - ...Ладно, - Маша кивнула, собираясь с мыслями, и стала рассказывать.
  Антон Петрович внимательно слушал, изредка прерывая её повествование вопросами, когда хотел что-нибудь уточнить.
  - Думаю, нам надо идти в лес, - заявил он, когда девушка закончила.
  - В лес? - она заморгала. - Почему?
  - Ну, ты же через лес в ту белую комнату с порталами попала, разве нет?
  - Так меня ведь Журчалки туда привели!
  - Значит, и сейчас приведут. Бери камень с собой! - Гаврюхин поднялся: - Пойду посмотрю, высохло ли твоё платье. А кстати! - он остановился в дверях: - У меня шрамы перестали гореть.
  - У меня тоже... Думаете, это знак?
  - Возможно, - пожал плечами бывший участковый. - Они перестали гореть, когда я решил, что надо идти.
  - Значит - точно знак! - заключила Маша и, взяв со стола "яйцо", сообщила: - А камень Митрича по-прежнему тёплый! Может, и впрямь дорогу покажет?
  - Сто процентов! - заверил Гаврюхин, выходя из комнаты.
   к оглавлению
   Глава 11. Подземельные выкрутасы
  Был уже поздний вечер, когда Душилу загнали в ловушку, багровую "медузу" накрыли ведром, а душа убитого молнией пастушка отправилась в неземной свет. Олежка устал и с ног валился, да и Гор, после нескольких перелётов подряд и битвы с Душилой, вымотался не меньше. Без подпитки от Времяжора даже руку было бы не восстановить. Да что там руку! - без помощи этой столетней приземки, освободитель сегодня, скорее всего, вообще прекратил бы своё существование.
  Хорошо, мазь отыскать успели! - и теперь любым потусторонним силам Олежка кажется начисто лишённым чувствительности к сверхъестественному. И это уже подтвердилось: Душила не почуял, что мальчик в кладовке, иначе сразу бы попытался туда прорваться, как было в школе, когда он, проигнорировав появление Гора, стал биться в закрытую дверь туалета. Однако, даже потеряв след, приземка понимала, что Олег где-то в доме, и не дала ему выйти! Возле крыльца стояла деревянная лавка - Душила придвинул её к входной двери, а сам полез в окно. Какая поразительная целеустремлённость! Прямо как у Кошмарога, который не погнался за Гором с полусъеденным Ньютоном, а остался в цветочном, где была продавщица.
  Да, права баба Таня: эти твари с "корнями" не просто пропитания ищут. Ими точно кто-то повелевает! Она назвала его Чёрным Злыднем и стопудово сама это мультяшное имя выдумала, чтоб Олежка лучше понял, с кем дело имеет.
  Интересно, откуда вообще у этого чёртова Злыдня такие неистребимые полуплотные приземки с "корнями"? И что происходит, когда они сворачиваются внутрь своих жертв? Почему останки сразу же становятся неактивными - сорок дней не прошло, а душ уже нет? Куда они исчезают?
  Эх, жаль, что став освободителем, Гор больше не может, как в детстве, контактировать с ушедшими в неземной свет мёртвыми! Не то поговорил бы сейчас сам с бабой Таней: наверняка она ребёнку всего не сказала - не хотела пугать...
  Мысли неспешно текли в голове Гора, пока он ходил за водой к колодцу, а маленький медиум, отчаянно зевая, вынимал из рюкзака батон хлеба и банку тушёнки, выданные в дорогу его "заколдованной" матерью.
  Обнаружит ли Чёрный Злыдень, что посланный им Душила сгинул, не выполнив заказ, и если да, то как быстро? - продолжал раздумывать Гор, вскрывая банку старым тупым ножом (хорошие приборы, видно, тоже забрали наследнички). - Или каждый подручный болтается сам по себе? А повелитель только какой-то непонятный урожай собирает - возможно, как раз через "корни"? - и не вникает, кто скольких людей обработал?..
  Но в любом случае, куда бы Злыдень ни отправил ещё одну приземку с "корнями" - сюда, в бабкину деревню, или в городскую квартиру мальчика - он теперь под защитой мази! Поэтому незачем пороть горячку и тратить всю полученную за освобождение пастушка энергию, чтобы немедленно лететь к Олежкиной маме. Лучше заночевать прямо здесь и завтра нормально, на электричке, уехать.
  Решив так, Гор накормил своего маленького, но не по-детски храбро сражавшегося с Душилой, друга и уложил его на хозяйскую кровать, где наскоро соорудил "гнездо" из двух старых, скомкавшихся внутри подушек, обтрёпанного по краям шерстяного одеяла и бабкиного ватника. Олежка свернулся калачиком и, что-то неразборчиво пробормотав, мгновенно заснул.
  - Спокойной ночи, - улыбнувшись его ровненькому сопению, шёпотом пожелал освободитель, вышел из спальни и прикрыл за собой дверь.
  Ньютон ждал его в центральной комнате, беспокойно кружа вокруг накрытой ведром "медузы". Гор сразу же, как только всё закончилось, очертил ведро взятым из печки угольком, так что теперь мог сказать точно: оно не сдвинулось ни на миллиметр.
  Неподалёку стояла закрытая коробочка, при взгляде на которую брала оторопь. Насколько же сильна была Олежкина бабушка, если смогла сотворить такое! Возможно, с помощью этой ловушки она и поймала столетнего Времяжора? Но тогда колдунья должна была уметь останавливать её действие и извлекать пойманные сущности, иначе как бы она подчинила его своей воле? Любопытно также, что, когда Гор только наткнулся на эту коробочку, ему было легче сопротивляться её действию, чем когда её принёс и открыл Олег. После этого притяжение настолько усилилось, что и Ньютона, и самого освободителя тащило, будто щепки - смерчем! Может, перемалывая Душилиных "муравьёв", ловушка зарядилась энергией и включилась на полную мощность?
  Гор осторожно отнёс коробочку в кладовку и поставил на стол. Остатки зелёно-розового порошка пересыпал в пустую стеклянную банку с крышкой и сунул себе в карман - хорошая вещь, пригодится! Можно даже ещё намешать, когда Олежка проснётся, - наверняка он помнит, какие ингредиенты использовал.
  Гор оглядел богато уставленные полки: сколько же тут всего! Нет сомнений, что баба Таня знала уйму самых разных колдовских рецептов! Неужели знания свои она так никому и не передала? Будь у неё хоть один ученик, он бы, после её смерти, обязательно забрал все эти магические причиндалы и ценности!..
  А может, она не завела учеников, потому что боялась, что они могут её супермаскировку свести на нет? Попадётся кто-то из них Чёрному Злыдню - а то и сознательно в услужение пойдёт! - да и сдаст наставницу с потрохами своему новому повелителю?..
  Да, возможно... но знания?! Неужели бабе Тане было не жалко, что все её шикарные наработки просто так пропадут? Да и вообще: разве удержишь столько всего в голове? Нет-нет, она, наверняка, где-то всё это фиксировала, записывала и систематизировала, надо только как следует поискать!
  Гор вспомнил, как пытался найти колдовские книги и тетради матери - они у неё точно были! - но ни в квартире, ни в её вещах так ничего и не всплыло. Объяснение этому существовало только одно: все материалы забрал убийца!..
  От размышлений Гора отвлек один из Стражей: спустился с потолка и повис на ниточке прямо перед лицом.
  - Паучок, паучок! - освободитель усмехнулся собственному сказочному тону. - Где твоя хозяйка записи свои спрятала?
  Членистоногое закачалось справа налево, будто маятник.
  - Это значит - нет?
  Паучок продолжал качаться.
  - Сомневаешься, можно ли мне доверять?
  Свисавшая с потолка ниточка остановилась, и освободителю показалось, что все восемь малюсеньких чёрных глазок уставились ему в переносицу.
  - Что ж, твои братья видели, кто меня сюда привёл. Внук вашей хозяйки, медиум Олег, против него ты ведь ничего не имеешь, верно? Нужную мазь ему показал!
  Безмолвный собеседник покачался вперёд-назад, что, по-видимому, должно было означать "да".
  - Ну, а я помог мальчонке ускользнуть от Душилы с "корнями", так что мы с тобой - на одной стороне. Сейчас Олег спит себе спокойненько, можешь проверить, а вот меня здорово потрепал его враг и сердечно поблагодарил его друг - спроси Стражей с той стороны двери - они всё видели!
  Серо-коричневая капелька стала быстро подниматься наверх и через мгновение исчезла в щёлке на потолке.
  - Эй, стой, ты куда?! - запоздало вопросил Гор и, повысив голос, добавил: - А ещё я - освободитель душ, между прочим! Не грех такому товарищу и поспособствовать! Слышь, паучок? - Не дождавшись реакции, он вздохнул и принялся методично обшаривать ящики в поисках второго дна, а также полки, где, за пузырьками и банками, мог находиться сейф.
  Успел осмотреть примерно половину, прежде чем в кладовку явился Ньютон и стал гавкать, глядя вверх. Освободитель поднял взгляд и ахнул: на потолке большой тёмной кучей собрались пауки, а рядом, из щели, свисал длинный чёрный шнурок.
  Ничего себе! - изумился Гор. - "Дёрни за верёвочку, дитя моё..."
  Он взялся за кончик и осторожно потянул шнурок вниз - в потолке открылся небольшой, незаметный раньше, лючок, и оттуда выскользнул, кувыркаясь, прямоугольный, серо-белёсый предмет. Когда он повис на такого же цвета жгуте, Гор понял, что это какая-то книга.
  Неужто записи бабы Тани?! - обрадовался он, живо сдирая толстый паутинный чехол с чёрной обложки, к которой была прилеплена тёмно-жёлтая восковая свечка. Освободив книгу, освободитель положил её на стол и жадно раскрыл. Первая страница была чиста, словно только что выпавший первый снег, вторая явно захватана пальцами, но тоже пуста, как и третья, четвёртая, пятая!
  Да что за чёрт?! Гор переворачивал лист за листом, и ни на одном не было ни единой пометочки! Как же так? Где заклинания, рецепты колдовских зелий, снабжённые рисунками описания ритуалов и прочее? - поражался он, перелистывая книгу спереди назад и сзади наперёд - где это всё?!
  И почему на страницах повсюду пятна, словно их чем-то закапали, как было с вечно открытой поваренной книгой, лежавшей на кухне у матери: она нормально стряпала, но каждый раз сверялась с рецептами даже самых простых блюд - не могла их почему-то запомнить. Наверное, такова была плата за её могучие экстрасенсорные способности, ибо как там, по Ломоносову-то: "что из одного места убудет, в другом прибудет"... - ну, понятно, короче, отчего её поваренная книга была истрёпана и замусолена.
  Но тут-то?! Зачем надо было бабке без конца открывать абсолютно пустые страницы?
  - Эй! - Гор задрал голову вверх и тут же получил по носу оторвавшимся паутинным жгутом. Разорванный чехол тоже свалился и прилип к груди. - Да вы что, издеваетесь?!
  Но паучки уже убежали, лючок был закрыт, шнурок-открывалка исчез.
  - Да пропадите вы пропадом! - выругался освободитель, кусками отрывая паутину - она липла сразу ко всему: лицу, телу, волосам, пальцам.
  В итоге он скатал её, вместе с чехлом, в серо-белый шар и бросил на землю. Ньютон с ворчанием стал его обнюхивать, собираясь попробовать на зуб.
  - Нет! - рявкнул на него освободитель. - Фу!
  Пёс покорно захлопнул пасть, но принялся гонять шар по комнате - для мягкой и липкой паутины он поразительно хорошо, словно обычный жёсткий мячик, катался по полу. Но куда более ошеломительным было то, что призрачная собака, в принципе неспособная хватать и двигать материальные предметы, вообще могла стронуть этот ком паутины с места. Её нос должен был проходить сквозь шар, не встречая сопротивления, однако Ньютон игрался с ним, словно со своим любимым силовым мячиком на верёвочке.
  - Чёрт знает, что такое!.. - пробормотал Гор и подумал, что раз паутина - не паутина, то и к книге надо присмотреться внимательней.
  Он снова открыл чёрную обложку.
  Страница по-прежнему была пуста, но свечка отскочила и покатилась к краю стола. Поймав её, Гор открыл верхний, набитый всяческой хозяйственной мелочёвкой, ящик и отыскал там коробок спичек.
  Может быть, записи проступают, если подогреть бумагу, а потом, когда она остывает, снова становятся абсолютно прозрачными? Невидимые чернила, типа... Как в фильмах про шпионов!
  Гор зажёг свечку и аккуратно поводил ею взад вперёд под первой страницей, но никакие знаки не появились. А если попробовать с внешней стороны? Он перевернул книгу и стал водить первой страницей над пламенем: ничего... Ох ты ж, чёрт, чуть не прожёг насквозь! Гор снова перевернул тетрадь, всматриваясь в потемневшее от огня пятно, случайно наклонил свечу и капнул на страницу воском.
  И сразу почувствовал, как тетрадь словно бы вздрогнула. Капля взорвалась, осыпав лист восковой пылью, и на нём проступили слова, написанные размашистым женским почерком:
  "Маскировка колдовского начала (экстрасенсорной сути) от чёрных сил:
  1) Материальным созданиям - мазь белая, рецепт 27. Наносить на кожу за ушами, в количестве - сколько впитается.
  2) Сущностям иной природы - паутина Стражей, запрос в свободной форме. Лепить на голову - минимум 2 кв.см".
  Ни фига себе! - Гор трижды перечитал запись, и его "сущность иной природы" возликовала. - Так вот, значит, как это работает! - он дёрнул поводок: - Ньютон, а ну-ка иди сюда! Вместе с шаром!
  Вытащив из пасти пса изрядно покусанный и "обслюнявленный" паутинный ком, освободитель оторвал от него небольшую часть и прилепил по кусочку на голову себе и питомцу - тот неотрывно следил за его манипуляциями.
  - Паутина Стражей слишком ценный ресурс, - убирая шар в карман, объяснил Гор. - Хочешь играть - вот твой мячик!
  Но Ньютон, не взяв любимой игрушки, развернулся и выпрыгнул из кладовки прямо сквозь закрытую дверь. Спустя пару секунд за стеной раздался громкий хлопок и надрывное гавканье. Гор мгновенно втянул мячик обратно и сунул книгу со свечкой за пазуху. Выскочив из кладовки в центральную комнату, он замер на месте с отвисшей челюстью.
  В полу, от окна до противоположной стены, зияла глубокая тёмная трещина примерно метр шириной, пёс бегал вдоль неё туда-сюда и неустанно лаял на ведро. Оно стояло на другом "берегу", нависнув над провалом самым краешком, из-под которого вытекал багрово-чёрный ручеёк и, срываясь вниз, терялся во мраке.
  - Что за?.. - пробормотал Гор, медленно и осторожно направляясь к Ньютону.
  - Дядя Волшебник! - разбуженный лаем Олежка выскочил из спальни и стоял с противоположной стороны провала, глядя выпученными глазами на расколотый пол, - волосы торчат во все стороны, одежда мятая, но рюкзак уже на плече.
  - Стой там, не приближайся! - велел ему Гор и сделал ещё шаг вперёд, намереваясь заглянуть в глубь трещины, как вдруг она словно прыгнула ему навстречу, и он обнаружил, что стоит на входе в сумрачный туннель. Рядом топтался пёс - видно, сразу же, не медля ни секунды, последовал за хозяином.
  Каменные своды едва просматривались, озарённые идущим одновременно отовсюду и ниоткуда тусклым красным светом. Багрово-чёрный ручеёк теперь бежал по земле, под ногами, а впереди маячило светлое пятно.
  - Волшебник! Ньютон? - раздалось откуда-то сзади, но искажённо: слова понятны, а голос чужой, не узнать. - Вы где?!
  Гор развернулся: сзади, в шаге от него, от стены до стены протянулась точно такая же трещина, как и в комнате, только не тёмная, а заполненная густым, не белым и не серым, скорее бесцветным, туманом. Примерно на метр в глубину он казался почти прозрачным, но дальше сгущался, полностью скрывая провал. Прямо по стене трещины, только теперь не вниз, а вверх, тёк багрово-чёрный ручеёк и, перевалив через край, бежал дальше по полу.
  - Оставайся на месте и жди, - велел освободитель. - Я скоро вернусь.
  Ответа не последовало.
  - Олег, ты меня слышал?
  Мальчишка врезался ему в грудь, чуть не повалив на спину.
  - Я же сказал стоять на месте! - с трудом удержавшись на ногах, возмутился Гор. Поймав мальчика, он аккуратно опустил его на пол перед собой.
  - Там было плохо слышно, - приврал Олежка, озираясь по сторонам. - Ух ты, а это что, подземелье?
  - Да чёрт его знает, что это, - буркнул освободитель, прикидывая, стоит ли пытаться вытолкнуть мальчишку обратно. - Тут может быть опасно! Почему ты не слушаешься?!
  - Там одному очень страшно! - вот теперь он говорил правду. - А вдруг придёт Чёрный Злыдень? Или из трещины кто-нибудь вылезет?
  - Ладно, - смирился Гор, решив, что выпихивание силой через эту странную трещину-портал вполне может плохо закончиться. - Мазь-то хоть не забыл?
  - Не-е, в рюкзаке... вот она! - Олег продемонстрировал баночку, гордо задрав нос: гляди, мол, какой я предусмотрительный.
  - Мажь за ушами!
  - Так я мазал уже...
  - Это было до сна, всё уже стёрлось. Мажь ещё - столько, сколько впитается, понял?
  - Понял.
  Пока Олежка выполнял его указание, Гор проверил, как держатся на нём самом и на Ньютоне кусочки паутины Стражей. Всё было в порядке. Пёс рвался вперёд.
  - Иди тихо, - напутствовал его хозяин. - Лаять нельзя! - он подкрепил слова сигналом по невидимой связи. - Дёргай за поводок, если что. Усёк?
  Ньютон приглушённо заворчал и устремился в туннель.
  - Всё! - доложил мальчик, убрал баночку и надел рюкзак на спину. - Пошли?
  - Пошли, но осторожно. Помни, что, хоть мазь и скрывает твои способности, попадаться на глаза в таком секретном месте нельзя: уничтожат, кем бы ты ни был. Поэтому говорим шёпотом и только по делу.
  - Ага.
  Они двинулись вперёд к светлому пятну. Шагов через двадцать багрово-чёрный ручеёк свернул в проход направо, а прямо по курсу, через пару метров, туннель был затянут толстой мятой плёнкой. За ней просматривалось какое-то просторное помещение, освещённое рассеянным белым светом.
  Олежка хотел было пощупать плёнку, но Гор перехватил его руку и прошептал:
  - Лучше не трогай!
  Он повёл мальчика направо, вдоль ручейка, и резко сбавил ход, когда Ньютон дёрнул за поводок, подавая сигнал идти медленнее и осторожнее. Через несколько шагов обнаружилось, что справа есть проход: оттуда слышались возня и сопение. Ньютон тихонько стоял чуть впереди, в туннеле: пёс явно испугался того, что увидел, и быстренько пробежал дальше.
  Подкравшись к проходу, Гор с мальчиком различили шум шагов, а затем раздался громкий и властный мужской голос:
  - Ну, как, вытянул?
  - Почти, - ответ прозвучал по-стариковски скрипуче.
  - Дай-ка я посмотрю!.. Фу-у, чёрт, и это ты называешь - почти?!
  Дав знак Олегу молчать и не выглядывать, Гор осторожно высунул голову в проход и увидел каменную пещеру. В центре, под яркой лампой на потолке, стояли трое.
  Один - низенький плотный старик, без одежды, но обросший чёрной шерстью. Голыми оставались только морщинистое лицо и руки, сквозь кожу которых просвечивала ветвистая сеть багровых сосудов и капилляров.
  Второй, одетый в футболку и джинсы, был виден со спины и выглядел как обычный мужчина. Из них двоих именно его легко можно было принять за человека, а старика, если следовать определению бабы Тани, - за существо иной природы. На самом же деле всё обстояло с точностью до наоборот: мохнатый дед, при внимательном рассмотрении, предстал зрению освободителя весьма необычным, но всё-таки человеком, а вот второй!.. О, он точно не имел отношения к людям и отчего-то казался Гору странно знакомым, хотя с ходу определить почему, он не мог.
  Решив подумать над этим позже, он перевёл взгляд на третьего, вернее, третью, ибо это оказалась женщина, что понять удалось далеко не сразу, настолько все члены её были изуродованы и перекручены. Словно какой-то великан взял мягкий, полупрозрачный, тускло светившийся багровым "пластилин", слепил из него женскую фигурку в человеческий рост, а потом одним движением смял в комок и выбросил прочь.
  Теперь этот "комок" стоял в кровавом озерце, куда впадал тёмно-багровый ручеёк из туннеля и струйками поднимался вверх, втекая в изуродованные части полупрозрачного "тела" женщины, пока старик пытался их выправить. Ему уже удалось кое-как восстановить ноги и выпрямить руки, но вмятая в грудную клетку да ещё и перевёрнутая голова никак не вставала на место.
  - Сдаётся мне, это какая-то безнадёга, зря только время теряем, - протянул "мужчина". - Найдём лучше замену, есть свежее пополнение?
  - Есть одна, только-только заграбастали, Мартой звать, а фамилию пока не запомнил... - проговорил мохнатый старик, утирая пот после очередной неудачной попытки вытянуть голову. - Обнаружилась неожиданно: до этого защита у неё, оказывается, была, очень сильным колдуном поставленная - он уж помер давно, а она всё действовала. Недавно совсем перестала, потому мы тётку и выследили! Теперь обработку проходит... она талантливая и сильная, артачилась долго, но обломали мы её, обломали, - шерстистый дед захихикал. - Надеюсь, она даже в помощницы мне сгодится, ну а нет, так боевика из неё уж точно сделаем... - Он вновь ухватился за голову перекрученной женщины и закряхтел от натуги.
  - Ну и чего ж ты тогда с этой-то маешься, Борис? Брось её просто, да всё!..
  - Ишь ты! - ненадолго прервав своё занятие, сварливо проскрипел старик. - Я столько сил на дрессировку угрохал, а теперь - брось?!
  - Ну, возись, коль охота, - миролюбиво отозвался "мужчина". - Только смысл? Боевика-то из неё всё равно уже не получится, нового придётся дрессировать.
  - Но грань-то занять она сможет! - голова женщины наконец подалась, и дед Борис, установив её на плечах, победоносно оскалился, глядя, как сразу несколько струек из кровавого озерца рванулись вверх, наполняя полупрозрачное "тело" цветом и упругостью. - Лишняя рожа для Зерцала! Совсем не помешает!
  "Зерцала!" - освободитель отпрянул обратно в туннель и встретился взглядом с Олежкой: тот, несмотря на запрет, сумел-таки высунуться и подсмотреть, что происходит в пещере. Теперь он таращил глаза, зажимая ладошкой рот. Гор сурово сдвинул брови, и мальчик зажмурился, мелко кивая.
  - Боевик стоит куда больше, Борис, и ты сам это знаешь, - процедил "мужчина". - Ты выяснил, кто это сделал?
  - Нет, дорогой повелитель! - залебезил мохнатый дед, скоренько выправляя оставшиеся дефекты полупрозрачной женщины. - Но похоже, сработала ловушка для приземлённых, как была у Таньки Сухомлиновой из Верхних Прялок. Только ведь у меня-то души уже не просто приземлённые! Обработаны так, что их ядро никакая ловушка засосать не сумеет!
  - Ловушка на приземлённых - это тебе не хрень собачья! - пропустив похвальбу Бориса мимо ушей, прорычал повелитель таким громовым голосом, что со стен пещеры посыпались мелкие камушки. - Почему такая сильная колдунья до сих пор вне нашей власти?!
  - Да это только ловушка её, повелитель! - Шерсть на загривке старика встала дыбом от страха. - А сама Танька-то сто лет в обед как не проявлялась - померла небось уже, стерва старая! Да и в памяти ядра я Сухомлиновой не вижу. Ловушкой воспользовался кто-то другой.
  - Кто?
  - Не знаю! Охота велась за мальчишкой-медиумом, но потом он куда-то исчез, и боевик схватилась с какой-то белой сущностью.
  - Что ещё за белая сущность?!
  - Понятия не имею, повелитель, клянусь! Похожа на человека, но не человек... Возможно, наши подручные и раньше с этим... типом сталкивались, но никакие ловушки до этого не срабатывали. Все боевики возвращались вполне себе целые и с добычей, поэтому я в ядра к ним не заглядывал!
  - Так загляни, хрен ты бестолковый!
  - Дык они ж все при деле, охоту за душами ведут, отзывать придётся, рвать связи, чтобы ядро вытащить! - зачем? Если они целые вернулись, значит, тип им не навредил! Ну, выясню я, что они его видели, и что? Ради этого только их раскурочить? Восстанавливать потом замучаешься...
  - А если этот тип снова ловушкой воспользуется?
  - О нет, повелитель! Сам тип никак не может ею воспользоваться!
  - Да ты что, глумишься?! - ухватив мохнатого деда за шерсть на груди, "мужчина" притянул его к себе, чуть приподняв над полом, и прошипел прямо в лицо: - Ты же только что говорил обратное!
  - Нет-нет, я, видно, как-то неточно выразился, повелитель, не гневайся! Тип, с которым схватился боевик, той же природы, что и наши подручные, только они - чёрные сущности, а он - белая, вот и вся разница! Ловушка затягивает его точно так же, как и наших боевиков!
  - Так, может, его туда же и засосало? - повелитель отпустил Бориса.
  - Да-да, должно быть! - истово закивал он.
  - И что же ты мне тогда голову-то морочил, старый дурень, спали тебя свет?
  - Виноват-виноват, не хотел, повелитель, прости! - улёгшаяся было шерсть снова встала у деда торчком.
  - Ну, хорошо, если типа засосало, то туда ему и дорога, и нечего отзывать всех подряд, чтобы в ядра заглядывать.
  - Ага, ага, повелитель, ты прав, спасибо! - мелко кланяясь на каждом слове, пробормотал Борис.
  - Но остаётся другой вопрос: кто запустил ловушку?
  - Сам не могу понять, хоть тресни! Но это точно должен был сделать человек.
  - Ты говоришь, охота велась за мальчишкой-медиумом - может быть, это он?
  - О-о-о, вряд ли! Боевик был предварительно парализован каким-то веществом, созданным могучей колдовскою рукой - мальчишка не смог бы!
  - Тогда кто?
  - Ну, это должен быть кто-то очень сильный! Такой, как Ленка Широчайшая... ну, или та же Танька Сухомлинова...
   "Ленка Широчайшая! - от этого имени Гора словно к полу приморозило, и он застыл соляным столбом, не отрывая взгляда от спины "мужчины". - Ну повернись же, тварь, повернись, покажи личико..." - внутри медленно закипала ярость.
  - Широчайшая сам знаешь где!
  - А Сухомлинова мертва, - пожал плечами старик, - я это чувствую!
  - Ну, значит, ищи, кто ещё это может быть!
  Олег потянул Гора за руку и показал, туда, где бежал ручей: багрового потока больше не было, он иссяк. Озерцо под женщиной тоже стремительно мелело, множеством тонких струек утекая вверх, в её "тело". Теперь оно само уже расправлялось, очень быстро приобретая жёсткость, словно надувная игрушка, в которую наконец-то стал поступать воздух. Когда озерцо исчезло, женщина подняла голову и открыла глаза, блеснув багровой жижей вместо белков и зрачков. Мохнатый дед сунул руку ей между ключиц и вытащил оттуда длинную, чёрную, обтрёпанную верёвку.
  Он протянул её повелителю, но тот, как будто что-то почуяв, стал разворачиваться лицом к выходу.
  - Это он! - беззвучно выдохнул Гор, успев увидеть профиль "мужчины" и отпрянуть обратно в туннель. - "Точно он, раздери меня черти!" - Бешенство накатило горячей волной, ударило в голову, из правой кисти выдвинулся силовой меч.
  Олег стал снова, на этот раз очень настойчиво, дёргать освободителя за левую руку и, когда тот опустил взгляд, отчаянно замотал головой, глядя ему в глаза.
  - Найди того, кто запустил ловушку! - гаркнул тем временем повелитель.
  - Так не получается...
  - А ты постарайся!!
  Послышался шум шагов, Гор снова высунулся и увидел, как в глубине пещеры открылась дверь. "Мужчина" шагнул в проход, таща женщину за верёвку, словно она была собакой на поводке. Мохнатый дед семенил следом, бормоча что-то себе под нос.
  Олег изо всех сил потянул Гора назад, не давая броситься следом, и зашептал, едва сдерживая слёзы:
  - Они убьют тут меня, Волшебник! Чёрный Злыдень меня убьёт! Ну, пожалуйста!
  Освободителя будто под дых ударили, так ему стало стыдно за своё стремление кинуться на эту тварь в человечьем обличье, совсем не подумав о мальчике. Энергии мало, а тут ещё этот мохнатый дед и красноглазая тётка - они уж точно не станут стоять в сторонке!.. Ярость отпустила, силовой меч втянулся обратно в руку, перекошенное от злобы лицо разгладилось, и он только сейчас полностью осознал слова мальчика.
  - Как ты его назвал? Повелителя, в смысле.
  - Чёрный Злыдень! Это же он! Тот, который в одежде, - баба Таня мне про него говорила.
  - С чего ты взял, что она говорила именно про него?
  - Потому что он - чёрный! Внутри! Ты разве не видел?!
  - Видел, да. Он - не человек и никогда им не был. Но лицо! Я узнал его, Олежка! Это он! Он убил мою маму!
  - Убил твою маму?! - маленький медиум смотрел на него с ужасом.
  - Да! - кивнул освободитель. - Вломился в нашу квартиру и зарезал её в ванне, а меня... - он умолк, сообразив, что разговаривает с ребёнком.
  - Что?
  - Потом как-нибудь расскажу! А сейчас давай-ка выбираться отсюда... Ньютон! - он дёрнул поводок, подзывая пса, но тот не спешил возвращаться на зов. - Он что-то нашёл! - понял Гор. - Придётся мне сходить посмотреть, а ты беги назад, обратно на выход. Я догоню!
  - Нет, я один назад не пойду! - Олег вцепился в его руку мёртвой хваткой и вытаращил глаза, испуганно глядя в сумрачный коридор. - Мало ли что там?!
  - Чёрт, ладно! - смирился освободитель и вновь высунулся в проход: никого. - Пошли!
  Они миновали пустую пещеру и двинулись дальше - туда, куда тянул пёс.
  Спустя шагов двадцать, с левой стороны коридора обнаружился проход в комнату с яркими лампами на потолке. Вдоль стен тянулись столы. Одни были уставлены сосудами с жидкостями разной плотности и цвета: от чёрного до серого и от багрового до розового. На других лежали куски чего-то, напоминавшего измятый тёмный пластилин, а также полотна плотной, похожей на кожу, материи - некоторые свешивались до самого пола. В центре помещения стоял Ньютон, просунув свой призрачный нос прямо сквозь стенку большого, пару метров длиной и по метру в ширину и высоту, закрытого ящика.
  Почуяв хозяина, пёс обернулся и посмотрел на него с такой невыразимой тоской, что у Гора защемило сердце... ну, или то, что в его энергетическом теле играло роль этого органа.
  - Там, внутри, что-то есть, - то ли утверждая, то ли спрашивая, прошептал Олег. Его ладошка вспотела, рука освободителя выскользнула.
  - Это саркофаг, - так же тихо ответил Гор и медленно двинулся к ящику, в груди и голове при этом творилось что-то непонятное и неприятное: не то страх, не то запредельное волнение - он раньше такого никогда не испытывал.
  Пёс, с глухим ворчанием, отступил и, застыв в напряжении, неотрывно следил, как хозяин сдвигает крышку. То, что лежало внутри, заставило Гора попятиться.
  - Нет!.. господи!.. - он закрыл руками лицо и замотал головой, потом отнял ладони и вновь бросился к саркофагу: - Мама... Мамочка!
  Елена Широчайшая, нагая, лежала там, словно бы вылепленная из иной, чем обычные люди, плоти. Её снежно-белую с синеватым оттенком кожу озаряло багрово-красное свечение, исходившее от странного образования - оно вырастало из внутренней части бедра и походило на гриб, сотканный из тончайших язычков пламени. "Гриб" чуть покачивался, будто водоросль в слабом течении спокойной реки, отчего по телу Елены волнами пробегали едва заметные тени.
  Гору вдруг показалось, что это облако крови, выстрелившее в воду из вскрытой бедренной артерии матери, и он, едва ли осознавая, что делает, сунул правую руку в саркофаг, стремясь зажать смертельную рану. "Гриб" пронизал ладонь, и в ушах вдруг зашелестел бесплотный, немужской и неженский, а какой-то промежуточный, голос, читавший слова, очень быстро и тихо, но при этом разборчиво. Кисть одеревенела - Гор попытался вытащить её и не смог, а потеря чувствительности стала распространяться дальше, подбираясь к локтю. Стараясь не зацепить "гриб", Гор взялся левой рукой за правую и резко потянул вверх, но ладонь будто приросла к телу матери и потащила его за собой.
  - Волшебник! что с тобой? Волшебник?! - Олег подбежал к саркофагу и заглянул внутрь как раз в тот момент, когда, видимо от сотрясения, глаза Елены открылись: вместо белков и зрачков блестела гладкая стальная поверхность. В ней, как в зеркале, отразилось перепуганное лицо мальчика. Он вскрикнул и отпрянул.
  - Беги! - рявкнул Гор, скапливая в левой руке силу. - Назад по коридору, мимо пещеры, потом налево! Я кому сказал! Марш отсюда!! Быстрей!
  Олег помчался на выход, а освободитель стал заливать "гриб" силовой пеной, неуклюже дёргая правой рукой, отчего голова Елены откинулась, и глаза сами собой закрылись. Гор наддал ещё пены, не жалея энергии, и всем телом дёрнулся прочь так, что почти выволок мать наружу. Ньютон бросился к нему и потянул за штанину. Ладонь наконец отлипла, и Елена с громким стуком упала обратно в саркофаг.
  Бормотание бесплотного голоса прекратилось, правая рука плетью повисла вдоль тела. У выхода из комнаты мелькнуло чёрное облако, и Гор на четвереньках бросился к столам, таща за собой Ньютона. Нырнув под свисавшие до пола куски "кожи", освободитель провёл рукой по голове - маскирующая паутина, слава Высшему Разуму, осталась на месте! У Ньютона тоже. Значит, приземки их не учуют, пока они сами себя не выдадут. Как там, интересно, Олежка? - Гор надеялся, мальчишка успел незамеченным проскочить в коридор, из которого они вышли к пещере, а там и до входа рукой подать!..
  В щёлку между кусками "кожи" Гор видел, что чёрное облако - это был Потрошила - поплыло к саркофагу, и в проходе тут же возникло ещё одно - Крикун, а за ним следующее.
  Чёрт, как же теперь выбраться?!
  Второе облако, вплыв в комнату, зависло прямо напротив, а третье - тоже Крикун - осталось на месте, перекрыв выход. Все они были свеженькими, явно совсем недавно заарканенными Чёрным Злыднем - какое же всё-таки дурное название! В комнате уже адски воняло серной гарью, не оставляя никаких сомнений в том, что эти три приземки имеют "корни". Второй Крикун так и продолжал заслонять собой выход, а первый, словно что-то учуяв, двинулся прямо к столам.
  Гор отпустил напряжение поводка, давая понять Ньютону, что тот может действовать на своё усмотрение. Как чисто призрачное, бесплотное существо, пёс мог сейчас пройти сквозь любую стену и смыться из комнаты. Однако бросать хозяина в беде было не в его правилах, поэтому Ньютон остался рядом, явно готовясь вцепиться в глотку Крикуну, как только тот попытается тронуть Гора. "Уходи отсюда! Догони Олежку!" - передавал он через поводок, но упрямый пёс словно прирос к месту. "Не глупи, они все липучие - высосут тебя и не подавятся!.."
  Тем временем Потрошила, тщательно обследовав содержимое открытого саркофага, попытался задвинуть крышку и с грохотом уронил её на пол. Звук заставил плывшего к освободителю Крикуна остановиться. Чуть повисев на месте, словно бы в раздумье, он двинулся от столов обратно к саркофагу.
  В тот же миг Ньютон сорвался с места и с разбега пробил второго, закрывавшего проход, Крикуна - видимо с тем расчётом, что успеет проскочить и не влипнуть, пробив путь хозяину, и у него почти получилось! В самый последний момент приземка успела захватить только левую заднюю лапу пса, да и то уже на излёте.
  - Ах, ты ж!.. - Гор в раскоряку проскакал под столами в направлении выхода, спешно отращивая силовой нож в левой руке - правая пока не работала, к ней только-только начала возвращаться чувствительность.
  В центре комнаты Потрошила со вторым Крикуном как раз возились с крышкой саркофага, давая неплохой шанс вырваться на свободу. Ньютон изо всех сил ринулся в коридор, вытягивая за собой чёрное облако. Выпрыгнув из-под стола, освободитель рыбкой кинулся в частично открывшийся проход, отсёк от собачьей лапы черноту и тут же отстрелил прилипшее лезвие. Неожиданность манёвра позволила выиграть драгоценные секунды, и хозяин с псом сумели вывалиться в коридор прежде, чем Крикун сообразил броситься вслед за ними.
  Теперь оставалось только нестись, со всей возможной скоростью к щели-порталу, через которую они проникли в это жуткое подземелье. Даже если не удастся оторваться от погони и чёртовы приземки выскочат вслед за ними в дом бабы Тани, то действовать там, на своей территории, будет гораздо проще.
  Хозяин и пёс промчались мимо пещеры и выскочили в ведущий на выход коридор. Справа по-прежнему светлым пятном маячила толстая мягкая "плёнка", а слева!.. - Гор обомлел: щель-портал, через которую они проникли в подземелье, исчезла! Пробежав до конца налево, Ньютон с освободителем упёрлись в тупик, где с растерянным видом стоял Олежка.
  - Выхода нет! - тонким голосом сообщил мальчик, обнимая себя за плечи, словно замёрз.
  Как же так?! Гор не верил собственным глазам: вместо полной тумана трещины, из которой вытекал вверх багрово-чёрный ручей, выросла сплошная каменная стена! Он ударил в неё кулаками: где? Куда всё делось?!
  Пёс резко дёрнул поводок с посылом немедленно развернуться: на них неотвратимо надвигалось чёрное облако Крикуна - чтобы не упустить гостей, он растянулся во весь проход, хищно поблёскивая обнажившимися корнями. Ньютон выступил вперёд и зарычал, скаля пасть, но Гор придержал его, велев оставаться рядом. Заслонив своим телом Олега, он быстро вырастил из левого кулака длинное лезвие. Потом тряхнул правой, проверяя, как восстановилась чувствительность, и ударился ладонью обо что-то твёрдое. Банка!
  Гор выдернул её из кармана и, набрав полную горсть зелёно-розового порошка, метнул его в Крикуна. Фантом стал опадать, разбегаясь по полу чёрными "муравьями", Гор сунул банку обратно в карман и подхватил Олега на руки. Перепрыгнув через "насекомых", он полетел по коридору назад, надеясь - пока второй Крикун и Потрошила возятся с крышкой саркофага - успеть проскользнуть в пещеру. Там есть второй выход, куда ушли дед и Злыдень...
  Не вышло! Едва он свернул направо, как увидел приземок: они не только уже выплыли из комнаты-лаборатории, но и миновали вход в пещеру. Во всяком случае Потрошила, который своим растянутым чёрно-облачным телом перекрывал коридор, двигаясь беглецам навстречу. Гор опустил мальчика на пол и отправил себе за спину, одновременно давая команду Ньютону его охранять.
  - Бегите назад и направо, к плёнке! Попробуйте прорваться! - скомандовал он Олегу и Ньютону. - Я задержу их! Давайте!!
  Он достал банку, набрал горсть порошка и метнул в Потрошилу, заставив того осыпаться на пол суетливыми чёрными "насекомыми", однако за ним тут же обнаружился целый и невредимый Крикун, а порошка в банке осталось на самом донышке!
  Гор бросил в приземку остатки, но та "замуравьилась" лишь частично и полуплыла-полуползла, будто гигантская амёба, внутри которой бегают чёрные точки. Запустив в неё банкой, освободитель отступил назад и выглянул в коридор: Олег застрял на полпути к плёнке, отбиваясь от уже собравшегося в единый "муравейник" Крикуна. "Корни" ещё не работали, и приземка пока не могла тянуть энергию, но липучие "насекомые" уже наползали на мальчика. Ньютон яростно рвал их зубами, разбрасывая в стороны.
  Гор ринулся на помощь и пеной смёл приставших к Олегу "муравьёв". Мальчишка повернулся к светлому пятну и ахнул: из "плёнки" вдруг высунулась человеческая рука.
   к оглавлению
   Глава 12. Общий враг
  После дождя в лесу было влажно и душновато, остро пахло грибами и хвоей, однако земля, по большей части песчаная, уже впитала воду, так что под ногами не хлюпало. Подлесок в сосновом бору был редким, и мокнуть, продираясь сквозь заросли, не пришлось. Маша легко вспоминала приметы, по которым шла в прошлый раз, и без проблем довела Гаврюхина до знакомого овражка - на дне его стояли мутные лужи и рос камыш.
  - Тут был прозрачный ручей! - она вздохнула и, медленно пройдясь туда-сюда по самому краю оврага, остановилась: - Я не знаю, куда дальше идти! И справа и слева дно поднимается, здесь самое глубокое место.
   - А что там твой камень? - спросил Антон Петрович. - Тёплый ещё?
  Маша достала из сумки мешочек и вытряхнула пёстрое "яйцо" на ладонь.
  - Вроде поостыл немного, но... - она закрыла глаза, сжав камень Митрича в кулаке и, спустя всего пару секунд, вдруг с удивлением прошептала: - Мне кажется, они идут!
  - Кто?
  - Журчалки! - она открыла глаза и посмотрела на Гаврюхина: - Я слышу, как они приближаются!
  - Отлично! Следуй за ними, а я постараюсь держаться рядом и не упустить тебя из вида.
  - Лучше давайте руку, а то вдруг я исчезну прямо у вас перед носом?
  - Хорошо.
  Твёрдая сухая ладонь Антона Петровича крепко сжала кисть девушки, и шрамы у обоих сразу же отозвались жаром.
  - Они нас будто объединяют, - пробормотал Гаврюхин.
  Но Маша его больше не слышала: журчание стремительно заполняло сознание. Она моргнула и, вместо болота увидела прозрачный ручеёк. Он быстро бежал по дну овражка, омывая чистые разноцветные камушки, в которых при желании наверняка можно было отыскать куриного бога. Это было последнее, о чём она успела подумать, прежде чем мысли растворились в задорном переливчатом звуке, и девушка легко, будто не касаясь земли, понеслась вперёд.
  В своём сосредоточенном стремлении не выпустить Машиной руки и не сбить их общее, поразительно скорое и плавное движение, Антон Петрович, незаметно для самого себя, тоже погрузился в ранее не знакомое ему состояние транса. Он мчался, безошибочно перепрыгивая или обходя любые препятствия, пока земля вдруг не ушла из-под ног. На краткий миг он как будто бы потерял сознание, а когда очнулся, увидел вокруг не то белый, не то серый зал, освещённый равномерным неярким светом. На стенах виднелись затянутые сморщенной плёнкой овалы. Антон Петрович отпустил Машину руку и подошёл к одному из них.
  - Это и есть те самые порталы?
  - Да, - последовав за ним, отозвалась Маша. - Один из них привёл меня к дубу, в котором я нашла шапочку, но я не знаю, как определить, какой именно!
  - А ты думаешь, нам снова надо туда? - бывший участковый осторожно коснулся складчатого овала рукой - пальцы ощутили на удивление гладкую поверхность, опровергая то, что видел глаз.
  - Не знаю... в прошлый раз я услышала за одним из порталов журчание и сразу же провалилась, так что давайте лучше снова держаться за руки.
  - Ладно, - Антон Петрович снова сжал Машину ладонь. - Рубцы не горят.
  - Не горят. Но камень Митрича до конца не остыл!
  - Стало быть, не всё ещё показал? - неуверенно предположил Гаврюхин.
  - Наверное...
  - Ну, давай тогда обходить эти штуки, а ты слушай журчание?
  - Давайте, - Маша приложила ухо к пузырю и сосредоточилась. Спустя полминуты она отодвинулась. - Нет! Здесь точно ничего не слышно.
  Они перешли к другому овалу.
  - О-о-о! - воскликнул Антон Петрович. - А тут, похоже, и слушать нечего?
  - Как странно!
  Они вместе уставились на "пузырь" - вместо живо поблескивавшей плёнки он выглядел мёртво-матовым, а, на ощупь чувствовался холодный шероховатый камень.
  - Возможно, это как раз тот самый портал, что вёл к дубу, - выдвинул версию Гаврюхин. - Ты сходила туда, и он закрылся - одноразовый проход как бы.
  - Всё может быть, - Маша приложила ухо к окаменевшему овалу: - Тишина!
  - Пошли дальше.
  Следующий портал выглядел действующим, и за ним вроде бы слышалось журчание, причём вместе с шёпотом. Правда, звучало всё гораздо тише, чем раньше, поэтому слов разобрать не удавалось, однако интонация Журчалок казалась... угрожающей?.. Маша не стала прислоняться к "пузырю" щекой, а, убрав камень Митрича в сумку, стала медленно водить по овалу, как вдруг пузырь разошёлся, и ладонь провалилась внутрь.
  - Ну, что там? - нетерпеливо вопросил державший её за вторую руку Антон Петрович.
  - Да пока ничего, только воздух... А-ааа! - вдруг вскрикнула она и отпрянула, но её тут же снова дёрнуло к пузырю. - Что-то поймало меня, поймало!
  Гаврюхин обхватил Машу за талию и изо всех сил потащил прочь от портала. Раздался сочный "чмок", и рука девушки вылетела из "пузыря", вытащив наружу две крепко вцепившееся в неё маленькие ладошки.
  У Маши перед глазами замельтешили белые звёзды, в ушах снова возникло журчание, но не такое громкое, как бывало раньше, а прорывавшийся сквозь него шёпот слышался и того тише. "Помоги!.. помоги... помоги!" - вроде бы различила она.
  - Ребёнок?! - воскликнул Гаврюхин и, опустив девушку, ухватил детские ладошки.
  Спустя минуту напряжённого сопения, в комнату вывалился мальчик лет восьми-девяти, а следом высунулись мужские руки, державшие ребёнка за щиколотки.
  - Это Волшебник! - вскричал мальчик. - Его тоже надо спасти! Пожалуйста!
  Общими усилиями они вытащили из портала парня лет тридцати на вид, одновременно с которым выскочило ещё нечто, прозрачно-невесомое и прыгучее. Заметила его только Маша, Гаврюхин же лишь нахмурился, смутно улавливая ещё чьё-то незримое присутствие.
  - Ньютон! - обрадовался этому присутствию мальчик. - Это наш призрачный пёс. Он - хороший!
  - Вы кто такие вообще? - не слишком дружелюбно осведомился бывший участковый, глядя на парня.
  Тот развернулся к порталу и весь подобрался, будто ждал оттуда появления кого-то ещё, и пузырь действительно дрогнул, будто с той стороны в него что-то ударилось.
  - Бежим! - мальчик потянул парня за руку.
  "Плёнка" снова вздрогнула, но уже не так сильно.
  - Он каменеет! - воскликнула Маша. - Портал каменеет, смотрите!
  Удары с той стороны почти перестали сотрясать "плёнку", которая на глазах теряла блеск, делаясь мёртво-матовой.
  - Всё! Он закрылся! - девушка повернулась к Гаврюхину - тот пристально и с такой неприязнью рассматривал парня, словно застукал его на месте кровавого преступления.
  Маша откровенной антипатии к гостю не испытывала, однако отнеслась к нему настороженно. Он выглядел, как обычный человек из плоти и крови, но это было не так... Что-то скрывалось под этой нормальной вроде бы внешностью, но не злое и гадкое, как, например, у Тёмного, а скорее просто... неправильное?..
  Парень, сжав кулаки, напряжённо следил за порталом, и только когда последняя складка замерла в неподвижности, позволил себе, наконец, расслабиться. Шумно выдохнув, он сел прямо на пол.
  - Вы от кого-то бежали? - немедленно вопросил Антон Петрович.
  - Подручные Чёрного Злыдня! - заявил пацанёнок. - Они гнались за нами, хотели нас проглотить!
  - Спасибо, что вытащили! - гость с интересом посмотрел на Машу.
  - Кто вы такие? - продолжал наседать Гаврюхин.
  - Меня зовут Гор, - представился ему гость. - А это Олег, - он обнял мальца.
  - Здрасьте! - откликнулся мальчик, отошёл в сторонку и, присев на корточки, стал гладить и чесать Ньютона.
  - Олежка - медиум, - добавил Гор.
  - И что это значит? - всё так же недобро осведомился бывший участковый.
  - Это значит, он умеет разговаривать с мёртвыми.
  - Час от часу нелегче! - пробурчал Гаврюхин, с тревогой глядя на мальчика. - А что он сейчас делает? Это пассы какие-то?
  - Да собаку он гладит! - успокоил его гость. - Пёсика нашего призрачного, вы его просто не видите... как и подавляющее большинство людей, впрочем, - он перевёл взгляд на девушку.
  - Я вижу! - откликнулась она. - Короткошёрстный, размером с овчарку.
  - Ага! - с готовностью подтвердил Олег, продолжая тискать собаку. - Ньютон хороший!.. О, смотрите, он улыбается!
  - Привет, Ньютон! - рассмеялась девушка. - Меня зовут Маша. - Она повернулась к освободителю: - Здравствуйте, Гор! А это - Антон Петрович - он из полиции, был местным участковым, и... вообще он классный! - услышав это, Гаврюхин растеряно крякнул. - Просто сейчас... в общем, у него близкую подругу похитили!
  Антон Петрович сверкнул на свою спутницу яростным взглядом, но не успел и рта раскрыть, как Олег выдал:
  - Её похитил Чёрный Злыдень!
  - Опять злыдень! Кто это такой? - нахмурился Гаврюхин, а Маша почти физически почувствовала, как пути-дорожки - её и странного парня с той стороны - сходятся в одной точке.
  - Это очень плохой дядька, чёрный-чёрный внутри! - принялся объяснять мальчуган. - Он похищает хороших людей, и...
  - Погоди, Олежка, - остановил его Гор и посмотрел на Антона Петровича: - Ваша подруга - экстрасенс? Да не беспокойтесь, я не сделаю ничего плохого, мне можно доверять!
  Маша почувствовала, как одновременно со словами будто лёгкий ветерок подул - шевельнул волосы и попытался проникнуть в голову, но она отклонила его, а вот Гаврюхин - не смог! Лицо его расслабилось, подобрело, и он кивнул.
  - Да, Марта обладает... некоторыми способностями.
  - Всё же хотелось бы поподробнее: почему это мы должны не беспокоиться и вам доверять? - резко спросила Маша. - Кто вы вообще по жизни, чем занимаетесь?
  Гор уставился на неё с удивлением и, чуть поразмыслив, медленно произнёс:
  - Это очень долгая и печальная история... Наверное, позже я мог бы её рассказать вам, - он улыбнулся, но глаза оставались серьёзными, - в обмен на вашу!
  - Нет уж, вы - первый! - Маша прищурилась. - И давайте, пожалуйста, без этих... - она подвигала пальцами над головой, изображая "ветерок". Что это, вообще было? Вы что, хотели залезть мне в мозг?
  - Ну что вы! Всего лишь лёгкое внушение, совсем не опасное. К тому же вы так лихо его отклонили!
  - Потому что нельзя начинать знакомство с внушения!
  - А если из лучших побуждений? - теперь и глаза его смеялись, как будто он видел её насквозь: видел, что она тоже пользуется подобными приёмчиками. Регулярно морочит голову маме Любе, не брезгует!
  Щеки девушки вспыхнули.
  - Так что же всё-таки насчёт Марты? - встрял Гаврюхин, которого, похоже, никаким внушением было не сбить с пути, когда дело касалось любимой женщины. - Кто похитил её и зачем?
  - Ну, Чёрный же Злыдень её похитил! - возопил Олег, возмущённый непонятливостью Антона Петровича.
  - Марта, Марта, я где-то слышал... точно! - Гор щёлкнул пальцами. - Мохнатый дед! Дед Борис! Вот кто упоминал это имя! Сказал: есть у нас одна, только-только заграбастали, Мартой звать... и что раньше её засечь не могли, потому что у неё защита была! Каким-то сильным колдуном поставленная...
  - Это она! - вскричала Маша. - Наша Марта!
  - А кто такой дед Борис, и что значит - заграбастали?.. - бывший участковый потряс головой, будто старался физически уложить всю эту странную инфу. Последние полчаса она обрушивалась на него без передышки, волна за волной, и он чувствовал себя так, словно стоял в полосе прибоя и пытался удержаться на скользких прибрежных камнях. - Мохнатый дед?! Так, кажется, вы сказали?
  - Ага, мохнатый! - подтвердил Олежка. - Шерсть вот такенная! - он расставил пальцы сантиметров на десять.
  - Так понял, дед этот - правая рука Чёрного Злыдня, - сказал Гор и, заметив, как скривился Гаврюхин, добавил: - Дурацкое имя, согласен, но так уж нам его бабушка Олега представила, тоже сильной колдуньей была, как и Марта ваша. - Он достал из кармана брюк телефон: - У меня есть его фотография!
  Он нашёл тот снимок убийцы матери, что сделал с себя, потратив на превращение чёртову уйму времени и энергии. Хотел идти с этим фото к ментам. Смешно... сейчас. А тогда он просто ещё ничего об этой твари не знал.
  - Вот, смотрите! - он развернул телефон, демонстрируя новым знакомым фото. - Так выглядит Чёрный Злыдень.
  - Тёмный! - едва увидев снимок, воскликнула Маша, глаза её округлились. - Это же тот самый Тёмный, Антон Петрович! Мы с вами только сегодня про него говорили, помните? Он запытал до смерти Ивана Дмитриевича и меня тоже убить собирался!
  - Ого! - удивился Гор. - Похоже, число жертв этого убийцы всё время растёт! Особенно, если считать ещё и всех, кого прикончили по приказу его подручные.
  - Из-за него погиб мой папа Дима, - мрачно проговорила Маша. - Из-за него... - она хотела было сказать про отнятую силу и шрамы, но осеклась, решив, что не стоит сразу вываливать всё подряд. - В общем, этот тип тот ещё гад! Марта Васильевна предупреждала меня, что он - силён, чёрен и очень опасен и что он - главный мой враг. Смертельный!
  - Ну что ж, - Гор убрал телефон в карман и встал. - Выходит, мы не зря с вами встретились!
  - Куда деваться! - согласился Гаврюхин. - Общий враг вынуждает к сотрудничеству. Полагаю, неплохо нам выработать дальнейший план действий. Первый пункт - освобождение Марты.
  - Если она жива и всё ещё ваша Марта, а не что-то совсем иное и крайне враждебное, - безжалостно отрезал Гор, раздражённый командным тоном бывшего участкового. Тот сверкнул на него глазами, но промолчал - возможно, всё из-за того же внушения.
  Олежка тем временем обошёл оставшиеся порталы, втихаря, пока никто не видит, трогая "плёнку" и пытаясь проникнуть через неё разными частями тела, но так ничего и не добившись, вернулся к Гору и дёрнул его за руку:
  - Волшебник, волшебник!
  - Чего?
  - Как нам отсюда выйти?
  - Давай спросим Машу! - Гор повернулся к девушке, но она лишь задумчиво озиралась кругом. - Как вы здесь, в этой комнате, оказались?
  Не дождавшись ответа, он повернулся к Гаврюхину.
  - У Маши есть артефакт-навигатор, - ответил тот.
  - Ну, так надо задействовать его снова! - сжав маленькую ладошку мальчика, Гор вновь обратился к девушке: - Маша! Я должен отвести Олежку домой и передать маме. Вы меня слышите?
  - А?.. Да... - откликнулась она. - Я слышу вас. И Журчалок вроде бы тоже, только очень-очень тихо.
  - Журчалок? - не понял Гор.
  - Ну да. Это такие... В общем, Журчалки приходят, если задействовать артефакт-навигатор, - она посмотрела на Антона Петровича. - Приходят и показывают всё что угодно: дорогу, места, события... но сейчас мне кажется, они... как бы это сказать... истощились?
  - В смысле? - Гаврюхин нахмурился.
  - Ну-у-у... Я помню, насколько громко всё было в первый раз, когда я сюда попала. И как уже чуточку тише Журчалки меня к дубу вывели. Там я нашла шапочку, которая вернула мне часть силы, и после этого громкость немного усилилась... Однако потом я с каждым разом слышала их всё хуже и хуже. - Маша достала камень Митрича. - Едва-едва тёплый... ой!.. - она потёрла пёстрое "яйцо" ладонью, и на ней остались красноватые чешуйки и серебристая пыль. - Он что, осыпается?!
  - Ты хочешь сказать, камень постепенно приходит в негодность? - Антон Петрович провёл по её ладони пальцем.
  - Почему же сразу - в негодность? - возразил освободитель. - Может, ему просто энергии не хватает? "Батарейка", типа, садится.
  - И что с этим делать? - Гаврюхин рассматривал прилипшие к пальцу частички.
  - Попробовать зарядить! - пожал плечами Гор. - Я, правда, после наших с Олежкой приключений не в лучшей форме, но... если вашим Журчалкам не требуется слишком много, то я готов попытаться. Давайте ваш артефакт!
  Он протянул руку, но Маша зажала камень в кулаке, глядя на гостя с подозрением.
  - Не хочу вас обидеть, Гор, но я вижу вас первый раз в жизни, и...
  - Вы мне не верите, - спокойно сказал он, опуская руку. - Понимаю! - И тут же вдруг быстро подскочил к Маше вплотную и обхватил её кулак ладонями.
  - Эй! - она дёрнулась было, но камень Митрича мгновенно нагрелся, уши заполнило громкое журчание и ясный шёпот: "Души... души... зерцало... зерцало".
  Перед глазами возник могучий звёздный вихрь, голова закружилась, и, едва успев выкрикнуть: "Держитесь все за меня!", Маша повалилась прямо на Гора.
  
  Одежды на ней не было, а из груди торчала чёрная верёвка, которую держал вожатый. Его широкую спину покрывала плотная чёрная шерсть, а сквозь кожу голых рук проступали ветки пурпурных сосудов. Он шёл на пару шагов впереди, размеренно и неторопливо, она легко за ним поспевала, озираясь вокруг: каменные стены и своды, окон нет, но сразу отовсюду сочится тусклый красноватый свет.
  Вожатый свернул в огромную пещеру, где вновь прибывшая увидела множество таких же, как она, нагих полупрозрачных багровых фигур. Все они стояли рядами и имели грудные верёвки, привязанные к общему, висевшему над ними, канату, который, в свою очередь, соединялся со связками из других рядов в одну гигантскую сеть.
  Когда мохнатый проводник остановился и приторочил её верёвку к ближайшему канату, она сразу же ощутила связь с каждым в этой пещере и одновременно единство с тем, кто их взрастил, наполнил силой и собрал всех вместе, чтобы безраздельно повелевать миром и бесконечно наслаждаться своим бессмертным существованием. Восторг и радость наполнили её до краёв, она поняла, что парит, и посмотрела вниз: вместо пола под ней зиял тёмный бесконечный провал, а в самой его глубине таился источник мощи, которой питались все, кто здесь находился. Питались через каналы - она видела, как они росли из центра её сущности и, словно корни дерева, насыщали и наполняли невиданной силой. Сила эта уже была велика, а скоро ещё умножится! Сто-, или тысяче-, или ещё более многократно, а то и вовсе бесконечно, когда их хозяин-отец-владыка сумеет поймать отражения!
  А вот и он сам уже явился из самого сердца великой Чёрной Бездны: тёмный, могущественный, прекрасный! Прошёл мимо рядов ждущих его, преданных душ, чтобы сделать то, к чему все они так отчаянно стремятся, чего так безудержно алчут. На груди его, в ореоле сине-красных лучей ярко выделялся круглый камень - он испускал свет там, где касался тела повелителя, или, вернее было бы сказать, его текучего чёрного естества. Человечье обличье, будто одежда, маскировало истинную сущность властителя, но все собранные тут души знали, как на самом деле он выглядит.
  Мохнатый вожатый развернулся, и его старое морщинистое лицо ещё сильнее смял оскал широкой ухмылки. Он порысил навстречу хозяину и, склоняясь в полупоклоне, восхищённо проскрипел:
  - О, повелитель! Ты получил ключ!
  - Ключ! Ключ! Ключ! - словно общий вздох, пронеслось по рядам, и вновь прибывшая ощутила, как долго, оказывается, все этого ждали!
  Она теперь была частью единого целого, поэтому, одновременно с остальными, ясно вспомнила всё, что предшествовало сегодняшнему приходу владыки.
  
  Кристаллическое Зерцало казалось состоящим из огромного количества блестящих граней и смутно просматривалось за полупрозрачной, словно бы выточенной из толстого льда дверью. По её поверхности постоянно кружила сияющая спираль звёздного вихря. Стоило только взглядом проследить за её движением, как искры-звёзды выстраивались в светящуюся надпись: "Введите ключ".
  Ключ, как подсказал повелителю огненный росчерк под надписью, несла на себе комета, поэтому он стал караулить проходы всех небесных тел мимо Земли, чтобы не пропустить нужную.
  И однажды она явилась: прожгла небо точь-в-точь таким же росчерком, как горел под надписью на двери. В центре "ледяной" плиты "протаяла" небольшая круглая выемка, а светящаяся надпись изменилась, причём в неожиданную сторону:
  "Введите ключ - расчётное время готовности 411 суток".
  Придётся ждать больше года? - удивился повелитель. - Почему это, интересно? Что за метаморфозы должны произойти с ключом в течение тринадцати с половиной месяцев, прежде чем можно будет его использовать?
  Не придумав никакого толкового объяснения, повелитель обратился за советом к исторгнувшей его Чёрной Бездне.
  Она предположила, что раз скважина обнаружилась на земле, то и полученный от первозданного космоса ключ должен успеть приспособиться к местным условиям. Чёрная Бездна также подсказала его примерное место падения, но её ледяное дыхание стало неровным и резким, когда она прошептала своему сыну, что каждое действие вызывает противодействие. Таков закон мироздания, ибо оно стремится всегда сохранять равновесие, и оттого уже породило некую белую силу в противовес тёмной.
  "Видишь ли ты, моя чёрная мать, что это за белая сила?" - спросил повелитель.
  "Я вижу только признаки её наличия, ибо Свет умеет маскировать свои защитные проявления не хуже Тьмы... Однако кое-что мне всё же известно доподлинно: любые белые силы стремятся сотворить и поддерживать жизнь - а значит, все их орудия - это живые существа, самые сложные и мощные из которых - люди".
  "Ты полагаешь, противодействующая мне сила - это человек?"
  "Да, я уверена".
  "Но я ведь гораздо сильнее любого человека!"
  "Физически - безусловно, но у духа жизни колоссальный опыт борьбы со смертью, люди занимаются этим с рождения, и об этом тебе никогда не следует забывать!.."
  "Я буду помнить, моя чёрная мать".
  "Всегда оставайся напористым, но осторожным, сын мой!"
  "Я понял", - прошептал он и ринулся на поиски.
  Прочесав каждый сантиметр обозначенного Бездной квадрата, повелитель нашёл и собрал все отколовшиеся от небесного тела кусочки, даже самые мельчайшие, но ни один из них не подошёл: сколько ни клал он их - и по очереди, и группами, и всех вместе! - в выемку, ничего не происходило. Дверь оставалась закрытой, а число в надписи к тому времени уменьшилось на три дня, и она стала такой: "Введите ключ - время готовности 408 суток". Тогда он отдал осколки кометы Чёрной Бездне и снова спросил у неё совета.
  "На этих фрагментах - следы органики! - ответила ему ледяная мать. - Жизнь, я же говорила тебе! Осколки жгут меня, потому что на них следы рождения жизни!"
  "Следы рождения жизни? Но какой?"
  "Человеческой, сын! - Чёрная Бездна выплюнула кусочки обратно ему на ладонь. - Человеческой!"
  Повелитель сжал их в кулак, слушая ледяное дыхание матери.
  "Следы рождения человеческой жизни... - медленно проговорил он, впитывая жар, всё ещё хранимый осколками. - Получается, мне надо искать младенца?"
  "Полагаю, что так, - согласилась Чёрная Бездна. - Ключ принесён на Землю младенцем".
  "Принесён на землю младенцем... - он вдруг хлопнул себя по лбу: - Кометой! О, чёрная мать! Росчерк на двери обозначал не только небесное тело, но и имя! Комета - это имя! Младенец - девочка!"
  "Ты правильно мыслишь, сын мой, но не забывай про противодействие света! Я склонна считать, что белая сила успела раньше тебя".
  "Комету забрала белая сила? Как же мне найти её?"
  "Я уже говорила тебе, что носитель белой силы - тоже наверняка человек. А человек всегда оставляет следы. Ты обнаружишь их так же легко, как и я, когда изучала осколки. Проще всего ориентироваться на запах. Чем больше в носителе белой силы, тем сильнее от него разит, ты это ни с чем не спутаешь, уж будь уверен! Даже простые люди иногда чувствуют, как смердят засушенные останки тех, кого они считают святыми, и называют это благоуханием. Для нас же вонь белой силы настолько омерзительна, что не каждое порождение тьмы может заставить себя приблизиться к её источнику. Но ты, сын мой, конечно сможешь! Используй свою текучесть, стань на время чёрной собакой и иди по следу. Ты учуешь человека с младенцем, я в этом не сомневаюсь. Ему от тебя не скрыться!"
  "Я понял тебя, моя чёрная мать, я всё сделаю!"
  Обернувшись тёмным зверем, повелитель, с одержимостью голодного хищника, ринулся на поиски добычи. И суток не прошло, как он учуял нужный запах: в нём мощная белая сила перебивала дух рождения органической жизни, но чёрного зверя было не провести: мать научила его выделять этот особый дух, ясно проявив его в найденных осколках небесного тела. Повелитель затвердил урок намертво и потому легко уловил присутствие младенца в смраде белого колдуна. Сын Бездны так возгордился своим успехом, что даже немного поиграл с поборником света, будто кошка с мышью, предвкушая, как отберёт ключ и растерзает девочку-младенца, вместе со стариком, на куски.
  Когда тёмный хищник вдоволь натешился, он перепрыгнул через старика и приземлился прямо перед его носом, чтобы вырвать из рук Комету, как вдруг...
  Шок, ярость, поражение! Вместо младенца у белого колдуна оказалась деревянная кукла! Сын Чёрной Бездны дважды получил ею по голове, словно дубиной! Старая вонючая сволочь сумела обмануть его, обвести вокруг пальца! Да ещё так до обидного незатейливо! Пропахшая младенцем одежда, напяленная на муляж, плюс немного белого колдовства - и всё, повелитель поверил, что кукла - Комета! Невероятно!
  Это был удар прямо в чёрное сердце.
  А подлый старик, вместо того, чтобы расплатиться за него сполна, умудрился сдохнуть, не испытав и половины той боли, что уготовил ему повелитель! К тому же так и не сказал, где спрятана настоящая Комета.
  Второй жестокий удар, после которого повелитель не смог заставить себя пойти к чёрной матери за очередным уроком или советом. Ему было слишком стыдно за свои глупые промахи, и он решил сначала попытаться смягчить их последствия. Одежда младенца несла в себе часть исходной - не белой и не тёмной, а самой что ни на есть первозданной - силы Вселенной. Её можно было забрать! Столь же первозданным и потому действенным при любых обстоятельствах способом: через огонь.
  Повелитель сделал это, однако вместо радости его постигло новое разочарование! Полученная сила никак не помогала определить, где находится Комета. Видно, проклятый белый дед и тут хорошо постарался, наколдовал что-то в противовес!..
  Но тогда непонятно: если он мог поставить защиту, способную скрыть от сына Чёрной Бездны место пребывания младенца, то зачем бегал по лесам с одеждой, которая воняла на всю округу духом зарождения жизни?!
  Загадка разрешилась, когда повелитель вернулся к ледяной двери и проследил взглядом за движением звёздного вихря. Возникшая надпись стала таким неприятным сюрпризом, что все чёрные потоки забурлили, заставив почувствовать то же, что обычный человек при несварении желудка.
  "Введите ключ - расчётное время готовности 6569 суток"
  Что-о-о?!
  Вместо 408 суток, ключ сработает только через 6569? Да это же... почти 18 лет! Всего без нескольких дней - вероятно тех, что он потратил на поиски!..
  Третий удар, особенно нестерпимый оттого, что до повелителя наконец дошёл смысл действий вонючего старика: специально подсунуть то, что лишит даже самого могучего тёмного искателя возможности отыскать младенца. Проклятье! Сына Чёрной Бездны прямо-таки затрясло от бешенства, когда он сообразил, что, забрав себе приданную Комете первозданную силу космоса, он сам же, своими руками, сжёг выдававший её запах!
  Теперь младенец ничем не выделяется среди всех остальных грудничков!
  Повелитель снова ужасно ошибся! Но как?! Как мог он не догадаться о таком подвохе?.. А вот так: он просто не ожидал, что белый колдун, в принципе, может настолько жёстко поступить с девочкой - полностью "обескровить" её, лишить дара и возможности исполнить своё предназначение! Стереотип "все белые - розово-сопливые размазни" сыграл с тёмным повелителем злейшую шутку.
  Из-за отнятого у девочки дара, приспособление ключа сильно замедлилось. Теперь он будет готов действовать только спустя восемнадцать лет, когда его носительница станет взрослым человеком и сможет сознательно о нём и о себе позаботиться. Колдун, наверняка, оставил ей соответствующие инструкции, что и как надо делать, когда она вырастет...
  Осознав всё это, повелитель ещё долго стоял, глядя на стеклянную дверь. Привыкал к мысли, что доступ к неограниченному могуществу можно будет получить только через восемнадцать лет. Потом встряхнулся, возвращая потокам нормальную текучесть, и отправился к Чёрной Бездне.
  Он был готов к хлёстким укорам и презрению, но она, как любая мать, пусть и чёрная, не стала бить его по уже израненному самолюбию. Напротив, её ледяное дыхание ласково коснулось его потоков, а ответы на покаянные признания прозвучали неожиданно мягко.
  "Каждый, даже самый великий из сынов тьмы, может ошибиться, в том нет ничего зазорного, - успокоила она пребывавшего в смятении повелителя. - Тем более что для нас, бессмертных, время не играет столь существенной роли, как для живых. К тому же ты можешь использовать эти годы с толком. Пусти часть полученной первозданной силы на внешнее преображение, которое скроет твою истинную сущность, и отправляйся к людям, чтобы привлечь на свою сторону как можно больше душ".
  "Но я уже заручился поддержкой многих - все они здесь!" - он провёл руками вдоль своих потоков, и они разделились на сотни маленьких ручейков. Пространство наполнилось бормотанием, громкими вздохами, стенаниями, вскриками, стонами, воем и даже чем-то похожим на пение без слов.
  Слушая разноголосый хор выбравших зло душ, чёрная мать улыбнулась:
  "О, я знаю! Их - легион, и это побудило меня исторгнуть сына, чтобы объединить их стремления, когда я увидела возможность сделать своё могущество всеобъемлющим... Но сейчас я думаю, что, скорее всего, даже этого легиона будет нам недостаточно... Если, даже в нормальных обстоятельствах, ключ созревает только через тринадцать с половиной месяцев, то вряд ли это время даётся соискателю просто так! Полагаю, тебе следует лучше подготовиться, чтобы обезопасить себя от провала".
  "Но как именно? Как, моя чёрная мать, я должен обезопасить себя от провала?"
  "Привлеки ещё души, но не поглощай их. Пусть у них будет подобие свободы воли, но такое, чтобы они не могли передумать и свернуть с предназначенного тобой пути. Создай для них спецхранилище, и пусть, когда откроется доступ к Зерцалу, они будут выглядеть самостоятельными.
  Советую тебе для начала переманить на свою сторону самых сильных колдунов. В первую очередь ту, что сумела обнаружить Зерцало, а потом и других, ей подобных. Они помогут тебе разработать надёжный способ сбора и удержания душ. Тогда за эти восемнадцать лет ты точно накопишь достаточно сил, чтобы выдержать проверку Зерцала и получить неограниченное могущество".
  Обнадёженный матерью, сын Чёрной Бездны внял её советам и за прошедшие восемнадцать лет сумел собрать здесь столько душ, что уже не сомневался в успехе.
  
  И вот теперь, когда минули все 6569 суток, повелитель получил, наконец, тот самый вожделенный ключ, который открывает доступ к Зерцалу.
  - Ключ! Ключ! Ключ! - пронеслось по рядам, и вновь прибывшая душа, озарённая общим пониманием важности момента, тоже влилась в этот хор.
  А потом замерла в ожидании, когда тёмный владыка пройдёт к "ледяной" двери, и все они как части единого целого увидят его глазами, как откроется доступ к Зерцалу.
  Повелитель снял с шеи камень, и всё вокруг залило яркое сияние. Багровый оттенок, возникавший от соприкосновения камня с тёмной сущностью сына Чёрной Бездны, пропал, и камень сейчас горел чистым серебристо-голубоватым светом.
  Звёздная спираль прокрутилась, формируя надпись, из которой вот уже пару дней как исчезла часть про готовность, и она просто гласила: "Введите ключ". Под ней тут же "протаяла" небольшая выемка, как раз под размер камня, куда повелитель, широко улыбаясь и дрожа от предвкушения, его и вложил, после чего выемку затянуло "льдом". Толстая полупрозрачная плита дрогнула и, ярко вспыхнув белым сиянием, вдруг распалась на отдельные огоньки. Они замельтешили в воздухе, складываясь в новый - более крупный, чем витал над дверью, - звёздный вихрь. Он закружился вокруг огромного, многомерного, блестевшего неисчислимым количеством граней, Зерцала, опоясывая его, словно кольцо - планету.
  Сын Чёрной Бездны попытался пройти дальше, но ощутил быстро нараставшее сопротивление. Частицы звёздного вихря снова сложились в надпись. Она так потрясла повелителя, что все его потоки на время остановились, словно замороженные, а человеческие глаза чуть не вылезли из орбит. Он яростно заморгал, удаляя маскировку, чтобы напрямую видеть своей истинной тёмной сутью, но надпись не изменилась.
   Звёздный вихрь, хоть и переместился гораздо ближе к Зерцалу, разнообразием соискателя не баловал:
  "Введите ключ".
  Словно примороженный к месту, сын Чёрной Бездны раз пятнадцать прочитал надпись, прежде чем поверить тому, что видит. А когда поверил, пришёл в настоящее неистовство.
  - Какого хера?! - взревел он, со зверской силой ударив кулаком в невидимую упругую стену.
  Кулак отскочил, и повелителя отбросило прочь, перевернув вверх тормашками. Прокрутив в воздухе сальто, он вылетел вон из обнимавшего Зерцало пространства. Перед носом снова оказалась всё та же полупрозрачная "ледяная" дверь с крутящейся над ней звёздной спиралью.
  - Что это значит, чёрная мать?! - заорал он и вдруг почувствовал в кулаке что-то твёрдое - это был тот самый круглый светящийся камень с дырочкой, который он, пару минут назад, вложил в дверную выемку.
  Сейчас эта выемка, вместе с уже известной надписью, возникла снова, и повелитель, будто зомби, опять поместил туда камень, после чего всё повторилось: дверь превратилась в "планетарное" кольцо, и на невидимой упругой стене вокруг Зерцала снова возникли те же слова:
  "Введите ключ".
  Зарычав, как дикий зверь, сын Чёрной Бездны развернулся и ринулся прочь. Мчась через ряды собранных душ, он в ярости расталкивал их руками. Из кулака вылетел вернувшийся к повелителю камень с дырочкой и, пронзив вновь прибывшую душу, словно взорвал её изнутри...
  
  Маша очнулась: перед глазами плавали остатки звёздного вихря. Под ней что-то зашевелилось, девушка вскочила и в кого-то врезалась.
  - Антон Петрович! - воскликнула она, когда зрение, наконец, прояснилось. - Извините, я не нарочно.
  - Ничего, - пробормотал бывший участковый и, отступив на пару шагов, боком натолкнулся на Гора.
  - Ой, и вы, Гор, простите! - проговорила Маша, сообразив, что это на нём она лежала, когда очнулась.
  - Ерунда, - ответил тот, озираясь кругом. - Олег! Олег, ты где?
  - Чёрт, как тут тесно! - стукнувшись рукой о деревянную стену, воскликнул Гаврюхин.
  - А вы сюда, ко мне, идите! - раздался снаружи мальчишечий голос. - Тут тоже темно, зато дофига места.
  - Олежка! - обрадовался Гор.
  Открыв деревянную дверь, что давным-давно покосилась и теперь всё время норовила обратно захлопнуться, они дружно вывалились на улицу: уже наступила ночь, что, в общем-то, было не удивительно, если вспомнить, что в Перебекаскино Маша приехала ближе к обеду. Пока стучалась к Марте Васильевне, пока пришла к Гаврюхину... в общем, к порталам они отправились уже вечером, хоть и было ещё светло - лето всё-таки!..
  - Ух ты! - отвлёк Машу от размышлений Антон Петрович. - А я теперь его тоже вижу!
  - Кого?
  - Да пёсика вашего призрачного! Там, в помещении не видел, а здесь нечётко, едва-едва, но вижу!
  Ньютон тем временем обнюхивал, словно обычная живая собака, землю и на заявления Гаврюхина никак не отреагировал.
  - Сегодня очень темно, - заметила Маша, разглядывая затянутое облаками небо. - Ни звёзд, ни луны...
  - Так ведь пасмурно! Циклон нас накрыл, вот и темень. Думаешь, собаку из-за этого лучше видно?.. - он достал из кармана телефон и включил фонарик.
  - Я прошу прощения, - убедившись, что с мальчиком всё в порядке, вклинился в разговор освободитель. - Но нельзя ли вашу светскую беседу о погоде продолжить где-нибудь в более обжитом месте? - он показал на освещённого фонариком Олежку: тот зевал и тёр кулачками глаза.
  - Ой, да, да, конечно! Он же и кушать, наверное, хочет! - обеспокоился Антон Петрович. - Пойдёмте ко мне, это тут рядом, соседний участок!
  - О, так вы знаете, где мы? - в голосе Гора прозвучало облегчение.
  - Ну, разумеется! - ответила Маша. - Это же сарай Митрича!
  - Кого? - не понял освободитель.
  - Ивана Дмитриевича - того самого колдуна, что оставил артефакт-навигатор, - она потрясла кулаком, в котором был зажат камень - он окончательно остыл и больше не осыпался. - Мне кажется, этот сарай... он как причал для Журчалок! Они уже и раньше переносили меня сюда. Сначала младенцем, потом уже взрослой...
  - Эй, вы идёте? - дойдя до края лысого пятна, обернулся Гаврюхин.
  - Да! Да!
  Пока девушка убирала "яйцо" в сумку, Гор прошёл вперёд.
  - А теперь они перенесли всех нас, потому что вы зарядили камень! Спасибо!
  Она коснулась плеча Гора ладонью, отчего его словно током слегка ударило, и это точно не было разрядом статического электричества. Девушка отдёрнула руку, явно почувствовав то же самое.
  - Да не за что, - пробормотал освободитель и, взяв Олежку на руки, ступил в заросший, неухоженный сад, казавшийся в темноте огромной чёрной тучей.
  Маша двинулась следом.
к оглавлению
  
   Часть третья. Единение
Глава 13. Родственные души
  После того, как все перекусили и Олежку уложили спать, Гор и Гаврюхин снова уселись за стол.
  - Мне нужно рассказать вам кое-что важное, - заявила Маша. - Но прежде... - она ненадолго умолкла, подбирая слова, - вы, Гор...
  - А давай на "ты"? - перебил он.
  - ...Давайте, то есть давай! - она пожала плечами. - Ты, Гор... Короче, я против тебя ничего не имею, но мы с Антоном Петровичем должны знать, с кем дело имеем.
  - Верно! - поддержал её участковый. - Особенно учитывая твоё внушение, о котором я и не догадался бы, если б не Маша. Мне это не нравится! Кто ты такой вообще и чем занимаешься?
  - Но я-то ведь тоже не знаю, кто вы есть! - возразил Гор. - И такое же право имею не доверять вам, тем более что со мной ребёнок - я несу за него ответственность!
  - Вот-вот! - Антон Петрович поднял указательный палец вверх. - Это тоже вызывает вопросы. Вы явно не отец этому мальчику, и хотелось бы объяснений, почему он, вместе с вами, болтается по ночам, подвергаясь опасности?
  - Ну, я ж вам говорил, что за ним этот ваш Тёмный, которого Олежка называет Чёрным Злыднем, гоняется. А я эти дни только и делаю, что спасаю его!
  - Ну, вот и просвети, что да как! Та самая долгая и печальная история, которую ты собирался рассказать нам немного позже! Это позже настало.
  - В обмен на вашу!
  - Разумеется! - кивнул Гаврюхин. - Но сначала ты!
  - Почему это?
  - Да хотя бы потому, что ты в моём доме! И все мы здесь благодаря Маше! Это ведь она вытащила сначала вас с мальчиком, а потом и всех нас из... чёрт знает откуда, в общем, вытащила!
  - Посмотрел бы я, как она это сделала, не заряди я ей "батарейку", - пробурчал Гор. - Ну, да ладно! - он неожиданно и так... по-особенному улыбнулся Маше, что у неё вдруг перехватило дыхание. - Хотите понять, кто я?.. Что ж, если совсем откровенно, то я тоже хотел бы это понять! Однако, - он развёл руками, - в отличие от вас, мне спросить некого... Неживой-немёртвый освободитель душ - так я определяю себя сам. Правильно ли? Вопрос! Но одно я могу утверждать точно: восемнадцать лет назад я был человеком. Подростком пятнадцати лет, у которого зарезали мать, а его самого утопили в воде, перемешанной с её кровью...
  - Что? - Машины глаза округлились. Она глянула на Гаврюхина, но тот оставался бесстрастным. Девушка перевела взгляд обратно на рассказчика и замерла, ожидая продолжения.
  И оно последовало. Начал Гор неуверенно, с запинками, но вскоре, особенно когда он дошёл до спасения Олежки в школе, речь его потекла быстро и гладко. Избегая лишних подробностей, он в два счёта описал борьбу в доме бабы Тани, приключения в подземелье и как нашёл там свою мать в виде странной мумии с красным "грибом" на бедре.
  - Я слышал какое-то заклинание - думаю, мама была зарезана заговорённым ножом, поэтому её душа и оказалась в таком состоянии, - предположил освободитель, когда уже закончил рассказ.
  - А зачем это Тёмному? - раздумчиво проговорила Маша. - Держать её в саркофаге?
  - Да чёрт его знает, тварь грёбаную! - в сердцах выплюнул Гор. - Мама очень сильной белой колдуньей была, в этом, может, всё дело?.. не знаю!
  - Ты говорил, мохнатый дед сказал, Марта тоже в этом их подземелье? Её можно как-то найти? - в голосе Антона Петровича слышались одновременно тоска и надежда.
  - Наверное... Только как снова туда попасть и где там её искать? А ещё эти чёртовы приземки с "корнями" - их в подземелье как грязи!..
  - А я мохнатого деда Бориса сегодня видела! - огорошила Маша собеседников. - Сейчас объясню... Это всё Журчалки! Твоя подпитка, Гор, явно пошла им на пользу, я узнала сегодня столько всего важного и интересного - просто поражаюсь!.. Видение было от лица одной из душ, порабощённых Тёмным - ну, или Чёрным Злыднем, как его называет Олежка. Причём все эти, ставшие на сторону тьмы, души объединены в единое... даже не знаю, как сказать... зомби-стадо?.. Да, наверное, именно стадо - они очень глубоко оболванены новым хозяином, обожают его и преданы ему, как собаки, до мозга костей... И хотя они вроде бы имеют свободу воли, но ослушаться своего Тёмного повелителя не могут. Они как будто бы его части! Видят то же, что и он, имеют доступ к его воспоминаниям... - и она подробно изложила своё сегодняшнее видение.
  - Ничего себе! - Гаврюхин поднял брови и почесал голову. - И когда только ты успела так много увидеть?
  - Ну-у, я думаю, что это - как со снами: они ведь всего несколько минут длятся, а ты там целые дни проживаешь!
  Она посмотрела на освободителя - он сидел, вперив взгляд в стену, и напряжённо размышлял.
  - Эй, Гор, о чём думаешь? - без церемоний осведомился Гаврюхин.
  - Сколько тебе лет, Маша? - встрепенулся тот. - Восемнадцать?
  - А что? - с вызовом спросила она.
  - Да что-то мне подсказывает, ты и была той самой грудной девочкой Кометой, за которой гонялся этот чёртов Тёмный! Я прав?
  - Да уж нетрудно догадаться! - прокомментировал бывший участковый.
  Маша потупилась и вздохнула.
  - Могла бы сразу объяснить, а не рассказывать так, будто сама ни при чём! - возмутился Гор.
  - Я рассказывала так, как видела: от лица одной из душ! - надулась девушка.
  - Правильно, - одобрил Гаврюхин. - Так получилось точно и без искажений! Не очень понятно только, что же это за Зерцало такое?
  - Какой-то источник неограниченного могущества, - пожала плечами Маша.
  - Да! но что он собой представляет? - Зеркало, в которое надо посмотреться? И дальше что? Как оно действует? Вот если не Тёмный, а мы, например, в нём отразимся, мы сможем могущество получить?
  - Не думаю, что всё может быть так просто, - мрачно проговорила девушка. - Да и ключ! С ним какие-то непонятки!
  - Согласен, - нахмурился Антон Петрович. - Куриный бог, в итоге, только дверь какую-то промежуточную открыл...
  - Куриный бог? - тут же вклинился Гор. - Это тот светящийся камушек на верёвочке?
  - Да, - подтвердила Маша. - Он был на мне, когда Антон Петрович меня в сарае нашёл. Младенцем.
  - Так вот в чём дело! - усмехнулся освободитель. - А я-то думаю: и как это мента - простите, полицейского! - угораздило в такую потустороннюю фигню вляпаться?!
  Гаврюхин не ответил, мрачно глядя на Гора.
  - Давайте рассказывайте! - потребовал тот. - Я же вам всё про себя выложил - теперь ваша очередь!
  - И правда, Антон Петрович, - вступилась за освободителя Маша, - давайте расскажем, а то нечестно как-то выходит! Вот сначала про куриного бога, что был у меня на шее...
  Последовала история папы Димы, потом Гаврюхина и дополнение о том, что открыла Маше Марта Васильевна.
  - О, наконец-то всё более-менее прояснилось! - подытожил Гор. - Есть эта тёмная тварь - Чёрный Злыдень, который собрал и продолжает собирать огромное количество душ для того, чтобы запустить Зерцало и тем самым получить неограниченное могущество. И есть ты, Маша, - посланница света, по воле обстоятельств лишённая своей силы, но имеющая все шансы её вернуть, чтобы противостоять тьме.
  - Ну, не знаю... - протянула Маша. - О каких шансах ты говоришь? Пока я смогла только чуточку силы получить от шапочки Митрича, а с теми, кто мне помогает, всё время происходит что-то страшное! Папа Дима погиб, Марту Васильевну похитили... В общем, глухо, как в танке!..
  - И с ключом не понятно, - напомнил бывший участковый.
  - Да, - подтвердила Маша. - Куриного бога для доступа к Зерцалу недостаточно, нужно что-то ещё.
  - Какой-то другой ключ, - сказал Гор.
  - Даже не представляю, что это может быть, - покачала головой девушка. - Хотя... Если первый ключ - камушек на верёвочке, то, возможно, второй... - она взяла свою сумку и извлекла оттуда мешочек с пёстрым "яйцом", - это камень Митрича? Правда, Журчалки шептали мне "ключ" именно про куриного бога, а вовсе не про себя. А с другой стороны - про защиту от обнаружения тёмными силами они мне тоже никогда не шептали, я это только вчера узнала. От Антона Петровича.
  - А я - от Марты, - кивнул Гаврюхин и, чуть подумав, добавил: - Навигатор, видеорегистратор, защитник, а теперь ещё и ключ? - в его тоне сквозило сомнение. - Больно уж много функций для одного артефакта!
  - Да, не вяжется как-то, - Маша вздохнула.
  - Ну, как бы там ни было, ясно одно! - твёрдо провозгласил Гор. - Что бы ни представлял собой этот второй и, по всей видимости, главный ключ - у Тёмного его нет. А значит, он точно у нас! У тебя, Маша-Комета!
  Он снова по-особенному ей улыбнулся, и она, впервые за всё время их знакомства, открыто и без задней мысли, улыбнулась ему в ответ.
  
  * * *
  Знакомая мелодия вызова играла и играла, пока не вырвала Машу из сна, и смолкла, стоило только открыть глаза. Лежавший на тумбочке смартфон был тёмен и тих, никаких недавних неотвеченных вызовов или сообщений. Приснилось ей, что ли?..
  Она встала, подошла к окну и отодвинула штору: в свете почти полной луны сад казался серебристо-чёрным, в бочке для дождевой воды толкались лунные блики, в приоткрытое окно задувал лёгкий ветерок. Распахнув створку, девушка высунулась наружу, с наслаждением вдыхая запахи влажной зелени. Циклон, с остервенением поливавший её и вообще всё вокруг прошлым утром, ушёл, отмыв дочиста каждый листок, травинку и даже как будто бы сам воздух - так свежо и приятно было на улице, хотелось немедленно выйти из дома.
  Надевая выданные Антоном Петровичем объёмные треники со шнурком на талии и такую же большую футболку, Маша подумала, что будет вполне органично смотреться в саду, потому что похожа на настоящее пугало. Днём оно, типа, стоит себе меж вишнёвых деревьев, а под лунными лучами оживает и бродит по участку, пока не прокричит первый петух...
  Прихватив свою сумку, Маша сунула туда телефон и на цыпочках двинулась к входной двери, мимо спящего на диване в гостиной Гаврюхина. Он тяжко заворочался, промычал что-то нечленораздельное, но не проснулся. Вот и славно! - не придётся ничего объяснять. Дверь в комнату, где спал Олежка, - Антон Петрович постелил там же и Гору, хотя непонятно, зачем неживому-немёртвому спать? - была закрыта. Девушка мышкой прошмыгнула мимо - предстать перед парнем в таком затрапезном виде было бы тем ещё удовольствием!
  Выскользнув на двор, она тихонько спустилась с крыльца и вдруг услышала немного приглушённый знакомый звук. Отойдя подальше от дома, она остановилась, достала из сумки мешочек с камнем Митрича и вытряхнула его на ладонь - тёплый!
  Звук сделался громче, и, позволив журчанию заполнить сознание, Маша прямо под ногами увидела ручеёк, и её, словно на невидимой дощечке, понесло течением по садовой тропинке. Калитка открылась сама, вода вынесла девушку на дорогу и свернула к соседнему участку, где легко пробилась сквозь кусты и бурьян. Всё настолько разрослось, что даже дома отсюда почти не было видно. Вскоре ручеёк, как обычно, внезапно потёк вверх, и Маша обнаружила, что стоит в мастерской Ивана Дмитриевича.
  В помещении было светло и оно выглядело не заброшенным, а таким же обжитым и убранным, как в тот раз, когда они пришли сюда с Мартой Васильевной. Тогда ясновидящая сама пролагала дорогу, потому что - это стало понятно только сейчас - экономила силу Журчалок. Теперь же они, под завязку заряженные Гором, могли творить настоящие чудеса. Маша огляделась: всё те же сложенные друг на друга свежие берёзовые чурбаки с корой, сваленные горкой крупные куски дерева, коробки с обрезками и мешки с опилками. Над ними висят на стенах и лежат на полках инструменты для работы по дереву.
  Но было и одно, сразу заметное, отличие: отсутствие стружки, которая высилась горкой на верстаке - вот прямо здесь, посередине. Шрамы на спине и груди вспыхнули и зачесались, ноги подогнулись, и она так же, как и в прошлый раз, села на пол, но закрыть глаза не успела - в ушах раздался шёпот: "Слева!.. слева... слева... слева". Маша повернула голову и увидела торчавший между половыми досками светлый хвостик. Потянув за него, она вытащила из щели стружечный завиток. Стоило положить его на ладонь, как жар и зуд словно бы стянулись к одному маленькому, не больше полусантиметра диаметром, участку кожи прямо над солнечным сплетением.
  Стружка дрогнула и затрепетала, будто очнувшаяся после сна бабочка, поднялась в воздух и, исполнив замысловатый танец, приземлилась точно на пылавшее, будто свежий ожог, место, даря прохладу и успокоение. Когда бабочка полностью "впитались в кожу", Машу закрутил привычный уже звёздный вихрь.
  
  Казалось, вокруг бушует пронизанная неровным светом рубиновая пыль. Маша попыталась разогнать её руками и ощутила на коже влагу: это был густой кровавый туман. Она посмотрела вниз: там, на большом плоском камне, огонь с воем пожирал звёздный вихрь, превращая его во взвесь сияющих капель и поднимая столбом вверх. Маша рванулась вон, на чистый воздух, но одна из мельтешивших перед глазами капель внезапно выросла до гигантских размеров и поглотила девушку целиком.
  Теперь она была одной из частиц огромной красной "кобры" - "чешуйкой" на "хвосте" - и вместе с другими качалась над костром в такт гремевшему голосу - низкому и гулкому, словно он раздавался в скальной пещере. Костёр гудел, будто высоковольтные провода, но, несмотря на это, Маша отчётливо слышала каждую фразу, нараспев произносимую заклинателем. Сам он стоял прямо напротив, и его чёрные потоки пульсировали в едином с "коброй" ритме, переливаясь, в свете пламени, яркими оранжевыми бликами.
  Но вот песня закончилась, заклинатель громко выкрикнул последнее резкое слово и раскинул руки в стороны. "Кобра" ударила его в грудь и разлетелась кровавыми брызгами, которые мгновенно впитались в его текучее тело.
  Все, кроме одной-единственной "чешуйки" с "хвоста": её сбила искра, выстрелившая из пожираемой огнём деревянной куклы, и внезапный порыв ветра унёс маленькую красную капельку прочь.
  Машу выбросило из красного плена, и она - теперь уже со стороны - увидела, как отдалившись от костра и Тёмного, капелька остывает и, замысловато танцуя в воздухе, превращается в частицу серого пепла. Порхая, словно бесцветная бабочка, она мягко опустилась на грудь девушки и, юркнув в вырез платья, скользнула вниз.
  Прохладные "крылышки" прижались к солнечному сплетению и растворились, не оставив следа.
  
  Очнувшись, Маша не увидела ни Тёмного, ни костра - только чуть поблескивал в лунных лучах среди травы большой плоский камень. Из времени видения Маша явно перенеслась в настоящее и стояла уже не в мастерской Ивана Дмитриевича, а на небольшой, затерянной среди леса, полянке. Вокруг неё росли высокие деревья - осины, судя по шороху непрестанно трепетавших листьев. Ни углей, ни запаха гари тут уже не было - за долгие годы всё, конечно же, смыло дождями и выдуло ветром. Девушка присела на корточки, разглядывая и ощупывая место, где Тёмный восемнадцать лет назад сжёг куклу в её одежде. Камень зарос пыреем и был обжит: с одной из сторон к нему притулился земляной муравейник.
  Да, именно тут Тёмный впитал в себя принадлежавшую Маше первозданную силу. А вот преображение облика он сделал позже и уже не здесь, хотя первое видение в мастерской Сторомко показало, будто человеческая внешность появилась тогда же. Так Журчалки, видимо, сберегали силы - ведь каждый отдельный показ требовал больших затрат энергии, а возобновить её им было неоткуда. Но сейчас появился Гор! Он мог заряжать камень Митрича, и надобность в экономии сразу отпала.
  В результате, видения приобрели потрясающую чёткость и смогли охватить практически всю историю попыток Тёмного получить доступ к Зерцалу. Пространство и время объединились в единое полотно, и Журчалки свободно двигались по нему, когда и куда хотели. Сегодня они перенесли её сначала в прошлое, а затем обратно в настоящее время, но уже на другое место.
  Было и ещё кое-что новенькое: глубинное, идущее из самой сердцевины её существа, чувство, будто она может... и должна!.. сделать что-то очень важное... только вот что?.. пока неясно... но кажется, это как-то связано с Тёмным...
  Рука сама потянулась к солнечному сплетению и стоило дотронуться до места, где прижимались прохладные "крылышки", как перед глазами сразу же замельтешили белые звёзды. Голова закружилась, девушка села на землю и закрыла глаза.
  А когда открыла их вновь - оказалась в кромешной тьме. На плече висела сумка, Маша запустила в неё руку и нашарила внутри телефон. Включив фонарик, она увидела, что сидит в мастерской Ивана Дмитриевича, на полу - пыльном, с мушиными трупиками. Она встала и огляделась: потолок и углы помещения затянуты паутиной, на стенах - чёрный грибок, ножовка над верстаком заржавела, обрезки дерева у стены покрыты белой и жёлтой плесенью.
  Зажатый в левом кулаке камень Митрича остыл, журчание стихло, однако разбуженное "бабочкой" странное новое чувство осталось, продолжая бередить душу.
  Возвращаться пришлось обычным шагом, временами подсвечивая дорогу телефонным фонариком, благо тут было недалеко. Штаны, правда, успели вымокнуть и набрать репьёв, пока она продиралась через бурьян.
  Маша тихонько прокралась в свою комнату и тщательно почистила треники. Выкинув колючки в окно, она задвинула штору, с удовольствием растянулась на кровати и мгновенно провалилась в глубокий сон.
  
  * * *
  Утром Машу разбудил Олежка - тряс за руку, пока она не открыла глаза.
  - А?.. Что?..
  - Вы не знаете, где Волшебник?
  - Кто? - девушка заморгала, прогоняя остатки сна.
  - Мой Волшебник!
  - А-а, ты про Гора! Он там... был вчера - она махнула рукой в сторону кухни и села на кровати, радуясь, что спала в футболке. - Мы разговаривали, потом разошлись спать. Дядя Антон ему на полу в твоей комнате постелил.
  - Его там нет! И вообще нигде нет, я даже на двор выходил... и в туалете смотрел!
  - А Ньютон?
  Мальчик покачал головой, уголки губ опустились вниз.
  - Ну-ну, Олежка, ты что? - Маша ласково погладила его по руке. - Найдётся твой Волшебник, не расстраивайся!
  - А вдруг он улетел?!
  - Да нет! - как можно увереннее сказала она. - Не мог он улететь, никому ничего не сказав. Ты дядю Антона спрашивал?
  - Угу... Маша-а?
  - Что?
  - Я боюсь!
  - Боишься? Чего?
  Мальчик насупился.
  - Ну что ты, Олежка, перестань! - как можно веселее произнесла она, стараясь не показать охватившей её тревоги. - Нечего тебе бояться - я же здесь! Сейчас я оденусь, и мы во всём разберёмся! Ты иди пока... на кухню и подожди меня там, хорошо?
  Маленький медиум молча побрёл вон из комнаты.
  - Я мигом! - крикнула она ему вслед и, вскочив, стала спешно переодеваться в платье.
  Выбежав из комнаты, она столкнулась с Гаврюхиным - тот шёл ей навстречу и вид имел обеспокоенный и всклокоченный.
  - Антон Петрович, доброе утро!
  - Доброе, - пробурчал он, косясь куда-то в сторону.
  - Вы Гора видели?
  - Нет! - Он проскочил мимо Маши в комнату, где она спала, и там сел на стул, глаза его блуждали.
  - Вы чего?
  - Да-а это... мне Марта приснилась.
  - Может, расскажете?.. Я сейчас Олежку только успокою...
  - Иди-иди! - кивнул Гаврюхин. - Я пока посижу тут немного, в себя приду.
  - Ньютон! - раздался восторженный вопль, и девушка поспешила на кухню.
  Олежка сидел на корточках и гладил собаку. У Маши сразу же отлегло от сердца: раз призрачный пёс здесь, значит, и хозяин его где-то неподалёку. И тут же, в подтверждение её мыслей, в прихожей хлопнула дверь.
  - А вот и твой Волшебник! - улыбнулась девушка и, повесив сумку на стул, отправилась умываться.
  - Привет, Олежка! - Гор вошёл в кухню.
  - Волшебник! - кинулся к нему мальчик. - Где же ты был?!
  Следом явился Гаврюхин, обменялся кивками с освободителем и молча сел за стол.
  - Да тут неподалёку, - обнимая маленького медиума, улыбнулся Гор. - Спас парочку заколдованных мёртвых, заодно и сил поднабрался, а что?
  - Я думал, ты оставил меня тут, а сам улетел!
  - Ты думал, я тебя бросил?! С чего это вдруг?
  - Н-не знаю, - Олежка дёрнул плечом. - Мне приснился страшный сон, а тебя нигде нет... я испугался!
  - Что за сон?
  - Будто все люди на свете умерли!
  - От чего?
  - Они... - маленький медиум ненадолго задумался. - Они растаяли... Как снег на солнышке! Все-все! И мама тоже, и я, - он тяжело вздохнул. - Я растаял и плавал в космосе, увидел под собой Землю, полетел вниз - а там нигде никогошеньки! И всё чистое-чистое, будто вымыли с мылом!
  - А ты знаешь, что есть такая примета: если во сне кто-то умирает, то он на самом деле долго жить будет? - Гор заговорщически подмигнул Олежке.
  - Правда?
  - Правда-правда! - подтвердила вернувшаяся в кухню Маша. - Умер во сне - долго жить будешь, я тоже об этом слышала.
  - Ура! - обрадовался мальчишка.
  - Ты умывался? - вдруг подал голос Гаврюхин.
  - Ну я... я это... - Олег покосился на Гора.
  - Иди! - велел тот.
  - Твоя щётка - новая красная, - напомнил Антон Петрович.
  - Ага! - мальчик убежал в ванную.
  - Мне под самое утро приснилась Марта, - проводив его взглядом, быстро проговорил бывший участковый. - В жутком виде. Голова обрита и на ней порез... ножевой или, может, от скальпеля? Лицо в синяках. Сказала, её Тёмный похитил и пытался заставить стать на его сторону, чтобы служить, как дед Борис. Тогда, мол, в скором будущем она получит такие возможности, каких ещё ни у одного, даже самого сильного, колдуна не было. Она отказалась, и тогда он избил её и заявил, что даёт ей время подумать: уж больно хочется этому мохнатому деду помощницу получить. Пригрозил, что иначе убьёт её, причём так, что никакая белая сила не поможет её душе уйти в неземной свет, и, в конечном итоге, она всё равно окажется у него в подчинении. Будет полностью лишена воли и посажена на цепь, как собака, только в отличие от собаки, даже лаять и огрызаться не сможет. Поэтому, пока есть время, она пришла со мной попрощаться... О боже! - Гаврюхин закрыл лицо ладонями и, горестно покачав головой, продолжил, бессильно уронив руки на колени, и глядя на Машу: - А ещё она сказала, что никогда не станет служить Тьме и верит в Комету-спасительницу, поэтому ничего не боится. Ей было видение, что ты сильно выросла.
  - Выросла? - Маша удивлённо подняла брови.
  - Наверное, она имела в виду твои способности... Она сказала, это случилось сегодня ночью. Она пыталась посмотреть, где ты и что делаешь, но не смогла: Журчалки исправно защищают тебя от обнаружения. Добавила, что Тёмному теперь не поздоровится, и громко рассмеялась. Я проснулся, и вроде бы всё ещё слышу её смех, где-то в саду как будто. Было уже светло, я вскочил, метнулся туда, но никого не нашёл...
  - Я умылся! - сообщил вбежавший в кухню Олежка.
  - А бабушкиной мазью намазался? - спросил Гор.
  - Ой! - мальчишка вскочил и кинулся в свою комнату.
  - Мажься как следует! - крикнул ему вдогонку освободитель и обратился к Гаврюхину: - Надо бы его покормить.
  - Да-да, конечно! - Гаврюхин резво вскочил со стула. - Простите, я после этого кошмарного видения совсем очумел - забыл про завтрак! Вообще!
  Олежка вбежал в кухню со своим рюкзачком и, бухнувшись на стул, доложил:
  - Я намазался!
  - Молодец! - одобрил Гор.
  Маша тем временем уже включила чайник и стала расставлять чашки.
  - Есть яйца! И сало, - роясь в холодильнике, сказал Антон Петрович. - Я сейчас яичницу с салом сделаю, будете?
  - Мне без сала, - деловито распорядился Олежка.
  - А хлеб остался? - поинтересовалась Маша.
  - Остался, - откликнулся Гаврюхин. - В пакете на подоконнике. Ты яичницу будешь?
  - Да-да, спасибо!
  Антон Петрович посмотрел на Гора. Тот покачал головой:
  - Я уже завтракал.
  - Волшебник еду не ест! - сообщил Олежка, отчаянно болтая ногами. - Он силу пьёт! Прямо из космоса!
  - Типа того, - улыбнулся тот.
  - Нам нужно снова к порталам идти, срочно! - громко, чтобы заглушить шкворчание выливаемых на сковороду яиц, заявил Гаврюхин. - Если Машины способности выросли, мы сможем найти Марту - она же наверняка в подземелье! Вытащим её, как Гора с Олежкой!
  - Сначала я обязательно должен доставить Олежку в город, - предупредил освободитель.
  - Ничего не должен! - завопил мальчик. - Я не хочу!
  - Прекрати! - осадил его "Волшебник". - Ты что, забыл, что у тебя мама есть?! Она любит тебя, ждёт и волнуется! Извелась уже там, никакое колдовство не может так долго морочить ей голову.
  Олежка поник, но спорить дальше не стал: маму он любил, её было жалко. Антону Петровичу тоже на это возразить было нечего, и он мрачно уставился в стол, бессмысленно двигая туда-сюда вилку.
  - Сколько времени Тёмный дал Марте на размышление? - спросил его Гор.
  - Она не сказала... или, - Гаврюхин оставил своё занятие и с тревогой посмотрел на освободителя, - может, это я... не услышал?
  - Но сон же был утром, так? - уточнил Гор. - Значит, какое-то время у нас ещё есть - ну, не один же час он ей дал?
  - Н-нет - думаю, я бы такое не пропустил!
  - Ну, тогда мне просто придётся потратить немного своих "жировых запасов" и доставить Олежку по воздуху.
  - Мы опять полетим! - обрадовался мальчик.
  - Да. Вот доешь, и сразу отправимся! Сдам тебя с рук на руки маме и вернусь сюда. За пару часов постараюсь управиться, - он встретился взглядом с Гаврюхиным: - Подождёте?
  Тот молча кивнул.
  - Ну, я-то съездить домой и обратно - за пару часов никак не успею! - усмехнулась Маша. - Но ничего! Не волнуйтесь, Антон Петрович, я вас не оставлю! Поговорю с мамой Любой по телефону. - Потянувшись через стол, девушка сжала ладонь бывшего участкового, и шрамы сразу же отозвались жаром. Отпустив его руку, Маша с нажимом произнесла: - Мы найдём её! Будем снова ломиться в порталы... я сделаю всё, чтобы её вызволить!
  - Спасибо, Маша.
  Ей показалось, в глазах его блеснули слёзы, но Гаврюхин быстро отвернулся и, взяв свою тарелку с почти нетронутой яичницей, пошёл к раковине.
  - А этот Тёмный, - Маша принялась разливать чай, - он как, интересно, души для своего огромного зомби-стада заполучил? Это ведь души мёртвых... Он что, всех их убил?
  - Нет, - помотал головой Гор. - Думаю, он, как и я, охотился за приземками.
  - Ты говорил, их не так уж и много! - заметила Маша.
  - Конечно. Далеко не все умершие становятся приземками, даже из тех, кто ушёл быстро и неожиданно. А если душа не прибита к Земле, то забрать её невозможно. Через сорок дней она уходит наверх, в неземной свет, и остановить этот процесс никакому Тёмному не под силу! Поэтому ходить и убивать всех подряд - нет никакого смысла.
  - Тогда как же он смог набрать столько душ? Они там плотными рядами висят и все - как единое целое!..
  - Ну, во-первых, он целых восемнадцать лет их ловил, а во-вторых, у него есть помощники. Твари с "корнями" - справиться с ними практически невозможно! Если обычная приземка находит чувствительного человека и просто периодически тянет из него энергию, как правило, не доводя его до смерти, то эти сволочи внедряются прямо в донора! Отравляют его душу злом, он стремится убить окружающих, потом убивает себя, и его останки мгновенно теряют активность!
  - И что это значит? - спросил снова севший за стол Гаврюхин - лицо его было спокойным, глаза - сухими. Он стал глотать чай с такой жадностью, будто из пустыни вернулся.
  - Самоубийство лишает душу права уйти наверх, и Тёмный сразу же... - освободитель хотел было добавить: "ещё до того, как она обрастёт "бородой"", но передумал грузить людей избыточной информацией и сказал просто: - Забирает их из Земного мира.
  - То есть он понаделал себе подручных с "корнями" и отправляет их на охоту, чтобы внедрялись в чувствительных людей и затаскивали их души к нему в хранилище, так? - резюмировала Маша.
  - Так, - кивнул Гор.
  - И меня тоже затащить хотели, - гордо заявил Олежка. - Но Волшебник меня спас!
  - Душила с "корнями" к нему прямо в школу явился.
  - Ещё и бабыТаниного Времяжора проглотил, - грустно добавил мальчик.
  - Так, я смотрю, чай ты уже выпил, - Гор поднялся. - Ещё что-нибудь будешь?
  - Нет, я всё!
  - Тогда надевай свой рюкзачок и пошли быстрее! Время не ждёт!
  - До свидания! - попрощался со всеми мальчик.
  - Я провожу! - Антон Петрович отставил пустую чашку и встал.
  - Пока! - Маша обняла Олежку и улыбнулась. - Счастливого тебе полёта!
   к оглавлению
   Глава 14. Первозданная сила
  Успокоить маму Любу на этот раз оказалось гораздо труднее. Может, у неё иммунитет против посылов вырабатывается? - подумала Маша и, сунув в сумку смартфон, принялась было убирать со стола, но тут вернулся Гаврюхин.
  - О, не надо! - он решительно оттеснил её от раковины - видно, хотел занять чем-то руки и уединиться. - Я сам тут всё сделаю, а ты иди... отдохни!
  - Ладно. Я тогда в душ!
  - Чистое полотенце в шкафчике возле раковины.
  Маша мылась и думала о Горе - внешне он ничем не отличался от обычного человека. Роста среднего, худощавый, не красавец и не урод... Русые волосы, прямой крупный нос, губы... ну, в общем, губы как губы - нижняя чуть полнее верхней, глаза светло-коричневые, цвета воды в илистой речке...
  Он сказал, что умер пятнадцатилетним подростком - вспомнив про кровавую ванну, Маша поёжилась и прибавила горячей воды, - и было это восемнадцать лет назад. Значит, сейчас ему тридцать три года - господи, какой старый! А выглядит моложе. Особенно когда улыбается - пару раз он делал это так... по-особенному, словами не объяснить, но в такие моменты не улыбнуться ему в ответ было попросту невозможно... Ну, и что это значит? Он ей нравится?..
  Маша поджала губы - скорее нет, чем да, хотя... короче, как-то всё - неопределённо! Однако есть что-то мистическое в том, что Гор умер тогда же, когда появилась она. И его возрождение в виде освободителя так же загадочно и непонятно, как и возникновение девочки-младенца в сарае. Мать Гора, Елена Широчайшая, умерла, спасая сына, и точно так же поступил Иван Дмитриевич Сторомко, уберегая Машу от Тёмного.
  А потом она и Гор шли - каждый своей дорогой, пока через восемнадцать лет их не свели вместе Журчалки. И в это же время Тёмный вплотную подобрался к Зерцалу: ему осталось заполучить один ключ, и этот ключ должен быть у неё! Получается, их объединили для противодействия этому чёрному монстру?..
  Но как? - вытираясь полотенцем, думала Маша. - Гор говорит, что даже с подручными Тёмного - этими приземками с "корнями" - и то не может справиться! Что ж тогда говорить про самого хозяина! Который к тому же ещё и у неё силу забрал! Маша вспомнила стружечно-пепельную бабочку и стала разглядывать свое солнечное сплетение: там образовалось ещё одно свободное от шрамов пятно. Первое, после шапочки Митрича, тянулось шестисантиметровой полосой по ключицам и верху спины, а это, второе, - было круглым, размером с ладонь. Маша дотронулась до него, и её опять пронизало уже знакомое чувство, будто она должна немедленно совершить что-то важное... Глубинный, не дающий покоя "зуд".
  Когда она надевала платье, в памяти всплыло видение про багровую "кобру" и Маша вдруг осознала, что сможет, пожалуй, вспомнить слова заклинания, которое произносил Тёмный, надо только спокойно сесть и сосредоточиться!
  Выходя из ванной, она услышала звонок телефона и побежала на кухню.
  - Это твой? - спросил Гаврюхин, вытирая полотенцем руки.
  - Ага! - Маша достала из сумки смартфон: - Марта Васильевна!
  - Что-о? - Антон Петрович подскочил, как ужаленный.
  Маша нажала громкую связь:
  - Алло!.. Марта Васильевна?!
  - Здравствуй, Комета! - после пятисекундной паузы раздался в трубке густой и немного тягучий мужской голос.
  - Вы кто? - заорал Гаврюхин. - Где Марта?!
  - О-о, а это, кажется, наш Антоша? - голос окрасился лёгким весельем. - Бывший мент?
  - Дайте мне поговорить с Мартой!
  - Ну, вот что, Антоша, - веселье пропало, голос стал ровным и холодным, как оконное стекло в зимний день. - Я вообще-то совсем не тебе звоню, так что, будь так любезен, заткнись и не лезь в чужой разговор. Не то я нажму отбой, и всё закончится.
  Гаврюхин открыл было рот, но Маша замотала головой, глядя на него умоляюще, и сказала:
  - Здравствуйте, я Комета, я вас внимательно слушаю!
  - Отлично. Я вижу, ты девица понятливая, поэтому перейду сразу к делу: мне нужен ключ от Кристаллического Зерцала! Принеси его мне, и я оставлю Марту в живых.
  - Сначала дайте мне поговорить с ней! - по безмолвной подсказке отчаянно жестикулирующего Гаврюхина, потребовала Маша.
  - Условия здесь ставлю я, милая Комета! Неси ключ, иначе я найду и убью всех, кто тебе дорог, а после возьмусь за тебя всерьёз, и тогда... думаю, ты знаешь - есть вещи похуже смерти. Но зачем доводить дело до крайности, когда всё можно решить миром.
  - Я должна убедиться, что Марта Васильевна жива! Пожалуйста, дайте ей трубку.
  На том конце ненадолго воцарилось молчание, потом Тёмный сказал:
  - У тебя десять секунд!
  - Алло, - раздался в трубке знакомый женский голос.
  - Марта Васильевна! Вы живы? С вами всё в порядке?
  - Я жива, но они залезли мне в голову, и...
  Голос ясновидящей оборвался, и мужчина сказал:
  - Достаточно! Меняю ключ на Марту. Скажи, где ты хочешь встретиться, и мы с ней будем там ровно через десять минут. Ждать дольше я не намерен, так что выбирай место, куда доберёшься в пределах этого времени.
  - А если я спрятала ключ там, куда за десять минут не добраться?
  - Сдаётся мне, ты это присочинила, драгоценная Комета! - Мужчина рассмеялся. - Но даже если нет - это ничего не меняет. Моя мать повсюду и мгновенно перенесёт нас, куда скажешь. Там я заберу ключ, и все останутся целы... Ну? - немного подождав, спросил он. - Где встретимся? Назови адрес или можешь скинуть мне геолокацию. Отвечай прямо сейчас, или я отключаюсь, а что будет дальше - ты в курсе. Считаю до трёх: раз... два...
  - На огороде Марты Васильевны! - выпалила Маша.
  "Вызов завершён". Экран телефона чуть прыгал перед глазами: сердце скакало так, словно хотело разнести грудную клетку и вырваться наружу.
  Гаврюхин бухнулся на стул, обхватив руками голову.
  - Это был Тёмный! - зачем-то пояснила Маша.
  Антон Петрович посмотрел на неё диковатым взглядом:
  - Почему на огороде?!
  - Место, где он похитил её! Вдруг вспомнилась мятая грядка, ну и... - она пожала плечами.
  - Ладно, - бывший участковый поднялся. - Звони Гору! Он ведь оставил тебе свой номер? Пусть срочно летит сюда!
  - Он и так собирался...
  - Пусть поторопится!! - рявкнул Гаврюхин так, что звякнули оконные стёкла.
  - Хорошо-хорошо, я звоню!
  Сбивчиво объяснив Гору, что происходит, Маша схватила свою сумку и побежала за бывшим участковым на улицу.
  - Десять минут! - буркнул он, пока они шли к калитке. - Пять из них уже минуло, чёрт! Мы ничего не успеем придумать...
  - И что делать? "Яйцо" отдавать? - из-за быстрой ходьбы она говорила отрывисто.
  - У нас всё равно ничего больше нет! Давай камень, а сама - уходи! Ты ещё можешь успеть скрыться.
  - А смысл? Без Журчалок меня Тёмный в два счёта унюхает!
  - Олежкина мазь! Возьмёшь у Гора - вот тебе и защита!
  - Да бросьте, Антон Петрович! Ну, куда я скроюсь? Он знает мой телефон! По нему все персональные данные можно пробить - мошенники делают это на раз, а уж Тёмный со своей матерью... - она безнадёжно махнула рукой. - Короче, чему быть, того не миновать! Не стану я рисковать жизнью Марты Васильевны.
  - Они и правда залезли ей в голову, - щека Гаврюхина дёрнулась, - раз этот гад узнал мой голос и назвал Антошей! А это значит, ему известно, что в миру ты - Мария Дмитриевна Воронкова.
  - Но обращался ко мне "Комета"! Типа: ты - тот самый младенец, я точно знаю!
  - Да эта тварь уже знает о тебе всё...
  - Вот именно!
  Они, не сговариваясь, перешли на бег.
  Калитка, ведущая к дому Марты Васильевны, была распахнута настежь. Гаврюхин и Маша промчались мимо цветочных бордюров и, свернув к огороду, увидели ясновидящую. Она стояла прямо на помятой грядке, и солнце безжалостно пекло её обритую, располосованную, а потом кое-как зашитую голову. Руки и лицо были в ссадинах, под носом кровь, губа разбита, на правой скуле - синяк.
  - Марта!
  Антон Петрович бросился к ней, но вдруг остановился, зажав руками уши. Из-за деревьев метнулось чёрное облако, сбило его с ног, и став похожим на человека, ударило Гаврюхина "ногой" в живот. Бывший участковый сдавленно крякнул, изо рта потекла кровь.
  Марта рванулась к нему, но приземка ракетой устремилась навстречу и врезалась ей в грудь. Ясновидящая, громко охнув, упала на спину. Подручный Тёмного вновь превратился в "человека" и вернулся к Гаврюхину - тот уже поднимался с земли, но удар "коленом" в челюсть опрокинул его обратно.
  - Антон Петрович! - Маша сделала шаг вперёд, но что-то тёмное мелькнуло перед глазами и хлестнуло её по щеке так, что она едва не упала на бок.
  - О, так вот ты какая, малышка Комета! - донёсся откуда-то из-за деревьев чуть тягучий мужской голос. - На вид и впрямь обычная девица, неплохо Журчалки твои треклятые работают - признаю!
  Чудом удержав равновесие, девушка выпрямилась. Второй чёрно-облачный "человек" стоял прямо напротив, и хотя лица у него не было, ей казалось, что он ухмыляется. За ним возилась на земле Марта Васильевна.
  - Стой на месте, - предупредил тот же мужской голос, - если не хочешь, чтобы я приказал подбить тебе глаз! Или лучше будет его выцарапать?
  Ударившая Машу приземка махнула сотканной из тёмного тумана рукой, и из пальцев выдвинулись длинные чёрные когти. Девушка инстинктивно отпрянула. Раздался смех, и от ствола высокой старой сливы отделилась фигура. Когда она вышла на свет, Маша узнала Тёмного - он выглядел точно так же, как в её видениях и на фото в телефоне Гора. Марта Васильевна сумела подняться, но стояла с большим трудом, неустойчиво. Второй чёрно-облачный "человек" между тем продолжал бить Гаврюхина.
  - Что вы делаете? - Маша повернулась к Тёмному. - Я же пришла! Зачем вы его избиваете?!
  - Я предупреждал его, чтобы молчал и не лез не в своё дело, - хозяин приземок пожал плечами, с безразличием глядя, как вздрагивает от ударов окровавленный Антон Петрович.
  - Прекратите немедленно! - вскричала Маша и получила такую оплеуху, что рухнула на колени.
  Тёмный молниеносно перенёсся к ней и за плечо придавил к земле.
  - Не смей мне указывать, - ровно произнёс он и протянул руку: - Ключ!
  Маша открыла сумку. Щёка и ухо горели огнём, во рту появился солёно-железистый привкус, на глаза навернулись слёзы, мешая видеть, но она, нашарив мешочек, по какому-то наитию развязала шнурок и сунула руку внутрь.
  - Что ты там возишься? - Тёмный вырвал у неё сумку, но камень Митрича остался зажатым в Машином кулаке.
  Чувство! То самое странное чувство, что проснулось, когда стружечно-пепельная "бабочка" впиталась в тело, охватило её снова. Накрыло так, что все мысли исчезли!
  "Связь... связь... связь" - шёпот звал, обволакивал, проникал и внедрялся.
  Маша посмотрела на Марту Васильевну. От удара и падения один из швов у неё на голове разошёлся, кровь багровой струйкой стекала по виску и щеке вниз и капала с подбородка, но ясновидящая улыбалась. Девушка всем телом ощущала её поддержку, как было, когда они вместе ходили в мастерскую Сторомко.
  Рыкнув, Тёмный отбросил сумку прочь и попытался вырвать камень Митрича, но как только его рука коснулась Маши, у неё перед глазами будто взорвался огромный рубин, а в ушах грянул шёпот: "Сила... сила... твоя сила..." Вспыхнуло огнём солнечное сплетение, зажатое в кулаке "яйцо" задрожало, словно в нём заработал мотор, и рубиновая пыль - нет, взвесь кровавых капель! - стала закручиваться, собираясь в единый могучий вихрь.
  В голове загудела песня - та самая, что звучала из уст Тёмного, когда он "заклинал" красную "кобру", и вдруг, словно древесные почки под весенним солнцем, разом открылись слова. Песня "зазеленела листочками", которые мгновенно выросли, пожелтели и, отрываясь, стали выстраиваться в обратном порядке - Маше оставалось только ловить их и произносить. Она перепевала заклинание задом наперёд, и слова вырывались легко, будто обычное дыхание.
  Тёмный внезапно ощутил внутри себя движение: там словно ползла горячая змейка, голова - в его пальцах, а хвост... бился тонкой жилкой где-то среди чёрных потоков, и, кажется, не один - хвостов было много, они зарождались повсюду: в ногах, в голове, в груди - и вливались в единое огненное тело.
  Сын чёрной матери вырвал у Маши камень Митрича и отпрянул, засовывая добычу себе в карман, но это не спасло: голова "змейки" - нет, целой большой "змеи"! - уже вошла в руку девушки. Огненное тело рванулось сквозь потоки Тёмного, путая их и перекручивая, толстея на глазах и стремительно унося с собой то, что он давно уже привык считать своей неотъемлемой частью.
  - Прекрати! - заорал он и ударил Машу - сначала по лицу, потом в ухо, и снова по лицу, глядя ей прямо в глаза.
  Но она продолжала выдыхать обратную песню, а перед глазами, в стремительном, сумасшедшем танце, кружился кровавый вихрь - капли его остывали и меняли цвет, превращаясь в холодные сияющие огоньки звёзд. По телу разливалась приятная прохлада, удары Тёмного тоже чувствовались, но боль от них была какой-то отдалённой, словно касалась сознания самым краешком, как и смех Марты Васильевны - приглушённый, будто слышался с участка на противоположном конце деревни.
  - Немедленно останови это!!! - Тёмный схватил Машу за плечи и, зверски тряхнув, отбросил от себя прочь с такой силой, что она отлетела на несколько метров и грохнулась оземь, а сверху обрушилось что-то невыносимо тяжёлое, душное, пронизывающее тело, словно миллион ледяных игл.
  Крутившийся звёздный вихрь замер, дыхание прервалось, а с ним и обратная песня, и девушка вдруг отчётливо поняла: её сердце остановилось.
  Серебристые огоньки стали осыпаться вниз и гаснуть - когда исчезнет последний, придёт смерть, вернее, она уже пришла и просто ждёт, когда станет необратимой. Внизу появился и стал расти серый слой пепла, а огоньки падали всё быстрее и гуще - ещё чуть-чуть, и...
  "Нет, не смей! - это был голос папы Димы. - Кометы не умирают от остановки сердца, это удел обычных людей, но не твой!"
  Папа, папа, прости!
  "Соберись! - говорил Иван Дмитриевич Сторомко. - Не раскисай, не сдавайся, ты же спасительница! Ты - белая сила!"
  Белая сила? Но как?!
  Огоньки уже валились, словно густой снегопад, а внизу стремительно росла гора мёртвого серого пепла.
  "Нет! Стоп! Стоять! Иван Дмитриевич не мог умереть зря - я сумею, смогу, я - Комета!" В ушах зазвенело от напряжения, падение замедлилось, но огоньков уже осталось так мало!.. и они продолжали тихонько, но неуклонно планировать вниз.
  Сердце! - чудовищным усилием воли она попыталась запустить его вновь, но не вышло, только упущенные огоньки разом рухнули. Маша успела задержать лишь один из них - самый последний! Подрагивая испуганной бабочкой, он продолжал висеть в воздухе, как вдруг что-то мощно ударило девушку в грудь.
  Перед глазами померкло, будто кто-то опустил сверху гигантский, абсолютно непроницаемый колокол, но уже в следующий миг тьма исчезла, рассеялась без следа, а в уши толкнулась кровь!
  Сердце Кометы снова забилось.
  Гора пепла вспыхнула серебристым светом, огоньки снова зажглись и взвились вверх - Маша чувствовала связь с каждым из них по отдельности и одновременно со всеми в целом. Когда они закружились в едином танце, она моргнула, и огоньки разом вошли в её тело, причём каждый оказался на своём определённом месте, - ведь это были её огоньки и её сила! - первозданная, космическая, истинная...
  Комета наконец-то вернула своё!
  В уши ворвался шорох и свист. Маша открыла глаза и села: на огороде, прямо на грядке, сидела, свесив голову на грудь, Марта Васильевна; чуть ближе, в луже собственной крови, неподвижно скрючился Антон Петрович.
  А немного поодаль, меж парниками и теплицей, скользил, едва касаясь земли, Гор с блестящими, но не похожими на металлические, мечами. Он рубил ими, со свистом рассекая воздух, двух подручных Тёмного, в то время как самого сына Чёрной Бездны нигде не было видно. Освободитель рассекал "корни", отскакивал и, когда приземки бросались в ответную атаку, мгновенно менял своё местоположение, вынуждая облачных тварей промахиваться. Вокруг с бешеной скоростью носился Ньютон, и, выбирая подходящий момент, тоже нападал на подручных Тёмного. Пёс пробивал их насквозь или отхватывал кусок чёрной "плоти", после чего мгновенно проскакивал сквозь какую-нибудь вещественную преграду, чтобы полуплотные приземки не могли до него дотянуться.
  Одна из тварей, обойдя Гора, рванулась было к Марте Васильевне, но освободитель был начеку и преградил ей путь, вонзив меч прямо в переплетение корней. Клинок тут же залип, Гор отпустил его и вырастил новый, успев увернуться от чёрных щупалец. Обе приземки уже сменили форму, утратив сходство с человеком, и стали аморфными тучами, которые крутились и вытягивались в разных направлениях, пытаясь уязвить крайне быстрого, ловкого и наглого противника.
  Вся схватка переместилась ближе, и Гор снова ринулся в атаку, отогнав приземок от Маши. Она тряхнула головой, пытаясь развеять туман отупения, затянувший сознание: где Тёмный? что происходит?..
  Остановка сердца!.. а потом что-то заставило его снова забиться!..
  Гор! Это он запустил ей сердце! Одним ударом!
  Она несколько раз моргнула и наконец-то смогла посмотреть вокруг осмысленным взглядом. Клинки освободителя рубили "корни", но они тут же срастались. Гор терял влипшие лезвия и откуда-то выхватывал новые, но в целом битва выглядела совсем безнадёжной! Сколько ещё он продержится, прежде чем израсходует все свои силы?
  И тем не менее Гор не отступал, не пытался сбежать - он сражался!
  Он защищал её, Машу!
  Так что же она сидит?! Девушка попыталась вскочить, но ноги подогнулись, и она упала обратно на землю, перед глазами заплясали яркие белые огоньки.
  Рубиновая пыль! - осознание шибануло в голову, словно бокал ледяного, одним махом проглоченного шампанского: - Звёздный вихрь! Первозданная сила!
  Комета толкнулась от земли и одним плавным движением встала. Приблизилась к Гаврюхину и определила - сама не поняла как, но знание было точным, - что он жив и уже не умрёт. Обошла его и остановилась в паре метров за спиной бившегося освободителя.
  - Эй, чёрные псы! Я здесь! - она подняла руки, и чёрные облака резко прянули вверх.
  Гор обернулся:
  - Маша?!
  Она улыбнулась и сделала руками подзывающий жест - приземки поплыли к ней, на ходу меняя свои очертания. Ньютон подпрыгивал и лаял на них, провожая взглядом.
  - Ко мне! - Комета развела руки в стороны и медленно опустила их вниз.
  Бывшие подручные Тёмного повторили движение и приземлились справа и слева от Кометы - на четыре лапы, ибо выглядели теперь как два чёрных зверя.
  - Ну что, дорогие мои тёмные псы, - проговорила девушка, позволив им ткнуться мордами ей в ладони. - Надо придумать вам клички! Ты вот, - сообщила она приземке слева, - навострился вопить людям в уши, и поэтому будешь - Орун. - Она повернулась направо: - А тебя, большой любитель вскрытий, я, пожалуй, назову - Потрох!
  Ньютон продолжал истошно лаять, в то время как Гор молча замер на месте, с открытым от удивления ртом и двумя длинными, растущими прямо из ладоней, силовыми клинками.
  - Бросил вас ваш хозяин? - меж тем продолжала говорить Комета. - А, Потрох?.. Где он? Сбежал?! И, похоже, вместе с камнем Митрича - он полагает, это и есть второй ключ... А ты, Орун, что думаешь?
  Приземки не ответили.
   к оглавлению
   Глава 15. Предгрозовое затишье
  - Ну что, как там Марта? - едва завидев Антона Петровича, Маша устремилась ему навстречу. - Я позавчера у неё была, врачи мне ни на один вопрос так и не ответили!
  - Да что они могут знать? - с явным трудом одолевая несколько ведущих на веранду ступенек, пробурчал Гаврюхин. - Они ж не понимают вообще ни черта: ни сути её способностей, ни что с её головой этот чёртов маньяк вытворил. Виляют всё время... Очнётся ли она вообще когда-нибудь, и то сказать не могут! А ты давно... тут?
  - Да нет, мы с Гором с полчаса как приехали. Набрала вас, а телефон-то, слышно, в доме звонит!
  - Забыл! - повинился бывший участковый, с кряхтением опускаясь на заботливо пододвинутый Машей плетёный стул. Он достал из кармана свой любимый клетчатый платок, размером чуть ли не со скатерть, и вытер с лица и шеи пот. - Ох, и жарища сегодня!
  - Вот водичка, держите! - девушка вынула из сумки початую бутылку минералки, налила в стоявший на столике стакан и протянула Антону Петровичу.
  - Спасибо! - он жадно проглотил воду и тяжело выдохнул.
  - Всё-таки зря вы от госпитализации отказались! - укорила его Маша, усаживаясь напротив.
  - Ай, брось, выживу! Это ж мне только показалось, что у меня барабанные перепонки лопнули и кишки вывалились.
  - Морок, наведённый приземками.
  - Он говорил - это души... неправильно умерших людей? или я что-то путаю?
  - Ну, типа того, да... Гор говорит, если человек погибает внезапно, быстро, да ещё когда он в ужасе, то душа иногда не понимает, что тело умерло, и ведёт себя, словно человек жив. Пытается ходить, общаться и действовать как раньше. И тогда вырастает "гвоздь", который прикалывает души к нашему миру. Из-за этого к ним прилипают энергетические паразиты. Так получается приземка. А какая именно, зависит от того, как человек умер: если погиб в автокатастрофе или при наезде, то образуется Крикун, а из заколотого или зарезанного - Потрошила.
  - Мне как будто прямо в ухо орали и одновременно вспороли живот, - Гаврюхин скривился.
  - Такая уж у этих приземок специализация... Но я над этим не парюсь: для меня они - просто два тёмных пса с кличками: Орун и Потрох.
  - Ты всё ещё управляешь ими? Они сейчас где?
  - Да тут, неподалёку... Но вы не волнуйтесь, Антон Петрович, - заметив, что он оглядывается, поспешила заверить Маша, - они вас больше не тронут! Тёмный прервал с ними связь, когда почуял, что я взяла их в оборот. Не хотел, наверное, чтобы я до него через них дотянулась и... В общем, он им "корни" не то обрезал, не то перевязал - непонятно... Но они к Тёмному и его подземелью теперь никакого отношения не имеют. Болтаются сами по себе, увечные, никому и дела до них нет.
  - А что же Гор с ними не разберётся?
  - Да у них всё так изуродовано, что "гвозди" вытащить у Гора не получается. Вот и приходится теперь их при себе держать и даже подкармливать. Ну, короче, это... Мы в ответе за тех, кого приручили!
  Гаврюхин в ответ хмыкнул и, выпив ещё воды, сказал:
  - И кого только этот чёртов гад не изуродовал! Ну, ничего, я до него ещё доберусь! Уже дал показания о нападении и фоторобот составил. В розыск его объявили.
  - Ну, правильно, хотя...
  - Что?
  - Да я, честно говоря, сильно сомневаюсь, что это даст результат. Тёмный ведь чувствительных людей сам не отлавливает: это делают его подручные. А если ему понадобится где-то под камерой появиться, так он просто внешность поменяет, и всё!
  - Но ведь внешность он менял с помощью твоей первозданной силы, а теперь... - Гаврюхин многозначительно посмотрел на открытые Машины плечи - впервые за восемнадцать лет она купила себе сарафан на тонких лямочках.
  - Думаю, Тёмный сумеет найти и другие источники силы для преображения. К тому же контакт разорвался раньше, чем я забрала всё, - она указала на руки Антона Петровича: они по-прежнему были в рубцах. - У меня тоже кое-где ещё шрамы остались.
  - Так он что же, получается, как тогда исчез, так больше и не объявлялся?
  - Нет.
  - Очень странно!
  - Да, меня тоже это напрягает.
  - С другой стороны, - Антон Петрович задумчиво почесал нос, - если бы камень Митрича действительно был вторым ключом, то мы бы уже расхлёбывали последствия.
  - Интересно какие? Вечная ночь?
  - Да уж скорее - всеобщая резня за право сладко жрать и прочие блага, хотя... Нормальному человеку, конечно, трудно представить, что именно у Тёмного и его чёрной матери в головах. Но думаю, они однозначно устроили бы какую-нибудь демонстрацию своей власти. Чтоб до каждого дошло, кто теперь нашим миром владеет!
  - А нас с Гором они бы точно уничтожили.
  - Ну, я не хотел говорить об этом, но... как можно спастись от кого-то с неограниченным могуществом? - Гаврюхин пожевал губами. - А где Гор-то, кстати?
  - Да, как всегда, на кладбище. Или ещё где-то, где Ньютон приземку учуял. Сил набирается.
  - Слушай, Маш, - Антон Петрович завозился на стуле, стараясь устроиться поудобнее. - А кто он вообще? Этот Гор? Ты что-нибудь понимаешь?
  - Только то, что он сам нам с вами про себя рассказывал, - пожала она плечами. - Был когда-то подростком пятнадцати лет, а после того, как Тёмный убил их с матерью, Гор стал таким, как сейчас - он говорит, это всё кровь матери плюс её колдовство...
  - А умер он восемнадцать лет назад - тогда же, когда появилась ты, верно?
  - Да. Я тоже об этом думала. Что такое не может быть простым совпадением... Да и встретились-то мы как! Я спасла его тогда! Спасла, чтобы он спас меня! Понимаете? Я ведь уже умерла: у меня сердце остановилось - я это точно знаю! А Гор запустил его! одним ударом!
  - Прекардиальный удар, - кивнул бывший участковый. - Вместо дефибриллятора. Знаю я такой способ, но эффективен он лишь в первую минуту. Да ещё надо быть абсолютно уверенным, что у оживляемого человека нет пульса... Крайне опасная вещь, в общем! Я бы лучше сразу стал непрямой массаж сердца делать.
  - О, на это у него не было ни времени, ни возможности: вообще удивляюсь, как он умудрился нанести этот самый удар под носом у двух приземок с "корнями", а потом ещё и удерживать их на расстоянии, пока я не очнулась. Он же не знал, что я смогу подчинить их!
  - Если сильно чего-то жаждешь... - протянул Антон Петрович, глядя на Машу с лёгкой улыбкой. - Короче, мотивация творит чудеса! Хотел спасти, вот и спас. А ты сама-то... вообще... как?
  - Да нормально... Но за маму Любу волнуюсь! Отправила её подальше на всякий случай. Она как раз отпуск на работе взяла, ну, я подруге её, тёте Кате на Селигере, втихаря позвонила, мама, говорю, никак в себя не придёт после папиной смерти, погрузилась во мрак, а сама в том признаться стесняется, развеяться бы ей, да я не знаю как. Слово за слово, ну, и договорились, что тётя Катя пригласит подружку в гости на пару-тройку недель. Она и меня сразу же стала звать, но я сказала, что не могу: к универу, типа, готовлюсь... В общем, уговорила тётя Катя маму - сегодня рано утром уже на Селигер укатила.
  - Боишься, Тёмный захватит её и станет тебя шантажировать?
  - Так он же грозился!.. А то, что сейчас затих... ну, даже не знаю! Подозрительно это как-то...
  - Затих, потому что тебя, верней силы твоей, опасается. Видать, очень много ты из него вытянула!
  - Я забирала только своё!
  - Ты в этом уверена? А как же его подручные? Почему они так легко тебе подчинились?
  - Ну-у-у, может, для управления этими приземками он тоже использовал мою силу? - неуверенно предположила Маша.
  - С чего бы? У него этих подручных и прочих боевиков наверняка вагон и маленькая тележка! И все на твоей силе?! - Антон Петрович с торжествующим видом откинулся на спинку стула и тут же охнул от боли.
  - То есть я, вместе со своей первозданной силой, прихватила у него что-то ещё?
  - А ты подумай сама: разве можно выбрать, какую именно энергию - от борща или от каши - потратить, чтобы вскопать, например, грядку?
  - Грубоватая аналогия, но идею я поняла, - Маша прищурилась. - Думаете, если бы он не прервал контакт, я могла вытянуть у него... вообще всё?
  - Да пёс его знает, - протянул Антон Петрович. - Но я бы такое не исключал. Это, кстати, объясняет, почему он пока не рискует к тебе соваться. Прикидывает, как бы обезопаситься.
  - И как только придумает, нападёт снова.
  - Скорее всего, - Гаврюхин вздохнул.
  - Ладно, - тряхнула головой Маша. - Мы с Гором тоже не дураки: и сиднями сидеть, в ожидании своей участи, не намерены!
  - Серьёзно?
  - Да! Собираемся кое-что предпринять!
  - Кое-что? - в голосе Антона Петровича слышалась лёгкая насмешка.
  - Но для начала надо понять, где второй ключ и что это вообще такое.
  - Вы придумали, как это сделать? - спросил бывший участковый, кажется, уже без всякой издёвки.
  - Гор думал узнать это из колдовской книги, но...
  - Что ещё за колдовская книга?
  - Ой, точно! вы же про это ещё не знаете, мне самой Гор только вчера её показал! Чёрная такая книжка - он нашёл её в доме Олежкиной бабушки. Открываешь обложку, а все страницы пустые, но к книжке специальная свечка прилагается. Задаешь вопрос, капаешь на бумагу воском, и получаешь ответ.
  - Что, прямо на любой вопрос?!
  - Ну, в пределах темы, Антон Петрович! Это же записи ведьмы Татьяны Сухомлиновой из Верхних Прялок, а не всемирная энциклопедия, - развеселилась Маша. - Там вся инфа касается колдовства, заговоров, ритуалов, волшебных предметов и тому подобных вещей. Мы с Гором спросили про Кристаллическое Зерцало, и прочитали, что это - штука невероятной мощи, способная дать претенденту власть над миром, если у него окажется достаточно безоговорочных единомышленников - их согласие будет подтверждено и зафиксировано Зерцалом, когда каждый из них отразится в одной из граней.
  - И сколько там этих граней?
  - Неизвестно.
  - А ключи?
  - Про ключи как таковые в книге вообще ничего нет, но есть фраза: "Грани Кристаллического Зерцала откроет комета".
  - То есть ты?
  - Слово было написано с маленькой буквы - колдуны считали, что это - небесное тело.
  - Колдуны? - Гаврюхин нахмурился.
  - Ну да, в книге написано, что о существовании Кристаллического Зерцала первой узнала одна из сильнейших ведьм нашего времени - Елена Широчайшая - это мать Гора, между прочим!
  - Любопытно!
  - Да не то слово! Ей было откровение, что в нашем мире собралось это самое Кристаллическое Зерцало, и тот, кто сумеет получить к нему доступ, станет претендентом на супермогущество. Елена решила попробовать и, чтобы найти единомышленников, обратилась к известным ей белым колдунам. Списка их в книге нет, так что мы знаем только троих: Олежкину бабушку Татьяну Сухомлинову, Митрича - Ивана Дмитриевича Сторомко и Бориса из подземелья, который потом предал белую магию, оброс чёрным мехом и стал прислужником Тёмного. Однако из записей ясно, что колдунов была целая команда. Они, под руководством Елены, объединили силы в поиске подходов к Кристаллическому Зерцалу и пришли к выводу, что оно должно отреагировать и открыть грани для соискателей, когда следующая крупная комета пролетит достаточно близко к Земле.
  Но дождаться этой кометы Елена не успела. Её зарезал Тёмный, причём заговорённым ножом, чтобы вот так держать в саркофаге. Зачем, баба Таня не знала, но предположила, что он сделал это на случай, если Елена вдруг понадобится для работы с Зерцалом: ведь это именно она его обнаружила! Она больше всех про него знала, и вообще... личностью была исключительно незаурядной и сильной!.. Поэтому он её, можно сказать, заморозил, и открыл охоту на остальных: Сторомко был убит, Сухомлинова скрылась, Борис согласился сотрудничать, а что стало с другими, только Тёмному с его мамашей известно! Мне вообще кажется, что на самом деле именно Чёрная Бездна всё это затеяла. Возможно, и сыночка своего она исторгла исключительно для манипуляций с Кристаллическим Зерцалом - такое у меня сложилось впечатление после их бесед - помните, я рассказывала?
  - Помню... - Гаврюхин кашлянул, прочищая горло, - примерно... Очень уж много там было всего, в этом твоём видении!
  - О да! - согласилась Маша. - Гор так зарядил Журчалок, что они сами себя превзошли! Они мне эти видения будто прямо в мозг впечатали, - она постучала пальцем по лбу. - Жаль, камень теперь у Тёмного!
  - Да если бы он не стал выдирать у тебя камень, ты силу бы свою не вернула, - напомнил Антон Петрович. - Так что грех жаловаться!
  - Ну да... но... я же без них, как без рук!..
  - А к порталам ты без Журчалок дорогу найти сможешь?
  - Смогу конечно! Первозданная сила ведёт не хуже.
  - Так сходите туда с Гором, возможно...
  - Уже ходила! - перебила его Маша.
  - И что?
  - Да ничего! Использованные порталы закаменели, а из оставшихся проницаем только один, но пройти через него невозможно: с той стороны, прямо за "плёнкой", - твёрдая стена.
  - То есть Тёмный просёк, откуда ты можешь явиться, и воздвиг стену?
  - Типа того. Только думается мне, это не сам Тёмный, а Чёрная Бездна. О сыночке заботится.
  - Ну вот! Значит, правильно я говорил: они взяли тайм-аут, чтобы обезопаситься от неожиданностей и как следует подготовиться к твоему захвату!
  - Наверное... Придумывают, как сети половчее расставить, чтоб я попалась... а самое смешное знаете в чём?
  Бывший участковый пожевал губами, изучая её лицо.
  - Ты понятия не имеешь, где взять этот пресловутый второй ключ.
  - Точно! - Маша щёлкнула пальцами.
  - И что же вы с Гором теперь собираетесь делать? Как тебе защититься от Тёмного?
  - Лучшая защита - нападение! Мы собираемся проникнуть в подземелье, но не через тот портал, а другим способом.
  - Ну и каким же, интересно? - осведомился Гаврюхин. - По глазам вижу: это что-то опасное.
  - Крайне опасное, да, - вздохнула Маша. - И нам будет нужна ваша помощь, Антон Петрович.
  - Я готов! - не колеблясь ни секунды, заявил он.
  - Что, вот так прямо сразу готовы? Независимо ни от чего?
  - Я должен поквитаться с Тёмным! За Марту! И я достану его, чего бы мне это ни стоило.
  - У Гора тоже с ним личные счёты, - кивнула Маша, - а уж про меня и говорить нечего! Так что мы все постараемся...
  На дорожке к дому появился Ньютон, а потом и освободитель с большой сумкой через плечо.
  - А вот и Гор! - девушка помахала ему рукой. - Привет! Как поохотился?
  - Неплохо, - поднимаясь по ступенькам, сдержанно ответил он. - Здравствуйте, Антон Петрович.
  - Доброго дня, - Гаврюхин пожал протянутую руку и показал на два, сложенных друг на друга и задвинутых в угол веранды, плетёных стула. - Присаживайся!
  - Спасибо! Как вы?
  - Да ничего, нормально, - ответил тот. - Готов участвовать в вашей операции!
  - Маша вам уже рассказала?
  - Только собиралась.
  - Ясно, - освободитель поставил сумку на пол и направился к стульям.
  Провожая его глазами, Маша поймала себя на том, что любуется его ладной фигурой и в который раз задалась вопросом без ответа: что же всё-таки такое есть его тело, способное мгновенно отращивать силовые клинки? И как ещё оно способно меняться? Пока освободитель снимал верхний стул и шёл с ним к столу, мысли неожиданно приобрели такое направление, что щёки вспыхнули и, желая срочно отвлечься, Маша решила посмотреть, как там тёмные псы.
  Она оставила их в саду Митрича и теперь, пока Гор подробно излагал Антону Петровичу план операции, вывела на дорогу и погоняла туда-сюда, чтобы проверить, как они её слушаются. По всему выходило, что хорошо.
  Наигравшись, хозяйка подвела их к участку Гаврюхина.
  "Ждите тут, у калитки, охраняйте вход!" - велела она и вернулась мыслями к тому, что они с Гором задумали. Он в это время как раз расстегнул сумку, показывая, что внутри.
  - Неплохо же вы, однако, затарились! - одобрил бывший участковый. - Чувствуется, эта ваша Татьяна Сухомлинова, царство ей небесное, запасливой ведьмой была.
  - Да, - ответил Гор. - В её кладовке чего только нет!
  - Я уже рассказала Антону Петровичу про книгу! - ввернула Маша.
  - Эту? - Гор помахал чёрной книжицей с прикреплённой к обложке свечкой, и Маша кивнула. - Вещь ценная. Я нашёл в ней рецепт "муравьиного" порошка и маскировочной белой мази, если она быстро закончится...
  - Что за "муравьиный" порошок? - не понял Антон Петрович.
  - Фантом от него превращается в кучу "муравьёв", и они валятся вниз, как иголки с засохшей ёлки, - освободитель потряс банкой с сухим зелёно-розовым содержимым.
  - А, да, вспомнил, - пробурчал Гаврюхин. - Ты рассказывал, как посыпал порошком Душилу. Мать моя так тараканов травила, - усмехнулся он и показал на лежавшую в сумке небольшую коробочку: - А это, как я понимаю, ловушка?
  - Точно, она, - подтвердил Гор.
  - Что ж, - кивнул Гаврюхин. - Раз всё готово, остаётся решить, где будем проводить операцию.
  - Давайте пойдём к Ивану Дмитриевичу, - предложила Маша. - Такой же, как и у бабы Тани, дом колдуна, всё очень похоже...
  - И сарай, куда выходят порталы, тоже поблизости, - отметил освободитель.
   к оглавлению
   Глава 16. Рискованная операция
  К участку Сторомко выдвинулись ближе к вечеру, когда жара, достававшая Машу и Гаврюхина, наконец-то стала спадать. Гору же погода была безразлична, он не потел и не задыхался, поэтому легко прокосил вручную две широкие тропы. Одна вела от калитки к дому Ивана Дмитриевича, вторая - к лысой земле возле сарая, чтобы никому, в особенности Антону Петровичу, не пришлось продираться через бурьян.
  Толкнув калитку, Маша вышла на дорогу и остановилась, дожидаясь мужчин. В лучах низкого солнца её открытые плечи сверкали, словно у золотой статуи, отчего Гор заворожённо замер. Топавший сзади Гаврюхин едва не врезался ему в спину.
  - Ты чего? - негромко спросил он, но освободитель не ответил, охваченный каким-то новым, до боли пронзительным, чувством.
  - Эй, вы идёте? - девушка развернулась, и солнце ударило ей в спину, вызолотив забранные наверх волосы, отчего у Гора перехватило дыхание.
  Дыхание? У него же нет лёгких! Глупо хлопнув несколько раз глазами, он стряхнул наваждение и быстро вышел с участка Антона Петровича.
  - Что случилось? - Маша с беспокойством вгляделась в лицо освободителя.
  - Ничего! - поспешно ответил тот и побежал вперёд.
  - У нас получится, - по-своему истолковав его замешательство, громко сказала она, устремляясь следом. - Мы вытащим её, вот увидишь!
  Гаврюхин в разговор не вступал - преодолевая боль в избитом теле, он молча, с сопением, догонял ушедшую вперед молодёжь.
  - Сам говорил, - поравнявшись с Гором, продолжила Маша, - что твои "сны", в отличие от человеческих, есть точное отражение реальности. То, что было у тебя перед глазами, но прошло незамеченным.
  - Всего лишь предположение, - буркнул он.
  - Но ведь оно подтвердилось! Тёмный действительно выглядит так, как ты увидел во "сне"! - возразила Маша. - Значит, уже не "всего лишь".
  Быстро проскочив выкошенную полосу, они подошли к крыльцу. Старое, целых восемнадцать лет обраставшее высокой влажной травой, оно изрядно подгнило, и подниматься пришлось осторожно, стараясь не провалиться. Перекошенная от времени дверь открылась с большим трудом, в доме витал дух запустения.
  - Подождите! - Гаврюхин открыл электрощит и поднял рубильник. Затем щёлкнул выключателем на стене, и в прихожей вспыхнула лампочка. - О, работает!
  - Здорово! - девушка прошла в дом и включила свет в гостиной. - А я про электричество даже и не подумала. Мы с Мартой Васильевной тут со свечами перемещались.
  - Господи, ну и духота! - Антону Петровичу показалось, спёртый воздух можно резать ножом, и он бросился к окнам в гостиной: одно удалось открыть полностью, второе лишь на треть, после чего его крепко заклинило. - Мне говорили, кто-то вступил в наследство и дом с участком собирается продавать, - бывший участковый уступил борьбу с просевшей рамой Гору. - Но за все эти годы никто сюда так и не приехал. Даже залётные стороной это место обходят, бомжи и алкаши - тоже. Ни разу никто не залез!
  Окно наконец подалось, и в доме стало немного свежее.
  Откинув пыльный выцветший гобелен у входа на кухню, Маша вставила палец в дырочку от выпавшего сучка и потянула вагонку на себя.
  - Ух ты, дверка! - удивился Гаврюхин, - А так и не скажешь!
  - Вход в подвал был не просто замаскирован, а ещё и заговорён... как и весь дом. Поэтому в него никто столько лет и не совался. Заговор и дальше всех чужих людей будет отпугивать.
  - То-то мне здесь так погано! - пожаловался Антон Петрович.
  - Это от духоты, а не от заговора, - улыбнулась Маша и показала на его шрамы: - Вы причастны к белой силе Сторомко, так что на вас он не действует. На меня и Марту Васильевну - тоже.
  - А мне, существу иной природы, - усмехнулся Гор, - вообще все заговоры против обычных людей - пофиг. Как и Ньютону.
  - А где он, кстати? - поинтересовалась Маша.
  - Оставил снаружи караулить подходы, - ответил освободитель и, проверив, как держится на голове серый ком паутины стражей, спросил: - Ты мазь наносила? Слой правильный?
  - Ну, естественно! Что ты со мной, как с ребёнком?!
  - Да это всё из-за Олежки! - примирительно повинился Гор. - Его самого давно уж матери с рук на руки сдал, а привычка следить, всё ли в порядке с защитой, осталась.
  - Ладно. Пойдёмте в подвал, - Маша зажгла свет над уходящими вниз ступенями. - Там Иван Дмитриевич обустроил себе лабораторию и мастерскую.
  Спустившись, они сначала зашли в комнату слева. Ни одна лампочка там не включилась - видно перегорели. Но в свете из коридора было видно, насколько давно тут всё заброшено. Вместо пучков сухих трав с потолка свисали только вязанки стеблей, а цветки и листочки иссохли в прах и осыпались на пол. Из погрызенных мышами коробок и мешочков на полки вывалились и покрылись пылью кучки чего-то молотого. На длинном столе в середине комнаты теснились покрытые пылью ёмкости. Налитые в них когда-то жидкости испарились, оставив на дне корки разных цветов.
  В мастерской лампы горели. Несмотря на ржавые инструменты и плесень на сгнивших деревяшках, комната при электрическом свете выглядела гораздо радостней, чем при свечах или телефонном фонарике.
  - Какой просторный подвал! - удивился Гаврюхин. - А снаружи на дом посмотришь - не догадаешься... Надо же!
  - Да, - согласился Гор и, задумчиво почесав переносицу, изрёк: - Если загнать подручного с "корнями" сюда, то деваться ему будет некуда, но с другой стороны - мы и сами потеряем свободу манёвра...
  - И Орун с Потрохом!- добавила Маша. - Они ведь тоже ходить сквозь стены не могут. Быстро сюда, если что, не прорвутся.
  - Очень надеюсь, тебе не придётся их вмешивать, - повернулся к ней Гор.
  - Да, я тоже, но...
  - Надо идти обратно наверх, - заключил Гаврюхин. - А то, правда, будем тут, как в мешке. - И он, не дожидаясь согласия, потопал к ступенькам.
  Когда поднялись и прошли в гостиную, солнце совсем склонилось к закату.
  Аккуратно вынув из своей сумки плотно закрытую коробочку-ловушку, Гор поставил её на стол.
  - Может, всё-таки лучше мне приземку сперва подчинить, чтоб не рыпалась, а потом уже отправить в ловушку? - спросила Маша.
  - Нет уж! - отрезал освободитель, выдавая ей банку с "муравьиным" порошком. - Давай-ка не рисковать! Если мохнатый дед определит, что приземка была в подчинении, то Тёмный может догадаться, что мы затеяли, и примет меры. Нам это надо?
  - Действительно, Маш, - поддержал его Гаврюхин. - Мы ведь это уже обсуждали!
  - Ладно, ладно! - она подняла руки, сдаваясь.
  Гор извлёк из сумки страховочный пояс со стропом.
  - Куда бы мне пристегнуться? - надевая его, вопросил он.
  - Да к печке, куда ж ещё? - ответил Антон Петрович. - Ещё верёвка прочная есть?
  - Ага, я запасся! - освободитель передал ему моток.
  - О! то, что надо! Сейчас мы прямо вокруг печки её обвяжем, к ней карабином и пристегнёшься. - Закрепив верёвку, Гаврюхин вздохнул и уныло поинтересовался: - А если никто на меня не клюнет?
  - Клюнет-клюнет, я позабочусь, - успокоила его Маша.
  - Отставить пессимизм, Антон Петрович! - пристёгнутый Гор дёрнул за строп, проверяя всю конструкцию на прочность, и остался доволен. - Давайте начинать, и посмотрим, что будет.
  - Я готов, - кивнул бывший участковый.
  Маша взяла его за руки чуть выше запястий, и шрамы Антона Петровича вспыхнули так, будто на них кипятком плеснули. Он тихо охнул, поражённо глядя на девушку.
  - Я почти всю свою силу вернула, - мягко проговорила она. - Забыли?
  Гаврюхин не ответил, отдавшись во власть совершенно новых для себя ощущений: жар от рук распространялся по всему телу и будто переплавлял что-то внутри. Антон Петрович не мог определить, что именно в нём менялось, он раньше ничего подобного никогда не испытывал. Моргнув, он вдруг заметил, что мир стал выглядеть иначе - глубже?.. ярче?.. рельефнее?.. Границы того, что он видел и слышал, раздвинулись, и теперь он точно знал, как волнуется и за него, и за освободителя Маша, а Гор сейчас любуется девушкой и одновременно болеет душой за свою мать... Марта! - она вдруг вспыхнула яркой звездой, затмив всё, что он различал до этого, уши заполнил стук её сердца - Марта точно была жива!! - но откликнуться не могла, сколько бы он ни звал... Там, в её голове, творилось что-то ужасное: сознание мерцало в глубине чёрной сети, словно маленькая лампочка в густой, нерастянутой авоське, ручки которой терялись в пасти тьмы - чёрной, живой и такой жадно глубокой, что, если попадёшь туда - время остановится, поэтому глотать тебя будут вечно...
  У Гаврюхина резко заломило голову, он дёрнулся и открыл глаза: Маша отпустила его руки и глядела с испугом.
  - Антон Петрович, вы как?
  - Я... Март-т-ту... видел, - слова находились и вываливались наружу с таким трудом, словно были кучей валунов, беспорядочно сваленных в яму, откуда их приходилось вытаскивать наверх и раскладывать.
  - И как она?
  - В ч-чёрной... авоське.
  - Мне кажется, ему лучше пока не разговаривать, - сказал Гор. - Пусть посидит просто тихонько, пообвыкнет.
  Гаврюхин кивнул.
  - Наверное, я слишком сильно его раскачала, - взволновалась Маша. - Перестаралась!
  - Зато теперь наш Антон Петрович лучит на всю округу, словно заправский экстрасенс! Скоро учуют.
  - Очень надеюсь! - уже гораздо свободнее проговорил бывший участковый и достал из принесённой с собой матерчатой сумки бутылку с домашним квасом и одноразовую посуду.
  - Мне не надо, - с улыбкой напомнил Гор.
  - Жаль, - буркнул Гаврюхин, наполнив два пластиковых стаканчика.
  - Да, - согласилась Маша, сделав большой глоток. - Это очень вкусно. Особенно в жару! Спасибо!
  - На здоровье, - быстро проглотив одну порцию, Антон Петрович выдохнул, налил вторую и, тоже выпив её залпом, откинулся на спинку стула. - Ох, вот теперь полегчало!.. Есть ещё сливы и бублики.
  - Я пока не хочу, спасибо, - Маша медленно, с чувством, попивала свеженький, сладковато-кислый квасок.
  
  * * *
  Они просидели около часа, обсуждая Кристаллическое Зерцало. Кто создал этот артефакт? Почему Татьяна Сухомлинова в своей книжке обозначала его появление странным глаголом "собралось"? И отчего, до матери Гора, никто из колдунов и экстрасенсов о нём ничего не слыхал? Ответов на эти вопросы не было - одни лишь догадки и смелые фантазии...
  В общем, простая болтовня, за которой Гаврюхин даже успел сжевать полбублика. Это помогло ему окончательно прийти в себя, ибо каждому "парящему в астралах", как смешно выразился Антон Петрович, известно: лучший способ "заземлиться" - это поесть.
  - А вот любопытно, я так и останусь экстрасенсом, когда наша операция завершится? - спросил он, разглядывая маковую посыпку бублика так, словно в ней были зашифрованы ответы на все вопросы.
  - Останетесь, если сами захотите, - откликнулась Маша. - У меня ощущение, что я сдвинула что-то в вашем... как это говорится-то?.. тонком теле, вот! Приоткрыла, типа, дверку, раскачала маятник... Но если вы не станете поддерживать и развивать этот начальный импульс, то он, рано или поздно, заглохнет, и вы вновь станете таким же, каким были до нашего знакомства.
  - И что же, интересно, мне надо делать, чтобы этот твой импульс поддерживать?
  - Ну-у-у... надо пользоваться своими способностями, тренироваться, нарабатывать опыт...
  - Да я ведь даже не понял ещё, что у меня за способности!
  - Возможно, ясновидение, раз вы говорили, что видели Марту? А может, что-то другое... Думаю, вы сами поймёте, куда двигаться, если решите принять себя нового!..
  - Сюда движется приземка! - известил Гор. - Ньютон дал знак.
  - Тёмные псы тоже её унюхали! - подхватила Маша. - Сработало!
  - И что? - Гаврюхин вскочил. - Как? Куда?
  - Он рядом и он с "корнями"! - доложил Гор, когда, наряду с обычным запахом тлена, мокрой земли и мышей, в нос ему ударила знакомая серная вонь.
  Тёмное облако влетело в окно. Антон Петрович издал странный булькающий звук и, выпучив глаза, стал жадно хватать воздух ртом, словно вытащенная на берег рыба.
  Водный хам, - понял Гор и взмахнул руками, выпуская из ладоней силовые ножи.
  Приземка ринулась на Гаврюхина, словно львица на антилопу, скорость атаки была поразительной! С последнего столкновения прошло всего несколько дней, но мохнатый Борис за это время явно "подкрутил" что-то в подручных Тёмного, добавив им быстроты и ловкости. И не только!
  Водный хам пал на Антона Петровича, одновременно выстрелив во все стороны множеством щупалец. Чёрное облако превратилось в чудовищную "астру" с длинными, гибкими и ужасающе сильными лепестками, которые ударили по гостиной, сметая всё на своём пути. Не ожидавшую такого поворота Машу сбило с ног. Приготовленная ловушка улетела к противоположной стене, а уже открытая банка с "муравьиным" порошком выпала из рук и покатилась, бестолково рассыпая содержимое по полу. Гора тоже отбросило и ударило о печь так, что кирпичи треснули.
  Бешеный разгул щупалец продолжался, нисколько не мешая центральной части приземки успешно топить Гаврюхина в иллюзорной воде. Он исступленно рвался наверх, словно ныряльщик, пойманный омутом.
  Перекатившись через бок, Маша вскочила, руки её дёрнулись.
  - Нет! - крикнул Гор, бросаясь к Антону Петровичу, - Ловушку! Запусти ловушку!
  Маша скрипнула зубами, подавив стремление немедленно подчинить приземку. Нет! Он прав! Так нельзя, она обещала! Девушка бросилась к коробочке, хватая по дороге банку с остатками порошка.
  Гаврюхин уже еле двигался от нехватки воздуха, а Водный хам начал подтягивать щупальца, готовясь свернуться внутрь жертвы. Гор рубил охватившую Гаврюхина чёрную массу, отстреливая влипавшие лезвия и тут же вымётывая новые.
  - Дышите! - приказывал он. - Вы можете дышать, это морок!
  Маша открыла ловушку, и Гора вместе с Водным хамом потащило от Антона Петровича прочь. Приземка ухватилась за него щупальцами, Маша подбежала и щедро осыпала её порошком, но, оказалось, что и здесь дед Борис принял меры! "Муравьями" разбежался лишь верхний слой - его мгновенно утянуло в ловушку, а почти нетронутый Водный хам, с силой отбросив девушку, снова стал подтягиваться, чтобы свернуться внутрь своей жертвы.
  Висевший на стропе Гор выстрелил роем летящих лезвий. Рассечь сразу все щупальца не получилось, но вовремя подоспевшая Маша сумела прицельно высыпать оставшийся порошок туда, где приземка ещё цеплялась за бывшего участкового. Водного хама, наконец, оторвало от человека и неудержимо поволокло в ловушку.
  Гаврюхин рухнул на бок и забился в судороге.
  - Дышите! - крикнула девушка, подкрепляя это слово мощным мысленным посылом.
  Реакции не последовало: Антон Петрович уже потерял сознание, поэтому посыл не достиг цели, судорога прекратилась, он лежал неподвижно - лицо как мел, губы синие.
  - Нет! Нет! - Маша упала рядом с ним на колени. - Оживайте! Прямо сейчас! Вы должны! Немедленно!
  Она стала трясти Гаврюхина, и вдруг будто провалилась внутрь его тела: замершее сердце, опавшие лёгкие, остановившаяся кровь... - это же всё надо немедленно запустить, привести в движение!.. Искра! Ослепительная, белая, шустрая! - она побежала по органам, срывая с них сумрачную пелену, делая яркими, живыми, здоровыми...
  Антон Петрович с хрипом втянул воздух и сел, бешено озираясь вокруг.
  - Маша?
  Она сидела напротив, на полу, - глаза закатились, пальцы сдавили его плечи так, что, кажется, вот-вот проткнут кожу. Шрамы Гаврюхина горели, будто на них раскалённый утюг поставили.
  - Маша!
  - А? - она моргнула, взгляд прояснился, руки разжались. - Антон Петрович! Вы как?!
  - Закрывайте ловушку! - возопил висевший на стропе Гор, выращивая режущий диск.
  Гаврюхин вскочил и метнулся к коробочке: вся чернота - и "муравьи", и оставшиеся клоки облака исчезли в её глубинах - наружу свисала только багровая уродливая "медуза". Диск Гора прошёл сквозь пучок уходивших внутрь ловушки корней. Бывший участковый быстро захлопнул крышку, а затем взял из-под стола заранее приготовленное ведро и накрыл им "медузу".
  - Есть! - воскликнул он, торжествующе вскинув руки.
  - Вы как себя чувствуете, Антон Петрович? - поражённая его прытью, спросила Маша.
  - Я... - он с удивлением опустил руки, потом ощупал свои тело и голову. - Слушайте, у меня вообще всё прошло! Я чувствую себя отлично!
  - Вы же... - девушка встала и, подойдя к нему вплотную, заглянула в глаза. - Вы не дышали, вы помните? Ваше сердце не билось!
  - Да-да! Я умер! - он смотрел на неё с восторгом. - А потом воскрес! Невероятно... Я как будто перезагрузился и стал как новенький! В прямом смысле: даже от побоев больше нет и следа... Это ты так сделала, Маша? Да? Шрамы горели как бешеные!..
  - Ньютон унюхал ещё одного подручного! - сообщил Гор.
  - Орун и Потрох тоже его засекли! Может, попробовать подчинить?
  - Нет, ты же видела, насколько сильнее и сообразительнее они стали! Вообще другие! Зачем рисковать, мы же под защитой!
  - А Антон Петрович?
  - Мазь! - гаркнул Гор. - Антон Петрович, мажьтесь бабкиной мазью! Скорее!!
  Маша выхватила из сумки баночку и бросила Гаврюхину.
  Тот поймал и, не медля ни секунды, открутил крышку. Девушка тем временем схватила ловушку и подбежала к окну, в ожидании, когда Гор пристегнёт обратно страховочный строп.
  - Замрём и будем молчать, тогда он к нам не полезет! - скомандовал освободитель, берясь за обвязанную вокруг печи верёвку.
  Маша открыла ловушку и толкнула ближе к окну. Намазавшийся Гаврюхин сунул банку в карман, и они с девушкой синхронно, как по команде, отступили к противоположным стенам.
  На улице совсем стемнело, и чёрное облако стало заметным, только когда уже подплыло к оконному проёму.
  - Чёрт, Полтергейст! Самая жуткая тварь, держитесь! - успел прошипеть друзьям освободитель, прежде чем приземку потянуло в окно.
  "Полтергейст с "корнями"! Да ещё и новый, прокачанный! Хуже и быть не может..."
  Чёрную тварь рвануло в гостиную, но она выстрелила щупальцами так же, как до этого Водный хам, и громадная чёрная "астра" растянулась в проёме, держась за стены снаружи. Центральная часть напряжённо подрагивала, отчего казалось, приземка принюхивается, доискиваясь до источника опасного притяжения, которое тянуло из неё энергию, заставляя висеть в окне, будто распяленная жвачка великана.
  Все, кто находился в гостиной, неподвижно застыли, следя, как Полтергейст словно бы обводил пространство тёмным взглядом, прощупывая предметы. Сначала качнулась люстра, из-за чего по гостиной и лицам людей скользнули тени. Потом мелко затряслось всё, что стояло на полках: книжки, шкатулки, керамические статуэтки, пара крынок, подсвечники, глиняные поделки и прочая мелочёвка. В старинном серванте зазвенела посуда, а в шкафу напротив что-то угрожающе стукнуло. На столе опрокинулась бутылка, разливая остатки кваса, а одноразовые стаканчики повалились и скатились на пол, словно их сдуло ветром. Порыв коснулся и Маши с Антоном Петровичем, но они устояли, не шелохнувшись, как и Гор, который словно таракан, распластался по печке, руками цепляясь за верёвку, а ногами - за кирпичные выступы.
  Следующая волна дрожи прокатилась по полу, отдаваясь в ногах людей, большая сумка Гора чуть сдвинулась и упёрлась в ножку стола, а Гаврюхинская зашуршала, скользя по доскам мимо ведра с томившейся под ним "медузой" - оно глухо брякнуло, но осталось на месте. Зато коробочка, оставленная Машей возле окна, неспешно выехала ближе к середине комнаты, и Полтергейст, явно что-то учуяв, сразу зашевелился и задышал, будто живой. Из центра "астры" стал вытягиваться лепесток, медленно опускаясь к полу. Похоже, приземка определила источник своих неприятностей и намеревалась его обезвредить: отшвырнуть или, может, закупорить, но тут щупальце попало в зону максимального притяжения и его рвануло в коробочку с такой силой, что Полтергейст едва удержался в оконном проёме.
  Если ловушка захватывала добычу, то её уже невозможно было сдвинуть с места до тех пор, пока процесс поглощения не завершится и крышка не захлопнется. Приземка только зря пыжилась и растягивала щупальце, пытаясь оторвать коробочку от пола, чтобы размолотить её в щепки. Дёргаясь, будто слон, схваченный, на водопое, крокодилом за хобот, Полтергейст впал в бешенство, и всё, что было на полках, столе и полу разом пришло в движение.
  Сервант, стоявший между окном и Машей, закачался, гремя посудой, а шкаф у противоположной стены, рядом с Антоном Петровичем, захлопал деревянными дверцами, словно аплодируя своему застеклённому собрату. Стол стал подпрыгивать, стулья повалились. Ведро с "медузой" проехалось по полу и чуть не врезалось в Машу - она увернулась и села на него сверху, закрыв голову руками: мелкие предметы летали по комнате, разбиваясь о стены и осыпая девушку осколками. В отличие от Гора, который крепко держался за верёвку на приличном расстоянии от Полтергейста, Маша оказалась к окну ближе всех. Гаврюхин стал прикидывать, как бы вытащить её из опасной зоны и вместе пробраться к выходу, пока приземка не может тронуться с места, но тут с грохотом рухнула высокая этажерка у двери, перегородив путь отхода. Антон Петрович отбил летевшую прямо в лицо глиняную свистульку и успел увидеть, как взметнулся вверх чёрный обрубленный "хобот". Чёртов Полтергейст всё-таки вырвался из ловушки, пожертвовав частью своего щупальца!
  Стёкла серванта взорвались. На пол полетели рюмки, бокалы и всё остальное, что находилось внутри. Вот кувыркаясь, пронеслось что-то плоское, на длинной ножке, и, стукнув по открытой коробочке, упало рядом. Следом, слегка задев её бок, разбилась вазочка для конфет. Несколько креманок для мороженого бестолково врезались в пол, зато компактная и тяжёлая хрустальная салатница достигла, наконец, цели. Просвистев, словно пушечное ядро, она бухнулась точно на крышку, захлопнув ловушку. Приземка отпрянула в сад, дверцы шкафа перестали хлопать, стулья ездить по полу, а стол трястись и подскакивать, словно лысая собака на лютом морозе.
  Гор отпустил верёвку и осел возле печки на пол, Маша осторожно опустила руки и, встав с ведра, выглянула из-за серванта, Антон Петрович сделал пару шагов к окну, как вдруг там снова возник Полтергейст. Все тут же снова замерли, не имея ни малейшего желания получить чем-нибудь тяжёлым по голове или быть разорванными чёрными щупальцами.
  Приземка вплыла в окно и сделала по гостиной неспешный круг, "приглядываясь" к людям - те старались не шевелиться, дыша неглубоко и через раз, а Гор, не имевший такой потребности, застыл в абсолютной неподвижности. Паутина стражей так хорошо скрывала его от Полтергейста, что тот, несколько раз облетев Машу, к нему не проявил вообще никакого интереса. Без задержки миновав печку, чёрное облако сразу поплыло к противоположной стене, где долго блуждало вокруг Антона Петровича, но, судя по всему, бабкина мазь исправно работала, поэтому, не почуяв ничего подозрительного, приземка приняла форму рыбы и медленно двинулась к окну, так низко над полом, что "нижний плавник" чиркал о доски.
  Поднявшись к проёму, чёрное облако задержалось и, хотя у него не было ни глаз, ни рта, Гору показалось, Полтергейст обернулся и, окинув взглядом гостиную, усмехнулся учинённому тут разгрому. Потом приземка вытянулась в змею и вымахнула из окна в сад.
  
  * * *
  Трещина появилась, когда Маша, разыскав в доме щётку, совок и мусорное ведро, уже собрала все осколки, а Гор с Гаврюхиным поставили на место мебель, приведя гостиную в относительный порядок. Больше всего пострадал сервант - лишённый стёкол и опустевший, он с тоской взирал на шкаф, деревянные дверцы которого почти не пострадали и сейчас были плотно закрыты. Один из стульев развалился, но остальные три, к счастью, выдержали пинки Полтергейста и вновь стояли вокруг стола. Закончив уборку, друзья сели передохнуть, Гаврюхин протянул Маше бублик и сливы из собственного сада, уложенные в пластиковый контейнер с крышкой.
  - Какой вы предусмотрительный! - восхитилась девушка, с удовольствием пробуя фрукты. - А я бы в пакет положила, и была бы каша.
  - Хорошо, этажерка грохнулась рядом, а не сверху на сумку, а то бы и контейнер не спас, - улыбаясь, кивнул Антон Петрович. - Ну как, сладкие? или кислят?
  - Почти не кислят и очень сочные, спасибо! А вы? Почему не едите?
  - Да я их уже облопался, в этом году слив - тьма-тьмущая, так что кушай все, на здоровье! Гор же, я так понял, вообще не едок?
  - В человеческом понимании не едок, - согласился освободитель, и Маше послышалась грусть в его голосе. - Хотя мне тоже нужно питаться... без энергии я долго не протяну, как и Ньютон. Я вам не говорил, как нашёл его? О-о-о!.. На кладбище это было... - и Гор подробно рассказал, откуда у него взялся такой необычный питомец.
  - Наверное, хозяин Ньютона очень сильно любил! - воскликнула Маша.
  - Так любил, что даже после смерти не отпустил и сидеть у себя на могиле заставил! - неодобрительно пробурчал Гаврюхин.
  - Да я не думаю, что мужик хотел именно этого, просто так получилось, - пожал Гор плечами.
  - Не просто так, а потому что пёс тоже любил своего хозяина! - возразила Маша. - Поэтому он на могиле очутился, а вовсе не из-за того, что заставили.
  Антон Петрович хмыкнул, но спорить не стал.
  - В общем, случай, конечно, поразительный, - подытожил Гор.
  Он хотел было рассказать ещё про утонувших девушку и парня. Как они сохранили любовь друг к другу и, став приземками, включились в экосистему реки. Но не успел: пол под "медузой" с громким хлопком треснул и разошёлся.
  - Получилось! - освободитель вскочил со стула, схватил небольшой, приготовленный заранее свёрток и подозвал пса. - Ура, я был прав! Мой план сработал.
  - Это только первая часть, - поднимаясь, остудил его пыл Антон Петрович.
  Маша тоже встала, а с улицы, прямо сквозь стенку дома, в гостиную запрыгнул Ньютон.
  - Подождите, пока я подойду ближе и проверю, - распорядился Гор и медленно двинулся к ведру. - Да, всё как в тот раз, - проследив, как в провал стекает багрово-чёрная струйка, сообщил он. - Ещё шаг, и я окажусь в подземелье.
  - Хорошо, - кивнула Маша. - Значит, я прямо сейчас отправляюсь к порталам. - Орун, Потрох, ко мне!
  - Подожди! - Гаврюхин неожиданно взял Машу за руку. - Я хочу предложить тебе не тратить на них свою первозданную силу...
  - Как не тратить, если мне их подкармливать надо, да и на своих двоих сколько я добираться-то буду? Гор меня не дождётся!
  - Да я не про это! Я себя хочу предложить.
  - В смысле? - не поняла Маша.
  В окно по очереди вплыли два чёрных облака.
  - Пусть они, - Гаврюхин махнул в сторону тёмных псов, - от меня запитаются, а ты сохранишь всю свою силу.
  - Антон Петрович...
  - Я всё равно сейчас бесполезен, а ты сможешь вылечить Марту, как вылечила меня! Но для этого тебе, наверняка, потребуется много силы! А тебе ведь ещё Гора вытаскивать! И потом разбираться с Зерцалом! А что я? Помочь тебе с порталами не в состоянии, в подземелье Гор меня не берёт - лишняя только обуза. Марту из комы вывести я не могу, а так хоть какой-то толк от меня будет! Сама подумай: зачем тратить свою силу, когда можно взять у меня?
  - Решайте быстрее! - рявкнул Гор. - А я пошёл - не то трещина, блин, закроется!
  Он сделал шаг вперёд, Ньютон прыгнул, и они оба исчезли.
  - Давай, Маш, они из-за мази меня не чуют, прикажи им!
  - Ладно, - решилась она. - Не будем терять время.
  Первым на него, как и в прошлый раз, пал Орун, оглушив адским воплем, раздавшимся прямо в левом ухе. Следом навалился Потрох, и Гаврюхин обнаружил, что живот его вспорот и оттуда вываливаются внутренности. Он стал запихивать их обратно и увидел, что левая рука тоже располосована, из неё хлещет кровь, заливая вскрытый живот. Голова закружилась, он упал на левый бок, и в тот же миг кто-то оглушительно заорал прямо в правое ухо - в мозгу будто бомба разорвалась!..
  - Простите, Антон Петрович! - подвывала Маша, пока он корчился на земле, прижав к животу руки и закатив глаза. - Это не по-настоящему, вы не умрёте, только ослабнете на некоторое время... о боже!
  Жалость к бывшему участковому рвала душу, но приходилось терпеть, потому что он был прав: это сильно повышало шансы поспеть к Гору вовремя и пробить "стенку", установленную Тёмным за "плёнкой" портала.
  Проследив, чтобы Орун и Потрох взяли столько, чтобы Гаврюхин точно смог восстановиться, Маша отвела их прочь.
  - Антон Петрович, вы как? - тронув его за плечо, спросила она.
  Вместо ответа он, не вставая, показал ей большой палец и сразу же махнул рукой - иди, мол, не мешкай!
  - Спасибо! - Маша вышла на улицу и подозвала тёмных псов.
  Два чёрных облака тут же укутали её плотным коконом. Она закрыла глаза, вспоминая комнату с порталами. "Вперёд!" - скомандовала она, и Орун с Потрохом взмыли вверх, унося её в ночное небо над лесом.
   к оглавлению

   Часть четвёртая. Избавление
Глава 17. Антипод Тёмного
  Переход произошёл точно так же, как это было в доме Татьяны Сухомлиновой. Трещина будто прыгнула навстречу, мир крутанулся, и Гор, вместе с верным Ньютоном, оказался в сумрачном туннеле. Сзади зиял провал, заполненный густым белёсым туманом. Оттуда, снизу вверх, тёк багрово-чёрный ручеёк и, переливаясь через край, струился по полу.
  Ньютон пробежал шагов двадцать вперёд и остановился, готовый найти место, где мохнатый дед восстанавливает перекрученного Водного хама. Пёс передал это образами, навеянными запахом ручья, - обычному человеку они показались бы смутными и странными. Но Гор не был обычным человеком, а Ньютон - живой собакой, и связь с хозяином у него возникла особенная, не имеющая аналога в мире нормальных людей и животных.
  "Нет! Наша задача найти её!" - сжав невидимый поводок, освободитель ясно представил лежавшую в саркофаге мать.
  Призрачный пёс пробежал ещё метров десять вперёд и, свернув направо, снова остановился, исследуя носом воздух, - навязчивый запах ручья здесь ослаб, и Ньютон смог учуять комнату с саркофагом. "То, что надо!" - одобрил Гор, и пёс ринулся по проходу, уходя от чёрно-багрового потока всё дальше и дальше.
  Один поворот, второй, третий... - в прошлый раз такого изобилия туннелей не было - наверное, потому что тогда они шли по ручью, а сейчас, наоборот, от него удалялись. Ньютон выбрал какой-то сильно окольный путь, здесь даже приземок-охранников не встречалось, и освободитель, автоматически следуя за верным другом, стал вспоминать свой последний "сон".
  
  Гор стоял над кровавой водой и видел в ней, как в зеркале, лицо убийцы: острый нос, тонкогубый рот, чёрные глаза - на этот раз они освещались изнутри красноватым светом. В зрачках он разглядел себя самого и лежавшую в ванне мать, а потом её отражение вдруг приобрело поразительную чёткость и стало, укрупняясь, надвигаться на Гора, пока он не узрел тот самый красный "гриб" у неё на бедре. Он походил на облако крови, но, приближаясь, распался на тончайшие язычки пламени, которые затем расступились, являя то, что скрывалось внутри...
  
  Мысли прервал сигнал Ньютона: "Запах силён, цель близка!" Пёс остановился, чуть не дойдя до поворота. Хозяин прошёл мимо него вперёд и осторожно заглянул в ответвление туннеля: там действительно был вход в комнату с саркофагом, только пришли они к ней с другой, чем в прошлый раз, стороны. Вряд ли подземный лабиринт и в самом деле такой обширный, - подумал Гор, - скорее, это иллюзия. Однако поразмыслить о причудах другого измерения можно и после. Сейчас он должен успеть вытащить мать, пока не припёрлись охранники или вообще сам Тёмный. Хотя вряд ли начальство лично бегает по лабораториям, а учёный дед Борис сейчас точно занят восстановлением угодившей в ловушку приземки - иначе зачем бы открылась трещина?
  В общем, самое время действовать!
  Привычно проверив паутину стражей на голове, освободитель вошёл в комнату, и верный Ньютон тут же, проскочив сквозь стену, очутился рядом. Грудь Гора, как и в прошлый раз, теснило от волнения и страха, - видимо, так влияла на него близость матери.
  С собой у него был небольшой свёрток, освободитель положил его на ближайший стол, затем подошёл к саркофагу и сдвинул крышку. Мать по-прежнему лежала на спине, и на внутренней части бедра - там, где на живом теле была перерезана артерия, - всё так же мерно качался "гриб", бросая на снежно-белую кожу красноватые отсветы. Гор аккуратно повернул Елену Широчайшую на бок и увидел, что на внешней стороне ноги, напротив "гриба", ярко выделяется багровый круг.
  Точно такой же, как был во "сне".
  - Ну, мамочка моя дорогая, держись! - беззвучно пробормотал освободитель и надавил на багровый круг.
  В голове слегка зашумело, в памяти всплыло заклинание, прочитанное бесплотным и бесполым голосом, когда он коснулся "гриба" в прошлый раз. Слова сами выстраивались в нужной последовательности. Гор произносил их, одно за другим, и рука проникала всё глубже в ногу матери - легко, словно в снежный сугроб. Освободитель произнёс заклинание почти до конца, и только с последним словом нащупал и одним плавным движением вытянул наружу нож. Тот самый заговорённый нож, которым Тёмный пронзил насквозь бедро матери так, что ручка оказалась внутри, а лезвие вышло наружу. Оно торчало, скрытое колдовским мороком, отчего казалось, что это - грибовидное облако крови.
  И вот сейчас это хитрое заклятие, столько лет державшее Елену Широчайшую в саркофаге, наконец-то было снято!
  Гор торжествующе посмотрел на вытащенный нож и вдруг замер, не в силах пошевелиться. Блеск лезвия завораживал, не давая оторвать глаз, его магическое воздействие продолжалось, и теперь сам освободитель попал под его власть. Тёмно-красная ручка будто срослась с ладонью, на тыльной стороне кисти проступили чёрные прожилки и, ветвясь, стали распространяться вверх, к локтю. На Гора внезапно пала тьма и он снова - будто вернулся на восемнадцать лет назад! - оказался возле чёрной бездны, в глубине которой таился исполинский монстр: кожи касалось его ледяное дыхание, а в ушах раздавался стук огромного чёрного сердца. Спасительных светящихся тёплых пелён на этот раз не было, и освободителя неудержимо потащило за край - прямо в жадный, разверстый зев...
  Руку пронзила острая боль, в глазах сверкнула серебристая молния, в ушах раздалось грозное собачье рычание. Блеск лезвия дёрнулся и ушёл в сторону, Гор моргнул и увидел Ньютона. Пёс вцепился зубами ему в запястье и яростно дёргал головой - похоже, собирался отгрызть хозяину кисть, в которой был зажат колдовской нож. Чёрные прожилки остановились, не дойдя до локтя, зато стали наползать на собачью морду, отчего Ньютон замер и бессильно повис на руке, словно варёная макаронина.
  Стряхнув наваждение, освободитель залил нож отталкивающей силовой пеной и стал снова читать заклинание, избегая смотреть на лезвие. Ньютон сразу очнулся и заскулил, а руку стало ломить, словно её сжимали в тисках, но Гор терпел, не переставая как можно чётче произносить слова.
  Только когда все чёрные прожилки были загнаны обратно в рукоятку ножа, пёс смог разжать челюсти, а его хозяин - заиндевелые пальцы. Ньютон упал на пол и распластался, словно прибитый тапком таракан, нож полетел вниз и воткнулся в крышку саркофага, а Гор, опустив взгляд, обнаружил, что матери в нём нет.
  Освободитель развернулся и увидел, что свёрток, который он принёс, распакован, а Елена, уже не нагая, а одетая в платье, неподвижно стоит у стола.
  При жизни мать хранила это платье отдельно и запрещала сыну прикасаться к нему так же, как и к другим своим колдовским принадлежностям. Серое, льняное, простого кроя с большими карманами и капюшоном - таким глубоким, что если надвинуть до конца, то можно полностью скрыть лицо, - оно, когда висело на вешалке, походило на привидение. Елена никогда не убирала его в шкаф, и Егору представлялось, как платье само по себе летает по комнате, но, услышав его шаги, приземляется на стул и замирает, чтобы он ничего не заметил.
  Да уж, мальчишкой он страшно не любил этот наряд, зато став освободителем, понял, что платье обладает свойством собирать энергию и всегда помогало матери сконцентрироваться. Вот и сейчас Елена явно почувствовала свою волну и не преминула этим воспользоваться.
  Паутина стражей! - вспомнил Гор и метнулся к матери, доставая из кармана серый комочек.
  - Мама! - он прилепил к её волосам защитную паутину, но Елена никак не отреагировала. - Мама, это я! Твой сын! Я... - освободитель развернул её лицом к себе и осёкся.
  Сталь исчезла из глаз Елены, но они были пусты и прозрачны. Она не узнавала сына, и он сомневался, что она вообще его слышит. Всё то время, пока освободитель бился с магическим действием ножа, мать оставалась незащищённой. Приземки-охранники наверняка учуяли её активность, поэтому теперь стоило сильно поторопиться, чтобы избежать встречи с этими проклятущими неубиваемыми тварями. Как с ними сражаться, если после операции в доме Митрича, у них не осталось даже "муравьиного" порошка, не говоря уже о ловушке?
  Пропажа коробочки обнаружилась сразу после того, как Полтергейст вымахнул в окно, так что всем стало понятно: он же её и утащил, когда рыбой плыл по гостиной, чиркая "плавником" по полу...
  Хреново дело, конечно, но не мог же Гор из-за этого не пойти в полученную с таким трудом трещину?
  Он взял мать за руку и потянул к выходу - Елена двинулась за ним, а платье так странно топорщилось и шуршало, словно это оно заставляло её переставлять ноги.
  Опыт подсказывал, что идти обратно к трещине, через которую они вошли, бессмысленно - она уже закрылась, и вся надежда теперь на затянутые "плёнкой" порталы. Гор передал образ Ньютону - тот, к счастью, уже оклемался. Потоптавшись какое-то время на месте, пёс побежал по лабиринту, указывая дорогу. Это снова были запутанные обходные манёвры, ибо хозяин настроил питомца держаться как можно дальше от патрулировавших подземелье тварей с "корнями" и отыскивать пусть самый длинный, зато безопасный путь.
  Долгая беготня закончилась в тупике, где Ньютон озадаченно тыкался мордой в гладкую чёрную заслонку, и Гор сразу понял: это та самая стена за единственным проницаемым порталом, о которой предупреждала его Маша.
  Освободитель подумал тогда: "А, как-нибудь разберусь!", однако сейчас, обследовав преграду, понял, что отнёсся к словам девушки чересчур легкомысленно.
  - Маша! - позвал он, стараясь не слишком повышать голос, чтобы не привлечь внимание чёрных обитателей подземелья. - Маш, ты там? - Не получив ответа, он постучал по перегородке кулаком, потом приложил к ней ухо, но ничего не услышал.
  Попытки вскрыть или пробить стенку силовым способом провалились: от ударов она ни разу даже не дрогнула и перекрывала туннель плотно, без малейшей щёлочки.
  Гор отступил назад, как вдруг Ньютон дёрнул поводок и, навострив уши, посмотрел на хозяина: "Вода?". Освободитель прислушался и тоже услышал журчание - тихое, но вполне различимое. Что это? Ещё один чёрно-багровый ручеёк? Он развернулся и едва не столкнулся с матерью - так близко она стояла.
  - Мама?
  Она смотрела вниз, на своё платье, и Гор заметил, что один из карманов на нём слегка оттопыривается, и по нему бегают серебристые искорки.
  - Что там у тебя? - освободитель заглянул в карман. - Где ты это взяла?!
  Елена подняла на него глаза, но не ответила.
  - В лаборатории? Ты нашла его там? - Гору показалось, она едва заметно кивнула.
  Он вспомнил, что над столом со свёртком висел подвесной шкафчик: возможно, камень Митрича лежал там? Освободитель взял пёстрое "яйцо" в руки и сразу же влил в него порцию энергии. Журчание сделалось громче, перед глазами замельтешил рой серебристых мошек и послышался шёпот: "Комета... Комета... Комета!"
  - Ну, так ведите! - негромко пробормотал освободитель. - Ведите меня к Комете!
  Рой нырнул вниз, под ноги, и превратился в прозрачный, будто бы освещённый полной луной, ручеёк - он струился по каменному полу, маня бегущими вперёд бликами и увлекая за собой нежным, но настойчивым журчанием. Гор поддался этому зову и, взяв за руку мать, последовал за течением, а верный Ньютон - за хозяином, держась начеку и охраняя обоих.
  Спустя время - какое, невозможно было сказать даже приблизительно, - ручей неожиданно потёк вертикально вверх и пол ушёл из-под ног. Все трое провалились в туннель, в конце которого медленно разгоралось светлое пятно.
  Есть! - обрадовался Гор и, не выпуская материной руки, побежал к порталу - он возникал прямо на глазах и причиной тому явно были Журчалки: зажатый в левой руке камень всё сильней нагревался и ощутимо тянул энергию. - Ладно, ладно, тяни, главное, чтобы Маша уже была там, в круглой комнате! И поскорей обнаружила новый выход.
  Они проскочили ровно половину пути, когда попалось ответвление налево и там, в глубине прохода, Гор увидел чёрное облако - это был Потрошила. Вот же чёрт! - он ринулся вперёд, в надежде добраться до портала быстрее, чем их догонит приземка, но через несколько метров обнаружился поворот направо, откуда мгновенно вылетело второе чёрное облако: Жаробой. Эта, можно сказать, разновидность Жаролива образуется в случае смерти от взрыва, чаще всего - бытового газа, и способна порождать у чувствительного человека иллюзию, будто его тело разрывается на куски.
  Олежки или Антона Петровича здесь, слава богу, не было, Елена находилась в прострации, а Гор, с его почти двадцатилетним опытом борьбы с приземками, умел не поддаваться на морок. Однако это никак не могло помешать тварям с "корнями" вытягивать силу, буквально пожирая энергетические тела. Паутина стражей не могла больше помочь: да, пока она ещё скрывала силовую природу, но приземки уже засекли движение и на всех парах неслись к непонятным чужакам, чтобы схватить и уничтожить любым доступным способом. Как только они коснутся пришельцев - всё, маскировке конец!
  Маша, Маша, ну где же ты?!
  Гор сунул раскалившийся камень Митрича обратно в карман на платье матери. Он сильно толкнул её вперёд, к почти сформировавшемуся порталу, приказав Ньютону следовать за ней охранять, а сам развернулся и выметнул несколько силовых лезвий, чтобы отсечь выстрелившие в их сторону щупальца Жаробоя. А тем временем из левого поворота уже вымахнул Потрошила.
  Гор оглянулся: Елена врезалась в портал и безвольно съехала на пол, как вдруг сквозь плёнку, один за другим, прорвались два чёрно-облачных зверя!
  Здесь! - обрадовался Гор. - Машка на месте! И сообразила, как задержать неубиваемых тварей, чтобы он успел выйти через портал, - молодец, девочка!
  Топча плечи и голову Елены, Орун и Потрох пронеслись мимо Гора и атаковали Жаробоя и Потрошилу. Однако приземки-охранники, вместо того, чтобы вступить в бой, напротив, внезапно раскрылись, словно давая врагу полный доступ к собственным внутренностям.
  Ах ты чёрт! - Освободитель выругался, поняв, что схватка закончилась, даже не начавшись: Жаробой и Потрошила захлопнулись, обволакивая тёмных псов, словно листья росянки - прилипшую муху. - Сожрали! Как Душила - Времяжора, сожрали!
  - Мама! - Гор обернулся к порталу и, увидел, что мать очнулась и возится на полу, пытаясь подняться. - Мама, в портал! Быстрее!
  И тут сквозь "плёнку" проникли женские руки! Ура!
  Нащупав Елену - она в этот момент вздрогнула, словно прошитая током, - Маша потащила её наружу, как вдруг мать вывернулась, вскочила на ноги и, сунув в руку девушки камень Митрича, отступила назад.
  Чёрт, что она делает?!
  - Мама, уходи! - закричал Гор. - Хватайся за Машкины руки и уходи!
  Но женщина, напротив, побежала к сыну.
   О нет, нет! Зачем?!
  - Назад! - заорал он, в отчаянии посылая приказ Ньютону тащить Елену обратно к порталу.
  Пёс послушно схватил её за платье и потянул к "плёнке".
  Выдвинув мечи из обеих рук, Гор развернулся к врагам, и очень вовремя! Поглотившие тёмных псов Жаробой, а за ним и Потрошила - будто две гигантские чёрные амёбы - внезапно разделились каждая пополам! Вот так сюрприз, чёрт бы его драл! Два Жаробоя и два Потрошилы - четыре приземки вместо двух!
  Яростно отбиваясь от огромного клубка чёрных щупалец, освободитель медленно отступал назад, надеясь продержаться, пока верный пёс тащит Елену к порталу.
  "Она вырвалась! - просигналил Ньютон. - Она умеет летать!"
  Над освободителем пронеслось знакомое платье, но он не мог ничего сделать, едва успевая обороняться от неистово наседавших тварей. Терял клинки и тут же отращивал новые, не имея времени посмотреть, куда улетела мать, однако интуитивно чувствовал, что приземки её пока не достали. Все четыре облака были здесь, перед ним... нет, уже только три! Одна тварь проникла к нему за спину, отсекая возможность сбежать, а остальные буквально облепили его своими чёрными тушами, не давая вздохнуть. Освободитель крутанулся, выметнув рой режущих дисков, чтобы отогнать нападавшую сзади приземку, и вновь заработал ножами.
  Но врагов было слишком много, и вскоре щупальца прорвали его оборону и стали вонзаться прямо в тело, напрямую вытягивая энергию. Пока он резал одни, в него впивались новые, и вскоре он упал, не в силах удерживать натиск. Прямо над лицом распахнулась чёрная пасть, Гор плюнул в неё слабенькой струйкой силовой пены, но это лишь на пару мгновений отсрочило неизбежное.
  Всё, конец! - он проиграл схватку... Чудовищная боль затопила освободителя. Жуткие по глубине раны раскроили тело, а внутри отсчитывала последнюю секунду проглоченная бомба - наводимые Жаробоем и Потрошилой мороки брали верх над ослабевшим сознанием.
  - Эй, ребята! - вдруг раздался громкий и адски весёлый голос. - А настоящая еда-то здесь!
  Боль неожиданно отступила, раскрытая над самым лицом пасть Жаробоя захлопнулась и отпрянула, прижавшее шею щупальце ослабло. Освободитель извернулся змеёй и в просвет меж чёрными облаками увидел мать. Она стояла позади тварей, сорвав с головы паутину стражей, и полыхала силой, словно Луна, сошедшая с небес в подземелье!
  - Нет, мама! - Гор завозился на полу, пытаясь подняться, но выскочивший прямо из стены Ньютон схватил хозяина за воротник и потащил в противоположную от Елены сторону.
  "Нет! Стой! Отпусти!" - пытался передать ему Гор, но энергии осталось так мало, что пёс не реагировал, подгоняемый другой, ясной и чёткой, командой.
  - Сюда, Ньютон, ко мне! - Маша высунулась из "плёнки" наполовину и, рискуя вывалиться совсем, кричала, подкрепляя слова мощным посылом - она ведь это тоже умела: внушать послушание.
  Гор заметил, что по краям овала "плёнка" начала терять блеск.
  - Маша, назад, выходи! Выходи обратно! - просипел он совсем слабым от потери энергии голосом. - Портал каменеет...
  Освободителя охватило отчаяние: Ньютон волок его к Маше, которую вот-вот раздавит в портале, мать приманивала тварей собственной силой, готовая погибнуть за сына, а он ничего не мог этому противопоставить!
  - Гули-гули-гули! - позвала Елена, подняла вверх руки и внезапно вспыхнула таким ярким факелом, что все четыре чёрных облака устремились к ней, начисто позабыв про свою первую, почти высосанную досуха, жертву.
  Пёс уже дотащил хозяина до портала, и это было невыносимо плохо, ужасно, неправильно! - Гор не хотел такого спасения!!!
  Маша уже схватила его под мышки, когда ему в грудь внезапно ударил бешеный поток энергии, и их обоих вышвырнуло через "плёнку" из подземелья, словно пущенный из пращи камень. Поводок при этом так дёрнул Ньютона, что пёс, проделав немыслимый кульбит, пролетел через всю комнату с порталами, прошил насквозь противоположную стену и, вернувшись обратно, приземлился хозяину прямо на голову.
  
  * * *
  - Ты - антипод Тёмного? - нахмурился Гаврюхин, разглядывая Гора так, будто впервые видел. - И что это значит?
  Они только что поужинали, убрали со стола, но продолжали сидеть на кухне в доме Антона Петровича, обсуждая всё, что сегодня произошло.
  - Понятия не имею! - хмуро буркнул Гор и встал.
  - Ты куда? - удивилась Маша.
  - На свежий воздух!
  - Какая ему разница, что за воздух, - услышав, как хлопнула входная дверь, вопросил Гаврюхин, - если он не дышит?
  - Ой, да ладно вам, Антон Петрович! - укорила его Маша. - Ему сейчас тяжело... мать всё-таки!
  - А кому легко-то, Маш? Его мать восемнадцать лет назад умерла, а твой папа Дима - всего полгода назад, но ты же не бесишься! А моя Марта?..
  - Марта Васильевна жива!
  - А с виду и не скажешь, - мрачно проговорил бывший участковый. - Лежит, как мёртвая... - Щека его дёрнулась.
  - Я завтра к ней поеду, Антон Петрович, я же вам говорила! Сегодня - поздно, меня всё равно к ней не пустят.
  - Да я не в упрёк! - махнул он рукой. - Завтра так завтра... боюсь просто: а вдруг ничего не получится?
  - Ну, если уж с вами получилось! Вас Водный хам совсем утопил - вы не дышали, сердце не билось, - вы умерли!
  - Зато мне никто не раскраивал череп и в голову не залазил! Бедная моя девочка! Что этот чёрный козёл там с мозгами ей сделал? Вот же мразь, сволочь проклятая!
  - Успокойтесь, Антон Петрович! - Маша прикоснулась к его ладони, и шрамы Гаврюхина вспыхнули.
  - Нет! - он отдёрнул руку. - Не трать на меня энергию, оставь всё для Марты, я и так выживу!
  - Да бросьте, я сильная: хватит и на вас, и на Марту, - она снова потянулась к бывшему участковому.
  - Нет, - он убрал со стола руки, спрятав их между колен, словно капризный ребёнок. - Не надо мне ничего, лучше сала с чёрным хлебом ещё съем! Что мне сделается? Не такие уж эти тёмные псы и обжоры... были.
  - Ладно, - Маша вздохнула: упоминание об Оруне и Потрохе навеяло грусть. - Не хотите - не буду!
  - Я тоже к Марте поеду, - заявил вошедший в дом Гор.
  - Ты что, вернулся втихаря и подслушивал? - Маша подняла брови.
  - Небось под окном стоял, - пробурчал Гаврюхин.
  - Да пофиг, где стоять, - усмехнулся освободитель. - Вы так орёте, что везде слышно!
  - Неправда! - обиделась девушка.
  - Это тебе кажется! От раздражения, - пристально глядя на Гора, проговорил бывший участковый. - Мы все тут сегодня... нервные...
   - А может, я и правда стал лучше слышать? - чуть подумав, предположил освободитель. - Кто знает, каков слух у Тёмного? Мама ведь от его естества отталкивалась... Чёрная Бездна исторгла Тёмного, а Елена Широчайшая - его антипода. Вот кого она из меня делала.
  - Ты... ты так говоришь... - Маша изучала его лицо. - Ты на неё в обиде?
  - Да с чего бы? - Гор дёрнул плечом, будто муху сгонял. - Всего-то превратила сына непонятно во что!
  - Но ведь она умирала, когда Тёмный тебя топил! Что ещё она могла сделать?
  - Могла не мешать!
  - В смысле?
  - Она могла дать мне умереть.
  - Но... - Маша растерялась.
  - Просто дать умереть! - отрывисто повторил Гор. - И я бы отправился в неземной свет!
  - Или стал бы приземкой! - неожиданно ввернул Гаврюхин.
  - И попал под власть Тёмного! - подхватила девушка.
  - Да не стал бы я никакой приземкой! - возразил освободитель. - Мне было всего пятнадцать лет, почти ребёнок, а дети уходят, никогда не задерживаясь!
  - И всё же ты не был ребёнком, ты был подростком, так что тут... - Маша умолкла, задумчиво покачав головой.
  - Бабка надвое сказала! - жёстко закончил за неё Антон Петрович.
  - Ну и помогла бы тогда! Если, даже умирая, мать ухитрилась сделать из меня антипода Тёмного, то уж подтолкнуть к неземному свету...
  - А ты уверен, что это вообще возможно: вмешаться и подтолкнуть душу к неземному свету? - прищурилась Маша.
  - Почему бы и нет?
  - А заговорённый нож? - не сдавалась девушка.
  - А что - нож? Тёмный засунул его внутрь её тела, только когда понял, что Елена создаёт его антипода! Так что она запросто могла успеть отправить сына на небо!
  - Да с чего ты так в этом уверен?! - Маша всплеснула руками.
  - С того, что она это знала! - слово "она" Гор произнёс с нажимом. - А теперь знаю и я! Ты помнишь, как она вздрогнула?
  - Ещё бы! Меня тогда будто током пробило - аж зубы заныли!
  - Вот! - кивнул Гор. - В этот самый момент мать и вспомнила.
  - Что именно?
  - Да всё! Твоё касание вывело её из прострации, вернуло память...
  - Касание Кометы, - подняв палец вверх, философски отметил Гаврюхин.
  - ...и то, что она знала, передалось мне! - покосившись на Антона Петровича, договорил освободитель. - Пришло вместе с её силой.
  - О, я видела это! - воскликнула Маша. - Это была такая мощная вспышка! Прямо не человек, а сверхновая. Твоя мама... Она же... Она прямо сгорела! При этом храбро тянула до последнего, чтобы переманить тварей, а потом отдала тебе всё - всё, что у неё было! - и перестала существовать. Я это своими глазами видела.
  - Мать всего лишь завершила начатое, - упрямо процедил Гор. - Я снял заклятье, и этим позволил ей...
  - Она спасла тебя ценой собственной жизни! - перебила Маша.
  - Спасла? - освободитель вдруг ощетинился силовыми иглами, сделавшись похожим на огромного дикобраза: - Это ты называешь спасением?
  - Да, если другого выбора не было, - пожала плечами девушка. - Ты ведь живёшь! Пусть и не так, как остальные люди, ну и что? Ты думаешь, действуешь, чувствуешь... К тому же за эти почти двадцать лет помог огромному количеству душ! Освободил их от чёрных паразитов и отправил на небо! Не самый плохой вариант существования, между прочим.
  Ньютон проскочил сквозь стену и стал обеспокоенно кружить вокруг хозяина. Гор посмотрел на него и, встряхнувшись, словно собака, втянул иглы обратно.
  - Может, и не самый плохой, только меня-то мать не спросила! Как не спрашивала до этого, когда я нормальным пацаном был, - хочу я свои экстрасенсорные способности научиться применять или нет! Просто взяла и решила, что я должен держаться от всего этого подальше. Всё сама за меня решила и говорить со мной на эту тему отказывалась. В свой мир не пускала, Полтергейста ручного ко мне приставила - опять без моего согласия. Хоть бы раз поинтересовалась, а чего я сам-то в этой жизни хочу?
  Гор опустился на стул, и поник, словно надувная игрушка с микродырочкой, через которую очень медленно выходит воздух, заставляя потихоньку сжиматься и складываться.
  Маша открыла было рот, но Антон Петрович пересёкся с ней взглядом и помотал головой, призывая молчать.
  - Ночь на дворе, - спустя минуту сказал он. - Спать пора.
  - И правда, - девушка встала. - Спокойной ночи!
  - Спокойной, - Гаврюхин тоже поднялся.
  - Увидимся утром, - не поднимая головы, откликнулся Гор.
  
  * * *
  Маша думала, что уснёт мгновенно, как только ляжет, но сон, несмотря на сильную усталость, отчего-то не шёл. В памяти без конца прокручивались события дня и вспоминался поникший Гор, у которого сегодня, получается, вторично умерла мать. А он ведь так радовался, что отыскал её! Мечтал, как вызволит, и Елена Широчайшая, великая белая волшебница, поможет справиться с Тёмным и всё объяснит про Зерцало... И вдруг такое!
  Не удивительно, что он на неё разозлился! Это просто защитная реакция. Он ведь даже поговорить с ней не успел. Только нашёл, как - бац! - опять потерял, причём на этот раз безвозвратно... Как грустно! И всё же...
  Гор хотя бы понимает, где и как появился на свет, знает родную мать! А Маша? Она же вообще неизвестного поля ягода! Комета Антоновна Перебекаскина, выхваченная местным милиционером из огня в сарае белого колдуна Ивана Дмитриевича Сторомко - ну и жуть! Девушка печально усмехнулась. Откуда на самом деле она взялась? Кто её настоящие родители? Перед глазами тут же возникло лицо мамы Любы - она глядела на дочь с укоризной. "Да, да, да! - мысленно ответила ей Маша. - Я вас с папой Димой считаю своими настоящими родителями, конечно же! Я тебя очень люблю, мамочка! Но речь сейчас о другом... О биологии, мама Люба, о биологии! Ну, не старый же Митрич меня на свет произвёл, правильно? Значит, есть они где-то, предки мои по крови?.. Или как?"
  От этого "или как" по позвоночнику пробежал холодок. Да нет, отмахнулась от странных мыслей Маша, человек же она, человек из плоти и крови, пусть и со странностями! Она провела по нижней части спины: привычная с детства бугристость ограничивалась теперь небольшой, в ладонь шириной, полоской - свидетельство того, что не всю свою первозданную силу она забрала у Тёмного. Может, если получить остальное, то всё, наконец, прояснится?
  Да как-то сомнительно, когда вспоминаешь, насколько бредовым выглядит то, что уже якобы известно.
  Чёрная Бездна на полном серьёзе говорила, что младенца доставила комета и даже нашла следы органической жизни в осколках этого небесного тела! Это что же такое получается? Машу родили, а потом младенцем запихнули внутрь кометы - как в космический корабль, что ли? - и отправили сюда, на Землю?..
  Звучит, мягко говоря, не слишком правдоподобно... Да как полная ахинея звучит, что уж тут в выражениях-то стесняться!
  Эх, ладно! Маша вздохнула и закрыла глаза.
  Но сон всё не шёл, и она вновь стала вспоминать сегодняшние события.
  
  Прилетев на тёмных псах в белую комнату, она стояла возле портала, за которым была стена, надеясь, что освободитель сможет силой вскрыть её с той стороны, как вдруг где-то справа послышалось знакомое журчание.
  Оказалось, оно раздаётся от одной из непроходимых до этого "плёнок". "Бой... бой... смертный бой!" - ясно прошелестело в ушах.
  Смертный бой? Это про Гора?! Его что, всё-таки обнаружили, и он бьётся с приземками-охранниками? Но откуда там Журчалки, камень Митрича ведь у Тёмного! А может, Гор прямо с ним и столкнулся?! Да нет, вряд ли - скорее, он как-то сумел разыскать и забрать "яйцо", вот Журчалки и привели его к выходу!
  Она прикоснулась к "плёнке", и обострённое первозданной силой чутьё подсказало, что она проницаема, однако прямо за ней Гора нет. Он сражается дальше, пытаясь прорваться к заработавшему порталу! Первым побуждением было броситься ему на выручку, но Маша сдержалась, вовремя сообразив, что использованный переход каменеет. То есть войти-то она войдёт, но где потом искать другой выход из подземелья?
  "Орун! Потрох! Ко мне!"
  Они мгновенно оказались рядом, прижавшись чёрными боками к её рукам, а в груди неприятно кольнуло от мысли, что придётся послать тёмных псов на верную смерть. Приземки из подземелья намного превосходят их в скорости и способности управлять чёрным "телом", а уж про чистую силу и говорить нечего! Отрезанные от общего "корня" Орун и Потрох были словно вырванные из куста ветки и, конечно же, не могли тягаться с прочно "сидевшими в почве" собратьями.
  Маша взмахнула руками. Да, тёмным псам не победить подземельных тварей, но пусть задержат их, отвлекут внимание, чтобы Гор успел добежать до портала! "Вперёд! - приказала она. - Бросайтесь прямо на приземок-охранников! Рвите, грызите, душите, бейте, не дайте перекрыть выход!"
  "Плёнка" вдруг содрогнулась от удара с той стороны, но Орун и Потрох проскочили её без задержки и, повинуясь команде, понеслись дальше. Кто-то врезался в портал, - поняла Маша, - но не приземка, раз тёмные псы не атаковали! Гор?! Она просунула руки сквозь "плёнку" и её будто током прошило: Елена!
  
  Да это была она - всучила Маше камень Митрича, а сама понеслась спасать сына...
  Воспоминания окончательно прогнали сон, девушка встала и подошла к подоконнику - на нём она вечером оставила пёстрое "яйцо". Оно странно посвёркивало в лунном свете, словно скованное льдом - таким она его ещё ни разу не видела. Девушка провела пальцем по пёстрой "скорлупе", но вместо привычной гладкости неожиданно почувствовала множество то ли щетинок, то ли шерстинок. И тут же камень Митрича вдруг оказался в её руке, будто сам туда прыгнул. Перед глазами закружился вихрь, только не звёздный, а из огненно-красных капель, а вместо привычного шёпота в ушах родился звук, похожий на гудение высоковольтных проводов. Голову пронзила тысяча ледяных игл, пол под ногами провалился, и Маша ухнула в бездонную пропасть.
   к оглавлению
   Глава 18. Чёрная капсула
  Падение завершилось неожиданным кульбитом, словно Машу опрокинуло вверх тормашками, но кто-то поймал её за ноги и, перевернув в нормальное положение, поставил на что-то твёрдое. Вокруг было темно, как в гробу, уже засыпанном сверху землёй.
  - Здравствуй, Комета! - услышала она низкий и мягкий женский голос, который, казалось, шёл отовсюду, будто с ней говорило само пространство.
  - З-здрасьте, - выдавила из себя Маша.
  - Ты прости за такой способ перемещения и отсутствие света... - чуть помолчав, голос продолжил: - Дело в том, что у меня крайне редко бывают подобные тебе гости... Однако я рада видеть тебя, а ты?
  - Я?.. - девушка повернулась вокруг своей оси, безуспешно пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. - Я вас не вижу...
  - О, Комета, ты что же, забыла про свою первозданную силу? - с явной насмешкой удивилась невидимая собеседница. - Не знаешь, как пользоваться?
  - Кто вы?
  - Я та, кто может помочь тебе добраться до Кристаллического Зерцала. Хочешь стать соискателем?
  - Я?! - Маша обалдело захлопала глазами, силясь понять, кто стоит за этим голосом из темноты, и мрак тут же рассеялся.
   Во все стороны простирался большой готический зал, освещённый неярким красноватым светом. Потолок терялся где-то в вышине, скрытый тёмным туманом, под ногами блистал рубиновыми отсветами гладкий чёрный мрамор. В нём, словно в зеркальной глади бесконечно глубокого озера, отражались багровые колонны с замысловатым выпуклым чёрным орнаментом - он непрестанно шевелился, свиваясь в бесконечно разнообразные варианты. Такие же "живые" узоры располагались вокруг стрельчатых ниш и окон, за которыми царила непроглядная тьма. В центре зала, напротив Маши, стояла статная женщина неопределённого возраста с бледной до синевы кожей и багровыми волосами, забранными в сложную, похожую на высокую пирамиду, причёску. Острые черты лица придавали их обладательнице сходство с хищной птицей, чёрные глаза смотрели жёстко, тонкие губы, крашенные тёмно-бордовой помадой, казались старой, подсохшей раной. Одета она была в длинное, до пола, платье из струившихся "нефтяных" потоков разной величины.
  - О как! - женщина подняла подведённые красноватым карандашом брови, оглядывая помещение. - Несколько заезжено, надо отметить, но в целом... - она скользнула взглядом по стенам и колоннам, перевела взгляд на мраморный пол, в котором отражалось непрестанное скольжение орнаментов, отчего весь зал как будто бы двигался, постоянно меняя облик, - в целом весьма неплохо! Красиво. А главное, суть отражает правильно, - женщина наклонила голову, разглядывая саму себя так, словно видела впервые: - О да! мне нравится!
  Потоки, заменявшие ей платье, наслаивались друг на друга и то разбегались, то сбегались, непрерывно обновляя свои траектории, но общий силуэт при этом сохранялся, что живо напомнило Тёмного до того, как он замаскировался под обычного человека. Машу пронзила догадка.
  - Вы его мать! - выдохнула она. - Вы - Чёрная Бездна!
  - Что ж, прозорливость собеседника приятно избавляет от необходимости вязнуть в пояснениях. - Она повела рукой, и прямо из пола выросли два чёрных стула с багровыми сидениями и высокими спинками, вполне сочетавшиеся с общей готической обстановкой. - Присядем, дорогая Комета.
  Маша села, только сейчас обратив внимание, что сама она одета в короткое платье из ткани, по цвету и гладкости похожей на сталь.
  - Ты словно лезвие ножа, - тонко улыбнулась хозяйка, опустившись на свой стул и разглядывая, как в платье гостьи отражаются багровые колонны, движение чёрных орнаментов и потоков её собственного наряда. - Любопытно.
  - Зачем я здесь?
  - Переговоры! - в глазах Чёрной Бездны промелькнули красные блики, будто она посмотрела на открытое пламя и тут же перевела взгляд на собеседницу. - Противоборствующие стороны часто прибегают к переговорам, дабы избежать кровопролития.
  - Кровопролития? - нахмурилась Маша.
  - Ну да, если это касается обычных людей, а что до мёртвых или таких, как я, - тут, скорее всего, было бы правильнее использовать словосочетание "необратимая утрата силы", однако речь ведь сейчас идёт не о терминах, верно?
  "Противоборствующие стороны? Что за бред! Как может Чёрная Бездна считать меня равной себе стороной? Врёт, чтобы польстить?.. Для чего?"
  - Верно, - не дождавшись ответа, кивнула самой себе хозяйка мрачных чертогов. - Так что давай перейдём уже к сути. К чему тянуть? Пожалуй, лучше будет сказать кратко и прямо: я предлагаю тебе, Комета, стать моим соискателем на получение могущества Кристаллического Зерцала.
  - Ч-что-о?!
  - Тебе представляется это категорически невозможным?
  - Но... вы же, вы же... - Маша осеклась, опасаясь ляпнуть что-нибудь слишком уж нелицеприятное.
  - Зло? - продолжила за неё Бездна. - Тьма, которая хочет уничтожить человечество? Низвергнуть его в пучину пороков? - она мягко рассмеялась. - Да неужели? Ну, и какие же, интересно, ещё не испробованные людьми пороки, гнусности и злодеяния можно придумать? Человечество, моя дорогая Комета, давно уже погрязло в таких немыслимых мерзостях и изобрело столько способов насилия, что даже мне их не переплюнуть. И посему, как говорил генералиссимус Суворов: если ты не можешь предотвратить безобразие, нужно его возглавить! Однако сама я сделать этого не могу: твоя визуализация хороша, конечно, но годится лишь для нашей с тобой виртуальной беседы. А в материальном мире людей мне нужен настоящий физический представитель. Сама я - слишком великая сила, чтобы поместиться во что-то, подобное человеку. Поэтому я и предлагаю тебе...
  - А как же Тёмный?! - вырвалось у Маши. - Он же ваш сын!
  - Сын? - изогнула бровь Чёрная Бездна. - А, ну да, он так воспринимал меня. Считал своей матерью, потому что я исторгла его, выделив часть своей энергии в отдельную "каплю" и преобразовав её в инструмент для работы. И поначалу он был весьма эффективным, этот инструмент, но за двадцать земных лет "затупился" и перестал справляться с вверенными ему делами - в общем, уже отслужил своё, можно сказать. А ты, наоборот, только сейчас приступила к работе и пока отлично справляешься!
  - Пока?.. А потом что? "Затуплюсь", как Тёмный?
  - А ты думаешь, тот, кто создал Кристаллическое Зерцало, не считает тебя своим инструментом? Ха-ха! С чего бы? Да он, наверняка, относится к тебе ещё циничней, чем я к Тёмному. Я хотя бы заботилась о своём "сыне", обучала, поощряла, подсказывала, что делать! А твой Зеркальщик? Забросил тебя сюда восемнадцать лет назад, и всё, приветики - кувыркайся тут сама, как сумеешь! Пусть сумасшедшие белые колдуны, если им лень не станет, за тобой приглядывают, а то у него, видите ли, - слишком много других, куда как более важных, чем ты, дел.
  - Всё не так! - буркнула Маша и замолчала, не сумев сходу обосновать это своё высказывание.
  - А как, милая Комета? Взгляни на свою жизнь со стороны, и увидишь! Хоть раз этот Зеркальщик тебе помог? Да ты даже не знаешь, кто он вообще, где находится и зачем сотворил свой многомерный артефакт! Так что не обольщайся: ты - всего лишь его орудие, созданное для выполнения одной определённой функции: открыть Кристаллическое Зерцало, чтобы претендент на неограниченное могущество мог попытаться его запустить.
  - Я знаю, что меня защищал светлый волшебник, который служил Высшим Силам!
  - И что? Даже если с тобой нянчились белые колдуны, это не значит, что само Кристаллическое Зерцало создано Светом.
  - Почему нет?
  - Да потому что соискателем на получение неограниченного могущества может стать любая сила - ты понимаешь? Любая, способная выйти за пределы земного измерения и заручившаяся безоговорочной поддержкой многих душ, сила, даже самая тёмная! Такая, как я, например. Души-сторонники претендента должны одновременно посмотреть в грани Зерцала, и если оно решит, что их достаточное количество и все выражают единое мнение, то претендент получит неограниченное могущество, вот и всё! Всё! - Чёрная Бездна щёлкнула в воздухе пальцами, торжествующе глядя на собеседницу. Та не нашлась, что на это ответить, и хозяйка мрачных чертогов продолжила: - Я выполнила главные условия допуска к Зерцалу, и теперь между ним и мной стоит всего одна маленькая, - она сдвинула большой и указательный пальцы, оставив между ними небольшой промежуток, - вещица: ключ! И этот ключ - у тебя. - Бездна склонила голову набок, изучая лицо гостьи, в глубине чёрных глаз вновь засверкали огненные отсветы. - Поэтому я и предлагаю тебе стать моим представителем.
  - Спасибо, конечно, за предложение, но я... я не очень понимаю, зачем мне это?
  - Ты разве не хочешь править миром?
  - Нет! Это... в общем, не моё это - править миром, - Маша замотала головой. - Совсем не хочется! Уж простите!
  - Власть, значит, не привлекает, - не то спросила, не то утвердила Чёрная Бездна, с любопытством глядя на гостью. - А как насчёт жизни?
  - В смысле? - не поняла Маша.
  - В смысле - нормальной человеческой жизни в семье: родители, любящий муж, дети, внуки, забота друг о друге, помощь в горе, общие радости и т.д. и т.п. - короче, всё, что под этим понимают обычные люди.
  - Хотите сказать, без вас у меня такой жизни не будет?
  - Твоя жизнь завершится, как только сработает или распадётся Кристаллическое Зерцало.
  - С чего это? - Маша хотела было рассмеяться, но что-то в глазах Чёрной Бездны заставило её посерьёзнеть.
  - Потому что ты не рождалась от людей, а появилась на Земле одновременно с Зерцалом, связана с ним общим предназначением и, если пустить всё на самотёк, то с ним вместе и распадёшься.
  - Да откуда вы это взяли?.. Придумали?
  - Вовсе нет. Ты когда-нибудь пыталась узнать, кто твои биологические родители? О них нигде нет вообще никаких сведений...
  - Ну и что? Нет информации - не значит, что их не существует!
  - А то, что ты должна была вырасти в десять раз быстрее, чем обычный человек, за четыреста одиннадцать суток? Об этом ты знаешь?
  "Введите ключ - расчётное время готовности 411 суток", - вспомнила Маша сформированную звёздным вихрем надпись над скважиной в ледяной двери.
  - Речь шла о ключе!
  - О ключе, принесённом Кометой - младенцем, который должен был расти не по дням, а по часам, как в ваших сказках говорится. Таков был замысел Зеркальщика, и Тёмный вполне успел бы за этот срок набрать достаточно душ-сторонников и разыскать ключ, если бы светлые силы всё не испортили! Это ведь они изменили твою природу и заставили жить в семье. Именно белые колдуны, по указке Света, взрастили - из нейтральной Кометы-функции, лишь внешне похожей на человека, - ничего не подозревающую девушку с настоящими чувствами, желаниями и потребностями! Печальная история, которая никак не отменяет того, что когда Кристаллическое Зеркало сработает, тебя ждёт распад!
  - Я вам не верю!
  - А Журчалкам своим?
  - Они не мои, а Ивана Дмитриевича Сторомко.
  - Они, если уж быть совсем точной, - порождение Света, чьим "сыном" - пальцами изобразила кавычки Чёрная Бездна, - и был Сторомко. Таким же, как Тёмный. Только мой оказался сильнее.
  - Ну, это ещё как сказать! - не согласилась Маша. - Да, Тёмный добрался до него и зверски пытал, но где младенец - узнать не смог!
  - Лишь потому, что у старого пня сердце слабое оказалось, и он умер... так не вовремя!
  - А может быть, как раз вовремя?
  - Действительно так считаешь? - женщина-тьма с интересом посмотрела на гостью. - Что ж, значит, мне нет необходимости убеждать тебя в том, что Свет - несмотря на всё свои розовые сопли, которые он так любит выставлять напоказ! - бывает весьма жесток. И ещё хитёр, словно лиса-оборотень! Сторомко лихо провёл Тёмного с куклой... а уж эти его мерзостные Журчалки! Мой сын был уверен, что камень - и есть тот окончательный ключ, который откроет доступ к Зерцалу, а в результате лишился из-за них почти всей отнятой у тебя первозданной силы... Не сын, а сплошное разочарование!
  - И поэтому вы решили заменить его мной?
  - Почему бы и нет? Раз светлые уже изменили твою природу, сделав возможным позвать тебя на откровенный разговор.
  Маша вспомнила холод и странное колющее ощущение вместо привычной гладкости, когда "яйцо" оказалось в руке. Взамен шёпота она слышала гудение, да и вихрь, перенёсший её сюда, был вовсе не звёздным.
  - Тёмный отдал вам камень Митрича, и вы взломали его, чтобы я очутилась здесь, в ваших чертогах!
  - Ах, если бы я могла по-настоящему взломать этот артефакт и заставить его работать на Тьму! Но увы! Я не всесильна. Как, впрочем, и Свет... А эти мои чертоги, - Чёрная Бездна изящно повела тонкой бледной рукой с маникюром цвета венозной крови, - результат твоего согласия встретиться. Признаюсь честно, я и сама такого не ожидала. Борис долго возился с камнем и сказал, что добиться чего-либо от созданных Светом Журчалок очень непросто. Он смог открыть лишь возможность связаться с Кометой, хотя даже в этом до конца не уверен. А потом чёртов мохнатый идиот в очередной раз облажался, не организовав должную охрану Елене и лаборатории! В результате камень снова вернулся к тебе, и я решила попробовать... В общем, будем считать, я позвонила тебе, а ты взяла трубку. Хотя могла и не отвечать.
  - Да я как-то не догадалась, - призналась Маша, снова вспоминая странные ощущения, когда взяла с подоконника "яйцо", - что это "звоните" вы! И что вы будете промывать мне мозги, чтобы заставить служить Тьме, а не Свету!
  - Тьма, Свет! - презрительно выплюнула хозяйка мрачных чертогов. - А о себе ты подумать не хочешь? - Губы её закривила нехорошая усмешка. - Белые силы восемнадцать лет продержали тебя в неведении! Думали, Тёмный никогда не сумеет догадаться, кто ты и где находишься, а потому не получит ключ, стало быть, не запустит Зерцало. Эти дураки, под руководством Широчайшей, даже не озаботились оградить тебя от распада, а просто хотели использовать! Полагали, что сами доберутся до артефакта, получат от тебя ключ и обретут неограниченное могущество.
  - Иван Дмитриевич ни за что не позволил бы мне умереть! - не сдержав возмущения, выкрикнула Маша.
  - Возможно, - примирительно ответила женщина-тьма. - Возможно, они рассчитывали на неограниченное могущество, которое позволит им делать что угодно, в том числе и спасти тебя от распада. Однако белых колдунов, способных воспользоваться Кристаллическим Зерцалом, больше нет в живых, а могущество можешь получить ты сама, если станешь моим представителем. Кто же лучше тебя самой о тебе позаботится? Правда, для этого тебе придётся ещё раз - уже по собственной воле, а не по прихоти белых сил! - изменить собственную природу. Свет давным-давно нарушил нейтральность Кометы, перетащив тебя на свою сторону, так почему бы теперь Тьме не проделать ответный трюк? Мои души-сторонники настолько мне преданы, что даже не заметят замены Тёмного на Тёмную - это я тебе гарантирую! Так что соглашайся, прекрасная моя Комета, а иначе... да ты уж понимаешь, но я всё равно повторю: иначе ты просто перестанешь существовать!
  - Но вы же не сможете запустить Зерцало, если я не отдам вам ключ! - произнесла Маша, рассматривая отражение хозяйки мрачных чертогов в зеркально-чёрной глади мрамора, а про себя подумала: "Эх, знать бы ещё, что этот ключ такое и где его взять!"
  - О-о-о! - разочарованно протянула хозяйка мрачных чертогов. - А я-то думала, ты оценишь моё приглашение и искреннюю беседу. Ты что же, серьёзно думаешь, я не найду способ заставить тебя отдать мне ключ? - в глубине её глаз опять заблистали красные отсветы. - И тем не менее, я не действую за твоей спиной, как белые, все карты свои перед тобой выложила, и хотя козыри у меня, даже не требую немедленного согласия, ты можешь подумать!
  "Она явно не в курсе, что я ничего не знаю про этот чёртов ключ!" - Маша заметила, что собеседницу видно в сияющей "стали" платья, а его - в зеркальной глади чёрного мрамора, из-за чего создаётся бесконечная вереница их взаимных отражений так, что кружится голова. Девушка заставила себя оторваться от созерцания пола и посмотреть на бледное, как последний клочок снега в весеннем лесу, лицо Чёрной Бездны.
  - Возвращайся в свой мирок и испроси Журчалок о настоящих правилах этой игры, которые были намеренно скрыты от тебя Светом, - встретив её взгляд, продолжила женщина-тьма. - А потом, когда узнаешь всю правду, реши, чего же ты всё-таки хочешь: полнокровной счастливой жизни или глупой бессмысленной смерти. Если предпочтёшь первое, то прими это. - Она провела рукой поперёк "нефтяных" потоков, перебрав их, словно струны химерического инструмента, и в пальцах возникла блестящая чёрная капсула, которую Бездна, ухватив Машу за руку, положила ей на ладонь.
  - И что тогда будет?
  - Ты станешь Тёмной, и сомнения - отдавать ли мне ключ? - сразу исчезнут. Срок действия капсулы - сутки с момента, как очутишься в Земном мире. Если за это время ты её не проглотишь, она вернётся ко мне, и я пойму, что твой выбор - быть загнанной в угол и сдохнуть. И вот ещё что: капсула - это наша с тобой связь, поэтому если ты покажешь её сторонникам Света или даже просто расскажешь им о нашем разговоре, я сразу это почувствую, и Марта снова окажется в коме. Такой, что вся твоя первозданная сила ей уже не поможет!
  - Марта Васильевна?.. - захлопала глазами Маша.
  - Да. Ваша белая Марта. Я отпущу её! Жест доброй воли, чтобы ты убедилась в честности и серьёзности моего предложения. Только это сначала возьми! - женщина-тьма указала на капсулу, так и лежавшую на открытой ладони девушки. - Подтверди согласие получить мой подарок, а потом, очутившись среди своих друзей, об этом молчи. Тогда никто точно не пострадает.
  С полминуты Маша обалдело таращилась на подарок Чёрной Бездны, потом сжала кулак. В тот же миг в другой руке появилось покалывание, и Маша ощутила прохладную тяжесть камня Митрича. Она хотела что-то сказать, но всё заглушил гул высоковольтных проводов. Перед глазами закружился вихрь красных капель, и её резко рвануло вверх, словно под стулом сработала катапульта.
  
  Очнулась Маша возле окна в своей комнате. В одной руке был камень Митрича - уже не холодный и не колючий, а гладкий и комнатной температуры. Выложив его на подоконник, девушка раскрыла второй кулак и долго смотрела на жирно блестевшую в свете занимавшегося утра "нефтяную" капсулу - доказательство, что разговор с Чёрной Бездной ей не приснился. Хотелось обдумать его, вспомнить детали, наметить план действий на завтра, но мысли стали путаться, а глаза закрываться, и, отчаянно зевая, Маша прошлёпала к кровати.
  Но прежде чем завалиться спать, она открыла свою сумку и спрятала капсулу в самый дальний кармашек на молнии.
  
  * * *
  Утром, едва завидев Машу, Гаврюхин воскликнул, не в силах сдержаться:
  - Марта очнулась! Сама очнулась, Маш, ты представляешь?
  - Доброе утро, Антон Петрович! - девушка с трудом улыбнулась в ответ. Душу уже нещадно точил червячок-напоминание, что это привет от Чёрной Бездны. - Я очень рада за Марту Васильевну, правда!
  - И тебе доброе утро! Она только что мне звонила, и я уже вызвал такси - еду забирать её из больницы!
  - Отлично! Я это... пойду умоюсь, ага? - Маша поскорее скользнула в ванную.
  "Сутки! - думала она, ополаскивая лицо холодной водой. - У меня есть всего сутки - нет, уже на несколько часов меньше, до следующего рассвета! - чтобы решить, что делать... - Маша вздрогнула, когда поняла, что всерьёз допускает мысль о том, чтобы проглотить капсулу. По спине побежал холодок. - Выжить, но сделаться Тёмной?.. Предать Свет? - Она вытерлась полотенцем и замерла, глядя на себя в зеркало. - А что хорошего сделал мне Свет?.. Нет, ну, вот если взять и по-честному разобраться?
  Создал меня, чтобы выполнить одну-единственную задачу: открыть Кристаллическое Зерцало. То есть я - всего лишь устройство, даром что живое... младенец, способный за год вырасти во взрослую... особь. Четыреста одиннадцать дней, я помню: Журчалки уже открыли мне эту инфу, я просто не сразу её поняла, но Тьма меня просветила, - девушка усмехнулась интересному сочетанию последних слов. - Оказывается, я никогда ни от кого не рождалась и была вовсе не человеком, а функцией. И вполне логично предположить, что функция эта прекрасно знала, где ключ, ибо ей было абсолютно пофиг, что случится, когда Зерцало сработает.
  Но тут, блин, вмешались белые! Сторомко и другие, во главе с мамашей Гора, которая даже собственного сына умудрилась превратить чёрт-те во что. Нашли комету и сделали из меня обычного, ничего не подозревающего человека со своими личными чувствами и хотелками. При этом никто и не подумал обеспокоиться: а каково мне будет потом, когда я узнаю правду?!
  Спасительница! Да-да, конечно! Само собой! Вот только меня-то никто не спрашивал - хочу ли я быть этой самой спасительницей! И где же, блин, этот чёртов ключ?! Знание о нём я, по всей видимости, утеряла вместе с нейтральностью и своей настоящей природой! Поэтому теперь, когда меня втравили в противостояние с Тьмой, должна смиренно принять все муки и сдохнуть?! Здорово!"
  - Маш, я уехал! - стукнув в дверь, громко заявил Гаврюхин. - Гор где-то бродит, тебе на завтрак: хлеб с маслом, сыр и варёные яйца - всё на столе, ну, или сама пошарь в холодильнике, что найдёшь - твоё!
  Его голос, будто холодный душ, обрушился на её разгорячённую злостью голову, смывая страшные мысли прочь и обнажая поселившуюся в душе черноту: откуда она?! Может, проникла, когда Маша подчиняла себе Оруна и Потроха? Или когда забирала из Тёмного свою первозданную силу?
  - Спасибо, Антон Петрович, я поняла! - стараясь придать тону максимальную жизнерадостность, откликнулась Маша.
  "Господи, ну, о чём же это я только что думала?.. Неужто я и правда способна перейти на сторону Тьмы?.. - внутри всё ещё, хоть и слабо, но продолжало шевелиться нечто злое и отвратительное. - Вот бли-и-н! - девушка тяжко вздохнула, вешая на крючок полотенце. - Ну зачем?.. зачем только я взяла эту чёртову капсулу?!"
  Когда она вышла из ванной, Гаврюхин уже уехал, а Гор ещё не вернулся - самое время спокойно пообщаться с Журчалками!
  Её вдруг охватила безумная надежда, что Чёрная Бездна ошиблась: никакой распад на самом деле ей не грозит, и тогда... А что тогда? Спрятать получше маму Любу и самой тоже затаиться? Тем временем постараться собрать как можно больше сторонников Света, чтобы самим запустить Зерцало? А ключ?! Да и как скрываться, если и Тёмный и Чёрная Бездна уже знают, кто - Комета, как она выглядит, её фамилию-имя-отчество и номер телефона?
  Вот так спасительница, ну и ну! - обделалась прямо по полной!..
  Маша подошла к подоконнику, где лежало пёстрое "яйцо", посвёркивая серебристыми искорками. Бездна сказала, мохнатый дед долго ломал камень и толком ничего не добился, но вдруг она лукавила, и он гораздо сильнее отравлен Тьмой, чем кажется?..
  Ну, да ладно, делать нечего: она уже встретилась с Бездной, и назад ничего не откатишь! Девушка решительно взяла "яйцо" в руки. На ощупь оно было тёплым и гладким.
  Перед глазами замельтешили белые огоньки, в ушах раздался знакомый шёпот: "Ключ - сила... ключ - сила... ключ - сила..." Маше показалось, её влечёт что-то огромное, болезненно прекрасное, тёплое, сияющее, но опасное, как открытый огонь для летящего к нему мотылька. Она яростно захлопала глазами, силясь увидеть, что это, и...
  Звёздная круговерть рассеялась.
  
  * * *
  Поздним вечером Гор нашёл Машу в саду, на лавочке.
  - А ты чего это здесь? Не спишь?
  - Да просто... дышу свежим воздухом!
  - А можно, я тоже тут, с тобой, посижу?
  - Конечно, - она кивнула. - Антон Петрович ещё не вернулся?
  - Да что-то кажется мне, он до утра не вернётся: как пошёл проводить Марту домой, так и всё... с концами! - рассмеялся Гор, устраиваясь рядом с Машей.
  - Понятно, - улыбнулась она.
  Освободитель откинулся на спинку лавочки, и хотя в свете звёзд мало что было видно, девушка поняла, что сейчас он смотрит на неё по-особенному - аж голова кружится и в животе жарко! И щёки, наверное, стали красными - хорошо, что в темноте незаметно.
  Маша глубоко вдохнула по-августовски прохладный ночной воздух и, медленно выдохнув, запрокинула голову.
  - Столько звёзд!.. такие яркие - не то, что в городе... Вон и Млечный Путь видно.
  - Знаешь, у меня такое странное чувство... - он перевёл взгляд на небо. - Что всё скоро закончится.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Наше противостояние с Тёмным, конечно! - любуясь звёздной россыпью, ответил Гор. - Что ж ещё?
  - Но ты говорил, что пока не придумал, как попасть к зомби-стаду!
  - Ну, значит, скоро придумаю. Или ещё что-нибудь случится, и я туда попаду... в этом, наверное, и заключается моё странное предчувствие? Главное - я теперь знаю, как их всех переподчинить! А там уж и до запуска Зерцала будет недалеко. Журчалки ещё скажут тебе, где ключ, я в этом уверен.
  - Надеюсь, - Маша повернулась к Гору и, чуть помедлив, робко тронула его руку.
  - Да завтра же и скажут, когда я их ещё заряжу, - он накрыл её ладонь своей и, тоже оставив созерцание звёзд, придвинулся ближе, - вот увидишь!..
  Они потянулись друг к другу, их губы сомкнулись. Поцелуй вышел долгим и нежным.
  - Ты плачешь? - Гор чуть отстранился и так осторожно, будто мог повредить, коснулся пальцами её лица. - Почему?
  - Да так... сама не знаю...
  - С тобой ничего не случится, я обещаю... - Он дотронулся губами сначала до одной её щеки, потом до другой. - Я всегда буду рядом!
  - Ага, - Маша уткнулась ему в шею, Гор обнял её и стал гладить по волосам.
  - Всё будет хорошо! Мама передала мне всю свою силу и знания... Я долго думал и решил, что не злюсь на неё больше. Антипод так антипод, фиг с ним! Вероятно, у неё и впрямь не было другого выхода.
  - Наверное.
  - Зато как полный антипод Тёмного я точно могу поменять "полярность" его зомби-стада! Для этого мама всё и затеяла. Чтобы я мог переключить порабощённые души на светлую сторону.
  - Угу.
  - Почему-то мне кажется, ты не веришь! - Он попытался её отодвинуть и заглянуть в глаза, но Маша не поддалась, и он снова прижал её к себе. - Ладно, давай я подробно расскажу тебе то, что увидел вчера. То, что пришло мне вместе с маминой силой.
  - Давай.
  - Когда сын Чёрной Бездны явился к ней, чтобы переманить на свою сторону, мама сразу определила, кто он и как опасен! Она сделала вид, что ей надо подумать над его предложением, а сама стала спешно готовиться к противостоянию. Понимала, что когда откажется служить злу, Тёмный захочет её убить и пыталась предотвратить это, но сын Чёрной Бездны оказался сильнее и, догадавшись, что она морочит ему голову, смог незаметно подобраться к ней и зарезать. Но он недооценил мать: к тому времени она уже знала, как сотворить светлую противоположность его тёмной сути и составила заклинание, которое позволит менять чёрный "минус" на белый "плюс", чтобы отобрать у него порабощённые души. Она хотела воспользоваться всем этим сама, но Тёмный тоже был не дурак - использовал специально заговорённый нож, чтобы остановить её. Однако тут неожиданно явился я и спутал все карты! Ну, ты знаешь обстоятельства моей смерти. Всё сложилось непредсказуемо, но мама сумела этим воспользоваться! Она стала превращать меня в антипода Тёмного, и тот, сообразив, что происходит, заморозил её, оставив свой нож глубоко внутри - иначе процесс было никак не остановить! Потому он и держал мать в саркофаге, а вовсе не для того, чтобы использовать в работе с Зерцалом, как думала Сухомлинова.
  - А когда ты вытащил нож и снял заклятие, превращение завершилось, - Маша отодвинулась от него и всмотрелась в лицо, словно искала на нём зримые перемены.
  - Да! - он улыбнулся и поправил упавшую на лоб девушки прядь волос. - И заклинание, которое мама составила для переключения порабощённых душ мне тоже теперь известно. Осталось только попасть в хранилище.
  - Но ведь Тёмный тоже об этом знает! - "Как и Чёрная Бездна! Поэтому она и "позвонила" мне со своим "щедрым" предложением! Уже сбросила своего сыночка со счетов и торопится запустить Зерцало, чтоб скорее использовать зомби-стадо, а то мало ли!.." - подумала Маша, а вслух добавила: - О том, что ты стал его антиподом!
  - О да! - кивнул Гор. - Я для него теперь чертовски опасен! Может, ещё и поэтому он к нам пока не лезет: хочет серьёзно подготовиться... Но ничего, мы вломимся к нему первыми! Да ещё и с новым оружием!
  - Новым оружием?! О чём ты?
  - О гвоздях! - он достал из кармана несколько небольших пятисантиметровых гвоздиков. - У меня их в сумке целая коробка, там есть размером гораздо больше: девяностые, сотки... даже несколько двухсотых имеется! Антона Петровича раскулачил.
  - Они... - девушка взяла гвоздики в руки. - Ух ты, я чувствую!
  - Ну ещё бы! - Гор прямо-таки лучился от удовольствия. - Я полдня с ними возился: оказалось, заговаривать предметы - не так уж и легко, особенно когда делаешь такое впервые!
  - Это тоже мамины знания?
  - Плюс творческий подход! Я ведь теперь куда как лучше знаю Тёмного и то, что его мохнатый Борис вытворяет с приземками.
  - Хочешь сказать, твои гвозди смогут убивать тварей с "корнями"?!
  - Насчёт убивать - не уверен, - Гор покачал головой. - Они, по-моему, вообще неубиваемые... в принципе, но вот остановить! Остановить, думаю, смогут.
  - Заморозить, как было с Еленой? - предположила Маша, возвращая ему гвозди.
  - Типа того, - согласился Гор, пряча их обратно в карман. - Заморозить! Хотя бы на время. Я очень на это надеюсь!
  - Я тоже! - Маша вновь прильнула к нему.
  - Всё получится! - твёрдо произнёс он, крепче прижимая её к себе. - Я заряжу Журчалок по максимуму и посмотрим тогда, что они скажут-покажут! Ещё и Марта к нам теперь подключилась, так что мы обязательно справимся! Слышишь?
  - Угу.
  - Завтра же проникнем в подземелье и победим!
  - Завтра, - Маша вдруг высвободилась из его объятий и поднялась с лавочки. - А сейчас пойду я, пожалуй... хочу успеть выспаться!
  - Я провожу! - освободитель тоже поднялся.
  - Ой, смотри! - воскликнула Маша, вдруг заметив на небе яркий росчерк. - Звезда упала, ты видел?
  - Это была не звезда! - усмехнулся он. - Ты же знаешь.
  - Да, - выдохнула девушка. - Это была Комета!
  
  * * *
  Рассвет был холодным и мглистым.
  Маша замёрзла, стоя на маленьком некошеном лугу возле леса, рядом с Перебекаскино, но не могла заставить себя двинуться с места и походить, чтобы согреться. Вместо этого она застыла в волнах тумана, словно в облаках, что спустились с небес и укутали травы, пока в вышине медленно гасли звёзды.
  Так и не проглоченная чёрная капсула только что истаяла на ладони, оставив ледяной след.
  Маша глубоко вдохнула, стараясь ощутить свою первозданную силу. Сквозь туман со всех сторон проступали пока ещё расплывчатые тёмные тени.
  Что ж, она попрощалась со всеми ещё вчера, пусть даже они этого и не поняли... Мама Люба продолжала гостить у тёти Кати и весело сообщила, что сегодня с утра пораньше отбывает на экскурсию смотреть местные шедевры деревянного зодчества, щебетала про старинный храм, построенный без единого гвоздя аж триста лет назад...
  "Ах, мамочка-мамуля, прошу: будь, пожалуйста, счастлива, несмотря на потери!.. И вы, Антон Петрович Гаврюхин - тоже! Женитесь уже, наконец, на Марте Васильевне, она только того и ждёт!.. А Гор... - на губах жарким цветком расцвёл вчерашний поцелуй, Маша вновь ощутила его вкус и по телу пробежала приятная дрожь. - Пожалуйста, справься! Совладай со всеми трудностями и живи потом в своё удовольствие!"
  Тени сгущались в плотные чёрные облака, постепенно приобретая звериные формы.
  Всё! Отведённые на раздумье сутки истекли, и теперь, как говорится: делай, что должно - и будь что будет!
  С рассветом время быть Машей закончилось. Теперь она - Комета, Белая Сила, и она ничего не скажет и не отдаст Чёрной Бездне! А пытки... Пытки поможет вынести первозданная сила! Во всяком случае, стоит на это надеяться. Ибо другого выхода всё равно нет. Она не может предать Гора, Марту Васильевну, Антона Петровича... Храброго маленького медиума Олежку и его покойную бабу Таню, и, конечно же, старого Ивана Дмитриевича! - ведь он уже пожертвовал собственной жизнью, спасая людей от зла. Ради этого спасения он сделал Комету человеком, и пути назад уже нет - не может она стать снова нейтральной!
  Из тумана вынырнули чёрные клыкастые морды первых приземок.
  Оставив камень Митрича лежать на подоконнике, она ещё затемно потихоньку ускользнула из дома и пришла сюда, в это тихое местечко, чтобы друзья не бросились её защищать, когда появятся подручные Тьмы.
  Комету это всё равно не спасёт, зато сильно помешает Гору проникнуть сегодня же к зомби-стаду. Журчалки обещали провести его через нужный портал в белой комнате. Поэтому он не должен отвлекаться и растрачиваться на что-то, кроме переподчинения захваченных Тёмным душ. Ибо это единственное, что остановит Чёрную Бездну от получения неограниченного могущества.
  А Комета будет держаться как можно дольше, чтобы он успел это сделать. Сначала она думала сама устроить тут, на лугу, побоище. Хотела подчинять одного тёмного пса за другим и натравливать на тех, кто идёт следом, пока не кончится первозданная сила. Но потом решила не тратить так быстро столь ценный ресурс. Ясно же, что у Бездны достаточно неубиваемых и ловких подручных, чтобы, несмотря на сопротивление, скрутить её и доставить к своей повелительнице. И вот там, в подземелье, надо постараться не выдать то, что поведали Комете Журчалки, пока Гор не проникнет в хранилище. Там он лишит Чёрную Бездну поддержки душ, и тогда, даже если она всё-таки запустит Кристаллическое Зерцало, то никакого могущества уже не получит!
  Из тумана выскочили первые четыре зверя-приземки и окружили Комету, скаля зубастые пасти. Четыре Полтергейста! Ого! Невзирая на общий мрак ситуации, девушка улыбнулась, испытав гордость от того, что Бездна бросила на её поимку самых могучих боевиков.
  Позади Полтергейстов из тумана, по три штуки к ряду, выскользнули ещё сразу девять приземок. Согласно классификации Гора это были: два Душилы, Жаролив, Водный хам, два Крикуна и аж целая тройка Потрошил - все в виде чёрных двуногих и двуруких фигур, вроде бы человеческих, но с волчьими пастями. Вот как высоко оценила Чёрная Бездна мощь отвергнувшей её "щедрое" предложение строптивой и бесстрашной Кометы!
  Что ж... чему быть, того не миновать!
  Она взмахнула руками, будто хотела взлететь, отправляя приземкам посыл, что согласна отправиться к их чёрной хозяйке, и три Полтергейста из четырёх сомкнулись, образовав одно, огромное и крылатое, трёхголовое существо, а четвёртый развернулся и, прошмыгнув меж троек двуногих фигур, сгинул, очевидно торопясь в чертоги женщины-тьмы с докладом.
  Комета взошла на широкую спину чёрно-облачного Змея Горыныча, и остальные девять приземок стали медленно пятиться, растворяясь в белых, полупрозрачных волнах тумана.
  Трёхголовый "дракон" взмахнул крыльями и, поднявшись над лугом, вдруг сиганул вниз, словно собирался пробить землю, однако вместо травы навстречу рванулся багровый вихрь.
  После головокружительного переворота Комета оказалась в громадной пещере, на идущем вдоль стен узком каменном карнизе, шириной меньше метра. В центре этого огромного подземного помещения зиял колоссальный, тёмный, непроглядный, невероятной глубины провал. Руки девушки были связаны, так что она не могла держаться за камни, чтобы не сорваться случайно вниз, в бездонную пропасть. Оттуда то и дело рвался наружу ледяной ветер, словно дыхание исполинской, холодной и жуткой сущности. Сквозь гул высоковольтных проводов громыхал глухой, равномерный стук - это билось гигантское сердце, гоняя по жилам скрытого во мраке монстра чёрную мёртвую воду.
  - Вижу, ты не захотела принять мой тёмный дар и предпочла остаться врагом, - раздалось у Кометы прямо в сознании.
  Это даже нельзя было назвать голосом: казалось, какой-то наглый червяк извивался прямо в мозгу, запуская сигналы по синапсам так, что получались слова. Они вспыхивали-звучали, рождая мерзкое чувство, будто кто-то ещё бесстыдно пользуется твоей головой, даже и не подумав спросить разрешения.
  "Нет!" - Комета закрыла глаза, призывая на помощь свою первозданную силу, чтобы выдавить наглого пришельца наружу. Сначала было тяжело, будто упёрлась в большой камень и с трудом, по сантиметру, двигала его прочь, как вдруг он оторвался от земли и покатился вперёд, словно под гору.
  Раздался смех, девушка открыла глаза и увидела уже знакомый готический зал. В центре стояла, одетая в струящиеся "нефтяные" потоки, черноглазая и тонкогубая женщина с мертвенно-бледной кожей, хищными чертами лица и пирамидой бордовых волос. Короткий, цвета стали, наряд Кометы, как и в прошлый раз, сиял, словно скальпель под лампами в операционной.
  - Всё же я питаю к тебе какую-то необъяснимую слабость, или, может, мне просто понравилось выглядеть подобным образом? - улыбнулась Чёрная Бездна, оскалив нечеловечески острые зубы. Она покрутилась на месте, рассматривая своё отражение то в платье противницы, то в зеркале чёрного мрамора, устилавшего пол. - И зал!.. - Женщина-тьма прошлась по кругу, дотрагиваясь пальцами до выпуклого чёрного орнамента на багровых колоннах, отчего он на секунду замирал, а потом вновь начинал шевелиться, свиваясь в разнообразные, непрерывно разбегавшиеся узоры. - О да! В этом определённо есть что-то моё... исходно и исконно тёмное... впрочем, довольно лирики!
  Пусть моя Тёмная физическая форма для взаимодействия с вашим миром будет выглядеть, как ты представила во время нашей виртуальной беседы. И на прекрасный готический зал для нашей настоящей встречи я, пожалуй, не пожалею энергии.
  Однако исторгнутым сущностям, которые могут свободно мыслить и действовать, я больше не доверяю, поэтому женщина перед тобой - это всего лишь мой аватар. Пустая кукла, которой управляю лично я, Чёрная Бездна!
  Она быстро прошла к Комете и вдруг коротко, но сильно ударила её коленом в живот. Девушка сложилась пополам и, хватая воздух ртом, повалилась на пол.
  - Ну что, дурочка? - примерившись, женщина-тьма саданула её ногой по спине, заставив выгнуться. - Где ключ? Отдавай! пока я не наступила тебе на голову и не вогнала вот это, - она придвинула к лицу пленницы туфлю, демонстрируя высокий каблук-шпильку, - прямо в ухо! Или лучше проткнуть тебе глаз?
  Она размахнулась, собираясь врезать носком пленнице под подбородок, но та, вдруг разорвала путы, схватила Чёрную Бездну за ногу и с силой дёрнула, обрушив спиной на мраморные плиты.
   - Ключ тебе, тварь?! - запрыгнув на хозяйку мрачных чертогов верхом, Комета стала бить её кулаками. - На! получи! Получи!
  Она успела трижды ударить женщину-тьму по голове и лицу, прежде чем та с рёвом скинула её с себя, стараясь приложить носом об пол, однако девушка вывернулась, и обе они одновременно вскочили, пронзая друг друга взглядами, полными ненависти.
  Выставив вперёд руки - кроваво-красный маникюр сменили чёрные длинные когти, - женщина-тьма зарычала и оскалилась, словно зверь. Комета, напротив, сжала губы и сдвинула брови. Её стальное платье дрогнуло, из рукавов заструился жидкий металл, и, взмахнув зажатыми в кулаках ножами, она ринулась на Чёрную Бездну.
   к оглавлению
   Глава 19. Кристаллическое Зерцало
  Противницы закружились на месте, нанося удары и отбивая атаки друг друга, - мелькали в воздухе когти и стальные лезвия, летели во все стороны смоляные и красные капли. Там, где кровь попадала на чёрный орнамент, в нём немедленно появлялись и расцветали красные бутоны, а кропившая стальное платье "нефть" тут же растекалась по нему тончайшими ручейками-полосками. Горячая кровь плавила ледяную тьму, а та, напротив, замораживала пылкую жизнь - так Комета и Чёрная Бездна проникали друг в друга.
  Вот только тьмы сейчас было куда больше, чем крови, поэтому жизнь стыла гораздо быстрее, чем сгорал мрак чертогов. Движения Кометы замедлились и, пропуская удар за ударом, она отступила и наткнулась спиной на одну из багровых колонн. По позвоночнику поползло что-то твёрдое, и в зеркале мрамора отразилось, как из-за спины девушки выросла чёрная, с алыми цветами, лиана и обвила тело. Пока Комета резала толстый ствол, из него вылезло столько боковых побегов, что они за несколько секунд оплели ей руки и притянули к колонне.
  Вокруг тут же возникло какое-то шевеление, и она увидела, что в нишах клубятся чёрные облака, принимая форму людей с волчьими пастями.
  "Она могла бы скрутить меня сразу, но предпочла играть, словно кошка с мышью, - думала девушка, глядя на Чёрную Бездну. Чёрные когти сменили покрытые бордовым лаком женские ноготки, вместо звериного оскала лицо разрезала тонкогубая мерзко-сладенькая улыбочка. - И это хорошо, ведь сейчас всё, что я могу, и всё, что мне нужно, - выиграть время..."
  Один из чёрных отростков прополз по шее, ткнулся в подбородок и полез выше, к губам. Звонко клацнув зубами, Комета откусила у него макушку и принялась жевать, сосредоточенно глядя на хозяйку мрачных чертогов. Та криво ухмыльнулась и, подняла бровь, наблюдая, как чёрный сок красит уголки губ связанной пленницы, как вдруг Комета резко втянула носом воздух и плюнула прямо в лицо Чёрной Бездны.
  - Ах ты!.. - женщина-тьма отшатнулась, неразборчиво бормоча проклятия и хватаясь за левый глаз - из-под пальцев хлынула "нефть", а под мертвенно-бледной кожей вокруг глазницы разбежались красные веточки.
  Бездна шипела и извивалась, будто пришпиленная к полу змея, а Комета тем временем собралась с силами и разорвала часть побегов, освободив руки. Вытянув из платья лезвия, она принялась яростно кромсать лиану. Из стенных ниш тут же вырвались человекообразные твари и, раззявив волчьи пасти, бросились на девушку.
  Они уже рвали её на части, когда резкий окрик хозяйки заставил их отступить. Истекавшую кровью пленницу лианы вновь притянули к колонне. Подручные неохотно посторонились, пропуская Чёрную Бездну. На месте её левого глаза безобразно зияла чёрная, окружённая красными лучами, дыра, но в глубине правого горел огонь неизбывной ненависти. Широко размахнувшись, она влепила Комете мощную пощёчину, разбив ей губу и нос.
  - Игры кончились, сука! - процедила женщина-тьма. - Говори, где ключ, или...
  Кровавый плевок угодил ей точно в неповреждённый глаз, заставив взвыть от ярости. Подручные ринулись было на пленницу, но хозяйка снова отозвала их прочь. От второго плевка уже изрядно потрёпанной Кометы правый глаз Бездны всего лишь слегка припух и покраснел. Однако злости это нисколько не убавило, и когда она махнула рукой, подзывая кого-то из тьмы, жест вышел не величественно плавным, как полагалось бы уверенной в себе хозяйке мрачных чертогов, а коротким и дёрганым. Словно у школьницы, грубо униженной учителем на глазах всего класса. Высокая причёска женщины-тьмы растрепалась и бесформенным кулём завалилась набок, потеряв всю свою замысловатую красоту. Кривая ухмылка-щель на изуродованном лице тоже не блистала изяществом, однако в ней читалось неподдельное торжество, что сразу насторожило Комету. И не зря!
  Сверху, из клубов тёмного тумана, скрывавшего потолок - а существовал ли он вообще, этот потолок? - вынырнула гигансткая приземка-птица, размером с маленький двухместный самолёт. Когда она приземлилась, её чёрно-облачное "тело" треснуло, и на пол, лицом вниз, вывалилась женщина.
  - Нет! - вскрикнула Комета и в ужасе уставилась на Бездну. - Не трогай её! Зачем?! Ведь я уже здесь!..
  - Так вот именно поэтому и она тоже тут! - женщина-тьма довольно рассмеялась. Правый глаз и чёрная дыра на месте левого одновременно озарились идущим изнутри багровым светом.
  - Но ты же обещала!
  - Что именно? - подняв уцелевшую бровь, с приторным изумлением в голосе, спросила хозяйка мрачных чертогов.
  - Что никто не пострадает, если я буду молчать о капсуле и о нашем разговоре! Я выполнила твоё условие! Я никому ничего не сказала! Я даже не сопротивлялась, когда ты прислала за мной своих подручных, так почему же ты... - Комета задохнулась, глядя, как Любовь Викторовна медленно поднимается с пола: лицо в слезах, руки в синяках, на скуле расплылся здоровенный сине-красный кровоподтёк.
  - Ну, во-первых, речь шла о Марте, а во-вторых, к чему вспоминать о прежних договорённостях, если ты отказалась со мной сотрудничать? Время соглашений ушло, дорогая Комета!
  - Маша, Машенька! - поднявшись, мама Люба вытянула вперёд руки и поковыляла к дочери. - Что с...
  Бездна не глядя, махнула рукой назад, ударив её тыльной стороной кисти по шее, - Любовь Викторовна проглотила остаток фразы и отшатнулась. Приземка-птица распалась на четырёх двуногих тварей с волчьими пастями - они схватили маму Любу и, грубо толкнув, поставили на колени, а женщина-тьма, даже не взглянув в ту сторону, пропела противно сладеньким голоском:
  - Помнишь, милая Комета, я говорила, что найду способ заставить тебя отдать ключ?
  - Какой ещё ключ? - сдавленно кашлянув, подала голос Любовь Викторовна.
  - Не понимаешь, когда заткнуться?! - развернулась к ней хозяйка мрачных чертогов.
  - Кто вы?
  Выхватив из своих "нефтяных" потоков чёрную тряпку, Бездна заткнула ей рот и саданула коленом под дых.
  - Нет! - на глаза Кометы навернулись слёзы. - Не мучай её! Пожалуйста!..
  Подручные грубо дёрнули маму Любу вверх, не позволяя упасть. Следующий удар пришёлся по печени.
  - Перестань! - взвизгнула Комета, и несколько "лиан" лопнули, но на их место тут же приползли новые, не давая вырваться.
  - Да я только начала! - улыбаясь, пропела Бездна и врезала безжизненно висевшей в руках волкоголовых Любови Викторовне по левому боку. - Даже жаль будет, если ты прямо сейчас сообщишь мне, где ключ, и не дашь сполна насладиться моментом. - Она покачала головой, плотоядно рассматривая поверженную женщину.
  - Я скажу! Отпусти её! - быстро проговорила Комета. - Скажу, как только отпустишь!
  - Условия здесь ставлю я! - хозяйка мрачных чертогов топнула, звонко стукнув по мраморному полу каблуком. - Но так уж и быть, обещаю в течение пяти минут мать твою не трогать. Говори, где ключ, я это проверю, и если ты сказала правду, сохраню твоей старой дуре жизнь.
  
  * * *
  Гор успел рассовать все приготовленные гвозди по карманам, когда сидевшая на диване Марта Васильевна наконец открыла глаза и воскликнула:
  - О боже! Это она!! Комета!
  Ясновидящая была так потрясена, что выронила камень Митрича.
  - Что Комета? - не понял Гор, ловко подхватив пёстрое "яйцо" у самого пола - оно было тёплым.
  - Комета - ключ!!! - Марта Васильевна схватилась за голову.
  - Ч-что?.. - освободитель почувствовал, как внутри у него стягивается болезненный узел. - То есть... в каком смысле?
  - Да в прямом! Сама Комета и есть ключ от Кристаллического Зерцала!
  - Живой человек?!
  - Да! Да! Журчалки чётко сказали: как только Комета попадёт внутрь Зерцала - оно сразу запустится.
  - То есть, если она сейчас в подземелье у Тёмного с его зомби-стадом, то...
  - То у него полный набор для обретения неограниченного могущества! О Господи! - Марта Васильевна всплеснула руками. - Что же нам делать-то?!
  - Не паникуй! - велел Антон Петрович. - Ещё не всё потеряно!
  - Да как не потеряно? Что не всё?!
  - Может, Комета не у него? - Гора охватила надежда. - Хотя вчера она так странно себя вела... А я об истинной причине не догадался!.. совсем не о том я в тот момент думал, дурак! А это... Это же было прощание, самое настоящее!
  - Ты прав, она прощалась! - кивнула Марта Васильевна, кусая губы. - И сейчас она там, у Тёмного! Иначе я бы с вами не разговаривала! Журчалки дали мне понять, что я очнулась и жива только потому, что Комета добровольно отправилась к Тёмному.
  - Значит, он пока не знает, что она и есть ключ! - заявил бывший участковый. - Значит, она ему этого не сказала, иначе он уже загнал бы её в Зерцало, и наш мир был бы во власти тьмы!
  - А если так и есть?! - округлила глаза Марта Васильевна. - Мир во тьме, а мы просто ещё не поняли?
  - О нет, мы бы поняли! - уверенно опроверг её Антон Петрович. - Уж ты-то, со своими способностями, точно поняла бы. А он - тем более! - Гаврюхин показал пальцем на Гора. - Тут и говорить нечего!.. Что это он делает?
  Гор стоял, сжимая в руках камень Митрича, и в глазах его, устремлённых куда-то в неведомую даль, отражался кружившийся звёздный вихрь, которого никто больше не видел.
  - Всё будет в порядке - Журчалки отведут меня в подземелье! - моргнув, произнёс он. - Я спасу её! - он посмотрел в глаза бывшему участковому. - Подчиню зомби-стадо и спасу Комету!
  - А заодно и весь мир, - без улыбки откликнулся тот.
  - Я иду с тобой! - ясновидящая вскочила.
  - В этом нет никакого смысла, я только зря потрачу на вас энергию.
  - Правильно! - Гаврюхин показал на шёлковый цветастый платок, скрывавший голову ясновидящей. - Тёмный в любой момент может уложить тебя обратно в кому, а то и что похуже проделать! - Он дёрнул её за руку, сажая рядом с собой на диван.
  - Но... - Марта Васильевна поморщилась от того, что он прав и Тьма действительно имеет над ней власть, однако сдаваться так не хотелось! - Что же мне - просто сидеть тут и ждать?! Я не согласна! Как я могу помочь?
  - Вы можете помолиться! - ответил ей Гор, проходя к распахнутому окну. Карманы его топорщились от заговорённых гвоздей, верный Ньютон был рядом. - За Комету и за меня!
  Он подхватил пса и, вылетев наружу, стремительно понёсся к лесу. Ясновидящая подбежала к окну и успела увидеть, как он резко забрал выше и внезапно исчез, проглоченный синевой неба.
  
  * * *
  Волкоголовая приземка вела Комету, будто собаку: роль поводка играл всё тот же чёрный "живой" орнамент - он обвивал шею и тянулся к рукам, где туго охватывал запястья. Ноги были стреножены, позволяя делать лишь небольшие шажки, от стального платья, хранившего в себе белую силу, остались одни лохмотья. Зато физический аватар Чёрной Бездны, сожрав одну из своих подручных приземок ради мгновенного получения тёмной энергии, уже восстановила выбитый глаз и снова выглядела, как раньше.
  Покинув готический зал через огромные двустворчатые двери, волкоголовый, вслед за хозяйкой, вывёл пленницу в короткий сумрачный коридор, который перегораживало жутковатое подобие "плёночного" портала - тёмная складчатая мембрана. Она выпучилась навстречу чёрно-багровым пузырём и проглотила женщину-тьму, словно пухлые губы огромного голодного рта. Комета попятилась было назад, но волкоголовый с силой толкнул её в объятия вновь раздувшейся "плёнки". Девушку обволокло чем-то скользким, а спустя миг она обнаружила, что находится внутри какой-то колоссальной бесцветной сферы. Стены были сделаны из чего-то такого, на чём взгляд просто отказывался задерживаться, и самостийно перебегал с одного места на другое, отчего начинала кружиться голова.
  Бездна стояла в самом центре, прямо напротив ледяной плиты с кружившим по ней звёздным вихрем. Комета замерла, подавленная мощью и величием ведущей к Зерцалу двери. Видения скрадывали её истинные размеры и сияющую красоту прозрачного и безупречно ровного, несмотря на огромную толщину, "льда".
  Следом за Кометой в сфере возникли ещё два волкоголовых, тащивших маму Любу, - рот её был заткнут кляпом, голова свешивалась на грудь.
  Хозяйка мрачных чертогов махнула Волкоголовому с поводком, и, когда тот подтолкнул Комету к ледяной двери, вихрь сформировал надпись: "Введите ключ".
  - Ты что, соврала мне?! - в ярости взревела Чёрная Бездна, подзывая тащивших маму Любу подручных и снимая с ноги туфлю. - Я сейчас выколю ей каблуком глаз!
  Любовь Викторовна, к счастью, этого не слышала, всё ещё пребывая в нокауте.
  - Нет, не надо! Я - ключ от Кристаллического Зерцала! Это правда, клянусь!! - Комета торопливо просеменила вперёд и, протянув связанные лианами руки, коснулась круглой выемки, "протаявшей" в толстой полупрозрачной плите.
  Надпись тут же сменилась: "Целостность ключа нарушена".
  - Какая ещё, спали тебя свет, целостность? В чём дело?! - Бездна дёрнула Любовь Викторовну за волосы, заставляя поднять голову, и замахнулась туфлёй. Мама Люба пришла в себя и, вытаращив глаза, отчаянно замычала.
  - Камень! - выкрикнула Комета. - Куриный бог! Круглый светящийся камушек с дырочкой, он висел у меня на шее, когда я была младенцем. Тёмный забрал его...
  - А-а... да! Был такой, помню, - отпустив маму Любу, проворчала женщина-тьма и, воткнув левую руку между струившихся "нефтяных" потоков своего платья, принялась энергично там шарить, словно ловила шустрое насекомое. - Да где же он?.. Чёрт! - Она вытащила руку и бросила на девушку злобный взгляд: - Не найду - мать твою изувечу! Какого хрена ты не сказала мне сразу?!
  - Да я... я просто не подумала!
  - Не ври мне! - глаза Бездны полыхнули красным огнём. Она переложила туфлю в левую руку, а правой вновь полезла в потоки.
  - Не сердитесь! - Комета старалась придать тону искренности и выглядеть растерянной, пока в голове билась мысль: "Время! Мне нужно выиграть время..." - Камень так давно был похищен - я про него забыла!..
   - А-а! - синюшно-бледное лицо прорезала тонкая красная рана-улыбка. - Вот он! - женщина-тьма подняла правую руку вверх: в тонких пальцах сверкал голубоватым светом круглый камушек с дырочкой. - Ну? - она пристально посмотрела на девушку, в зрачках горели красные огоньки. - Больше ты ничего не забыла?
  - Да нет... - Комета бросила на неё испуганный взгляд, - вроде... ой, нет, стойте!
  - Что? - Чёрная Бездна замерла, не донеся камень до выемки.
  - Полагаю, вам следует надеть мне его на шею. Как было, когда я появилась на этом свете. Соблюсти целостность!
  - Это и впрямь не лишено логики, - чуть поколебавшись, согласилась женщина-тьма. - Сейчас я его надену, но смотри мне, без глупостей! а то сама понимаешь...
  - Да, да, понимаю!
  Камень лёг на тело той стороной, что испускала свет, и едва он оказался у Кометы на шее и коснулся груди, как дух захватило. В голову толкнулась горячая волна, открыв перед глазами неведомые доселе горизонты. Словно с немыслимой высоты девушка взирала на мир, пронизанный бесчисленным количеством связей, подаренных Светом. На миг она очутилась словно вне времени и пространства, умея видеть сразу всё и всех, даже уже умерших Ивана Дмитриевича Сторомко, Татьяну Сухомлинову и Елену Широчайшую. Сила духа этих белых колдунов потрясала, но у матери Гора она была велика настолько, что позволила ей сотворить, с Божьей помощью, из собственного мёртвого сына Светлого Освободителя душ.
  А вот и он сам! Гор уже в подземелье! Почти добрался до хранилища, и, благодаря паутине Стражей и нюху Ньютона, их обоих ещё никто не заметил!..
  - Эй, дорогуша, есть кто-нибудь дома? - Чёрная Бездна весьма ощутимо постучала ей каблуком по темечку и повернула камень светом наружу.
  Видение сразу пропало.
  - Я здесь! - откликнулась Комета.
  - А что это сердце у тебя так колотится? - коснувшись рукой груди девушки, заметила женщина-тьма. - Ты что-то увидела?
  - Нет, это... от камня, наверное... Надела, и сразу такое приятное чувство по телу, я прибалдела слегка, вот и всё!
  - Всё да не всё! - хозяйка мрачных чертогов сняла с неё кулон и перевесила его светящейся стороной наружу. - Вот так пойдёшь! - она надела туфлю и, развернулась, раскинув руки в стороны.
  Невидимые тёмные нити протянулись к порабощённым душам, Чёрная Бездна улыбнулась, готовая мгновенно призвать своё зомби-стадо, но вдруг застыла, вытаращив глаза.
  - Ой! - сказала Комета, увидев, как изменилась надпись, когда свет от камня осветил ледяную дверь.
  - Ой?! - взревела женщина-тьма. - Да ты что, издеваешься?
  Она набросилась на Любовь Викторовну, лупя её кулаками куда придётся, - та болезненно стонала и всхлипывала сквозь кляп.
  Последние лохмотья стального платья дали Комете сил разорвать путы на ногах и руках и кинуться к матери, но волкомордый был начеку. Он со зверством рванул её назад, лиана на шее затянулась, девушка, задыхаясь, упала навзничь. Схватившись руками за ошейник, она сумела немного его ослабить и прохрипела:
  - Первозданная сила... Она нужна вся!.. только тогда ключ заработает...
  Подручный затянул удавку сильнее, из пальцев девушки, просунутых между шеей и лианой, выступила кровь.
  - Остаток... Бездна, послушай!.. - едва просипела Комета.
  Женщина-тьма бросила избивать маму Любу и, повернувшись к волкомордому, знаком велела распустить ошейник, снова и снова скользя взглядом по надписи:
  "Неполный ключ".
  - Я не всё... забрала... у Тёмного... - в перерывах между жадными вдохами проговорила, медленно поднимаясь с пола, Комета. Она уже полностью исчерпала силу стального платья и осталась в одном нижнем белье - оголенная и израненная. К ссадинам, царапинам от когтей и синякам, полученным во время потасовки с Бездной, добавились багровые следы от удавок. - Остатка этого... и не хватает... для полноты ключа!
  - С чего бы мне снова верить тебе, маленькая белая лгунья? - хозяйка мрачных чертогов ухмыльнулась, и её отвратительно плотоядный взгляд метнулся обратно к Любови Викторовне.
  - Да я же не лгала! Куриный бог и в самом деле нужен, я же тебя не обманула! А про первозданную силу я просто... умолчала, но сейчас-то уже точно всё! Я говорю правду, чёрная мать! Клянусь!
  - Ух ты! - Бездна посмотрела на неё с интересом. - Как-как ты меня назвала?
  - Чёрная мать, - повторила Комета, опустив голову.
  - Почему же? - женщина-тьма, знакомым с прошлого раза жестом, перебрала, словно струны, "нефтяные" потоки платья, и в пальцах возникла блестящая чёрная капсула. - Из-за этого?
  - Да. Журчалки сказали, там находится то, что я не сумела забрать у Тёмного... последняя частица моей первозданной силы. Остаток, отравленный тьмой.
  - Отравленный? - фыркнула Бездна. - Что за глупости?.. Не отравленный, а проникнутый! - она широко улыбнулась, любуясь капсулой. - Я бы даже сказала - усовершенствованный, ибо способен сделать тебя великой!
  - Тёмной, - медленно подняв голову, произнесла Комета, а про себя взмолилась: "О Господи, хоть бы Гор был уже в хранилище! Заморозил гвоздями охранников и начал читать заклинание! Пусть он успеет, пожалуйста, Господи, помоги!". - Он сделает меня Тёмной!
  - Так ты согласна?
  - Только если оставишь её в покое, - девушка указала подбородком в сторону мамы Любы. - Верни её туда, откуда похитили, и я больше не буду сопротивляться.
  - Я уже говорила тебе, кто здесь ставит условия! - прошипела хозяйка мрачных чертогов, подходя к Комете вплотную и поднимая капсулу на уровень её глаз. - Думаешь, я не смогу затолкать её в тебя силой?
  - Сможете. Однако моё внутреннее сопротивление слиянию приведёт к отсутствию целостности.
  - Брехня!
  - Блин, Бездна, да ты, как видно, забыла, что я давно уже не особь-функция! Я - человек! А человека нельзя сделать Тёмным насильно - это же закон мироздания!!
  - Хочешь сдохнуть вслед за мамашей?!
  - Сдохнуть так сдохнуть, но могущества ты уж точно тогда не получишь! Выбор за мной, и ты это знаешь! - Комета старалась придать голосу максимум твёрдости: на самом деле она вовсе не была уверена в том, что сможет противиться слиянию первозданной силы, но постараться убедить в этом Чёрную Бездну точно стоило. Даже если она и не поверит до конца насчёт целостности ключа, рисковать вряд ли станет.
  - Ну ладно! - чуть поколебавшись, промурлыкала женщина-тьма и облизнулась с таким видом, словно собиралась съесть девушку. - Чёрт с этой старой дурой!
  Она щёлкнула пальцами, и внутри сферы возникли ещё две волкоголовые приземки. Они соединились с теми, что держали Любовь Викторовну, образовав уже знакомую исполинскую птицу - пленница при этом оказалась внутри, словно в маленьком самолёте. И сейчас такой способ переноса Комету только радовал, поскольку зверски избитая мама Люба не могла сидеть и сразу же завалилась набок. Птица немедленно поднялась вверх и скрылась в клубах тумана.
  Чёрная Бездна протянула девушке капсулу и, не утруждая себя очевидным пояснением, что, в случае обмана или неповиновения, птица-самолёт может и не долететь, приказала:
  - Глотай!
  Комета подчинилась.
  Она так и не узнала, возможно ли, в принципе, сопротивляться слиянию первозданной силы, ибо утратила к тому желание.
  Она мгновенно сделалась Тёмной, и это было так... неожиданно приятно! мощно! гладко и всеобъемлюще. Всё оказалось понятно и просто! Из головы разом выдуло сумбурные, мутные, сомнительные мысли, и там осталась царить исключительная ясность: стремления и цели - непреложны, а для выбора средств их достижения есть только два критерия - скорость и эффективность.
  Последняя капля первозданной силы упала, замкнув единое целое, и для Тёмной Кометы стало очевидно: миссия ключа - полная глупость и жуть, потому что она означает конец её существованию! Да она что, идиотка, выполнять этот бред?! За каким, блин, хреном?
  Нет уж! Она выживет и будет делать, что хочет! А что до Вселенной, породившей это поганое устройство, - так пусть, мать её, утрётся, и оставит Тёмную Комету в покое!..
  - Нет никакого неограниченного могущества! - во всю мощь лёгких заорала она. - Это всё чушь, чёрная мать! Тебе нельзя запускать Зерцало! Если оно сработает, человеческая цивилизация сгинет! Вместе со мной и твоим физическим аватаром! - Тёмная Комета ткнула пальцем в хозяйку мрачных чертогов - с уходом последней капли первозданной силы она лишилась человеческого лица и выглядела теперь женской фигурой, полностью сотканной из струившихся чёрных потоков.
  Тьма потянулась к своему зомби-стаду и сразу же обнаружила, что в хранилище проник враг! И не просто враг - антипод! Охранники, пронзённые заговорёнными гвоздями, слиплись в чёрные комки и висели, прибитые к месту.
  - Ах ты, белая тварь! - голос аватара стал гулким. - Это ты его сюда привела, сука проклятая!
  - Это уже не имеет никакого значения, чёрная мать! Тебе нельзя идти к Зерцалу и демонстрировать поддержку несметного множества душ, иначе мир, которым ты хочешь править, погибнет!
  - Ты лжёшь! - Бездна набросилась на девушку, неистово толкая её к ледяной двери.
  - Да зачем мне лгать, если я уже Тёмная?! - упираясь, возопила Комета. - Кристаллическое Зерцало - на самом деле вовсе не сделанный неведомым Зеркальщиком артефакт! Это клапан Вселенной! Для сброса зла! Я постигла его истинную природу, когда ключ сделался полным. Но я больше не нейтральна, я - Тёмная! И потому не желаю подчиняться дебильным вселенским правилам! Я хочу жить!.. Да послушай же ты меня хоть полминуты, - взвизгнула она, ударив физический аватар Чёрной Бездны так, что на миг разметала потоки, составлявшие голову, - тупая ты идиотка, изжарь тебя свет!
  Озадаченная бешеным, явно тёмным напором вместе с неожиданным оскорблением, женщина-тьма остановилась, и девушка, опасаясь, что передышка окажется очень короткой, зачастила:
  - Зерцало - реакция Вселенной на сильно возросшее количество зла! Зерцало собирается или, может, правильнее сказать - вызревает, когда какой-то из миров попадает под власть тьмы. Кристаллы привлекают тёмные силы неограниченным могуществом, но это непостижимое и недостижимое могущество самой Вселенной! Оно несёт в себе смерть так же, как огонь, приманивший мотылька светом! Если злу удаётся привлечь огромное число сторонников, а именно столько и собрали вы с Тёмным, а светлые силы добра ничего не могут с этим поделать, то цивилизация попросту уничтожается! Как бывает при перегреве, когда клапан открывается и выпускает излишний пар. Если бы я осталась нейтральной, как это было до вмешательства белых сил, и Тёмный открыл Кристаллическое Зерцало, то цивилизации людей пришёл бы конец. Её бы сдуло с лица Вселенной, словно вредную пыль!
  - Нет! - чёрт знает, как женщине-тьме это удалось без лица, но Комета поняла, что она оскалилась, словно разъярённый тигр. - Ты всё врёшь, чтобы дать время антиподу забрать мои души!
  - Да зачем мне это, Чёрная Бездна, я же Тёмная! Я на твоей стороне!!!
  - Ты на своей стороне, сука! - между потоками на уровне глаз вспыхнул красный огонь. - Рассчитываешь, что полюбивший тебя ублюдок подчинится и отдаст все отжатые у меня души - вот какой у тебя план, я тебя раскусила! Хочешь бортануть меня, чтобы самой править миром, вот что ты хочешь!
  - Я - ключ, дубина чёрная!!! Я распадусь, когда Зерцало сработает!! Сама же мне говорила!
  - Распад ждал нейтральную комету-функцию, но всё изменилось, когда ты сделалась человеком и отдалась тьме! Ключ - это вовсе не ты целиком, он где-то у тебя или даже в тебе, мне плевать! Я не собираюсь больше слушать твои бредни, выдуманные, чтобы этот грёбаный антипод успел дочитать своё заклинание!
  И женщина-тьма, "обнажив клыки и выпустив когти" кинулась на девушку, стремясь запихнуть её в ледяную дверь, надпись на которой изменилась и гласила теперь:
  "Целостность ключа восстановлена. Приём открыт".
  Натиск был бешеным, однако Тёмную Комету, получившую всю свою первозданную силу, победить стало гораздо сложнее, да и орнаменты-лианы не могли больше её сдержать, ибо подчинялись ей, как и любые другие орудия тьмы.
  Путы и удавка пали, зато снова возникло платье, но не стальное, а из ткани с россыпью кроваво-красных огней. Тёмная Комета попыталась вытянуть из платья ножи, но вместо лезвий из рук вылезли длинные багровые хлысты. Отбиваясь от женщины-тьмы, озверело толкавшей её в Зерцало, Комета обнаружила, что они - весьма неплохое оружие. Был у неё к этому талант или просто угроза смерти заставила, но девушка на удивление быстро наловчилась пускать по хлыстам правильный импульс, чтобы использовать могучую ударную силу кончиков.
  Увёртываясь от когтей противницы и лихо выбивая хлыстами целые "нефтяные" фонтанчики, ей удалось отдалиться от ледяной двери. Куриного бога подняло с груди и потянуло к Зерцалу, словно железку - к магниту. Шнур вытянулся горизонтально, серебристо-голубое сияние камня краем коснулось глаз, и Комета увидела, что в хранилище тоже идёт битва. На помощь замороженным охранникам пёрли и пёрли новые приземки с "корнями" - похоже, Чёрная Бездна призвала всех, кто у неё был, лишь бы не дать Гору довершить начатое. Он истратил почти все свои заговорённые гвозди и, приберегая их для особо опасных, типа Полтергейстов, боевиков, других отгонял лезвиями, вымётывая их с немыслимой скоростью и ещё умудряясь при этом выкрикивать слова заклинания.
  Тёмная Комета не знала, сумеет ли он дочитать текст до конца, но всей душой желала Гору победы.
  Потому что если Тьма одержит верх, то сработает клапан Вселенной, и мир будет бесследно развеян где-то вне пространства и времени, но если победит Гор, то цивилизация людей выживет. А Комета, благодаря белым колдунам, уже стала частью этой цивилизации!
  "Распад ждал нейтральную Комету-функцию, но всё изменилось, когда ты сделалась человеком" - чертовски верно подмечено!
  Отвлёкшись на Гора, девушка пропустила жестокий удар под рёбра и, отлетев на пару метров, грохнулась на спину. Куриного бога сорвало с шеи и унесло к ледяной двери, с размаху впечатав в мгновенно протаявшую выемку. Комету поволокло следом, и она едва успела воспользоваться своим гибким оружием, чтобы захлестнуть петлёй волкоголового. Раздираемый, с самого начала схватки, противоположными приказами двух тёмных хозяек, он, как чёрное изваяние, застыл неподалёку, дожидаясь, когда наступит ясность, кому служить.
  Хлыст прошёл сквозь чёрное облако и, захлестнув "корни", удержал Комету всего в паре метров от двери. Мощный удар Чёрной Бездны почти выбил из девушки дух, но она сумела приподняться и, щёлкнув вторым хлыстом, стянула петлёй ноги противницы, чтобы с силой дёрнуть её на себя и вверх. Женщина-тьма упала навзничь и ударилась головой, разбрызгав по полу капли "нефти".
  Тьма, Свет, какая разница?! - Комета просто хотела жить!
  Поглотив куриного бога, ледяная дверь ярко вспыхнула белым сиянием и распалась на отдельные огоньки. Они сложились в звёздный вихрь и закружились вокруг исполинского, многомерного, сверкавшего неисчислимыми гранями, Кристаллического Зерцала.
  Хозяйка мрачных чертогов извернулась и вырвала хлыст. Комета пыталась отрастить новый, но силы уходили на сопротивление притяжению Зерцала, и она с трудом держалась за волкоголового, пока за спиной её кружилась надпись:
  "Приём открыт".
  Женщина-тьма медленно поднялась и, с улыбкой, различимой даже на её голове без лица, полоснула по волкоголовому когтями, перерезая корни. Петля соскользнула, и Комета полетела к Кристаллическому Зерцалу. В воздухе без толку щёлкал хлыст, не находя за что захлестнуться. Когда девушка пересекла звёздный вихрь, надпись в очередной раз изменилась:
  "Ключ введён. Ожидается ввод претендента".
  Аватар Чёрной Бездны расхохоталась и, раскинув руки в стороны, ринулась следом за Тёмной Кометой, скрывшейся в многомерных глубинах Зерцала.
  Сразу после этого - непонятно для кого! - появились слова:
  "Претендент введён. Приём завершён".
  
  * * *
  Ясновидящая вскрикнула и, сорвав платок, схватилась за голову. Пальцы попали на что-то мокрое, она поднесла их к лицу: кровь! В ушах возник вой высоковольтных проводов, перед глазами вспыхнули красные огоньки.
  - Марта!! Марта, что с тобой?! Очнись!!! - Гаврюхин поймал её, не позволив упасть, и усадил прямо на землю, прислонив спиной к стволу старой сливы, которую они вместе обирали в саду ясновидящей.
  Сначала пара и правда пыталась, по совету Гора, молиться за него и за Комету, но продолжалось это недолго. Неприученная сидеть без дела Марта Васильевна заявила, что ей надо срочно заняться хозяйством, а бывший участковый с энтузиазмом бросился ей на помощь. Ему это было куда как понятней и легче, чем обращаться с просьбами к каким-то таинственным и невидимым Высшим силам. Да и спутницу поберечь, взяв на себя часть работы, - тоже дело святое!
  Огоньки закружились и вдруг будто взорвались, сменившись надписью.
  - Претендент отвергнут! - открыв глаза, сказала Марта Васильевна. Её невидящий взгляд упёрся в завалившуюся на бок корзину - часть слив высыпалась и раскатилась по траве, словно синие бусины из порванного ожерелья великанши.
  - У тебя шов кровоточит! - Антон Петрович поднял платок и на секунду застыл, с изумлением глядя на свои руки. - Шрамы! Мои шрамы исчезли!
  Марта Васильевна не ответила, продолжая смотреть в одну точку. Гаврюхин потянулся перевязать ей голову, но она отклонилась.
  - Не надо! Это открылась связь.
  - С кем?.. С Тёмным? - Гаврюхин замер, обеспокоенно глядя, как сбегают вниз багровые капли. - Дай я хоть промокну!
  - Отвергнут! - ясновидящая схватила его за запястье и сжала: - Претендент отвергнут Зерцалом!
  - Отвергнут?! Но... - сердце Антона Петровича сбилось с ритма, и он на миг задохнулся, сообразив, что сейчас претендентов на неограниченное могущество двое! - Кто? Кто из них? Гор или Тёмный?!
  - Нет больше Тёмного, есть Тёмная, но она... Она не личность! Она - аватар Чёрной Бездны!
  - Так кто же отвергнут?! Она или Гор?
  - Операция отклонена! - Марта Васильевна по-прежнему непонятно куда смотрела, вцепившись в руку Гаврюхина.
  - Какая операция? - стараясь обуздать растущее раздражение, как можно мягче произнёс бывший участковый.
  - Претендент подлежит уничтожению! - вдруг заорала ясновидящая.
  Швы на её голове разошлись, кровь побежала ручьём.
  - Чёрт! - не в силах больше сдерживаться, Антон Петрович вскочил и, вырвав руку, принялся сдвигать края раны, заматывая платком голову Марты Васильевны.
   - Нет! - вскрикивала она, и Гаврюхин понимал-чувствовал, как ей больно. Зрачки ясновидящей сузились до микроточек, по телу волнами проходила крупная дрожь. - Нет!
  - Да! - рявкнул бывший участковый. - Хватит! Прекрати! Пусть уже эта чёртова связь закроется, что б там ни было!
  Кровь проступила сквозь первый слой ткани, но второй, на который уже еле хватило платка, остался сухим.
  - Слава богу!.. - облегчённо пробормотал Антон Петрович, закрепляя концы платка.
  - Претендент уничтожен, - перестав дрожать, спокойным голосом сказала ясновидящая. - Самоликвидация устройства запущена.
  - Отлично! - заметив, что зрачки её расширились до нормального размера, а взгляд приобрёл осмысленность, кивнул сам себе Гаврюхин. - Осталось только понять, что означают все эти заявления.
  - Это были надписи, выдаваемые Кристаллическим Зерцалом, - ответила Марта Васильевна. - Наверное, мне передалось то, что видела Чёрная Бездна, потому что я чувствовала её ярость, когда оказалось, что зомби-стадо вышло из-под её власти, и боль, когда появились слова "Претендент отвергнут".
  - Значит, наш Гор успел! - радостно возопил Антон Петрович. - Успел вывести души из-под власти этой чёрной твари!
  - Определённо, - согласилась ясновидящая. - Меня пронизала холодная, безграничная злость, когда появилось сообщение: "Претендент подлежит уничтожению", казалось, Чёрная Бездна сейчас сама разорвёт свой физический аватар в клочья...
  - Значит, это она! Она стала уничтоженным претендентом! Ура! - Гаврюхин энергично затоптался на месте, по очереди выбрасывая руки вверх, но Марта Васильевна лишь вяло улыбнулась. Быстро свернув свой танец триумфа, он осторожно спросил: - Что-то не так?
  - Да нет... - ясновидящая растеряно почесала лоб сквозь платок, - вроде бы... Просто...
  - Что?! Что просто?.. - не дождавшись ответа, бывший участковый напряжённо спросил: - Так мы победили? Победили или нет?!
  - Победить-то победили! - закивала Марта. - Просто непонятно, каким образом я смогла прочитать вот эти последние надписи: "Претендент уничтожен" и "Самоликвидация устройства запущена". Если я видела то же, что Чёрная Бездна, то получается, уничтожен только её физический аватар, а саму её не затронуло!
  - Ну и что? Главное, она власть над нашим миром уже не получит! А так-то ведь тьма и зло существуют всегда, куда от них денешься?
  - Наверное, ты прав... Но почему "самоликвидация устройства"?
  - Ну-у, видимо, оно рассчитано только на одну попытку. Претендент сунулся, получил отлуп и был уничтожен. Миссия выполнена, Зерцало испаряется!
  - То есть Гор уже не может туда войти?
  - Не может, и слава богу! - заявил Гаврюхин. - На хрена нужно это неограниченное могущество? Души освободил и достаточно!
  - А Комета?! Маша? Она ведь ключ! Что с ней будет?
  - Ты думаешь... - Антон Петрович похолодел. - Думаешь, во время самоликвидации она может оказаться внутри Зерцала?!
  - Да не знаю я! - выкрикнула Марта Васильевна. - Правда! Я её не видела! Вообще никого не видела, я всего лишь читала надписи!
  - Не всего лишь! Ты - ясновидящая! Ты...
  - Точно! Канал... - она вдруг вскочила, схватилась обеими руками за платок и одним махом сорвала его с головы: - Надо открыть канал!
  Антон Петрович дёрнулся, чтобы ей помешать, но застыл, поражённый увиденным: рана на голове исчезла! Так же бесследно, как и шрамы у него на руках. Кровь осталась только на платке, а бритая голова была гладкой и целой. Он сказал об этом, но неожиданный раскат грома заглушил слова.
  Гаврюхин посмотрел на небо: там творилось что-то неописуемое - казалось, целые пласты пространства сдвигаются. Откуда-то набежавшие странные бесцветные тучи стали рваться, и за ними, вместо голубого неба, открывалась чёрная ночь космоса.
  - Звёзды! - выдохнул он, переводя изумлённый взгляд на ясновидящую - глаза её снова смотрели куда-то в несусветную даль. - Средь бела дня!
  Ветер ударил ему в спину с такой силой, что он едва устоял на ногах. Сразу во многих местах полыхнули яркие молнии, земля под ногами вздрогнула.
  - Марта! - он обнял её за талию и прижал к себе, другой рукой ухватившись за ствол дерева. Новый резкий порыв ветра покатил опрокинутую корзину прочь, рассыпая оставшиеся сливы. Снова грянул гром - на этот раз оглушительно и со всех сторон.
  - Наша реальность меняется! - едва стихли раскаты, прокричала вышедшая из транса ясновидящая. - Самоликвидация Кристаллического Зерцала тянет за собой всё, что связано с его появлением! Мир станет другим, и никто никогда не вспомнит... нет! - никто просто не будет знать, что Зерцало вообще возникало!.. И грозило нам полным уничтожением! Тоша! Я только сейчас поняла: Кристаллическое Зерцало - это мышеловка для тёмных сил и устройство уничтожения целых цивилизаций, когда в них накапливается чересчур много зла!
  - Бежим в дом! - он отцепился от ствола и потащил её прочь из сада.
  Самая дальняя от них яблоня, заскрипев под новым мощным порывом ветра, вдруг исчезла, а на том месте, где она росла, воздух будто бы лопнул, взорвавшись фонтаном листьев, яблок и сучьев. Ослепительно засверкали молнии, загрохотал гром, земля впереди треснула. Антон Петрович остановился, с ужасом глядя, как крыша и стены дома тоже стали сдвигаться, открывая густо-звёздную черноту космоса, глубокую и нездешнюю, совсем не похожую на обычное ночное небо в деревне. Он крепко прижал к себе Марту и развернулся спиной к ураганному ветру, налетевшему со стороны распадавшегося на части дома. Казалось, какой-то невидимый великан разбирает гигантский пазл, смешивая детали человеческого строения и диких космических далей. Ясновидящая обняла Гаврюхина и приникла к его груди. Земля под ногами уже не просто дрожала - ходила ходуном, и от пятачка, на котором они стояли, во все стороны разбегались глубокие трещины.
  - Я люблю тебя, Марта! - успел прошептать он ей в самое ухо, прежде чем прямо над их головами гром и молния раскололи пространство.
   к оглавлению

   Эпилог
  
  - О, Машуля! - жена местного участкового остановилась, так радостно улыбаясь, будто встретить соседскую девчонку на единственной в деревне улице было истинным чудом. - На ловца и зверь бежит!
  - Здрасьте, - пробормотала Маша, останавливаясь и с любопытством разглядывая спутника Гаврюхиной - мужчину явно за тридцать - с рюкзаком и длинной, около метра, но невысокой и неширокой прямоугольной сумкой.
  - Егор! - представился он и неожиданно протянул девушке руку.
  - Маша, - она неловко пожала сухую крепкую ладонь.
  - Очень приятно, - сказал он так, словно этот вывод был плодом напряжённых размышлений в течение долгого времени.
  - Взаимно, - она поймала себя на мысли, что, несмотря на большую разницу в возрасте - лет эдак пятнадцать, как минимум! - это совсем не ритуальный ответ: ей отчего-то и в самом деле было приятно с ним познакомиться.
  Мужчина, мгновенно утратив серьёзность, неожиданно улыбнулся - тоже не ритуально, а как-то... по-особенному, отчего на душе стало радостно, и возникло ощущение, что они сто лет уже знают друг друга.
  - Машуль, ты можешь проводить Егора Всеволодовича к Ивану Дмитриевичу? - спросила Гаврюхина. - А то мне в райцентр, к Антоше в опорник, срочно надо, на автобус боюсь опоздать!
  - Конечно, Марта Васильевна! Идите-идите, я доведу.
  - Спасибо! - уже на бегу махнув рукой, поблагодарила женщина.
  - Нам туда, - показала Маша и повела гостя вперёд по дороге, как вдруг прямо перед ними непонятно откуда возник крупный гладкошёрстный пёс.
  - Ой! - Егор отшатнулся.
  - Ньютон! - девушка потрепала собаку по загривку. - Привет, мальчик! - она весело взглянула на гостя: - Да вы не бойтесь его, он добрый!
  - Да я не боюсь, просто он так внезапно выскочил!..
  - А-а, да-да, это прям фишка у него такая, можно сказать, фирменная! Всегда так, словно ниоткуда, выскакивает. Появляется, будто призрак, - как любит говаривать Иван Дмитриевич.
  - Так это что, его пёс?
  - Не-е, Ньютон сам по себе тут ходит, а Иван Дмитриевич его подкармливает. Как, в общем-то, и все здесь, в Перебекаскино.
  - Бродячий пёс, значит.
  - Ну-у-у, нет... не совсем!
  - Как - не совсем, если хозяина нет?
  - Это сейчас нет, а раньше был! Сергей Валерьевич, физик.
  - А-а, вот откуда кличка такая!
  - Ага. Он каждые выходные сюда приезжал, всегда на своей машине... Комнату там, на другом конце деревни, снимал... - Маша умолкла.
  - А теперь? - нахмурился Егор.
  - Да умер он... - ответила она, покосившись на спутника.
  - Как? - не отставал гость.
  - Ну, он пару лет назад вместе с Ньютоном в город поехал и в аварию тут, недалеко, попал. Сам погиб, а пёс выжил. И сюда пришёл почему-то. Осенью всё случилось, нас в деревне не было, но мне рассказывали, как Ньютон, весь в крови, вдруг появился здесь, на дороге. Стали хозяину звонить - не отвечает... ну и потом уж выяснилось, что он насмерть разбился.
  - Ничего себе!
  - Да.
  - И что, беднягу никто не забрал? Этот физик, он совсем одиноким, что ль, был?
  - Вроде какие-то родственники были, но я так поняла, забирать Ньютона желанием не горели, и тогда Василий Семёнович - ну это тот, у кого физик снимал комнату, - оставил пса у себя. Хотел, чтоб он дом сторожил. Выходил, вылечил, будку ему построил... А Ньютон жить в ней не стал! Уходил постоянно куда-то, потом возвращался, когда вздумается, короче сторож из него никакущий! Василий Семёнович на цепь его хотел посадить, но тот сразу почуял неладное и сбежал. На участок теперь к нему никогда не заходит даже... Ух ты! - воскликнула Маша, когда пёс вдруг водрузил передние лапы её спутнику на бёдра и застыл, неотрывно глядя человеку в глаза. - А вы ему, похоже, понравились! Может, себе возьмёте? Он вроде не старый ещё.
  - Думаете, пойдёт он ко мне?
  Ньютон опустил лапы на землю, но не ушёл.
  - Мне кажется, да!
  - Я подумаю, - почесав Ньютона за ухом, серьёзно ответил Егор.
  - А вы Ивану Дмитриевичу кем приходитесь? - когда они уже двинулись дальше, и пёс потрусил следом, поинтересовалась Маша, не столько из любопытства, сколько тяготясь воцарившимся молчанием.
  - Да лично ему, в общем-то, никем, с ним мать моя постоянно в контакте - у них там по работе дела и вообще дружат, а я сейчас в отпуске. Приехал вот на несколько дней за звёздным небом понаблюдать. - Он качнул своей длинной сумкой.
  - У вас там что, телескоп? - улыбнулась девушка.
  - Угадала, - к её удивлению подтвердил новый знакомый. - Переносной телескоп.
  - Серьёзно? А посмотреть можно?
  - Да что там смотреть? Штатив, труба, окуляры, - он хохотнул, глядя на её вытянувшееся лицо.
  - Я имела в виду - в телескоп! На звёздное небо! - она тоже рассмеялась.
  - Да понял я, понял! Можно конечно, Маша. Давайте телефон, приглашу!
  - Ага! - она занесла ему в смартфон свой номер. - Буду ждать, Егор Всеволодович.
  - Да лучше просто Егор, - откликнулся он, тут же нажимая вызов. - Пусть у вас тоже будет мой номер.
  - Ладно, спасибо! Я запишу вас...
  - А давайте на "ты"?
  - Давайте, - с готовностью кивнула Маша, - то есть давай! Я запишу тебя - Егор-астроном.
  - Ну, я не профессиональный астроном, нет... просто интересуюсь... так... на досуге. Я, между прочим, был уже здесь. Не конкретно в Перебекаскино, а в вашем районе... Лет двадцать, нет... погодите... - он прикинул что-то в уме и с уверенностью сказал: - Восемнадцать! Восемнадцать лет назад. Тогда многие любители астрономии сюда съехались. Комету редкую наблюдали.
  - Ой, а у меня же есть осколок метеорита! - убирая телефон в карман, вспомнила Маша. - Папа рассказывал, что он нашёл его за день до моего рождения, надо будет вам... тебе его показать! А то мама не верит, что он из космоса, считает - это обычный куриный бог, каких в речке находят.
  - Есть, в принципе, кое-какие признаки, по которым можно предположить, что это метеорит, но чтобы определить точно, нужна лаборатория.
  - Да мне хватит пока и признаков!.. О, пришли, - девушка остановилась напротив калитки Сторомко, и Егор обернулся, думая, что Ньютон так и идёт за ними, но пса на дороге не было. - Придёт ещё, - заверила Маша и махнула рукой на синий соседский дом: - а здесь Гаврюхины проживают... Ну, Марта Васильевна, которая вас в Перебекаскино привела.
  - А-а!
  - И муж её - Антон Петрович, он тут участковый. Сто лет уже грозится на пенсию выйти, а сам всё работает и работает.
  - Трудоголик?
  - Типа того, - пожала плечами девушка. - А может, скучно просто ему дома сидеть, огородом и хозяйством вместе с женой заниматься... Он её сильно старше! - зачем-то вдруг объявила она и тут же смутилась.
  - А ты? - спросил Егор. - Ты сама-то давно здесь живёшь?
  - Да нет, мы же постоянно тут не живём. Мы - городские! Летом только бываем, наездами. Но ездим давно, да! Папа дом здесь купил незадолго до моего рождения...
  На дорожке, ведущей от дома к калитке, показался седой, как лунь, но крепкий старик.
  - Иван Дмитриевич, здравствуйте! - поприветствовала его Маша. - Я постояльца вам привела!
  - Привет, Маш, - подойдя к забору, поздоровался дед, потом кивнул Егору: - День добрый.
  - Здравствуйте! - откликнулся тот. - Я...
  - Егор, Ленки Широчайшей сын? - прищурился Сторомко.
  - Точно!
  - Проходи! - старик распахнул калитку, куда первым делом протиснулся вновь возникший, словно из воздуха, Ньютон и, нырнув в заросли малины, опять пропал из виду. - А ты, Маш? Зайдёшь? Натки, правда, сейчас нет, она на задании!
  - Да я знаю, она говорила, что сегодня "в поля по травы" пойдёт.
  - По травы? - не сдержал любопытства гость.
  - Лечебные! - охотно откликнулась Маша, проходя вслед за ним. - Натка целительству обучается!
  - Семейное дело? - улыбнулся Егор.
  - Ну, если считать всех нас тут, в Перебекаскино, семьёй... - Иван Дмитриевич рассмеялся, закрывая калитку.
  - Натка - дочь Марты Васильевны и Антона Петровича, - пояснила Маша.
  - Да она мне что родная! Хоть сам-то я - всю жизнь бобылём прожил... - бросил он уже на ходу и, повернувшись к гостям спиной, бодро зашагал по узенькой дорожке к дому.
  - А чего так? - немного приотстав, тихо спросил Машу Егор. - Симпатичный вроде мужик...
  - Да его многие тут, в округе, настоящим колдуном деревенским считают, побаиваются даже! - прикрыв рот ладошкой, едва слышно проговорила она.
  - Так дураков-то везде хватает! - Иван Дмитриевич обернулся, заставив её покраснеть и потупиться. - А с семьёй... ну вот не сложилось как-то, не повезло просто... бывает!
  - Бывает! - с готовностью кивнул гость, глядя на девушку.
  Когда все трое поднялись на крыльцо, хозяин, распахнув дверь, укорил:
  - Эх, Машуля, ведь умная ты девица, в университет вон поступила, с чего сплетни пустые пересказываешь?
  - Да я не пересказываю... - сконфужено пробормотала она.
  - А у вас, Иван Дмитриевич, оказывается, исключительно тонкий слух! - весело заметил Егор.
  - Не только слух, - посмеиваясь в густую белую бороду, похвастался дед. - У меня и другие способности есть, иные - весьма необычны... Однако колдун - это ведь всегда с чем-то нехорошим связано, а я - добрый, я людям помогаю!
  - Наслышан, наслышан, - покивал гость. - Мама мне говорила про это.
  - Как она, кстати? - тут же осведомился Сторомко. - Сама-то приехать не собирается?
  - Да нет, это вряд ли... У неё же - служба! - Егор поднял указательный палец вверх, словно Елена Широчайшая служила кому-то, находившемуся на небесах. - Днюет там и ночует.
  - А что у неё за служба? - заинтересовалась Маша.
  - Работает на правительство... Спецслужба.
  - Секретная? - округлила глаза девушка.
  - Типа того.
  - Вот! - Иван Дмитриевич распахнул дверь небольшой светлой комнатки. - Здесь ты будешь спать, Егорка.
  - Ага! - гость поставил вещи и огляделся. - Супер! спасибо!
  - Ну, вот и славно, - просиял Сторомко, - располагайся! А я - на кухню, чайку поставлю.
  - Я помогу! - вызвалась Маша, выскользнув вслед за дедом. Уже расставляя на столе чашки, она полюбопытствовала: - Иван Дмитриевич, Егор сказал, вы с его мамой регулярно по работе контачите - это что, как-то с вашими способностями связано?
  - Меньше знаешь, лучше спишь, - уклонился от ответа старик.
  - Ну точно! Связано! - утвердилась в своём мнении девушка. - Вы - секретный агент спецслужбы!
  - Да какой из меня, старого пня, агент? - расхохотался Сторомко. - Хватит уже ерунду выдумывать, хлебушка, вон, лучше порежь!
  - Иван Дмитриевич, вы дома? - раздался с порога знакомый голос.
  - Натка! - обрадовалась Маша. - Натка, мы в кухне!
  - О, Мань, и ты тут, приветики! Слушай, у нас в группе деревенских целителей женщина одна объявилась, спрашивает, можно ли сына её восьмилетнего травами от сумасшествия вылечить?! Прикинь?
  - А ты, Наталья, всё в телефоне своём сидишь, как я погляжу! - сурово сдвинул брови Сторомко. - Ты задание моё выполнила?
  - Да, да, Иван Дмитриевич, конечно! Всё принесла, там, в тенёчке, сушиться уже разложила, в чат на секундочку всего заглянула!
  - Ладно, проверим ещё, что ты там нарвала, - пробурчал Сторомко и, сверкнув любопытным глазом из-под седой брови, осведомился: - А что за сумасшествие у того мальчика... как звать-то его?
  - Олег! Его мать уверяет, что он с мёртвыми разговаривает!
  - Медиум, значит? - появившись в дверях кухни, заявил Егор.
  - Ой! - Натка захлопала глазами.
  - Это Егор, сын одной моей хорошей знакомой, - представил гостя Иван Дмитриевич. - Поживёт тут, у меня... сколько захочет. А это Наталья, ученица моя.
  - Здрасьте! - отозвалась та.
  - Добрый день! - поприветствовал её новый знакомый.
  - Егор - астроном, Нат, у него даже переносной телескоп с собой есть!
  - Чё, серьёзно? - удивилась юная собирательница трав.
  - Ага! - гордо, словно в том была её личная заслуга, согласилась Маша. - В него и звёзды можно рассматривать, и... что там ещё... Кометы?!
  - Любые небесные тела, - откликнулся Егор. - Особенно если знать, когда и куда смотреть.
  - Ну всё, молодёжь, садитесь! - водрузив на стол трёхлитровую банку с вареньем, сказал дед. - Чай заварился, пора пить. Давайте, давайте! - он пододвинул к столу ещё одну табуретку и сел во главе. - Расскажете мне про кометы и медиумов.
   к оглавлению

   Основные виды приземок (взято из заметок освободителя)
  ПС - причина смерти, после которой может возникнуть такая приземка.
  Морок - неотличимая от реальности и крайне пугающая иллюзия, наводимая этим видом приземок.

  В порядке упоминания в тексте:

  Душила - ПС: асфиксия. Морок: удушение. Одна из наиболее сильных приземок.
  Крикун - ПС: автокатастрофа, ДТП, наезд. Морок: внезапные оглушительные вопли прямо в ухо.
  Двойник - ПС: гибель вместо кого-то другого (если, например, случайно оказался на линии огня или киллер перепутал и убил не того человека). Морок: появление копии самого себя, которая, при попытке её коснуться, перемещается на другое место, также копия может замещать отражение в зеркале и повторять все движения оригинала с небольшой задержкой.
  Полтергейст - ПС: огнестрельное ранение. Морок: пинки, тычки, удары, падение на рельсы или бросок под машину. Самая сильная и опасная приземка, ибо умеет кидаться реальными предметами.
  Жаролив - ПС: огонь. Морок: воспламенение одежды, предметов в руках, а потом и тела. Одна из наиболее сильных приземок;
  Водный хам - ПС: вода. Морок: утопление.
  Паникум - ПС: смерть от страха. Морок: то же, что привело к фатальному выбросу адреналина у самого умершего.
  Времяжор - ПС: удар молнии или другой электрошок. Морок: из жизни выпадают сначала минуты, потом часы, а вскоре уже целые дни, и в итоге наступает полный ступор. Одна из самых сильных и опасных приземок;
  Потрошила - ПС: ранение, нанесённое любым холодным оружием. Морок: вспоротый живот, глубокие открытые раны.
  Кошмарог - ПС: избиение с большой жестокостью, пытки. Морок: острая боль.
  Ударник - ПС: удар тяжёлым предметом по голове. Морок: кто-то подкрадывается сзади, чтобы раскроить череп.
  Жаробой (разновидность Жаролива) - ПС: взрыв бытового газа. Морок: тело разрывается на куски.
   к оглавлению

---

Оставить комментарий © Copyright Моисеева Ольга Юрьевна (moisolga@mail.ru) Размещен: 21/11/2024, изменен: 21/11/2024. 602k. Статистика. Роман: Фэнтези, Мистика

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список