В этой повести нет вымысла. Я даже не стал менять имена и,
как мог, старался не искажать реальные события...
Правда, ни о чём глобальном здесь не написано, но пусть те, кто,
подобно мне, верил в свой собственный Мир, и, быть может, готов
был отдать ВСЁ за Шанс попасть туда, задумаются... А может Вы
уже там?
Пришлось уйти слишком далеко, что бы, наконец, об этом
задумался Я...
* * *
"РОЛЕВИК"
" ...Я знаю одно: наказанием бессрочным
Я здесь обречён, но я знаю ещё,
Мне надо идти, и когда-нибудь точно,
Я выйду отсюда... и буду прощён..."
Майкл Мэнсон.
" Дар Митры"
* * *
- Дерьмо Нергала! - прорычал мой противник, имитируя жуткую ярость. Затем его неясный силуэт скользнул куда-то вправо, и я поспешно встал в защитную позицию. В прыгающем свете костра я с трудом различал своего спарринг-партнёра. А уж его деревянную дубину, изображающую полуторный меч, я мог разглядеть, только когда её отскобленное от коры "лезвие" вспарывало ночной мрак леса и мелькало возле самого моего носа. Тот факт, что у противника были схожие проблемы, уверенности не добавлял...
- Атакуй. Чего встал?- буркнул я в темноту.
Сухо шаркнула палая хвоя. Я метнулся в сторону, с трудом избегая колющего выпада и, почти наугад, рубанул импровизированным мечём снизу вверх.
- А-а! - завопила темнота.
Хм! Попал что ли? Впрочем... почему бы нет?
- Иди ты знаешь куда?! - Иван бросил палку на землю и, прошипев смачное ругательство, принялся энергично растирать ушибленное запястье.
Н-да! Пластмассовая крышка от банки из-под маринованных огурцов, знаете ли, не самая удачная замена гарды меча. Одна декорация.
- Больно? - машинально поинтересовался я.
- Иди ты...- повторил Иван.
Темнота скрыла мою улыбку. Всё нормально. Я прижал руки к телу и слегка поклонился зыбкому силуэту друга. Иван не ответил. А, пусть его! Подуется и перестанет.
Огонь угасал. Остатки пламени плясали на почти прогоревших берёзовых брёвнышках, из последних сил рассеивая мрак леса на пару-тройку метров вокруг. Убежищем костру служило небольшое кольцо, сложенное из камней размером с человеческую голову. С одной стороны это кольцо венчала полуметровая пирамида из таких же камней, с другой громадная глыба с плоским верхом, исполняющая роль алтаря...
Я опустился на колени перед нашей святыней и медленно поклонился огню. Затем подбросил дров. Где-то за моей спиной раздался тихий всплеск.
- В воду не брякнись, - бросил я через плечо.
Из темноты раздался невнятный ответ, заглушённый новым всплеском. Невзрачный лесной ручей осенью превращался в небольшую речушку и, лично я, не слишком часто рисковал спускаться к нему ночью. Значит, всё-таки сильно треснул.
- Извини. Серьёзно не хотел.
- Да ладно, - Иван, как привидение материализовался из мрака. Постоял немного и отправился раздувать обычный костёр, потухший минут десять назад.
Я вздохнул.
- Там ещё дрова есть?
- Есть немного... Один хрен уходим скоро.
- Да, - ещё раз поклонившись, я поднялся на ноги и подсел на бревно рядом с Иваном. Прислонился спиной к шершавому стволу.
- Скоро "ратники" игру будут проводить, - я поворошил огонь палкой. - Придёшь?
- Не знаю.
- Я на тебя рассчитываю. У меня теперь долго не будет другой возможности.
- Денис, я ничего не обещаю.
- Ну, ясно, - я помолчал, слушая звуки леса. - Знаешь, по-моему, наш доблестный клуб разваливается.
- Что, уже? Даже года не продержались.
- Ага. Жаль, конечно... Начало было многообещающее. Видел бы ты, как мы начинали!
- Да, рассказывал ты, рассказывал...
- Ну... - воспоминания полугодовой давности пронеслись в голове, как видеофильм в ускоренном режиме. Я отшвырнул палку-меч в сторону, и тот звонко плюхнулся в чёрную воду ручья.
- Не понимаю почему так произошло... Помнишь, ту передачу про "толкиенистов"... Ну, которую я на видак записал? Про московских там, про питерских...
- Помню, помню, - кивнул Иван. - Ну, и чего?
- Видал, сколько там народу на сборах? А у нас? На прошлой неделе шесть человек пришло. Ладно, если на игру хоть человек пятнадцать-двадцать соизволят явиться!
- Сравнил! - Иван насмешливо хрюкнул. - Вологду и Питер! Да-а, попутал ты, брат, божий дар с яичницей!
Я вновь умолк. Действительно. Стоило ли сравнивать гиганта Санкт-Петербург с нашей неказистой Вологдой?
Вспомнились пёстрые многолюдные толпы радостных парней и девушек с деревянными, дюралевыми или текстолитовыми имитациями холодного оружия. Их причудливые одежды и доспехи. Умные высказывания, прямо-таки потоком хлынувшие на меня с экрана, когда я впервые увидел программу "Абзац", репортаж с интригующим названием "Толкиенисты в России". Интервью Ника Перумова... Оно поразило меня! Самое первое потрясение я испытал, когда из телевизора на меня посмотрел молодой парень, которому (на вид) ладно, если было тридцать лет! Автор более десятка полновесных романов. Фантаст номер один в России. Человек, открывший мне врата Средиземья на полтора года раньше самого Толкиена... Чёрт! А ведь с тех пор я пересмотрел эту передачу такое количество раз, что уже выучил её дословно.
- Я не знал, что их столько, - пробормотал я.
- Кого? - Иван поднял рыжую голову от костра, прекратив дуть на угли, и я сообразил, что молчу уже довольно долго.
- Ролевиков, - в огне что-то щёлкнуло и мне на штаны опал целый рой искр. - Таких, как мы.
Иван тоже прислонился спиной к дереву. Скрестил руки на груди.
- А ты...уверен, что таких?
Вот это да! Давно ли ты, братишка, углубился в философию?! Я уже был готов расхохотаться, но неожиданно для себя вдумался в смысл его вопроса...
Действительно, а почему именно таких?
Почему это мы обязательно должны быть похожи? Потому, что нам нравятся одни книги и мы все, желая побывать в шкуре бесстрашного героя-воителя, пачками строгаем себе игрушечные мечи из деревьев одной породы? Да уж, вопросик!
Я ведь не знал их. И я ничего не знал о мире, в котором они живут. Я знал только свой мир. Тот, в котором вырос. Который, по сути, создавал своими руками. И о котором кроме меня знал лишь Ньорд...то есть Иван.
Я поднял взгляд на стену мрака, скрывшую лес после захода солнца. Я помнил эту чащу, иной...Тонущую в тумане, когда стволы громадных елей кажутся едва уловимыми тенями, а палая листва подбирается к коленям... Сверкающую миллиардами искр в лучах утреннего солнца, когда воздух ещё полон свежести недавно прошедшей грозы... Слепящую белизной снега...
Я уже с трудом припоминал, как однажды пришёл сюда с железной заготовкой и молотком. Как разжигал огонь и пытался выковать на громадной каменной глыбе, торчащей из берега ручья, железный клинок. Как впервые привёл туда Ивана, и тот неожиданно взялся мне помогать.
С тех пор место у глыбы-наковальни стало для нас священным. Мы своими руками сложили пирамиду-алтарь, выдирая булыжники из русла, пересохшего в то время ручья, и приходили туда, что бы хоть ненадолго забыть реальность. Ни Иван, ни я понятия не имели о существовании "толкиенистов", да и о самом Толкиене слыхом не слыхивали.
О, Боже! Мы ведь не пытались играть! Мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО жили в созданной нами же реальности, наполовину веря в существование некого Мира, в который однажды сумеем попасть... И, конечно, старательно скрывали всё это, вполне резонно пологая, что такие сумасшедшие только мы одни.
Однако детство прошло. Выдуманная даль поблекла, но это совсем не мешало нам время от времени возвращаться в это, ставшее заветным место.
Потом появился "Ратник". Клуб ролевых игр, в который вместе со мной явились несколько человек знакомых с мечным боем отнюдь не понаслышке. Здесь у меня впервые появились учителя способные дать мне вполне определённые знания...
- Не знаю, Ньорд, - я пожал плечами. - Хочешь ещё спарринг?
- Ты же свою оглоблю выкинул, - хмыкнул он.
- Блин! Точно... Но над защитой тебе стоит поработать, друг.
- Сам ты "друг"!
Я тихо хохотнул. Потом встал, подбирая топор.
- Ну что, по домам?
- Да, пора уже. Ты через лес?
- Как обычно, - я невольно покосился на чёрную чащу. Дорога Ивана пролегала через поле и была значительно легче.
- Что ж... - он протянул мне руку с открытой ладонью, и я прижал к ней свою ладонь.
- Доброй охоты, Ньорд, - не громко пожелал я. Ладони сжались в кулаки и коснулись наших сердец.
- Вернуться живым, Корвин...
Я поморщился. Имя, данное мне "ратниками", странным образом приглянулось и Ньорду-Ивану. Я, впрочем, не возражал. Назвали, да и назвали.
- Так ты придёшь на игру? Астарот тебя звал.
- Я не обещаю. Посмотрим.
- А... - я замялся. - Двадцать третьего у меня отвальная. Тоже тебя жду.
- Это уже точно?
- Да. Двадцать четвёртого явка на сборочный.
- Ладно... Ну, всё тогда.
Я шагнул во мрак леса. Шагов через пять вновь повернулся и увидел, что Ньорд повторил моё движение. Что ж, всё верно...
Наши руки одновременно поднялись вверх.
- Да будет всё по воле Создателя! - хором произнесли мы заветные слова, и, больше не оборачиваясь, опять пошли каждый своей дорогой...
Плотная тьма осенней ночи проглотила меня, как вода глубокого омута поглощает брошенный в неё камень. Я пробирался осторожно, метр за метром, выставив одну руку перед собой, а другую держа перед лицом, чтобы уберечь глаза. Причём, ни той, ни этой разглядеть не мог.
Внезапно, где-то неподалёку раздался треск. Я напряжённо замер, вцепившись в топор обеими руками. Волки у нас, знаете ли, не редкость.
Медленно протекла минута безмолвия. Я немного расслабился и покосился через плечо... Сквозь сплетения лишённых листвы ветвей ещё виднелся свет умирающих костров. Обычного и разведенного возле алтаря. Уходя, мы никогда их не тушили.
Необходимо было добраться до просеки, а там дело за малым. Я вздохнул и шагнул вперёд...
Наверное, теперь уже и не стоит вспоминать такую мелочь, но на игру Иван так и не пришёл.
* * *
Страшно хотелось спать. Глаза слипались сами собой, но проклятая лестница была прометена только наполовину. Потом её ещё мыть. Убраться в сушилке... Надо успеть хотя бы до трёх ночи, и, может быть, тогда мне всё-таки разрешат поспать хотя бы полтора часа... а потом, перед самым подъёмом, второй дневальный растолкает меня... иди, мол, на тумбочку вставай, и ори погромче "СМИРНО!" всякому уроду с большими звёздами. Наряд по роте, что тут поделаешь! Святое дело.
Я опёрся о щётку и переступил с ноги на ногу, зашипев от боли. Кожу от щиколоток до бёдер уже третью неделю покрывали многочисленные болючие язвочки, из которых через каждые три-четыре минуты тёк гной вперемешку с кровью. Мои кальсоны уже насквозь пропитались этой дрянью и теперь изнутри на них образовалась шершавая корка, ещё больше раздирающая и без того не заживающие ранки.
И в санчасть не кладут. Мест нет. Своих, мол, "косарей" хватает...
"Стрептодермия" не страшно". - отмахнулся нач.мед... Ладно, поверим на слово!
Сержантам тоже говорить без толку. Лишние проблемы. Каждое рабочее тело на счету. Пятьдесят процентов личного состава роты в командировке, пятнадцать в госпиталях, пять-шесть в нарядах. А снег на территорию не по расписанию выпадает. Часть показная, будь она проклята! Не дай Бог дороги не расчищены и сугробы не квадратные... А тут ещё я со своими болячками. Признаться, больше всего я боялся, что однажды утром на подъёме просто не смогу встать...
Истёк третий месяц моей военной службы. Восторги от новенькой, хрустящей формы и радости насчёт зачисления меня в одну из частей окружного учебного центра Санкт-Петербурга, испарились по истечении одной-двух недель с начала моего призыва.
А уже через месяц...
Помню, подойдя к перекладине, я подпрыгнул, ухватился и... не смог подтянуться даже трёх раз. При этом зеркало уже давно показывало мне, как с каждым днём опухает моё лицо. Была ли причиной тому дрянная еда, или организм пытался перестроиться к влажному климату Питера, не знаю. И знать не хочу. Мне было достаточно результатов.
Образы неизведанных магических Миров, казалось, исчезли навсегда. Не было ни времени, ни сил думать о чём-то подобном.
Я покачал головой своим невесёлым мыслям и принялся дометать лестницу. Оставалось ещё два этажа.
Не могу сказать, почему именно в этот момент мне вспомнилась, полузабытая уже, передача о "толкиенистах". Подобные воспоминания редко навещали меня в последнее время. И то, в основном тогда, когда я лежал в койке.
Помниться, в такие моменты я даже пытался разузнать что-нибудь об этих ребятах у своих сослуживцев. К несчастью, среди них почти не было жителей самого Санкт-Петербурга. В основном из области. Поэтому никто так и не смог мне рассказать, ни где именно находиться парк Челюскинцев (единственное известное мне место сбора "ролевиков"), ни конкретно о самих "толкиенистах"...
- Во что же я превращаюсь? - пробормотал я щётке. На днях заметил у себя очертания растущего живота и с трудом подавил стон бессилия. Потом криво усмехнулся, вспомнив, как ещё четыре месяца назад, на последних тренировках с "братьями по оружию", я выходил один против троих и, крутясь как волчок, пресекал любую попытку достать меня. Держу пари, что теперь любая из девчонок "Ратника" запросто намнёт мне мои отёкшие бока!
Но, что если...
Я задумчиво взвесил швабру на ладони, попутно отмечая добротность черенка. Ха! Интересно, осталось ли во мне хоть что-нибудь от прежнего волчонка? Дьявол! Действительно интересно!
Я спустился на три ступеньки ниже. Лестничная площадка не велика, но ничего, хватит. Пожалуй, и швабра-то, по габаритам, за неслабый двуручник в лучшие времена бы сошла.
Итак... шаг в сторону. Ноги чуть шире плеч. Стопы можно чуток скосолапить, центр тяжести на носки. Я прикрыл глаза. Дыхание... Вдох. Пауза. Выдох. Ровно и глубоко... Порядок! Подняв черенок перед грудью, я слегка покачался из стороны в сторону на полусогнутых ногах. Равновесие! Ха! Упругость пружины перед атакой...
Ну, что ж. Если откинуть боль от мозолей и язв, то в целом можно сказать, что тело ещё чего-то помнило.
Всё-таки удивительно, как может расплыться человеческое тело за каких-то три зимних месяца. А ведь я всё это время не в кроватке лежал! С утра, и до самого отбоя (не считая, конечно, перерывов на приём пищи) мы пропадали с ребятами на территории нашего гарнизона, и, уж поверьте, там-то каждый из нас пахал, как папа Карло!
На мгновение я замер, задержав дыхание...
- Х-ха! - швабра довольно шустро крутанулась в моих руках, наискосок снизу вверх. Любимый из ударов Астарота, который он привил мне одним из первых. Однако я не остановил движения, а вместо этого отклонил тело вправо, и черенок, изменив траекторию, ушёл в довольно-таки неуклюжую серию. Швабра - она, чёрт её дери, швабра и есть! Я на ней фехтовать не обучен!
На четвёртом этаже бухнула, закрываясь, входная дверь. Мне не удалось сразу остановить вращение черенка, и от неожиданности я чуть было не выронил его.
- Дневальный! - заорал знакомый голос. - Мологин!
Я вздохнул. Автоматически одёрнул клапана карманов, поправил шапку. Как положено: два пальца от бровей.
- Я, товарищ сержант!
- Э! Ты чё там, уснул, обезьяна?! - в промежутке между лестничными пролётами мелькнула хмурая физиономия, и звук приближающихся шагов гулким эхом разнёсся по коридору.
- Никак нет, - я весь сосредоточился на подметании, краем глаза наблюдая за перемещениями моего прямого начальника. Тот остановился пятью ступеньками выше.
- Я чё, сука, тебя полночи ждать буду?
Я продолжал молча подметать.
- И чё, я со стенами разговариваю?!
Пришлось выпрямиться и посмотреть на него.
Парень был в новеньком камуфляже со значком дежурного по роте. Немного выше меня. Я никогда не интересовался его возрастом, поэтому мог только гадать, был ли он старше или младше меня, а может мой ровесник.
- Скоро закончу, - буркнул я. И добавил: - Ноги побаливают.
- Ну, и чё, ты мне жаловаться собрался? - его взгляд упал на мой инвентарь. - И какого хера щёткой тут машешь? Ниндзя, что ли?
"Заметил, говнюк!" - мелькнула досадная мысль.
- Так... - я прочистил горло, - ... просто...
- Так просто? - на его губах появилась насмешливая и чуть удивлённая улыбка. - Ты, чё, больной что ли?
Я молчал, а сержант, сунув руки в карманы, взирал на меня с метровой высоты.
- Тебе домести пятнадцать... отставить! Десять минут тебе домести, - процедил он, наконец. - Потом подойдёшь ко мне. Вопросы?!
- Никак нет, - я хмуро смотрел на его удаляющуюся спину, а в голове крутились выражения, из которых приличными были, как сказал бы Евгений Петросян, только предлоги "В" и "НА".
Дьявол! Работы и без того хренова туча, а теперь вот ещё и проблемы с этим козлом! Видавшая виды щётка вновь принялась гулять по ступенькам...
До подъёма осталось три часа.
До дембеля Вечность. Или около того...
* * *
Солнце уже утонуло за горизонтом, и перистые облака над ним пылали золотым заревом. Это зарево я заметил еще, когда перебирался через реку возле самого края леса, а когда деревья расступились, я остановился и не меньше минуты смотрел на сие волшебное зрелище...
Золотом, казалось, был пропитан сам воздух. Кое-где над полем начинали появляться белесые пятна тумана, и пожелтевшая трава вновь становилась сырой.
Я, прищурясь, поискал взглядом свой посёлок, но сейчас его закрывала тёмная полоса небольшого перелеска, который мне ещё предстояло обойти. Моя тропинка плавно спускалась с холма, на котором начинался лес, и, совершая стремительный поворот, убегала в сторону прямо противоположную моему маршруту.
Я поправил за плечом почти опустевший рюкзак. Еда была съедена, питьё выпито, а оба меча, которые я вырубал, шлифовал, балансировал в течение всей прошлой недели, были оставлены возле костра. Теперь пройдёт много времени, прежде мне вновь удастся взять в руки нечто подобное и почувствовать за спиной приятную тяжесть, пусть ненастоящих, но мечей. Думаю, они не долго будут лежать там. Братья по оружию наверняка уже забрали их с собой, чтобы применить по назначению. На тренировках клинков всегда не хватало.
Я сбежал по тропинке с холма и невольно оглянулся назад. Громадная стена чащи молчаливо возвышалась надо мной, освещаемая последними остатками закатного зарева.
"Будь здоров", - я махнул лесу рукой и решительно свернул с тропы...
Только что закончилась игра. Как и предполагалось, народу пришло мало: чуть больше двадцати человек. Но всё равно получилось не плохо, хоть меня и "убили" в самом конце. Я улыбнулся. Нечестно получилось! Даже поединка не было. Просто подкрался со спины подлец и огрел меня меж лопаток кистенём, выбив за один удар все "хиты". Так ему, Василиску, по роли полагалось. Только двух "вампиров" я с собой и забрал.
Потом был небольшой пир в честь закрытия игрового сезона, обсуждение прошедшей игры... короткое расставание...
Помню, бросив последний взгляд на мои, аккуратно положенные возле костра мечи, я вскинул руки над головой и крикнул: "Прощайте!" На лицах тех, кто махал мне в ответ, явно читалось удивление, но оно и понятно. Я так ни кому и не сказал про повестку о явке к сборочному пункту 24 ноября 1999 года.
"У-ух... у-ух..." - раздалось, внезапно, откуда-то сверху. Я задрал голову и вновь не смог сдержать улыбки. Надо мной, выписывая плавные круги, парили две небольшие совы. Что ж, самое время. Осенью темнеет быстро.
"Провожаете?" - поинтересовался я, но совы, как ни в чём не бывало, продолжали кружить в каком-то метре надо мной.
"У-ух..." - толи подтвердила, толи запротестовала одна из них. Я рассмеялся, и расстояние между нами резко увеличилось до трёх-четырёх метров. Впрочем, ненадолго...
"Ну, пошли..." - я пожал плечами. Конечно, странные получились сопровождающие, но не думаю, что заинтересовал их надолго. А ведь год назад, вот так же возвращаясь домой, я повстречал стаю волков. Только тогда я шёл от Ньёрда. Была суббота, и когда я отправился из гостей восвояси, на улице уже стояла ранняя осенняя ночь. Снег ещё не выпал, однако ночной морозец так прихватил землю, что шагать по полю можно было, как по накатанному асфальту. Луне до полного комплекта не хватало лишь маленькой дольки, поэтому я решил взять курс на знакомый маршрут, понадеявшись, что лунного света моим глазам вполне хватит. Сначала через поле, посреди которого стояла небольшая берёзовая рощица (Там пастухи обычно жгли свои костры), затем по просеке через лес, минуя два лесных пруда... Стаю я увидел, когда уже приближался к берёзовой рощице. Несколько волков беззвучно неслись через залитое лунным серебром поле прямо к лесу. То, что это были именно волки, мне стало понятно сразу, ведь, как сельский житель, собак я различать умел, да и рассказы Ваньки о том, что серые бестии по зиме подходят к Юрово (Его деревня) почти вплотную в моей голове отложились накрепко. Сейчас, конечно, ещё не совсем зима, но мне моментом стало не по себе. Пригнувшись пониже, я рысцой устремился к роще, рассчитывая в случае чего вскарабкаться на дерево, и лихорадочно прикидывая на ходу, с какой стороны дует ветер. Да, ребята. Было страшно, но потом... уже выглядывая из-за берёзового ствола я понял, что стая не изменила направления, по прежнему стремясь к лесу. И невольно залюбовался. В зоопарке вы такого не увидите, уверяю! Их серебристые силуэты скользили по полю в абсолютном безмолвии, а их стремительные, текучие движения, неожиданно вызвали во мне что-то вроде... зависти! Вскоре они достигли опушки и исчезли. По здравому размышлению, я повернул назад к деревне и был вынужден сделать несколько-километровый крюк по просёлочной дороге и дальше по шоссе. А последующие пару-тройку недель воспоминание об этой встрече преследовало меня почти неотступно. В хорошем смысле.
Действительно. Ведь это было год назад... точную дату припомнить не удавалось, но... тогда волки, а сейчас чего, совы? Прикольно! Волк у нас там чего символизирует? Силу вроде... или Свободу? А сова? Что-то вроде про Мудрость слышал... точно. И чего? Если так прикинуть, то получается, что тогда я свободен был, а теперь, поумнеть нужно?!
Это что там за намёки?!!!
Между тем смеркалось. Роскошное золотое зарево на западе постепенно превратилось в тонкую, кроваво-красною полосу. Покинутый мною лес был уже далеко за спиной. Ставший еле заметным в наступающей с востока тьме, он вытянулся в длинную чёрную ленту, над которой медленно плыла громадная жёлтая Луна. Перелесок, ранее мешавший видеть мой посёлок, теперь был слева от меня, и огни фонарей на горизонте виднелись ясно и чётко. Далеко, правда...
"Н-да! - подумал я. - Не знаю, какие у тебя проблемы, Ванёк, но последнюю игру ты прошляпить всё-таки умудрился".
Я поёжился от холода. Осень все-таки. От губ шёл пар, и руки стали словно лёд.
"Ничего, - продолжал думать я. - Это ничего. Когда-нибудь мы ещё наверстаем, брат!"
Лес позади меня уже почти слился с ночью. Разумеется, последние из "ратников" ушли от туда самое позднее через двадцать минут после меня, но... Почему же мне до сих пор казалось, что они всё ещё там? Я вновь обернулся, и вгляделся в едва различимую черту, словно надеялся увидеть там огонёк нашего костра...
Ухожу на два года. Два. Года. Что изменится за это время здесь? Каким стану я сам?
Луна поднялась выше и стала слепящее-белой. Редкие облачка вообще исчезли с неба, на котором теперь, словно на чёрном бархате, красовались яркие россыпи созвездий.
На душе от чего-то стало спокойно и тихо. Удивляясь самому себе, я прижал руки к телу и отвесил лёгкий поклон, которым у нас с Ньордом обычно заканчивались все поединки-спарринги. Поклон уважения. Благодарности.
Я кланялся лесу.
"Да будет всё по воле Создателя!" - прошептали мои губы, и, словно в ответ на эти слова, с севера повеяло холодом.
Улыбнувшись, я вскинул рюкзак и снова зашагал к свету огней моего дома...
* * *
- Разматывай! - сержант подышал на озябшие руки, и сунул их в карманы бушлата.
Я схватил конец колючей проволоки. Рукавицы уже промокли насквозь, но это была единственная защита от острых шипов. Другой нет. Терпи и не дёргайся.
- Давай, тащи туда, - сержант мотнул головой в сторону бетонного забора, и мы вдвоём с напарником понесли готовое БРУНО (колючая проволока, свёрнутая в спираль и зафиксированная в таком положении) в указанном направлении.
Начинался апрель. Сырость стояла, какой я ни в одну весну не помню, но оказалось, что даже к этому можно привыкнуть.
Наша рабочая команда уже целую неделю ездила в соседнюю воинскую часть с интересным названием "Осиновая роща", где рыли землю, плели бруно... короче, ничего особо интересного.
Мы проволокли длинную, колючую спираль к забору и свернули за угол пустующих боксов. Забор огибал их дугой.
- Сюда давай! Сюда! - позвал Адам, махая нам сверху пассатижами.
- Хватай... - мы, как могли осторожно, подали ему бруно и он, вместе с Магомедом, принялся закреплять его на железных усиках.
- Вроде ушёл, - пробормотал я, осторожно выглядывая из-за боксов. Сержанта действительно было не видать, но это, прямо скажем, ничего не значило.
Я подобрал какой-то кусок фанеры, наскоро вытер его и, положив на землю, сел так, что бы спина опиралась о стену... Господи, хорошо-то как! Поесть бы ещё.
- Не знаешь, увольнения в эти выходные будут?
До меня не сразу дошёл смысл вопроса. Я с трудом открыл слипающиеся глаза, и посмотрел на Родиона, который как раз в этот момент, выпускал струю дыма из носа.
- Не-а... - я зевнул. - Откуда мне? Я ведь не хожу.
- Не к кому?
- Ага. Не повезло.
Родион кивнул и вновь затянулся. Выдохнул.
- А ты, питерский? - в свою очередь поинтересовался я. - К тебе вроде часто ездят.
- Ну, не с самого Питера... с Гатчины.
- А-а... - сон постепенно отступал. - А в Питере ориентируешься?
- Ну, так-то да, - пожал плечами Родион.
- Слушай, а не знаешь, где там такой... м-м-м, парк Челюскинцев? - я подался вперёд, обхватив колени руками.
- Челюскинцев? - снова затяжка. - А на хрена тебе?
- Ну, знаешь, или нет?!
- Знаю. Это на "Удельной" выходить, если на метро. Там почти рядом.
- Далеко от "Просвещения"?
- Через остановку.
- Бывал там?
- Пару раз, не больше.
- Скажи, а... - я невольно затаил дыхание. А! Была, не была! - Ты там не видал этих... чёрт, как их... "толкиенистов", что-ли...
- Там? - Родион был явно удивлён. - Ты про "ролевиков"? Нет, там не видал.
О-оппа! Попался, касатик! Как же это я тебя раньше-то не выцепил? Сколько ведь уже служим?
- А что, где-то видел?
- Ну, они сейчас, вроде, на "Чёрной речке" бывают. На Гостином Дворе, я слышал, тоже своя тусовка собирается... Про Челюскинцев ничего не слышал.
Вот как! Я не надолго умолк, переваривая информацию. Названия остановок мне ни о чём не говорили, но это не имело значения. Меня смутило другое. Получается, мест сбора было несколько! Правда, к тому, что я уже знал, Родион добавил только два, но Питер не Вологда. Если имеются три, значит, где-то рядом четыре, пять и шесть... Парк Челюскинцев оказался этакой премилой верхушкой айсберга.
Стоит заметить, что "Ратник" всегда проводил сборы в одном месте, где хватало раздолья как "толкиенистам", так и простым ценителям Пути Меча. Насколько я помню, последним таким местом являлась Осановская Роща. И вот я, по простоте душевной, наивно полагал, что и здесь должно быть так же... Лопух!
Я вновь поднял взгляд на Родиона.
- А ты... тусовался с ними, что ли?
- Ну... так. Бывало, встречался. У меня среди них полно знакомых.
Эгей, парень! Да ты золотая жила! Что ж, теперь-то никуда не денешься.
Я усмехнулся.
Серая пелена на небе делала робкие попытки рассеяться. Забор и стены боксов укрывали нас от ветра, но апрель всё-таки оставался апрелем. До настоящего тепла ещё как минимум месяц, а там... экзамены на младшего сержанта.
Адам с Магомедом уже закончили закреплять бруно, и сидели верхом на заборе, тихо переговариваясь по-ингушский...
- Э! Чё за посиделки! Команда "перекур" была?! - из-за боксов вырулил сержант, и мир потерял свои краски.
Родион, не оборачиваясь, выплюнул сигарету, а я подскочил так резво, будто из фанеры подо мной полезли стальные иглы.
- Сюда оба, - остановившись, бросил сержант.
Мы, с напарником приблизились к нему, и получили по лёгкому удару в грудь.
- Бегом марш за проволокой! - рявкнул командир. - Бегом марш, я сказал!
"Засунь её себе..." - подумал я, переходя на бег. Потом посмотрел на мрачную физиономию Родиона... и, кажется, понял, о чём думает он...
* * *
Спортзал был небольшим. В политехническом институте он назывался "малым". Вполне возможно, что это название и оправдывало себя, но для двадцати человек, усердно машущих деревянными мечами, места хватало за глаза.
Я пришёл сюда во второй раз. Должен признаться, что в первый было не особо интересно. Парень с шикарной фамилией Широкий, якобы организатор клуба, сразу же протянул мне меч, и я проклял редактора нашей школы журналистики "Проба пера", который раньше времени растрезвонил всем о моём увлечении кэн-до. Я думал сначала осмотреться, но... как говорится, не судьба! Помню его фразу: "Покажи, что умеешь". Ладно. Хотелось закончить всё побыстрее, и снова отойти в тенёк.
А вот поддаваться не хотелось.
Широкий атаковал... получил два удара (по колену и запястью), после чего я, сославшись на непонятную боль в ноге, снова сел на скамеечку.
На следующую тренировку я собрался только через две недели. Собрался, пришел и... обалдел. В прошлый раз было человек шесть не больше, а теперь как минимум два десятка, из которых треть девчонки.
Вот и думай после этого, что ты один такой чокнутый!
Играла музыка, стучали мечи, где-то в дальнем конце зала тренировались лучники... Раздавались крики и смех, превращаемые звонким эхом в невообразимую какофонию.
Я сидел на том же месте, но, признаюсь, теперь руки чесались, а обстановка благоприятствовала.
- Разомнёмся? - предложил я парню по имени Виталий, сидящему на скамеечке справа от меня. Мы были знакомы. В школу журналистики он пришёл на год раньше меня. А вот какими тропами Виталий (он же Тринадцатый Апостол) забрёл в "Ратник", я понятия не имел!
- Давай, - Тринадцатый встал.
Моё предложение было отчасти мотивировано тем, что рядом, прислонённые к стене, стояли два свободных от работы меча, владельцы которых восстанавливали дыхание неподалёку.
Я взял клинок с более длинной рукоятью и встал в позицию. Напротив меня поднял "оружие" Тринадцатый.
- Стоишь не так, - произнёс он, смерив меня взглядом. Я промолчал, но на всякий случай отметил, что с кэн-до противник не знаком.
Стойка, конечно, простенькая... Стопы параллельно. Левая нога чуть назад. Семьдесят процентов веса на правой. Спина прямая... Так-с... Захват традиционный, двухкистевой продольный. Большие и указательные пальцы расслаблены... кончик "лезвия" на уровне шеи противника.
Широкая стойка Тринадцатого мне ни о чём не говорила, но от комментариев я воздержался. Мы сошлись, и Виталий-Тринадцатый Апостол начал атаку. Красиво, размашисто... Глупо. Ньорд бил раза в полтора быстрее. И точнее.
Уже вторым ударом я достал его бедро. Шагнул в сторону. Отбил очередной выпад и вновь Тринадцатый схлопотал по бедру.
В третий раз на эту уловку купился бы только конченый кретин. Виталий кретином не был. Он начал обходить меня справа, а я, не понимая его тактики, медленно поворачивал корпус следом.
