Пролетая над долиной диких ландышей, сокол замедлил свое движение и приспустился вниз, ослабив натиск своих мощных светло-серых крыльев. Уж очень он любил это место. Дружное семейство диких ландышей покрывало своей нежностью холмистый берег быстрой извилистой реки. С другого берега их искренности заботливо внимали мудрые горы. Кряжи и перевалы были густо заселены всевозможными обитателями, то и дело нарушавшими тишину их величавых покровителей. А в дали горы плавно переходили в долину, отдавая ее ширине и плеск реки, и неугомонную суету своих разнообразных жителей. Из полноты многообразия все уходит в единую цельность, и та точка самым полным образом вбирает в себя весь ход естественных вещей, которые всем своим единственно возможным течением стремятся туда, создавая ее каждый миг. Но вот светлый сокол расправляет свои могучие крылья и с каждым взмахом точка раскрывает ему всю полноту своего единообразия во все новых совершеннейших пейзажах.
В продолжение своего полета сокол увидел на земле знакомую фигуру. Это был маленький лисенок, давно отбившийся от своей стаи. Сокол давно знал его, и все это время не находил ответа на вопрос, куда это он так усиленно бежит. На этот раз сокол не выдержал и решил поговорить с лисенком. Пара взмахов мощных крыльев и вот он уже сидит на его маленьком плече.
- Приветствую тебя, лисенок. Я давно за тобой наблюдаю. Скажи, куда ты все время спешишь? Почему ты один, где твоя стая?
- Ох, если бы я знал. Я не помню ни родителей, ни братьев. Я хочу понять, кто я есть, зачем мне даны мои ноги, мой нос и мой хвост.
- Но куда же ты бежишь? Ты знаешь, где найти ответ?
- Я знаю силу своих ног, я знаю, как их приручить, я могу бежать очень быстро. Но пока я не знаю, куда бежать, я не могу сказать, что знаю, зачем мне нужны мои ноги. У всего должен быть свой смысл и цель. Что-то не дает остановиться, что-то подсказывает, что ответ я могу найти только в движение.
- А я вот летаю ради самого полета. Его ощущение исчерпывающее, я не могу передать словами, что я чувствую, когда пролетаю над любимыми местами, как трепещет и замирает сердце, когда вздымая пелену предрассветной дымки паришь в лучах восходящего солнца, когда ты наравне с ветром пронзаешь пелену неизвестной дали, когда твои крылья полнятся свежестью и силой весеннего ливня, когда собираешь на них отблески яркого солнца, отражающихся от зимних льдов. В эти чудесные мгновенья все ответы уже содержатся в этом ощущении, пускай неосознанные, но внутри тебя они и заставляют сердце трепетно биться и наполняет жизнью все эти картины...
Лисенок призадумался, но не перестал бежать. Сокол вдруг понял, что передать словами ощущение сердца бывает очень сложно, а тому, кто этим не живет, практически невозможно.
- Знаешь что, - сказал сокол, - наверное, нам сложно понять друг друга. Но мне кажется, я знаю, кто тебе может помочь. Садись на меня, нас ждет захватывающий полет.
Лисенок никогда раньше не передвигался таким образом. Всем своим телом он прильнул к соколу и крепко вцепился в его сильную шею. Лисенок доверял соколу и не боялся упасть, он был поглощен новым ощущением, когда понял, что жизнь сама по себе активна и течет даже без своих усилий. "Как интересно, - думал Лисенок - вот я сейчас вроде бы ничего не делаю в том направлении, чтобы понять свою жизнь, но, тем не менее ко мне тоже приходят какие-то ощущения, когда я вижу эту восхитительную картину под нами. А ведь я считал, что полная картина может прийти только от всецелого осознания объекта восприятия, от понимания всех закономерностей его развития доступными мне способами исследования. Нужно разобраться, отчего я все это чувствую сейчас."
"Держись крепче!" - только и успел крикнуть вольный сокол и резко взмахнул вверх к вершине горы. На ней располагалось небольшое озеро, а рядом с ним стояло засохшее дерево. Соколу не составило труда пару раз взмахнуть своими широкими крыльями, надув воздух на сухостой, чтобы он упал прямо в озеро. Дерево было большим и от удара поднялось множество брызг, которые полетели с вершины горы прямо в низ, к ее основанию. Лисенок даже пискнуть не успел, как сокол камнем бросился вниз наперегонки с каплями. То обгоняя их, то пропуская вперед, сокол наполнял их прохладой каждое свою перышко. Обгоняя время, неуловимая свобода заключала в свои объятья беспредельную волю этого непоседы, утоляла жажду безграничности. Каждая его пушинка, омываемая бесконечной свежестью, была наполнена всей силой этого неудержимого порыва, гордо расправившись, в этот миг каждая из них была сама маленьким соколом и могла вместить в себя хоть всю влагу этого горного озера. Сила свободы стирает границы. Как и свои перья, сокол тоже не имел хозяина в царстве воли. Он не принадлежал ни горам с гнездами, ни мышцам своих крыльев, ни порыву ветра.
Отдышавшись от гонки, Лисенок спросил у Сокола: "Значит, летать вот так, расширяя свою свободу, - это и есть твоя жизнь, твоя судьба? И вся мощь твоих крыльев была тебе дана именно для этого?". Не замедляя ходу, сокол летел теперь вперед, продолжая наслаждаться полетом и выписывая в воздухе сложные фигуры: "Не знаю, мне некогда думать об этом, пока вокруг столько волнующего. Один мудрец сказал, что подлинная жизнь рождается тогда, когда ты освобождаешься от своей судьбы. Посмотри, сколько птиц вокруг с крыльями и помощнее моих. Все они отличные охотники и умело используют природой данный инструмент точно по его назначению. Живут вроде сыто и довольно. Но я не вижу в их глазах искорки! Того живого отклика сердца на пульс этой жизни, той неумолимой жажды ее сока, скрытого под плотью действительности, бесконечной свободы и простой радости от своего движения, от движения и красоты жизни. Да, ты прав, здесь много заботы, необходимости, предметности. Но все дело в способности видеть то, что за ними стоит, способности через них подняться к глобальности, а с тем приходит и вся радость, и вся свобода. Да, я по-прежнему остаюсь охотником, защитником, отцом, но в первую очередь я птица. Я больше!"
Наконец они прилетели. На зеленом холме стоял раскидистый дуб. Его плотная листва скрывала в себе десятки гнезд, а широкий ствол уходил высоко в небо. Потяжелевшая кора его, хранила в себе память сотен лет.
Сокол вскоре улетел, и Лисенок остался наедине с Дубом.
- Здравствуй, мудрый Дуб, - начал разговор Лисенок, - позволь мне обратиться к тебе, я долго не могу найти ответ на вопрос кто я.
- Ты есть то, что ты есть, не больше и не меньше. А то, что ты есть, может быть чем угодно. Но чтобы стать чем угодно, нужно пройти через того, в котором ты пришел. Через его уши, лапы, нос почувствовать жизнь, и в минуты этого озарения жизнью родится свет такой силы, в котором ты можешь проходить через время и обстоятельства. Вопросы и твой ум будут больше не нужны.
- Как же так, как в таком состоянии будет рождаться что-то без энергии, без работы? Все само собой?
- Логикой это действительно понять сложно. Дело в том, что и вся наша логика, все задатки и склонности имеют две стороны. Они позволяют нам раскрыться здесь и сейчас, решить какие-то конкретные задачи. Это и называют судьбой, родовой программой. Но загвоздка в том, что раскрытие этой роли несет в себе и появление на тебе новых ролей, новых судеб, задач, новых ног и ушей. И каждый раз раскрываясь здесь, каждый раз делая выбор в пользу чего-то, мы ограничиваем себя этим. Разрешая себе быть только тем и не кем другим, мы послушно отдаем себя в руки судьбы, ставя на шахматную доску жизни очередную фигуру, и раз от раза участвуем в чьей-то схватке. Но есть и другой вариант. Когда фигурка разовьет все свои способности, со своей клетки она сможет увидеть проблески света, которые освещают доску для игры, то есть те средства и законы, делающие игру возможной. Ответив на них сердцем, а не развитыми достоинствами своей фигуры, происходит взаимное возгорание, и уже из твоего сердца освобождается точно такой же лучик, знающий о настоящей свободе и подлинной жизни и могущий воплощаться в чем угодно. Тогда выбор уже за тобой. Нося лучик в сердце, ты можешь снова стать фигуркой и играть, но уже с совершенно другими взглядами.
- Как можно быть всем и ничем одновременно?- Лисенок явно недопонял того, о чем так оживленно говорил ему Дуб.
- Эх, прости, старого зануду, совсем разучился говорить с молодежью. Я знаю, что не эти слова нужны тебе, не за этим ты пришел, и я знаю зачем. Тебе все нужно разложить по полочкам, тебе нужна система составляющих и закон себя.
Лисенок навострил уши и подошел ближе. Дуб продолжал: "Давным-давно жили на земле очень развитые существа. Они назывались людьми. У людей была цивилизация, неведомая нам система отношений, поддерживаемая сложными механизмами. Много чего, они создали, много о чем узнали. Главное, чему научились люди - видеть жизнь в себе, в других и во всем мире. Одним словом - быть тем, кем они есть и кем не являются. Проблема в том, что от них до нас дошло очень мало сведений, но кое-что все-таки сохранилось. Я расскажу тебе, как найти место, где находится волшебный кристалл людей, он может помочь тебе. Поняв, кто такой человек, ты поймешь, кто такой ты".
Лисенок любезно поблагодарил Дуб и отправился к указанному месту. Теперь он снова ощущал радость оттого, что свои силу своих ног он использует на пользу своего главного дела, а его любопытным мозгам дана очередная порция головоломок. Одного понять он не мог, о каком это таком неведанном сердечном трепете они все говорят.
Через некоторое время Лисенок очутился в указанном месте. Это было на берегу океана. Бескрайней синевой мерно омывал он свои песчаные берега. Зыбкая песочная дорожка уходила к подножью гор, раскинувшихся вдоль берега. Но Лисенка в те минуты занимала лишь только одна его заветная цель. Некогда ему было смотреть по сторонам и созерцать красоту этого места. Он видел перед собой лишь кристалл, который лежал на этом живописном берегу на подставке из какой-то белой кости, как будто специально подобранной кем-то под размер кристалла.
Кристалл был небольшим, но чистым. Лисенок взял его в руки и заметил, что на четырех из его граней было что-то написано, а на других - ничего.
"Что бы это могло значить?" - думал Лисенок, крутя в руках кристалл. Раздумывая над загадкой, Лисенок увлеченно играл лучиком света, отражавшегося от кристалла. "Как интересно", - думал он, - "я могу направлять лучик света на предметы, делая их видимыми, и тогда я уже могу узнать, описать предмет на понятном мне языке, как бы рождая предмет внутри себя, но такой ли есть предмет на самом деле, таким, каким я его вижу, для всех? Может быть, сам лучик тоже меняет предмет, делая таким, каким я его хочу увидеть? Выходит, неповторимый образ всех предметов есть у каждого, а свет нужен нам для того, чтобы родить их в себе? Вопрос в том, что, быть может, и нет никакого другого света, чем наш внутренний свет, точнее тот наружный свет для нас виден лишь потому, что он способен быть уловлен внутренним?"
Лисенок вспомнил старую игру, в которую он с удовольствием играл в детстве: "Ну конечно же, ведь это то же самое! Надписям на гранях нужно подобрать какое-то соответствие. Наверное, нужно так повернуть кристалл, чтобы каждая из его граней смотрела на то, с чем связано ее описание". Лисенок стал внимательно читать то, что было написано на гранях кристалла. На первой из них было написано следующее:
"Без начала и конца, выливаешь ты свое всесильное могущество на всю величину необъятности. Ты раньше сущего на свет распростер свою волю. Из глубины твоей свободы рождались волны, и причины разносили по миру сердце твое, наполняя пустотой твоею вместимость всех вещей. Но не та пуста твоя, что холодом бесцветным дышит, а силой полнится она, что рвется по земле разлиться. Не больше и не меньше ты, чем бесконечности видимая даль, но силою своею ты омываешь корни всего растущего".
"Я понял, вода питает все живое и является источником жизни, значит, речь идет об океане", - подумал Лисенок и направил грань с прочтенной надписью на океан. Грань преобразилась, надпись исчезла, и вместе с этим океан подал голос: "Ты узнал меня, Лисенок, я теперь с тобой. Я энергия, которая питает жизнь. В моих глубинах берет начало сила, которой ты можешь изменять мир. Я спокойная, всезнающая гладь, но я и волна, стремительно несущая силу к берегу".
На следующей грани было написано следующее:
"Когда из безмолвного спокойствия всесильного океана появились волны, они начали отбивать у вечности сушу. Каждый мой камушек помнит океан.Единый и великий, рождал он новые формы. И каждый изгиб каждого камушка был выбит силой его волн. Из крупиц моих выходит вся земная твердь. Мое тело совершенно, построенное по четким законам, оно олицетворяет вселенскую гармонию. Я и опора, и защита, всемудвижению и дальнейшим по рождениям".
Лисенок понял, что речь идет о песке, и направил грань на него. Надпись исчезла, песок заговорил: "Спасибо, Лисенок, ты теперь можешь слышать мой голос. На самом деле, я давно в тебе, ведь я твое физическое тело, совершенная машина, построенная по энергетическим законам. Я основа всех твоих материальных действий. Но помни, что я очень капризное, хоть и вышло из воды, но теперь мне нужно сухость и комфорт и постоянная подпитка. А вместе с тем не забывай, что я послушно, ведь из песка можно создать любую форму, если конечно смочить его водой. Ищи сил и твори!"
На третьей грани Лисенок прочел следующее послание:
"Как прекрасно ощущать под собой дыхание грозного океана, как приятно пропускать через себя его могучие воды. Я рад, что могу встречать рассвет вместе со всей природой, и как только первые лучи солнца заблестят на водяной зыби, я радушно приветствую их, раскрывая и свое маленькое солнце. Я прячу его потому, что по ночам бывает очень холодно, а оно очень чувствительно к холодам. Мне нравиться, качаться на порывах ветра, всецело отдавая ему свое хрупкое тело. Я плачу от умиления, когда вижу как взращенное мною богатство, с таким трудом добытое пчелами, кормит новое поколение, и они делают первые взмахи своих крыльев".
На прибрежном песке открывал свою красоту округе прелестный цветок. Лисенок направил на него третью грань, надпись исчезла, и послышался нежный голос цветка: "Как приятно, когда тебя правильно понимают. Здравствуй, я твоя чувственная оболочка. С моим пульсом тебе открываются цвета мира, я заставляю оживать формы, позволяю тебе различать их. Что бы ни происходило, я дам тебе точную, необходимую тебе реакцию. Я никогда не расту один. На основе моих переживаний и формируется любое сообщество. Но будь осторожен, я крайне ненасытно, мною горят все твои желания и удовольствия. Как легкая вуаль, окутываю я все движения, и любое прикосновение ко мне запускает в тебе фонтан красок, звуков и образов. Но открою секрет, за вуалью скрывается нечто большее. Люби меня, но знай, я - причина всех привязанностей и страданий.
Осталась неразгаданной еще одна грань, на ней было написано:
"Возношу я свое тело под самое небо и с высоты открытой покрываю взором своим всю необъятность, докуда только глаз видит. Расставляет высокий взгляд мой все по местам; и вода, и земля, и растения становятся цельной картиной. Они не видят меня, зато мне дано рассмотреть их, и понять их связи, понять их потребности".
Лисенок направил грань на гору, надпись исчезла, и гора сказала: " И тебя я вижу, мой маленький Лисенок. Я твоя мысль. Я, в отличие от других твоих тел могу понять и себя, свое происхождение. Если ощущения организуют сообщества, то я эти связи анализирую. Я своими корнями ухожу к самому океану, я тоже, как и песок, часть суши, а останки цветов и других живых организмов составляют мои минералы. Но произошло чудо рождения новой жизни, и простая сумма элементов стала сложным целым. Но природа никогда не придумывает что-то кардинально нового, ведь все мои свойства подчиняются единым законам, которые есть и во всех моих предшественниках. Просто с каждым новым витком эволюция облачает их во все новые усложняющие формы, пробуждает спящие планы. Поэтому жизнь не рождается с появлением так называемых живых организмов, с присущими им "признаками жизни". Те же признаки можно встретить и на самом раннем этапе эволюции. С каждым новым этапом свет жизни делает видимыми, то есть существующими на видимом плане, уже готовые модели, жившие в идеальном плане. И есть единый механизм их извлечения. Когда-то неделимый абсолют дал первые обособившиеся системы. Все они могли самоорганизовываться, то есть координировать действие всех своих элементов для общей пользы, у всех были противоположности, которые рождали все движения в системе, наконец, все они могли каким-то образом передавать информацию о себе, чтобы она не затерялась и передавалась другим системам. Таким образом, организовывалось взаимодействие между системами, и в конечном образе вырабатывались все свойства системы, которые точно отвечали характеру этого взаимодействия. И каждый акт такого взаимодействия рождает свет, который и является носителем жизни, ее непременным атрибутом. Но сама жизнь всегда будет восприниматься по-разному на каждом из ее уровней. Для каждого плана есть особая точка жизни, стремление к которой и позволяет системам развиваться, давая новые качества. Например, полное и яркое выражение чувственного мира ведет к потребности анализировать по этим чувствам источники их возникновения, так появились мыслительные способности. Эта живая точка - всемирная задача системы на своем этапе. Это в общем, но с усложнением систем обнаруживается их многообразие, и у каждого появляются еще и индивидуальные задачи, которые могут изменяться и передаваться дальше по незримой цепочке судьбы его последователям. Я знаю (на сколько могу осознать), как проявляются законы, но не знаю что, чье и для чего все это. Об этом может узнать только человек, с присущим ему ..."
Последние слова Лисенок уже не слышал, он попрощался и ушел, ведь у него уже было то, как он думал, что он искал. Лисенок крепко сжимал в руке кристалл, его радости не было конца, он шел и думал: "Как сложно говорила эта гора, так серьезно и правильно. Неужели, чтобы стать человеком, нужно научиться говорить также? Ей бы занять у цветка легкости и красочности, а цветку у нее - ясности и контроля. Как сложно все оказывается у людей. Интересно, а кто такой тогда сокол? Он тоже мне рассказывал про жизнь, но не говорил ни слова про всю эту систему тел. Кто же прав?" Но Лисенок верил в пророчество Дуба и искал ответ в кристалле. Найденный кристалл обладал удивительными свойствами. Теперь Лисенок мог находить все эти тела и у себя, стоило ему только посмотреть на соответствующую грань, и он находил эти тела в себе. Он разговаривал с ними, пытался понять их особенности, узнать чего они хотят, и научиться отличать в своих мотивах действие каждого из них. "Теперь я могу понять человека",-думал Лисенок, - "У меня в руках его ключ. Я знаю все его составляющие, каждую из них можно почувствовать и понять, научиться контролировать. Я могу легко перемещаться между ними, становясь то горой, то цветком."
Лисенок стал проводить эксперименты, прыгать в кристалл, и тогда он ощущал в образе какого-то из тел, но снаружи ничего не менялось, он так и оставался Лисенком. Он шел дальше и вдруг увидел следующую картину. По средине дороги была глубокая яма, в которой сидел Медвежонок. Было видно, что он попал туда случайно и пытался выбраться, для этого он собрал все камни, лежавшие в яме, в одну большую горку у одной из стенок, по которой он и пытался выбраться.
- Что случилось, Медвежонок? - спросил Лисенок, - Могу ли я тебе помочь?
- Рад тебя видеть! - встрепенулся Медвежонок, - Мама, рассказывала, что на земле есть ямы, оставшиеся от наших предшественников. Не знаю, для этого ли они их рыли, но я как раз в нее и угодил. Высоты горки совсем чуть-чуть не хватает, чтобы выкарабкаться. Вот если бы ты мне дал еще хотя бы один камень, то, наверное, это бы у меня получилось. Но я знаю эту местность, вокруг нет ни одного камня.
Осмотревшись по сторонам, Лисенок подтвердил это:
- Очень странно, здесь раньше было больше камней. Я попробую тебе помочь другим способом. С помощью волшебного кристалла я могу превращаться в любое из своих тел. Вот смотри, сейчас я взгляну на кристалл, и к тебе спустится высокая гора, по которой ты сможешь выбраться.
Лисенок смотрел на кристалл, видел гору, разговаривал с ней, погружался в нее, и ощущал и океан, и песок, и цветы под своими ногами. Но снаружи ничего не происходило, он так и оставался Лисенком.
- Ну и где же твоя гора? - спросил досадно Медвежонок, ведь для него эта встреча была последней возможностью выжить.
- Ну как же, смотри, ведь я уже у твоих ног,- Лисенку действительно казалось, что он гора.
- Послушай, пока ты так и будешь рассматривать свой кристалл, наступит ночь, и я уже ничего не увижу. Это просто стекляшка, я много таких видел. Брось мне ее, я думаю ее размеров хватит, чтобы насыпь стала необходимой мне высоты.
- Ты что? Я не могу! Ведь в этом кристалле мудрость вселенной, ее память. Я чувствую это, значит я прав. Эта вся моя жизнь, его мне не хватало, чтобы познать себя. В нем основа моего развития. Ведь в конечном для каждого важен лишь его собственный путь, а все вокруг должно лишь помогать ему. Если же что-то мешает, то значит, от этого надо уходить. Кристалл помогает мне быть собой, значит, он самое дорогое для меня. И это я и считаю своей моралью, а вся остальная мораль лишь выдумка, мешающая развитию.
Медвежонок ничего не ответил, он отвернулся и тихо заплакал. Лисенок хотел было уже идти дальше по своей дороге, но что-то его остановило. Его наполнило какое-то непонятное, доселе неизведанное ощущение. Он начал смотреть на все грани, но не находил в них ответа. Вдруг Лисенок вспомнил своих родителей. Он вспомнил, как голодная мать в лютую зиму отдавала ему всю скудную, с таким трудом добытую пищу; вспомнил, как раненный отец изнывал от боли после боя с врагом, пытавшимся разорить их нору. Лисенок был захлестнут этой мощной волной неизведанных ощущений, в тот миг он забыл о своей души, о своих целях; не сомневаясь больше он отдал их вместе с брошенным в яму куском стекла.
Кристалл сделал свое дело, дополнив насыпь до необходимой высоты, чтобы Медвежонок мог выбраться из ямы. В ту же минуту все вокруг преобразилось, жалкая кучка камней превратилось в могучую гору, уходившую в верх от бездонной глубины открывшейся впадины, от края и до края которой начинали свой разбег неудержимые океанские волны. У подножья горы цвели прекрасные цветы на узкой полоске мягкого прибрежного песка.
Это уже не Медвежонок выбирался из пропасти. Из ущелья к Лисенку направлялась неизвестная сила. Она изменяла все на своем пути, и такие изученные и подчиненные Лисенком глаза, отказывались как-то называть это. Очертанья предметов, к которым так привык Лисенок, в которых был уверен, стали странными, расплывчатыми, и вечно изменяющимися, словно и совсем несуществующими. Его все больше наполняло недавно родившееся в нем чувство. Вырвавшаяся сила приблизилась вплотную к Лисенку и, словно, окутала, обняла его. Теперь Лисенок уже забыл, кто он есть, это его больше не волновало. Он почувствовал такие слова: "Ты только что спас свою душу, вызолив ее из плена человечества. Отдав то, что имеешь, ты узнал истинную суть подлинного человека, его высшую составляющую, связанную со всей Вселенной. Она - твое солнце, вращающее вокруг себя твои тела - планеты, спутники. Открывая ее, ты изменяешь мир, и лишь теперь те горы, волны, песок и цветы по-настоящему ожили. Теперь ты видишь, что можешь быть тем, кем ты есть, знать, любить, и понимать себя, а можешь стать кем угодно, освещая своим солнцем свои горы, волны и цветы."
А Он все это уже понимал, но не в словах и знаках. Оказалось, что вопроса, по которому он жил и воспринимал мир, просто не было. Он просто летел, как тот свободный сокол, прыгавший в бездну, чтобы обогнать время. Он измерял вечность каждым взмахом своего бесформенного крыла, отдавая единой точке, в которую сливался горизонт, всю свою свободу.