Annotation

     Дизайнер обложки Ирина Львова

     No Ноэл Моррис, 2018

     No Ирина Львова, дизайн обложки, 2018

     ISBN 978-5-4490-4971-1

     Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

     Поезд разрезал снежную пелену с мимолетной скоростью. Метель не прекращалась на протяжении нескольких часов. Выглядела эта картина, словно вагоны сражались против снегопада и пытались пробурить тоннель в широчайшей горе. Колеса убаюкивающе стучали и придавали уютную атмосферу звука возвращения домой.

     Коричневый чемодан внушительных размеров трясло на верхней полке для багажа. Рядом с молнией виднелась белая наклейка, на которой от руки было написано имя «Джон Флинн». Сам же он сидел под этой полкой, на нижнем сидении, и любовался видами из окна.

     Одет он был в утепленное пальто асфальтового оттенка, всегда носил коричневые ботинки под цвет своего чемодана. Черные волосы были аккуратно уложены и причесаны. Он всегда приводил их в порядок перед рабочим днем.

     Джон держал в руках телефон, уже давно дожидаясь звонка своей возлюбленной. В момент, когда поезд тряхнуло, и Джон слегка ударился затылком о заднюю стенку, телефонная трубка завибрировала, и на экране большими буквами загорелось имя «Лили». У него не было желания записывать свою девушку, будущую жену, именем милых зверей, хоть и относился он к ней очень хорошо.

     — Алло? Джон? Ты слышишь меня? — шум поезда заглушал голос собеседника, а связь местами прерывалась.

     — Да, Лили. Рад тебя слышать, — понизив голос, ответил он.

     — Голос у тебя уставший. Как все прошло? Я очень тебя жду.

     — О, прошло все замечательно. Смог подписать контракт. Очень надеюсь, что начальство это оценит и меня поднимут по должности. Ну, прибавка к зарплате будет, в целом, достаточная.

     — Ого! Я рада! Возвращайся скорее домой! Мне тебя очень не хватает, расскажешь подробности по приезду, — закончила Лили, повышая голос, думая, что Джону в поезде очень плохо ее слышно.

     — Уже скоро вернусь к тебе. Завтра утром поезд прибывает на станцию, так что жди меня рано. Можешь спать, разбужу тебя, как приедем. — Джон заулыбался, представив, что, наконец, вернется в родной дом, упадет в крепкие объятия Лили и сможет расслабиться после напряженной рабочей поездки.

     Работал Джон в компании по производству люстр и прочего освещения, которое вы можете найти практически в любом доме. В его обязанности, в основном, входило налаживание отношений с партнерами и поиски новых клиентов для их фирмы.

     Как и многие офисные работники, он мечтал о повышении, и эта самая командировка дала ему возможность получить снисходительность со стороны директора фирмы, которого он так яростно ненавидел, но, как и все остальные, прогибался под его властным кнутом.

     В поезде собрались люди всех слоев общества. Джону нравилось за этим наблюдать, ведь можно практически сразу определить, кто и что собой представляет: по их поведению, одежде и манере общения. Но, к сожалению, зачастую, исходя из личного опыта наблюдений, он замечал, что люди более простого типажа проявляют себя гораздо скромнее и адекватнее, чем многие люди в дорогих костюмах.

     Распивающих спиртные напитки и дымящих сигаретами людей в тамбурах Джон не любил, хоть и сам грешил всем этим на протяжении многих лет. Он считал, что всю свою натуру и дурные привычки лучше оставлять дома, а не делать из этого показательное шоу для всех присутствующих.

     Наступала ночь, и пейзаж за окном стал постепенно меркнуть. Поезд словно окутала тьма, и никаких следов после борьбы с пургой не осталось. Джон достал из чемодана потрепанную книгу. Он проводил много времени за прочтением художественной литературы, старался уделять этому занятию как можно больше времени. Он всегда утверждал, что книг в мире слишком много, а одной жизни на них не хватит, поэтому выложиться надо по максимуму. Он хватался за книгу всегда, как только появлялась возможность — сидя за столом, выпивая чашку чая, на ночь, перед сном, даже если он был сильно уставший. Если Джон был не за рулем, то книга также всегда находила место в его руках. Вот и путешествие в поезде не стала исключением из правил.

     В этот раз, он часто отрывался от любимых строк литературы и поглядывал в темное окно, вспоминая моменты из своего детства. Того самого детства, когда для счастья хватало лишь первого выпавшего снега и предвкушения праздника и подарков. Замечтавшись, он окунулся в атмосферу детства, которая пронзила его с головы до ног. Джон вспоминал, как он с друзьями кидал друг в друга снежки, а также строил самодельные стены — баррикады, которые надо было защищать от наступления врагов. Снеговики, конечно же, были также неотъемлемой частью зимних гуляний. Порой, он устраивал с друзьями конкурс на лучшего снеговика. Для этого маленькие дети приносили из дома все, что могли найти: шапки, шарфы, морковь, орехи, кофейные зерна. Все это могло помочь украсить гигантского снеговика, на которого они убивали целый день в мучениях и страданиях. Но под конец дня, уставшие и запыхавшиеся, дети всегда были довольны своим результатом, после чего расходились по домам, чтобы согреться, принять теплую ванну и выпить чашку горячего шоколада, заедая ее вкуснейшим имбирным печеньем.

     Поезд снова дернуло, и иллюзия детской атмосферы пропала. Джон оторвал свой взгляд от окна и вернулся к прочтению книги. Буквы начали плавать перед его взглядом и умчались прочь. Веки тяжелели, и со временем он перестал с ними бороться. Все вокруг потускнело, и он провалился в сон.

     Несколько заброшенных домов стояли в два ряда, а между ними расстилалась улица, покрытая снежным слоем. Вокруг было тускло и никакого освещения не исходило даже из окон этих самых домов. Джон стоял в самом начале пути, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти хоть что-то отдаленно похожее, чтобы разобраться, где же он находился.

     Сон был слишком красочный и точный, что создавало атмосферу просмотра фильма или нахождения Джона на этой улице наяву. Осознание того, что он стоял лишь в одной рубашке и джинсах, пришло к нему чуть погодя. Его не трясло от холода, и даже не было каких-либо намеков на это.

     Джон двинулся дальше, вдоль улицы, осматривая окружающие его здания. Все они были испытаны временем. Где-то откалывался кирпич, где-то можно было увидеть обвалившуюся крышу, а в некоторых домах были выбиты окна. В любом случае, в них давно никто не проживал.

     Через мгновенье он бросил взгляд на стоявший дом по левую сторону от него самого. В окне, которое располагалось на втором этаже, он увидел мужчину, пристально следящего за ним. Даже с улицы можно было различить внешность незнакомца. Он был весь в болячках, как минимум они покрывали все его лицо, а кожа его была бледно-синяя, словно его тело давно промерзло на холоде.

     — Эй, простите, — произнес Джон, подняв правую руку, в качестве приветствия. Но ответа не последовало.

     Незнакомец на втором этаже не двигался и лишь пристально продолжал наблюдать за ним. Вслед за этим, окно начало трескаться, а после и вовсе разлетелось на мелкие осколки, которые рассыпались по всей улице, перемешавшись со снегом.

     От испуга Джон проснулся с книгой в руках. Протерев глаза, он взглянул в окно и понял, что уже наступало утро, а это означало, что скоро он доберется до пункта назначения.

     Он прижался к окну и приметил вдалеке слабо виднеющуюся станцию, в направлении которой мчался поезд. Когда поезд подъехал еще ближе, стали различимы несколько приветливых слов «Добро пожаловать в Дарсвиль».

     Двухэтажный дом на улице Поруэл был припорошен снегом, как и все близстоящие постройки. Сугробы лежали около каждого здания и представляли собой укрепленные стены, не дающие прохода всем местным жителям. Полосы, оставленные машинами на дорогах, давали четкую карту того, как передвигались жители: в какую сторону уезжали, где парковали автомобили, а куда вообще не заезжали из-за непроходимости снежных холмов.

     Аккуратно одетый мужчина, волоча за собой чемодан, подходил к одному из домов, пробираясь сквозь лабиринт погоды. Когда он подошел к двери алого цвета, она внезапно распахнулась, и мужчину встретила молодая девушка. Она была стройная, с блестящими каштановыми волосами, длиною чуть ниже плеч.

     — Джон! — закричала Лили с радостной нотой в голосе, выбежав чуть вперед, чтобы обнять своего парня.

     Он отпустил ручку чемодана и крепко обнял Лили. Так они простояли около минуты, ничего не говоря друг другу.

     — Я так рада, что ты, наконец, вернулся!

     — А я то, как счастлив, вернуться из этой суматохи.

     Вдвоем они зашли в дом. Джон оставил чемодан в прихожей, стряхнув с него снег, перед тем как зайти внутрь. После, он снял свое пальто и ботинки и двинулся в сторону кухни.

     Лили к этому моменту уже начала накрывать на стол легкий завтрак. Она сделала сэндвичи с ветчиной и сыром и поставила их разогреваться. Также на плите начал свистеть чайник, давая знать, что вода вскипела. Лили схватила его и принялась наливать чай. Джон сел за стол и дожидался, когда все будет накрыто. Сама кухня была маленького размера, но довольно уютная и имела всю технику, которое требовало современное понятие кухни.

     Лили села рядом с Джоном, и они принялись за прием пищи. Она смотрела на него с широко открытыми излучающими любовь глазами.

     — Рассказывай, как все прошло, мне нужны все подробности, — с огромным интересом спросила Лили.

     — Ну, как я уже сказал, контракт я успешно подписал и надеюсь, что это даст толчок моей карьере, возможно и жить с тобой начнем богаче, чем прежде, — начал Джон с улыбкой.

     — Ты в отеле остановился? А как добрался на поезде? Все хорошо было? Без сюрпризов?

     — Кстати про отель. Мне компания сняла номер. И он был замечательный. Я бы сказал класса люкс. Он находился на двадцать четвертом этаже, и вид на город был восхитительный. Знаешь, когда был снегопад, я сидел перед окном в кресле и наслаждался. Это очень успокаивало. Я никогда не был на таком этаже, — продолжил Джон, а Лили смотрела на него с восхищением. — В поезде все было хорошо. Я уснул, засидевшись с книгой в руках, так что очнулся только утром, когда подъезжал к городу. Ох, как же хорошо вернуться в родные стены, ты не представляешь себе. Никогда не испытывал такого ощущения, — закончил свой рассказ Джон.

     — Очень хотелось бы с тобой отправиться, жаль не получилось в этот раз, — с тоской в голосе сказала Лили.

     — Не переживай, как-нибудь найдем с тобой время и деньги, и отправимся отдыхать. Выберем место теплее, чем эти края и номер отеля на тридцатом этаже, куда сможем заказать коктейль и вместе наслаждаться видами. Кстати говоря, про холод, снегом тут все замело безумно, когда я уезжал, такого не было.

     — Да уж, последние три или четыре дня снег сыпал без остановки, все двадцать четыре часа в сутки. Даже улицу было плохо видно из-за такой погоды. Я старалась особо никуда не выходить, дожидаться тебя дома было приятнее, — сказала Лили, прожевывая сэндвич.

     — Прекрасно тебя понимаю, — согласился Джон, поднося кружку чая к своим губам.

     После завтрака он отправился в спальню, на второй этаж, разделся, лег на кровать и включил телевизор. Лили же задержалась на первом этаже. Спустя десять минут, в комнату зашла и Лили. Она успела переодеться и вернулась к своему парню совсем в ином наряде.

     На ней было надето кружевное белье бежевого цвета, на ногах красовались черные нейлоновые чулки.

     — Может быть, выключишь телевизор? — прошептала Лили, страстно глядя на Джона.

     Он в свою очередь без лишних слов выключил телевизор, откинул пульт в сторону и поднялся с кровати. Подойдя к Лили, Джон нежно обхватил ее шею и поцеловал в губы. Лили отодвинула голову назад и медленной эротической походкой обошла возлюбленного, после чего легла на кровать.

     Ее любимый подошел к шкафу и взял оттуда галстук, который он давно не надевал. После, он взобрался на кровать и пододвинулся ближе к Лили на коленях.

     — Поиграем? — прошептал Джон, наклоняясь к Лили ближе с каждой секундой.

     — Да, — ответила она шепотом, так, что трудно было услышать ее ответ.

     Джон приложил галстук к ее глазам и сделал узел на затылке. Дыхание у Лили участилось, как и сердцебиение. По ее коже волной пробежались мурашки. Половой акт продлился не столь долго, как этого хотелось Джону. Вдвоем они успели насладиться друг другом, хоть и кончили довольно быстро, так как воздержание во время поездки сказывалось сильно на обоих.

     После секса, они продолжали лежать в кровати, обнявшись в полной тишине.

     — Пойдем?

     — Конечно, — ответила она, сразу же поняв, что он позвал ее выйти на улицу и выкурить по сигарете. Такая процедура следовала после каждого их полового акта.

     Они начали одеваться и спустились на первый этаж по лестнице. Лили направилась прямиком к выходу, Джон же заскочил на кухню, чтобы выпить стакан воды. Проглотив содержимое стакана в три больших глотка, он вставил сигарету в рот и, держа ее в губах, направился к выходу, чтобы присоединиться к Лили.

     По пути внимание Джона привлекло его собственное отражение, которое показывало огромное, старинное зеркало, висящее в коридоре в переходе между кухней и прихожей. Размером оно было во весь рост Джона. Рама была деревянная с красивыми вырезанными узорами. Досталось оно им при покупке дома, но они так и не решились его продать. Он смотрел в глаза своему отражению и никак не мог оторваться. Что-то его словно гипнотизировало, и он даже перестал замечать свисающую сигарету из его рта, которая чуть не упала. Так он простоял около минуты и смотрел в свои же глаза, пока весь остальной мир вокруг него тухнул.

     — Ты где? — окликнула Лили, вернувшись в прихожую.

     Только в этот момент Джон оторвался от своего отражения и проследовал к выходу. Они вдвоем вышли на улицу и остановились около двери.

     — Все хорошо?

     — Да, — ответил Джон, прикуривая сигарету, после чего отдал зажигалку Лили.

     В этот самый момент к дому соседей напротив, подъехала машина. Из нее вышел высокий мужчина, с короткой стрижкой и широкими плечами. Его звали Льюис, и он всегда был приветливым, как минимум с Джоном и Лили.

     Выйдя из автомобиля, Льюис заметил своих соседей и помахал им рукой. Джон, затягиваясь сигаретой, помахал соседу в ответ. Лили сделала то же самое, с наигранной улыбкой.

     — Странные они немного, не замечал? — спросила Лили, нахмурив брови. Джон выпустил облако дыма и посмотрел на нее.

     — Да почему же? Нормальные, — ответил он и вернул свой взгляд на соседа.

     Льюис зашел в дом, стряхнув хлопья снега с плеч. Осмотревшись по сторонам, он обнаружил, что в доме царила гробовая тишина. Он остановил свой взгляд на потолке и начал прислушиваться к каждому шороху, который смог услышать.

     — Оливия? Ты дома?! — заорал во весь голос Льюис, но ответа не последовало.

     Он прошел к лестнице и стал подниматься наверх. Шагал он очень медленно, и каждая ступенька скрипела под весом Льюиса. Дойдя до конца, он встал перед дверью, которая являлась проходом в спальню жены и его самого.

     Льюис медленно стал поворачивать круглую ручку и начал приоткрывать дверь, с таким же скрипучим звуком, что издавали ступеньки их лестницы. В середине комнаты, на полу, он обнаружил свою жену, сидящую с закрытыми глазами перед доской Уиджи.

     — Оливия? — шепотом окликнул ее Льюис, в тот самый момент, когда она открыла глаза.

     Волосы у нее были седые, что являлось характерной чертой ее возраста. Кожа дряхлая и вся в родинках. Оливия повернула голову в сторону Льюиса и пристально на него посмотрела.

     — Здравствуй, — строгим голосом сказала Оливия.

     — Здравствуй.

     — Как твои дела? — она продолжала говорить все тем же строгим тоном.

     — Все хорошо. Видел Джона с Лили на улице. Стоят, курят.

     После этих слов Оливия встала с пола, и вместе с Льюисом они отправились на кухню. Из еды в холодильнике они выбрали яблочный пирог, который приготовила Оливия накануне вечером. Льюис сварил себе кофе и налил чаю Оливии.

     — Все играешься со своей доской? — с иронией спросил Льюис.

     — Боже мой! Когда ты уже поймешь, что это для меня не игрушки. И уж точно не шизофрения! У меня дар. И я им успешно пользуюсь! — начала орать Оливия.

     — Это-то меня и пугает, — с улыбкой ответил Льюис. — Тебе что-нибудь рассказали твои милые друзья?

     — Что-то нестабильное начало происходить недалеко от нас.

     — Нестабильное? — чавкая яблочным пирогом, спросил Льюис.

     — Да. Непонятные для меня всплески энергии.

     Льюис запил кусок пирога глотком кофе, после чего встал и подошел к стенному шкафу, чтобы взять пачку печенья с малиновым джемом.

     — И где же они происходят? — вновь, с ироничной улыбкой спросил Льюис.

     Оливия махнула головой, в сторону окна выходившего с кухни на улицу. Льюис присмотрелся и увидел соседей, докуривших свои папиросы. Джон и Лили вернулись в дом, громко захлопнув за собой дверь.

     Лили присела в гостиной, в то время как Джон отправился на кухню приготовить молочный коктейль для двоих. Он взял упаковку ванильного мороженного, два банана, черничный йогурт, стакан молока и кинул все ингредиенты в блендер. После он закрыл его крышкой, подключил к розетке и включил кнопку «старт».

     Блендер зашумел, перемалывая все составляющие коктейля. В момент, когда он достиг своей жидкой консистенции, у Джона в голове всплыли воспоминания о том, как он проводил детство в доме своей бабушки, и она часто угощала его именно таким молочным коктейлем.

     — Бабушка, а можешь мне еще сделать? Очень вкусно получилось!

     — Ну-ну. Ты и так уже два стакана выдул.

     Маленький Джон слегка расстроился, но ни в коем случае не обижался на бабушку. Он выбежал на улицу играть с мячом. На дворе было лето, и солнце плавило все подряд. Джон начал пинать мяч ногами, направляя его прямиком в фонарный столб и ожидая, когда он отскочит и вернется к его ногам. Каждый удар по мячу отдавался глухим звуком, который распространялся по всей округе.

     — Джони, зайди на минутку, — выкрикнула его бабушка из окна.

     Когда он зашел в дом, она держала в руках еще один целый стакан, наполненный его любимым молочным коктейлем. С ванильным мороженным и кусочками банана.

     Воспоминания испарились, и Джон выключил блендер, разлил коктейль в разные стаканы и понес к Лили в гостиную. Проходя в коридоре мимо зеркала, боковым зрением он заметил, что рядом с его ногами пробежал какой-то объект, напоминающий кошку со светлой шерстью.

     Он резко повернулся в сторону своего отражения и почувствовал пульсирующую боль в руках. Ему показалось, что стаканы вот-вот лопнут от напряжения, но ничего такого не произошло.

     Его тело парализовало, и он вспомнил, как недавно встретился со своим взглядом в зеркале. То же самое произошло и сейчас. Что-то его не отпускало и приковывало, и он не понимал, что именно.

     Привидится же такое, подумал про себя Джон. Он двинулся дальше и передал один из стаканов Лили, а сам уселся на диване, укрывшись с ней одним пледом. Они прижались друг к другу плотнее и смотрели телевизор.

     На экране шла передача про животных, которых так любила смотреть Лили. В телепередаче показывали, как лев поедал свою жертву, и вся его пасть была в крови.

     — Неужели тебе нравится это смотреть? Я думал, ты эти передачи смотришь только из-за милых животных, — спросил Джон удивленно, так как до этого смотрел с Лили такие передачи только пару раз, и никакой жестокости в них не было.

     — Мне интересно все о животных. Все составляющие их жизни. Их повадки, еда, сон, жизнь в целом.

     Далее в телепередаче начали показывать дальнейшую жизнь львов. Гордый и сытый царь зверей возвращался обратно к родным. После долгой лекции диктора о жизни львов, начали показывать, как звери спариваются.

     — Это тебе тоже очень интересно?

     — Конечно. Это же тоже часть их жизни, — ответила Лили удивленным тоном.

     Джон улыбнулся и обнял ее одной рукой. После, он прикрыл глаза и думал немного вздремнуть, но Лили перебила его сон своим вопросом:

     — Тебе не хотелось бы поменять чего в доме? Мебель какую-нибудь купить новую. Можно что-то кардинально изменить, если у нас хватит на это денег.

     Джон призадумался, услышав такой вопрос. Естественно первое, что ему пришло в голову, это огромное зеркало, которое висит у них в коридоре.

     — Может быть, уберем эту махину со стены?

     — Какую? Наше зеркало? — удивилась Лили.

     — Да, зеркало.

     — Почему именно его? Мне же где-то надо делать макияж, да и оно не мешает вовсе, — начала настаивать Лили с тем же удивленным тоном.

     — Знаешь, порой я пугаюсь собственного отражения. Может это нервы мои уже расшатались, но если речь идет о смене обстановки, то я обеими руками за то, чтобы выбросить это зеркало. А накраситься ты можешь спокойно в ванной комнате, там тоже есть зеркало, над раковиной.

     — Ох, ну хорошо. Давай уберем. Тогда позволь поставить камин в гостиной. Всегда о нем мечтала с самого детства, — продолжила говорить Лили увеселенным голосом, понимая, что скоро ее давняя мечта сможет сбыться.

     Джон посмотрел на нее с улыбкой:

     — А вот идея с камином действительно замечательная. Создает уютную атмосферу. Только представь, как мы будем сидеть с тобой здесь, наслаждаться горячими напитками, чаем например, и слушать, как щелкают дрова, а пламя будет отдавать теплыми нотками света по всей комнате. Правда, дорого выйдет нам поставить настоящий камин, — закончил Джон, задумавшись, подсчитывая примерную сумму, которую им надо отложить для этого дела.

     К Лили в этот момент пришла гениальная мысль:

     — Слушай, зеркало-то старое, может, попробуем продать его подороже. Возможно, это вообще антиквариат. Оно досталось нам вместе с домом, и как я поняла при покупке дома, оно достаточно старинное. Можно посмотреть в интернете примерную стоимость. Или попробовать там же его и продать.

     — А ты права. Я уж собирался выкинуть его на помойку, — Джон встал с дивана, допив залпом свой коктейль. — Знаешь, давай-ка одеваться. Поедем в мебельный магазин сегодня. Посмотрим чего, может еще что приглянется. Давай-давай. Сегодня воскресенье, пока есть возможность, а то потом работа начнется. А ты воспламенила во мне желание что-нибудь поменять.

     Лили посмеялась, встала с дивана и поднялась на второй этаж, чтобы переодеться, Джон последовал за ней. Одевшись потеплее, они спустились на первый этаж. Лили, подойдя к прихожей, надела на себя зимнюю теплую шапку и обмоталась шарфом. Джон лишь расправил воротник от своего пальто и посчитал, что ему этого будет достаточно.

     Выйдя на улицу, они обнаружили, что погода резко ухудшилась, все заметало до такой степени, что были еле видны близстоящие дома. Опустив головы, они дошли до своей машины марки «Форд».

     Забравшись внутрь салона, они осознали, насколько было неприятно преодолевать даже такой короткий отрезок пути до автомобиля, и насколько приятно находиться в машине с обогревателем.

     Джон повернул ключ зажигания, но автомобиль издал лишь слабый, не подающий надежды звук. Он попробовал еще раз, и вновь его постигла неудача.

     — Ну, давай же. Этого мне еще не хватало, — шептал он, поворачивая ключ зажигания туда-сюда.

     После нескольких неудачных попыток, Лили начала смотреть в окно с отчаянием, уже не ожидая того, что машина сможет завестись. Но после многократных провальных попыток двигатель заработал, и Джон с Лили тяжело выдохнули, радуясь, что смогут добраться до магазина и что им не придется оставаться дома.

     Джон включил дальний свет фар, но сразу же понял, что против такого снегопада это плохо помогает и на дороге ему следует быть предельно аккуратным, передвигаясь медленно, лишь слегка надавливая на педаль газа.

     Лили ждала пока Джон приготовиться к поездке, проверит в машине все подряд: включит обогреватели и проверит зеркала заднего вида. Она потянулась к приемнику и включила первую попавшуюся радиоволну.

     Песню исполнял Фрэнк Синатра. «My way» — любимая песня Лили, текст которой она выучила еще, будучи подростком. Наконец, они двинулись сквозь непроглядный снегопад. Ехал Джон медленно, пытаясь разглядеть дорожные знаки и дорожную полосу.

     Через тридцать минут снег утих и перестал сыпать. Можно было спокойно разглядеть дорогу, и он надавил на педаль газа сильнее. Но продолжалось это недолго. Джон и Лили встали в пробку, не доехав до магазина два километра.

     Движение полностью остановилось, стрелка спидометра показывала бесконечный ноль. Белоснежный свет, отражающийся от снега, сливался с огоньками задних фонарей автомобилей, стоявших в пробке.

     — Ну, немного же осталось, чего там случилось? — недовольно заявила Лили.

     Джон схватился обеими руками за руль и уперся в него лбом. В машине тихо продолжала играть музыка.

     — А что же там еще может быть? Видимости было ноль, теперь авария. Надеюсь, скоро двинемся, — пробормотал он, упершись в руль.

     Лили с трудом разобрала, что он сказал, но услышав слово «авария», прислонилась головой к стеклу.

     Джон оглядывался по сторонам и наблюдал, как в магазинах работают продавцы. Он всю жизнь пробыл в офисе и ничего кроме работников в костюмах, сидящих за компьютерами, он не видел.

     Его удивляло, с какой скоростью один человек, стоящий за кассой, справлялся со всеми покупателями, при этом успевал вытаскивать из печи свежеприготовленную выпечку, а также выкладывал товар на полки и подписывал им цену. Для этого не требовалось несколько человек. Лишь один бедолага, который работает за всех. А может он вовсе не бедолага? Может, он по-настоящему счастлив, потому что всегда хотел заниматься именно этим? Может это его собственный магазин, где он всем заправляет и никому не доверяет?

     Он вернул свой взгляд на дорогу, когда сзади стоящие машины стали ему сигналить. Задумался и пропустил тот момент, когда пробка начала рассасываться и все машины поехали вперед.

     — Ну, наконец-то, — сказал Джон и, выпрямив свою спину, надавил на педаль.

     Спустя некоторое время, вместе они достигли места назначения и увидели за окном огромный магазин мебели, в который съезжался весь город. Припарковав машину на стоянке, Джон и Лили вышли из машины и увидели перед собой здание, с ярко горящим красным светом вывески, содержащее банальное название «Мебель в Дарсвиле».

     Народу было куча. Место на парковке они едва смогли найти. Им повезло, что при них начал выезжать один из водителей со своего места. Они прошли по улице и зашли в здание, в тот момент, когда снег снова начал падать с неба и набирать обороты.

     В «Мебель в Дарсвиле» можно было потратить весь свой день, если вы не определились, зачем именно вы сюда приехали. Джон и Лили шли рука об руку и рассматривали все, что им попадалось на глаза.

     Расположение мебели в магазине было по рядам, и общее количество этих рядов составляли бесконечный лабиринт, запутаться в котором мог каждый. Лили подходила ко всем предметам мебели, будь то простой стул, стол или даже небольшая полочка для кулинарных специй.

     Джон же не обращал на многое из этого внимания и пытался найти камины, за которыми, они целенаправленно приехали.

     — Посмотри, какое кресло удобное! — крикнула Лили, плюхнувшись в большое, мягкое кресло. Рядом с ним стояло похожее, только качающееся.

     — Меня пока наш диван устраивает, — резко ответил Джон, показывая свое нежелание покупать кресло.

     — Я знаю. Просто такое удобное. Ладно, не хочешь посидеть в нем, пойдем искать дальше.

     Лили схватила его за руку и повела дальше по их ряду, осматривая каждый угол. Их пути разошлись, когда они дошли до перекрестка, разделяющего их ряд на три других. Лили пошла в одну сторону, а Джон отправился по соседнему ряду, абсолютно уверенный, что идет в нужном направлении.

     Радостные выкрики Лили были слышны даже с соседнего ряда. «Ух, ты» и «надо будет ему показать» слышали все. Сам же он продолжал свое движение, осматриваясь по сторонам и ища камины.

     Пройдя почти до конца ряда, Джон наткнулся на огромное зеркало, висящее на куске выстроенной стены. Оно напомнило ему о зеркале в их доме. Он подошел ближе и снова встретился со своим отражением, словно со своим старым другом или врагом.

     Собираясь развернуться и пойти прочь, он заметил, что изображение в зеркале немного исказилось. Отражение менялось с каждой секундой, то становясь шире, то уже. После, оно и вовсе начало ходить волнами. Джон не понимал, что происходит, но сразу же вспомнил, как они с Лили гуляли в парке развлечений, закрывшемся недавно на реконструкцию в Дарсвиле. Воспоминание крепко врезалось в его голову, и Джон застыл на время…

     На улице стояла теплая, солнечная погода. В воздухе витал запах жареного арахиса, сахарной ваты и попкорна. Все это вперемешку с шумом толпы и аттракционов придавало людям праздничное настроение и теплые воспоминания о своем детстве. Кто-то приходил сюда со своими детьми, кто-то с девушкой, но было и много таких, кто развлекался здесь со своими друзьями.

     — Легко смогу добыть тебе вон того медведя, — Джон прицелился из ружья в тире. Он сбил одну банку, две, три. Положил целый ряд и принялся за второй.

     В тире он тренировался с отцом с самого детства и справлялся в парке с этой задачей на ура. Лили впервые видела, как Джон стреляет из ружья и с какой точностью он это исполняет. Спустя мгновенье, все банки были сбиты и им дали право выбора, какую мягкую игрушку они заберут.

     — Тебе медведя или розового слона? — с гордым видом и улыбкой спросил он. Лили потянулась к большому слону.

     Они двинулись дальше по парку и слушали крики людей, преодолевавших мертвые петли.

     — Хочешь пойти на аттракцион?

     — На какой? — спросила она, пережевывая сахарную вату и держа розового слона подмышкой.

     — А куда захочешь, туда и сходим.

     — На аттракцион, наверно, не хочу, — с сомнением ответила Лили, а потом увидела отдельно стоящую комнату и кивнула в ее сторону. — Смотри, кривые зеркала, можно сходить туда и посмеяться от души.

     — Хах, последний раз там был в детстве с родителями. Пойдем, конечно.

     Джон обхватил Лили за талию и немного ускорил шаг в сторону той самой комнаты. Войдя в помещение, они увидели около пятнадцати зеркал, висящих на стене в ряд. Каждое из них давало определенный эффект: одно могло укоротить ваш рост вдвое, другое могло сделать ваше лицо узким и длинным.

     Они подходили к каждому по отдельности и улыбались изменениям своего отражения, но, ни одно из зеркал не смогло вызвать настоящего смеха. Когда они подошли к последнему зеркалу, Джон сильно удивился.

     — Это что? Оно обычное? Без искажений?

     — Как без искажений? Смотри, какой ты здесь маленький и толстый — засмеялась Лили, впервые и со всей силы. Они были единственными посетителями этого аттракциона, так что ее никто не услышал.

     — Но мы же тут по-обычному выглядим. Никаких изменений. Может надо под другим углом посмотреть, — Джон нагнулся и отошел левее, но никаких изменений не увидел. Когда он выпрямился, то заметил, что зеркало начало ходить волнами, искажая, все что отражало это зеркало…

     Джон стоял в «Мебель в Дарсвиле» перед «кривым» зеркалом. Оглянувшись по сторонам, он осознал, что стоит один, и никто его не видел. Зеркало продолжало искажаться, меняя форму тела Джона с каждой секундой.

     В конце концов, оно остановилось и перестало преображаться. Он пригляделся внимательнее и заметил, что снизу доверху начала проходить еле заметная трещина. Позже она начала разрастаться по всему зеркалу, во все стороны, словно паутина. Все это действие сопровождалось глухим звуком, напоминающим треск тонкой корки льда, покрывшей лужу на улице во время первых заморозков.

     Джон начал следить пристальнее и увидел, как от зеркала стали отпадать маленькие осколки. Оно начало крошиться словно печенье, и когда он понял, что пора уйти от этого места, было уже поздно.

     В мгновенье ока зеркало с шумом разлетелось на крупные куски. Ощущение сложилось такое, будто он ударил по нему молотком или другим тупым предметом.

     Джон помнил, что находится один, но когда обернулся, то увидел, что целая толпа начала собираться вокруг него. Звук разбитого стекла привлек слишком много внимания, и избежать каких-либо разборок уже не представлялось возможным.

     Все перешептывались, а кто-то и вовсе улыбался или хихикал. Джон решил попробовать уйти, понимая, что он не виноват в этом. По крайней мере, он на это надеялся.

     Когда он стал уходить, то услышал суровый голос позади себя, напоминающий преподавательский тон, которым он успел насытиться, обучаясь в школе.

     — Молодой человек, постойте! — приказал мужчина, лет тридцати, с густой бородой.

     — Да? — Джон сглотнул слюну и словно провинившийся подросток сделал вид, что не понимает о чем идет речь.

     — За зеркало-то платить будете?

     — Я его не разбивал.

     Продавец, судя по надписи на его груди, бросил взгляд на пол, где лежала груда осколков.

     — А это кто сделал?

     — Я не знаю. Но я не разбивал. Могу это оспорить.

     — Трудно себе могу это представить, учитывая, что вы здесь были одни. Я это прекрасно видел. Как думаете, кто это мог быть. Домовой?

     — Кто? — Джона переполняла злость и непонимание.

     — Ну, вы сказали, что это не вы. Я и спрашиваю. Домовой? Невидимый гном или прочая нечисть? Телепат? — Продавец приподнял обе брови.

     — Вы что издеваетесь? — Джон начал краснеть от злости.

     В этот момент позади их диалога послышался знакомый ему голос, только наполненный неоправданным гневом.

     — Джон! Что ты наделал?! — уже кричала Лили.

     — Да ничего я не сделал! — ответил Джон, повышая тон.

     — Как ты смог разбить зеркало?!

     Толпа людей вокруг начала их обсуждать активнее, но многие разошлись, не дожидаясь конца пьесы.

     — Может, сначала разберешься во всем и поймешь, что я не разбивал это чертово зеркало? — Джон повернулся к продавцу. — Покажите мне записи с камер слежения. Вы увидите, что это был не я.

     Продавец смутился от этого вопроса, и было видно, насколько ему стало неловко. Так себя ведут дети, когда не выучили стихотворение на праздник.

     — Я боюсь, такой возможности нет.

     — Нет, воз… Что это значит?

     — К сожалению, в рядах много точек, которые являются слепыми зонами, и они не отслеживаются камерами. Это была одна из них. Вас никто не видел, плюс камеры не отсняли материал. Боюсь вы никак не докажете свою правоту.

     — Что значит слепые зоны? Вы не можете установить камеры у себя в магазине? Как вы тогда докажите, что я разбил зеркало?! — пыхтя и краснея вопил Джон.

     Лили была в ярости, но к недопониманию Джона, она пыталась его унизить при всех, а не выгородить и пытаться разобраться, что же случилось на самом деле. Она начала дергать его за рукав, в ту сторону, откуда они недавно пришли. Лили хотела поскорее убраться оттуда и не проводить никаких разборок с работниками магазина. Она успела пожалеть о том, что к ним пришла идея посетить магазин именно сегодня.

     — Джон, пойдем уже, не позорь меня. Заплатим за этот дерьмовый кусок зеркала и забудем. Ты ведь и правда там был один, как я понимаю, — начала она говорить более спокойным тоном.

     — Да не разбивал я ничего! Угомонись ты!

     Лили повернулась к продавцу и сменилась в лице.

     — Простите нас, мы заплатим за это зеркало.

     — Нет не запла…

     — Я сказала, заплатим и точка! И хватит уже спорить! Ты ничего здесь не докажешь! — Лили ущипнула Джона за руку и показала всем своим видом, что не желает его больше выслушивать.

     По дороге обратно снегопада не было, а движение было свободным, и они достаточно быстро добрались до дома. В машине оба молчали и не разговаривали друг с другом.

     У Джона в голове смешивались две проблемы. Первая — что произошло на самом деле, и почему зеркало разлетелось как сжатое печенье в руке. Вторая — почему его девушка пошла против него. Насколько ему не изменяет память, в первый раз в их совместной жизни.

     Утонув в раздумьях, Джон чуть не проехал на красный свет светофора. Одернуть его и заставить нажать на педаль тормоза ему помогла Лили, когда закричала озлобленным голосом. Он никак не отреагировал, решив сохранить спокойствие, пока он находился за рулем и отвечал за жизни, как минимум, двоих человек, находящихся в салоне автомобиля.

     Подъехав к дому, он торопясь припарковал машину и вышел из нее вслед за Лили. Они не проронили ни единого слова пока шли в сторону входной двери. Когда они зашли, Лили направилась к зеркалу, чтобы снять шапку и поправить прическу. Тишину прервала ее реплика:

     — Подумать только, вместо того, чтобы что-то купить, мы просто потратили деньги за твою оплошность. Да еще и полдня на это убили.

     Джон бросил взгляд на часы, они показывали пять часов вечера.

     — Да как ты не можешь понять! Я не разбивал это дерьмовое зеркало! Ты даже не пыталась разобраться в случившемся и можно сказать, пошла против меня!

     — Ну, а что ты хочешь сказать? Оно само разбилось? Просто разлетелось на куски? Скажи мне тогда.

     — Да, — ответил Джон и понял, насколько абсурдно прозвучал его ответ, но сказал он это на автомате. Не из-за принципа, а из-за того, что это была правда.

     Он понимал, что поверить в это трудно, и если бы кто-то сказал ему, что зеркало способно само по себе разлететься на осколки, то он, конечно же, и сам не поверил. Но в эту же секунду, ему в голову пришел ответ, как ему доказать это. И он был прост — никак. Такое никому объяснить нельзя, а если бы он попытался, то, скорее всего, его бы отправили проверяться к психиатру или обвинили в употреблении наркотиков.

     — Значит, само разбилось. Просто гениально с твоей стороны. Неужели ты не смог придумать более хороший ответ? Или решил блеснуть своим интеллектом?

     Джон ничего на это не ответил, просто проигнорировав вопрос. Он понимал, что попал в тупик и не винил Лили в том, что она не может ему поверить.

     Перед взглядом Джона пролетали хлопья снега. Он стоял посреди улицы и осознавал, что он ее где-то уже видел. Место было до боли знакомым, а заброшенные здания, окружавшие его, он узнал через минуту, когда внимательно присмотрелся к постройкам.

     Он уже находился здесь, когда уснул в поезде. И вот он снова прибыл сюда. Почему ему снилось это во второй раз, он понять не мог. Но он сделал то, чего многие не могут делать в своих снах. Джон осознал, что он спит. Никаких чудес не происходило, и летать он не стал от одной только мысли. Все происходило, словно наяву.

     Он начал продвигаться дальше по улице, вспоминая каждое здание, которое он видел ранее. В этот раз, Джон понял, что не чувствует холода. Снежинки медленно падали и соприкасались с его телом. Обычно вы можете почувствовать легкое покалывание и прохладу. Но ничего из этого он не ощущал. На то это и сон. У вас могут возникнуть эмоциональные реакции, но физически вы ничего не почувствуете.

     С каждым шагом он вспоминал, что происходило в прошлом его сне, и пытался предсказать действия наперед. Все это напоминало картину, словно вы пересматриваете фильм или перечитываете любимую книгу. Вы помните основной сюжет, примерную последовательность действий, но запомнить каждую мелкую деталь практически невозможно.

     Наконец, он добрался до дома, где ранее обнаружил мужчину, следившего за ним со второго этажа. Джон поднял голову и увидел «обмороженного» человека на том же месте, возле окна.

     На этот раз, сон не прекратился, и зеркало не разлетелось на мелкие куски. Он вспомнил и сравнил, как зеркало разбилось в мебельном магазине.

     — Эй! — закричал Джон во все горло, но мужчина лишь отвел свой взгляд в сторону и сделал вид, что ничего не услышал.

     Джон начал размахивать одной рукой, пытаясь привлечь внимание, хоть он и понимал, что его услышали с первого раза.

     — Эй, я с вами разговариваю!

     Реакции не было, мужчина продолжал смотреть куда-то вдаль.

     Да черт бы тебя побрал, подумал Джон и осмотрелся вокруг в надежде найти камень или что-то подобное. Злость взяла верх над ним, и он был готов разбить окно. Лишь бы его заметили.

     Вокруг лежал только снег, и других идей у него в голове не было.

     — Так и будешь игнорировать меня? — спокойным голосом сказал Джон, понимая, что кричать нет смысла.

     Никакого ответа снова не последовало, и тогда Джон подошел к двери, что вела в дом. Он протянул руку и слегка ее толкнул. Дверь поддалась и открылась с характерным скрипом.

     Изнутри было видно, что дом был слишком давно заброшен, а местами даже прогнил. Вонь ударила в ноздри Джону. Как здесь может вонять, если я сплю. Или я не сплю, — с испугом подумал Джон, а после ущипнул себя за руку. К большому удивлению, он почувствовал неприятную боль в руке. Его это напугало больше всего. Он не мог понять, что же есть реальность. Также он почувствовал сырость, которая разом обрушилась на него.

     Дом, скорее, напоминал старинные дома Викторианской эпохи с их строгим и пугающим стилем. Внутри же, не было ни мебели, ни признаков жизни. Было лишь слышно легкое завывание ветра, доносившееся со второго этажа, причиной которого, скорее всего, было окно, в которое за ним наблюдал пугающий незнакомец.

     — Отзовитесь! Кто бы там не находился! — закричал Джон, смотря в потолок.

     Тишина. Ветер продолжал посвистывать сквозь щель где-то на втором этаже. Он начал медленно подходить к лестнице. Каждая половица под ногой скрипела и раздавалась эхом по всему дому. Пройти незаметно было невозможно.

     Вступив на первую ступеньку, Джон схватился за влажные перила, на которых была то ли плесень, то ли мох, а возможно ни то, ни другое. Он отдернул руку и сморщил лицо так, что все морщины сделались слишком глубокими и его лицо в момент постарело. Сделав еще один шаг и добравшись до второй ступеньки, он услышал шорох позади него самого. Он обернулся, но ничего не заметил, кроме пустой гостиной. То, что эта комната являлась именно гостиной, Джон решил из-за находящегося там камина, давно остывшего и заброшенного бывшими хозяевами.

     Он сделал два аккуратных шага назад, стараясь скрыть свои шаги, но отвратительный скрип выдавал его месторасположение с потрохами. Он продолжал движение в сторону камина, делая все те же медленные шаги, но идти на цыпочках, уже не входило в план.

     Подойдя к кирпичному камину, он обнаружил, что по всей поверхности лежало то же самое вещество, в которое он сумел вляпаться, схватившись за перила. Джон наклонился чуть ниже к месту, где должен гореть огонь. В этот момент глухой звон ударил ему в уши, и он увидел, как из дымохода упала вниз оторванная голова.

     Она была изъедена кусками, а лицо слабо напоминало человеческое. Скорее смесь человека и рептилии. Он увидел оторванные, обглоданные кем-то места. К горлу подступил тошнотворный ком.

     Джон отбежал назад, ближе к выходу. Он наклонился к земле, делая поклон, и закрыл ладонью рот, пытаясь сдержать рвоту. Лицо его покраснело, и он почувствовал пульсацию в висках. Его бросило в жар, а в глазах потемнело.

     Он сплюнул на пол густую слюну, выпрямил спину и глубоко вдохнул воздух. Набрав полные легкие, Джон почувствовал, что ему стало легче, но образ оторванной головы стоял перед глазами.

     — ЭЙ! — заорал он, чуть не сорвав голос.

     Изначально он испугался, но потом вспомнил, что это происходит не в реальности. Так он считал.

     — Выходи!

     Завывание ветра усилилось. Джон снова двинулся в сторону лестницы. Поднимался он быстро, делая уверенные шаги. Руки его тряслись от адреналина.

     Поднявшись наверх, он никого не обнаружил. Комната на втором этаже была всего одна, такая же пустая, как и на первом. Он быстро нашел роковое окно — оно было единственным на этом этаже.

     Подойдя ближе, Джон сразу же заметил трещину в деревянной раме. Она вызывала легкий свист. Погода за окном начала ухудшаться. Пришел буран, и из-за снега видимость резко упала.

     Джон приложил ладонь к окну и слегка наклонился, смотря на улицу. Прижал руку он сильно, словно пытался выдавить окно. За окном он никого не увидел. Развернулся и закричал в последний раз:

     — Выходи! Ублюдок! — Последнее слово разнеслось эхом по комнате.

     Джон рысью побежал на первый этаж, споткнувшись на первой же ступени, и чуть не полетел вниз кубарем. Он не обращал ни на что внимания и продолжал бежать к выходу. Выйдя на улицу, Джон ничего не видел, так как буран усилился еще сильнее. Его тело до сих пор не ощущало холода, но прекрасно чувствовало ветер, только он казался теплым, летним.

     Прищурив глаза, Джон начал видеть горящие две точки, красного цвета, которые еле виднелись сквозь снегопад. Они напоминали гирлянду, находящуюся в сугробе. Две точки приближались к нему и были ближе к земле. Но то, что это были именно глаза, он понял сразу.

     Чем ближе свет приближался, тем отчетливее становился слышен звук, напоминающий то ли рычание, то ли бурлящий от голода живот. Когда они были на расстоянии двух метров или чуть больше, сияние пропало.

     Сзади, за плечо Джона схватила рука. Он дернулся от испуга, но когда смог бросить взгляд назад, то успел заметить лишь обмороженную руку, покрытую болячками. После этого все перед взглядом помутнело.

     Джон открыл глаза и обнаружил себя в своей родной комнате, дома. Рядом спала Лили, отвернувшись от него. Он приподнялся, удерживая вес тела на локтях, и осмотрел темную комнату. Была глубокая ночь. За окном медленно падал снег.

     Опустившись обратно на спину, Джон тяжело выдохнул, вытер одеялом пропотевшее лицо и повернулся на бок. Он обнял Лили за талию и укрыл ее одеялом по шею. Прижался к ней ближе и закрыл глаза.

     Все, что ему только что приснилось, не выходило из его головы. Но он смог снова погрузиться в сон. Только на этот раз, ему ничего не приснилось.

     Первый раз Лили проснулась, когда Джон нежно поцеловал ее в щеку, собираясь на работу. Второй раз, когда выспалась сама и открыла глаза через несколько часов после ухода Джона. Она временно не работала и была в поисках хорошей вакансии. Быть домохозяйкой и сидеть дома ей не нравилось, но вариантов не оставалось.

     Глаза слипались после сна, и было очень тяжело их открыть. Белоснежный свет из окна также резал зрачки, как острый нож прорезает кусок свежего мяса. Лили собралась с мыслями и села на край кровати с пониманием того, что ее голова весит тонну, словно в нее залили цемент.

     После сна ее тело дрожало и покрывалось мурашками. Снимать с себя одеяло ей не хотелось еще минут десять. Она надела на себя спортивные штаны, футболку и натянула на ноги теплые носки.

     Лили зевнула и двинулась на первый этаж. Она прошла в ванную комнату и посмотрела на свое отражение в маленьком зеркале, висящем над раковиной.

     — Ну, я и уродина, — попыталась выговорить она осипшим голосом прокуренного старика.

     Такое случалось с ней почти каждый день и у нее уходило много времени, чтобы привести себя в чувства и превратиться в принцессу. Но в этот раз она не стала прихорашиваться и наносить макияж. Желудок уже давал знать о себе и требовал еды. У нее складывалось чувство, что он начинал поедать сам себя.

     Она вывернула кран с водой, набрала воды в ладони и плеснула себе в лицо. Чувство бодрости моментально настигло ее, хотя глаза, словно наполненные песком, напоминали ей, что Лили проснулась только недавно. Она открыла шкафчик над раковиной, на дверце которого и было маленькое зеркало, достала из него зубную щетку и пасту. Когда она надавила на тюбик, первый слой пасты упал мимо щетки и попал на раковину. Лили осознала, насколько она сонная, хотя проспала больше, чем требуется. Второй слой пасты лег ровно на щетку.

     После ванной комнаты, она прошла на кухню и поставила кипятиться чайник. В холодильнике она нашла пачку сосисок и сделала себе самодельный хот-дог, продырявив дырку ножом в булке и разогрев ее в микроволновой печи.

     Пока она ждала чайник, который вот-вот должен был засвистеть, она подошла к окну в прихожей, чтобы посмотреть какая погода поджидала их город сегодня. На удивление снег не сыпал, но им вполне было достаточно и того большого количества сугробов по метру в высоту.

     После она развернулась, чтобы вернуться на кухню и перед ее взглядом было их старинное зеркало, которое Джон охотно предложил продать. Лили вспомнила его слова. «Порой, я пугаюсь собственного отражения». А после этой фразы в голове сразу возникли воспоминания вчерашней ссоры. С одной стороны ей было стыдно за то, что она не заступилась за любимого человека и не попыталась его выгородить. Джон был так настойчив вчера в своей правоте. А с другой, Лили понимала, что зеркала не обладают свойством разлетаться сами по себе на мелкие осколки.

     От раздумий Лили прервал гудящий чайник на плите. Она поспешила к нему, выключила газовую конфорку и принялась заваривать себе кофе. Приготовив завтрак она, наконец, уселась за стол и стала жадно поглощать хот-дог. Когда она с ним управилась за пару укусов, в голову ей пришло воспоминание о передаче, где люди на скорость соревновались, кто съест больше хот-догов. Ей стало дурно от глупости проведения таких соревнований. Она помотала головой в стороны, выражая свое недовольство, и запила застрявший в горле кусок булки.

     Зевнув, не прикрывая рот, Лили дернулась от испуга и ее сердцебиение участилось. В дверь кто-то постучал. Сделали это очень громко, явно прикладывая к этому всю силу, даже полки в коридоре задрожали.

     Лили подождала секунду другую и удары в дверь повторились, хотя гостей она не ждала вовсе, как и почтальона. Она встала со стула, поставив чашку с кофе на стол, и медленным шагом продвинулась в сторону окна, в котором недавно узнавала погоду. Хоть метод выглянуть в окно и староват, нежели проверить погоду на своем смартфоне, но все также оставался более действенным и практичным.

     Подойдя к окну, она аккуратно отодвинула шторку в сторону, указательным пальцем. Гость, стоявший перед их домом, был нежданным. Перед дверью стояла Оливия — их соседка.

     Отношения с соседями у них с Джоном не были превосходными или хотя бы дружескими. Если требовалась какая-либо помощь, они могли помочь друг другу, но не больше. Никаких посиделок за столом, приглашений в гости выпить по бокалу вина от них не поступало, причем, с обеих сторон. Максимум, что Оливия и Льюис могли себе позволить в последнее время так это зайти за специями или каким-либо инструментом. А последний случай, когда они помогали друг другу чем-то глобальным и долгим — когда машина Льюиса заглохла прямо перед их домом. Джона попросили помочь подтолкнуть автомобиль до гаража, на что он охотно согласился. Лили тогда пришлось долго стоять рядом с Оливией и терпеть неловкое молчание, так как общих тем для разговора у них не было. Возможно, это происходило в силу возраста: Оливия и Льюис были гораздо старше, чем Джон и Лили. Но тут скорее было разногласие в интересах людей.

     Джон, в целом, относился к соседям гораздо лучше, чем это делала Лили. Он всегда отвечал, что сохраняет нейтралитет на случай чего важного. Пару раз, ему в голову приходила мысль познакомиться с ними поближе, подружиться. Но каждый раз, когда он предлагал что-либо подобное Лили, например, пригласить их на ужин, то сразу же слышал резкий отказ, который никак не мог оспорить. Джон желал это лишь по одной причине — они были его соседями, а значит с ними надо иметь хорошие отношения, хотя бы чуть больше, чем нейтральные. Но такая причина не устраивала его девушку в корне.

     Лили вздохнула и направилась к входной двери, чтобы спросить Оливию, чего ей нужно.

     — Здравствуй. — Женщина улыбнулась во все свои зубы, на удивление белоснежные, как у голивудской актрисы.

     — Здравствуйте, Оливия. — Лили попыталась выдавить из себя улыбку, похожую на настоящую, а не наигранную.

     Джон говорил хотя бы улыбаться им при встрече, подумала Лили про себя.

     — Дорогая, я тебя не отвлекаю? Вид у тебя уставший.

     Улыбка полностью сошла с лица Лили. Скорее переросла в недовольно сдвинутые брови.

     — Нет, не отвлекаете. Я просто только недавно проснулась. Вам чем-нибудь помочь?

     — Нет, нет. Я тут просто… — Оливия запнулась на мгновенье, а затем продолжила. — Я видела, как Джон утром уехал на работу, а то я-то просыпаюсь рано…

     Я-то просыпаюсь рано! Она пришла еще и поиздеваться? Серьезно? Я должна после этого улыбаться дорогой мой Джон?

     Оливия кидала взгляд то в ноги, то смотрела прямо в глаза Лили. В конце концов, собралась с мыслями и закончила фразу:

     — Льюис у меня тоже уехал на работу, и я подумала, почему бы не заскочить к своей соседке и не выпить чашку чая с ней. Мы же с вами так редко общаемся, только рукой успеваем помахать. Да и дома сидеть одной скучно и одиноко. Если конечно у вас есть время, дорогуша.

     Лили застыла как вкопанная. Сказать, что она растерялась, не сказать ничего. Мысли в ее голове смешались. Она вспоминала, как Джон предлагал подобные с ними посиделки для налаживания контакта, но в то же время эти мысли перебивали другие, те самые, которые недолюбливали соседей. Но вот Оливия стоит прямо перед ней и вместо того, чтобы сказать, что она занята, Лили ответила:

     — Я не занята, проходите. Как раз сидела на кухне, завтракала. И вам сделаю кружку чего горячего. — Лили впустила соседку в дом, не понимая, зачем она это делает.

     Оливия зашла в дом очень медленно, будто вспоминая, в какой последовательности нужно переставлять ноги. Лили сразу приметила ее странное поведение. Соседка осматривала весь дом с ног до головы, словно пришла в дорогой музей и не хочет упустить ни малейшей детали, потому что на следующее посещение у нее не хватит денег или придется слишком долго копить с зарплаты, пенсии.

     Когда человек посещает чей-то дом в первый раз — это нормальное поведение, осматривать помещение, но когда человек, почти полностью остановившись, начинает разглядывать дверной проем, то это вызывает подозрения у хозяина дома и у всех, кто будет находиться рядом.

     Из-за не очень теплых отношений между соседями, Оливия впервые зашла в этот дом. Лишь ее муж однажды удостоился пройти чуть дальше прихожей и то, зайдя за инструментом. Причиной захода стала сильнейшая снежная буря, которая была года два или три назад.

     Либо ей что-то нужно, но скрывает, либо ей действительно настолько одиноко дома, подумала Лили. Оливия продолжала углубляться внутрь дома, осматривая его целиком и полностью. После чего ее внимание привлекло зеркало, висевшее в проходе между прихожей и кухней.

     — Оливия, вам случайно зеркало не нужно? Мы с Джоном собирались его продать на днях. — В голову ей пришла идея, что потом, Джон будет говорить, почему она не предложила соседям чертово зеркало бесплатно. Ведь это бы так укрепило их соседские, дружеские отношения.

     Оливия замерла и продолжила смотреть на свое отражение, словно собиралась на свидание и не могла решиться, какое платье ей надеть под туфли.

     — О, нет. Спасибо большое. У нас дома предостаточно зеркал. Одно на первом этаже, другое на втором, ну а третье находится в ванной комнате. Можете зайти как-нибудь на днях. А то мы так и не навещали друг друга за многие годы. — Оливия надменно улыбнулась и уставилась на соседку. Та, в свою очередь, натянуто улыбнулась в ответ.

     — Ну, тогда проходите. — Лили указала рукой в сторону кухни.

     Улыбка сошла с лица Оливии. Она развернулась и пошла прямо, не осматривая каждый угол дома. Вместе с Лили, она присела на кухне и стала ожидать, пока ей чего-нибудь предложат.

     Сидя на стуле, Оливия снова начала с подозрением осматривать кухню, проверяя каждый сантиметр комнаты. Такое выражение лица и беглый взгляд Лили видела только в фильмах, где за главным героем гонится серийный убийца или толпа зомби. После чего он, в свою очередь, начинает бегать взглядом по комнате, ища предметы, которыми можно защититься, а также места, где можно спрятаться или на случай зомби — заколотить окна.

     Лили смирилась с таким выражением лица ее соседки, но восприняла этот жест как полное недоверие к человеку.

     Чайник долгое время не закипал, и в доме наступила неловкая, мертвецкая тишина. Лили пыталась избежать встречи взглядами с соседкой и успела пожалеть еще сильнее, что пустила гостью на чай. Когда она осмелилась посмотреть на Оливию, то увидела, что та, смотрит в стол, не поднимая взгляда.

     — Чай или кофе? — Оливия продолжала смотреть в стол с задумчивым видом. Спустя две секунды, она подняла голову.

     — Прости, дорогуша. Что ты сказала?

     Лили сохранила каменное лицо без эмоций.

     — Вы хотите чай или кофе?

     — Чай. Зеленый, если есть.

     — Да, есть. Джон недавно купил какой-то. Не пробовала еще.

     Оливия снова опустила голову и о чем-то задумалась.

     — Сахар?

     Наконец, Оливия оторвалась от стола, словно неожиданно для себя проснулась за школьной партой.

     — Да, две ложечки, пожалуйста.

     Лили схватила две кружки, с верхней полки, и заварила два пакетика чая. Зеленый для Оливии и черный чай с лимоном для себя.

     — Вот, держите, — сказала Лили, поставив дымящуюся кружку перед Оливией. — Может, пройдем в гостиную? Там удобный диван стоит с чайным столиком.

     — Да, конечно, милая. Пойдем.

     Оливия поблагодарила Лили за чай, взяла свою кружку и направилась следом за ней. Проходя мимо зеркала, Оливия резко остановилась, будто невидимая стена преградила ей путь. Она тяжело вздохнула и закрыла глаза, закатив глаза. Если бы Лили, которая шла впереди, увидела бы Оливию, она подумала бы, что той стало плохо, подскочило давление или чего похуже.

     Соседка открыла глаза и посмотрела в сторону зеркала. Там она увидела свое отражение. Только изменялось оно с каждой секундой. Хоть Оливия и была уже преклонного возраста, но в отражении она начала стареть на глазах. Морщины углубились еще больше, волосы изменились с седого цвета на белоснежный. Также у нее появились синяки под глазами размером с мячик от пин-понга. Кожа местами стала свисать. Выглядела она лет на девяносто, не меньше.

     Лили повернулась в ее сторону и с подозрением на нее посмотрела.

     — Все-таки приглянулось зеркало?

     Оливия моргнула, и искаженное отражение вновь стало обычным. Оливия выглядела, как и в жизни.

     — Боюсь, что нет, но если надумаю, обязательно тебе сообщу, — ответила Оливия и мило улыбнулась, смотря на хозяйку дома.

     Вместе они прошли в гостиную, сели на диван и сделали по глотку вкусного чая, который так приятно пить в холодную зимнюю погоду.

     — С вами все хорошо? Плохо себя чувствуете? — Лили отхлебнула еще немного.

     — Нет, нет. Все хорошо. Просто немного задумалась. Похожее зеркало висело в комнате моей бабушки. Ну, я имею в виду такое же по размеру, во весь рост.

     Лили выдавила милую улыбку, услышав эти слова. В комнате снова воцарилась кладбищенская тишина. Вдвоем они не были ни подругами, ни родственниками, да и общих интересов не наблюдалось. Говорить было не о чем. Эта ситуация напоминала Лили картину, когда она была в школе и однажды совсем не подготовилась к уроку. Преподаватель вызвал ее к доске и постоянно задавал один и тот же вопрос. Ответа, конечно же, не следовало. В классе царила тишина, молчали все — Лили, преподаватель и все остальные ученики, сидящие в кабинете. Пауза эта казалось бесконечной, учитель не спешил ставить отметку «неудовлетворительно», но и стрелки часов словно остановились и не хотели выдавать школьный звонок, означающий конец урока.

     В конечном итоге, учитель все-таки посадил Лили на место, а сам поставил ту самую отметку, которую так многие боялись. Впредь, она всегда готовилась к этому предмету. Но тогда было проще, ты знал, к какому дню и что готовить. Сейчас же, чаепитие с соседкой было не в планах. Даже, если бы ее и предупредили об этом, вопрос что именно готовить и что говорить остался бы открытым и не имел никакого решения. Скорее всего, Лили бы не открыла дверь или ушла бы в магазин, чтобы прогулять такой неприятный «урок».

     В комнате по-прежнему царила тишина и напряженная атмосфера. Лили боялась сказать чего лишнего, а Оливия словно и не собиралась продолжать разговор. Она молча пила свой чай, не выпуская кружку из рук. Единственное на что она отвлеклась, это поправить свою челку и смахнуть маленькую прилипшую нитку с ее рукава. Кофта была болотно-зеленого цвета — того самого, который так любили надевать женщины пенсионного возраста. Откуда пошла такая мода в этом городе Лили не знала, но ее это сильно не волновало.

     Выпив половину кружки зеленого чая, Оливия продолжила их интересный диалог:

     — Скажите, дорогая, вы с Джоном звали в дом священника?

     Лили чуть не подавилась своим чаем, а кислый вкус лимона застрял в глотке и нервировал горло.

     — Священника?

     — Да. Именно он. Ну, или может, вы хотя бы в церковь ходите? — спросила Оливия, как мать, отчитывающая своего ребенка. Лили уставилась на нее с широко раскрытыми веками.

     Хорошо, что Джона нет здесь, или наоборот плохо, разговор перешел бы сразу в другую стезю, подумала Лили. Джон был атеистом на протяжении многих лет. То ли агностиком, то ли атеистом, она так и не смогла запомнить. Он всегда начинал спорить по поводу религиозных тем, которые обсуждали люди, находящиеся в его окружении.

     Началось это давно, будучи подростком. Хоть он и имел глубоко религиозных родителей, шел он строго против них. Он всегда приходил в ярость, если против его доводов говорили: «Да ты просто не понимаешь», «Да ты еще слишком молодой, глупый, станешь старше, поймешь, уверуешь». Джон лишь закатывал глаза и отвечал: «С возрастом придет только старческое слабоумие, а там и до религии недалеко».

     Конечно же, эта фраза вызывала многие дополнительные споры и разногласия, но он никогда не отступал от своих убеждений.

     С возрастом Джон осознал, что зачастую, спорить с такими людьми бесполезно. Во-первых, зря потраченное время. Во-вторых, нет никаких причин трепать свои нервы из-за таких людей. Проще остаться при своем мнении и не вступать в спор с людьми с кардинально другим мировоззрением. Но Лили была абсолютно уверенна, что при такой обстановке и разговоре, Джон бы не выдержал вставить свои пять копеек в разговор. А возможно просто бы промолчал — с соседями надо налаживать дружеский контакт. Для Лили было проще, если бы этих соседей вообще не существовало.

     Она продолжала пялиться на Оливию с полным недопониманием. К чему такие вопросы и уместны ли они при первой в жизни соседской встрече. Возможно, Лили зря сильно возбудилась от такого вопроса, и Оливия лишь хотела узнать верующие ли они с Джоном или нет.

     — Эм, а с чего такие вопросы?

     Оливия продолжала смотреть на Лили с укором.

     — Ох, вы не подумайте ничего плохого. Мне просто интересно.

     Хозяйка дома, держа кружку черного чая, начала чувствовать, как ее ладони слегка вспотели от волнения. Чем оно было вызвано, она не понимала.

     — Нет. Ничего такого. Мы с Джоном люди неверующие. Так что держимся подальше от церквей и всего святого, — ответила Лили и тяжело сглотнула слюну, словно ком чего-то твердого.

     — Ну, понятно.

     Лили возмутилась этим ответом. Прозвучал он слишком твердо и грубо, будто ее оскорбили прямо в лицо.

     — Что понятно? — Ее тон изменился на более серьезный. Оливия в свою очередь осмотрела Лили с ног до головы, осуждая еще больше.

     — Я не понимаю, как можно не верить в нашем мире. Надо быть очень глупым человеком. Я бы даже сказала — идиотом.

     Лили начала краснеть от злости, сжала кружку сильнее так, что костяшки рук побелели. Она поставила чай на стол и откашлялась.

     Ох, Джон, где же ты сейчас, когда так нужен. Ты бы сразу передумал налаживать отношения с соседями, проговорила Лили у себя в голове. Реакция Джона ее волновала больше всего, даже после услышанного оскорбления в лицо. Начал ли бы он повышать тон и ругаться или повел бы себя спокойно. Лили ставила на первое.

     — А я считаю, что надо быть конченным кретином, чтобы придти в гости и бросаться такими заявлениями! — Лили встала с дивана, выпрямила спину во весь рост и продолжила говорить. — Вам пора идти. Разговор у нас явно не задался. Да и я не потерплю выслушивать какие-либо оскорбления в свою сторону. В особенности от чужих мне людей!

     — Милочка, мы с вами далеко не чужие люди. Живем все-таки по соседству несколько лет.

     — Ты мне никто, абсолютно.

     — Дорогуша, успокойтесь. И мы с вами кажется, не переходили на «ты».

     — Мне наплевать. — Лили начала краснеть от злости, словно голова у персонажа в мультфильме. Вена на шее надулась и начала пульсировать.

     — Лили, дорогая, вы меня неправильно понимаете. Я же хочу помочь, поверьте мне. Садитесь обратно, мы не договорили.

     На этом моменте терпение Лили в конец лопнуло.

     — Пошла вон. Живо.

     — Что? — Оливия сделала вид, как будто действительно не услышала слов Лили, хоть и стояла она почти вплотную к ней.

     — Вы меня прекрасно услышали, добавлять я ничего не собираюсь. Выметайтесь из моего дома и больше здесь не появляйтесь. Или мне придется вызвать полицию.

     — Лили, уверяю вас, сядьте обратно на диван. Выпьем чай до конца и успеем обговорить несколько важных вещей.

     — Понятно. С вами, видимо надо немного иначе, разговаривать.

     «Иначе» ее научил пользоваться Джон. Он всегда ей твердил, что иногда только таким методом можно добиться хоть чего-то полезного в разговоре или споре. Лили чуть не взорвалась от злости и выговорилась:

     — Пошла на хер.

     Оливия отодвинула кружку от губ и приподняла брови от удивления.

     — Прости?

     — Я последний раз повторяю. Пошла на хер из моего дома.

     — Ладно, видимо поговорить не получится. Зря ты так Лили, потом пожалеешь. Поверь мне.

     Лили не ответила, но продолжала злостно смотреть на ее соседку. Оливия тяжело вздохнула, положила кружку с чаем на столик и встала с дивана. Молча, она медленно двинулась в сторону прихожей. Лили также молча, проводила ее до двери. Когда Оливия вышла из дома, Лили не выдержала и выкрикнула напоследок:

     — Больше к этому дому не подходи. Подойдешь ближе, чем на десять метров и я вызываю полицию. Без каких-либо предупреждений.

     Оливия не обратила на нее внимания и даже не повернулась к ней лицом. После громкого хлопка дверью, Лили направилась к окну, чтобы проследить, куда Оливия направиться. Она уже не подросток и вряд ли попытается от злости или обиды разбить окно камнем или еще как напакостничать. Но Лили хотела убедиться, куда та направится и будет ли что кричать в ответ.

     Оливия остановилась на тропинке, ведущей к дому. По обеим сторонам были высокие сугробы. Она начала что-то искать в кармане, словно человек, который не смог нащупать связку ключей или телефон. Также Лили заметила, что Оливия наклонила свою голову и сумбурно приговаривала. Сначала она подумала, что та ругает ее, но после, эта картина больше напоминала человека, проговаривающего молитву или какое заклинание. Спустя мгновенье, Оливия нашла в кармане то, что искала. Лили пыталась приглядеться и увидеть, но предмет был слишком маленьким, и ладонь полностью прикрывала предмет. Через мгновенье, маленькая вещица полетела в сугроб, слева от Оливии.

     — Ты серьезно? Просто выкинула мусор из кармана перед нашим домом? Полоумная ты тварь, Оливия.

     Лили вспомнила, что рассуждала о проступках подростков, которые могут отомстить, если вы их обидели. Но ничего такого она не ожидала от взрослого человека. Любимая девушка Джона на время превратилась в яростного зверя. Она вышла на улицу и сделала глоток холодного, свежего воздуха, неприятно ударившего ее по шее. Лили съежилась, сложила руки, попытавшись обнять саму себя, чтобы немного согреться.

     Оливия уже подходила к своему дому, было лишь видно ее отдаляющуюся спину. Лили не стала звать ее или каким-либо способом снова привлекать внимание. Разошлись, значит разошлись. Хватит тратить силы и свои нервы на неадекватных людей, которые хотят создать псевдо дружбу. Ей и так хватает всех этих фальшивых улыбок и приветствий, когда они видятся каждый день. Она знала, что для Джона это действительно больная тема и с его стороны нет никакой фальши и лжи, но, тем не менее, начала эту сору не сама Лили. Джон бы вступился за нее при таком раскладе. В этот момент она вспомнила, как не стала защищать его сторону в магазине, когда зеркало оказалось разбитым. Ей стыдно, но много времени на раздумья она не потратила. Холод начал пронизывать каждый сантиметр ее кожи. Казалось, еще немного и она получит обморожение.

     Лили подошла ближе к сугробу, наклонилась и присмотрелась чуть ближе. Предмет, который выкинула Оливия, немного углубился в снег, и его было практически не разглядеть. Изначально никакого желания лезть внутрь рукой и искать мусор Лили не проявляла, но интерес взял над ней верх.

     Она зачерпнула ладонью снег и откинула в сторону. Предмет стал виден отчетливее, но что это было именно, Лили еще не догадывалась. Аккуратно засунув указательный и большой пальцы глубже в сугроб, она нащупала нечто ей непонятное и вытянула наружу.

     Лили выпрямилась и подняла руку так, чтобы предмет находился на уровне глаз. Нахмурив брови от полного непонимания, и посмотрев на дом соседей, Лили прошептала:

     — Психически больная?

     В этот момент входная дверь в доме соседей хлопнула. Оливия зашла в дом. Предметом оказалась утиная лапка. Обычная отрезанная утиная лапка. Нормальные люди не станут носить их в кармане. Хотя бы в те моменты, когда идут пить чай с соседями. При знакомстве, конечно, желательно предупредить о своем приходе или принести чего-нибудь с собой. Например, торт, пирог или кексы. Но такие мелочи Лили решила опустить, раз уж Оливия так нагло напросилась к ним в гости.

     Лили подошла ближе к проезжей дороге. Около нее находился мусорный бак, который полностью покрыл снег. Если бы люди посмотрели впервые на него, то никто бы не понял, что это мусорный бак. Скорее он напоминал огромный сугроб, собранный лопатой.

     Крышка, открывшись до конца, сбросила с себя толстый слой снега. Утиная лапка полетела в центр бака и смешалась с черными пакетами мусора, что там находились. Мороз, казалось, уже пронзил сам мозг, но Лили это перестала замечать. В мыслях только были созревающие теории того, зачем Оливии в кармане утиная лапка. Если она готовила перед приходом, то кто кладет отходы себе в карман. Самое адекватное объяснение было то, что Оливия действительно сумасшедшая, просто они с Джоном об этом не знали. Лили на время зависла, смотря на лежащую лапку на мешках мусора. Ответов никаких в голову не пришло. Она захлопнула крышку бака и отправилась домой, согреваться и пить горячий чай, что остался на маленьком столике в гостиной.

     Джон сидел в офисе и растекался в кресле, как дрожжевое тесто. Переутомление от недавней рабочей поездки и недосып полностью уничтожали его. Ему хотелось уснуть, приложившись лицом к столу. Но осознание того, что он на работе, а не за студенческой партой, не позволяло так поступить.

     В фирме он работал уже на протяжении шести лет и достаточно успешно смог подняться по карьерной лестнице. Начинал он простым продавцом, предлагая лампочки и прочую иллюминацию покупателям для их домов. Позже его перевели в офис, что дало огромный толчок для его самореализации и обеспечило ему рабочее место, с помощью которого можно устойчиво держаться на плаву в огромном море под названием «жизнь».

     Сам офис находился в одном из высочайших зданий в городе Дарсвиль. Правда, работал Джон всего лишь на четвертом этаже и не видел настоящих высот. Работников его этажа туда не пускали, для этого требовался определенный допуск, которым обладали большие начальники, заседавшие там.

     Перед его взглядом все плыло и смешивалось в одну неприятную кашу, а компьютерной работы у него накопилось на несколько часов. Он протирал глаза, чтобы окончательно не уснуть и старался не облокачиваться на стол даже локтями. Отключался на ходу, но такое с ним случалось достаточно редко, лишь при сильном переутомлении.

     В офисе стоял шум и гам. Огромное количество работников переговаривались между собой, решали вопросы по телефону, но больше всего доставал постоянно стучащий звук клавиш клавиатуры. Примерно к середине рабочего дня ты к нему привыкаешь, но когда в конце дня вы покидаете офис, вы замечаете, как определенный шум на фоне пропал. Похожее вы можете наблюдать при включенном компьютере, когда во время работы он жужжит, но после выключения в комнате становится гораздо тише.

     Джон бросил взгляд на окна, где две работницы, довольно пожилые, протирали окна и поливали рядом стоящие горшки с цветами. Начальство настаивало на том, чтобы на каждом этаже обязательно находились цветы. Они говорили: «Цветы успокаивают и помогают благоприятной работе наших сотрудников». На деле — такого и близко не было. Раздражали? Возможно. Но каждому свое. Никто не жаловался, да и спорить с начальством работники не собирались. Все слишком дорожили своими местами, даже если и зарабатывали копейки.

     — Ты подготовил отчет? Там спрашивают уже, — спросил один из работников, стоя у него за спиной.

     Джон медленно развернулся на крутящемся стуле и посмотрел на своего собеседника. То был — Фред. Типичный офисный планктон, только строящий из себя непонятно что. Его совсем недавно перевели в их отдел, а храбрости и наглости в нем хватало сполна. Возможно, сказывался его юный возраст, хотя Джон совсем не позволял себе так вести в его годы. Фред также являлся тем «золотым» сотрудником, который любил следить за выполненной работой других, но сам вкладывался лишь на десять процентов своих возможностей. У Джона сразу сложилось мнение, что парень не протянет в офисе и полмесяца, но каким-то чудом, Фред работал на протяжении трех или четырех недель.

     — Да, почти. Осталось внести некоторые правки и сразу отправляю. Можешь так и передать. — Кому и что Фред передаст, он не знал. Да и маловероятно, что такой работник мог напрямую общаться с начальством с верхних этажей, если, конечно, он пришел в офис не по знакомству.

     Фред ехидно улыбнулся и довольный собой ушел прочь по своим делам. Джон развернулся на стуле обратно, в сторону компьютера, размял свою шею и откопал на рабочем столе компьютера файл с названием «Отчет т. х.», где последние две буквы означали слова «техническая часть».

     Без удивления, он обнаружил, что файл внутри был абсолютно пуст. Красовалась лишь шапка с названием. На проделывание работы уйдет часа два, но если хорошенько поторопиться, то можно уложиться и за час. Учитывая состояние Джона, могут уйти все три добрых часа. По шапке получить, конечно, не хочется, так что самое время купить пару чашек кофе или энергетический напиток в магазине рядом со зданием офиса. Джон облокотился на руку, приложив ладонь к щеке. Он понял, что совершил роковую ошибку, когда его тело встряхнуло. Так дергаются мышцы, когда человек проваливается в сон. Иногда это мешает уснуть, а иногда пробуждает организм и помогает не оплошать в таких ситуациях, как эта. Пару раз такой эффект спасал его в школе, когда он бодрствовал полночи, а после чего нужно было идти на уроки. Садился он обычно на одну из последних парт, так что учитель зачастую его не замечал. Но однажды организм его подвел, и в итоге он уснул. Его вызвали к директору школы на серьезный разговор, где, конечно же, ему прочитали гигантскую лекцию о том, как вести себя в школе и что нельзя делать. Спать на уроках, как оказалось, запрещалось, но директор так акцентировал на этом внимание, будто Джон об этом никогда не слышал и даже не догадывался. После его отпустили, и он вернулся на урок, где продолжил «внимательно» слушать учителя химии, рассказывающего что-то очень важное.

     Джон, часто моргая, залипал в экран монитора, пытаясь собраться с мыслями. На плечо ему упала тяжелая рука одного из его коллег. Он испугался и дернулся. В голове возник образ мужчины, который схватил его точно также за плечо в его сне. От испуга и неожиданности, сердце его начало биться сильнее. Он повернул голову, делая вид, что его отвлекли от очень важных дел.

     — Привет, — сказал Оливер. Наверное, единственный человек, к которому Джон относился хорошо на этом этаже. Остальной же коллектив периодически раздражал его.

     — А, это ты. Привет Оливер.

     — Выглядишь неважно. Похмелье? — сказал коллега с осуждающей улыбкой.

     — Нет, ты что. — Джон улыбнулся, показав все свои зубы. — Я не пью, если завтра на работу. Переутомился просто, плюс эта поездка. Ты бы знал, сколько там мне нервов вымотали.

     — Представляю.

     — Думаю, мне нужен отпуск. Если получится, то возьму его на днях.

     Отпуск и действительно требовался Джону, и чем скорее, тем лучше. Осознание того, что он не справлялся с элементарной работой, корежило его с самого утра. Обычно, он выкладывался на все сто процентов, а то и более. Все могли на него положиться, особенно начальство. Претензий к нему, конечно же, было слишком много, как и ко всем сотрудникам, но Джон знал, что они его ценят и вряд ли захотят потерять такого ценного сотрудника.

     С ним происходило такое слишком редко, но каждый раз он проклинал себя за то, что не спал больше или мало отдыхал. В последнее время он мечтал уехать в какое-нибудь теплое и красивое место, но после безумного месяца трудовых будней, он понял, что недельного или двухнедельного отпуска дома будет достаточно. Ему хотелось просто полежать на диване, посмотреть телевизор, послушать музыку на полную, опрокинуть в глотку пару бокалов вина или несколько бутылок пива. Одним словом — деградировать с удовольствием. Ему уже больше и не надо.

     — Я смотрю, у тебя работа идет полным ходом. — Оливер бросил взгляд на пустой файл на мониторе. Джон немного засмеялся.

     — Ну, скоро закончу.

     На этот раз во все тридцать два зуба улыбнулся сам Оливер.

     — Кстати, чего я к тебе подошел-то. Тебя начальство вызывает к себе.

     — Господи, что? Только не говори, что наверх.

     — Нет, нет. Наш. Робинсон.

     Джон выдохнул, но напряжение и волнение осталось. Вызывают лишь по очень важным вопросам.

     В последний раз, когда Джона вызвали, его послали в командировку. В этот раз — причина неизвестна, но он надеялся, что его похвалят за хорошо выполненную работу. Хотя кого он обманывал. Похвала? Робинсон никогда никого не хвалил в своей жизни.

     — Так ты идешь?

     — Да, да. Конечно. — Джон с усилием поднялся со стула и направился по коридору, проходя мимо всех его коллег.

     Он почувствовал себя слишком осуждающим человеком, социопатом, сидящим целыми днями дома, и возможно, орущего с окна, какие люди больные уроды. Джон ковыляет слишком медленно, словно пьяный, бредущий по оживленной улице. Все суетятся, бегают, передают друг другу документы. Каждый пытается выделиться, но успехов мало. Все работают в одну силу и лишь помогают крутиться одной большой шестеренке.

     Джон разобрал каждого из работников на кусочки, считая, что он работает вдвое лучше, чем все. Вот сидит Стив, лентяй, с прыщами и в очках. Единственная причина, по которой его держали — его же лень. Звучит слишком иронично, но так и было. Выполнять долгую и нудную работу было не для него, поэтому он искал самые легкие и быстрые методы решения проблем. И выходило у него достаточно неплохо. Возможно, когда-нибудь он возьмет верх над своей ленью и сможет добиться больших успехов в этой фирме. А возможно и в другой.

     Джон продолжал перебирать ногами, заставляя работать каждую мышцу. Получалось тяжеловато, но с каждым шагом походка становилась увереннее. После Стива дальше по списку сидела Лизи. Тихая, скромная женщина не выделяющаяся чем-то особенным. Начальство держало ее, потому что она была послушна как секретарша, хоть и сидела в компании местных пиарщиков. Работала она на протяжении многих лет в этой фирме, пришла задолго до прихода Джона в компанию. Только никакого повышения она не видела и не подавала никаких надежд для своей карьеры. Возможно, ее устраивало, что она имела стабильную работу, с которой ее не увольняют, а повышение ответственности за престижное место ей и не было нужно. Каждый раз, когда кто-либо из сотрудников проходил мимо нее, она лишь мило улыбалась, здоровалась, а иногда желала доброго дня. Сначала всем нравилась ее вежливость, но со временем, это стало раздражать. Выглядело так, будто она хранит в голове план гигантского теракта, а прикрывала все наигранной улыбкой.

     Коридор из рабочих столов заканчивался, остальные находились ближе к окнам на втором ряду. Цепочку замыкал мистер Корвин. Многие знают такого человека, который всегда ходит в костюме, делает вид, что слишком важный и знает все на свете. Но на деле круг его знаний в какой-либо сфере был очень узким. Если бы мистера Корвина спросили, готов ли он стать президентом страны, то он без промедления ответил бы, что готов. Либо закатил лекцию минут на тридцать, не меньше. Такие диалоги он любил заводить каждый день. Порой, даже учил уборщиц, как убирать мусор, мыть окна и поливать цветы, бесившие Джона. Зачем он лез ко всем со своими советами, никто не знал. Но такие люди встречаются в жизни часто. Человек-совет. Так их называл Джон.

     Рабочие столы закончились, и он проследовал дальше по коридору, ведущему к главному офису мистера Робинсона. Джон обдумал всех, кого он встретил по дороге и понял, насколько сильно он их ненавидит. Он всегда считал, что гораздо интеллектуальнее всех этих отморозков, но в такие моменты, он задумывался. Не переоценивает ли он свои возможности? Такое могло быть, но он ни с кем это никогда не обговаривал.

     Джон подошел к кабинету начальника. В последний раз протер глаза, выпрямил спину, поправил галстук и откашлялся, чтобы случайно не начать сипеть. Нельзя падать перед начальством в глазах. Хоть и были люди гораздо выше мистера Робинсона, все же он имел важное место в компании.

     Джон сделал три глубоких вдоха, после чего пожалел, получив кислородное опьянение. Пригладил волосы, уложенные набок и, сделав последний шаг, подошел к двери кабинета вплотную и постучал три раза. Громко и отчетливо.

     Из-за двери послышалось приглушенное «Войдите». Он, надавив на ручку двери, изрядно нервничал. Дверь распахнулась, и он оказался в обширном, прямоугольном кабинете мистера Робинсона.

     Кабинет был уставлен шкафами с множеством документов и книг по специализированной тематике. Ни одной пылинки на полках найти было невозможно. В кабинете проводили влажную уборку гораздо чаще, чем на всем этаже за весь день. Около окон располагалось несколько цветков в горшках. Именно их и можно было обнаружить на этаже, где работал Джон.

     В воздухе стоял уловимый запах табака. Это единственный кабинет, в котором человек мог курить и никто этому не препятствовал. Ну и, наверно, у начальства с верхних этажей, но кто знает, что там в действительности происходит. Мистер Робинсон любил смаковать трубку и использовал табак исключительно высоко качества, но без каких-либо вкусовых добавок. Он предпочитал настоящий аромат табака. Дымящаяся трубка лежала на столе возле начальника.

     Рабочий стол был аккуратно убран. На нем в строгом порядке лежали перьевые ручки, возле них была стопка бумаг: чистых и исписанных документов. Позади мистера Робинсона висел его же портрет. То, что их начальник слишком самовлюбленный, знали многие, а точнее все. Выглядел он всегда слишком дорого: последние модели сотовых телефонов, дорогущие часы, золотые запонки для галстука. Всю эту красоту дополняет костюм, цена которого равносильна восьми зарплатам среднестатистического работника их фирмы.

     Начальник сидел за столом, общался по телефону и взмахом руки, дал понять Джону, чтобы тот немного подождал, пока разговор не будет окончен.

     — Да… Да… Я понял, но вы меня тоже поймите, мы не можем идти на такой риск. — Мистер Робинсон говорил громко и отчетливо. — Сегодня я вам не смогу дать ответ. Мы можем подождать до завтра? Ну, или хотя бы дня два.

     Джон стоял перед столом, держа руки за спиной. Казалось, что это мгновение длилось целую вечность. В голове у него пролетела тысяча идей о том, что же ему может сказать мистер Робинсон. Повышение зарплаты? Переведут на этаж выше, где находятся более презентабельные карьерные места? Могло быть что угодно. Главное, чтобы не было выговора или снижения той же зарплаты. Только этого ему не хватало.

     Вкладывался Джон действительно много и даже больше, чем многие сотрудники его этажа. Порой, ему самому казалось, что он переоценивает свой труд, но на деле, мистер Робинсон прекрасно понимал и сам. Только от такого человека можно ожидать что угодно. Человеком он был слишком непредсказуемым, и если ему надо было сделать что-либо себе в угоду, то он бы смог уволить половину работников. Может, даже заказать убийство. Или убить сам. Никто этого не знал, но человек он был слишком непредсказуемым.

     Мистер Робинсон замолчал и внимательно выслушивал собеседника по телефону, после чего закончил диалог:

     — Да, я вас понял. Я подумаю, как сделать лучше и дам вам ответ в течение двух-трех дней. Спасибо за понимание. Всего доброго.

     Джон выпрямился и сконцентрировал внимание на начальнике, приготовившись его выслушивать.

     — Вызывали? — спросил он.

     — Да, вызывал. Проходи, присаживайся. — Начальник указал на стул, стоящий рядом с рабочим столом.

     Джон заметил, что лицо мистера Робинсона не изменилось, и даже улыбка не появилась на его лице, хотя раньше он был приветливее с ним.

     — Поздравляю тебя, поездка прошла успешно. Успел посмотреть город? Отдохнуть немного?

     Джон слегка улыбнулся.

     — Нет, к сожалению нет. Отдыхал только вечерами в отеле.

     Начальник посмотрел на него с удивлением.

     — Я бы на твоем месте начал бы развлекаться. Ушел бы под вечер после собраний в клуб или куда еще. Я в твоем возрасте работал много и не покладая рук, но никогда не упускал шанса отдохнуть на все сто. Расслабиться — очень важно. Так я считаю и до сих пор. Работать без какого-либо отдыха только вредит твоей нервной системе, да и всему организму в целом. — Робинсон немного улыбнулся. По его выражению стало понятно, что он вспоминал свою бурную молодость и как он расслаблялся. Возможно с наркотиками и проститутками, только никого это уже не интересует.

     Улыбка пропала. Джон продолжал наблюдать за начальником, а точнее за его эмоциями и поведением. С каждой секундой шанс того, что Джона вызвали для повышения, пропадал все сильнее и сильнее. В такой ситуации правильнее сказать: падали со скалы с бешеной скоростью.

     Джон примирился с этим и обрадовался, что Робинсон вызвал его, чтобы узнать о его поездке. Начальник завис, смотря в окно. Лицо его сохраняло каменное выражение. После он резко посмотрел на Джона и улыбнулся, не показывая свои зубы, которые он недавно отбелил у дантиста.

     — Как жена дома?

     Джон запнулся от такого вопроса. Мистер Робинсон никогда не интересовался личной жизнью своих сотрудников.

     — Эм, простите, но я не женат.

     — И второй половины нет?

     — Есть, мы живем вместе.

     — Тогда вам стоит говорить слово «пока». — Робинсон подмигнул ему. Джон его не понял.

     — Пока? В каком смысле?

     — Я пока не женат. Именно так тебе стоит говорить, если живешь со своей половиной. Или ты не собираешься на ней жениться? Разойтись с ней решил?

     Джон задумался над сказанным, но какой смысл от этого разговора, пока не улавливал.

     — Нет, что вы. Не собираюсь. Мы уже говорили с Лили по поводу свадьбы. Думаю, сможем себе позволить ее в скором времени. Хочется отгулять хорошо, только денег пока не очень много. — Он улыбнулся, смотря в глаза Робинсону, а затем он осознал, что прямой намек на зарплату был лишним. Возможно роковым.

     — Ну, всему свое время. — Робинсон явно поник взглядом и опустил голову, почесывая затылок. — Я вызвал тебя, чтобы сообщить тебе довольно грустную новость.

     Сердце у Джона забилось сильнее.

     — Что-то с Лили?

     Это первое, что пришло в голову ему, после такого разговора. Его уже не волновала зарплата или повышение. Он боялся, что что-то могло с ней произойти. Робинсон увидел, как покраснел его работник и поспешил его успокоить.

     — Джон, успокойся. Все с Лили хорошо. Я просто поинтересовался как у вас дела.

     — Тогда что случилось?

     — К нам в фирму приходит новый работник. Он метит на твое место. Как ты понимаешь, его надо освободить. — На лице начальника снова появилась легкая улыбка, но она напоминала улыбку смущения, нежели радости.

     У Джона снова появилась надежда на повышение. И он рискнул спросить:

     — То есть меня надо повысить, чтобы новый работник занял мое место?

     — То есть тебя придется уволить.

     В этой мгновенье, мир вокруг Джона преобразился новыми красками. Он не поверил в сказанное начальником.

     — Уволить меня?! Вы сейчас серьезно? За какие такие заслуги?

     — Успокойтесь немедленно. Не надо тут возмущаться как подросток с переизбытком гормонов. Иначе я вызову охрану, и мы с вами начнем разговаривать совсем по-другому. Вам не понравится. Поверьте мне.

     — Причина. — Джон пыхтел от злости. Казалось, что через мгновенье, из его ушей повалит пар.

     — Что?

     — Назовите причину моего увольнения. Вы же не можете меня просто так уволить. Не так ли?

     Лоб Робинсона вспотел и стал блестеть на свету. Начальник потирал губы от волнения, только вот причина этой самой взволнованности Джону была непонятна. Начальство не нервничает, когда дело доходит до увольнения сотрудников.

     — Вы не показываете хорошей результативности в работе. Или не выкладывайтесь по полной. В любом случае, даже если так, лентяи нам не нужны. — Робинсон перестал потирать свои губы и сложил пальцы.

     — Хорошей результативности? Вам, кажется, память отшибло напрочь. Не вы ли меня недавно отправили в другой город на подписание важного договора? Не я ли показываю лучшие результаты своих трудов среди всех работников нашего этажа? Вы других хоть видели? Они же сидят на жопе и ничего не делают. Гибсон вообще играет в покер на компьютере. Вы что, не видите этого?

     — Я все прекрасно вижу и знаю за кем мне нужно следить, а вот вам стоит, в первую очередь, следить за собой. За других можете не волноваться.

     Джон в конец растерялся и не знал, что ответить.

     — Увольнение должны утвердить сверху.

     — Все уже улажено. Соответствующие документы подписаны.

     — Да вашу мать-то! Кто меня может заменить? Кто?!

     — Уймитесь. Вы должны понять одну хорошую истину. Незаменимых нет. Н-е-е-т. Вы не исключение. — Робинсон стал разговаривать на «вы». Словно они никогда небыли знакомы.

     На «ты» начальник разговаривал только с работниками, которым он доверял и тем самым пытался наладить дружественные отношения. Но в этот момент, эта самая связь разорвалась, перестала существовать. Робинсон перестал нервничать и снова изобразил спокойное, каменное лицо.

     — Давайте без лирики. Просто соберите свои вещи и убирайтесь. — Робинсон потянулся к телефону, намереваясь вызвать охрану.

     Джон сорвал с себя галстук и яростно сжал его в кулаке. Без лишних слов он вышел из кабинета. Робинсон положил трубку, сказав, что ему уже ничего не требуется. Проходя мимо всех работников, Джон успел мысленно выругаться про каждого из них. Он не замечал никого на своем пути и направлялся прямиком к своему рабочему месту.

     Сзади его окликнул мистер Робинсон, который выбежал из своего кабинета.

     — Вы должны доработать сегодняшний день!

     Джон в свою очередь, не оборачиваясь, показал ему средний палец — всем известный жест.

     Его поведение привлекло внимание всех сотрудников с этажа, но он этого не заметил. Когда он подошел к своему рабочему месту, то стал сумбурно собирать свои личные вещи. К нему подошел Оливер и шепотом начал говорить:

     — Мне очень жаль. Но слухи пошли уже по всему офису. Там парня ставят. Молодой, без мозгов, кажется. Но он родственник кого-то сверху. Так что шансов, конечно, было мало.

     — Рад за этих дегенератов. Лучше просто не придумаешь. Восхитительная награда за кровь и пот, что я вложил в эту гребаную компанию.

     Оливер понимающе кивнул и ушел за свой стол. Джон собрал сумку и уверенным шагом двинулся к лифту. То, что все взгляды были прикованы к нему, он заметил, когда нажал кнопку первого этажа. Джон окинул всех быстрым и разъяренным взором. Двери лифта закрылись, кабину понесло вниз.

     — Как они могли тебя уволить? Ты сейчас пошутил? — Глаза у Лили округлись, как у человека увидевшего приведение.

     — Ну, я тебе уже все рассказал. Робинсон вызвал к себе. Я думал, что может, он повысит меня или узнает детали моей встречи в другом городе. С этого он и начал, кстати говоря. Даже про тебя спросил. Про свадьбу.

     — Про свадьбу?

     — Готовимся ли к свадьбе и все такое.

     — А ты?

     — Конечно же, я сказал, что мы готовимся, но на это нужны деньги и так далее.

     Лили тяжело вздохнула.

     — И после этих расспросов он сообщил, что тебя увольняет?

     — Уволил не он, а ребята с верхних этажей. Так сказать начальство с большой буквы. Даже Робинсон не может идти против них.

     — Неужели в нашем мире достаточно иметь родственные связи, чтобы заполучить хорошую должность в престижной фирме?

     Джон тоскливо бросил взгляд на Лили:

     — Конечно, достаточно. На этом все и держится. Я, конечно, считаю, что работать с друзьями и родственниками — бред. Но ты должна понимать, что остальные, а я имею в виду большинство, так не считают.

     Лили продолжила недовольно высказываться. Джон половину пропустил. В одно ухо влетало, из другого сразу вылетало. Он был в мыслях про то, что же ему теперь делать и как им прожить, пока он не найдет новую работу. Лили, к несчастью, была в поисках новой вакансии и финансово помочь не сможет. Хотя бы на какое-то время.

     — Ты меня слушаешь? — Лили наклонилась к нему, понимая, что он потерял все внимание к ее словам.

     — Да, слушаю.

     — Разве они могли тебя вот так уволить? Просто взять и выгнать? Без причин? Или ты чего учудил в компании?

     — Ничего я не сделал. А уволить они могут запросто. Поверь, такие схемы работают давно. Если ты не хочешь увольняться, то начальство создаст любые условия, чтобы ты сам сбежал из фирмы. Они это умеют и очень даже хорошо.

     Лили начала потирать виски и невнятно мычать. Джон продолжал пялиться на кухонный стол, обдумывая сложившуюся критическую ситуацию, в которую они попали. Он вдруг понял, что они с Лили никогда не сталкивались с подобными проблемами. Работа и деньги всегда были. Изо дня в день. И вот, в один момент, все пропало.

     Лили убрала руки с висков и продолжила:

     — Денег у нас не так много осталось. Надо что-то придумать. С работой у меня пока ничего. Я никак не ожидала, что тебя могут вот так запросто выгнать. Надо искать вакансии активнее и тебе и мне. И экономить на всем, чем только можно, — печальным тоном сообщила Лили.

     — Даже если мы найдем новую работу, пройдет много времени, пока мы получим свою первую зарплату. Может… — Джон запнулся. — Занять денег у близких?

     — Ты же не любишь занимать деньги у друзей. Или я ошибаюсь? — спросила Лили.

     — Не люблю, все верно. Только я говорю не про друзей, а про близких людей. Можно позвонить твоим или моим родителям. Они выручат нас.

     — Не хочу их вмешивать в наши проблемы. Да и насколько я помню, и твои и мои не так много зарабатывают, чтобы просить у них.

     — Согласен, — тяжело вздохнув, сказал Джон.

     — Подумаем над этим вариантом, но мне он пока не нравится.

     Джон качнул головой, понимая, что вариант не самый лучший.

     — У тебя случайно нет знакомых, которые смогут тебя устроить на работу? — спросила Лили с надеждой.

     — Предлагаешь поступить так же, как и выгнали меня? Ради знакомого или родственника?

     — Да какая уже разница. Хотя бы так.

     — Нет, — грустно ответил Джон.

     — Нет знакомых или хочешь добиваться всего в жизни сам?

     Джон посмотрел удивленным взглядом на Лили, не понимая, почему вопрос прозвучал с таким наездом.

     — Знакомых нет. Знаешь, даже тут бы я уступил своим принципам. Поверь, были бы у меня такие друзья, я бы сразу спросил. — Джон хмыкнул. — Как же невовремя меня выперли. Именно в тот момент, когда ты ушла со своей прошлой работы.

     — Ничего, справимся. Я постараюсь в кратчайшие сроки найти хорошую должность в фармацевтической компании. Если не получится, то найду чего другое. Хотя бы на время.

     Джон оглянулся по сторонам и уловил взглядом висящее вдалеке зеркало. В голову снова нахлынули воспоминания его отражений, гипнотизирующий взгляд от которого было невозможно оторваться. Следом за этими кадрами, появились воспоминания его чудовищных снов, что мучили его день за днем.

     Пустой город, наполненный пеленой снега и тьмы, разрушенные заброшенные дома, обмороженный мужчина, что следил за ним из окна, а после добрался до него на улице. А самое главное, что отпечаталось в памяти больше всего, после последнего сна — слабо-горящий взгляд, надвигающийся на него из непроглядной бури.

     Никогда в жизни он не представлял себе, как может один и тот же сон сниться человеку на протяжении нескольких дней. Такое он мог наблюдать только в фильмах, когда человек сходит с ума, его терзают демоны или еще какая потусторонняя сила. Верить в то, что он сходит с ума, Джон, конечно же, отказывался. Переутомление могло на нем сказаться.

     После всех размышлений в голове появился последний образ. Отрубленная голова, выпавшая из дымохода. На человеческую она не была похожа. Скорее, голова ящера или амфибии. Больше напоминало картину из рассказов Говарда Лавкрафта.

     Единственное, что Джону не хотелось делать, это рассказывать об этих снах Лили. По непонятной ему причине, он не хотел делиться именно этим, а учитывая проблемы, с которыми они столкнулись, то сейчас вообще не время для таких разговоров.

     — Может, продадим чего из старого барахла, чтобы денег на жизнь хватило? — спросил Джон.

     — Что именно?

     — Ну, мы же с тобой все равно планировали сделать ремонт, так что избавиться от лишнего мусора уже сейчас не мешает, а там возможно и сможем накопить денег через какое-то время.

     — Так что ты предлагаешь?

     Услышав такой вопрос, он задумался, но выдал самый очевидный ответ, который пришел ему заранее.

     — Думаю, можем начать с зеркала, что висит в коридоре.

     Лили посмотрела на Джона с улыбкой, не понимая его нелюбовь к этой старинной вещи. Возможно, она действительно дорогая, и деньги с ее продажи помогут прожить им в доме еще долгое время, пока все не наладится. Если же она окажется дешевкой, в любом случае, им хватит оплатить себе пару обедов. Как говорится — с голоду не помрут.

     — Тебе это зеркало что-то сделало? — улыбаясь, спросила Лили.

     — Нет, ничего. Просто не нравится оно мне.

     — И где ты хочешь его продать? Ты же не будешь устраивать барахолку около нашего дома?

     — Нет. Никогда не придерживался таких методов. У нас есть гениальное изобретение под название интернет. Думаю смогу найти какую-нибудь информацию в нем. А там уже посмотрим, за сколько сможем продать его.

     — Хорошо, пойду, умою лицо, — сказала Лили.

     Она ушла в ванную комнату, а Джон остался размышлять на кухне. Он встал из-за стола и зажег газовую плиту. На конфорку он поместил чайник, готовый начать свистеть в любой момент и разбудить всех людей в радиусе ста метров, не меньше.

     Джон достал пакетик чая со вкусом и ароматом малины, бросил его в кружку и подошел к окну, дожидаясь чайника и Лили, которая вот-вот должна была вернуться из ванной. Смотря на сугробы снега, в голову ему снова начали возвращаться образы, которые он видел во снах. Стоило ли о них рассказывать Лили? Стоит ли делиться такими мелочами, когда у них возникли проблемы гораздо серьезнее, чем его паршивые сны? Возможно, это и требовалось. Может Джону следовало просто выговориться, выпустить свой эмоциональный всплеск.

     Он задумался о том, что возможно эти сны связанны с тем, что его уволили и у него, как любят говорить психологи в фильмах, стресс. Но эта мысль сразу же перебилась той, что первый его сон появился еще в поезде, когда он возвращался в Дарсвиль. Тогда он еще не знал о том, что его уволят. А возможно увольнение и стресс просто сказались на его психике и теперь, он видит продолжение того сна, что начался в трясущемся вагоне.

     За окном начал медленно падать снег. Этот вид сразу же сопоставился с изображением из сна. Медленный снег, потом буря, и вот, ты уже не видишь всех зданий на улице, а тебя преследует проходимец в болячках. Возможно, это было бы не так страшно, если бы не найденная отрубленная голова в камине.

     Этот самый сон Джон видел всего несколько раз, но он абсолютно не выходил из головы и, словно заевшая пластинка, повторял один и тот же фильм, раз за разом. Кадр за кадром. Ему казалось, что он видит этот сон постоянно, даже когда моргает. Но, так или иначе, он не спешил делиться этой проблемой с Лили, хотя обычно, она — самый первый человек, к которому он бежит за помощью.

     Чайник начал свистеть со свирепой яростью. Джон моментально оторвался от окна и подбежал к плите, чтобы выключить ее. Отрывки из сна сразу же растворились в памяти, но он прекрасно осознавал, что это ненадолго. И если этот же сон снова решит наведаться к нему ночью, то он не сможет его забыть еще пару лет. Мысль об этом его пугала, но Джон надеялся на самый хороший исход событий, настигших его в последние дни.

     — Эй. — Лили зашла на кухню, ее лицо было слегка влажным.

     — Что такое? — Джон наливал кипяток в кружку, после чего разбавил холодной водой.

     — Я тут подумала по поводу зеркала. Может не стоит его пока трогать? Можно ведь и другое барахло скинуть со счетов.

     — Оно тебе так важно?

     — Оно мне просто нужно, — ответила Лили.

     — Нам больше нечего продавать… Я так думаю… — Джон задумался.

     — Да на втором этаже много вещей.

     — Так зачем тебе это зеркало?

     — А ты подумал, где я краситься буду?

     — Ну… У тебя есть зеркало в ванной комнате. Прямо над раковиной. Чем тебя такой вариант не устраивает? — спросил Джон, отхлебнув немного чая.

     — В ванной комнате слишком мало света для этого. Плюс, мне очень удобно поправлять прическу перед выходом. Или шапку. Или шарф. Ты же знаешь, много ритуалов у меня перед выходом. И зеркало рядом с прихожей только помогает мне в этом.

     — В ванной могу приделать тебе дополнительные лампочки. Прямо около зеркала. — Договорив, Джон задумался о том, что уже не сможет достать у себя на работе эти самые лампочки. Возможно даже, смог бы это сделать бесплатно. Но больше таких привилегий нет.

     — А остальное?

     — Без остального придется свыкнуться. Это единственная вещь, которую мы можем продать без сожаления и возможно получить хорошие деньги.

     — С этим и проблема, я чувствую, что мы не скоро начнем делать ремонт в доме. Ну ладно, хочешь продать свое зеркало, так продадим. Так и быть. Хоть как-то это нам поможет на первое время.

     — Конечно, поможет. Спасибо, за понимание.

     — Да не за что. — Лили улыбнулась и поцеловала любимого в щеку.

     Джон открыл глаза и увидел расплывчатую темную комнату. Глубокая ночь подавала знакомые всем признаки в Дарсвиле — тишину и покой. В этом городе никогда не было шумных гуляний, ночных алкоголиков, любивших пошуметь под окнами, дожидаясь вызова полиции. Единственные дни, когда улицы действительно становились неспокойными, так это в местные городские праздники. В эти дни начинались настоящие народные гуляния допоздна, но даже при таком условии, мало кто гулял до утра, особенно в морозные дни. Летом бывали такие герои, но обычно, даже они не шумели под утро.

     Осознание, почему он проснулся, не приходило к нему в голову. Первое, что он подумал, это будильник, который поднимал его с мягкой, теплой кровати, держащей в объятиях и не отпускающей в этот мир. Так происходило каждый день. До того момента, как он лишился работы. Может, забыл выключить будильник из-за привычки, подумал Джон.

     Он проверил рядом стоящие часы и мобильный телефон. Будильники везде были выключены. Джон перевернулся на спину и стал осматривать темную комнату. Глаза начали привыкать к тьме, поэтому потихоньку образы мебели и всех вещей начали приобретать определенные очертания. Он вдруг вспомнил, что Лили до сих пор боится темноты, и каждая часть декора комнаты может исказиться, превратившись в призрака или демона, во все, что придумает ее воображение. Именно по этой причине, если ей хотелось сходить ночью в туалет, то она везде включала свет, сильно раздражающий Джона. Начинала она с настольной прикроватной лампы, а позже включала и люстру, освещающую комнату и половину улицы за окном. Со временем он даже привык к этому и перестал просыпаться.

     Заснуть он сразу не смог, поэтому решил немного полежать с открытыми глазами. Они уже полностью привыкли к тьме и стали отчетливо видеть всю комнату. Вспомнив привычки Лили, он подумал, что возможно именно мочевой пузырь и разбудил его. Только это было не так, в туалет совсем не хотелось. Хотя чаще всего, он просыпается по ночам именно по этой причине. Джон перестал просыпаться от света и от шума на улице, который был очень редко. Казалось, что проезжающий танк по их дому не мог разбудить его. Тем не менее, он очень чутко реагировал на будильники. Работу просыпать ему никогда не хотелось. Не ходить — да, но не просыпать.

     Решив, что надо все-таки уснуть, Джон повернулся на бок и обнял Лили. Хоть на работу ему уже не надо, но в любом случае, он собирался встать пораньше, чтобы не терять весь день напрасно. Чем раньше утром он начнет искать покупателя для зеркала, тем больше шансов, что он сможет найти его прямо завтрашним днем. Избавиться от него ему хотелось очень сильно, а вот почему — не знал.

     Джон прикрыл глаза, обхватил любимую девушку за талию и попытался быстро уснуть. Конечно же, у него не получилось. Он не понимал почему. Но такое случается часто, проснешься посреди ночи и ощущение, что уже выспался и готов к трудовому дню, позже ты все равно засыпаешь и просыпаешься под утро полностью разбитым.

     Что-то не давало уснуть Джону, и это что-то было причиной того, почему он проснулся. Как-то раз, он читал в одной из статей, что если человек неожиданно проснулся ночью, то это следствие того, что на него смотрит призрак. В эту лабуду он отказывался верить, ведь звучало слишком по-старому. Как будто писал человек из тех временем, когда в любой болезни или недуге обвиняли призраков, демонов, чертов, домовых и прочих интересных созданий. Интересны они для него были лишь как часть мифологии и фольклора, но не более того.

     Только он собрался погрузиться в объятия сна, как далеким эхом раздался еле слышный стук, доносящийся с первого этажа. Глаза открылись. Изначально он не понял, что он услышал, но причиной стука могло являться что угодно. Это могла быть обычная капля, упавшая с крана и ударившаяся об раковину.

     Спустя мгновенье, он успел забыть про стук и снова закрыл глаза, пытаясь уснуть, но стук повторился и заставил Джона не только открыть глаза, но и задуматься, что это может быть. Он не переживал по поводу воров, взломщиков. В их городе ограбления происходят на редкость мало. Только единичные случаи, и те, происходят раз в пять лет, как правило, не чаще. В любом исходе, полиция реагировала достаточно быстро, хоть и город не был малюсеньким.

     Сначала лень, которая придавливала к кровати, не позволяла Джону встать и спуститься на первый этаж, дабы проверить обстановку. Но после ему в голову пришла идея, что мог течь не кран, а какая-нибудь, например, труба. А за одну ночь может натечь целая лужа. Убирать, возиться и ремонтировать ему не хотелось. Проблемы, которые у тебя возникают, лучше рубить с самого корня, иначе потом они разрастаются как болезнь. Не вылечил сразу, страдай потом еще больше.

     Джон переборол сам себя и поднялся с кровати, поставив ноги на мягкий ковер. Ему казалось, что он сильно шумел, поэтому старался двигаться максимально тихо, чтобы не разбудить Лили.

     Он протер сонные глаза и пытался собраться с мыслями. Только что проснувшееся тело плохо слушалось команд мозга. Джону не хотелось спросонья оторвать случайно трубу при осмотре. От этого проблем станет еще больше и тогда ему придется провозиться гораздо дольше, нежели на время подставить ведро под протечку.

     Наконец, Джон встал с кровати и двинулся по непроглядной темной комнате. Хоть он и стал лучше ориентироваться в темноте, так или иначе, он умудрился удариться ногой об предмет, что лежал на полу. Что это было именно, он так и не понял, да и знать не хотел. Он лишь хотел проверить, не проснулась ли Лили от звука удара и тихого слова, которое он произнес. Невозможно не выругаться после удара мизинцем ноги об мебель.

     Джон нащупал тапочки возле двери, ведущей в коридор с лестницей на первый этаж. Надел их и двинулся дальше. Он все также продолжал стараться не шуметь, хоть и тапочки слишком мешали. Немного шаркая ими по полу, он двинулся вдоль стены, подходя к лестнице.

     Коридор на втором этаже хоть был и маленьким, но казался бесконечно длинным. Здесь было гораздо темнее, чем во всем доме. Свет фонарей с улицы попадал только в комнаты, поэтому они были ярче, чем коридор, в котором на мгновенье застыл Джон. Он пытался руками нащупать перила. Первые несколько попыток оказались неудачными и даже смешными. Если бы кто-то включил свет, то картина, как Джон размахивает перед собой руками, словно зомби из фильмов, вызвала бы и смех и подозрения на психические отклонения. Свет же он не включал все по той же самой причине. Боялся разбудить Лили. Почему она постоянно врубала свет и будила его, а он проявлял такую заботу, он немного не понимал. Но каждый раз, он себя тешил тем, что он мужчина и никакой речи о боязни темноты никогда не должно быть.

     Наконец, рука нащупала одну из балясин. Джон обрадовался и почувствовал себя увереннее. Теперь он точно знал, где находится и шанса упасть с лестницы и сломать шею, больше нет.

     Джон медленно наступил на первую ступеньку скрипучую до ужаса. Отсюда Лили уже не должна была его слышать, но как назло могло произойти все, что угодно. Тем не менее, он продолжил путь вниз и тихо шлепал тапочками.

     Дойдя почти до последней ступеньки, Джон остановился и внимательно прислушался. На первом этаже начали раздаваться постукивания, только чаще, да и слышимость была намного выше, нежели из их спальни. Он пытался прислушаться и понять, откуда доходит звук.

     Зависнув на лестнице, держась за перила, Джон параллельно начал вспоминать моменты из магазина. Того самого рокового дня, когда он впервые встретился с неизвестным. На мистику он ничего не стал скидывать, но задуматься над данным феноменом ему пришлось. Если бы, конечно, это произошло впервые, возможно, он бы и забыл этот случай. Но такое случилось однажды в парке аттракционов.

     Разбитое зеркало в магазине пришло в его голову, потому что на какой-то момент он понял, что звук довольно близко похож на тот, что он услышал в самом магазине, перед тем, как зеркало разлетелось на мелкие кусочки. С таким потрескиванием оно начало идти трещиной, пока не лопнуло, как воздушный шарик. Вопрос оставался в том, действительно ли этот звук настолько похож или мозг сам это придумывает и на самом деле, на кухне просто капает кран. Все могло быть. В любом случае, стоило проверить.

     Джон медленно наступил на самую нижнюю ступеньку. Она издала скрип, точно такой же, который выдает первая ступенька сверху. В этот момент Джон понял, сколько еще предстоит в доме работы, сколько еще ремонтировать, а главное заработать на все это деньги.

     Они с Лили часто планировали выбраться куда-то, отдохнуть, но отсутствие денег не всегда позволяли этого сделать. За все время, пока они живут вместе, им удалось лишь пару раз выбраться в ближайшие города с красивыми сооружениями, памятниками и музеями. Так как поездки были совсем не дальние, то и стоили они очень дешево. Если же речь заходила про дальние поездки, то они, чаще всего, откладывались в долгий ящик. После недавних событий возможность поехать куда-то далеко за границу и отдохнуть, как следует, мгновенно испарилась. Количество их вещей, которые они частично запланировали сделать в доме, уже превышает их финансовые возможности раз в шесть. А учитывая, что они оба лишились работы, то и вовсе раз в двадцать.

     Джон спустился с лестницы и остановился, прислушиваясь. Постукивания прекратились. Будто специально их кто-то остановил. Джон прождал еще немного, но так ничего и не услышал. Он стоял в полной темноте, хоть в окна и попадал свет от уличных фонарей.

     Он вспомнил, как в детстве боялся темноты. Причем очень сильно. Остаться в темной комнате для него было равносильно самой жестокой пытке. Ему скорее хотелось включить свет и заорать во все горло. Но порой, будучи совсем маленьким, его горло просто отказывалось выдавать какие-либо звуки, и он жмурил глаза, чтобы никого и ничего не увидеть. А если какому монстру и суждено его схватить, то пусть он этого тоже не увидит. Но это все в прошлом.

     Джон аккуратно двинулся в сторону входной двери, чтобы на ощупь найти переключатель и зажечь свет в коридоре. Отсюда он не будет доставать до второго этажа, а значит, переживать за сон Лили ему не придется.

     Переключатель нашелся быстро, и яркий свет ударил прямо в глаза, выжигая сетчатку. Казалось, что такое терпеть невозможно, глазам было больно, но спустя полминуты он уже привык. Стук снова послышался и Джон был полностью уверен, что доносился он с кухни.

     В одних трусах и тапочках, он направился в сторону кухни. Проходя по мизерному коридору, соединяющему кухню и прихожую, он остановился. Остановился в ужасе, потому что его самый страшный кошмар может оказаться явью. Стук снова прозвенел, но уже гораздо громче, чем раньше. Джон осознал, что он исходил не с кухни. Совсем не из нее, но откуда-то рядом.

     Звук ударил ему в уши со стороны. С той самой стороны, где висело чертово зеркало, которое он так возненавидел за последние несколько дней. Джон повернул голову. Он увидел свое отражение в слабом свете лампы, доносящемся из прихожей.

     В очередной раз он встретился со своим отражением, со своим собственным взглядом, который гипнотизировал с каждым разом все сильнее и сильнее. В эту ночь у него не получилось просто посмотреть в зеркало и отвернуться.

     В голову ударила сильнейшая боль. Ощущение складывалось такое, что его голову обмотали ремнем и стягивали туже с каждой секундой. Он пошатнулся и облокотился на стену позади него. Боль увеличивалась. Еще секунду и голова могла лопнуть. Джон не мог больше терпеть эту боль. Прислонившись спиной к стене, он сполз по ней на пол, тем самым сев на него, и схватился за голову обеими руками. Глаза были закрыты и пытались сдержать неимоверную боль. Из-за нее начали течь слезы, и сдержать их было невозможно. Кожа покрылась мурашками, телу стало холодно, будто температура организма резко подскочила, и вслед за ней пришел озноб.

     В глазах потемнело, но он не потерял сознание. После черного цвета пришли непонятные картинки, похожие на что-то невнятное, галлюциногенное. Джон провалился в крутящийся зелено-желтый тоннель. Его тело летело вперед. Он перестал что-либо чувствовать, ни запаха, ни физических ощущений. Он даже успел забыть, что сидит на полу, в одних лишь трусах.

     Боль в голове прошла, как только он пролетел тоннель до конца. В голове начали возникать воспоминания из прошлого. Перед ним, словно во сне, быстро проплывали картинки из недавней жизни. Сначала он увидел себя в поезде, потом Лили в сексуальном белье, а после увидел своего начальника яростно оравшего на него.

     После всех воспоминаний все пропало, и тело Джона снова понесло куда-то вперед. Его принесло в последние воспоминания. Боль начала отдаваться в висках. Он оказался в заброшенном доме из своего сна. Около того самого камина, откуда выпала голова. Джон оглянулся по сторонам, но никого не увидел. Из камина выпала та же самая голова. Он отвернулся и побежал сразу на улицу, миновав лестницу, ведущую на второй этаж.

     Улицу покрывал бесконечно падающий снег, огромными хлопьями. С каждым мгновением снегопад усиливался и полностью перекрывал обзор Джона. Ничего не было видно на расстоянии двух или трех метров.

     Он крепко закрыл глаза и открыл их. Джон оказался на полу возле зеркала. Боль и иллюзии в голове испарились в один момент. Встав с пола, он шатким шагом подошел чуть ближе к зеркалу и снова встретился со своим отражением.

     Джон пытался сообразить, что же произошло на самом деле. К реальности он вернулся, когда со стороны зеркала снова прозвучал знакомый ему звук. Он подошел к зеркалу чуть ближе и прислонился левым ухом.

     Сначала ничего не происходило, но спустя некоторое время, стук снова повторился, ударив прямо в голову Джону. Подумав немного том, на что же был похож этот звук, он догадался. Нет, это не было тем самым звуком, который люди слышат при капающем кране. Звук казался куда противнее, чем был на самом деле.

     Джон отошел чуть дальше от зеркала, снова посмотрев на свое отражение. Теплый свет из прихожей смешался с холодным светом с улицы. Получился достаточно сбалансированный оттенок, подсвечивающий все зеркало.

     Джон задумался о звуке и был сильно напуган. Изначально он долго не понимал, на что он был похож, но потом, прокрутив в голове сотню вариантов, он остановился лишь на одном.

     Звук напоминал стук, который можно услышать, постучав ногтем по стеклу. Например, если кто-то стучит вам в окно, пытаясь привлечь внимание. Но вопрос оставался в том, что было причиной этого стука. Гораздо страшнее было спросить себя не что, а кто являлся причиной. А точнее, кто хотел привлечь внимание Джона. Отвечать на эти два вопроса ему, конечно же, не хотелось.

     Джон пришел на кухню, налил себе стакан прохладной воды и залпом осушил его. После чего налил себе еще половину стакана и проделал то же действие. Он быстро двинулся по коридору, мгновенно миновав зеркало, и даже не взглянул на него. Взбежав по лестнице и забыв про все скрипучие ступени, он достиг комнаты, забрался в кровать и очень крепко обнял Лили.

     Она проснулась и, приоткрыв глаза, не поняла, что происходило. Увидев на часах, что еще ночь, она повернулась к Джону, обняла его в ответ и снова уснула. Крепким сном младенца, абсолютно не зная, что же только что произошло в их доме, а в особенности, что только что случилось с ее любимым человеком.

     Утро выдалось довольно холодным. Мороз пронизывал насквозь. Он смог проникнуть в дом через все доступные щели, но система отопления справлялась со своими поставленными задачами. Джон успел ощутить всю морозную свежесть, выйдя утром на улицу, накинув пальто и надев ботинки. Он выкурил сигарету примерно на две трети. Руки замерзли, и держать папиросу стало проблематично.

     Лили как обычно проснулась позже своего возлюбленного. Правда, как и всегда, она смогла ощутить мороз по коже, не выходя на улицу, а лишь высунув ноги из-под одеяла.

     День стоял солнечный. Впервые за несколько недель появилось небесное яркое око, которое освещало все вокруг. Наконец-то улица выглядела красочной и радостной. Именно такой зимой хочется наслаждаться, а не переживать все дни, когда за окном лишь бело-серая палитра цветов, успевающая изрядно надоесть за пару дней. С улицы уже было слышно, как кто-то из соседей, видимо сидящих на пенсии, начали разгребать участки своих домов от снега.

     С первого этажа доносились слабые звуки музыки, а также запах свежеприготовленных блинов. Этот аромат заставил Лили вскочить с кровати и не обратить внимания на ее утренний озноб.

     На лестнице послышались тяжелые и быстрые шаги. Лили либо бежала, либо шла вприпрыжку. Одно из двух. В тот самый момент, Джон понял, что она уже учуяла приятнейший запах, который он организовал для них двоих.

     Лили спустилась на первый этаж и обнаружила Джона, сидящего за кухонным столом. Он периодически попивал чай из большой кружки, а второй рукой листал интернет страницы на ноутбуке, довольно старом и зависающем, но опять же, разговора про покупку нового компьютера и речи быть не могло.

     — Доброе утро, — сказала Лили.

     — О, доброе утро. — Джон одарил ее улыбкой и продолжил внимательно смотреть на экран. После все же оторвался от него. — Я нам блинчики приготовил, садись завтракать. Погода прекрасная сегодня, если, конечно, наблюдать из дома, а не выходить на улицу.

     — Да, солнце. Я заметила. И тоже этому рада. Надоело тухнуть без солнечного света. Холодно говоришь?

     — Если теплее одеться, то думаю, нормально. А так, накинув пальто, я даже докурить не смог. Зашел греться, побежал ставить чайник.

     — Ну, вроде у нас не было планов выходить на улицу сегодня, так что переживем.

     Джон вернул взгляд на ноутбук, а Лили пыталась угадать, что он так внимательно рассматривает.

     — Что ищешь? — спросила Лили.

     — А? Ах, это… Да я просматриваю различные сайты по продажам. Ищу адреса и номера потенциальных покупателей, которые смогли бы купить наше зеркало. Скупщиков рядом с нами не так много, так что придется продавать через интернет. Возможно, так даже будет проще.

     — Цены есть приблизительные? Или может ты нашел похожее на наше и посмотришь среднюю стоимость?

     — Я пытался, долго искал, но результатов ноль. Даже близко не знаю, сколько эта штуковина может стоить. А если продавать через интернет, то вопрос опять же в этом — какую начальную цену ставить на сайтах.

     Лили налила себе чаю из еще не остывшего чайника, положила два блинчика на тарелку, схватила банку меда и села рядом с Джоном за стол.

     — Ну, если не найдем примерные цены, то придумаем свою стоимость. Если покупать не будут, то просто начнем снижать постепенно. Так и найдется покупатель.

     Джон согласился, качнув головой.

     — Ты выглядишь слишком озадаченным, — попробовала выговорить Лили, набив рот целым блином и пытаясь его переживать.

     — Прости, что? — с улыбкой спросил Джон.

     Лили стала пережевывать быстрее, после чего тяжело проглотила огромный кусок.

     — Ты выглядишь слишком озадаченным или озабоченным чем-то. Что-то случилось? — спросила Лили.

     — Нет, все хорошо. Не переживай. Просто внимательно ищу информацию, — ответил он.

     После ответа, Лили вспомнила недавний инцидент, который устроила ей соседка, а также то, что Лили совсем забыла рассказать об этом Джону, запутавшись в сетях нахлынувших проблем со стороны.

     — Ты бы знал, что недавно произошло у нас в доме. Жаль, тебя не было.

     — Когда не было?

     — В тот день, когда тебя уволили.

     — Что же такого могло произойти? — с изумлением спросил Джон, закрыв две вкладки в браузере ноутбука.

     — Ты никогда не угадаешь. — Лили наморщила лоб и улыбнулась.

     — Что же такого могло произойти интересного в день, когда меня вышвырнули с работы? Хотя постой, дай попробую угадать. Твой любовник был настолько хорош, что мне следовало находиться дома, понаблюдать за ним и записать в блокнотик, что я делаю не так или чего не делаю вообще? — Джон сказал это довольно с серьезным видом, будто и вовсе не пытался пошутить, а говорил все взаправду.

     — Ты меня подозреваешь в измене?

     — Нет, что ты. Я просто пошутил. Продолжай. — Джон выдавил еле уловимую улыбку, но и та была похожа на наигранную.

     — Приходила соседка наша.

     — Нужна была помощь или за солью? — Тут же попытался угадать Джон.

     — Нет, хотела выпить чаю, пообщаться и возможно подружиться.

     — А я тебе давно говорил, что с ними можно наладить очень хорошие отношения. Ты только противилась.

     — Джон, слушай внимательнее, дальше только интереснее.

     Он свел брови и прикованным взглядом уставился на Лили.

     — Полностью внимаю, продолжай, — сказал Джон.

     — Сначала мы неловко сидели, пили чай в гостиной, а потом она начала задавать странные вопросы… — начала рассказывать Лили, а после запнулась.

     — Странные? Какие вопросы для тебя являются странными?

     — Она спрашивала про нашу с тобой веру. Вызывали ли мы священника в дом.

     Джон изменился в лице, разговор теперь действительно заинтересовал его.

     А ведь и, правда жаль, что меня не было дома, подумал Джон и провел рукой по растрепанным волосам.

     — А после и вовсе назвала нас тупыми. Или глупыми. Или тупыми. Точно не помню, но как-то обозвала.

     — Что же ты сделала?

     — Послала ее. Как ты меня учил поступать в некоторых ситуациях.

     — Далеко ее послала?

     — Ты прекрасно знаешь куда. Дальше некуда.

     Джон рассмеялся:

     — Ты у меня просто золотце.

     — Спасибо. Но ты слушай дальше. Это еще не финал, — продолжила Лили.

     — Что же там могло еще произойти? Она полезла в драку?

     — Нет, не полезла. Но когда она покинула дом, то достала из кармана утиную лапку и бросила в сугроб возле входа в дом.

     — Мне не послышалось? Лапка?

     — Именно она, — ответила Лили.

     Джон надул щеки, а потом начал выпускать из них воздух, пытаясь переварить полученную информацию.

     — Знаешь, хоть я и хотел наладить с ними отношения, но думаю, я изменил свое мнение. — Уверенный тон вернулся к Джону.

     — Неужели?

     — Да. Полностью уверен. Если увидишь Оливию на нашем пороге, то смело вызывай полицию. Пусть сами с ними разбираются. Хотя, пока я не на работе, сам с ними справлюсь, если что. Договорились?

     Лили согласилась, взяла пачку печенья, налила себе какао и отправилась в гостиную.

     И куда в нее столько влезает после блинов то, подумал про себя Джон с удивлением. Сам же он продолжил сидеть на кухне, смотря в окно и обдумывая все новые сведения, которые он смог получить про соседей. Ему стало очень интересно, как в одно мгновенье мнение о человеке или людях может резко измениться. Казалось, что ты знаешь своих соседей, хоть и плохо, но видишь их поведение каждый день и немного знаком с их манерой общения, а после они выдают вот такое. Удивительно, как слово «соседи» теперь вызывало отвращение в каком-то смысле. Ему захотелось пожаловать к ним в дом и разобраться со сложившейся ситуацией, но он заранее знал ответ Лили. Она бы категорически запретила с ними разговаривать и даже приближаться к их дому. Она бы постаралась это сделать и в мирное время, но сейчас Оливия явно перешла черту, объявив тем самым войну. Для чего? Неизвестно. И станет ли кому известно.

     Джон выбросил из головы мысли о соседях и вернулся к монитору, от которого уже изрядно устали глаза, а белки залились кровью от напряжения, и теперь их большая часть была не белой, а красной. Он протер глаза пальцами, но все же заставил себя искать информацию дальше.

     Он натыкался на множество сайтов. Один был краше другого, но дельной информации не хватало ни на каком из них. Некоторым сайтам абсолютно не хотелось доверять, складывалось впечатление, что если он позвонит потенциальному покупателю, то при встрече, Джона могут ударить по голове и забрать не только зеркало, но и его бумажник. А возможно и только его.

     Никаких идей, кроме как выставить зеркало на специализированный сайт или сайт-аукцион, ему не приходило. Он считал, что если не можешь найти покупателя сам, то пусть покупатель ищет тебя. Все просто. Получилась этакая аналогия с горой Магомета. А если выставить зеркало на онлайн аукцион и оно окажется ценным, то коллекционеры и прочие покупатели быстро начнут нажимать клавиши, видя, что их товар могут забрать. Реакция у них что надо, не упустят своего шанса. С горой их не сравнишь, а вот с собакой Павлова можно. Слышат звоночек на сайте, тут же повышают цену. По крайней мере, Джон надеялся, что такое произойдет с проклятым зеркалом. Он свято верил, что его купят быстро и за большие деньги. Но как все знают, надежда умирает последней.

     Джон продолжил листать страницы, пока не наткнулся на очень интересную статью, которую оставили внизу страницы и всеми силами просили перейти по ссылке, чтобы ее прочесть.

     Изначально он не хотел открывать, но ему пришлось бороться с искушением. В кратком описании говорилось про то, что зеркала могут хранить энергетику людей и про прочую чепуху. Чепуху ли? Джон перестал не верить во все подряд после всех событий, что с ним приключились. Призраки? Демоны? Да что угодно.

     Джон навел курсором по статье «Тайна иного мира. Зеркала», но остановился. Название было привлекательным, будто его подготовили для написания книги или документального фильма, но никак не для маленькой статейки, на которую он наткнулся. Да и почему он решил, что она маленькая. Это мог быть отрывок из какой-либо книги. Может даже целая глава.

     В голову пришли воспоминания прошедшей ночи. Кто-то или что-то стучало с другой стороны зеркала. Было похоже на постукивание ногтем. Джон боялся задавать себе главный вопрос. Стучали с другой стороны или изнутри зеркала? Да и стучали ли вообще? На эти вопросы у него не было ответов, но все необъяснимые явления давили на него, заставляя нажать кнопку мыши и потратить время на прочтение чего-то глупого. Он не мог определиться глупо это или нет. В любом случае, Лили сидит в гостиной, так что ничего не увидит. А историю браузера он всегда может почистить одной лишь кнопкой.

     Что-то с этим зеркалом было неладно, и Джон прекрасно понимал это. Вряд ли статья из интернета смогла бы точно описать, что происходит с ним и его головой. А главное, что происходит внутри самой черепной коробки.

     Джон задумался и довольно надолго. Мышка прыгала по экрану, перемещаясь от ссылки на статью и возвращаясь на крестик, закрывающий вкладку браузера. Он убил много времени, ища подходящую информацию о продавцах, и теперь ему захотелось почитать хоть что-то полезное. По крайней мере, он верил, что информация может стать действительно полезной.

     Стрелка мышки упала на подчеркнутое название статьи. Джон кликнул по ней, и открылась новая страница. Цвет букв был белый, а фон черный. Выполнено, скорее, в готическом стиле. Все под стать призракам и прочей мистики.

     Наш мир с давних пор окутан тайнами, понимание которых не подвластно человеку. Многие века люди верят в магическую силу зеркал, что находятся у них дома. То, что зеркало — проводник в другой мир, давно не является тайной, и многие люди и по сей день верят в это, словно действительно хоть раз, но сталкивались с подобным миром.

     К сожалению, ни одного доказательства обнаружено не было. Тем не менее, сегодня люди, называющие себя гадалками и экстрасенсами, охотно используют зеркала для своих обрядов. Многие из них считают, что они действительно напоминают врата в другое измерение, другой мир. Они хранят информацию, словно флэш-карта, а также в зеркалах могут жить души заблудших мертвецов.

     Многие люди, что скептически относились к зеркалам и мистике, связанной с ними, часто обращаются к экстрасенсам, чтобы рассказать, что с ними произошло. Чаще всего они говорят о том, что сидя у зеркала с приглушенным светом, они начинают видеть то, что не должны. У них складывается впечатление, будто их отражение им уже не принадлежит. Картинка в зеркале будто начинает жить сама по себе. А также они рассказывают, что рядом с их отражением часто видят движущиеся объекты и остальную аномальную деятельность, которую раньше никто наблюдать не мог. Естественно люди очень сильно напуганы и бегут отдавать все свои деньги, лишь бы получить ответы. А ответ чаще всего они получают очень простой и, казалось бы, банальный. Сначала им ведают про силу зеркал, а потом уже объявляют: «С вами пытаются связаться, поговорить».

     Одни относятся к этим словам спокойно, продолжая жить в своей квартире. Другие бегут продавать зеркала или даже сами апартаменты. Многие из них начинают верить во что угодно, замечая хоть какую-то паранормальную активность.

     Конечно же, вопрос верить вам в это или нет, остается всегда у вас в сердце. Вы можете быть скептиком всю свою жизнь и не поддаваться внушению остальных людей, кто с таким сталкивался. Но есть одно но. Если вы сами с таким явлением столкнетесь, не повод ли это задуматься?

     Последние слова небольшой статьи сильно врезались в голову Джону и успешно там осели. Вот к чему он пришел за последние несколько дней его тяжелых снов и непонятных явлений, связанных с зеркалами. Не повод ли это задуматься? Казалось бы, действительно простой вопрос, но Джон полностью понимал и не отрицал тот факт, что он действительно задумался.

     Если бы подобные вещи он услышал от своих знакомых, то, скорее всего, попросил бы сходить их к психологу, пока они не дошли до стадии, когда придется идти к психиатру. В этом и разница. К одному идут, а ко второму уже ведут.

     Как он и предполагал, статья оказалась довольно скучной и полностью бесполезной. Глаза оторвались от экрана и перенеслись к окну. Погода все также радовала жителей Дарсвиля, но Джону было не до этого. Он действительно задумался. Задумался серьезно и аккуратно, словно боялся обсуждать эту тему сам с собой. Конечно же, его беспокоило зеркало и до этого. Но все же он никогда не задумывался, что можно сдать позицию скептика и начать верить. Во что? Он не знал.

     Этот взгляд, что смотрел на него из зеркала, постоянно приковывал к себе. Накидывал на Джона железные оковы и не давал пошевелиться. При этом наступал не только своеобразный паралич тела, но также взгляд успешно гипнотизировал его. Больше всего пугало, что этот взгляд из зеркала и принадлежал самому Джону, а точнее его отражению в нем.

     Он отвернулся от окна, беглым взглядом проверил, не идет ли к нему Лили, после чего продолжил рассматривать статью, пролистав интернет страницу чуть ниже. Последняя интересная вещь, за которую он смог зацепиться на этом сайте — отзывы и комментарии.

     Он начал просматривать каждый из них, понимая, насколько бездарно он тратит время, читая разборки верующих и неверующих в паранормальное. Каждый считал благим делом полить друг друга дерьмом и ни за что не отступить, а главное не прислушаться к чужому мнению. Людям на это наплевать, не только по этой тематике. Так было всегда и везде, и это будет оставаться в грязи человеческой натуры.

     После продолжительных поисков, Джон наткнулся на интересующий его комментарий.

     Тут может быть много споров, но ученые давно изучили, установили, как работает наш мозг. Он как бы обманывает сам себя. Если долго будете смотреть на свое отражение, то вам покажется, будто на вас смотрит кто-то другой. А также, при тусклом освещении вам могут показаться паранормальные явления. Все это делает наш мозг, не больше. Не обманывайте себя. Я даже слышал, что, если с близкого расстояния смотреть самому себе в глаза в отражении, то можно сойти с ума. Не проверял, конечно, но многое из этого научно доказано.

     Джон дочитал комментарий и снова задумался. Вещь действительно интересная. Но, тем не менее, все это вызвано нашим мозгом. Когда мы смотрим на свое отражение, приглушаем свет. Но проблема оставалась проблемой. Зеркало в мебельном магазине разбилось, а ночью он слышал постукивания еще со второго этажа, хоть и на первом они показались гораздо тише. Мозг обманул сам себя? Маловероятно. Больше похоже на шизофрению, галлюцинации.

     Протерев глаза от усталости, Джон открыл историю браузера и одним кликом удалил ее за сегодняшний день. Он не знает зачем, но решил избежать лишних вопросов. Хотя получить он их теперь может, если Лили заметит стертые данные. Он может соврать, что смотрел порно, но тогда не лучше было оставить ссылку на статью? Лучше. Не подумал.

     Захлопнув крышку от ноутбука, в коридоре послышались шаги Лили, которая шла на кухню. Она подошла вплотную к Джону, обняла его сзади, поцеловала в темечко и спросила:

     — Как успехи? Нашел чего путевого?

     — Если честно, то нет. Давай просто сдадим в ближайший магазин скупки, да и все. Ну, или хотя бы примерную стоимость узнаем, может, этот кусок дерева стоит гроши. — Джон взял Лили за правую руку, в его голосе чувствовались ноты сдавшегося человека.

     — Давай. Так даже проще. Только грузить в машину будет неудобно, оно огромное такое, — сказала Лили.

     — С этим как-нибудь справимся, — с долей тоски ответил Джон.

     Лили подошла к раковине, вывернула кран с водой и помыла за собой чашку, всю заляпанную остатками какао. Джон отодвинул от себя ноутбук и тяжело выдохнул. Сделал он это с таким удовольствием, будто воздух в легких в действительности мешал ему и давил на ребра.

     — Грустишь ты в последнее время. Из-за работы или случилось чего? — спросила Лили, не отрываясь от мытья посуды.

     — Из-за этого конечно. Других-то причин нет. Просто мне тяжело справиться с таким положением психологически. Никак не ожидал, что когда все вокруг хорошо, судьба может так насрать на одном из поворотов. А потом ты поскальзываешься на нем и оказываешься полностью измазанным в дерьме, от которого стараешься отмыться. Но чтобы все смыть вместе с вонью, уходит много времени. И быстро у тебя никогда не получится. Это так не работает.

     — Не переживай так, справимся с тобой. Кстати, не успела тебе сказать… — Лили замолчала.

     — Что случилось? — с испугом спросил Джон.

     — Плохого ничего. Только хорошее. Пока сидела на диване, мне позвонили по поводу вакансии. Сказали, что хорошие шансы получить работу, должны в скором времени еще раз позвонить. Я думала, ты слышал, как я разговариваю.

     — Нет, не слышал, может ты тихо говорила, — сказал Джон. Думает: Я слышал только свои мысли.

     — Так ты рад?

     В этот момент, Джон осознал, что пора выйти из своих раздумий и оставить их на потом. А то он уже начал путать реальность со своими мыслями. Он подошел к Лили, которая домыла кружку и две тарелки, и крепко обнял ее.

     — Новость просто замечательная. — Он улыбнулся.

     — Если все пройдет успешно, то заживем с тобой нормально. Ты потихоньку тоже вакансию найдешь. Да и от зеркала избавимся, как ты больше всего хотел и хочешь.

     Джон улыбнулся еще шире и поцеловал ее.

     — Я пойду в душ схожу, — сказала Лили.

     — Подожди минуту, дай мне лицо умыть.

     — Хорошо.

     Джон направился в ванную комнату, подошел к раковине, включил прохладную воду и обдал ею лицо. Прилив свежести накатил моментально. Ему стало легче, но только проблемы от этого не пропадали.

     Он поднял голову чуть выше и уставился носом прямо в зеркало. Капли падали с подбородка. Если долго будете смотреть на свое отражение.

     — То ничего не произойдет. Ничего, — прошептал Джон.

     После задумался, умыл лицо еще раз и сказал, глядя в отражение, спрашивая самого себя:

     — Ничего ведь не произойдет?

     Он вытер лицо полотенцем, после чего вышел из ванной комнаты и отыскал взглядом Лили, которая стояла перед роковым зеркалом, рассматривая свою фигуру. Фигура, к слову, была у нее что надо, но, конечно же, как и многих женщин, убедить ее в этом являлось задачей невыполнимой.

     — Я все, можешь идти в душ.

     — Бегу, — ответила Лили, последний раз покрутилась перед зеркалом и двинулась в комнату, из которой только что вышел Джон.

     Он проводил ее взглядом до того момента, пока она не захлопнула перед ним дверь.

     — Не подглядывай, — с иронией выкрикнула Лили из-за двери.

     — Хорошо, так и быть, — без эмоций ответил он.

     Джон поднялся на второй этаж, надел джинсы, а сверху накинул кардиган. Нашел пачку сигарет, не дорогих, но и не самых дешевых, вытащил одну сигарету и уже собрался отправиться на улицу, как в последний момент передумал и убрал ее обратно в пачку, решив, что дождется, когда Лили выйдет из душа и разделит это совместное удовольствие. Хоть и удовольствием это тяжело называть, но все же оставалась какая-то романтика в выкуривании сигареты с кем-то. Словно вы с друзьями приходите в бар или кафе и заказываете на всех кальян. Душевная посиделка, а кальян лишь играет роль трубки мира, объединяя всех находящихся возле него.

     Спустившись обратно на первый этаж, Джон хотел подождать Лили на диване, но в итоге пошел на кухню включить чайник и сделать себе кружку чая. Остановился он на полпути, не дойдя до самой кухни.

     Привлек его внимание все тот же мистический и таинственный предмет в их доме — зеркало. Каждый раз повторялось одно и то же. Из раза в раз. Он проходил мимо и его тут же сковывали оковы, словно лозы винограда обвивали его и не хотели отпускать. Но в этот раз, он не ушел глубоко в мысли и не пытался разгадать вселенский заговор. Джон стоял смирно и чувствовал себя абсолютно свободным, а главное с пониманием того, что может уйти в любой момент. Когда этого захочет именно он, а не проклятое отражение или зеркало.

     Джон подошел вплотную, уперевшись взглядом в глаза самого себя. От дыхания из носа на зеркале оставался запотевший след.

     — Возможно ли сойти с ума еще больше, если я и так слетел с катушек? — тихо проговорил он, не отрывая свой взгляд.

     Сначала ему показалось, что почувствовал в теле непонятное недомогание. Это не было похоже на то состояние, когда у человека поднимается температура. Скорее это могло напомнить состояние при пониженном или повышенном давлении. Длилось это состояние, по правде говоря, всего пару секунд. Словно произошел удар сверху. Но он не отрывал взгляд не отходил назад. Если долго будете смотреть на свое отражение.

     На смену этому, пришло другое состояние. Ноги стали ватными. Казалось, что вот-вот Джон упадет на пол, но он прекрасно и уверенно стоял на полу с разницей лишь в том, что он перестал чувствовать на секунду свои икры.

     Прошло и это. Но на смену появилась пустота. Полная пустота в голове. Складывалось ощущение, что все внутренности из головы вытащили, и там больше не было мозга. Джону стало не по себе, но он не мог даже думать об этом. Просто не мог что-либо представить, подумать о чем-то. Он чувствовал эмоциональный дискомфорт, но не более того. Наверно, это было самое страшное, что он мог ощутить на себе. Разум вернулся лишь спустя двадцать секунд. Но Джон продолжал стоять и не отрываться. Он снова начал думать и в голову полезли мысли. Интересно, как себя ощущают психически больные люди? Такая же пустота в голове? Или они просто умнее нас, но мы этого не можем понять своим маленьким интеллектом? Он чувствовал себя шариком, выпущенным на волю. Но не знал, почему.

     Джон не отступал, простояв примерно минуту или больше. И наконец, пришло то, чего он ожидать не мог. Все недуги отступили, но он почувствовал покалывания на своей щеке. Голова посмотрела вбок. Перед его взором предстала картина очень тусклого окружения. Он больше не стоял в своем коридоре перед зеркалом. Место было заснеженным и напоминало лесную полянку, вокруг которой было множество деревьев, также красиво покрытых снежным слоем. Покалывания были вызваны снежинками, падающими на его щеку.

     Тишина. Вокруг никого не было, лишь одни деревья составляли ему компанию. Вопрос оставался в том, где же он находится. Если долго будете смотреть. Возможно в этом причина. Но сошел ли Джон с ума окончательно? Он не псих и отлично знал это.

     — Где я? — вслух произнес он, но в ответ услышал лишь тишину, как при разговоре со стеной.

     Небо было темное. Время суток здесь было ночное, хотя Джон осознавал, что минуту назад было утро. По крайней мере, в его родном городе, доме.

     Он вернул свой взгляд в первоначальное положение. Перед собой он увидел то самое зеркало, что висит у них в коридоре. Только стояло оно воткнутое в землю, и было наклонено влево. Он с точностью узнал резную работу по дереву, эту раму было тяжело спутать с другой. Да, она действительно была красива, и Джон бы никогда не распрощался с этим зеркалом на какой-то распродаже или в интернете, но слишком много дерьма вылилось на него в последнее время, а причиной тому было оно. И только оно. Теперь он это понимал, однако и начал сомневаться в том, что он не псих. Возможно все это у него в голове. Он читал статью, читал хороший комментарий, оставленным доброжелательным человеком, чтобы люди не заблуждались в своих доводах. Но Джон успешно смог это сделать. Он просто напросто заблудился и не знал, как выбраться. Хорошие мысли приходят только напоследок. Надо было сообщить Лили обо всем этом. Она могла помочь. Но сможет ли он сам помочь себе в таком незаурядном положении.

     Верх рамы зеркала покрывал такой же слой снега, что лежал на деревьях, находящихся вокруг него.

     Присмотревшись внимательнее, он увидел, что из зеркала на него кто-то смотрит. Мужчина, среднего роста, смотрел на него, а за спиной его горел свет. Было ярко, как днем. Джон подошел чуть ближе к зеркалу и присмотрелся в отражение. Мужчина был ему знаком и наконец, Джон понял, кто это на самом деле.

     Это был он сам. Стоял в коридоре его собственного дома, смотрел на него. Из окон действительно доносился свет яркого солнечного утра.

     — Эй! — выкрикнул Джон. — Да какого черта здесь происходит?!

     Джон, находящийся в доме, бросил последний взгляд в зеркало, будто пытался что-то найти или разглядеть, после чего отправился в сторону прихожей или гостиной.

     — Да что же это? — вымолвил он самому себе.

     Сзади послышался треск. Джон резко развернул голову назад вместе с туловищем. Попытался в темноте что-либо увидеть, но было слишком темно. Деревья виднелись, с покрывающим их снегом, но вот то, что было под деревьями оставалось загадкой. Длинные черные тени стелились по всему периметру, протягиваясь от каждой елки. Это единственный вид дерева, который Джон смог узнать, остальные он увидел впервые, хоть и составляли они лишь малый процент от общего количества.

     Ничего не увидев, Джон вернул взгляд к зеркалу, только его уже не было. На полянке, перед ним, лежал лишь снег. Он не мог этому поверить, поэтому сделал три аккуратных шага, к месту, где было вставлено зеркало.

     Джон сделал самое логическое решение, чтобы проверить самого себя, насколько он сошел с ума. Он опустил взгляд на землю и нашел там след от зеркала, а точнее вмятину, промявшую снег до земли. Напоминало некий шлейф, оставленный непонятно кем. Но факт оставался фактом, зеркало стояло здесь мгновенье назад. Только куда оно делось. Джон сделал оборот вокруг себя, но ничего нового не обнаружил. Он вспомнил про треск, который был слишком громкий. Причину его так установить и не смог, но то, что ветка могла оторваться под весом снега он не поверил. Животные? Люди? Или кто тут вообще?

     Лишь темная поляна и он. Один. А один в поле не воин. Никак иначе, но другого выхода не оставалось. Нужно сообразить, что к чему, где он находился и почему он видел чертово зеркало. Выглядело это как сон.

     Может я потерял сознание и вижу сны? Галлюцинации в голове? подумал Джон. Это легко могло оказаться сном, возможно, ему снилось и то, как он готовил блины для своей девушки, как сидел за ноутбуком и листал интернет страницы в поисках покупателей. Может он не умывал лицо, Лили не ушла в душ, и он не подходил к зеркалу. Возможно один кошмарный сон, что он наблюдал на протяжении нескольких дней, сменился другим. Могло быть что угодно. Только сон не может быть таким реалистичным, во сне нельзя почувствовать касание снежинок об вашу кожу. Тем не менее, Джон не чувствовал холода. Совсем. И это казалось еще более странным.

     Он чувствовал прохладу падающих снежинок, но совсем не ощущал холода, который должен был присутствовать. Казалось, что температура окружающего его мира гораздо выше, даже плюсовая, но снег при этом не таял. Все перед глазами больше и больше напоминало сон, где временами не действуют законы физики и любые другие законы природного мира.

     Джон посмотрел под ноги и начал раскидывать тонкий слой снега во все стороны. Он решил наклониться и проверить, действительно ли это был снег. Скатав небольшой снежок, он закинул его подальше, попав в одну из елок.

     Это был самый настоящий снег. Он смог почувствовать холод, его ладонь немного обожгло. Он оборачивался и смотрел во все стороны, надеясь найти следы кого-то, а может и чего-то.

     Единственные логичные умозаключения, приходившие в его голову, были о том, что он спит или видит галлюцинации. Он больше не верил ничему, что происходило с ним до этого. Перед глазами раз двадцать пробежали кадры утреннего разговора и завтрака с Лили. Словно кинопленка, кадры прокручивались вновь и вновь, радуя единственного зрителя тем, что осталось множество вопросов после просмотра и можно спокойно пересмотреть фильм еще несколько раз. Тем не менее, было ли это все на самом деле, он не знал, а главное не понимал. Ощущение, что Джон обманывает сам себя, а возможно его же мозг решил с ним поиграться, ни на секунду не покидала его.

     Он подошел к одной из сторон, где находились деревья. Погода была стабильной и не менялась. Ветра также не было, но неизвестно чувствовал бы его Джон или нет. Единственное, что он мог прочувствовать, это снег. Живой и настоящий. Тот самый снег, из которого можно слепить снеговика или зарядить своему другу снежком в затылок.

     Пытаясь вглядеться во тьму, Джон подошел к одному из деревьев и уже начал углубляться дальше, зайдя за дерево, как вовремя понял, что лучше остановиться. Впереди был целый лес таких деревьев, и лучше уж оставаться на опушке, где была какая-то малейшая видимость.

     Есть тут звери, способные сожрать меня на открытой местности? подумал Джон. С каждой секундой вопросов становилось больше, чем ответов, и это изрядно играло на нервах.

     Он развернулся обратно и вернулся на центр полянки, где ему было гораздо спокойнее. Выглядел он как доступная мишень для зверей. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он разглядел необычную вещь, которую никак не замечал раньше, но был уверен, что осматривался внимательно. На невнимательность могла сказаться темнота, окутывающая все пространство вокруг.

     — Глаза привыкают к темноте, уже хорошо, — прошептал Джон, пытаясь говорить как можно тише.

     Около одной из елок стоял металический шест, напоминающий дорожный знак. Джон немедленно двинулся к нему и оказался прав. Знак или табличка была воткнута в землю и косилась в сторону точно так же, как было вставлено зеркало минутой ранее. Самого знака не было видно, он был припорошен снегом.

     Джон одним движением дворника лобового стекла стер снег с таблички, сбросив его на землю. Табличка была маленькой, размером с лист для принтера и на ней красовался лишь один знак без надписей и инструкций. Фиолетовая стрелка с белым контуром указывала направление вперед.

     Он не знал, что она могла означать, но это был единственный указатель, который мог вывести его на верную тропу. Если есть табличка, то здесь могут быть люди, и довольно недалеко. Хотя на такой вариант расчитывать нельзя. До недавнего времени здесь было и зеркало, а еще до этого он лично был дома, а теперь находился в неизвестности.

     Джон двинулся вперед, пробираясь сквозь заросли острых веток, покрытых снегом. Неизвестность и темнота пугали долгое время. Картина не менялась, и ему казалось, что он лишь углубляется в мертвый лес, где его никто не ждет, кроме времени, одиночества и мучительной голодной смерти.

     Земля в лесу была ровной во всех направлениях, куда бы он ни посмотрел. Ни одного холмика, ямы. Лишь ровная поляна, аккуратно покрытая снегом. Словно торт, посыпанный сахарной пудрой.

     Идти долго не пришлось. После продолжительной минуты, Джон увидел просвет между деревьями, к которому он успешно приближался, доверившись указателю позади него. Джон ускорил шаг, начал пробираться сквозь последние ветки, неприятно полоснувшие его по руке.

     Лес закончился. Видимость стала чуть лучше. Ощущение складывалось такое, что кто-то прибавил яркости. Он вышел из-за елки и обнаружил то, что могло его напугать еще больше, чем одинокая поляна в лесу. Джон застыл, осматривая окрестности. Узнал он их моментально.

     Перед ним раскрылся город. Пустой, тихий, одинокий. Полуразрушенные дома виднелись уже отсюда. Несколько из них еще стояли в хорошем состоянии, но также оставались пустыми и лишь ветер гулял по их коридорам и комнатам.

     Именно эту часть города он встречал в начале каждого своего сна. Он знал, куда двигаться дальше и что он увидит. Он понимал, что впереди его ждет тот самый мужчина, голова в камине и, конечно же, буря. Глаза. Джон забыл про горящие яростью глаза, двигающиеся на него из снежного бурана.

     Осознание того, что он действительно может находиться во сне, увеличивалось с каждой секундой. Старый кошмар, гнавший его несколько дней, снова вернулся, но в этот раз, показывает гораздо больше информации. Пленка фильма увеличивается, сеанс продолжается.

     Может просто не надо идти одним и тем же маршрутом. В любом случае, идти больше некуда. Пройтись по заброшенному городу Джону нравилось больше, чем блуждать по неизвестному, охваченному тьмой, лесу.

     Лишь одна вещь подталкивала пойти дальше по пустой дороге. Он мог проснуться. Увидев все в своем порядке и по своей очередности, Джон мог проснуться и дальше размышлять в реальной жизни о том, что ему пора обратиться к специализированным врачам.

     Разница его каждодневных снов и его положением сейчас заключалась в том, что лес и все остальное казались настоящими. Сон всегда имеет свои свойства размывать картинку, но, к сожалению, такое осознаешь только, когда просыпаешься и понимаешь, что находишься дома, в безопасности, лежишь в теплой кровати и постепенно забываешь свой сон навсегда.

     Джон не двигался с места, осматривая каждый дом, каждый уголок, и даже каждый квадратный метр улицы, в поисках чего-то нового. Того, чего он мог не заметить ранее. Еще больше всего его пугала идея того, что в этот раз он мог размышлять. Во сне он идет, обычно, не думая, проходя все на интуитивном уровне. А сейчас ему хочется остановиться, сбежать, кричать о помощи, но он знает, что помощь не придет, а единственное спасение, если таковым является — пробуждение от Лили. Она может толкнуть его локтем, включить свет в комнате или вытворить что-нибудь подобное. Правда просыпается она всегда позже Джона, и он не находился в выигрышном положении.

     Что ж, если придется пройти этот путь вновь и проснуться выжившим, то я готов, подумал Джон.

     Он напоследок ущипнул себя за руку, почувствовал небольшое жжение. Неужели я не сплю. Джон, наконец, набрался храбрости и сделал первый шаг, вновь падая в объятия призрачного города.

     Снег не переставал падать с неба, покрывая улицу и крыши покинутых домов. В начале пути, когда он только подходил к поселению, ему еще могли повстречаться дома, пригодные для жизни. Правда, чем дальше он углублялся, тем хуже было их состояние. Многие из них годились только под снос, без каких-либо шансов на ремонт.

     Джон узнавал каждый свой шаг, вспоминая свои сны. Словно экстрасенс мог предугадать каждое свое действие на пути к неизбежному. Именно в этот момент ему в голову пришла идея изменить правила. Начать вести игру самому, стать лидером и взять ситуацию в свои руки. Если бы он, конечно, мог так легко это проделать.

     По правую руку находился дом в отличном состоянии, единственное, что бросалось в глаза — он выглядел очень холодным. Дело не в том, что дом промерз без отопления. Просто в жилых домах, где живут счастливые семьи, в них всегда есть определенный волшебный уют и комфорт. Эта магия живет в доме, пока в нем находится семья. Сгусток волшебной материи, которая создает эта самая семья, является теплым, излучает яркий свет пламени во все стороны, но когда дом начинает пустовать, то эта искра, магия гаснет и перестает существовать. Никакое отопление в мире не создаст эту атмосферу волшебства, которую могут создавать люди. Дом выглядел именно таким, давно утратившим волшебный огонь, обогревающий все вокруг.

     Именно в этот момент, завидев дом, Джон решил поменять правила игры и раскрыть рамки шире. Он подошел к дому вплотную к двери. Там никого нет. Громко и отчетливо он постучал кулаком по дереву, призывая хозяев отворить двери.

     Тишина. Никто не ответил, свет в окнах не зажегся. Магия была мертва. Джон попробовал еще раз, но безрезультатно. Ему никто не отвечал, но он продолжал ждать чуда. В какой-то момент он почувствовал себя врачом, пытающимся вернуть работу сердца больного в нормализованное состояние. Пытался дать жизнь, дать второй шанс.

     Дверь беззвучно приоткрылась. Сделал ли это порыв легкого ветра или дом сам открыл ему дверь, в надежде получить спасение, Джон не знал, но был точно уверен, что ему следует зайти.

     Войдя в дом, иллюзия всего хорошего исчезла, и Джон осознал, что все его старания напрасны. Дом изнутри покрывался плесенью, дерево гнило, прохлада кладбища обдала кожу Джона. Мебели не было, совсем. Ни одного камина, дивана, кресла, стола или даже стула. Он сдался, решив не проходить дальше. Взять игру в свои руки и изменить правила у него не получилось.

     Он вышел на улицу и двинулся дальше. Проходя по ней и встречая знакомые ему дома, Джону становилось не по себе. Совсем скоро он дойдет до момента, который пугал его больше всего. Момент, который вызывал больше всего вопросов, нежели давал ответов.

     Снег покрывал одежду, покалывал на лице. Через секунду, Джон оглянулся на здание, находившееся по левую руку. Это было оно. То самое здание, с камином, мужчиной и завершающей стадией ужасного сна.

     Джон поднял голову, посмотрев на окно второго этажа. Человек в болячках и обмороженным видом стоял у окна, и пронзительно смотрел на него, ожидая его уже долгое время.

     — Вот мы и встретились снова, — прошептал Джон, подумав, что сказал это у себя в голове.

     Лили вышла из ванной комнаты, находящейся в промежутке между кухней и коридором с зеркалом. Волосы она успела высушить феном, поэтому могла не переживать по поводу выхода на улицу.

     Выйдя, она двинулась в сторону гостиной, где ее наверняка ждал Джон. Нашла она его сидящего на диване, правда одетого и готового выйти на улицу.

     — Курить собрался? Меня что ли ждешь? — спросила Лили.

     Он не отвечал, уставившись в окно, а возможно и в стену. Лили стояла, ожидая ответа, но так и не услышала.

     — Джон?

     Услышав, он стал медленно поворачивать голову в ее сторону.

     — Да?

     — Ты меня слышишь?

     — Что такое? — спросил Джон, будто действительно не услышал вопроса Лили, хотя произнесла она его громко и отчетливо.

     — Курить?

     — Нет, — механическим голосом робота ответил Джон. На лице у Лили появилось недоумение.

     — А чего оделся тогда? Холодно стало? Тепло вроде дома.

     — Нет, — точно таким же голосом повторил он.

     Лили удивилась еще больше, но не стала задавать лишних вопросов. Она поправила прическу, присела на диван и включила телевизор, сославшись на то, что на Джона свалилось много проблем, и решила не принимать близко к сердцу его поведение на ближайшие дни.

     Она начала прочесывать каналы, ища интересную передачу, но поиски не приносили плодов. Краем глаза она заметила, что Джон уставился в стену. Бросила на него быстрый взгляд, подтвердила сама себе, что он завис, видимо, о чем-то думая. После вернула взгляд на экран телевизора и продолжила переключать телевизионные каналы.

     Во время долгого неловкого молчания, Лили стало не по себе, и она решила все-таки продолжить разговор, хоть и не самый удачный:

     — Нашел что-нибудь?

     Джон продолжал молчать, что заставило Лили изрядно понервничать. Поведение ее любимого человека никогда не менялось так резко, но она не была психологом, чтобы рассуждать о стрессе.

     — Джо-о-н, прием.

     После этих слов, он обратил на нее внимание:

     — Слушаю.

     Слушаю? Да он никогда мне так не говорил, подумала Лили про себя.

     — Ты нашел что-нибудь стоящее? Покупателя? Магазины?

     Джон отвечать не стал, лишь отрицательно помотал головой и уставился в стену. Лили решила, что ему может помочь очень действенный способ. Так сказать, поможет придти в себя. Понять, что он не потерял связь с настоящим миром, а находится тут, рядом со своей девушкой.

     Лили начала медленно тянуться к Джону. Аккуратно положила руку на джинсы и стала тянуться выше, ползя ладонью к ширинке. Со стороны Джона не было никакой реакции. Лили потянулась к его губам, чтобы нежно поцеловать, но в ответ получила лишь сидячую куклу, ни на что не реагирующую.

     Джон не возбуждался, и Лили совсем этого не понимала. Проблем в постели у них никогда не возникало. Особых проблем в плане секса, которые могли возникнуть у Джона, тоже не наблюдалось.

     Лили продолжила приставать, пытаясь достучаться до любимого человека, намекая ему, что он может отвлечься от любых проблем и проникнуться в мир наслаждения, чтобы забыться хоть на какое-то время.

     Джон не стал отвечать даже малейшим поцелуем. Лили потеряла любую надежду, пробудить в нем чувства. Конечно же, она могла стерпеть многое при таких обстоятельствах: поведение Джона, манеру его речи, ответы, рассеянность. Но поведение, которое он показал только что, выходило за все рамки ее понимания.

     Лили обиженно отодвинулась от Джона, упершись в самый край дивана, и уставилась в телевизор, где шла передача про одаренных детей со всей планеты. Ком застрял в горле, и Лили еле сдерживала слезы, которые вот-вот наворачивались и были готовы пробиться фонтаном из ее глаз.

     Поведение Джона ничем не объяснялось, тем более что до того, как Лили ушла в душ, ее возлюбленный был в хорошем настроении духа. Как минимум, настолько расстроенным он не был, чтобы сидеть в ступоре и лицезреть обои на стене.

     Лили сдержалась, слезы не пошли градом, ком постепенно отступал, прекращая давить. Она всегда считала, что лучше всего разобраться в чем-то, помогает простой разговор. Поэтому она начала:

     — Что с тобой?

     Джон продолжал молчать, смотря в этот раз на экран телевизора.

     — Джон, скажи мне, что случилось. Когда я уходила в душ, все было прекрасно, разве не так?

     Он продолжал молчать, не показывая никаких эмоций, но Лили не пришлось переспрашивать его. Через мгновенье, он повернул голову в ее сторону и ответил:

     — Что такое?

     — Это я тебя спрашиваю, что с тобой такое. Из-за чего ты вошел в такой ступор, что даже разговаривать со мной не хочешь?

     — Почему же. Хочу.

     — Но ты не разговариваешь, отвечаешь, когда я тебя позову по имени раз пятьдесят.

     — Просто немного отвлекся. Извини, — ответил Джон монотонным, безразличным тоном.

     — Ты даже не стал отвечать мне… Ну… Ласками…

     — Прости, чем не стал отвечать?

     — Я приставала к тебе… — Голос Лили пропитывался злостью.

     — Приставала?

     После этих слов терпение Лили окончательно лопнуло, и она перешла на крик:

     — Ты не захотел меня трахать, Джон! Трахать! Так тебе понятнее?

     — Да, понял. Извини, просто отвлекся, — Джон продолжал отвечать все тем же спокойным голосом, совсем не замечая, что Лили начала орать на него.

     Лили не понимала, что произошло с ее парнем за то время, пока она была в душе. Тем не менее, она успела заметить, что он заметно побледнел. Выглядел он так, словно заболел или его укачало на море. Возможно, чем-то отравился, но за последние несколько дней, они питались одним и тем же, а Лили симптомов у себя не замечала.

     — Ты заболел, может? Тошнит? Совсем бледный какой-то. — Лили успокоилась, когда увидела Джона в плохом состоянии, и ей даже стало стыдно за то, что начала кричать на него, не разобравшись, что же случилось. Точно также она поступила и в мебельном магазине.

     Джон снова перевел взгляд с экрана телевизора на Лили и ответил все тем же тоном:

     — Все нормально. Я не болен. Правда.

     На этих словах Лили окончательно сдалась и решила больше не продолжать разговор. Ее теория о том, что в любой ситуации можно просто поговорить и все уладить, не сработала. Хотя помогала она в девяносто процентов случаев. Лили была уверенна, что Джон себя плохо чувствует, но не говорит ей.

     Они оба уставились в экран телевизора. Джон внимательно смотрел передачу, а Лили летала в облаках своего разума, раздумывая, что же ей сделать.

     К сожалению, в голову не приходило ничего дельного, поэтому она задала самый банальный вопрос, который мог помочь в случае заболевания, отравления и других проблем:

     — Будешь чай?

     Льюис находился на первом этаже своего дома, в то время как со второго этажа начали доноситься непонятные удары об пол или стену. Сначала он их не замечал, потому что занимался сборкой новой полки для их прихожей. Удары молотка заглушали какие-либо посторонние звуки.

     Сам же он не знал о недавнем визите его жены их соседей. Несмотря на то, что знакомы они были давно и изредка помогали друг другу, особенно в пору сильных снегопадов, наладить отношения так и не получалось. Льюис, как и Джон, подавал всяческие надежды на дружбу народов между их домами, но, что Оливия, что Лили рушили все эти надежды в прах.

     Пару раз у него возникали мысли позвать Джона отдельно от всех в ближайший бар и пропустить с ним по кружке или две пива. Когда они только познакомились с Джоном и Лили, Льюис упрашивал любимую жену познакомиться с ними поближе, но она твердо была убежденна, что это не те люди, с которыми стоит общаться.

     Льюис дорожил своей женой и во всем ей потакал, поэтому был уверен, что в какой-то степени она могла быть права, и старался держаться на расстоянии. Приветливых улыбок и взмахов рукой было достаточно. Изредка могли помочь друг другу с машиной или прочими проблемами, но после помощи, сразу же расходились по домам.

     Про кладезь определенных способностей его жены Оливии, Льюис узнал еще давно и сам проникся всем спиритизмом ее сеансов. Участвовать он отказывался, возлагая всю ответственность на его жену. Возможно, он просто боялся приближаться к неизведанному, а возможно врал и не доверял полностью своей Оливии. Последнее казалось невероятным, учитывая, как он ее слушался и во всем помогал.

     Он ударил по гвоздю последние четыре раза и завершил сборку полки. Поднял ее и повесил на стену, на уровне глаз. Нуждалась она для головных уборов, шарфов и прочей атрибутики, в которой люди востребованы в холодные зимние и осенние дни.

     Когда полка была повешена, Льюис понес коробку с инструментами в закуток под лестницей, после чего направился в ванную комнату, чтобы тщательно вымыть руки. Там-то он впервые и услышал удары, доносящиеся со второго этажа. Первые несколько звуков он пропустил мимо ушей, зная, что Оливия занимается там своими, ему неподвластными, делами.

     Он вытер руки об полотенце, но уже спустя секунду начал волноваться за то, чем же занимается Оливия. Удары не переставали звучать. Происходили они с интервалом в две секунды.

     Обдумав, стоило ли подниматься и проверить, что происходит, Льюис не на шутку занервничал и даже испугался. Он вышел из ванной комнаты, прислушиваясь к звукам. Ему показалось, что на мгновенье удары перестали отдаваться эхом по всему дому. Но они продолжили отбивать ритм, словно призывая Кинг-Конга.

     Льюис направился к лестнице, ступая медленно и прислушиваясь к каждому звуку. Он не мог и представить, что Джону недавно пришлось испытать то же самое, только следовал на звуки он ночью, и точно знал, что внизу на первом этаже его не ждала Лили.

     Льюис начал подниматься вверх по лестнице. Она не скрипела, как во многих старых домах, но краска успешно стерлась во многих местах, а у него все не доходили руки починить и отреставрировать весь дом.

     Льюис сделал шаг, два, поднимался все выше. Удары, немного сотрясающие пол, не прекращались ни на секунду и продолжали барабанить свой ритм, наводящий подозрения.

     Во время сеанса Оливии, Льюис никогда не заходил в комнату, чтобы не мешать или не нарушать процессию. В этот раз, видимо, ему придется нарушить это условное правило, которое никогда в жизни они не обговаривали вдвоем. Инициатива были лишь за Льисом. Из каких принципов он следовал этому правилу, знал лишь только он. Оливия была не против компании, даже предлагала научить его неким знаниям. Он же всегда отказывался, благодаря за редкое предложение.

     Льюис прошел по всей лестнице, подошел к закрытой двери их спальни и приложился ухом, пытаясь услышать, что происходит за ней. Удары так и доносились, монотонно расходясь по всему дому. Льюис сделал глубокий вдох, набрался храбрости и взялся за дверную ручку.

     Приоткрыв дверь, сделав небольшую щель, Льюис увидел Оливию, лежащую на полу. Дверь открылась полностью. Его жена лежала на полу, а из-за нервного тика, ее голова билась об пол каждый раз, когда ее тело или шею передергивало. Если бы ее муж не увидел эту картину вживую, он бы не поверил, что после такого количества ударов можно не разбить свою голову в кровь.

     Рядом с Оливией лежала недавно затушенная свеча. Льюис надеялся, что она затушила ее сама. Возле свечи лежало несколько лепестков роз. Более чем, он был уверен, что эти лепестки принадлежат именно розам. Два листочка были алого цвета. Еще три отдавали в розоватый оттенок, красиво сливаясь с красным цветом.

     Чуть в стороне, ближе всего к телу Оливии лежал ее главный атрибут для каждого мистического сеанса — доска Луиджи. Правда по краям доски были сделаны заметки маркером и насечки, похожие на рубцы от ножа. Доску Льюис видел и раньше и даже рассматривал с близкого расстояния, но до этого момента никаких обозначений по краям доски не было.

     Льюис подскочил к лежащей жене, приподнял ее за плечи и положил ее голову к себе на колени, усевшись рядом с ее телом. Она не была мертва, глаза были открыты, и она прерывисто дышала. Он проверил пульс, приложил два пальца в нужное место на шее. Стабильный. Вроде ничего страшного не произошло, но таких припадков он никогда не замечал, по крайней мере, в его присутствие.

     Как только Льюис помог Оливии немного приподняться и лечь к себе на колени, ее тут же перестало трясти и дергать, дыхание восстановилось.

     — Оли… Что случилось? Что с тобой? — Льюис перенервничал, а его жена продолжала молчать, изредка моргая. — Скорую помощь вызвать? Сердце?

     Она молчала еще какое-то время, но потом очнулась, вздохнула и ответила:

     — Л… Льюис, от них нужно избавиться. — Оливия запнулась. — Срочно.

     — Дорогая, от чего избавиться? Убрать свечу и лепестки? Что мне сделать?

     — Нет, — ответила его жена.

     — А от чего тогда?

     — Иначе избавятся от нас… — Оливия обмякла на полу, лежа головой на коленях Льюиса. На первый взгляд ему показалось, что она потеряла сознание, но Оливия продолжала моргать, повернув голову вбок.

     Несчастный проходимец, покрытый волдырями, пристально смотрел на настоящего Джона, не потерявшего разум окончательно. Джон наблюдал за ним в ответ.

     Все действия повторялись, как в его снах, с единственной разницей, что происходящее на данный момент кардинально отличалось отчетливостью всей картины. В памяти откладывался каждый шаг, сделанный Джоном. Можно было подробно осмотреть каждый уголок и увидеть все детали той истории, которая на протяжении нескольких дней являлась ему во снах.

     Он пытался сдержаться от криков и привлечения внимания, обдумывая дальнейший план действий. Проходить мимо он не собирался. В камине будет голова, получится ли ее минуть. Может просто забежать на второй этаж и не дать уйти тому парню?

     Снег продолжал колоть лицо Джона, сам же он не переставал смотреть на незнакомца, будто пытался его загипнотизировать, чтобы тот сам слез со второго этажа и пришел к нему на встречу. Надежда, что это все сон или галлюцинации не исчезала, и он надеялся, что после роковой встречи все вернется на свои места, и он очнется в своей постели. В худшем случае, в палате психиатрического отделения.

     Джон не смог удержаться и крикнул во все горло:

     — Эй! Спускайся!

     Незнакомец не подал никаких признаков жизни, лишь продолжал наблюдать, словно неподвижная камера наблюдения в магазине.

     Ответа никакого не последовало и игра «кто первый моргнет» затянулась на продолжительное время. Джон начал продумывать план дальнейших действий.

     Я могу забежать сразу в дом, начать взбираться на второй этаж, отрезать ему путь и не дать выйти. Куда только он девается? Пока я ходил к камину? Я могу не подходить. Не видеть эту оторванную голову. Да и завтрак не будет рваться наружу. Неужели пока я стоял у камина, он успевал выйти на улицу? Или не выходил? Чья-то рука коснулась меня тогда. Вроде был он. Глаза горели еще в буране. Значит, он был не один. И значит сейчас он не один. Все повторяется как во сне. Повторится ли все теперь. Может просто уйти дальше? Не вариант. При повторении сна, начнется сильный буран, да и потом горящие глаза шли на меня прямо по улице. Идти туда нельзя, отступать тоже. Позади лес, бежать в него обратно мне не хочется, темно и слишком страшно. Страшнее ли тут? Видимо, выбор останавливается на одном, пора бежать в дом и встретиться с врагом один на один. С врагом ли? Камин осматривать не буду. Сразу на лестницу. Да, так и сделаю.

     Джон первый оторвал взгляд, проиграв давно начавшуюся игру. Он побежал прямиком в дом, выбив дверь плечом. К его счастью дверь не была закрыта на замок, а лишь прикрыта. Иначе Джон, который не поддерживал свое физическое состояние тела, мог пострадать и отлететь назад, упав спиной на пол.

     Дверь с грохотом ударилась об стену, Джон влетел в дом, задержавшись на секунду, чтобы все правильно сделать. Комната с камином находилась по левую руку, а лестница прямо перед ним, чуть правее.

     В голову снова полезли кадры отрубленной головы, но он сразу же отстранился от этой мысли. Камин ему не нужен, его цель — незнакомец на втором этаже. Выйти из дома, кроме как по лестнице, больше никак нельзя. По крайней мере, Джон в это верил. Он хорошо помнил строение второго этажа в этом доме. Наверное, строение дома единственное, что так красочно и четко отложилось в его голове после того, как он каждый раз просыпался в легком поту.

     Джон побежал на второй этаж, чувствуя, как лестница под ним тряслась и возможно прогнившие доски обваливались под его весом. Воздух в доме стоял мерзкий. Пахло гнилью и примесью других запахов, незнакомых ему.

     Второй этаж оказался абсолютным пустым, не считая запыхавшегося Джона, который был уверен, что рассчитал каждый пункт своего плана. На деле же, когда он добежал и понял, что никого нет, то осознал, что никакого по сути плана и не было. Первый пункт заключался в том, чтобы отрезать путь незнакомцу. Второго пункта не было. Если бы он встретил проходимца на втором этаже, то началась бы импровизация, которая могла вылиться во что угодно.

     Он начал осматривать весь второй этаж, и комната показалась ему совсем другой. Он не помнил, что видел во сне, но сейчас перед ним находилась всего одна единственная комната, на весь второй этаж. Никаких межкомнатных стен, предметов мебели и интерьера не наблюдалось. Не было ни малейшего шанса спрятаться где-то на втором этаже.

     Джону до последнего не верилось, что человек может вот так испарится. Значит, есть ответ, значит, есть лазейка, про которую он не знает. То, что в этой комнате могли находиться тайные ходы, мало верилось. Стены прогнившие, как и весь первый этаж, вонь тут стояла еще сильнее и хуже. Ноздри улавливали каждую нотку аромата, разъедающего нос.

     Джон решил, что если нет ни мебели, ни тайных ходов, то мог остаться лишь один вариант. Учитывая то, что он сам бежал по лестнице и не мог никак пропустить человека, то возможно есть выход на крышу.

     Он побежал вдоль стен, прощупывая их руками. Во время досмотра, он поглядывал на потолок, в надежде найти люк или ему подобное отверстие, выходящее на крышу. Проводя руками по стенам, он ощущал их сырость и даже умудрился вляпаться во что-то черное. По крайней мере, в темноте второго этажа липкая масса на руке казалось черной и несмываемой.

     Пройдя по всем стенам, Джон сдался и остановился, чтобы отдышаться. Он подошел к окну и выглянул на улицу. На ней никого не было. Снег медленно падал на землю, но было видно, что с каждой секундой он усиливался, превращаясь в более страшный поток, готовый снести все вокруг.

     Джон, недолго думая и вспоминая каждый шаг, что он сделал во сне, побежал по лестнице на первый этаж, перепрыгивая через одну ступеньку. Последние три ступеньки он преодолел прыжком. Приземлившись, удар раздался динамичным эхом по всему дому, словно он вскрикнул от боли. Стены затряслись, а где-то посыпался потолок. Но Джон не обращал на это никакого внимания.

     После прыжка Джон остановился на один миг и попытался придти в себя. Дверь в дом была закрыта. Кто-то вышел и закрыл ее, и он знал, кто это сделал. Ветер на улице начал усиливаться, дом загудел, как будто пытался поговорить с непрошеным гостем, просил его выйти из владений и больше никогда не нарушать покой. В комнатах появился свист ветра, а на втором этаже что-то грохнуло. По звуку было похоже, что от порыва раскрылось окно и ударилось об стену.

     Джон подошел к двери, уверенно взялся за ручку и потянул на себя. Дверь открылась, и он увидел, что погода на улице ухудшается с каждым мгновением. Снег сыпал так, что не было видно домов через улицу, хоть и находились они довольно рядом. Несмотря на это, он двинулся дальше и на ощупь вышел на середину улицы, где замер в ожидании.

     Белый покров снега осыпал его, как деревья в лесу. Видимость была нулевая, но он прекрасно знал, что сейчас наступит самый главный момент в его жизни.

     Сквозь буран начали виднеться два ярких горящих шара, прыгающих невысоко над землей и направляющиеся в сторону Джона. Момент истины подходил к логическому завершению. Он мог очнуться где угодно, либо понять, что все происходящее действительно настоящее, однако, обманывая самого себя, понимал, что все вокруг иллюзии не могут быть такими реалистичными.

     Два огонька приближались все ближе и ближе, но буран не давал шанса рассмотреть, что же это за объект надвигался на Джона. Его дыхание перехватило, сердце застучало сильнее и быстрее, отдаваясь ударами в глотке.

     План действий на этот случай продуман не был. Просто в голове и душе Джона жила надежда на то, что закончив акт пьесы, он может спастись, проснуться, ну или хотя бы получит ответы на все свои отложившиеся вопросы.

     Вспоминая каждый шаг из своего сна, он вспомнил, что вот-вот сзади на его плечо должна упасть тяжелая рука проходимца. Верным решением в этой ситуации будет опережение. Просто опережение, когда знаешь, как поступить, ведь ты уверен в том, как поступят другие. Джон решил резко развернуться на сто восемьдесят градусов и встретиться с антагонистом своих видений.

     Перед собой он увидел мужчину, стоящего прямо позади него. С близкого расстояния он не выглядел так ужасно. Человек скорее был похож на местного бомжа или старца из фильмов про средневековье. Волосы его были седые, а на лице была довольно пышная борода, которую Джон заметил впервые за все время. Почему он не обращал на нее никогда внимания, он не понимал. Рост у мужчины был примерно такой же, как и у Джона, возможно лишь на пару сантиметров выше. В близи было также видно, что человек больше похож на малоимущего с бедного района Дарсвиля, а количество волдырей на лице не превышало каких-либо рамок. Лишь одна вещь осталась неизменной с их первой встречи — бледно-синий цвет кожи.

     Оба они смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Снежная буря стала заметно сбавлять темп, ближайшие дома снова были в зоне видимости. Но два человека, встретившиеся на улице, даже и не думали о том, что же им делать. Джон не был готов, к каким-то там ни было выпадам его гостя. Если он полезет в драку, то вариантов много не будет, придется драться. Бежать некуда, учитывая даже то, что видимость улицы нормализуется, снега стало еще меньше. Бежать в дом, смысла нет. Ловушка. Обойти мужчину и побежать в лес тоже вариант не из лучших. Провалиться могут сразу два пункта: мужчина поймает, а лес не примет старых гостей.

     Джон услышал рычание позади себя и понял, что неведомое ему чудовище приближается. Возможно, ему проще погибнуть сейчас от руки монстра или старца, стоящего перед ним, чтобы все это закончилось.

     Он не стал поворачиваться на рычание, боясь лишний раз отвести взгляд от незнакомца. Но после того как звук рыка приблизился максимально, а снег почти нормализовался в состояние плавного падения, незнакомец с бледно-синей кожей улыбнулся. Точнее, он поднял один из уголков рта, явно только попытавшись улыбнуться, но это попытка оказалась довольно удачной. Он прищурился, а потом начал говорить, и Джон впервые услышал его голос:

     — Он говорил о тебе, но не думал, что ты придешь с этой стороны… А главное, так скоро.

     Джон продолжал пристально наблюдать за собеседником, не обращая никакого внимания, что сзади на него могли напасть.

     — Что?

     — Джон, кажется. Верно?

     — Верно.

     — Тогда тебе не стоит переспрашивать мое первое высказывание. Ты меня прекрасно услышал. — Незнакомец продолжал осматривать Джона с ног до головы, анализируя каждую деталь его тела. — Или с тобой на «вы» разговаривать? Мне не сложно, только скажи. Я понимаю, так уважительнее, прости уж за мои манеры. Голова совсем дурная стала.

     После этой фразы Джон забылся, не понимая, что вообще происходит. Рычание позади него приближалось и достигло максимального пика, но должного внимания, он этому не уделял.

     — Можно на «ты». Я не против.

     — Это здорово, тогда приятно познакомится, Джон, — ответил старец.

     — И мне приятно… Кажется…

     Боковым зрением Джон заметил, что монстр, скрывающийся за его спиной, не стал нападать, а лишь начал медленно обходить его по кругу. Страх развеялся, а вместо этого пришло полное непонимание происходящего.

     Собака породы вельш-корги стояла возле незнакомца и холодным взглядом наблюдала за Джоном. Маленький милый песик, каким Джон привык видеть таких собак в своем мире, выглядел ужасающе. Цвет шерсти был темный, практически черный, правда, местами белый. Сам корги был в два раза крупнее, чем обычная собака этой же породы. Глаза красного оттенка, немного виднелся серый тон. Называть эту собаку корги было тяжело, слишком она оказалась видоизмененной, тем не менее, если сравнивать, то она напоминала больше всего именно этот вид. Шерсть местами была то ли оторванна клочьями, то ли сильно примята. Да и самой шерстки было меньше чем у корги, она была немного короче. В любом случае, собака вблизи, как и незнакомец, больше не выглядела устрашающей, а ее глаза не горели огоньками. Как понял Джон, они не представляли друг для друга опасности. В крайнем случае, на определенное время.

     Джон пристально наблюдал за собакой и перевел взгляд на мужчину перед ним. После снова бросил взгляд вниз и произнес:

     — Милый песик. — То, что он смог напугать его до полусмерти, Джон упоминать не стал.

     Бледно-синий проходимец подозрительно посмотрел на Джона и сощурил глаза еще больше, а потом посмотрел на своего четвероногого друга.

     — Это не пес.

     — Как не пес? — спросил Джон.

     — Точнее, это пес, но не в том смысле, как ты, наверное, привык воспринимать собак.

     Джон посмотрел непонимающе.

     — Это Бальтез. Мой верный друг.

     — Так почему этот пес не в «том смысле»?

     — Ах, да. Забыл упомянуть. Бальтез мой давний приятель, настоящий верный друг, который попал в бренное тело этой собаки. Давно еще это произошло, подробности, конечно, рассказывать не буду. Не для всех это ушей, только близкие люди знают. А мы с тобой пока малознакомы.

     Джон снова перевел взгляд на собаку, пытаясь сообразить, что имел в виду старик, но то, что в пса кто-то вселился, Джон пытался на отказ не верить, хотя учитывая все, что с ним происходило последние минут двадцать или тридцать, то он начинал верить во все подряд.

     — Бальтез, кстати, из-за этого очень злой. Сидит в теле, но разговаривать не может.

     — Совсем не может?

     — Рычит иногда, да лает периодически.

     — Никогда не видел, как лает корги.

     Старик непонимающе окинул Джона взглядом.

     — Корпи? — спросил старец.

     — Нет, корги.

     Незнакомец продолжал смотреть с полным отсутствием понимания, о чем идет речь.

     — Да так, проехали, — закончил Джон.

     — Ты, кстати, не думай, что он безобидный песик, да и вообще не стоит его называть псом или собакой. Бальтез может разорвать любого за считанные секунды, если того захочет сам.

     Джон посмотрел на Бальтеза и представил как эта собака, всегда считавшаяся одной из самых добрых пород, разрывает кого-то в клочья, отрывая куски плоти и брызгая везде слюной и кровью. Верилось мало, но по непонятным причинам, Джон всецело верил словам старца.

     — Так, а вы кто? — спросил Джон.

     — Ах, голова моя старая. Меня зовут Исиф.

     — Исиф, Бальтез. Звучит как имена из древней мифологии. В книжках и фильмах они часто встречаются.

     Исиф показал всем видом, что не понимает, о чем идет речь, но не стал переспрашивать Джона, в надежде, что они не станут это обсуждать. Исиф понимал, что они люди разных миров и продолжил:

     — Аскольт про тебя многое рассказывал.

     — Аскольт значит… — с выдохом повторил Джон.

     — Да, именно он. Потом с ним познакомишься. Он рассказывал про твой приход к нам. Но с этой стороны. Кто бы мог представить.

     — С этой стороны, это какой?

     Услышав это, Исиф посмеялся и почесал свою бороду.

     — Сторона, которая важна для меня одного. Не обращай внимания. Думаю, у тебя будет еще уйма вопросов, так что, пожалуй, пора двигаться дальше. — Исиф указал рукой в направлении, откуда пришел Бальтез.

     Троица двинулась по улице. Спустя некоторое время, они наткнулись на первый, работающий в этом городке фонарь. Горел он очень слабо, а сам свет был белым. Он почти не помогал разглядеть дорогу, но со временем, она стала виднее. С двух сторон их окружали заброшенные дома, на подобие тех, что Джон встретил в самом начале пути.

     Вопросов у него было немеренное количество. Незадача состояла в том, чтобы всех их задать и не забыть. Получить ответ — дело второе.

     — Так, где я нахожусь? — спросил Джон.

     — Узнаешь.

     — А вы кто такие?

     — Узнаешь.

     — В каком мы хоть городе? Почему тут одни полуразваленные дома? Где фонари? Что тут случилось?

     — Узнаешь.

     — А что, если я хочу узнать прямо сейчас. Я многого натерпелся и хочу узнать ответы.

     — Мало ты еще натерпелся. Говорю же, узнаешь все, — ответил Исиф.

     Джон почти сдался, но решил спросить еще один вопрос:

     — Скажи, честно, я сплю?

     Исиф и Бальтез остановились на полпути. Сделали они это синхронно, словно репетируя перед этим много раз.

     — Аскольт, думаю, сможет ответить на все твои вопросы, Джон. Так что не переживай, осталось совсем немного подождать.

     Джон заметил, как на него смотрела собака, будто хотела наброситься на него. Бальтез, напомнил он сам себе в голове.

     — Терпение, Джон. Обещаю, скоро мы с ним встретимся. Пройдем дальше, — сказал Исиф.

     Троица снова продолжила путь. Снег продолжал бить в лицо, иногда усиливая свой поток, иногда его уменьшая. Джон уже привык к этому, словно всю жизнь провел на улице. В любом случае его это особо не беспокоило, так как холода он по-прежнему не чувствовал. В этот момент ему в голову пришел новый вопрос, почему он ничего не чувствует. Но задавать он его не стал, зная ответ заранее. Узнаешь. Исиф откашлялся и заговорил вновь:

     — Кстати, если у тебя на душе страх, то уверяю тебя, бояться тебе абсолютно нечего и некого. Даже притом условии, что я не ответил ни на один твой вопрос.

     — Я могу не бояться, потому что я с тобой, и ты знаешь все местные окрестности?

     — Нет, потому рядом с нами Бальтез, — сказал Исиф, чересчур серьезным тоном.

     Джон посмотрел на собаку и встретился с ее тусклым, красноватым взглядом. Что-то в нем пугало и одновременно интересовало.

     Они продвигались по одной и той же улице, ловя лицом снег. Единственный рабочий фонарь остался позади, и никаких изменений не предвещал. Пройдя еще небольшой отрезок дороги, окруженный домами, троица повернула направо и изменила свой маршрут.

     Джону показалось, что он вновь появился в новом мире. Улица больше не была узкой, а скорее напоминала небольшую площадь с разветвлениями. Ее наполняло множество людей, а по периметру стояло большое количество фонарных столбов, которые горели достаточно ярко, чтобы увидеть, что происходило вокруг. Свет был таким же белым и отражался от снега, освещая окрестности.

     Все люди, находившиеся на улице, были одеты в балахоны и темные тряпки. Выглядели бедно, но Джон старался не кидать взор на каждого встречного, а вот они в свою очередь осматривали Джона с ног до головы и не пропускали ни единого дюйма. Ему было неловко и совсем неудобно. Казалось, что его ведут на смертную казнь, а все люди, находящиеся на площади, пришли посмотреть в качестве зрителя.

     Джон не мог разобрать кто из них молодой, а кто старый, только иногда, бросая свой взгляд на незнакомцев, успевал увидеть все их болячки и недостатки. Некоторые из них выглядели также как Исиф: бледная кожа, и у каждого свои личные неровности кожного покроя.

     Позже Джон заметил, что многие из местных жителей бросали взгляд на Исифа и Бальтеза больше, чем на него самого. В один момент Бальтез остановился и пристально начал смотреть на одного из прохожих, который осматривал собаку. Проходимец моментально испугался, дернулся и отвернулся в другую сторону, что-то причитая под нос. После Бальтез развернулся и присоединился к шествию троицы с видом «так тебе, ублюдок».

     — Спрашивать бесполезно? — задал вопрос Джон.

     — Здесь точно не стоит. Поговорить по душам не получится.

     Джон заметил, что после того, как они заговорили, то привлекли гораздо больше лишнего внимания, что здесь, видимо, не приветствовалось.

     В центре так называемой площади, стояло огромное здание величественных размеров. Массивные столбы украшали каждую сторону здания, а вместо крыши красовался купол, украшенный фресками и надписями на неизвестном Джону языке. Само здание ярко подсвечивалось со всех сторон и привлекало немалое внимание людей, хоть и стояли они поодаль от него. Вокруг здания отдельной шеренгой стояли фонарные столбы, показывая территорию, куда, возможно, заходить не стоит. На стенах здания висело огромное количество плакатов. Они были оборванные и мокрые, больше напоминающие свитки пергамента с указаниями для местных жителей. Джон присмотрелся, но понял, что на них ничего дельного он не найдет. Язык письма был такой же, как и на крыше здания — неизвестный ему.

     Джон пытался прочесать в голове, на какой же язык мог быть похож, но ни один вариант не подходил. Находилось все больше закорючек, которые не употреблялись ни в одном языке. Для Джона же здание напоминало больше старинный храм. Целое и невредимое архитектурное строение, которое отлично сохранило внешний вид, учитывая все остальные их окружавшие постройки.

     — А это… — начал спрашивать Джон.

     Исиф посмотрел на него и кивнул головой:

     — Узнаешь.

     Троица подходила все ближе, а у Джона появлялось все больше и больше вопросов. Он вспомнил про Лили, и сердце его забилось в бешеном ритме. Где же ты, Лили? Мне тебя очень не хватает сейчас.

     Когда они подошли ближе, то к ним подбежал мужчина в капюшоне. Все трое остановились, дожидаясь, что же он им скажет. Из-за накидки лица не было видно, но легко просматривались два глаза, уставившиеся на них.

     Первая мысль, которая закралась в сознание Джона, что человек хочет попросить мелочи. Такое дело привычно для него, особенно, когда приходится ехать в специализированный магазин, находящийся в бедном районе города Дарсвиль. Он отсек прочие мысли и моментально вспомнил, что находится далеко не в его родном доме. Но где же?

     Человек на улице снял капюшон и раскрыл всем свой внешний вид. Никто, кроме Джона не удивился. Кожа человека была обмазана слизью, возможно, она сама ее выделяла. По рукам стекала та же самая жидкость, похожая на воду. С пальцев падали капли. Складывалось ощущение, что он вышел из болота и только что прибежал.

     Джон посмотрел на выражения лиц Бальтеза и Исифа, но они выглядели спокойными. Говорить за собаку было тяжело, но никаких признаков беспокойства она не подавала. Человек осмотрел Джона, а после начал говорить с Исифом.

     — Куда направляетесь?

     — Ты прекрасно знаешь, куда мы идем. Зрение ты еще не потерял. А здание, в которое мы идем, находится прямо у нас под носом.

     — Аскольт просил, чтобы никто его не беспокоил. Кажется, все в округе это знают, кроме тебя, Исиф наш благородный.

     — Да знаю я. Нам идти надо, отойди в сторону, — сказал Исиф.

     — Ты, кажется, меня не понимаешь, — настаивал человек с болота.

     Во время разговора Джон оглянулся вокруг и увидел, как толпа людей начала внимательно вслушиваться в каждое слово, которое проронили во время диалога. Скапливаться в кучу и подходить никто не рисковал, все знали, что беспокоить Аскольта действительно не стоит. Джон повернулся обратно и начал дальше внимательно слушать разговор.

     — Я все прекрасно понимаю, но поверь мне, планы у Аскольта сильно поменяются из-за нашего гостя, — продолжал напирать Исиф.

     — Ничего они не поменяются. Давай проваливай. Забирай своего дружка и уходи. — В момент, когда человек из болота договорил, из его рта немного вылилось той самой жидкости. Джона чуть не стошнило, но он старался сдержаться.

     — Ты уверен? — с иронией спросил старец.

     — Полностью уверен. Я вас не пропущу. Прямой приказ от него. Хотя работает он видимо только для тебя и то, ты его всеми силами игнорируешь.

     Бальтез сделал один шаг своей лапой. Потом сделал другой второй шаг. Он не рычал и не лаял, а просто пристально смотрел своим чарующим взглядом и понемногу наступал на болотного человека.

     — Бальтез, успокойся. Все хорошо, — сказал Исиф шепотом.

     Болотный посмотрел на собаку и сделал медленный отступающий шаг. Бежать прочь он не спешил, но по его виду можно было сказать именно это.

     — Успокой свою псину.

     — Я бы так не называл его. Ты же знаешь, Бальтеза толпа людей за спиной не остановит.

     За спинами послышались переговоры. Впервые люди на площади начали разговаривать. Джон попытался подслушать местные разговоры, но, не понимая ни единого слова, вернулся к разговору с болотным человеком.

     — Начинай извиняться, — проговорил Исиф.

     — Не буду.

     Бальтез сделал еще один короткий шаг своей лапой, который дал понять собеседнику его намерения. Человек в капюшоне надел балахон и отправился прочь. Обошлось без драки и уже хорошо. Только Джон уже был не против посмотреть, как этот песик разрывает кого-то в клочья. Не то, чтобы он жаждал кровавого зрелища, просто ему до последнего не верилось, что Бальтез действительно на это способен.

     После того, как незнакомец в слизи отошел, Джон понял, что Бальтез обладает неплохим авторитетом среди местных и действительно может запугать. Выглядело очень комично, как он делал по небольшому шагу, наступая на своего врага. Так или иначе, он отступил и не стал более противиться. Толпа за спинами замолчала, Джон оглянул их последний раз. Каждый из них занимался своими делами, в основном они просто бродили по улице и бредили, разговаривая сами с собой. Это еще одна из причин, почему Джону было настолько неловко и неприятно здесь присутствовать. Ему казалось, что он находится в психиатрической больнице. Только при этом, ты понятия не имеешь, буйные ли эти клиенты или нет. Страх перед неизведанным действительно пугал гораздо больше, чем страх, с которым ты знаком.

     Исиф, Бальтез и Джон двинулись дальше, направляясь к огромным железным дверям, что служили парадным входом. На каждой двери был нарисован символ. Треугольник, уходящий спиралью куда-то в сторону. Что мог значить этот символ, его уже не интересовало. Единственная цель Джона на данный момент, это войти в здание и найти того самого Аскольта, а главное, конечно же, получить от него заветные ответы на все его интересующие вопросы.

     Исиф надавил руками на двери, и они открылись. Троица вошла в здание и остановилась прямо у входа. Исиф точно дал знать жестом руки, что идти дальше не следует.

     Стены «храма» были расписаны фресками от и до. Величие красоты этого здания можно было только увидеть, а вот рассказать, увы, не получится. Джон осматривался по сторонам, совсем забыв, для чего они пришли. Помещение состояло всего из одной огромной комнаты, лишь вдали виднелась маленькая черная дверь, возможно, ведущая на выход с другой стороны или в еще одну дополнительную комнату, или кладовку.

     Когда же он вернул взгляд на центр, то увидел там человека, который стоял возле фолианта, лежащего на высокой подставке, сделанной из золота. Человек сгорбился над книгой, увлекательно ее читая. В том, что это был Аскольт, у Джона не оставалось никаких сомнений.

     На первый взгляд, выглядел он как обычный человек: высокого роста, жгуче-черные волосы, бордовый плащ, опускающийся до пола. Аскольт не поворачивался и не отрывался от фолианта, хоть и шум железных дверей раздался по всему городу.

     Джону уже хотелось двинуться дальше и позвать его, но Исиф вовремя его остановил. Джон не удержался и спросил шепотом:

     — Так и будем стоять, и ждать, пока он дочитает?

     — Если надо, то подождем, внутри уже нельзя лезть на рожон, — тем же шепотом ответил Исиф.

     — Так это тот самый Аскольт, я ведь прав?

     Исиф не стал отвечать, лишь утвердительно кивнул головой.

     — А кто он такой то? — спросил Джон, в надежде, что незнакомец в центре помещения не слышит их, слишком увлекшись толстенной книгой.

     Джон мог и сам ответить на этот вопрос, но Исиф его опередил и ничем не удивил:

     — Узнаешь.

     Джон повернулся к Бальтезу и присел на корточки. Посмотрел в его гипнотизирующие глаза и спросил его, будто в действительности ожидал внятного ответа.

     — Ну, может, ты хоть что-то мне ответишь, а не будешь повторять слово «узнаешь»?

     Исиф нагнулся к Джону, схватил его за локоть и силой заставил его встать.

     — Джон, веди себя тише. Правила мы тут уже диктовать не сможем, как на улице. Если бы не ты, нам бы такой поступок не простили, — продолжал шепотом говорить Исиф.

     Джон ничего не ответил, а лишь уставился взглядом на Аскольта в ожидании, когда же Его Величество обратит на них внимание и уделит пару минут на ответы его простых вопросов. Аскольт же продолжал нависать над фолиантом еще непродолжительное время.

     Когда тот оторвался от книг и выпрямил спину, от чего стал выше еще на одну голову, Джон радостно выдохнул и стал ожидать долгожданного знакомства. Аскольт повернулся к троице и неприветливо оглянул их. Он начал подходить к ним, держа руки за спиной, шаг был размеренный и медленный, как у преподавателя, ходящего между парт и забирающего шпаргалки, используемые учениками во время экзамена или самостоятельных работ.

     — Кажется, я просил никого меня не беспокоить? Неужели мои приказы начали не выполнять? Или для тебя нужно отдельно говорить, Исиф?

     Голос Аскольта был жестким и твердым. Низкий бас раздавался по всем стенам сооружения. Его тон не пугал, отнюдь, он был красивый и увереный, такой можно слушать долгое время.

     Когда Аскольт подходил все ближе и ближе, то Джон смог разглядеть его лицо очень отчетливо. Странное сочетание жгуче-черных волос и серо-голубых глаз привлекало внимание только во вторую очередь. В первую же, сразу замечались изъяны кожи, будто они были у каждого в этом городе. Его лицо покрывала маленькая чешуя. Сначала Джон подумал, что она больше похожа на рыбью, но когда Аскольт подходил с каждым шагом все ближе и ближе, то Джон осознал, что это вовсе не чешуя морской рыбы. То, что он увидел, было похоже на маленькие ногти, торчащие из кожи по всей поверхности. Росли они, как волосяной покров на теле мужчины, только вместо волос маленькие ноготки. Вид его лица и кожи вызвал очередное отвращение на лице Джона, но в этот раз он пытался максимально это скрыть.

     — Ах, вот оно что. С вами наш дорогой гость.

     — Да, его зовут… — начал говорить Исиф, но его перебили.

     — Замолчи, — отрезал Аскольт. — Исиф, Бальтез, покиньте помещение. Мне нужно поговорить с нашим новым другом.

     Без каких-либо упреков, двое покинули здание, ничего не сказав. По их поведению было видно, что спорить с ним никто не хочет. По тому факту, как Бальтез быстро и беспрекословно развернулся и зашагал в сторону выхода, Джон осознал, насколько теперь Аскольт здесь обладает авторитетом. Видимо он был выше всех в этом городке. Поведение их двоих тоже заметно изменилось. В них виднелся страх, с которым они не могли совладать. Джон начал задаваться вопросами, стоило ли бояться ему.

     Он вслушивался в гром тяжелых железных дверей, закрывающихся за его спиной. Аскольт продолжал молча осматривать нового гостя, а потом сказал:

     — С нашим новым другом или врагом.

     — Я вам не враг, — начал говорить Джон.

     — Это мы с тобой еще обсудим, как-нибудь. — Аскольт кивнул головой в сторону центра комнаты. — Пойдем, не люблю стоять в дверях.

     Они вышли на центр. Пока Джон озирался по сторонам, Аскольт закрыл жирный фолиант с таким грохотом, что Джон подпрыгнул на месте от неожиданности. Вдвоем они остановились и Аскольт снова начал сканировать Джона, словно обладал взглядом рентгеном.

     — У меня есть много вопросов, на которые… — заговорил Джон, но Аскольт остановил его речь, взмахом руки, показывая, что его очередь говорить, еще не наступила.

     Джон замолчал и, нахмурив брови, уставился на своего нового загадочного собеседника.

     — Не начинай говорить без моего разрешения, захочу начать диалог, начну именно я, а не кто-то иной. Надеюсь это правило понятно?

     Джон призадумался на счет этих слов, но не стал лишний раз навязываться на плохое отношение к нему и просто закивал головой в знак согласия. Аскольт кивнул головой в ответ, не показывая никаких эмоций. Он все время был слишком спокойным и говорил монотонно и рассудительно. Что-то в этом пугало гораздо больше, чем излишняя эмоциональность от человека, даже агрессивного.

     — Значит, Джон, если не ошибаюсь.

     — Откуда вы…

     — Я знаю все. Не надо спрашивать меня. Тут спрашиваю только я.

     Джон с удивлением посмотрел на Аскольта. Он боялся услышать такие слова больше всего, ведь единственное, зачем он сюда пришел, то это задавать вопросы, на которые нагло не отвечал Исиф. Аскольт оправил волосы, свисающие по плечи, и продолжил:

     — Меня зовут Аскольт, как ты уже, наверное, знаешь. Я кинарий этого мира.

     — Кто? — спросил Джон.

     — Я попросил не задавать вопросов. — Он окинул Джона злым взглядом. — Раз уже ты задал вопросы, то отвечу. Тем более ты не из местного пласта населения, сделаю тебе одолжение. Кинарий означает, что я есть Все в этом мире. От начала и до конца. Каждая частица города — есть воплощение меня.

     — А, ну что-то вроде правителя?

     — Правителя?

     — Ну, правительство.

     — Правительство?

     — Может, президент или король?

     Аскольт смотрел недоумевающе и не знал, что ответить.

     — Кинарий. На этом и остановимся.

     Джон осмотрелся по сторонам, показывая, что мало чего понял, но в голове подбирал похожие слова и остановился на правителе. Кинарий — правитель. Ладно, будем знать. Аскольт с наивностью посмотрел на Джона.

     — Вижу из тебя так и несет энергией. Можешь начать задавать свои вопросы. Правда, ты и до этого неплохо справлялся. В следующий раз, такого проступка я не потерплю. Запомни это раз и навсегда.

     — Хорошо, — согласился Джон. — Знаете, у меня слишком много вопросов, учитывая то, что мне кажется, будто я нахожусь во сне.

     Аскольт одарил его улыбкой в этот момент, и Джон продолжил:

     — Началось все с зеркала в моем доме и, кажется, я в нем, но я не понимаю, что происходит, и где я нахожусь. Возможно, я просто под наркотиками, но думаю, я бы знал, если бы подсел на них. Ведь так?

     Аскольт перекрестил руки на груди и понимающе посмотрел на Джона.

     — Я знаю, что в твоем мире есть, поверь, что некоторые зеркала способны собирать энергию, душу человека и прочую чушь, которую вы придумываете. Так вот это не так. Здесь целый мир обреченных душ, демонов, эклотов.

     — Эклоты?

     — Да, эклоты. Когда-нибудь ты с ними встретишься, но заострять внимания на них мы не будем. Так вот, как я и говорил, иногда, в твоем мире рождаются такие люди как ты. И однажды вы понимаете, что с вами происходит что-то не то. Вещи, которые вы не можете объяснить. Ты начинаешь видеть больше, чем другие, слышать больше, чем другие. Я бы сказал, слышать порой что-то иное. Возможно, хоть и очень редко, твоя сила начнет рваться наружу, и ты будешь способен разбить вазу на расстоянии.

     Джон вспомнил про постукивания в зеркало и его внутри передернуло.

     — Разбитое зеркало в магазине, — сказал он.

     — Прости, что?

     — Да так, ничего. Извините, продолжайте.

     — Ну, так вот. У каждого свои проявления дара, но в любом случае, это огромная редкость. Ну и вероятность того, что, такие как ты, обнаружат нужное зеркало, крайне мала, чему я столь рад. И вот, ты смог перенести свою душу сюда, к нам в мир. Не знаю, как тебе это удалось, но я просто счастлив.

     — Почему? — спросил Джон.

     — Потому что, такие как ты, Джон, поддерживают баланс в нашем мире. А как ты понимаешь, гости к нам заходят не часто.

     — И чем же, простите, мы поддерживаем баланс в вашем мире?

     — Думаю, пока тебе рано знать о таких вещах. Пройдет время, и ты все узнаешь, — ответил Аскольт.

     — Стоп. Пройдет время? Какое время? Я что не могу уйти отсюда?

     — Боюсь, что нет. Но на самом деле это только в радость для тебя.

     — Вы хотите сказать, что я останусь надолго в этом вашем мире? Мне домой надо.

     Аскольт рассмеялся. Перед ним стоял уже довольно взрослый сформировавшийся мужчина, а оправдывался как маленький ребенок, потерявшийся по дороге домой. И теперь он зовет свою маму, в надежде, что она где-то рядом.

     — Ненадолго, а навсегда, Джон. Выхода отсюда нет.

     Джона пошатнула в сторону, коленки его затряслись.

     — Это бред какой-то. Я не собираюсь оставаться тут на веки вечные. А что же в моем мире? Там Лили.

     Лили, родная, помоги мне.

     — В том мире остался лишь кусок твоей плоти. Ходячее мясо я бы сказал. Оно бездушное, потому что ты здесь. Ходит лишь тело и ничего не понимает, словно у него вынули мозг. Не лучшее, что может случиться с человеком, но в этом и заключается сущность нашей с тобой души, Джон. Вот что она делает с человеком. Дает ему жизнь. Не мозг управляет нами, а душа.

     Джон замолчал, озираясь по сторонам, Аскольт же продолжил начитывать лекцию:

     — Теперь ты здесь, Джон, так что можешь не переживать за свое тело в том мире, оно тебе больше не понадобится.

     — То есть вы хотите сказать, что с моей Лили ходит чье-то тело? Без мозгов? — Джон начал повышать тон, его голос местами срывался.

     — Не чье-то тело. Твое. И поверь мне, к твоему же счастью, что выхода отсюда нет, — Аскольт провел ладонью по щеке, задевая каждый отросток, торчащий из его кожи.

     Джон стоял и молчал, не способный промолвить ни единого слова. В этот момент, из дальней, маленькой, черной двери вышел еще один человек. Был он очень маленького роста и носил робу. Кожа его была старой и дряхлой, будто всю влагу из организма высосали. Человек или кто бы там ни был, напомнил ему гнома из различных сказок.

     Аскольт внимательно проследил, как коротышка подошел к ним и заговорил на непонятном языке:

     — Бимаэлкер, корта ви носа, — начал говорить незнакомец в балахоне.

     Аскольт лишь кивнул головой в знак согласия, а потом повернулся обратно к Джону.

     Может латынь? Вроде не похоже, подумал Джон.

     — Прошу меня простить, но появились неотложные дела. Нужно срочно отлучиться. Заняться особо нечем в нашем городе, но я думаю, найдешь чего интересное.

     Тут Джон вспомнил, как все жители этого темного городка скитаются по площади. Видимо заниматься совсем нечем. Вечные скитания?

     — Но подождите, у меня еще так много вопросов к вам, — Джон попытался остановить Аскольта словами, но тот начал удаляться.

     — Я прекрасно это понимаю, но времени у тебя будет достаточно. А сейчас прощай. И да, добро пожаловать!

     На этих словах Аскольт ушел далеко и прошел в ту самую черную дверцу. Чтобы пройти ему пришлось немного пригнуться, видимо, предназначена она была исключительно для того незнакомца низкого роста. Возможно их тут много, но это было неважно, ведь самое страшное уже случилось. Джон не получил нужных ему ответов, а самым главным вопросом его ввели в состояние безысходности. Что, если выхода действительно нет? Лили.

     Джон вышел из здания, и вопросов у него осталось гораздо больше, чем ответов. Яркие фонари освещали парадный вход и стены здания, а за ними казалось, что находится только тьма, людей видно не было.

     Ему вспомнился момент, когда еще, будучи в колледже он записался в активный кружок и выступал на сцене на каждом празднике. Играл он на гитаре лет с десяти, бросив это дело после окончания учебы. Сейчас он лишь изредка мог достать инструмент, чтобы исполнить его любимые мелодии, которые он тренировал много-много лет и много-много часов напролет, не жалея своих пальцев.

     Когда он выходил на сцену, то не мог разглядеть в зале ни одного человека. Дело не в том, что никто не приходил на выступление, а в том, что с края зала в глаза били мощные прожекторы, слепящие и создающие иллюзию того, что перед вами лишь тьма и пустой зал. Тем, кто только начинал выступать, это помогало справиться с нервами и переживаниями.

     Здесь было то же самое, только навряд ли уже что-то могло помочь справиться с проблемами. Недалеко от входа, после нескольких неуверенных шагов, Джон наткнулся на Бальтеза и Исифа, ждавших именно его.

     — Ну что? Что тебе сказал Аскольт?

     Джон бросил взгляд сначала на Исифа, а потом на Бальтеза. Оба переглянулись между собой, а потом Джон пытался рассмотреть, кто ходит позади них во тьме, но все равно ничего не видел.

     — Знаешь, ответов я не получил, как и от тебя.

     — По твоему виду можно сказать, что ты узнал про сроки своего здесь нахождения.

     — Вечность? — спросил Джон.

     — К сожалению, но да.

     — Что же мне теперь делать? — снова спросил Джон, на этот раз с тоской в голосе.

     — Если честно, не знаю. Надо свыкнуться тебе с этой мыслью.

     — Там был еще какой-то гном. Он прервал наш диалог и позвал Аскольта с собой. Насколько я понял. Язык у вас тут мне неизвестен.

     — Это не гном. — Исиф улыбнулся. — Это эклоты. Жалкие прислужники Аскольта. Как последние параноики сделают все, что им скажут. Идеальная рабочая сила.

     Исиф начал ловить на себе гневные взгляды со стороны наблюдающих. Никто ничего не говорил, не показывал, лишь осуждающе смотрели и боялись сделать лишний шаг. Не дай Бог на них попадет свет.

     — Ладно, мне пора идти. — Исиф начал удаляться прочь, во тьму, идя в том направлении, откуда они пришли.

     Бальтез в последний раз посмотрел на Джона и ушел совсем в другую сторону, оставив его одного. У Джона было ощущение, что он разом все потерял: его выгнали с работы, бросила любимая девушка, он потерял дом и остался жить на улице. Именно так и произошло на самом деле и понять, что это в действительности все происходит, было очень трудно. Джон вышел из света ламп и окунулся в улицу, насыщенную такими же бедными людьми, как и он. Без дома, без родных и без каких-либо целей. Он не знал куда идти, а его продолжали осматривать как свежий кусок мяса, который совсем скоро начнет гнить и разлагаться. Это был лишь вопрос времени.

     Джон направился в ту самую сторону, откуда они пришли и куда направился Исиф. Люди провожали и поедали его взглядом. Джон почувствовал, что среди всего этого сброда людей ему даже тяжело дышать. Шел он медленно и размеренно. Плакать он себе не позволял, хотя казалось, что скоро сорвется.

     Снег перестал падать и покрывать землю. Джон, пройдя через всех людей и знакомые ему разрушенные дома, вернулся к поляне, где он появился, увидел на некоторое время зеркало их дома, а также нашел указатель, который и вывел его на Исифа.

     Он надеялся, что сможет нагнать его по дороге, даже ускорял свой шаг, чуть ли не переходя на бег, но это было безрезультатно. Он его нигде не видел, даже подошел к дому, где встретил его однажды на втором этаже. Джон вспомнил про голову в камине, которую он минул. Вопрос о ней он забыл задать, да и, учитывая все, что на него высыпалось, голова была не самым страшным.

     Джон боялся одного — он не сможет вернуться домой. Исследовать дом второй раз, он не осмелился, лишь подошел к двери, приоткрыл ее и выкрикнул имя Исифа. Тот не отозвался, после чего Джон даже не стал делать вторую попытку, развернувшись и двинувшись в сторону лесной поляны.

     Без труда она нашлась, пройдя по лесу всего минуты три. Было тихо и пусто, в этот раз снежинки не обжигали щеку. Джон вышел на середину и оглянулся по сторонам.

     Безысходность давила на него, словно сверху упала кувалда, и он никак не мог снять ее с себя. Вес увеличивался с каждой секундой и давил все больнее и больнее. В мыслях больше не витали идеи о том, чтобы найти ответы на вопросы: где он, как оказался здесь, кто все эти люди, а также что ему тут делать. Ему хотелось уйти, вернуться на свободу. Найти в лесу чертово зеркало, подойти вплотную и посмотреть в свои глаза. После, почувствовать слабость в ногах и теле и оказаться в родном доме, в родных стенах, выкурить с Лили по одной, а может и две сигареты, а после крепко ее обнять. Обнять до хруста костей.

     Джон чувствовал себя тюремным заключенным. Вот он совершил преступление, его судят, а после выносят приговор о том, что он отправляется на пожизненное заключение в колонию строго режима. Он прочувствовал, какого это, потерять все и сразу в один лишь миг. Это действительно страшно и никогда в жизни не сравнится с потерей работы и прочими бытовыми проблемами. С ними тяжело, а потерять их — гораздо сложнее.

     Он упал на колени и начал водить руками по земле, словно пират, хотевший найти затерянный клад. Расчистив небольшой участок от снега, Джон со всей силы ударил кулаком по земле и закричал во все горло. Он никогда в жизни не позволял эмоциям взять над собой верх и выплескиваться им так свободно. Но настало время исключений, он больше не выдерживал.

     Лили.

     Его крик не раздался эхом по окрестностям. Лес поглотил его полностью, не давая остальным услышать, как он страдает, как ему плохо. Не давал лес и шанса на то, чтобы кто-то пришел, нашел его, поговорил и, наконец, разъяснил ему, что здесь и к чему. Может быть, кто-то и знает, как выбраться отсюда. Джон всегда верил, что если есть вход, то выход есть всегда. Если и убрать выход, то всегда можно найти запасной. На случай непредвиденных обстоятельств.

     Джон сидел на коленях, тяжело дыша. Слюна потекла с губ, и он выплюнул ее на землю, собрав в нее всю злость, что накопилась за последний час.

     — Да встань ты с колен.

     Джон поднял голову и никого перед собой не увидел, но голос узнал сразу. К нему пришел единственный, кого он знает. Старец. Исиф. Джон посмотрел назад и увидел, как он подходит к нему, сметая ногами снег. Больше с ним никого не было. Бальтез ушел у храма в неизвестном направлении, и больше Джон его не встречал.

     — Что? — спросил Джон.

     — Встань ты с колен, нет смысла орать.

     — Да что ты знаешь? Может есть? Как ты говоришь? Узнаешь? Это твое любимое слово?

     — Выхода здесь ты не найдешь, как и помощи, — сказал Исиф, остановился возле Джона и причесал ладонью свою бороду.

     Джон вскочил с колен, не стряхивая снег. Лицо его покраснело от злости, и он решил выплеснуть ярость. Исиф удивился тому напору, что показал его собеседник. Джон, в свою очередь, сделал несколько быстрых шагов в сторону Исифа и, набрав в легкие воздуха, со всей дури ударил старца по лицу, угодив кулаком прямо под глаз.

     Исиф не шелохнулся, даже не отошел в сторону и ничуть не шатался. Он лишь вернул голову в исходное положение и с досадой посмотрел на Джона.

     — Спустя долгое время, ты перестаешь чувствовать боль, чувства. Все это уходит на задний план, но если тебя это успокоит, то можешь врезать мне еще разок. Ну, так, если захочется.

     Джон стоял, не понимая, что еще его может здесь подстерегать. Старик, не чувствующий боли. С него было достаточно и он начал орать:

     — Да какого черта здесь происходит?! Как мне отсюда выбраться?! Не смей говорить, что я узнаю! Мне нужны ответы сейчас!

     Исиф продолжал с жалостью смотреть на него.

     — Ах, Джон, успокойся, никуда ты не денешься уже. Могу посоветовать тебе только свыкнуться с мыслью, что теперь ты здесь. По-другому никак. Первое время будет очень тяжело, но со временем, ты привыкнешь.

     Джон попытался успокоиться, но он выходил из себя и совершенно перестал контролировать свои эмоции.

     — Почему ты скитаешься вдали от всех? — спросил Джон.

     — Ближе к центру, где находится Аскольт, меня не очень любят.

     — Это почему же?

     — Я говорю слишком много правды для этих краев, — ответил Исиф.

     — Ты же вообще не разговариваешь, даже на вопросы не отвечаешь.

     — Это потому что боюсь теперь лишний раз чего сказать не то. Особенно с незнакомыми людьми.

     — Но теперь-то мы знакомы, — парировал Джон.

     — И то верно. Ладно, пойдем, пройдемся. Думаю, мы можем теперь многое обсудить по дороге.

     — Теперь ты решил поговорить? — удивился Джон.

     — Ты единственный, кто со мной разговаривает. Пойдем.

     — А ты обещаешь отвечать на все мои вопросы?

     — В пределах разумного. — Старик снова погладил бороду.

     — И куда мы пойдем?

     — Увидишь.

     — То же самое, что и узнаешь. Не отвечай так. Это и правда начинает раздражать, — сказал Джон, нахмурив брови.

     — Хорошо, не буду. Мы пойдем ближе к городу, расскажу тебе, как и что работает. Если, конечно, есть что рассказывать. Места эти гиблые, если честно.

     — А ты обещаешь… — начал Джон, но его прервали.

     — Джон, пойдем. Нам пора, по дороге поговорим.

     Двое направились к пути, около которого была всажена табличка со стрелкой, показывающая направление. Снег снова начал падать с неба. Медленно и умеренно, ровно покрывая слой земли, закрывая следы двух человек, охотно поговоривших в центре поляны.

     Лили ответила на телефонный вызов, а Джон сидел на диване, отлично играя роль овоща, которому абсолютно наплевать на все происходящее вокруг. Он сидел и смотрел то на выключенный телевизор, то на обои на стене. Он был похож на типичного мужика, сидящего с банкой пива перед телевизором и полностью плюющий на жизнь его семьи, жены и детей. Только в жизни надо быть мужчиной, а не мужиком. Это два разных понятия, и душа Джона знала об этом, а вот его тело — нет.

     — Да, да, конечно, — говорила Лили по телефону.

     Был поздний вечер. Солнце уже давно скрылось из виду и больше не поднимало настроение местным жителям. На смену сияющей звезды пришли фонарные столбы, установленные на улице. Снежные сугробы, скопившиеся на протяжении всего дня, сверкали и блестели от света, напоминая сказочную декорацию для фильмов или сцены в театре.

     На самой улице было тихо, лишь изредка проезжали машины, ослепляя фарами дома и их обитателей. Где-то вдали пел пьяный мужчина, что для этих краев было редкостью. Никто полицию не вызывал, пока он не забуянит еще сильнее.

     Лили посмотрела в окно в прихожей и после звонка на радостях побежала скорее к Джону поделиться хорошей новостью. Подбежав к нему, она кинула мобильный телефон на диван и заявила:

     — Меня берут на работу!

     Джон посмотрел в ее сторону с первого раза. Лили продолжила:

     — Если я завтра выйду сразу. Представь себе, да?

     Джон отвернулся и снова уставился в стену.

     — У нас не будет финансовых проблем, Джон.

     Никакой реакции. За последние несколько часов Джон изменился до неузнаваемости. Что с ним происходит, Лили не знала, но очень сильно переживала. Она никогда не видела, чтобы человеку, вот так, по щелчку пальцев стало наплевать на все, что вокруг происходит. Она больше не видела, чтобы он пытался найти для себя работу или продать зеркало, которое его так волновало за сегодняшний день. Главное, он больше не уделял никакого внимания и времени на Лили. Он стал безразличным к ней.

     — Что на счет зеркала? — спросила Лили.

     — А что с ним?

     — Ты собирался его продавать? Разве не так?

     — Возможно.

     — Возможно? Да ты только и делал, что упрашивал меня от него избавиться.

     — Я не знаю.

     — Так ты больше не хочешь от него отделаться?

     — Я не знаю, — ответил Джон, смотря в стену.

     Лили цокнула и отправилась на кухню. Она почувствовала, как к горлу подступил предательский ком, предвещающий рыдание. Ей жутко захотелось выпить стакан воды. Она схватила кружку, заполнила ее наполовину водой и в один присест осушила, выпив до последней капли. Ее руки задрожали, то ли от безысходности, то ли от страха. Она сама не знала.

     Со всего размаху, она разбила чашку об пол. Осколки разлетелись по всему полу. На каждой плитке можно было найти по мизерному кусочку чашки.

     — Джон! — Никакого ответа. — У тебя любовница?! Отвечай!

     В ответ лишь снова тишина. Страшная тишина, так как Лили боялась, что молчание в данном случае, означает согласие.

     — Говори! У тебя что, появилась любовница?! — Снова тишина. — Почему ты стал такой?!

     К ее огромному сожалению, ответа все не поступало, но Лили прекрасно знала, что Джон ее слышит. Слышит хорошо и отчетливо. Больше она сдерживаться не смогла. Слезы потекли ручьем по ее щекам, капая на пол и отбивая ритм. На губах она почувствовала соленый привкус поражения.

     Руками она пыталась утереть слезы, говоря про себя, что она сильная, что она справится. Но это было не так. Вытирая слезы, Лили решила выкурить сигарету. Она накинула на себя куртку, взяла из пачки одну папиросу и вышла на улицу, оставив ноги в шортах.

     Дрожь от холода пробрала ее тело сразу же. Ноги покрылись мурашками, а все тело тряслось, как при ознобе. Тем не менее, ей это не мешало. Она держала губами сигарету, прикурила ее с помощью спички и сделала глубокую затяжку, вскружившую ее голову.

     Она ожидала, что Джон может сейчас собирать вещи, а когда она докурит, он выйдет и покинет ее навсегда. Теория с любовницей не выходила из ее головы. Она была готова выкурить две или даже три сигареты за раз, а потом снова начать разговор с Джоном, если к тому моменту, он не выбежит из дома, оставив ее.

     Дрожащими руками, она подносила сигарету к губам, делая одну затяжку за другой. Пепел она не стряхивала, давала падать ему самому, попадая на куртку и оставляя небрежные следы.

     На противоположной улице она увидела как Оливия и Льюис вышли из дома, одетые. Лили решила, что не хватало ей еще и с ними видеться, особенно после последнего дружелюбного разговора с Оливией.

     Лили кинула окурок в сугроб, освободила легкие от последнего остатка дыма и быстро ретировалась в дом, чтобы не встретиться с нежеланными соседями взглядом.

     Когда она вошла в дом, то скинула куртку на пол, и подошла к окну, понаблюдать за Оливией с ее мужем. Тело Лили передернуло от резкого теплого потока, получившего при заходе в родной дом. Он казался уже не таким уютным, после поведения Джона.

     Лили сквозь заплаканные глаза начала наблюдать за соседями. Те в свою очередь, двигались к их дому. Изначально Лили подумала, что им требуется помощь или они снова хотят наладить отношения за чашечкой чая.

     — Этого только не хватало, — прошептала Лили.

     Когда соседи подошли совсем близко, то она поняла, что настрой их не совсем доброжелательный. На лице Оливии был нарисован гнев. Льюис шел быстро и впереди жены. В его руках Лили смогла разглядеть топор, и что-то висящее на поясе.

     Лили протерла глаза, размазав туш по лицу, после чего окончательно убедилась, что в руках Льюиса было ни что иное как топор. Большой и красный. Именно из-за его цвета, она хорошо разглядела, что это был за инструмент.

     — Джон, — еле слышно сказала Лили.

     По дому раздался оглушительный грохот. Льюис нанес по двери первый удар. Лили увидела, как топор на какое-то время застрял в двери, но потом он его выдернул обратно, готовясь нанести еще один сильнейший удар. Сталь сверкнула и свистнула, как бы предупреждая: «Берегись!».

     Лили в ужасе закричала и побежала в гостиную, где продолжал сидеть Джон, немощный что-либо сделать или сказать.

     — Джон, полицию вызови! Ты что не слышишь?

     Он продолжал сидеть и ничего не делал. В этот раз, даже не удостоил Лили ответом. Она перешла на визг.

     — Джон, сука, твою мать, сделай что-нибудь!

     В доме прогремел второй удар. Из коридора доносились звуки падающих кусков дерева, отваливающихся от двери.

     — Джон, прошу! Умоляю!

     Тишина. Он смотрел в стену, не обращая внимания, после чего повернулся к ней и сказал:

     — Что такое?

     Лили в ужасе посмотрела на него, глаза ее округлились, как у обкуренного подростка. Лили зарыдала во все горло. В доме прозвучал третий удар, после чего, стали слышны голоса их соседей, штурмовавших их дом.

     Лили, забыв про все на свете, побежала на второй этаж, чтобы на какое-то время укрыться в комнате и попробовать найти спасение от обезумевшей парочки.

     Льюис нанес еще несколько ударов топором после чего, через появившееся отверстие, смог протиснуть руку, чтобы открыть замок. Дверь открылась. Вместе они вошли в дом. Лили к этому моменту заперлась в их с Джоном спальне, в надежде, что все обойдется. Ближайшие соседи, кроме Льюиса и Оливии находились достаточно далеко, чтобы заметить что-нибудь неладное и вызвать полицию. Взор их дома закрывали несколько огромных деревьев. Хоть на них и не было листвы, их массивность полностью это возмещала.

     Когда двое очутились в прихожей, первым, что они заметили, пройдя немного вглубь, это висящее на стене зеркало, размером в целый человеческий рост.

     — Кажется оно, я не знаю, — сказала Оливия.

     — Как не знаешь? Мы что, просто так ворвались в чужой дом? — возмутился Льюис.

     — Нет, не просто так. Я никогда ничего не говорю просто так.

     — Давай ищи то, что нужно и уходим.

     — Льюис, мы договорились с тобой. Надо от них избавиться. Иначе никак. Это опасно.

     — А может все-таки…

     — Никаких может. Ты делаешь, как я скажу и точка. Иди за мной.

     Вдвоем они прошли в гостиную комнату. Первой шла Оливия, за ней Льюис с топором. В комнате они обнаружили Джона сидящего на диване и смотрящего на выключенный телевизор. Льюис махнул Оливии головой, чтобы та дала команду.

     — Нет, он для нас не опасен. Это лишь тело. Поднимаемся наверх. Надо найти Лили, пока она не вызвала полицию.

     Лили сидела в своей комнате на полу, около стены. Она прекрасно слышала, как двое поднимаются на второй этаж, явно идя на поиски самой Лили. Слезы стекали по щекам, в голове она пыталась продумать план отступления. Прыгать из окна она чертовски боялась, как и опасалась даже самой небольшой высоты с самого раннего детства. Лили вскочила и подбежала к сумочке, пытаясь отыскать свой мобильный телефон. Его нигде не оказалось, ни в шкафу, ни в сумке, ни на рабочем столе. Тут она вспомнила, что ей позвонили по поводу работы, всего минут десять назад. Куда же я дела телефон? — подумала Лили. Потом до нее дошло. Она бросила его на диван рядом с Джоном.

     Шаги приближались все ближе и ближе, а потом наступило затишье. Дверь ручки повернулась, но она не поддалась, была заперта. Лили разревелась в голос, после чего начали раздаваться удары топором. Казалось, что вот-вот один из ударов сможет оглушить Лили. Раз удар, два удар, три удар. Еще немного и ее соседи окажутся в комнате. Что они с ней сделают? Она не знала. Джон не поможет. Если он еще жив, конечно. Телефона нет, а прыгать она не хотела. Умирать тоже.

     Лили подошла к окну. Позади нее послышались голоса Оливии.

     — Быстрее, Льюис! — крикнула она. — Лили, мы просто хотим поговорить, — сказала она сквозь пробитую щель.

     Лили в свою очередь ничего не ответила, но она хорошо понимала, что когда соседи приходят с топором в твой дом и проламывают дверь, то просто по-дружески они разговаривать не хотят, намерения у них явно другие. Только какие? Что их сподвигло? Что теперь с Джоном? Неужели он так и сидит на первом этаже? Неужели они с ними заодно?

     Джон и Исиф проходили тот же отрезок пути, что они протоптали вместе в первые минуты знакомства. Вокруг было темно, но глаза Джона полностью адаптировались к такому режиму.

     — Так, значит, время здесь не играет никакой роли? Ни часов, ни минут, ни секунд? — спросил Джон.

     — Именно. Здесь нет ни дня, ни ночи.

     — Но у вас тут скорее постоянная ночь.

     — Не совсем так. — Исиф откашлялся. — Здесь постоянная тьма, а не ночь. Это разные вещи. Мы лишь живем материей тьмы. Но то, что ты видишь, не является следствием того, что солнце опустилось за горизонт. Как я говорил ранее, сначала трудно с этим свыкнуться, потом ты уже не будешь чувствовать разницы. Ты забываешь солнечный свет, и тебе становится легче жить в таком мире.

     — Не хочется мне забывать солнечный свет, — ответил Джон.

     — Знаешь, мне бы многое хотелось тебе рассказать, но за это меня и не любят у Палисы.

     — Палисы?

     — Да.

     — Ты имеешь в виду тот храм, уставленный лампами?

     — Храм? Нет. Не называй его храмом. Точнее можешь, но только при мне. При остальных следует говорить Палиса.

     — С остальными? А с кем тут можно еще поговорить кроме тебя и Аскольта? — спросил Джон.

     — Честно сказать?

     — Конечно.

     — Ни с кем, — сказал Исиф. — Я часто жалею, что Бальтез не умеет разговаривать.

     — И давно Бальтез с тобой?

     — С самых давних времен.

     — Хм… — заинтересованно произнес Джон.

     — Кстати. — Продолжил Исиф. — С Аскольтом ты тоже не пообщаешься. Это он тебе уделил время для первого визита. Но он не терпит гостей. Никто в городе с ним не разговаривает многие века.

     — Века? — Джон возмутился.

     — Конечно, а ты что думал? Этот мир не вчера появился.

     — Так, если у вас нет ни дня, ни ночи. Когда вы спите?

     — Мы не спим. Ты постоянно скитаешься по городу, не чувствуя ни голода, ни усталости.

     — Боже мой, а умереть вы никак не можете, я так понимаю.

     — Многие из здешних уже давно мертвы.

     — То есть вечно скитаешься в муках, как в аду?

     — Что-то вроде этого. Но могу заметить, что Аскольт может изничтожить твою душу.

     — Правда? Он так делал с кем-нибудь? — вновь спросил Джон.

     — При мне не делал. Но я это знаю. Это как раз одна из вещей, которые мне не следует говорить, а тем более рассказывать незнакомым мне людям. Видишь, про что я говорил? Поэтому я и не появляюсь около Палисы.

     Вдвоем они продолжили путь, пока не вышли на улицу, где вдали начали виднеться фонари, показывающие дорогу. Где-то по пути можно встретить людей. Кто-то из них пристально наблюдал из окон домов, как это делал Исиф, впервые увидев Джона.

     По ним видно, что они боялись, не находились вместе. Они были напуганы, как малые дети. Что-то высасывало из них жизненную энергию души. Только что? Джон посчитал, что они боятся Аскольта. Слишком подозрительно он выглядел для таких мест или слишком типично. Люди боятся диктатора и стараются лишний раз не напоминать о своем существовании.

     Джон осмотрел переулок справа от него и остановился от испуга, остановив Исифа за рукав.

     — Что за черт? — спросил Джон.

     Вдали переулка, который заканчивался тупиком, было видно, что пятеро обезображенных людей набросились на одного бедолагу. Выглядело это так, словно они сели возле него и каждый наносил по удару. Присмотревшись, Джон понял, что они вовсе не избивали его, а поедали заживо. Отрывали по куску плоти и наслаждались едой. Все выглядело как в жизни, даже кровь сочилась из жертвы, хотя Джон осознавал, что это всего лишь души.

     Каждый из нападавших выглядел ужасно ослабленным. Покрытые какой-то слизью, а возможно это стекала кровь, в которой они успешно перепачкались.

     — Не обращай внимания, это здесь в порядке вещей, — ответил Исиф.

     — В порядке вещей?

     — Просто не пугайся. Не надо бояться, вот и все. Эти отбросы находят более крепких и стойких и начинают их пожирать, забирая силы жертвы. Так будет здесь всегда.

     — Так происходит со всеми?

     — Да, но, к большому сожалению, никто кроме Аскольта тебя уничтожить не сможет. Возможно, Бальтез способен, но я не уверен. Не знаю его уровень способностей, хоть и видел многое.

     — К сожалению? — спросил Джон, его голос дрогнул.

     — Из-за того, что они не могут тебя уничтожить, ты лишь перерождаешься после того, как они тебя сожрут. Появляешься ты гораздо слабее, чем был до этого. Становишься похожим на них. Вид твой преобразуется. Ты же видел, как люди на площади выглядели. Все они жертвы. Все они жрут друг друга как звери.

     Джон посмотрел на лицо Исифа, сообразив, что тот, видимо, проходил данную процедуру.

     — Значит, они тебя тоже?

     — Я уже говорил, что меня не любят у Палисы.

     — Значит тебя ели.

     — Ели — слишком слабое слово. Пожирали как забитую свинью. Причем три раза.

     — Три раза? Боже.

     — Ну что поделать. Выхода у меня не было. Они берут в круг и тебе больше некуда выбраться. На помощь, конечно же, никто не придет.

     — А Бальтез?

     — Он пришел бы. Но только все три раза он был слишком далеко от меня.

     Джон без улыбки спросил:

     — И что? Этот песик справился бы с этими пятью упырями?

     — Конечно, а что тебя удивляет? — спросил Исиф.

     — Да так, ничего.

     Когда Джон еще раз кинул взгляд на этих каннибалов, то в голову мгновенно пришла ассоциация, кого они ему напоминали. Он вспомнил, как однажды, учитель истории поведал им в школе одну интересную историю фольклорного персонажа. Эта история идеально подошла бы под происходящую картину. Тем мифическим существом являлся гуль. Выглядит он как вурдалак, пожирающий трупы, пьющий кровь, а также имеющий любовь грабить могилы. В современном понимании образ близок к зомби, которых так любят показывать по телевизору. В детстве Джон и сам любил все, что связанно с зомби, будь то игры, фильмы, комиксы, мультфильмы.

     Только теперь детство закончилось, и он наблюдал картину поедания человека вживую. Перед ним действительно было пять зомби, гули, которые не успевали проглотить одну часть плоти, как отрывали следующий кусок руками или откусывали прямо зубами. Похожее он наблюдал с Лили в программе про львов. Джон посмотрел на Исифа, в испуге понимая, что его самого будет ждать такая же учесть.

     Они двинулись по улице дальше, миновав трапезу обреченных. Людей становилось все больше и больше. Освещения прибавлялось. Где-то были отголоски разговоров людей, что очень удивило Джона.

     — Мы идем к храму?

     — Палиса.

     — Да, к ней. Не могу запомнить эти ваши названия. Даже про карликов забыл.

     — Карлики? — спросил Исиф, не понял о чем идет речь.

     — Ну да, те самые. Помнишь, я говорил, что один из них прервал нашу речь с Аскольтом.

     — Ах, да. Ты верно про эклотов говоришь.

     — Эклоты, точно. — Джон щелкнул пальцами. — Так зачем мы идем туда?

     — Тебе здесь не нравится? Хочешь обратно в глушь?

     — Тебя вроде не любят у Палисы. Ты мне сам говорил, а теперь мы почти вернулись.

     — Ну, на это есть несколько причин. Первая — тебе надо привыкнуть к людям, которые здесь есть.

     — Ну а вторая?

     — Здесь мы встретимся с Бальтезом. С ним тебе станет гораздо спокойнее, если ты весь на нервах.

     — Возможно. А третья?

     — Третья причина? — возмутился старец.

     — Ты сказал, есть несколько причин, а значит их больше, чем две.

     — Верно говоришь.

     — Так значит…

     — Третья причина в том, что мы с Бальтезом еще давно продумали один план, который хотим осуществить. Думаю, ты сможешь нам помочь.

     — Что за план? — поинтересовался Джон.

     — Узнаешь.

     — Господи, я тебя готов сам сожрать с потрохами за это слово.

     Исиф улыбнулся, немного помолчал, а после продолжил:

     — План очень прост, но тебе надо слушаться. Во всем Джон. Все, что я скажу, придется сделать.

     — Что сделать? Что вы задумали?

     — Пообещай, Джон.

     — Хорошо, обещаю.

     — Ты хороший парень, пойми это. Половина таких как ты, а точнее сказать все, превратились в никого, в не интересующий мусор. Доверься мне, и ты сможешь выбраться.

     — Ты сказал выбраться? Стоп. Есть выход отсюда?

     — Джон, сейчас тебя попрошу замолчать и делать все, что я скажу. Лишний раз свой рот не открывай, — сказал Исиф очень настойчиво, будто отчитывал своего ребенка за проделанную пакость.

     Исиф прибавил шаг, Джон поспевал за ним. Они вышли на площадь, где хорошо было видно Палису. Люди на улице как стояли, так и продолжали стоять, будто за все время, пока они сходили туда и обратно, никто не сдвинулся с места.

     — Исиф?

     — Помолчи, я же сказал, чтобы ты лишний раз не открывал свой рот.

     Джон замолчал, поняв, насколько серьезен его собеседник, и лучше лишний раз его не злить. Мысль о том, что, возможно, существует некий выход, пожирала Джона изнутри, заставляя его задать еще тысячу вопросов. Но он не мог, он готов был сделать все, что от него требовалось, лишь бы найти выход из этого гребанного мира.

     Вдвоем они зашли в здание Палисы, и Исиф быстрым шагом направился прямо к центру помещения, где располагался загадочный фолиант. Джон медленно следовал за ним, не понимая, что ему нужно было делать. То ли стоять и ждать, то ли следовать за Исифом. Джон продолжал молчать и лишь наблюдал за действиями своего напарника, следуя за ним тихим шагом.

     Он оглянулся по сторонам. В Палисе никого не было. Аскольт куда-то пропал и больше не появлялся. Эклотов рядом тоже было не приметить, Джон даже кинул взгляд в сторону, где находилась маленькая черная дверь. Казалось, что вот-вот она откроется, и из нее выбегут несколько низких созданий и завопят о тревоге, мол, чужие в помещении, нам тут быть не положено.

     Больше всего Джон боялся встретить Аскольта или, что ему сообщат, что они с Исифом задумали что-то неладное. Точнее задумал Исиф, Джон же лишь исполнял приказы, доверяясь непонятно чему.

     С каждым новым взглядом на стены, Джон замечал все больше и больше рисунков неизвестных ему людей. Лики их внимательно следили за каждым шагом. Складывалось ощущение, что они здесь находятся в качестве камеры безопасности, но эти мысли пропадали, как только Джон понимал, что изображения — всего лишь картины, бездушные и неживые, они не умеют разговаривать. Он на это наделся, ведь каждое мгновенье можно было ожидать что угодно от этого мира.

     Джон стоял позади Исифа, который к этому времени успел открыть книгу на определенной странице, видимо, точно зная, что ему надо найти и прочесть, а также начал зачитывать отрывок вслух. Язык, на котором он разговаривал, оставался все той же загадкой, с которой Джон столкнулся еще в самом начале его пути. Тот самый момент, когда Аскольт разговаривал с одним из эклотов. Джону даже показалось, что он начинает понимать, о чем все здешние люди разговаривают, но это были лишь иллюзии понимания. Максимум, что Джон мог выудить из разговора, это его тон.

     Исиф читал громко и не переживал на тот счет, что его могут услышать и это привлечет внимание лишних ушей. Ветер в здании начал усиливаться. Волосы Джона начали трепыхаться во все стороны. Света в здании явно стало меньше, мир тускнел. После таких природных явлений всегда приходит гроза и дождь, но здесь такого не было.

     Ветер усилился еще сильнее, стены начали гудеть, присвистывать. Исиф продолжал читать, словно человек, проговаривающий молитву. Он не отвлекался и не обращал внимания на то, что происходит вокруг.

     Около него начало что-то преобразовываться, прямо в воздухе. Материя появлялась из ниоткуда и возрастала в размерах. Предмет был похож на кристалл фиолетового цвета. Размером он был чуть больше кубка средних размеров. Фиолетовый цвет переливался в другие цвета радуги, а сам кристалл периодически искрился как бенгальский огонь. В размерах он больше не прибавлял, но вот яркость и насыщенность цветов явно увеличивалась.

     Казалось, что ветер готов снести все здание, вместе с Джоном и Исифом, похоронив их под обломками.

     — Исиф? — окликнул его Джон.

     Старик продолжал молчать, читая книгу. Кристалл, висящий в воздухе, полностью преобразовался в материальный объект, ничем не отличающийся от настоящих предметов.

     — Исиф, что мне делать?! — пытался докричаться до него Джон, перекрикивая бурю, образовавшуюся в здании.

     Исиф продолжал читать, неотрывно. Джон знал, что тот его слышит, но он просто его игнорировал. Даже не удосужился махнуть рукой, чтобы тот подождал. Он продолжал читать страницу фолианта и крепко держал книгу с обеих сторон.

     Буря становилась настоящим бедствием. Где-то в стороне послышались звуки. Со стен начали падать свечи и осколки штукатурки. Джон верил, что порыв ветра еще не достиг своего апогея.

     Со стороны черной двери появился один из эклотов. Хоть в Палисе и было шумно из-за поднявшегося урагана, но карлика Джон приметил сразу. Тот пытался что-то выкрикивать:

     — Ишмау нэ Палиса!

     Джон смог разобрать только последнее слово. Палиса. Да, именно это слово. Скорее всего, он кричал: «Чужаки в Палисе» или что-то на подобии этого. Исиф так и продолжал ни на кого не обращать внимания, Джон начал изрядно нервничать, понимая весь накал случившейся ситуации.

     Эклот побежал в сторону Исифа, достав из-за пазухи маленький сверкающий клинок. Он бежал и кричал различные фразы на местном языке. Слово «Палиса» больше не звучала из его уст, но и по интонации можно было догадаться, что настрой у него был недоброжелательным. Особенно украшал его фразы сверкающий нож, готовый вонзиться в человеческую плоть.

     — Исиф! — закричал Джон в надежде, что старик, наконец, обернется и сможет увернуться от удара.

     Джон не хотел его смерти, это был единственный человек, которому он мог довериться в этом мире. По крайней мере, Исиф вызывал чувство полного доверия. Джон раздумывал, что же ему сделать. Идти на некое существо с клинком в руках, ему не хотелось. Драться без оружия в данном случае — не лучшее решение. С другой стороны, эклот, ростом в одну треть от Джона, не может причинить увечий. На это надеялся Джон.

     Тем не менее, у него было немного времени подумать и решиться на какой-либо из планов действий, хоть их и вовсе не было. Время ему давал тот факт, что у эклота шаг оказался неширокий, и бежал он довольно долго, проходя весь путь огромного зала Палисы.

     С другой стороны, если Джон не поспешит, то единственный человек, которому он начал доверять, получит клинок под ребро. В голову пришли мысли о том, что в этом мире нельзя умереть. На убийство способен только Аскольт. Ну, возможно, Бальтез еще может. Но учитывая тесное общение прислуг-эклотов с Аскольтом, он мог запросто одарить их оружием, защищающих их от любого нежеланного гостя.

     Эклот подбегал все ближе и ближе, времени оставалось все меньше. Джон побежал в его сторону. Выбора не было, как и плана. Он просто и бессмысленно побежал на живое существо с клинком в руке.

     Джон подбежал к Исифу, встав перед его спиной, и тем самым перегородил путь эклота к нему. Сам же эклот остановился, недоумевая от поступка Джона. Они стояли и смотрели друг на друга. Впервые, с такого близкого расстояния, он смог разглядеть взгляд эклота. Глаза были маленькие, черные, словно две пуговицы от рубашки. Кожа дряхлая, как у старика. Определить возраст было невозможно, выглядел эклот слишком старым, но двигался он явно как молодой.

     Переглядывания быстро закончились, и эклот начал атаку. Он замахнулся ножом и провел им по воздуху, чуть не задев живот Джона. Было похоже, будто эклот пытался разрезать невидимые кусты папоротника в воздухе. Джон отпрыгнул в сторону, беря все внимание карлика на себя. Эклот нанес еще один удар, затем еще, он рубил воздух изо всех сил. Джон лишь успевал уворачиваться от каждого удара, отбегая в сторону, пытаясь отвести эклота как можно дальше от Исифа.

     Каждый нанесенный удар ножом приводил Джона в панику. Что если это последний удар, который он получит? Сейчас он увернулся, а следующим ударом, ему вспорют брюхо и кишки полезут наружу. Сердце Джона было готово выпрыгнуть и перестать сражаться с эклотом.

     Ветер продолжал сносить вещи со стен Палисы, создавая полный хаос из аккуратной чистоты. Валились и подставки от свечей, больше напоминающие огромные чугунные ломы, воткнутые в землю. Джон увернулся еще раз, но когда он сделал шаг назад, что-то помешало ему, и он свалился на землю. Бросив взгляд на предмет, Джон понял, что это и была одна из железных подставок, что свалилась на пол. Джон споткнулся об нее и теперь лежал на полу, понимая, в какой он находится проигрышной позиции.

     Эклот подходил все ближе и ближе, готовясь нанести решающий удар. Джон прикрылся руками с осознанием того, что это ему никак не поможет. Сквозь скрещенные руки он увидел скользнувшую тень, полностью накрывшую его тело. Ему, на какое-то время, показалось, что он пропал. Его тело перенеслось в незабываемое ощущение пустоты, возможно, его душа погибла, и он пытается переродиться в этом мире, обрекая себя на муки вечные. Но ничего такого не произошло. Оцепенение тела прошло и, раздвинув свои руки, Джон увидел, что на эклоте сидит огромное туловище, налетевшее на него за секунду до удара. Из-под него натекала лужа крови.

     Бальтез разрывал карлика в маленькие клочья. Куски плоти и кожи, вместе с тканью робы летели в разные стороны. С зубов бешеной собаки падали алые капли. Спустя короткий промежуток времени, Бальтез насладился трапезой и отпустил бедолагу. Тело прислуги превратилось в кашу из фарша. Бальтез отошел назад и посмотрел на Джона. Тот приподнялся на локти и осмотрел спасшего его товарища.

     — Бальтез, ты не представляешь, как я рад тебя видеть! — Джон перекрикивал начинавшийся ураган.

     Бальтез в ответ лишь посмотрел на Джона томным взглядом, и в этот момент Джон подумал, как жаль, что он не разговаривает, хоть и с одного его взгляда было понятно, что он сказал: «Всегда пожалуйста».

     Джон начал подниматься с пола, как в этот момент, от фолианта оторвался Исиф и гул от его прочтения прервался и больше не раздавался по стенам Палисы.

     — Джон, пора! — выкрикнул Исиф.

     Джон подошел ближе к старцу.

     — Что мне делать?

     — Хватайся за обсис!

     — За что?

     — Кристалл рядом со мной!

     — Он вернет меня домой?! — завопил Джон.

     — Вернет. Черт, скорее!

     — А как же ты?

     — А что я? Проживу тут еще много столетий, как и всегда. А ты, Джон, должен жить нормально. В своем мире.

     — А что будет с тобой? А с Бальтезом?

     — Будь, что будет. Я справлюсь, — ответил старец.

     — Почему мы не можем схватиться за кристалл вместе? — спросил Джон.

     — Эти тонкости тебе лучше не знать, просто возьмись уже и беги! У тебя не будет больше такого шанса! Хватит задавать вопросов! Исполняй, что велено! — заорал Исиф.

     Джон уже собрался схватиться за кристалл, как в этот момент, до их ушей донеся шум со стороны черной дверцы, откуда недавно появился эклот. Троица обернулась и увидела Аскольта. Глаза его горели яростью. Его плащ развивался на ветру.

     Бальтез подошел ближе к Исифу, аккуратно наблюдая за Аскольтом, чтобы тот не сделал лишних движений.

     — Джон, сейчас или никогда, — сказал Исиф, понизив тон, понимая, что из-за бури Аскольт не должен его услышать.

     Аскольт поднял руку и в одно мгновенье шторм, начавшийся в Палисе, прекратился. Кристалл все еще висел в воздухе, сверкая и ослепляя все вокруг. Цвет переливался. Сейчас он был смесью желтого и оранжевого. Красивое сочетание, которое на время смогло отвлечь Джона.

     — Как вы посмели?! — завопил Аскольт от ярости.

     — Джон, сейчас, пошел, — сказал тихо Исиф, но теперь его было слышно.

     Аскольт начал приближаться на троицу быстрым шагом. Никто не сводил с него глаз, даже Бальтез замер в ожидании, боясь, что это конец. А может им и нечего терять? Может пора со всем распрощаться и перестать мучить свою душу в этом проклятом мире?

     — Как ты посмел! Чертов старик! Я же доверял тебе! — орал Аскольт.

     — Мне здесь больше никто не доверяет! А ты просто взял и выгнал меня из Палисы! — ответил Исиф.

     Аскольт взмахнул рукой в направлении старца и тот, словно феникс, начал сгорать изнутри, постепенно превращаясь в пепел. Прах падал на пол и его уносило легкими дуновениями ветра. Кожа загорелась настоящим пламенем, Исиф кричал от боли.

     Джон испугался, но вовремя пришел в себя, чтобы оценить ситуацию. Он резко развернулся и схватился рукой за кристалл. В последние секунды, он заметил, как огромная собачья пасть, по которой стекали слюни и кровь, вцепилась в тот же светящийся кусок волшебного камня. Последние слова, услышанные Джоном, были: «Не-е-т». Кричал Аскольт.

     После, все вокруг потемнело. Твердый пол ушел из-под ног. Джон завис в невесомости, не понимая, что же произошло на самом деле. Он находился в состоянии эйфории, состояние опьянения и одурманенного разума. Он не мог найти себя в этой вселенной. Все что он мог делать, это думать. Размышлять своими мозгами, своей головой. Или это делала его душа? Может это она шепчет во тьме и разговаривает с нами в нашей же собственной голове? Джон этого не знал, но прекрасно понимал, что если он может размышлять, значит, он живет. Живет по-настоящему и уже совершенно неважно, в каком из миров он это делает.

     Существование сознания продлилось недолго. Джон начал ощущать свое тело, но все еще не понимал, где он и кто он такой.

     В доме воцарилась тишина. За окном падал снег, пытаясь прикрыть последние печальные события, развернувшиеся между недружелюбными соседями. На улице было также спокойно и тихо. Никто ничего не заподозрил, не было звуков сирен полицейских или скорой помощи.

     Немного снега насыпало и в прихожую дома Лили и Джона через открытую щель в дверном проеме. Тепло покидало дом, как и уют. Льюис спускался по лестнице, держа красный топор обеими руками. Он бы его не выронил, но просто не был готов к тому, что поручила ему его любимая жена, которой он покорно прислуживает уже многие года.

     Джон продолжал сидеть на диване и смотреть телевизор, на этот раз включенный. По каналу шла одна из любимых передач Лили. Животные бегали из одного угла экрана в другой, а диктор попутно рассказывал и объяснял их повадки. Настоящий Джон никогда бы не стал смотреть такую передачу лично, в одиночестве, исключения он делал только для родной Лили.

     Льюис спустился до самого низу, пристально наблюдая за поведением Джона. Он не двигался и не обращал ни на что внимания. Это пугало гораздо больше, чем защищающийся человек. От такого вы можете ожидать хоть каких-то действий, Джон же сидел и не подавал признаков жизни.

     Топор немного затрясло. Руки дрожали то ли от нервов, то ли от адреналина. Он остановился и долго обдумывал, как ему нанести удар. Он просто не мог этого сделать. Он никогда не убивал. Как минимум, он никогда не убивал человека.

     Как-то в детстве, он охотился со своим отцом и его друзьями на кабана. Тогда он впервые воткнул длинный нож в еще полуживое существо, лежащее на земле. Ощущения он эти никогда не забудет, но Льюис знал, что именно в тот момент он сделал еще один огромный шаг к цели под названием «мужество». Отец его был всегда суров и непреклонен. Еще, будучи маленьким, Льюису доставались подзатыльники за непослушное поведение. Тем не менее, отца он любил, и когда повзрослел, начал чтить его методы. К сожалению, вырастить своего сына ему не довелось. Оливия была бесплодна, а от приемного сына он отказался. Так они и прожили всю свою жизнь без детей.

     Льюис подобрался к Джону настолько близко, что услышал его дыхание. В телевизоре заорали обезьяны, не поделившие территорию. Льюис замахнулся топором, нацелившись на голову. Там череп, лучше в шею, подумал Льюис.

     Замахнувшись чуть сильнее, за диваном послышались постукивания. Льюиса это отвлекло, и он обернулся. Руки, державшие топор, опустились и затряслись еще сильнее. Перед собой он увидел довольно милую собачку, которую сначала испугался. Страх у Льюиса появился в тот момент, когда он заметил, что мордочка собаки была вся измазана кровью. Это могло быть что угодно, даже вишневое варенье, которое она опрокинула со стола, но первое о чем он подумал, была именно кровь.

     Льюису стало легче, что собака не такая огромная и не бойцовской породы, а значит, опасности не представляет. Джон повернулся в сторону Льюиса, улыбнулся и сказал:

     — Долго ты слишком думал.

     — Т… ты, что? — выдавил Льюис, как в этот момент на него набросился Бальтез.

     Первое место, которое он атаковал своими зубами, была рука. Он просто оторвал половину, заливая всю гостиную кровью, точно так же, как недавно разорвал эклота. У Льюиса вместо руки торчал обрубок по локоть.

     Льюис упал на пол и стонал от боли, кричал во все горло. Бальтез принялся за глотку. После того, как он перегрыз артерию, кровь начала заливать пол еще быстрее, превращая все вокруг в одно кровавое джакузи для одного человека.

     Бальтез не ослаблял хватку, пока сосед окончательно не перестал дергаться. Его ноги бились в конвульсиях, пытаясь отогнать навалившуюся на него собаку. Согнать Бальтеза было невозможно. Наконец, последние силы покинули Льюиса и он сдался. Ноги перестали дергаться, душа покинула его. Мертвое тело продолжало лежать на полу, а Бальтез, довольный своей работой, слез с бедолаги и подошел к Джону.

     Джон обогнул диван и подобрал топор из ослабевшей руки соседа. Почему его не стошнило, он не знал. Данная сцена даже не вызвала отвращение. Ему показалось, что тот запредельный мир забрал его чувства. Он не боялся и не паниковал. Топор твердо лежал в руке, и он первым делом побежал осмотреть первый этаж.

     Прибежав в прихожую, он увидел разбитую приоткрытую дверь, ведущую на улицу. Он подошел к ней и рывком открыл ее до конца. На улице было темно и ничего не видно. Единственное, что Джон смог приметить, это следы на снегу, шедшие к их двери от дома соседей. Много информации это не дало. То, что Оливия и Льюис пришли к нему в дом, он уже понял. Следы лишь подтвердили тот факт, что Льюис пришел не один. Но с Оливией ли?

     Джон захлопнул дверь и побежал на кухню. Пробегая коридор, он наткнулся на зеркало.

     — Срань ты этакая, — выругался он и побежал дальше.

     На кухне никого не оказалось. На время, он подумал, что учуял запах духов Лили мандаринового аромата. Но вдохнув носом сильнее, он понял, что ему лишь показалось. Из кухни Джон прибежал в ванную комнату, резко распахнув дверь и держа топор наготове. В комнате тоже никого не оказалось. Тогда оставался лишь один единственный вариант.

     Направившись к лестнице, что находилась в прихожей, Джон наткнулся на Бальтеза. Собака смотрела на него с озадаченным видом, словно что-то задумала. Сначала, Джон испугался, что он может наброситься и на него, но потом это чувство прошло.

     — Кто-то остался наверху, их двое, — заявил Бальтез.

     Джон изумленно посмотрел на говорящее создание, и не мог понять, чудится ли ему это.

     — Так ты… Умеешь говорить?

     — Да, умею, но сейчас не об этом. — Голос Бальтеза был довольно басистым и твердым, а также в нем не слышалось никакой старческой хрипотцы.

     — Почему ты… — начал говорить Джон.

     — Прости, Джон. Не сейчас, потом поговорим. Надо тебе спешить на второй этаж. Бегом.

     Джон посмотрел на него и в недоумении взглянул на лестницу, потом бросил взгляд на Бальтеза и кивнул ему головой. Бальтез остался внизу, а Джон начал тихонько подниматься наверх, взявшись за топор, как за балансир канатоходца.

     Его руки не дрожали, как у Льюиса. Он был уверен в своих действиях. Единственное, что пришло ему в голову это та мысль, про которую он смог забыть на какое-то время. Лили. Где-то в доме его Лили. Возможно мертвая, возможно живая. Думать о том, что она уже является опорожнившим свой кишечник трупом, он не хотел. Наверно, это единственная мысль, которая могла привести его в шок и отвращение. Джон надеялся, что ничего плохого еще не случилось, а если ей кто-то и хочет причинить вред, то он сам лично разрубит этого человека на две части.

     Жалости к Льюису у него больше не было. Не будет и к его жене Оливии. Настало время распрощаться с надеждами на дружеское отношение между соседями. Мир изменился, Джон изменился. Он увидел другой мир, который забирает многое, чем вы владели. Больше он не допустит ошибок. Теперь он здесь, в своем мире, даже ценой Исифа, который дал шанс молодому мученику циклического ада.

     Лестница заскрипела под ногами, Джон поднимался все выше и, наконец, достиг последней ступени. Он встал в коридоре, увидев перед собой темное пространство. Комната в их спальню была заперта.

     Джон подошел к двери и одним быстрым движение открыл ее. Перед ним предстала картина: Лили сидящая на полу, со связанными руками, ногами и кляпом во рту, рядом с ней стояла знакомая ему женщина.

     Взгляд у Оливии был до безумия спокоен. Можно было подумать, что она частенько практикует такой сценарий, где ей приходится вламываться в дом в своих знакомых, кого-то взять в заложники, а своего Льюиса отправить убивать людей. К счастью, ее муж оказался слабоват для такой работы и слишком долго замешкался, чем и дал время Бальтезу. Он свое дело знает. Только в тот момент, когда Бальтез жестоко загрыз Льюиса и эклота, Джон понял, насколько этот зверь может быть опасным. Даже для того, параллельного мира.

     Оливия развернулась и посмотрела на Джона. По взгляду было понятно, что она ожидала увидеть своего мужа, но увидев его красный топор в руках чужого человека, она не на шутку испугалась.

     — Джон, ты совершаешь ошибку, — сказала Оливия.

     Лили начала стонать, но не могла сказать, ни единого слова. Тряпка, играющая роль кляпа, плотно засела у нее во рту.

     — Ошибку? — Джон начал подходить к Оливии, топор был опущен.

     — Ты опасен для общества, Джон, но я могу помочь тебе. Пойми это. Я отпущу Лили, только положи топор.

     Топор описал дугу по воздуху и врезался в голову Оливии, проломив ей череп. Бездыханное тело упало на пол, топор так и остался торчать из ее головы. Лили залилась слезами и начала визжать. Джон подошел к ней и присел на корточки.

     — Не переживай. Ее муж пытался мне помочь именно таким способом. Видимо он у них самый верный и надежный.

     Лили перестала визжать сквозь тряпку, лишь смотрела на своего Джона, которого теперь узнавала. Это был ее Джон, его глаза горели той жизнью, в которую она влюбилась.

     Джона испугала та мысль, что убив человека он абсолютно спокоен и не почувствовал никакого страха или испуга. Теперь он ясно понимал, что какая-то его часть осталась в том мире. Он перестал ощущать сожаление по отношению к своим врагам. Его отношение к Лили осталось таким же горячим, как и при их первой встрече.

     Он обнял Лили на несколько секунд, чтобы та пришла в себя и начала здраво размышлять. После чего, он вытащил тряпку из ее рта и начал развязывать руки и ноги.

     — Джон, что это все? Что происходит? — Слезы Лили капали со скул.

     — Лили, милая, я тебе все постараюсь объяснить, но сейчас тебе нужно довериться мне.

     — Ты… Ты убил ее?

     — Ну…

     — Джон?

     — Пришлось.

     — Джон, ты сядешь в тюрьму теперь…

     — Я не знаю, что тебе ответить… — Джон задумался. — Пойдем, нужно уйти от этого. — Джон кивнул в сторону трупа Оливии.

     Он схватил Лили за руку и повел на первый этаж, держа во второй руке топор, предварительно вынув его из головы соседки. Ноги ее подкашивались, руки вспотели, а слезы не переставали течь по лицу. Спустившись на первый этаж, Лили увидела обезображенный труп Льюиса в луже крови.

     — Боже мой… — Лили приложила ладонь к губам.

     — Не смотри, идем. Нам надо на кухню, там чисто. — Джон схватил Лили за руку еще крепче и повел за собой.

     Они прошли дальше. Дыхание Лили захватило, когда она осознала, что проходит рядом с трупом человека. Для нее это было шоковым состоянием. Она никогда в жизни не видела труп, даже на похоронах.

     Они прошли мимо Льюиса и направились на кухню, через прихожую и коридор. Парадная дверь приоткрылась от ветра, и прихожую припорошило снегом. В доме стало очень холодно. Не обращая внимания на зеркало, они пришли на кухню.

     Усевшись за стол, Лили еще трясло, Джон же сидел уверенно, хоть и задумался, к чему все это приведет. К ним подошел Бальтез, выйдя из коридора.

     — Что это? Точнее… Кто это? — спросила Лили, пристально смотря на Бальтеза

     — Знакомься, это Бальтез. Мой новый друг, — ответил Джон, — так значит, ты умеешь говорить?

     — Да, умею, — сказал Бальтез, в то время как глаза Лили округлились.

     — Ну и почему ты молчал все время?

     — Там, за пределами понимания, в том мире, молчал, потому общаться не с кем. Ты хоть видел весь этот сброд, блуждающий там и пожирающий друг друга?

     — Конечно. — Джон улыбнулся. — А как же Исиф?

     — Только он знал мой секрет, но мы не стали его раскрывать при тебе.

     — Ясно. А что с Исифом теперь? — спросил Джон.

     — Честно говоря, теперь он обречен. В том мире ты свободно ходишь, хоть и мучаешься иногда. Теперь же его душу раздирает каждое мгновенье. На такое зверство был способен только Аскольт. Чтоб черт его побрал.

     — Почему же Исифа так не любили в Палисе?

     — Он был близким другом Аскольту, но спустя время они сильно поругались. Исифу не нравились методы управления миром. А методы Аскольта знал только он. Поэтому его и выгоняют из Палисы, чтобы не трепался. Исиф оказался человеком, знающим слишком много, но Аскольт из уважения не уничтожал его просто так. Вот зато случай подвернулся. А план по твоему освобождению появился еще давно. Точнее говоря, Исиф хотел освободить меня. Когда он узнал о тебе, это был как знак свыше, что пора действовать. Решили дать шанс и тебе.

     — И что же это за методы? Тирания?

     — Тиранией было бы неплохо отделаться. Никто не знает, что Аскольт питается энергией каждого существа в том мире. Особенно сильно жизненная сущность вытягивается из новобранцев. Таких, как ты. Ты начинаешь превращаться в недочеловека. Теряешь определенные чувства. Возможно, ты уже заметил что-то подобное в себе.

     Джон подумал о том, как спокойно он отнесся к убийству и кровавому месиву, что наблюдал последние минут двадцать. Лили сидела, словно ее обдал паралич тела, говорить она не могла.

     — Аскольт сказал, что, такие как я, поддерживают баланс в их мире. Или что-то в этом духе, — сказал Джон.

     — Ничего подобного. Только поддерживает энергию Аскольта. Вы ему нужны как свежий кусок мяса. Ничего больше, — ответил Бальтез.

     — А как же ты оказался в теле собаки?

     — Слишком долгая история. Потом расскажу, при случае.

     — И как мне больше не оказаться в том мире?

     — Да просто очень. Не подходи к зеркалу этому. Вот и все.

     — Знал бы я этот совет раньше, — сказал Джон. — Так, что теперь делать? У нас два трупа в доме?

     — Хотел бы я это знать. Можно конечно убраться, а с телами я справлюсь.

     — Господи, звучит зверски.

     — Мало других вариантов. Выкидывать их нельзя. Найдут ведь когда-нибудь. Я прав? — спросил Бальтез.

     — Думаю да. Не знаю. Совсем не знаю, что делать. — Джон глубоко вздохнул. — А ты что?

     — А что я? — переспросил Бальтез.

     — Куда ты пойдешь?

     — К сожалению, этого я не знаю.

     — Останешься с нами?

     — Не знаю, Джон.

     — Джон? — спросила Лили.

     Он совсем и забыл о ее присутствии, но услышав голос любимой, тут же пришел в себя.

     — Да?

     — Джон, мне это снится или собака действительно разговаривает?

     — Лили, я понимаю в это трудно поверить, но постарайся успокоиться. Я попробую тебе все объяснить, но чуть позже. Пока же я сам мало во что верю.

     Лили больше не плакала и не задавала вопросов. Потом, так потом. Джон снова повернулся к Бальтезу.

     — А что нам делать с зеркалом? Аскольт может как-то до нас добраться? — спросил Джон.

     — Точно, Аскольт, совсем забыл про него с твоими милыми друзьями, которые решили навестить тебя с топором в руках.

     — Так что же делать?

     — Зеркало. Только зеркало соединяет Аскольта с твоим миром.

     — Понял. — Джон встал со стула, схватился за топор крепче и направился в коридор.

     Подойдя к нему, Джон, в очередной раз, встретился со своим отражением. Снова тот же взгляд, гипнотизирующий и безумный. В этот раз Джон испугался, что снова сможет отправиться за пределы сознания. Он зажмурил глаза и приготовился к удару. Пора было распрощаться с зеркалом раз и навсегда.

     Лезвие топора поднялось ввысь. Последняя капля крови упала с острия и плюхнулась на паркет. Собравшись с мыслями, Джон напряг мышцы рук и взмахнул топором сверху вниз, словно палач, исполняющий свою работу.

     В последний момент, вместо отражения Джона, в зеркале появилось другое изображение. Джон увидел человека, всего покрытого мелкой чешуей. Его он узнал сразу. Аскольт в отражении ожил в мгновенье ока и смог просунуть свои руки из зеркала в мир Джона.

     Одной левой рукой он схватил топор, остановив его в воздухе, всего в паре сантиметров от поверхности зеркала. Второй рукой, он схватил Джона за глотку, перекрывая поток воздуха, поступающий в легкие. Лицо Джона начало краснеть, вена на шее вздулась.

     Бальтез, увидев сию сцену, ринулся на помощь, сделав рывок, начиная с самой кухни. Аскольт откинул Джона назад, так, что тот ударился о сзади стоящую стену, стукнувшись затылком и упав на пол. Освободившейся рукой Аскольт схватил Бальтеза за шкуру, в воздухе, и прижал ближе к себе, находясь наполовину в зеркале.

     — Баль… — Джон пытался выговорить имя. — Ли…

     Он лежал на полу и не мог ничего поделать. Боль в затылке заглушала любую другую. В глазах прыгали искры. Он коснулся рукой затылком и почувствовал влагу на ладони. Кровь небольшой струйкой текла по волосам.

     В глазах темнело, но Джон прекрасно видел, что происходит с Бальтезом. Тело собаки иссыхало, будто вся влага покидала организм. Кости начинали торчать наружу, глаза лезли из орбит. Лапки обмякли и повисли в воздухе.

     Аскольт отпустил тело Бальтеза. Он упал на пол. Мертвое тельце лежало возле зеркала. Лили выбежала в коридор, услышав шум. Аскольт не растерявшись, со всей силы запустил топор в ее сторону, как это делают викинги из мультфильмов. Рукоятка с лезвием перекручивались в воздухе вновь и вновь. Красное железо приближалось все ближе к Лили. Удар пришелся в грудь и, задев сердце, Лили плашмя упала на пол.

     Аскольт в последний раз посмотрел на Джона, после чего зеркало разлетелось на тысячу мелких осколков. В глазах у Джона появлялись черные точки, после чего все вокруг потемнело. Он перестал ощущать пол под своим телом. Джон потерял сознание.

     Двое мужчин, оба коренастых, высокого роста и в синих рубашках с короткими рукавами, проходили по белому затемненному коридору, из-за неисправности одной из ламп. Они обходили палаты психически больных людей. Сектор был для особо буйных, агрессивных клиентов. В своей работе на этом этаже мужчины проявляли максимальную бдительность к происходящему, к каждому звуку, что мог доноситься из-за спины.

     — Здесь, Фрэнк, пришли, — один здоровяк указал другому на темно-серую дверь комнаты, наверху которой красовался позолоченный номерной знак «Б-22», — стой ближе к двери, пока ты еще молодой, учись со стороны, с ними иногда приходиться вести себя по-другому.

     — Хорошо, — ответил более бледнолицый напарник, который был новичком в этой больнице и заступил на должность санитара лишь второй раз в жизни.

     Бывалый работник по имени Майкл подошел к двери, посмотрел в щель на уровне его глаз и открыл дверь, провернув ключ два раза. Дверь распахнулась, и двое верзил вошли в палату.

     Кроме кровати и пациента в ней ничего не было. И то он сидел на полу в смирительной рубашке и смотрел в белую стену, на которой даже не было обоев. Майкл посмотрел на больного и спросил:

     — Как себя чувствуешь, Джон?

     Тот промолчал, Майкл подошел чуть ближе, высунув таблетку из нагрудного кармана рубашки. После чего Джон посмотрел на санитара рядом с ним и заговорил:

     — Вы не можете понять этого. Он мог убить меня, но не стал. Он убил дорогого мне человека. Даже новых знакомых, с которыми, как мне кажется, я сдружился больше чем со многими друзьями.

     Санитар понимающе смотрел на пациента и кивал на каждое им сказаное слово. Джон продолжил:

     — Он убил их, тем самым уничтожив меня изнутри навсегда. А благодаря вам, я не могу наложить на себя руки.

     Майкл начал пихать таблетку Джону, но тот отказался ее пить. Тогда ему пришлось пустить в ход руки и силой запихнуть таблетку Джону в рот, так, чтобы он ее проглотил. С этой задачей он справился на ура. Пациент в смирительной рубашке продолжил смотреть в стену, как когда-то, сам того не осознавая, смотрел в стену, сидя на диване в своем собственном доме.

     — Да, да, Джон. Это я уже слышал от тебя. Демоны во всем виноваты, верно? — спросил Майкл.

     Джон, конечно же, промолчал и продолжал наблюдать за белой стеной. Санитары покинули палату и закрыли ее на ключ.

     — А что с ним случилось? — спросил неопытный работник, впервые столкнувшийся с этим клиентом.

     — Его нашли в доме, без сознания. Убил пятерых. Зарезал топором двоих соседей, которые, видимо, пришли к нему в гости, а также свою девушку и собаку. Только вот соседу он непонятным образом оторвал руку. Ему будто медведь ее отгрыз. А собаку нашли рядом с его телом в полнейшем истощении, ее словно не кормили пару месяцев и не давали воды. Не знаю, как она жила в таком состоянии.

     — Во всем винит демонов?

     — Именно. Кричит о них, байки рассказывает. Врачи ему пока помочь не могут, но если и получится, то он сядет пожизненно, я в этом уверен.

     — Подожди… — перебил его Фрэнк. — Ты сказал, что он убил пятерых.

     — Ну да.

     — Двое соседей, девушка. Даже вместе с собакой четверо получается.

     Санитары двигались дальше по коридору, заканчивая свой вечерний обход. Палата номер «Б-22» оказалась последней в списке. Майкл тяжело вздохнул и продолжил:

     — Полиция при обыске нашла в спальне тест на беременность, кажется, он был совсем недавно сделан. Незадолго до прихода полиции.

     — Положительный?

     — К сожалению, да.

     — Сволочь, еще и ребенка убил. Он хоть знал о нем?

     — Полиции это неизвестно, как и врачам. Пока ему таких вопросов не задают, но если он не знал, то скоро об этом узнает.

     Двое санитаров зашли в ординаторскую. Майкл подошел к раковине, над которым висело маленькое зеркало, и принялся умывать лицо. Фрэнк в этот момент снял свою рубашку и, оставив штаны с белой майкой, улегся на диван немного отдохнуть.

     Майкл набрал воды в ладони и плеснул ее себе в лицо. Он поднял голову к зеркалу и начал рассматривать свои щеки на выявление того, нужно ли ему побриться дома или нет.

     На зеркале появилась маленькая трещина в нижнем правом углу. Майкл присмотрелся ближе, трещина разошлась чуть больше, буквально на полсантиметра. Санитар посмотрел на нее непонимающим взглядом.

     — Что за черт… — прошептал он.

     Книга написана под влиянием долгих и темных зимних вечеров. Бывало, что уходил целый день на написание нескольких страниц. Главная задумка всего сюжета у меня не удалась, я отклонился от первоначально заданных тем. Хотелось написать книгу мрачную, готическую, со всеми присущими элементами триллера и ужаса, но получилась она совсем о другом. Нельзя спорить, что книга наполнена мистикой от начала и до самого конца, но суть ее сюжета остается неизменной. Она про любовь, взаимоотношения людей, про человеческий фактор, а самое главное, что книга о приоритетах человека, которые он расставляет в своей жизни как ему угодно. Вся тема ее повествования о человеческой душе, поэтому, если книга вам понравилась, я буду безумно рад. Если же вы ее невзлюбили, то в этом только моя вина.