Когда реки были чистыми, а воздух густой и вкусный, так что его резали ножом, да и ели в тайге с черемшой и кедровыми орешками, в те времена случалось, звери людьми обращались.
Жили в таёжном улусе старик - телеут с женой. Была у них единственная, любимая дочка - телеуточка. Красавица, своенравница, у телеутов то не в чести: с лица воду не пить, а с характером жить. Но зато мастерица: кун (пояс) узорчатый ткать - в этом ей не было равных. Умела она так нитки покрасить, подобрать, что пояса её жаром горели.
Телеуточка ещё и в возраст не вошла, а стали к ней женихи свататься, один другого лучше. Да только у девушки на всех один ответ:
- Я ещё мала, у отца и матери одна, замуж за тебя не пойду!
Отец и мать стали её спрашивать:
- Доченька к тебе богатый сватался, отчего не пошла?
-Богатый, жадный и злой, коли за него пойду, буду в его доме чёрной слугой - битой рабой.
-Доченька к тебе хороший охотник сватался, отчего не пошла?
-Охотник хорош, да ревнив, непригож, коли за него пойду, будет он меня обижать, в доме запирать на волю не пускать.
-Доченька за кого же ты пойдешь?
А она им и отвечает: "Не тревожьтесь, пойду за того, кто мне по сердцу будет".
Раз пошла телеуточка в тайгу, набрать краски для ниток. Цветы кандыка для фиолетовой, берёзовый гриб (чага) для коричневой, сибирская рябинка - пижма для жёлтой. Долго девушка ходила, присела отдохнуть, видит неподалеку бабочка над цветком кружиться, пёстрая, яркая. Телеуточка думает: "Вишь, какая затейливая. Вот бы мне такой кун соткать. Поймаю бабочку, рассмотрю". И кинулась её ловить, а та с цветка на листок, с листка на травинку, с травинки на осинку и так далеко в тайгу увела, что и не заметила красавица, как с пути сбилась.
Солнышко позолотило сосны, дело к вечеру, а там и ночь вскоре. Ночью в тайге страшно, всякая нечисть оживает, всякий норовит тебя съесть. Почудилось девушке: за кустарником бурая медвежья шерсть мелькнула.
Телеуточка к сосне спиной прижалась, знает: от медведя не убежать, стоит не шелохнётся.
Веточка не шелохнулась, травинка не колыхнулась, а встал перед ней парень: темноглазый, высокий и сильный. Шабур (халат) на нём бархатный, кун узорчатый, на голове шапка соболья о семи хвостах.
-Не бойся, телеуточка, я тебя не трону. Отдай мне свою серёжку, покажу, как из тайги выйти.
Делать нечего - пришлось телеуточке серёжку серебряную, витую из ушка вынуть.
Проводил медведь девушку до опушки:
-Жди сватов через три дня, - улыбнулся, рукой махнул и исчез, только коричневый шабур за деревьями мелькнул.
Три дня прошло, едут сваты востроглазы, звероваты, не с пустыми руками, с богатыми дарами: полны короба сот медовых, орешек кедровых, грибов сушённых, лещёй лущённых.
-Вашей ли девицы серёжка? У вас товар, у нас купец! У вас девица - у нас молодец!
Рассердился старик отец, ногами затопал, руками захлопал:
- Пойдите прочь! Ваш молодец всю зиму в берлоге спит, да лапу сосёт. Не пойдёт моя дочь за медведя!
Отцовское слово закон. Пошли сваты со двора не солоно хлебавши, полами, хвостами дорогу заметавши.
Только стала телеуточка с тех пор скучна да грустна, не шьётся ей, не ткётся, за что не возьмётся - из рук валиться. Запал ей в сердце таёжник темноглазый.
Долго ли, коротко, а только залетел на оконце к телуточке дятел - щёголёк, чёрная спина, красная голова:
-Туки - туки, ки - ки, ки - ки, пойди, телеуточка, как стемнеет на опушку.
Месяц на небо, старики в сон, девица со двора. А на опушке уж медведь поджидает, прохаживается.
-Здравствуй, чернобровушка.
-Здоров и ты будь, медведушка, зачем звал?
- У меня в тайге дом из вековых сосен сложен, еловыми ветками крыт. Пойди за меня, телеуточка.
- Как же я за тебя пойду, меня отец за тебя не отдаст.
- А я тебя украду!
- Медведушка, у нас, у телеутов, поверье есть: кто замуж без родительского согласия идёт, непременно вскоре умирает.
- В тайге я хозяин, никого сильнее меня нет, я тебя беречь буду. Ни в чём отказу не будет. А отец посерчает, покричит, да и успокоится.
Так и стала жить телеуточка в медвежьем доме в тепле, достатке и счастье. Муж на неё не налюбуется, она на него не нарадуется. В положенный срок близнецы народились: крепыш Тугай, красавица Тайба.
Одно плохо, медведь человеком мог только весной, да летом быть. Только зимняя вьюжа заметает, медведь в тайгу на зимовку уходит. Жене всю зиму одной с детьми управляться приходилось. А зимы у нас в Сибири снежные, на мороз злые. В самый лютый месяц случилось несчастье, заболела телеуточка тяжко. Пришло её время умирать, а на кого детей оставишь, они несмышлёныши, с голоду умрут. Отец - медведь далеко, глубоко под снегом спит. Сильна любовь материнская, с последним вздохом превратилось сердце телеуточки в птаху - снегиря, полетело сердце - снегирь отца - медведя искать.
Медведь спит, беды не чует. Над берлогой снегирь - красногрудка кружиться.
- Вставай, просыпайся медведь!
-Зачем мне вставать, до весны ещё далеко.
-Вставай, просыпайся отец - медведь. Твоя жена мёртвая лежит. Твои дети от голода и холода плачут. Коли не придёшь до утренней зари, они умрут!
Выбрался медведь из берлоги, побежал изо всех сил, лап под собой не чуя, дороги не разбирая. Осталось болото топкое перейти, а там рукой подать до соснового дома. Добежал бы медведь до родного дома, но случился тут охотник, меткий стрелок, прицелился, не промахнулся, прямо в сердце попал. Рухнул медведь на снег, а снегирь над ним кружиться причитает:
- Вставай отец - медведь, поднимайся, твои дети одни остались, кто о них позаботиться!
Покатились из глаз медведя горькие, горячие слёзы, смешиваясь с кровью, растапливая снег, превращаясь в ручей, разливаясь широкой рекой. Та река бурная, сметая всё на своем пути, добралась до таёжного дома, разметала сосновые стены на щепочки, еловую крышу на иголочки...
Плывёт по реке люлька берёзовая - лодочка. Спят в люльке близнецы, крепыш Тугай, красавица Тайба. Бережно держит колыбель отец река. Несёт река колыбель к таёжному улусу. Старик телеут с женой вышли из дому, увидев колыбельку - опечалились по любимой дочери. Но обрадовались внукам - будет им на старости утешение.
В старые времена река Аба - отец река - была чиста как слеза, глубока и всегда полна рыбы, так что кто близ неё жил, всегда сыт был.
