Мудрая Татьяна Алексеевна : другие произведения.

Слушать голос травы. 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Малайзийский вампир []

СЛУШАТЬ ГОЛОС ТРАВЫ

Глава первая

Встань у травы, смотри, как растет трава,
Она не знает слова "любовь".
Однако любовь травы не меньше твоей любви;
Забудь о словах и стань травой...

Б. Гребенщиков

   Как это получилось, что Амст, херова привратницкая наркотически-сексуальной свободы, стал так невыносимо праведен и чопорен, думал я, наблюдая за чинной погрузкой в аэробус живого товара. Ну, не такими в точности словами - если перевести, получится куда хуже. А я, как вы скоро поймёте, не то чтобы абсолютный скептик, но, в общем, так оно и есть.
   Сопровождающие несли детей на руках, и каждый прижимал головку своего питомца к плечу. Нет, не потому что у тех бездействовали ноги - трап был крутой, а обвод двери служил финальной рамкой детектора. Один ребёнок - один спутник, слитная масса. Очередь, которую неторопливо резали гильотинной дверью на мелкие кусочки: сверху вниз, слева направо и опять двадцать пять. После каждой микрогруппы дверь выдвигалась в проём, чтобы не прорвался кто-либо незапланированный или незаконнорожденный.
   - Любопытно, что им показывали, нашим премированным детишкам? - спрашивает Фран. - Рембрандта, Хальса, Ван-Гога, парусные корабли, но вряд ли дом Анны Франк и Улицу Красных Фонарей? Им ещё осмеливаются намекнуть на то, как их зачинают, но не на то, что и молодые смертны.
   Мы с Фран напарники с немалым стажем, поэтому он перекачал в себя немалую дозу моего протестантизма и моей мрачноватой философичности.
   - Стандартная кругосветка для ясельных отличников, - отвечаю я. - На очереди, как я понимаю, башни Петронас. Самый успешный сдвоенный член в мире. Музеи и рынки. Мечеть Джамек плюс индуистский храм с непроизносимым названием.
   - Не работай путеводителем за бесплатно, Джин, - рассмеялся Фран. - Нам с тобой все равно не дадут отойти от борта даже справить нужду.
   Я Евгений, Женька. Он - Френсис. Каждое из настоящих имён противно слуху другого партнёра: моё - слишком жужжащее (именно с того идущие на импорт "Жигули" назвали "Ладой"), его - слегка напоминает о безумии. Такого нам не надо: мы слитная команда из двух человек, почти что одно тело с самолётом. В воздухе мы охраняем внутренности, на земле - то, что снаружи, потому что гигантскую люльку запломбировывают и разве что не заваривают в перерывах между полётами. Мы не профессионалы, мы - куда большее. Едины с приписанный к нам бортом, как два ядрышка и стояк. Если нас используют по-другому, борт должен быть того же биологического вида: тупой нос, высокий клиринг, широкий фюзеляж, хвост обрывается круто, а не перетекает в этакую аппарель, брюхо почти стелется по земле, восемь аварийных выходов на триста пассажирских мест (полтораста родителей и нянек, полтораста ребят), два туалета, в носу и хвосте. Команда - семнадцать человек, включая нас, - ко спасению не предназначена.
   Такие "Боинги" используются для прогулок в чистом надземном воздухе, который сгущается и нагнетается в кабины особыми фильтрами-накопителями. Прогулки перемежаются познавательными экскурсиями.
   Мы - пастухи стад.
   Ибо дороже нового поколения для Земли нет ничего.
   Когда люди спохватились, что дети хоть и рождаются, но не во всех семьях и какие-то неправильные, скажем, лилипуты метр шестьдесят в холке, без малого двухметровые великаны, андрогины, ураниты и помеси, отчётливо принадлежащие к ведущим расам "третьего мира", было решено компоновать пары с использованием высоконаучных методов. Чтобы сочетали в себе все мыслимые таланты и добродетели Настоящего Мужчины - Защитника и Настоящей Женщины - Великой Матери и одновременно Прекрасной Дамы. И призывать на их обоюдную сексуальную тягу (разумеется, в демократическом обществе без последнего не обходились) благословение Божие. То бишь венчать.
   Ожидалось, что избранное потомство послужит соблазнительным примером и вытеснит разнообразно диковидную поросль благодаря своей красоте, а, возможно, и жизнестойкости.
   Можно было бы сразу сказать, что из высокой идеи ничего не выйдет, сказал мне однажды Фран. Даже при нынешнем, до крайности высоком состоянии генетических наук. И дело не в том, что евгеника опорочена фашистским применением оной. И не в том, что снижением рождаемости и чисткой брачных рядов озабочены прежде всего европеоиды.
   - Вот мы думаем, что заповедь плодиться и размножаться дана без учёта конкретной ситуации и нашего поведения, - объяснил он. - На скрижалях. А то были даже не страницы - устный посыл.
   - Куда подальше, - помню, я хихикнул, и мы чокнулись. В те времена мы поддавали с соблюдением ритуалов. Пока не перестали. Работа не благоприятствовала.
   Именно тогда нас, уже признанных асов службы ментального надзора, подрядили опекать национальное достояние.
   Дело в том, что в образцовых браках никто не рождался. Верней, не рождался на манер Макдуфа - типа "из утробы материнской был вырезан Макдуф, а не рождён". Да, я знаю Шекспира вообще и "Макбета" в частности, что тут удивительного при таком Фран? Общая плоть - общие знания.
   А ведь, учтите, наркоз дурно влияет на плод. Поэтому и роды идеальных женщин проходили натуральным образом, и редкие операции по извлечению.
   Ведь, помимо прочего, легенда о бесстрашных "кесарниках", не знавших мук появления на свет и оттого не имеющих образа для грозного Бога, была ещё жива.
   И вот что. Заранее прошу прощения ещё за садизм.
   Головки у младенцев получались крупные - этакие умники. А позвоночник и скелет - вполне себе интеллигентные. Мы ведь не троглодиты какие-нибудь. И давление на головку, что с натугой раздвигает малый таз, плющило нежный хребет и шею в гармошку.
   Результат? Все мертвы, как щенки английского бульдога, которым не помогли специалисты. Везунчики - были и такие - субтильны до того, что первые два года их приходилось буквально носить в горстях, поддерживая кочанчик ладонями и упирая ножки в локтевые сгибы старшего. А года через четыре или пять один из настрадавшихся производителей получал возможность красиво оттянуться на свежем воздухе. Конечно, с непременным дитятей в "кенгурушке" или слинге, реже ведомым за ручку, - но для пользы обоих. Вящей пользы, как заметил Фран, щеголяя знанием древнерутенского. Информация необходима как воздух. Воздух - та же информация. Экскурсии утоляют голод всех типов.
   - Нет, ты посмотри, - почти не разжимая рта, прерывает он мои воспоминания. - Эталонная пара. Их-то зачем принесло?
   К трапу самолёта подкатил, лихо развернувшись, свадебный лимузин цвета утреннего тумана. Уменьшенная копия аэробуса - длинный, многооконный, округлый, только что без крыльев. Шофёр вышел из дверцы, перешёл на другую сторону и протянул руку - помочь пассажирке.
   Поскольку крыша в таких машинах низкая, высадка затруднена: красавица уже выбиралась задом, подхватив подол белого платья так, что вырисовалась, по двнему выражению Анатоля Франса, вся орброза. Руки в пышных рукавах также были по виду чуток пингвиньи. И покатые плечи под свадебной пелериной. А когда новобрачная выпрямилась, глядя через водителя прямо на своего жизнеспутника, стало ясно, что она ещё и с приплодом. Нет, не по очертаниям, а по выражению надежды, решимости и страха, что нарисовались на округлом лице. Кстати, натуральная светлая шатенка, очень белокожая. Держу пари, что и гладенькая, соски большие и светлые, как мечта, а нижние губки слегка выступают из-под пухлых верхних. Спутник в синей костюмной паре и белой рубашке строен, чернокудряв, широкоплеч и обильно волосат - крутые завитки выбиваются из-под ушей, нижней губы и манжет. Нынче мода на всё натуральное, бреются и выводят растительность одни трансгеи.
   Супругов принимают наверху последними. Вопрос о причине оказания чести и награждения виртуальным орденом остаётся открытым нараспашку. Дверь в салон должны закрыть мы.
   Как вдруг - сюрприз. Водитель, оставшийся было не у дел, снова подходит к свадебной карете, извлекая оттуда новую персону.
   Даму. Уже издалека я определяю, что она малайка или добротная помесь: гладкие чёрные волосы до пояса, огромные глаза, мягкие, как бы чуть расплывшиеся черты смугловатого лица, гибкая фигура, задрапированная в малахитовое платье. Такое же зелёное покрывало с точно такими же разводами - вроде муаровых, но погуще, - сброшено с головы на плечи. Не совсем по-мусульмански, однако.
   Не обращая на нас с Фран никакого внимания, красотка подходит к трапу, в мгновение ока становится перед проверяющими и после обмена улыбками и непонятным бормотанием заходит внутрь.
   - Вот так финт, - говорю я. - Никак, наш коллега.
   - Нет, я почувствовал скорее няньку. Оберегательницу живота. Нанни Ог... Погоди. Нет, не скажу. Но ауры опасности вроде не излучает. Да, точно.
   - Причём тут опасность? - отвечаю я. - Навернулось на язык из-за нашей служебной паранойи?
   - Похоже на то, - Фран смеётся. - Оцениваем весь мир по привычной шкале. Кто не с нами - тот наш враг.
   Мы бодро промаршировали по лесенке - она сотряслась под хором наших ног - и вошли, едва не вдавив "внутреннюю службу" в тамбур-переходник. Почти близняшки: физия монголоида над комбезом цвета ночного неба, защитные жилеты с самурайскими крылатыми плечами, тяжёлые берцы. Только вот незадача: Фран мне едва по плечо. В крутых переделках я беру грубой массой, он - гибкостью, обаянием и умением предсказать следующий ход противника. Психист ещё тот. Впечатляющая оболочка призвана скрыть необычный факт, что всё оружие у нас внутри. Именно - мы сами, как есть голенькие.
   Мы оторвались от взлётной полосы и внедрились в ночь, рокоча и уютно помаргивая стробами. Время полёта - двенадцать часов, пассажиры вполне успеют выспаться.
   Наши места на самой корме, оттуда простреливается весь огромный салон. Неудобно - бойкое место, все ходят туда-сюда, как поршни. Зато никаких классовых перегородок. В тылах можно и пообщаться, и полежать друг у друга в объятиях, и осмотреться на автомате. Хотя нам не обязательно видеть глазами - сюда без помех притекают к нам ручьи разнообразных эмоций. И совсем не приходится стаскивать с себя комбез. Незримые для остальных пальцы ласкают шею, теребят соски, мелким дробным дождём пересчитывают бубенцы позвонков, спускаясь к ягодицам, навивают на себя поросль, всю в жемчужной испарине, проницая тайные отверстия. Это нисколько не отвлекает, как ни странно: напротив, "я-двое" вдесятеро мощней "я-одного", и чужие эмоции легко вступают в резонанс с нашими.
   Только не стоит увлекаться до полного срыва в незнаемое.
   Убаюканная душа сиамским близнецом плывёт над торчащими и опрокинутыми головами, созерцая картины.
   Добрая половина кресел превращена в ложа, ремни-страховки расстёгнуты, ребятишки высвобождены из платков, шарфов и штативов, мать или отец свёртывается ящеркой, обвивает своё чадо руками и ногами. Идиллия.
   - Беззащитны. До чего трогательно, - говорит та Психея, что носит имя Фран.
   - Но ведь воздух в самом деле чист, - отвечает ей дрейфующий близнец. Морфей по кличке Джен.
   Это не вопрос и не утверждение, не об атмосфере внутри и вне, даже не о запахах марганцовки, пластиката и ярь-травы. Кто в здравом уме и твёрдой памяти пожелает разорвать в клочки своё будущее?
   О самих пассажирах. Потому что существуют ревность, зависть и соперничество. Расцвели как никогда раньше. Вот эти гремучие миазмы наша сладкая парочка и ловит.
   Что-то я не верю каменному спокойствию Фран. Первый раз в жизни не верю.
   И этот скепсис рождает полосу картинок.
  
   Чуть взъерошенный юнец устроился как в шезлонге, - видать, привычней спать в эконом-классе. Поверх разметался сынок или дочка, не поймешь. Одёжки сплошь лиловые.
  
   Белокурая полнотелая мамаша почивает кверху куполом. Купол явно не с Санта Мария дель-Фьоре, месяца три от силы. Первенец, лет четырёх, так и спит в бондаже - что-то у него с костяком или мышцами. Но хорошенький.
  
   Наши финалисты-новобрачные. Младенец под двойной защитой: мускульной стенки и супружеских объятий. Судя по тому, что на женщине крошечная маска со шлангом, их проблема в хроническом кислородном голодании. Почему ради этого надо взбираться на верхотуру - выше моего понимания. Парадокс, вот именно.
  
   Чета юных малайцев. Несанкционированная смесь - абориген и русская голландка. Из гостей, должно быть, возвращаются. Занять спецтранспорт им позволили, потому что, как принято у исламистов, детей у них двое, этакие загорелые орешки, и каждый член семьи проплачен в двойном размере.
  
   Время от времени я умею помыслить или там почувствовать по аналогии - редкое для нашего брата свойство. Потому что внезапно я вижу рядом с малайцами ту самую Зелёную Даму. Ничью не спутницу. Ничью спутницу. Она стоит лицом к нам прямо посередине салона. Чуть склоняется над каждым из маленьких сородичей: вороные пряди ниспадают, закрывая оба лица, разводы на шёлке слегка расширяются, ткань морщит лёгкая, еле заметная судорога, которая передаётся ребёнку, а потом всё успокаивается.
   Всё. Вообще.
   - Фран.
   - Замри, - доносится до меня как бы сонное. - Чёрная Кормилица.
   Он сошёл с ума? Блядь, как башка-то болит...
   Призрак изящно скользит по проходу - четыре лежанки с одной, четыре с другой стороны - и везде творит одно и то же. Бьёт поклоны. Сперва налево, неимоверно растягивая шею и в этот миг замирая всем телом, затем, выпрямившись, как сборный штатив, - направо.
   Всё ближе. И ближе. И ближе.
   Нам не полагается оружия - такая примета, иначе главное ремесло не дастся в руки. Притом силовики, из которых навербована команда, и оба пилота вооружены. Только вот их тоже настиг морок - как я не заметил раньше! Полтора десятка спящих сознаний и ни одного бодрствующего. По счастью, автоматика включена и удерживает нас на курсе. Аэробус не спит - значит, бодрствуем и мы.
   - Не тронь, - слышу я. - Пенинггалан, у неё дар близкого предчувствия.
   Но я распрямляюсь, будто пружина. Лихорадочно собираю в кулак свою особенную мощь. Насильно вздёргиваю и Фран - выдёргиваю из дурмана.
   А женщина (как он её назвал?) уже здесь. Алые губы, концы волос хищно шевелятся, будто опущенные в кровавую воду. На шее багровая полоса, будто топором ударили.
   Кошмарный узор на растянутом перед грудью палантине извивается, словно змея на воде, переливается, множится. Чарует. Гипнотизирует.
   Голова вампирши плавно взмывает кверху, образуя гигантский рваный рот поперёк шеи.
   И моя кровь, наша кровь двойным выплеском устремляется по этому пути.
   Как раз вовремя, потому что тело корабля сотрясает жестокий удар - огненный великан переламывает сигару о колено и с размаху бьёт её раскалёнными и дымными кусками оземь.
  
   - ... с тех пор как погибла её собственная дочь, она опекает всех детей сразу. Тех, которые не жильцы, понимаешь? За минуту или две до агонии, катастрофы и прочего. Эй, ты чего вырубился, друг?
   Меня, скорбно лежащего, трясут за плечи так, что зубы щёлкают.
   Кое-как поднимаюсь. Совершенно голый, только вшивая полоска ткани на сраме.
   Френсис одета в точности тем же модельером - гладенькая, мускулистая, узкобёдрая, грудки торчат, как две пуговицы.
   - Провалы в бессознательное, - диагностирует она. - Вроде бы даже отвечаешь, моргаешь глазами как умный. А потом снова отключка. И всё стёрто, как в компе. Приходится загружать по новой.
   - Что...
   - Пока не знаю, кто шандарахнул. И дела нет. Но это не изнутри, бомбу мы бы с тобой вмиг почувствовали.
   - Дети...
   - Не так чтобы хорошо. Ты ей помешал, а со взрослыми она и не пожелала связываться. Прожили, как говорят древние римляне.
   Я огляделся вокруг себя. Граница между как бы тропическим как бы лесом и песками, поросшая редким кустарником, полог из жалких тряпок, убогий колодец - его отмечают два-три камня, не будь я спецом по выживанию, не понял бы.
  Фран проследила за моим взглядом, кивнула:
   - Вот именно. Там внутри и груднички, как понимаешь. И бывшие в утробе. Кое у кого вид реально жуткий - вроде крупного слизняка а завёртках. Но пьют тухлую воду и животом не маются. Старшенькие каких-то личинок накопали: вкусные. Сами жуют и кормят остальных кашицей изо рта. Три дня как. Мой хронометр работает, но как-то странно, рывками.
   - На рай немного не похоже, - заметил я.
   - Шутишь, - отозвалась она. - Молодец. То что нам надо в данной конкретной ситуации.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"