"Никогда не возвращайся в те места, где когда-то был счастлив"
Ирвинг Шоу
Все события вымышленные действующие лица в реальности не существуют. Возможные совпадения являются случайными.
Друзьям моей юности посвящается
ПРОЛОГ
Ольга Владимировна зашла в купе скорого поезда "Санкт-Петербург - Калининград".
Огляделась вокруг. Увиденное приятно удивило: чисто вымытое окно с шелковыми занавесками бежевого цвета, под цвет занавесок - салфетка на столе, и в этот же тон пушистый коврик на полу. На полке - пакет с белоснежным бельем. Порадовалась за произошедшие перемены в железнодорожном сервисе. Раньше-то как было: сквозь окно не видать даже перрона, до того загрязненными были стекла поездных окон, белье серого цвета, занавески на окнах напоминали ветошь, которую давно нужно выкинуть на свалку, а уж о так называемом коврике на полу и говорить не хотелось.
Она давно не путешествовала на железнодорожном транспорте. Обычно предпочитала самолет или на машине, если муж был не в морском рейсе.
Ольга Владимировна отправлялась в город своей юности.
Через три дня ей исполняется, когда "баба - ягодка опять".
И в течение десяти дней собиралась провести встречу с прошлым. Она любила в том городе, да и сейчас, наверное, любит того мальчика, если решилась пройтись по дорогим сердцу местам своего любимого города. Она до сих пор не могла забыть ни тот город, ни свою любовь в том городе, а прошло чуть больше двадцати лет. Вся жизнь.
Не успеешь оглянуться, как наступит полувековой юбилей, и надо уже будет подводить итоги своей жизни.
Муж - в рейсе, дочка учится в Москве на первом курсе. Танечка собиралась приехать, чтобы отметить с мамой "круглую дату", но Ольга Владимировна отговорила дочь, сказав, что собирается посетить город, где прошли ее студенческие годы. Она это решение приняла спонтанно.
Захотелось и все. Побродить по знакомым и любимым улицам города юности. Ольга Владимировна не собиралась ни с кем встречаться из своих однокурсников, а все дни, которые планировала провести в Калининграде, посвятить прогулкам. Гостиницу заказала заранее. На работе - Ольга Владимировна работала руководителем службы информации проектного института - она уже отпраздновала свой "юбилей". В примету, что нельзя праздновать день рождения до... , она верила слабо, как и во все остальные приметы, касающиеся дня рождения.
Ольга Владимровна раздвинув занавески на окне, посмотрела на пустынный перрон. Состав подогнали слишком рано, и пассажиры еще не появились. "Хорошо бы, чтобы не было попутчиков,- подумала она, - да и кто сейчас едет из туманной пасмурной Северной Пальмиры в такой же пасмурный Калининград".
Ольга давно не была в городе своей юности, но от однокурсников знала, что город изменился, потерял свою неординарность, постепенно превращался в обыкновенный областной центр.
Парки сносили, на их месте возводили небоскребы....
Да, она сама увидит все.
Ноябрь. Сезон поездок давно закончился. А по делам все пользуются обычно авиатранспортом. Это вот ей захотелось романтики.
Задумавшись, она не услышала голосов в коридоре, причем громких, веселых голосов.
- Вованчик, как хорошо, что ты выкупил все купе, - верещала хрупкая блондинка, повиснув на шее почти пятидесятилетнего мужчины, - мы почти сутки будем вдвоем.
Мужчина неожиданно для самого себя поморщился.
Вспомнилось...
Он, еще молоденький студент, девочка, с которой он тогда встречался...
Они вдвоем в самолете-кукурузнике, так называли в народе АН-2, пролетают над Балтийским морем.
Ему хотелось навсегда забыть ту девочку, не думать, не вспоминать. И ведь удавалось почти.
Перед кем мы виноваты, но не хотим даже себе признаться в своей вине, стараемся всегда вычеркнуть из памяти этих людей.
А Юленька продолжала:
- Вовусик, сразу же как зайдем в купе, откроем шампанское...
Они подошли к своему купе и как соляной столп жены Лота уставились на сидевшую в купе женщину.
"Я только ее вспомнил. Действительно, помяни черта, он тут же появится", - подумал как-то вяло Владимир Борисович.
Он сразу узнал Ольгу. Хотя она изменилась, и изменилась в лучшую сторону. Все-таки возраст, когда женщина расцветает, это от 40 до 45 лет.
Она похудела, но эта была не худоба тощей коровы, а стройность зрелой женщины.
Грудь так же как в юности упруго выделялась под кашемировым цвета топленого молока свитерем, несмотря на то, что она сидела и даже еще не повернула голову в их сторону, Владимир Борисович отметил и стройность ножек, одетых в замшевые черные сапоги на высокой шпильке.
"Признаваться, что узнал? Или извиниться, сказав, что ошиблись купе?" - размышлял он, но его размышления прервали громкие вопли Юли:
- Это наше купе. Мы его выкупили полностью.
Ольга Владимировна повернула голову в сторону орущей девушки, но взгляд ее непроизвольно устремился на мужчину, которого обхватила эта орущая девица.
Вот оно ее прошлое, - а ведь даже ничего не екнуло в груди.
Она сразу узнала Рыжего. Хотя сейчас в проеме двери вагонного купе стоял сытый самодовольный мужчина. Ведь еще десять лет назад он был тем же мальчиком, в которого она была влюблена без памяти.
А сейчас - "хозяин жизни", - усмехнулась про себя Ольга.
Прическа "аля-Анджела Дэвис" - пегого цвета, не приятной седины, а именно, какие-то пегие волосы торчали во все стороны. Из под ремня брюк нависало солидное брюшко.
Она поразилась, каким чужим, нелепым и совершенно ненужным показался ей Володька, Вованчик, как называла его эта смешная девочка блондинка, похожая на куклу Барби.
А ведь когда-то Ольга так любила его, да и до сей минуты, как увидела, продолжала любить, недаром же собралась в город юности, где состоялась ее любовь к этому человеку. Но это было минуту назад, а сейчас она не знала, что предпринять.
Девица продолжала что-то кричать.
- Юленька, прекрати орать. Сейчас все выясним.
Владимир Борисович "не захотел" узнавать Ольгу.
- Нет, почему она в нашем купе? Скажи ей, - продолжала бесноваться девица.
- Сударь, уймите свою дочь, - спокойно произнесла Ольга Владимировна, хотя на душе становилось муторно и тяжко, - она специально сказала про дочь и даже не заметила, что произнесла спокойно. Раньше она боялась слово поперек вставить этому мужчине, не этому мужчине, а тому мальчику, в которого была влюблена.
- Я не дочь ему, - взвигнула Юленька, - Вованчик, скажи, что ты на мне женишься, когда твоя жена умрет.
"Он что с ума сошел?
Умница, гордость курса... Неужели такая деградация за четверть века. Да, нет, не может быть. Общие знакомые говорили, что у него солидная фирма. С женой - проблемы медицинского плана, но от таких болячек не умирают", - мысли, как реактивные самолеты, проносились в голове Ольги.
Но что ж делать? Я не хочу ехать с ними в одном купе, даже не могу находиться рядом, пока придет проводник, чтобы договориться о переходе в другое купе. Но я и в одном вагоне не хочу, не смогу с ними ехать, да что там в вагоне, в одном составе.
А в купе - дурдом. Девица орет. А взрослые люди сидят и молча смотрят друг на друга.
Первой не выдержала Ольга Владимировна.
- Пусть ваша..., - она на минуту запнулась, - затем продолжила - будущая жена выкричится, а я пойду к проводнику.
Хотя к проводнику по всем правилам этикета должен отправиться мужчина.
На самом деле Ольга и не собиралась идти к проводинку. Она взяла свою сумочку и вышла в тамбур поезда.
По коридору уже спешили пассажиры.
Ольга в тамбуре закурила сигарету и машинально взглянула на часы. Она так еще и не придумала, что делать в сложившейся ситуации.
О!,- осенило ее, - полечу-ка я на самолете, ведь вначале так и планировала, хотя гостиница заказана только с завтрашнего дня. Но что-нибудь на месте придумаю. Она не собиралась встречаться ни с кем из своих однокашников. Просто посвятить десять дней воспоминаниям юности, но не с кем не встречаться. На крайний случай позвоню Антону, он всегда меня приглашал, да и когда приезжал в Питер, тогда еще Ленинград, тоже всегда останавливался у них в доме и знаком с мужем и дочерью.
Антон живет один, буду надеяться на лучшее: я не нарушу его планы на одну ночь. Да, Антон - это крайний случай. В гостинице, думаю, смогу договориться.
И Ольга, загасив, так и недокуренную "Вог", быстрым шагом направилась к своему купе, из которого по-прежнему доносились звуки набирающего силу скандала.
Ольга Владимировна молча подняла крышку полки, достала оттуда свою небольшую на колесиках сумку, сняла с вешалки норковый полушубок.
Владимир Борисович приподнялся, чтобы помочь ей достать сумку, но Юля закричала: "не смей ей помогать. Пусть уматывается отсюда".
Ольга выкатила сумку из купе, повернулась к сладкой парочке и нацепив на лицо самую обворожительную улыбку, на какую была способна в данный момент, пожелала:
- Приятной дороги вам, господа!
А вы, сударь, все-таки свою будущую жену успокойте, и почаще ей валериановые капли вместо шампанского давайте, а то так и до "Зеленой пряжки" можно докатиться, - не смогла не съязвить Ольга Владимировна, именно Ольга Владимировна, а не та, затурканная и затюканная умным Володькой Олька.
В купе воцарилась немая сцена.
Но Ольга этого не видела, она торопилась сдать билет, хотя, если и не сдаст, черт с ним, с этим билетом. Ей надо успеть в Пулково. Самолет, кажется отправляется где-то чуть за полдень, а сейчас привокзальные часы показывали начало десятого.
Владимир Борисович выглянул в коридор, быстро вернулся в купе.
- Юля, вот тебе деньги, возвращайся домой. Я тебе позвоню.
И не успела Юленька что-то сказать в ответ, как Владимир Борисович уже бежал по перрону.
Проводница недоуменно пожала плечами: "Сумасшествие какое-то, немногочисленные пассажиры разбегаются, а до отхода поезда остается не более двадцати минут".
Быстро пробежав через здание вокзала, Владимир успел все-таки заметить, что Ольга садилась в машину, а шофер укладывал ее сумку в багажник.
- Такси не надо? - к нему приблизился немолодой мужчина.
- Гони, вон за той машиной, и побыстрее. Только не упусти, - немного отдышавшись, сказал Владимир Борисович, уже сидя на переднем сиденья старенького "опеля".
- Будет сделано. Ты не смотри, что у меня машина имеет непрезентабельный вид, зато движок у нее отличный.
Машина, в которой ехала Ольга, свернула с Набережной Обводного канала на Московский проспект.
Петербург Владимир Борисович знал плохо, но то, что дорога в аэропорт шла по Московскому проспекту помнил еще со студенческих времен.
Как я сразу не догадался, куда она могла рвануть - естественно только в аэропорт. Теперь можно и расслабиться. А как там Юлька, но мысли переметнулись снова к Ольге. Ведь в свое время он поступил и с ней так. Хотя не так, а почти так.