Аннотация: На стеклянный прилавок выскользнула потертая медная монета, ее тусклый медный блеск приятно радовал глаз. В следующую секунду у меня пересохло во рту.
Народу в тот день было немного, и я мог позволить себе расслабиться, читая очередной детектив. Сегодня после обеда протер все витрины тряпочкой, смахнул пыль, наверное, в сотый раз переложил монеты на мягких подушечках, поправил этикетки.
Лавка нумизмата - дело не очень прибыльное, поэтому ночью приходилось работать ночным сторожем, можно было бы, конечно, дежурить и в своей лавке, платя самому себе, но нелепо это как-то, я предпочитал надежные решетки и хорошую сигнализацию.
Крутые герои благополучно проворачивали свои дела втайне от полиции, я перелистывал страницу за страницей и иногда лениво зевал, поглядывая на проходящих по улице людей. День выдался дождливый, наверное, все нумизматы предпочитали сидеть дома и полировать покрытые зеленоватым налетом патины монеты.
Скоро уже можно будет закрываться, пойти домой, поесть, поспать часа четыре, потом опять на работу... Колокольчик над дверью нервно звякнул, и в лавку вошел простоватого вида мужичок в спецовке, какую носят бесчисленные подсобные рабочие городского управления.
Нерешительно озираясь, он подошел к прилавку, окинул меня подозрительным взглядом и, секунду помявшись, спросил:
- А вы монеты покупаете?
- Покупаем, - кивнул я, откладывая книгу. - Но надо посмотреть.
Он торопливо полез в карман и извлек оттуда грязный сверток, по-видимому, сделанный из носового платка. Сверток весь был в смазке и какой-то пыли. Мужчина сунул мне его в руки. Наверное, мне не удалось скрыть брезгливой гримасы; кончиками пальцев я развернул платок, и на стеклянный прилавок выскользнула потертая медная монета, ее тусклый медный блеск приятно радовал глаз. В следующую секунду у меня пересохло во рту. Я подцепил ее пинцетом, взял увеличительное стекло и поднес монету ближе к глазам. Любопытно.
- Где вы ее украли? - сухо спросил я, глядя на него через прилавок.
- Украл? - мужчина переступил с ноги на ногу. - Почему это украл? Нашел.
- Вы хоть знаете, чтó вы мне принесли?
- Да откуда мне знать-то, - невинный взгляд обескураживал. - Это ж вы специалист.
- О да, - кивнул я. - А где же вы ее нашли, позвольте спросить?
Лицо его изобразило некоторое смущение.
- На участке, пока грядки копал. - Быстро ответил он.
- Не верю я вам, - покачал я головой. Однако искушение было слишком велико. - Я куплю ее у вас, но покажите мне ваши документы, я запишу ваше имя и адрес. У нас так полагается. - Это было правдой.
Он неохотно вытянул затасканные права и протянул мне. - Берите! Сколько дадите-то?
Я замялся. Жадным я не был, но, оставаясь честным, надо следовало бы заплатить немалую сумму. "Ладно, дам меньше, ему хватит", - подумал я.
- Вот, - я вынул из пиджака чековую книжку и выписал чек. Через кассу оформлять не хотелось. Потом заполнил квитанцию, оторвал копию и подал ее вместе с чеком и правами посетителю. - Держите.
По мере того как он разглядывал чек, глаза его округлялись.
- А.. а что так много?
- Мы любим наших клиентов, - натянуто улыбнулся я. - Приходите еще. А сейчас, извините, мне пора закрывать.
Мужчина облизал губы и попятился к двери.
- Спасибо вам! - крикнул он с порога и исчез.
Я закрыл глаза, потер виски, открыл их снова. Нет, монета лежала на месте и тускло блестела, словно насмехаясь надо мной. Интересно, на какую глубину этот дяденька грядки вскапывает, если ему невзначай попадаются монеты времен Юлия Цезаря?
На выходных я зашел в Университет и отыскал там своего старого знакомого, доктора археологии Василия Юрчука, когда-то мы учились в одной школе.
Он любезно оторвался от горы непроверенных курсовых и подвинул ко мне стул.
- Садись, дружище. Как поживает презренный металл?
Поживает, - угрюмо ответил я. - Что скажешь по этому поводу?
Он повертел в руках прозрачный пакетик с монетой в четверть динария и бросил его на стол. - Искусная, но подделка.
- Почему подделка?
- Ну не может быть монета двухтысячелетней давности такой новой... как ее ни чисти.
- Я тоже так думал... Но больно уж похожа. Я слышал, есть какие-то хитрые способы определения возраста металла?
- Да, я думаю. Если хочешь, могу сходить в лабораторию, сам я изотопный анализ только в теории изучал, но если Сашка-физик согласится, то мы вместе с ним сможем быстренько снять замеры.
- Так быстро? - поразился я.
- Ну, грубо прикинуть мы сразу сможем, а я еще возьму домой распечатки и сравню их по Интернету с американской базой данных.
Я плохо понял, что именно он имел в виду, но согласился. Он схватил пакетик и убежал. Я смотрел в окно и насвистывал что-то, от серых стен кабинета мне стало вдруг тоскливо.
- Подделка. - входя, присудил Юрчук. - Как я уже сказал: искусная, но подделка. Максимальный возраст - ноль ноль ноль один десятков тысяч лет. То есть, десять лет. Саша, правда, непонятно почему заинтересовался, может, потому что сам когда-то занимался древнеримской историей. Он бубнил чего-то там насчет изотопов и снял себе ксерокс. - Василий помахал у меня перед носом пачкой листов, покрытых мелкой циферью. - Вечером пойду к нему, он сказал, что кое-что уточнит.
- Интересно, - сказал я, пряча монетку. Что-то было не так. Я посмотрел на нее - и точно, ну не было на ней полчаса этой маленькой щербинки с краю. - Вы что, сволочи, с моей монеткой сделали?
Неожиданно для себя я почувствовал, что зверею, но Юрчук не обиделся а, наоборот, опустил глаза.
- Ээ... ну ты прости, просто спектрального анализа мало, Саша сказал, что сделает еще пару других, но при них... ээ... происходит некоторый расход материала. Мы постарались обойтись немногим.
- Ты имеешь в виду, я еще должен радоваться, что вы не всю монетку в реторту загнали?! - Возмущению моему не было предела, но потом я понемногу остыл. Ведь и верно, скорее всего, подделка. Но зачем я, дурень, монтеру тому столько денег дал? Может и кто другой подделал, да поди на него выйди. Впрочем, в случае, если это все же не подделка, я сам объегорил его раз в пятьдесят, так что...
Простившись с Юрчуком, я пошел к себе домой. На следующее утро, часов в шесть, меня разбудил звонок.
Удерживаясь от нелюбезной тирады, я попытался изобразить в своем голосе улыбку и произнес:
- Доброе утро, я вас слушаю. - Но уже на середине меня перебил жизнерадостный голос Васьки:
- Слушай! Ты где монетку эту взял? Это, случаем, не розыгрыш?
- На участке нашел, - мрачно сказал я. - Пока колодец рыл. Что так рано звоним-то?
- Да ты послушай, человече! Мы тут, понимаешь, как вчера в субботу за стол засели, так всю ночь и проработали, глаз не смыкая, как говорится. У Сашки тут целая лаборатория, оказывается...
- Ну так и что?
- Мы делали анализ за анализом. Что? Отстань, Сашка, он в изотопах твоих не больше моего понимает. Не мешай говорить!! Так вот, мы сделали также количественный анализ сплава, сравнили с данными из Библиотеки Конгресса, и знаешь, что вышло? Сплав твоего артефакта полностью идентичен тому, из которого делали монеты еще тогда, во время Римской Империи, причем сегодня вроде как такую монетку даже и не подделаешь, поскольку те рудники давно уже не существуют. Однако повторный анализ изотопов показывает, что возраст больше десяти лет ну просто не может быть.
- Но тогда получается, что... да ну, чепуха какая. А может, есть условия такие, при которых распад изотопов этих ваших... ну, замедляется, что ли? Тем более, в университете и тем более в домашней лаборатории можно легко допустить грубую ошибку.
- А? Сашка? Что скажешь? - Я услышал отдаленный голос Александра. - Нет, не бывает, и ошибка исключена. - Потом снова Юрчук:
- Ты если не пошутил, насчет колодца-то, так, может, мы бы еще сегодня могли съездить к тебе на участок?
- Да нет, пошутил, прости. Мне ее тип странный какой-то продал, надо будет ему позвонить и разузнать, где он ее достал. Ну ладно, ребята, спасибо, - я повесил трубку.
Темнил мужик в спецовке, скрывал что-то. Хотя не думаю, чтобы он ее где-то украл - иначе бы уже весь город на ушах стоял. Да и связываться бы он тогда со мной не стал, есть в городе местечки и понеприметнее, где за награбленные ценности неплохой куш сорвать можно. А у меня - более чем легальная нумизматическая лавка.
Весь день я бегал по квартире из угла в угол и кусал губы, но так ничего и не придумал. Хотел было найти по справочнику телефон того типа и позвонить, но воскресенье же, неудобно как-то. Лучше завтра.
На следующий день я не сразу вспомнил про него, поскольку с утра в лавке толпилось полно народу, все хотели что-то купить, что-то продать, было много и той возмутительной публики, которая использовала мою лавку просто как место встречи для обмена коллекционных ценностей. Было много мальчиков, наивно думавших, что желание начать собирать "монетки разные" уже приобщало их к немного таинственной сфере нумизматического мира. Классификация, твердил я им, надо же решить, что какие именно монетки вы хотите собирать, вcё тащат только сороки! Я знавал одного типа, тот собирал только монеты величиной в самую мелкую денежную единицу каждой страны, причем его интересовали только образцы, выпущенные с 1713 по 1812 год - вот это я называю коллекцией.
Незадолго до обеда, когда вышел последний очкарик, долго приценивавшийся к английским шиллингам прошлого века, но так ничего и не купивший, я потянулся к справочнику, но колокольчик звякнул вновь.
Я поднял глаза - передо мной стоял тот самый тип. Небось, еще денег хочет.
- Чем могу служить?
- Ну, это... я.. в общем, еще принес. Мне ваши цены нравятся.
- Еще?! - я лишился дара речи. Сейчас он вынет чековую книжку царя Мидаса и скажет, что ее он тоже у себя на грядке отрыл.
Посетитель достал из кармана не менее грязный сверток и высыпал на прилавок еще несколько монет. Три в четверть динария, точные копии той, что у меня дома в сейфе, две по полдинария и одна в целый динарий! С ума сойти, да и только.
- Вы сказки эти оставьте, - сказал я, придвигая монеты к нему. - Если вы нашли клад, вам следовало бы сообщить в музей, хоть клад и ваш, но культурные ценности должны быть зарегистрированы, да и покупатели тогда бы нашлись получше меня. А если вы угнали где-то машину времени и грабите среди ночи подвыпивших легионеров, - я позволил себе плоскую шутку, но нужен был выход какой-то сумбуру, царившему у меня в душе, - то вам тоже не ко мне.
- Легионеров? Вы о чем? - Он смотрел на меня, как на помешанного, и, возможно, был недалек от правды.
Я едва удерживался от того, чтобы не схватить его за воротник.
- Вы мне скажете наконец, где вы их берете? - я почти кричал. - Это же деньги времен Юлия Цезаря!
Мужчина изобразил на лице некоторое удивление, помолчал, крякнул:
- Черт с вами, скажу, но вы только не трепитесь, а то я без работы остаться могу. Знаете автоматы на улицах, где шоколадки и прочие сласти продаются?
- Ну да, - я не понимал, к чему он клонит. Автоматы поставили с полгода назад, они были гордостью нашего провинциального города.
- Вот, я на машине объезжаю их в своей части города, заполняю автоматы, если что-либо к концу подходит, и вынимаю деньги. Понятно?
- Не совсем. Не хотите же вы сказать, что...
- Именно это и хочу сказать. Какой-то идиот, небось из приезжих иностранцев этих, посмотрел, что монеты по размеру подходят, и наловчился покупать лакомства, наверняка дети. Я думал, может, валюту эту продать стоит, честно заменил ее деньгами из своего кармана, облегчив тем самым жизнь нашему бухгалтеру. В банке на мелочь даже смотреть не стали, ну, я и пришел к вам, чтобы хоть что-то выручить. А что, валюта и вправду редкая? Ни я, ни жена не смогли надписи разобрать, она говорила, что латынь, но куда ей там знать.
- Да-да, - сказал я отвлеченно, выписывая чек. - Вот, пожалуйста.
- Ну вы даете, -присвистнул он, изучая стоявшую на нем сумму. - Спасибо, еще будет - обязательно принесу.
- Приносите. Кстати, у меня уже пять минут как обед.
- Хорошо-хорошо, - он заторопился к выходу. - А давно он жил, Цезарь этот ваш?
- Давно, - сказал я и обессиленно опустился на стул. Я никогда не любил необъяснимые вещи и старался их избегать. Такая вот грядка, значит - автомат по продаже шоколадок. Интересно. Вот только какой сластена стал бы ими расплачиваться? Работничек этот мог бы, да вот только не верю я, что такие вещи можно найти, а музейный вор навряд ли стал бы покупать на такую добычу "сникерс"-другой.
Хотя возможен такой вариант, что он, скрываясь от погони, наспех кинул их в автомат, может, даже шоколадку не взял, рассчитывая потом вскоре подойти, а то, кто знает, может у него сообщники были, по договоренности... ну не будет же милиция в автомате искать. Я начинал гордиться своей начитанностью Чейзом, но что-то не вязалось. Ах, ну да, ведь через два два-три дня процедура должна была повториться, но не крадут же эти воры по несколько монет? Уж утащили бы все сразу...
Оставался, конечно, еще один вариант, но это было просто смешно. Тем не менее, я снял трубку и набрал номер участка, в котором работал мой дядя. Вообще неплохо, когда дядя в милиции работает, но мой был довольно занудным представителем закона и очень любил читать нотации. Пока я ждал, пока он подойдет, то не утерпел и запихнул в рот бутерброд с ветчиной, слишком поздно сообразив, что говорить с набитым ртом по телефону не только не свойственно воспитанным людям, но и навряд ли выполнимо. Пришлось проглотить все сразу, поэтому голос мой заставил дядю обеспокоенно поинтересоваться о состоянии моего здоровья.
- Да нет, все в порядке, - заверил я его. - Скажи-ка, ты же знаешь все, что в городе творится, не было ли у вас в последние дни какого-нибудь нелепого происшествия?
- Да вроде нет, вот только террорист взял шесть заложников и три часа морочил моим людям голову, угрожая бутылками с нитроглицерином, а потом уронил одну, и ничего не случилось. Тогда его и повязали. - Ха-ха-ха! - Чувство юмора моего дяди, как и мое, оставляло желать лучшего. Семейное, наверно.
- Да нет, еще глупее. Подумай, пожалуйста.
- Не знаю, парень... хотя стой! Говорят, четыре дня назад в соседний с нашим участком привели наркомана, выряженного в холстину и сандалики, это в декабре-то, он плел что-то, будто ему в свете молний явился не больше не меньше римский император и, угрожая мечом, заставил отдать одежду. А тебе-то зачем?
У меня внутри все вдруг заледенело.
- Вот что, дядя. Дело первейшей важности. По моим данным, в городе действительно бегает такой тип, вообразивший себя римским легионером. Он совершенно ненормален, у него и вправду меч, возможно, также пара кинжалов, с ним бесполезно разговаривать. Так вот: предупреди своих людей, чтобы они были осторожнее, но если он им попадется, то его обязательно надо взять живым. Это очень важная персона. - Тут я, кажется, сболтнул лишнее.
- Важная, говоришь? - дядя присвистнул. - Нехорошо по понедельникам пить-то, племянник дорогой. Так долго не продержишься.
- Да я честно! - вот всегда он так.
- Ну хорошо, а откуда у тебя такие данные, позволь спросить? - Я не знал, что сказать, потом брякнул:
- Это личное. Я должен с ним поговорить, так что, пожалуйста, когда он будет у вас в руках, обязательно извести меня. Тогда я смогу тебе все объяснить.
- Вообще-то это превышает мою компетенцию, - дядя был недоволен. - Надеюсь, ты меня не разыгрываешь. Ну да ладно: если все окажется, как ты говоришь, я тебя обязательно вызову, тогда ты нам действительно будешь нужен, но, боюсь, объяснения тебе уже придется давать в официальном порядке.
Я попрощался с дядей, пытаясь отделаться от мысли, что после данных мной объяснений, да еще в официальном порядке, мне придется в течение очень долгого времени делить с тем задержанным наркоманом одно помещение. Причем не проходя через суд.
Следующие два дня я провел как на иголках, нервно ожидая в любую минуту звонка, который, возможно, мог сделать меня знаменитым человеком, а мог и принести массу неприятностей. Я сходил с Юрчуком домой к Сашке-физику и был поражен его гостеприимством, равно как и опутанным проводами, уставленным пробирками жильем. Ребята поразились новым монетам не меньше моего и упросили-таки, чтоб я подарил монетку. Ее немедленно распилил на кусочки и уничтожили у меня на глазах разными способами под предлогом научных изысканий, но мне было уже не до того, и я не возражал. Потом они замучили меня расспросами и грозили даже послать результаты анализа в какую-то там Коллегию, но я строго-настрого это им запретил, попросив подождать хотя бы неделю.
- Я хочу кое-что выяснить, не получится, напишем в Коллегию эту вашу все вместе, а то, знаете, кто владелец-то? - Подробности происхождения монет я предпочитал умалчивать. Насилу отвязавшись от ученых, я раскопал дома свои старые учебники латыни, запихал Чейза подальше и читал их весь день напролет, бормоча когда-то завязшие в зубах, а теперь так тяжело вспоминавшиеся окончания мертвого языка.
На следующий день, вскоре после обеда, позвонил дядя. Голос у него был злой-презлой.
- Так вот, поймали мы психа твоего. Он на рынке ухватил ящик фиников и побежал, рядом оказалось несколько моих ребят, они на него, так этот ненормальный меч выхватил и одному голову отсек, другого тяжело ранил, и лопотал все время бессмыслицу какую-то. Потом меч у него выбили в рукопашной схватке, а он кинжал вытащил и еще двух изрезал порядочно, хорошо, неподалеку проходил другой наряд, все вместе его сумели скрутить, теперь везут сюда. Быстро приезжай, ты откуда-то про него знаешь, извини, я тебе не поверил и некоторые детали твоего рассказа опустил, а зря, меньше жертв было бы. Давай!
Ноги мои дрожали. Цепляясь за косяки, я вышел из дома, сел на велосипед и помчался к участку дяди, не обращая внимания на светофоры. Меня сопровождали гудки и матерная ругань водителей, но я ничего не слышал, моей единственной целью было успеть вовремя.
К сожалению, я опоздал. Подъезжая к участку, я увидел, как четверо молодых милиционеров пытаются совладать с бугаем, одетым в грязное синее пальто и потертые башмаки. Несмотря на наручники, ему удалось-таки вырваться. Он нанес одному, потом другому милиционеру сокрушительные удары по голове, отчего они упали, как подкошенные, и побежал как угорелый, видимо, рассчитывая завернуть в ближайший переулок. Другие два милиционера выхватили оружие.
- Не стрелять! - завопил я, на ходу соскакивая с велосипеда, он отлетел куда-то в сторону. - Ради Бога, не стреляйте!
Но уже прогремели выстрелы, сопровождаемые непечатными выражениями из уст блюстителей порядка, и человек в наручниках рухнул на асфальт. Когда я подбежал к нему, вокруг него растекалась лужа крови. Я опустился на колено и приподнял его голову. Человек явно умирал, на губах его выступила розовая пена, значит, по крайней мере один выстрел задел легкое.
- Qui appelatus es? - коверкая латынь, спросил я. Он плюнул мне кровью в лицо и презрительно скривил губы:
- Viveret imperator! - Его выговор был поразительно приятен для слуха. Такое в школах не учат - не с кого пример брать.
Я поднял глаза к небу. О Господи, единственный на Земле римлянин, мой римлянин, умирал у меня на руках, а я сидел и ничего не мог сделать.