Аннотация: Ты сидишь на крыльце. Чай стынет в твоей руке. Чай осенью, в нем тоже что-то свое. Он темный, как вода в омуте. Сладкий... но с привкусом осенних листьев.
Душа полнится каким-то непонятным чувством... если бы оно было возвышенное! Низменная душонка, что скажешь в свое оправдание? Неужели есть в тебе свойства, по которым можно было бы возвысить тебя, оправдать? Зачем вообще ты есть?
Где-то на задворках мира таится запустелый склад отживших свое Вселенных. Он несомненно существует, иначе куда бы их девать? Грудами маленьких осколков ссыпаны там звезды с планетами. Людям и невдомек, что нет никому дела до пыльной кладовки.
Блестки, мишура, оставшаяся после праздников. Кому она нужна? Разве что долежит до следующего раза, и то скорей обзаведутся новой. Почти каждая из брызг былого величия хранит в себе печальное повествование о разуме, вдруг шевельнувшемся на ее лоне. Потом были грозные империи, войны... Или не было их? Все одно.
И раз уж исчезла сама память о целых Вселенных, кому нужны ничтожные мгновения существования отдельных индивидов? И все же не зря сделана та звездная кладовая, как нет и ничего другого, сделанного впустую.
Мельтешат, мельтешат индивиды. Каждый почему-то "я", и много этих индивидуальных Вселенных, как струй в горном ручье. Неумолимый факт бытия принудил к выработке строгой схемы жизни. Родился? Твои проблемы. Учись. Зачем? Так надо. Заводи семью (тоже надо). Работай... Что? Ты смеешь пренебречь своим долгом перед обществом, что вскормило тебя? Нет уж, так не пойдет. А потом? Ну, свидетельство о завершении жизненного пути мы тебе напишем. Дальше не наше дело, там свои инстанции. Справок не даем.
Вот так.
И все же ты редко кому веришь и предпочитаешь опираться на свой личный опыт. А что есть опыт? Горечь от вымученной улыбки расползается по артериям. Опыт! Совокупность всего увиденного, удержанного в голове? Прожитое? Нет, и это тоже не то. Считается, опыт приходит с годами. Но как счастлив старик с ясным, как рассвет, младенческим взором! Он не впал в детство, его просто не коснулось тлетворное дыхание нашей жизни. Или он просто умел радоваться... всему? Да, так и надо. Не с идиотской физиономией пускать слюни, а просто отдаться течению времени. Родился неимущим - с тем же багажом и обратно. Впрочем, здесь тоже что-то не так. Ведь все равно никто не знает, как оно есть на самом деле. Можно просто смотреть... и видеть. Но не смысл, якобы затаенный под тонким льдом "нормального" восприятия, а просто... то, что перед глазами. Смотреть. Слушать. Понимать необязательно. И плывут перед глазами сценки. В них вся наша жизнь. Даже не сценки... картинки, что ли?
Железнодорожная платформа. На скамейках сидят люди. Прибудет электричка, они все повскакают с мест и будут драться до последней капли крови за право повисеть в закрывающихся дверях отходящего поезда. Вот пара. Она - с осунувшимся лицом. Видно, что пьет; может, недавно, но еще немного - и шаг в пропасть будет сделан. Он с бороденкой. Предлагает купить книги. Какие книги? Как обычно. "Крутой детектив", всякие шпионские истории не без перчику. Политика, насилие. Увесистый том эдакой неперевариваемой жвачки для мозгов - всего за немного. Купить можно только из жалости, но в кармане еще меньше денег, чем у него. Что говорят они? Обычное подкалыванье, но больно уж натянуто звучит. Решается вопрос, куда пойти вечером.
- Давай на озеро, что ли, - лениво, но с какой-то судорогой говорит она, кутаясь в шкафообразный пиджак.
Есть недалеко и озеро. Купаются люди, деваться-то некуда - город большой и пыльный. Бывает, искупаешься, вылезешь на солнце. Поймаешь повышенную дозу ультрафиолета - при нашей озоновой дыре неудивительно, но загорать надо. Чудо, из-за рыдающих облаков усмехается светило - надо загорать, жечь бледную оболочку немощного обитателя Северной Пальмиры. Плевать на рак кожи. Загар - вот цель всех этих несчастных, оголившихся под ливнем палящих стрел жара. Кожа краснеет, чешется. Что делать, тут плаваем не только мы, но и братья наши меньшие. Мало у нас озер, и травы зеленой росянистой тоже мало... Почесавшись, делаешь глоток из бутылки с солнечно-оранжевым напитком. Жжет горло, но престижно. Язык тоже оранжевый. Теперь, дабы вкусить от всех даров, можно дойти до станции метро - здесь недалеко, что вы, вот через эту свалку, по пластику, по ржавчине, и налево. У метро, бывает, собираются музыканты и что-то играют и поют. Малопонятно, но весело. Главное - это огромные усилители. Что-то пульсирует в ушах, и ненадолго перестаешь видеть и слышать все остальное. Ну, а потом - в бетонное чрево своего обиталища. Тут уж и жара спадет, подымается ветерок, хотя и с привкусом гари. Спать. О завтрашнем дне лучше не думать.
- Может, к Таньке? - робко спрашивает он. - Она нас покормит. Я кушать хочу, - уже совсем неуверенно добавляет он.
- Ты мне, Леша, кровь не порти. Зеленеет она у меня от таких слов, ой, зеленеет... - Она не очень злобно пинает его. - Нет, не пойдем мы к Таньке. И так вчера ходили.
- Да... - вздыхает он. - Плесень зеленеет, солнышко блестит, мафия с весною в сени к нам летит. Ты бы брюки мне не пачкала, недавно стирал. Любезная дама! - вдруг обращается к полной женщине слева, уже позабыв о недавней неудаче. - Купите книгу!
Из окна поезда тоже можно кое-что разглядеть. Много строится домов, все живет своей жизнью. Хорошо? Да, говорят нам, и мы пока верим, потому что если не верить... Лучше и не думать. Ведь все это было, и сколько раз!
В каждом из нас спит зверь. В ком-то очень злой, в ком-то чуть подобрей. Но зверь.
Вдруг свалка началась в вагоне. Что такое? Трое дерутся, остальные их разнимают. У одного рот окровавлен. Вообще-то страшно, отходишь как можно дальше, но куда ж еще идти. И в то же время интересно. Почему люди ходят на публичные казни? Выходит, им нравится наблюдать фонтаны крови?
Крики:
- Скажите машинисту!
- Прекратите! Что же вы, мужчины, стоите!
- Это все белобрысый начал!
- Да нет, это тот, в крови, все затеял. Он псих!
Наконец растащили. Вроде виноват, который с красным ртом. Утерся, сел. Кто-то уже про него рассказывает, что он еще на стпнции предлагал одной пенсионерке разрешить откусить ему у ней ухо. Так или не так? Ведь "хороших" тоже трясет, зверь шевельнулся. "Пойдем, - говорят, - грохнем его". На такого, мол, и крысиного яду не жалко. И думаешь: ведь дай им волю, и они тоже начнут рычать и кусаться. Потом весь вагон. Сзади едет седая бабушка, в руках у нее острые спицы.
Поезд прибыл. Легкие трепещут от дивной свежести сдобренного морем воздуха. Гремит музыка - это местная забегаловка, облупившийся ларек, окруженный столиками и любителями горячительных напитков. Там сидит другая пара. У девушки в руках бутылка с кетчупом. Она отопьет что они там купили - ликер? Неважно! Потом чуть нальет на крышечку густоватой пряной массы и ест. Соус, судя по всему острый. Правда, интересная картинка?
Вообще, ларек этот сам по себе интересен. Он похож на поганку. По-моему, по цвету. А какие типы там собираются! Стоит посмотреть. Впрочем, зрелище не из приятных.
На даче, в этом временном пристанище городского жителя, временами приходится тяжело. Участок маленький, и мы здесь с трудом помещаемся. Несомненное чувство локтя. Точнее, глаза, потому что смотрят. Впрочем, и смотрят, и нос суют - вынюхивают. Могут локтем пихнуть или даже ногой наподдать. Словно под микроскопом. Даже хуже. Когда мы смотрим в микроскоп, душевная жизнь амеб и прочих счастливых созданий, подобных им, нас мало интересует. Здесь нечто другое. Кто приехал? Откуда? А куда потом? И если бы это было все!
Ведь у каждого из нас есть некоторый радиус действия. (Кстати, давно замечено, что чем меньше у человека радиус действия, тем легче его терпит окружающий мир. Надеюсь, этот пресловутый радиус действия у человечества никогда не достигнет величины, измеряемой астрономическими делениями). Мы заполняем его своими привычками, обычаями... отходами, наконец! И все бы ничего, но когда перекрещиваются и даже сплетаются сферы деятельности не двух, не трех, а двенадцати семей... о! Одному позарез нужно что-нибудь покрасить. Посчастливилось, достал краску - и красит. Кто-то это терпеть не может, так он и рад. Зато представьте себе радость пострадавшего, когда у обидчика не хватает краски или вдруг даже представится случай сделать гадость и ему! Один стирает, другой жалуется на сырость. Так помолимся же о дожде, как эта сволочь начнет сушить белье - да и грядки поливать лень.
От такой жизни легко устать. И снова идешь... куда угодно.
В глухом лесу стоит ржавая кабина от грузовика. Кто-то отделал ее фанерой и картоном, даже шторки приладил. Невероятно. До ближайшей воды километра три. Может, знает, где ближе? Рядом веревка натянута, - белье сушится. Героический человек. И живет ведь. Что ест? Как? На сколько порвал контакты с другими? Пока еда не кончится? Да нет, шутят старожилы, он и зимой здесь. Зайцами вот промышляет. Хохма, на самом-то деле.
А вот и заяц. Будто шоколадный. Он сидит и смотрит. И ты смотришь - не так часты у нас зайцы. Заяц большой, знатный. Глаза агатовыми бусинами. Боится или запугивает? Сейчас он попросит спрятать его в мешок. Придут охотники с ружьями и скажут: "Где заяц?" И ты отдашь беднягу на жаркое за приличное вознаграждение. Какое там вознаграждение! "Спасибо за зайчатину и проваливай, пока цел". А раньше, бывало, охотникам указывали неправильный путь и выпускали зайца на все четыре стороны. Безвозмездно. Это потом уже он оказывался волшебный и помогал. Сейчас поможешь кому, он тебе денежку сует. За что? Вот, говорит, помог ты мне. Да я так... Он смеется. Не верит.
Поскакал заяц. Дорогу перемахнул и дальше засвистел. Что ж, счастливо добраться! Пора и нам.
Ночь дарит непередаваемое. Несешься на верном велосипеде по ямам, не видя дороги. Скорость небольшая, но из-за тьмы кажется, будто летишь. Пугаешься всего. Донеслись из бурелома странные звуки, холодком оцарапав кожу на спине. На ум вдруг пришли не очень реальные, но ночью вполне возможные кошки-летяги. Они черные, мохнатые. Зубы и когти как бритвы. Прыгают с дерева на дерево, вверх-вниз, глядишь, и в затылок вопьются. Глаза летяг горят недобрым красным огоньком. Моментально забываешь о ямах. Самое время прибавить обороты!
Уже под утро мы, утомившись, присели у озера. Голова соображает слишком хорошо. Какие-то девушки очень натурально даже искупались, разве что нас не позвали. Сидишь и смотришь на следы заката, медленно возрождающегося в рассвет. Огромное облако-черепаха ползет к месту рождения светила. Она хочет его поглотить, и тогда навеки воцарится милая нашему сердцу темнота. Но могучее дыхание утреннего ветра превращает черепаху в легкий табачный дымок, скоро и от него не осталось следа.
Чуть плеснулась вода на почти безмолвном лике древнего озера. Идет по воде след, и голова маленькая видна - похоже, гадюка купается.
Вновь стало тихо. Но тут пришел звук. Сначала он был далеко, вдруг неожиданно вырос и поразил слух своей мощью. Что-то невообразимое и, как показалось по скрипу, металлическое, рассекло воздух чуть ли не в нескольких метрах над соснами. На самом деле выше - дуновения мы не ощутили. Оно было рядом, но мы не увидели его. Небо, уже вполне освещенное, оставалось таким же светлым.
- Эта штука еще и невидимая! - пробормотал мой товарищ. Но никто из нас не удивился - так было не первый раз. Да и не последний.
Все это было летом. А теперь - осень. Глубокая осень. Сидишь на крылечке. Нет никого, кто был здесь. Все ушли. Темно. Звезды? Как же без них... Вот луны нет. Скучно, надо пойти куда-нибудь. По лесу ходить в такое время уже страшно. Поэтому медленно идешь по влажному асфальту. Дождь. Плачет само небо. Вышагиваешь с запрокинутой головой и жадно глотаешь эти слезы. У них привкус... дождевых капель. Ничего другого на ум не приходит - и не должно. Дышится удивительно легко. Тихо. Потрясающая тишина. Ты наедине с мирозданием. Чего тебе еще?
Летом здесь много чего происходило. Было интересно... но немного утомительно. А сейчас такое ощущение, будто пришел в покинутый театр. Свернуты пышные декорации, нет зрителей. А так отдыхаешь от этих событий. Когда ничего не происходит, тоже можно удивляться. А чему нельзя удивляться? Ведь даже к самой банальной вещи можно присмотреться и вдруг заметить... Нет ничего лучше, чем, придя в до боли знакомое место, вдруг не узнать его. Не потому что забыл - просто увидел по-новому. Мягко стучат капли.
Ты снова на крыльце. Чай стынет в твоей руке. Чай осенью, в нем тоже что-то свое. Он темный, как вода в омуте. Сладкий... но с привкусом осенних листьев.
Горсть мишуры. Пальцы разжимаются, и звездная пыль порошит на пол. Кладовка Вселенных большая, и это была лишь одна горсть блесток. Нет, картинок.