Он смотрел на свои обгоревшие руки и загадочно улыбался. По нижней губе медленно стекала струйка крови, на зубах хрустело стекло. Он ел стекло с неохотой, любимым блюдом всё рано оставался пластик приправленный пластилином и булавками, особенно хороши были булавки, они придавали пище остроту. Что толку называть кого-то по имени, если Он лопает всю эту дрянь за милую душу. Ну допустим Его звали Стил. Так вот, Стил в общем человек был не плохой, любил размышлять, иногда оригинальничал, пародируя знаменитостей, всё за что он брался выходило немного нелепо. К тому же у него была дурная привычка повторять одну глупую шутку помногу раз. Вечера он коротал просто и со вкусом. Сидя в кресле с линейкой в руках Стил старался как можно шире зевнуть и замерить линейкой широту своего зевка. Как правило, через минут эдак двадцать у него сводило челюсть и на этом он останавливался. Тянулись дни и недели, а жизнь его не выходила за пределы вечерних зевков и чрезмерного употребления в пищу пластика и булавок, он заметно прибавил в весе. Подбородком он мог похвастаться даже свинье, у него их было пять, живот плавно переходил в колени и уже где-то через сантиметров двенадцать можно было наблюдать мелькающие пятки. В животе постоянно что-то грохотало, билось, щелкало, некоторые плохо переваренные булавки остриём выпирали наружу. Стил уже не мог как раньше просто посидеть или полежать, спал стоя и вообще любые изменения в пространстве он воспринимал стоя. Так бы в скором времени и закончилась его странна никому не нужная жизнь если бы не тарелка с гороховым супом.
Большего всего на свете Стил не любил гороховый суп, не из-за вкуса, ведь он ни разу его не ел, а из-за внутреннего чувства беспокойства. Каждый раз когда он видел тарелку наполненную жидкостью с зелёными горошинка он впадал в истерику, бежал, на сколько мог себе позволить бегать, в спальню и закрывался наглухо в шкафу.
И теперь когда он почувствовал что жизнь покидает его шипоигольчатое, пластикопоглащающее тело, решил хотя бы перед смертью преодолеть свой самый ненавистный кошмар.
Тарелка с горячим супом не питала враждебности и спокойно стояла на подносике, зелёный горошек замер на дне в ожидании решительного поступка умирающего. Стил глубоко вдохнул в себя всю храбрость, дрожащей ложкой зачерпнул жидкость из тарелки и закрыв глаза проглотил содержимое. Через минуту он открыл глаза, и до него наконец-таки дошёл вкус этого супа. Пошлёпав толстыми губами и почмокав, он полнотью убедился, что суп - вещь вполне съедобная и более того вкусная. Однако чувство неминуемой гибели не покидало булавочного гурмана, и тогда он без лишних церемоний и чувства эстетики приёма пищи, схватил толстыми непослушными пальцами тарелку и выпил из неё всё до последней капли, до последней горошинки.
Он сладко вздохнул, сложил руки на груди как принято покойникам и хотел было пожелать себе счастливого пути, как вдруг...
Его живот стал издавать внутриутробные звуки как взбесившийся вулкан на полуострове Ключевская сопка, жировые складки словно волны на море в штормовую погоду забегали по телу от подбородков до пяток, все иголки выпиравшие из тела втянулись внутрь. На мгновение всё прекратилось и затихло...
Залп!
Миллионы булавок дикой стаей рассекая воздух впились в стенку, куски пластика цветным салютом прыгнули к потолку, пластилин растекался по висевшей на стене карте родной страны, стекло описав пируэт звонким дождём посыпалось через балкон.
После десяти таких залпов Стил уже никогда не вспоминал старую жизнь.
Эпилог
Он давно забыл как ел всю эту дрянь. Руки зажили, в комнате, где начался новый этап его счастливой жизни, он организовал музей. И теперь худой моложавый человек открывает дверь этого музея перед тучными людьми, из которых выпирают иголки, загадочно улыбается и в качестве фирменного блюда предлагает попробовать гороховый суп.