- Как Вы думаете, одиночество - оно какое наощупь? - спросил Рыжий Лис у большого черного Ворона, нахохлившегося на ветке старика-дуба. Ворон переступил с ноги на ногу и прищурился, осматривая зверька, который осмелился вторгнуться в спокойные мгновения перед надвигающейся грозой, принадлежавшие целиком и полностью только ему, ворону. И он никогда не собирался ими ни с кем делитсья.
Этим вечером Рыжему не сиделось в своей теплой норе, будто кто-то подмешал в его вечерний чай капельку мутного беспокойства, заставлявшего бежать сломя голову от надежного уюта кресел и блюдечка с клубничным вареньем. Лис весь вечер не знал, куда себя деть, и в конце концов он намотал на шею длиннющий полосатый шарф, нацепил на одно ухо вязаный берет и, открыв дверь, встал на порог сначала правой задней лапой, а потом левой. И замер. Дорожка, ведущая к его норе (а иногда и от нее, тут уж как повезет) сегодня выглядела совсем по-осеннему, несмотря на то, что июль только-только подходил к концу, готовясь сдать позиции любимому месяцу Рыжика. Почему любимым месяцем Лиса был именно август? "В августе самое-самое наиневероятнейшнее звездное-презвездное небо, которое даже вообразить себе нельзя", - прошептал Лис, в задумчивости поскребывая когтями по полу. Он всё не решался сделать первый шаг - прямо в осень, начинавшуюся вовсе не в сентябре, а за порогом его норы. Надо сказать, что Дорожка, ведущая от норы (но если вы идете в гости - то к норе) Лиса, была не просто обычной лесной тропинкой - это была Волшебная Дорожка, потому что Лис жил в самом что ни на есть настоящем Волшебном Лесу. И иногда ему казалось, что и сам он - немножко Волшебный Лис. Совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы долгими темными вечерами не чувствовать себя одиноким.
"А варенья осталось еще пол-банки, - подумалось Рыжему. - Можно было бы весь вечер понемножку таскать из него ягоды, а оставшийся сироп намазать на хлеб и позвать Енота на чай с бутербродами". Но шаг через порог правой лапой уже был сделан, и теперь нужно было только шагнуть вперед левой, забыв про варенье и про чай. Потому что если уж ты ступил на Волшебную Дорожку, то никакое варенье тебя не заставит передумать и вернуться.
Лис неторопливо шагал по дорожке, опавшая листва шуршала под его лапами, конец шарфа иногда цеплялся за случайные ветки. Был ветер. Для Рыжего ветер всегда просто _был_, хотя для кого-то из обитателей Леса он пел или гудел, для кого-то просто шумел, а Енот утверждал, что ветер с ним говорит и зовет за собой. "Почему же ты не идешь?" - спрошивал Лис. "Не время, - пожимал плечами Енот. - И потом, кто его знает, куда он попросит меня пойти. Я его боюсь". "Тогда ты его не слушай". "А кто же мне сказки будет рассказывать?" - недоумевал Енот. Он очень любил сказки, которые приносил для него из других далеких Лесов, и с берегов неведомых океанов, и из песков невиданных пустынь ветер. И все равно каждый раз оставался дома, не решаясь самому двинуться в те края, откуда родом были эти чудесные истории. А попросить ветер погостить подольше он не решался.
Дорожка сделала резкий поворот и вывела Рыжего к утесу, на краю которого возвышался многолетний и внушительный дуб. "Ух какой!" - подумал Лис, а вслух нерешительно сказал:
- Здравствуйте!
Ответа не последовало, и Рыжий подошел поближе.
- Здравствуйте, - повторил он.
Вместо приветствия дуб покачал ветвями, и тут Лис увидел, что на одной из них сидит большой черный Ворон. Лис с опаской сделал еще пару шагов - Ворон показался ему таким особым и недоступным, что подойти совсем близко он бы не осмелился. Лис уселся неподалеку от дуба и поправил совсем сползший набок берет. Дуб продолжал покачивать ветвями, ветер продожал быть, и Рыжему вдруг очень захотелось услышать хотя бы одну из волшебных историй, которые ветер припасал для его друга. Однако как он ни старался, он не смог различит ни слова. "Может быть, у того камня будет слышно лучше?" Но и у камня слышимость осталась такой же. Лис даже приподнялся на цыпочки и напряг уши как мог - но по-прежнему не услышал ни единого отзвука старых и неведомых легенд, ни шороха шагов фантастических незнакомых зверей, ни рокот далекого прибоя. Ни-че-го. Ветер молчал. Рыжий вдруг ощутил досаду на своего друга, а потом почувствовал себя не рыжим и пушистым зверьком, а серой плоской тенью, которую отбрасывал старик-дуб, и чувство неприкаянности отозвалось горечью во рту.
"Со мной никто не хочет говорить, - подумалось Лису. - Ветер молчит, и далекие незнакомые звери молчат, и в целом мире нет ни одной сказки для меня". Где-то вдалеке раздались раскаты грома, а небо начало темнеть. Ворон на ветке расправил крылья и встряхнулся.
- Как Вы думаете, одиночество - оно какое наощупь? - спросил Рыжий Лис у птицы. - Знаешь, для меня оно обычно теплое и мягкое, и за него цепляются когти. Как клубочек шерсти, только размотанный. А когда очень жарко, то оно тянучее, липкое, как мед. Наверное, если его лизнуть, то оно будет сладким. Только вот сейчас... сейчас оно наощупь как большой гладкий черный камень. И ни единой прожилки. Холодное и скользкое.
Лис замолчал. Дуб сочувственно качнул ближайшей веткой, первые капли дождя начали барабанить по зеленой листве. Ворон мотнул головой, словно собираясь что-то сказать, но потом передумал и нахохлился еще сильнее. Молния расколола уже совсем темное небо надвое. "Надо домой, - подумалось Лису. - Там ведь еще..."
- Скажите, Ворон, а Вы любите клубничное варенье?
Черная птица слегка наклонила голову набок и внимательно посмотрела на рыжего зверя.
- У меня еще целых пол-банки осталось. Пойдемте чай пить?
И Лис протянул лапу.
Ворон раскрыл клюв и громко каркнул.
- То есть "да"? - не понял Рыжий.
- То есть "слушай" - ответил Ворон.
Шум ветра изменился, и теперь Лис мог уловить сначала отдельные слова, а потом... потом он услышал: "Давным-давно, в одном королевстве, что лежит за цепью заснеженных гор..."
- Мое сегодняшнее одиночество будет наощупь как кружка с чаем, - сказал Ворон. - Пойдем, Рыжик, послушаем эту историю по дороге.
Они шли под проливным дождем, ловя каждое звучавшее в вечернем воздухе слово, и Лис подумал: "Ветер - это когда тебя где-то ждут".