Величественен русский лес. Могуч и опасен на первый взгляд. И это действительно так. Если только ты сам не часть его. У человека захватывает дух от своих творений - от небоскребов, от гигантских шоссе и заводов. Но что это по сравнению с силами природы? Даже выжженная, уничтоженная в глубине городов, она заявляет о себе в полную силу. Потому: что есть все, сотворенное людьми? Лишь часть природы, ее малая крупица, измененная нами. Человек, даже за каменными стенами дышит воздухом, пьет воду и ест только то, что подарено ему.
Но лес... В лесу человек подобен зверю. В нем просыпаются инстинкты - не те, что извращены общением с себе подобными, - но исконные, выработанные миллионами лет. Не страх, но чувство опасности, настороженность. Не борьба за существование, а благодарное принимание даров. Не желание удобств, а надежда выжить и дать жизнь другим. Именно надеждой одаряет лес человека, сознанием собственной силы ободряет его, щедро награждает умениями и навыками, которые не познать ни из каких книг. Пожалуй, человек, что шел по извилистой лесной тропе, ведя за собой вороного коня, хорошо это понимал. Конечно, у него было что и с чем сравнивать.
Сам он был довольно высок, с непокрытыми русыми волосами, в поношенной кожаной куртке, льняных дерюжных портах, подпоясанных широким ремнем. Борода коротко острижена, веселые голубые глаза посверкивали из-под непослушных кудрей. Комары звонко зудели ему вдогонку, но не мешали: человек шел быстро, хотя этого было незаметно, глядя на его уверенные и неторопливые движения. Издали его можно было принять за обычного деревенского мужика - но только издали.
Дело было не в копье, притороченном к седельным сумкам. Не в луке, умело пристегнутом к седлу. И даже не в мече, что путник забросил на спину, сняв перевязь с ремня. Что-то выдавало в этом страннике человека нездешнего, непривычного к жизни среди бескрайних лесов и заливных лугов. Не было в его лице сосредоточенной простоватости, что выдает деревенского жителя, а движения, пускай и нарочито медленные, выдавали порывистость и несобранность горожанина. Лес не пугал Андрея. Но огромные деревья знали, что напускная уверенность человека в собственных силах - лишь суета и пыль по сравнению с их почти бесконечным существованием. Им некуда было торопится.
Как, в принципе, и Андрею. Он возвращался из Павловострога - крепости, что стояла на Оке и охраняла подступы к Мурому и Владимиру. Это была самая крайняя точка древней Руси, деревянно-земляной пограничный пункт дремучей современности. Муром уже остался позади, и Семенов шел по Мещерским краям, изобилующим речушками, озерцами, болотами и лесами. Почему он не выбрал для своего путешествия тракт, что вел почти напрямую к Владимиру, Семенов не мог и сам себе объяснить. Он просто шел и вспоминал...
...Во второй половине жаркого майского дня из дверей общежития политехнического института вышел молодой человек. Он выглядел старше своих лет, в двадцать один год ему часто давали тридцать, а проводницы в поездах никогда не верили, что человек с такой внешностью может быть студентом. Сегодня он уже и студентом не был. После разгромного, так и не сданного экзамена по электромеханике Андрея попросили покинуть не слишком гостеприимные стены обители знаний. Четыре года - псу под хвост, один, без родственников, без жилья (общежитие надо будет сдать уже послезавтра), он шел по Большой Московской улице. Можно было бы сказать - без определенной цели, но цель у молодого человека была. Приметное здание, хорошо побеленное, с яркими вывесками, над которыми главенствовала одна - казино 'Майкопар'. В кармане, пересчитываемые влажными пальцами, шелестели три сотни. Три шанса, три возможности хоть что-то вырвать у этой жизни. Была еще одна сотня - в потайном кармане пиджака, но это - на крайний случай. Послеобеденная жара отступила, отогнанная услужливым кондиционером. Звуки шагов, такие звонкие на улице, мгновенно утонули в мягком ковровом покрытии. Андрей тяжело вздохнул. Все помещение, обитое зеленым сукном, с нейтральными пейзажами по стенам, с неярким светом - настраивало на спокойствие и умиротворенность. Здесь крепко пахло табачным дымом, но не ощущалось запаха спиртного. Победители пьют шампанское, а оно суть виноградного сока. Да, здесь чуть пахло виноградным соком - и не более. Сонный охранник проводил нового посетителя внимательным взглядом. Бывший студент миновал окошечко, стыдливо подписанное: 'касса'. Огромный зал не поразил Андрея. Это было не зрелище, не место для отдыха или расслабления. Здесь все принадлежало одному-единственному монстру - Игре. У нее были слуги - Деньги. Люди, попав в их объятия, думали, что они управляют всем. И ошибались. Даже Случай здесь появлялся редко, а госпожа Удача не заглядывала почти никогда.
Андрей выбрал рулетку. Зеленое сукно, большие цифры в сетке твердых линий. Ему почему-то показалось, что если наклониться к сукну, то можно понять, как пахнет золото. Три бумажки, прошелестев в воздухе, протянулись к крупье. Тот едва заметно покачал головой и взглядом указал на своего товарища, стоящего от него по левую руку. Семенов протянул деньги ему. Но и тот качнул головой. Андрей был в замешательстве - он не знал правил этого места, он был здесь впервые. Но тут до него дошли слова:
-На стол, пожалуйста. Положите деньги на стол, - шептали едва слышно губы крупье.
Молодой человек послушно положил бумажки на сукно. Они тотчас же исчезли, а потом появились вновь - по ту сторону стола.
-Три раза по сто. Каким предпочитаете цветом? - уже твердо произнес голос, но Андрей так и не понял, кто говорит - крупье или его подельщик.
-Мне фишками по сто, - произнес он как можно развязней. Эту фразу он слышал в кино. Три тяжелых черных кругляша тотчас же появились перед ним.
Рядом с Андреем, на высоком стуле, сидел совсем молоденький паренек - то ли армянин, то ли азербайджанец. Семенов нарочито рассеянно улыбнулся и посмотрел по сторонам.
Раздался щелчок, шарик со скрежетом завертелся в колесе.
-Делайте ваши ставки, господа.
Андрей лениво передвинул один из черных кружков на красное. Армянин-азербайджанец быстро поставил на черное.
Монстр проснулся. Он зашевелился, с усмешкой наблюдая за людьми.
-Ставки сделаны, ставок больше нет, - казалось, это говорит сам шарик, весело перескакивая в ячейках, задевая блестящие ромбы внутри круга полированного дерева. А что сегодня скажет случай?
-Десять, черное.
Сосед Андрея снял одну фишку, оставив выигравшую лежать на 'шансе'.
Семенов усмехнулся. Он принимал правила. У него еще есть две возможности.
Следующее было - 'двадцать два, черное'. Теперь и Андрей, и армянин поставили на красное.
Чудовище приблизилось и поглотило новую жертву.
Последующие два часа бывший студент провел как во сне. Он боролся, думал, рисковал, умолял, грыз ногти, просил минеральную воду. В какой-то момент, когда перед ним лежало семь черных больших фишек и пять синих, поменьше, он подумал - надо уходить. Но еще одна фишка продолжала лежать на поле. Игра продолжалась.
-Всэ, - сказал, наконец, армянин. Он зачем-то плюнул на руки, обтер их об штаны и, опустошенный, отвалился от стола. Людей в зале прибыло. За столами стояли и сидели уже больше десятка игроков. Андрей разжал кулак и посмотрел на последнюю фишку. Пальцы были мокрыми и дрожали. Давно не было 'зеро', пронеслась в голове мысль. Долой 'шансы'. Пусть сегодня будет 'зеро'.
-Максимальная ставка на зеро! - твердо сказал он.
-Выиграло тринадцать, черное, - равнодушно объявил крупье, и Андрею, как и армянину, захотелось плюнуть, желательно на руки, но он не стал этого делать, а просто сказал:
-Все.
Солнце уже скрылось за горизонтом, но на улице было светло. По тротуарам бродили влюбленные парочки, время от времени он обгонял стайки раскрашенных девиц. Одинокие угрюмые работяги спешили домой, уличные торговцы исчезли. Все больше попадалось молодых людей, одинаково одетых, возбужденных пивом и наступлением вечера. Изредка он видел стражей порядка. Они тоже шли, прогуливаясь по улицам, ни на кого не обращая особого внимания.
Андрей остановился под яркоосвещенным витражом. 'Ломбард' - одиноко и горделиво гласила вывеска.
Молодому человеку нечего была закладывать. Разве что душу - мрачно пошутил он про себя. Но разве найдется такой заимодавец, что возьмет столь ненадежный и бесполезный заклад? Сам дьявол? Но разве он есть? Неужели он не слышит, что в мире сотни, тысячи людей готовы отдать ему свою душу почти задаром? За деньги, за привилегии или просто за возможность пожить по-человечески. Хотя как это - по-человечески? Красавица жена, куча денег в банке, что можно жить на проценты, здоровые дети, яхта и лимузин утром к подъезду? Так сейчас живут тысячи, но и они не считают свое положение идеальным. Да и зачем Сатане покупать душу? Она сама придет в известный ему день и час.
Мысль о самоубийстве поглотила Андрея, но только на миг. А в следующую секунду он одним прыжком миновал ступени, взялся рукой за медную, надежную ручку. Внутри оказался обычный коридор, зеленая краска, чисто, без излишеств. Дальше находилась стойка, за которой не было никого. Андрей оглянулся, отметил в уголке, за перегородкой, громадный шкаф с множеством отделений. Он пересчитал их все - тридцать шесть, как одна копейка. Зачем он сюда пришел? Может, разменять сотню баксов? Правильно, ведь он должен на что-то жить, рубли кончились. А разве в ломбарде не могут разменять деньги?
Странно, никого. Слева уходила на второй этаж лестница. Поднявшись на двадцать одну ступень, он обнаружил еще один коридор с вполне обыденными дверями, крашенными белой краской, без табличек и номеров. Все они были закрыты, ни одна не поддалась его осторожным усилиям. Поднимаясь на третий этаж, Андрей заметил, как неуловимо меняется обстановка. Лестница была подобна той, что вела на второй, но на перилах появились медные накладки, а в конце - так и вообще сверкающий красно-желтым шар набалдашника. Не остановившись на третьем этаже, Семенов поднялся сразу на четвертый. Как быстрый и опытный вор - усмехнулся он про себя. К двери из мореного дуба вела мраморная лестница с чугунной решеткой перил. Войдя, Андрей подумал, что угодил на склад закладных вещей. И понял, что ошибся самую малость. Это был магазин - Андрей понял это, увидев старичка, что читал какой-то манускрипт в углу комнаты. Магазин, где продавались забытые хозяевами заклады. Молодой человек довольно тоскливо прошел взглядом по помещению. Несколько пепельниц на самом виду, чучело совы, парусник в бутылке, бабочка-махаон, залитая в янтарь, одинокое пасхальное яйцо на подставке. Он пошел дальше. Оленьи рога, несколько кинжалов. Ого, в углу - самые настоящие рыцарские доспехи. Он подошел, постучал по ним, и сталь отозвалась металлическим гулом. Настоящие. Что-то здесь было не так, в этой лавке ростовщика... Он резко повернулся. Взгляд уперся в картину. Небольшой холст, старая рамка, безыскусно нарисованные подсолнухи. Потом его заинтересовала стойка с револьверами. Он взял один из них, короткий 'бульдог' без дужки под спусковым крючком, откинул барабан. Настоящее оружие.
Юноше почему-то стало холодно. Он заметил, что старичок-смотритель, оторвавшись от чтения, внимательно наблюдает за его действиями. Положив 'бульдог' на место, Андрей подошел к продавцу. Некоторое время они смотрели друг на друга. Молодость в кроссовках и старость в ермолке, с пенсне на цепочке, красный, вытертый халат, атласные штаны, тапочки...
-Извините, - начал Андрей. Ему в голову пришла безумная мысль. - Совершенно случайно, хотя вряд ли... Может быть, у вас есть шагреневая кожа?
Старичок мигнул, в его взгляде появилось удивление. Сейчас он спросит, читал ли я Бальзака, размышлял Андрей, потом прочтет небольшую лекцию о падении нравов современной молодежи, я спрошу, где можно разменять доллары, мы разойдемся почти друзьями, так ничего и не узнав.
-Есть, - наконец произнес старик. - Еще ни разу меня не спрашивали о ней. Казалось бы, такая известная вещь, но кто верит в чудеса?
Он встал, прошел за стойку, и снял висевший на стене лоскут кожи, чуть больше альбомного листа.
-И что, мне можно? - ошеломленно произнес Андрей.
-Берегитесь, молодой человек! - с невероятной живостью воскликнул старик.
-Я знаю, - пробормотал Андрей. Он перевернул блестящую, выделанную поверхность и обнаружил на обратной стороне оттиск большой круглой печати.
-Вы знаете правила. Вы заключили договор, этим все сказано. Но я не отдам кожу просто так, - торжественно говорил старичок. - Я продам её вам за все деньги, что есть при вас, молодой человек.
Андрей удивленно поднял брови.
-Я отдаю вам богатство, власть и исполнение всех желаний. Разве это не должно быть оценено? - продолжал старый торговец.
-Там есть и смерть, - сказал Андрей, указав на кожу. В какой-то момент ему показалось, что он снова в игре. Снова его затягивают туда, где не существует правил. Этот обрывок кожи может быть просто подделкой, для таких дурачков как я, подумал Семенов.
-Как вам будет угодно, - сухо произнес старик и повернулся.
-Нет, я беру, - поспешно сказал Андрей. Он вытащил из потайного кармана зеленую сотню и бросил ее на прилавок. Потом пошарил по карманам. Несколько мелких монет легли рядом с бумажкой. Деньги исчезли, на их месте появилась блестящая шкурка. Андрей схватил ее и, сжимая в кулаке, бросился прочь.
На улице он отдышался, мрачные мысли нахлынули на него. Он только что потерял последние деньги. Все, до последней копейки. Отдал хитрому торгашу, обманщику, прислужнику Сатаны за какую-то драную шкурку. Андрей обернулся. Дверь, из которой он только что выскочил, дрогнула, раздался лязг засова. Вывеска погасла.
-Чтоб тебя раздавило, - сказал он с чувством. Некоторое время ничего не происходило. Потом раздался легкий скрежет, дребезжание - и стекло вывески лопнуло, обрушилось градом осколков прямо под ноги ошеломленному Андрею. Он стоял, выпучив глаза и открыв рот. Мыслей не было никаких. Через пять минут он медленно развернулся и побрел прочь.
'Так, - размышлял он по дороге. - Выполнение желаний, что угодно, а кожа сжимается по мере количества и силы этих желаний. Ему надо что-то такое...'.
'Работу тебе надо хорошую', - грубо подсказал внутренний голос. - 'Не пыльную, не трудную, хорошо оплачиваемую, интересную...'
-Да, - сказал Андрей вслух. - Я желаю устроиться на интересную, высокооплачиваемую работу, выполнение которой требовало бы от меня минимум усилий.
Он произнес это вслух трижды, каждый раз с тревогой ощупывая шагреневую шкурку в кармане. Но желание не думало исполняться немедленно, и шкурка не уменьшалась. Позади послышался грузный рев мощного мотора. Андрей обернулся и увидел серебристый двухдверный 'Мерседес'. Машина, по всей видимости, попала в аварию. Бампер и защита радиатора были здорово помяты, и поэтому шикарное авто спереди походило на многократно увеличенную морду осла с выбитыми зубами. 'Мерс' поравнялся с Андреем, дверца мягко распахнулась.
-Эй, земляк! Иди сюда, - раздался голос.
Молодой человек подошел, наклонился и увидел на сиденье водителя крупного, лысого мужчину. Толстая золотая цепь покоилась на толстой шее. Дорогущий костюм-тройка был распахнут до пуза.
-Залезай, - скомандовал бугай и сам перелез на место пассажира.
Андрей, пожав плечами, сел, положил руки на влажную, теплую кожу руля.
-Куда? - спросил он коротко.
-Нижегородская, четыре, остановишься около церкви.
Андрей включил передачу и надавил на газ. Работу, кажется, он получил. Быстро, однако.
Когда они прибыли на место, бритоголовый, сипя сквозь зубы, вышел. Андрей, вытащив ключ из замка зажигания, пошел было за ним, но 'браток' остановил его. Мотнув головой, всунул в руки толстый круглый сверток и пророкотал:
-Жду завтра здесь же. Ровно в девять утра. И машину почини.
Андрей остался один, он вернулся к машине, снова сел в водительское кресло. Сверток, который ему передал неведомый работодатель, состоял из пятидесяти штук стодолларовых купюр.
'Недурно', - подумал Андрей. Сейчас он размышлял трезво и очень рационально, даже в мыслях избегая употреблять слова: хочу и желаю.
Через полчаса он уже стоял у дверей одного из бывших сокурсников.
-Семенов, ты чего, сдурел? - Владимир Астахов щурил глаза от света подъездной лампочки.
-У меня есть для вас работа, - твердо сказал Андрей. - Внизу, у подъезда стоит 'Мерседес'. У него помяты бампер и радиатор.
Молодой человек полез за пазуху, достал пачку зеленых купюр. Он отсчитал двадцать штук на полировку трюмо.
-Тысяча за бампер, тысяча за радиатор.
Потом отсчитал еще тысячу:
-За то, что сейчас ночь, - пробормотал он. Отсчитал еще десять бумажек и спросил:
-К завтрашнему утру получится?
-Ну-ка, ну-ка, юноша, - пробормотал пожилой человек в трусах и майке. Он вышел из спальни, подошел к трюмо, сгреб деньги.
-Ну-ка, - произнес он еще раз. - Дыхни!
Андрей послушно дыхнул.
-Ладно, - сказал он. - Сейчас посмотрим на твой 'Мерседес'.
Утром, ровно в девять часов Андрей поджидал своего хозяина около подъезда. Вообще-то Артуру Олеговичу принадлежал весь особняк. Первый этаж занимала охрана и прислуга, на втором и третьем располагался хозяин. Ровно в девять Олегович выходил из подъезда в сопровождении двух бугаев, они садились в 'Мерс', Андрей заводил авто и ехал железнодорожному вокзалу. Там хозяин и работал. Семенов приблизительно знал, чем занимался Артур, но в подробности не вдавался. Олегович комплектовал и обеспечивал сопровождение составов с цветметом, получал за это процент от прибыли, и был донельзя доволен своим процветающим бизнесом. Кроме старинного особняка в центре города, Олеговичу принадлежали несколько квартир, гаражей и шикарных машин, домик в Канаде, небольшая яхта в столичном яхт-клубе и несколько процентов акций местного энергетического гиганта. Сколько получали те, кто обеспечивал Артуру 'процент от сделки', Андрей старался не думать. Он вообще старался не думать о чем-то отвлеченном. Мало разговаривал, потому как заметил, что слова 'хочу' и 'могу' и 'надо' слишком часто срываются с языка. Хозяин заметил эту черту в своем новом шофере и относился к молчанию Андрея с должным уважением.
После того, как Семенов отвозил хозяина на вокзал, он был предоставлен себе на целый день. И лишь изредка звонил один из телохранителей, предупреждая, что хозяину нужна 'тачка'. Но это случалось редко, да и предупреждали за полчаса, а за это время Андрей на трехсотсильном 'мерине' мог примчаться к вокзалу практически из любой точки города. Бывшие некогда всесильными, крутоплечие качки быстро отошли от серьезных дел, но некоторые статьи бизнеса (особенно - противоречащие закону) до сих пор не могли без них обойтись. Олегович никогда не присутствовал на собраниях генеральных директоров или акционеров, но был этаким цепным псом, которого неведомый хозяин мог легко спустить на кого угодно - на шайку молодых воров, на уголовного 'авторитета', на любую местную структуру власти. Неприятности в этом случае гарантировались всем, но кто из серьезных бизнесменов (а таковыми считали себя все) хочет неприятностей? Поэтому Артур Олегович по прозвищу 'Кач' - а он был заядлым культуристом, тихо получал свои двести в месяц, скромно наблюдая за погрузкой и проходом поездов. Из них он отстегивал по тысяче своим друзьям-телохранителям, десятку таких же 'качков' (которые, к их чести сказать, не брезговали обязанностями грузчиков), а также кухарке, дворнику и шоферу.
Андрей сознавал, что перед ним стоит проблема, перед которой все неприятности Олеговича - пустое место. Если Артур как-то выкручивался, то Семенову отступать было некуда. Шагреневая шкурка, которая теперь постоянно лежала под крышкой сканера, уменьшалась с каждым днем. Ненамного. Все началось с 623,7 квадратных миллиметров, о которых честно сообщил 'Fine reader'. Теперь, спустя три месяца, программа сканирования высветила число 540. Но именно 'Кач' придал Андрею силы сопротивляться. 'Всегда есть выход' - любил говорить Олегович. Он был туповат, но невероятно удачлив, всегда бодр и уверен в своей правоте. Его могучая фигура буквально излучала уверенность и здоровье.
-Подкачаться тебе надо, - сказал он однажды, внимательно оглядывая личного шофера. Андрей никогда не жаловался на свое тело. Природа дала ему рост в 183 сантиметра и девяносто килограмм веса. Но рядом с Артуром он казался карликом. Через день, садясь с утра в машину, 'Кач' дал ему годовой абонемент в элитный спортклуб и листочек с собственной росписью. В клубе за Андрея взялись сразу два инструктора. Первый, Сережа, человек с кубической фигурой, за пять недель сумел заставить Семенова жать сто шестьдесят килограммов железа. Второй, Паша, смурной, с вечноскучающим лошадиным лицом, ставил Андрею удар.
-Я учу тебя самому простому, - говорил Паша. - И самому сложному одновременно. Ученик первым делом узнает, как надо бить. Настоящий мастер бьет только один раз.
Андрей отжимался по тысяче раз в день и помногу часов месил грушу. Он не знал, когда к нему пришла мысль о спасении, но в тот день даже солнце светило ярче.
До сих пор молодой человек не верил в волшебство. Он смеялся над теми, кто пытался творить чудеса. Но вот теперь перед ним лежала сморщенная шкурка, на которой явственно проступала печать Соломона. Она стала жестче, а по краям даже напоминала металлическую пластинку. Слова, написанные на санскрите, гласили:
Обладая мною, ты будешь обладать
всем, но жизнь твоя будет принадлежать
мне. Так угодно богу. Желай - и желания
твои будут исполнены. Но соразмеряй
свои желания со своей
жизнью. Она - здесь. При
каждом желании я буду
убывать, как твои дни.
Хочешь владеть мною?
Бери. Бог тебя
услышит.
Да будет
так!
Казалось, что судьба владеющего этим талисманом предопределена. Судьба обычного человека... Но если этот человек необычен? Если этот человек... еще не родился? Как может он умереть?
Сейчас Андрей верил в волшебство. Вот оно - лежало перед ним. Его можно пощупать, попытаться смять в руке, понюхать и даже бросить в огонь. Он проверял его свойства. Никакой огонь не брал шкурку. Зато стоило пожелать собственную квартиру - и вот она, шикарная, трехкомнатная, завещанная неведомо как затесавшимся во Владимир родственником. Кожа тогда уменьшилась в площади аж на тридцать миллиметров. Оно, волшебство, несомненно существовало, как некогда существовал царь Соломон, его печать, а также некий господин Оноре де Бальзак.
И Андрей решил бросить вызов. Судьбе, волшебству, самому Царю Царей, черт его дери! Заклятье сильно, оно выполняет любые пожелания. А как на счет того, чтобы самому научится колдовству?
Как на счет того, чтобы сдвинуть в сторону стрелку компаса? Размагнитить кусочек металла? Ну уж нет, ладили на совесть. А вот изменить сами магнитные поля, совсем чуть-чуть... Отклонить их в сторону. Человеческое тело излучает тепло. Можно увеличить приток крови к лицу и кожа покраснеет, станет горячей даже на ощупь. Для этого надо вспомнить что-то стыдное, неправильное, что было в жизни давно. Значит, собственным телом можно управлять мыслью. Мы делаем это каждый день - просыпаясь, надевая рубашку, глотая горячий кофе... Но что есть мысль? Сгусток электронных импульсов, что проносится по нашим нервам. Человек сотворил руками (но прежде всего - мыслью, мыслью! - повторял Андрей) удивительные вещи. Вот, например, этот 'Мерседес', в котором, обливаясь потом, неотрывно глядя на стрелку компаса, сидел молодой человек. Стрелка - это совсем небольшой предмет, невидимые и такие слабые электронные поля обтекают ее с умопомрачительной скоростью. Волшебство вокруг нас - мы этого не замечаем.
-Твою мать! - заорал Андрей. Стрелка компаса дрогнула, это могло быть просто неосторожное движение, в ушах шумело, язык пересох. Тонкая пластинка намагниченного металла, дернувшись на острие, медленно поползла на запад...
Вечером Андрей вновь просканировал шкурку. Она уменьшилась на миллиметр.
-Вот тебе и волшебство! - бросил он в сердцах. Потом достал компас, бросил его на стол, ненавидящим взглядом посмотрел на стрелку. Та дрогнула, будто стала живой, медленно повела зеленой головкой сначала на запад, потом на восток, закрутилась, будто невидимые пальцы щелкнули ее по хвостовику...
Молодой человек снова включил программу сканирования. Кожа не уменьшилась. Он посмотрел на компас. Стрелка послушно указала на восток...
Теперь он понимал, что... Нет, это слово нельзя произносить, даже в уме. Он знал, что уже может. Мочь и хотеть. Два таких разных и таких одинаковых слова-глагола.
Теперь Андрей знал, что старик-ростовщик тоже когда-то обладал шагреневой кожей. Может быть, даже сейчас обладает. Но он сумел перехитрить своего хозяина, кем бы тот не был. Он прямо говорил в книге: 'Можно ли остановить течение жизни? Делил ли кто-нибудь смерть на доли?'
Старик пробовал, совершенно точно пробовал, и у него наверняка получилось. Он научился получать все, что ни пожелает, иначе, чем объяснить эту странную фразу: 'Желать сжигает нас, а мочь - разрушает, но знать дает нашему слабому организму возможность вечно пребывать в спокойном состоянии'. Ростовщик - знал. Он знал то, что перехитрило волшебную кожу, он превзошел самого Соломона!
Если это получилось у одного, то почему не получится у другого?
Андрей со вздохом откинулся от книги. Невидящими глазами он смотрел в потолок и только на грани слышимости различил бормотание диктора по телевизору: '...дня произошла мощная магнитная буря. Ученые не знают, чем объяснить подобный всплеск активности магнитных полей, Солнце сейчас пребывает в точке так называемого...'. Семенов рванулся к телевизору, едва нашел кнопку звука. Вот дьявол, диктор говорил теперь о другом. Но молодой человек уже точно знал, что никакая не солнечная активность вызвала возмущение магнитных полей. Это он, Андрей Семенов. Сначала - с помощью шагреневой кожи, а потом - сам. Он посмотрел на стопку книг, что притаились в углу, посверкивая свежими корешками. Психология Еникеева, Сновидения Фрейда, Общая Физика, Общая химия, Динамика нервных процессов, Минералогия Фельдсмана, История, Медицина, Мифология, Верования, Золотая ветвь, справочники, словари и еще раз - справочники, справочники, справочники...
-Я смогу, - уверенно произнес молодой человек. - И вы мне поможете.
Следующим утром, отвезя Олеговича на работу, Андрей поехал в спортклуб. Но он не остановился у парадного входа, а проехал дальше, пока не оказался в бетонном закутке. Выйдя из машины, он воровато оглянулся и прошел в старую, обитую железом дверь. Из проема на него дохнуло запахом горячего металла, раскаленного угля, едким паром, состоящим из воды, машинного масла и азотной кислоты.
Здесь, под землей, в подвале с выcокими, четырехметровыми стенами было царство кузнеца. Его звали - Гиви, он был то ли грузином, то ли абхазом. Заросший, кареглазый, горбоносый, всегда за работой. По крайней мере Андрей никогда не видел его отдыхающим. Познакомится им довелось совсем случайно. Спорткомплекс был огромным. В него входило несколько тренировочных залов, два бассейна, футбольное поле, ипподром, тир, подсобные мастерские. Десятки секций и клубов нашли здесь прибежище. Тренер Андрея по рукопашному бою, невозмутимый Паша, однажды привел его сюда, где в маленьком зальчике обитал самый настоящий рыцарский клуб. Но Семенова не привлекли мечи и доспехи. Они показались ему слишком детскими по сравнению с настоящим оружием, которое он теперь постоянно носил под мышкой в кобуре. Зато легкое подрагивание пола и едва слышный звон привлекли его внимание. После тренировки, где Паша показал себя не только мастером удара, но и клинка, Андрей спустился вниз, в подвал. Там он встретил Гиви.
Заросший густым, курчавым волосом, толстоплечий Гиви был кузнецом от бога. При спорткомплексе он числился слесарем, но почти никогда не выходил за пределы кузницы, его не отвлекали на подсобные работы, а зачастую он сам просил помощника. Он изготовлял. Нет, точнее - создавал. Подковы, решетки, гвозди, ножи, дуги, разные мелочи, начиная от костылей и заканчивая коваными петлями. К нему приходили просить, а не требовать. В свое время Гиви закончил художественную школу по классу ковки, а до этого - был аспирантом в Московском институте металлов и сплавов. Но теперь сын Кавказских гор занимался любимым делом в подвале, на задворках областного спорткомплекса, получал зарплату и в десять раз больше - на руки за подработки. Он был доволен жизнью, как может быть доволен счастливый человек.
Андрей давно это понял, наблюдая за работой кузнеца. Знал он и то, что Гиви давно и успешно кует доспехи и оружие для модных нынче рыцарских клубов. Сегодня Семенов шел предложить кузнецу необычную работу.
-Гиви, послушай, - начал он сквозь звон. Гиви сгибал на роге наковальни подкову, ему было не до посетителей.
-Послушай, кузнец, - начал Андрей снова, когда звон прекратился, а почти готовая подкова, шипя, опустилась в воду.
Гиви поднял лохматую голову. Его редко называли - кузнецом.
-Мне нужен меч, - твердо сказал Андрей. - И я хочу, чтобы это было необычное оружие.
Семенов произнес это слово - 'хочу' и буквально почувствовал, как сжалось отведенное ему время. Гиви смотрел на Андрея во все глаза, ноздри его раздувались.
-Я перепробовал все оружие, что есть там, - Семенов мотнул головой вверх, давая понять, что говорит о рыцарском клубе. - Это будет меч. Длиной чуть больше метра, обоюдоострый, тяжелый клинок, способный перерубить любое оружие, которое ты создавал до сих пор.
Молодой человек ждал, пока смысл это длинной фразы дойдет до кузнеца, разгоряченного работой. Вдруг глаза Гиви вспыхнули.
-Булат, - сказал он с гортанным придыханием. - Булатный меч. Ты знаешь, в чем секрет булата?
Не дождавшись ответа, он зачерпнул воды из бадейки рядом с горном, достал оттуда подкову. Швырнув ее на верстак, он выкрикнул:
-В искусстве кузнеца! - потом вновь повернулся к Андрею. - Ты будешь помогать мне.
-Любые деньги..., - пробормотал Семенов.
-К чертям деньги! - взревел Гиви. - До сих пор никто не предлагал мне сделать булатный меч. Ты заплатишь столько, сколько нужно. И докажешь, что не зря пришел к мастеру Гиви.
Андрей облегченно вздохнул. Но потом понял - это было его желанием, а они, как ни прискорбно, должны выполняться.
Гиви, задрав голову, пошел в дальний угол кузницы. Андрей проследил за ним взглядом. Кузнец, гремя ключами, открывал высокий сейф.
-Давно я хотел поспорить, - говорил он вполголоса. - Сегодня время пришло.
-Вот, - сказал кузнец торжественно. - Это станет твоим мечом.
В руках Гиви держал длинный, плоский и темный кусок железа.
-Хорошо, - сказал Андрей. - Уже раздеваюсь. Где тут запасной фартук?
-Нет, - произнес кузнец. - Сегодня больше никакой работы. Я должен увидеть его, а только потом - создать. Приходи завтра, с утра.
-Хорошо, - снова повторил Андрей.
Следующая неделя прошла как в тумане. Андрей работал и учился как заведенный. Он вставал рано - в шесть утра, садился за книги или компьютер, искал все новые и новые заклинания, заставляя память запоминать странные слова, потом мчался к Олеговичу, потом - в кузницу.
-Мало титана, мало ванадия, чуть серебра и много железа. Это называется - сплав, - говорил Гиви, протягивая на наковальне заготовку. - Булат куется косым бойком.
Кузница, казавшаяся на первый взгляд просто захламленной, оказалась вовсе не проста. Можно сказать, она была оснащена по последнему слову техники. В углу до времени притаился мощный пневмомолот. Кроме простого горна Гиви сделал себе маленькую электродуговую печь, большинство процессов здесь были автоматизированы. Андрею зачастую просто нечего было делать, и он присаживался за верстак, глядя как Гиви, в фартуке и очках, в дожде огненных брызг, создает чудо.
-Он будет много тяжелей, чем просто железо, - говорил Гиви. - Но рука привыкнет. Этому клинку не будет равных.
Андрей тренировался теперь в полную силу. Два часа на тренажерах, потом час кулачного боя с Пашей, потом - к Олеговичу на вокзал и снова - в спортзал, к Паше, учиться биться со щитом, двумя руками, левой рукой, ножом, булавой, копьем. Спаринговались редко. Плосколицый мучитель часто говорил:
-Бой с товарищем - это бой в поддавки. Ты боишься ему врезать, а он - тебе. По настоящему надо бить по голове, и как можно сильнее. Это вообще главное правило боя - бить как можно сильнее.
Поэтому Андрей спаринговался больше с бревном. Паша бамбуковой палочкой указывал место на подвешенной к потолку деревянной колоде, а Андрей должен был туда попасть - огромным, двуручным, десятикилограммовым тренировочным мечом. Кисти и плечи после такого, на первый взгляд - очень простого упражнения, болели страшно. Зато после месяца тренировок Семенов мог за минуту нанести шестьдесят ударов - больше, чем кто-либо в рыцарском клубе. И все его удары приходились точно в цель.
К концу лета Гиви закончил работу. В погожий августовский день Андрей спустился в кузницу и был удивлен необычной тишиной и холодом в помещении. Сегодня мастер даже не разжег горн.
-Пришел? - спросил Гиви.
-Да, - ответил Андрей. - А что, готово?
-Готово, - проворчал кузнец. - Вот, - он указал на длинный промасленный сверток, что лежал на верстаке.
Андрей не спеша подошел, откинул ветошь. Черная полоса стали тускло блеснула чешуйчатой насечкой. Гиви неслышно оказался рядом. Без усилия он поднял клинок, встряхнул его в руке.
-Работа мастера, - буркнул он. - Смотри.
Гиви подошел к тискам, где в губках была зажата толстая железная труба и поднял меч над головой. Темная сталь блеснула и кусок трубы, перекатываясь и звеня, покатился по полу. Слова застряли у Андрея в горле. Безмолвно он смотрел на блестящий длинный скос, меч прошел сквозь железо и не оставил даже зазубрин.
-Что я должен? - спросил наконец Семенов.
Гиви, все так же, не спеша, подошел к молодому человеку. Андрею захотелось отшатнуться - настолько фигура кузнеца дышала угрозой.
-Мой меч достанется только настоящему хозяину, - сказал Гиви. - Сумеешь остриём коснутся рукояти - он твой.
Андрей принял оружие, попробовал пальцем шершавую кромку лезвия.
-А если сломаю? - спросил он серьезно.
-Сломай, - ответил Гиви.
Андрей пропустил лезвие за спину, широко расставил ноги. Первые сантиметры дались легко. Лезвие, не смотря на толщину, гнулось изумительно. Семенов еще успел подумать, что надо было надеть рукавицу, а еще лучше - кольчужную перчатку. Кровь закапала с правой руки, меч резал пальцы, но Андрей упрямо гнул, напрягая руки, плечи, спину. Осталось совсем немного, Семенов хакнул, выпуская воздух, перед глазами заплясали огненные круги и в тот же миг острие царапнуло набалдашник рукояти. Отпустить сейчас? Ну уж нет! Андрей медленно ослаблял хватку и только под конец отпустил опасно вздрогнувшее лезвие.
Гиви долго смотрел на него, потом вздохнул, развернулся и, сгорбившись, пошел к горну. Андрей, отдуваясь, некоторое время стоял, потом открыл рот, желая спросить цену, но не стал ничего говорить. К чему тут слова? Постояв так с минуту, Семенов положил на верстак тугой круглый сверток и вышел из кузницы.
Затворяя за собой дверь, Андрей еще успел заметить, как Гиви, шагнув назад, нащупал доллары, и, не глядя, швырнул их в горн...
В лесу пахло прелой хвоей. Конец сентября выдался дождливым, но октябрь радовал погожими днями, поздним и теплым 'бабьим летом'.
Старенький 'Жигуль', недоуменно завывая, полз по разбитой колее. Когда до цели осталось всего три километра по лесу, Андрей остановился, бросил машину, подхватил с заднего сиденья рюкзак и двинулся вперед. Сегодня он взял у Олеговича выходной и поэтому не торопясь шагал по жухлой траве, хрустя ветками под новыми армейскими ботинками. Еще одна пара лежала в рюкзаке. Кроме нее там находился комплект сменного белья, запас продовольствия на неделю, моток веревки, несколько коробков охотничьих спичек, кожаный, шитый на заказ, спальник, котелок, запас патронов к пистолету и карабину... Сам карабин Андрей нес в чехле вместе с мечом. Вместе они составляли немалую тягу, поэтому чехол постоянно приходилось перебрасывать с плеча на плечо.
Заклинание для переноса во времени нашлось не у Папюса, не у Нострадамуса и уж тем более не в каком-либо учебнике по практической магии.
-Верования и обычаи словян. Не слабо, а? - спрашивал сам у себя Андрей. Он случайно наткнулся на факт перемещения во времени, читая о Китеже-граде. Казалось бы, всем известный факт и свидетелей - хоть пруд пруди...А вот пруд как раз был и нужен. Вода, в которую ничего не втекает и откуда ничто не вытекает. Стоячая вода, в которую можно было войти два раза... И опасность, опасность вокруг... И желание уйти... Точнее - это будет пожелание.
Главный козырь находился у Семенова дома, на столе, под планшетом сканера. Если что-то не удастся, то, молодой человек надеялся, его смерть будет быстрой и безболезненной. Хотя, кожа никогда не выполняет желания напрямую. Только косвенно, посредством случайного утопления, столкновения или падения самолета на мою голову - мрачно пошутил Андрей про себя.
Пруд, к которому он направлялся, находился в самом сердце мещерских болот. Он уже не раз бывал там, у чистой, темной и глубокой воды. Здесь никогда не велись лесозаготовки - техника вязла в болотистой земле, никогда не устраивалось пикников и лишь редкие охотники забредали сюда в надежде на напуганных уток. Зверья и вправду было много - Андрей то и дело натыкался на лосиные и кабаньи тропы, белки спокойно следили за ним из зарослей осинника и дятел громко стучал на всю округу.
Подойдя к пруду, Андрей долго смотрел на спокойную гладь. Водомерки бодро чертили поверхность. Ему сейчас тоже предстоит начертить свой знак. Огненный, прямо на воде. Для этого Семенов предусмотрительно захватил два пластиковых шланга, один побольше, другой - поменьше. Он скрепил их пластиковыми штуцерами так, чтобы они образовали кольца и могли свободно плавать в воде. Ежась, Андрей разделся и, вполголоса ругаясь, залез в воду. Следовало закрепить шланги так, чтобы они не расплывались в стороны. В пространство, что осталось между ними, Андрей залил керосин. Оставалось только прочесть заклинание и поднырнуть в огненное кольцо - чего проще?
-Выйду из дома не дверьми, из ворот в вороты, в чисто поле, на восток, на восточну сторону. Солнце мое ясное, звезды светлые, небо чистое, поля желтые да камни тяжелые... ХОЧУ оказаться на этом же месте за тысячу лет от этого времени, - громко произнес он и нырнул. Зеленая вода сомкнулась над ним, полилась за шиворот и одежда сразу стала неповоротливой, а рюкзак, хоть и утяжеленный камнями, упорно тянул наверх. Но Андрею надо уйти под воду целиком. Меч и карабин помогли своей тяжестью, но вода мгновенно стала вязкой, тяжелой, огненное кольцо, видимое из-под воды, словно отдалялось с каждым движением. Андрей выхватил меч из ножен, уперся им в дно, не позволяя потокам воды сносить его. Он еще успел подумать - откуда здесь течение? - а воздуху уже не хватало, глаза щипало и очень хотелось вдохнуть. Молодой человек рванулся наверх, но оказалось, что он погрузился слишком глубоко, или огненные кольца сместились... Андрей единым движением сбросил рюкзак. Ботинки, накрепко до этого зашнурованные, легко слетели с ног. Водоворот мощно тянул молодого человека наверх, срывая одежду, заставляя изо всех сил работать ногами и руками. Голова Андрея показалась над водой, в почти гаснущем огненном круге.
-Чтоб тебя подняло и шлепнуло, - бормотал Семенов, карабкаясь по осклизлому берегу. Он ругался долго и грязно, обессилено и с ненавистью. Он, видимо, потерял ориентацию в воде, а прежде всего не стоило выбирать такое глубокое место. Хотя, почему глубокое? - спросил себя Андрей. Он же специально выбирал такое дно, чтобы не было бочагов, и чтобы - по грудь... Семенов встал и медленно огляделся. Лесной пруд остался прежним, но все вокруг изменилось. И тогда до молодого человека стало доходить, что он - сумел...
Сначала он целую минуту сдерживался, чтобы не заорать. А потом серьезность положения стала доходить до него. Во-первых он не знал, куда его занесло. Вполне возможно, что и в будущее. А скорее всего - в прошлое. Это же было заклятье из прошлого... Кроме того, не удалось найти рюкзак. Из одежды на Андрее остались лишь трусы, штаны с ремнем и тельняшка. Остальное подевалось неизвестно куда. Всплывет, наверно, в будущем, - усмехнулся Андрей. В десятый раз ныряя на глубину, он нащупал в взбаламученной воде что-то знакомое, очень тяжелое. Через пять минут Семенов сидел на берегу и с любовью поглаживал булатную сталь меча. Оружие не захотело расставаться со своим хозяином. Андрей встал, рассек клинком воздух. Один раз, второй, закрутил петлю... Огромные сосны с насмешкой смотрели на человека, что крутил вокруг себя тускло мерцающую полосу стали... Им еще только предстоит узнать, кто явился в этот мир, - грели душу уверенные мысли. - У меня есть меч, я силен, много знаю и умею. Я смогу, - засмеялся Андрей, говоря последнюю фразу в полный голос и не ощущая над собой зависшего в смертельной угрозе заклятия Царя царей.
...Пройдет тысяча лет и еще один год, прежде чем нотариус Маркелов Александр Геннадьевич, достанет из личного сейфа пакет со странной записью: 'Вскрыть через год'. Из напечатанных на лазерном принтере листов он узнает, что молодой человек, заходивший оставить этот пакет, завещает все свое движимое и недвижимое имущество некому Саркелову Мгивади Ашотовичу, слесарю в спорткомплексе 'Молодежный'. А еще через неделю изумленный Гиви войдет в трехкомнатную квартиру и обнаружит под планшетом сканера сморщенный, всего в пол-ладони кусок старой кожи. Если бы мастер знал санскрит и имел лупу, то он бы запросто прочитал странное послание, все так же четко проступающее на шагрени. Но кузнец этого не сделает. Пожав плечами, он выбросит кожу в мусорное ведро. У кузнеца была огромная семья, девять детей, жена и парализованная бабка. Все они ютились в полуразваленном частном доме. Тогда, в кузнице, выбросив деньги в огонь, он не жалел ни о чем. И сейчас понял, что поступил правильно, так, как и должен был поступить...
-Моя работа достойна этого, - усмехнется Гиви напоследок и вслух, на двух языках, поблагодарит Андрея, которого все уже считали умершим, за столь роскошный подарок...
Но это случится еще не скоро. А пока Андрей приходил в восторг от того, что все его умения остались при нем. Он мог сдвигать маленькие предметы, разжигать огонь, заговаривать ветер. Навыки гипноза и внушения тоже никуда не делись, наверно, - говорил себе молодой человек, греясь у костра и восхищаясь сам собой. Правда, твари, что жили на болоте, быстро сбили с него спесь и самомнение. Они были многочисленны и не знали страха. Они нападали со всех сторон и не поддавались никаким заговорам. Они преследовали его все пять дней, пока Андрей, заплутавший в бескрайних лесах, испуганный и изрядно оголодавший, выбрался к людям. Они чуть не вогнали его в могилу, безумные кровососы, проникающие везде и всюду.
-Да разве же это насекомые? - стонал Андрей, продираясь по лесу. - Это же звери!
...Улыбаясь воспоминаниям, Семенов шел по лесу. Он уже давно и долго бродил по таким вот лесным дорогам и тропкам. Нигде не останавливаясь, не привязывая себя к одному место друзьями или семьей, Андрей буквально гнал себя навстречу новым приключениям. Он стал колдуном - фигурой достаточно грозной и могущественной в десятом веке. Прошло уже десять лет, как он попал сюда, в прошлое. Это был мир, который принимал человека как равного среди равных. Мир, где еще жило волшебство и земля, по которой продолжали ходить странные, а иногда и страшные твари, оспаривая у человека право на существование. Местные жители не имели представления об электричестве и квантовой механике, но прекрасно знали, на что способно волшебство в руках умелого человека. Практически каждый из живущих в это время твердо знал, что колдовство и колдуны существуют, но объяви Андрей, что видел стоэтажные дома - и его сочли бы по меньшей степени ненормальным. Но за последний год в нем накопилась усталость. Это было не простое физическое недомогание. Нет, усталость скопилась на сердце, в душе, день ото дня требуя остановиться, образумится.
Солнце склонялось к западу, путник все так же упруго и быстро шагал по лесной тропке, ведя за собой вороного коня. Но даже чуткие уши животного не могло уловить мягких шагов, напрасно конь раздувал ноздри - тот, кто преследовал их, шел с подветренной стороны, держась чуть ли не в версте от колдуна. Огромный белый волк с горящими красными глазами не торопясь пробирался по лесной чаще параллельно тропе, выбранной Андреем.
Начинало смеркаться, когда Андрей, наконец, выбрался с тропинки на нормальную, уезженную до белого песка, дорогу. Скоро деревня, - понял он и взобрался на коня. Однако ехать пришлось гораздо дальше, чем предполагал Семенов. Солнце давно скрылось за горизонтом, когда всадник выехал из леса. Остановившись на опушке, он, не торопясь, обозревал окрестности. Майская ночь, светлая и тихая, позволяла хорошо рассмотреть небольшую деревеньку, что съежилась, огороженная жердяными изгородями и заборами, посередине широкой равнины, по обеим сторонам небольшой речки. Дома стояли не в ряд, а, словно разбросанные торопливым сеятелем, жались друг к другу. Поодаль, на холме можно было заметить высоченный сруб. Крыши на нем еще не было, но даже неискушенный понял бы, что он предназначен не для жилья.
'Церковь будет', - подумал Андрей и двинулся к будущему храму. Ему не хотелось в столь поздний час искать дом, который мог бы приютить запоздалого путника на сегодняшнюю ночь. Ни единого огонька не было видно ни в самих домах, ни около них. Вероятно, хозяева давно уже спали. Весенний день долог и рано начинается для крестьянина. Утром приходится вставать с петухами, поэтому ложиться спать надо рано.
Но Андрею Семенову, человеку из далекого будущего, не привыкать ночевать под открытым небом. Он, не торопясь, подъехал к пахнущему смолой срубу, спешился. Вороной нетерпеливо выгибал шею, просясь в ночное, но Андрей, выпоив коня прямо из близлежащей канавы, привязал его к колышку. Народ деревенский ушлый - уведет коня, ищи его потом за тридевять земель. Но Воронко, попав к Андрею еще год назад, привык к хозяину и в случае мог подать голос. Сам же Семенов, расположившись прямо на траве, завернулся в попону. Ночь обещалась быть теплой.
Глубоко во мраке ночного леса открылись глаза, блеснув в темноте красными фонарями. Белый волк потянулся, зевнул и широкой рысью потрусил в сторону деревни. Он рассчитывал напасть внезапно, сделать дело и быстро уйти. Ему была нужна только кровь. Много крови, море крови. Конечно, один колдун не сможет дать ему столько. Но он терпелив. Когда-нибудь придет время и все, что делал волк, окажется не пустым звуком. Как, например, этот звук. Зверь, вышедший было из леса, поднял голову, принюхался. Со стороны мертвых, убитых топорами деревьев послышался равномерный, странный стук. Настолько странный, что волк, не думая уже ни о каком колдуне, стрелой рванулся в лес.
Андрей только начал проваливаться в теплую пустоту сна, как услышал глухой стук. Он приподнял голову. Звук шел со стороны недостроенной церкви, был отчетлив и равномерен, будто кто-то, не наработавшись за день, остался плотничать внутри темнеющего в ночи сруба.
'Крысы', - подумал Андрей. - 'Или летучие мыши. Залезли внутрь, теперь не знают, как выбраться'.
Он вновь посмотрел на будущую церковь, и понял, что у нее еще нет крыши, а верхний венец висит над землей. Молодой человек не боялся, и, поразмыслив немного, хотел плюнуть и спать дальше, как Воронко захрипел в темноте. Коротко простучали копыта, и конь едва не раздавил лежащего на траве хозяина. Андрей вскочил. Меч, с которым он не расставался, беззвучно покинул ножны. Верный конь буквально жался к человеку, глухо ржал, губы его побелели от пены. Все вокруг вибрировало от скрытых сил, решивших устроить себе пристанище на холме близ деревни. Духи, враждебные человеку, кружили вокруг него, невидимые, бессильные пока в своей неосязаемости, но не менее опасные от этого.
- Выйду не перекрестясь, - зашептали вмиг пересохшие губы. - Выйду не помолясь...
Семенов в какой-то момент понял, что на него не собираются нападать. Его стараются просто напугать, убрать отсюда, потому что существа, собравшиеся вокруг, ждали еще кого-то, более сильного, обличенного властью. Сзади послышался шепот. Андрей плавно развернулся, чувствуя, что на затылке волосы встают дыбом... и ничего не увидел. Пустота, тьма, поглощающая свет накрыла его. У меня еще есть воля, - успел подумать Андрей, теряя сознание.
Огромный белый волк летел через ночной лес. Было жутко видеть его странный полубег-полуполет, хотя стороннему наблюдателю, (если бы такой и нашелся) это бы показалось просто игрой света. Белый блик скользил меж деревьев подобно бестелесному духу, со скоростью, совершенно невозможной в освещенном луной лесу.
Волк вспомнил. Вспомнил, как только услышал этот странный стук, идущий от деревянного строения. Зверь сразу сообразил, кто его издает. Так могущественная душа стремится соединиться с бренным телом - и не может. Теперь он понял, зачем ему нужно столько крови, зачем ему вообще нужна кровь. До этого он не понимал, почему стремится убить всех, кто движется и в ком есть хоть капелька этой буйной, красно-горячей жизни.
Жуткий вой разорвал мертвенную тишину.
'Я иду, друг', - выл волк, гигантскими прыжками приближая себя к цели, что ждала его далеко на севере.
- Эй, парень, - разбудил Андрея тихий голос. Слепящее солнце над лесом било в глаза. Семенов вскочил. Точнее, это ему показалось, что вскочил. На самом деле Андрей медленно, со стоном, поднялся. Тупая слабость вдруг навалилась на него, будто колдун не спал, а всю ночь таскал бревна.
- А конь мой где? - слабо спросил он. - Эй! Ты, дай сюда.
Последняя фраза относилась к мужичку, что, подняв потерянный колдуном меч, вертел его в руках.
- А ты кто таков? - раздался сзади зычный голос. Обернувшись, Андрей увидел лохматого мужика с топором.
- Кому говорят - дай сюда! - повысил голос Семенов и сделал шаг вперед.
- Но, не балуй, - снова отозвался мужик сзади. - Отвечай попервой, откуда такой взялся?
- Андрей Семенов я, - проворчал колдун. Сбросив предательскую слабость, он сделал еще шаг вперед. Мужичонка, завладевший мечом, попытался отскочить, но нарвался на подсечку. Плавно развернув начавшего падать противника, Андрей по всем правилам боевого искусства, которое появится только через восемьсот лет, отбросил его в сторону. Меч описал в воздухе круг и уперлась в грудь незадачливого крестьянина. Эта быстрая демонстрация превосходства, похоже, впечатлила оппонентов Андрея.
- Но, не балуй, - уже тише и с опаской произнес лохмач сзади.
- Не нокай, не запряг, - отозвался Андрей. - Конь мой где?
- Здесь твой конь, сын мой, - раздался спокойный голос сбоку. Андрей повернул голову. Из-за сруба вышел человек в монашеском платье, с большим медным крестом на груди. Воронко, ведомый твердой рукой, послушно шел за человеком в сутане.
- Отец Дрозд, - представился священник. - А ты кто будешь, странник? И что здесь делаешь?
- Андрей, по прозвищу Семенов, - раздалось в ответ. - Кузнец я. Еду из Мурома в Новгород.
Своей причастности к ведовству молодой человек счел нужным не открывать. А то, что он явился из двадцатого века, Андрей, естественно, вообще никому не рассказывал.
- Вышел я к деревне к полуночи. Решил не ходить по избам, а здесь переночевать. Вот и ... переночевал, - продолжал он с кривой усмешкой.
- Оружие при себе носишь, - говорил степенно священник. - Странный меч, никогда таких не видал.
Андрей недоверчиво посмотрел на свой меч. Конечно, он не собирался рассказывать всем присутствующим, как и когда было создано его оружие. Но как святой отец с ходу определил его необычность?
- Сам себе оружие делал. Говорю, кузнец я.
- И говор у тебя необычный. Словно не из наших мест сам, - продолжал, будто говорил сам с собой, священник.
- Правда твоя, отец Дрозд. Из северян я, - без замешательства отвечал Андрей.
- Долго же спят северяне, - с едва заметной усмешкой продолжал Дрозд. - Солнце уж высоко.
- Да не спал я, - пробурчал Андрей. - С местной нечистью повстречался.
И тут же он заметил, как сошли неуверенные улыбки с лиц поселян, а брови священника сошлись на переносице.
- Что-то с этим местом не то, - бурчал Андрей, осматриваясь. - Будто кто еще этот холм облюбовал. Кто место выбирал под церковь?
- Правда твоя, - сурово отозвался отец Дрозд. - Я тоже сам не свой хожу. Вчера Свияга похоронили. Бревном придавило - даже не услышали мы его крика. Но место здесь хорошее. Зря ты напраслину возводишь. Отец Ефрем выбирал. Окроплена земля святой водой и отслужен молебен на здешнем месте. Сам митрополит Иоким благословение дал.
- Вот те по голове четыре раза, - пробурчал под нос Андрей. - Работника насмерть придавило, проезжего человека чуть духи в свое царство не забрали, а все равно стоять будем, что место хорошее.
- Хреновое место, это я вам точно говорю, - продолжал Семенов уже в полный голос. - Кладбище здесь старое, либо курган какой, где злого человека похоронили.
И тут же мужички, до сих пор не вмешивающиеся в спор, многозначительно переглянулись. Священник и колдун словно и не заметили этих взглядов.
- Будь здесь гостем, кузнец. Денька на три остановишься? - пробасил Дрозд. - К тому времени сюда отец Ефрем подойдет. Вместе, я думаю, сможем наше дело решить.
- Отчего бы и не погостить? - отозвался Андрей. - Кузнец-то вам нужен, небось?
- Да не особо, конечно, - проговорил лохматый мужик. - Да только мнится мне - не простой ты кузнец, паря.
Андрей только неопределенно пожал плечами, напустив на себя насколько возможно простоватый вид.
Отец Дрозд сделал приглашающий жест, и они, оставив мужиков стучать топорами у сруба, пошли в деревню.
- Будята у нас сам кузнец, - говорил Дрозд, уверено и широко шагая по дороге. - Ну да ничего, лишняя пара рук в деревне никогда помехой не бывает. Будешь с нами жить, или сам место найдешь? - поднял бровь священник.
- Будята, это который? Лохматый, что ли? - словно не замечая вопроса, спрашивал Андрей. - У него живешь, святой отец?
- У него, - почему-то немного смущенно ответил Дрозд. - Поэтому и спрашиваю. Может, мы с тобой дом поставим? Захочешь здесь остаться - будем вместе жить, бобылями. Ежели уйдешь, то знать будешь, что есть место, где тебя без вопросов примут и обогреют.
- Спасибо, отец, - серьезно отозвался колдун. - Я подумаю.
Андрей понимал мотивы Дрозда. По всему видно, что святой отец попал сюда совсем недавно. Не успев толком обжиться, найдя приют в избе крестьянина, отдавая все силы на строительство храма, священник, надо полагать, тяготился своим положением. Наверняка он ел и пил за столом Будяты. Времени на мирскую жизнь, на пахоту или постройку собственного жилища, конечно, не хватало. Это еще сколько лет ждать, пока священник станет главой над своей паствой? Церковная десятина, церковные бригады, любое слово, как слово божье должно выполнятся... Пока священник на Руси - только божий человек, а не наместник всевышнего и должен сам обеспечивать свое существование. Дрозду предстоит пережить зиму, и вновь - за счет гостеприимного мирянина. А святой отец, сразу видно, - поглядывал Андрей на спутника, - не из тех, кто любит сидеть на шее. Тут еще подвернулся странный пришелец, подтвердивший опасения самого Дрозда на счет выбора места для церкви. Одна голова хорошо, две лучше. Да и крайний нашелся, - думал про себя Андрей. - Ежели чего, легко будет сказать, что я противился постройке. С меня что возьмешь? Как с гуся вода. А людям, может, польза будет. Надо оставаться. Доброе дело не наскоком делается. Единственное, что смущало колдуна - почему священник не опасается неожиданного гостя? Ведь Андрей мог оказаться и разбойником с большой дороги. Либо у батюшки нет ничего, чем можно поживится, либо он и в самом деле доверяет людям настолько, что готов разделить с ними последнее. Ладно, это уже его дело - решил Семенов, а вслух сказал:
- Да, скорее всего - правда ваша. Будем дом строить, святой отец, - возобновил Андрей разговор.
- Вот и хорошо, - одобрительно кивнул Дрозд. - Одному мне не сподручно, да и незачем хозяйством обживаться. У тебя же конь есть добрый. Глядишь, женщину здесь найдешь хорошую. Второй дом срубим. Хоть и не кузнец я, но, Андрей, за мной дело не станет. Не бойся.
- Да и не боюсь я, - подхватывая заданный тон, сказал Андрей и рассмеялся. Только что он думал о том, что бояться должны его, но теперь 'не бойся' говорят ему. - Как хоть здешний мир зовется?