Аннотация: Хемингуэй однажды сказал: "то, что писатель хочет сказать, он должен не говорить, а писать." Но нет на свете дела труднее, чем писать простую и честную прозу о человеке.
Приемный покой
Джордан Райт провел сорок минут в жутко неудобном кожаном кресле. Ноги и руки у него затекли. Он решил привстать с места и сделать пару тройку шагов до желтой выцветшей стены и обратно. Коридоры больницы казались ему совсем пустыми, если только не брать в расчет медсестер, которые изредка заглядывали в палату к умирающему мистеру Лапасу. Джордан Райт нехотя приподнялся с кресла и сделал пару шагов до стены. Его спина гудела от напряжения и боли, но он дошел до стены и уселся на твердую деревянную скамейку напротив своего уютного кресла.
Джордан Райт сидел здесь без воздуха уже сорок минут, окна были накрепко закрыты, выйти на улицу он не мог, он ждал машину, которая должна появиться с минуты на минуту. Когда машина появится, большие стальные двери в конце коридора откроются, и он побежит навстречу двум широкоплечим врачам, которые транспортируют реанимированного больного.
Первый врач начнет раскладывать носилки, присоединит лежак к стойке. Стойка сильно шумит и держится на маленьких колесиках, хаотично скользящих по мраморному полу. Второй будет закреплять носилки к реле на полу кузова машины, чтобы перекатить больного очень быстро. Пациент легко скатится вниз, и тогда первый врач, не дожидаясь второго, который захлопнет дверь реанимационной машины и, спрыгнув на землю, поднимет свой головной убор, возьмется за ручки каталки двумя руками и кинется вперед по мраморному коридору прямо к дверям операционной. А Джордан Райт побежит им вслед со свернутым подмышкой пальто и большими белыми пакетами с тряпками и лекарствами. Врачи побегут еще быстрее, тележка с пациентом застучит еще сильнее. Больным все равно. Больные терпят эти узкие коридоры и тошнотворный запах больничной утвари. Они терпят, пока их везут вдоль столика, где сидит немолодой темнокожий охранник в очках, перелистывающий старый номер газеты.
Джордан Райт не вспомнит, как он бежал по этим коридорам. Его снова усадят на скамейку и дадут в руки бланки и формы для заполнения. Все поплывет как в тумане. Он нехотя распишется на бланках и всучит их ленивому медбрату. Он распишется очень плохо и криво, и медбрат будет недоволен, через пару шагов взглянет на бумаги, которые ему отдали и, развернувшись, попросит переписать все заново. Джордан Райт будет злиться и начнет задавать кучу глупых и простых вопросов. Медбрат будет злиться и твердить о подписях на бланке.
Джордан Райт, молча, смотрел на свое кожаное кресло. Больница засыпала, и засыпали её жители. Но Джордан Райт ждал, ждал, когда откроются двери. Ждал терпеливо. Ждал уже несколько часов.
Темнокожий охранник перебирал в руках маленький шнурок. Он разложил его вдвое и затянул на конце. Шнурок стал толстым и коротким.
Он поднял голову только когда из входного проема, весь в снегу, появился второй охранник. Большого роста, с большими руками и едким запахом дыма он подошел к своему товарищу и положил руки на столик.
- Чего такое? - спросил большой охранник.
- Шнурок от куртки.
- Зачем он тебе?
- У меня есть немного мыла - улыбаясь ответил темнокожий.
- Мозгов у тебя нет - большой охранник тоже улыбнулся и взял в руки шнурок.
- А ты не говори так, шнурок тут лежал, как раз, когда я пришел, лежал рядом с мыльницей.
- Так чего ждем?
- Сам не пойму
Большой охранник рассмеялся и почесал затылок большим пальцем.
- А если бы и вправду повеситься?
- Можно - лениво ответил темнокожий.
- Глупый ты, черт лысый тебе здесь повеситься не даст.
- Потому что мы в больнице?
- И поэтому тоже.
- Тогда заберу домой - темнокожий охранник снова заулыбался и аккуратно положил шнурок на стол.
- Забери. И себя, дьявола кусок, забери.
- Зачем ты так?
- Да глупость это все, бога раньше срока не увидишь.
- А если увижу?
- Туда тебя! Ну, тогда проси для меня надбавки - подметил здоровяк.
- Ох, и мелочный же ты
- Да и пес ним, что мелочный, раньше жалования я в петлю не ногой.
- Дурак ты - темнокожий оперся на спинку стула, - мне может жить надоело.
- Тогда чего ждешь?
- Сам не пойму
- Хех - здоровяк снова улыбнулся и посмотрел не запылившийся экран телевизора в углу, - видел "Детектива Харисона" вчера?
- Только конец
- Да ты чего! - здоровяк в изумлении выпрямился и с широкими глазами взглянул на темнокожего, - такая серия была, ох какая серия! Но конец-то видел?
- Видел
- Так бы у нас работали, ох и дело было бы.
- Работай у нас так, ты бы от стрельбы заснуть не смог - заметил темнокожий.
- Ну, нет, сплю я крепко, даже слишком - здоровяк потянул спину и взглянул на Джордана Райта, - а вы чего тут?
Джордан Райт ответил, что ждет реанимацию.
- Кого везут?
Джордан Райт ответил.
- Ясно, сигареты не будет?
Джордан Райт достал из пиджака засаленную пачку сигарет и протянул одну охраннику. Тот попросил две и Джордан Райт дал ему две последние сигареты.
- Благодарю - устало сказал охранник и вернулся за столик к темнокожему. Тот снова достал шнурок и принялся натирать его мылом.
- Так тебя и так! - здоровяк хлопнул рукой по столу, а темнокожий продолжал натирать шнурок и ехидно улыбаться.
- Я для себя, ты не волнуйся
- Дурак ты.
- Нет.
- Дурак, мыло только переводишь, ведь не сделаешь ты этого.
Темнокожий положил шнурок обратно на стол и отвел взгляд от здоровяка, - нет, не сделаю. Он, молча, посмотрел на шнурок, а потом на Джордана Райта и тихо сказал.
- Курить есть?
Здоровяк с радостью отозвался, потом дал темнокожему сигарету, и они исчезли в дверном проеме.
Джордан Райт по-прежнему смотрел на свое кожаное кресло.
Здесь все также пахло больницей. Так же жутко тошнотворно. Серые коридоры стали тускнеть, и двери в палаты мистера Лапаса перестали хлопать. Джордан Райт услышал, как хлопнула входная дверь восточного крыла. Там было двое мужчин. Один из них шел ровно и быстро, другой шаркал ногами и издавал тяжелые грудные звуки, которые эхом раздавались по всему коридору. Джордану Райту стало не по себе от этих звуков, и он решил снова сеть в свое кожаное кресло. Спина немного успокоилась, и он откинул голову назад, будто заснул. Шарканье башмаков становилось все сильнее, и Джордан Райт услышал, как один из мужчин сплюнул на пол.
Как же от него пахло спиртом. Во всей вселенной вы бы не нашли человека от которого так сильно пахнет спиртом. Но он не был пьян. Он не мог ходить без помощи крепкого темноволосого медбрата и шаркал ногами о мраморный пол. Но он не был пьян. Он смотрел на Джордана Райта почти минуту. Медбрат удивленно обвел обоих взглядом и посадил бездомного бродягу на стул возле приемного окна.
Пьяный смотрел на мраморный пол и улыбался. Он улыбался искренне, его скулы быстро подергивались от делирия, но он улыбался очень искренно. Он смотрел на пол и оперся руками о скамейку, на которую его посадили.
Джордан Райт невольно вздрогнул, когда услышал громкий голос дежурного врача, который быстрым шагом направлялся в сторону скамейки. Он схватил пьяного за волосы и опрокинул его голову назад, чтобы лучше рассмотреть серое улыбающееся лицо. Дежурный оперся на ногу и повернул свою голову чуть левее. Он очень хорошо видел пьяного и смотрел ему прямо в глаза. Пьяный тоже не отводил взгляда, но не переставал улыбаться.
Наконец, дежурный перевел взгляд на медбрата и охранников. Он снял очки и отпустил пьяного.
- Он же теплое место себе нашел - сказал дежурный.
- Он был тут дня три назад - не отрываясь от шнурка, лежащего на столе, сказал темнокожий охранник - его тогда выгнали.
- Так зачем он мне опять?
- А это не мы - оправдывался медбрат, - его привезли из полиции.
- Что натворил? - дежурный снова взглянул на пьяного, но тот смотрел на свои сухие пальцы и улыбался.
- У него же ноги болят от выпивки - тихо ответил темнокожий.
- Хорошо, что у нас тут есть врач - медбрат ехидно взглянул на охранника и тот отплатил ему жестом, которого дежурный разглядеть не мог.
- В изолятор его?
- Он же опять нагадит?
- В изолятор - дежурный похлопал пьяного по плечу и сел на скамейку напротив кожаного кресла Джордана Райта. Пьяный поднялся на ноги и медленно направился в сторону изолятора. Джордан Райт заметил, что боль в ногах и пьяного заметно прошла, когда тот понял, что не будет ночевать на улице.
Дежурный достал сигарету и стал крутить ее в руках.
- А вот вы мне ответьте - он взглянул на Джордана Райта и закинул сигарету за ухо, - а зачем их лечить?
Джордан Райт ответил.
- Нет, это конечно верно, но это штампы скорее, которыми вас газеты кормят, вы ответьте, как сами думаете.
Джордан Райт ответил.
- А идите вы к такому-то дьяволу со своей клятвой Гиппократа - дежурный явно разозлился, - я не за этим сижу здесь с восьми до часу. Знаете, сколько мне платят? Ни черта мне здесь не платят. А мы должны спасать, и с такой гордостью говорим, - он саркастически выпрямил спину и нахмурил брови, изображая гордость.
- А хотя знаете, родись я чуть раньше, то вы бы сейчас говорили с самым жестоким гестаповцем в мире - Дежурный говорил это серьезно и громко, - какого дьявола мы тратим на этих самоубийц время?
Его слышали все и слышали очень хорошо. Но никто не обернулся. Все стало очень тихо и спокойно, словно эти стены не могли издать ни одного звука. Джордан Райт не слышал, как захлопнулась дверь изолятора. Он не видел пьяного, хотя очень хотел, чтобы тот услышал слова дежурного и ответил ему своей странной и бессмысленной улыбкой.
Было очень тихо. Мраморный пол, наконец, замолчал.
Дежурный услышал грохот двери первым, Джордан Райт вскочил со своего места, но не смог сделать и пару шагов и сел обратно. Он знал, что происходит, но не боялся. Он злился на себя, злился, злился, что увидел серое лицо пьяного. Спина снова заболела. Спина заболела сильнее обычного.
Дежурный отошел на середину коридора и взглянул на двери реанимации.
- Везут.
Джордан Райт сидел в своем жутко неудобном кожаном кресле.