Одесса, самый разгар украинской рыночной экономики и демократии. Жаркий летний день быстро клонится к ночи. Город готовится ко сну. По Большому фонтану, почти полностью закрытым листвой платанов и каштанов, идет сплошной поток легковых автомобилей с возвращающимися с пляжей отдыхающими. Ближе к полуночи автомобильная суматоха затихает, только изредка проносятся с громким ревом байкеры на своих "ненормальных конях", да еще, ставшими привычными, автомобили-иномарки.
В одном из многоквартирных домов на пятом этаже проживает моя коллега-хирург. После "второй трудовой женской вахты на кухне", она укладывает спать двух детей-подростков, муж уже привычно дремлет в постели под монотонное бубнение теледикторов. Наконец, свет погашен, начинается процесс засыпания, надо торопиться, завтра новый трудовой день.
Уже засыпая, рассказывала потом коллега, слышу, как подъехала с шумом автомашина, скрипнули тормоза, остановилась. Послышалась громкая музыка, женские голоса, хохот, заснуть уже не могла. Потом подъехала еще одна машина, и сразу же раздалась оглушающая длинная автоматная очередь. Крики, шум хлопнувших автомобильных дверей, рев сорвавшегося с места автомобиля. Снизу раздались истерические женские крики, вопли с бесконечно повторявшимися: "Помогите!".
- Ну, я вскочила с постели, накинула халат, выглянула в окно, но за густой листвой деревьев что-либо разглядеть не смогла. Взывание о помощи продолжались. Крикнула мужу: звони 02, 03! А сама решила спуститься вниз, я же врач-хирург, Виктор, муж мне говорит:
- Куда ты летишь?! Сиди дома! Чем ты там поможешь.
- Я огрызнулась, и бегом к лифту, быстро спустилась вниз. Неподалеку от подъезда увидела, стоявший на газоне импортный универсал, темного цвета с распахнутыми дверцами. Правая передняя дверца и ветровое стекло перечеркнуто автоматной очередью. Уткнувшись в руль, сидел водитель, почему-то обратила внимание на его правую, безжизненно свисавшую, руку. Рядом с ним на пассажирском месте молодой, крепко сбитый парень, почти полностью сползший с кресла вниз. Я взяла его за еще теплую руку, пытаясь нащупать пульс, но пульс не определялся, парень сделал еще несколько редких неглубоких вдохов, и буквально через пару минут затих. Этим двум пострадавшим, с внешностью бритоголовых братков, уже ничем нельзя было помочь. Из глубины пассажирского салона продолжались доноситься женские всхлипывания, перемежающиеся с истерическими возгласами. Пригляделась в полумрак тускло освещенного салона, увидела двух распатланных девиц, с размазанной по лицу косметикой, продолжавших громко всхлипывать. Спросила их о ранениях, что болит? В ответ промычали, что нет, что им очень страшно.
Стали подходить случайные зеваки. Кто-то сообщил, что уже вызвали скорую и милицию. Приехала "скорая", следом - милиция. Убедившись, что те двое уже мертвы, начали осмотр, опрос пассажирок автомобиля, затем опрос первых свидетелей. Ну и меня, записали, потом начали составлять протокол. Отпустили уже далеко за полночь.
После всего того, что свершилось, и чему оказалась свидетелем, настроение было соответственным на весь остаток ночи. Муж благоразумно не стал обсуждать происшествие, и пытался делать вид, что спит, ворочаясь и сопя до самого утра.
На следующий день под впечатлением увиденного, не выспавшаяся, еще и после пересказа сослуживцам ночного происшествия, чувствовала себя соответственно.
Когда дня через три после той злосчастной ночи все стало забываться, внезапно получила повестку к следователю. Следователь опять подробно, даже с каким-то необъяснимым пристрастием начал выспрашивать меня до мельчайших подробностей, как я там оказалась, где стояла, что делала, заглядывала ли в машину. Пришлось еще раз объяснить, что я осмотрела только убитых мужчин, а с пассажирками разговаривала, не входя в салон. Меня удивило то, что следователь, продолжая расспрос, что-то записывая в протокол, не интересовался самими убитыми, хотя как врач, я могла ему здесь больше рассказать о телах в момент смерти.
И тут следователь неожиданно, буквально ошарашил меня вопросом:
- Вы не видели, и не брали из салона женскую сумочку?
- Какую? - Задала я встречный вопрос.
- Видите ли, продолжал следователь, те две пассажирки, что находились в машине вместе с убитыми, заявили, что у них в сумочке было три тысячи долларов. И во время этого происшествия сумочка пропала. - И добавил - Так вы ее не брали? - Последовал еще ряд уточняющих вопросов.
- Если сказать, что я была возмущена этими вопросами, это значит, ничего не сказать. Ушла от следователя с чувством жуткого негодования, когда откликаешься на чужую беду, пытаешься помочь, а взамен получаешь открытое подозрение в свершении самого низкого поступка.
Пришла домой, в душе все кипело от возмущения. Муж спросил:
- Ну что, все ищут убийц?
- Нет, ответила ему, меня подозревают в краже сумочки с тремя тысячами долларов, которые пропали у этих девиц, и рассказала подробно наш разговор со следователем. Муж слушал меня, молча, не перебивая, а когда я закончила изливать свое возмущение только и произнес:
НЕ ДЕЛАЙ ДОБРА, НЕ БУДЕТ ЗЛА.
- Я не нашлась, что ему возразить в ответ.
1996г. - Одесса - 07.12.2014г. - Киев
Анатолий Антонович МЕЛЬНИК
P.S. Если Вы прочитали рассказ, и он Вам понравился, оставьте отзыв, или хотя бы,
нажмите кнопку оценки.
А еще, если не трудно, разместите ссылку у себя в блоге
или отправьте ее друзьям.
* Полная или частичная перепечатка текста - с уведомления
автора и размещением авторской строки: