Не смотря на большой калибр стаканов, в них было налито ровно по сто грамм. Старики поднялись, привычным движением одёрнули пиджаки и подняли гранёные стекляшки со стола.
- Ну, первый за Него, - кивнул головой в потолок один.
- За товарища Сталина, - согласился второй.
Опрокинули в рот, понюхали кусочки хлеба и одновременно уселись обратно. Не закусывали. Ждали, когда водка слегка ударит в голову.
- Жучок книгу писать будет.
- Знаю.
- А ещё что знаешь?
- Всё знаю.
- Например?
- В отличие от Ваньки, будет писать про весь период.
- Представляю. А ещё что?
- Называться будет "Воспоминания и размышления".
Собеседники замолчали и начали нанизывать на вилки куски отварной картошки, одновременно терзая зубами истекающую жиром солёную селёдку.
- Он только писать будет или ещё и читать будет написанное?
Вместо ответа, первый вытер пальцы о салфетку, промокнул рот и начал отмерять очередные сто грамм из бутылки. Второй медленно жевал, ожидая ответа.
- За что я тебя, пшек, уважаю, это - за умение сразу войти в тему.
- За пшека в глаз дам.
- Ты видел, кто у меня за дверью сидит?
- Ага. Такой бугай пополам переломит и фамилию не спросит.
Поднялись. Помолчали.
- За Победу!
Вилки мелькали над большой чашкой с винегретом.
- У тебя есть люди среди писателей?
- Есть. И не один.
- И?
- Не боись. Напишут, как надо.
Первый отложил вилку, снова вытер рот салфеткой и, покрутив в пальцах папиросу, постучал ею о всадника на коробке. Посмотрел на старика, усмехнулся и повторил.
- Не боись. Мы с тобой будем спокойно лежать в могилке в отличие от маршала победы.
...
Писатель Виктор Суворов разложил на столе десяток одинаковых книг, раскрытых на одной и той же странице. Прочитав в одной, от тутже перечитывал это в другой, потом в третьей... Закончив ряд, он хватался за голову, затем открывал одну из книг на титульном листе, вглядывался в портрет автора и, близоруко наклонившись над клавиатурой компьютера, сочинял новые формы из старых русских слов: "самородок и умница", "спаситель Отечества и великий гений", "ясно солнышко без пятнышек", "единственный заместитель", "в четыре раза больше герой", "ярый сталинец стал верным сталинцем", "великий стратег", "начальних глухо-слепого Генштаба".
А за окном в промозглой бристольской погоде стоял агент МИ-5 и недоумевал:
"Странный народ, эти русские. Чтобы прочитать книгу, покупают их по двенадцать экземпляров и так эмоционально реагируют на прочтённое. Хорошо, что я читать не люблю, а то или деньги или нервы у меня давно бы уже кончились".
-