Якобсон Натали : другие произведения.

Седьмой ангел

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пока Блейз мстила за смерть семьи, мраморные покровители ее рода спали в фамильном склепе. Едва она отомстила, они проснулись, и сами оказались врагами. Против оживших ангельских статуй бессильны и оружие и колдовство. Есть лишь легенда о седьмом и самом сильном из ангелов, который может с ними справиться. Но как и где найти седьмого, если статуй в склепе и так уже семь?
Обложка []

НАТАЛИ ЯКОБСОН

  

СЕДЬМОЙ АНГЕЛ

  
  
  
  

На пари с безумием

  
   - Это голова моего заклятого врага, - Блейз принесла ему ящик, узкий, похожий на гроб для животного. Его удалось водрузить на стол лишь с неприятным глухим стуком. Крышка сдвинулась легко. Марио уже ожидал, что увидит внутри нечто жуткое и разлагающееся, но ошибся. В ящике покоилась лишь мраморная голова. Отсеченная, но мраморная.
   - Ты издеваешься?
   Блейз с серьезным видом покачала головой. Хотя всё выглядело шуткой. Когда глава мафиозного клана требует от каждого члена сообщества принести головы своих злейших врагов, это не вполне входит в традиции, но каждый спешит потешить, вероятно, слегка повредившегося умом от старости мафиози, и все притаскивают по отрезанному куску мертвой окровавленной плоти. Марио уже успел получить в изящных подарочных коробках головы полицейских, судей, гангстеров, противников из враждебных кланов. Все постарались ему угодить. Даже те, кого он до сих пор не особо ценил, притащили бесценные подарки, которые теперь гниют под праздничной упаковкой. Лишь та, кого он ценил выше всех, Блейз, вдруг впервые опоздала на слетку и притащила ему вещь, которая больше напоминала прикол. Почему она не справилась с заданием? Уже успела перебить всех своих врагов одного за другим? Она это умела! Убивать и исчезать! Ни один киллер, ни один снайпер не мог с ней сравниться. Именно поэтому ее сюда и приняли. Она была незаменима. И вот она его подвела. Он ожидал этого совсем не от нее. От других. Состязание в добыче голов было всего лишь проверкой для всех, кроме нее. Но фортель выкинула одна Блейз.
   Марио всё же старался сохранять хладнокровие, хоть подарок в ящике его и шокировал. От мраморный головы, лежавшей там, исходил такой холод, будто ее сняли с памятника на кладбище. Лишь могильной земли в ящике не хватало для полноты картины.
   - Ты не явилась на общее собрание, - он сказал без упрека, лишь озвучил факт. Блейз невозможно было никогда и не в чем упрекнуть, потому что перед ней хотелось склониться, как перед каким-то древним божеством или особой царского рода. Он был здесь главным, но его не оставляло ощущение, что все они до сих пор существуют лишь потому, что Блейз им это позволяет. Стоит ей лишь захотеть, и некая демоническая сила, проснувшаяся в ней, поможет ей передавить их всех, как насекомых. Да, их организация балансирует на грани вечного риска; с одной стороны закон, с другой кланы соперников, а еще соперники внутри. Кстати, о соперниках внутри больше всего и стоило беспокоиться. Они рядом, поэтому они самые опасные. Именно из-за них он и устроил слетку, на которую каждый должен принести самое ценное, что только можно раздобыть - голову своего заклятого врага.
   Кто бы мог подумать, что у Блейз враг окажется таким необычным! Или она нарочно издевается над ним, давая понять, что у нее не осталось врагов из плоти и крови, с которыми она бы уже не успела справиться.
   Зачем она только присоединилась к их клану? Она была здесь всем чужой, но ее нельзя было не принять, потому что ее помощь оказалась неоценимой. А вот ей защита клана совсем не требовалась. Блейз предпочитала делать всё в одиночку и каждый раз доказывала, что в любых проблемах способна на высший пилотаж. Ей не было равных. По сути, она одна ценнее, чем целая организация.
   Он вспомнил о том, что уже довольно стар, а Блейз молода, активна и полна сил. Она может занять его место, если захочет в любой момент. Всем придется ее принять, потому что одолеть ее невозможно. Что ей стоит прямо сейчас поднести курок к его виску? И что стоит ему подсыпать ей в бокал с дорогим коньяком щепотку ядовитого порошка? Он почему-то был уверен, что яд на Блейз не подействует. Какие-то силы тут же встанут на ее сторону. Красотка убивала, потом уходила молиться в какой-то заброшенный склеп, при котором, вероятно, находилась часовня. И так по кругу: убивать затем молиться, молиться, а после этого убивать. У Блейз был четкий распорядок. Но молитвы в первую очередь. Он даже ни разу не спросил, кому именно она молилась в том склепе. Уж явно не одному из тех богов, которых почитают в церквях. Ни Христос, ни Будда, ни Аллах... Блейз что-то говорила о семи мраморных ангелах, которые насколько он понял, к христианской цивилизации не относились.
   - То, что ты принесла больше похоже на атрибут для ехидной шутки, - все же проговорил он, сделав над собой усилие. Под проницательным взглядом синих глаз Блейз он ощущал себя, как кролик рядом с коброй. Пока она дает ему жить, но пройдет миг, и вдруг она набросится. Марио постарался отвлечься от чувства тревоги, разглядывая ее бледную кожу и русые волосы, собранные в длинный конский хвост. Какое все-таки удивительно красивое сочетание - светлые волосы и ярко-синие глаза. Кажется, раньше они были голубыми, а Блейз вряд ли пользовалась цветовыми линзами.
   - Ты думаешь, я смешен, раз выставил такое глупое условие всем?
   - Какое? Найти, выследить, заманить в ловушку и конкретно обезглавить, а не просто убить, своего злейшего врага, даже если этот враг по какой-то причине может оказаться дорог вам?
   - Принести мне его отделенную от тела голову, - подсказал он.
   - Что же в этом глупого? Кто не мечтал держать в руках отрубленную голову своего врага?
   - Ты говоришь об этом так...
   - Будто не являюсь женщиной?
   Марио кивнул.
   - Какая женщина смогла бы сделать для вас то, что делаю я?
   Это уже какие-то шарады. Его лоб взмок, и он протер его носовым платком. Блейз любила говорить загадками, но свою часть работы она выполняла отлично, поэтому с ней никогда не возникало никаких проблем. Только у него назревало чувство, что вот-вот они возникнут.
   - В тебе словно засел демон.
   Красивая девушка вроде нее на такое определение обиделась бы, но Блейз лишь криво усмехнулась.
   - Возможно, так оно и есть.
   - Но ты молишься, как каждый из нас, и какая разница, что ты приносишь молитвы не Иисусу Христу.
   - Молитвы бывают разными, - веско поправила она. - Иногда даже вы молитесь лишь о том, чтобы бог дал вам возможность в очередной раз убить. Мои молитвы о куда более серьезных вещах.
   - О чем, например?
   - О том, например, чтобы приблизить апокалипсис.
   Да она и впрямь безумная! Опасная безумная, вооруженная до зубов и имеющая сноровку и логику мышления, чтобы воспользоваться своим оружием с максимальной пользой для своих грандиозных целей.
   - Что тебе причинили такого, раз ты теперь жаждешь уничтожить всё человечество в целом, а не каких-то конкретных недругов?
   - Спросите у него! - она кивнула на ящик с отрубленной головой.
   - Блейз! Даже если б он был человеком, после такого надреза на шее, он был бы уже мертв. А трупы, как всем известно, не говорят, - Марио сам не заметил, как начал разговаривать менторским тоном специалиста по психиатрии, наткнувшегося на особо сложного пациента. Для практики мафиози Блейз тоже порой оказывалась довольно сложным элементом.
   - Вопреки поверьям средневековья мертвые тела не кровоточат, едва в зал суда вошел убийца, а отрубленные головы уже не раскрывают губ, чтобы назвать имя своего душегуба или поведать какие-то секреты.
   - У меня в этом деле несколько другой опыт, - она резко щелкнула прикладом какого-то оружия, которое сумела пронести мимо постов охраны. Выстрел был приглушенным, а какой-то отвратительного вида серый зверек уже корчился на полу в луже собственной крови. Ну и ну! Блейз сумела подстрелить крысу, которую он даже не заметил. Нужно оштрафовать тех, кто травил здесь грызунов. Их пакетики с отравой не помогли, а девчонка справилась с одного прицела. Странно только, что на грохот выстрела не прибежали его телохранители. И еще подозрительнее, что Блейз не удосужилась применить глушитель. Видимо, она считала себя здесь вторым главой, и хуже того, что его люди начали считать то же самое.
   - Ты, наверняка, догадалась, какую цель я преследую, заказав вам такие трофеи. Ты умна. Никогда бы не подумал, что скажу такое женщине, но ты чрезвычайно умна. Намного умнее, чем все мои родственники мужского пола, уже прикидывающие, как поделить между собой мою власть. Хотя я пока еще не собираюсь умирать.
   - Поэтому кто-то может вам помочь сориентироваться быстрее. Такой человек вместо того, чтобы разыскивать где-то далеко своего врага, отрубил бы и принес на собрание вашу голову, продемонстрировал бы трофей, как доказательство того, что он достоин быть вашим преемником. Вам хотелось выявить такого человека, и вы дали задание с особой целью. Перед собранием такой бы человек пришел убить вас, потому что счел бы именно вас своим главным препятствием, то есть врагом. Другие головы он бы не искал.
   - И прости, но под подозрением сейчас ты. С твоей неудачной шуткой, - он кивнул на ящик с трофеем больше похожим на белый осколок. По сути лишь осколок это и был. Где тогда скульптура? Уже зарыта в могиле с пометкой "предшественник Марио"? Или ждет на часах у дверей, как призрак, чтобы войти и убить? Что за мысли? У Блейз мысли были еще более мистическими.
   - Это не шутка, - она даже не дрогнула в ответ на обвинения. - Это, в самом деле, голова того, кого я ненавижу больше всех. Он разрушил мою жизнь.
   - И каким образом? Он не ответил на твои молитвы? Будь ты из православной конфессии, то сейчас с таким же успехом пошла бы отрезать головы от изображений на иконах.
   Блейз не оценила его шутки. Наверное, потому что никогда в жизни не видела икон. А ему вот подарили несколько краденных музейных икон в драгоценных окладах, и теперь он подумывал о том, чтобы перепродать их в частные коллекции. Может и для головы в ящике найдется достойный покупатель. Даже при взгляде мельком он обнаружим, что у головы более красивое лицо, чем у работ Микеланджело или Кановы. Жаль, что это даже не бюст, и что самой статуи нет. Иначе цену можно было бы поднять до заоблачных высот. Может, Блейз знает, где статуя, тогда это можно починить. Он думал лишь о выгоде. Блейз держалась за оружие так, будто ждала какого-то выпада, но не от Марио, а от мрамора в ящике.
   - Это мой главный враг, - четко повторила она с явным желанием подчеркнуть значимость того, что принесла. - Главный из семи.
   - То есть у тебя их семь. А ты сумела достать лишь одного? - он уже говорил ей в тон. Как девчонка позволила ему вовлечь себя в ее игры. Это либо забавы молоденькой хулиганки, либо фокусы сумасшедшей, либо тонко продуманная игра, чтоб свети с ума его самого.
   - Это не так просто, - Блейз возразила вполне серьезно. - Иногда и жизней целого клана для этого недостаточно.
   - Чтобы взять резцы и исколоть в крошево нечто неодушевленное, - если с этим не справилась вся ее знаменитая семья, то тогда не удивительно, почему их всех перебили.
   - Чтобы поймать в ловушку нечто злое, но божественное.
   Он испугался того, как одержимо сверкнули ее глаза, точно две льдинки, но вслух сухо проговорил:
   - Это голова скульптуры.
   - Сетий, - она даже могла назвать скульптуру по имени. Кто бы подумал, что у статуй могут быть имена, как у членов семьи или каких-то домашних питомцев. Лишь сумасшедшим членам семьи Розье могло взбрести в голову назвать истуканов по именам. А Блейз последняя из семьи, она чтит традиции. Только Марио даже не сразу понял, что по имени она называет статую. Уж слишком это было поразительно.
   - Его зовут Сетий, - повторила она для ясности, кивая на ящик. - Он из них главный.
   Зовут! В настоящем времени, обычно о мертвых говорят в прошедшем. Она что всё еще считала эту голову живой?
   - Это всего лишь статуи, которым какой-то безумец дал жуткие ангельские имена. Даже если допустить, что все предания о твоей семье - правда, Блейз... - ему вдруг стало жутко, едва он припомнил те слухи, которые ползли всюду о Розье, будто черви из щелей склепа. - Это просто скульптуры, - упрямо повторил он.
   - А вы когда-нибудь оставались с этими скульптурами наедине, в закрытом помещении. На всю ночь.
   Как лукаво сверкнули ее глаза.
   - Ты хочешь заманить меня в ловушку?
   - Я хочу заключить с вами пари: одна ночь в склепе моей семьи. Вы проведете ее там, убедитесь, что они не живут и не двигаются. И тогда я вам поверю. Да и вы сами поверите себе.
   Откуда она знала, что он колеблется. Похоже она хитрее и расчетливее всех членов его клана. Как ловко заманивает его в ловушку.
   - Я сама прослежу за тем, чтобы рядом со склепом никто не ошивался всю ночь. Или возьмите с собой телохранителей. Пусть проверят: не прячется ли кто за саркофагами, а сами остаются потом стоять у дверей. Вас будет ждать удивительная ночь.
   - Ты безумна! Совершенно безумна!
   - Но вам хотелось бы проверить, насколько далеко простирается мое безумие и с чего оно началось.
   - С ночи, когда убили всю твою семью. Убийцы были хорошо подготовлены, но тебе удалось каким-то образом устроить пожар и сбежать.
   - Статуи при этом присутствовали.
   - Перестань говорить о них, как о живых людях, - его это начало раздражать. - И перестань называть их по именам, как друзей.
   Она не называла всех семи имен, но в его голове они зазвучали хором. Что за наваждение? Безумие Блейз заразно? Она способна передать кому-то свою одержимость, как индуцированный психоз?
   - Они носят эти имена уже столетиями. Имена из анналов библии или какого-то апокрифа, но назвать друзьями их нельзя. От таких друзей вреда больше, чем от врагов.
   Она щелкнула крышкой ящика, закрывая голову и ее пустой мраморный взгляд, но Марио зачем-то снова сдвинул крышку. Невыразительное лицо вдруг показалось удивительно лукавым. Голова хоть и лежала безвольно в ящике, но казалось, что хозяин положения в этом кабинете она.
   Блейз, сидящая в кресле напротив, с энтузиазмом ждала ответа.
   - Пари? - повторила она. - И вы докажете мне то, что я всё это время доказывала вам - свою смелость. Проведя с ними одну ночь и не рехнувшись, вы докажете, что вы более стойкий, чем я.
   К чему она клонит? К тому, что хочет его сместить? Почему он должен тягаться с ней, доказывать что-то? Да, потому, что ему стало любопытно. Слишком много преданий и легенд связано со склепом Розье. В том числе и мифы о несметных сокровищах, которые припрятаны там.
   - Блейз! Что случилось в ту ночь, когда погибла твоя семья? Как именно ты спаслась? Как подожгла других? И почему сама не обгорела?
   - Спросите у них, - она имела в виду, разумеется, статуй в склепе, - а если за ночь они вам так и не ответят, то наутро отвечу я.
   - Это уже хорошее условие для пари. Я хоть что-то получу, если выиграю. А что получишь ты?
   - Феномен!
   Он вопросительно изогнул брови. Как это понимать?
   - Я получу первого человека на земле, который смог перед ними устоять.
   Любопытно и сложно заключать пари с безумной. Марио тяжело вздохнул. Лоб у него снова покрылся испариной. В голове зазвучали эхом какие-то шепоты. Это пустой взгляд мраморный головы на него так влияет. Уже не пустой, а коварный. Почему у мраморных глаз такое лукавое выражение? Эта игра глянца и настольной лампы. Свет, притушенный абажуром, может создавать самые разные иллюзии.
   Что ему стоит одна ночь, ради разгадки тайны. К тому же в компании телохранителей, которые подождут снаружи.
   - Я всё еще сомневаюсь, - все же пробормотал он. Больше для себя, чем для нее. Всегда опасно спорить на пари с сумасшедшими. Они и не хотят, а подведут. Но что-то, вероятно выпитое спиртное, повлияло на разум, и сделка вдруг начала казаться весьма соблазнительной.
   - А вот я люблю спорить на пари с безумием, - Блейз снова легко прочла, о чем он подумал. - Именно поэтому я всегда побеждаю.
  
  
  
  

Голова статуи

  
   Голова осталась лежать у него на столе. Как Блейз смогла ее отсечь своим стилетом? Здесь и резец скульптора справился бы с трудом. Как искусно голову отделили от мраморного туловища! Именно не откололи, а отделили, потому что внизу шеи был не раскол, а ровный порез. Почти математическая точность, линия прямая, как в черчении. Марио коснулся ее пальцами и поранился.
   Кто-то позвал его по имени, причем назвали не кличку и не то имя, под которым его знали официально. Его первое крещеное имя, которое дала ему мать и о котором он сам уже почти забыл. Имя, приносившее неудачу. Голос из-за шторы над ним издевался. Слышался смех. А из пальца текла кровь. Марио рванулся к окну, отдернул штору и никого не обнаружил.
   Стекло на окне вдруг треснуло, будто кто-то его разбил. Но никто не швырял в него предметы ни снаружи, ни тем более, изнутри. Если б какие-то хулиганы с улицы швырнули камень, было бы слышно, к тому же их бы тут же поймали охранники. Они тут опытные. Мимо них мышь не прошмыгнет.
   Не то, что мраморная статуя.
   Почему ему пришло на ум такое нелепое сравнение? При чем тут статуя, когда речь идет о разбитом окне. Статуи не оживают, не ходят по улицам и не бьют окон. Так почему же вмятину на стекле так хочется сравнить с отпечатком мраморного кулака?
   У него начинается нервный тик? Он слишком переработал. Сложно держать в подчинении всех этих уголовников, прихлебателей и ловкачей из "семьи", которые уже примеряются, как отбить его место главы. Одна Блейз была нормальной. Нормальной? Он покосился на голову, что она принесла, припомнил ее слова. Красотка повредилась умом с тех пор, как ее семью уничтожили, а ей самой пришлось мести ради встать на преступную дорогу. Красивая и безумная Блейз! Но с ней можно было сработаться. Кто бы подумал, что хрупкая худая девчонка с ангельской головкой станет его лучшим сотрудником? Она одна делала то, чего не могли целые организованные банды. В ней будто и впрямь дремал дьявол. И не дай бог ему однажды вырваться на волю в этом кабинете. Блейз легко могла бы сместить его с места главы. Непокорных она бы тут же убила, все остальные начали бы стонать и становиться послушными под ее железным кулаком. Кто заслуживает быть главой здесь, так это она. Но она, как ни странно, ни разу не пыталась его сместить. Он даже подумал, а не стоит ли завещать ей свое место. Правда, завещание здесь не имело никакой силы. К последнему слову главы тоже вряд ли кто-то прислушается. После его смерти все начнут драться за власть, но Блейз способна подавить их всех. Ей нужно лишь сказать, что он хотел бы видеть во главе организации ее.
   - А что если она не послушается тебя, как не послушалась нас? В твоей "семье", как и в нашей она единственный феномен.
   Кто это сказал? Голосов был целый хор. Один, два... семь? И все они звенели, будто бьющийся мрамор. Так могут шутить только дети. Или у него повредилась голова с тех пор, как он увидел отсеченную голову в подарочной шкатулке.
   Нет, это ящик, а не шкатулка. Марио вдруг почудилось, что к дешевой фанере пришиты плитки малахита, по которым идет вязь каких-то замысловатых символов. Похоже на арабскую пропись. А может на рисунки танцующих индийских богов?
   В глазах защипало, и он на миг отвернулся, а когда снова взглянул на голову, она его напугала. Улыбка на мраморных губах вдруг стала шире.
   Могло это лишь показаться? Навряд ли. Под белыми устами даже показались резцы зубов, которых раньше было не видно. Губы были сомкнуты. Он точно помнил. А сейчас они скалятся. Ушные раковины напоминают изгибы фантастических крыльев. Белоснежные локоны змеятся по вискам подобно гадюкам и кобрам. Что за наваждение? Может быть, на самом деле это всего лишь искусно сделанная игрушка с механизмом, вмонтированным внутри. Вероятно, она всего лишь стилизована под мрамор. Ну и шутница Блейз! Всё же сумела всучить ему прикол под благовидным предлогом и вдумчиво разглагольствуя о потусторонних тайнах. Актриса! Расчетливая тварь! Решила перепугать его до сердечного приступа вместо того, чтобы убить.
   Марио коснулся мрамора в попытке нащупать какой-то рычаг, от которого работает механизм, но пальцы скользили по плотной поверхности. Это, правда, был мрамор, тяжелый, отполированный и холодный, как айсберг в океане. Казалось, что его только что достали из морозильника.
   В жаркую летнюю ночь холод должен был быть приятен, но руку Марио словно обожгло. Он дунул на подушечки пальцев. А ведь на них и, правда, видны багряные следы ожогов. Вероятно, он обжегся о сигары или о зажигалку. Пока ждал Блейз, он нервничал и курил. Ему не хотелось верить, что она его предаст. Только не она! В ней одной из всех женщин... нет, не только из женщин, из всех живых существ, каких он знал, было что-то мистически притягательное. От нее невозможно было отвести взгляд. Ее работой нельзя было не восхититься. Был бы он чуть моложе и стал бы ее рабом. Марио поймал себя на мысли, что Блейз каким-то образом напоминает демона, который приходит дать ему совет, подтолкнуть к чему-то нехорошему, открыть запредельные тайны.
   Официально Блейз давно считалась мертвой. С ночи пожара, когда погибла вся ее семья. Но она спаслась. Каким образом? Черт ее знал. Вероятно, она не помнила и сама, потому что с тех пор сильно повредилась умом. Хорошо, что все эти ее фантазии на тему сверхъестественных существ и апокалипсиса, не мешали ей выполнять опасные задания, а лишь придавали профессионализма. Жаль, что не все его сотрудники таковы. Лишь те, кто не боятся умереть, способны выполнить задание на высшем уровне. Страх смерти останавливает людей от многого. У Блейз такого страха нет. Когда тебе нечего терять, то и умереть не страшно. Девчонка проявила себя сорвиголовой. Ходили слухи, что недавно она потеряла последнего близкого человека, который у нее остался. Если только любовников или любовниц можно считать близкими людьми. Они так часто предают, что слова о близости и верности это лишь фигура речи. Уж Марио это знал. Скольких любовниц пришлось преждевременно отправить на тот свет за то, что они ему изменили. Их смерть была в данном случае вопросом престижа. Кто бы стал уважать его, оставь он предательниц в живых, не говоря уже об их избранниках. А смог бы он легко ликвидировать Блейз, если б она его предала?
   Тема оказалась такой неприятной, что о ней не хотелось и думать.
   - Так подумай о нас! Ведь нас она предала, а мы предали ее.
   Опять эти голоса. Откуда они исходят. Он скользнул взглядом по шторам, по тонким полоскам жалюзи, блокирующим окна. Сейфы, секретер, глобус с баром внутри, ценные пейзажи на стенах, обои с изысканным рисунком - нигде не могло быть вмонтировано ни жучков, ни радиоустройств. Откуда же эти вибрирующие, истомные звуки. Шепоты зовут, как из параллельного мира. Еще чуть-чуть и он начнет верить в духов.
   По краям ящика с головой действительно были нацарапаны какие-то символы. Похоже на вязь из иероглифов или фигурок танцующих богов. Здесь встречались и индийская Кали, и египетский Анубис, и персидский Ариман. Хоть ящик и выглядел новым, но от него веяло древностью, как из антикварной лавки.
   Марио сам не заметил, как надавил на звонок. Доверенные лица ворвались в кабинет так, будто ожидали, что тут придется перестрелять целый патруль нежданно пришедших солдат.
   - Вы звали, босс? - Карлос, главный из охраны, брал на себя смелось заговаривать первым.
   - Собирайтесь, мы идем проверить кое-что, - Марио едва взглянул на него. - Вооружитесь лучше, чем обычно. Нас может ждать сюрприз.
   - Каков будет маршрут?
   Если бы он сам мог проложить маршрут до места, пользовавшегося дурной репутацией вот уже на протяжении многих столетий. Тогда бы он сам был членом семьи Розье? Дорогу к склепу по преданиям могли отыскать только они.
   - Проследи за Блейз. Хотя стой... - она ведь поймет, что за ней следят. - Посмотри не оставила ли она какой-то записки, визитки, конверта, когда уходила. Хоть схематический рисунок на обоях. Она должна была дать какой-то намек.
   Ну, почему он не спросил у нее напрямую, как добраться до склепа. Не искать же какой-то волшебный путь, освещенный лунным сиянием, который открывается в полночь лишь избранным.
   - Между прочим, ты сам не в курсе есть ли в окрестностях хоть кто-то, знающий маршрут к склепу семьи Розье?
   Карлос смутился. Такое с ним произошло впервые за всю его службу.
   - Ну, есть один слепой попрошайка. Совсем еще ребенок. Он побирается у церквей.
   - Один из твоих агентов?
   - Он хорошо добывает информацию. Много слышит, хоть и не видит. Но дело не в этом. Недавно он повредился рассудком, уверяет, что какие-то голоса, подсказали ему дорогу именно туда.
   - Голоса? - Марио даже вздрогнул.
   - Ну, он способен слышать только голоса. Он ведь слеп. Говоривших он описать не может. Если только они не позволят к ним прикоснуться.
   Как занятно! Слепые иногда действительно могут больше, чем зрячие. Им многое доверяют, думая, что при их беспомощности они ни на что не способны. А они потом находят дорогу ощупью.
   - Он был там?
   - Вроде да, - Карлос был не уверен.
   - И обнаружил там притон, склад оружия, хранилище наркотиков?
   - Там только мертвые. Это же склеп, - Карлос отзывался об усыпальнице Розье так уважительно, будто сам ни разу не использовал погребальные конторы для прикрытия своих махинаций.
   - Но проверить этот склеп не помешает, - угрюмо буркнул Марио. - Вдруг он чем-то необычен.
   - Поступила какая-то важная информация? Мы могли бы всё проверить сами.
   - Не задавай вопросов! Сколько я тебя учил! Мне нужно в тот склеп. Немедленно.
   Желание зародилось внезапно, и начало пожирать его, как червь древесину.
   - Иди! Приведи слепого. Пусть рыскает, пока не проложит маршрут. И возьми побольше людей.
   - На сегодня назначено заключение сделки. Перенести встречу в склеп...
   - Отмени сделку! Что с тобой? Всего лишь позвони от моего имени. Я даю тебе такие полномочия.
   - Но клан Рональдо... - Карлос замялся.
   - Черт с ними! Мне срочно нужно в склеп. Эта ночь моя. Я не позволю никому отрывать себя от важной проверки.
   Карлос больше не посмел пререкаться. Лишь кивнул. Ну и наглым стал этот парень. Приходиться вечно его осаживать.
   Марио не собирался ему ничего растолковывать. Такое отношение к подчиненным считалось в норме. Хуже то, что он не понимает сейчас сам себя. Зачем срывать важную сделку с другим кланом и ставить всех под угрозу межклановой борьбы лишь потому, что ему взбрело посмотреть на статуи. Блейз свела его с ума? Или голова ящике, лукаво улыбавшаяся уголками мраморных губ? Оскал с этих губ, как ластиком стерли.
   - Феномен! - сказал он, обращаясь к Карлосу так, как Блейз минут десять назад обращалась к нему самому. - Назовем сегодняшнюю операцию "феномен".
   Феноменом действительно было то, как он сошел с ума из-за какого-то пари и из-за наглой смазливой девчонки, которая уверяла, что знает обо всем, о чем простым людям даже неведомо.
   Марио погладил кончиком мизинца улыбающиеся мраморные уста, а когда отнял палец, то на том остался след крови. Статуя его укусила?
  
  
  
  
  

Ночь в кругу скульптур

  
   В ящике даже не бюст, а всего лишь голова. Осколок. И он будто во власти этого куска мрамора. Это наваждение! Марио казалось, что отрубленная голова им управляет. Ощущение не покидало его всю дорогу до склепа.
   Слепой мальчик очень охотно указал ему дорогу. Обычно его приходилось запугивать, шантажировать, даже подкупать, чтобы он выдал какие-то подслушанные секреты. Мимо папертей многие проходят и неосторожно о чем-то говорят, а слепой заморыш в тени, навостряет уши. Дети-калеки отличный канал информации. Никто и не подумает, что они кому-то что-то донесут. Но этот слепой ребенок был больше похож на маленького монстра. Марио старался на него не смотреть. Его внимание притягивала только голова в ящике. Казалось, он начинает видеть ее даже сквозь непрозрачную крышку.
   Мальчишку всю дорогу держали на мушке, но он как будто ничего не боялся. Даже не вздрогнул.
   - Уж не намекнули ли тебе статуи семьи Розье, что они тебя защитят, - шикнул ему прямо в ухо Марио. - Как защитили всех Розье до тебя?
   Он расхохотался, но слепой вел себя серьезно.
   - Мы почти пришли! - он точно указал рукой в направлении, где за зарослями лиан и бугенвилий открывались некогда роскошные врата склепа. Как только слепой может так точно знать, куда идет. У Марио даже возникло подозрение, что гаденыш не слеп, а всего лишь прикидывается. Но пустые белки глаз без зрачков точно были незрячими. Марио с силой развернул к себе за шкирку слепого и долго изучал эти глаза. Они были мертвенно-белыми и чистыми, как сваренное яйцо, да и вокруг век уже образовались мерзкие нагноения. Как бы не заразиться чем-нибудь от этого голодранца.
   - Это точно склеп семьи Розье? Ты не надул нас, заведя в другое место? - для острастки он встряхнул мальчика.
   - Точно! Сами можете проверить. Даже я наощупь могу прочесть, что на дверях высечена их фамилия и гербовые знаки.
   Ах, да точно! Они же были чертовыми аристократами. Как он мог забыть? У них даже собственные гербы и эмблемы имелись. Ну и семейка! Даже их прах проклят, если верить сказаниям. Репутация бежала впереди жутких событий, еще недавно происходивших здесь. Склеп был роскошен, но никакие грабители в него до сих пор не вломились. Иначе бы он знал. Говорят Розье, когда-то прозакладывавшие свои души, страдают и мстят живым даже после своей смерти. И Блейз из такой семьи!
   - Всё намного сложнее!
   Кто это произнес? Мальчик? Нет, он молчал. Голова в ящике? Марио насмешливо хмыкнул. Его подручные слишком хорошо вышколены, чтобы говорить, пока их не спросили. А слуховыми галлюцинациями он прежде не страдал.
   - Осмотрите всё и внутри, и снаружи! - велел он своим людям. А потом обратился к мальчику. - Ты всех так легко предаешь? Наверняка, те, кто показали тебе путь сюда, не хотели, чтобы ты кого-то сюда провел.
   - Нет, они пожелали, чтобы я довел сюда вас. До самых дверей.
   - Кто они?
   - Хозяева склепа.
   - То есть Блейз?
   - Нет, голоса были мужскими.
   - Все хозяева склепа давно мертвы. Если только речь идет о законных владельцах, а не о тех, кто взломал склеп после их смерти.
   - Но склеп никогда не принадлежал людям, которые способны жить и умереть.
   - Это поведали тебе мужские голоса? - издевательски спросил Марио.
   - Голоса! - серьезно подтвердил слепой мальчик. - Они всегда были единственными владельцами склепа.
   - И они велели доложить об этом конкретно мне.
   - Любому кто спросит? Они хотят, чтобы все знали, что хозяева здесь они.
   - И что они дали за услужливость? Деньги?
   Мальчик не отвечал. Марио пришлось встряхнуть его изо всех сил несколько раз. Но слепой упорно молчал до того, как его обожгли зажигалкой.
   - Они пообещали, что я прозрею, - неуверенно пролепетал он.
   Да он не только слепой, но еще и психбольной. Марио хотел его порезать, чтобы выместить хоть на ком-то дурное настроение, но тут из склепа донеслись какие-то звуки. Похоже на шорох множества крыл.
   Интересно, в склепе хоть кто-то есть? Но Карлос только что вышедший оттуда после тщательного обыска, доложил, что там пустота.
   - Никого, и никаких следов того, что там кто-то недавно был, - доложился он.
   - Вы останетесь дежурить у входа, мальчишку держите в заложниках всю ночь, чтобы не привел сюда до утра кого-нибудь еще, кто нам помешает. И вот этот предмет... - Марио указал на закрытый ящик с мраморной головой. - Не спускайте с него глаз! Понятно?
   Двери склепа, обвитые лианами и паутиной, его зачаровали. Похоже, на вход в рай или ад. Или в чистилище. Символы крыльев, когтей, пентаграмм и каких-то древнеегипетских иероглифов переплетались по всей протяженности дверей и стен. Единственное, чего не было в сложной росписи это крестов и постного изображения христианских святых. А вот пляшущие силуэты языческих богов встречались повсюду. Как склеп похож по оформлению на тот ящик, который принесла ему Блейз.
   - Босс! - окликнул его Карлос на полпути. - Что вы хотите там найти?
   Хороший вопрос! Марио и сам пока что этого не знал.
   - Лично стой у дверей до утра, и не смей меня беспокоить, - вместо ответа строго бросил он.
   Двери, покрытые красивыми барельефами, напоминали жадно раскрытый рот какого-то монстра. Он заглотит тебя, и пути назад уже нет.
   Марио стер со лба бисеринки пота. Всё это ерунда! Всё дело в готической атмосфере склепа. Да, и Блейз запугала его всеми этими россказнями о том, что статуи якобы живые. Блейз умела запугивать. А еще лучше она умела убивать. Какой ей был смысл заманивать его в этот склеп? Если она хотела размозжить кому-то череп, она делала это лично. После встречи с ней никто не выживал. Не в ее правилах было привлекать к разборке каких-то третьих лиц. Блейз всегда действовала в одиночку. Именно поэтому он ее особо ценил. Она одна стоила целого легиона наемников.
   - Совсем, как архангел Люцифер, - фраза всплыла в голове внезапно. Марио даже не задумался о том, что кто-то мог произнести ее вслух прямо у него за спиной.
   Блейз действительно была очень похожа именно на архангела Люцифера. Взять хотя бы то, как она любила извращать библейские цитаты. Красота, поражающая взгляд, сокрушительная ненависть ко всему живому, желание без конца убивать - все это черты первородного дьявола, еще только поднимавшего свои войска на восстание против бога.
   От Блейз можно было ожидать всего, чего угодно. Кроме одного - против ее правил было вонзать кому-то нож в спину. Она любила смотреть жертве прямо в лицо и наслаждаться ужасом врага перед его смертью. Кто-то когда-то развил в ней сверхчеловеческую жестокость. Она намекала, что во всем виновата религия.
   - Бог не отвечает на наши молитвы, но слишком многого от нас требует, и таким образом делает из нас чудовищ, - часто повторяла она.
   Войдя в склеп, Марио понял, что этот бог был многоликим. У него было семь лиц и семь пар роскошных крыльев.
   Он ходил от одной статуе к другой, светя им в лица ручным фонариком. Где-то значилось, что мраморные фигуры должны располагаться прямо на ступенях лестницы: три с левой стороны, четыре с правой, и каждая на несколько ступеней ниже другой? Кажется, это называлось небесный периметр. Статуи должны были стоять на ступенях, как на облаках. Но они стояли внизу, в склепе, в отдельной круглой крипте за саркофагами. Их постаменты расположились полукругом. У фигур был зловещий вид.
   Обходя их, Марио делал выводы, какие сделал бы ценитель редкостей. Истуканы поразительно красивы. Они потянут на большую сумму. Особенно если учесть, что всем им много сотен лет. Но выглядят они новенькими, как будто только что изготовлены и начищены. На них ни трещинки, ни царапинки, ни соринки. И это в склепе, где все покрыто пылью и паутиной.
   На постаментах светились золотом таблички с какими-то надписями. Марио направил на них луч фонарика, чтобы прочесть. Он ожидал увидеть там даты, клеймо изготовителя и какую-нибудь цитату из священного писания, а увидел лишь... имена? Он даже вначале подумал, что ошибся. Кому пришло в голову дать всем статуям имена, будто живым существам?
   Рамиэль, Дориэль, Норей, Сетий, Мэстем, Новелин и Амадео.
   Так это имена статуй или скульпторов, которые их изготовили? Вроде бы имена ангелов должны отличаться типичным окончанием "эль", то есть здесь нечто подобное встречалось только два раза. Тем не менее, уверенность, что это точно ангельские имена росла. Все статуи были почти одинаковы лицом, но почему-то казалось кощунством не назвать каждую ее индивидуальным именем.
   Марио почти с жадностью разглядывал изящные лица с бровями и скулами, слегка напоминающими очертания крыла. Уши статуй были сильно заострены, Очень длинные пальцы оканчивались ажурными ногтями. Ну, прямо не ангелы, а космические существа. Или всех ангелов можно считать пришельцами из космоса, ведь, в конце концов, они сошли с небес?
   При виде красивых мраморных лиц и крылатых тел почему-то проснулось сильное сексуальное желание. Марио даже в юности такого не чувствовал. Ему будто только что подсунули литр возбуждающего средства. Но ведь это абсурд! Перед ним куски мрамора. Даже с трупом можно заняться сексом, если уж очень приперло, а со статуей нельзя.
   При взгляде на пустые мраморные глазницы собственное желание начинало и пугать, и казаться донельзя порочным.
   Марио ощутил, как подгибаются колени. Казалось, кто-то дал ему под дых тяжелой рукой в латной рукавице. Ему пришлось согнуться от боли и опуститься на колени перед статуями. Так он простоял какой-то момент, обронив фонарь. На ближайшем постаменте высвечивалось имя - Сетий. Вязь каллиграфических золотых букв напоминала пауков, плетущих сверкающую паутину.
   Сетий был великолепен, кто бы он ни был. Его крылья, одеяние, ступни в сандалиях... Марио поднял глаза чуть выше и заметил, что головы у ангела нет.
   Стало быть, этот тот самый ангел, чью голову Блейз принесла ему в коробке. С трудом верилось, что она прокралась в этот склеп с резцом или долото, отбила у скульптуры голову и заявила, что это ее главный враг.
   Враг должен быть живым. Блейз никогда не считает врагами тех, кто уже умер. Она просто о них забывает. Может даже принести цветы на их могилу. Когда люди умирают, они перестают быть ей врагами. Блейз сама любит повторять, что смерть стирает все границы между любовью и ненавистью. Эта фраза точно и не из библии, и не из Шекспира. Скорее всего, цитата из хроник семейства Розье.
   Вкусы у этой семейки мрачные, но великолепные. Таких роскошных статуй ни в одном музее не увидать. Вроде бы они испокон веков считались главной ценностью семьи. Интересно, почему главная ценность семьи стоит глубоко под землей в холодном склепе.
   Воздух здесь был местами затхлым, местами промозглым. Можно либо задохнуться, либо замерзнуть до смерти. И он действительно собирается провести здесь всю ночь? Марио сам не мог себя понять.
   Что он планирует здесь найти? И зачем ему одна безголовая статуя, даже если он заберет на аукцион шесть остальных, целых? Какого черта Блейз вообще ее испортила? Она что не понимает ценность таких вещей?
   Его резко поразило открытие, что лицом Блейз очень похожа на эти скульптуры. Почему же к ней, живой, он никогда не ощущал такого мучительного влечения, как к ним, мраморным. Вместе с возбуждением приходил еще и страх.
   Имена статуй светились в темноте золотистым полукругом. Бледные фигуры восхищали и пугали. Амадео был, пожалуй, самым красивым. Но прекрасное лицо настолько поражало зловещим выражением, что хотелось отшатнуться от него и бежать без оглядки. Почему так страшно на него смотреть? В чем здесь секрет? К какому фокусу прибег скульптор, когда ваял их? А что если они и впрямь нерукотворны? В такое нельзя верить. Это абсурд! Глупая старая легенда!
   Какая-то тварь прошмыгнула по склепу. Кажется, крыса. Марио отшатнулся от нее, а уже в следующий миг увидел зверька раздавленным под пятой безголовой статуи. Причем во что было сложнее поверить: в то, зверек оказался каким-то жутким мутантом или в то, что статуя его раздавила, Марио сам не знал. Он с трудом отполз от ноги Сетия.
   Нечто похожее на крысу с тремя головами, зазубринами на хвосте и перепончатыми серыми крыльями уже не било лапами. Оно оказалось размозженным в кровавое месиво. Как называется такой уродец? И откуда он мог взяться? В земной природе точно такого нет. Разве только в щели склепа каким-то образом действительно проскальзывают космические пришельцы.
   Где-то зазвучало странное пение. Как если б напевали сразу семь голосов. Или это какие-то колокольчики где-то звякнули? В такт им раздался музыкальный смех. Марио смотрел и видел перед собой только пустые постаменты. Даже безголовая статуя куда-то исчезла.
   Значит, всё это был только какой-то ловкий трюк. Как на пустом экране кинотеатра, куда направляют луч проектора. Статуи ему просто показались. Он помнил, что не успел их потрогать. Если не прикоснулся к вещи, то не можешь быть уверен, что она материальная. Он попятился почти с облегчением, и неожиданно наткнулся спиной на нечто твердое. Похоже на каменную глыбу.
   Он обернулся. Статуи стояли прямо перед ним. Причем каким-то образом он оказался затесанным в их плотном кругу. Кольцо, которое сомкнули статуи, оказалось таким тесным, что из него невозможно выйти. Так как же он вообще в него зашел? Еще секунду назад за спиной была пустота. А теперь повсюду смыкаются крылья мраморных ангелов. Бледные припухлые губы надменно изгибаются на неподвижных лицах.
   - Чего ты хочешь от нас? Того же, что хотела Делайла? Вероятно, и мы хотим того же от тебя? - шепоты раздавались как будто в его голове. Марио переводил взгляд с одного бледного лица на другое, и казалось, что они кружатся вокруг него хороводом.
   Имя Делайла было ему не знакомо. На постаментах такого имени точно не было. Марио сам не знал, зачем спросил у мраморных лиц.
   - Чего вы хотите от Блейз?
   Тут же по коже будто прополз могильный червяк, крупный, размером с большую ладонь. Марио хотел стряхнуть его с плеча, и только сейчас понял, что это не червяк, а холодная мраморная ладонь, которая порвала ему рубашку и вцепилась прямо в ключицу.
   Один из ангелов смотрел ему прямо в глаза. Кажется, это был Амадео. Хотя Марио сам не знал, каким образом различает их. Они все практически близнецы. Мраморные глазницы ангела уже не казались пустыми. В них вибрировал какой-то затаенный потусторонний свет.
   - У Блейз не должно быть других покровителей. Единственные ее покровители это мы.
   Амадео это произнес? Или сразу семь ангельских голосов издевались над ним.
   Мраморные пальцы впились ему в глаза. Лицо стало мокрым от крови. Марио опустился на колени на холодный пол. Пол ведь тоже из мрамора. Его стал пугать сам этот материал. Неужели из мрамора можно создать что-то живое? Выходит, что можно. Если только их не создал ад. Фосфоресцирующие фигуры выступали из тени, будто их плодила темнота. Они шептались живыми голосами, они двигались, они смеялись смехом, подобным треску крошащегося камня.
   - Что вам нужно от Блейз? Что вам нужно ото всей ее семьи?
   Никто ему не ответил, но в темноте казалось, что мраморные губы одного из ангелов растянулись в лукавой улыбке. А затем последовал удар, мощный и сокрушающий. Марио даже не понял, что произошло, а его кости уже хрустнули под ангельской пятой. Всё произошло слишком быстро. Он лежал под ногами у статуй с переломанными руками и ногами, и свернутой челюстью, а пустые мраморные глаза смотрели на него без всякого выражения. И именно от этого почему-то становилось страшно. От их полного безразличия! Казалось, они передавят весь мир, при этом не ощутив вообще ничего. Их движения были такими быстрыми, что глазом не уловить. А выражение мраморных лиц такими умиленными, будто они ничего плохого и не сделали. Один из мраморных ангелов наступил ему на грудь, словно давя мошку, но давил он еще живого человека. Марио начал задыхаться, грудная клетка трещала от дробящихся костей. Все семеро статуй стояли вокруг него, как вокруг могилы. Они не смеялись, но смех в его голове звучал: сухой и ядовитый, отдающий чем-то каменным.
   Кажется, в инквизиции был такой метод пытки и казни - валить камни осужденному на грудь, пока тот не задохнется под их тяжестью. Марио жалел, что не поверил сразу в слова Блейз, а сунулся их проверять. Выходит, девчонка не сумасшедшая. Но она все-таки заманила его на верную смерть. Намеренно или нет, он мог только гадать.
   Он даже не успел сказать Блейз, что хотел бы видеть на своем месте ее. Как ни странно, эта мысль беспокоила его перед смертью больше всего.
   - Не волнуйся, мы ей скажем! - мраморные голоса звучали, как один, но склонилась над ним, чтобы его добить именно безголовая статуя.
  
  
  
   В ящике что-то дернулось. Дежуривший рядом с ним Карлос нащупал оружие. Глупо было стрелять в ящик, но ему почему-то хотелось. Ощущение было таким, будто там сидит какая-то вредоносная зверушка. И если не прикончить ее прямо сейчас, то она разнесет вред, как скунс разносит тошнотворный запах.
   Из склепа, где закрылся босс, не доносилось ни звука, но ощущение было такое, что там что-то происходит. Он ищет там клад? Карлос привык не обременять себя лишними мыслями. Думать - это привилегия боссов. Его задача быть чисто исполнителем указаний. Поэтому он выжил дольше всех и пробился выше всех - он не делал и не думал ничего свыше того, что ему велели. Лишь сегодня он сорвался, потому что близость странного ящика сводила его с ума.
   Кажется, он начал подозрительно вибрировать. Там внутри набор гранат? Бомба? Нейтронный детонатор? Почему другие ничего не замечают? Такое ощущение, что из этого ящика сейчас выпрыгнет ягуар, будто кролик из шляпы фокусника. Когда в последний раз он наблюдал за трюкачами? Давно, в каком-то баре. Он зашел туда по ошибке вместо стриптиз-клуба. Название "Черная роза" показалось ему многообещающим, но все девушки, что там танцевали, были одеты в причудливые восточные одеяния, закрывавшие даже лица. Странного вида жонглер подкидывал не шары, а кости, выступал огнеглотатель, а фокусник доставал из цилиндра то колоду карт, то черные цветы, то отрубленные человеческие конечности. А еще странная компания подростков передавала друг другу чашу, в которой они смешали вино с собственной кровью. Каждый отхлебывал из этой чаши, будто проводил ритуал. Похоже, на сброд наркоманов. Карлос быстро ушел из того клуба, но теперь он смутно припоминал, что одним из подростков, хлещущих из кубка собственную кровь смешанную с алкоголем, кажется, была Блейз. Она была немного непривычно одета и причесана, и на шее у нее сверкала золотая пектораль, напоминающая древнеегипетское ожерелье из музея. По мере того, как она отхлебывала кровь и учила этому какой-то сброд, за спиной у нее возникал кто-то темный и крылатый.
   Блейз трюкачка или сатанистка? Или в тот вечер его самого обкурили опиумными парами, и ему начало казаться невесть что? Сейчас ему тоже что-то показалось, и он пальнул в ящик.
   Его подручные, как будто, не услышали выстрела вообще. Пуля застряла в крышке ящика, так и не продырявив его. А если б внутри и впрямь лежало взрывчатое устройство? О чем он думал, когда стрелял? Что если на звук примчаться копы? Карлос нервно обернулся. Не пора ли проверить, как там босс внутри склепа? Нет, нельзя. Он ведь велел не соваться туда до утра. Карлос решил лучше осмотреть ящик, сдвинул крышку и вместо бомбы или опасного животного обнаружил внутри всего лишь обломок скульптуры. Должно быть раритет, украденный из чьей-то частной коллекции. И всего-то. Карлос хотел разочарованно закрыть ящик, но тут луч луны скользнул по изящным мраморным чертам, выделил змеящиеся белые волосы и уши-раковины. Пухлые губы изваяния словно насмехались. Карлос наклонился, чтобы коснуться их, и ощутил, как рука попала в капкан. Что-то острое впилось ему в пальцы. Пошла кровь. Ящик и голова в нем окрасились ею, как краской, а Карлос к своему изумлению понял, что у него нет сил даже закричать.
  
  
  
  

Кто из них седьмой

   - Где-то есть седьмой!
   Шепот висел над асфальтом. Казалось, что над дорогой клубится черный пар, который приобретает очертания фигур. А в придорожных канавах валяются расчлененные трупы.
   В предрассветных сумерках весь мир предстает, как после эффекта галлюциногенных наркотиков. Бесплотные голоса что-то шепчут.
   - Их всего шесть! А было когда-то семь! Знаменосцев дьявола!
   Что за наваждение? За рулем не время засыпать. Полицейский патруль, хоть большинством и бесполезен, но врезаться в ближайший столб тоже не слишком удачное стечение обстоятельств. Он даже не гонится сейчас за преступниками. Шериф чуть ли не спал за рулем, а голоса шептали ему какой-то библейский бред о подручных дьявола.
   Это всё ему могло просто пригрезиться. За своими обязанностями он давно уже добросовестно не следил. Да и зачем? Зарплата и так течет. К чему особо стараться? Мало кто знал, что шериф давно уже живет не на собственный заработок, а на отчисления от прибылей мафии. Много от него не требовалось. Всего-то вовремя закрыть на что-то глаза, отклонить какие-то жалобы, замять неловкие ситуации, иногда спрятать или уничтожить улики. Когда за тобой нет особого контроля, то всё это провернуть совсем не сложно. А системы организаций часто устроены так, что особо никаких сотрудников не контролируют. У всех появляется возможность схалтурить или по-дружески договориться с коллегами. Структура мира не совершенна, и шериф этим вовсю пользовался.
   До сих пор совесть дремала. Лишь сегодня ему начало казаться, что он повреждается рассудком. В голове так и звенело:
   - Седьмой! Седьмой! Седьмой!
   - Он бродит среди нас, - повторялось рефреном.
   Шериф как раз проезжал мимо запертой церквушки. Убогий фасад, на который было жалко смотреть, на самом деле скрывал много зла. Тут во время месс прихожанам подсовывали наркотики в причастия. Шериф об этом знал, но на всё закрывал глаза. Божье местечко давно стало разбойничьим гнездом, но никакие высшие силы этому не воспротивились. Из чего легко напрашивался вывод, что их нет вообще.
   А вот голоса в голове были, и они донимали, как рой насекомых. Шериф подумал бы, что и ему подсунули облатку с наркотиком, но ведь он не ходил на мессы. Наверное, сказалась усталость.
   Спящий город навевал мрачные мысли. Пустые улицы уходили вдаль лабиринтом. В такие моменты кажется, что весь мир это лабиринт из улиц и домов. Все здания кругом вроде бы однообразны и знакомы, и вдруг среди них мелькают какие-то невообразимые постройки, которых прежде тут не было.
   - Всё это работа адского зодчего.
   Опять надоедливые бесплотные голоса! Голова от них гудит.
   В спящем городе происходило много преступлений. Шериф об этом знал, но предпочитал опять же ни во что не вмешиваться. К чему лезть на рожон? У него договор с главарями тех, кто на самом деле правит этими улицами. Исподтишка. Но истинные правители это шишки местной мафии.
   Город на самом деле не спал. Даже сейчас в нем кого-то терзали и убивали. Пустота и тишина были лишь видимостью.
   Шины легко терлись об асфальт. Полицейская машина почти бесшумно неслась вперед. Шерифу пришлось затормозить, лишь завидев впереди странную сцену.
   Слепой мальчик сидел на асфальте и чертил кровавые символы, а семь фигур ходили вокруг него. Со стороны всё выглядело жутко, как какая-нибудь мистерия.
   Шериф даже не задумался: хотят ли они напасть на попрошайку или сами в чем-то ему помогают. Вид у фигур был зловещий. Они мерно светились и издали напоминали призраков.
   Он сощурился и присмотрелся, затормозив на повороте. Ведь фигур ровно семь. А бесплотный голос шепчет уже в самое ухо.
   - Где-то есть седьмой!
   О каком седьмом он твердит, если их и так семеро. И их ли вообще он имеет в виду? Откуда-то вдруг возникла уверенность, что речь идет именно о них. Но шериф, как ни напрягал зрение, а никак не мог рассмотреть лиц тех, кто склонялся над слепым попрошайкой. Фигуры чуть ли не танцевали вокруг него, двигаясь по часовой стрелке. Они напоминали привидения в длинных саванах. И почему-то казалось, что слепой мальчик их видит, а не только к ним прислушивается. Он потакал каким-то их советам, чертя прямо на дороге что-то похожее на пентаграммы. И чертил он не какой-нибудь краской, а точно кровью. И точно не своей собственной. Всё совершаемое напоминало обряд. Над асфальтом струился тонкий аромат недавнего убийства. Но вмешиваться было нельзя.
   "Помни, кто тебе платит, и кто держит город в руках", это были уже не бесплотные голоса, а немой призыв памяти. Действительно нужно помнить и не лезть на рожон. А ощущение того, что здесь только что кого-то убили... Да, разве людей не убивают здесь каждую ночь. Можно со спокойной совестью сделать вид, что ничего не замечаешь.
   Шериф знал этого попрошайку. Слепой мальчишка, побиравшийся на паперти, всего лишь шестерка местных банд. Лучше его не трогать, что бы он ни делал. Это дело мафии. Они сами с ним разберутся. Шериф проехал мимо. Он успел заметить на повороте, как пустые глаза без зрачков уставились прямо на него. Тормоза отказали так внезапно, что он не успел даже запаниковать. Полицейская машина врезалась в фонарный столб, будто кто-то сильный ее подтолкнул. На взрыв в ночи никто не прореагировал. А шепоты стояли над местом аварии, в которой только что разбился водитель.
   - Где-то есть седьмой. Он придет. Ты узнаешь его по голосу.
   Слепой мальчик тоже внимал голосам.
   А кто-то бледный наблюдал, как догорают остатки полицейской машины.
  
  
  
   Ящик исчез, подручные Марио тоже. Блейз осмотрела его кабинет. В доме главы мафии было поразительно тихо. Наверное, она слишком поспешила, оставив свой трофей у него. Она не думала, что ящик может исчезнуть прямо из дома. Разве только кто-то решился украсть содержимое и продать, как музейную редкость. Тогда это содержимое давно уже его сожрало и освободилось, и сейчас кружит по городу, ища свое тело.
   То, что Марио не вернется на утро, было легко предсказуемо. Его провожатые не вернулись тоже. Не у кого даже что-то спросить. Хотя нет, один парень, явно из его свиты, сидел в коридоре, сжав собственную голову руками так, будто это могло удержать внутри черепной коробки уже улетевший оттуда рассудок. Блейз с трудом узнала Рико. Он вел себя и выглядел, как душевнобольной. Даже ударился несколько раз затылком о стенку, силясь прогнать какие-то мысли или воспоминания.
   - Птица... - всё время повторял он.
   - Что? - Блейз осторожно присела рядом с ним и стала разглядывать уродливые укусы на его руках, которые уже загноились. Знакомые следы! В их уголках уже собирается яд, плоть загнивает. Рико - живой покойник, но он еще об этом не знает.
   - Большая мраморная птица, - бормотал он. - Она летала и нападала сверху. И стрелять по ней было бесполезно. Она же из мрамора. Ты мне веришь?
   - Конечно, я тебе верю, - Блейз осторожно вынула у него из рук оружие.
   - Я же не сумасшедший, - всё тараторил он, ища у нее утешение, а раньше он на нее нападал.
   - Не больше, чем я, - успокоила его Блейз, - но сейчас тебе лучше уснуть.
   Его пистолет был с глушителем. Как повезло! Она спустила курок, не задумываясь, и смотрела, как мозги парня размазались по стенке.
   Странно, что больше, чем об отнятой жизни она думала о том, как нелепо кровь заляпала изысканные барельефы. Марио приучал здесь всех ценить искусство. Теперь Марио не стало. Ради прихоти она пожертвовала своим крестным отцом. Теперь нужно либо лидировать в оставшемся от него сообществе, либо перебить тут всех. Ее система выживания была проста - нужно ликвидировать всех, кто не хочет признать тебя главной.
   Марио перед смертью, по крайней мере, удовлетворил свое любопытство. Нужно было поверить на слово. Но людям нравится думать, что она лжет, когда твердит, что религия и мрамор мешают ей жить.
   Религия семьи Розье - самое большое зло на земле. Она внушает потомкам рода, что есть некие высшие силы, которые руководят каждым твоим шагом, как будто ты игрушка. И уже не важно: уходишь ты из склепа, где обитают эти силы или нет, зависимость от них всё равно остается.
   Она ощущала себя так, будто статуи, которых здесь нет, следят за каждым ее шагом.
   Каким поразительно пустым и тихим стал огромный дом. Он напоминал уже не музей, полный антикварных редкостей, а притон, где только что перебили абсолютно всех. Блейз шла по коридору, держа оружие наготове, и никого не встречала. Но несколько трупов под ноги попалось. Интересно, кто их изуродовал и убил? Уж точно не она.
   Последняя жена Марио, совсем юная смуглая девушка, была мертва, раздавлена, будто на нее упала колонна. Его молоденькая дочь от первого брака Этна рыдала, зажавшись в углу. Сильно израненное лицо сохранило наравне с синяками глубокие борозды ран, словно его испахали граблями не больше ладони. И кусок мрамора воткнутый, как нож чуть пониже ее живота, сразу бросался в глаза. Как напоминает случай с Делайлой, родоначальницей всех Розье. Блейз изучала ее взглядом лишь миг, а затем поднесла ствол оружия к ее виску.
   - Прости, но смерть для тебя лучший выход из положения.
   Впервые в жизни она не преуменьшала, но девушка поняла бы ее лишь тогда, когда мрамор сросся бы с живой плотью. Есть вещи, о которых людям лучше не знать. Иначе все станут такими же несчастными, как проклятое семейство Розье. Блейз приставила курок к смуглому лбу Этны. Раздался всего один выстрел. Кто-то бледный и мраморный стоял за окном, но он не вмешался.
  
  
  
  

Покровители-враги

  
   На вечерних улицах моросил дождь. Прохожих почти не встречалось, но казалось, что кто-то притаился в высоте и наблюдает за ней с фронтонов высоких зданий.
   Блейз ощутила запах жареного мяса. Куриные тушки жарили на гриле. Почему-то ей казалось, что это головы ее врагов. Блейз быстро прошла мимо закусочных. От вида шашлыков на вертеле или барбекю в памяти вспывали куски свежего мяса, распотрошенного, как туши на охоте. Голодный желудок скручивало рвотными спазмами. Несмотря на голод, перекусить совсем не хотелось.
   Ангельские статуи заверяли ее, что отсутствие голода это первый шаг к бессмертию. Вечным созданиям пища не требуется. Тем не менее, Блейз могла бы обвинить многих бессмертных существ в канибализме и жажде к крови. Вероятно, поедание мертвой плоти для них всего лишь обряд, а не насыщение голода. Саму Блейз недавно потянуло на непрожаренные стейки, а затем голод исчез совсем. В ее теле происходили какие-то изменения. Только вот к лучшему ли они?
   Блейз стала практически неязвимой, но со зловещими статуями из склепа справиться так и не смогла.
   Она помнила, как после смерти своей любимой подруги Люцианы раздобыла тяжеленую кувалду и попыталась разбить статуи. Они даже не дрогнули. Ни трещинки не появилось.
   Сейчас она собиралась повторить попытку. Статуи были незыблемы. И скалу сокрушить легче, чем эти глыбы размером каждая чуть больше человека. Огромными они казались лишь из-за крыльев, развернутых так широко, что их кончики заострялись над кудрявыми ангельскими головами. Почему эти красивые ангелы больше напоминают ей космических монстров из рассказов Лавкрафта? Потому, что Лавкрафт выдвигал версию, что все земные боги и монстры это на самом деле пришельцы из космоса, настолько сильные и совершенные в способностях, что слабые ограниченные в силах люди, приняли их за божества. Но эти божества оказались чудовищным космическим злом, прорвавшимся на нашу планету. Таковы ли и эти ангелы? Кто они? Почему им нужна именно семья Розье? Все потомки до одного! Разве нельзя было за все прошедшие столетия отыскать какую-то новую семью, чтобы подключиться к еще неизрасходованному источнику энергии? Зачем им так нужны конкретно потомки Розье? Что в них такого особенного, чего больше нет у всех семей и родов по всему миру? Должно же быть какое-то объяснение ангельскому террору в отношении всего одной давно захиревшей аристократической династии?
   - Они не успокоятся до тех пор, пока не изведут своим покровительством весь твой род, - сказал слепой мальчик, которого они также осаждали и нашептывали ему что-то. - И всё из-за того, что все ветви твоей семьи не смогли дать им чего-то, ради чего они, собственно, заключили сделку с людьми. А когда они, наконец, получили это, то отдали на растерзание всю семью. Клан Розье был им больше не нужен, ведь они хотели лишь одно.
   - И что это?
   - Ты!
   Он точно ошибся. Или ангелы нарочно сказали ему ложь? Они любили играть в шарады, особенно с теми, кто их не видел. Было так легко дразнить слепого и заодно ощипывать его до крови, ставя дьявольские метки на коже под ветхой одеждой. Мальчик постепенно становился их рабом, бесполезно с ним связываться. И все же Блейз посетовала:
   - Они не хотели меня с самого начала. Я первая в семье, от кого они отвернулись.
   - Они сказали это из-за того, что когда-то ты отвернулась от них.
   - Такого не было!
   - Это было так давно, что ты уже не помнишь. Еще до начала времен. Их игра с семейством людей должна была закончиться на том, что они выведут какой-то особый плод. Особенного ребенка, который станет их лидером. Как тот, который вел их в их первую войну где-то в запределье, в космосе... Они так сказали! - слепой мальчик будто старался убедить в их словах самого себя. Он не верил, что повредился разумом, и всё это ему просто послышалось.
   Где-то рядом раздался гул аплодисментов. Мраморные пальцы положили монету в кружку для подаяний так быстро, что их и разглядеть, как следует, не удалось. Кружка тут же упала, монеты рассыпались. Блейз заметила среди них кружок чистого золота. А кругом стоял смех, такой же заливистый, как звон падающих монет. Не смех, а эхо золотого перезвона. Так звучат затонувшие колокола: звук есть, а колокольни не видно. Это точно был смех из склепа. Блейз его хорошо помнила.
   - Держись! Я освобожу от них и тебя, и себя, - пообещала она мальчику.
   - Как ты меня освободишь? - он весь насупился и стал напоминать дряхлого карлика. - Меня пленила слепота, а не существа из склепа. Уж, поверь, мне всё равно, они издеваются надо мной или кто-то еще.
   Следы на его шее были похоже на укусы и уколы иголочками. Если присмотреться, они складывались в узор.
   Вероятно, мальчик был прав. Блейз вспоминала свой последний визит в склеп, как кошмарный сон. Разбить статуи не удалось. От ее напора они пошли трещинками, но тут же восстановились. Со статуями пришлось драться в рукопашную, но она победила. Она сломала их мраморные крылья. Крылья тотчас восстановились. Блейз опешила. Эффект был, как в кино, будто пленку на касете немного отмотали назад. Ангельский смех стоял над склепом. Причем он был поощрительным, а не идевательским. Ангелы ее одобряли.
   - Сильная, как до восстания в небесах, - Сетий был ею искренне восхищен.
   - То, что мы хотели, - одобрил Мэстем. - Дела с Розье окончены, уже ненужный клан истреблен. Осталась только ты, потому что только ты нам и нужна. Красивая, сильная, независимая, одним словом прежняя.
   - Прежняя? - Блейз с сомнением нахмурилась. Что значит прежняя? Разве она хоть чем-то изменилась?
   - Это не она, - Амадео, самый невинный с виду, но на самом деле самый кроважадный из ангелов, внимательно присматривался к ней. - Или всё дело в том, что она не свободна? Она всё еще ощущает ментальную связь со своим наставником. Мы тебя понимаем, Блейз, мы тоже до сих пор зависим от ангела, покинувшего нас.
   Блейз насторожилась. О нем она давно не слышала. Может воспользоваться случаем и расспросить подробнее, но собратья Амадео уже верещали хором:
   - Кого ты выбираешь. Нас или его? Вероятно, если выберешь нас, то с тобой вернется и он. А если и нет, то потеря небольшая. По-настоящему важна для нас была только ты.
   - И поэтому вы мне вообще не отвечали. Во времена нужды.
   - Тебе стоило выплакаться в тишине, - какой бесстрастный ответ.
   Безголовый Сетий витал вокруг нее кругами. Блейз держала его отсеченную мраморную голову в руках так долго, что затекли пальцы. Мраморная голова норовила ее укусить, но сама обезглавленная статуя встала перед ней на колени.
   - Лицо Алаис! - с каким восторгом прошептала это отсеченная голова Сетия. Мраморные губы не шелохнулись, но восхищенный шепот точно раздался из них. Кто такая эта Алаис? О ней даже демоны говорят с придыханием, как о божестве.
   Если у них и есть божество, то оно произошло из доисторических времен. Скорее всего, его можно найти в библейском словаре наряду с Дагоном или какими-то еще кровавыми языческими богами.
   В памяти почему-то вместо библейских гравюр всплыли надписи с плакатов к фильмам ужасов. Алаис! Это ими точно на них фигурировало.
   Блейз напрягала память. Такое ощущение, что это имя было многогранным. Оно имело свойство без конца преобразовываться во что-то новое.
   - С каждым поражением, она берет себе новое имя, чтобы вместе с ним взять новый шанс на победу, но первое имя остается неизменным, - шепнул Сетий. - Ее имя непостоянно. Оно может звучать и как Блейз.
   Блейз чуть не выронила говорящую мраморную голову.
   Жаль, что в кино она не ходила и на персонажи фильмов у нее память не работала. Хотя здесь речь шла не о простом фильме. Золотистые надписи с плаката светились на ночных улицах, как древние иероглифы.
   Имя Алаис ассоциировалось с блеском солнца и золота, с бескрайними пустынями, с пирамидами и ангелами. Оно было и красивым, и страшным. Блейз хотелось о нем забыть, но она не могла.
   От покровителей тоже было не отвязаться. С тех пор как ожили, они стояли за ней как мраморные тени и вмешивались во все ее дела. Так дальше продолжаться не может. Они больше вредят, чем помогают. Входя в склеп, Блейз начинала чувствовать себя неудачливым археологом, который вместо того, чтобы сделать знаменательное открытие, пробудил зловещие мумии и теперь ломает голову, как их снова усыпить.
   В отличие от мумий из бульварных романов ангелы в склепе никогда и не спали. Они лишь притворялись. Пока она мстила, они и не думали ее поддержать, хотя она истово молила их о помощи. Едва необходимость в их помощи отпала, как они решили прибавить ей проблем.
   Блейз ощутила себя загнанной в тупик. Ее одну боятся и мафия, и полиция, и даже власти. Она может провернуть то, что под силу лишь демону, ведь демон был ее наставником. Но со статуями справиться не в ее силах. Их не убить, как врагов из плоти и крови. Запирать двери склепа или замуровывать их тоже бесполезно. Ангелы умеют даже проходить сквозь стены, если им это надо. Абсурдная идея Блейз посадить статуй на цепь и забрать склеп решетками провалилась изначально.
   - Кто соблазнительнее: лидер мафии или лидер восставших ангелов? Блейз или Алаис? - звенели в склепе ангельские голоса, мраморные пальцы, играя, тянулись к Блейз.
   В склепе долго находиться невозможно, иначе снова придется с ними драться. И это ее покровители!
   Веками они терроризировали семейство Розье, заодно одаривая своих истязаемых подопечных сказочными благами. История началась много веков назад, когда прородитель Розье, разорившийся аристократ, который переехал в Новый Свет, заделался плантатором и внезапно разбогател. Он начал строить роскошный дворец для своей невесты. Во время постройки архитекторы и строители гибли сотнями. Зато внутри недостроенного здания возникли сами по себе семь ангельских скульптур. Как оказалось, изначально дворец для невесты был запланирован, как склеп. Первым захоронением в нем должна была стать могила самой же невесты, принесенной в жертву ангелам в брачную ночь, но почему-то вышло иначе. Почему уже не важно. Весь род Розье, якобы происшедший из соития живой девушки и семи мраморных статуй, теперь был истреблен. Блейз помнила, как ее родных убивали под нешелохнувшимися взглядами ангельских статуй, которые каким-то образом в тот вечер перенеслись из склепа на вечеринку. Если только ей не показалось. Саму Блейз убить не удалось. Начался пожар, она успела вырваться. Затем она истово молилась в склепе, чтобы статуи ожили и помогли ей отостить, но они не шелохнулись. Зато в злачном квартале к ней пристал красивый сумасшедший парень, заверявший, что он демон, способный даровать ей силу в обмен на душу. Блейз приняла его за наркомана, но Дэмиан оказался мастером на все руки. Профессионал и в единоборствах, и в кустарном производстве взрывчаток, и в различных махинациях, он передал ученице все свои навыки. Отмщение Блейз было кровавым. При помощи Дэмиана добраться до высокопоставленных врагов не составило труда. Все планы мести чуть было не перечеркнула красавица по имени Люциана. Минутная близость с ней могла стоить Блейз жизни. Теперь Люциана была мертва, а семь ангельские статуй злорадно усмехались, скосив глаза на то место, где еще недавно валялись ее кровавые останки.
   Блейз знала всех статуй по именам. Мэстем, Дориэль, Сетий, Норей, Новелин, Рамиэль и Амадео. С последним была связана трогательная история о том, что после восстания первых шести ангелов в небесах, он добровольно последовал за ними в изгнание. Хоть Амадео официально и считался невиновным, но в жестокостях он давал собратьям фору.
   Блейз глянула на его совершенное лицо и манящие мраморные объятия, в которых погибло много тысяч людей, и поняла, что жить она отправится в пустующий особняк Люцианы. Потому что с покровителями оставаться слишком опасно.
  
  
  
  

Феномен

  
   Люциана завещала ей все. На подписанной и юридически заверенной бумаге остались следы ее крови. Знала ли красавица, что погибнет, когда составляла этот документ? Или ей было видение во сне, где семеро скульптур оживали и угрожали, что сделают с ней нечто страшное, если она не оставит всё свое состояние Блейз? Об этом сне любовница рассказывала ей не раз. И был ли это сон? Или Люциана на самом деле ходила ночью в склеп, где статуи ожили и пригрозили ей? Немного наркотика или алкоголя плюс нервное состояние и вот тебе легко кажется, что мрамор оживает, шевелятся крылья, а каменные губы шепчут угрозы и обещания. Так бы Блейз сказала о галлюцинациях Люцианы раньше, но не сейчас. Ведь недавно ей раскрылись те тайны, о которых она прежде лишь подозревала.
   Блейз комкала окровавленное завещание в руках. Кто бы подумал, что в итоге оно окажется ей не нужно. С одной стороны этот документ ее сказочно обогащал, с другой лишь возвращал ей то, что у нее же было и отнято. Разве мог подумать отец Люцианы, злейший враг Блейз, что отнимая наследство Блейз, он всё равно остается ни с чем. Ведь Люциана, влюбившись в Блейз, завещала ей всё свое имущество плюс всё, что до этого было отнято.
   Люциана погибла из-за своей любви. Она знала с самого начала, что так произойдет? Все знают, что нельзя влюбляться в потомков семейства Розье. Их семья проклята. Поэтому бывшие друзья собрались, чтобы их истребить. Но Блейз выжила. Статуи ее спасли? Почему же тогда после пожара они не стали отвечать на все ее мольбы о мести?
   В любом случае Блейз отомстила. Богатство, оставленное Люцианой, не было ценнее, чем ее отнятая жизнь. Блейз предпочла бы сохранить любовницу, чем сейчас смотреть на завещание и не знать, как с ним поступить. Может сжечь? Маленькая электропечь напоминала распахнутый зев дракона. Всё кажется сказочным с тех пор, как мрамор ожил и заговорил.
   Жить с Люцианой и пользоваться ее состоянием было куда выгоднее, чем владеть всем самой. В ее компании Блейз могла сохранять инкогнито. Ее ведь давно считали мертвой. Зачем кому-то знать, что она до сих пор жива? Она уже привыкла быть тенью. Так куда легче сотрудничать с мафией и искать через преступный мир следы ко всем тайнам Розье.
   Блейз закурила и легко выдохнула в потолок струю дыма. Она начала курить лишь недавно. Ощущение было таким, что внутри легких поселился дракон и рвется наружу.
   Легенды об Эдвине, это то, что она обожала. Книги цикла "Империя дракона" лежали на столе все в закладках. Блейз купила их в книжной лавке совсем недавно. Что-то привлекло ее в названии или оформлении. Она сама не помнила, но это были первые вещи, которые она купила за деньги, а не просто отняла. С тех пор она перечитала книги много раз. Главный герой так напоминал Дэмиана, что хотелось бить стенки кулаком от гложущей тоски. Дэмиан тоже был красив, как ангел, а дрался так, будто внутри него дремал сильный дракон.
   - Иди к нам! - голоса будто звали из распахнутого настежь окна. - Тут невысоко, спрыгни, и окажешься в наших объятиях! И тоска пройдет.
   Эти голоса, давно подбивавшие ее к самоубийству, точно доносились из склепа. Никто кроме нее их не слышал. И кроме Люциианы в последние недели ее жизни.
   Блейз не помнила, чтобы сама раскрывала окно. Она с шумом захлопнула створки. С подоконника упали кашпо и горшки с кактусами. Это были не ее вещи, а Люцианы. Теперь они разбились вдребезги. При жизни подруги приходилось относиться ко всему этому барахлу бережнее. Теперь хотелось лишь собрать всё и выбросить на помойку. Не важно, что многие вещи здесь брендовые и дорогостоящие - они напоминают о смерти, как канопы или смеси для бальзамирования мумий.
   От Люцианы осталось множество вещей, абсолютно бесполезных для Блейз. Муссы и гели для волос, разноцветные бигуди, объемные косметички, набитые дорогими пудреницами, палитрами румян и теней, губные помады в изысканных футлярах. Для бывшей востребованной модели такое многообразие не удивительно. Люциана бросила карьеру как раз после знакомства с Блейз. Любовь часто становится тем переломом, когда выходы на подиум и светские рауты утрачивают всю свою привлекательность.
   Плакат с рекламой по-королевски роскошных духов завалялся меж чемоданов и сумок. На нем модель Люциана представала в изысканном облике Марии-Антуанетты. Белое бальное платье, напудренный парик и алый шнурок на шее, повязанный так, чтобы сымитировать надрез гильотины превращали Люциану в подобие призрака.
   Как символично! Кто бы подумал, что красавица на плакате, рекламирующая духи в стиле Марии-Антуанетты, сама закончит не лучше, чем королева, обезглавленная на гильотине. Только Люциане не снесли голову, ее целиком раздавили. Каменными глыбами, которых никто и нигде потом не нашел, а тело было размозжено. Мозг выдавлен, кости раздроблены в щепки, от плоти осталась лишь густая смешанная масса внутренних органов и кровавого мяса. В останках на полу склепа никто бы не узнал красавицу-королеву с плаката.
   И зачем только Люциана сунулась в склеп? Они ее заманили? Голоса!
   Блейз помнила, как увидела этот плакат в форме неоновой вывески на шоссе. Тогда она еще не была знакома с Люцианой, но реклама ее чем-то впечатлила.
   Современная девушка в историческом королевском костюме выглядела эротично и таинственно. Модель влекла, как призрак, и одновременно казалась абсолютно недосягаемой. Блейз испытала к ней то же, что фанаты к звезде: хочется быть ею, но это неосуществимо. Знать бы тогда, что с этой самой недоступной моделью они сплетутся в постели в страстных объятиях, причем по инициативе самой модели. Кто бы подумал, что с виду холодная Люциана окажется влюбчивой и доступной, как левретка. Наверное, все популярные звезды таковы - ледяные девы только на плакатах и практически течные сучки, когда рядом оказался кто-то, кого они сами сочти за божество с Олимпа.
   Впервые Блейз была шокирована, когда Люциана начала к ней подкатываться. Чего ждать от дочери заклятого врача? Шпионажа? Ловушки? Уж точно не страсти и любви. К тому же, как одна девушка может влюбиться в другую? Это абсурдно! Но Люциана начала убеждать ее, что это единственная правильная любовь, какая есть. И убедила! На какое-то время. Сейчас, когда не стало самой Люцианы, вся ситуация казалась глупой и пошлой.
   Но совпадение с образом из рекламы оказалось роковым. Однажды снявшись в образе Марии-Антуанетты, Люциана и погибла, почти как она. Казалось, что мраморные обитатели склепа до сих пор играют ее оторванной от раздавленного тела головой и смеются.
   Блейз прикрывала веки и часто видела в мозгу эту картину: семь ангельских статуй, одна из которых сама теперь безголовая, перекидывают друг дружке мячик - и этот мячик голова Люцианы.
   В жизни Люциана не была так неотразима, как в рекламных роликах. Белокурые локоны оказались крашеными, а не натуральными. А едва она смывала макияж, как лицо выглядело слишком бледным. Она действительно становилась похожа на призрак. А однажды она призналась, что призраки зовут ее саму. Из склепа!
   Ни успокоительные таблетки, ни психологи ей не помогли. К тому же в итоге от физической расправы не спасало ни то, ни другое. Призраков можно игнорировать лишь до тех пор, пока они не обрели плоть и кровь, или в данном случае не облекли себя в мрамор. Против мрамора вообще бороться нельзя. К бездушной статуе еще можно поднести кувалду, но не к живой.
   Когда-то Блейз не хотела верить, что легенда о живых статуях, это всего лишь очередная религиозная ложь. Теперь, когда статуи оказались живыми, она сказала:
   - Лучше б вы не оживали вообще!
   Всё произошло не вовремя и не к месту. Стоит попросить высшие силы о помощи, и их не дозваться, а едва жизнь наладилась, они вдруг возникают тут как тут, словно джинн из бутылки. Но их присутствие уже обременительно.
   Даже слишком обременительно! Блейз глянула на разбитые костяшки собственных пальцев. Они так и не зажили с тех пор, как она подралась с Сетием и обезглавила его. Драться с мрамором нелегко. К тому же с зачарованным мрамором. Остаются такие травмы, которые могут не пройти никогда.
   Йод и пластырь не помогали. Ранки на коже со временем становились лишь четче. Они складывались в какой-то странный ассиметричный узор. Стоило слегка двинуть рукой, и они напоминали красные письмена: иероглифы или колдовские символы. Всё это выглядело, как кровавая татуировка. Блейз никогда не пришло бы в голову вытатуировать у себя на теле какой-либо знак. Она даже Люциану осуждала за то, что та сделала на лопатке тату в виде бабочки. С исторических времен татуировки годились только для того, чтобы метить заключенных или моряков. А еще рабов потусторонних сил. Коими долгие столетия была вся семья Блейз.
   Тем более было неприятно, что погибающий Сетий оставил у нее на ладони свои отметины. Хотя на самом деле он не погиб. Лишь утратил часть силы. А ее рука не стала независимым от тела существом, которое пытается навредить своему носителю. Но это может быть еще не за горами. Блейз всё ждала, что собственная рука откажется слушаться ее, обрастет когтями и накинется душить ее саму, но этого пока не происходило. Хотя алых отметин на ладони становилось всё больше. Гораздо больше, чем в тот момент, когда Сетий нанес их во время драки. Ранки множились в геометрической прогрессии.
   Меж маникюрных наборов Люцианы завалялась аптечка с бинтами. Нужно замотать ими руку, чтобы никто не видел красных ссадин. Почему-то Блейз беспокоило, что люди могут их увидеть, будто это какая-то колдовская печать.
   Она попыталась сдвинуть браслеты с железными шипами чуть повыше, чтобы их полоски закрывали ладонь. Не вышло! Эти браслеты, напоминающие стебли железных роз, когда-то сделал для нее Дэмиан. И это было вовсе не украшение: прикольное и суровое. Это было своего вида оружие. Когда тонкие девичья запястья покрыты острыми железными шипами никто не может их перехватить, при этом не изранившись так сильно, чтобы завыть от боли. Если бы сам Дэмиан сейчас был здесь, он бы сумел прикрепить к браслетам наслоение, прикрывающее часть ладоней и пальцы. Он всё мог! Как бес, только что сбежавший из пекла, он был способен показывать такие чудеса, какие не под силу ни одному фокуснику. А как он дрался! В нем было столько энергии и ловкости, что, казалось, он один способен уложить целые войска. Воистину демон!
   - И такого парня ты упустила, - тут же подсказал ехидный голосок разума.
   Блейз лишь пожала плечами. Всё вышло глупо и спонтанно. Из-за Люцианы. Она будто ее приворожила. И все привычные стереотипы рухнули.
   Теперь Люцианы больше не было, и воспоминания о Дэмиане вдруг стали очень болезненными. То, что он исчез, это серьезная утрата. Блейз поняла это только сейчас, будто очнувшись от наркоза противоестественной любви. Отсутствие Дэмиана теперь сказывалось так же сильно, как если б у нее из тела вырвали какой-то жизненно важный орган. Например, сердце.
   Дэмиана уже не вернешь. Он ушел в ночь и растворился в мире городских улиц, как демон, который вышел из ада и вернулся обратно в него же. Бесполезно было его звать или искать. У него не было ни адреса, ни телефона, ни аккаунта в социальных сетях. Где его найдешь? Она даже фамилии его не знала. И само имя Дэмиан могло оказаться не настоящим.
   В ночь их знакомства Дэмиан вынырнул откуда-то из темноты, будто джинн, легко спорхнувший с крыши, и предложил:
   - Дай мне имя! Любое, какое захочешь.
   По его утверждением лишь хозяйка могла выбрать имя, чтобы наречь своего личного демона, коим он себя считал. Блейз считала его очаровательным психом. Но так или иначе сделка между ними была заключена. Он поможет ей отомстить, она пообещает ему свою душу. Едва ее враги будут уничтожены, как из госпожи демона она превратиться в его собственность.
   Условия сделки так и не были до конца исполнены. Дэмиан помог ей свершить месть, но души у нее не отнял. Или отнял? Блейз даже не знала! Ощущается ли отсутствие души в теле? Вдруг то, что она стала такой бесчувственной, как сейчас, это и есть бездушие? Ее тело живет, а душа осталась в когтях исчезнувшего духа? Тогда не удивительно, почему Дэмиан не возвращается. Он получил свое. Хотя вроде бы со смертью последнего врага выяснилось, что от Блейз он теперь хочет не ее душу, а ее любовь и ее тело.
   Он появился внезапно и так же внезапно исчез. Вынырнул, как джинн из лампы, когда от него требовалась помощь, а уйдя, не оставил никаких следов.
   Вопреки всем его безумным уверениям в том, что он настоящий демон, они с Блейз не заключали никакого договора на крови и не проводили никаких магических обрядов. Если только не считать искусство драться и владеть оружием чем-то колдовским. Когда Дэмиан натаскивал ее в борьбе за жизнь, казалось, что он передает ей некую колдовскую силу. Дело было вовсе не в умение пользоваться оружием или кулаками, а в невероятной силе, которая просыпалась в ней с каждым его уроком. Он занимался с ней приемами борьбы до тех пор, пока ее хрупкое стройное тело не стало будто бы железным. Однажды она поняла, что может сражаться против врагов сама. Тогда еще речь шла лишь о ее врагах из плоти и крови. Они принадлежали к самым верхушкам общества, и убрать их было ой как непросто. А едва она их извела, как выяснилось, что настоящие ее враги были из мрамора.
   Всё началось с ночи, когда шумный праздник закончился массовым убийством. Друзья и деловые партнеры, пришедшие на вечеринку, безжалостно раскромсали всех, кто относился к семье Розье. Кроме Блейз. Внезапно начавшийся пожар и вмешательство некой таинственной силы не дали им тронуть ее. С утра ее труп не нашли на пепелищах, вероятно, ее искали, чтобы убить. Тогда же ночью она познакомилась с Дэмианом, и словно попала в потусторонний мир. Он словно умел становиться невидимым и делать невидимым любое жилье, которое занимал на хозяйских правах. Такая аура незримости, как вокруг него и его дел, висела обычно вокруг склепа Розье. Поэтому враги не разрушили склеп, зато всё состояние Блейз они присвоили.
   Их было семеро. Живых людей из плоти и крови, которые относились к элите, обладали большим влиянием и жаждали ее смерти. Шутка ли? Но покровителей у нее тоже было семь. Тогда еще она считала статуи в склепе своими покровителями. Как легко религия затмевает людям мозги! Блейз свято верила, несмотря на беду, происшедшую с семьей, что статуи ее оберегают. Она истово им молилась, но они безмолвствовали. А единственный, кто отозвался на ее молитвы о мести, заявлял, что он демон, пришедший за ее душой. По сути, он и оказался ее единственным покровителем. А также учителем и наставником. Дэмиан открыл ей науку выживать. А статуи в склепе остались всего лишь бесполезным украшением. Как и все святыни. Можно молиться им хоть до одурения. Они не помогут, не оживут. Но как ни смешно, статуи ожили именно тогда, когда в их помощи уже никто не нуждался. Едва последний враг лежал в гробу, как холодно взмахнули ангельские крылья, раздались увещевания о том, что они готовы сложить к ее ногам все сокровища вселенной. Ведь она последний потомок семьи Розье. Так уж вышло, что они должны положить к ее ногам весь мир. Естественно Блейз на их увещевания не повелась. Где они только были, когда враги убивали всю ее семью, когда к ее собственному горлу подносили лезвие? Почему не ожили, когда она к ним взывала?
   Как легко из покровителей стать врагами! Нужно всего-то не ответить на молитвы вовремя. К тому же легенды семьи о том, что вместе с покровительством ангелы приносят жуткое зло, сказкой не оказались.
   Первым подарком, который семеро из склепа принесли Блейз, стал раздавленный труп Люцианы. Той же ночью она проснулась, ощутив, как кто-то мраморный давил на нее, то ли пытаясь задушить, то ли обнять.
   Блейз помнила о том, что семейство Розье берет свои корни от соития одной избранной девы и семи мраморных изваяний. Так уж вышло, что основатель рода, занимавшийся колдовством, каким-то образом достал эти статуи или всего лишь пригласил их из иных миров. Он искал себе особенную невесту, а когда нашел, начал строить для нее дворец. Якобы этот дворец должен был стать роскошным подарком на свадьбу. На самом деле это был склеп для семи мраморных ангелов, где он собирался принести свою невесту в жертву им. Но статуи почему-то выбрали ее. Все они совокупились с ней в колдовском круге, в котором ее должны были убить. С ее плода начался род Розье. Таким образом семья наполовину была из плоти, наполовину из мрамора.
   Блейз не ощущала себя мраморной. Разве только когда дралась. И заниматься сексом с изваяниями ей тоже совсем не хотелось. История Делайлы, родившей первого ребенка Розье от семи живых скульптур, могла быть и выдумкой. Но сами живые скульптуры выдумкой не были.
   Едва семь божеств Блейз, которым она молилась, ожили, как она поняла, что призывала их зря.
   Прозрение возникло внезапно и оставило неприятный осадок. Вероятно, через это проходят все, кто разочаровался в своей вере. Стоит богу, которого ты почитал, предстать перед тобой во плоти (а в данном случае во мраморе), и ты осознаешь, что он настолько жесток, что поклонение ему было самоубийством.
   Разувериться сложно, но еще сложнее убежать от своих богов, едва перестал в них верить. Блейз давно поняла, что спрятаться от них невозможно. Можно лишь против них сражаться. Огнестрельное оружие, ножи, секиры, удавки, молотки, даже колдовство - в данном случае все средства были хороши. Но работало далеко не всё. Мрамор это не плоть. Его ничем не пробьешь. И ангелам из склепа всё равно, что она в них больше не хочет верить. Главное, что они упорно верили в то, что она, последняя из Розье, всё еще принадлежит им. Вот тут-то и требовалась самооборона.
   Блейз смела со стола шкатулки с бижутерией Люцианы и бухнула на него ящик с холодным оружием. Ножи полезнее, чем бусы и колье, когда собираешься обороняться.
   Ей нужна защита от того, что раньше являлось ее главной святыней. Кто бы мог в такое поверить! Стоило ли одержимо молиться и впускать в этот мир потусторонние силы лишь затем, чтобы потом вступить с ними в поединок? Она накололась на своей вере. Или на слепом доверии? Хотя разве вера и доверие, если разобраться, это не одно и то же. С рождения ребенку внушают, что он должен разделить веру своих предков. И не важно: правильная она или вымысел. Вот и Блейз унаследовала от семьи веру в семь мраморных ангелов. Ее обманули, с детства внушив ей, что мраморные покровители семьи могут чем-то помочь. На самом деле помощь потребовалась от них самих.
   Блейз помнила, как проснулась однажды ночью. Люцианы в живых уже не было. Но постель была не пуста. Вместо живого податливого тела в ней оказалась мраморная глыба. Что-то каменное придавливало ее к матрасу, навалившись сверху. Сетий был рядом, хотя на этот раз его никто не звал. Несмотря на то, что весил, вероятно, тонну, он мог быть гибким и подвижным, как любовник. С ним можно было познать всё то, чего нельзя с человеком. И еще он был невероятно красив. Но он был врагом. Не только потому, что не откликнулся на ее молитвы вовремя. На нем будто осталась кровь Люцианы. От него веяло могильным холодом, как из раскрытого склепа, откуда он пришел, а еще от мраморного ангела исходили невообразимые токи невероятно притягательной эротической энергии. Почти невозможно было сопротивляться его желанию.
   На протяжении столетий ангелы из склепа легко совращали людей. Но с Блейз этот фокус не прошел. Наверное, потому что они пришли слишком поздно. Нужно было откликнуться на ее зов тогда, когда она их молила. Божества нужны тому, кто чувствует себя слабым. С тех пор как Дэмиан пробудил в ней сокрушительную силу, Блейз не хотела больше верить уже ни во что. Но не поверить в оживших ангелов и в убийство, совершенное ими, было уже невозможно. Увидеть - значит поверить.
   Кроме зрительного эффекта начались еще и преследования. Ангелы умели высиживать жертву и загонять в ловушку. Ей удалось изловчиться и справиться с Сетием.
   Блейз даже точно не знала, чего она хотела от Марио, когда принесла голову Сетия ему. Чтобы он справился с оставшимися шестью врагами за нее? Или чтобы он доказал своей гибелью в склепе, что для обычного человека они непобедимы? К сожалению, он доказал второе. Ставка на то, что сильнейший глава мафии справиться с колдовским явлением, оказалась напрасной.
   Вот Дэмиан мог бы помочь. Назвать его обычным человеком не поворачивался язык. Его безумие равняло его с демоном. Наверное, люди вправду говорят, что сумасшедшие своим замутненным разумом уже при жизни принадлежат дьяволу. Их тело продолжает жить, а рассудок пребывает в аду. Дэмиан был способен совершать самые невероятные вещи. В его мозгу точно поселился дьявол.
   Будь Дэмиан рядом, и бороться против семи мраморных врагов стало бы куда проще. Беда заключалась в том, что Дэмиана рядом не было. Ничего. Блейз привыкла справляться с трудностями одна. Как раз Дэмиан ее этому и научил. Он вложил в ее хрупкое тело практически колдовскую силу. Казалось, что кости стали железными. Блейз сжала и разжала кулак. Шипы железных роз (так она называла браслеты) топорщились на запястьях грозным оружием. Не повезет тому, кто захочет перехватить ее руку. Шипы на браслетах созданы для того, чтобы раздирать мясо до кости.
   Блейз не испугалась спуститься в склеп, где в темноте между саркофагов, всё еще дремали семь статуй: шесть целых и одна безголовая. От трупов Марио и его подручных не осталось и следа. Ящик, высеченный хороводом из силуэтов древних богов, стоял за порогом склепа пустым и полным крови. Мраморная голова пропала. Любопытно куда, если она всё еще не на прежнем месте? Сетий остался, как был, с обрубком шеи.
   Сегодня никто из статуй не ожил, едва она вошла, и даже не повел крылом. Если статуи напились столько крови, сколько было во всем клане Марио, то их лень неудивительна.
   В любом случае Блейз входила в склеп, когда хотела, как к себе домой. По сути, это и был ее дом и всей ее династии. Склеп переходил в наследство от одного потомка к другому, как святилище для свершения жутких обрядов, приносящих семье влияние и богатство. Но на чем-то Розье накололись, раз статуи позволили перебить всю семью. Вот только на чем? Блейз вглядывалась в холодные неподвижные лица, будто по ним можно было прочесть ответ. Почему они подставили всех ее родственников? Ее отца? Ее брата? Ее дядей и тетей, кузенов и кузин? Разве им никого не было жалко, кроме нее.
   - Нам нужна одна ты!
   Искушающие голоса зазвучали, как эхо. Они напоминали мед, текущий по темноте. Нужно было зажать уши, чтобы ими не плениться.
   - Одной тебя нам вполне достаточно!
   Они говорили, как джинны из сказок, при этом не раскрывая мраморных ртов.
   У Блейз их идеи не укладывались в голове.
   Одной ее вполне достаточно? Для продолжения рода? Как Делайлы? Чтобы совокупиться с нее в ритуальном круге всем вместе и дать новое полу-мраморное потомство? Или уже целиком мраморное? Они планируют смену поколений? Считают ее дурочкой?
   Они, наверняка, улавливали ее вопросы, но не отвечали. Зато их мраморные и с виду неподвижные губы медленно растягивались в зловещих улыбках. Не улыбался только Сетий, потому что у него теперь не было головы. Он величаво стоял в центре между шестью собратьями и будто бы чего-то ждал.
   В любом случае сегодня ночью ангелы не были настроены на драку. Не то что в прошлый раз.
   Блейз пришла к ним, чтобы вызвать их совесть с памятной вещью, оставшейся от Люцианы - рекламным постером духов. Она прикрепила плакат в простенке склепа между крыльями двух статуй. Наутро плакат оказался разорванным в клочья.
  
  
  
  

Отрезанные пальцы

  
   Род сказал, что хочет показать ей нечто необычное. Блейз откликнулась на приглашение, лишь вооружившись до зубов. Не часто главы местных мафиозных кланов звали ее на помощь. Наверное, помнили, как одного из их шефов, она как-то раз попыталась обучить незамысловатому колдовству, которое знала сама. Он лично ее об этом попросил. Его якобы донимали призраки погибшей семьи, и звал какой-то потусторонний голос. Блейз охотно помогла, выудив из тайника семьи Розье книгу с древними магическими рецептами и заклинаниями. Всё было сделано так, как там говорилось. Применить пришлось какое-то египетское волшебство. Она зарезала черную птицу, заточила древесные клинья, написала на полу красные письмена. Обряд проходил по всем правилам, пока какая-то неуправляемая сила не вырвалась из-под контроля и не начала крушить всё подряд.
   Это было давно. Его шеф уже успел застрелиться от галлюцинаций. Тем не менее Род считал, что неразбериха, которая происходит с членами его общества сейчас, это последствия того обряда, который некогда совершила Блейз.
   Он боялся девушку и уважал ее. Даже принес взятку. Блейз обратила внимание, что там, куда он ее ведет, воняет, как в морге.
   Ее сразу насторожил труп, у которого отрезали все пальцы. Почерк Дэмиана! Только он умел наносить такие глубокие рваные раны. Но зачем ему отрезать человеку все пальцы? Ради потехи! Как индейцы снимают с побежденных скальп? Или ради колец, которые были надеты на этих руках? И были ли на них кольца вообще? Даже на мизинце и большом пальце, где обычно колец не носят?
   - Это не первый случай, - пояснил Род. - Еще с несколькими нашими случилось то же самое.
   - У всех отрезали все пальцы с обеих рук? - она нахмурилась.
   - У кого-то только указательные пальцы или средние. У кого-то мизинцы.
   - Может, из-за перстней. Они носили перстни?
   - Нет, у моего дяди безымянный палец не тронули, а на нем было обручальное кольцо.
   - Может, вендетта? Каждый отрезанный палец может символизировать какой-то их проступок по отношению к другому клану.
   - Вряд ли.
   - Не за что было им мстить? - саркастически изогнула бровь Блейз. В такой оборот дел верилось мало.
   - Не осталось никого, кто был бы способен им отомстить.
   - Но кто-то их убил.
   - Не убил, просто оторвал им пальцы.
   - Смерть наступила лишь из-за этого, - она коснулась обрубков и ощутила, как покалывает кончики пальцев.
   - Не трогайте! Они заразны!
   Действительно, по кончикам ногтей пошла черная сеточка гноя, но тут же прекратилась, будто кто-то дунул на нее, мгновенно исцелив.
   - А вы вправду особенная, - присвистнул Род.
   - Говоришь, на трупах нет других травм, кроме обрубков пальцев? - Блейз осмотрела труп и убедилась, что на нем ни царапинки, на одежде ни пятнышка крови.
   - Может, они умерли от того, что их чем-то сильно напугали, а не от травм на руках? - она закрыла остекленевшие глаза, в которых отразился явный ужас. Вполне возможен инфаркт, инсульт, остановка сердца. Как там всё это называется? Она не анатом. Хоть Дэмиан и повторял, что нужно изучить анатомию, чтобы точно знать, куда наносить режущий или колющий удар.
   - Вряд ли, - опять повторил Род, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. - Они ничего не пугались.
   - Со всяким может случиться какой-то казус.
   - Виноваты раны.
   - А где их пальцы? Они валялись рядом?
   - Нет, вероятно, тот, кто их отрубил, забрал их с собой.
   - Но зачем?
   - Я... мы... думали, вы это сразу поймете.
   - Не сразу, но пойму.
   - Вы изучаете раны на телах, как письмена. Все из рода Розье делали так?
   - Не говори о моем роде, - осекла Рода Блейз. - Это дурная примета. Ты же не хочешь, чтобы твой клан закончил также.
   - Но это уже происходит! Один труп, затем другие. Никто не видел убийц. А камеры наблюдения вышли из строя. Трупов становится всё больше.
   - Полиция уже прознала?
   - Нет, и не должна. Трупы надо сжечь. Так сказал тот, кто помог их обнаружить.
   - То есть кто?
   - Не знаю, его нанял еще дядя, а он мертв, как они.
   - Их всех хоть что-то объединяло, кроме того, что они из одного клана. Может, какая-то общая вылазка, какое-то дело?
   - Кроме тех дел, что у них были с вами?
   - Со мной? Я не помню, чтобы у них со мной были какие-то дела.
   - А тот подозрительный тип, которого они наняли, обещал отвести их в место, богатства которого вы тоже хотели заполучить.
   - И что это за место? Неужели он имел в виду склеп Розье?
   Род пожал плечами.
   - Он говорил что-то про нибелунгов. У него голос отдавался как эхо в камне.
   - Ты подслушивал под дверью?
   - Да, и теперь ухо заложило, - Род ковырял в нем так, будто планировал достать оттуда целую змею, которую туда запустили. Ненадолго он забыл о задиристых манерах наследника мафиози.
   - Нибелунги это сказка древних германских народов. Разве только кто-то в современном мире взял свой банде прозвище в их честь. Но зачем им чьи-то пальцы?
   - И почему раны заразны?
   - Возможно, их чем-то спрыснули.
   - А с вашей семьей было также. Им тоже отрезали пальцы перед тем пожаром. Кто-то говорит, что им вырезали внутренности и порезали в форме четырехлистного клевера. Это так?
   - Нет, - Блейз вздрогнула от неприятных воспоминаний. - С моей семьей всё было гораздо хуже.
   - Но...
   - Не хочешь отправиться за их убийцами, не спрашивай, - она легко щелкнула кинжалом с тремя острыми лезвиями, который Дэмиан стащил давно из какой-то музейной витрины, проигнорировав сигнализацию и перебив целый патруль полиции.
   Род знал, что огнестрельное оружие ему не поможет. Блейз метнет кинжал быстрее, чем он сможет нажать на курок, и его внутренности окажутся на асфальте. Ей было всё равно, каким оружием воспользоваться для уничтожения человечества. Дэмиан умел превратить в смертельное оружие даже самую обычную палку.
   - Представь, что моя цель уничтожить весь мир, а ты беспокоишь меня десятком трупов с обрубленными пальцами.
   - Они были вашими друзьями.
   - У меня нет друзей, и когда-нибудь ты поймешь, что у тебя тоже их нет, если созреешь до такого возраста, когда сможешь занять место дяди.
   Род приуныл. Ее мнение ему было важно. Для его клана она давно уже стала легендой. Здесь ценили полное бесстрашие и неуязвимость. Ее сила происходила из пустоты. Блейз лишь чуть покривила душой. У нее был один друг - Дэмиан, но она отказалась от него сама. Ради Люцианы. А теперь ждала, что он появится из темноты, подобно джинну. Дэмиан мог всё. Он был даже могущественнее, чем джинн. Любое кровожадное желание тут же выполнялось им сверх меры. Так где же он сейчас?
   - Отрежь мне пальцы от тех трупов, на которых они еще остались! - потребовала она.
   - Зачем? - Род смутился, и она догадалась почему.
   - Тогда лучше отведи меня к трупам, и я отрежу уцелевшие пальцы сама.
   На это Род согласился. Она бы забрала сами трупы для вскрытия, если б в свое время не пренебрегла получением медицинского образования, но придется довольствоваться лишь мизинцами и обручальными кольцами. Нужно провести один тест.
  
  
  

Мистерия

  
   В окровавленной ванной лежал труп со вскрытыми венами на кистях рук. Кто-то перерезал острым лезвие себе оба запястья. Энрико это ничуть не удивило. Люди и раньше пытались уйти любым способом от его мести. А уйти от него можно было только на тот свет. Единственное, что было поразительным так это то, что мерзавец предварительно вломился к нему в дом, каким-то образом обойдя посты усиленной охраны. Он даже использовал для порезов бритвенное лезвие самого Энрике. Этого дерзкого камикадзе в любой момент могли схватить. Дежурные Энрико всегда были на чеку, для новичка дом оснащен ловушками. Зачем проходить через череду опасностей и совершать самоубийство в жилище того, кто тебя до этого довел? Здесь кроется какой-то злой умысел? Этот некто вначале вызвал полицию, а потом уже вскрыл себе вены? Судя по мертвенному цвету кожи и полностью вытекшей крови, он сделал это давно, а воя полицейских сирен еще не слышалось даже в отдалении.
   В чем-то здесь должен быть подвох. Преодолев тошноту Энрико приблизился к ванной, теперь больше похожей на раскрытый гроб, полный кровью и водой. Ему только казалось из-за плохого освещения или тело в ванной действительно было крылатым и безголовым? Разве это не абсурд? Больше похоже на какой-то розыгрыш.
   Энрико нагнулся и посмотрел на тело. Боже, да оно из мрамора! Это всего лишь дурацкая статуя с крыльями и отбитой головой. Тогда откуда в ванной кровь? И почему он видит глубокие порезы на мраморных запястьях?
   - Чертовщина! - Энрико откинул со лба угольно-черные волосы, и вдруг нащупал у себя шрамы на запястьях, как будто по ним лезвием бритвы прошлись. Еще минуту назад кожа была гладкой. А тело в ванной вдруг шевельнулось. Оно же мертвое! Или мраморное? В любом случае оно не должно шевелиться.
   Энрико отшатнулся от ванной, твердя себе, что такое поведение покойника либо статуи полностью противоречит всем законам науки. Здравая мысль пришла к нему в не здравой ситуации и немного успокоила. Но не тут то было. Мраморная рука вынырнула из ванны и вцепилась ему в ворот халата. Крылатый труп приподнялся, и вдруг оказалось, что у него всё же есть голова: красивая, бледная и абсолютно измученная. Лицо было свирепым, но губы страдальчески изогнулись.
   - Это всё Блейз! - прошипел холодный ангельский голос прямо на ухо Энрико. - Она нас совсем замучила! Укроти ее, пока она не сделала с тобой то же, что и со мной. Заставь ее к нам вернуться. Внуши ей, что мир будет для нее адом без нас. И тогда тебя мы не тронем.
   Шипение из мраморных губ сорвалось почти что на птичий клекот. Энрико не смог вырваться из ангельской хватки, но миг, и нечто в ванной исчезло, будто телевизор резко отключили и изображение пропало.
   Всё это был сон, навеянный теми таблетками, на которых он сидит? Наверное, всё это ему просто померещилось. Но вода в ванной переливалась через край, хотя Энрико точно помнил, что он ее не наполнял.
   - Лукас! - он позвал подручного несколько раз, но никто не откликнулся.
   Редкий случай! Такого неуважения к нему раньше никогда не проявляли. Обычно на его окрик прибегали и днем, и ночью. Кто-то вечно дежурил у двери.
   Теперь кругом было пусто и тихо. Энрико вышел из своих апартаментов и обнаружил, что внезапно очутился в коридоре, которого прежде не было в его доме. Опять виной всему влияние тех же таблеток? Никогда нельзя принимать никакие препараты, особенно наркотические. Он забыл о главном правиле своих дедов и прадедов. Любые медицинские таблетки это химия, неизвестно как они повлияют на мозг.
   Энрико упорно видел кругом себя стенки, ламбрекены и амфоры, которых не помнил. А ведь это до сих пор его дом. Загородная резиденция главы мафиозного клана поражала роскошью, но стен из золота даже в ней не было. Золотая лепнина и барельефы тоже была похожа на плод из сна. Изображения древних божков на стенах вроде бы двигались. Или это у него двоится в глазах? Коридор стал больше напоминать проход египетской пирамиды, где почему-то присутствовало еще нечто от древней Персии, Вавилонии, Рима, Греции, Палестины и Индии. И всюду веяло аурой усыпальниц. Роскошная дверь с кольцом вместо ручки и замочной скважиной в форме мантикоры была для хозяина дома так же незнакома, как и коридор. Энрико присвистнул. Дверь с мифическими барельефами казалась живым спящим сказочным существом, которое сторожит проход в загробный мир. Но за дверью явно проходило собрание, слышались агрессивные голоса.
   Кто посмел проводить совещание в его доме без него? Вначале Энрико гневно сжал кулаки, но затем поймал себя на мысли, что это всё может ему всего лишь привидеться. Тем не менее, он попытался расслышать, о чем спорят за дверью. Голоса за ней звучали громко, но слов почему-то было не разобрать. До тех пор пока он не догадался нагнуться и приложить ухо к замочной скважине. Вот теперь всё стало слышно. Может дело в какой-то невероятной акустике. Замочная скважина была узкой, но довольно большой. И создавалось впечатление, что она дышит, как и положено губам мантикоры, которую она из себя представляла.
   - Он бродит где-то среди людей, - спорящие голоса почему-то ласкали слух, проникали в мозг и оседали там наркотическим флером. Энрико расслабился вместо того, чтобы насторожиться.
   - Наш брат? - переспросили сразу несколько голосов на разной тональности.
   - Кто же еще?
   - Теперь уже бывший брат.
   - Нет, не бывший. Среди нас нет бывших. Мы больше не рабы бога, чтобы исключать кого-то по его прихоти из наших рядов.
   - Сиел сам себя исключил.
   Сиел? Такого имени в клане Энрико никто не носил. Тут какая-то ошибка. Не могут же в его собственном доме тайно совещаться члены чужой банды?
   - Сиел всех нас бросил, как мы когда-то бросили нашего господина, - продолжали говорить за дверью. - Похоже на возмездие. Причем справедливое.
   - Всё дело в разнице между нами. Мы порченые, он нет. Или наоборот: он порченный, а мы совершенные. Но самый сильный из нас всё равно он.
   - Потому что он один! И способен выжить один, не повредясь рассудком.
   - Ну, с последним не стоит проявлять уверенность. С рассудком у него плохо.
   - Потому что он с тобой не согласен?
   - Потому что он крушил Вавилон и Помпеи? Опять же, когда был один. Он один способен, как архангел Люцифер, сокрушать целые цивилизации. А мы не можем справиться даже с одной семьей, которая нам принадлежит.
   - Которая заключила с нами контракт, - веско поправил один из голосов, - но так и не выполнила его условий.
   - Выполнить условия должен лишь один член семьи. Все остальные - шушера. Они были и не нужны.
   - Но они нашей собственностью уже стали, а она все еще нет.
   - Это Сиел ее совратил. Он отнял ее у нас, как когда-то Вавилонскую башню.
   - Ту он разрушил, чтобы она не досталась нам. А эту он оставил целой и мощной. Он хочет сделать так, чтобы искусственно выведенная нами особь воевала против нас до тех пор, пока не наступит апокалипсис.
   Что-то тут не так. Энрико ощутил внезапную колющую боль в ухе, которое приложил к двери. Будто червь залез внутрь и теперь грыз барабанные перепонки. Но он всё равно хорошо слышал. Упоминание о семье, которая принадлежит кому-то, его насторожило. Так говорили о роде Розье, якобы они - семейство, принадлежащее клану демонов. В демонов Энрико, разумеется, не верил. Но у него возникло неприятное подозрение. Что если кто-то из членов семьи Розье, кроме Блейз, выжил. Или выжили не сами члены семьи, а те странные покровители, которые ими манипулировали. Это были жуткие мерзавцы, судя по всему, которым не совестно предавать своих же и нарочно прикрываться сплетнями о каком-то проклятие. И эти мерзавцы собираются тайком в его доме! Прямо у него под носом! Для чего еще тут тайная комната? И откуда вообще она взялась? Вероятно, и в его клане завелись предатели. В Энрико вспыхнул праведный гнев. А голоса за дверью звучали спокойно, как монотонный хорал. Никакие попытки окликнуть их или выломать дверь ни к чему не привели. Энрико лишь расшиб себе костяшки пальцев до крови. Ну и дверь! Она из стали? Из чугуна? Из железа? Он никогда прежде не встречал такого прочного материала. К тому же на двери вдруг образовались острые железные шипы. Будто выросли из узоров на ней. Энрико попятился. Неужели неодушевленная дверь и впрямь ощерилась на него игольчатыми шипами, как стальной ежик? И самое главное дверь уже не казалась всего лишь предметом. Она словно превращалась в громадную мантикору, нарочно загораживавшую проход куда-то.
   А голоса за ней всё вели пустой спор, в котором, по мнению Энрико, не содержалось вообще никакого смысла.
   - Сиел всегда обожал Люцифера и теперь жаждет отнять у нас его копию, - твердили сразу шестеро.
   - Ну, уж нет, - возражал кто-то седьмой, очевидно, главный. Его голос был особенным. От проникновенных звуков кровь стыла в жилах. - Она только для нас. Так было условлено. И мы слишком долго прождали. Шанс на ее появление был ничтожным, но мы своего добились. Она только наша. С Сиелом мы не делимся, пока он не с нами.
   - Но копия озлобилась. Может, стоило ответить ей с самого начала?
   - Не стоило. Зачем давать повод высокомерию? Она и так пыжится от гордости, осознавая свою силу. Какая хваткая стала!
   - Но ведь такого результата мы и добивались.
   - Она слишком на него похожа, - голос главаря приобрел такие зловещие нотки, что стало страшно. Энрико ощутил, как холодный пот выступает на лбу.
   - Я не ожидал, что она будет похожа на него настолько, что меня самого это шокирует. Она это он не только внешне. У нее тот же характер. Та же неукротимость. И она может привести нас к тому же краху, что и он.
   Сразу семь пар громадных крыльев замахали: то ли осуждающе, то ли одобрительно. Энрико всё же нашел в себе смелость заглянуть в замочную скважину. Дверь опасно вибрировала, будто готовая взорваться на петлях, но его раздирало такое любопытство, что он не боялся уже ничего. Кто там за дверью? Живые существа? Или внутри работает диктофон и какие-то оборудования для спецэффектов? Его кто-то разыгрывает? Всё это мистерия?
   - Мистерия?!
   Кто-то повторил слово, пришедшие ему на ум, у него за спиной. Энрико резко обернулся. Перед ним стоял высокий незнакомец, закутанный в невзрачную накидку с рваным капюшоном. Казалось, что под капюшоном пусто.
   Как только чужак проник в дом? И как он нагло себя вел! Как хозяин! За одно такое нахальство его должны были растерзать телохранители. Кстати, где они. Их точно рядом нет, а вот незнакомец тут.
   - Прости, - его голос был приторно любезен. - Я давно обдумывал сделку с тобой и не хотел тебе зла, но ты все-таки подсмотрел за нами. И я должен сделать, что обычно.
  
  
   Статья о книге в прессе:
  
   https://ekogradmoscow.ru/eko/ekoliteratura/eko-imperiya-lepestki-alykh-roz
  
   Бумажная и цифровая книга:
  
   https://ridero.ru/books/sedmoi_angel/
  
   https://www.ozon.ru/context/detail/id/286577315/
  
   https://www.litres.ru/natali-yakobson-22484125/sedmoy-angel-sklep-semi-angelov/
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"