Когда я подошла к дому, было уже темно. Солнце, отразившись в оранжевой луже, улыбнулось мне и исчезло. Я закрыла глаза и представила себя в другом месте, в другое время. Стало холодно. Я открыла глаза и надавила мизинцем на выпуклую кнопку звонка. От того, кто именно откроет дверь, зависело расположение эмоций в моём калькуляторе. Если я сделаю вид, что хочу остаться, то при первой же возможности сбегу. Пару минут я сражалась с желанием бежать прямо сейчас. Затем дверь отворилась.
Их было четверо. Пахло ромашкой и йодом. Самый младший, в косынке и наушниках, прикусил язык и шустро спрятался под стол, остальные, как ни в чём не бывало, продолжили игру. Я достала из рюкзака раскладной бамбуковый стульчик и присоединилась.
По неровной поверхности стола скользили трёхмачтовые парусники и грузные баржи. В центре белел круизный лайнер, по которому со всех сторон палили из пушек. Сотни пассажиров боролись за места в спасательных шлюпках. Откуда-то доносился плач грудного ребёнка.
У меня кольнуло в боку. Это самый младший выбрался из-под стола и проткнул меня веслом. Я взяла его косынку и протянула её сквозь рану, стянув морским узлом на бедре. Остальные остановили игру и вытянули руки. С потолка посыпались надувные матрасы и на воде началась новая потасовка. Один из утопающих, не в силах отнять матрас у беременной женщины, зубами вытащил из него пластиковую пробку, отчего матрас начал быстро сдуваться. Женщина закричала. Я не выдержала и шариковой ручкой подцепила её за юбку. Остальные встали из-за стола и разошлись по разным комнатам. Я выбежала на улицу.
На веранде сидел самый младший и равнодушно попивал коньяк. "А что ты будешь с ней делать?" - спросил он, проворно накладывая в мой бокал кубики льда. "Пока не знаю...", -- эхо как смерч пронеслось по окрестным холмам и равнинам. Спасённая женщина заёрзала в кармане куртки, как-будто догадалась, что о ней говорят.
Я вернулась в дом. На неровную поверхность стола спускался вечер. Круизный лайнер уже успел пойти ко дну, а спасательные шлюпки волнами разбросало во все стороны. Вода начала убывать, и через пару минут океан превратился в пустыню. По бездонным пескам медленно шёл караван знатного шаха. Сам он, покачиваясь, сидел на чёрном верблюде и разрезал ананас. Я аккуратно достала из кармана беременную женщину и усадила её ему на колени. Шах от неожиданности даже подпрыгнул. Женщина улыбнулась и начала жадно поедать фрукты с круглого серебрянного подноса. Увидев, что она в положении, шах велел охранникам принести изумруды и розовые шелка и объявил посланницу неба матерью будущего принца.
У меня сново кольнуло в боку. Остальные уже сидели за столом и планировали новый многоярусный город с населением преимущественно из белой рассы. Примерно пятую часть составили старики и дети, остальное - молодые девушки. Ровно в полночь над городом замелькали огни. На центральной площади приземлился гигантский вибрирующий квадрат, откуда сошли тёмные воины. В течении нескольких минут они захватили город, усыпили стариков и детей, а молодых девушек молча погрузили на корабль.
Город опустел, а за столом как раз начался ужин. Самый младший, в переднике и с половником, суетился на кухне, предлагая нам ассортимент из экзотических блюд. Участие в игре отбило у меня всякий аппетит, остальные же с закрытыми глазами старательно пережёвывали рагу из кактусов, пальмовых веток и хвои.
В городе рассвело. Сотни девушек, рыдая, бродили по пустынным улицам в поиске ответа, но ответа не было. Тёмные воины покинули поле боя сразу после эксперимента и безо всяких объяснений. Одна из пострадавших отделилась от подруг и начала визжать, катаясь по асфальту. Её тело было покрыто голубой, ядовито пахнущей слизью, а из горла торчали многочисленные провода. Я сново потянулась за шариковой ручкой, как вдруг изо рта случайно выпал калькулятор, переполненный моими эмоциями. Самый младший вскрикнул и с ужасом сново забрался под стол. Остальные перестали жевать. Кто-то подавился.
--
Кто позволил пронести это в дом?
--
Никто.
--
Это чревато последствиями.
--
Я знаю.
--
В игре эмоции недопустимы.
--
Я хочу выйти из игры.
Сердцебиение участилось, и я увидела, как мои внутренние органы стекают в пропитанную эмоциями косынку. В голове загудело, кожа скаталась шариками и звонко рассыпалась по полу. Сквозь шум расплавленных нервных клеток до меня донёсся голос самого младшего: "Говорил! Ведь говорил же я тебе! Что ты будешь с ней делать?!" Пол ушёл у меня из под ног, и сознание речными камешками разбежалось по неровной поверхности стола...
Когда я открыла глаза, солнце было уже в зените. Я приподнялась и осмотрелась. Рядом сидела молодая женщина в парандже и из керамической пиалы потягивала козье молоко.
--
Хочешь?
--
Да, спасибо. - я сделала глоток, и обжигающая влага успокоила повреждённые связки.
--
Пойдем скорей в шатёр, я дам тебе одежду и познакомлю с шахом.
--
Пойдём.
Мы встали, и я поразилась чётко выраженной округлости её живота. Далёкое воспоминание покачнулось в человеческом сердце. Почему-то кольнуло в боку.
--
Скоро наш принц появится на свет и ты станешь ему невестой.
--
Я?
--
Да. Ты.
Мы вошли. На красных бархатных подушках сидел шах, а перед ним переливалась шахматная доска. Я села напротив. По мраморной поверхности доски скользил чёрный лебедь. На лужайке играли дети. Стало темно, в лесу начинался пожар, и звери разбегались в разные стороны в поисках спасенья. Шах взял из рук своей супруги пиалу и полил молоком тлеющие деревья. Начиналась эра Водолея.