Полина двигалась к дому, медленно шагая по рельсам. Было около пяти, когда вторая смена в школе закончилась, так что девочка направилась прочь из учебного заведения, решив срезать путь. Ей требовалось ещё сделать уроки, а потом успеть на сериал, который больно уж нравился. Она продолжала идти, наступая кроссовками на грязные шпалы, дёргая слегка головой в так музыки, которая вливалась в неё через наушники. Играло нечто клубное, заводное, отчего можно хорошо оттянуться, будь Полина не на улице, а где-нибудь в ДК. Её руки мёрзли, слегка посинев, но продолжали держать смартфон. Она водила дрожащим пальцем по гладкому экрану, листая страницы. Потом поднеся телефон ко рту, надиктовала сообщение, тут же отправив.

Где-то за спиной раздался оглушительный вой приближающегося состава, который прорезался даже сквозь музыку. Девочка оглянулась, щурясь, так как имела не слишком хорошее зрение, а потом сошла с путей, оставаясь на насыпе. Она заметила мальчишку лет четырнадцати, может пятнадцати. Тот сидел на трубах, дымил сигаретой, то и дело сплёвывая себе под ноги. Впрочем, какое дело ей до этого явно бандитского вида паренька. Ей нравился совсем иной человек, который играл на гитаре в местном клубе. Но отношения не складывались, к сожалению, как это происходит довольно часто. В конце концов, жизнь не сериал, где всё идёт по сценарию.

Полина поёжилась, думая о доме, где тепло, а к этому моменту мама, наверное, уже приготовила вкусный ужин. Скоро вернувшись, девочка усядется на кухне, вдыхая аромат пищи, а после этого выпьет горячего чая с шоколадкой, которая лежала у неё в розовом рюкзаке с изображением Барби. Она продолжала думать о доме, следя за тем, как приближается состав. И вот, наконец, огромный червь достиг её, проходя мимо, обдавая горячим воздухом, а ещё привычным запахом, то ли масла, то ли топлива, то ли ещё чего-то в этом роде. Девочка хотела отвернуться, но вдруг почувствовала сильный поток, который швырнул её вперёд. Худое тело ударило о вагон, и Полина почувствовала мгновенную боль, которая стала вечностью. Её отбросило назад изломанной куклой. Безжизненной куклой с изуродованными ногами и нижней частью тела. Девочка жила ещё несколько секунд, успев удивиться всему происходящему. Она даже вновь подумала о доме, тёплом доме, вкусном ужине и чае, а также о шоколадке, что находилась у неё в рюкзаке. А потом тьма опустила её веки, и разум погас, просто перестав существовать. Наушники валялись рядом в крови, а в нескольких метрах лежал смартфон.

* * *

Отбросив окурок, Стас вылупился на всё произошедшее не далее, чем в десяти метрах от него. Какую-то секунду назад девчонка была жива и здорова, а сейчас валяется возле насыпи, истекая кровью. Хотя нет, она больше не шевелилась. Он видел, как в последний раз судорожно дёрнулась грудная клетка, а потом застыла навсегда. Такое происходило в ужастиках, какие часто доводилось смотреть, так что парень был в восторге, хотя и в лёгком шоке. Одно дело видеть кровь на экране, а совсем иное у себя под носом.

- Пипец просто, - выдохнул он.

Поезд промчался мимо, исчезая за заброшенным зданием завода. Стас же, потоптавшись на одном месте с секунду, вдруг заметил возле тела смартфон. Он решил, что не будет ничего плохого, если эта игрушка достанется ему. И плевать на розовый цвет и стразики на корпусе. В конце концов, телефон, он и в Африке телефон. Можно будет потом толкануть кому-нибудь на рынке. Мертвецу он больше за ненадобностью, а вот живому ещё пригодится.

Воровато осмотревшись, Стас бросился вперёд, склоняясь, беря гаджет в свои дрожащие руки, ощущая свежий запах крови. Он краем глаза поглядел на неподвижное тело девчонки, на её изуродованную нижнюю половину, как торчат из плоти влажные кости, как лохмотьями повисла кожа. Один кроссовок валялся у самого рельса, другой находился на ноге.

"Круть!"

Он с опаской подошёл ближе, наклоняясь, вытягивая перед собой дрожащую руку. Палец коснулся окровавленной щеки, которая была ещё тёплая. Даже не верилось ему, что эта девчонка всего меньше минуты назад жила полной жизнью, а теперь лежала у рельс, остывая.

- Просто супер, - выдохнул он, испытывая некое благоговение.

Пока не прибыла полиция, Стас сделал на новую игрушку несколько снимков, после чего бросился со всех ног прочь от этого места. Как-никак, но машинист подал сигнал о трагедии, так что вскоре здесь будет не протолкнуться. Он лишь надеялся, что его не увидели. На девчонку же плевать, она никому и никогда не скажет. Мертвецы всегда молчат.

А уже вечером, сидя в своей захламлённой комнате, слушая, как отец бухает на кухне со своими друганами, Стас изучал смартфон, благо пароли не нужно вводить. Он спокойно прочитал переписку, оказался в социальной сети, наткнувшись на заметку о смерти Полины. Было много сочувствующих, кто скорбел о потере одноклассницы, кто-то же всячески издевался, строча кощунственные комментарии. А потом одна из пишущих заметила, что Полина в данный момент в сети, дав ссылку на её аккаунт.

- "Не тупи, - написал один. - Это родственники".

- Ага. Хрен там родственники.

Губы Стаса непроизвольно растянулись в ехидную усмешку, а глаза весело блеснули. Хлебнув из бутылки тёплого пива, которое он спёр у пьяного отца, парень принялся писать комментарий, пройдясь под заметкой о скорби, а также, не забыв и про мать погибшей девчонки.

"Мама, мне очень больно, - настрочил он на сенсоре. - Меня жарят в аду черти. Как же здесь жарко. И это всё за мои грехи..."

Стас хихикнул, закончив кучей похабщины, всякого сатанизма, обозвав девочку различными грязными словечками, всё это выводя от первого лица, якобы Полина сама писала из того места, где находилась в данный момент.

"Никогда мне больше не ходить, но все равно я буду танцевать. Танцевать на своих костях, что торчат окровавленными осколками из моей плоти..."

Стас не знал, что, прочитав это сообщение, с матерью девочки случился сердечный приступ. Она и без того болела, недавно перенеся операцию, а тут смерть дочери, да ещё и такое... Женщина скончалась возле ноутбука, прямо на диване, перед этим окончательно помутившись рассудком от горя. Но ей не долго пришлось мучиться. Затмение сознания, а следом подобралась и кончина.

На кухне продолжали бухать, а Стас, затянувшись сигаретой, выбросил её в окно, укладываясь на диван, продолжая пялиться в экран, наслаждаясь срачем в социальной сети, который он устроил.

- Вот уж дауны.

Парень не заметил, как алкоголь сделал своё дело. Вроде бы и лёгкое пиво, но оно погрузило парня в сон, отправляя прочь из этого мира, в мир иллюзорный, сотканный невидимыми нитями. Он провалился в яму с холодной водой, тут же выныривая, просыпаясь мгновенно, учащенно дыша, осматриваясь.

- Че за хня?

Он часто моргал, не понимая, где находится в данный момент. Комната исчезла, а его окружал белый коридор из кафеля. Откуда-то дул прохладный ветер, как от кондиционера в жаркий летний день, а ещё несло медикаментами. Пол холодил ноги, не смотря на обутые кроссовки.

"Где я нахожусь? Как я сюда попал?"

Стас с осторожностью двинулся вперёд, замечая дальше по прохождению чёрные прямоугольники из мрамора, которые находились прямо в стенах. Это были надгробные плиты с именами и фамилиями, датами рождения и смерти. Он шевелил губами, читая их, непроизвольно запоминая. А однажды он вздрогнул, когда наткнулся на свою мать, которая смотрела на сына со старенькой фотографии. Она умерла семь лет назад после долгой болезни, так и не сумев победить рак. Тогда всё и пошло коту под хвост. Отец забухал, став приводить женщин к себе домой, распивая с ними, а мальчишка, тогда ещё сопля, рос сам по себе.

"Откуда?"

Стас протянул руку вперёд, касаясь мраморного надгробья, содрогаясь всем телом от космического холода. Он вскрикнул, отступая. Ему показалось, что нечто, которое находилось внутри, попыталось его схватить из вакуума, но опоздало. Или пока просто играло с человеком.

- Вот чёрт!

Свет под потолком потрескивал, а холодный ветер слегка усилился, ероша волосы на голове. Стас быстрым шагом прошёл весь коридор, останавливаясь возле красной двери из какого-то дерева. Потянув за ручку, парень с опаской переступил порог, оказываясь в просторном помещении, что, по-видимому, оказалось нечто вроде морга. Посредине комнаты стояла каталка с накрытым телом. Запах формалина, иных медикаментов, крови и человеческих испражнений. Всё летало в воздухе, склизкой змеёй заползая в ноздри. Сама же простынка, салатового цвета, была покрыта бурыми пятнами, а также нечто гнойным, отталкивающим.

Стас попятился, но буквально подпрыгнул, когда дверь с громким грохотом захлопнулась. И тут же следом клацнул в зловещей тишине замок, раз, другой, словно невидимая рука повернула ключ. Парень с выпученными от ужаса глазами медленно обернулся, ощущая собственное сердцебиение, но позади никого не увидел. Тогда он дёрнул на себя ручку, опуская ту. Тщетно. Дверь не открывалась. А по другую сторону раздались отчётливые шаги, что неспешно удалялись прочь. Топ, стук. Топ, стук. Топ, стук. Некто хромал. По крайней мере, так казалось.

"Ещё только не хватало, чтобы погас свет", - с отчаянием подумал парень, припоминая просмотренные ужастики.

И в этот миг, будто по мановению мысли, лампы под потолком затрещали громче, часто мигая. Темнота, свет, темнота, свет. На секунду всё застыло, и парень взмолился, чтобы освещение продолжало существовать, не умирая, тем погрузив его в это жуткое царствие кошмара. И только одна лампа, самая крайняя, погасла навсегда, тем уменьшив освещённость в этом морге.

А в этот момент простынь, совершенно сама по себе, медленно стала сползать, оголяя изуродованное тело Полины, что лежало на каталке. Девушка, явно мёртвая, тем не менее, приподнялась на локтях, кривя свои непослушные губы.

- Хочешь я станцую тебе на костях? - поинтересовалась она слабым шёпотом.

Девочка указала подбородком на свои обрубки, заканчивающиеся костями и влажной плотью. Затем её черты исказились в гримасе невыносимой боли. Она застонала, мелко трясясь.

- Такое чувство, что меня заживо поджаривают.

"Тебя не могут поджаривать! - забились в голове мысли. - Ты не можешь испытывать боль, так как не являешься живой. Ты мертва!"

Стас в ужасе прижался к холодной стене, во все глаза уставившись на говоривший труп. Лицо Полины казалось пепельным, а черты заострились, приняв на себя печать смерти. Она корчилась от боли, выдыхая изо рта могильный запах скорби, родительских слёз.

- Оставь меня в покое! - взмолился он плаксивым голосом, чуть ли не впадая в истерику. - Я же не виноват! Не я тебя убил! Пожалуйста!

- Необязательно убивать, чтобы стать виноватым, ответила девушка, изгибая спину дугой.

Её кожа натянулась, словно наружу пыталось выбраться инородное существо, то и дело тычась в разные места в поисках лазейки. Оно прошлось по животу, выпучив его вперёд, но переместилось выше, на грудь. А возле ключицы кожа разошлась, оголяя бледную, мёртвую плоть.

- Ты стал причиной смерти женщины, которую я любила, - застонала Полина, ломая ногти о каталку. - Я не могла уйти, не поквитавшись.

Она выкрикивала свои слова, а в следующий миг снова голос превращался в шёпот. Боль подступала, но также отступала, чтобы вновь накатить новой волной. Мёртвую плоть терзало нечто.

- Какой женщины? Я... Я никого не трогал! Слышишь? Никого не трогал!

Тем временем существо прошлось по шее, останавливаясь там, раздув её до ужасающих размеров. Из правой ноздри показался влажный зеленоватый отросток. Словно рожки у улитки, он дёрнулся наружу, но тут же исчез, чтобы вновь появиться спустя пару секунд. По верхней губе девушки засочилась белёсая жидкость.

- Когда я увидела свою маму, как она уходит, - продолжала девушка, то потребовала возмездия. Она должна была жить и дальше, но ты своим сообщением покончил с её жизнью. Я пожертвовала собой, совершив сделку, указав на тебя.

- Сделку? Но с кем?

- С Хозяином. Я не знаю, кто он. Я не знаю, как он выглядит. Я лишь знаю, что он обитает между миром живых и мёртвых, и он может совершить правосудие. Я отдам ему свою душу, но и твою он заберёт. Он всосёт её, словно спагетти в масле, с громким хлюпаньем, оставив после тебя лишь пустую оболочку.

Она вновь содрогнулась, застонав.

- Зачем ты это сделала, сука! Зачем? Возьми своё слово обратно!

- Сделка совершена, и возврата не будет.

Лицо Полины исказилось в гримасе невыносимой боли, а затем из ноздрей полезли отростки, мерзкие, гибкие. Они с влажным чавканьем выбирались наружу, разрывая плоть. Глаза выскочили из орбит, повиснув на нитях нервов, а кожа свисала лохмотьями. Пальцы, мёртвые, непослушные, в последний раз вцепились в каталку, а затем разжались навсегда. Тело девушки обмякло, а существо, уже никем не сдерживаемое, быстро стало выбираться наружу. Оно разорвало собой черепную коробку, разбрызгав серое содержимое, а затем плюхнулось с чавканьем на белый пол, извиваясь бесформенной массой, постепенно превращаясь в нечто подобное человеческой фигуре. Секунда, две, три. Свет мигнул, затрещав громче. Потянуло вонью.

- Нет. Нет. Нет! Не-е-ет!

Перед ним возвышалось высокое существо в балахоне, с длинными рукавами, что скрывали кисти. Капюшон наползал на лицо. Был виден лишь острый подбородок с кожей цвета трупного разложения. Существо источала невыносимый аммиачный запах.

- Ну пожалуйста, - прохныкал парень.

Само помещение исказилось, углы поплыли, а потолок вдруг опустился вниз. Дверь с громким хлопком распахнулась, вылетая, ударяясь о противоположную стену. Пол заходил волнами, дёргаясь в судорогах. Но Стас уже мчался прочь, слыша за спиной частое хихиканье. Так мог бы смеяться маленький ребёнок, заливисто и одновременно жутко, особенно если принять нынешнюю ситуацию.

Он бежал по белому коридору из кафеля, слыша не только смех, но и нарастающий звук поезда, как сегодня, всего несколько часов назад. Этот шум смешивался с клубной музыкой. А стены, от всех этих пертурбаций с пространством, вдруг изогнулись, изрыгая из себя могильные плиты, что падали на пол с оглушительным грохотом. Из открытых отверстий повеяло землёй. Тленом. Послышались замогильные завывания, шёпоты мертвецов. Потянулись руки с почерневшей кожей, обломанными ногтями, которые пытались расковырять надгробия, чтобы выбраться. Но тщетно. Все они пленники, чьи души находились в этом царствие.

- Мальччччиииик, - слышалось ему следом. - Мальччччиииик. Помогиииии.

Стас упал, споткнувшись о плиту, но тут же вскочил, сворачивая за угол, резко останавливаясь напротив громадной пасти, что находилась вместо дверного проёма. Она источала тухлятину, а её губы были черны, как и сами зубы, что достигали размера с человеческую голову. Влажный язык шарил, выползая наружу червём, желая нащупать свою жертву.

"Ты мой", - послышался в голове незнакомый голос, тихий, но очень жуткий.

Стас вздрогнул, разворачиваясь, убегая прочь. А за спиной загрохотал смех, которая издавала пасть. От этого звука сотряслись стены, а ушам стало нестерпимо больно.

"Ты мой. Мооооой".

С бешено колотящимся сердцем, он свернул, продолжая свой бег, боясь обернуться. Впереди Стас вдруг заметил нечто сверкающее, что быстро приближалось. Точнее будет сказать, это он приближался к этому, что оказалось зеркалом в человеческий рост.

- Что за...

Остановившись, парень уставился на самого себя. По другую сторону находилась его комната, до боли знакомая, с вечным беспорядком. Сам же Стас развалился на диване с украденным смартфоном. Дверь вдруг распахнулась, и в помещение вошло несколько мужчин в полицейской форме. Они приблизились к спящему Стасу, останавливаясь, склоняясь вперёд. За их спинами маячила пьяная рожа отца.

- Нет! Я здесь! Здесь!

Парень заметил некий золотистый шнур, что тянулся от его тела к нему другому. Эта нить связывала обоих, по-видимому, являясь жилой жизни.

"Ещё есть шанс! Я успею!"

Он шагнул вперёд, вытягивая перед собой руки, готовясь войти в зеркало, очутиться снова в своём теле, в знакомом мире без кошмаров. И плевать, что полиция его вычислила по телефону. Он готов понести за это наказания, но главное не остаться в этом жутком месте.

- Шансов нет, - прошептали ему на ухо сладким голосом. - Неееет. Совсеееееем.

Рука в балахоне взмахнула кистью, а затем опустила её, одним махом обрывая золотистую нить между двумя парнями. Тело лежавшего Стаса конвульсивно задёргалось, а из открытого рта появилась пена. Вскоре грудная клетка поднялась в последний раз, а затем замерла навсегда. Полицейские засуетились, кому-то звоня, а один начал делать массаж сердца. Но Стас уже знал, что всё это бесполезно. Нить, соединяющая два тела, между мирами живых и мёртвых, была оборвана.

- Будь ты проклят! - со слезами на глазах выкрикнул он, оборачиваясь, с ненавистью глядя на высокую фигуру в балахоне, что стояла в метре от него.

Она запрокинула голову, рассмеялась своим детским смехом.

- Мы оба прокляты, - послышался мучимый болью голос Полины из-под капюшона. - Вначале я, совершив сделку, а потом и ты, убийца моей матери. Мы станем расплачиваться вечно.

Существо, выбросив вперёд руку, схватило крепко Стаса за воротник, поднимая его с лёгкостью в воздух, приближая к стене, отодвигая один из могильных камней. Парень увидел на надгробие своё имя и фамилию, дату рождения и смерти, а рядом, по соседству, была вмурована плита с данными Полины.

- Не-е-ет!

- Ты погубил мою мать, а я в свою очередь тебя. А затем и себя. Теперь мы неотличимы.

Голос Полины исчез, уступив место существу.

- Умоляю! - взвизгнул парень.

Крепкая рука швырнула Стаса в космический вакуум, ставя плиту обратно, отрезая парня от всего. Он находился в нигде, ощущая лишь нестерпимую, всепоглощающую боль. Его душа стала очень медленно, буквально по капли истончаться, подпитывая Хозяина своей энергией, как подпитывали собой и многие другие, преступники и те, кто заключил сделку. Всем им место здесь. Одни не отделимы от другого. Оба виновны.