* * *
Я - девочка, которая выжила,
Несмотря на ваши заботы.
Из жилища чумного, угарного вышла,
Как зима - на свободу!

* * *
Простота

Без лака, туши, каблуков,
Без самолюбья и понтов 
Иду, простая, как букварь,
И обращаюсь, дети, к вам.

Да будет детский мир простым,
Как нота ля и нота си,
Как одуванчики в росе,
И ясным все, что ни спроси.

Никто не лжет, не прячет взгляд,
Никто не тянет потных рук.
И видно сразу: это - враг,
А это - друг.
* * *

Детская любовь

Ты ее вконтакте, 
Как в кустах, поджидал,
Чтоб сорвать с нее платье.
И дрожал твой кинжал.

Но она так редко
Гуляет в этих кустах,
И сияет так едко
Другая жизнь в ее постах,

В которой тебе нет места,
Хоть ты лбом треснись
О клавиатуру планшета,
Где затих ее шепот.

Когда на твою страницу
Она заходит, как тонкая лань,
Ты готов на нее молиться,
Но не сказать: "Привет, как дела?

Давай выберемся наружу!
Давай купим мороженого!
Посмотри, как светит луна!
Я так хочу тебя обнять!"

* * *

Собираю свой свет

Собираю свой свет,
Как цыплят собирают под осень,
И считают, и берегут.
Из ошибок и слез, из ответов на злые вопросы.
Собираю, иду - и освещаю свой путь.

Мы подобны улиткам,
Наш след мерцающе-клейкий.
В нем трепещут, как мошки, друзья и враги,
Навсегда прикипев к сияющей ленте.
Будь свободен! И их освободи.
* * *

Смысл

Золотая листва осины
И теплый свет фонарей,
Вы сами собой прекрасны,
Или только в моих глазах?

Я так люблю эту осень,
И много всего другого,
Но есть ли цена и мера
Детской нашей любви?

Ветви стремятся к солнцу,
Тайны стремятся к свету,
Дети стремятся к смыслу.
Откуда мы знаем о нем?

Читали в старинных книгах,
Поверили мудрым взрослым,
Или он есть, как солнце,
Которое чует слепец?

Сегодня мне не до рифмы.
Во сне я коснулась смысла,
Который над нами, с нами.
 А утром утратила вновь.
* * *

Свет с вершин

Мы светим отраженным светом,
Который падает с вершин.
Но если зеркало завесить,
В пыли забыть или разбить -
Тогда уж нечему светить.

Мы кислородным жаром пышем,
Пока вздыхаем и спешим.
Вот так же и звезда над крышей 
Огнем сияет золотым,
Который льется к нам с вершин.

А кажется, сгорает гелий,
Звезда в полуночи чадит.
Но все не так на самом деле.
Костер - в тебе. И ты один
Под светом, льющимся с вершин.

* * *

Корни лиц

Отступаю от своих границ
И, как море,
Оставляю на песке всякий мусор, - 
Это больше не я.

Глубоководная тварь
Не знает своего имени,
Не пытается нравиться,
Не боится смерти.

А меня одолевают страхи:
Как я брошу ту и эту
Раковину? И куда теперь стремиться
На пустом берегу?

Но если ты тоже уйдешь в глубину,
Мы там встретимся.
И будем вместе всматриваться в корни лиц,
Наши общие корни.
  *   *   *

Ничего я о тебе не знаю,
Тихое невидимое солнце,
Заставляющее нас тянуться
К красоте, познанью и любви.


  *   *   *
Не отрекайся от меня! - 
Мой детский голос меня просит,
Игрушки бедные приносит,
И руки греет у огня.
А  я шатаюсь, как маньяк,
По улицам, где пахнет мглой.
Асфальт сияет голубой.
Я обещаю быть собой!
Я обещаю быть с тобой,
Земля, Вселенная, любовь!

*  *   *   
Напишу я повесть
О любви последней,
Которая сильнее
Возраста и смерти.

Ее осуждают,
Как мат или СПИД.
За нее лишь Данте
Посмел заступиться.

Но такой любви
Ничего уже не надо:
Она сама себе мир,
И свет, и награда.

Все она вмещает,
Как дети, прощает.
Потому и счастье
На свете любить.

* * *

Вопрос

"Дал ли ты выговориться демонам?" -
Вот о чем спросит Бог,
Когда ветер вынесет двери.
Ты будешь, само собой,
Оглушен, испуган, но ведь ачивер,
Книгочей, и к людям был добр.
И грешки твои в сумме небольшие.
Во второй раз тебя спросит Бог:
"Дал ли ты выговориться демонам,
Раз ты их видел там, на дне,
Где ничего не стоят ваши деньги?"
И горе тебе, если ответишь "нет"!
Потому что всем твоим предназначеньем
Было вслушиваться и говорить вслух
Речи, что несет река по течению
Между мирами в небесном лесу.
* * *
Аленький цветочек

Я с детства любила сказку
Про монстра и девочку Настю.
Она так сильно любила,
Что в принца его превратила.
Но сказка недоговаривает,
И в жизни не так бывает.
Ей стоило отвернуться -
Как монстром принц обернулся.
И  ходят по миру монстры
Потные и безмозглые.
Жуют шашлыки, гогочут,
И аленькие цветочки
Копытами просто топчут.
* * *

Тень отца

Ты был героем и лучшим отцом,
А я была твоей армией.
Пока ты однажды не разбил мне лицо,
Защищаясь от ругани маминой.

Ты выставил меня лживой и глупой,
Прикрывая свои делишки.
С тех пор я не верила, когда мальчишки,
Говорили, что любят.

Почему ты меня использовал, 
Как щетку или трусы?
Когда я рыдала беспомощно,
Почему не сказал: "Прости!"

Тень твоя изломанная
Ломает мне снова жизнь.
Добрый ты был или злой?
Встань из земли и скажи!

Ты меня путал с какой-то Галкой,
С которой спал. А я была тебе дочкой.
Потом ты умер от инфаркта.
Но разве можно поставить точку,

Когда твоя тень, как ржавый нож,
Висит?! И не скажешь: "Бедный Гамлет!"
Ты мое детство с собой унес.
Только и помню, как вы ругались.

А  я боялась, что меня бросят.
И думала, сидя на ступеньках в подъезде:
"Нужны ли Богу маленькие дети?" -
Сквозь доносившийся из квартиры грохот.


  *   *   *

Мелок

Писала мелом на асфальте
И душу стерла до крови.
Писала милому вконтакте,
А он мне стикер подарил.

Своим раздвоенным сознаньем
Ищу ачивок, жму на газ,
Внимаю неба содроганью,
Плачу за воду и за газ.

Мои прекрасные костюмы -
Поэт, учитель, лоботряс, -
Я напишу еще историю
Про то, как надевала вас.

Но кто, но кто ее напишет?
Душа, что чиркает мелком
И тратит крошки бедной жизни,
Или мелок под каблуком?
* * *

Двадцать лет

Мне нравится на мир смотреть
И я смотрю не на ботинки
И стопы ног, как это было,
Когда мне было двадцать лет.

Мне нравится в глаза смотреть
Мужчинам, детям и старушкам,
И глаз не отводить в испуге,
Как это было в двадцать лет.

Наверно, я уже взрослею.
И можно ли не повзрослеть,
Когда живешь на этом свете
Полсотни лет, как дуб и ель?

Когда царевну разбудили,
Ей было только двадцать лет.
Я тоже так спала - без гроба,
При свете молний, кое-как.

Я только-только научилась
Ходить и говорить с людьми
Как человек, а не как кошка,
Которой некуда идти.

Я только-только из больницы!
И мир сияет предо мной
Во всей своей громаде смысла!
И я в нем есть, и я живу!
* * *

Из старых стихов

I.	Библейский цикл

Из рамы вынута  картина,
И воздух входит в нее со свистом:
Цветные скляницы, скопцы в коронах,
Венцы церквей, косцы и свиязи.

Из раны вынута душа
И трет глаза еще спросонок:
Чья около окна держава,
Отчеркнуты почем растенья,

Похожие на рай и плакальщиц?
Шагнет нетвердо,  еще зажмурившись,
Вся вдруг пронизана стихией запахов,
Полудня, ирисов, коржей и улицы.

В младенческой тесьме молитв
Изгнанник, экзегет свободы,
Судьбы узорчатый дневник.
И ты от нежности слабеешь,

Взлетев в расколотое оканье
Октав планет, веков зиянье,
Как в скинию, сияньем Бога
Объятую до 'я ли?' яви.

  *   *   *
Дом мой, блюдце в пальцах леса,
Пьет, сдувая с лба туманы,
Воцаряет то ли в странствие.
Печью, ястребом мигает.

Вызывает ночью душу мою
В папоротник, чад, легенду.
Рвать исчадья, как багульник,
Лить из бездны молоко.

Дом мой до петушьих спевок
Охает, скрипит суставами,
Сердится и перелистывает
Семь пространств, потом откашляется,

И преобразит в молитву
Горизонт, калитку, лампу,
И протянутые руки леса,
Где душа моя колечком

На мизинец зги надета.
И не сводит взгляда с неба,
Где раскачиваются ветки,
Где распахиваются двери.
  *   *   *
Белая утица на воду
И тело, пушинка души.
Ты слушаешь очарованней 
Синая псалмы. Вечереет.
И мир шевельнется, лишь
Взгляд отведи творящий
От льва до единорога
Как бы с несвязной речи
Толкуя ее как подобье
Ломающих брови ключей.
Косное Я ясновиденья
С малиновыми надкрыльями
Манило тебя как Ясона.
То стал в Беловодье так явственен
Звон колокола над крышами
Что кажется только очнись -
И можно шагнуть тебе через
Плоть вышитую крестом
К Христу.



Христос

Когда-то проснешься, а стяги как осень.
Деревья в мурашках озноба - в раю
Им снится, безлистым, паденье и ужас.
Погладишь, как клавиши, плечи ракит.

За ночь обнаружишь, жилец, перемены.
Воинственный, ввяжешься в жатву стрелков.
Меч выронишь - а на земле перемирье.
Не выдашь бешеными зрачками страстей.

Ты в рог затрубил: отпусти меня, жажда!
Метнется, как дичь, наважденье огня.
Не поняли в прошлом и жмурятся, жалуясь,
Как будто и вправду распятья болят.

Двойник твой над башнями скрипнет зубами.
Здесь игрище духа! Двуногих стряхнешь.
Драконы сквозят - а в подъездах забыли, 
Что боги готовят на Пасху стрихнин.


Нельзя им: дуда у Думузи,
Да музыку снег не дослушает.
Во облацех, демосах ужас
От гаммы брусники до алефа.

Нельзя мне, что дивно как в демонах,
В дуновеньях на цыпочках, жмурках.
Думаю вот, на пальцы дую
В навьей местности у адажио.

Лебяжьи мы как мускат ливийский!
А любили или не любили -
Так невидимы из-за тумана,
Что наступишь на томски, тюмени.

А уж сдобны, словно живые же, пляшем.
Кивну важно волчцу своему ангелу:
'Холода в Эдеме, дитя, - дую на пальцы.-
Ми, - выводит дуда-аорта, - аум'.
  *   *   *



Первоптицу у горизонта маха
Не разжалобит цапля-ельник грудью.
У своих уснутый сынок Чингисхана,
Я говорю 'Горе!'  кому-то, кому-то.

Как селенье с сиянием снегом смешанное,
Навидал тебя Лелем во шуйце пространства.
Сатанеешь, ликуешь, ли сумасшедший я,
Вот рукав воздымаю навзрыд по-русски.

Ибо нежить, а в умиленье нуждаются.
То слагая крылья любви, то крепясь,
Прорываются вотще ко блаженству с ножами.
Им оттудашний взгляд отведи упасть.

Ты остудный сыч, судьбинный возглас,
Отдыми мной у испарины ясель!
Если я Агни или отступник воли
Да озарит внушенное нищий ельник.
  *   *   *

Из неба в небо перелетая
Эпосом медуницей явью
Покажутся тебе куполами
С дрожащих колен деревья.

Вот шарф твой шире Офира
Лозоискатель свояк.
Где клавишные дышат камфорой
И сводит с ума сияние

Или в русском трактире
Листая Кукуй колею левкой
С облака попавшейся телеги
Учительствовать телам:

Не цепись за перильца просеки!
Не лепись людие планеты!
Так ковал меня Ангел простуды
Намотав на кулак полета.

Возглаголю ясными словами:
О даждь исполнить урок
И востечь серебром к все-равно
Егерю двойнику игреку.
  *   *   *

Нисхождение

Воссвечу мальчишкой над равниной
Где и виден как валет Моав
Сквозь тысячелетние ромашки.
Что мне сделать для Господа моего?

Ты, просыпавший меня землянин
С земляничной кровью и лучистый,
Разлюбил, погиб или запамятовал
Ритм, не знаешь лучшего, целуешь

Реки. Я проснусь в снопу вселенных,
Ввязанный в распутицу, войну.
Ахнет хвоей ад от свистопляски
Ноев, норн. Но я один, как дух.

Что мне сделать для Господа моего,
Если и планета вся молитва
Вдетая в меня, словно в иголку,
Если и гортань - прорубь домой?
  *   *   *

Виденье сладкозвучной долины
Где песок испещрен моей ногой спросонок
Вдоль очитых пещер и чаек и дыма
В славословиях от Спаси меня.

Узких два озера в той местности.
Плеск до уздечки доходит коню.
Опричь отрока одиночество и истина.
Охну с плотяных колен:

Или я не раба Твоя, не раба ли?
Вожусь с утра с грусти с телом.
Мы на реках Вавилонских рыдаем:
Отпусти отломи улететь!

Гнев Твой вожделеннее жизни
Жалкой горсти сирот и разинь.
Вот и ходим из рязаней в зимы
Пряча блаженные лица.


Песни демона
	1.
Бедный демон голосит
В луг, как в ладонь, Господи.
Рву обморочные колосья,
По облакам пластаюсь.

Что душа моя, свирель,
Разве я, Боже, не смирен?
Разве я не молюсь как сор
И не пьян Тобой с утра сутр?

И не ячу лебедя жалобней,
Не теку по равнинам как кровь?
Жизнь моя - только хворь, 
По тебе недомогание.

Нет мне любви ни с нелюдью.
Как в леденцах, одинок.
Заблуди меня на небе,
Раздари меня ангелам,
Расколи о кораблики звезд...
  *   *   *
	2.
Как дыхание мое нечисто,
Знает лес в багряных четках.
Ты перебираешь мои ладони,
Что озерные ледышки.

Вороном ли вою, да вием вею,
Ли поземкой ползаю,
Я Тебе не воин, а Тебе не воин,
Разве - отпрыск бездны.

Пил я и давился пойлом Ада,
Да слагал Тебе, салага, оды.
Возносил мою душу на небо
И не знал, не знал что - не надобен.

Ты ворошишь мною, как кочергой,
Угли одинокого Роша.
Ничего не осталось, ничего,
Кроме птичьей паучьей родины.

Свита моя, полчища бесов.
Бедный - протягиваю к Тебе руки, - бедный
Вождь невежд я! Изуми гневом
Кибальчиша, инока геены.

Обведу окоем кричащим оком -
Все до травинки Твое.
Похожу себе как по музею.
Покажусь себе Мазепой.
Вздрогну от вздоха ли зова:

'Вот настанет зима
И я подниму тебя
Мой илот, мой трубач,
Как иголку звукоснимателя'.
  *   *   *
	3.
Выбираю быть перстнем
Выбираю быть бездной
Где верхом на фонарях
Раскачиваются ракшасы.

Выбираю быть поэзией
Низом стелющегося газа
Бормотаньем образов
Проницающего кровь
Как любая хворь.

Так клялся Гермес бестелесный
Родиться вдовой менестрелем.
Задумай,  задумай число.
Задует все местности соль
От сна до смиренья.

Обрываю с себя цвет
Как медведь рвет цепь
И орут двойники с дойнами
От Денеба и Дона:
Где родина?

****

Сохрани меня на всех путях
За крыло надземное из воска.
По незнанью снюсь: ли тьма, ли терем?
Гостьей из Тибета в тень востока.

Летошны последние игрушки,
Словно позвонки на побережье.
Ангел ков с устами побелевшими,
Не коснуся: раум, море, Кришна.

Воробьи или стреляют в воду.
Мир как рис рассыпчат в Ра свободы.
Пой, зуек в отрепьях, свет соломян.
Доживу ли - все равно - до Вербной.

Раскрываю Логос словно атлас.
'Ад' - через плечо читает Аргус.
Я Тебе играю на свирели
Тела, сорванного, как сорняк.

Замолчит или опять заладит
Жаловаться, и все смотрит в воду:
Правда ль огненна? Со дня Звезды ни дива.
Здесь песок ли обратится в золото,

Как нахлынет срок в цепях как пес,
И в живых оставит голубь Ноя?
А твое нытье ноябрь, ноябрь
Не велит лицом вперед упасть мне.
  *   *   *


Одинокие деревья, словно угнанные.
Угол вечности точит ульев кровь.
Сурий отрок с очами угольными
Смотрит из-под снега в упор.

Паче ли успения, чадо чаянное.
Уж не очарует пища чай речь их.
Рвешься из сумерек как с фотокарточки
В медное обморочное ничего.

Рай, ты царапина мрака у рва, 
Где звонницы наших селений
С Солонами, левиями, где в сорной траве
Смиренье сновидят сивиллы.

То загудишь разрушать, офаним,
То зазвенишь сладкозвучнее гунна.
В царстве твоем синева, фонари, -
Княжич, и клены словно бы угнаны.
  *   *   *

Бегство в Египет

Сам себе проводник
В солнечный Египет
В детскую его песочницу
Чьи костры что устрицы
Слагаю и днем гимны:
Погибни меня, погибни!
На лестнице Иакова
Вколочены две перекладины
Как бы еще перемирия.
И пирамиды лишь колокол
Отчетливей шагов ангела.
Движимый духом кораблик
Как в блеске фольги подарок
В маске, в мачте креста. Лишь
Включи морзянку ристалищ
Как эти архонты мечей
Погонят тебя из пустыни
Из здесь-сердца, из нечем
Счесться и нищим - да пой им
Что не отдалит посоха!
Запрокинутое мое тело
Танцует подобно четкам.
Тамтам торопит лебедя
Прогрызающего сквозь очи
Ход через черту дроби.


   РОЖДЕСТВО

До свиданья! До растенья
Запрокидывают лица.
Кобальтом обводит Сириус
Скобки снов, где степь и кочет
Января, свирели тише,-
То и посох озирать их
С перекладины качелей.
От лезгин до Озимандии
Щелканье и посвист чуда,
Шелковые письма черта.
Под копытами снежинок
Тонкий чай, знаменья, утварь
И учебники служенья
Как пуховые подушки
Пробудить себя в слезах.
Разломит слюду сугроба
Словно тесто без изюма.
Как шалфей на подоконнике
В Вифлееме изумленно
Отразит звезду подросток.

Спор

Она клялась ему в любви,
И клейкие листочки трогала.
В густой посадке плыли тополи,
И птицы свои трели пробовали.
А он был богом и молчал.
- Ты разве  этого хотел,
С надеждой глядя и упреком?
Твои слова, что птичий клекот,
Непостижимы для живых!
На том конце, на том конце,
На золотом твоем крыльце,
Все понарошку и не больно,
И невесомы пальцы божьи,
Когда  пережимают горло.
В прохладе зрительного зала
Тебе живых уже не жалко!
Он перебил ее как бог.
Ее подмял под левый борт
Какой-то шалый грузовик.
Бог к пререканьям не привык.



II.	Азиатский цикл


Такая есть болезнь, Октай,
Когда покажется - октябрь,
И я не вижу из-за слез
Машин, людей, цветущих слив.

Такая есть болезнь, Октай.
Глаза заблудшие открою -
И закачаются чаинками
Твои, бандитские и иночьи.

Такая есть болезнь, любимый.
Другой, с глазами голубыми,
Антисемит и шовинист,
Мой бог. Перешагни карниз

И вниз на несколько октав.
Такая есть болезнь, Октай.
Как дети. Лепечу во сне
Сквозь лепестки: 'севирэм сэн'...

*****

Да будем Богу верны. 
В птичьем пенье талибов 
За ветлою оливами 
Как в вечерней палитре 
Растворяются контуры мира. 
На горячих ладонях войны 
Да будем Аллаху верны.

Не жаль мне арабов 
Ни узких царевен 
Ни звездный кораблик 
С высокой кормой,
Но песни прекрасной 
Как нежность прекрасна 
Которой не будет 
Когда нас не будет.,.
 
  *   *  *

На горах

Я затеплю на ветке свечу,
Черной ярочке шею сверну.
Ходят вороны по стеклу,
Улыбаются и стучат.

Мой король безоружней рабынь,
И в друзьях никого, ничего.
Как подсолнух, растет из травы
И обводит зрачком окоем.

На горах у него лепота.
На гранате повиснешь, дыша.
Не до иволг, душа, и опят.
Заведи мне будильник на пять,
Завтра будем стреляться и пить.

Вертолеты выводят гулять.
Сохрани ему юность, Аллах,
Между гильз и блядей и гитар.
Сохрани мою  нежность, Октай,
на высоких горах.
  *   *   *

 Зульфия

На пустых полустанках
На ломаном русском молюсь.
Аллах понимает все.
Царь Дауд, ветер доносит из Иудеи:
Америка s dead.
В открытые окна боги сквозят,
В испуганном взгляде - 
Ладонью воды зачерпни.
Полумесяц певучий и нежный
Кто-то вынет из ножен.
За Яузой Азия.
Эль хамдулиллах!
  *   *   *


  *   *   *

Ола билсин (быть может)

Я б за руку тебя вела,
Как будто малого ребенка,
Не будь ты ростом так велик,
Насмешлив и высокомерен.

По всей вселенной снег валит.
Прищурюсь - и густые горы
Встают, где на призыв муллы
Мужи Аллаха клонят головы.
Мне без тебя как без себя.
Реву, уткнув в твою футболку
Лицо, потом рисую сад
На берегу, и звонкий саз
В руках смазливого ребенка.

Мне хочется туда, где Мцыри,
Где речь настойчива, как Церковь,
Где юный снайпер метит в сердце.
Мне хочется, как Мцыри, смерти,
И чтобы ты был в двух шагах.


Двуречье
 
Я тоже ребенок, равниной Двуречья
Хранимый. Аллаху угодно двуречье
И немота под светлеющим небом
Включенным.
 
Брат наркомана, сын убийцы,
Ты научил меня молиться.
И на песке имперских маний,
Где деньги отмывают в море,
Мой ангел, начертил ты алеф
И огласовку для судьбы.
 
Гореть Европе на кострах
Под причитания кассандр!
В чаду легенд восходит солнце
Над аравийскими дворцами.
А мы, как дети, чертим буквы,
Которые угодны Богу.
 
Тебя Аллах возьмет летать.
И, втянутый его воронкой,
Его полуночной цевницей,
Уже в сияющих воротах
Стихи оставишь как барометр.
Земное больше не приснится.
Ни я на русском...
       *    *    *

Черный король

С кинжалом в ножнах
Мой черный король.
Я ему не нужна. 
Жук плюется корой,
Будто пьяный корабль
Чешет якорем пыль.

Боги сходят с небес
В азиатском прикиде,
С идиотской усмешкой.
В этом слове тебе 
Что? Октай он и бес.
Он тебя не покинет,
Как пуля, до смерти.

О гейратли гатил. 
Ты сама так хотела:
Под рукою его 
Трепетать, как антенна,
Быть как жалоба саза,
Что из дальнего сада
До земли долетела.

******

Снится дорога в слезах и таможнях
В город у ружей у моря
Не может
Сердце смириться с потерей.
По небу
Ангел нерусский, летишь -
Не в Россию.
Дети Аллаха поют или ячат
Птицы. Апреля раскосо отточие.
Кончено.
Ты не вернешься ни разу.
Разве оленем на выстрел
Винтовочный.
  *   *   *


III.	О жизни и любви

Домик золотой
 
За высокой за горой
Дом сияет золотой,
А к нему ведет тропинка.
По тропинке два ребенка
К деду с бабушкой бегут,
Песню звонкую поют.
Мимо леса, мимо кровель,
Мимо смерти, мимо крови,
Крепко за руки держась.
Бросит братика сестра.
Станет городом гора.
Только домик золотой
С голубятнями, историями,
С желтой липой у дверей
Будет ждать своих детей.
 
Так Луна ждет наши души
И на кухне греет ужин
Над огнем.
           *   *   *

Симфония

Белый покой вокруг.
Белый покой в душе.
Голубь тихо воркует,
Усевшись на тонкую жесть.
 
Мы помирились с собой
И сблизились, как друзья:
Убийца, отшельник, вор,
Художница и змея.
 
Темные мои "я",
Светлые мои "я"
Варят на кухне яд,
Будто одна семья.
 
Тот вызывает ветер,
Этот заходит в бар...
"Будьте верны, как верен
Выстрел или удар!", -
 
Так говорит нам бог.
На нем блестит чешуя.
Внимают ему с любовью
Светлые мои "я",
Темные мои "я"...
 
     *  *   *
 
Ода к телу
 
Я буду, буду, буду жить!
И улыбаться снегопаду,
Летать во сне, любить и падать
Под стол от смеха! Поддержи
Меня и ты, мой друг дисперсный,
Белковый легкий зонд,
И не спеши на зов, как песня,
Лететь за горизонт,
Туда, где тело, как посуду,
Несут на Страшный Суд.
 
Снежинки
 
Льдинки света проносятся вниз.
Меж сугробом и тучей вмещается жизнь
С детством,  нежностью и могилой.
Я ведь тоже по свету бродила
И не видела края костра,
Как  Снегурка,  моя сестра.
 
        *   *   *
Как я рада, что я есть,
Что могу дышать и есть,
Что в потертом, бедном теле
Пробивается сквозь темень
Свет. Я рада, что жива,
Как синица и трава.
И трясусь над светом этим,
Будто нищий над монетой...
 
   *   *   *
 
Господи, тебя нет,
А я тебя так люблю!
Свет, на тебя похожий,
Тянет, как дети, руки,
Сквозь ребра мои мерцает
И просится в высоту.
Я прохожу по улицам
Жизни, по краешку вазы,
И плачу в узорах сияющих
От боли и красоты.
 
  *   *   *
 
Мне снилось, что я умерла.
Я рада была,
Что не перестала быть,
Несмотря на быт,
Скользнувший с плеча, как простынь.
Мне было так просто
Лететь, не касаясь улиц,
Держась за больное сердце,
Не видимая никому.
Казалось, все образуется,
Когда пройду регистрацию
В конторе, похожей на морг,
Кончину свою записав.
И полечу над морем,
В высокие небеса...
 
 
 
      *  *  * 
В лунном свете шагают жуки
И мерцают, как бусы.
Вот и я отыскала себя,
Как ребенка в капусте.

*   *   *

    Ясноглазая, одуванчики
    Хороводят с тобой по холмам.
    Разве ангелы удивительные
    Могут музыку понимать,

Что стекает с пальцев! Послушница,
Мягче воздуха, тише души.
Это воск натекает и множится
Нежность, и качается жизнь.


Полустанки, растения, вымысел
Духов, буквицы на меду.
Это выдумал, дудочкой выманил
Тот, ближайший, из темноты,


Воплотил тебя, белое пламя,
Всю до платьев и в тварной пыли,
В одуванчиковое поле
Отпустил жалеть и любить

Дом имеющих, сплетни, асфальты.
В перемигивающиеся миры
Отпустил - отсадил - отвадил
От свободы - отвел умереть.

 
Первый снег
 
Детство мое, первый снег.
Вдета в иголку нить.
Ангела белые руки
Не удержали меня.
 
Теперь даже трудно вспомнить
В чем состояло счастье:
В сердце была открыта
Дверца, ведущая в небо.
 
Все вызывало улыбку:
Белые крылья деревьев
И музыка отовсюду,
И сладостное грядущее.
 
В сорок с глупой улыбкой
Ступаю по светлому снегу,
И сердце не хочет верить,
Что мы не бессмертны.
 
   Корабль

Мой пробитый корабль
Не отжать тебе, смерть.
Я бывалый моряк,
И заделаю течь.
 
Потому что мне есть куда плыть,
И костлявую костерить.
 
Мой бесценный товар,
В тишине голубой,
Прорастает, как тварь,
Что почуяла Бога.
 
И вода ее свистом зовет,
Простирая ладонь среди звезд.
         *   *   *

    Он не был человеком
    И видел землю сверху,
    Росинкою на ветке
    Потусторонней вербы,
    Цветущей в небесах.
    Он знал, за что он сослан,
    Наказан тем, кем создан,
    Потом забыл, и жизни
    Уже казались слизью,
    Которую все слизывал
    Идущий следом зверь.
    Он не людей боялся,
    Но духов, в них таящихся.
          * * *
И демон состарился
Бросил летать,
И деревцем в стены
Свои прорастать
Стал - как становятся
Люди землею,
А Феникс золою.

  *   *   *
    Я думала, что я проснулась.
    Вокруг ходили люди, птицы.
    Смятенно глядя из маршрутки,
    Я повторяла свое имя,
    Как бы пин-код почти забытый,
    Билет на пароход в огнях...
    Но я уже стояла рядом
    С собой, очерченной заботой.
    И рядом тоже все стояли.
    И души пешие за нами
    Бежали, как больные дети,
    Во сне мучительном проснувшись...
 
        * * *
 Тает человек, как свеча.
Разъедают его сновидения.
Бог ему говорит: 'Замолчи,
Обезьяна зловредная!'

*   *   *

 
Только закрою глаза -
Вижу домик в снегах.
Печка чадит и чадит.
 Ты у окошка один.
Дымится заваренный чай.
Я так по тебе скучаю!
Лежу на кушетке, чихаю,
Старые письма читаю.
Схватить бы детей в охапку
И укатить к тебе, милый,
И печь пироги с малиной
По случаю именин.
Не отпускай меня больше!
Глажу пеленки, рубашки,
И все мне плохое мерещится
В свисте полночной метелицы,
В шепоте за спиной.
Домой я хочу, домой!
Зажмуриваюсь и плачу
Аж вздрагивают плечи...
 
    *   *   *
Строчки, сотканные из чепухи.
Дальний свет, как застава Иного.
Клином в небе летят корабли.
Хорошо, что на сердце хреново,
Что оно не уснуло, как пень.
Я кружу, будто птица, по парку.
Хорошо, что в России апрель
Светит солнцем на школьные парты.
 
           *   *   *
 
         О пользе людей
 
Погладь березу по щеке шершавой.
Сосну не гладь, измажешься в смоле.
Взлети в астрал или сожги кустарник, -
А все равно подохнешь на Земле.
 
Друзья мои с зелеными ушами,
А не послать ли нам людей подальше,
Как в вора посылает пулю дачник,
Под песню одиночества и счастья?!
 
Но кто березу по щеке шершавой
Погладит? Кто шашлык пожарит летом?
И кто заплачет, навсегда прощаясь
С тобою, жизнь, с дыханием и светом?..
 
             *   *   *
 По отражениям деревьев
Шагаю сонным Гулливером.
Мерцает мир как суеверье,
Виляет хвостиком доверчиво.
Газоны, улицы и зонтики
Под каплями едва намечены.
И смотрит в небо глазом розовым,
И плачет Гитлер по-немецки,
Как в День Победы...
 
           *   *   *
 
Схватила яблоко и нож
И к голове моей прижала.
Я попытался бить на жалость.
Но разве женщину поймешь!

Она меня не заколола.
А я ее любил безумно.
Следил за ней, как за подлодкой
Следят дельфины и акулы.

В ее руке играла сталь.
Я вспоминал мечи и ковен.
И, как мороженное, таял
Под нежно режущей рукою.

  *   *  *



Брожу по городу, ищу тебя взглядом,
Как потерянную иголку.
На скамейку парка сяду,
Словно большая птица, сгорблюсь.
Если бы я могла вернуться
Туда, где мы одного роста,
И можно по саду, держась за ручки,
Бежать, как двое детей просто...

  *   *   *


Мы оба юные и злые.
Стреляем в лоб и бьем с ноги.
Неосторожно выпив зелье,
Ты от руки моей погиб.
А я была твоей командой
Насажена на тонкий нож.
И вышло так, как было надо.
Зачем же ты родился вновь?!
Я обещала быть хорошей,
Не убивать, не лгать, не мстить.
Любить ребят, траву и кошек.
Но от тебя горит, как спирт
Душа. И что мне, что не велено?
Я падаю, как снег и свет.
Тебя уносит легкий велик,
И я тебя зову во сне.


  *   *   *
А я не выйду из игры, 
Пока глаза глядят из тела.
Уже прошел угар истерик,
И заяц вынут из иглы.
Большая ляля топнет ножкой.
Пройди вперед еще немножко!
Гуляет ветер днем и ночью
Там, где расклеились миры.
Я отодвину лист картона,
И сквозь волненье океана
Премудрых рыбин разгляжу.
Но никому не расскажу...

  *   *   *

Тело мое, тихий цветок,
Что ты скажешь о смерти?
Какой-нибудь рак, и жар изнутри
Уже не поможет.
Повяжут, возьмут, одолеют тебя
Служители гнили.
Как же тогда
Наши планы на завтра
И послезавтра?
Я тяну к тебе 
Руку помощи с неба:
Будь со мной!
Ты - мой магический посох
На этой земле, 
Моя флейта.
Рванись в высоту
Вслед огню!
Мы  не рабы сновидений!
Ты - мой тихий цветок...

  *   *   *
По тонким плитам тротуара
Обсаженным акацией,
Никуда не уйти
В нарядном белом платьице.
Средоточье тоски,
Беглое пламя,
Непонятное ни папе, ни маме.
Разве мне, Бабе-Яге,
Призывающей дитя к себе.

Любовь

Ты никому не скажешь,
Что я тебя убил,
Как лунную царевну
На тоненьком гвозде.

Ты никому не скажешь, 
Когда прибьешься к Богу,
Что одного любила
В младенчестве и в небе.
 
Что я тебя сломал,
Сжимая птичью флейту.
Что ты пойдешь за мной
На голос, будь и дьявол.

Что сладко жертвой быть.
И Бог тебе ответит.
А я приникну ртом
К твоим губам разжатым.

  *   *   *

Бродить по улицам как кони
По грудь в траве и видеть солнце
Которое уже лет десять
Над улицами не всходило
Как Пан в Паннонии в снегах
Вот парень и рецепт бессмертия
Тебе на русском.

  *   *   *

Костер, в котором мы сгорим,
Нам освещает путь.
И мертвые, о ком скорбим,
Не перестанут петь.
Пить до забвения оков
Нас учат соловьи.
И Ленин смотрит из кустов
Осоловев от снов.


  *   *   *

Учителю

Как много проводили в путь
Птенцов, едва окрепших.
И говорили тихо: Пусть
Судьба их будет светлой!
Питомцы ваших добрых рук
Давно отцы и деды.
И знают назубок их дети
Как начертить квадрат и круг.
И вырезать цветок бумажный,
И контур бабочки отважной,
И что такое ночь и свет.
А что такое жизнь и смерть
Никто не скажет на занятьях.
Никто не скажет: как занятно
Всю жизнь отдать по мелочам
Все малышам да малышам!
И, время проводя за сказками,
Водя по буквицам указкою,
Не замечать, как дни проходят, 
Как торопливые прохожие
Из магазина в магазин.
И знает только Бог один,
Чему равна такая доля.
И потому да будет долго
Душа призванию верна,
И вдохновенна, и юна!


  *   *   *

Сыну

Ты родился в декабре.
В небесах Сатурн горел.
И светились фонари
Над тобой. А изнутри
Лился свет моей любви.
И линованных страниц
Вымыслы чудно и страшно
Жизнь твою опять окрашивали.
Словно чашечки весов,
Связанные сотней снов,
Мы качаемся над бездной,
Над планетой нашей бедной.
Наши тени-великаны
На границе встав, клянутся
Ни дождем, ни океаном
Не вернуться.


  *   *   *   

Я утром проснулся от синего гула, 
А это улитки идут по дороге.
И в небо запущены узкие стрелы
Стрекозьих больших вертолетов.

У сада присело огромное солнце,
Я брошусь в него, как в огромное море!
И вот я лечу над стрекозьими трассами,
Над красной беседкой, как будто взаправду!

Как будто и вправду меня здесь не будет,
Как будто бы птица склевала рябину,
И трубы улиток уже не разбудят,
И буду летать в поднебесье
один...

*****



Лягушонок с длинными ногами,
Птичий принц,
Я выронила в воду
Жизнь твою. И что мне, что летаешь,
Что тебе ни капельки не больно?
Нас развел Господь по разным датам.
На другой земле ты был мне братом.
Бьюсь под капельницей на кровати
В основанье  рая на крови.

*****


Отравленное жало,
Обиженное детство
Я выдерну из сердца.
Но слиплись две страницы,
И мне из-за границы
Сказали, что ты умер.
Что ты ушел беззвучно, 
Пока считали выручку
И поминали вышних.

 *   *   *
От тебя и до меня -
Нитка тонкая огня.
Кто из нас воздушный шарик,
Кто на донышке долины
С оцарапанной коленкой,
С запрокинутым лицом...

  *   *   *

Новый год! Новый год!
Пахнет снегом и бензином.
Толкотня по магазинам.
Умываются коты.
Целый год прошел, как ты
По ту сторону зимы,
По ту сторону земли.

*   *   *

Снова наступает лето.
А сына на свете нету.
А я сочиняю стихи,
На Пасху пеку пирожки.
А птицы летят на землю, 
Как солнце летит на запад,
И как душа полоумная
В полуночи полнолуния
Кружит и пытается жить.

*****

Теперь я знаю, что там, за дверью,
Но ты ко мне не придешь.
По дороге к Птичьему домику,
В темных снежинках.

Я не умею играть в футбол,
Ни рисовать похоже.
Сама нарисуй на пустом листе
Все, что захочешь.

Я буду сниться тебе потом,
Когда почти забудешь,
Что был у тебя еще ребенок,
И что он умер.

******


Говорю тебе, Боже, на русском,
Что ты не убийца.
У тебя не бывает и казней,
Лишь преображенья.
Мертвецы по ту сторону спят,
 С игрушками тонкими дети.
Мы заплатим пеню за всех, 
Что вынуты сетью.

  *   *   *



Любовь это слабость,
Любовь это сеть,
Любовь это слава
Богу, что смерть
Переводит тебя, как часы, на тот свет,
Где любимого, может, и нет.
Где любимый, может, ребенок,
Или горячка объятий
Чумы, эпилепсии, тифа,
Или голос безумно-тихий
Того, кого ты убил,
Когда человеком был.


  *   *   *


     *   *   *
Мне мерещится свет
Там, где его нет.
И пейзаж неземной
 В вечернем собачьем лае.
По листьям кленовым иду -
И рвется асфальт как бумага,
И в провалах чернеет вода.
  


ОТЕЦ
 
Скажи, ты любишь жить,
как пес на лапах мокрых
бродить впотьмах домов,
утыканных снежинками?
 
Во тьме фонаря ужасаюсь
метели, летящей в лицо
и падающей, точно санки
из детства с драконом-отцом.
 
Руки его - крылья креста.
Властный как бог,
он любил меня, распластав
с небес офицерских сапог.
 
Расплескав как стакан... Все равно
прижимаюсь щекой исцарапанной.
Подари мне на Рождество
юлу и кораблик
 
для полетов над мирами,
где любимых умирают
так, как снег летит в окно.
Так, что лезвие воткнешь
под сосок - едва отключишь.

*****

Я знаю, кем  я стану,
Проснувшись к новой жизни:
Я буду феей леса,
Хранящей всех животных,
Траву и насекомых,
И птиц, летящих в небо.
Я буду феей леса
И защитить сумею
Тебя от слез, мой мальчик,
Когда ты станешь птицей.
Я буду мстить, однако,
С потусторонней злобой
Убийцам тонких веток,
Охотникам двуногим.
И станет мир безлюден,
Как зеркало безлюдно
В заложенной квартире,
Не выкупленной к сроку.
   
      *  *  *

Кто-то стоит за левым плечом.
Оглянусь - это я
С жалостью на тело смотрю,
Как ребенок на сломанную
Игрушку


Я прибегу обратно,
Где васильки, медянки,
Где моросит. Открою
Калитку в сад медовый.
Асфальт мой в светофорах,
В собратьях! Деревянный
Карниз и клен. Все помню:
'Разлюбишь, говорили,
Готовили в дорогу когда... 
Мне лепет в клювах 
Ребячьих, как направо 
Взглянуть, где игл и яблок 
Растерянная радуга.
Уже простившись, родина,
Я прибегу обратно,
Вспугну твоих прохожих 
Живых. Сквозь зубы сжатые -
И не клянусь, не жалуюсь!
На синем, словно жаворонок,
Словно рисунок ангела...




*   *   *
Сон

Мне снилось: он стоял над другом,
Который незадолго умер,
С лицом, как белое пятно
Луны, сияющей в окно
На беспорядок у кровати.
Он был в той смерти виноватым
И знал, что не простит себе.
Какой-то ангел или бес
На подоконнике сидел
И без сочувствия глядел.
Литературы не читав,
Он не уверен был в чертях,
И потому списал на стресс.
Когда же гость на столик влез
Заговорив - он закурил.
Гость жаловался на творца,
Что бросил или дал пинка, 
Что жлоб - и желтая тоска
Его качала, как в песках
Качается в глазах оазис.
'О боже, боже, - думал - разве
Не мы одни столетья спим
И принимаем жизнь за спирт,
Разбавленный плохой водой,
Что накрывает с головой, 
И просыпаемся лишь к сроку,
Когда душа летит как пробка,
Оставив тело как одежду,
Оставив тело как надежду...

*  *  *


Душа леса

Мне проще быть с листвою, чем с людьми.
В игре, где я траве подобна,
Где лес - мой мир, зеленый мир,
Дорога без колдобин.

Бывало, в детстве убегу в овраг
Воображать себя богиней леса,
Которую отыщет бог Хепра,
И сделает своей невестой.

А что у леса на душе?
По лесу ветер гонит листья-мысли.
В его душе ведунья да Кощей
К окошкам сказочным приникли.

*   *   *

Когда-то я думала,
Что с годами стану мудрей.
Вот они, годы, прошли.
Где моя мудрость? 

*   *   *

Я так хотела умереть,
Когда была еще девчонкой
И верила, что жизнь и смерть
Соседствуют, как в доме комнаты.
Уйти, шагнуть через порог,
Швырнуть, как бисер, жизнь и творчество,
Бездарно тело запороть,
Оставив вместо текста прочерки...
Тогда я боялась жизни
Больше, чем смерти.
Теперь уверяю смерть,
Что я просто шутила.

*   *   *

Накат литературы
Лишает слово смысла.
Его по Ворду гонит
И липнет к пальцам мышка.
И мир, как бы щетина
Под коркой мыльной пены,
То кажется скотиной, 
То фокусом факира.
Фантом стихотворенья
С зевком возводит очи
Горе... Но есть же речи
Другие, что годятся
Для выраженья! Бог мой,
Прикалываться хватит.
Слова - всего лишь кванты
Для склеиванья хомо...

  *   *   *


Дочке

Светит месяц в облаках.
Молоко идет лакать
Кот, сидевший на плече,
Будто куча кирпичей.
О салатах, о судьбе,
Что бы подарить тебе
Думаю над чашкой кофе
В черном кресле, в черной кофте.
Помню, в юности шептала,
О признании мечтая:
'Пусть в сияние победы
Над буржуями, над бредом
Одиночества и зла
Жизнь моя, будто звезда,
Луч свой тоненький вольет!'
С той поры немало лет
Пронеслись, как поезда.
Будь, душа моя, звезда!
Будь, душа твоя, звезда!
На земле и навсегда!
*   *   *
О Родине, любви и красоте
Хочу заботиться, как в детстве.
И чувствовать ответное касанье
Руки невидимой и нежной.

О Родине, о красоте ее
Хочу писать, как в детстве.
Лети, лети, бумажный самолетик, 
Как белый символ бедствия.

*   *   *

Майя

Золотое - по серебру,
Будто весла - из рук,
Будто ветер - с моря.
Мастер мой!

Птичьим взмахом,
Свистом мага,
Соком маковым
Свет майи!

Уведи от спящих, 
уведи от падающих
Лицом в песок -
От колеса,

Вдаль - из круга,
Как в детстве - из игр.
В миру - как в наручниках.
Все дни - твои!

От людских ладоней...
О мой владыка,
Мой купец,
Мой купивший!
Туда, где песни,
Как пытки,

Уведи за руку!
Где у ног золото,
Где в омут озера
От зова...

Где песни - казнями
И красным туманом!
Уведи, мастер,
К берегу майи...
  *   *   *

Эволюция

Это ливни сгорают в озоне
И обрушиваются в искрах.
Это музыка до горизонта
Каждой улице полночью снится.

Это мгла, и горячка внушенья
Над крушеньями и восстаньями.
Это сводят фигуры решенные
Расставляя по склонам оставшихся.

Это флейты уводят к пропасти,
Перешагивая столетья:
Сталкивают, и снова пробуют,
И сговариваются с лесом.

И опять вспоминают сновиденное,
Наводненья в слезах расплескав,
Как тоску, в полушарьях безвыходных,
Спрятав очи в листву, как в рукав.
  *   *   *

В вечерней комнате тихое дитя,
И бабочки бьются в желтое окно -
Тысячелетье длящийся мотив,
Как оперенье дракона. Кто

Уронил в траву резного коня
И с улыбкой нежной смотрит назад?
Над моим озером в блестках наклонись.
Это - я, и не надо названий.

Разве это гибель, разве все, 
Если близко виден теплый свет,
И одним движеньем очерчен синий
Купол, и деревьев дрожащий след,

И твоей судьбы короткая песня,
Как пятно солнца в сумрачном лесу
Хмурых миражей? - Мой шагнувший, бедный
Мальчик с двоящейся тенью у виска.
  *   *   *

Начало

Полуночник, играющий спичками.
Будто в зоне, уже облученного,
Будто в зоне уже обреченного,
Зашатает - что-то случилось!

И асфальт из-под ног, как в оттепель
Воды - вкось, только в небе коротком
Взгляд, а вниз опустить - воротит. 
Это - ветер, вербовка, обморок...

И уже ни игрок, ни зритель,
И судьба не своя, ворованная.
Так затягивается воронка
Синевы - не узнать, не вскрикнуть.

И запахнут леса не по-здешнему,
Где в отлете, в слюде паутинки,
Замолчишь, у ракит притихнув.
Это - обморок. Это - бегство

Желтым полем, где только вороны,
И за краем как будто иное.
Будто в камере-одиночке
Снится воля, иная воля...
  *   *   *

Изгнанье

Прищуренное, будто слежка,
Насмешливое, как клеймо,
В ладони зажатым лезвием -
Отдельность - свет мой!

Меж флейтами и асфальтами,
Между мишеней и люстр,
Как нищая между богатыми
Чужая - куда я приткнусь?!

Куда я приткнусь - наземь
Глаза, будто паруса - 
Когда между нами надвое
Делящая полоса

Решенней решеток и стенок, -
Куда я приткнусь, мой век?!
'С тобой - как с снотворной степью,
Где по следу ходит зверь,

Где свет, забытье и безумье,
И на цену плевать!
С тобой - будто, стиснув зубы,
Птиц ложить наповал...'

И так начинается избранность
В изгнанье. И так, кривясь,
Испробовал в Полоцке истину
Оборотень и князь...
  *   *   *


Зима

Светлело, и расходились на пять
Сторон облака. И, не сговорившись,
Прощались стихии, бросаясь с размаха
По небесам, наважденьям, столицам

Своим - в озаренья вступая, как в пропасти,
И замечая что-либо едва ли...
Длился декабрь, мело - но не трогали,
Уставившись, и не затевали

Игр. И под крышами было раздолье
Спать и запутываться в эпизодах
Галлюцинаций....  И у горизонта
Птицы готовились, капало золотом

С почек. Светлело. И нетерпеливо
Сны переплескивались в явь
И вглядывались сквозь узкие иглы
Лиственниц в звезды,  ошибки боясь.
  *   *   *




Вербовщик

Спой нам песню о бедном посреднике,
Или о желтых листьях вразброд...
Будто шею выкручивают лебедю,
Сумасшедшая песня врет.

В вечернюю даль поезда врезываются,
Птицы кричат о той земле.
Но что вы знаете о посреднике:
О золотом мальчике, о змее!

Высокий голос как ветер бешеный.
Эхо забегает над спящим городом.
Это от берега, это от берега
Отплывает высокий гость

В чудные поля, где свет и свобода,
И не бывает свободы злей!
Но я не скажу им, что я вербовщик,
И сам умею пугать людей,

И я не скажу им, что это выше
Дней, и дыханья, и воды,
И что они забудут все мои выдумки,
Но одного я уведу...
  *   *   *

Ведьма

Над страхами, пустынями,
Над Прагами, над Венами,
Над семьями постылыми
Да здравствуют ведьмы!

Кометой, в небо всаженной,
Небесный велик.
Будет все по-вашему,
Но будут - ведьмы!

Над всеми гнездами
На бешеной скорости
Вниз, где ерзают
Смирные - коршуном!

Унылые своры
Сводя с ума,
Ветром с воли
Хоромы ломать!..
А когда, как яблоньку,
К костру подведут,
И когда дьяволы
Усмехнутся в аду,

В площадь царскую
Вглядись долго:
Там - пацаночка
С глазами недобрыми.

Эта - заплатит.
Земля ей не светит.
В звездах и пламени
Да здравствуют ведьмы!
  *   *   *

Конунги

В истошной степи,
Дурмане, доннике,
У реки - погоди,
Дымились долго ли
 У своих обид оба
Близнецы-голуби?
Все голубые очи,
Мечи, золото.
'Тебе ли, брат,
Новеград брать, 
Где рвач да раб
В трудах, как в браге?
В мутных небесах
Ни музыки, ни знака.
Все тот же сон
Завтра, послезавтра!
Где ни Одина,
Чуда, отблеска,
Одиночество
Полуночника
Ни валькирии над тобой!'
Как созвездье, в мгле судьба
И веками мерещится
Взгляд славянской матрешки!
Все свечи крушенья,
Калики кричащие,
Резня за спасибо
Да бред со слезами
 О богоспасаемой...


Полночь

Играй безвыходнее,
Играй, отшельник,
Играй до выруба,
До сумасшествия!

До жути, отшельник!
Губы закушены.
За наши ошибки,
За нашу тоску,

За лишних и, за полночь - 
За проигравших.
Сквозь тихое зарево
Идет кораблик

Где все надежды
И девять чудес.
Он уйдет, наверное,
От людей.

Где все волшебство
И все озаренья
Мудрых. Вся свора
Двуногих зверей

Не стоит и паруса!
За наши ошейники,
За то, что падаем, 
Играй, отшельник!
  *   *   *

  *   *   *

Битва

Здесь ливневая мгла и влага
Болота, книжника и лекаря,
Века сжигающего ламповый
Метан на разговоры с лесом.

Вдвоем прислушаются к нотам
Людей, перестановок, к радио-
Волнам глухим и к одинокому,
Как мирозданье, РагнарАди.

В степи, где вывели за стены,
Пообещав, - и половины
Довольно бы! Любовь и темень
Мешались в этих поединках.

Как близок почерк льва и выстрела
Тобою выращенным, лес мой.
И ты не оставляешь выбора, 
как режущая губы леска.
  *   *   *

Садко

Ничего у меня нету.
И в стену дорога вдавлена.
Ты скажи ему, этому небу
Дальнему,

Ты скажи ему, вьюга утренняя,
Что все закончилось.
Видишь - как человек на углях,
Гусли корчатся.

Двое было нас. Только двое,
Намертво спаянных!
Воля была у нас, только воля, гудящим парусом!

Что ж, отпели свое, отыграли, 
гусли звончаты,
На земле, где от края до края -
Песни волчьи.

Не за радугой, не за тайнами,
Волну карябая,
Уплывают добром затаренные
Кораблики.

Уплывают к причалам розовым, 
В дальнюю Персию...
Что им эти луга и рощи,
Что им песни?

Что им песни...
Но в песнях - ненависть.
А за песнями - ярость бунта!
Слышишь, мое далекое небо - 
Все еще будет...

  *   *   *
Лес

Клин - клином.
Клювы - клюквой.
В былинках, в бликах
Ливневый, лютый,
Лиственный! В сон
Врежется. С ног
Свалит - и снова
Голос доносится!
Кто уркой вызывает впотьмах
В сквозняки улицы сводить с ума?
Кто натаскивает наставником?
Кто опаснейший, кто самый
Властный хозяин?
Кто глазеет на дело рук своих?
Кто озорует и науськивает?
В чьи игры народы втянуты?
Кто игреками и ягодами
Тысячелетья сорит и бормочет?
Как будто алхимик,
Как будто задача
Почти решена, 
И промыты пробирки
И пересчитаны
Дары и убитые.


  *   *   * 

  ДРУГ

При свечах, при щитах
В полночи зашатает.

Не к стенам - в тину,
Не к звонку - в зеркало.
Крестовый мой, темный
С глазами зека,

С бешеной усмешкой...
Рванусь, и оставлю
Ближних, и лезвием
Блеснет - мой сталкер!

Нищей - по миру
Или под поезд
И - не помилуешь
И - не отпустишь

И не подумаешь...
Сквозь обморок глаз:
- Лучший из лютых,
Здравствуй, князь!

Конвоир и близнец, 
В кандалах от людей
Уводящий все выше, 
Уводящий под вышки...


Эмигранты

Эмигрируем, эмигрируем,
Прощайте, поля притихшие.
Заблудившимися пилигримами
Мы съезжаем, как из гостиницы.

От молящих, угрюмых, светлых,
От несбывшихся парусов
Отшатнувшись, уходим, век мой,
Как вода уходит в песок.

Будто угольщики - в забои, 
Или КРАЗы по склону, слепя,
Как ушкуйники - на свободу,
Мы проваливаемся в себя.

Золотые в ознобе китежи,
Как вам нравится забытье?
Только небо в глазах запрокинутых,
Когда выключен окоем.

Не как беженцы или изгои,
А как к берегу через плач,
Мы впадаем в себя, как в бога,
Ужаснувшись, идет палач.
  *   *   * 

Марьино

Все ведь прекрасно, Марьино,
Все ведь прекрасно, Марьино,
Что ж я стою, вымаливаю
Прощенья, как будто причастья?!
Деревья мои, прощайте.
Мы расстаемся такими же, 
Растерянными подкидышами,
Пригретыми, будто мамою,
Чудной деревенькой, Марьино.
Одно только и останется:
Как будто игрушка - станция,
И девять домов придорожных,
И белая твоя роща.
Останется самое малое -
Звезда моя светлая, Марьино...
  *   *   *

Я объясняю долго, неумело,
Потом устало думаю: 'О боже,
Как странно: 
тот, кто понимает с полуслова,
Теперь так далеко, и, может, тоже
Кому-то объясняет неумело
Все, что могла понять я с полуслова...'

******


И будет вечно: за любовь и смех,
За бунт огня в метельном вое -
Красивая игрушка - смерть,
Красивая игрушка - воля!

Осанна тем, кто в бурю мчал!
Но будет вечно: край обрыва
И линия излома, криво
Сверкнувшая клинком меча

Я тоже знаю звон крушенья, пристань!
Я тоже знаю дым удачи!
За эту жизнь, веселую, как выстрел,
Спасибо, снег!
Красивые не плачут!
  *   *   *

Мы лгали годы напролет.
Твои кленовые ладошки
В слезах целую. Обратись
С последней просьбой камнем, дождиком,

Щенком приблудным. Усмехнись
Губами твоих роз, драконов,
Пока играет в дурака
И пьян хозяин знаменитый.

И грузная его рука
Не накрывает тенью август.
Пусти ко мне твоих орлов,
Русалок, домовых и ангелов.

Не оставляй меня совсем,
Канатами к скале, согласную
Невесту. Веточкой во сне
Кивни, окликни, - и расплачусь,

В твои объятья, в ноги лип
Как раньше, брошусь, как воскресну!
Языческая - О, молись
О бедной лепетом деревьев.


На берегах

Миры мои - розные.
Миры мои - с вышками.
Миры мои -
В рощах выстрелы.

Миры мои - вражьи.
Миры мои - рядом.
Миры мои - берега
Над рябью.

Миры мои с проволокой,
Миры мои бешеные,
Где кляты, где прокляты
Перебежчики.

Где в воздухе жуть,
Где верят и режутся,
Где меня ждут,
Задыхаясь от ненависти.

Где каждый первым
Готов продаться
Ради берега
Золотого и дальнего...

Где ночью шепчутся
О вестях оттуда,
Где я - пришелец,
Леший, чудо,

Где я готов
Как раб, подохнуть,
Только бы
Он вырос, Паромщик...
  *   *   *

         *   *   *
Душа моя болит бесцельно.
Болидом прочертивший небо
Дух тебя держит под прицелом,
Кто бы ты не был.
 
Открой ворота снам без счета,
Куда, как стая рыб, уходишь,
Медуза, женщина, девчонка.
Разбей все стекла!
 
Дух движется из-за предела
Тьмы. Он в любимчиках у Бога.
Отбрось в истоме покрывало!
Усни с любовью.
 
Дай прикоснуться тонким жвалам,
Бесплотным пальцам к телу детскому.
Бездомного - пусти обратно
В сады эдемские.
       *   *   *
 
В каждом из них демон.
На пальцы кольца надеты.
Невинны они, как дети,
Играющие в индейцев.
 
Возьми меня на полставки
Сниматься в кино про зайцев,
Имеющих смелость драться
Ради безумного завтра!
 
 Куда нам уйти из тела,
Когда в твоем небе - темень?!
В каждом из нас - демон,
Как тенор, выводит тему!
 
       *   *   *
 Ему приснилось, что он убил сына.
Он шел домой, спотыкаясь о корни, 
И клялся кличками знакомых по зоне.
Был сентябрь о ту пору.

Небо полнилось перелетами,
И череда цеплялась за брюки.
Он никогда не был ребенком.
Ему не снились боги.

Он боится потерять мальчишку,
Будто мячик закатить за горизонт.
Он отец, он полон забот.
Он пьет по-черному.

Он кладет на стол гостинцы,
Как поленья в  потухшую печку.
У сына ресницы
Пушистые, словно у девочки.
  *   *   *

Он сделал выбор и обученных,
По каплям, как метилоранж,
Отводит в города. До будущего
Кивка не вспоминать - о, разве
Есть мука горше - средь двуногих
Решеннее четвертки строк
Отпугивать, как вьюга, нож и
Мгла, пахнущая костром?!
Сомнамбулой до всплеска, свиста
Полночного? - о, поводок
Не брось!.. Ты рассыпаешь искры,
Мой ангел! У твоих сапог
В кренящуюся воронку,
В ночь, красную по краям,
Предав всех задолго до вербовки
Упасть - убийца мой в два крыла!
 
 
 Наркоман
 
Кумар над городом, кумар.
В бреду кричат автомобили.
Беду, как музыку, врубили.
Сойди с ума и покемарь.
Кумар над городом, кумар.
 
Снега, как смертники, поют,
Что где-то есть покой и воля.
Вас не пугает вкус снотворного,
Подмешанного в ваш уют
Гитарой, гибнущей в июль?
 
Вам не мерещится петля
В глазах внимательно-холодных,
В ухмылке стереоколонок
И в ласковости хищных лап
Вам не мерещится петля?
 
Бесшумно шины прошуршат.
Мой свет - на острие иголки.
Так от облав уходят волки
И войска павшего душа -
В забвенья светлые леса...

МУЗЫКА

Нам было суетно и маятно 
Разбрасывать друзей и вещи. 
И дни качались, будто маятник, 
К подножию звезды подвешенный.

Но кто-то, ни о чем не знающий 
Забрел в молчание охриплое.
Он тронул стынущие клавиши 
И музыка с небес откликнулась.

Так долго музыка шаманила,
Залечивая нашу сдержанность, 
Что стали мы как дети малые, 
Красивой сказкою утешены.

И облетало пламя дробное 
Свечей, зажженных над печалями 
И были мы богоподобны,
Покуда музыка звучала.

*****

Неудачливый ангел-хранитель,
Перерезаны все твои нити,
Перепутаны все твои стежки - 
Никого, никого не спасешь ты!

Как нелепо - до боли влюбиться,
В сотый раз от самоубийства
Заслонить, улыбнуться криво,
И разбить, и разбить свои крылья!

Как смешно... Но и падая в черное,
О любви ты споешь обреченно,
Вновь пытаясь спасти безоружного...
Все - игрушки, мой ангел, игрушки!

Не для слабых, увы, наша скорость.
Что ж ты смотришь тревожно и скорбно,
Раб судьбы, неудачник, хранитель?!
'Вы под персиками меня схороните,

Там, где пролита кровь моя первая,
Там, где первую песню спел я,
Где живет любовь моя ранняя,
Положите меня, израненного...'

ОФИЦЕР
 
Меня застрелит офицер
С арийскими глазами,
И пряжка острая ремня
Укусит, как змея.
Мой бог склонится надо мной,
И страшный его голос
Подкосит и восставит вновь,
Как тени лепит солнце.
Он на руки меня возьмет,
Высокий и жестокий.
А я над ним увижу нимб,
Со всей слепой тоскою.
 

IV.	Тени детства
 

       Детство

Из дому выбежать босиком,
И шляться веселым щенком по лужам,
И к мокрому дереву прижаться щекой,
Такой счастливой и неуклюжей.

Там, в синем овраге, такая трава!
Так ярко выпрыгивали лягушата!
От ветра орешник меня укрывал,
И было ему так жалко,

Что ребенок вырастет, и бросит луга,
И будет всю жизнь, как маленький,
Тянуться к деревьям и упрямо лгать,
Что все у него нормально...

       Деревня

Я скучаю по деревне,
Где деревья ходят лесом,
И большие сыроежки
Тоже обо мне скучают.

Мои курочки пеструшки!
Мои кустики петрушки!
Мои нежные рыбешки
И стрекозы на пруду!

Мое царство безнадежное,
Рай дурацкий мой и скучный,
Как я по тебе скучаю
На асфальте, без воды!

       Снег

Засыпает землю снег.
Три сороки на заборе
Ожидают в гости с неба
Птичьего ночного бога...

Над прудом летит сова
Крылья распластав, как флаги.
У нее в руках совок
Для откапыванья сладких
Мышек...

Клен глядит из-под руки
Вслед ли стаям. Лед не стает
До апреля. Вот листает
Ветер листья, как стихи.


Лес не узнает меня.
Он зимует без имен.
Ночь уходит в свои мысли.
Только птицы-переводчицы
В талых лужах клювы чистят.



* * *

    
       Дождик

По дорожкам сада
Дождик шелестит.
Прыгаю сама
По лужам, как синица.

Тихая лягушка
Смотрит из травы.
Дом наш, будто лодочка,
Плывет, плывет.

Под кустом жасмина
Прячется жук.
Как с берега моря, 
На капли гляжу.

   Кукушонок

Кукушонок, кукушонок,
Ты не хочешь каши пшенной,
Из пуховых распашонок 
Выбираешься на свет.
А на свете ты один.
Бросили тебя родители.


Колыбельная

Ай люли люли люли
Улетели корабли,
Разлетелись по домам,
По созвездьям и туманностям.
На небесные костры
Сквозь огонь моих кастрюль
Я смотрю, смотрю, смотрю...

     *   *   *

Рак 

Умер рак. И жалко рака,
Будто был он мой братишка,
Или маленький цыпленок
С желтой круглой головой.
Он носился за мальками,
Он усатился в пещере,
А теперь его не стало.
И холодная вода
Катится поверх пещеры,
Где мальки хвостами машут,
Будто бы прощенья просят,
Что не съел их бедный рак...

    Дети

Боже мой, дождик льет 
Прямо в чашечки пионов,
На кирпичную ограду
Грядки маленькой моей.

Я невидимая вовсе
Все хожу туда-обратно,
И меня не слышит мама,
Что сидит около лампы.

У нее в руках фонарик
Для просвечиванья сердца,
Но она меня не сможет
Изловить или прикончить,

Потому что меня нету.
Я в сиянье лип цветущих,
На каштановых качелях,
Будто капелька воды.

Я заглядываю в детскую.
Там в кроватке спит ребенок.
У него болит головка, 
И никто его не любит.