Одинокий странник Кияку, шагал по горной тропе поздней ночью. На голове его была одета большая соломенная шляпа, а за спиной висел рюкзак с вещами и едой.
Ночь бушевала, словно обиженный ребенок, не желающий спокойствия и тишины. Плотную тьму вокруг то и дело разрывали яркие змеи молний, после которых непременно раздавался оглушительный грохот грома. Свежий воздух переполнял запах озона.
Вдруг небеса разверзлись, и потоки воды обрушились на странника. Дождь становился все сильней и сильней с каждой минутой, угрожая смыть Кияку вместе с тропой.
В следующий миг порыв ветра невероятной силы налетел на странника, оттолкнув его к краю тропы. Нога соскользнула по гладкому мокрому камню и Кияку, потеряв равновесие, упал на бок, рассекая плоть на левой руке об острый камень. Он чудом спасся благодаря тому, что лямка его рюкзака зацепилась за ветвь мертвого дерева, торчавшую на краю обрыва.
Кияку подтянулся. Очутившись на более или менее твердой почве, он рухнул на четвереньки и тяжело задышал. Второй такой счастливой случайности судьба может и не предоставить, погода стоит штормовая, нужно найти место, где укрыться от буйства стихии. Только он подумал об этом, как впереди промелькнул огонек. Кияку поначалу не поверил своим глазам и принялся внимательно всматриваться во тьму впереди. Через какое-то время он снова увидел промелькнувший огонек, на этот раз более отчетливо.
Неужели дом?
Зрение его не подвело, это был действительно дом, да не просто дом, а целая гостиница. Из окон в мокрую тьму вокруг струился приятный желтоватый свет. Очередная молния осветила каменную громаду строения.
Кияку тронул дверь, которая, оказалась, не заперта.
Тишина внутри, обладала успокаивающим действием, рев дождя превратился в мягкий шепот. Просторный зал освещался, казалось, сотнями свечей. Деревянная лестница, обрамленная фигурными перилами, изображающими различных мифических животных, уходила наверх во тьму. Стены украшали красивые барельефы. За деревянной стойкой стоял невысокий лысый мужчина преклонных лет.
- Конитива, - сказал старик, кланяясь из-за стойки. - Проходите, мы подберем вам комнату для ночлега. И не беспокойтесь, за это. - Он указал пальцем на пол, под Кияку, по которому растекалась лужа воды, с ниточками крови, капающей из раненной руки.
- Вы знаете, сейчас такие времена, что каждый посетитель для нас словно званый гость.
- Я так рад, что нашел это место, - сказал Кияку, отпуская соломенную шляпу за спину, где она продолжала висеть, удерживаемая веревочками, перекинутыми через шею.
- Не могли бы вы мне сказать ваше имя? - вопросил старец, беря в руку перо.
- Кияку.
Старик опустил перо в чернильницу и, вынув, незлобно выругался.
- Ах, снова закончились чернила.
Кияку, тем временем, изучал раненную руку. Порез оказался достаточно глубоким, быть может, придется делать швы, хотя он надеялся, что хватит и обычной повязки. Он перевел взгляд на человека, перед ним, удивленный внезапной тишиной.
Глаза старика неестественно блестели. Вдруг на секунду они сделались полностью черными, словно бы зрачок увеличился до ужасающих размеров. Их обладатель, однако, стоял совершенно неподвижно, все так же дружелюбно улыбаясь, как и прежде.
Кияку стоял, держа раненную руку на уровне груди, по спине его побежали мурашки.
То, что произошло в следующий момент, едва ли не заставило странника вскрикнуть от страха. Старик, с нечеловеческой ловкостью, схватил его за запястье, и потянул на себя. Несколько капель крови упали на полированную поверхность деревянной стойки, только тогда старец отпустил руку. Макнув перо в кровь, он записал имя Кияку в блокноте.
- Я надеюсь, вы не против? За чернилами нужно спускаться в подвал, но я стал стар и все эти спуски и подъемы по лестницам, для меня хуже пытки. - Старик вновь стал прежним нормальным человеком. - Да, чуть не забыл.
Старец слегка нагнулся и нашарил под стойкой длинный лоскут белоснежной ткани, который протянул страннику.
- Вам, следует перевязать рану, прежде чем идти спать.
- Аригато.
- Ваша комната первая слева на втором этаже. Как я уже сказал, нам не очень везет с постояльцами.
Кияку расплатился, подивившись крайне низкой цене, и зашагал по лестнице наверх. Он готов был поклясться чем угодно, что раньше второй этаж был окутан кромешной тьмой, теперь же на нем дребезжал слабый желтый свет.
Коридор был освещен не полностью. Горели лишь пара свечей, возле двери, которая вела в комнату, предназначенную для его ночлега.
Внутреннее убранство комнаты было достаточно уютным. Кто-то разжег камин, рядом с которым лежала аккуратная кучка поленьев. Вокруг царила чистота и опрятность.
Кияку снял намокшую одежду и развесил возле камина, затем перевязал руку тканью. Некоторое время он сидел и слушал треск дерева, беззащитного перед языками пламени, жадно пожиравшими его. Наконец, снял одежду и лег спать.
Сон захватил его в свои объятья почти мгновенно, вот только спалось плохо. Снились кошмары, от которых странник просыпался, но тут, же засыпал снова, ощущая телом мокрую, как он подумал, от пота простыню. Странная боль в раненной руке, даже сквозь сон достигала его. Кроме боли было еще и что-то вроде легкого щекотания, вокруг раны. Словно тысячи маленьких лапок перебирали по его коже. От данной мысли Кияку стало не по себе и он, пересилив себя, открыл глаза.
Тут же пришло осознание того, что кровать мокрая вовсе не от пота, а от капель дождя, стекающих с разломленной крыши.
Где он? Как он здесь оказался?
Одна стена комнаты отсутствовала напрочь, половина другой еще кое-как держалась, но паутина трещин пронизывала ее. Сквозь большой пролом комнату тусклым синеватым светом освещала полная луна. Дождь закончился.
Снова ощущение чего-то копошащегося под повязкой на раненной руке.
Кияку понимал, что если продолжать лежать в холодной мокрой постели, под утро можно заработать воспаление легких, но страх сковал его. Сердце учащенно билось, грудь часто вздымалась. Медленно поднеся правую руку к краю одеяла, на ощупь ткань была склизкой и противной, он с силой рванул его в сторону. Несколько маленьких и быстрых насекомых, разбежались в разные стороны, и скрылись под кроватью. Кияку взглянул на левую руку.
Даже в тусклом свете луны было заметно, как что-то внутри повязки шевелится. Это была далеко не та белоснежная ткань, которую он видел некоторое время назад, а старая грязная тряпка, поверхность которой ходила ходуном. Зуд многократно усилился, вместе с ним усилилась и боль, словно от многочисленных маленьких уколов.
Кияку, собрался с духом, и сдернул повязку. Глаза его распахнулись от ужаса. Сотни разных насекомых: пауков, мокриц и жужелиц, черными потоком разбегались прочь с большой скоростью. Часть из них поднималась вверх по левой руке. Странник, с ужасом спрыгнул с кровати и принялся стряхивать с себя мелких тварей.
Спустя некоторое время он убедился, что больше по нему никто не ползает и слегка успокоился, но тут же почувствовал слабость в теле. Ухватившись за каменный камин, он плавно сел на пол. Сердце его стучало так, что словно готово было выпрыгнуть из груди. Каждый удар молотом отдавался в голове, ощущалась легкая тошнота.
Одевшись, он решил спуститься вниз. В той части коридора, которая не была раньше освещена, теперь зияла огромная дыра, через которую можно было видеть каменный склон горы. Уж если туда упасть костей не соберешь.
Кияку осторожно спускался с лестницы, держась за перила. Дойдя до середины, он увидел что-то перед тем местом, где раньше была входная дверь. Это было живое существо. Оно ползало на шести черных волосатых конечностях по полу, словно что-то вынюхивая. Это был гигантский паук. Длинный язык его, в форме трубки жадно высасывал лужицы воды с пола, издавая противное хлюпанье. Те самые лужицы, в которых была растворена кровь путника.
Ступень под ногой Кияку скрипнула и существо замерло. Странник вцепился руками в перила мертвой хваткой.
Существо закряхтело, словно старый человек, и медленно повернуло свою морду к лестнице. Это было искаженное в страшной гримасе, но все же узнаваемое, лицо старика за стойкой. Язык извивался, поблескивая, в лунном свете. В следующую секунду существо стало быстро перебирать лапами, разворачиваясь в сторону стойки. Затем паук быстро скрылся за углом.
Кияку почувствовал, что силы покидают его, тщетные попытки удержаться за перила не принесли своих плодов. Странник качнулся и, теряя сознание, полетел кубарем вниз по лестнице.
К счастью, Кияку остался жив. Утром он очнулся, поднялся наверх забрал остальные вещи, оставаясь все же настороже и пугаясь каждого шороха разрушенного здания. Уверенности придавало яркое летнее солнце, пришедшее на смену холодному свету луны. Всюду висели сети паутин, всевозможных размеров. Он даже набрался храбрости заглянуть за тот угол, за который убежал гигантский паук-старик. Взору ему открылась лестница, ведущая в подвал. Внизу было темно так, хоть глаз выколи. Спускаться Кияку не решился. Тем более, что все еще чувствовал слабость.
В тот же день он достиг деревни, где поначалу испугались его и приняли за призрака, из-за слишком бледного цвета кожи. Там он услышал историю об этой гостинице. Давним давно гостиница была работающей, но примерно с полвека назад владелец лишился рассудка и стал резать постояльцев и пить их кровь. Обезумевшие жители близлежащих деревень сожгли гостиницу, но тела владельца так и не нашли. С тех пор там, время от времени, стали находить обескровленные тела случайных путников, но люди уже не решались повторно подходить к проклятому зданию.
Кияку набрался сил в деревне, поблагодарил жителей и снова отправился в путь. Прошли многие годы с того инцидента, он уже позабыл о нем. Единственное, что напоминало о пережитом ужасе это шрам на левой руке. Шрам, по форме напоминающий, паука.