- Эта разработка позволяет раздвинуть границы нашего понимания о мире и пошатнуть устоявшиеся догматы актуальной науки. - Человек в белом халате и очках совершил полуоборот и указал ладонью на внушительную конструкцию у себя за спиной. - Результаты экспериментов, которые мы уже получили, дают основания полагать, что закон сохранения энергии работает в некоторой степени иначе, или, попросту говоря, с точки зрения классической науки, может быть нарушен.
- Расскажите, какое практическое применение может получить ваше открытие? Позволит ли оно перевести автомобили на новый вид топлива, решив тем самым проблему загрязнения окружающей среды?
Стена из микрофонов разных калибров выстроилась перед лицом ученого, не давая ни одному слову или звуку уйти неуслышанным.
- О-о, боюсь, что это лишь самая незначительная из перспектив, что открывается перед человечеством. Смею предположить, что мы находимся на пороге создания совершенно иных способов перемещения в пространстве. Возможно, автомобили, о которых вы говорите, скоро станут таким же пережитком прошлого как самовары или какие-нибудь масляные лампы освещения.
Зернистая картинка на маленьком выпуклом экране не передавала реальный масштаб технологического устройства, которое прямо сейчас Кристоф Г наблюдал из своей инженерной кабинки, расположенной в самом верху цеха. Он не был посвящен во все тонкости научной работы, кипевшей здесь день за днем, да и не разделял особого энтузиазма, что ученых, что корреспондентов всех известных телеканалов, которые роились тут без устали, желая урвать хотя бы еще одну крупицу информации. Но с чем Кристоф Г, по его мнению, справлялся отлично - с прямыми обязанностями ведущего инженера по безопасности рассеивающего блока обратной термодинамики. Львиную долю пространства инженерной кабинки занимали щиты с россыпью кнопок, датчиков и рычажков; небольшие экраны тут и там выводили информацию в текстовом виде, обновляясь ежесекундно. Кристоф Г выключил телевизор и сунул пульт в нагрудный карман.
- Время перекусить, - обычно он называл любой прием пищи, если он пришелся в промежутке между обедом и ужином, лэнчем. Значение этого слова пусть и не было ему до конца понятным, однако при произнесении его, на лице Кристофа возникала какая-то мечтательная улыбка и он словно улетал в небеса, растворялся в облаках влажных грез. Ему нравилось звучание последовательности этих букв и язык сам норовил завернуться в трубочку, когда речь заходила о послеобеденном перекусе, готовясь произнести заветное слово. Его в принципе не сильно беспокоила уместность употребления в подобного рода вещах, он просто говорил по ситуации что-то вроде "мне нужно отлучиться на лэнч" или "лэнч - успех здоровой жизни" и все вокруг сразу же успокаивались, провожая его понимающим взглядом, разве что иногда они еще крутили пальцем у виска, но этого Кристоф уже не видел.
Вот и сейчас он сидел, уплетая за обе щеки свой "лэнч", который на этот раз оказался бутербродом из сыра и ветчины, с зажатыми между ними листиками салата, погрузившись в какие-то очередные радужные мечтания. Слева, за пределами его видимости, один из датчиков вспыхнул красным, затем рядом замерцал другой, третий. Лампочки загорались все чаще, подобно появляющимся из темноты в свете фар знакам на ночной дороге, оповещающим нерадивого водителя, вдавившего педаль газа в пол, о том, что скоро его путешествие закончится не самым приятным образом.
До обрыва 10 километров...
5...
1...
Разуй глаза и тормози, тебе жить надоело?!
Недоеденный бутерброд выпал из рук Кристофа, когда целая панель слева от него сверкала, словно витрина магазина в новогоднюю ночь, а красные лампочки понемногу стали захватывать соседние панели. Взвыла сирена и он бросился из своей некогда уютной инженерной кабинки вниз, громыхая по металлической лестнице тяжелыми ботинками. Если бы рядом нашелся кто-то с секундомером, то выяснилось бы, что Кристоф установил личный рекорд по преодолению стометровки, примерно столько пришлось ему пробежать, чтобы достичь огромного блока с многоуровневыми лесами, в котором возникла проблема.
- Кристоф, етить твою мать! А-ну быстро сюда, я не могу сдвинуть эту чертову дверь! - Сверху на него смотрело вспотевшее и злое лицо заместителя техника службы безопасности Джойселя Шродера.
Снова раздался равномерный топот ботинок по металлу, нарушившийся лишь однажды, когда Кристоф споткнулся, матюкнулся и побежал дальше.
- Я был занят своим ЛЭНЧЕМ, -сказал он в свое оправдание, тщательно выделяя последнее слово, в надежде, что это сработает, как всегда раньше срабатывало.
На секунду ему показалось, что так оно и будет, но потом лицо Шродера резко насупилось и он выпалил:
- Мы с директором будем всецело заняты твоей задницей, после того как решим эту проблему! Ты, кажется, забыл, как важно быть бдительным на твоем месте!? Черт тебя дери! Слушай, это стальное сучье отродье покоробило, и я не могу сдвинуть дверь с места, такое чувство, что ее заклинило! Вставай справа и толкай, а я встану с другой стороны.
Тяжелые двойные ворота с окошками из термостойкого бронестекла находились в распахнутом положении. Они были оборудованы гидравлической системой закрытия, но при необходимости их в теории можно было закрыть вручную, если хорошенько поднажать.
Поднажать вдесятером.
Сейчас бы как никогда пригодились все эти репортеры, толпящиеся возле дверей комплекса или рабочие, не имеющие допуска к подобным жизненно важным узлам системы, летящим в тартарары. Черт, Кристоф был бы рад даже самому директору, упомянутому Шродером, в качестве орудия возмездия, которое неминуемо настигнет его опосля данных событий.
Помещение выбрасывало на него чередующиеся волны то тепла, то холода, он видел пульсацию, исходящую из светящегося ядра, вмонтированного в дальнюю стену. Некоторые импульсивные предохранители на по бокам перегорели, а это не предвещало ничего хорошего, нужно было срочно закрывать двери и перезапускать блок. В желудке, подражая волнам, пульсировал пережеванный, смешанный с желудочным соком бутерброд, и Кристоф решил, что не сумеет его удержать внутри, но все же ему это удалось.
Он приблизился к своей половине двери и взглянул на Шродера, - тот стоял, готовый схватиться за ручку в любой момент. Между дверьми работала магнитная система защелкивания, поэтому нужно было действовать синхронно, так был больший шанс, что план сработает и автоматика поможет довести дело доконца.
- Давай! -крикнул Шродер и хватанул ручку с такой силой, что костяшки на пальцах побелели.
Кристоф последовал его примеру и обнаружил, что ручка меняет свою температуру точно так же, как и волны, исходящие от ядра, только в отличие от волн, металл обладал большей теплопроводностью и обжигал ладони куда сильнее, чем воздух. Почти нестерпимая боль пронзала его руки, но он не ослаблял хватку и дверь потихонечку поползла в сторону.
Вены на лбу Шродера вздулись, кожа покраснела, но он давил, с силой упершись плечом в дверь. С его губ сорвался стон, который можно было принять за стон напряжения, но в следующую секунду его руки вспыхнули, словно сухие ветки в жаркий летний день, затем огонь распространился до локтя, выше и выше, вот уже вся верхняя часть Шродера пылала. Он кричал, но не выпускал ручку из смертельной хватки. Это зрелище заставило Кристофа позабыть о том, что его ладони тоже испытывают сильнейшее температурное воздействие.
"Тут то мы и погибнем" - подумал Кристоф Г перед тем, как яркая белая вспышка застлала его взор, а потом все его сознание утонуло во тьме.
В конце концов, все было не так уж и плохо, - боли перед смертью он особой не испытал, омрачало все разве что картина сгорающего в огне Шродера, его плавящееся на глазах, будто сделанное из воска, лицо, запах паленой плоти, крик агонии и разочарования. Сам он не кричал, значит, его отход в мир иной произошел довольно быстро, а что послужило причиной тому в принципе не имело особого значения. Все что его сейчас волновало - тишина, темнота и покой. Вечность, в которой он предоставлен самому себе и у него есть куча времени обдумать былые ошибки, сделать какие-то выводы о прожитой жизни. Однако, где-то в глубине души начала зарождаться противная тревога. Вот так не существовать в темноте целую вечность, чувствовать страх, который усиливается с каждой секундой, думать над ошибками, которых уже не исправить, разве это справедливая загробная жизнь? Почему он в принципе все еще способен думать, черт возьми? Где-то вдалеке заиграла музыка, сначала слабо, потом кто-то словно плавно прокручивал регулятор громкости до тех пор, пока звук полностью не поглотил его.
Играла какая-то странная музыка, слова которой одновременно были бессмысленны и непонятны, но при этом почему-то все это в совокупности выбивало слезу. Он лежал на спине и плакал в голос, пытаясь подпевать.
Спине? Разве в загробной жизни есть спина и вообще телесный облик?
Вдруг музыка и голос начали трансформироваться в совсем уже бессмыслицу, даже по меркам предыдущей бессмыслицы. Это длилось несколько секунд, а затем Кристоф понял, что слышит на самом деле пение птиц.
Он осторожно открыл глаза и обнаружил, что лежит в лесу, на небольшой протоптанной дорожке. Принятие вертикального положения, на удивление, не составило никаких проблем и вообще он чувствовал себя бодрячком.
Решив, что тропинка выведет его хоть куда-нибудь в цивилизацию, он пошел по ней. Идти пришлось недолго, и вскоре он оказался возле открытой поляны с небольшим домиком. Перед домом на деревянной террасе лежали кучки металлических деталей, целые узлы полуразобранных механизмов, некоторые из них были знакомы Кристофу, а принцип функционирования иных на первый взгляд казался совершенно непонятным. Кроме странных железяк, взгляд приковывали три идеально круглых прудика расположенные словно лепестки трехлистного клевера. Два из них позеленели и знатно заросли тиной, а вот самый дальний с виду был на удивление чистым.
- Паршивый денек выдался, не так ли, парень? - подал голос мужчина, откручивающий болты от довольно крупного нагромождения железяк.
- Угумсь, - машинально ответил Кристоф. На самом деле, денек был весьма неплохой, если рассматривать его с точки зрения погоды: светило яркое солнце, дул приятный ветерок, пели птички, свежий лесной воздух оказывал будоражащий эффект закиси азота на его лениво тлеющие извилины. Но все это, конечно, меркло в свете недавних событий.
- Дружбан, не подсобишь мне перенести эту штуковину поближе к воде? - Мужчина встал во весь рост, и Кристоф заметил, что на том из одежды были только просторные семейные трусы и шлепанцы. Мужчина оказался невысоким, но довольно крупного телосложения, особенно выделялось выпирающее пузо, словно навес, защищающий репродуктивную систему от губительных солнечных лучей. - Эта хрень весит побольше меня, будь я проклят, ежовый-моржовый!
Конструкция и правда оказалась достаточной тяжелой, и они вдвоем едва сумели ее перенести на несколько метров поближе к пруду, который располагался возле лесной тропинки. Что это было за чудо инженерной мысли, Кристоф Г даже не догадывался, какие-то элементы ему были знакомы, какие-то скрыты за ржавыми стальными листами, прикрученными и приваренными к другим.
- Прошу меня простить, но я вынужден задать пару странных вопросов, - проговорил Кристоф, запыхавшись.
- В наше время странными вопросами никого не удивишь, - мужчина одарил его излишне панибратской ухмылкой.
- Насчет времени, какой сейчас год и в каком месте я нахожусь?
Мужчина теперь смотрел не на самого Кристофа, а через плечо ему за спину. Глаза его посерьезнели, и он кого-то окликнул:
- Лиза, проверь, как там наши ребятишки.
"Ребятишки". Кристоф и до этого момента был не в восторге от происходящего, но после этой фразы, ростки паники начали давать свои первые плоды. Причиной тревоги теперь стал еще и вполне добродушный на первый взгляд толстяк. Он уже жалел, что решил пойти по тропинке и заговорить с незнакомцем, когда мог бы прокрасться мимо и самостоятельно разузнать обстановку, но было уже слишком поздно.
Юная девочка, лет двенадцати или около того, практически неподвижно сидела на высоком бетонном фундаменте, отчего оставалась незамеченной до сих пор. Казалось, ее мало заботил окружающий мир, все ее внимание устремлялось в миниатюрное устройство с экраном прямоугольной формы, которое она держала перед собой и что-то время от времени там нажимала пальцем.
- Хорошо, дядя Гэрб. - Лиза грациозно опустила одну ножку вниз, затем скользнула с бетонной опоры и очутилась на земле. В ее движениях читалась неестественность, что-то несвойственное ребенку ее возраста, излишняя правильность. Легкая, но уверенная походка, с налетом идеальности, похожая на движения балерины, исполняющей заученный наизусть танец "я иду вдоль стены и заворачиваю за угол дома". Аплодисменты.
Вместо оваций, однако, он услышал ледяной голос пузатого мужчины за спиной:
- Лютифер Гэрболион Шестнадцатый, можешь называть меня просто Гэрб.
Кристоф оглянулся и увидел совсем недоброжелательный блеск в глазах своего нового знакомого. Этот блеск, готовый в любой момент превратиться в разряды молнии и сокрушить его, Кристофа Г, на месте. Но, к счастью, через мгновение глаза Гэрба снова превратились в глаза добродушного толстяка, и он протянул руку, на что Кристоф с облегчением ответил.
- Когда-то давным-давно... - начал было Гэрб и поплелся к единственному чистому пруду из трех. - ...произошла одна хреновина, которая перевернула все с ног на голову, ей Богу, в прямом смысле, ежовый моржовый.
Кристоф, голову которого и в обычное время Лэнч занимал только наполовину, а остальная половина была сосредоточена на работе инженером, сейчас максимально напряг извилины, составляя теорию происходящего вокруг. И то, что вырисовывал его мозг, Кристофу совсем не нравилось. Лучше бы он повторил судьбу Шродера и сгорел на месте.
- В мире существуют напыщенные дураки, думающие, что имеют право решать за всех, их мнение принято считать за аксиому. - Гэрб сделал небольшую паузу, слова сочились презрением. - Во благо науки. Что если не наука? Наука это вам не религия, от нее проку больше, ежовый-моржовый, будь она проклята! - Он дошел до края, остановился и медленно потянулся, издавая ртом протяжный стон усталого наслаждения. - Создадим ядерную бомбу, чтобы выжигать целые города? Хорошо! Создадим коллайдеры и будем дубасить одни частицы о другие! Хорошо! Никто ведь толком не проверяет эти штуковины, перед тем как запустить, но какое кому дело до этого? - Гэрб повернул голову в сторону Кристофа, тот стоял, внимательно впитывая каждое слово. - А потом создают очередное чудо инженерной мысли и...
Гэрб сбросил шлепки с ног и с разбега рванул в воду, вопя что есть мочи:
-БА-БАХ!!
Могучее мужицкое тело грузно вошло в стеклянную гладь воды, всколыхнув ее, завертев торнадо из брызг. Небольшое цунами накрыло прилегающие берега, смывая муравьев, и других букашек, решивших погреться на солнышке у водопоя. Вся тщательно создаваемая упорядоченность превратилась в хаос, о котором и заговорил Гэрб, выныривая и выпуская фонтанчик воды изо рта словно кит.
- Бррр! Хорошая водичка! - Он напоминал довольного тюленя, дорвавшегося наконец до воды. - Что-то тогда у этих ученых пошло не так, не знаю, что именно, но вина на них лежит, и вина неоспоримая, Господь не даст соврать...
Плых-плых...
-...Теперь то и дело сюда залетает весточка из прошлого, или наоборот оттуда, из старого мира, залетает весточка в настоящее будущее. Все относительно, ты же понимаешь. Вот эта лужа, в которой я сейчас плескаюсь, -Гэрболион перестал плавать туда-сюда и развернулся к Кристофу, только его ноги двигались под водой, не позволяя телу утонуть. - Тебе она не кажется странной?
- Три водоема похожих друг на друга, как три больших капли воды, - задумчиво проговорил Кристоф.
-Так точно!
Плых-плых...
- Изначально это был один пруд, который каким-то образом превратился в три. Мир постоянно меняется. Если бы я в детстве решил нарисовать карту ближайших окрестностей, то спустя лет десять этой картой можно было бы лишь подтереться или использовать как источник ностальгических соплей для плача в подушку перед сном. - Гэрб вылез из воды и отряхнулся по-собачьи. - Брррр, хороша водичка, ежовый-моржовый!
- Кроме неодушевленных предметов сюда прибывали и люди? Где они?
- О, да! Прибывали и прибывают регулярно. Я бы даже сказал, регулярней, чем хотелось бы. Но мне неведомо, куда эти сукины дети решают пойти, оказавшись в таком враждебном мире, без знания его законов. Ох, не завидую я им, честно признать. - Гэрболион скрылся в небольшом деревянном сарайчике, голос его теперь звучал приглушенно. - Твоя вина во всем этом тоже есть. Видит Бог, есть. Можешь собственными глазами посмотреть, что натворил.
Из сарайчика раздавалось металлическое лязганье и шорохи, хозяин явно что-то пытался найти. Разум Кристофа не совсем понимал или не хотел понимать значение последней фразы этого пузатого человека, но подсознание, манило его к блестящей кромке, залитой свежими брызгами, следы которых жаркое солнце еще не успело испарить с каменной плитки. Сердце учащенно билось, все его нутро пребывало в напряжении. Казалось, если прислушаться, можно услышать поскрипывание мышц и суставов его одеревеневших ног. Неизвестное место, Лютифер-гэрболион-какой-то-там, странная девочка Лиза, все это вызывало отторжение и тревогу. То, что раньше он принимал за кричащий инстинкт самосохранения: "Беги, глупец! Бросай все и беги!", оказалось вовсе не тем. Больше всего Кристоф Г боялся не вышеперечисленного, теперь это стало ясно, куда сильнее его пугала идеально ровная окружность водоема с чистой, не заросшей водорослями водой, пугало то, что он может увидеть на ее зеркальной поверхности. Он склонился вниз и посмотрел.
ЛЭЭЭЭЭЭНЧ с утробным звуком вырвался наружу, на несколько неприятных секунд спасая остатки сознания от агонии ужаса. По соседству с пляшущими на волнах солнечными зайчиками Кристоф Г увидел уродливое лицо свиньи. Кошмар, воплотившийся в реальности. Черная густая щетина на морде, маленькие глазки-бусинки, влажный, чуть обгоревший пятак. Рука было приподнялась, чтобы проверить действительно ли эта морда принадлежит ему, но страх сковал всего его тело, оставив ее в полусогнутом положении.
- Иногда оттуда приходят нормальные с виду люди, животные, а иногда я вижу такие безумные вещи, после которых не могу заснуть несколько ночей к ряду. - Голос Гэрба за спиной звучал спокойно и размеренно, судя по звуку он вышел из сарая и стоял, лицом к Кристофу.
Голова Кристофа медленно, будто на плохо смазанном шарнире, повернулась в сторону голоса, он уже не управлял ею, все происходило автоматически. Первым, что он увидел - это два огромных дула дробовика, одно ровно под другим, направленные прямо ему в лоб. Страх, наполнявший его до этого момента, к удивлению, сменился чем-то вроде облегчения. Выстрела он не услышал. На этот раз никаких мыслей не было.