Нерусский Вегард : другие произведения.

Стонущие Монашки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  
  
   В. Нерусский.
  
   "Стонущие монашки"
  
   Сборник стихотворений - 2002.
  
   Сияет розовая ночь...
  
   Сияет розовая ночь.
   Два платья снова стонут вместе.
   Никто не сможет мне помочь.
   Она - ее невеста.
  
   Ее грехи - лишь бога тень,
   Когда он тьму целует.
   Когда не светит белый день,
   То ночь собой торгует.
  
   В широкой ванне суеты
   Лежат теперь их души.
   Карман вселенской маеты-
   Лишь повод мысли слушать.
  
   Так дно бутыли пыль вмещает,
   Что в век осыпалась со звезд.
   Так и она в душе летает
   В бутыли темных грешных грез.
  
  
  
   * * *
  
  
   Монашки чтят Иисуса,
   Мечтая его поцеловать.
   Хотят знать его плоти вкус,
   Чтоб душу его познать.
  
   Но не сходит Иисус с картины.
   Монашки берут огурцы.
   Лучшие, что с витрины.
   Они - зеленые счастья отцы.
  
  
  
   Скопцы.
  
   Скопцы сияют счастьем.
   Толпа, толпа, толпа.
   Обрезано ненастье.
   Долой, долой врага!
  
   Ненастье брошено в пролив
   И быстро уплывает,
   И корабли его встречают,
   И салютуют, дым разлив.
  
   А в тесных кельях - радость.
   Приходит с неба бог,
   И он дарует младость.
   Он знает жизни прок.
  
   Скопцы тебя зовут к себе:
   Оставь судьбы награду.
   Пусть паруса на корабле
   Увидят снов усладу.
  
   Восстань! Зачем тебе оно.
   Ты к богу возвратишься вновь.
  
  
  
   Листик.
  
   Листик лег на нее.
   Листик пробрался в постель.
   Листик вошел в нее.
   Листик там шебуршал.
  
   Осень бывает мужчиной,
   Бывает развратным судьей.
   Листики облетают
   Пространство с жаждой невыносимой.
  
   Ищут тело ее нагое,
   Пересыпанное пеплом ночей.
   Желают глаз ее.
   Желают губ ее.
  
   Рот ее недостойный
   Несет на себе холсты и масло
   Уснувших художников,
   Ненормальных, сверхвозбужденных.
  
   Листик пропитан запахами
   Дьявола, судьи гуманного.
   Искры ссыпаются вниз,
   Вползают, как черви, в сердце.
  
   Черви точат яблоко,
   Перерабатывая его в чистый,
   Источающий здоровье сахар,
   Сахар спокойной вечности.
  
  
  
   На могилах.
  
   Чаши таят тишину.
   Черви целую луну.
   Черви хранят вышину.
  
   Счастье укрыто во тьме.
   Ты не спишь в ее дне.
   Не спишь в ее дне.
  
   Доктор сидел пожилой.
   Знал он прощенья покой.
   Ты не поедешь домой.
  
   Вешалка в доме стоит.
   Дух на крюку том висит.
   Тайну он жизни хранит.
  
   Опочивальни пусть проснутся.
   Я прохожу могильный путь.
   Небес ворота отомкнутся,
   Когда увижу смерти суть.
  
   Там ты заснула. И мгновенья
   Застыли в долгой тесноте,
   И в непроглядной высоте
   Гуляют всюду приведенья.
  
  
  
   Монах.
  
   Он составляет календарь.
   В его мозгах - фонарь.
  
   Он сам себя познал до дна,
   Испив бокал вина.
  
   Стоит в тумане монастырь.
   Он положил себе пластырь.
   Но, наблюдая щель в заборе,
   Он говорит: загадок нет.
   То бес гуляет на просторе.
   С собою - разве ж это греха свет?
  
   Когда болеют вечера,
   И фонари небес ласкают
   Все, что без света обитает,
   Он замышляет в жизнь побег.
   И то - бесовская пора,
   Ненужный суд последних нег.
  
  
   Волк и монашки.
  
   Как инквизиторские ночи,
   Где кровь, чернея, не поет,
   Зима расправила очи,
   Монашки хотели в полет.
  
   Их стены, белея, держали,
   И хладно вбирали жар.
   И - волка в лесу поймали.
   Был он ни стар, ни мал.
  
   Он к человекам не тянулся,
   Но слыша стяжанья сердец,
   Плотью в судьбу протянулся,
   То был то ль венец, то ль конец.
  
   Он ночью выл, волновался.
   Звенела цепь в ночи.
   И вот однажды оторвался.
   И полетели кирпичи.
  
   Но в кров молящейся монашки
   Влетел. Слюна его текла.
   И запылала кровь милашки.
   И отдалась ему она.
  
   Всю ночь не мог он отвязаться.
   Такое волчье естество.
   Но скоро он к другим прорвался
   И показал всем мастерство.
  
   Его убили на рассвете.
   Рыданьям не было конца.
   Но вскоре появились дети
   От оголтелого отца.
  
   Они, казалось, человечны.
   Они сосали молоко,
   Но повзрослели быстротечно
   И возвещали далеко.
  
   Один кричал - конец настанет,
   Земля падет к ногам огня,
   И мир трясения раздавят,
   Грехи рождения обняв.
  
   Другой с ножом от всех таился,
   И вскоре начал нападать.
   Он. Окруженный, удавился,
   Боясь мучений свет узнать.
  
   И много, много их бродило,
   Кусая дичь по всей земле,
   И в жажду ночи уходило
   На инквизиторском огне.
  
  
   Зубы в лесу.
  
  
   В лесу лежали зубы.
   Чьи-то выбитые зубы.
  
   Зайцы, жители ада,
   Чья шерсть наждачной бумагой
   Стирала кожу с грешников,
   Подбежали и спросили:
  
   Чьи это зубы?
   Чьи выбитые зубы?
  
   Они отправились дальше,
   Волоча за собой мешки,
   Полные зеленых, усталых,
   Заплесневелых костей.
  
  
  
   * * *
  
   Гниющий мозг живет и пахнет.
   Он хочет сдаться маяку.
   Поэт за ручкой тихо чахнет.
   Он не продастся никому.
  
   Его тюрьма - его идея.
   Он храм на мозге начертал,
   А коль пришли из мрака звери:
   Он их к служению призвал.
  
  
  
   Ночь в Эншеде.
  
  
   Кому-то в руки вбивают гвозди,
   Наливают кровь в бокал,
   Заставляют пить собственное тело,
   Заедая церковным хлебом.
  
   Так он становится Христом,
   Медленным и пречистым.
   Память его сдирают,
   Приносят ее врачам, и они едят ее.
  
   Они построят храм из собственной кожи,
   Натянув ее и покрасив,
   И пойдут по земле,
   Рассказывая о новом Христе.
  
  
  
   Вселенская боль.
  
   Поезда ждут отправления.
   Дверца опять не трещит.
   Человек любит волнения,
   Но других навсегда винит.
  
   Человек тренирует солнца,
   И тренируется сам.
   В его непростое оконце
   Запрыгивает птичий гам.
  
   Вселенская боль выползает.
   Она - в непрощенных весах.
   Навеки на дне завывает
   Чудес неразгаданных мрак.
  
   Вселенская боль без сомнений
   Полюбит его одного,
   И включит прибор развлечений:
   Всего или ничего.
  
  
  
   На рубежах.
  
   Ты спишь в Интернете.
   Ты не замечаешь.
   Он сзади подходит.
   Он тебя начинает.
  
   Шуршит обверткой.
   Фантик снимает.
   Медленно жрет,
   От счастья тает.
  
   Ты думаешь, что христоносна.
   Но он - лишь червь,
   Распятый роскошно,
   Провоцирует чернь.
  
   Его пинали,
   И было за что,
   Потом растерзали,
   И он снова пришел.
  
   И он, возбудившись,
   К тебе прорвался.
   И - обосновался,
   В лоно пробившись.
  
   Траур, прохлада,
   Лавры весны,
   Стоит без отрады
   Дом Сатаны.
  
   Тебя он хоронит
   И отпускает на волю.
   Лучшая доля -
   Крест в груди стонет.
  
  
  
   * * *
  
  
   Я вижу, как снимают крышку
   И лижут утомленный мозг.
   И капает слюна,
   И запах челюсти гнилой
   Проходит внутрь.
   Стенает жертва.
   Ей плохо навсегда,
   Ведь мозг едят не сразу,
   А целых двести лет.
   По крошке он щипает,
   Чтоб подарить ее -
   Святую боль.
  
  
  
  
  
   Кол.
  
   Сияет кол серебряный.
   Сияет как звезда.
   Он, святотатством сделанный,
   Его целует мзда.
  
   Стоит толпа. Передний видит -
   В работе развеселый стул.
   Она, толпа, в экстазе воет,
   Глубокой смерти яркий гул.
  
   Им предстоит на трон подняться
   И с новым богом обвенчаться,
   И - править, серебро вкусив,
   В себе сиянье ощутив.
  
  
   * * *
  
  
   Может быть, никто не вернется.
   Война - это черви внутри.
   Может быть, смерть обопьется,
   Скажет - дверь отопри.
  
   Мы вместе войдем в этот бар,
   И там поцелуем друг друга.
   Табачного дыма угар
   Споет нам гимны разрухи.
  
  
   * * *
  
  
   Коллекции людей.
   Он полон сверхидей.
  
   Он экспериментировал с чернью,
   Пришивая к ней новые руки.
  
   Почему ему можно?
   Почему мне нельзя?
   Я хочу осторожно
   Чье-нибудь сердце взять.
  
   Я ночью курю, не сплю,
   Читая библию отцов,
   И там, в глубине, пою,
   Слыша подземный стон.
  
   Он никого не убил.
   Он просто колеса к кому-то пришил.
  
   Проведя исследования,
   Он выявил смысл работы мышц.
  
  
  
   Человек в желудке у кита.
  
   Щупаю, щупаю.
   Меня гладит ворса.
   Я еще думаю.
   Я - его упса.
  
   Он, наверно. Кайфует,
   Ведь я его щекочу.
   Но он многим рискует:
   Ножом я его проучу.
  
  
  
   * * *
  
   Мир еще жив.
   Жизнь вдоль велосипеда течет.
   Бог опасен и лжив.
   Сосланный вниз идиот.
  
   Сатана расправит флаг революции,
   И мы победим!
  
  
  
   Девочка в темноте желания и теннисная ракетка.
  
  
   Зачем есть стены?
   Трогать и плакать!
   Стены хотеть!
   Войдите, расширьте меня!
  
   Рвите на части!
   Зовите строителей,
   Рьяных, с водкой и пивом,
   С мешками в роли подстилки.
  
   И - теннис. Вот он!
   Его рукоятка!
   Движенье навстречу ночам,
   До самого края ночей!
  
   Рви меня, теннис, на части!
   Играй мною, делай победы!
   Сдаюсь темноте!
   Сдаюсь, себя убивая!
  
  
  
   Девочка и склад стеклотары.
  
   Игры.
   Игры.
   Игры в бутылочку!
   Идем. Сейчас гроза.
   Мы помечтаем за игрой!
  
   Съедим конфеты и постонем,
   Стечем к подземным водам,
   Прокричим, желанья извергая,
   Теряя разум свой.
  
  
  
   Кобели.
  
   Мерцают звезды в вышине.
   Сидят коты, и окна тонут.
   Желает сука в тишине,
   И кобели ее догонят.
  
   Свисают жарко языки,
   Кто подбежал - тому - лизать.
   Желанья чисты и легки -
   Ведь предстоит себя вязать.
  
   А, слипшись, думать неохота.
   Пуская другие постоят.
   А так - подхвостная икота,
   И пусть она несет щенят.
  
   Коты в тревоге наблюдают.
   Но им то что - они дурны.
   Они на скорости вонзают.
   Их мысли суетно-черны.
  
   Горит звезда, звезда собаки,
   Танцуют кругом кобели,
   Они взволнованы до драки,
   Ведь за нее -на край земли!
  
   Ее любовь доступна многим
   А запах - вешние сады,
   Она не будет одинока
   С печатью ветреной звезды.
  
  
  
  
   Миссис Райт.
  
   Принимает, обнимает
   Ласковая фиалка.
   В свои 60 лет она летает,
   А также она - гадалка.
  
   Она - не паутина,
   И в ней не живут пауки.
   16 лет перед нею - рутина,
   Стертые сапоги.
  
   Она каждый день молодеет,
   Развлекается и смеется,
   Ей будущее всех виднее,
   Но в вечность она не рвется.
  
   Она зазывает юность,
   Словно росянка - мух,
   И отдает им сутулость,
   И подопревший дух.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"