- Я нашла его, когда возвращалась из леса. Я ходила за грибами в дальний лес и на обратном пути решила срезать, и пошла через овраг. Вот там, в овраге он и лежал. Сразу под камнем на дне оврага. Видели там камень, большой, на дне? Вот, прямо под ним он и лежал, такой одинокий, такой жалкий. Нет, я совсем не испугалась, чего там бояться. Он же мёртвый, а значит, ничего мне плохого не сделает. Тем более, я видела, что он добрый и хороший. Его кто-то убил. Как это "с чего взяла"? Это же видно сразу. Нет, пулевых ран вроде не было. У него в глазу торчал нож. У моего деда почти такой же был. Он с ним на охоту ходил. Дед у меня хорошим охотником был, пока его медведь не заломал. Вот с таким ножом в глазу он и лежал, там, в овраге. Он там, видимо, давно лежал - у него даже кожа на лице стала какая-то синеватая, а на руках - зелёная. Я подошла к нему, посмотрела, познакомилась. Он хоть и мёртвый был, но ещё там. Вот с ним я и поговорила немножко.

- Нет, это он попросил меня никому не говорить, что он там лежит. Как попросил? Обыкновенно. Я на следующий день пришла туда к нему - мы договорились, что я буду приходить к нему в гости - он и попросил: не говори, говорит, пока никому, что ты меня тут видела, надо так. Ну как, как? Я же говорю, он хоть и мёртвый, но ещё там был. Вы разве не знаете, что душа уходит только на сороковой день? Вот, видимо, сорок дней ещё не прошло.

- Потом я дня два не ходила к нему, дожди шли и я решила не ходить. А когда пришла, у него что-то с животом случилось. Он у него стал большим и надутым, как шарик. Я потрогала - тугой такой, упругий. Там, наверное, у него брожение началось. И дожди помогли, воды добавили. Там по оврагу во время дождя всегда ручьи текут. Сильные такие, они даже его немного подвинули от камня своим напором. После этого очень удобно было смотреть на него с камня. Садишься на камень и всё видно. И на солнышке позагорать можно, и с ним поговорить.

- ... и вот подхожу я к оврагу и вижу издалека у него на голове ворона сидит и клюёт ему голову. Представляете, какая наглая? Я подбежала, закричала на ворону, прогнала, но уже не успела. Эта ворона ему второй глаз склевала, зараза такая. Теперь у него ни одного не осталось. И так не красиво получилось: по лицу побежала жижа из глаза и всю красоту его лица испортила. Ну, пришлось мне взять лопух вытереть эти подтёки. А что такого? Когда ребёнок плачет, мама же ему слёзы вытирает. Вот и я вытерла. Он будто плакал. А живот у него ещё больше раздулся. Даже пуговицы на рубашке порвались. А пуп такой смешной стал. Он вылез наружу и торчал такой фиолетовой пимпочкой. Забавно. Я в тот день не долго была у него, у меня вечером ещё дела были. Зато на следующий день я весь вечер с ним просидела, проболтала. У него на животе, когда я пришла вечером, бурые волдыри появились. Большие такие. Я один потрогала, а он лопнул и из него какая-то жидкость потекла, прозрачная, тягучая. Пахнет странно. Я испугалась, что ему больно будет, а он ничего. Ну да, вообще-то, он же мёртвый. Это, наверное, он на солнце обгорел. Рубашка-то порвалась, вот и сгорел. И волдыри выскочили. И кожа на животе и на груди сизая стала и в пятнах. Тоже от солнца, наверное.

- Нет, я так никому и не говорила. Ну как почему? Я же вам уже объясняла: это он меня попросил. И я боялась, что если скажу кому-нибудь, то его заберут и увезут оттуда. А ведь с ним так легко общаться. Он такой хороший, всё выслушает и не перебивает. Я хоть ему смогла нормально высказаться да пожаловаться на жизнь свою. Ну как "на что пожаловалась"? На жизнь. Вы же видите и должны понимать, как мне со своей внешностью бывает трудно общаться со своими сверстниками - толстая да очкастая, кому я такая нужна. У меня и подружек-то нет. И здесь тоже - одни старухи да три деда. А он мне стал, как друг и я прибежала в то утро попрощаться. Мне надо было в город съездить на несколько дней. Я когда пришла к нему, у него живот уже лопнул. Жалко, что я не видела этого. Я бы хоть вытерла подтёки, а так он весь забрызгался и всё это засохло на нём. Я попробовала с шеи оттереть травой, но у меня не получилось - кожа порвалась и из него посочилась кровь, водянистая такая, и я испугалась. Чуть не заплакала. Но потом успокоилась. Увидела, что он не обиделся. Я водички ему принесла. Спрайта. Ну, он же давно лежит, пить, наверное, хочет. Я рот-то ему открыла, только воду лить, а там черви. Во рту. Эти, как их... Опарыши! У меня дед их для рыбалки собирал, вот бы порадовался. Я этих червяков сколько смогла вытащила, затоптала, а которые глубоко, так у меня рука не пролазила. Ну, я так воду и налила. Напоила. Мне показалось, что он даже улыбнулся после этого. Я ещё нож хотела вытащить из глаза, но он глубоко там застрял. Я потянула, а у него в голове захрустело что-то. Кости, видимо. Ну я и оставила так как есть. А что, мне этот нож не мешает, а он уже привык...

- Я приехала через неделю и сразу к нему побежала. Я думала, меня дня два - три не будет, а вышло больше. Он сильно изменился за это время. Нет, что вы. Не страшно. Мы же с ним уже были знакомы. Я больше боялась, что пока меня нет, его кто-нибудь найдёт, заберёт и увезёт оттуда. Но он был там и я так этому обрадовалась! Я даже хотела его обнять, но не стала - не хотела платье пачкать: недавно дождь прошёл и дно оврага было ещё мокрым. У него в животе за эту неделю развелось так много опарышей! Я даже ужаснулась немного. Откуда они взялись в таком количестве? Я попыталась повытаскивать их, но в животе их было слишком много и что-то липкое и тягучее прилипало к рукам. Они потом так воняли. А опарышей так всех и не смогла вынуть. По нему ещё ползали муравьи и мухи и я их стала отгонять. Но их было больше и я, в конце концов, устала, да и он сказал, что это не обязательно. А ещё, похоже, его кто-то ел. Звери, наверное. А может даже волки. У нас тут волки водятся. Сама помню, дед как-то одного приволок. Здорового, аж жуть. А как определила? Очень просто. Видно же, что края живота ободраны и обглоданы, даже рёбра видно стало. А на лице, в глазницах опарыши вообще всё выели. Ползают друг по дружке в этой глазной слизи - там слизь какая-то красно-синяя, вонючая - они шевелятся в ней, чавкают. Так смешно. Но на следующий день ещё смешнее было.

Я пришла на следующий день, сразу после завтрака. Даже бутерброд с собой захватила. Ну, не знаю, может ему, может себе, если он откажется. Прихожу, а там ёжик сидит. Прямо у его головы. Маленький, такой хорошенький. Только мордочка и лапки в крови - видимо ухо отвалилось, вот ёжик его и доедал. Вот и вымазался. Я не стала его отгонять, он как меня увидал сам убежал. Шкодный!

От бутерброда он отказался и я сама решила его съесть. Попозже. Потому что надо было опять опарышей вытаскивать, опять понабежали. А зверь какой-то точно повадился ходить к нему и есть: штаны были разодраны в клочья и бедро на ноге объели почти до кости. А вы, кстати, не знаете, почему кожа после смерти становится сначала синей, а потом какая-то фиолетовая или зелёная? Да-а-а! Теперь буду знать, спасибо. Да, у него почти вся кожа стала такого цвета. Она ещё и отслаивалась кое-где. На лице, например, вся отслоилась. Да ещё и вороны помогли. Наверняка клевали. Даже видно.

Да, я в тот день до самого вечера просидела с ним. Нет, я больше не трогала его, я просто смотрела на него и на то, что с ним происходит. Днём, где-то в обед, ну солнце почти в зените было, произошло самое интересное за всё наше знакомство. Я сидела на камне сверху и гляжу, из-под камня выползла большая, как кошка, крыса. Подползла к нему, обнюхивает, присматривается. Я хотела было её отогнать, а он мне сказал, что не надо. Я и не стала. Просто смотрела. А крыса взяла кусочек оторванной буро-коричневой кожи у ноги, которую звери обглодали, села на задние лапки, как белочка, и начала жевать. А потом, как завизжит! Как всё-таки интересно и удивительно устроены коммуникативные способности в животном мире: минуты три прошло, смотрю появились ещё две крысы. Одна немного поменьше, чем первая, а третья - ещё меньше. Тоже стали нюхать, присматриваться. Я сижу на камне, наблюдаю, не шевелюсь, чтобы не спугнуть - интересно же! Не-е, я их не испугалась, я их не боюсь, к тому же я на камне, а они внизу - всё равно не достанут. Гляжу, самая большая крыса забралась ему на грудь и подбородок нюхает. Носиком шевелит смешно так. Потом передними лапками она начала рвать остатки сизой кожи на подбородке и горле, а когда ободрала уже много и там мясо появилось, она стала грызть это мясо. Знаете, вот тут, вокруг горла мышцы есть? Вот их то она и стала грызть. Чавкает, как не культурная, как опарыши в глазнице, помните, я говорила? Вся вымазалась в крови и гнили, с неё аж капало. А другая крыса принялась за ногу, которую звери обглодали. Она там что-то надкусила и струйка крови или ещё чего-то брызнула ей прямо в мордочку. Она даже взвизгнула от неожиданности. Но ничего, встряхнулась и дальше грызёт. А самая маленькая, крысёныш, наверное, по ремню на разорванных штанах вскарабкалась на край живота и принюхивается к внутренностям. А там черви кишат, хлюпают. Внутри там вообще эти черви наверно всё изгрызли - не видно ничего. Так, какая-то каша из гнилья, крови и опарышей. Крысёныш - ой, не могу, умора - лапкой подцеплял этих опарышей и выкидывал из его живота. Так смешно было, я чуть не расхохоталась, еле сдержалась, а так бы спугнула. А потом этот крысёныш, видимо, не удержался и ка-а-ак плюхнется в живот. Чуть не утонул там. Да, там жижа такая. Ну, сами представьте: человек лежит несколько недель на солнце, у него взрывается живот. Потом черви. Они же всё едят там, внутри. И тут же испражняются. Плюс - всё прочее гниение. Там цвет такой, странный. Вернее - много цветов: и кровь, и зелёный - желчь, наверное, и синева - это я не знаю что. И во всём этом опарыши кишат. Много, много. Вот в это всё крысёныш и свалился. Но он не утонул, а так, слегка притоп. А когда упал, коготками, наверное, зацепил что-то внутри. Видимо, кишечник. Оно там как лопнет, как брызнет! Даже на меня немного попало. Оно такое склизкое, липкое какое-то. И воню-ю-ю-чее. И опарышей немного раскидало, когда лопнуло. Но он ничего, выкарабкался. За рёбра оголённые цеплялся и, как по лесенке, вылез. Мокрый такой, грязный. На лапки намоталась какая-то внутренность, крысёныш запнулся и свалился на землю. А внутренность за ним тянется, из живота. И с неё стекает эта кашица с опарышами. И сам крысёныш тоже обтекает и с него черви падают. А в это время та, самая большая, уже всё горло ему изгрызла, и я слышу, там что-то хрустнуло у него в шее. Гляжу, голова его, медленно так, отделяется от туловища, а крыса её ещё и подталкивает, как помогает. Ой, умора! Какие глупые крысы. Почему? А слушайте дальше. Крысёныш-то пока освобождался от кишки да отряхивался, не заметил, как к нему подошла средняя крыса. А та уже наелась, наверное, или крови перепила, но что-то у неё с мозгами случилось: как прыгнет на крысёныша и грызть его стала. Тот в крик, верещит, что есть мочи. Потом затих. Умер, наверное. Голодная смерть... А большая, как услышала вопли крысёныша, так сразу бросила грызть шею, с испугу подскочила и упала в лужу крови, которая из черепа вытекла. Тоже вся извазюкалась. Голова ещё дальше откатилась, а крыса ощетинилась. А эта, средняя, что крысёныша загрызла, смотрит на большую злыми глазами и готовится к прыжку. Большая тоже приготовилась к прыжку. И только она оттолкнулась для прыжка, как плюхнется в лужу гниющей крови под ней - поскользнулась. А там в луже лежал опарыш толстый, отъевшийся. И крыса как раз на него брякнулась. И, разумеется, раздавила. А опарыш как стрельнет, знаете как тюбики с пастой, если на него резко топнуть. Только из опарыша выскочила струя недопереваренной кровавой гнили и прямиком в глаз средней крысе. Та, не ожидая такого, как взвизгнет, завопит и - наутёк. Испугалась сильно. Я? Не, я не испугалась, наоборот я не сдержалась и захохотала во всю душу. И напугала эту большую крысу. Ой, долго я смеялась! Ни когда такого не видела. А потом он ушёл. Нет, не сам, а душа его. Наверное, сорок дней кончились. Ну а потом вы пришли.

- Я кто? Так я же вам говорила. Я - Маша Иванова, ученица 2а класса, городской школы Љ4. Я - отличница. Вот, приехала в деревню к бабушке, на каникулы.

12.2002.