Вот и сейчас он оказался в очень сложной, если не сказать точнее, опасной ситуации, потому что его опыт подсказывал ему, как бы не был к нему расположен тот или иной человек и искренне не стремился постигнуть мистику его ситуации, все всегда заканчивалось резким конфликтом, в котором, его Владилена Михайловича воспринимали как сумасшедшего, и спасались от него как от вооруженного маньяка. Им как наверное мало кем еще была непросто понята, но и выстрадана невозможность объективного восприятия потустороннего мира. И если людям позволялось верить в сверхъестественное то лишь как в не очевидный и не подкрепленный, ничем объективным, вымысел, даже если за ним стояла та непостижимая для нашего человеческого разума сверхъестественная реальность. Да та самая реальность что невидимой для людей стеной окружала его от привычного человеческого мира. Почему так было устроено он до конца не понимал, путаясь в разных иногда противоречивых предположениях. И сейчас ему нужно было решить как поступить в ситуации с этим молодым человеком.
От перспективы открыться ему его ломало, скручивая ему все внутренности, отвлекая тем его восприятие на эту отвратительную телесную боль и дискомфорт, отчего все окружающее принимало нереальные и зыбкие очертания. Его сознание лавиной наполнялось пережитым им многочисленным негативным опытом подобного миссионерства. В котором он постфактум находил лишь провокации, настраивавшие против него людей делая его одиноким и в лучшем случае странным для них человеком. В конце концов эта ситуация происходила в самой непосредственной близости от его заклятого врага Светланы Владимировны, не оставляя ему даже крохотного оптимизма и надежды что на этот раз обойдется.
Но и отказать этой невидимой силе он тоже не мог! Уже многие годы, она была его единственным общением, что уже не скрывалась от него, и даже робко шла с ним на диалог, прямо отвечая на его вопросы, хотя он и замечал, что для нее самой это общение было непривычным и нелегким занятием. Ждать времени тоже не было, молодой человек, мог больше не решится на эти запредельные откровения, не получив от него сейчас хотя бы доли расположения к своему поступку.
Все время пока он думал, молодой доктор делал вид что сосредоточенно работал с историями болезни, маскируя этим свою заинтересованность продолжить диалог и получить ответы на свои вопросы. И Владилен Михайлович, с трудом преодолевая скручивавший его изнутри физический страх решил рискнуть, но начал он из далека.
4.32.10. Странное мнение
Глупость никогда не страдает комплексом умственной неполноценности.
Легче умного убедить в его неправоте, чем дурака в том, что он глуп.
- Признаюсь вы поставили меня в тупик своим вопросом. Но не подумайте что мне жалко делиться своими знаниями, этому есть иные причины, которые покажутся вам странными и надуманными.
И токсиколог замолчал словно бы потеряв нить своей мысли, но не искренним при этом он не выглядел, а скорее был растерян. Иван, тоже молчал и не вмешивался боясь вспугнуть свою надежду.
- Я могу передать вам часть из того что знаю, и что по определенным причинам скрываю от коллег. Но лишь в случае если вы возьмете на себя ряд обязательств по обращению с этими знаниями.
Иван Петрович, молчал, но его реакция на сказанное им не нуждалась в словах, что не осталось незамеченным самим Владиленом Михайловичем. Ему было не легко, нить логики обрывалась в лабиринтах его мысли, отчего он был косноязычен и потому пугающе неубедителен.
- Ну что-то типа инструктажа, без которого не получить прав или лицензии на использование оружия. В общем, это необходимый вопрос ответственности. - и он оценивающе посмотрел на Ивана, - Но хочу предупредить попытка это сделать приведет к непониманию и конфликту. - и он снова глянул на Ивана, пропасть непонимания с которым стала еще шире.
- Мне, кажется, вы слишком сгущаете краски, если вы хотите ограничить их использование то давайте обсудим эти границы, вот и все. - Помог Иван Владилену Михайловичу, перейти к главному.
- Вы неправильно меня поняли, дело не только в ограничении их использования, вы должны быть подготовлены к ним. - уже уверенно остановил опытный доктор оптимизм молодого коллеги, ясность мысли возвращалась к нему. - Тему моих находок окружают ряд важных вопросов и обстоятельств, в обычных ситуациях игнорируемые и исключаемые из рассмотрения, которые нам придется обсудить. Потому как они отделяют мир наших обычных представлений от зоны неведения, за которой располагается то что вы намерены получить. Поверьте мне на слово переход этой границы без их понимания очень опасен, потому что в зоне неведения или иначе коллективного подсознательного таким как мы не рады.
Последнее вызвало у Ивана, приступ опасения что с коллегой видимо не все в порядке, если его профессиональные представления обросли такой фантазией. Не осталось это незамеченным и для самого Владилена Михайловича. И к обычной в подобных ситуациях подавленности присоединилось сквозящее жалостью к себе сожаление что он сразу не отказал этому подмастерью и не сбежал из расставленной ему ловушки. Но было уже поздно, сказанного им было достаточно для нового потока больничных сплетен, и теперь ему придется бороться за разум этого молодого человека чтобы сделать его своим союзником. От осознания этого ему стало легче.
- Так вы готовы перейти эту защищающую вас грань?
Чувства Ивана раскололись на двое, одна часть радовалась тому что оказалась так близко к желаемому им, и боялась вспугнуть расположение к себе этого манящего загадками человека. Другая, новая и незнакомая ему часть, боялась того что говорил опытный доктор, но при этом не делала шагов к тому чтобы отказаться от только что сделанного ему предложения.
- Да я готов! - тут же без паузы словно заранее готовый к этому предложению, не торгуясь согласился Иван Петрович.
- Еще раз предупреждаю вас, чтобы вы не предполагали на сей счет и какие бы объяснения не находили до нашего диалога, и чего бы не ожидали вы будете разочарованы, реальность обманет вас, разочарует и шокирует вас. Вспомните сказку "Аленький цветочек".
И Владилен Михайлович, замолчав принялся испытующе разглядывать при всем при том растерянного коллегу.
- Если вы не передумали, приготовьтесь к самому необычному и вызывающему, и самое главное пообещайте мне не в коем случае не обрывать наш с вами диалог до тех пор пока я сам не завершу его! Причем не делайте этого даже неформальным и скрытым образом. В конце концов поклянитесь мне своим собственным разумом что ни при каких условиях не станете отходить от разумной позиции и давать волю своим эмоциям! Если вы не сможете мне гарантировать хотя бы одного из этих пунктов, то вам лучше остаться за чертой неведения, и жить спокойной жизнью непосвященного.1 За этой чертой не возврата вас ждут огромные ответственность, предельная добросовестность, самоотверженность и очень напряженная полная лишений но богатая интересом и содержательностью жизнь, совсем не напоминающая ту к которой нас обычно готовит Общество.
К такому Иван Петрович, воспитанный традиционным Обществом в духе ответственного минимализма был совершенно не готов, а потому подумал что Владилен Михайлович, или просто запугивает его или у него не все в порядке с головой. Ну и конечно, же он нескромно высокого мнения о себе если считает что удовлетворяет всем перечисленными им требованиям.
- Вы говорите так словно бы мы собираемся не говорить, а пройти таможенный контроль на границе! - чуть раздраженно и маскируясь под шутку среагировал молодой человек на предостережения Владилена Михайловича. Совсем не напоминавшим игру на которую он в глубине своей души рассчитывал втягиваясь в процесс поиска истины.
Увидев у ученика страх Владилен Михайлович понял что видимо сам боясь конфликта слишком сгустил тучи с условиями. Но тут же понял что начинать без них этот диалог было верхом неосторожности и не имело никакого смысла.
- Так вы принимаете мои условия, или нет? - с располагающей и чуть вызывающей улыбкой, обратился он к Ивану.
- Да! - снова утвердительно ответил он мастеру.
- Хорошо, тогда приступим! - и Владилен Михайлович, посмотрел на часы, - Прежде всего насчет вашей реплики с таможней. Если вы хотите достичь чего-то серьезного в своей профессии или получить доступ к действительно очень важному и ценному, то ваши слова и клятвы должны иметь абсолютное и необратимое свойство. Поэтому извините, но ваш, пример с таможней вызывает у меня лишь улыбку. Напоминаю, вы переступаете ту черту, где доверенный вам актив будет стоить значительно больше вашей собственной жизни, иногда просто в невообразимых для вас пропорциях. А это огромная ответственность. За ошибки и тем более нарушения придется платить соразмерно цене вопроса. Не говоря уже о том что это то место где тяжелее всего приходится совести, даже если не даешь повода к ее расстройству.
И доктор доброжелательно и чуть устало посмотрел в глаз Ивана Петровича. Он перешел в своем монологе ту грань где оставалось идти только вперед, не оглядываясь назад, и это сделало его еще более решительным и уверенным в себе.
- Мне, кажется, вы все гиперболизируете! - выпалил Иван, подумав что все что он слышит от коллеги, навряд ли имеет отношение к реальности, слишком уж напоминая какую-то изощренную выдумку. Но зачем, он делает это, понять Иван не мог, ему мешал страх где то в глубине похожий на панику.
Владилен Михайлович, смотрел на навязываемое ему подмастерье и думал: "Я еще понимаю, когда тебя ставят перед фактом, и ты имеешь право просить о скидке, и рассчитывать на понимание, с сочувствием, как это было со мной, но когда человек впрягается сам по доброй воле... Хотя, что это я? Он же ничего не понимает, относясь к этому как к увлекательной игре, как впрочем было и со мной. Бедный наивный мальчик, он сломя голову лезет туда о чем не имеет ни малейшего представления. Причем обе стороны не против, и только одной из них необходимо это понимание. Да, вот ведь какая ситуация!".
4.32.11. Цена доверия
Что может быть более абсурдным и одновременно социально полезным, чем атеизм!
Подмастерье заклинило, он расщепленный молча ни на что не решался не зная как себя повести. Пустить его неподготовленным, он понимающий все и несущий ответственность перед своим Куратором, позволить себе не мог. В конце концов ему было жалко молодого человека, не ведающего во что он так легкомысленно втягивается. Сам Владилен Михайлович, не жалел о том что с ним когда-то произошло, но то прозрение и болезненную ломку всей системы ценностей перед увиденным им лицом скрытого от сознания могущественного мира, он не забудет никогда. Сейчас он посредник между двумя мирами, и этот молодой человек должен иметь выбор, что не противоречило интересам и его Куратора тоже.
За многие годы осознанного служения невидимому миру, он часто пытался разобраться в том что позволило ему увидеть то что так надежно скрыла природа от человеческих глаз и мыслей. Быстро избавившись от иллюзии что способность видеть в ином измерении его собственная заслуга или какая-то редкая особенность, он понял что она целиком и полностью зависела от интереса в том самого невидимого мира. Но почему, он открылся ему, это вопрос долгое время ускользал от его понимания, и видимо не без помощи тех же его визави, когда у порога понимания его мысль путалась и обрывалась оставляя его с догадками. Но игнорировать этот вопрос он тоже не мог, ему важно было знать кто, с какой целью и ради чего используют его, это был вопрос ответственности перед его собственным миром людей. Сегодня он неплохо понимал что требуется его Куратору в данный момент, но было ли это причиной его прозрения он в этом уверен не был, и это мучило его как думающего и ответственного человека. И он оставив в покое раздираемого противоречиями и внутренней борьбой молодого человека, вернулся к давно волновавшей его теме.
Заглянув в их мир, он быстро понял что он совершенно не предназначен для людей, в котором он человек разве что похож на микроорганизм который пытается разглядеть направленный на него окуляр микроскопа. Не говоря уже о многом другом что последовало за его проникновением в чуждое человеческому сознанию пространство. Конечно, этот пропуск мог быть исключением из правил, условием необходимым для решения задач не входивших в рефлексии природного плана живой материи, но ничего уверенно на этот счет сказать он не мог! И его по прежнему волновал тот же вопрос, но почему они ему позволили заглянуть в их мир?
И он попытался вспомнил себя до того момента когда он оказался за этой запретной чертой, влекомый своим безграничным любопытством и стремлением к профессиональному совершенству. Тогда не ведая о них он был упрямым и самонадеянным исследователем, решившим во что бы то ни стало избавить людей от части их несчастий. Веривший лишь в науку, и силу мысли, каждый раз видя несовершенство природы, он с гордостью разумного венца ее творения дерзко бросал упреки в ее сторону, лишь потому что она была единственным допустимым и олицетворенным наукой, но лишенным разума божеством. Позже оглядываясь назад в свое атеистическое прошлое его мучил стыд за его наивность и то что его гневные упреки летели не в атеистический вакуум, а наполненный сверхсложной разумной жизнью невидимый и могущественный мир. Сколько иллюзий и заблуждений было тогда в его голове, и одновременно самоуверенности в своих силах и правоте. Но об этом он не жалел понимая что без иллюзий он просто бы не решился на это исключительно сложное дело. [Тогда ему делу мешало буквально все: авторитеты, запреты, доведенная до абсурда ответственность перед больным, уже давно служившая интересам сообщества медицинских работников, боящихся и шага ступить без инструкции, и живущих в замке из слоновой кости уверенности в своей непогрешимости. В итоге вся ответственность оказалась на ушедших в иной мир авторитетах и бездушных фармкомпаниях, деньги в корпоративных кошельках, а медицина обратилась в холодный камень перед лицом страхов не имеющих уже ни какого отношения к благополучию больного.
Продвигаясь на встречу своей цели он понимал что мир неидеален, и как бы не была величественна в своей выдумке и практике природа она не создала совершенства и процесс ее творения не остановлен. Это же самое понимал пристально наблюдавший за ним невидимый мир, как и то насколько ограничен в своих возможностях этот человек, самонадеянно и дерзко упрекавшего в том своего творца - природу. Тогда-то и совпали их интересы в стремлении приблизится к совершенству, невидимый мир знал где искать, а человек изъявив дерзость взялся нести эту тяжесть первопроходца. Конечно, все окажется не таким каким казалось, по крайней мере для него исследователя, но такова натура науки, и стоило ли о том сожалеть. Тогда ему дали попробовать исполнить свою заветную мечту, но при условии их очевидного участия, потому что это была их территория на которой действовали их законы и с ними необходимо было считаться. Они как волшебным образом находили ему тематических больных, делали важные подсказки подталкивая его в нужном направлении, защищали и м.д.
Далеко не скоро он начнет замечать чье-то не видимое и конструктивное участие в его поисках, и понимать что это партнерство. Пройдут годы пока он станет видеть их лица и слышать их голоса в поведении людей. Попытки поведать о них людям всегда заканчивались плохо, людей боялись и отталкивали его, и он далеко не сразу поймет что ему было сделано исключение. Он не помнит, чтобы они давили на него, даже если он был неправ, или не относился должным образом к чему-либо, они лишь указывали на это и терпеливо ждали когда он уразумеет свою ошибку и исправит положение. Они не требовали, с него слепой веры, и подчинения, их устраивало его разумное решение. Он же перед их лицом не смел себе позволить поступить плохо, потому-что ни мысли, ни чувство его небыли для них секретом, ложь и любые формы обмана были бессмысленны в отношениях с ними и у них на глазах если небыли оправданными. А их просто невообразимые возможности пронизывавшие все пространство и в совершенстве владеющие им оставляли всякую надежду бороться с ними и даже сопротивляться им. Именно все это приходя в его сознание со скрежетом и болью рушило до этого сложившиеся представления о мире. Позже он будет благодарен им за то что его честно лишили глупых и разрушительных иллюзий, коими так легко заражается человек не имея возможности увидеть этих вездесущих, могущественных и реальных судей. И естественный страх перед ними оказался самой короткой дорогой к нравственности.
Но наблюдая за бытием невидимого мира он довольно быстро обнаружил что он не целен и в нем достаточно противоречий чтобы они стали для всех камнем преткновения. А его цель оказалась для кого-то из этого мира ненавистным вторжением в их устоявшийся архаический мирок с его древними обычаями и привычками, ни как не вязавшимися с новым человечеством. Он исследователь был между двумя невидимыми силами, одна склоняла его разумному равновесию между дарованными человеку природой ценностями духовными и рациональными. Второй силе его разум был не к чему, так как мешал ей им управлять и склонять его мысли и поведение к свой выгоде оставить все как есть. Расщепленность рационального и иррационального вот что позволяло ей управлять человеком. По ее мнению он должен был смириться с не очевидным рабством, незаслуженным неравенством включая владение человеческим счастьем, с грязными формами насилия над человеком намеренно уродующими его душу, двойными стандартами и их надменными насмешками с позиции силы попиравших ненавистные им гуманизм и справедливость единственно способными вдохнуть душу в это больное бездушием общество, как безумный монстр в ярости голода поедавшего самого себя. Он и его Куратор понимали, что эта стихия силой своего неразумного хаоса способна уничтожить любые высокие и необходимые человечеству замыслы и тем лишить его перспективы выжить перед лицом неизбежных стихийных катастроф.
Однажды мучимый своим сомнением, правильно ли он понимает одну из важных тем, что задерживала остальные дела, он в расстроенном настроении оказался в магазине. Не глядя сунув свою сумку в камеру хранения, он быстро так же не обращая особого внимания на ценники продуктов собрал все что обычно было ему необходимо уместив все в двух больших пакетах. Рассчитавшись на кассе ему вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль сверить число указанное в сумме с номером ячейки камеры хранения. Идея испугала его своей странностью и бессмысленностью, тем не менее он сделал это. Результат вызвал у него мистический страх номер камеры хранения точно совпадал с числом суммы двух знаков после запятой. Конечно, это могло быть редким совпадением, и он повторит эксперимент в следующий раз намеренно не глядя на номер ячейки, ключа и ценники, и снова результат будет таким же. Дополнив эти наблюдения еще двумя с тем же изумляющим результатом он убедится в том что им кто-то прекрасно управляет причем гораздо лучше него самого. И тут же поймет что таким образом ему дали понять чтобы он так сильно не беспокоился за свои мысли, и что они в очень надежных руках, и что проблема не в них, а в желаниях и эмоциях. Вспомнив этот странный и до сих пор вызывающий у него мистическое волнение случай, он вдруг подумал, а сможет ли он рассказать о нем даже этому молодому доктору? Конечно, же нет, он не поверит ему, так как это находилось за гранью даже самой смелой, но рациональной фантазии, даже его собственная не увядшая до сих пор реакция мистического волнения на грани со страхом, говорила о том что и он сам до сих пор не верит своим глазам в то что с ним когда-то произошло.
В голову пришел оставленный им когда то атеизм и он улыбнулся этому своему заблуждению. Но тут же подумал что наверное без него, и того безрассудства что дарит эта ложная социальная установка просто ничего бы не получилось. Он не смог бы творить на глазах того мало что позволяющего. Бога о котором он был хорошо наслышан, разве что не верил в него. Но получался замкнутый круг, не позволявший ему решить судьбу этого заблуждения, оно было в одинаковой степени необходимо в начале, как и вредно в дальнейшем причем во всех отношениях. И тогда он решил подумать иначе, примерив ситуацию, но не к тому Богу о котором слышал, но не верил в него, а к тем силам, которые он "видел" и "слышал", с которыми общался и решал общую задачу. И он понял разницу, они не называя себя квинтэссенцией добра всегда оставляли ему право сделать свой выбор, и всегда рассчитывали на его собственный разум, ценя в нем живое, а не застывшее равновесие рационального и иррационального приводящее к тому что разумно называться добром. Они неоспоримо влиятельные и сильные для того чтобы их боятся, не пытались казаться в его человеческих глазах неоправданно всемогущими, оставляя ему долю его человеческой ответственности за его собственную жизнь. Эта доля рождалась в той тонкой границе что пролегала внутри его личности между Куратором и тем архаичным миром, единственном месте где он мог совершить свой собственный выбор как ему поступить и чью позицию занять. Куратор словно говорил ему "Это твой выбор, если ты занимаешь нашу позицию, то оставь свое право беспокоится за себя нам, и мы будем защищать тебя так как умеем это делать, в этом мире, только мы одни. Выберешь противоположный лагерь, не обижайся и не сетуй что с тобой и с твоими близкими могут будут несправедливы, и жестоки, а тебя самого принесут в жертву или сделают козлом отпущения, такова их природа и они по другому не умеют. У нас есть негласный договор оставлять человеку выбор, потому что нам не нужна большая война что разорвет по живому и наше и ваше измерение заставив заплатить судьбами и жизнями гораздо большего числа людей, к тому же ни в чем невиновных. Заняв же нашу сторону, никогда не заставляй нас выбирать между твоими интересами и интересами большинства, если, конечно, мы сами не сделаем его.