Сезоны любви...
***
Листва устала быть зелёной
И по-осеннему дрожит.
На плитах улиц раскалённых
Лучей затуплены ножи.

Всё тоньше кружевные кроны.
Загар не красит больше скул.
Устал мой ангел быть влюблённым,
И по-осеннему вздохнул.

И, как молитвы, в иступленьи
Все летние стихи зубря,
Уже маячит в каждой тени
Унылый призрак сентября.

***
Просто лета песня спета.
Не воротишь в горло звук.
Тёмный парк до света где-то
Заплетает ветви рук.

Нет пороков у пророков, -
Нечем зеркалу пенять!
Односложно, однобоко
Одиноких не понять.

Стих тихонько затухает,
Как на сердце маята.
Убывает. Убивает.
Глаз бездонных пустота.

Под дождём, под старой аркой
Ночь за пазухой согрей.
Подождём с тобой подарков 
От других календарей.

Неужели так бывает -
Смяла всмятку суета?
На коленях сын страдает:
Микеланджело "Пьета".

***
Стою под твоим окном,
Как в очереди за светом.
Я в плане твоём запасном, -  
Понятно по всем приметам.

Лунатики мы с дождём.
Друг друга не замечаем.
Я словно во льду, а он
Клокочет горячим чаем.

Я взглядом твоим - гвоздём
Прибита к своей судьбине.
Мы плачем вдвоём с дождём
И всё о тебе - скотине.

***
И перед всеми я без разбора
Бисер мечу, мечу...
И подставляю я слишком скоро 
Шею мечу.

И отдаю безо всякого боя 
Жизни права, права.
Спор никогда не начну с тобою,
Если права.

Противоречия все запрячу
На дно души, души.
Не горяча. Не жива. Не зряча.
Крепче души.

Но лишь в речах о себе, и только,
Буду смела, смела.
В грязь со стола апельсина дольку
Осень смела...


ОКТЯБРЬ

Ветки-плётки хлещут в окна
Всё с размаху об стекло
Листья-лодки в лужах мокнут.
Отлетело... Отцвело...

Перерезал неба небыль
Нотный стан из проводов
Никогда счастливым не был
Этот месяц чёрных вдов.

Поцелуев мятных метки
На заплаканном лице,
Кисло-сладкие ранетки
В стылой луже на крыльце.

И следит неотвратимо
Из глубин холодной тьмы
Сквозь седые космы дыма
Беспощадный взгляд зимы.

***
Поскорей бы ноябрь, поскорей бы застыла земля
И спасительный снег разрешил бы усталое бремя.
У причала во льдах затонула мечта корабля.
Жизнь моя переходит на самое зимнее время.

Из корявых обломков, осколков потерянных лет
Эта груда огромная ржавого металлолома.
Горя нет. Счастья нет. Лишь причудливый дым сигарет.
Тренирована воля, как потные мышцы Сталлоне.
              

***
Зима больна простой простудой.
В делах простой и непротык.
Прости, я больше так не буду!
И так не будешь больше ты.

Как память вспышками будила
В крови ядрёный "спотыкач",
Обида била, в точку била,
Хоть разорвись и в голос плачь.

Что столько лет внутри саднило
Осело пеною пивной.
Всё это было, точно было
Не с нами, и в стране иной.

Пройдёт проклятая простуда.
Пройдёт зима. И мы пройдём.
Из запредельного - оттуда
Прольёмся маленьким дождём.

***
Небо теряет своё оперение,
Тихо на землю текут облака,
Необъяснимое духа парение
В мире из сахара и молока.

Двое на лавочке - скрипка и мальчик,
До потрясения их изумил -
Город пушистый на лапах кошачьих,
Мягко скользящий по краю зимы.

Опустошением после скандала,
Освобождение - камень с души,
Всё успокоилось, всё замолчало,
Манной небесною припорошив.

Только встряхнул кто-то шарик стеклянный
И закружило, завьюжило вновь.
Мокрого парка дубы-великаны,
И созерцательность ростом с любовь.

Миром и миррой - умиротворением,
Сонным эфиром наполнена плоть.
Вовсе не здесь, а в другом измерении
Лавочка, скрипка, скрипач и Господь. 

  
ПРЕДНОВОГОДНЕЕ

                            Наталье Николенко

Пахнет воздух, чист и хрупок,
Накрахмаленным бельём.
Снег сухариками хрумкал,
Порастала боль быльём.

Апельсином новогодним
Светит солнце сквозь туман,
Снова Николай-Угодник
Примеряет свой кафтан.

Детства сказочные игры,
Дух еловый всё сильней,
Бриллиантовые иглы
Рассыпает по земле.

Мы прошли с тобою кастинг
На прочтение стишка,
Может, нас одарят счастьем 
Из волшебного мешка?..       

***
           "Я вспыльчива, я - февраль..."
                            Настя Мордвинова

В родном бандитском захолустье
Колючий, ветреный февраль.
Всех рек автомобильных устье,
Где чёрный лёд похож на сталь.

Как в очереди на таможне,
Нам стали улицы тесны,
Но в феврале уже жить можно
Одним предчувствием весны.

И воздух сладко истомится
Одним предчувствием любви.
Мы с интересом смотрим в лица -
И все немножко феврали.

*** 
Улов богатый сушат
Застиранных рубах.
И лёд хрустит на лужах,
Как сахар на зубах.

Сугробы - каша с перцем,
Узоры на блине.
Томится моё сердце
На медленном огне.

Фарфоровой посудой
Настойчиво звеню,
Я - фирменное блюдо
Весеннего меню.

***
Пооскалились крыши сосульками -
И с клыков плотоядный сок.
Как из вены, ручьи забулькали
По расхлябанности дорог.

Резкий ветер с тревожным запахом - 
Догорела зима дотла.
Гарь и слякоть. С размаху наглухо
Дверь захлопнула... и ушла.

Так хотела коснуться кожи... Но
Не осмелилась. Не смогла.
Ощущала, почти восторженно -
В сердце с хрустом вошла стрела.


МАРТОВСКОЕ

Сердца стук да перестук трамваев,
Запах дерзкой, молодой беды,
С диким безрассудством самураев
В бой идут влюблённые коты.

По крови, как по ручьям весенним
Бродит перезрелое вино.
Чья вина, что разомкнулись звенья?
Порвалось. Не сбылось. Не дано.

Но всегда всё главное случалось
Только чудом, только вопреки,
Господи, прошу такую малость - 
Каждый день касаться той руки!
 
Невтерпёж рукам, губам, глазам уж.
Дни и ночи - стрелы с тетивой.
Господи, ну выдай меня замуж!
Выдай меня замуж за НЕГО!

***
Под тополем на лавочке с тобою
Мы целовались - будто бы взлетали.
Не разорвать и не разлить водою.
Мы прорастали. Мы единым стали.

Плащи надеты и зонты открыты,
И лица закрывают капюшоны.
Лишь тополь раскудрявился умытый,
И выглядел законченным пижоном.

Уплыл трамвай со станции конечной,
Черкнув по глади мокрого брезента,
А тополь лузгал семечки беспечно,
Унизив всю торжественность момента.

***
В лужах плещутся автобусы,
Суматошные, как гуси.
Небоскрёбы - гладиолусы
Рвут божественные гусли.

Наполняются томлением
Все ожившие волокна.
Первый хмель вина весеннего
Пьют зарёванные окна.

Раскудрявилися волосы
У чумазых бойких клёнов,
И поют охрипшим голосом
Клёны клёнихам влюблённым.

Без ума, без сна, без просыху,
Слепо щурясь свету белому,
"По воде, да яко по суху"
Мы бежим, как угорелые.

Поцелуи бестолковые
Жгут обветренные губы.
Промочил кроссовки новые
Заполошный город глупый.

***
Мы с июнем большие товарищи -
Воспеватели каменных плит.
Только там, где души обиталище
Почему-то болит и болит.

Мы дождались, чтоб волосы длинные
Тополя, не откинув от глаз,
Выбивая подушки с перинами,
Белым пухом засыпали нас.

Всё в лицо и в лицо - просто мистика!
И отбиться не можем, ворча...
Так любовь моя белым пушистиком
Между небом и небом - ничья...

***
Жёлтое марево плавит асфальт,
Солнце повисло мячом волейбольным.
Непредсказуемый Оскар Уальд
Нас напридумывал остро и больно.

Город-аквариум мутной воды
Воды тяжёлые тихо покачивал.
Что же так быстро стал тополь седым?
Что же вы быстро так выросли, мальчики?

Юный июнь - обаятельный плут,
С пьяным вином, и глаза с поволокою.
Словно живые пушинки плывут
Белыми рыбками в небо глубокое...  

***
Букет сирени, как ребёнок на руках
В резных кружавчиках сиренево-крахмальных.
Опять весна оставит в дураках,
Пройдя насквозь крамольно и фатально.

Лицо топлю в душистой пене той,
И захлебнусь волшебным мигом страстно,
Во след за Фаустом воскликну я: "Постой,
Остановись, мгновенье, ты - прекрасно!"

Глаз не отнять, затянет полынья
Безжалостной любви и обожанья,
Но лишь сирень умеет исполнять
Своих губителей заветные желанья.

Созвездие соцветий - Божий знак
Нас делает добрее и смиренней,
Один художник Врубель точно знал
Как выглядит она - Душа Сирени.