Аннотация: Небольшое подражание Лавкрафту: в современной Сибири.
Здравствуй, мой друг.
Когда ты получишь это письмо, для меня, вероятно, уже всё будет кончено. Не знаю, зачем я вообще его пишу. Наверное, мне просто необходимо разделить с кем-нибудь тот ужас, что не даёт мне уснуть уже несколько дней. Надеюсь, ты сможешь меня за это простить.
Начну свой рассказ с самого начала.
Я прибыл в Западнобайкальск ранним утром пятнадцатого июня. Меня привели туда дела службы. Как ты, должно быть, знаешь, в этом небольшом, но очень милом городке не так давно начали производить газированные напитки - да, и знаменитый "Байкал" тоже. В последнее время на заводе участились случаи производственных травм, что, естественно, вызвало беспокойство акционеров. Слухи ходили разные, поэтому наша инвестиционная фирма отправила меня разобраться с ситуацией на месте.
Едва я сошёл с поезда, держа в руке чемодан, ко мне подскочил паренёк лет пятнадцати, который сообщил, что уполномочен руководством завода на встречу высокого гостя. Он вызвался сопроводить меня в гостиницу и заодно провести краткую экскурсию по городу. Обычно меня встречают на автомобиле, но юноша уверил, что гостиница находится совсем близко, и в транспорте нет необходимости. Состав за моей спиной тронулся, отрезав все пути к отступлению, так что я вынужден был согласиться и передать провожатому свою ношу.
Похоже, я был единственным, кто прибыл тем утром в Западнобайкальск. Кроме меня и моего спутника на пустынном перроне стоял только один человек. Пожилой мужчина опирался на длинную, выше его согнутой фигуры, палку. Навершие её напоминало растопыренную звериную лапу с тремя крючковатыми когтями. На голову мужчины был натянут капюшон, но даже из-под него проглядывали следы ритуальных татуировок и шрамов, избороздивших морщинистое лицо. Мальчишка-посыльный шёпотом объяснил мне, что это шаман.
Глаза шамана были скрыты в тени капюшона, и я не мог их увидеть, но остро почувствовал направленный прямо на меня колючий взгляд. Когда мы проходили мимо, в нос мне ударил сильный запах незнакомых трав. Сухие губы старика разомкнулись:
- Ночью на озере.
Холодок пробежал у меня по спине, но я списал его на довольно прохладное утро и постарался сделать вид, что ничего не заметил. До сих пор не уверен, слышал ли я этот шелестящий голос на самом деле, или виной всему была усталость с дороги, разбередившая моё и без того довольно болезненное воображение.
Как я уже говорил, Западнобайкальск совсем невелик: к воде спускается едва ли десяток улочек, застроенных приземистыми домами. Из всех рукотворных достопримечательностей можно отметить разве что ржаво-красные заводские корпуса, в которых до революции располагалось консервное производство, а теперь круглосуточно звенят стеклотарой разливочные цеха. Невысокую благоустроенность здешних мест с лихвой искупает богатейшая природа, равных которой не сыскать, наверное, нигде в мире. Не буду вдаваться в описание видов - приложенные к этому письму фотографии будут куда красноречивее меня. Отмечу лишь то, что - помимо самого Байкала, естественно - сразу бросилось мне в глаза. Берега здесь довольно пологие, но недалеко от городской гавани над озёрной гладью нависает совершенно голая, гладкая скала высотой метров в тридцать, формой похожая на слоновий бивень. Спутник назвал её Клыком Дьявола и пояснил, что ходить к ней не принято по каким-то религиозным соображениям.
Двухэтажное здание гостиницы, явно построенное ещё в советские времена, располагалось действительно недалеко от станции, однако по дороге мальчишка успел выложить всё, что думал по поводу происшествий на заводе. Он был уверен, что виной всему отходы, которые предприятие, стоящее на берегу, сбрасывает прямо в озеро. Якобы это надоело духу Байкала, и он начал мстить работникам, среди которых, к слову, не было ни одного бурята и вообще почти ни одного местного - сплошь приезжие. Естественно, я не принял слова проводника всерьёз. Большую часть его болтовни я вообще пропустил мимо ушей, лишь отметив про себя, что в эту экспедицию стоило снаряжать не инвестиционного аналитика, а этнографа.
Похожую историю я услышал и в кабинете директора завода, к которому отправился уже через пару часов, едва устроился в номере и немного привёл себя в порядок. Ситуация оказалась куда хуже, чем я мог себе представить: работники завода не просто получали травмы чаще обычного. Они пропадали без всякого следа. За последнее время исчезло почти два десятка человек - все вахтовики, которых пока никто не искал. К сожалению для заводского начальства, вечно скрывать это от полиции было нельзя. Желательно было решить проблему быстро и тихо, для чего и выписали меня, специалиста по деликатным поручениям.
Директор производил впечатление разумного человека и глубокого материалиста. Тем удивительнее для меня было слышать от него лепет про месть духов и якобы причастное к этому чудовище, которое видели выходящим из озера в лунном свете. Я бы скорее поверил в смертельные проказы палёной водки, в нападение волков или медведя-людоеда, чем во вмешательство потусторонних сил. Побродив с разрешения директора по предприятию и пообщавшись с людьми, я большую часть дня провёл в конторе, разбираясь с бумагами. И люди, и документы говорили об одном: рабочие действительно исчезали совершенно бесследно. При этом производство было организовано безупречно, а никто из пропавших не был склонен к пьянству или авантюрам. Я уже и сам был готов поверить в мистическую природу происходящего.
Территорию завода я покинул в смешанных чувствах, когда уже стемнело.
Ночью я не мог заснуть. Перед глазами стоял тот старик с перрона. "Ночью на озере", - что он имел в виду? Что мне нужно туда сходить?
Словно повинуясь какой-то неведомой силе, заключённой в словах шамана, я встал с жёсткой панцирной койки, оделся и покинул номер. Постояльцев в гостинице было немного, и те уже давно спали, как и одинокий портье, поэтому я беспрепятственно вышел наружу. Словно сомнамбула, ведомый злой волей, я направился вниз по улице, в сторону озера.
Городок почти не был освещён, только на причале из последних сил боролся с мраком одинокий фонарь. Несколько минут я топтался на скрипучих досках, тщетно пытаясь различить хоть что-то в непроглядной темноте, и уже собирался вернуться в гостиницу, чтобы вновь попытаться уснуть. Внезапно густые тучи, до этого закрывавшие луну непроницаемой завесой, расступились, и в полусотне метров от себя я увидел его.
Из тёмных байкальских волн на каменистый пляж медленно выходило нечто. Ночная тьма милосердно скрывала большую часть существа, но безжалостного лунного света было достаточно, чтобы заставить меня содрогнуться в приступе первобытного ужаса.
Тяжёлые струи воды, густые и чёрные, как солидол, медленно стекали с бледной кожи... трупов? Человеческие тела, гротескно изломанные, перекрученные, перекрещенные, были словно слеплены вместе, образуя тело чудовища. Переплетения обнажённых фигур были его конечностями. Ничего похожего на голову у твари не было, но её заменяли многочисленные головы судорожно сцепленных мертвецов. К счастью, на таком расстоянии я не видел ни глаз, ни выражения лиц несчастных, но воображение вопреки моему желанию нарисовало искажённые бесконечной мукой лица, раскрытые в немом крике рты с вывалившимися языками и выкаченные белёсые бельма пустых глаз.
Внезапно меня пронзило понимание того, куда пропали несчастные работники завода. Стать частью этого отвратительного, богомерзкого издевательства над законами природы - разве может быть судьба ужаснее?
На секунду мне показалось, что на самой вершине Клыка Дьявола я увидел тёмный силуэт - мужчину, который опирался на длинный сучковатый посох с навершием в виде растопыренной звериной лапы. Через мгновение тучи закрыли диск луны окончательно, и морок исчез.
Не помню, как я оказался в своём номере. Судя по всему, я бежал, не разбирая дороги. Рубашка на мне была разорвана, а один ботинок и вовсе отсутствовал. Остаток ночи я провёл, дрожа под одеялом, как маленький ребёнок, а утром, едва начало светать, отправился на станцию и отбыл в Иркутск первым же поездом.
Для себя я уже всё решил. Дело даже не в страхе, который я теперь испытываю при виде газированных напитков и особенно злосчастного "Байкала". Дело в том, что я не могу выбросить из головы то существо, которое увидел ночью на берегу. Боюсь, если я не сделаю что должно сейчас, безумие окончательно поглотит меня - а по мне это гораздо страшнее смерти. Хуже, наверное, только стать частью байкальского чудовища.
Я уже отправил в свою фирму подробный отчёт, в котором настоятельно рекомендовал уничтожить завод, сравнять с землёй его корпуса и посадить на их месте лес. Не думаю, что меня кто-нибудь послушает, но я сделал всё, на что у меня хватило сил.
Прощай, друг мой. Можешь считать меня сумасшедшим, можешь поставить за мою грешную душу свечку в храме или сделать и то, и другое. Об одном лишь тебя прошу: никогда не пей лимонад на байкальской воде.