Русская военная администрация пыталась сбить волну набегов и консолидацию вольных обществ в армию "священной войны" путём принуждения к присяге русскому царю. Обычно эти присяги соблюдались лишь до тех пор, пока в аулах стояли русские войска.
Коран, как считалось, освобождал от ответственности за обман "неверных". Например, попав в трудное положение после побед русской армии в 1837 году, Шамиль поклялся на Коране, что прекращает борьбу, выдав в залог аманатов (заложников - прим. от авт.).
Но Шамиль не только пренебрёг своей клятвой, но сумел представить дело так, что согласие русских вести с ним переговоры означало признание его в качестве "горного царя", признание его силы. Столицей имамата стал аул Ахульго, у стен которого и произошла одна из самых кровопролитных битв Кавказской войны.
Остатки этой крепости на огромной скале, окружённой глубокими ущельями, и теперь ещё поражают своей грандиозностью. Тогда же твердыня Ахульго - "Призывная гора" - считалась и вовсе неприступной.
Мощные защитные сооружения, обустроенные пещеры и подземные ходы, многоярусные боевые укрепления строились лучшими мастерами под руководством наиба Магомеда Ахвердилава и искусного военного инженера чеченца Хаджи-Юсуфа, изучавшего премудрости строительного дела в Египте и Турции.
В 1839 году Шамиля блокировала царская армия в крепости Ахульго, под командованием нового начальника войск на Кавказской линии и в Черномории генерал-лейтенанта графа генерала Павла Граббе.
Отряд опытного генерала Граббе имел 8 000 штыков и сабель, 22 орудия и до трёх тысяч горской милиции. 12 июня, после нескольких серьёзных стычек с горцами, Павел Граббе дошёл до резиденции имама.
Грозный вид Ахульго поразил даже видавших виды русских солдат, которые говорили: "Легче снять месяц с неба, чем полумесяц с минаретов Ахульго". Кольцо осады замкнулось в начале августа. Каждый клочок Ахульго теперь простреливался со всех сторон.
У осаждённых появились трудности с водой, так как боевой генерал Павел Граббе устроил акведуки и отвёл от Ахульго речку Ашильтинку, из которой мюриды брали воду. Теперь её приходилось добывать из Койсу, с риском для жизни, "отдавая на погибель каждую ночь по одному человеку", как писал хронист. Осада продолжалась несколько месяцев с июня по август. Горцы не сдавались. Гибли не только мужчины, но и женщины с детьми.
Несмотря на полную блокаду, сдаваться никто не соглашался. Граббе, через парламентера, предложил Шамилю сдаться вместе с восьмилетним сыном Джамалуддином, тогда он гарантировал прекращение осады.
Шамиль ответил отказом. Штурм возобновился с новой силой. Мужество защитников Ахульго доходило до невероятия. Друг и сподвижник Шамиля - Алибек Хунзахский, когда пушечное ядро, раздробило ему правое плечо, а рука повисла на одних жилах, просил друзей отрубить её, чтобы не мешала сражаться.
Когда никто не решился это сделать, Алибек наступил на свою руку ногой, отрубил её и вновь ринулся в бой. Другие бросались в пропасть, стараясь на лету перерубить веревки, по которым взбирались солдаты. Женщины заряжали ружья, а дети метали камни пращами. Несмотря на блокаду, многие прорывались в Ахульго на помощь имаму. Они влезали по самым опасным уступам, вонзая в гору свои кинжалы.
Участник тех событий полковник Д.А. Милютин, занявший потом пост военного министра России, в своих воспоминаниях описывает: "Горцы, несмотря на неминуемую гибель, ни за что не хотели сдаваться и защищались с исступлением: женщины и дети с каменьями или кинжалами в руках бросались на штыки или в отчаянии кидались в пропасть, на верную смерть.
Трудно изобразить все сцены этого ужасного фанатического боя: матери собственными руками убивали детей, что-бы только не доставались они русским: целые семейства погибали под развалинами саклей. Некоторые из мюридов, изнемогая от ран, и тут ещё хотели дорого продать свою жизнь: отдавая уже оружие, они коварно наносили смерть тому, кто хотел его принять".
Не менее поразительной была храбрость русских солдат. Они штурмовали Ахульго на плечах друг у друга, взбираясь на верёвках и лестницах над головокружительной пропастью, под огнём мюридов и лавинами камней. Уже практически не осталось мужчин, которые могли бы сдерживать атаки.
Зная, что Джамалуддину не причинят зла, Шамиль был вынужден отдать своего сына в заложники, спасая оставшихся сельчан. Сам он с небольшим отрядом сумел прорваться в соседнюю Чечню. История оставила потомкам картину тех незабываемых дней. Написал её художник Франц Рубо.
Панорама штурма Ахульго писалась три года. В Париже на выставке художник получил за неё орден. Но вот что интересно: в своё время панорама таинственно исчезла из Дагестанского музея.
Судьба её в настоящее время неизвестна. Джамалуддина увезли в Россию и определили в кадетский императорский корпус для сирот. У имама имелись ещё три сына и две дочери, но все последующие пятнадцать лет его душа болела за ребёнка, который воспитывался теперь чужими людьми.
Случай помог Шамилю снова увидеть сына. Его отряд захватил поместье армянского князя Чавчавадзе, пленив княгиню и её сестру. Княгинь решили обменять на сына Шамиля. Пока ожидался ответ от царя Николая I, их поселили в доме Шамиля. Позже графиня Чавчавадзе отзывалась о Шамиле как об образованном и обаятельном человеке. Имам Шамиль выходил народу в сопровождении палача с секирой, "ординарные" публичные казни проводились путём расстрела или закалывания.
Прорусские настроения карались нещадно. Насаждалась атмосфера аскетизма: запрещена музыка, танцы, украшения в одежде, употребление вина и табака. Кроме того, преследовались легенды и сказания, напоминавшие о старинных обычаях. Вместо бежавшего преступника наказывались его родственники, товарищи и односельчане. Известна "процедура пожатия рук", которую муртазеки - тайная полиция Шамиля применяли для казни истинных и мнимых врагов имама.
Жертве протягивали руки сразу два мюрида, а когда по обычаю приходилось подавать обе руки, их заламывали за спину, довершая дело кинжалами. Мюридизм порождал ещё большую жестокость даже по сравнению с нормами адатного права, не отличавшимися гуманизмом. Например, Гамзат-бек, завоевав Аварское ханство, истребил всех, кто имел прямое или косвенное отношение к престолонаследию. Потом он отправился в мечеть возблагодарить аллаха за помощь.
Подобную жестокость население отказалось воспринять, Гамзат-бек попал в изоляцию, а потом убит. В дальнейшем такие действия никого не удивляли и стали "законом войны". Так, Шамилю удалось с максимальными политическими дивидендами казнить сначала организаторов убийства аварских ханов, а потом расправиться и с убийцами Гамзат-бека. В начале 1840-го года Шамиль с семью своими сподвижниками переехал в Ичкерию и поселился в ауле шубутского общества Гарашкити.
С просьбой возглавить их вооруженное восстание к нему шли депутации из Нижней Чечни одна за другой, и Шамиль сперва отнекивался, но потом с неохотой уступил. Но, дав свое согласие, он не забыл взять с чеченцев торжественную клятву в беспрекословном ему повиновении и велел дать ему заложников из самых уважаемых семей.
В марте 1844 году в селении Центорой убили наиба Шамиля Шуаиба - муллу. Он погиб низкопробным образом от рук кровников, которые привлекли в этот акт мести его двоюродного брата по материнской линии.
На второй день гибели наиба Шуаиб - муллы, в его родовое село Центорой прибыл имам Шамиль со своей личной гвардией опричников - муртазеков и преданными мюридами. Около 400 семей было уничтожено. В то время, как и сейчас семьи на Кавказе были многодетные минимум по 3 - 4 детей, не считая родителей. Итого 5 - 6 человек вместе с родителями. Здесь арифметика простая если имам Шамиль истребил аул, который населяло около 400 семей горцев, то общее число погибших около 2 400 человек.
30 марта 1840 года имам Шамиль вместе с шейхом Ташу - Хаджи прошли через Большую Чечню и предали огню 11 хуторов, жители которых отказались признать его имамом.
За нарушение религиозных догматов мюридизма, который призывал мусульман на войну против христиан, муллы публично расстреливались. За неповиновение Шамилю казнили целые группы бунтовщиков, а их жилища сжигались дотла.
Публичные казни проводились различными способами - от отсечения головы военачальнику в присутствии его отряда до избиения палками или булыжниками посаженных в яму мужчин, к примеру, за пьянство или воровство или женщин - за супружескую неверность. В казни женщин участвовали только женщины.
Иногда Шамиль лично совершал казни. Он обладал единоличным правом усиливать степень наказания. Вместо 40 ударов палкой за пьянство он мог сбросить провинившегося в пропасть или в реку, а фальшивомонетчику, как считал имам, следует "хотя бы отрубить руку и выколоть глаза".
Кстати, когда один из ослепленных нанёс Шамилю удар кинжалом, раненый имам с неимоверной силой стиснул его в своих объятиях и растерзал зубами его голову. Особо беспощадным казням подвергались горцы за любые связи с русскими войсками, пусть даже торговые.
Трупы казненных горцев обычно вывешивались на всеобщее обозрение. И что же чеченцы с другими горцами осудили ли они имама за такое тяжкое преступление? Ничуть они и далее продолжали смиренно сносить жестокую тиранию и диктатуру грозного властителя! А то, что Шамиль являлся, несомненно, тираном и диктатором тут и гадать не надо.
Согласно толкового словаря Ожегова: "Диктатор - правитель государства, пользующийся неограниченной властью, имеющий неограниченные полномочия и не отвечающий за свою деятельность ни перед каким государственным органом. Тиран - жестокий правитель, действующий произволом и насилием.
Тирания - правление, основанное на единоличной неограниченной власти тирана". Как мы с Вами видим, действия Шамиля легко подпадают под описанные выше определения. Приведу лишь несколько примеров жестокого и варварского отношения грозного Шамиля по отношению к своим подданным - горцам.
Итак. Из "Кодекса Шамиля": За участие и соучастие в кровной мести - смерть. За изготовление фальшивых русских, турецких и любых других ходящих в Имамате монет - смерть. За воровство - 3 месяца содержания в яме на первый раз, 3 месяца содержания в яме и штраф 20 копеек за каждую ночь - на второй раз.
На третий раз - смерть. За любое преступление, совершенное в пьяном виде, - смерть. За неповиновение имаму, наибу либо иным государственным и военным чинам - смерть, немедленная и страшная.
Шамиль не зря с первых же дней своего правления вёл беспощадную борьбу с адатами - традиционными стихийными законами гор, по которым каждый сам себе хозяин. Шамиль не зря провозгласил в своём государстве шариат - строжайшее религиозное право, единое и обязательное для всех.
Как результат - между горцами воцарилось невиданное спокойствие. И такой порядок, что за все время трёхмесячной осады Ахульго из примерно 10 000 оборонявшихся не было ни одного перебежчика.
Из воззваний Шамиля: "Горцы ! Засучите рукава для установления закона милосердного! Я заверяю, что каждому Аллах простит то, что было в прошлом, и не будет вам укора сегодня, если вы отныне примете шариат. А если не примете... О ! Живущие в деревнях, где не существует шариата, скоро вы почувствуете последний свой конец. Мы поступим с вами, как с неверными, мы отрубим вам головы ! ".
Однажды к Шамилю в его столицу Дарго пришла мать. Она умоляла сына пощадить нескольких её знакомых чеченцев. Их обвиняли в неповиновении имаму и в якобы желании переметнуться к русским. Выслушав мать, Шамиль приказал расправиться с изменниками, а женщину за недостойную просьбу выпороть.
Ей предстояло прилюдно принять сто палочных ударов. Это смертельная доза. На пятидесятом ударе старуха мать потеряла сознание, тогда сын сказал "хватит" и сам лёг под палки. Оставшиеся пятьдесят ударов Шамиль принял на себя.
В другой раз имам узнал, что в чеченском ауле Центерой убит один из его наибов. Шамиль тут же предстал перед мятежным селением и потребовал выдачи убийц. Жители ответили, что не знают, кто это сделал. Тогда, как следует из журнала военных происшествий, "Шамиль со скопищем вошёл в деревню и приказал истребить всех.
Жители дрались отчаянно, и все 100 семейств, составлявших деревню, от 80-летнего старика до грудного ребенка, погибли". Вообще известен лишь один случай, когда Шамиль пощадил непокорных. Очередное упорствовавшее в принятии шариата селение уцелело, потому что там жили родственники генерала Ермолова.
Алексей Петрович никогда не был женат, но за свою 10-летнюю службу на Кавказе успел посожительствовать поочередно с тремя местными красавицами. Как результат после отъезда генерала в горах осталось много маленьких Ермоловых.
Имам пощадил незаконнорожденных детей другого, пощадил их матерей. Вообще Шамиль уехал из того мятежного селения, не тронув ни одного жителя. Уехал в тайной надежде, что кто-то, быть может, так же поступит и с его родным сыном.
Потомки его, вероятно, живут там и теперь. Интересно, на чьей стороне они воюют ? Имам Шамиль и генерал Ермолов - два великих хозяина Кавказа, похожих, как похожи все крайности. В глубине души они не могли не уважать друг друга за волю, за размах, за умение властвовать и воевать. Знакомые лишь понаслышке, однажды они сойдутся вместе, но случится это, когда оба будут уже глубокими стариками.