Как Толик и думал, добраться до Барьера меньше, чем за час у него не получилось.
Пригород представлял собой довольно живописную и мрачную мешанину построек, безликой серой массой покрывавших землю. Старые, полуразвалившиеся соцзастройки, в которых обреталась основная часть населения, собранные из мусора лачуги нищеты, огромные груды всевозможного хлама и, укрепленные, словно средневековые замки, здания магазинов и баров составляли огромный грязно-коричневый пейзаж, тянущийся до самого горизонта.
Учитывая то, что создавать план застройки пригорода никому никогда даже в голову не приходило, а строители, зачастую просто сдвигали в сторону обломки развалившегося от древности дома, и на его фундаменте клепали новый, двигаться в этом хаосе на каком бы то ни было транспорте, кроме собственных ног, было попросту не реально(1). Помимо труднопроходимого пейзажа пригород таил в себе и другие сюрпризы для всех, кто опрометчиво решил тут беспечно прогуляться.
Возможно, сказался не совсем здоровый образ жизни, который Толик вел последние две недели, а возможно волшебный квадратик псевдопластика, болтающийся сейчас в небольшой сумочке на ремешке у него на шее, слишком сильно увел его в мир грез, ослабив внимание. Неизвестно что это было, но в результате в засаду Толик влетел на всех парах.
Что что-то пошло не так он сообразил, лишь когда прямо перед ним из-за куска полуобвалившейся стены какой-то развалины вышли два откровеннейшего вида гопника. Тутже Толик почувствовал движение и за спиной. Дружки нарисовавшихся впереди бандюг перекрывали ему пути к отступлению.
Толик внимательно осмотрел стоящую перед ним парочку, и результаты проведенного исследования его не порадовали. Вооружены они были не очень серьезно, толстенными арматурными прутами, да и бронежилетов на них не было, но мышцы одного из них, белобрысого, похожего телосложением на подростка мужичка, постоянно подрагивали, указывая на то, что он буквально только что нанюхался иргера.
- Ребята, может миром разо...
Договорить ему не дали. Едва почувствовав сзади движение Толик инстинктивно прыгнул в сторону, на лету доставая пистолеты. Дальнейшее происходило уже без всякого осмысленного его вмешательства, работали приобретенные за годы жизни в пригороде рефлексы.
Приземлившись, он тутже выстрелил в стороны нападавших. Первый выстрел попал в бедро белобрысому обдолбышу, развернув и отбросив его метра на два, второй угодил прямо в пузо метившему сзади в Толика бритоголовому детине. В следующую секунду ему пришлось буквально распластаться по земле, чтобы избежать удара арматуриной по голове.
Перевернувшись на спину и выстрелив еще два раза в подошедших слишком близко гопников, Толик вскочил и со всей силы заехал ногой в пах третьему подбегающему бандюге. В это время вновь встал раненый наркоман и, словно не замечая разорванной ноги, со скоростью локомотива понесся в его сторону. Толик всадил ему две пули в грудь, а затем подбежал и, на всякий случай, еще дважды выстрелил в голову(2). Тело наркомана конвульсивно дернулось, и он затих навсегда.
Тутже, как это обычно бывает после боя, наступила неожиданная тишина. Последний гопник, получивший тяжеленным ботинком в промежность, тихо подвывая, быстро уползал с места схватки.
От души матюгнувшись и немного отдышавшись Толик подошел к распростертым на земле телам.
- Фу-у, блин... Раз... Два... Три... Четыре - ноль, и гости выигрывают этот матч!!!
Сказав это Толик принялся было шарить по карманам убитых(3), но, вспомнив куда собирался, бросил свою добычу и как можно быстрее направился в сторону Барьера. Через несколько минут после того, как он скрылся из виду, на трупы, словно стая воронья набросилась толпа всевозможных оборвышей, одетых в живописные лохмотья. Спустя пару секунд на улице не осталось ничего, что могло бы напоминать о схватке(4).
Происшедшее подняло бдительность Толика, и дальнейшее путешествие прошло без всяких эксцессов.
Еще через двадцать минут запыхающийся и вытирающий со лба пот Толик стоял перед "Общественными воротами N 8", циклопическим сооружением, представляющем из себя две броневые плиты, каждая весом под сорок тонн, со сложной системой замков. По бокам от самих ворот располагались две орудийные башни с огромными армейскими огнеметами, а над и рядом со створками, в специальных гнездах расположились четыре автоматических пулемета. Благодаря стычке с гопниками, путь до Барьера занял у Толика чуть больше времени, чем он рассчитывал, и он уже чувствовал, что опаздывает.
Слева и справа от ворот до самого горизонта тянулась высоченная, метров под пятьдесят, стена Барьера, через каждые сто метров которой находились аналогичные орудийные башни. Толик не торопясь и высоко подняв руки вышел на выжженную перед Барьером полосу шириной примерно метров в сто. Тут же справа от ворот открылся небольшой проход и из него выбежали четверо полицейских в "стенках"(5) и с "драконами"(6) наперевес. После того как они заняли позиции за специально установленными недалеко от ворот бронеплитами, из прохода вышел пятый полисмен и, взяв Толика на прицел своего "дракона", неторопливо пошел в его сторону.
- Че надо? - сказал он, не доходя до Толика метров десять.
Очень медленно Толик достал из сумочки-кармашка волшебную карточку и протянул ее в сторону полисмена. Посмотрев на нее полисмен повел "драконом":
- Оружие есть?
- Конечно, - вопрос несколько озадачил Толика.
- Выкладывай, - полицейский отступил еще на шаг и поудобнее ухватил свою пушку.
Так же не торопясь, как и карточку, Толик достал оба пистолета, гранаты, запасные обоймы и разложил все это хозяйство перед собой на земле. Только после того, как Толик отступил от лежащего оружия на два шага, из-за бронеплиты вышел еще один полисмен и собрал весь валяющийся арсенал.
Наконец первый полицейский все также осторожно подошел к Толику и провел правой рукой над протягиваемой им карточкой.
Встроенный в перчатку определитель весело запищал и замигал зеленым огоньком, подтверждая подлинность пропуска. Увидев результат, полисмен успокоился и, отступив в сторону, сделал приглашающий жест в сторону ворот.
Сердце Толика бешено забилось, впервые в его жизни ему предстояло пройти ту черту, что в понимании любого из жителей пригорода отделяла простых смертных от райских кущей. Однако уже через несколько секунд радостное предвкушение рая сменилось унынием серости полицейского пропускника.
Вопреки его ожиданиям перед ним не стали раскрывать огромные створки самих ворот, а повели его через тот самый проход, из которого вышли полисмены. Зайдя внутрь Барьера, Толик заволновался и обернулся к шедшему позади него полицейскому:
- А мое оружие? Я его обратно получу?
- Получишь. Конечно получишь. - успокоил его полицейский.
- Когда обратно пойдешь, все получишь. Мы сейчас опись сделаем и тебе ее выдадим. На обратной дороге у сержанта все заберешь.
Полисмен указал Толику на небольшое окошко, располагавшееся в правой стене коридора, по которому они проходили. Остановившись рядом с ним Толик получил из рук старого одноглазого полицейского сержанта небольшой пластиковый квиток коричневого цвета.
- Вот твои пушки. Две "Гюрзы", две осколочные гранаты "Ф-48" и две запасные обоймы. Распишись, получи ключ-карту.
Черканув какую-то загогулину в протянутом ему бланке, Толик спрятал ключ-карту все в ту же сумку-кармашек и прошел к выходу из пропускника.
- Запомни чувак, твой пропуск действует только восемь часов. По истечении этого времени я должен видеть тебя уже тут и ты должен проходить обратно за Барьер.
Сказав это проводивший его полицейский махнул рукой и, развернувшись, потопал обратно в пропускник.
- Постой! Скажи, как мне до офиса... - крикнул Толик в уже закрывшуюся дверь.
- Вот, блин. Я ж даже не знаю в какую это сторону.
Изнутри Барьер выглядел очень даже ничего. Двери, через которые полисмен вывел Толика в центр, имели красивые матово блестящие створки из стеклометалла, щедро разукрашенные барельефами из каких-то завитушек, и ничуть не напоминали серую безликую бронеплиту, закрывавшую вход в пропускник со стороны пригорода. Пятидесятиметровая стена Барьера, в свою очередь, походила на фантастическое нагромождение тонких, словно церковные свечи, башенок, ангаров, вплотную к нему примыкающих, огромных чаш уловителей метеослужбы и возвышающихся, словно столбы, поддерживающие небо над центром, гигантских скульптур атлантов.
Толик, с трудом оторвав взгляд от этого великолепия, обернулся, и тут его изумленному взору во всей ее красе открылась панорама центра.
Насколько пригород был безобразной мешаниной мусора, лачуг и однотипных корпусов, настолько же центр был образцом архитектурной и инженерной мысли с идеально ровными и чистыми проспектами и величественными колоннами небоскребов, террасами поднимающимися в небо.
Перед кварталами небоскребов ровными рядами тянулись улицы и проспекты двух и трехэтажных коттеджей, представляющие собой вспомогательные сектора, между которыми то тут то там раскинулись цветущие оазисы парков и оранжерей.
Площадь, на которой оказался Толик, украшала невероятных размеров скульптурная композиция с фонтаном посередине, изображающая полуобнаженных девиц, по бронзовым телам которых соблазнительно стекала вода.
Между террасами небоскребов тонкими лентами вился серпантин монорельсовой дороги, а среди самих башен и на проспектах стремительными птицами проносились роскошные гравилеты(7).
Ошалев, тот и не заметил, что уже минут пять, как он стоит с раззявленной от изумления варежкой и выпученными глазами. Повернувшись и сфокусировав свой взгляд на том месте, откуда раздалась речь, он снова чуть не застыл с раскрытым ртом.
Метрах в двадцати от фонтана на специальной площадке расположился шикарнейший, по меркам Толика, гравилет, у открытой дверцы которого, развалившись на маленьком складном стульчике, сидел довольно пожилой лысоватый дядька в синем комбинезоне и рассматривал Толика поверх небольших квадратных очков.
- Ну, вот так уже лучше, - видя героические попытки Толика совладать со своей отваливающейся челюстью, одобрил он.
- Что, родной? Куда направляемся? - сказав это, дядька встал и принялся неторопливо собирать стульчик.
- Э-э-э-э... М-м-м... А-а-а... - попытался обрести дар речи Толик.
- Ну, не мычи. Говори куда поедем - собрав стульчик, дядька запихнул его в багажник гравилета и встал напротив Толика.
- Э-э-это вы мне? - наконец, осипшим от волнения голосом, выдавил тот.
- А что? Тут кто-то еще есть? - пожав плечами, изумился дядька.
- Н-н-нет?... - все еще не понимая, что происходит, промямлил Толик.
- Забирайся в мою колымагу и рассказывай куда рулить.
Вконец ошалевший Толик, все еще не веря, что это происходит с ним, неуверенно подошел к гравилету и залез в салон.
- У вас там что, за Барьером, такси нет что ли? - проворчал, забираясь следом, дядька.
- Такси? - новое слово добавило еще больше сумятицы в итак перегруженные толиковы мозги.
- Ну, да. Такси. Транспорт за деньги. Раз и в любой точке города. Быстро и удобно, - дядька посмотрел на Толика, как на диковинное животное: подумать только, никогда не слышал о такси.
- Я тут специально посажен, чтоб, если кто через Барьер пойдет, времени своего даром не тратили, а сразу вжик... и там где надо. Правда сказать, клиентов не ахти... Ты вот, например, первый за три месяца, а бывает, что и по полгода никто не показывается.
Упоминание дядькой такой сакраментальной вещи, как деньги, резко вернуло Толика с небес на землю.
- А сколько? - робко поинтересовался он.
- Что сколько? - не понял дядька.
- Ну, сколько стоит... покататься? - уточнил Толик.
- А-а! Ну, так это смотря куда, - дядька поправил очки.
- Ну, дак куда тебе, родной? Говори, не стесняйся, кругом все свои.
Пересчитав в уме свою наличность, Толик решился.
- До офиса RMC за сколько довезете?
- Так, давай посмотрим, - дядька сверился с небольшой картой, высветившейся на консоли гравилета.
- Это... у нас... тебе... о-бой-дет-ся... так-так-так, сейчас посчитаем. Ну, вот, ровно в две марки(8).
- Что-о-о?!! - от таких цен глаза у Толика снова чуть не вылезли на лоб.
- Ну, смотри парень. Дело, конечно, твое, но пехом отсюда до туда тебе час как минимум топать, а то и поболе, - дядька воззрился на него с самым невозмутимым видом.
Как всегда, когда дело доходит до денег, мозг Толика подобно мозгу любого жителя пригорода мгновенно сбросил с себя одуряющий груз новых впечатлений и занялся сакраментальными подсчетами выгодности предстоящих растрат.
Взглянув на часы, Толик понял, что если шофер говорит ему правду, то отправляться пешком да в еще и не известном направлении равносильно самоубийству. Корпорация могла пригласить его по абсолютно любому поводу: вдруг у самого ихнего наикрутейшего босса шнурки развязались и никого более достойного для их завязывания не нашли. Другое дело, что каков бы повод ни был, если он не явится вовремя, то у кого-нибудь может возникнуть нехорошая мысль послать за ним пару ребят с квадратными лицами... просто посмотреть: "А, чей-то он на нас так положил? Непорядок?! Непор-р-р-рядок! А ну-ка, ребятки, разберитесь, ктой-то там такой борзый?"
Подобные мысли оптимизма Толику вовсе не добавили, скорее даже на оборот. Скрежеща зубами и разрываемый самыми противоречивыми чувствами, он принялся обшаривать свои карманы.
- А кронами можно, - наконец жалостливо поинтересовался он, не обнаружив в них ничего иного.
- Да ладно, не напрягайся ты так. Доедем, там расплатишься, - видя его душевные метания, посоветовал шофер.
- А лучше, сразу как приедем, попроси, кто там тебя ждать будет, чтобы он расплатился, - дядька устроился поудобнее и запустил гравикар. Машина плавно и бесшумно оторвалась от земли.
- Знаю я вас, пригородных оборванцев. Вечно у вас за душой ни гроша.
И гравикар свечой взмыл в воздух, оставляя землю далеко внизу.
Все пять минут, которые гравикар стремительно пожирал путь до офиса RMC, дядька что-то не переставая бурчал, Толик же, прилипнув к окну, восторженно изучал открывающуюся перед ним панораму. Скорость, с которой гравикар домчал его до одного из стекложелезных гигантов, где и располагался нужный ему офис, добавила Толику еще одну порцию незабываемых впечатлений.
Через пять минут гравикар плавно опустился на террасу одного из так поразивших Толика небоскребов, и тот, всего один раз за свою жизнь побывавший в оранжерее, да и то когда пытался спереть там капусту, оказался в самых настоящих джунглях, образовавшихся из разбитого здесь парка.
- Анатолий Сергеевич Гвоздев? - словно чертик из табакерки, прямо из воздуха перед Толиком матеарелизовалась девушка довольно приятной наружности, одетая в деловой костюм.
- Да, - тупо сказал тот, уже устав удивляться всему увиденному.
- Прошу вас, следуйте пожалуйста за этим указателем, - в руке девушки, тем же мистическим способом, что и она сама, появился небольшой зеленый мячик. Весело мигнув, он соскочил с руки девушки и завис на уровне груди Толика, шагах в трех от него.
- Простите, - чувствуя себя крайне глупо, обратился Толик к призрачной девице,
- Вы не могли бы заплатить человеку, который меня довез. А то тут у вас такие цены...
- Не беспокойтесь. Услуги такси уже оплачены, - сказала та,
- Следуйте, пожалуйста, за указателем. Петр Семенович ждет вас.
Обернувшись, Толик не увидел гравикара, очевидно испарившегося столь же бесшумно, как и доставил его сюда. Повернувшись назад, Толик хотел поблагодарить девушку, но и ее он тоже больше не увидел.
Постояв еще немного и подождав, а не появится ли в этом сказочном королевстве еще кто-нибудь, Толик тронулся в путь за своим не обычным проводником.
- Да, блин. После такого еще чего доброго начнешь Погромщиков понимать... или голоса слышать. Интер-р-ресное местечко...
Немного по петляв среди зарослей летающий зеленый мячик в конце концов вывел Толика к дверям лифта и залетев в него начал интенсивно подпрыгивать в верх.
- Наверх, так наверх... Как скажешь дорогой.
Зайдя в кабину, Толик нажал на кнопку с изображением стрелки направленной вверх и чуть не упал, когда лифт, стремительно набирая скорость, принялся отсчитывать этажи.
Уже через какие-то пару мгновений двери лифта открылись, и он продолжил свое путешествие за зеленым мячиком по широким коридорам небоскреба.
Солнечные лучи щедро падали через огромных размеров стрельчатые стеклометаллические потолки на развешанные по всем коридорам картины и гобелены, и через некоторое время шея Толика начала ощутимо ныть, устав вертеть чересчур любопытной головой.
Еще немного попетляв по этому лабиринту из стекла и металла, мячик привел его к внушительных размеров дверям из самого натурального дерева и, подскочив перед ними пару раз, весело пискнул и исчез.
Едва лишь Толик подошел к ним, двери медленно и даже немного торжественно раскрылись, и он услышал приятный мужской баритон:
- Ну, наконец-то! Анатолий Сергеевич, проходите дорогой! Нам нужно о многом поговорить.
***
Из зажатого в руке зеркальца на нее смотрела остроухая девушка с серебристо-белым ежиком коротких волос и оранжевым левым глазом, в котором не было белка. Правый глаз в виду его отсутствия на своем месте закрывала широкая черная повязка, подаренная ей Кларой, одной из жен(9) Грога, главы табора.
Девушка в который раз поправила повязку и принялась теребить брелок, сделанный из пули, извлеченной около полутора часов назад из ее правой глазницы доктором Софой, единственным медиком на ближайшие пять секторов пригорода.
- Да не переживай ты так, - подбадривала ее Клара, активно перемешивающая в этот момент какое-то варево, пузырившееся в огромном котле над пламенем факельной печки(10).
- Подумаешь, глаз! Да, глазки у тебя конечно красивые. Никогда не видела, чтобы у эльфы волосы и глаза разного цвета были. Но переживать из-за него не стоит, через месяцок-другой новый вырастет.
Клара попробовала варево и подбросила в него немного соли. Ее собственные глаза и длинный хвост волос были ярко-желтого цвета и, казалось, буквально сияли в сумеречном вечернем свете.
Одета она была в защитного цвета куртку, из-под которой выглядывала какая-то легкомысленная цветастая рубаха с широким воротом, такие же защитные штаны и, как и все в таборе, в высоченные ботфорты, покрашенные в ярко-желтый цвет в тон волосам.
- Это еще что! - продолжила Клара. - Вот помню, тащились мы, как-то раз, через европейские сельхоззоны. Тот еще отстой: голод, холод, нищета и кучи тупых крестьян.
- Ну, и влетели прямо между полицейскими из германского и французского доминионов, разборки у них там какие-то были, а тут еще Армия подтянулась. В общем, как ноги унесли, не знаю.
- Ну, и самый хитрожопый наш, Лоза... ну, ты его видела, вон он на гитаре играет.
Клара махнула ложкой в сторону зеленоволосого эльфа в сиреневом трико и неизменных, но теперь уже зеленых, сапогах.
Удобно разместившись неподалеку на каком-то перевернутом бидоне, тот наигрывал на гитаре легкомысленный мотивчик. Мимика на его лице в этот момент отражала глубочайшие душевные метания, что могло в равной степени означать как рождение новой песни о любви, так и страдания поэта по поводу подбора неизбитой рифмы для похабных частушек.
- Так вот этот дурачок решил у армейцев шагоход спереть. Нафига он ему понадобился, никто не знает. Впрочем, у него одна из мам погромщица, так что с ним периодически тоже всякие закидоны случаются.
- Вот значит... Залез этот наш естествоиспытатель - все на себе испытывает - в шагоход, а у армейцев там такая хитрая мулька стоит, она, если пилот кодов запуска не знает, его тутже взрывает на фиг.
- Ну, и что ты думаешь?
- Что? - за те несколько часов, что девушка находилась в таборе, куда ее принес Садни, буквально все успели окружить ее вниманием и заботой.
Ее раны промыли. Для того чтобы осмотреть ее правый глаз глава табора лично залез в свои сбережения и оплатил услуги единственного на всю округу врача, а его жены не пожалели лучших вещей из своего гардероба, чтобы одеть ее.
- Естественно, эта хрень взлетела на воздух, и, конечно же, когда этот придурок в ней сидел.
- В результате, он потерял правую руку, а заодно половину левой и всю правую ноги... и вот... приползает это чудо на этих обрубках в табор, да еще и все свои кишки по земле тащит. Ну и обгорел, конечно, весь как кусок шлака какой-то. Мы дак ваще сначала решили, что, не приведи Святая Мать, человеческие мертвяки из домовин повылезли.
Клара специально для нее перевернула все запасы табора и нашла таки ботфорты, подходившие ей по размеру. Вооружившись баллончиком с серебристой краской, она лично покрасила их и с торжественным видом преподнесла девушке-найденышу.
- А потом рассмотрели, что там за такое, Свя-ята-ая Мать сохрани наши души... Ну, и сразу так и подумали: крандец парню, скоро в его фургоне заиграет музыка, но он ее не услышит. Запаслись венками, купили побольше кофе(11), сообразили музычку и сели ждать. Ну, и его зашили так немного, чтоб не хоронить уж совсем непонятно что. И что в результате?! - Клара снова махнула ложкой в сторону Лозы.
- Играет на гитаре, пляшет и еще и говорит, паршивец, что новые ноги отрасли лучше, чем старые были. Дескать, наконец-то, из того места, из какого надо было.
- Хи-хи-хи, - девушка неуверенно засмеялась.
Естественно, когда Лоза весь обгоревший и переломанный из последних сил добрался до табора, никто и не собирался готовиться к похоронам. Эльфы никогда не бросают своих, и тем более всегда борются до последнего за жизнь каждого своего сородича, потому что его смерть это словно удар плетью по их душам(12).
- Так что, ты подруга не переживай. Отрастет твой глаз, куда он денется, и еще лучше прежнего будет. Меня больше твоя память беспокоит.
Этот вопрос возникал уже не раз. Девушка абсолютно не помнила кто она, откуда, куда направлялась и чем занимается. Осмотревший ее врач сказал, что такое возможно из-за травмы мозга и может быть в будущем, если все будет хорошо, память вернется, но шансы на это относительно не велики.
- Эй, подруги, - к девушкам не спеша подошел спаситель найденыша, Садни. После того как он притащил ее в лагерь Бродяг, он сам себя назначил ее опекуном, а когда выяснилось, что девушка еще к тому же ничего не помнит, заделался ее наставником, как мог объяснив ей где она и почему у нее фиолетовая кровь, треугольные ногти и острые уши.
Тот факт, что девушка, придя в себя, испугалась собственной внешности, озадачил не только весь табор, но и доктора Софу, который после долгого чесания своей бороды изрек странное и длинное латинское ругательство, за что и был немедленно выдворен с территории лагеря, прежде чем успел объяснить, что таки имел ввиду.
- Там Грог совет табора собирает. Кстати по твоему поводу найденыш, - весело подмигнув Садни тут же залез пальцем в котел, за что немедленно получил по руке ложкой.
- Ай! Клара, блин, я ж только на пробу! Вдруг невкусное?
- Я те дам невкусное!! - возмутилась Клара. - Невкусное?!! Иди вон, в таком случае, подножным кормом питайся! Пшел прочь гаденыш.
Садни вовсю пытался увернуться от размахивающей ложкой, словно пропеллер лопастями, Клары. Наблюдая за этими кривляньями, найденыш опять начала потихоньку хихикать.
Наконец Клара якобы съездила ложкой по черепу Садни, вызвав при этом звук подобный удару по большому пустому бидону. Тот сразу же упал на землю и начал изображать из себя смертельно раненого, умоляя жестокую хозяйку сохранить ему жизнь и позволить насладиться ее неповторимой стряпней.
Разобравшись столь решительным образом со всяческими поползновениями полазить в ее чане с уже почти готовым обедом, Клара успокоилась и сама щедро зачерпнула из котла, угостив Садни с найденышем, а заодно и сама попробовав приготовленный ею суп.
Наконец, Садни встал и, отряхнув свои перепачкавшиеся за время ползанья по земле сапоги, уже абсолютно серьезным голосом сказал:
- Ладно Клар, это все конечно хорошо, но нас там ждут. Так что бросай свое варево и пошли с нами. Найденыш, тебе помочь?
Найденыш покачала головой и, с трудом поднявшись, попробовала сама ковылять в направлении указанном Садни.
Тот, понаблюдав некоторое время за этой пародией на движение, не говоря больше ни слова, подхватил ее на руки, и категорически пресекая все попытки сопротивления, быстрым шагом пошел в западную оконечность ставшего лагерем табора.
Все бродяжьи семьи жили в собственных домах-фургонах. Эдаких небольших подвижных крепостях, с узкими прорезями окон-бойниц, зачастую просто переделанных из старых дальнобойщиков. Сейчас все пять фургонов были поставлены кругом, образуя фактически неприступное для всевозможных любителей чужого добра укрепление. Естественно, если только эти любители не служили в полиции или не были людьми корпораций, но от таких, как правило, откупались взятками.
В самом большом фургоне табора собралось фактически все его способное к трезвому мышлению население, то есть, исключая совсем уж маленьких детей и чересчур артистичные натуры, типа Лозы и его мамы-погромщицы, создавая при этом невероятное количество шума и постоянно размахивая руками. Даже с учетом довольно приличных внутренних размеров фургона, и того, что вся мебель из него оказалась на улице, картинка очень сильно напоминала какой-нибудь сельский рынок во время ярмарки.
Высокий Грог, эльф с длинными, как и положено Бродяге, темно-каштановыми волосами с откровенно скучающим видом наблюдал за этим вавилонским столпотворением, и периодически вздыхая, страдальчески закатывал глаза.
Появление в дверях фургона долгожданной виновницы торжества вырвало его из этого плачевного состояния и он, вскочив, начал радостно колотить извлеченной откуда-то из-за спины громадных размеров ложкой в не менее громадный алюминиевый таз, призывая таким нехитрым образом своих соплеменников к тишине.
Зашедшая следом за Садни и найденышем Клара немедленно наградила главу табора громким подзатыльником и отобрала ложку.
- Вот, блин, она где! А я из-за тебя засранец, между прочим, весь лагерь перевернула и чуть ли не всех на уши поставила, когда мне половник понадобился.
Обиженный Грог надулся и возмущенно вскинул голову:
- Молчи женщина! Это, между прочим, было для дела.
- Что-о-о! - в свою очередь сощурила глаза Клара.
- Молчу, молчу, - тут же ретировался Грог.
- Может начнем, - предложил кто-то из сидящих,
- Да! А то у меня там ребенок один остался, - собравшиеся опять загудели, и теперь уже Клара, реквизировавшая у мужа его импровизированный гонг, принялась призывать их к порядку.
Наконец, все более менее успокоились и расселись по своим местам.
- Ну, что ж. Начнем, - как можно более официальным тоном провозгласил Грог и поудобнее устроился на своем месте во главе собравшихся.
***
Петр Семенович оказался немного обрюзгшим мужчиной, где-то под пятьдесят лет, в дорогом деловом костюме из натурального шелка. Быстро седеющие на висках, несмотря на возраст, довольно густые волосы были аккуратно зачесаны назад и по последней моде плавно спускались на спину, слегка не доставая плеч.
- Я, честно говоря, думал, что вы доберетесь намного быстрее, - расположившись за необъятных размеров письменным столом, занимавшем почти половину пространства кабинета, он сделал приглашающий жест в сторону не менее огромного чашеподобного монстра, который, судя по отдаленным признакам, являлся креслом.
Осторожно присев на самый его краешек Толик с удивлением обнаружил, что вся его поверхность представлена натуральной кожей.
- Закурить хотите, - хозяин кабинета протянул в сторону Толика большую деревянную коробку с непонятными длинными штуками внутри. Вытянув шею, тот заглянул в коробку и, увидев там еще одну незнакомую ранее вещь, решил пока воздержаться от экспериментов.
- Нет, спасибо, я лучше свои, если не возражаете.
- Ну, как хотите, - Петр Семенович закрыл коробку и развалился в кресле.
- Как вам центр, Анатолий Сергеевич? Наверное, у вас сейчас масса новых впечатлений.
- Не то слово! - Толик восторженно раскинул руки.
- Если честно, то я настолько обалдел, что и удивляться сейчас, наверное, уже ничему не могу.
- Да, да, - Петр Семенович одобрительно закивал головой.
- На человека, никогда ранее его не видевшего, центр производит неизгладимое впечатление.
- Однако уверяю вас, - продолжил он,
- То, что вы видели лишь спокойная и поросшая тиной поверхность аквариума, в глубине которого скрываются пираньи.
- Простите... кто? - переспросил Толик.
- Пираньи...- эрудиция собеседника несколько удивила и развеселила Петра Семеновича. - Это рыбки такие... маленькие, но с очень острыми зубами, поедают все, что к ним попадет.
- А их... есть можно? - после этого вопроса Петр Семенович не смог сдержать широкой белозубой улыбки.
- Хах-м-м-м... да-а-а. А вы, однако, забавный человек.
- Вы уж извините, конечно, - немного обидевшийся Толик на мгновение забыл, кто перед ним сидит. - Но в пригороде большую часть времени люди занимаются поисками еды и спасанием собственной шкуры, так что там не до всяких ваших штучек. А вы здесь живете, как в раю, да еще и сетуете: Ах! Какие мы, блин, несчастные. Прям, б...дь, все в проблемах, аж п...дец.
Внезапно осознав, что и кому он говорит, Толик заткнулся.
- Ничего, ничего, - успокаивающим тоном, словно малому ребенку, сказал хозяин кабинета. - Я все понимаю. Мы с вами люди из разных социальных слоев, или даже, наверное, из разных социумов. Конечно, у нас будет и абсолютно разный круг интересов, не говоря уже о совершенно различных возможностях к интеллектуальному росту.
Толик, не поняв ни слова, изобразил на лице глубокую задумчивость и с серьезным видом закивал головой. Он уже осознал, что совершил ошибку, заговорив с хозяином кабинета в таком тоне. Как говорил ему опыт всей его жизни, в таких случаях уж лучше сидеть и молчать, тогда авось за умного сойдешь, а может и вообще решат, что тебя не было и ты тихо мирно скроешься в тумане. Препирательства же с любым человеком, имеющим хоть какую-то власть над тобой, как правило, приводили к тому, что у этого человека появлялось жгучее желание эту власть использовать, причем вовсе не на благо тебе.
Однако по реакции собеседника Толик почти тутже понял, что если его всплеск своеволия и был замечен, то значения ему, скорее всего не придали никакого, а возможно это даже и позабавило хозяина кабинета: "Ну надо же! Да он еще и ножками дергает!!...Да и ручками, прям как настоящий, шевелит!!...Офигеть!!"
- Знаете! А давайте поступим сейчас так, - Петр Семенович посмотрел на стол и утвердительно кивнул.
- Время у нас еще есть, так что разговор можно немного и отложить, а вам же судя по всему, Анатолий Сергеевич, - хозяин, не скрывая брезгливости, сделал жест, будто бы обводя Толика в круг,
- Не помешал бы короткий отдых и возможность привести себя в порядок.
С этим утверждением Толик был целиком и полностью согласен. Собственно говоря, он и сам понимал, что его и так не вписывавшийся изначально в столь роскошную обстановку внешний вид, после короткой стычки с пригородскими гопниками, окончательно превратился в образ откровеннейшего оборванца. В своем мятом и грязном плаще и прочерченной еще старыми следами от пуль броне Толик выглядел сейчас абсолютно инородным телом, нарушающим общую гармонию кабинета.
- Да, - после пары секунд глубокомысленного молчания сказал Петр Семенович,
- Так и поступим, - и, проведя рукой над столом, громко попросил,
- Наташенька, зайди, пожалуйста, ко мне.
В ту же секунду одна из декорированных под дерево панелей, составлявших правую стену кабинета, ушла вбок и в открывшейся двери появилась та самая девушка, что встречала Толика на террасе. На этот раз она не выскакивала неизвестно откуда, а вошла как все нормальные люди, неся в руках очевидно заранее приготовленный поднос с дымящимися чашками кофе.
В отличие от их прошлой встречи, когда Толик не успел даже как следует рассмотреть ее лица, теперь у него было достаточно времени, чтобы оценить ее фигуру по достоинству.
Девушка была довольно красива и даже сквозь строгость темно-коричневого делового костюма дышала откровенной и немного вызывающей сексуальностью. Аккуратно подстриженные под каре каштановые волосы обрамляли симпатичное личико с сияющими ярко-синими глазами и словно выточенными из мрамора совершенными линиями носа, скул и подбородка. Жакет же и строгая юбка до колен в свою очередь нисколько не скрывали, а наоборот подчеркивали все очевидные достоинства фигуры, бросившиеся в глаза Толику, едва она, плавно покачивая бедрами, вплыла в кабинет.
Толик на своем веку повидал немало женщин, и многие из них могли по праву называться красавицами, однако сейчас он с огромным трудом заставил себя отвести глаза от секретарши и сконцентрироваться на происходящем.
- Да-да-да, дорогой вы мой, - продолжал между тем Петр Семенович,
- Пойдите, примите душ, переоденьтесь, расслабьтесь немного. Наташенька вас проводит. Ну, а уже затем, в тихой и приятной обстановке, за ужином, так сказать под коньячок, мы все наши дела и обсудим.
Петр Семенович взял протянутую ему Наташенькой чашку с кофе и сделал осторожный глоток.
- Спасибо, солнышко, все как я люблю, - довольно откровенное поглаживание Петром Семеновичем по бедру своей секретарши, навели Толика на мысль, что, возможно, их отношения отнюдь не ограничиваются приготовлением ею кофе и стучанием на клавиатуре.
- Встретимся в ресторане "Гранд", скажем, - Петр Семенович вновь сверился с настольными часами,
- Скажем часа через три, - поставив чашку с кофе перед Толиком, Наташенька, словно скользя по гладкому полу, быстро и неслышно переместилась за кресло шефа и застыла там как великолепная статуя белого мрамора в каком-нибудь музее. Толик непроизвольно дернул головой в ее сторону, но тутже взял себя в руки.
- Я так понимаю у вас стандартный восьмичасовой пропуск?
- Да, конечно, - Толик удивился тому, что кто-то вот так легко может называть вещи, или по крайней мере одну из вещей к которой он стремился всю осознанную жизнь, стандартными.
- Ну вот и прекрасно. Значит, часа за два мы обсудим с вами все наши дела, и еще часа полтора-два у вас останется, чтобы в полной мере насладиться пребыванием в центре. Хорошо?
- Хорошо, - согласился Толик.
- Ну что же, - Петр Семенович встал и протянул Толику руку,
- Тогда до встречи через три часа, - Толик также встал и пожал протянутую ему ладонь. Несмотря на некоторую кажущуюся рыхлость фигуры Петра Семеновича его рукопожатие оказалось неожиданно крепким, а глаза, всю их беседу будто смотревшие куда-то в неизвестную даль, столь же неожиданно блеснули холодной расчетливостью, виденной ранее Толиком лишь на лицах профессиональных убийц.
Толик понял, что хозяин кабинета вовсе не так уж и прост, как хочет казаться. По крайней мере, образ самоуверенного и самовлюбленного чиновника средней руки, начавший складываться в его голове, рухнул тутже, и Толик понял, что знает сейчас об этом человеке ничуть не больше, чем когда входил в двери этого кабинета.
- Наташенька, проводи нашего гостя, - гибкая фигура девушки опять словно танцуя заскользила, едва касаясь пола, и остановившись у двери, через которую Толик попал в этот кабинет, она сделала приглашающий жест.
Выйдя Толик снова оказался в лабиринте стекла и псевдометалла коридоров. Однако теперь его сопровождающим был не странный, похожий на наркоманскую галлюцинацию, летающий мяч, а почти обычная, если не считать того, что она родилась и выросла, по представлениям Толика, в раю, девушка.
Она плавно скользила впереди, ведя его из одного коридора в другой, пока они не добрались до широкой залы с огромным количеством лифтовых дверей. Лишь здесь кое-как справившись с собой, Толик решился заговорить с ней.
- Простите. Ведь это вы встречали меня на террасе.
Обернувшись к нему, девушка одарила его мягкой улыбкой.
- Это была всего лишь голопроекция, меня там на самом деле не было.
- А-а-а, - сказал в очередной раз ничего не понявший Толик и вошел вслед за ней в лифт.
Уже через двадцать минут они благополучно добрались до огромных размеров четырехкомнатного гостиничного номера, где Толик столкнулся с еще одним никогда не виденным им ранее чудом человеческой техники под названием - джакузи. Поначалу он не понял назначения огромного агрегата, занимавшего половину ванной комнаты, и по привычке принялся искать душевую кабинку, однако заглянувшая в ванную Наталья быстро и доходчиво объяснила, что с этой странной штукой нужно делать.
Теперь же развалившись в теплой, покрытой толстым слоем мыльной пены воде, Толик наслаждался новым и непривычным для себя ощущением уюта и какой-то странной гармонии. Небольшие пузырьки воздуха приятно щекотали его кожу и, казалось, что все его тревоги и страхи постепенно покидают тело, растворяясь в теплой воде. Приятное чувство дома и защищенности охватило его, и незаметно для себя он задремал.
Проснулся он словно от толчка, когда что-то с мягким плеском погрузилось в окутывавшую его воду. Рефлексы, не раз спасавшие ему жизнь, сработали и теперь, и прежде чем мозг успел что-либо сообразить, руки сами собой принялись нашаривать отсутствовавшее оружие. Только после этого Толик окончательно пробудился и открыл глаза.
Открывшийся ему при этом вид вогнал его в некоторое подобие столбняка, а затем Толик поблагодарил всех богов, которых знал, за то что нижнюю часть его тела скрывает толстый слой мыльной пены.
Прямо над ним в своем первозданном виде стояла Наталья и с любопытством наблюдала за его реакцией.
- Ты всегда такой дерганый? Или я тебя так сильно пугаю? - склонив голову на бок, спросила она.
- Да нет. Я просто не привык, когда ко мне вот так тихо подходят, - Толик постарался сделать как можно более невозмутимую мину и принялся разглядывать стройную фигуру девушки. С немалой долей восхищения он убедился, что сделанные им еще в кабинете предположения оправдались на все сто процентов. Стройные ноги, плоский подтянутый живот и высокая упругая грудь с аккуратными розовыми кружками сосков даже придавали ей некоторое сходство с эльфийками, считавшимися в пригороде обладательницами самых красивых тел.
Спокойно позволив Толику еще некоторое время попялиться на себя, Наталья не спеша опустилась в воду.
- Вот и славно. А то я подумала, что я тебе не нравлюсь. Хотя... - ее рука плавно скользнула под пеной, и Толик почувствовал прикосновение, заставившее его немного резко выдохнуть.
- О-о-о! - восхищенно сказала она.
- Хотя вижу, что с этим проблем у нас не будет.
Расслабляться эти три часа Толику не пришлось.
***
Шум и гомон, производимый толпой в двадцать с лишним эльфов, постепенно улегся под волшебным воздействием поварешки и огромного таза, которые с уже очевидным опытом проведения подобных мероприятий использовала Клара. Занеся найденыша в фургон, Садни поудобней устроил ее в специально для нее поставленном прямо по середине единственном кресле, а сам расположился вместе со всеми остальными прямо на полу, скрестив по-турецки длинные ноги в синих ботфортах.
Дождавшись абсолютной тишины, на что ушло еще минут двадцать непрерывного избивания поварешкой таза, Грог встал и громко прочистив горло принялся вещать.
- Братья и сестры! Сегодня у нас знаменательный день! Сегодня наш брат Садни буквально таки спас одну из наших сестер, ставшую жертвой жестокости и алчности уличных дегенератов, - Грог сделал широкий жест в сторону сидящего Садни, и тот неторопливо и с достоинством поднялся и театрально раскланялся. Тут же, словно по команде, в фургоне раздался радостный рев двадцати глоток, свист и бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
Кларе вновь пришлось взять в руки уже проверенные в деле инструменты наведения тишины.
- Тише братья и сестры!!! Тише!!! - попытался переорать весь этот гвалт Грог.
- Мы здесь собрались не для того, чтобы Садни хвалить, - сказал он когда шум вновь опустился до приемлемых величин.
- Так это что? Праздника не будет, что ли? - раздался чей-то обиженно недоумевающий голос.
- Будет. Все будет, - поспешил заверить глава табора усомнившихся,
- Но потом! - тут же веско добавил он, - А пока. Дайте мне дело досказать.
- Ну так говори быстрей, а то сколько уже ждать можно...
- Да! Я... Мы... тут уже два часа на слюну исходим, пока ты тут всю эту канитель тянешь - снова понеслись выкрики из толпы.
- Ну, так вот, - продолжил Грог, - Конечно, Садни тоже достоин того, чтобы его похвалили, поэтому...
- Короче Склифосовский!
- Э-э-э... хорошо, будет вам короче, - Грог смущенно потер лоб и развел руками, - короче ситуация такая: найденыш ни хрена не помнит, ни кто она, ни откуда. А потому вернуться в свою семью не может, потому что просто не знает, есть ли она у нее вообще. Вот я и думаю...
- А что тут думать! - на этот раз возмущенный голос принадлежал красноволосой Сильвии, второй жене Грога, сидевшей справа от него, и все это время что-то тихо штопавшей. Бросив свое шитье, она встала рядом с мужем, поправила короткую синюю юбку и заговорила, обращаясь ко всем сразу.
- А что тут думать! Малышка мало того что ничегошеньки не помнит, так еще и избитая вся! Подумаешь, семью она свою не знает! Значит мы станем для нее семьей пока она не поправится. Ну а потом поможем ей ее семью найти. Велика проблема!
- Да!!!... Точно!!!... - дружно поддержало ее все собрание.
- Ну прям все как я хотел сказать! Спасибо дорогая, - Грог поцеловал свою жену и та, усевшись, вновь принялась за свои тряпки.
- Только больно долго это у тебя получалось, - буркнула она, так чтобы никому больше не было слышно.
- Я еще некоторые вещи умею долго делать, - заговорщицки подмигнув, шепнул он в ответ.
- Ну да, ну да. Только трепаться да трахаться, - рассмеялась Сильвия, - Идеальный муж.
- Идеальный глава табора, - поправил ее Грог.
- Ну так что?! Как вам это предложеньице?! - заговорил он, обращаясь уже ко всем собравшимся.
- Да!!!... Конечно!!!... О чем разговор!!!... - дружно заревела толпа.
- Ну чё? Все решили, теперь и праздновать можно, - поинтересовался снова чей-то осторожный голос.
- Праздник!!! Праздник!!! - дружно заскандировала толпа и ломанула к выходу из фургона.
- Стоя-я-ять!!!!! - словно сирена неожиданно заорал Грог. Все собравшиеся даже немного присели от подобного проявления мощи голосовых связок.
- Да что ж это такое!! А!!! - снова заревел тем временем он,
- Сколько можно думать только о жратве и безделье!!! - глаза Грога метали молнии и притихший народ потихоньку расползся обратно по своим местам. Даже Клара, казалось, немного испугалась гнева своего мужа и быстренько убрала подальше таз и поварешку.
- Вконец уже отупели! Сами только что девочку в семью приняли, а о самом главном забыли! - все недоуменно начали переглядываться. Вроде со всем согласились, все всех устраивало и нате вам, о чем-то безумно важном забыли. Но о чем?
- Ты не сердись Грог, но только мы чегой-то не догоняем. Объясни поконкретней, - раздался все тот же голос.