Аннотация: Ещё раз про убийство. Но не так мрачно. И не толь ко об этом
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВ
ХЛЕБНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Экспозиция называлась "Хлебный человек, тянущий за собой хлебную пушку".
Иванов стоял возле этой экспозиции минут пять, в молчании рассматривая хлебного человека. Он подумал, что это как раз то, что ему нужно. Этот хлебный человек вполне может заменить его на даче. Если надеть на него свою куртку, шляпу, то он сойдет за хозяина, и будет охранять его дачный участок. " Это хорошая, хорошая мысль!",- обрадовался Иван Иванович озарившей его идее.
Он подошел к устроителю выставки и спросил:
- А из какого он теста сделан?
Устроитель выставки, смерив Ивана Ивановича пренебрежительным взглядом, ответил:
- Он не из теста. Он сделан из хлеба. Исключительно белого хлеба. Это хлебный человек.
- Я его покупаю, - с готовностью сказал Иван Иванович и тут же отдал устроителю выставки деньги - 50 рублей, ту цену, которая была указана на картонной табличке на постаменте у ног хлебного человека.
Получив деньги, устроитель выставки сказал:
- Ну, забирайте и пушку.
- Зачем она мне нужна,- ответил Иван Иванович.
- За все заплатили.
- Не нужно, - отрезал Иван Иванович, находясь еще под впечатлением пренебрежительного тона устроителя выставки.
- Ну, не знаю. Имейте в виду, для него - и еда и питье всё в одном - красном вине. Поите его натуральным красным вином. Кувшина вина на сутки, думаю, хватит. Водку давать не рекомендую.
Иван Иванович кивнул и повел хлебного человека к своей машине, радуясь нечаянной удаче. Он торопливо стал освобождать широкое заднее сиденье "Волги" от свертков, которыми перед этим загрузился в магазине. Это были апельсины, яблоки, грейпфруты. Жена очень любила фрукты, и Иван Иванович не упускал случая, чтобы хоть в чем-то угодить Ларисе. Хлебный человек, видя его возню, произнес:
- Я мог бы и в багажнике поехать, если там чисто. Заверните меня только в целлофан.
"Это мысль",- подумал Иван Иванович, с благодарностью к хлебному человеку за его непритязательность. Он завернул хлебного человека в целлофан и поместил его в багажник. Хлебный человек подогнул немного голову, согнул ноги в коленях, вполне сносно уместившись в просторном багажнике.
Иван Иванович захлопнул багажник. Ему было несколько не по себе. Как будто он живого человека запрятал в багажник. Как бандит какой-то.
Иван Иванович приехал к себе на дачу, высвободил хлебного человека из целлофана и привел его на участок.
- Ну вот, - обвел он рукой свои владения. - Это поле твоей работы. Твое дело - сторожить эту дачу.
Предвкушая удивление жены, он кинул хлебному человеку свою старую куртку, старые брюки, рубашку, кроссовки. Достал откуда - то еще приличную кепку. А еще он отдал хлебному человеку свои старые очки. Таким образом, хлебный человек издали стал походить на Ивана Ивановича.
- Тебе какое вино купить? Что ты предпочитаешь, сухое или полусладкое? - спросил он хлебного человека.
- Как вам будет удобнее, хозяин. Наверное, я бы предпочел красное полусладкое.
"Как и Лариса", - подумал Иван Иванович и сказал:
- Хорошо.
В следующий раз он приехал на участок вместе с Ларисой. И, надо сказать, он был приятно удивлен некоторыми происшедшими изменениями на даче. От ворот до крыльца участок аккуратно был выложен камнями, которые до этого кучей высились в углу двора уже два года. Иван Иванович никак не мог найти им применение. И Лариса уж саркастически стала предполагать: "Поди, могилку для меня рассчитываешь ими отделать? И, правда! Получилось бы красиво!"
Иван Иванович никак не мог привыкнуть к таким уколам. Хотя за их достаточно долгую совместную жизнь жена и не такое говорила.
Был расчищен заиливший прудик, а берег его был укреплен декоративными камнями. Вскопаны грядки, заменено в подсобном помещении разбитое мальчишками стекло. В углу двора была выстроена в виде затейливого домика конура для собаки. До этого пес спал, где придется. В последнее время облюбовал старый, заброшенный парник. Откуда, из-за широкой, полусгнившей доски внимательно наблюдал за передвижениями по даче Ивана Ивановича. Пес был приблудный. Довольствия здесь регулярного не имел. Возможно, поэтому был неуверен в себе и осторожен с Иваном Ивановичем. А хлебного человека он полюбил и ходил за ним послушно по двору с раскрытой пастью, свесив на бок свой длинный язык. Иногда, щелкая зубами, ловил муху. В его взгляде из-под тяжелых век, обращенном на хлебного человека, угадывалась преданность, любовь собаки к своему Хозяину.
- Ого! - удивилась жена, глядя на веселый дымок из печной трубы старой покосившейся баньки. - Этот хлебный человек время зря здесь не теряет.
Она с неподдельным, каким-то детским удивлением восприняла этого хлебного человека. Иван Иванович, наверное, и любил ее именно за эту способность искренне удивляться. Лицо у нее при этом окрашивалось какой-то совсем юной свежестью. Почему - то это заставляло Ивана Ивановича как-то пристально и внимательно вглядываться в Ларису. Как будто он пытался разгадать какой-то секрет, ее тайну.
К их приезду хлебный человек уже не только баньку истопил, но и натаскал с ближайшего ключа родниковой воды и наполнил ею деревянную почти уже рассохшуюся пятиведерную кадку у баньки.
Хлебный человек оказался старательным работником.
Однако вскоре он стал своевольничать.
Он засеял в углу участка пахучую травку, тархун, которую терпеть не мог Иван Иванович. На свободном участке, там, где Иван Иванович предполагал посадить редис, хлебный человек стал сеять топинамбур. Затем хлебный человек опутал многие кусты и деревья по углам участка блестящей мишурой - обрывками магнитофонной ленты для отпугивания наглых воробьев, которые особенно весело восприняли появление хлебного человека на участке, и постоянно озорно метались над его головой. Эту мишуру стерпеть Иван Иванович не мог.
Он сказал недовольно хлебному человеку:
- Собери эти ленты и выброси, а впредь не развешивай мусор, где попало. Где ты этому научился?
Оказалось, что хлебный человек был хорошим плотником, что особенно сильно оценила Лариса.
Если Иван Иванович не мог держать в руках ни одного плотницкого инструмента, то хлебный человек починил изгородь, смастерил несколько скворечников и даже сделал какую-то резную беседку во дворе.
- Даром, что из мякиша сделан, а мужик мужиком. Где уж тебе до него. Все никак дебет с кредетом свести не можешь на своей автобазе.
И она добавила мечтательно:
- Приспособить бы этого хлебного человека дом построить. Вот это было бы да!
- Ну да! - оживленно согласился Иван Иванович, вспоминая мечтательную старуху из пушкинской сказки - корыто он уже, можно сказать, сделал!
Одним словом, хлебный человек оказался мастер на все руки.
По всему периметру участка хлебный человек насажал красную смородину, которую натаскал из соседнего леска.
- На кой черт она тут сдалась? - говорил Иван Иванович, имевший свои планы на озеленение участка.
- По-моему, у него мания, болезнь просто с этой смородиной. Сеет ее, где ни попадя.
Ларисе кажется, было только весело от такого недоумения Ивана Ивановича. Она пожимала плечами и делала "козью мордочку", как это могла делать только она, уморительную гримасску. Хотя Лариса уже давно отлично знала, что самодеятельность хлебного человека не веселила, а только бесила Ивана Ивановича, выводила его из себя.
Вот как-то Иван Иванович приехал с работы раньше обычного - он просто взял с собой все бухгалтерские бумаги, чтобы поработать с ними на даче. И увидел такую картину.
Был жаркий июньский день. Лариса, лежала в тени, под зонтом в шезлонге в одном купальнике, вытянув свои стройные ноги. А хлебный человек делал ей искусно массаж спины. Рядом на столике лежал тюбик с кремом. Иван Иванович подивился такому открытию. Но ничего не сказал. А Лариса лишь усмехнулась, заметив недовольное выражение на лице Ивана Ивановича.
В конце концов, хлебный человек по настоянию Ларисы приступил к строительству нового дома в свободной части двора. Материал для этого был приготовлен еще несколько лет тому назад. Жена тогда надеялась, видя, как загорелся Иван Иванович идеей построить новый дом, что Иван Иванович не сам, так с помощью наемной бригады плотников, что-то соорудит. Но, столкнувшись с его нерешительностью, смирилась с существующим положением. Однако высказалась в своем обычном ключе.
- Если бы не твой главный бухгалтер за твою многолетнюю пахоту на него не расщедрился и не отдал тебе эту списанную "ВОЛГУ", то, думаю, ходила бы я на дачу пешком, по твоей милости.
Между делом у хлебного человека здорово стали получаться свистульки. Он их стал делать в большом количестве. А Лариса стала отвозить их на базар и там продавать довольно успешно.
Пакуя для продажи очередную партию изготовленных хлебным человеком свистулек в какие-то пустые картонные коробки, она говорила Ивану Ивановичу:
- Видно ты из той породы людей, которым хоть кол на голове теши - толку от них никакого. Вот вроде и работаешь ты с утра до ночи со своими бумажками, да, похоже, эти циферки только с ума тебя сведут, пользы - как от козла молоко.
Скоро жена завела свою отдельную сберкнижку, куда стала помещать всю свою выручку от продажи свистулек.
А через некоторое время у Ларисы уже появились золотые серьги, золотая цепочка. Иван Иванович никогда ей золото не покупал. Зарплаты у него хватало только едва-едва на самое необходимое. Но видя, что она неравнодушна к украшениям всегда хотел порадовать жену, каким - нибудь ювелирным украшением.
- Ну, если бы хотел - то давно бы уж и порадовал бы колечком или серьгами, - говорила обычно Лариса. - Вон, на каких деньгах сидишь. Но не трогаешь. И не потому, что честный, а потому что трусливый человек. А то, что другие это забирают - тебя не волнует. Поведение гриба обыкновенного. И не думаю, что полезного.
И вот как-то на даче у Ивана Ивановича появился маленький поросёнок.
"Ну, это уж слишком!" - подумал возмущенно Иван Иванович.
Он подошел к небольшому загончику за хозяйственными постройками, в начале картофельного поля. Маленький, розовый, любопытный и шустрый поросёнок хрюкал, озорно поглядывая на Ивана Ивановича снизу вверх. "И что же это? Мне его надо будет потом съесть?"
Иван Иванович подошел к хлебному человеку и спросил:
- Что это еще такое?
Хлебный человек ответил:
- Иван Иванович, это Лариса Петровна распорядилась. На счет поросёнка.
Иван Иванович сделал ему замечание:
- Не зови меня Иван Иванович. Называй меня как раньше - Хозяин.
Но хлебный человек, как будто нарочно, дразня, продолжал называть его по имени-отчеству, забыв про слово "хозяин". При этом он все чаще и чаще оказывался рядом с Ларисой.
И вот пришел день, когда Иван Иванович стал думать, что же делать с хлебным человеком. Уволить его? Глупо. Смешно. Он выдает на руке хлебному человеку трудовую книжку, где записано, что хлебный человек уволен в связи... с недоверием к нему. Смешно. Его взгляд упал на топор, прислоненный к свежей поленице дров, наколотых хлебным человеком.
Иван Иванович взял в руки топор, оценивая на весу этот непривычный для себя инструмент. Потрогал пальцем лезвие топора. Вспомнил Раскольникова. "Хлеб режут ножом, а не рубят топором", - сказал он себе. И стал искать нож хлеборез.
"Скормить его свинье, к чертовой матери!" - выругался про себя Иван Иванович, ходя по двору и пиная пустые ведра. Когда он успокоился, то встал посреди двора и пробормотал, прислушиваясь к своим словам: "Завалить. Завалить хлебного человека".
Когда он ударил хлебного человека ножом туда, где должно быть сердце, хлебный человек упал. Но, тут же поднялся и, шатаясь, пошел прочь от Ивана Ивановича. Очки слетели с него и остались лежать на грядке. Однако довольно скоро хлебный человек, закачавшись, снова упал. Затем на коленях подполз к очкам, подобрал очки и, поднявшись, неуверенно направился к смородиновым кустам. Но опять упал. Иван Иванович понял, что второй удар ему он не сможет уже нанести. Ощущая себя палачом, он подошел к хлебному человеку и тупо смотрел, как тот, сворачивается в калач, а затем, пытается отползти в сторону от него, к смородиновым кустам. Хлебный человек затравленно, снизу вверх посмотрел на Ивана Ивановича и, вытянув вперед руку, замер. Из него, как кровь, вытекло красное вино.
У Ивана Ивановича и Ларисы детей не было. Обследования у врачей показали, что вся причина в Иване Ивановиче. Какие-то медицинские факторы.
- Уж на что дело, казалось бы, шутейное, ребенка сделать - и то не смог. Я уж не говорю, сына воспитать, - вздыхала нередко жена, качая головой. - Ни дом не построил, ни дерево не посадил. Ни поступок, какой, стоящий, совершить не может.
Но вот после того, как он разделался с хлебным человеком, он вдруг заметил, когда уж совсем успокоился, что, оказывается, Лариса беременна. Он не сразу это понял. Как-то, уже поздним утром, переходящим в полдень, он смотрел на нее, заспанную, но, в то же время, свежую из-за своей загорелой в меру, гладкой кожи. Она только что проснулась и вышла во двор в одних трусиках и майке. Радуясь солнцу, вытянула вверх руки и стала потягиваться как здоровое молодое и сильное животное. Тогда его взгляд, опережая мысль, и остановился на ее, непривычно выпирающем из-под майки, округлом животе. Почему-то Иван Иванович и не удивился даже этому открытию.
Он долго смотрел на жену, впитывая в себя ее красоту и свежесть.
- Почему она думает, что у меня не получится воспитать ребенка? - сказал он затем, и пошел кормить подросшего поросенка.