Я остался один. "Один, совсем один!" - я даже засмеялся от радости. Дело в том, что мне всегда что-то мешало собраться с мыслями, сбросить с себя всё лишнее - балласт дурных привычек, стереотипов обыденного житейского поведения, когда весь смысл жизни упирается в зарабатывание денег, которые позволят тебе держать себя в форме для того, чтобы иметь возможность зарабатывать дальше, ну и чтобы уж совсем все не казалось уж таким тупым и безнадежным - выпить после трудов немного дешевого коньяка. Вот последнее, я заметил, что-то часто стало у меня повторяться.
Поэтому, я не поехал вместе с женой в санаторий, хотя у меня свободного времени в этот год было больше чем достаточно. Чтобы жена сильно не приставала я потряс перед ее носом толстую папку с техническим текстом на английском языке. Мне необходимо было перевести его на русский язык. У меня сформировалась привычка - за работу садиться только тогда, когда времени останется совсем нечего. А до этого я себе позволял выпить одну-другую рюмку коньяка.
Но вот с этим-то я решил покончить раз и навсегда. Я разложил английский текст на своем рабочем столе, приготовил все справочники, аккуратно выложил белую стопку бумаги, проверил, хорошо ли пишет авторучка. На всякий случай положил рядом запасную авторучку. И... побежал в магазин. Да нет! Конечно, не за спиртным. Я не ребенок, мне уже 40, и я отлично понимаю, что нельзя бесконечно пить, не заплатив за это своим здоровьем или жизнью. Поначалу я и сам испугался - не быстро ли я сдался? Нет, я побежал всего-навсего за продуктами. Я даже сделал не один рейс. Одним словом запасся на две недели - на тот срок, пока жена будет в санатории. И никакого спиртного!
После этого я зашел в туалет и бросил ключ от квартиры в унитаз. Я знаю слабость и коварство человеческой натуры, поэтому таким вот способом решил помочь себе. Буду сидеть в квартире две недели безвылазно, пока не приедет жена!
После этого я сел за работу. Два дня прошли в безрадостной, да и совсем в неплодотворной работе. Я работал уж откровенно через силу, без намёка на творческий порыв. Поэтому главным итогом этой моей работы был не столько текст, сколько акт терпения. Потом я сказал себе: "Ну, для начала, два дня терпения - это совсем даже неплохо. Неплохо, неплохо!" Пожалуй, теперь можно себе позволить грамм 150 коньяка. "Схожу-ка я в магазин!" Я пошел в туалет, нашел в хозяйственном шкафчике резиновую перчатку и, натянув ее на руку, полез в унитаз.
Ключ от квартиры я не нашел. Зато, пока шарил там рукой, из моего нагрудного кармана сотовый телефон выпал прямо в воду. Выкрикивая страшные ругательства, я выхватил телефон из унитаза и бросился его вытирать. Но телефон был испорчен.
Я заварил себе кофе и стал медленно пить его. Не буду на себя наговаривать. Я не алкоголик. Просто одно страшное обстоятельство выбило меня совершенно из жизненной колеи.
Мой сосед, товарищ по совместной рыбалке, да и просто хороший человек около полугода назад был убит в своей квартире вместе с семьёй. И Павел, и его жена, Света, и их сынишка пятилетний Гриша - все были убиты ножом! Чудом остался жив Толя, студент. Сейчас он жил у родителей своей подруги, не в силах переступить порог своего дома. В работе была одна самая реальная версия - убийство с целью ограбления. Ни у Паши и у кого из его домочадцев никогда врагов не было. В пользу версии ограбления говорило также, то обстоятельство, что в квартире все было переворочено, словно что-то искали. Понятно что - ценности. Да и сам оставшийся в живых Толя видел грабителя в квартире. Когда Толик вместе со своей подругой пришли домой, то он подругу оставил на лестничной площадке нижнего этажа. Паша говорил сыну, чтобы он ее не приводил домой, чем-то она им не приглянулась. Толик застал уже финал преступления. Неизвестный ему мужчина ходил по квартире. Увидев Толю, он стал убегать из квартиры и при этом ранил Толика ножом в руку. Подруга Толи тоже успела заметить убийцу. Он как вихрь пролетел мимо нее вниз по ступенькам. Следователи допросили соседей, составили фоторобот преступника. Рисованный портрет долго висел, расклеенный на дверях в подъездах близлежащих домов. Но всё безуспешно. Следствие встало в тупик, так и не установив, кто совершил убийство.
Меня же это настолько потрясло, что я только и делал, что наливал себе дешевый коньяк и пил, не пьянея толком. Пока не почувствовал серьезную угрозу здоровью.
И вот я пришёл к мысли, что пора встряхнуться.
Я методично стал перерывать квартиру. Я знал, что где-то, где-то есть запасной ключ. Я посмотрел в ящиках стола, в различных вазочках. Заглянул в платяной шкаф - возможно, лежит в кармане давно не ношеного пиджака? Нет, потерялся. Потерялся!
Потянулись вязкие, муторные от обычной, нелегкой и безрадостной работы, дни. Ночью мучила бессонница, а днем, за рабочим столом, одолевал сон.
Вот как-то глубокой ночью, когда я лежал с закрытыми глазами и устало думал о своей, почти прожитой жизни, и о прожитой жизни своего друга и горькой судьбе его близких, за стеной в соседней квартире я услышал какие-то звуки. Я знал, что квартира Павла опечатана, поэтому эти ночные звуки меня сразу насторожили! Я медленно поднялся с постели; адреналин, выбросившийся в мою кровь, сразу прогнал все последствия бессонницы. Слышимость в наших квартирах была идеальная. Когда я чихал, Павел всегда говорил мне из своей квартиры: "Будь здоров, сосед!" Иногда я, заслышав, что-то интересное, идущее по его телевизору, спрашивал, совсем без крика, не надрывая голоса: "Это какой канал, Паша". "Пятый!" - подавал голос Паша, видимо, развалившись на своем диване и попивая из кружки чаёк.
Поэтому сейчас, глухой ночью, мне даже можно было не подходить к стене, итак все было изумительно хорошо слышно. Но я, с замиранием сердца, прислонил ухо к стене. Я отлично знал, где, что у Паши находится в квартире. Вот отодвинули тяжелый старинный стул с резной спинкой. Увидев этот стул, я восхитился и поругал Павла. Почему он так безответственно относится к такому раритету? Польщенный высокой оценкой его мебели, сосед после этого ошкурил и замариновал этот стул. И он стал выглядеть как экспонат в краеведческом музее. Вот ещё подвигали стулья. Скрипнула дверь в ванной комнате. Я, как-то, совсем, было, уже сам собрался смазать дверные петли, но Паша, со смехом удержал меня. Мы тогда вернулись с удачной рыбалки и сидели у него на кухне, пили ароматный чай. Пока рыбачили на замерзшем озере, Павел всё вспоминал, что у него есть трехлитровая банка, наполненная засушенным чабрецом. Он заготовил его летом у себя на родине, на юге Челябинской области. Павел не глядя на поплавок, мечтательно смотрел на белый от снега берег озера и предвкушал возвращение домой. "Как я люблю аромат этой травы, когда забредешь жарким летним днем в околок посреди степи!" - предавался он воспоминаниям. "Высоко в небе заливаются жаворонки. Кузнечики стрекочут наперебой. Буйство жизни! И березовый околок манит своей прохладой и шелестом ароматных листьев!" Я же тогда подумал: "Стареешь, старик! Стареешь!" Не думал я, что эта его ностальгия была предчувствием скорого ухода.
Удивительно, словно несколько человек сейчас одновременно ходили в соседней квартире. Но, ни одного слова я пока что не услышал... Так! Вот открыли сервант, брякнули ложки! Да, там были ложки, серебряные! Вот, похоже, потащили к выходу телевизор! На какое мгновение за стенкой замерли. Я перестал дышать. Возможно, они меня услышали? Нет, вот снова заходили, опять скрипнула дверь в ванной комнате. У меня мелькнула мысль позвонить в милицию, но я тут же вспомнил о неисправности своего телефона. Тогда я решил посмотреть в дверной глазок - хотя бы визуально запомню воров! Я, накинув на себя халат, вышел в прихожую, стараясь бесшумно передвигаться по своей квартире. Приник к дверному глазку в готовности запоминать приметы. И тут... моя дверь отворилась! Оказывается, она была незапертой! Я нечаянно придавил ручку и дверь открылась! Видимо в своей ходьбе в магазин за продуктами, когда я бросал в прихожей пакеты и снова уходил в магазин, я забыл запереть за собой дверь. Я осторожно прикрыл дверь, и тихо пробравшись на балкон, взял там туристический топорик. Гнев переполнял меня. Возможно, подумал я, это на место преступления вернулся зачем-то убийца! Удобнее перехватив топорик, я вышел на лестничную площадку. Так и есть! Бумажной печати на дверях соседа не было. Выбрав место для засады - за лифтом у мусоропровода - я стал ждать. Я прождал минут тридцать. Затем осторожно, стараясь не издать ни звука, я стал открывать дверь Павловой квартиры. Вот я беззвучно распахнул дверь и тихо, крадучись, держа наперевес топорик, вошел в квартиру соседа.
То, что я увидел, заставило меня замереть как соляной столб.
В зале, за круглым столом, сидел сам Павел! Рядом с ним сидели его жена и сынишка. Они мирно сидели и пили чай, настоянный на чабреце. Аромат этой травки ощущался вполне явственно. На какие-то мгновения я потерял ощущение времени. Я просто впился глазами в эту картину семейной идиллии. Не скажу, что я испугался. Я испытал шок. За эти мгновения в моем сознании одно открытие сразу же сменялось другим. "Я сошёл с ума! Я спятил!" "Я умер!" "Я проснулся!" Я всегда считал, что когда-нибудь мы обязательно проснёмся, отряхнем с себя пелену этого мира-сна. Чем больше вглядывался в лицо умершего друга, в лица его родных, тем больше я успокаивался и в конце-концов, уже не находил в этой картине ничего удивительного и необычного.
Затрудняюсь сказать, как долго длилось это чаепитие. Я, думаю, что Вечность.
- Вас же убили! - сказал я Павлу.
Павел улыбнулся, оставив в сторону чашку с чаем.- Меня?
А затем он кивнул в сторону жены и сына. - И Свету и Гришу?
- Да, - сказал я.- И сделал это Толя. Твой второй сын, чтобы получить наследство и поехать со своей подругой к морю.
О том, что убийство совершил именно Толя, мне вдруг стало известно, открылось, прямо сейчас. Было ощущение, что кто-то другой, а не я это сказал. Хотя я постоянно раньше думал и размышлял, кто же мог совершить это преступление.
Света, жена Павла, и их сынишка Гриша меня как будто не видели и не слышали. Они и на Павла не смотрели. Они словно каждый сам по себе сидели за столом и пили, молча, свой чай.
- Не хотелось бы мне покидать свою квартиру, - вздохнул Павел, - я так любил сидеть здесь за столом и пить чай с ароматным чабрецом!
- А ты что же? Ничего не помнишь? - спросил я Павла.
- Нет, - печально покачал он головой. - Мне казалось, что я только что пришел с рыбалки и сижу, пью чай с моим любимым чабрецом.
- Ты потерялся! - догадался я. Мне стало вдруг ясно, что потеряться можно в любом из миров. Потеряться в лабиринте существования, не осознавая по-настоящему своё "Я", не осознавая самого факта своего существования, будучи зачарованным каким-то, не имеющим никакого смысла, действием.