Снег валил, устилая улицу мягкими и пушистыми, как птичий пух, хлопьями. Сразу стало сумрачно и как-то тихо, что было совсем не характерно для всегда шумного центрального проспекта Екатеринбурга. Зеленые и красные полосы от неоновой вывески у кинотеатра "Салют" весело прыгали по крышам проносящихся автомобилей, пробиваясь через снег, как сквозь туман и уже потускневшие, продолжали свою игру на витринах гастронома на противоположной стороне. Лица многочисленных прохожих светились одинаково радостно ожиданием Нового Года.
Впрочем, до этого праздника оставалось ещё два месяца, а на лицах людей, возможно, была просто радость от счастливо завершившегося рабочего дня и первого снега. Хотя вполне возможно, всё дело было просто в моём счастливом настроении.
Я спешил в арбитражный суд. В кармане моей куртки приятным объёмом ощущался довольно толстый конверт с деньгами - 20 тысяч рублей, которые я должен был отдать судье Потапову.
Эти деньги я только что получил в офисе компании "Сталь-профит", что на пересечении проспекта Космонавтов с улицей Фрезеровщиков.
А всего несколько часов назад я ходил по своей квартире в домашних тапочках, небритый и, в который уж раз, перечитывал собственное объявление в бесплатной рекламной газете: "Опытный адвокат окажет квалифицированную юридическую помощь по уголовным делам..." и мой номер телефона. Адвокат я, конечно, неопытный, но юрист-то, куда как со стажем! Двадцать лет проработал следователем, пока не вышел на пенсию, поняв, что в карьерной гонке я никогда не окажусь первым.
- Ты потерял своё лицо! - говорила мне раздражённо жена, не желая верить, что я вот так, запросто, поставил крест на своей следственной карьере.
Мы сидели тогда на кухне и пили чай, каждый сам по себе.
Я только что принёс из магазина её любимые конфеты- фрукты в шоколаде и пакет с дорогим китайским чаем. Я думал, что сидя тихо-мирно за чашкой чая ( заметьте, не за бутылкой алкоголя, это уж точно разозлило бы её, а за чашкой, можно сказать, респектабельного напитка) я и сообщу о своем увольнении и решении пойти, так сказать, на вольные хлеба, в адвокаты.
- Ну почему, прямо-таки, сразу и лицо потерял? - мягко возражал я, чисто механически расправляясь с конфетами. Я рассеянно накидал на столе рядом со своей чашкой уже гору фантиков. Мне было видно, что жена меня не слушает. Люди порой бросаются словами хлесткими и весомыми, совершенно не замечая и не предполагая, какой серьёзный за ними кроется смысл. Потерял лицо... А всегда ли мы знаем, какое у нас лицо? И есть ли оно вообще? Безликая масса исполнителей, не помышляющих и шагу сделать самостоятельно. Лишь бы не быть исключенным из круга потребителей!
- А что? Разве не потерял? - жена не на шутку рассердилась. Крошка шоколада родинкой прицепилась возле ее верхней губы. - Двадцать лет ты работал следователем. Сажал в тюрьму убийц и насильников. А сейчас ты будешь им помогать, спасать их от тюрьмы и справедливого возмездия!
Справедливого возмездия - вот как! Я еще хорошо помнил её слова, сказанные мне в далёкие советские времена, когда токарь на заводе получал зарплату в два раз больше, чем следователь. Тогда жена заставляла меня бросить следствие и идти на завод работать токарем.
Не скажу, что сейчас я уж совсем не придавал значения её словам. Я давно уловил некую закономерность - порой, даже в глупом человеческом бормотанье таится глубочайший смысл. Недаром ведь говорят, устами дурака глаголет истина!
Потерять своё лицо... А было ли оно у меня, это лицо? И если было, то какое? Когда я гляжу на себя в зеркало, то вижу лицо, недоступное стороннему наблюдателю.
Как-то зашёл ко мне в кабинет мой бывший подследственный. Отсидел свой срок и зашёл ко мне.
Протянул мне смело руку, а я пожал её. Я всегда жму протянутую мне руку, даже когда мне ее протягивает убийца. Хотя... нет, не всегда, конечно, я пожал бы руку убийце... Этот не был убийцей. Но реально мог с этим клеймом на долгие годы уйти в тюрьму. Без ложной скромности скажу, я разобрался в том деле, обвинение предъявил другому человеку, а этот - отделался сроком за спекуляцию. Надо сказать, не маленьким сроком. И вот он зашел ко мне и пожимал мне руку. "О Вас говорили в камере, что Вы мягко стелете, но жёстко спать", - сказал он мне, - но со мной Вы справедливо поступили". Мне тогда показалось, у него даже слезы сверкнули в глазах. Я же сделал тогда заключение, что я, действительно, мягкий по природе, воспринимаюсь обычно как жесткий и даже жестокий человек, потому что действую по заданной государством схеме. И поэтому-то у меня уже не своё лицо, а маска...
А этот спекулянт, между прочим, прислал вскоре мне открытку из Кипра. Он там обосновался где-то в турецкой части, скупив оставленные греками земли на побережье.
Одним словом, я сейчас решил попытаться снять с себя маску служаки и постараться увидеть - какое же у меня лицо и есть ли оно у меня?
Но пока что я видел только одно своё лицо - лицо мужчины, давно не бравшего в руки бритву и в одиночестве привыкающего к своему новому статусу - статусу вольного художника, жизненный принцип которого - стать успешным человеком, сохранив при этом максимум своей свободы. А какой критерий успешности для адвоката? Конечно, большие гонорары! Вот поэтому-то я и дал объявление в рекламной газете и теперь дожидался, когда клиенты кинутся ко мне гурьбой, отпихивая друг друга.
Однако не больно что-то народ спешил обращаться ко мне за квалифицированной помощью.
Позвонила какая-то девица-студентка. Наверное, прагматичная первокурсница. Не нужен ли мне помощник за небольшую плату? (Плата, разумеется, с моей стороны). В другое время я может быть охотно взял бы себе помощницу. Особенно, если она симпатичная и послушная. Но не сейчас, когда я уже второй месяц с момента получения адвокатского удостоверения сижу без денег и без клиентов. Неужели сбудутся пессимистические прогнозы жены? Я всё вспоминал ее слова.
"Имел стабильный доход и уважение. Нет, вздумалось ему пойти зад лизать всяким подонкам!" - говорила она.- Ты же канцелярской крысой стал за эти годы кабинетной работы! Какой из тебя адвокат!"
Про жену я девушке ничего, конечно, не сказал. Просто мягко отказал. Затем какой-то заторможенный парень совершенно бесплатно получил от меня развернутую консультацию по дорожно-транспортному происшествию. Я полчаса заливался соловьем, объясняя этому бедолаге, что нужно сделать, чтобы вылезти из той кучи дерьма, в которой он оказался по уши. Удовлетворенный моими разъяснениями, он, что-то несвязно пробормотав, бросил трубку, словно боялся, что я ему счёт предъявлю.
Я уже стал подумывать грешным делом, не пойти ли мне в поисках клиентов другим путём - как мой бывший коллега по следствию Затонский Игорь. Он, когда оказывался без клиентов, отправлялся в следственный изолятор. Тёрся в очереди из родственников подследственных, приехавших с передачками. Наблюдал, слушал разговоры. И порой оказывался весьма кстати со своим полезным советом, брошенным как бы невзначай из очереди. "Тут, - делился со мной Затонский, - не зевай. Раскручивай! И клиент твой!"
Это всё равно, что женщина от отчаяния на панель выйдет. Так думал я, слушая, как мой товарищ от чистого сердца давал мне свои советы.
И вот раздался этот звонок!
- Это Вы давали объявление? - осторожным тихим женским голосом спросила меня телефонная трубка.
- Да, - не менее осторожно ответил я.
Этот голос таил в себе большие обещания - большое дело и большой гонорар! Я боялся его вспугнуть и поэтому даже осторожно встал с дивана и весь напрягся, словно на рыбалке следил за нырнувшим вдруг мертвым до этого поплавком.
- Вы работали по убийствам?
- Приходилось, - я старался быть немногословным. Одно неосторожное слово и клиент уйдёт.
- Нам нужен адвокат для одного ценного сотрудника нашей фирмы, - пояснила трубка.
- Стоит подумать, - ответил я уклончиво.
- Мы готовы заплатить Вам гонорар 50 тысяч рублей. Сейчас аванс 20 тысяч. Остальные - по ходу работы.
- Об этом лучше поговорить при встрече, - сказал я, уже более мягким голосом.
Как только разговор закончился, я быстро-быстро побрился, одел свой выходной костюм и удлинённую куртку, на тонком подкладе, хотя и холодную для ноября, но придающую мне солидный вид и отправился на своей "Приоре" на встречу - в офис "Сталь-профит".
Приткнув свою машину между джипами - мастодонтами, я поднялся в офис. Тут мне устроили форменные смотрины. Секретарь - женщина средних лет - встретила меня как дорогого гостя. Судя по всему, это её голос я слышал недавно в телефонной трубке. Меня провели в просторный и богато обставленный начальственный кабинет. Руководитель, довольно молодой человек, настолько молодой, что своей секретарше он годился в сыновья, чем-то напомнил мне недавнего выпускника университета. В аккуратно отглаженной белой рубашке с длинными рукавами, в нарядном галстуке, он оценивающе поглядывал на меня, как я усаживался в предложенное мне кресло. Секретарь, расставляя чашечки с кофе, тоже постоянно поглядывала на меня, словно я пришёл свататься к её дочери. Не исключено, подумал я, что она, действительно, является матерью этого парня, что сидит напротив меня. Что-то было общее в их чертах. Допускаю, что любопытство к моей персоне сделало их похожими. Между прочим, сейчас не редкость, когда небольшой бизнес ведут одни родственники. В таких фирмах все должности распределены между братьями-сестрами, племянниками, дядями-тетями и так далее. Семейный клан, одним словом.
- Расскажите немного о себе, - предложил мне этот молодой босс, после того, как сам коротко представился.- Нас интересует Ваш послужной список, так скажем. Сами понимаете, дело уж больно доверительное...
- Я специализируюсь по убийствам...- начал я, надеясь, что угадаю ожидания клиента.
Босс, скромно опустив взгляд, слушал.
-... Работал в отделе по расследованию особо тяжких преступлений..., - я старался вовсю. Из моей памяти никак не выходила моя циничная жена с её примитивными представлениями о перспективах моей адвокатской карьеры: "Зад будешь лизать подонкам!" - Если помните недавнее громкое убийство двух инкассаторов в цыганском посёлке - так это я занимался им. Раскрыл! - тут я немного прихвастнул. В этом деле я был всего лишь на подхвате. Руководил следственной группой другой следователь. Но я уже давно усвоил истину - если скромность и украшает кого-то, но только не начинающего адвоката. Поэтому я и старался, расхваливая себя.
- Вы нам подходите, - наконец произнёс этот славный парень в модном галстуке.
По внутренней связи он вызвал какую-то Светлану. Я настроился увидеть красивую длинноногую красавицу, но пришла довольно неказистого вида женщина, которая не просто в матери - в бабушки годилась моему новому работодателю! Ну да ладно, зато я уже подписываю договор и прячу в карман конверт с деньгами, стараясь завуалировать свою радость. Вот он - момент истины! Что говорить - деньги в конечном итоге определяют твою успешность.
Человек не может жить, не имея вот такой цели - добиться успеха. Что для меня было успехом в следствии? Что-то среднее между желанием установить справедливость и получить признание общества за свою работу в виде приличной зарплаты и хорошего чина. Да, следователем я стал не совсем случайно. Была у меня некоторая ненависть к душегубам. Не любил я людей, способных давить других ради каких-то своих интересов. Не любил с детства. Были у меня по молодости, как и у всех, какие-то идеалистические устремления - я считал, что справедливость стоит многого. Помнится, когда я двадцатилетним начинающим следователем получил своё первое дело об изнасиловании шестилетней девочки, я, не увидев расторопности у оперативников, сам ходил ночью по улицам городка, грея ладошкой в кармане рукоятку ножа. В то время оружие следователям не давали. Я надеялся поймать маньяка. Но дело так и осталось тёмным, пополнив собой целую библиотеку в моем кабинете из томов нераскрытых убийств и изнасилований. Но с возрастом становишься и трезвее и циничнее, когда осознаешь, что ты устанавливаешь справедливость всего лишь в своей песочнице среди песочных куличей. В конечном итоге для меня основным мерилом достоинства должности, которую ты занимаешь, стала зарплата. Взяток я не брал. Да и не давали. Поэтому особо хвастаться этим не буду. Это все равно, что зрелой девушке гордиться своей девственностью. А зарплата у следователя... и говорить даже не хочется об этом! Поэтому-то я никак успешным человеком себя не считал. Но сейчас, похоже, все будет по-другому!
- Ситуация такая, - Вадим ( он так и предложил мне, мол, зовите меня просто Вадимом. Ну, Вадим, так Вадим!) извлёк из внутреннего ящика стола папку с бумагами. - Тут характеризующий материал на моего заместителя, Григорьева Павла Семеновича. Это ему нужна Ваша помощь. Сейчас он в следственном изоляторе, написал явку с повинной. Сам признался в совершении убийства одного бизнесмена. Хотя убийства он этого не совершал... (Ну, конечно! - подумал я, делая вид, что меня нисколько не удивляет такая убежденность Вадима)...Ваша задача - убедить его рассказать правду. Скажите ему, что так велел я, - Вадим внимательно посмотрел на меня. - Вы должны акцентировать на этом его внимание. "Так велел Вадим" - скажите ему. И проследите, чтобы это не ускользнуло от его внимания. И ещё - ему надо будет ограничиться только этим заявлением следователю. Пусть только назовет имя настоящего убийцы, а от дальнейших показаний откажется.
- Хорошо, - согласился я. - А какая-то дополнительная информация у Вас есть для меня?
- Да Вы ведь всё равно будете изучать материалы дела, - сказал Вадим довольно жестким тоном. - А что-то дополнительно для Вас я ничего сказать не могу. Был убит директор "Кристалла". Знаете, наверное, завод пластмассовых изделий...
Мы договорились, как будем поддерживать связь, и я, взяв папку с характеризующим моего подзащитного материалом, отправился домой.
Утром следующего дня я должен буду явиться в следственное управление, изучить уголовное дело и получить разрешение следователя на встречу со своим подзащитным.
По пути домой я решил заехать к своему старому товарищу в Арбитражный суд и вернуть ему с полученного аванса долг. Он всегда меня выручал, мой старый товарищ сторонник, друг. Предварительно я позвонил ему по сотовому телефону. Он как раз заканчивал дела. Машину я оставил чуть ли не за квартал - у гостиницы Центральная. К зданию суда в это время лучше на машине не соваться - все стоянки битком забиты.
- Металл-профит? - удивился Алексей, когда мы уже ехали в машине (я решил добросить его до дома)- Это на Уралмаше? Да, знаю я эту компанию! Они у нас в суде частые гости. Прямо скажу - еще те мошенники! Зря ты с ними связался,- Алексей озабоченно тронул рукой свою куртку - там где-то был его кошелек.
- Это ты мне их деньги только что передал?
- Нет! Свои! - засмеялся я. - Это мой гонорар.
- Может, не стоило тебе спешить с возвратом долга? - пробормотал мой друг.
- Да что ты, Алексей! - я уже был не рад, что похвастался перед ним своим новым клиентом. - Я что, мальчик? С ними я вполне официально договор заключил. А как пойдет дальше - там и посмотрим!
- Ну, ты гляди! - предостерег меня Алексей. - Как бы проблем на свою голову не нагрести!
Он как в воду глядел, мой старый товарищ, со своими предостережениями!
***
В следственном управлении я долго дожидался, когда следователь Борисова закончит допрашивать какую-то цыганку. В этом управлении у меня не было знакомых следователей. А если бы и были, то сейчас, в моём положении адвоката, я не подошёл бы ни к кому ни с одной, даже маломальской, просьбой.
Я ещё хорошо помнил себя, как нос воротил, когда ко мне пытался, как говорится, подкатить кто-то из бывших следователей, оказавшийся в роли адвоката.
Наконец Борисова закончила допрос и пригласила меня. Молодая, но в глазах уже какая-то канцелярская безжизненность. Она едва заметила меня, указав на стул рядом с её столом. Я хорошо знаю таких следователей. Они не видят человека. Такие и следствия по-настоящему не понимают - видят перед собой только протокол. Вот и я сейчас превращусь в адвокатский ордер с ФИО и номером адвокатской конторы и буду аккуратно подшит к делу.
- А что? - вдруг спросила меня Борисова, - предыдущий-то адвокат не устраивает Григорьева?
- Ну, он всего лишь дежурный адвокат. Сами знаете! - сказал я, углубляясь в изучение дела. Всё было просто как дважды два. Я даже стал просчитывать варианты потери гонорара.
Да, тут, пожалуй, в лучшем случае всё и закончится выплаченным мне авансом, - думал я, пробегая глазами по строчкам явки с повинной, - Что я, как адвокат, смогу сделать, если Григорьев сам рассказывает подробно, как совершил убийство? А свидетели всё это подтвердили.
Следователь Борисова, отрываясь иногда от своих бумаг, окидывала меня равнодушным взглядом, оценивая степень моего продвижения к концу дела. Она в своей уверенности, даже не посчитала нужным оградить меня от ознакомления с некоторыми протоколами и рапортами, с которыми обычно не спешат знакомить адвоката.
О том, что дело не простое, я понял, когда пришел в изолятор на встречу с обвиняемым. Я просто остолбенел, когда ко мне в кабинет завели Григорьева.
Это же был Вадим! Тот самый молодой босс из "Сталь-профит", который заключил со мной накануне договор!
Только сейчас на нём была не дорогая рубашка и модный галстук, а спортивный тренировочный костюм.
Вот так дела, скажу я вам!
Поначалу я даже чуть не возмутился - что за маскарад и сцены с переодеванием?!
Близнец. Это стало для меня очевидным, когда вошедший в кабинет арестованный, коротко кивнув мне, уселся напротив. Мы сидели за одним столом и смотрели друг на друга. Точнее, я молча смотрел на него, а Григорьев водил глазами по пустым углам кабинета.
Я в точности, как инструктировал меня Вадим, передал Григорьеву наказ об изменении своей позиции на следствии. Григорьев слушал лениво, не проявляя ко мне ни малейшего интереса. Словно меня и не было. Я, конечно, не спрашивал его о деталях убийства. Надо будет - сам расскажет. Для меня главное сейчас - проводить политику клиента. Другое дело, если бы они спрашивали у меня совета! А так, воля клиента - закон для адвоката. На этом мы и расстались.
Вечером Алексей позвонил мне. Мой товарищ всегда отличался внимательностью к моим проблемам. Надо сказать, без его материальной помощи, без его денег, которые я, находясь без клиентов, у него перехватывал, мне было бы на первых порах туго!
Я поделился с ним своей новостью.
- Близнец? - удивился он. - Ну, тогда понятно! Григорьев взял на себя вину брата Вадима. А тот сейчас дает ему отмашку разворачиваться на 180 градусов. Только как они собираются выпутаться? Разве что этот Вадим сам надумал идти в тюрьму вместо брата?
- Да что-то не похоже, - сказал я. - В таком случае проще было бы явиться к следователю, как говорится, с вещами, а не адвоката посылать окольными путями!
- Держи меня в курсе! - сказал Алексей, прощаясь.
***
Несколько дней понадобилось, чтобы мой подопечный переварил наставления, переданные мною от Вадима.
И вот мне звонит Борисова.
- Роман Валерьевич?
- Он самый.
- Следователь Борисова. Тут от Вашего Григорьева заявление поступило. В отказ пошёл. Признавался, раскаивался, а тут Вы появились - и пошла кутерьма!
- Ну, если это Ваше первое дело, то готовьтесь на будущее и не к таким сюрпризам от подследственных, - посоветовал я.
- Нет, это не первое мое дело! - жестко сказала Борисова. Я в следствии уже три года. Жду Вас сегодня в следственном изоляторе. В 14 часов. - И она бросила трубку.
***
Следователю, как водится, кабинет в следственном изоляторе находят быстрее, чем адвокату. Поэтому, я хотя и пришёл раньше, даже очереди занимать не стал. Прогуливался по коридору в ожидании Борисовой. Потом, пока выводили Григорьева, мы с Борисовой довольно мило пообщались. Судя по всему, она уже успела навести обо мне справки и теперь уже не держалась со мной так, словно за её плечами не три, а тридцать три года следственной практики.
- Ну и как Вам на вольных хлебах? Лучше? - очень заинтересованно расспрашивала она меня.
- Ну-у! Другое дело! - в тон ей отвечал я, вспоминая своего коллегу Затонского. И точно так же как в своё время он отвечал на подобные мои вопросы, я говорил Борисовой:
- Совсем другое дело! Сам себе хозяин! Куда хочу - туда иду! Захотел - вообще никуда не иду, сижу дома или лежу на диване, газеты читаю!
- Ну, а как с деньгами?
И это её любопытство меня не шокировало. Она признавала, что по прежнему видит во мне своего человека, по сравнению с которым она ещё ученица.
- Когда густо, а когда пусто. - Не стал я врать и снова вспомнил точно такие же ответы Затонского на такое же нескромное моё любопытство.
- Ну, Вам-то можно, - вздохнула Борисова, - и на диване порой полежать. У Вас за плечами какая-никакая, а пенсия. А мне-то ещё как медному котелку - пилить да пилить!
Тут завели Григорьева. Вид у него уже был не такой сонный, как в первый раз. Судя по всему - он включился в новую игру и теперь сам ждал, как все повернется.
- Вы в своем заявлении указываете, что убийство совершили не Вы, а Ваш брат Вадим Костанецкий, - Борисова снова превратилась в бездушную машину по производству жмыха.
- Да, - спокойно проговорил Григорьев, останавливая на мне свой равнодушный взгляд. - Бизнесмена Черёдкина в кафе убил он, Вадим, и сразу же после этого скрылся. А с повинной на следующий день в милицию явился я. Хотел брата выгородить. Ему никак нельзя было тогда на нарах прохлаждаться. Дела, понимаете ли.
- Ну, а брат-то, Вадим, где же он? - нетерпеливо воскликнула Борисова и с негодованием посмотрела на меня. - Роман Валерьевич! Если вы хотите, чтобы я отпустила вашего клиента - видите сюда Вадима Костанецкого!
- Он всё еще в делах, где-то за границей. Приедет месяца через два - сказал я.
- Да вы что, издеваетесь, что-ли, надо мной?! - возмутилась Борисова.
Одним словом, Григорьева из-под стражи она не освободила. Предъявила ему обвинение в убийстве Черёдкина и отправила дело в областной суд. А суд состоялся довольно быстро. И поскольку по моему ходатайству на суде был допрошен брат подсудимого, Вадим Костанецкий, вернувшийся к этому времени "из заграничной командировки", который в зале судебного заседания заявил, что это он, Вадим Костанецкий, совершил убийство - Григорьев был оправдан.
Разумеется, Вадим Костанецкий оказался под
стражей.
***
Когда Григорьева освободили в зале суда из-под стражи, его сразу же окружили друзья, родственники. Радость их была сдержанной. Как-никак, вместо Григорьева, в клетку посадили Вадима, его брата. Выходя из суда следом за этой кавалькадой, я почувствовал себя забытой собачкой, за прыжками и кульбитами которой ещё минуту назад все с восторгом наблюдали. А затем разом отвернулись, забыв о своём недавнем кумире. Я остановился у входа в здание суда и, поигрывая ключами от автомобиля, смотрел, как Григорьев с провожатыми усаживаются по машинам. Закрывая за собой дверь Шевроле-Тахо, Григорьев, всё-таки, оглянулся в мою сторону.
- Роман Валерьевич! Завтра в 10 жду Вас у себя!
Да, неприятная компания! Завтра в 10 он ждет меня у себя! А если у меня другие планы?
***
Да... Это был уже другой Григорьев! Не тот полусонный дегенарат-переросток в спортивном костюме, представший передом мной в следственном изоляторе, а человек, который если не голову, то руку вам откусит - это уж точно - стоит только сделать неосторожное движение в сторону, где простирается сфера его интересов. Один взгляд чего стоит! Шильцы, а не глаза! Для меня, конечно, это была мелкая спекулянтская шушера, но мой долгий опыт общения с многочисленными следственными начальниками, без устали контролировавшими меня, научили меня держаться скромно и терпеливо с кем бы то ни было. Усаживаясь в предложенное мне кресло, я ещё раз отметил, как сильно они похожи друг на друга, Вадим Костанецкий и Григорьев.
Григорьев, в такой же, как у Вадима, белоснежной рубашке и ярком галстуке сидел в глубоком кожаном кресле. Его кабинет был напротив кабинета Костанецкого и был как две капли воды похож на кабинет босса. Вот только кресло себе Григорьев позволил более анатомичное и роскошное.
- Давайте-ка мы с Вами закончим наши финансовые расчёты, - сообщил он мне, вызывая Светлану.
Я получил обещанный гонорар и удовлетворенный спрятал аккуратные, в банковской упаковке, пачки денег в свою кожаную папку. "Для начала - совсем неплохо!" - подумал я. Всё у меня шло по плану.
Я всё просчитал. Мне 40 лет. Примерно лет 5 буду работать на наращивание клиентской базы. То есть тут особо не придётся рассчитывать на большие гонорары, на известность. А вот пройдут годы - ну, пяти лет, думаю, для этого достаточно, и мою фамилию клиенты будут передавать из уст в уста, сопровождая это своими лестными отзывами. Тут что главное? Всё для клиента. Он должен быть на первом месте. Всё для него, всё во имя его. И люди почувствуют это и потянутся ко мне. Вот тогда я начну выбирать. Не буду хвататься за любое дело - а только за такое, к которому будет душа лежать, когда мне, может быть, даже бесплатно захочется защищать попавшего в беду человека, а не корысти, так сказать, ради, не за гонорар.
Ну а сейчас, думал я, хотя мне эта компания и не нравится - будем продолжать в том же ключе, выбирать пока что не приходиться!
- Так, а теперь, - произнёс Григорьев, проследив взглядом за моими манипуляциями с деньгами, - продолжим нашу работу.
Я ждал этих слов.
- Вы берётесь защищать Вадима - а мы выплачиваем ещё пятьдесят тысяч. Лучше, если Вы прямо сейчас отправитесь в следственный изолятор. Текст договора у нас уже готов.
И он подал мне документ.
- Боюсь, что на это раз я уже не смогу участвовать в деле, - сказал я, пробежавшись глазами по тексту договора. - Ведь по этому же делу я защищал уже Вас. Уголовно-процессуальный закон запрещает мне вести защиту нескольких обвиняемых, если их интересы противоречивы.
- А вы попытайтесь, - настойчиво сказал Григорьев. - У меня с братом нет противоречий.- И он усмехнулся. - У нас один интерес. И потом. Чем больше будет по делу нарушений процессуального закона - тем нам лучше. Не так ли?
- Пожалуй, - проговорил я в раздумье. Чего-чего, а стать адвокатом-ловчилой, готовым ради клиента на нечистоплотное действие - мне никак не хотелось. Я в первую очередь юрист, а не проныра-прохиндей какой-нибудь.
- Да, забыл сказать, - Григорьев забрал у меня текст договора.- Пятьдесят тысяч рублей - это Вам за текущую работу. А за положительный результат оплата отдельная - пятьдесят тысяч долларов, если Вадим будет оправдан. Это у нас будет оформлено отдельным приложением к договору. Светлана! - он нажал на кнопку внутренней связи.
"А что, собственно? - подумал я. - Ведь речь-то не о взятке идет. Меня только просят попытаться влезть снова в это дело и защищать обвиняемого. Только и всего! Да, придётся немного половчить. Но тут уж по определению ты, как адвокат, должен быть ловким юристом, если хочешь хорошо заработать, не воруя". Так я снова оказался в деле.
***
Из доверительной беседы с Григорьевым, после того, как я дал согласие идти в этом деле до победного конца и подписал договор, мне стало известно, что убийство несговорчивого бизнесмена Черёдкина совершил всё-таки оправданный Григорьев. Близнецам же принадлежал план запутать правосудие с помощью последовательных явок с повинной и последующих отказов от них, дискредитации свидетельских показаний и опознаний. Я должен был реализовать этот план.
Остаток дня я посвятил изучению судебной практики по аналогичным делам. Вечером, когда я почти ослеп от мерцающего монитора компьютера позвонил Алексей.
- Послушай, Роман! Мне сегодня отписали дело по заявлению "Сталь-профит" о банкротстве предприятия. Я тут в арбитражном суде повыяснял у коллег. Думаю и для тебя эта информация покажется интересной. Оказывается, эти ребята из "Сталь-профит" не просто жулики, а настоящие разбойники с большой дороги. У них нет никакого своего бизнеса. Они ничего не производят, ничем не торгуют. Внедряются в чужой бизнес и затем банкротят его. Греют на этом руки. Занимались этими ребятами следственные органы, да не так-то просто вывести их на чистую воду.
- Спасибо, Алексей. Я буду начеку.
Через полчаса Алексей снова позвонил.
- Послушай, Роман! Тут не просто надо быть начеку - тут надо развязаться с ними поскорее! Похоже, они и перед убийством не останавливаются. Несколько их партнеров по бизнесу, так сказать, отошли в мир иной при довольно загадочных обстоятельствах. Да что я тебе говорю! Ты же сам сейчас отмазываешь их от одного убийства. Давай-ка, Рома, возвращай им гонорар и отходи от этого дела.
Да, подумал я, сейчас не так-то просто уйти. Во-первых, с каких это шишей я им верну деньги? А во-вторых, таких крутых ребят бросить без конфликта не получится.
И словно прочитав мои мысли, Алексей добавил:
- Надо будет денег - скажи, я тебе одолжу.
Я отказался от предложенной помощи.
Тут жена, конечно, права, когда стращала меня.
- Ты же отлично знаешь, - говорила она, - насколько адвокат уязвим. Это следователь под особой защитой государства. Но не адвокат. Не ты ли говорил - то один адвокат повесился, то другой из окна выпал!
Прямо застращали меня! Что Алексей, что жена! Словно я не опытный юрист, а недавний выпускник юридической академии. Прорвёмся!
***
Дело Вадима Костанецкого вёл новый следователь. Волков Павел Сергеевич. Я слышал о нём. Это был если не зубр от следствия, то волк - то уж точно! Матёрый следователь, одним словом. Крупный, но не грузный, черты лица малоподвижные. Взгляд только живой и в то же - быстро ускользающий. Видно, он следует в жизни только за своей мыслью. Просканировав Вас своим взглядом, он тут же уходил в себя, склонившись над материалами дела, заключениями экспертиз, какими-то таблицами и схемами.
К делу он допустил меня без лишних проволочек, тут же выдал разрешение на встречу с Вадимом Костанецким в СИЗО.
Сейчас, коротко взглянув на меня, он молча указал на стул и снова углубился в изучение следственных протоколов. Я терпеливо ждал, держа в руках заявление, которое пару часов назад мы с Григорьевым составили в его офисе.
- Что у Вас? - поднял, наконец, голову Волков.
- Заявление. Заявление оправданного по этому делу Григорьева о том, что убийство бизнесмена Черёдкина совершил всё-таки он, а не Вадим Костанецкий.- я передал заявление следователю.
Волков внимательно прочитал текст заявления и, подняв на меня свой взгляд, сказал:
- Не понимаю. А смысл - то какой во всём этом? Ну, освободим мы сейчас этого Вадима Костанецкого, а Григорьева-то снова арестуем и осудим.
- Обратите внимание, - сказал я.- Это заявление слово в слово повторяет самую первую явку с повинной Григорьева. Только дата другая. Одним словом, ничего нового по делу, что позволило бы отменить оправдательный приговор, нет.
- Тем более. Почему тогда я должен верить этому заявлению и освобождать Костанецкого?
- Есть по делу одно обстоятельство, формально не являющееся новым доказательством, но которое может изменит всю картину преступления.
- Ну и что это за обстоятельство?
- Как известно, на месте преступления никто не был задержан. На следующий день после убийства в милицию явился Григорьев и заявил, что убийство совершено им, При этом он выдал следствию нож, которым было совершено убийство. Ничего другого, что могло бы быть расценено, как орудие преступления, при осмотре места происшествия не обнаружено. Кроме личных вещей самого убитого ничего не нашли.
- Так и что же? На что же такое Вы хотели обратить наше внимание?
- Официантка кафе, опознавшая, кстати, Григорьева -Григорьева, а не Костанецкого - утверждала, что непосредственно перед убийством, убийца передал погибшему Чередкину кожаный дипломат. Этот дипломат в дальнейшем и был изъят с места преступления. Как было установлено следствием и судом, в этом дипломате находилась документация по процедуре банкротства предприятия "Рубин". Поскольку Григорьев явился с повинной на следующий день и был опознан официанткой как убийца, наличие или отсутствие на дипломате отпечатков пальцев не выяснялось. Он в судебном процессе постоянно так и фигурировал - упакованный в полиэтилен. Уверен, если сейчас провести дактилоскопическую экспертизу по нему - то мы выявим там отпечатки пальцев убийцы, то есть Григорьева. При всех равных шансах его и брата Вадима быть признанным в этом деле убийцей, отпечатки пальцев и укажут, кто же подлинный убийца.
- Чьих там только теперь отпечатков пальцев нет! - проворчал следователь
- А нам нужны только отпечатки пальцев Григорьева!
***
Несколько дней потребовалось криминалисту для выяснения, имеются ли среди найденных на дипломате отпечатков пальцев следы рук Григорьева. К этому времени и содержавшийся под стражей Костанецкий стал утверждать, что убийцей является не он, а его брат Григорьев.
Как только следователь получил от криминалиста подтверждение - да, они, отпечатки пальцев Григорьева, есть, Вадима отпустили из-под стражи и дело в отношении него прекратили. Григорьева же нельзя было повторно привлечь к уголовной ответственности - в отношении него по этому делу уже имелся оправдательный приговор.
Так я помог убийце остаться безнаказанным.
Снег валил не переставая. Было сумрачно и тихо, словно я находился не в центре большого города, а где-то на подступах к преисподней.
Лица прохожих светились надеждой, что грядущий новый год, а до него оставалось каких-то два дня принесет им только радость от сбывшейся мечты.
Только я, наверное, один в этой толпе, ни на что не надеялся и не ждал никакого счастья в грядущем году, хотя и получил от близнецов обещанные пятьдесят тысяч долларов. Я направлялся в Арбитражный суд, крепко сжимая в руке кожаный дипломат. В нём лежали в аккуратных банковских упаковках увесистые пачки денежных купюр.
По поручению "Сталь-профит" - теперь я у них был штатным юристом - я должен был подкупить судью Потапова, вручив ему взятку. Да, не кого-нибудь, а Потапова Алексея Ивановича, моего товарища. При этом для отчета (исключительно только для отчёта!) я, если передача состоится ( а она должна состоятся во что бы то ни стало - такую я получил инструкцию) всю процедуру дачи взятки должен записать на портативную камеру, вмонтированную в мой галстучный зажим.
На этот раз мне было обещано, что при благоприятном исходе сделки я буду включен в состав правления акционерного общества "Кристалл", которое близнецы уже практически прибрали к своим рукам после убийства бизнесмена Черёдкина, ну и приличную сумму в качестве премиальных получу.
Вот только это задание было уж больно мне не по душе! Если бы можно было обойтись без этого задания! Видимо, это плата за проход туда, в этот свободный мир!
***
Я сделал всё, как велел мне Григорьев и Костанецкий. Передал деньги, заснял всё это на скрытую видеокамеру, осталось отчитаться перед своими работодателями и получить, как было обещано, премиальные. На душе у меня было паршиво. Предательство - оно всегда предательство, ради чего оно бы не совершалось. Но ты же оперативник!- сказал я себе, - бывший, но оперативник. Считай, что ты проводишь оперативную работу. Какая разница, проделывал ты эту оперативную работу, сидя у себя в кабинете или делаешь это сейчас, на "вольных хлебах"?
***
- Ну как всё прошло? - Григорьев и Костанецкий, два близнеца в белых рубашках, в модных галстуках. У каждого - экслюзивные золотые запонки. Американские. Я слышал, у них есть третий брат в Штатах. Он их и снабжает разной редкостной мелочевкой, которая еще не дошла до российского потребителя, не созрели мы ещё до некоторых изысков. Третий брат! Трехголовая гидра какая-то на мою голову!
- Нормально всё прошло, - отвечал я. - Всё прошло как и задумано.
- Заснял?
- Конечно. Я же оперативный работник, хотя и бывший.
- Вот за это мы тебя и ценим, - сказал Вадим, - за
Это и платим!
- Да платить надо за всё! - я передал им камеру, чувствуя себя наконец-то, человеком, сделавшим своё дело.
- Теперь Потапов у нас на крючке! - Григорьев порывисто поднялся с кресла. - Надо срочно Дмитрия из Детройта вызывать! Самое время прибирать всё к рукам!
Надо ли говорить, что это была как раз та минута, когда из приёмной к нам в кабинет, якобы, посетители, ворвались в кабинет оперативники, которые задержали Григорьева и Костанецкого вместе с уликой - портативной камерой с записью, якобы, падения судьи Потапова. Вторая улика, портативная камера, была вмонтирована с моего пожелания участвовать в этой операции, в мою кожаную папку. Она содержала запись этой последней нашей встречи с моими работодателями.
Вадим, когда его выводили вместе с братом из зала сюда после оглашения приговора всё буравил меня своим взглядом ( восемь лет за дачу взятки - это как раз вам будет и за убийство, от которого вы отвертелись!) Когда конвой проводил его мимо меня, он прошипел: - Жди! Мы с тобой увидимся гораздо раньше, чем ты думаешь!
Ну, прямо испугал меня! Для меня это стало даже интересным!
Но это будет уже другая история.
Вспоминая слова жены, я подумал, что всё-таки потерял я своё лицо. Только случилось это уже много лет назад, когда я предпочёл обменять свою юношескую веру в справедливость на более-менее комфортное существование. Когда я научился "мудрить" со следственной статистической отчетностью - чтобы не оказаться крайним, заваливал грозные цифры нераскрытых убийств ворохом раскрытой мелочевки, специально взятыми для этой цели из милиции, с благословения прокурора, делами о кражонках и хулиганстве. Когда, порой, "прогибался" перед своим прокурором - только чтобы он не помешал прилететь, когда придёт время, очередной звездочке на мои погоны, чтобы прокурор составил удобный для меня отпускной график... А награда за эту сделку - включение тебя в общую массу благополучных безликих потребителей жизненных благ.
Когда завершилась эта история, мне стало казаться, что восемь лет ожидания близнецов - это очень долго. Мне захотелось встретиться с ними быстрее.