Аннотация: Любой из нас может оказаться в роли палача. Здесь как раз об этом.
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВ
С ПОВИННОЙ
Было уже поздно, но домой Иван возвращаться не хотел. Он шел по главной улице городка, не оглядываясь на редкие машины, проносящиеся мимо в соседний Екатеринбург, и смотрел на желтые окна многоэтажек. "Неужели и там, за этими уютными занавесками, сейчас сидит свой пьяный Огарок и раздает тычки домочадцам?" Пашку, своего отчима, Иван только так и называл - Огарок. По пьянке Пашка спалил свой дом. И вот погорельцем пришел жить к его матери. Огарок всегда, как придёт к ним домой пьяный, начинает кричать:
- Иван, фьють! - и не глядя на Ивана, Огарок указывал пальцем на двери. Квартира была однокомнатной, и это означало, что Ивану надо было погулять с часик, пока Огарок будет заниматься любовью с его матерью. Один раз мать пробовала возражать против этого, так Огарок, долго не разговаривая, припечатал мать кулаком в ухо. Мать упала на кровать и не шевелилась, а Огарок пинками заставил Ивана убежать на улицу.
"Скорее бы уж в Армию!" - до осеннего призыва оставалась какая-то пара месяцев, но Иван буквально считал дни, когда он сможет уйти от деспота-отчима и безвольной, попустительствующей ему матери.
Иногда Огарок приходил не один, а с собутыльником и, выставив бутылку на стол, требовал, чтобы мать приготовила закуску. Сегодня он тоже притащился с каким-то алкашом и выгнал Ивана на улицу.
"Ну и разберусь же я с ним, как вернусь из Армии!" - подумал Иван. Он представил, как заходит домой в форме десантника, в блестящих хромовых сапожках, в голубом берете, на груди - дембельские аксельбанты, под кителем - тельняшка десантника. Он представил испуганные при виде его накаченных мышц, заискивающие глаза Огарка. Но он даже не посмотрит на него. "Фьють", - скажет он Огарку и укажет на дверь, а вдогонку даст ему такого пенделя, что тот навсегда забудет дорогу к ним. Иван улыбнулся. Скорее бы уж!
"А что здесь будет твориться, пока он, Иван, будет служить два года в Армии?" - вдруг подумал он. "Огарок забьет мать!" У Ивана заныло сердце. Он хотя и сердился на мать за ее слабость, но дороже и ближе матери у него никого на этом свете не было. И мать всегда его жалела. Когда Огарка не было, она обнимала Ивана и, прижав его голову к своей груди, гладила его по волосам мягкой и нежной ладонью, говорила: "Потерпи, Ванюша, еще немного! Он уже сейчас тебя побаивается, а скоро совсем притихнет!"
Ноги сами привели Ивана обратно к дому. Квартира у них располагалась на первом этаже двухэтажного деревянного барака, и он не удержался, глянул в окно - не успокоился еще Огарок? Кровь бросилась ему в голову, как только он увидел, что творилось в квартире. Пьяный вдрызг Огарок, ухватив мать за кофту, тащил её к кровати, не обращая внимания на её сопротивление и её слабые тычки. Мать, выскользнув из своей кофты, бросилась из квартиры. "Ах, ты... убью!" - взревел Огарок и, раскачиваясь, устремился следом. Иван бросился в подъезд на подмогу матери и столкнулся с ней, едва успев заскочить в дом. "Беги, Ваня! Беги!- крикнула мать и, оттолкнув Ивана, кинулась в сторону. Иван не успел сообразить, в какую сторону бежать, как упал сбитый с ног Огарком. Тот тоже свалился с ног, выронив из рук большой кухонный нож. "Убью! - зарычал Огарок и, поднимаясь, потянулся за ножом. Иван с проворством лисёнка опередил его и, схватив нож, быстро-быстро на четвереньках, поспешил под лестницу. Но Огарок успел схватить его за ногу и вытянул из-под лестницы. Иван, не помня себя от ужаса, выставил вперед руку с ножом. Огарок вдруг отпустил его и схватился обеими руками за свою шею, из которой вдруг фонтаном, как из кита, брызнула кровь. Невидящими глазами он вытаращился на Ивана и вдруг упал. Поднявшись, Иван загипнотизировано смотрел на лежавшего неподвижно Огарка и на черную лужу крови, преградившую выход из подъезда. Иван повернулся и медленно пошел в свою квартиру. Но перед дверью он остановился и, постояв немного, развернулся и прошел дальше, вверх по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Когда он уперся в лестницу, ведущей на чердак, он остановился, постоял, замерев на месте как зомби, но затем, встряхнувшись, поднялся на чердак.
Иван захлопнул за собой люк и сел на бревно. Ноги дальше не шли. Руки тряслись мелкой дрожью. Внизу вдруг заходили, захлопали двери, послышались взволнованные голоса. Когда всё стихло, Иван лёг на рассыпанный между бревенчатыми перекрытиями керамзит и долго лежал, пытаясь просто глубоко дышать. Затем он заснул. Когда открыл глаза, был в разгаре день. Об этом можно было судить по золотым от кружащих в струях света пылинкам. Свет падал сквозь щели на крыши как летний дождь в солнечном лесу, а доносившийся с улицы шум напоминал ему шум ливня. Поэтому Иван не сразу вспомнил, что с ним произошло. К вечеру нестерпимо захотелось пить. Да и поесть, тоже не мешало. Иван решил спуститься. Когда он зашёл домой, то сразу оказался в объятиях матери.
- Сынок! - говорила мать, обнимая его, - С тобой всё в порядке? Проголодался? Поешь!
Когда он ел вкусный горячий суп, мать рассказала ему, что приезжала милиция и забрала собутыльника Огарка - Белобородова Сергея. Сам Огарок лежит в морге. Мать заплакала. После сытного супа Иван выспался и пошёл в милицию. С повинной.
В дежурную часть, куда он обратился, спустился молодой оперуполномоченный и увел его на второй этаж, в свой кабинет. Там уже был другой оперуполномоченный, молодой человек лет двадцати пяти, сидевший сосредоточенно перед компьютером.
- Так вот, Михаил, - обратился к нему весело спутник Ивана.- Тут к нам с явкой с повинной пожаловали! Иван Семенович, аж Поддубный!
- Поддубный? - переспросил Михаил, не отрываясь от компьютера, - И что же это нам Иван Поддубный желает сообщить?
- Признаться я хотел, - сказал Иван, - В убийстве.
- Присаживайся, присаживайся, Иван, - сказал Михаил, продолжая работу с компьютером. - Сёма, освободи там стулья от вещдоков.
Наконец, Михаил закончил свою работу и с интересом повернулся к Ивану.
- Так в каком ты убийстве хотел признаться, Ваня?
- Да вчера Чернова Пашку убил, - сказал Иван.
- Чернова? - переспросил Михаил, - и что же ты теперь хочешь, Ваня?
- Ну, это... понести наказание.
- Опоздал ты, Иван, - весело откликнулся Семен, сидевший в углу за своим столом.
- Погоди, - остановил товарища Михаил.- Человек обратился по адресу и сделал правильно, что обратился. Другое дело, что поздно. Ты почему так поздно, Ваня? Убийство было вчера вечером, а ты только сейчас на -
думал прийти. Где ты был, Ваня?
- Испугался я и на чердаке сидел.
- На чердаке сидел, - повторил Михаил. - Пока, Ваня ты отсиживался на чердаке к нам уже Сергей Белобородов, собутыльник Чернова Пашки, с повинной обратился. Опередил он тебя, Иван, признался в убийстве Чернова. И даже успел наказать себя сам - повесился сегодня ночью в камере Белобородов. Вот так.
- Как так?! - испугался Иван, - и что ж теперь делать?
- А что делать? - отозвался из своего угла второй оперуполномоченный, Сёма, - иди домой и живи. Если совесть позволяет.
- Постой, Сёма, постой, - сказал Михаил. - Это было бы не совсем правильно. Вот ты,- он повернулся к Сёме, - доведись тебе совершить убийство - не дай Бог, конечно! - вот ты смог бы так просто уйти домой без наказания и жить, как ни в чём ни бывало?
- Нет, конечно! - живо отозвался Сёма.
- А почему же ты думаешь, что Иван хуже тебя?! - спросил Михаил.
В этот момент вдруг распахнулась дверь, и в кабинет без стука вошёл человек в форме подполковника милиции.
- Ну что, когда справка будет готова?- обратился он к Михаилу, не глядя на Ивана.
Молодые оперуполномоченные поднялись со своих мест.
- Осталось только распечатать, Александр Васильевич! - отрапортовал Михаил.
Подполковник подошёл к компьютеру и глянул на экран монитора. Помолчав минуту, он сказал:
- И что же, это работа оперуполномоченного за восемь месяцев? Ты это хочешь сказать своей справкой?
Он пошёл к выходу.
- Больше недоучек в свой отдел не беру, - сказал он, уходя и даже не поворачиваясь при этом, - лучше сами проситесь от меня в дежурную часть, а ещё лучше - постовыми в изолятор.
Когда дверь за ним захлопнулась, оперуполномоченные молча сели. Было видно, что они были подавлены устроенным разносом.
- Вот так, Ваня, - наконец произнёс Михаил, оторвавшись от экрана монитора и поднявшись с места. - И нам перепало за тебя. Вот что значит отсидеться на чердаке!
Иван понуро опустил голову.
Михаил повернул ключ в замке массивного сейфа и извлёк оттуда пухлую папку. Вернувшись на место, он стал перебирать находившиеся в ней бумаги.
- Надеюсь, ты понимаешь, - сказал он наконец, найдя нужный документ, - мы не можем оживить Белобородова и повернуть всё вспять. Не можем... - он задумался. Затем ожесточённо поскрёб пятерней затылок - Но мы вот что сделаем... - он убрал лишние бумаги со стола, оставив найденные документы. - Белобородов, хотя и сделал явку с повинной по убийству, которое ты совершил, зато никак не хотел признаваться в убийстве, которое совершил не так давно сам. Бывают в жизни такие парадоксы. - Он повернулся к своему товарищу, - Сёма, дай Ивану чистый лист бумаги и авторучку.
- Значит так, Ваня, пиши: "Я, такой-то такой, тогда-то и тогда изнасиловал и убил маленькую девочку..." Пиши - пиши! Иван! Белобородов ответил за тебя, а ты будешь отвечать за него! Коли так получилось. Идёт?
- Идёт, - ответил растерянно Иван.
***
Спустя два месяца он сидел в кабинете следователя прокуратуры. За то время, пока он сидел в переполненной камере следственного изолятора в областном центре, он весь запрыщавил, и его мучил жестокий насморк. Окно в камере следственного изолятора было без стекла и ноябрьский холод выстужал камеру основательно.
- Ну, задал ты нам, Ваня, работы! - говорил следователь, молодой человек в очках.- Отвечать надо за свои, а не чужие дела!
Иван понуро опустил голову: - Я хотел как лучше, - сказал он тихо.
- Ну ладно, Иван, разберёмся. Распишись в протоколе. Заранее ничего не обещаю, но думаю, что для тебя все может и обойтись. Я вижу в твоих действиях признаки самообороны. Сейчас я изменяю тебе меру пресечения с заключения под стражей на подписку о невыезде...
Когда Иван расписался в протоколе, следователь вручил ему постановление об освобождении из - под стражи. И уже весело поинтересовался: - А кем служить-то хотел, Ваня?
- Да в десантуре!- ответил Иван, поднимаясь с места и ещё не веря такому обороту дела.
- Ну, думаю, ты ещё послужишь Родине, Иван! - сказал следователь, провожая его из своего кабинета.
Когда Иван вышел из прокуратуры на улицу, то от осенней свежести у него даже закружилась голова. Было холодно, кое-где даже лежал снежок. Иван и не надеялся уже, что в его жизни что-то может быть хорошо!
Из стоявшей неподалёку белой "Нивы" его окликнули.
- Иван? Поддубный? - поинтересовался пожилой мужчина, сидевший на водительском месте.
- Да, - сказал Иван, водитель ему не был знаком. "Может быть, мама прислала за мной?" - подумал он.
- Садись!- пригласил мужчина.
Как только Иван сел в машину, рядом с водителем, машина тронулась.
Когда они проехали последние улицы городка и въехали на опушку леса, Иван вопросительно посмотрел на водителя.
- Поговорить надо,- сказал водитель, не глядя на Ивана. Они проехали вглубь леса и остановились. Водитель вышел из машины. Иван тоже вышел.
- Пройдем, - сказал водитель. Они еще немного прошли вглубь леса. "Не иначе, собирается выведать у меня информацию по сокамерникам", - подумал с тревогой Иван и вспомнил наказ одного матерого уголовника, который почему-то взял его в камере под свою опеку.
"Никого не бойся, Иван. Никому не доверяй. Полагайся в этой жизни только на самого себя... И не болтай лишнего".
Когда они остановились у высокой сосны, мужчина посмотрел на него и спросил хмуро:
- Узнаёшь место?
- Нет, - ответил Иван. Его любопытство уже давно сменилось тревогой, и он ждал, когда всё прояснится.
- Видишь? - мужчина расстегнул куртку и показал Ивану короткоствольное многозарядное ружье "Сайга". - Специально для тебя купил!
- Но мне не нужно! - воскликнул Иван.
Мужчина снял с плеча ружье и передернул затвор:
- Ты думал, что если милиция тебя отпустила, то значит и ускользнул уже?!
Иван смотрел во все глаза и ничего не мог понять. Наконец, до него дошло. Это родственник Огарка!
- Дяденька, не убивайте! - выкрикнул он.
- "Дяденька!" Наверное, и моя девочка так кричала, когда ты её, гад, насиловал и убивал?! На колени, скотина!
Иван поспешно опустился на колени. Мужчина, подойдя к Ивану, подставил ствол ружья к его переносице и тут же выстрелил. Когда Иван завалился назад, неловко, как гимнаст-неудачник, поджав под себя ноги, мужчина направился к своей машине. Он бросил ещё пахнущее порохом ружье на заднее сиденье, сел в машину. "О, Господи...! Наконец-то, доченька, твоя душа успокоится! - сказал он и зарыдал, уткнувшись лицом в рулевое колесо.
Успокоившись, он запустил двигатель и поехал в милицию. С повинной.