Я был удивлён, увидев такую красивую девушку в таком месте. Мне даже было её жаль и немного за неё неудобно.
Согласитесь сами, не самое подходящее место для молодой, на вид не больше двадцати лет, девушке среди похоронных венков и образцов гробов.
Хотя я за свою не длинную, но и не короткую жизнь встречал ещё совсем юные создания, например, в форме государственного обвинителя в судебном процессе - в этом случае мне были не по душе официальная строгость и суровость, которые в этом случае безуспешно они пытались придать своему юному, порой, детскому, лицу.
Немало я видел молоденьких девушек в тех же судебных процессах, но уже в железных клетках, ожидающих приговоров. В этом случае это было красное от слёз, в чёрных разводах туши, лицо или наоборот, лицо со спокойной, циничной ухмылкой.
Но почему-то больше всего моя душа не переносила, когда я видел молоденькую девушку, одетую вместо нарядной кофточки в оранжевую служебную жилетку, убирающей во дворах и у помойки окурки, грязные бумажки и прочий мусор.
Когда я видел молоденькую девушку там, где на мой взгляд, ей было не место, мне всегда казалось, что я стал свидетелем какого-то обмана, скрытого до этого от моих глаз, от моего понимания.
- Фамилия, имя, отчество? - обратилась тем временем ко мне девушка.
- Иванов Иван Иванович.
Девушка принялась заполнять какие-то формуляры.
- Год рождения?
- 1960.
- Место рождения?
"Как следователь!", - удивился я, глядя на девушку. Я всегда считал, что степень обманутости напрямую зависит от степени ожидания. Каждый из нас по-своему воспринимает мир, в котором он появился и вынашивает свои ожидания. Здесь всё зависит от уровня этого ожидания. Кто-то достаточно просто подходит к миру и ожидает от него тоже, что, по его мнению, получают от жизни такие, как он - работу, женщину, семью, успех в чём-то, уважение среди определенного круга людей.
Кто-то же ожидает от жизни не просто работу, а что-то вроде супер-работы: совершение космических полётов, президентство, или ещё что-то, сулящее, к примеру, присуждение Нобелевской премии. Таким нужна не женщина, а много-много женщин, нужна супер-женщина, скажем так. И вообще, такие люди желают всего-всего, что можно пожелать и получить в этом мире.
Ну, а кто-то ожидает от жизни самое большое, что можно получить на этом свете благодаря факту своего рождения - ответы на вопросы...
- Причина смерти?
- Сердечная недостаточность...
Я всегда возвращался к мысли, а почему у каждого из нас, всё-таки, такой различный уровень ожидания от жизни? Понятно, нам всегда говорили наши воспитатели - всё зависит от среды воспитания. В дальнейшем сюда добавлялось соображение и о генах, заложенных нашими родителями. Я всегда с этим соглашался. Но в какой-то момент я пришёл к другому выводу.
- Кремировать будем?
- А как лучше?
Девушка улыбнулась:
- Тут Вам решать.
- Оформите, как проще.
Так вот, в какой-то момент я пришёл к другому выводу, что всё определяет случайность в нашей жизни. Учёные говорят, случайно появление отдельно взятого человека. И много-много, всё что мы видим - случайно. Решили всё дело какие-то нюансы. В том числе - и по моей жизни.
В первую очередь моё мировоззрение было сформировано случайностью. Случайной смертью отца. Когда мне было семь лет, отец погиб в дорожной аварии. Вот тогда моя направленность мысли и получила свой первый и главный толчок, импульс. Я помню, как осенней ночью, проснулся от тихого плача матери, лежавшей в своей комнате с младшим, шестимесячным братишкой. Я встал со своей кровати и отправился в сени. Там на столе дожидаясь дня прощания, стоял гроб с моим отцом. Свет можно было не включать. В лунном свете, падающем в сени через широкое окно, я пододвинул к столу табурет и, взгромоздившись на него, приподнял тяжелую, обитую красной тканью крышку гроба. Отец словно спал. Белый клочок ватки прикрывал рану на лбу над глазом. Больше ничего не говорило мне о том, почему отец должен быть здесь, а не как обычно, с нами. Я долго стоял так и смотрел на него, и в это время в моей душе формировалось моё понимание мира. Оно было пока в виде смутной догадки. Настолько смутной, что в последующие годы я напряжённо пытался обострить пережитое мною ощущение, чтобы эта догадка прояснилась в определенную мысль, которая сняла бы, наконец, ощущение эмоционального напряжения.
- Место захоронения? - девушка пристально, даже очень пристально, как мне показалось, посмотрела на меня.
- По месту рождения.
Моя мысль о роли случайности в нашей жизни подтверждала, как мне кажется, и вся моя жизнь. Выбор профессии, выбор спутника жизни, выбор места своего проживания. Всё это могло быть по-другому. Почему-то, в связи с этим, я думал, что если всё это могло быть по-другому, значит не это самое главное в жизни, не это определяющее, а лишь сопутствующее. А что главное - я никак не мог определить. Меня всегда это напрягало. Я говорил себе: "Годы идут, моя жизнь проходит, а я так и не подступился к главному в своей жизни".
Затем, с возрастом я стал приходить к пониманию, что осознание главного в своей жизни, можно сказать, сути своей жизни, не дается просто так и каждому. Оно, это осознание, как плод, висящий на дереве, должно зацвести, завязаться среди дел, порой никчемных и ошибочных, нашей повседневной жизни, а затем еще определиться в тело плода и пройти все стадии созревания. То есть, это осознание сути своей жизни может прийти только со временем.
Я ответил на все вопросы девушки и, получив у нёё из рук документ, отправился в следующий кабинет. На дверях кабинета горела красными буквами надпись: "Ожидайте", и я присел на кушетку у дверей.
"В то же время, - продолжал я свои размышления,- я бы не сказал, что с возрастом я стал умнее и больше понимать. Я только почувствовал, что память моя стала слабее, силы мои и душевные и физические стали иссякать, и, порой, мелкие бытовые задачи стали превращаться для меня в трудно разрешимые проблемы. Где уж тут до осознания главного!
Тут я увидел, как по коридору в моем направлении движется человек. Он держал в руке, такую же, как у меня тонкую папочку с бумагами и направлением. Подойдя ближе ко мне, он взглянул на светящуюся красную надпись на дверях "Ожидайте!" и указал мне кивком на дверь: "Тоже сюда?" Я кивнул. Мужчина присел рядом со мной, и я заметил, нет поднимая глаз от своей папки с документами, своим боковым зрением, что он искоса посматривает на меня. Что-то странное было в нем. Я обратил на это внимание, когда он еще только появился в коридоре. Походка у него была какая-то необычная, а точнее, до боли знакомая. Да и лицо его мне тоже кого-то напоминало. Я открыто посмотрел на него и встретил такой же открытый взгляд.
- Кажется, мы с Вами знакомы! - спросил я, улыбаясь
Мужчина тоже улыбнулся: - Я о том же самом подумал. Когда-то, видимо, дороги у нас с Вами пересекались.
И он протянул мне руку:
- Петров Петр Петрович!
- Иванов Иван Иванович! - пожал я ему руку.
И мы замолчали, несколько озадаченные.
В это время в коридоре появился еще один человек. Он, вертя головой по сторонам, направлялся в нашу сторону, и в руках у него была такая же, как у нас, папка с документами и направлением.
Мы кивнули. И он, кряхтя, уселся рядом с нами.
Я протянул ему свою руку:
- Иванов Иван Иванович!
- Романов Роман Романович!- пожал он в ответ мою руку, а затем и протянутую руку Петрова Петра Петровича.
- Мы что, братья? - спросил я у них, переводя взгляд то на одного, то на другого.
- Да, что-то мы подозрительно похожи друг на друга! - согласился с моим предположением Романов.
Но очень скоро это наше предположение, о том, что мы братья, рассыпалось.
Буквально в течение 10-15 минут все кушетки в коридоре были заполнены. Здесь были Михайлов Михаил Михайлович, Семенов Семен Семенович и так далее. Самое главное, на что я и все присутствующие обратили внимание, мы все были очень сильно похожи друг на друга. Почти, как братья близнецы! Но всем было понятно, что мы, сколько нас собралось - человек 70-90 - не могли быть братьями. В какой-то момент мне показалось, что от разговоров и вопросов поднялся шум как на столичном железнодорожном вокзале. Однако, в то же мгновение, я увидел, что все мы сидим молча, и смотрим на свои папочки с документами, в ожидании своей очереди.
В этот момент распахнулись двери со светящейся надписью. Из нее вышла женщина. Такой красивой женщины я ещё не видел! У всех собравшихся головы дружно повернулись в ее сторону. Все замерли в восхищении. Женщина была в белом, я бы даже сказал, воздушном, халате. Пройдя по коридору, она собрала у всех папки с документами и вернулась обратно.
И скоро, совсем скоро, и пяти минут не прошло - на дверях загорелось красным, даже огненно-красным, надпись: "Невеста!" Надпись пульсировала и казалось, проникала в самый мой мозг. Мы все потянулись в кабинет. Но когда я оказался в кабинете, то обнаружил вдруг, что нахожусь один в бесконечном пространстве. Но самое главное, я увидел Невесту! Неземной красоты женщина была где-то там, впереди, в неопределимой дали, но в то же время она была тут, передо мной. От ее красоты я в одно мгновение был переполнен невообразимым счастьем! Я ощутил, что начал без какого-либо приглашения продвигаться по направлению к ней. При этом, каждое мгновение, по мере своего к ней приближения, я вдруг всё острее и острее стал понимать, что я не Иванов Иван Иванович и не Петров, и не Романов. Приближаясь к ней и ощущая ее невыносимо сладостную любовь, я вдруг осознал, что у меня никогда не умирал отец, потому что у меня его никогда не было. Как не было и матери, и братишки. Не был у меня жены. Не было сына и не было дочери. Я стал осознавать, что у меня никогда не болело сердце, потому что у меня его никогда не было. У меня никогда не возникало никаких вопросов. И вдруг, когда уже ее любовь и красоту стало невозможно терпеть, я понял самое главное - меня никогда не было!