Маруся уже совершенно извертелась, а сон все не шел и не шел. Уже десять раз была перевернута с боку на бок подушка, пересчитаны стада овец и слонов, давно крепким сном уснули родители, а она все смотрела в потолок, по которому изредка пробегали ломкие двойные лучи.
Попробовать как в детстве сочинять сказку с продолжением? Скучно... Вообразить себя героиней недавно прочитанной книги? Надоело. Что же такое придумать?
Внезапно она увидела себя сидящей на плоской глиняной крыше. Незнакомые крупные звезды высыпали на бархатном черном небе. Вдали раздавались гортанные крики и топот маленьких осликов - это припозднившиеся соседи, водоносы и торговцы, возвращались по домам.
Наверное, она задремала, потому что иначе услышала бы, как подошли к их дому несколько чужаков.
--
Мариам, Мариам, - раздался в проеме лестницы голос старухи Эстер, - спускайся, отец зовет тебя.
Накинув покрывало, она спешно скользнула вниз по вытертым старым ступеням. В очаге уже пылал огонь, отбрасывая по стенам дрожащие неверные тени, причудливо игравшие на лицах незнакомцев. Внезапно она вздрогнула - сидевшего у стола человека она видела сегодня днем, на винограднике. Они с подружками следили за дурачком Эли, устроившим себе тайник в самом дальнем уголке сада. Так хотелось выяснить, что же он там прячет, но Эли, хотя и дурачок, был ужасно осторожен, приходилось прятаться и идти в обход. И вот там-то, в виноградных зарослях, она и наткнулась на этого человека.
С ним было довольно много людей - мужчин, женщин, стариков. Все они сидели на земле, а он что-то рассказывал им и у всех были такие лица, словно они наконец услышали что-то давно желанное, что они так долго искали и вдруг внезапно обрели. Ей тоже захотелось послушать, но было страшно, что заругают, а потом сзади хрустнула ветка, Эли заметил непрошеных соглядатаев и девчонки бросились наутек.
И вот теперь он сидел у них дома и снова рассказывал о чем-то, а у отца и братьев лица были точь в точь как у утренних чужестранцев. Не смея поднять глаза, она поставила на стол тарелку с козьим сыром, лепешки, кувшин молодого вина - всю их нехитрую снедь. Гость прочитал краткую молитву, благословил хлеб...
Присев в самом темном уголке комнаты, она жадно ловила все слова и жесты незнакомца. Потом, увидев, что отец вышел на двор за водой, тенью выскользнула за ним.
--
Отец, прошу тебя, позволь мне уйти с молодым равви. Я знаю, за ним много женщин ходит, я видела их сегодня утром. Меня никто не обидит, не бойся...
--
Что ты задумала, девчонка? Уйти из дому, бросить отца? Да виданное ли это дело?!
--
Отец, я очень люблю тебя, поверь мне! Но я хочу быть рядом с учителем, слушать его слова...
--
И думать не смей! Ты не забыла, что через неделю выходишь замуж?
Ох, только не это... Она изо всех сил гнала от себя мысли о предстоящем замужестве со стариком горшечником. А теперь, после того, что только что говорил им всем молодой раввин, это казалось ей совсем немыслимым.
Ну ладно, раз отец ничего не хочет слышать, придется действовать по-своему. Она слышала, как отец приказал старой Эстер не спускать с нее глаз и ни под каким видом не выпускать за ворота. Сказав, что устала и идет спать, она сделала вид, что поднимается на крышу, а сама скользнула в тени стены к старой маслине. Вот и знакомый сук, на него так удобно опираться ногой. Хорошо, что она столько раз лазила по этому дереву, что теперь может вскарабкаться по нему и с закрытыми глазами.
Так, теперь подтянуться на руках, осторожно перебраться на гребень стены, еще два шага... Ну вот, можно и прыгать.
Земля мягко встретила ее, она потерла чуть расцарапанную коленку, спрятала под покрывало непослушную прядь и побежала знакомой дорогой на виноградник. Ничего, ночи сейчас теплые, зато утром она встанет пораньше и наверняка сумеет перехватить молодого раввина, когда он вернется к остальным своим спутникам...
...С первыми лучами она была уже на ногах. В селении уже вовсю стоял гвалт - перекликались хозяйки, пастухи гнали скотину на пастбища, плакали младенцы, жалобно блеяли козы и над цветущим ароматным садом поднималось молодое, но уже по-летнему горячее солнце.
Вдруг ей стало ужасно страшно - а что, если равви не захочет ее взять с собой? От этой мысли она вся похолодела. Нет, такого просто не может быть. Присев на корточки, она подняла с земли небольшой плоский камешек. Одна сторона его была светлая и гладкая, как дорога, а вторую пересекала черная трещинка - змейка. "Если выпадет светлая сторона, он возьмет меня с собой, а если другая... Нет, такого просто не может быть." И она подкинула камень...
--
Куда же он запропастился? - она присела на корточки, лихорадочно перебирая придорожную траву. Казалось, от простого маленького камушка зависит вся ее будущая жизнь. - Ну где же он?
Наконец она увидела - камень лежал совсем рядом, просто его было почти не видно на фоне тропинки. "Как хорошо, светлый выпал!" - и она зажала свое сокровище в кулаке. А когда подняла голову, то совсем не удивилась, что вчерашний гость стоит перед ней и внимательно смотрит.
--
Раввуни, - кинулась она к нему, - возьми меня с собой. Ну пожалуйста! Я знаю, за тобой ходит много женщин. Я тоже могу, как они. Я готовить умею, стирать, шить, я все-все могу делать, только позволь мне остаться. Ты не смотри, что я маленькая - мне уже 14 лет и я очень сильная. И еще... я совсем не хочу замуж за горшечника Захарию. - и неожиданно для самой себя она совершенно по-детски всхлипнула.
Незнакомец ласково глядел на нее. Вот он уже совсем собрался что-то сказать...
...И тут затрещал противный будильник и мамин голос за стенкой весело сказал "Маруська, соня этакая, вставай скорее, в школу опоздаешь!". Что такое, какая школа? Ее же Учитель ждет...
Нет, пожалуй, уже не ждет... И не виноградник это, а московская квартира, которая сто лет как просит ремонта.
Она потянулась, почувствовала, что левая рука сжата в кулак и медленно раскрыла пальцы. На ладони лежал плоский светлый камушек с черной трещинкой-змейкой посередине.