|
|
||
Смотри, труба плюётся сатаны,
Дым чёрный - порожденье тьмы.
Ник был точен в своих описаниях - как только автобус въехал в долину, вдоль дороги потянулось болотце с редкими мёртвыми деревцами. Лишённая коры, выбеленная солнцем древесина торчала из бурой жижи как кости из разложившейся плоти. Надвигающийся вечер добавлял ландшафту драматизма. Неплохая натура для фильма ужасов. Хрупкая девушка в вязаной шапочке с пушистым балабончиком дохнула на стекло и нарисовала пальцем улыбающуюся рожицу Доры-исследовательницы. "Ты нам нужен. Рюкзак давай. Ты готов? Поезжай, поезжай! Покажи нам путь. Эй, Эй!". Под мультяшную песенку дорога сразу стала веселей.
Вскоре лес потеснил унылую хлябь, замелькали привычные клёны и Валери увидела впереди столб с вывеской. Рядом маячила мужская фигура в красной куртке. Самое время нажать кнопку остановки. На выходе она поинтересовалась, когда пройдёт последняя машина маршрута и была приятно удивлена тем, что автобусы циркулируют круглосуточно. "Казино никогда не спит" - сказал водитель.
В казино на конечной остановке Валери наведывалась частенько, но на многочисленные ответвления главной дороги не обращала особого внимания. Как правило, они ведут к уединённым резиденциям, саунам, пансионам, в которых течёт сонная жизнь отдыхающих. Горы дают приют всем, кто ищет уединения. Есть, конечно, такие экзотические исключения как бункер банды байкеров или кемпинг нудистов, съезды к которым она хорошо помнила в силу событий, которыми ей приходилось заниматься.
Под лаконичным названием "Община "Семья"", указанном на вывеске, могло скрываться всё что угодно. В жёлтых страницах интернета был указан только адрес электронной почты. Поразительная лаконичность в эпоху лайков гугла.
Парень, топтавшийся рядом со столбом, не красил "Семью": одутловатое, землистого цвета лицо дополняла давняя небритость. Сутулость делала узкие плечи ещё более непривлекательными. Крупные кисти длинных рук торчали из рукавов замызганной куртки как лопаты. От стоптанных сапог несло навозом.
- Вы, так понимаю, Ник. Я - Валери из газеты "Солнце гор" - она протянула ему руку.
- Да, это я. Как дела? - ответил парень. Его рукопожатие "лопатой" было на удивление мягким.
- Неплохо. Прошу прощение за то, что вас потревожила. Вы выглядите уставшим.
- Да, ничего ничего, я нормуль, - Ник устало потёр глаза. - Это всё ночная работа. Давай без церемоний, на "ты". Ты маякнула, что хотела бы написать об общине. Что конкретно тебя интересует?
- Я веду рубрику "Письма читателей". В редакцию пришло письмо от вашего соседа. Он пишет, что иногда по ночам со стороны общины доносятся страшные звуки, похожие на завывания. В полицию читатель обращаться не хочет, уважая личную жизнь. Он был бы рад, если бы газета развеяла его страхи.
- Ах, это, - улыбнулся Ник. - А чёрный дым его не беспокоит?
- Ты шутишь? Читал мою последнюю статью?
- И в мыслях не было. Я не читаю газет.
- В ней я написала о чёрном флаге. Его один мусульманин поднял над своим домом. Соседи всполошились, подумали, что он из Аль-Каиды. Мне удалось их успокоить.
- Во как, религия. Здесь тоже типа того. Во время службы я открываю крышу часовни. Если ветер сильный, то он жутковатенько свистит в дыре. Поначалу меня самого пробирало, потом пообвыкся.
- Что это за религия с раздвигающимися крышами?
- Понятия не имею, я наёмный работник, мне платят за то чтобы крыша фурычила, а то, что под ней - не моего ума дела. С тенями религия связана, точняк. Старухи в общине всё время про тени напевают.
- Хорошо. У кого-нибудь можно узнать, что под крышей происходит?
- У отца Маркаса. Мне он, понятное дело, не отец. Босс, главный здесь. Я когда получил твой емейл, сразу к нему пошёл. Он тебя ждёт.
- Тогда веди меня.
Они пошли по узкой грунтовой дороге. Кроны деревьев, в начале жидкие, затем всё более густые, сомкнули над ними разлапистые ветви. Свет вечернего солнца едва сочился меж них, постепенно уступая место сумраку. Где-то невдалеке утробно заревели лягушки-быки. "Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу..." Гоня прочь мрачность Данте, Валери попросила рассказать Ника о его работе. Он оказался на все руки мастер, сам всё делал по хозяйству - красил, убирал, ремонтировал. Община состояла из пожилых женщин c отцом Маркасом во главе. Они проживали в отдельных маленьких коттеджах с запущенной электропроводкой и сантехникой. А так как женщины вели ночной образ жизни, обслуживание коттеджей происходило по ночам. Чтобы обеспечить им полный покой машины практически не заезжали на территорию, все грузы складировались у дороги и их приходилось транспортировать лошадьми, которыми тоже занимался Ник. К тому же женщины не пользовались компьютерами и мобильными средствами связи, так что маляр, уборщик, ремонтник, конюх, со своим ноутбуком ещё был и специалистом по общению общины с внешним миром.
Вскоре к дороге начали выходить решётчатые настилы с перильцами, за стволами деревьев показались зелёные силуэты низких домиков с тусклым светом в окнах. Ник сообщил, что общинницы ничем по дому не занимаются, на улицу не выходят, почти всё время сидят на полу в одиночестве и распевают, глядя перед собой, какие-то печальные песни. В его рутинные обязанности входят: доставка еды, сбор белья для прачечной, вынос мусора. Днём женщины спят, но если возникают проблемы со здоровьем, Нику приходится просыпаться и делать уколы, мерять давление, ставить клизмы. Валери с уважением посмотрела на огромные ладони, к которым она с таким пренебрежением отнеслась при знакомстве и вспомнила мягкое рукопожатие. А ведь эти руки квазимодо, пожалуй, способны на ласку.
Внезапно лес закончился просторной поляной. Сложенный из дикого камня дом занимал её почти целиком. Узкие окна были закрыты тяжёлыми, почерневшими от времени ставнями. Новенькая железная крыша немного портила архаичный экстерьер. Из широкой трубы курился лёгкий дымок. Сзади, на уступе скалы возвышалась часовня с небольшой колокольней. Заходящее солнце багровыми красками раскрасило серый бочонок её непомерно большой абсиды.
- Может быть, ты ещё и звонарь, Ник? - спросила Валери.
- Нет, колокола давно нет, - ответил он, проследив её взгляд. - В колокольню выведены трубы от горелки. Если присмотреться, то можно увидеть потёки сажи. Как говорит отец Маркас: "Дымоход плачет тьмой".
- Поэтично. Он, случайно, не поэт?
- Не скажу, не знаю.
- Да, действительно, грязноватая колокольня. Что сжигаете?
- Сырую нефть. Топливозаправщик раз в полгода приходит. "Кровь земли - дорогое удовольствие" - говорит отец Маркас, когда я приношу ему накладные.
- Пожарные, муниципальные службы не беспокоят? Сейчас экология в мейнстриме.
- Чего?
- Защита природы. Слышал?
- Вреда ж никому нет, - Ник озадаченно почесал затылок. - Дым идёт редко, только по ночам. Сразу ветром раздувается над горами. Пожарные в курсе. Муниципалитет пожертвования солидные от общины получает. Всем хорошо.
Хороший парень, по простоте душевной разбалтывает всё первому встречному. Валери представила себе как за закрытие этого дымящего дома престарелых ночного режима ухватились бы зелёные из новой команды политиканов. Хоть сейчас пиши пиар-заявку "Безответственные отшельники убивают природу края". Нет, не пойдёт. Не надо резких выпадов. Тебя зачем послали? Осветить странные звуки. Вот и освещай звуки. Кому старушки мешают, пусть обращается в суд. Что говорит главред? "Не беспокойте корову мультикультуры, надои с лугов толерантности питают наше солнце".
- Извини, что цепляюсь за все детали сразу, Ник, это у меня журналистская привычка - сказала Валери, тронув парня за грязный рукав. - У тебя дел полно, а я тебя задерживаю.
- Это да, - признался он. - Но я сам рад поболтать с красивой девушкой. Не дашь свой телефончик?
- Пришли мне на мыло своё фото побритого, выспавшегося и в вечерней шёлковой рубашке, я подумаю, - кокетливо пообещала Валери.
- Обязательно, - в его глазах появился блеск. - У меня вахтовый метод: неделю работаю, две отдыхаю. На следующей неделе можем вволю потусить.
- А я сейчас работаю и хочу побыстрее закончить работу.
- Понял. Понял, - заторопился Ник. - Пошли к отцу Маркасу. Он тебе быстро растолкует, зачем ему открывающаяся крыша.
В кабинете отца Маркаса, если, конечно, помещение почти полностью лишённое мебели можно назвать кабинетом, было тепло. В большом камине у двери огонь поглощал огромные поленья, по углам четыре жаровни в виде больших жаб из чугуна поблёскивали из сумрака огоньками красных глаз. За большим столом сидел дородный мужчина средних лет с крупным, выразительным лицом: широкий прямой нос, волевой подбородок, пухлые, красиво очерченные губы. Короткими вьющимися волосами он походил на бюстик Нерона, который стоял у Валери на рабочем столе, рядом с любимым мини кактусом. Не римский император, но всё же. Она сняла шапочку и затеребила её в руках. Видные руководители любят робких дев.
- Проходи, садись Лéри, чувствуй себя как дома, - он гостеприимно указал на стул с высокой спинкой, стоящий перед столом.
У Валери ёкнуло сердце:
- Меня... меня так называют только родители... как вы узнали?
Маркас произносил "Лéри" точь в точь как отец, с лёгким ударением на первом слоге, когда корил её за какую-то проказу: "Лéри, перестань скармливать свою кашу Тоби, я всё вижу. У настоящей подписи учительницы, Лéри, последняя завитушка более округлая. Когда звонишь из библиотеки, Лéри, старайся держаться подальше от пожарного депо. Того самого, которое рядом с ночным клубом".
Осторожно присаживаясь на стул, она пытливо посмотрела в выразительные, с серо-коричневой радужкой, глаза. В них читалась какое-то неуловимое понимание-сожаление-чистота-грусть свежести горного озера на закате. Чуть заметные гусиные лапки придавали глазам шарм скрытой мудрости.
- Твоя тень от камина падает на меня. Она воплощает всё, связанное с тобой. В ней все твои предки и потомки, прошлое и будущее. Лéри - один из городов детства твоего отца, в котором он был по особому счастлив.
- Это... какой-то трюк? Чтобы сразу сбить меня с толку? - Валери приподнялась, осторожно передвинула стул, чтобы её тень сдвинулась и не попадала на руки мужчины, расслаблено лежащие на столе.
- Нет, я хочу сберечь своё и твоё время. А чего хочешь ты?
- Зачем вы спрашиваете, если всё прочитали в моей тени?
- Чтобы наша встреча походила на обычное интервью, экспресс-интервью.
- Ладно. Что собой представляет ваша община?
- Коммуну людей, которых объединяет общая вера в предопределённость, данную нам добрым отцом. Мы стараемся жить одной семьёй, интересами и желаниями её членов.
- Кого вы называете добрым отцом?
- Того, кого остальные называют богом.
- Значит, вы - религиозная коммуна?
- Очень правильный термин для газетной статьи, - охотно согласился Маркас. Можешь ещё написать что мы - конвульсионеры, во время наших религиозных практик подвержены судорогам. Со стороны непосвящённых они выглядят нелицеприятно.
- Ник мне сказал, что у часовни открывается крыша для какого-то ритуала...
- Мы называем это сооружение Санара, в память об одной из наших сестёр. Из колокольни идёт дым, на который падает лунный свет. В его тени наши женщины обретают душевный покой, забываются от недугов. Недугов, по правде говоря, хватает. Браки в общине заключаются только между родственниками, кровосмешение является одним из наших самых тяжких испытаний, множество болезней передаются по наследству.
- Чем же сестра Санара удостоилась вашей чести?
- Несколько сот лет назад она жила здесь, в поселении лесорубов. В нём была деревянная церковь, но прихожане мечтали о каменной часовне. Её строительство потребовало бы много денег, которых не было у бедняков. Однажды ночью каждому прихожанину приснился один и тот же сон. В нём ротото сказал, что построит часовню в обмен на душу первого вошедшего. Утром на скале появилось строение. Санара первой его заметила. Она никогда не посещала церковь, дьявольский сон не видела, ей было любопытно узнать, что находится внутри. Она бросилась к двери. Когда Санара уже почти вошла, прихожанка, проходящая неподалёку, крикнула: "Остановись!". Санара замерла, но было поздно - её тень упала за порог. Ротото довольствовался ею. С той поры Санара жила без своей тени. Страшное испытание для той, кто черпает из тени веру и знания. Ротото всегда забирает у человека самое важное. Здание освятили и назвали Часовня Святой Агаты.
- Ротото - дьявол?
- Да. Дьявол - повелитель жаб. Взгляни на эти жаровни. Их создали под влиянием тех событий. Они переходили от одного кюре к другому много поколений, пока после революции не оказались на свалке. Община купила землю с часовней за мизерную сумму.
Легенда Валери не понравилась. У Маркаса были приёмчики училки истории - сдабривать фактологическую информацию фольклорными побасенками, чтобы школяры не клевали носом. "Дьявол - строитель каменных церквей" - настолько избитая тема, что слушать очередное: "Подарил дьявол чёрного битюга на нужды стройки. Кюре дал его дровосеку/крестьянину/рыбаку и сказал: "Вози на нём камень, но только смотри, уздечку не снимай на водопое!"" было просто невыносимым ещё в школе. Хотя, надо будет погуглить, если сюжет с тенью не затаскан, его вполне можно будет использовать в статье.
- Могу я увидеть обряд в Санара?
- Хотя он и состоится сегодня ночью, я не могу тебе этого позволить - отрицательно покачал головой Маркас. - Твоё присутствие может отвлечь сестёр. Если угодно, поспеши, можешь осмотреть Санара прямо сейчас.
Выйдя из дома, Валери поразилась красотой ночного неба. Полная луна слегка приглушала свет звёзд, но они были великолепны в своей холодной отстранённости. Такие далёкие и одновременно близкие! По пушистому облачку вдалеке лазерные проекторы шарят своими разноцветными лучами. Где-то, там, в море света другой мир азарта, денег, успеха. Он тоже далёк для глаз и близок, стоит только сесть в автобус.
Обогнув дом, она увидела конюшню с распахнутой дверью. У коновязи Ник вычёсывал гриву красивому белому коню. Животному косметическая процедура не очень нравилась, оно пряло ушами, фыркало. Большая рука раз за разом оглаживала серебрящийся в свете луны бок, успокаивая коня.
- Какой красавец! - воскликнула Валери.
- А, это ты, - Ник обернулся. - Он пока ещё пыльный красавец. Вот когда я его щёткой пошурую, тогда будет лосниться как единорог.
Конь воспользовался их разговором и отчаянно замотал головой. "Люцик, потерпи, скоро будет тебе почухивание живота" - сказал Ник, возвращаясь к работе. Лёгким почёсыванием за ухом он мигом успокоил коня.
- Я иду смотреть часовню, Маркас разрешил. Он рассказал легенду о том, что дьявол был её строителем. Интересно до жути.
- Не знал. У тебя фонарик есть?
- Зачем? Луна же светит как прожектор.
- В часовне окна заложены, освещения нет. Или ты только снаружи будешь смотреть?
- Хотелось бы внутрь тоже зайти.
- Там внутри ничего нет: ни скамеек, ни алтаря - голые стены.
- А можешь пойти со мной? Раздвинуть крышу?
- Ветра же нет, свиста, завываний не будет.
- Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - взмолилась Валери, - я тебе свой номер телефона дам без всяких фотографий. Настоящий журналист должен всё увидеть своими глазами.
- Номер за сопровождение, крышу за свидание, поцелуй - авансом.
- Поцелуй в щёку, руки не распускать. Свидание в кафе, а там посмотрим.
- По рукам. Давай аванс, я пошёл за фонариком.
Валери тронула губами небритую щёку, представляя себя принцессой из сказки "Свинопас". Ник, подлец, конечно же, сразу уговор нарушил, тронув "лопатами" за талию, но тут же их убрал, за что был прощён с вынесением последнего китайского предупреждения.
Он так заботливо светил фонарём, когда они подымались по пологой лестнице к Санара, соблюдая дистанцию, что на половине дороги Валери не выдержала и взяла под руку нескладного увальня, несмотря на грязную куртку.
- Честно говоря, думала, что у тебя будет дьявольский чёрный конь, - сказала она, чтобы замаскировать свой порыв болтовнёй. - Мы в школе легенду изучали про чёрную лошадь.
- Так у меня и есть самый что ни на есть дьявольский конь. Ты его видела. Полное имя Люцика - "Люцифер". Он капец, какой вредный!
- Белых дьявольских коней не бывает, - хихикнула Валери.
- Ещё как бывают! Я тоже в школе легенды учил.
- Подожди! - она остановилась. - Дай угадаю. В ней была: постройка церкви, перевозка камня, водопой, уздечка?
- Ага, - подтвердил Ник. - Уздечка украшена крестами, чтобы усмирить вселившегося в лошадь демона.
- Хитрюга, на ходу выдумываешь, чтобы ко мне подкатиться.
- Лошадь в реке утонула после того как сняли уздечку. На втором свидании могу показать Пороги Белой Лошади.
- Эй, не гони лошадей, ковбой. Я всё досконально проверю. Если соврал - чашечка кофе в Старбакс будет последней каплей в наших с тобой отношениях.
Вблизи часовня выглядела так же нелепо, как и дом Маркаса - на старые стены были навешаны какие-то штуковины наподобие рельсов, двускатная крыша была то ли из стали, то ли из пластика, у стены стоял аварийный электрогенератор.
- Люди сильно изменили дьявольскую архитектуру, - со вздохом сказала Валери.
- Дьявол тоже за кем-то достраивал, - указывая на толстый шов в кладке абсиды, сказал Ник.
Часть выступа здания была выполнена из другого камня: тёмного с зеленоватыми прожилками. У Валери сложилось впечатление, что абсида имела в основании остатки более древней башни. Стены здания были лишены каких либо украшательств, лишь следы узких окон, заложенные кирпичами современной кладки, нарушали серое единообразие дикого камня. Фронтон входа оказался не лучше: сплошная стена с небольшой облезлой дверью, по обеим сторонам которой вольготно раскинулись два неряшливых куста. Тем не менее, дверь открылась бесшумно на хорошо смазанных петлях, являя полную темноту. Ник включил мощный фонарь и уверенно пошёл первым.
Ник был прав, когда говорил, что внутри ничего нет: свет фонаря скользил по полу пустого помещения, лениво перебегал на голые стены. Видно было, что настоящими строителями часовни были обычные лесорубы, которые сложней лесопилок ничего не строили.
- Что, и комнат никаких нет? - разочарованно спросила Валери.
- Почему нет, - ехидно ответил Ник. - Есть у меня воон там, в углу комнатёнка, где я храню лопаты и швабры. Будешь смотреть?
- Не издевайся над бедной журналисткой, - она посмотрела на слепленную из гипсокартона пристройку в углу и досадливо хлопнула его по плечу. - Показывай, как крыша раскрывается.
Жестом фокусника Ник достал телефон и быстро пробежался пальцами по экрану. На несколько мгновений задумался, потом опять принялся терзать экран. Темнота над головой треснула, в расширяющуюся щель заглянуло звёздное небо. Нет, не те жалкие звёзды, которые Валери наблюдала накануне - Млечный Путь с мириадами своих жемчужин предстал во все своей красе. Сегменты крыши медленно расползались, всё больше и больше открывая бездны вселенной.
- Я пока с тобой по лестнице поднимался, стих придумал: "Люцифер подарил мне лихого коня, чтоб небес я узрел молодое лицо", - негромко сказал Ник.
- Хотел бы поскакать к звёздам?
- Нет, этот стих о владельце белой лошади из легенды. Он сошёл с ума и пропал. Лошадь тоже была не в себе. Её успокоила только уздечка священника.
"Очень романтично, вот только слово "узрел" явно не из твоего лексикона. Надо же успел в инете нарыть неплохие стихи, соответствующие моменту" - подумала Валери, а вслух сказала: "Здорово. Ты настоящий романтик".
На обратной дороге, спускаясь, она не просто взяла Ника за руку, но и прижалась к его плечу. У ней из головы не выходил отец Маркас. Напустил туману, вернее дыма, заинтриговал конвульсионерами, искушал увидеть обряд, словно дьявол Санару. Хотя может наоборот, намекал, что не надо лезть, куда не надо. Все религиозные люди не от мира сего. Играют в понятные только им игры. Вот Ник простой как угол дума. Мечтает затащить её в постель. Прямой и понятный парень. С таким скучно провести жизнь, но понаблюдать за немудрёными ухаживаниями будет забавно...
- Ник, я ужас как хочу посмотреть обряд в часовне, а отец Маркас мне не разрешил, - сказала она капризно на последней ступени лестницы.
- Мне такое в голову не приходило. На старух я и так насмотрелся. Они страшные как смерть, с длиннющими патлами. Зачем тебе?
- Понимаешь, отец Маркас сказал, что они молятся в тени от дыма, а ты говоришь, что здесь бывает сильный ветер. Он должен рассеивать дым.
- Я особо не присматривался к дыму, - задумался Ник. - По ночам работы дохрена. Как только он из колокольни показывается, я сразу иду убираться в коттеджи. Там же скалы вокруг, ветер дует с одной стороны. Тень вполне может всегда попадать в часовню.
- Ты говорил, что дым раздувается над горами.
- Ну, это я так ляпнул, теоретически. Может, вначале не сильно раздувается.
- Никусик, я хочу посмотреть практически. Можно я спрячусь в твоей коморке в часовне? После обряда тихонько уйду.
- Не получится. Видишь дверь в скале? - он показал неприметную дверь рядом с лестницей. - За ней подъёмник, он поднимается прямо в мою хижину. Обычно я им инструменты и другие грузы транспортирую, а сегодня подниму одну старушенцию, она совсем слаба, сама по лестнице не взберётся.
- Так можно я за вами поднимусь?
- Поднимайся, если тебе надо, я же не охранник. Подъёмником спустишься, они там почти всю ночь заседать будут, время будет. Только я не смогу больше тобой заниматься. У меня каждая минута расписана.
Всё складывалось как нельзя лучше. Ник показал кнопку запуска подъёмника, обустроил ей место в конюшне, откуда было видно всех проходящих к часовне, и ушёл по своим делам. Валери смотрела в щёлочку на залитую лунным светом лужайку изо всех сил стараясь не заснуть. Рядом в стойле хруcтел травой Люцик. Ник так и не успел вычесать из него пыль. Минуты ожидания тянулись медленно - хрум-хрум, чавк-чавк...
Группа людей показалась из-за угла дома, когда Валери уже хотела идти к автобусу. Они были одеты в тёмные одежды. Красная куртка выделялась среди них как плащ матадора, по которому потоптался бык. На руку Ника опиралась одна из женщин. Ещё на фоне худых фигурок был заметен крупный отец Маркас. Он шёл, приподняв подбородок, загадочный предводитель странных тенепоклонниц. У лестницы группа разделилась, Маркас пошёл с женщинами наверх, Ник со спутницей скрылись за дверью. Валери охватила нервная дрожь, она уже и сама не была рада, что решилась на такую авантюру. Ну вот зачем ей надо этот обряд? Самое время улизнуть, сесть в автобус, вернуться к своей оставленной на парковке машине. Полчаса езды и можно в ванне уютного гнёздышка смывать пыль конюшни. Она терзалась сомнениями до тех пор, пока Ник не вышел наружу и не потрусил резво за дом. В сторону конюшни он даже не взглянул, как будто не лежит там на охапке соломы пришлая журналистка. Мог бы и поприставать, кстати. От того, что все деловито заняты своими делами, ей стало одиноко. Нет, она не зритель риэлити шоу у телевизора, у ней тоже есть дело, и она им займётся прямо сейчас!
В тесной нише подъёмника не было света. Слабый треугольник лунного света от открытой двери осветил оставленный на полу фонарь. Молодчага Ник, всё-таки не забыл про неё. Правда, он просил пользоваться светом только в самых крайних случаях. Валери испробовала все его режимы и остановилась на самом слабом: рассеянный голубоватый свет по видимому должен был играть роль ночника в туристкой палатке. Ник сказал, что пользовался неярким светом в кладовке наверху во время обряда, разыскивая оставленные инструменты, никто и слова не сказал.
"Поезжай, поезжай! Покажи нам путь. Эй, Эй!" - пропела про она про себя, нажимая кнопку, вмонтированную прямо в скалу. Пол под ногами чуть уловимо дрогнул и подъёмник с мягким ускорением устремился вверх. Валери испуганно отшатнулась от проносящегося рядом камня: круглая платформа двигалась в вырубленной в скале вертикальной шахте без всякой защиты пассажира. Внезапно камень сменился металлом и когда лифт остановился, перед она увидела перед собой ячеистую стену, ничуть не похожую на гипсокартон. Похолодев от ужаса, она повернулась, панически включая фонарь на полную мощность. Яркий свет осветил квадратное помещение с такими же стенами. В углу лежал ворох каких-то чёрных тряпок. Она оказалась в клетке, заточённая внутри скалы!
Тряпки зашевелились, и из них выглянуло женское лицо изуродованное следами зарубцевавшихся язв. Из-под короткой нижней губы торчали кривые зубы, полуоткрытый рот над недоразвитым подбородком был искажён гримасой боли. Глаза, усталые глаза побитой собаки, смотрели с нечеловеческой тоской загнанного зверя.
- Вот ты и пришла, прислужница ротото, - прохрипело это жуткое созданье - чтобы мучить меня в последние минуты моей жизни.
- Я..., я..., - Валери пыталась вытолкнуть комок, застрявший в горле. - Кто тты... таккая?
Ггде... я?
- Дай мне шапку, я отвечу тебе, - она требовательно протянула костлявую руку со скрюченными пальцами.
- Ккакую... какую шапку?
- Которая у тебя на голове.
Трясущимися руками Валери сняла свою шапочку и вложила её в руку, похожую на мерзкую куриную лапу. Женщина с ворчанием спрятала её вглубь своих одежд, которые Валери приняла за тряпки:
- Моя внучка носит такую же. Каждый день меняет на ней пушистика. Нам нельзя видеться с детьми изгоев, но я украдкой наблюдала за Рози. Я ухожу, а она как ты, погибнет в кознях ротото.
- Не знаю я никаких ротото, дьяволов и даже демонов! - обретая речь, выпалила Валери.
- Ты не знаешь, а он знает тебя как облупленную, знает все твои желания, страхи. Он направил тебя сюда. Ходит такой в красном, добрый: "Может тебе сделать укольчик, Манон, боль как рукой снимет. Не мучай себя, возьми таблетку, смерть тебе покажется сном", - медленно, сдерживая рвущейся из груди кашель сказала женщина. Она достала прозрачный пластмассовый цилиндрик с большой таблеткой и потрясла им как погремушкой.
- Ты сошла с ума. Ник ухаживает за тобой, лечит - прошептала Валери.
- Добрый отец создал человека, только он и может лечить, - сказала женщина. - Я ухожу к нему по своей воле, в здравом уме. Он излечит мою душу, которой стало невмоготу в искалеченном теле. - Скажи мне, крепкая умом девушка, что ты делаешь в крематории? Как ты в нём оказалась? Ради чего решила сгореть в пламени?
- Каком крематории? - не веря своим ушам, Валери приложила руку к стене. Что-то липкое толкнуло в ладонь. Она поднесла её к глазам. Нефть! Тысячи ручейков чёрной жидкости тугими струями ударили со всех сторон.
Валери билась в прибывающей нефти до последнего, её руки судорожно ощупывали стены в поисках скрытого люка. Уже захлебнулась в зловонной жидкости зашедшаяся в хохоте женщина. Уже близок потолок. Может быть в нём есть люк? Она бросила фонарь, он наполовину погрузился в нефть, но плавал, давая серый свет сквозь залитое стекло. Валери двумя руками лихорадочно забила по потолку. Тщетно! Повсюду твёрдый, бездушный металл.
В маленькой спаленке коттеджа Ник собирал в мешок постель. Вытряхивая подушку из смятой наволочки, он обнаружил фотографию. На ней молодая девушка в шапочке с меховым балабончиком весело улыбалась, обнимая стройный ствол берёзки. На обороте старательным почерком было выведено: "Дорогой бабушке Манон от Рози". Ник хмыкнул и бросил фотографию в мешок с грязным бельём вместе с наволочкой. Старательно завязал его. Потом подумал, щёлкнул пальцами.
Перед лицом Валери из нефти вдруг вынырнул перепачканный цилиндрик с таблеткой. Она мгновение в прострации смотрела на него. Какой же ты добрый, ротото! Впопыхах ломая ногти она начала откручивать крышку. Таблетка горько-сладким дурманом растаяла во рту. Затухающим сознанием Валери видела, как ячейки металла превращаются в радужным бабочек. Когда нефть сомкнулась над ней, она улыбалась как ребенок.
Из старой колокольни прямо в середину Млечного Пути полетела чёрная струя дыма. Через мгновенье она достигла луны. Густая тёмная тень поползла к замершим людям. Маркас шагнул вперёд, погружаясь в её трепещущее естество. Кристально чистая любовь Манон могучим хоралом пела о добром отце, её животворящую мощь не мог заглушить шелест крыльев тысяч бабочек, не находящих себе места в просторах мирозданья.