Джейми простонал, потянулся и тяжело сел в кровати.
- У меня такое ощущение, что кто-то наступил на мой член.
- О? – я открыла глаза. – Кто?
Он взглянул на меня покрасневшими глазами.
- Не знаю, но кто-то очень тяжелый.
- Ложись, - сказала я, зевая. – Нам не нужно отправляться прямо сейчас. Ты можешь еще поспать.
Он покачал головой.
- Нет, я хочу домой. Мы долго отсутствовали, - тем не менее, он не встал и не продолжил одеваться, а остался сидеть в рубашке на кособокой кровати, бессильно свесив большие руки между бедер.
Он выглядел смертельно уставшим, несмотря на то, что только что проснулся, и неудивительно. Не думаю, что он вообще имел возможность спать последние несколько дней, учитывая мои поиски, сожжение форта Джонстон и события, связанные с моим высвобождением с «Крузера». Вспомнив последнее, я почувствовала, как пелена затмила радость, с которой я проснулась от того, что я свободна, на суше и с Джейми.
- Ложись, - повторила я, подкатилась к нему и положила руку на его спину. – Только начало рассветать. Дождись, по крайней мере, завтрака. Ты не сможешь ехать, не отдохнув, да еще и голодный.
Он взглянул на окна, все еще закрытые ставнями. Трещины в них начали сереть из-за разгорающегося свете, но я была права: снизу не доносились звуки, свидетельствующие о разжигании очага, или бренчание горшков для приготовления пищи.
Сдаваясь, он рухнул боком на кровать и не сдержал стона, когда его голова коснулась подушки.
Он не сопротивлялся, когда я накрыла его потрепанным одеялом и прижалась к нему, обхватив руками и уткнувшись лицом в его спину. Он все еще пах дымом, хотя вчера мы оба наскоро сполоснулись прежде, чем упасть в кровать и впасть в долгожданное забытье.
Я буквально чувствовала его усталость. Мое тело тоже болело от изнеможения, а также от комков в плоском набитом шерстью матрасе. Иэн ждал нас с лошадьми, когда вы высадились на берег, и мы уехали так далеко, как было возможно, пока не наступила темнота. И мы, наконец, остановились непонятно где в обветшалой таверне, примитивном придорожном приюте для повозок, следующих к побережью.
- Малкольм, - назвался Джейми после небольшой заминки на вопрос хозяина гостиницы. – Александр Малкольм.
- И Мюррей, - добавил Иэн, зевая и почесывая ребра. – Джон Мюррей.
Хозяин кивнул, не особо интересуясь. Не было никаких причин, чтобы он связал трех потрепанных путешественников с громким убийством, но все равно моя диафрагма панически сжалась, когда он посмотрел на меня.
Я чувствовала колебание Джейми, когда он назвал себя, его нежелание использовать один из многих псевдонимов, под которыми ему приходилось жить прежде. Он ценил свое имя больше множества людей, и я только надеялась, что со временем оно снова будет иметь ценность.
Роджер должен помочь. К тому времени он станет полноценным священником, подумала я, улыбаясь этой мысли. Он обладал настоящим даром улаживать разногласия среди жителей Риджа, гасить раздражение, и теперь, когда он имеет все полномочия рукоположенного священника, его влияние возрастет.
Ему нужно скорее вернуться. И Бри с Джемми. Я почувствовала сильную тоску по ним, хотя мы скоро увидимся. Мы планировали возвращаться через Кросс-Крик и забрать их. Конечно, ни Роджер, ни Бри не знали что произошло за последние три недели, и не имели понятия, как изменится жизнь после этого.
На деревьях громко распелись птицы. После постоянного крика чаек и крачек, который был фоном жизни на «Крузере», их пение было нежным и уютным, что заставило меня внезапно затосковать по Риджу. Я понимала страстное желание Джейми оказаться дома, даже зная, что жизнь там уже не будет той жизнью, которую мы оставили. И Кристи не будет.
У меня не было возможности расспросить Джейми о подробностях моего освобождения. После высадки на берег мы тут же уехали. Джейми хотел увезти меня как можно дальше от губернатора Мартина и, возможно, от Тома Кристи.
- Джейми, - тихо произнесла я. – Ты не заставлял его сделать это? Тома?
- Нет, - его голос тоже бы тих. – Он явился в лавку Фергюса на следующий день, как ты покинула дворец. Он услышал, что тюрьма сгорела …
Я в шоке села в кровати.
- Что? Дом шерифа Толливера? Никто ничего мне не сказал!
Он перекатился на спину и посмотрел на меня.
- Не думаю, что те, с кем ты разговаривала последнюю неделю или две, знали об этом, - сказал он спокойно. – Никто не умер, сассенах … я спрашивал.
- Ты уверен? – спросила я, беспокоясь о Сэйди Фергюсон. – Как это произошло? Толпа?
- Нет, - ответил он, зевая. – Как я слышал, миссис Толливер напилась до безобразия, очень сильно разожгла огонь под чаном для стирки, улеглась в тени и уснула. Искры от костра подожгли траву, потом огнь перекинулся на дом … - он махнул рукой. – Сосед почуял дым и оттащил миссис Толливер с ребенком на безопасное расстояние. Он сказал, что больше никого в доме не было.
- О, хорошо … - я позволила ему уложить себя и положила голову на его плечо. Я не могла стесняться его, не после того, как мы провели ночь на узкой кровати, ощущая малейшее движение друг друга. И все же мне было неловко.
И ему тоже. Во время разговора он обнимал меня, неосознанно проводя пальцами вдоль моей спины, считывая мое тело, как шрифт Брайля.
- Что касается Тома. Он, конечно, знал о «Л’Оньон» и отправился туда, как только узнал, что ты исчезла из тюрьмы. Но потом ты также исчезла из дворца, и ему нужно было время, чтобы избавиться от компании Ричарда Брауна, не вызывая подозрения.
- Он нашел нас здесь и рассказал мне, что собирается сделать, - его пальцы погладили мою шею сзади, и я почувствовала, как напряжение уходит оттуда. – Я попросил его подождать, мне нужно было попытаться вернуть тебя самому, но если не получится …
- Ты знаешь, что он не убивал, - сказала я уверенно. – Он сказал тебе, что сделал это?
- Он только сказал, что молчал, пока была надежда, что тебя оправдают, но как только ты оказалась бы в непосредственной опасности, он бы тут же заговорил. Вот почему он настоял ехать с нами. Я, м-м, не хотел задавать ему вопросы, - деликатно закончил он.
- Но он не убивал, - настаивала я. – Джейми, ты знаешь это!
Я почувствовала подъем его груди, когда он вздохнул.
- Я знаю, - сказал он мягко.
Мы немного помолчали. Неожиданно снаружи раздался приглушенный стук, и я дернулась, но это был лишь дятел, который искал насекомых в изъеденных червями стенах гостиницы.
- Его повесят, как ты думаешь? – спросила я, глядя на растрескавшиеся балки вверху.
- Думаю, да, - его пальцы продолжили свое неосознанное движение, заправляя мои волосы за уши. Я лежала неподвижно, слушая медленный стук его сердца, не желая спрашивать, что будет дальше. Но я должна.
- Джейми… скажи мне, что он не сделал признания из-за меня. Пожалуйста, - мне казалось, что я не вынесу этого в довершении ко всему.
Его пальцы замерли, касаясь моего уха.
- Он любит тебя. Ты знаешь это, да? – он говорил очень спокойно. Я слышала эхо слов в его груди, так же как и сами слова.
- Он сказал мне, - мое горло сжалось при воспоминании о прямом взгляде серых глаз. Том Кристи – тот человек, который говорит что чувствует, и чувствует то, о чем говорит. Он был похож на Джейми, по крайней мере, в этом отношении.
Джейми лежал, не шевелясь, некоторое время, потом вздохнул и повернул голову, прислонившись щекой к моим волосам.
- Сассенах … я сделал бы то же самое для тебя и посчитал бы свою жизнь прожитой не зря. Если он чувствовал так же, то ты не сделала ничего плохого, приняв свою жизнь из его рук.
- О, боже, - простонала я. – О, боже. - Мне не хотелось думать ни о чем: ни о ясном сером взгляде Тома, ни о криках чаек, ни о линиях страдания, которые рассекали его лицо, ни о том, что он перенес, испытав утрату, чувствуя вину, подозрения … страх. Я не хотела думать и о Мальве, принявшей смерть на грядке с мирно спящим в ее чреве сыном. Ни о ржавых сгустках и пятнах подсыхающей крови на виноградных листьях.
И более всего, я не хотела думать о том, что я имею отношение к этой трагедии, но это было невозможно.
Я сильно сглотнула.
- Джейми … можно ли это когда-нибудь исправить?
Сейчас он держал мою руку, поглаживая большим пальцем ладонь.
- Да, и кто-то убил ее, и это не Том. Боже, Джейми, кто? Кто это?
- Не знаю, - его глаза потемнели от грусти. – Она жаждала любви, я думаю, и получала ее. Но сама не умела любить.
Я вдохнула и задала вопрос, остававшийся неозвученным с момента убийства.
- Как ты думаешь, это был не Иэн?
Он почти улыбнулся.
- Если бы это сделал он, a nighean[2], мы бы знали. Иэн мог убить, но он не смог бы оставить нас страдать за это.
Я облегченно повела плечами. Он был прав, и я была рада этому, но ощутила себе еще более виноватой по отношению к Тому Кристи.
- Мужчина, который сделал ей ребенка, или кто-то, кто хотел ее и убил из ревности, когда узнал, что она беременна …
- Или кто-то уже женатый. Или женщина.
Я похолодела.
- Женщина?
- Она была любвеобильна, - он покачал головой. – Почему ты думаешь, что она спала только с молодыми мужчинами?
Я закрыла глаза, задумавшись о такой возможности. Если она крутила роман с женатым мужчиной – а они тоже посматривали на нее, но только более скрытно – он мог убить ее, чтобы об этом не стало известно. Или оскорбленная жена … Мне внезапно пришла в голову картинка Мурдины Баг, которая с искаженным от напряжения лицом, душит подушкой Лайонела Брауна. Арч? Боже, нет. И в который раз с чувством полной безнадежности я оставила этот вопрос, видя мысленным взором лица жителей Ферйзерс-Риджа, под одним из которых скрывается душа убийцы.
- Нет, я понимаю, что ничего не исправишь для Мальвы … или Тома. И даже для Аллана, - Я впервые подумала о сыне Тома, который внезапно лишился семьи и при таких ужасных обстоятельствах. - Но остальное … - Я имела в виду Ридж. Дом. Ту жизнь, которая у нас была. Нас.
Под одеялом становилось жарко, слишком жарко, и я чувствовала поток тепла, охвативший мое тело. Я резко села, отбросила одеяло и наклонилась вперед, подняв волосы на затылке в надежде на прохладу.
- Вставай, сассенах.
Джейми скатился с кровати, встал и, взяв меня за руку, поднял на ноги. Пот уже выступил капельками на моем теле, лицо пылало. Он наклонился и, захватив подол моей рубашки обеими руками, снял ее через голову.
Он слабо улыбнулся, глядя на меня, потом наклонился и легко подул на мои груди. Прохлада принесла благословенное облегчение, и мои соски встали в молчаливой благодарности.
Он открыл ставни, впуская больше воздуха, потом вернулся и стянул свою рубашку. День уже наступил, и поток чистого утреннего света мерцал на линиях его бледного торса, на серебряных росчерках шрамов, на золотисто-рыжих волосах на руках и ногах, и на ржавчине с серебром в его бороде. Освещая также темно-красную плоть его гениталий в утреннем стоянии, возбужденный твердый член прижимался к животу и имел глубокий насыщенный цвет, который можно увидеть в затененной сердцевине розы.
- Насчет исправления ситуации, - сказал он. – Я не могу сказать … хотя собираюсь показать. – Его взгляд двигался по моему телу, обнаженному, слегка соленому от пота и довольно грязному на лодыжках и ступнях. – Может, начнем, сассенах?
- Ты так устал, что едва можешь стоять, - запротестовала я. – Хм … за некоторым исключением, - добавила я, взглянув вниз. Это было правдой. Под его глазами залегли темные круги, и хотя линии тела оставались длинными и изящными, они также красноречиво свидетельствовали о глубокой усталости. Да и я чувствовал себя так, как будто по мне проехал каток, и я бодрствовала всю ночь, сжигая форты.
- Ну, раз у нас есть кровать, я не собираюсь делать это стоя, - ответил он. – Учти, может быть, я никогда не смогу встать на ноги, но думаю, минут десять могу продержаться и не уснуть. Ты можешь ущипнуть меня, если я усну, - предложил он с улыбкой.
Я закатила глаза, но не стала спорить, а легла на помятую, но теперь прохладную простынь и, ощущая дрожь в животе, раздвинула ноги.
Мы занимались любовью, как люди в воде, медленно и тяжело. Молча, говоря только жестами. Мы едва прикасались друг к другу со смерти Мальвы, и мысль о ней все еще была с нами.
И не только о ней. Какое-то время я пыталась сфокусироваться на Джейми, на мелких хорошо известных мне деталях его тела: крошечном белом рубце треугольного шрама на шее, завитках золотисто-рыжих волос и загоревшей на солнце коже под ними… но я так устала, что мой разум отказывался сотрудничать, и упорно возвращал мне кусочки памяти и даже хуже показывал тревожащие картины.
- Бесполезно, - сказала я. Мои веки были крепко сжаты, и я сжимала обеими руками простынь. – Я не могу.
Он удивленно прокряхтел, но тут же скатился с меня, оставив меня мокрой и дрожащей.
- Что, a nighean? - спросил он тихо. Он не касался меня, но лежал близко.
- Я не знаю, - сказала я, почти впадая в панику. – Я продолжаю видеть … Извини. Извини, Джейми. Я вижу других людей, словно занимаюсь любовью с другими людьми.
- Вот как? – произнес он осторожно, но не казался расстроенным. Раздался шелест ткани, и он накрыл меня простыней. Это помогло немного, но не сильно. Мое сердце билось часто и сильно, у меня кружилась голова, и я не могла сделать полноценный вздох.
Globus hystericus[3], подумала я отстраненно. Прекрати, Бьючемп. Легче сказать, чем сделать, но я перестала беспокоиться, что у меня случится сердечный приступ.
- Нет! – мой желудок сжался от отвращения. Я сглотнула. – Нет … я даже не думала об этом.
Он тихо лежал рядом. Мне казалось, что я буквально разваливаюсь.
- Кого ты видишь, Клэр? – прошептал он. – Можешь мне сказать?
- Фрэнка, - быстро ответила я, боясь передумать. – И Тома, и Мальву. – В груди потяжелело, и мне показалась, что я никогда не смогу дышать свободно.
- Я могла … я могла чувствовать их всех, - выпалила я. – Как они прикасаются ко мне, хотят войти в меня. – Я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, словно таким образом могла прогнать их прочь.
Джейми долго молчал. Я причинила ему боль? Жаль, что я сказала ему, но я не могла лгать даже из самых лучших побуждений. Просто я лишилась защиты, и мне негде было спрятаться. Меня окружали призраки с их потерями, нуждами и безнадежной любовью, которые отрывали меня … от Джейми, от себя самой.
Все мое тело одеревенело, пытаясь сохранить свою целостность и не раствориться. Я так глубоко зарылась лицом в подушку, что почувствовала удушье и была вынуждена повернуть голову вбок, судорожно вдыхая воздух.
- Клэр, - голос Джейми был нежен. Я почувствовала его дыхание на своем лице и открыла глаза. Его затененные печалью глаза тоже были нежны. Очень медленно он поднял руку и прикоснулся к моим губам.
- Том, - сказала я. - Я чувствую, будто он уже мертв. Из-за меня. Я не могу этого вынести, Джейми, не могу!
- Я знаю, - он неуверенно двинул рукой. – Я могу прикоснуться к тебе?
- Не знаю, - я сглотнула кусок в горле. – Попробуй.
Он улыбнулся на мои слова, хотя я говорила вполне серьезно. Он мягко положил руку на мое плечо и повернул меня, потом обнял, двигаясь медленно, чтобы я могла отодвинуться. Я не стала.
Я вжалась в него, словно он был куском мачты в океане, единственным, что могло не дать мне утонуть. И это было так на самом деле.
Он долго обнимал меня и гладил мои волосы.
- Ты можешь оплакать их, mo nighean donn[4]? – прошептал он, наконец. – Прими их.
Эта мысль снова затопила меня паникой.
- Не могу.
- Оплачь их, - прошептал он и его голос проник в меня глубже, чем его член. – Ты не можешь сдерживать их вечно.
- Я не могу. Я боюсь, - сказала я, но мое тело уже сотрясалось от рыданий, и по щекам текли слезы. – Я не могу.
И все же я смогла. Сдалась и открыла себя для памяти и скорби. Рыдая так, словно мое сердце разбито … и позволяя ему разбиться для них и всех, кого не могла спасти.
- Прими их и оплачь, Клэр, - прошептал он. – А когда они уйдут, я отвезу тебе домой.
Примечания
1
Мое сердце (гэльск.)
2
Девочка (гэльск.)
3
Globus hystericus возникает при эмоциональном стрессе и является классическим невротическим синдромом. При этом человека беспокоит ощущение инородного тела (комка) в горле, чувство давления в области шеи.