102. «АНЕМОН»

     Шаги звучали над ее головой. Туда-сюда. Она могла слышать голоса, но большинство слов были неразборчивы. С борта, ближнего к берегу, раздались радостные крики, и веселые женские голоса в ответ.

     В каюте было широкое застекленное окно – оно называется окном, подумала она, или для него есть специальное морское название? – которое располагалось за койкой. Оно состояло из толстых маленьких стекол, вставленных в свинцовый переплет. Никакой надежды на побег, но оно могло способствовать притоку воздуха и получения информации о местонахождении.

     Подавив приступ отвращения, она взобралась на грязные помятые простыни и прижалась лицом к одной из открытых панелей, делая глубокие вдохи, чтобы изгнать из носа вонь каюты. Аромат гавани, наполненный запахами мертвой рыбы, сточных вод и грязи, был однако не лучше.

     Она могла видеть небольшой причал и двигающиеся фигуры на нем. На берегу возле низкого белого здания, покрытого пальмовыми листьями, горел костер. Было слишком темно, чтобы увидеть, что располагалось за зданием, если там что-то располагалось. Хотя там мог быть маленький городок, судя по шуму, создаваемому людьми на причале.

     За дверью послышались приближающиеся голоса. «… встретимся с ним на Окракоке в новолуние», - произнес один голос, на что прозвучал неразборчивый ответ другого, и дверь открылась.

     - Не хочешь присоединиться к веселью, дорогая? Или ты начала без меня?

     Она с бьющимся возле горла сердцем развернулась на коленях. Стивен Боннет стоял возле двери с легкой усмешкой на губах и бутылкой в руке. Она глубоко вздохнула, чтобы преодолеть шок, и ее едва не вырвало от запаха секса, поднимающегося с простыней под ее коленями. Она слезла с кровати, почувствовав прореху в юбке, когда попала в нее коленом.

     - Где мы? – требовательно спросила она. Ее голос прозвучал взволнованно и испуганно даже для нее самой.

     - На «Анемоне», - ответил он, все еще усмехаясь.

     - Вы знаете, я не это имела в виду! – горловина ее платья и сорочка были порваны в борьбе, когда мужчины стаскивали ее с лошади, и одна из грудей, была почти обнажена. Она прижала к ней кусок ткани.

     - Да? – он поставил бутылку на стол и расстегнул и снял с шеи сток^[1]. - О, так лучше.

     Он потер темную полосу на горле, и она внезапно увидела горло Роджера с рваным шрамом.

     - Я хочу знать, как называется этот город, - сказала она, понизив голос и пристально глядя на него. Она не надеялась, что то, что работало с арендаторами ее отца, подействует и на него, но приняв командный вид, она немного успокоилась.

     - Это, несомненно, легкое пожелание для исполнения, - он небрежно махнул в сторону берега. – Роунок. – Он стянул кафтан и бросил его нас стул. Полотно рубашки было помято и влажно облипало его грудь и плечи.

     - Тебе лучше снять платье, милая. Жарко.

     Он потянулся к завязкам своей рубашки, и она стремительно отошла от кровати, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что можно использовать как оружие. Стул, лампа, судовой журнал, бутылка … вот. Среди нагромождения вещей на столе виднелся тупой конец свайки.

     Он нахмурился, на мгновение сосредоточившись на узле шнуровки. Она сделала два длинных шага, схватила свайку и выдернула. Мусор и предметы с шумом посыпались на пол.

     - Не подходи, - она держала свайку, как бейсбольную биту, двумя руками. Пот стекал вдоль ее позвоночника, но руки были холодны, а лицо то краснело, то бледнело, по коже прокатывались волны жара и ужаса.

     Боннет посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

     - Что же ты будешь делать после этого, женщина? - он перестал возиться со своей рубашкой и сделал шаг к ней. Она сделала шаг назад и подняла дубинку.

     - Не приближайся ко мне!

     Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, бледно-зелеными и немигающими, над легкой странной улыбкой. Все еще улыбаясь, он сделал еще один шаг к ней. Потом еще один, и ее страх перерос в ярость. Плечи ее напряглись, готовые к атаке.

     - Я не шучу! Не подходи, или я убью тебя. На этот раз я буду знать, кто отец ребенка, даже если я умру за это!

     Он протянул руку, собираясь вырвать у нее импровизированную дубинку, но остановился.

     - Ребенок? Ты беременна?

     Она сглотнула, проталкивая комок в горле. Кровь стучала в ее ушах, а гладкое дерево было скользким из-за потных рук. Она сжала свайку сильнее, пытаясь удержать ярость, но она уже утихала.

     - Да, я так думаю. Я узнаю точно через две недели.

     Его песочные брови приподнялись.

     - Хм! – он отступил на шаг. Его взгляд скользил по ней, с интересом остановившись на оголенной груди.

     Внезапный приступ ярости прошел. Руки, держащие свайку, дрожали, и она опустила их.

     - Значит, вот как?

      Он наклонился вперед и протянул руку теперь без всякого похотливого намерения. Пораженная, она на мгновение застыла. Он взял ее грудь одной рукой и задумчиво помял ее, как будто это был грейпфрут, который он собирался купить на рынке. Она ахнула и ударила его дубинкой. Однако она уже потеряла свою решительность, и удар просто отскочил от плеча мужчины, заставив его пошатнуться, но не оказав никакого другого эффекта. Он хмыкнул и отступил, потирая плечо.

     - Может быть. Ладно, - он нахмурился и без малейшего смущения поправил свои брюки спереди. – К счастью мы в порту.

     Она не поняла смысл его замечания, но ей было все равно. Очевидно, он отказался от своего намерения, услышав ее признание. От чувства облегчения ее колени подогнулись, и она плюхнулась на стул, выронив свое оружие.

     Боннет высунулся в двери и заорал, зовя какого-то Ордена. Кем ни был этот Орден, но в каюте он не появился, и лишь в коридоре послышался неразборчивый голос.

     - Привели мне шлюху из порта, - приказал Боннет небрежным тоном, словно заказывал пинту пива. – И чистую, не забудь, и достаточно молодую.

     Он закрыл дверь и подошел к столу, где стал рыться среди хлама, пока не нашел оловянную кружку. Налив в нее из бутылки, выпил половину, а затем, по-видимому, с опозданием осознав, что она все еще здесь, предложил ей бутылку с неопределенным «Э-э?»

     Она молча покачала головой. Крошечная надежда забрезжила в уголке ее души. В нем были слабые зачатки галантности и порядочности. Он вернулся, чтобы спасти ее из горящего склада, и он оставил камень для своего предполагаемого ребенка. А сейчас он оставил свои сексуальные намерения, услышав, что она ждет ребенка. Может быть, он отпустит ее, особенно, она для него бесполезна.

     - Значит … вы не хотите меня? – спросила она, подгибая ноги, готовая вскочить и бежать, как только откроется дверь. Она надеялась, что может бегать; колени ее до сих пор тряслись.

     Боннет удивленно взглянул на нее.

     - Я уже порвал твою целку, дорогая, - ухмыльнулся он. – И помню рыжие волосы. Красиво, не спорю, но не такой незабываемый опыт, чтобы я стремился повторить его. Раза достаточно, милая, вполне достаточно, - он небрежно похлопал ее под подбородком и хлебнул из кружки. – А сейчас Лерою нужно немного поскакать.

     - Почему я здесь? – потребовала она ответа.

     Он рассеяно потянулся к своей промежности, игнорируя ее присутствие.

     - Здесь? Ну, один джентльмен заплатил мне, чтобы я доставил тебя в Лондон, милая.

     Ее словно ударили в живот, она с размаха села на кровать и обхватила себя руками.

     - Какой джентльмен? И, ради бога, зачем?

     Он задумался на мгновение, но решил, что нет смысла скрывать.

     - Человек по имени Форбс, - сказал он и допил остаток вина. – Знаешь его, не так ли?

     - Разумеется, - ответила она со смесью удивления и гнева. – Этот чертов ублюдок! – Значит, эти бандиты в масках были людьми Форбса. Они напали на них с Джошем, стащили с лошадей, затолкали в закрытый экипаж и по неровным дорогам привезли к морю, где их растрепанных и воняющих потом переправили на корабль.

     - Где Джошуа? – резко спросила она. – Молодой негр, который был со мной.

     - Был с тобой? – насмешливо протянул Воннет. – Если они притащили его на корабль, думаю, его затолкали в трюм с другим товаром. В качестве бонуса, - добавил он и рассмеялся.

     Ее гнев на Форбса смешался с облегчением от того, что он явился причиной ее похищения. Форбс мог быть подлым и низким негодяем, но он не станет убивать ее. Однако смех Стивена Боннета испугал ее, и у нее внезапно закружилась голова.

     - Что значит бонус?

     Боннет поскреб щетину, с одобрением глядя на нее глазами цвета крыжовника.

     - О, мистер Форбс хотел только убрать вас с глаз долой. Что ты ему сделала, милая? Он заплатил за твой проезд, но, как я понял, ему все равно, где ты окажешься.

     - Где я окажусь? – ей пришлось сглотнуть вдруг появившуюся слюну.

     - Ну, дорогая, зачем трудиться, доставляя тебе до самого Лондона, где от тебя никому не будет прока? Кроме того, там постоянные дожди, уверен, тебе не понравится.

     Прежде чем она смогла восстановить дыхание, чтобы задать следующий вопрос, дверь открылась, и в каюту проскользнула молодая женщина.

     На вид ей было двадцать с небольшим лет, хотя, когда она улыбалась, было видно отсутствие коренного зуба. Она была полновата с простым лицом, шатенка, чистая по местным стандартам, хотя запах ее пота и волны дешевого только что нанесенного одеколона вызвали у Брианны тошноту.

     - Привет, Стивен, - девушка привстала на цыпочки и поцеловала Боннета в щеку. – Выпьем немного, пока не начали, хорошо?

     Боннет сграбастал ее и глубоко и долго поцеловал, потом отпустил и потянулся за бутылкой.

     Девушка поглядела на Брианну с профессиональным интересом, потом повернулась к Боннету.

     - Ты будешь с нами обеими, Стивен, или мы с ней начнем вдвоем? В любом случае, это будет дороже.

     Боннет, не затрудняясь ответом, сунул ей в руку бутылку, сорвал платок, прикрывающий ее тяжелую грудь, и принялся расстегивать ширинку. Уровни брюки на пол, схватил женщину за бедра и прижал к двери.

     Глотая из бутылки, которую держала одной рукой, второй рукой она подхватила свои юбки и отработанным движением подняла, обнажив себя до талии. Брианна уловила вид ее крепких бедер и полоску темных волос, прежде чем их закрыли ягодицы Боннета, покрытые светлыми волосками и напряженные от усилия.

     Она, покраснев, отвернулась, но болезненное очарование заставило ее повернуться. Шлюха стояла, балансируя на цыпочках, слегка приседая, чтобы приспособиться к нему, и равнодушно глядела через его плечо, пока он толкался и покряхтывал. Одна рука все еще держала бутылку; другая механически гладила Боннета по плечу. Она поймала взгляд Брианны и подмигнула, продолжая говорить: «О, да … о, да! Как хорошо, дорогой, так хорошо …» в ухо своего клиента.

     Дверь каюты содрогалась от ударов мясистого зада женщины, но Брианна могла слышать смех в коридоре, мужской и женский. Очевидно, Орден привел шлюх и для команды.

     Боннет пыхтел и тужился минуту или две, потом издал громкий стон, и его движения стали дерганными и хаотичными. Шлюха положила руку на его ягодицы и притянула его ближе, помогая закончить. Когда его тело обмякло и тяжело привалилось к ней, она некоторое время похлопывала его по спине, как мать похлопывает ребенка, чтобы он срыгнул молоко, а потом оттолкнула.

     Его лица и шея побагровели, и он тяжело дышал. Он кивнул женщине и наклонился поднять свои штаны. Затем махнул ей, указывая на стол.

     - Возьми сама плату, милая, но верни мне бутылку.

     Шлюха немного обиженно надулась, но сделала последний глоток ликера и отдала ему бутылку, теперь полную только на четверть. Она вытащила кусок ткани из кармана на талии, сунула ее между ног и стряхнула вниз свои юбки, потом подошла к столу и стала рыться на столе, беря двумя пальцами монеты и бросая их в карман.

     Одетый Боннет вышел из каюты, не взглянув на двух женщин. Воздух в каюте был горячий и насыщенный запахом секса, и Брианна почувствовала, что ее желудок сжался. Не от отвращения, а от паники. Острый мужской запах спровоцировал инстинктивную реакцию, покалывающую ее грудь и заставляющую сжиматься живот. На короткий, дезориентирующий момент она почувствовала, как потная кожа Роджера скользит по ее телу, а ее груди набухли от желания.

     Она тесно сжала губы и бедра, и сжала пальцы в кулак, медленно дыша. Последнее, что ей нужно, подумала она, это думать о Роджере и сексе, пока Стивен Боннет не находится на расстоянии в несколько миль. Она решительно отбросила эти мысли и придвинулась ближе к женщине, подыскивая предлог завести с ней разговор.

     Шлюха почувствовала движение и взглянула на нее, быстро оценив качество ее порванной одежды, но тут же вернулась к поиску монет. Как только она заберет свою плату, то отправится назад в порт. Это был шанс послать весть Роджеру и ее родителям. Не большой, но шанс.

     - Вы … м-м … хорошо его знаете? – спросила она.

     Женщина взглянула на нее, приподняв брови.

     - Кого? О, Стивена. Да, он неплохой человек, - она пожала плечами. – Занимает не более двух или трех минут, не заморачивается с деньгами и никогда не хочет ничего, кроме простого перепиха. Временами он грубоват, но не бьет, если не рассердить его. Но дураков, чтобы сердить его, нет. Не больше одного раза. – Ее взгляд задержался на порванной одежде Брианны, и она сардонически приподняла одну бровь.

     - Я запомню это, - сухо сказала Брианна и подтянула ворот порванной рубашки повыше. Потом ее внимание привлекла бутылка, наполненная прозрачной жидкостью, с чем-то округлым внутри. Она наклонилась, вглядываясь, и нахмурилась. Это не может быть … но это было оно. Округлый предмет из плоти, сильно похожий на круто сваренное яйцо розовато-серого цвета, с аккуратным круглым отверстием в нем.

     Она перекрестилась, чувствуя слабость.

     - Я удивилась, - продолжила шлюха, с любопытством разглядывая Брианну. – Он никогда не брал двух девушек сразу, насколько я знаю, и он не из тех, кому нравится, когда за ним наблюдают при этом.

     - Я не … - начала Брианна, но замолчала, не желая обидеть женщину.

     - Не шлюха? – молодая женщина широко ухмыльнулась, показав черный провал на месте одного зуба. – Я догадалась, чика. Не думаю, чтобы это остановило Стивена. Он делает, как ему вздумается, и я вижу, что ты можешь ему понравиться. Большинству мужчин. – Она оценивающе осмотрела ее растрепанные волосы, полыхающее лицо и стройную фигуру.

     - Полагаю, вы им тоже нравитесь, - вежливо произнесла Брианна с легким ощущением нереальности. – Э-э, как вас зовут?

     - Хефзиба, - с гордостью ответила женщина. – Эппи сокращенно. – На столе оставались еще монеты, но шлюха не взяла их. Боннет мог быть щедрым, но она не хотела испытывать его щедрость, и скорее из-за страха, чем дружбы, подумала Брианна. Она глубоко вздохнула и продолжила.

     - Какое милое имя. Очень рада встречи, Эппи, - она протянула руку. – Мое имя Брианна Фрейзер-МакКензи. – она назвала все три имени в надежде, что она запомнит хотя бы одно.

     Женщина недоуменно поглядела на протянутую руку, потом с опаской пожала ее и бросила, словно та была мертвой рыбой. Она подняла юбки и принялась очищать себя тряпкой, стирая все следы произошедшего.

     Брианна подвинулась ближе, старательно игнорируя вонь грязной тряпки и женского тела, а также запах ликера в ее дыхании.

     - Стивен Боннет похитил меня, - сказала она.

     - Да? – равнодушно произнесла шлюха. – Что ж, он делает, как ему заблагорассудится.

     - Я хочу убежать, - продолжила Брианна тихим голосом, кинув взгляд на дверь каюты. Она слышала шаги на палубе над головой и надеялась, что сквозь толстые доски их голосов не слышно.

     Эппи скомкала тряпку и бросила ее на стол. Затем порылась в кармане и достала маленькую бутылку, заткнутую пробкой. Ее юбки все еще были задраны, и Брианна могла видеть серебристые полоски растяжек на ее пухлом животе.

     - Ну, тогда дай ему, что он хочет, - посоветовала шлюха, вытащила пробку из бутылочки и налила жидкость, пахнущую розовой водой, на свою ладонь. – Есть шанс, что через несколько дней ты надоешь ему, и он высадит тебя на берег. – Она обильно протерла волосы на лобке розовой водой, понюхала руку и скривилась.

     - Нет, он меня не для этого похитил. Думаю, нет, - сказала Брианна.

     Эппи заткнула бутылку и положила ее вместе с тряпкой в свой карман.

     - Так он собирается получить за тебя выкуп? – Эппи поглядела на нее с большим интересом. – Однако не думаю, что угрызения совести могут помешать ему удовлетворить свой аппетит. Он лишит девицу девственности и продаст ее отцу, прежде чем у нее начнет расти живот. – Она поджала губы, когда в ее голову пришла запоздалая мысль.

     - Как же ты отбилась от него?

     Брианна положила руку на живот.

     - Я сказала ему, что беременна. Это его остановило. Я не думала, что такому человеку, как он, это помешает, но помогло. Может, он не такой плохой человек, как ты думаешь?

     Эппи рассмеялась, прищурив маленькие глаза.

     - Стивен? Боже, нет! – она насмешливо фыркнула и пригладила свои юбки.

     - Нет, - уверенно продолжила она, - но это лучшая придумка, чтобы не оказаться под ним. Однажды он позвал меня, но отказался, когда увидел, что я на сносях. Когда я стала по этому поводу насмехаться, он рассказал, что однажды он взял беременную шлюху с животом, как пушечное ядро. И вот в середине акта она застонала, и из нее хлынула кровь. У него сразу упал, сказал он, и неудивительно. И с тех пор он боится трахать беременных. У него на них не встает, понимаешь?

     - Понятно, - по щеке Брианны скатился пот, во рту пересохло. - - Женщина … что с ней случилось?

     Хефзиба не мгновение впала в недоумение.

     - А-а, шлюха? О, она умерла, конечно. Бедная корова. Стивен говорил, что пока он пытался натянуть свои мокрые штаны, она лежала неподвижно, как камень, и только ее живот дрожал и шевелился, как мешок, полный змей. Он сказал, что ему пришло в голову, что ребенок собирается вылезть из живота и отомстить ему, и он убежал из дома в одной рубашке, оставив там свои штаны.

     Она захихикала, представив себе эту картинку, и стала приводить себя в порядок, отряхивая юбки.

     - Что ж, Стивен – ирландец, - сказала она толерантно. – У них ужасные фантазии, у ирландцев, особенно, когда напьются. – Кончик ее языка высунулся, слизывая с губ остатки ликера.

     Брианна наклонилась ближе, протягивая руку.

     - Посмотри.

     Хефзиба взглянула ей в руку, потом замерла, не отводя глаз. Толстая золотая полоса с большим кабошоном из рубина мигала и светилась в свете фонаря.

     - Я отдам его тебе, - сказала Брианна, понизив голос, - если ты что-то для меня сделаешь.

     Шлюха снова облизнула губы, и на ее одутловатом лице появилась внезапная настороженность.

     - Да? Что сделать?

     - Передать весточку моему мужу. Он в Эдентоне, в доме преподобного МакМиллана. Все знают, где это. Скажи ему, где я, и скажи … - она заколебалась. Что ей сказать? Она не знала, как долго «Анемон» будет оставаться на месте, и куда отправится Боннет после. Оставался единственный ключ, то, что она подслушала из разговора Боннета со своим помощником перед его появлением в каюте.

     - Скажи ему, что я полагаю, у него есть тайное место в Окракоке. Он намеревается встретиться там с кем-то в новолуние. Скажи ему это.

     Хефзиба кинула встревоженный взгляд на дверь, потом вернулась к кольцу, жадность на ее лице смешивалась с боязнью Боннета.

     - Он не узнает, - настаивала Брианна. – А мой отец отблагодарит тебя.

     - Значит, твой отец богат? – глаза шлюхи расчетливо блеснули, и Брианна на мгновение почувствовала сомнение. Что если она возьмет кольцо и просто предаст ее? Но все же она не взяла денег больше, чем полагалось. Вероятно, она честна. И кроме того, выбора не было.

     - Очень богат, - твердо сказала она. – Его зовут Джеймс Фрейзер. Моя тетя тоже богата. У нее плантация, которая называется Речной поток, возле Кросс-Крика в Северной Каролине. Спроси миссис Иннес, Джокасту Камерон-Иннес. И если ты не найдешь моего мужа, отправь весть туда.

     - Речной поток, - послушно повторила Хефзиба, не сводя глаз с кольца.

     Брианна стянула его с пальца и положила в ладонь шлюхи, пока она не передумала. Женщина крепко сжала кольцо.

     - Мой отец – Джеймс Фрейзер, мой муж – Роджер МакКензи, - повторила Брианна. – В доме преподобного МакМиллана. Запомнила?

     - Фрейзер и МакКензи, - неуверенно повторила Хефзиба. – О, да, конечно. – Она двинулась к двери.

     - Пожалуйста, - настойчиво сказал Брианна.

     Шлюха кивнула, не глядя на нее, и выскользнула за двери, закрыв ее за собой.

     Корабль заскрипел и качнулся под ногами, и сквозь крики пьяных мужчин, она услышала шум ветра среди деревьев. Колени ее подогнулись, и она уселась не кровать, не обращая внимания на грязные простыни.

     Они отчалили с приливом. Она услышала грохот якорной цепи и почувствовала движение корабля, когда паруса наполнились ветром. Приклеившись к окну, она смотрела, как исчезала зеленая масса Роанока. Когда-то несколько столетий назад здесь была основана первая английская колония. Глава колонии, вернувшийся с припасами из Англии, обнаружил, что все ее жители исчезли, оставив вырезанную на дереве надпись «Кроатоан»^[2].

     От нее даже такого следа не осталось. С щемящим сердцем Брианна наблюдала, как остров исчезал за горизонтом.

     Никто не приходил в каюту несколько часов. Несмотря на пустой желудок, ее затошнило и вырвало в ночной горшок. Лечь на простыни она не могла, поэтому сбросила их на пол, расправила покрывало и улеглась на него.

     Окна были открыты, свежий морской воздух шевелил ее волосы и осушил липкую кожу, от чего она почувствовала себя лучше. Она остро ощущала свою утробу, ее маленькую, тяжелую, нежную тяжесть, и то, что, вероятно, происходило внутри нее. Этот упорядоченный танец делящихся клеток, своего рода мирное насилие, неумолимо развивающаяся жизнь.

     Когда это произошло? Она пыталась вспомнить. Должно быть, это произошло в ночь перед отъездом Роджера в Эдентон. Он был крайне возбужден, и они занимались любовью с томительным удовольствием, приправленным чувством предстоящей разлуки. И она уснула в его руках, чувствуя себя любимой.

     Но среди ночи проснулась одна и увидела, что он сидит возле окна, освещенный гигантской луной. Ей не хотелось нарушать его раздумье, но он почувствовал ее взгляд и повернулся. Нечто в его взгляде заставило ее встать, подойти к нему и прижать его голову к своей груди.

     Он поднялся, положил ее на пол и взял снова, безмолвно и настойчиво.

     Несмотря на то, что она католичка, она нашла страшно эротичным соблазнить священника накануне его посвящения, украсть его, хотя и на время, у бога.

     Она сглотнула и прижала руки к животу. Будьте осторожны в своих молитвах. Так всегда говорили монахини в их школе.

     Ветер становился холоднее. Она замерзла и натянула не себя уголок одеяла. Потом, сосредоточившись, начала молиться.