Джейми, окаменевший, когда открылась дверь, теперь, как стрела, бросился и схватил одеяло. Он откинул растрепанные волосы с лица и впился взглядом в девушку.
- Что, черт побери, ты здесь делаешь? - спросил он с бешенством.
Рыжебородый, обнаженный и с голосом, хриплым от ярости, он представлял собой ужасающее зрелище, и девушка отступила назад с испуганным видом. Но потом ее подбородок вздернулся, и она сверкнула глазами на него.
- Я приехала с мамой!
Эти слова подействовали на Джейми, словно выстрел в сердце. Он сильно дернулся, и все краски покинули его лицо.
Потом оно яростно вспыхнуло, когда звук быстрых шагов послышался на лестнице. Он выпрыгнул из кровати, бросив торопливо одеяло в моем направлении, и схватил свои брюки.
Он едва успел натянуть их, как в комнату ворвалась еще одна женская фигура, которая замерла, уставившись выпученными глазами на кровать.
- Это правда! - она развернулась к Джейми, прижав кулаки к плащу, который все еще был на ней. - Это правда! Эта английская ведьма! Как ты мог так поступить со мной, Джейми Фрейзер?
- Помолчи, Лаогера! - рявкнул он. - Я ничего тебе не сделал!
Я сидела, прислонившись к стене, прижимая одеяло к груди, и потрясенно смотрела на них. Только когда он назвал ее имя, я узнала ее. Двадцать с лишним лет назад Лаогера МаКензи была стройной шестнадцатилетней девушкой с кожей, как лепесток розы, волосами лунного цвета и сильной - но безответной - страстью к Джейми Фрейзеру. Очевидно, мало что изменилось.
Она приближалась к своим сорока годам, больше не стройная, даже значительно растолстевшая. Кожа была все еще хорошая, но обветренная и красная от гнева на ее круглых щеках. Пряди пепельных волос выбивались из-под респектабельного белого керча. Бледно-голубые глаза были теми же самыми, и - когда она снова взглянула не меня - в них была все та же давно знакомая ненависть.
- Он мой! - прошипела она, топнув ногой. - Возвращайся в ад, откуда пришла, и оставь его мне! Пошла вон, я говорю!
Поскольку я не пошевелилась, чтобы выполнить ее повеление, она стал дико озираться в поисках оружия. Заметив кувшин с синей полоской, она схватила его и отвела руку, чтобы швырнуть его в меня. Джейми ловко выдернул кувшин из ее рук, поставил на комод и схватил ее за плечо довольно сильно, потому что она взвизгнула.
Он развернул ее, толкая к двери.
- Иди вниз, - приказал он. - Я поговорю с тобой позже, Лаогера.
- Ты поговоришь со мной? Поговоришь со мной, вот как! - закричала она.
С искаженным лицом она подняла свободную руку и расцарапала его лицо ногтями от глаз до подбородка.
Он крякнул, схватил ее запястье и, подтащив к двери, выставил в коридор, потом захлопнул дверь и повернул ключ.
К тому времени, когда он обернулся ко мне, я сидела на краю кровати, пытаясь трясущимися руками натянуть чулки.
- Я могу все объяснить тебе, Клэр, - сказал он.
- Я так н-не думаю, - сказала я.
Мои губы занемели, так же как и я вся, и мне было трудно выговаривать слова. Я не поднимала глаз от своих ног, пытаясь безуспешно завязать подвязки.
- Послушай меня! - сказал он яростно и опустил кулак на стол с таким грохотом, что заставил меня вздрогнуть. Я вскинула голову и мельком увидела его, возвышающегося надо мной. С рыжими волосами, свободно падающими на плечи, с небритым лицом, голой грудью и кровавыми следами ногтей Лаогеры на лице он походил на разбойного викинга, склонного к насилию. Я отвернулась в поисках своей рубашки.
Она затерялась где-то в постельном белье, и пока я копалась в простынях, с другой стороны двери раздался громкий стук, сопровождаемый криками и воплями, который привлек внимание других обитателей дома.
- Лучше иди и объясни все своей дочери, - сказала я, натягивая рубашку через голову.
- Она не моя дочь!
- Нет? - моя голова показалась из ворота рубашки, и я подняла подбородок, чтобы взглянуть на него. - И ты также не женат на Лаогере?
- Я женат на тебе, проклятие! - проревел он, ударяя кулаком по столу снова.
- Я так не думаю.
Я чувствовала себя замороженной. Мои застывшие пальцы не могли справиться со шнуровкой корсета, я оставила его и встала, чтобы найти свое платье, которое было где-то в другой стороне комнаты - позади Джейми.
- Мне нужно мое платье.
- Ты никуда не уйдешь, сассенах. По крайней мере, пока ...
- Не называй меня так! - завопила я, удивив нас обоих.
Он уставился на меня на мгновение, потом кивнул.
- Хорошо, - сказал он спокойно.
Он посмотрел на дверь, которая тряслась от ударов, сделал глубокий вздох и выпрямился, расправляя плечи.
- Я пойду и улажу все. Потом мы поговорим, вдвоем. Оставайся здесь, сас... Клэр.
Он поднял рубашку, и надернул ее через голову. Отперев дверь, он вышел во внезапно притихший коридор и закрыл дверь за собой.
Я сумела поднять платье, но потом упала без сил на кровать и сидела, дрожа всем телом, держа его на коленях.
Я не могла думать последовательно. Мои мысли вращались кругами вокруг того центрального факта, что он был женат. Женат на Лаогере! И у него была семья. И все же он плакал о Брианне.
- О, Бри! - произнесла я громко. - О, Боже, Бри! - и начала плакать, частично от шока, частично от мысли о Брианне. Это не было логично, но это открытие казалось предательством по отношению к ней, также как и ко мне - или Лаогере.
Мысль о Лаогере мгновенно превратило потрясение и боль в гнев и ярость. Я сильно провела жесткой шерстью зеленого платья по лицу, оставив кожу красной и шершавой.
Будь он проклят! Как он посмел! Если бы он женился, считая меня мертвой, это одно. Я полу-боялась, полу-ожидала этого. Но жениться на этой женщине - этой злобной маленькой сучке, которая пыталась убить меня в замке Леох ... "Но, вероятно, он не знал этого" - указал мой тихий голос разума.
- Он должен был знать! - ответила я. - Черт его побери, как он вообще мог жениться на ней?
Слезы неустанно катились по моим щекам, горячие потоки ярости и потери; из носа бежало. Я поискала носовой платок и, не найдя его, высморкалась в уголок простыни.
Она пахла Джейми. Хуже того, она пахла нами обоими и слабым мускусом нашего томительного наслаждения. На внутренней части моего бедра слабо покалывал укус, который сделал Джейми за несколько минут до этого. Я сильно хлопнула по месту укуса ладонью, чтобы избавиться от этого ощущения.
- Лжец! - закричала я.
Я схватила кувшин, который Лаогера попытался бросить в меня, и швырнула его в дверь. Кувшин разлетелся взрывом осколков.
Я стояла посредине комнаты, прислушиваясь. Было тихо. Снизу не доносилось ни звука, никто не пришел выяснить причину шума. Я подумала, что все они были слишком заняты успокоением Лаогеры, чтобы беспокоиться обо мне.
Они жили здесь, в Лаллиброхе? Я вспомнила, как Джейми отозвал Фергюса в сторону и отправил его вперед, якобы предупредить Иэна и Дженни о нашем приезде. И, по-видимому, убрать Лаогеру до моего приезда.
Что, во имя всех святых, Дженни и Иэн думали об этом? Ясно, что они знали о Лаогере - и все же приняли меня вчера, не выказав ничем, что знают о ней. И если Лаогера была отослана, почему она вернулась? Даже мысли об этом взывали пульсирующую боль в моих висках.
Буйный поступок истощил мою ярость, и я смогла справиться с трясущимися пальцами. Я пнула корсет в угол и натянула зеленое платье.
Я должна уехать. Это была единственная более или менее связная мысль в моей голове, и я цеплялась за нее. Я должна уехать отсюда. Я не могла оставаться в доме с Лаогерой и ее дочерьми. Они принадлежали этому дому - я нет.
Мне удалось, наконец-то, справиться с подвязками, завязать шнурки на платье, застегнуть многочисленные крючки на верхней юбке и найти мои ботинки. Один находился под умывальником, другой - под большим дубовым шкафом, куда я запнула его ночью, небрежно снимая одежду в моем стремлении поскорее залезть в уютную теплоту объятий Джейми.
Я дрожала. Огонь снова погас, и из окна тянуло пронизывающим сквозняком. Я чувствовала себе страшно замерзшей, несмотря на одежду.
Я потратила некоторое время, бесполезно разыскивая свой плащ, пока не поняла, что он вчера остался внизу. Я причесала волосы пальцами, потому что была слишком расстроена, чтобы искать гребешок. Кудри слегка потрескивали, наэлектризованные тем, что я надевала платье через голову, и я с яростью отбросила локоны, прилипшие к моему лицу.
Я готова. Готова, насколько это возможно. Я помедлила, оглядываясь напоследок, и услышала шаги на лестнице.
Не быстрые и легкие, как предыдущие. Он были тяжелыми, медленными и осторожными. Я знала, не глядя, что это был Джейми, и что он не стремился увидеться со мной.
Прекрасно. Я тоже не хотела видеть его. Лучше уехать прямо сейчас без всяких разговоров. О чем можно было говорить?
Когда дверь открылась, я стала отступать, сама не осознавая этого, пока под колени мне не ударил край кровати. Я потеряла равновесие и села. Джейми остановился в двери, глядя сверху на меня.
Он побрился. Это было первое, что я заметила. Как и молодой Иэн вчерашним днем, он наскоро побрился, зачесал волосы назад и привел себя в порядок прежде, чем иметь дело с неприятностями. Он, казалось, понял, о чем я подумала, и призрак улыбки мелькнул на его лице, когда он потер выбритый подбородок.
- Ты думаешь, это поможет? - спросил он.
Я сглотнула и облизнула губы, но не ответила. Он вздохнул и ответил сам себе.
- Нет, я думаю, нет.
Он вошел в комнату и закрыл дверь, постоял неловко мгновение, потом двинулся к кровати, протянув руку.
- Клэр ...
- Не трогай меня!
Я вскочила на ноги и двинулась к двери, обходя его. Его рука упала, и он преградил мне дорогу.
- Ты не позволишь мне объяснить, Клэр?
- Думаю, немного поздно для этого, - сказала я, пытаясь говорить холодным презрительным тоном. Но, к сожалению, голос мой дрожал.
Он потянул дверь на себя, закрывая ее плотнее.
- Ты никогда не имела обыкновение быть неблагоразумной, - сказал он спокойно.
- Не говори мне, какое я имела обыкновение!
Слезы были готовы пролиться, и я закусила губу, чтобы сдержать их.
- Хорошо.
Его лицо было очень бледно, царапины, которые нанесла ему Лаогера, тремя полосами алели на его щеке.
- Я не живу с ней, - сказал он. - Она и девочки живут в Балриггане возле Брох Мордхи.
Он внимательно наблюдал за мной, но я ничего не сказала. Он немного пожал плечами, поправляя рубашку, и продолжил.
- Это была большая ошибка - брак между нами.
- С двумя детьми? Многовато потребовалась времени, чтобы понять это, не так ли? - вспыхнула я. Его губы тесно сжались.
- Девчушки не мои. Лаогера была вдовой с двумя детьми, когда я женился на ней.
- О.
Это не имело никакого реального значения, но, тем не менее, я почувствовала что-то вроде небольшого облегчения за Брианну. По крайней мере, она оставалась единственным ребенком сердца Джейми, даже если я ...
- Я не живу с ними уже некоторое время. Я живу в Эдинбурге и посылаю им деньги, но ...
- Ты не должен ничего объяснять мне, - прервала я его. - Это не имеет никакого значения. Позволь мне, пожалуйста, пройти, я уезжаю.
Широкие рыжие брови сошлись на переносице.
- Уезжаешь, куда?
- Назад. Подальше отсюда. Я не знаю ... пропусти меня!
- Ты никуда не едешь, - сказал он решительно.
- Ты не сможешь остановить меня!
Он схватил меня за обе руки.
- Да, я могу, - сказал он. Он действительно мог, я неистово дергалась, но не могла вырваться из его железной хватки на моих бицепсах.
- Отпусти меня сию же минуту!
- Нет, не отпущу!
Он впился в меня взглядом суженных глаз, и я внезапно поняла, что каким бы спокойным он не казался внешне, он был почти в таком же отчаяние, как и я. Я видела движение мускулов его горла, когда он сглатывал, чтобы взять себя в руки и говорить спокойно.
- Я не позволю тебе уйти, пока не объясню, почему я ...
- Что тут объяснять? - произнесла я с неистовством. - Ты снова женился! Что еще говорить?
Лицо его вспыхнуло, кончики ушей покраснели - верный признак наступающей ярости.
- А ты была монахиней эти двадцать лет? - спросил он яростно, слегка тряся меня. - Да?
- Нет! - бросила я ему в лицо, и он немного вздрогнул. - Нет, проклятие, я не была монахиней! И я думаю, что ты тоже не был монахом ... я никогда не думала так!
- Тогда ... - начал он, но я была слишком рассержена, чтобы слушать дальше.
- Ты лгал мне, будь ты проклят!
- Я никогда не лгал!
Кожа на его скулах натянулась, как всегда, когда он был действительно рассержен.
- Ты лгал, ублюдок! Ты знаешь, что лгал! Отпусти!
Я резко пнула его по голени, и пальцы на моих ногах занемели от сильного удара. Он вскрикнул от боли, но не отпустил меня. Вместо этого, он сжал меня сильнее, и я, в свою очередь, тоже вскрикнула.
- Я ничего не говорил тебе ...
- Да, не говорил! Но это та же самая ложь! Ты позволил мне думать, что ты не женат, что у тебя не было никого, что ты ... что ты ..., - я почти рыдала от гнева, задыхаясь словами. - Ты должен был сказать мне, как только я появилась! Почему, черт побери, ты не сказал мне?
Его хватка на моих руках ослабла, и мне удалось освободиться. Он сделал ко мне шаг со сверкающими от ярости глазами. Я не испугалась, а размахнулась и ударила его кулаком в грудь.
- Почему? - вопила я, ударяя снова и снова, выбивая глухую дробь на его груди. - Почему, почему, почему!
- Потому что я боялся!
Он схватил мои запястья и толкнул меня назад, так что я упала на кровать. Он стоял надо мной, сжав кулаки и тяжело дыша.
- Я трус, черт тебя побери! Я не сказал, потому что боялся, что ты оставишь меня. И будучи слабым мужчиной, думал, что не вынесу этого!
- Слабый мужчина? С двумя женами? Ха!
Я была уверена, что он даст мне пощечину; он поднял руку, но потом его ладонь сжалась в кулак.
- Являюсь ли я мужчиной? Хотеть тебя так страшно, что ничто иное не имеет значения? Увидеть тебя и понять, что пожертвую честью, семьей, своей жизнью, чтобы лечь с тобой, даже если ты оставила меня.
- Проклятие, и ты имеешь мерзкую отъявленную наглость, говорить это мне? - мой голос был так высок, что прозвучал как тихий злобный шепот. - Ты хочешь обвинить меня?
Он остановился и отдышался, грудь его тяжело вздымалась.
- Нет. Нет, я не могу обвинять тебя, - он отвернулся в сторону, как слепой. - Как это могло быть твоей виной? Ты хотела остаться со мной, умереть вместе со мной.
- Да, тем большая я дура, - сказала я. - Ты отослал меня назад, ты заставил меня уйти! И теперь ты хочешь обвинить меня в том, что я ушла?
Он повернулся ко мне с глазами, темными от отчаяния.
- Я должен был отослать тебя! Ради нашего ребенка!
Его взгляд невольно обратился к висевшему на крючке пальто, где в кармане лежали фотографии Брианны. Он сделал еще один дрожащий вдох и с большим усилием взял себя в руки.
- Нет, - сказал он немного более спокойным голосом. - Я не могу жалеть об этом, чего бы это не стоило. Я отдал бы свою жизнь за нее и за тебя. И свои сердце и душу тоже ...
Он сделал длинный дрожащий вдох, справляясь с эмоциями, сотрясающими его.
- Я не обвиняю тебя за то, что ты ушла.
- Ты обвиняешь меня в том, что я вернулась.
Он потряс головой, словно пытаясь прояснить ее.
- Нет, Боже, нет!
Он схватил мои ладони, сжав их так сильно, что, казалось, кости терлись друг о друга.
- Ты знаешь, каково двадцать лет жить без сердца? Быть половиной человека, привыкнуть жить с тем, что осталось, заполняя трещину первым попавшимся раствором?
- Знаю ли я? - отозвалась я эхом. Я изо всех сил пыталась освободиться, но без особого успеха. - Да, проклятый ублюдок, я знаю это! Ты думаешь, я отправилась прямо к Фрэнку и жила с тех пор счастливо?
Я пнула его со всей силы, он вздрогнул, но не отпустил меня.
- Иногда, я надеялся, что ты счастлива, - произнес он сквозь сжатые зубы. - А иногда я видел это ... его с тобой, днем и ночью, как он ложится с тобой, владеет твоим телом, держит на руках моего ребенка! И, Боже, я мог убить тебя за это!
Внезапно он опустил мои руки, повернулся и врезал кулаком в стенку большого дубового шкафа. Это был внушительный удар; шкаф был массивный и крепкий, так что он, должно быть, сильно разбил свои суставы. Но, нимало не колеблясь, он нанес по дубовой стенке еще один удар, как если бы полированное дерево было лицом Фрэнка ... или моим.
- Вот, значит, каково тебе, не так ли? - сказала я холодно, когда он отступил назад, тяжело дыша. - Я даже не могла вообразить тебя с Лаогерой ... Проклятие, я не могла вообразить тебя с ней!
- Мне плевать на Лаогеру, и всегда было наплевать!
- Ублюдок! - повторила я снова. - Ты женился на женщине, не желая ее, а потом бросил, как только ...
- Заткнись! - взревел он. - Придержи язык, ты злобная маленькая сучка!
Он опустил кулак на умывальник, впившись взглядом в меня.
- Я проклят в любом случае, не так ли? Если бы я чувствовал к ней что-нибудь, я неверный бабник, а если нет, то я бессердечное животное.
- Ты должен был сказать мне!
- И если бы я сказал?
Он схватил меня за руку и вздернул на ноги, глядя мне в глаза.
- Ты развернулась бы и ушла без слов. И увидев тебя снова ... я говорю тебе, я мог бы совершить много худшее, чем ложь, чтобы удержать тебя!
Он со всей силой прижал меня к своему телу и долго и сильно поцеловал. Мои колени подогнулись, и я с трудом устояла на ногах, поддерживаемая видением сердитых глаз Лаогеры и ее голосом, пронзительным эхом отдававшимся в моих ушах. "Он мой!"
- Это бессмысленно, - сказала я, отталкивая его. Ярость по-своему опьяняла, но похмелье наступало быстро, словно черный головокружительный вихрь. Моя голова плыла так, что я едва держалась на ногах. - Я не могу думать. Я уезжаю.
Я двинулась к двери, но он обхватил меня за талию и дернул назад.
Он развернул меня к себе и жестко поцеловал, оставив железистый привкус крови у меня во рту. В этом поцелуе не было ни любви, ни желания, только слепая страсть, твердое намерение обладать мной. Он исчерпал словесные аргументы.
Я тоже. Вырвавшись, я изо всех сил стукнула его по лицу, согнув пальцы, чтобы впиться ногтями в его плоть.
Он дернулся, и на лице заалели еще царапины. Зажав в кулаке мои волосы, он наклонился и снова впился в мой рот, умышленно грубо, игнорируя град моих пинков и ударов.
Он сильно укусил мою нижнюю губу, и когда я, задыхаясь, открыла рот, втолкнул в него свой язык, не давая мне ни дышать, ни говорить.
Он бросил меня плашмя на кровать, где мы лежали и смеялись за час до этого, придавив меня весом своего тела.
Он был сильно возбужден.
Я тоже.
"Моя, - сказал он, не произнося ни слова. - Моя!"
Я боролась с ним с безграничной яростью, проявляя при этом немалое умение. "Твоя, - отвечало мое тело. - Твоя, и будь ты проклят!"
Я не поняла, когда он порвал на мне платье, но почувствовала жар его тела на своей оголенной груди через тонкое полотно его рубашки. Он отпустил мою руку, срывая с себя бриджи, и я располосовала ногтями его кожу от уха до груди.
Мы делали все возможное, чтобы убить друг друга, питаемые гневом проведенных раздельно лет - моим - за то, что он отослал меня, его - за то, что я ушла, моим - за Лаогеру, его - за Фрэнка.
- Сука! - задыхался он. - Шлюха!
- Будь проклят!
Я схватила его за волосы и дернула, притягивая его лицо ко мне. Мы упали с кровати и стали кататься по полу, выкрикивая незаконченные проклятия и неразборчивые слова.
Я не слышала, как открылась дверь. Я ничего не слышала, хотя она, кажется, звала нас не один раз. Ослепнув и оглохнув, я знала только Джейми, пока поток холодной воды, внезапный, как удар тока, не обрушился на нас. Джейми замер. Все краски покинули его лицо, черты лица заострились.
Некоторое время я ошеломленно лежала, капли воды падали с волос Джейми на мою грудь. Потом позади него я увидела Дженни с лицом, таким же белым, как у него. Она держала в руках пустую кастрюлю.
- Прекратите! - крикнула она. Ее глаза слегка косили от испуганного гнева. - Как ты мог, Джейми? Набросился на нее, словно дикое животное, не заботясь о том, что весь дом слышит вас!
Он медленно слез с меня, словно неуклюжий медведь. Дженни схватила стеганое одеяло с кровати и бросила на меня.
Стоя на четвереньках, он, как собака, потряс головой, разбрызгивая капли воды. Потом очень медленно он поднялся на ноги и натянул свои бриджи.
- Тебе не стыдно? - потрясенно кричала она.
Джейми некоторое время смотрел на нее, как если бы он никогда не видел существо, подобное ей, и решал для себя, кем она могла быть. С мокрых волос по его груди бежали струйки воды.
- Да, - сказал он, наконец, очень тихо. - Да, стыдно.
Он казался ошеломленным. Он закрыл глаза, и короткая сильная дрожь пробежала по его телу. Без слов он повернулся и вышел.