Новицкий Вячеслав Сергеевич : другие произведения.

Экономика: куда мы пришли и куда пойдем дальше

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Данная книга - одновременно новый и, в то же время, довольно традиционный взгляд на современные экономические отношения. Вокруг него бродят сегодня все известные "селебретис" т.н. "информационного пространства", но в целом его принять им не позволяют непосредственные личные интересы. Поэтому по поводу экономики чрезвычайно много трескотни, а дело становится все хуже и хуже. Автору повезло: он исследовал вопрос не будучи вовлеченным в него непосредственно. Поэтому, единственно, чьи интересы в этой книге защищаются - это интересы простых обывателей, одним из которых автор и является. Читайте, люди! Скорее всего, это наш единственный шанс выбраться из происходящего на путь реализации нормального человеческого потенциала и процветания через эту реализацию. К сожалению, формат сайта не позволяет вставить графики и таблицы. Также невозможно делать сноски, но их я приспособился вставлять в квадратных скобках: [...]. Вот ссылка на PDF-файл на Яндекс-диске: https://yadi.sk/d/SirmzTemsA9Yy Здесь и таблицы, и сноски в нормальном виде. Приятного Вам чтения!
  
  
  
  
  Экономика:
  куда мы пришли
  и куда идем дальше
  
  
  
  Автор: Новицкий В. С.
  
  E-mail: [email protected]
  
  
  
  Москва, 2016 г.
  
  Введение
  
  В мире все относительно. Когда мы находимся на Земле, нам кажется, что Солнце встает на востоке и садится на западе, то есть вращается вокруг Земли. Если же мы мысленно или на космическом корабле покидаем пределы Земли - мы убеждаемся, что это Земля вращается вокруг Солнца.
  
  Первая точка зрения на отношения Солнца и Земли имеет для нас самое серьезное практическое значение. Наблюдая движение Солнца по небосводу, мы определяем время, времена года, когда сеять, когда собирать урожай, когда спать, когда работать - короче говоря, вся наша жизнь связана с этим движением. Напротив, гелиоцентрический взгляд нужен нам пока только для одного: с помощью него мы посылаем космические аппараты делать красивые фотографии других планет. Как видим, несмотря на то, что гелиоцентрический подход считается более "правильным", намного большую пользу мы получаем тогда, когда в центре у нас Земля.
  
  Но вот представим: из глубин Космоса внезапно появился огромный метеорит и движется курсом, пересекающим курс нашей планеты в пространстве. Встреча неизбежна, а последующая катастрофа полностью уничтожит жизнь на Земле. Если мы смотрим на этот метеорит с точки зрения геоцентрической - мы его не замечаем до самого последнего момента. Его просто нет в нашей системе координат, она на него не рассчитана. Когда же игнорировать метеорит уже невозможно, например, он частично закрывает Солнце или Луну или падают сопутствующие ему более мелкие метеориты (как в фильме "Армагеддон" на Париж), мы начинаем придумывать самые фантастические версии происходящего: в Солнце возникла дырка, боги прогневались на нас, гвозди, которыми прибита Небесная Твердь расшатались и Твердь начинает падать нам на голову... Появляются "авторитетные эксперты", "работающие с проблемой путешествия Солнца по небу" со своими фантастическими версиями и прогнозами. Мысль человеческая, осознавая угрозу, кипит, но хоть и делает это очень бурно, кипит она совсем не в том направлении, в котором можно спастись от метеорита.
  
  Напротив, гелиоцентрический взгляд позволяет прекрасно разобраться в проблеме и своевременно выслать на метеорит Брюса Виллиса с его знаменитой бригадой бурильщиков для предотвращения катастрофы.
  
  В этом, собственно, и заключается "правильность" гелиоцентрического подхода: он открывает новые возможности, на порядок большие, чем подход геоцентрический. С ним мы получаем в пользование не только Землю, но и всю Солнечную Систему. Да, сегодня мы только делаем фотографии - но уже в ближайшее время появятся базы на Луне и на Марсе. Пока мы обжили только орбиту Земли, но наступит время, когда мы обживем свою систему до самых ее окраин. Однако мы никогда этого не сделаем, если останемся со взглядами геоцентрическими.
  
  Экономические знания сегодня - та же геоцентрическая система взглядов. Они очень практичные и дают возможность прекрасно чувствовать себя в экономических отношениях, то есть - зарабатывать. Что еще нужно человеку, смотрящему на мир прагматично, каковой взгляд особенно присущ тем, кто "делает бизнес"? Однако и в экономических отношения есть свои метеориты.
  
  Один такой - близко. Он уже виден: по отсутствию экономического роста, затяжному финансовому кризису, вымиранию промышленности, замедлению прогресса, проблемам миграции, политической нестабильности, появлению все новых террористических государств... Негативные факторы усиливаются - и нет никаких возможностей разглядеть позитив, с которого мог бы начаться экономический рост и новый виток благоденствия. По проведенным исследованиям, число людей, ожидающих от будущего позитива, с каждым годом становится все меньше, а ожидающим негатива - все больше.
  
  Как в истории с гелиоцентрической и геоцентрической системами взглядов, традиционный подход к экономике не может дать надлежащую оценку происходящему, вскрыть причины тенденций, нащупать спасительные решения. Даже элементарные предсказания даются современным экономистам все с большим трудом: они предпочитают анализировать по факту свершившихся событий. Им приходится "брать числом" - поскольку их много, и прогнозы у них разные, чей-то прогноз да окажется верным. Такой аналитик, сделавший правильный прогноз, становится Звездой: его обсуждают, слушают, получают на нем рекламные доходы, но ровно до следующего прогноза, когда он непременно ошибется.
  
  Например, сейчас, когда пишутся эти строки, то есть в конце 2015-го года, среди экономистов нет единого мнения по вопросу, что происходит: мир падает в глобальный кризис (или даже в новую великую депрессию) или мы находимся на пороге нового экономического взлета. Чтобы мнения расходились так кардинально, прецедента в истории не было. Человек из XX-го века, думаю, засомневался бы - а есть ли у нас в принципе сегодня экономическая наука, или мы имеем дело с разрозненными "экспертными суждениями", которые никак невозможно сочетать между собой, потому что одним и тем же объективным фактам придают абсолютно противоположные значения?
  
  Признанные мировые экономисты видят только один способ преодоления негативных тенденций: продолжать делать то, что "всегда работало", но только немного или, наоборот, намного, увеличив усилия. Инклюзивная [В английском языке есть такое слово - inclusive. В русском языке аналога этому экономическому термину нет. Прямой перевод - "включающий", "включенный" не передает весь спектр значений, для которых это слово служит. Это и "прогрессивный", и "интенсивный", и "демократический", и "на основе свободы конкуренции", "возможность принять участие в конкуренции как можно более широкому кругу лиц" и много чего еще. Противоположность данному термину - термин extractive, прямой перевод которого "извлекающий", "извлеченный" также не раскрывает всех его значений. Сюда относится все отсталое, патриархальное, мешающие экономическому развитию обычаи, отсутствие свободы личности, ограничение конкуренции, засилье элит, тоталитаризм, экстенсивное развитие и так далее в этом роде. К этим двум противоположностям мы периодически будем возвращаться на протяжении всей книги.] рыночная экономика, развитие конкуренции, демократические институты, главенство закона... Все это прекрасно и очаровательно, но именно это сейчас и не работает! Именно здесь возникли проблемы! Даже если мы отбросим те страны, отношения в которых считаются не инклюзивными и оставим только те, инклюзивность которых общепризнана всеми профессорами-экономистами - ничего ведь не изменится! Экономические проблемы (или их предвестники) сегодня ясно ощущаются в США, Великобритании, Германии, Франции, не говоря уже о странах "второго эшелона", таких как Италия, Испания, Португалия, Греция. Нельзя всерьез воспринимать экономический рост в пределах статистической погрешности 1-2%, особенно учитывая, как велика сегодня роль такого сомнительного участника рыночной экономики как государство! Между тем, большего роста никто не обещает даже в рамках предвыборных популистских заявлений. И все это - на фоне отрицательных ставок по депозитам, то есть банкирам вложить деньги, чтобы заработать проценты, просто некуда. Про Восточную Европу, недавно порвавшую с советским прошлым и не успевшую накопить вообще никакого "жирка" за времена экономического благоденствия, остается только молчать. Получается, что самый объективный показатель, которым поверяются успехи в области экономики - экономический рост - весьма слабо связан с усилиями, направленными на развитие инклюзивных институтов, а в большей степени зависит от каких-то других факторов.
  
  На экономику надо научиться смотреть под новым углом зрения, открывающим эти, пока еще незаметные для общества факторы, и позволяющим выработать способ предотвращения экономической катастрофы, к которой мы, по ощущениям, дружно приближаемся.
  
  Данная книга предлагает этот новый взгляд на экономику. Она первая в своем роде, поэтому, наверняка содержит еще много недоработок. Ведь и гелиоцентрическая система оказалась, в конце концов, не совсем верной: как выяснили позже, Солнце - не уникальный космический объект, а одна из мириадов звезд, объединенных в галактики и имеющих вокруг себя планеты, многие из которых также похожи на Землю. Тем не менее, нельзя отрицать значение гелиоцентрической системы взглядов для развития науки и научно-технического прогресса.
  
  Я прошу не судить меня строго и проявить снисхождение к отдельным деталям - в конце концов, дело не в деталях, а в принципах, методе их обнаружения и взаимосвязи между ними. Я очень надеюсь, что предложенные взгляды и основанные на них конкретные решения помогут нам, человечеству, справиться с теми вызовами, которые перед нами стоят.
  
  Но если кто-то захочет меня поджарить за мои взгляды на медленном огне, я категорически заявляю: "ВСЕ-ТАКИ ОНА ВЕРТИТСЯ!", и, если в будущем я изменю свою точку зрения, прошу изменения считать недействительными и сделанными под давлением, насилием или искушением соблазнами!
  
  Часть первая. Крах капитализма
  
  1. Что такое капитализм?
  
  На сегодняшний день существует великое множество определений понятия капитализм. Вот, например, определение из Википедии, то есть самое "традиционное" из всех "общепризнанных":
  
  экономическая система производства и распределения, основанная на частной собственности, всеобщем юридическом равенстве и свободе предпринимательства.
  
  А вот для контраста определение Большой Советской Энциклопедии, основанной на немного иных подходах к пониманию общественных отношений:
  
  общественно-экономическая формация, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наёмного труда капиталом; сменяет феодализм, предшествует социализму - первой фазе коммунизма.
  
  Хорошо видно, что к определению понятия "капитализм" разные источники относятся по- разному, в зависимости от того, что они определяют для себя как главное, а что - как второстепенное. Такой подход логичен и удобен: капитализм определяется с такой стороны, с которой определяющему постоянно приходится иметь дело, с тем, какие выводы и новые знания на основании своего определения он желает получить. Кто развивает предпринимательство, тому, безусловно близки частная собственность и свобода предпринимательства, ну, а тот, кто с капитализмом борется, во главу угла ставит обоснование необходимости этой борьбы: "эксплуатацию наемного труда капиталом", временность: "сменяет... предшествует...", и ту же частную собственность, но уже не как священное извечное явление, а тоже как обоснование своей борьбы.
  
  Существует еще огромная масса всяческих определений капитализма, и все они сделаны также в зависимости от того, что их авторы считают главным, а что - второстепенным. При этом все они - истинны, просто видят дело с разных сторон. Мы видим, как из определения Википедии вытекают законы свободного рынка, биржа, ММВБ, ВВП, рынок облигаций и нефтяные фьючерсы. Из определения БСЭ следует борьба за свободу труда, освобождение от колониального гнета, империализм, кризисы, построение социализма в отдельно взятой стране... То есть определение не просто характеризует явление, а делает это с определенной целью.
  
  Есть цель и у меня - систематизировать негативные экономические явления, объединить их по общему признаку и понять их значение для экономических отношений в целом. Сразу скажу: у меня все получилось, цель достигнута, и поэтому данный раздел книги называется именно так.
  
  Почему я вообще взялся за эту задачу, почему считаю ее актуальной? Меня очень сильно раздражает в современной экономической науке то, что события осознаются и описываются, в основном, после того, как они уже произошли. Так, падение цен на нефть, происходящее на момент написания этой книги, описывают как "идеальный шторм", то есть некое совпадение множества факторов. Вот одно из описаний, не лучше и не хуже других:
  
  Многократно усугубляющийся огромными долгами государств и домашних хозяйств, сверхнизкими (и даже отрицательными) процентными ставками в базовых, резервных валютах фондирования (доллар, евро, йена, фунт, франк, юань), а также колоссальными пузырями на финансовых рынках (сырьевых, валютных, фондовых, долговых). Плюс гигантский пузырь на рынке производных ценных бумаг [Владислав Жуковский "Грядет идеальный шторм и эпоха великих потрясений" Фэйсбук, 15.08.2015 г. https://www.facebook.com/vladislav.zhukovskiy.9/posts/813634138750395].
  
  Но кто предсказал наличие этого шторма? Из каких факторов он возник? В чем связь между перечисленными явлениями? Ясно, что все в этом мире связано между собой, но в чем конкретно связь проявляется, какова ее степень? Как сверхнизкие процентные ставки перекликаются с многократно усугубляющимися долгами государств и домашних хозяйств? Только ответив на эти вопросы, можно понять, как данный "идеальный шторм" ликвидировать или хотя бы пережить.
  
  Или еще пример. Один современный экономист написал книгу, в которой делает открытие: деньги, направляемые на развитие экономик "постсоветских стран" не развивают эти экономики, а только плодят коррупцию. Прекрасная книга, гениальное открытие (если не считать того, что экономическое явление "коррупция" превращается во что-то внешнее внезапное, свалившееся с неба и отравившее жизнь человечества)! И очень важное, как мы дальше увидим. Но почему сначала деньги загоняли 20 лет, а потом узнали, что действовали не на пользу, а во вред? Сколько людей нажилось на этих операциях! Целое поколение выросло! Сколько работы для спецслужб, занятых раскрытием незаконного денежного оборота!
  
  Кто-то скажет: человечество всегда шло по пути проб и ошибок: когда-то и кокаин был лекарством от головной боли, пока не выяснили его "побочные" свойства. Однако в экономике немножко по-другому. Еще недавно экономисты вполне стабильно делали прогнозы и предлагали эффективные решения для экономических проблем. Одному из них, Джону Мейнарду Кейнсу, например, мы посвятим здесь целую главу. Мне бы хотелось восстановить статус-кво, вернуть экономику из области гаданий на свершившихся фактах в область науки как полезного института общества, помогающего видеть будущее. Все очень просто: если мы из имеющихся фактов выводим какое-то будущее и оно на самом деле оказывается таким, как мы видим - значит, и факты мы увидели, интерпретировали и поставили в зависимость друг от друга правильно, научно. Если же нет - значит, нам надо искать другие способы объяснения происходящего!
  
  Следовательно, и мое определение капитализма должно быть таким, чтобы решить поставленную задачу.
  
  Итак, что же такое - капитализм? Капитализм - это капитал. Очень удачное название: в нем вся суть и смысл происходящего! Что такое, в свою очередь, капитал? Здесь тоже все просто:
  
  это совокупность имущества, используемого для получения прибыли.
  
  Мы, правда, на своем обывательском уровне привыкли немножко к другому. Для нас капитал - это некая сумма на банковском счете. В принципе, мы не сильно отошли от истины: сумма на счете действительно является капиталом, если она приносит прибыль, в данном случае - проценты по депозиту. Если же сумма на банковском счете не приносит никакой прибыли, например, лежит просто до востребования, и приходится даже платить за обслуживание счета, это никакой не капитал, а просто сокровище.
  
  Как видно из определения, сумма на банковском депозите это всего лишь отдельный частный случай понятия капитал, чаще всего капитал - это бизнес, то есть совокупность станков, недвижимости, авторских прав и прочего, с помощью чего создается прибыль.
  
  Но что такое эта прибыль, для чего она нужна? Мы, на своем обывательском уровне опять впадаем в ошибку (впрочем, вполне простительную, как это станет видно из дальнейшего материала этой книги), и понимаем прибыль как нечто, что можно потратить на себя: купить что-нибудь дорогое, роскошное - яхту или шикарный автомобиль, ну, или просто зайти в супермаркет и закупить продуктов. Так понимает прибыль наемный работник, получающий зарплату. Бизнесмен же, то есть капиталист, который именно и получает прибыль, воспринимает ее совершенно по-другому: прибыль для него это прежде всего возможность расширения бизнеса. То есть, все (или почти все), что капиталист получает в качестве прибыли, он вкладывает обратно в капитал.
  
  Получается непрерывный цикл: капитал создает новый капитал, а новый капитал создает еще более новый капитал - и так далее, до бесконечности. Именно этот процесс создания капиталом капитала и стал причиной бурного прогресса, наблюдаемого последние несколько сотен лет. Именно этот процесс и составляет самую глубинную суть капитализма, его начало, яйцо, из которого он вылупляется и нить, поддерживающую его существование. Если капитал вдруг перестанет создавать капитал - капитализм закончится.
  
  Это свойство - способность капитала создавать капитал - мы и поставим в основу нашего определения капитализма. Хотя бы еще и потому, что без этой способности нет ни "свободы предпринимательства", ни "эксплуатации наемного труда капиталом", ни "бирж", ни "депозитов", ни "колониального господства", ни вообще, чего бы то ни было, привычного нам в связи с институтом экономики.
  
  Продвинутый читатель, особенно поднаторевший в "классической политэкономии", нам обязательно возразит: капитал создает капитал не только при капитализме, давать деньги в рост, например - явление, известное чуть ли не со времен родоплеменного строя. Нельзя не согласиться с таким возражением! Оно, в рамках собственных, особенно "классических", представлений очень правильное и сделано своевременно. И здесь мы подходим к самой сути данной книги, того нового, на чем я и хочу заострить внимание читателя и ради чего я готов жертвовать "классическими" представлениями, нарушая их методологию и хронологию.
  
  Действительно: создание капиталом капитала не представляет собой эксклюзивного свойства капитализма. Это "фундаментальный" процесс, известный с самого начала человеческой цивилизации и в основе него - Великая Частная Собственность. Частная собственность создает новую частную собственность - вот что такое создание капиталом капитала. Вне понятия частной собственности понятие капитал, таким образом, бессмысленно или приобретает совершенно новое значение. Даже государственная собственность в рыночных отношениях выступает как участник рынка, то есть - как собственность одного из субъектов.
  
  Нет, капитализм не эксклюзивный производитель капитала на капитал, но он на сегодня - высшая стадия развития этого процесса, высшая стадия развития отношений частной собственности!
  
  Итак, капитализм это
  
  способность капитала создавать новый капитал.
  
  Именно с этой стороны мы и будем рассматривать наш капитализм, именно в этой части мы увидим его крах. Фактически мы объявляем Конец Света. Мы привыкли представлять Конец Света совсем по-другому: крупный метеорит, сталкивающийся с Землей, вспышка внезапной неизлечимой эпидемии, ядерный взрыв, зомби-апокалипсис... Реальность, как всегда, прозаичнее и страшнее: просто умрет частная собственность.
  
  Впрочем, и рецепт выживания в постакалиптическом мире мы здесь тоже присовокупим. А если учесть, что выживание в постакалиптическом мире равно доминированию в нем, у нас получится не хуже и не менее захватывающе, чем у создателей фильма "Безумный Макс", ну, конечно, со скидкой на то, что все происходит в реальной жизни.
  
  2. История вопроса.
  
  Человек создает все, что ему необходимо, самостоятельно, своими руками. В природе практически нет ничего готового, поэтому он вынужден изменять предметы, взятые из природы так, чтобы они были пригодны для потребления. Он убивает оленя, снимает с него шкуру, жарит мясо на костре, из жил делает лук, чтобы убивать новых оленей, из шкуры делает одежду. Он сажает в землю зерно, чтобы вырастить пшеницу, перемолоть ее в муку, а часть оставляет, чтобы посадить новую пшеницу и вырастить новый урожай. Он строит дома из деревьев и камня. Наконец, он добывает руду и нефть, чтобы сделать из них самолет, на котором он облетит за одни сутки весь земной шар. Все вместе это называется производство.
  
  Однако добывать руду и нефть и делать самолеты человек стал намного позже, чем он вообще начал трудиться, большую же часть человеческой истории все его силы уходили на то, чтобы минимально обеспечить себя необходимым для жизни. И даже для этого дел было так много, что в одиночку человек все не успевал! Он вынужден было прийти к разделению труда на этапы и направления. В фольклоре многих народов иронически зафиксировано самое первое разделение труда - мужчина приносит домой мамонта, а женщина его готовит. Так возникло общество: через вынужденное взаимодействие друг с другом, необходимое для выживания.
  
  На раздельном производстве пищи, одежды и прочего пригодного для потребления из мамонта дело не остановилось. Оказалось, что, если трудятся не только члены семьи, но и какие-нибудь рабы из соседнего племени, сделать удается больше. Так постепенно общество обрастало новыми атрибутами - выделило отдельный класс воинов, которые не работали, а только воевали, защищая тех, кто работает, создало государство, иерархию.
  
  Усложняющаяся структура общества и породила институт частной собственности. Надо было отделить "свое" от "чужого". Можно сказать, что на каком-то этапе общественного развития появились излишки результатов труда, и возникла необходимость защищать их и орудия труда, с помощью которых они были созданы. А можно сказать и по-другому: что частная собственность - это неотъемлемый, святой атрибут человеческого существования, который появился вместе с человечеством как совокупностью лиц, и умрет вместе с ним (не дай Бог, конечно!). Мне, как автору данной книги, это абсолютно неважно. Мне даже вредно для дела, за которое я взялся, обозначать личную принципиальную позицию по данному вопросу, так как одна из моих задач - не допустить сваливание поднимаемых мною проблем в один из традиционных споров, которые ведутся уже столетие и актуальность которых уже совершенно утрачена.
  
  Итак, частная собственность, тем или иным способом, появилась. И не только появилась, но и могла быть умножаемой за счет труда - самого хозяина, его семьи, рабов, наемников. Или уменьшаемой, если вместо труда к ней прилагались праздность, мотовство, внешнее несчастье.
  
  За время своего существования институт частной собственности, как говорят, совершенствовался. Мне не нравится это слово. Ничего более совершенного в современном положении этого института по отношению к прошлому, на мой взгляд, нет. Ну, а усложнение отношений вокруг него связано отнюдь не с каким-то развитием, а с необходимостью приспосабливать его к усложняющейся экономике, то есть производству и обмену. Совершенствовалось производство, совершенствовался обмен, а частная собственность имела все те же свойства: защищенное законом абсолютное право на предмет [Это если смотреть на дело строго с юридических или экономических позиций. С точки зрения социальной, философской, здесь, возможно, есть варианты. Например, логично предположить, что взгляд среднестатистического русского помещика XVII века и такого же помещика XVIII-XIX веков на принадлежащую ему землю и также принадлежащего ему крепостного крестьянина, наверняка, различался, несмотря на то, что юридически все было примерно одинаково. Точно также можно предположить и разность взглядов на вещь как на собственность от общества к обществу. Исследование этой разницы было бы очень интересным, таящим в себе неожиданности для современного человека. Однако на данный момент в круг вопросов, рассматриваемых в этой книге, оно не входит. Юриспруденция и экономика "оцифровывает" эти взгляды в рамках конкретных общественных отношений, ликвидируя тонкости и оттенки, и именно этот "цифровой" вариант мы здесь будем разбирать.].
  
  Если мы выделяем частную собственность, делаем ее самоценной, ставим вне производства и обмена, то есть распределения - мы замыкаем на нее весь экономический процесс, что неверно. Цель экономического процесса, повторяю, так как это очень важно - обеспечить человека необходимым для существования, удовлетворить его потребности. И институт частной собственности подчинен этой цели и служит ей и только ей, не меньше и не больше, чем другие институты. Можно говорить о его глобальном базисном значении, но нельзя говорить о его эксклюзивности и самодостаточности.
  
  Отношения вокруг частной собственности, как известно, за долгую историю человечества складывались по-разному. Очень быстро она разделилась на то, что называют индивидуальной собственностью и средствами производства. Средства производства были оценены намного выше индивидуальных ценностей: ведь только ими эти индивидуальные ценности создавались. Собственно, война всегда и шла за владение средствами производства, то есть, говоря о прошлом - за землю. Земля долгое время была главным средством производства, так, как только на ней можно было создавать все, в чем человек в ту пору испытывал потребность - растить пшеницу для выпечки хлеба, лен для производства одежды, пасти скот для выделки кожи, получения молока и мяса. Когда сегодня говорят о частной собственности, имеют ввиду, в основном, частную собственность на средства производства - то, что в прошлой главе мы называли капиталом, отличая его от сокровища.
  
  Наступление капитализма внесло в институт частной собственности некоторые существенные, но не принципиальные изменения. По-прежнему ценятся средства производства, но они, вследствие еще большего разделения труда и развития обмена произведенным, получили значительное разнообразие. Земля уже не так важна, как т.н. "бизнес".
  
  
  Наступление капитализма серьезно обострило общественные противоречия. Если во времена феодализма частными собственниками, то есть собственниками средств производства, были все, начиная от крестьян и заканчивая крупными землевладельцами, в новые времена не всем удалось сохранить капитал как имущество, с помощью которого создается прибыль. Часть людей разорилась, и у них не осталось ничего, кроме их рук, которыми они могли трудиться. И люди стали продавать на общем рынке, где обменивались произведенным и способностью производить, свои руки, то есть - свой труд. Так возникло разделение на наемных работников, живущих исключительно на зарплату, пролетариат, и частных собственников-капиталистов. Автоматизация производства на данном этапе создала потребность в большой массе неквалифицированных рабочих, необходимых для совершения на конвейере одних и тех же механических действий. Этих рабочих требовалось очень много!
  
  И тут самое время вспомнить еще одно определение из Википедии, определение прибыли:
  
  Прибыль - это положительная разница между суммарными доходами (в которые входит выручка от реализации товаров и услуг, полученные штрафы и компенсации, процентные доходы и т. п.) и затратами на производство или приобретение, хранение, транспортировку, сбыт этих товаров и услуг. Прибыль = Доходы − Затраты (в денежном выражении).
  
  Математическое выражение, приведенное в конце этого определения, предельно ясно: если то, из чего вычитают, будет больше, а то, что вычитают меньше - результат, то есть то, к чему стремится любой предприниматель, получится тоже больше. Бизнесмены-предприниматели всеми силами стали повышать доходы и уменьшать затраты. Доходы повышались за счет расширения производства, вызванного приростом капитала на капитал и за счет автоматизации. Затраты же понижались, в том числе, и за счет уменьшения заработной платы рабочим.
  
  Именно в это время были написаны знаменитые труды Карла Маркса, в которых, помимо прочего, доказывалось, что, в конце концов, зарплаты рабочих сведутся к той сумме, которая необходима на их существование и воспроизводство (то есть - прожить, родить и воспитать нового рабочего), а приведет к этому результату "резервная армия безработных", конкурирующая и поэтому постоянно сбивающая цену труда. Соответственно, положение пролетариата будет все больше и больше ухудшаться и вызовет Мировую Революцию и уничтожение капитализма.
  
  За эти выводы над Марксом сегодня принято подсмеиваться - мол, в результате все получилось совсем не так. Однако не будем присоединяться к этим насмешкам, равно как и к тем, кто вступает с ними в долгие и бесплодные споры! Я упомянул Маркса только чтобы показать, что этап острейшего противостояния наемных рабочих и капиталистов существовал, и являл собой целую эпоху, порождая, в том числе, и марксизм как общественное явление. И для нас очень важно, во что этот этап эволюционировал сегодня. Именно эта эволюция общества и определяет современное положение дел в экономике и отношениях частной собственности. А, может, это все-таки была революция? Мы определимся с этим позднее.
  
  "Отступление" от "чистой" экономики к общественным отношениям (прошу прощения за эту странную конструкцию, но книга задумывалась как полемическая, не только в научной сфере, но и по отношению к некоторым устоявшимся мифам, коими особенно богата общественная мысль в России) я делаю не случайно, и это вовсе никакое не отступление. Берясь рассуждать об экономике, всегда необходимо помнить: экономику создают люди, и отношения вокруг частной собственности - это тоже отношения людей. В какие бы абстракции не погружалась мысль экономиста, каким бы теоретическим и глобальным не казался ему предмет, над которым он трудится, очень важно определять, какие люди за ним стоят и чего они хотят добиться. Только так мы избежим "идеальных штормов" и прочих полумистических псевдонаучных конструкций.
  
  3. Как оно работает.
  
  Противоречия капитализма существуют совсем не только в отношениях между работниками и хозяевами капиталов. Между собой капиталисты также не очень ладят. Здесь царит основное противоречие, которое и составляет рынок, как "невидимую руку", способную отрегулировать все на свете - конкуренция.
  
  Определений конкуренции также великое множество.
  
  - соперничество в какой-либо области с целью получения выгоды;
  
  - борьба между экономическими субъектами за максимально эффективное использование факторов производства;
  
  - элемент рыночного механизма, обеспечивающий взаимодействие рыночных субъектов в производстве и сбыте продукции, а также в сфере приложения капитала;
  
  - объективно необходимая среда, обеспечивающая нормальное саморазвитие рыночной экономики как системы...
  
  Конкуренция - основа рыночной экономики, основа капитализма. Самое простое ее понимание - это когда два производителя продают один и тот же товар и борются между собой, чтобы продать товара больше. Они применяют разные методы - добросовестные и недобросовестные. Для начала поговорим о добросовестных, "рыночных" методах. Методов этих много, про них написаны толстые книги, им учат везде, где только преподают экономику. Как усовершенствовать продукцию, чтобы сильно не потратиться, как снизить цену, уменьшив при этом зарплаты и переложив это снижение на наемных работников, как повысить производительность труда, как выстроить сеть дистрибьютеров с минимальными затратами и максимальным эффектом и так далее. Реклама, например, увеличивает затраты, но повышает продажи - считается, что это выгодно. Однако поскольку перед нами не стоит задача научиться конкурировать на практике, мы совершенно спокойно можем обобщить весь имеющийся опыт человечества на эту тему до двух действий, к которым все механизмы конкуренции сводится: снижение цены и повышение качества продукции (в том числе ее техническое совершенствование).
  
  Опять вспоминаем формулу:
  
  Прибыль = Доходы - Затраты.
  
  Видим, что снижение отпускной цены есть уменьшение доходов, а повышение качества есть увеличение затрат: электрический чайник гораздо лучше обыкновенного жестяного, но стоит его произвести гораздо дороже [Оговорка про удешевление по мере технологического развития - через несколько абзацев, здесь этот процесс пока опустим, чтобы не растекаться мыслью по древу. Общее правило: подобное удешевление очень быстро начинают применять все конкуренты, поэтому оно не дает реальных конкурентных преимуществ.]. Так конкуренция заставляет предпринимателя делать противоположное тому, что лежит в его природе: уменьшать прибыль вместо того, чтобы всеми силами ее увеличивать. Но наш предприниматель не в обиде: за счет победы в конкурентной борьбе он надеется захватить больший рынок сбыта, продать больше продукции и получить прибыль большую, чем была бы у него, если бы он в рамках конкуренции никаких действий не совершал.
  
  Рассмотрим это на конкретном примере. Допустим, предприниматель продавал 10 чайников, произвести которые ему стоило каждый по 50 рублей, за 100 рублей. Он получал прибыль 500 рублей. Приделав к чайнику какую-нибудь оригинальную ненагревающуюся ручку, он увеличил стоимость производства каждого чайника на 20 рублей, и они стали ему обходиться по 70 рублей. Но теперь он продает не 10, а 20 чайников, и получает общую прибыль не 500, а 600 рублей (20х70=1400 - себестоимость, 20х100=2000 - полученная выручка от продажи, 2000-1400=600 рублей - прибыль).
  
  Естественно, конкурент не дремлет и так просто не сдается: он тоже как-нибудь усовершенствует свою продукцию - не только делает ненагревающуюся ручку, как у конкурента, но и наносит на чайник антипригарное покрытие. Ему производство чайников теперь обходится не в 70, а в 90 рублей. Продав те же 20 чайников, которые мы определили, как емкость рынка, он получает... всего лишь 200 рублей, то есть меньше, чем он получал в самом начале конкурентной борьбы, когда рынок был поделен между ним и его конкурентом. (20х90=1800 - себестоимость, 20х100=2000 - полученная выручка от продажи, 2000-1800=200 рублей - прибыль).
  
  На этом месте мы пока остановимся. В жизни, конечно, все совсем не так просто: с сообщением нового качества продукту его цена поднимается, и чайник с антипригарным покрытием и ненагревающейся ручкой стоит уже не 100, а 120 рублей, и его все равно берут, так как он лучше. Есть возможность расширять рынок географически и еще множество различных факторов, участвующих в процессе, в том числе и оговоренная ранее недобросовестная конкуренция, и появление новых более совершенных и дешевых в производстве продуктов, вытесняющих старые. Пример приведен только с целью показать, как это работает в общем. Тем не менее, пример отражает происходящее в экономике принципиально верно: как бы ни росла продажная цена, ее рост всегда медленнее, чем рост издержек, связанных с конкуренцией. Никто не будет спорить, что Генри Форд расширил свой бизнес за счет продажи одного, произведенного в сарае автомобиля, а нынешние автомобильные гиганты разоряются, если их продажи снижаются меньше десятков тысяч автомобилей в месяц.
  
  Что же происходит, когда вдруг меняется спрос, и вместо 20 чайников продать можно только 5 или возрастает себестоимость за счет удорожания материалов? Наступает кризис. Капиталист начинает производить себе в убыток, его доходы становятся меньше затрат, и прибыль становится отрицательной. Как восполняется это отрицательное значение? Только одним способом: за счет капитала. Капитал, таким образом, в кризис сгорает. Если он сгорает совсем, капиталист разоряется и становится обычным наемным работником (либо кончает жизнь самоубийством, если он не в силах пережить свое "падение"). Иногда бывает, что капитал просто перетекает туда, где прибыль больше. В общем, это неважно, а важно то, что после этого сгорания опять появляются возможности для роста капитала, производство восстанавливается, конкуренция тоже - и так до следующего кризиса, когда конкуренция вновь вызовет кризис, называемый еще некоторыми "кризисом перепроизводства". Это в теории.
  
  "Рынок цикличен" - говорят нам современные экономисты.
  
  4. Великая Депрессия и мистер Кейнс.
  
  В реальности все не так однозначно. И если о мелких циклах в отдельных сферах можно говорить уверенно, в глобальном плане человечество еще пока не имело возможности убедиться в цикличности рынка - все время что-то вмешивалось и нарушало цикл. Если, конечно, относиться к циклам как к экономической, а не мистической категории, подразумевая, что за "автоматическим", не связанным с влиянием форс-мажорных факторов, падением следует такой же "автоматический", не связанный с влиянием форс-мажорных факторов, рост. То есть, как в академической ситуации, когда капитал сгорает, конкуренты уходят, освобождая рынок для остающихся, и остающиеся начинают новый виток роста, а не когда, например, внезапно извергается вулкан Йеллоустон или падает метеорит, уничтожая все живое, и начинается совсем новый экономический процесс, предположить который было невозможно, да и незачем.
  
  Проблема с циклами в глобальной экономике впервые проявилась, когда наступила Великая Депрессия 1929-1939 гг. - кризис перепроизводства во всех отраслях экономики, "мировой экономический кризис". Несмотря на разорение ряда капиталистов, улучшения предпринимательского климата не наступало: вместе с уменьшением капитала падала и покупательская способность населения. Люди становились безработными и не могли себе позволить те продукты, которые им предлагал капитал. Рынок уменьшался пропорционально уменьшению капиталов, капиталы уменьшались пропорционально "схлопыванию" рынка: получался заколдованный круг, из которого без полной ликвидации капиталов и возврата к натуральному хозяйству, казалось, уже не выбраться. Коммунисты в СССР радостно потирали руки, предвкушая предсказанный Лениным полный крах капитализма. И только один человек сохранял хладнокровие, потому что знал, как спасти человечество. Имя этого героя - Джон Мейнард Кейнс. Вот что пишет Википедия по этому поводу:
  
  Появление экономической теории Кейнса называют "кейнсианской революцией". С 40-х до первой половины 70-х годов XX века концепция Дж. М. Кейнса занимала доминирующие позиции в правительственных и академических кругах наиболее развитых индустриальных стран Запада[5]. В 1950-е и 1960-е многие положения кейнсианства были поставлены под сомнение представителями неоклассической школы. Появление монетаризма прервало господство кейнсианства, тем не менее, монетаризм использовал концепцию денежного регулирования, разработанную Дж. М. Кейнсом. Именно Кейнсу принадлежит идея создания МВФ. Развитие теории последователями Кейнса называют неокейнсианством (новокейнсианством, посткейнсианством).
  
  В чем же гениальность теории Кейнса? Неужели он смог как-нибудь заново осмыслить формулу "Прибыль = Доходы - Затраты"? Ввел в нее новые переменные? Поменял знаки минус на плюс? Нет же! Сегодня Кейнса назвали бы "читером", но тогда этого слова еще не существовало. Кейнс просто внес в каждую переменную данной формулы дополнительное звено - государство. Идея простая: раз предприниматель больше не в состоянии держать отношение между доходами и затратами так, чтобы прибыль имела положительное значение, государство должно помочь ему в этом деле. Как помочь? Также, как читер вводит код бессмертия в компьютерной игре - "IDDQD".
  
  Помощь государства предпринимателям велась в трех направлениях. Первое направление самое простое: раз никто не покупает у предпринимателей их товары и услуги, это будет делать государство. Само, либо давая деньги еще кому-нибудь - безработным гражданам, например. Вот как об этом виде помощи пишет Википедия:
  
  В январе 1932 года Конгресс США создал Финансовую корпорацию реконструкции (RFC). Эта организация была призвана оказывать финансовую помощь железным дорогам, финансовым институтам и корпорациям. В июле её роль была расширена для оказания помощи сельскому хозяйству и финансирования государственных и местных общественных работ...
  
  Конгресс разрешил создать Федеральную корпорацию страхования вкладов и Федеральную администрацию чрезвычайной помощи (ФАЧП), создание которой предписывалось Законом о восстановлении национальной экономики от 16 июля 1933 года. В задачи ФАЧП входило: а) строительство, ремонт и улучшение шоссе и магистралей, общественных зданий и любых других государственных предприятий и коммунальных удобств; б) сохранение естественных богатств и развитие их добычи, включая сюда контроль, использование и очищение вод, предотвращение почвенной и береговой эрозии, развитие водной энергетики, передачу электрической энергии, строительство различных речных и портовых сооружений и предотвращение наводнений.
  
  Безработные активно привлекались к общественным работам. В общей сложности в 1933-1939 годах на общественных работах под эгидой Администрации общественных работ (PWA) и администрации гражданских работ Civil Works Administration - СВА (это строительство каналов, дорог, мостов зачастую в необжитых и болотистых малярийных районах) численность занятых на общественных работах достигала 4 миллиона человек.
  
  Добавим сюда же:
  
  Государство решительно вторглось в сферу образования, здравоохранения, гарантировало прожиточный минимум, взяло на себя обязательство по обеспечению престарелых, инвалидов, неимущих. Расходы федерального правительства в 1932-1940 годах выросли более чем вдвое.
  
  Составители Википедии, очевидно, благородные последователи мистера Кейнса или как минимум, его ценители, относят эти мероприятия к неким "социальным мерам". Они скромничают! Как можно понимать фразу "государство решительно вторглось в сферу образования, здравоохранения"? Только одним способом: государство стало тратить больше денег на образование и здравоохранение, создавая для капиталистов возможность заниматься предпринимательством и в этих сферах человеческого существования.
  
  Такая государственная помощь, как видим, увеличивает переменную доходы. Другой тип помощи делает противоположное: уменьшает затраты. Известно, что часть затрат обычно составляют налоги и отчисления в госбюджет. Здесь также была проведена глобальная чистка: прибыль, пускаемая на увеличение капитала (инвестиции) была полностью освобождена от налогов, в то же время прибыль, которую предприниматель выводит для собственного употребления, облагалась дополнительным огромным налогом. Обратимся опять к Википедии:
  
  Максимальная ставка подоходного налога была повышена с 25 до 63 %
  
  И опять Википедия наивничает! Она объясняет это действие правительства так:
  
  Было признано необходимым активизировать бюджетное перераспределение доходов от богатых к бедным, чтобы стимулировать потребление.
  
  Какие богатые, какие бедные? Капитал спасался таким образом, точнее, его возможность производить новый капитал! Не сметь выводить прибыль из бизнеса! Все в дело! Капиталиста буквально заставляли делать все, чтобы его капитал работал!
  
  Третий вид государственной помощи сложно отнести к какой-нибудь из переменных в формуле прибыли. Пожалуй, только если в результат "прибыль". Было запущено перекредитование бизнеса на постоянной основе. Опять Википедия:
  
  Был принят закон о Федеральном жилищном банке, который должен предоставлять кредиты организациям, занимающимся ипотечным кредитованием
  
  Через Конгресс были проведены также несколько законопроектов, регулирующих финансовую сферу: чрезвычайный банковской закон, Закон Гласса - Стиголла (1933 года) о разграничении инвестиционных и коммерческих банков, закон о кредитовании сельского хозяйства, закон о комиссии по ценным бумагам.
  
  В сфере сельского хозяйства принятый 12 мая 1933 года закон о регулировании, который реструктурировал 12-миллиардный фермерский долг, сократил проценты по ипотечной задолженности и удлинил срок погашения всех долгов. Правительство получило возможность предоставить фермерам заем, и в течение последующих четырёх лет аграрные банки выдали полумиллиону земельных владельцев ссуды на общую сумму 2,2 млрд долларов на очень льготных условиях
  
  Суть перекредитования в том, что для погашения старых кредитов предприятие берет кредиты новые - и так постоянно, пока общий размер кредита не становится совсем уж безобразным. Тогда государство проделывает то же самое, что США проделали 12 мая 1933 года в сельском хозяйстве: реструктурирует долги либо дает дополнительные гарантии, либо выкупает предприятие, чтобы рассчитаться с долгами и потом снова найти на него "инвестора". Один из источников такого перекредитования - организации типа Федеральной Резервной Системы США, выдающей вновь выпускаемые деньги в кредит коммерческим банкам по ставке рефинансирования, а коммерческие банки уже кредитуют конкретных капиталистов-производителей. Расплата за такие проделки - постоянная инфляция, но, как считают специалисты, дело того стоит.
  
  ***
  
  Итак, давайте подытожим, что произошло в Великую Депрессию.
  
  Начался конец света: капитал перестал производить капитал. Из скромности такие явления называют "идеальным штормом", но они вполне заслуживают звания Великого Потопа, так как ничего живого после них не остается. В Великом Потопе уцелел только один человек - Ной и "каждой твари по паре". Возникший новый бог экономики - государство спасло бизнесменской твари чуть больше, чем по паре. Ангелом выступил Брюс Виллис 30-х годов 20-го века Великий Кейнс, вернувший способность производить капитал на капитал, подставив капитализму костыль в виде государственной помощи. Слава Кейнсу, Слава Капитализму!
  
  Может быть, если бы Кейнс не вмешался со своим государством - мы бы увидели подъем после падения, то есть пресловутую цикличность, как нас учат любители экономических абстракций? Может быть, но история нам этого шанса не оставила. По вполне обоснованной причине: экономика - это прежде всего люди. Люди делают экономику! А люди очень не хотели окончательно терять те блага цивилизации, которые они имели, и придумали способ как сохранить свое с наименьшими затратами энергии и ресурса. Этот "человеческий фактор" не то, чтобы учитывать надо - его надо ставить во главу всех происходящих процессов, если мы конечно хотим эти процессы понимать. Если же абстрагироваться до математических порядков, то, конечно, пока люди живы - они и производить будут, и обмениваться. То есть, какой-то подъем рано или поздно бы начался. Первый человек, который после ядерного апокалипсиса сошьет первую одежду из козьих шкур - создаст экономический рост 100%, а если выменяет эту одежду на банку тушенки - то и 100% рост предпринимательской активности. Но нужны ли такие абстракции в гуманитарных науках, одной их которых экономика, безусловно, является?
  
  На мой взгляд, такие абстракции искажают познание и дают ошибочные результаты. В случае с Великой Депрессией отношения не стали развиваться по абстрактной математической формуле, а "перетекли" туда, где им находиться было удобнее всего. Именно это "перетекание", а не абстрактные формулы, и должно быть предметом познания экономики как науки. Только оно есть экономический факт, а не случайность, внешнее событие, слегка вмешавшееся в естественное течение дел, каковое течение дел потом якобы полностью восстановилось - как принято интерпретировать меры, принятые в соответствии с теорией Кейнса. Наименьшие потери были при состоявшемся решении - значит, никаких других вариантов не существовало. Государство прочно влезло в экономику и приняло участие в ней в виде Демиурга, восполняющего нехватку прибыли. Этим оно сохранило рынок и капитализм, если, конечно, можно считать рынком и капитализмом "читерский" рынок и "читерский" капитализм, и породило совершенно новые отношения между людьми, которые и станут предметом данной книги.
  
  Никакого цикла, таким образом, не вышло, налицо были обычные стадии любого процесса, происходящего во Вселенной: зарождение-развитие-расцвет-упадок-смерть. Правда, процесс смерти искусственно затянулся, так как больному вовремя были оказаны реанимационные мероприятия - и с тех пор он в состоянии клинической смерти находится на аппаратах, поддерживающих его существование.
  
  5. Может ли быть Нечто из Ничто?
  
  Думаю, предыдущая глава, даже со всеми оговорками, встречена читателем с большим недоверием. Недоверие вполне естественно, оно основано на том факте, что государство - это не бездонная бочка, из которой можно черпать сколько угодно, а вполне себе наполняемая емкость. Причем наполняется емкость как раз за счет налогов участников экономического процесса. Если же государство начнет поддерживать бизнес - откуда возьмутся средства на эту поддержку? Одним существованием организаций типа ФРС здесь не отговоришься: денежная масса, все-таки, должна иметь наполнение товарами, иначе она превращается в простые бумажки, то есть возникает банальная гиперинфляция.
  
  Действительно - все так. Однако мы должны понимать, что общественные процессы, к которым относятся и экономические, весьма многообразны и, если подходить к ним строго отмечая каждый элемент этого многообразия, мы запутаемся и не получим ничего, хоть сколько-нибудь годного для понимания общей картины и развития ситуации. Поэтому в общественных процессах важно то, что доминирует и динамика, по которой процесс развивается. Почему мы, например, сложившийся общественно-экономический строй называем капитализмом, хотя наверняка где-то сохранилось и натуральное производство, да и рабский труд еще кое-где используется? Потому что основная, доминирующая форма производства и обмена здесь рынок, разделение труда, частное предпринимательство - а то, что где-то существуют плохо сохранившиеся реликты, никак на общую ситуацию не влияет, наоборот, вынуждено подчиняться тому же рынку. При этом абстрактные количественные показатели, взятые вне контекста общественных отношений, не имеют большого значения: феодальная система отношений была обречена, когда появилась первая мануфактура, хотя если сравнить, сколько производилось с помощью феодального способа производства, а сколько на этой мануфактуре - не было бы никаких сомнений в "преимуществе" первого над вторым. В этом случае мы смотрим динамику развития процесса во времени и пространстве.
  
  Такой подход следует использовать, рассматривая и государственное экономическое читерство. Ясно, что убытки в разных сферах были разными, как разным был уровень конкуренции, уровень капиталоемкости (количества затрат) производства. Были также и предприятия-локомотивы, активность которых порождала активность в смежных сферах экономики (тот самый кейнсианский мультипликатор). Были и другие факторы, влияющие на размер прибыли и экономическую активность. Кроме того, никто не отменял возможности заимствования государством. Какой там сегодня госдолг у развитых стран? Уже не в миллиардах считают, а в процентах ВВП!
  
  Все это вместе давало возможность для нахождения т.н. реперных точек воздействия, приносящих максимальный эффект при минимуме такого воздействия. Как конкретно технически была проделана эта операция, хорошо описано и тщательно разобрано в экономической литературе. Рекомендую, например, французского экономиста Томаса Пикетти и его книгу "Капитал в XXI" веке (Москва, 2015 г.). Книга бесценна с точки зрения фактического материала по вопросам, нами здесь рассматриваемым, в дальнейшем на нее будет довольно много ссылок. Правда, не всегда стоит некритически принимать выводы, которые сам автор из этого материала делает: надо понимать, что при написании книги, он ставил перед собой несколько иные задачи, чем мы сейчас. Тем не менее, сказанное нами в этой главе можно проследить хотя бы на примере послевоенной истории Франции, приводимом Пикетти в третьей главе "Метаморфозы капитала", в разделе с весьма говорящим названием "Франция: послевоенный капитализм без капиталистов". Там речь идет как раз о массовой национализации промышленности в 50-е годы XX-го века и возникшем затем т.н. Славном тридцатилетии - периоде наиболее быстрого экономического роста Франции чуть ли не за все время ее существования. Правда, впоследствии, по словам самого Пикетти, в 80-90-е годы XX-го века -
  
  Из страны государственного капитализма в 1950-е годы Франция превратилась в землю обетованную нового частного имущественного капитализма XXI века. (за счет приватизации, либерализации экономики и дерегулирования финансовых рынков и потока капиталов - прим. мое)...
  
  ...Когда восстановление и быстрый рост Славного тридцатилетия подошли к концу, процесс неограниченного расширения роли государства и увеличения налогов, имевший место в 1950-1970-е годы, был поставлен под вопрос, что выглядело вполне естественно.
  
  Абсолютно "естественно"! Ведь если зарабатывает государство, то... не зарабатывает частник! С "естественностью" такой постановки вопроса мы еще не раз столкнемся в этом небольшом исследовании. Можно даже сказать, что этот естественный вопрос - центральное звено современных экономических отношений. Общепризнанная экономическая мысль не может разрешить противоречия между государственным вмешательством, которого требуется все больше и больше, и либеральным рынком, который этим государственным вмешательством убивается. Чиновник "убивает" бизнесмена, но сам все время мечтает стать бизнесменом.
  
  Сейчас, когда я редактирую эту книгу, прошло несколько недель с момента объявления Премьер-министром "земли обетованной" Франсуа Олландом "чрезвычайного экономического положения", в рамках которого он собрался "пересмотреть экономическую и социальную модель Франции, что в свою очередь должно привести к устойчивому росту экономики страны, а также искоренить безработицу. На последнее будет потрачено 2 млрд евро." [http://hosted.ap.org/dynamic/stories/E/EU_FRANCE_ECONOMY?SITE=AP&SECTION=HOME&TEMPLATE=DEFAULT]
  
  Как говорят математики - что и требовалось доказать. Не получается экономический рост у "нового частного имущественного капитализма XXI века" без 2 миллиардов евро, любезно предоставляемых государством! Лично я глубоко убежден, что двумя миллиардами дело там уже давно не обходится.
  
  Франция, конечно, не исключение. Весь т.н. Западный мир развивался примерно одинаково и пришел к одинаковым результатам.
  
  ***
  
  Экономический результат, получившийся после государственных манипуляций с рынком, называемых "кейнсианством", представлял собой экономический рост, который опережал рост инфляции. На тот момент принятых мер и объективно сложившихся обстоятельств оказалось достаточно, чтобы преодолеть Великую Депрессию, и чтобы после введения государством кодов бессмертия, бизнес начал работать в плюс, а не в минус.
  
  Это говорит о том, что на 1950-й год от Рождества Христова конкуренция загнала предпринимателей в убытки всего лишь настолько, что государственных вливаний оказалось достаточно, чтобы эти убытки компенсировать через централизованное перераспределение ресурса из государственной казны [Также здесь невозможно переоценить роль Второй Мировой Войны, разрушившей значительную часть европейской экономики, и заставившей строить эту экономику "заново".].
  
  Впрочем, были и другие "добрые люди", помимо государственных чиновников, которые пришли на помощь капитализму и отношениям собственности.
  
  6. Азиатские тигры.
  
  В 60-х годах XX-го века, аккурат, когда практическое применение теории Кейнса, слегка разошедшееся с его теоретической частью, вывело экономику Запада из Великой Депрессии, мир внезапно узнал, что бурный экономический рост возможен отнюдь не только в т.н. "развитых странах". "Кейс" создали Южная Корея, Сингапур и Тайвань, объединенные впоследствии под общим названием "Азиатские Тигры". Я бы лично добавил сюда заодно и Японию - по схожести происходивших процессов.
  
  Азиатское "экономическое чудо" объясняют по-разному - от удачного расположения звезд на небе и страшного везения с умным начальством до трудолюбия и усердия населения. А еще говорят про какое-то "удачное стечение обстоятельств", куда запихивают каждый чих и каждую бухгалтерскую ошибку, случившуюся в мировой экономике. Мол, все это - от чиха до ошибки бухгалтера - вместе так идеально сложилось, что дало возможность родиться "тигриному чуду". То есть, опять мы видим любимый многими современными экономистами "идеальный шторм", способный снимать любые противоречия и объяснять, что угодно.
  
  На самом деле, если не подгонять обстоятельства под получившийся результат, вопрос намного сложнее, чем даже он выглядит на первый взгляд. "Тиграм" пришлось вступить в жесточайшую конкуренцию с самыми прогрессивными экономиками т.н. "развитых стран", имеющих самые передовые технологии, уже внедренные в производство, давно сделанные основные капитальные затраты (все заводы уже построены, земля под них куплена и т.п.), профессиональные кадры и культуру производства, которая также весьма важный фактор борьбы за качество продукции и ее себестоимость.
  
  Как только-только вышедшие из соломенных хижин натурального крестьянского хозяйства азиаты смогли за короткое время занять достойное место в этом мире и потеснить мастодонтов?
  
  Опять вспоминаем нашу формулу "Прибыль = Доходы - Затраты". Мы так и будем вокруг нее вертеться все наше повествование, также как вертится вокруг нее мировая рыночная экономика. И хоть навешано на нее огромное множество подробностей и следствий, да еще в специфической терминологии, придуманной теми, кто получает деньги за то, что запутывает и так сложные вещи, эта формула по-прежнему стоит впереди всего. Принцип следующий: сначала эта формула, а потом - все остальное. "Биржевые котировки", "отложенный спрос", "фьючерсы", "волатильность" - все это имеет значение, только если первоначальная формула сошлась. Соответственно, любой процесс, который только может начаться в рыночной экономике, сначала должен выдержать проверку этой формулой [Если мы, конечно, говорим о настоящем рынке, а не его суррогатах - см. дальше].
  
  Следовательно, и "тигриное чудо" объясняется тем, что "тигры" смогли каким-то образом на новом уровне воздействовать на одну или обе переменных формулы.
  
  Увеличили ли "тигры" прибыль по сравнению со своими конкурентами из развитых стран? Вряд ли. Нового продукта, который не смогли бы качественнее и быстрее освоить "развитые страны", они не создали, все, что они могли применить для этого - "развитые страны" уже применяли.
  
  Азиатские тигры уменьшили затраты.
  
  Одна из самых существенных затрат предпринимателя - заработная плата. А вот, например, марксисты считают, что все ровно наоборот: наличие предпринимателя есть существенная затрата тех, кто на самом деле производит продукт, то есть рабочих, поскольку прибыль предпринимателя и есть та часть заработка, которую предприниматель у рабочего удержал (украл, присвоил). В силу исторических причин, во многом благодаря марксистам и наличию у них таких взглядов, заработная плата рабочих в развитых странах стала величиной довольно высокой. Плюс немаленькие налоги на доходы физических лиц и страхование - надо же было чем-то обеспечивать "вторжение в сферу образования, здравоохранения, гарантии прожиточного минимума, обязательство по обеспечению престарелых, инвалидов, неимущих". Ну, а азиатские тигры могли позволить платить своим рабочим копейки, поскольку мобилизовали их из крестьянства, живущего почти полностью натуральным хозяйством: 150 долларов зарплаты стали для таких крестьян существенным повышением их благосостояния, поскольку раньше у них было 0 долларов и огород.
  
  Естественно, капиталы из развитых стран хлынули в азиатские тигры, где они превратились в конкретные заводы и объединяющие их корпорации с мировым именем. Профит! Капитал опять смог создавать капитал, а мир получил из этого обстоятельства еще один виток развития технологий - в области электроники.
  
  Поспособствовал и прогресс: логистические возможности развились достаточно для того, чтобы можно было продавать продукцию, произведенную в одном месте, по всему миру. Более того: прогресс прямо толкал предпринимателя к организации бизнеса в форме крупной транснациональной корпорации. Как мы это видели в главе "Как оно работает", с усложнением технологии норма прибыли, то есть отношение полученной прибыли к вложенному капиталу (затратам) становится ниже. Помните, сначала прибыль от продажи 10 чайников была 500 рублей, а когда к ним приделали ненагревающуюся ручку и стали продавать 20 чайников, то есть в два раза больше - получили только 600 рублей? Именно поэтому в азиатских тиграх бурно развивались, в основном, передовые на тот момент производства электроники и компьютеров, и развивались они именно в виде транснациональных корпораций. Сочетание потребности в концентрации сложнейшего производства в одном месте и того, что рынком сбыта этого производства должен быть весь мир, и обусловило такое бурное развитие.
  
  7. Социалистический Китай спешит на помощь мировому капитализму.
  
  "Тигриное экономическое чудо" просуществовало, как пишет Википедия, "до финансового кризиса 90-х годов XX века". Жили-жили, не тужили, но финансовый кризис все испортил. Очевидно, случился очередной "идеальный шторм" и судьба, доселе благоприятствующая тиграм, повернулась к ним спиной.
  
  Но свято место пусто не бывает, и на смену азиатским тиграм явилось новое экономическое чудо - китайское. В этом прекрасно проглядывается цикличность экономики, если, конечно, абстрагировать и Китай, и тигров, да и вообще все, до состояния, в котором находятся числа в математике. Китай=1, тигры=1, -1 кризисных тигров и +1 Китая сложились вместе, что составило в сумме 0 и подтвердило Вечное Равновесие капиталистической (рыночной) экономики и ее цикличность.
  
  Мы, однако, уже имели возможность убедиться, что так просто это не делается. Есть причины, помимо мистических из серии "все проходит и это пройдет", и у того, что азиатские тигры передали эстафету экономического чудачества в Китай. И причины эти - уже очень хорошо нам известны.
  
  За время своего процветания азиатские тигры набрались жира, установили у себя "прозрачное" законодательство, завели пенсионное и медицинское страхование, а уровень зарплат подняли почти до того, который был в развитых странах. Естественно, все свое конкурентное преимущество они утратили, и, в конце концов, доконкурировались до очередного кризиса, о котором нам и сообщает Википедия. То есть, у них, как и у их предшественников во времена Великой депрессии, затраты превысили доходы, и вместо прибыли они начали получать убыток. Что вполне естественно, если учесть, что уже к началу бегства передового промышленного производства в Азию с этим делом были огромные проблемы, более-менее нейтрализовать которые смогло только государство прямой читерской раздачей денег!
  
  Лавры очередного Спасителя Капитализма в этот раз мы без всяких рассуждений отдаем Лидеру Коммунистической Партии Китая Дэн Сяопину. Как раз, когда азиатские тигры собирались свалиться в свой кризис 90-х годов, Дэн Сяопин начинает знаменитую Пекинскую Весну (на самом деле чуть раньше, но первые результаты проявились именно в начале 90-х). Он, правда, тоже не придумал ничего оригинального: то, что уже потеряли азиатские тигры, отмобилизовав крестьян, живущих почти одним натуральным хозяйством и готовых работать за копейки и сделав из них белые воротнички, в обилии в это время наличествует в Китае. Плюс - более-менее развитая инфраструктура, выстроенная во времена социализма.
  
  Дело опять пошло самыми бурными темпами, и мир услышал про новое - Китайское экономическое чудо. Сегодня абсолютное большинство продукции массового потребления производится в Китае. Обратим на это внимание, здесь прослеживается явное отличие от азиатских тигров. Китай на первых порах заваливает мир именно ширпотребом - и только значительно позднее подбирается к электронике и другим высоким технологиям. Это еще один тревожный сигнал: проблема кризиса рентабельности, убийцы капитализма, "спустилась" из высоких капиталоемких сфер в самые низкие. То, что сегодня экономически выгоднее сделать гвозди в Китае и привозить их во все страны мира, чем производить их на местах и экономить на доставке, прямо указывает: разница между доходами и затратами в нашей формуле стала еще хуже. Фактически, проблема убыточности охватила промышленное производство от начала и до конца.
  
  ****
  
  У изложенного здесь взгляда на Китай и его развитие есть противники. Они говорят, что нет решающих преимуществ у Китая перед другими странами по части зарплаты, что средняя зарплата там - 600 долларов и постоянно растет, и что при таком ее уровне китайское чудо должно возникать, например, в странах Восточной Европы, но этого не происходит. Они забывают, сколько населения в Китае и сколько - в Восточной Европе, и что средняя зарплата вычисляется как из самых высоких, так и из самых низких показателей. То количество китайцев, которые работают за низкие зарплаты - и создает мировую экономику, то есть производство. Ну, а белые воротнички - распределяют произведенное. Нет ничего удивительно в том, что за 25 лет "экономического чуда" Китай сумел наплодить некоторое количество белых воротничков, мелких, средних и крупных бизнесменов, создающих верхнюю границу для вычисления средних китайских доходов. Есть такое понятие - "медианный доход", т.е. доход, меньше которого получает половина населения страны, он обычно на 20-30% ниже среднего. В Китае, с его населением, составляющим 20% населения всего мира, пожалуй, было бы правильно вычислять еще и медианный от медианного дохода.
  
  Тем не менее, конечно, зарплата за время китайского доминирования в промышленном производстве, выросла, и это стало причиной того, что началось отмеченное многими аналитиками бегство капиталов уже из Китая, теперь во Вьетнам и Камбоджу.
  
  Как плохо осознают многие современные экономисты происходящие процессы, очень красноречиво видно на примере китайского руководства: именно в момент, когда капитал побежал от высоких зарплат, оно решило взять курс на... внутреннее потребление, для чего собирается еще больше повысить покупательскую способность населения, то есть его доходы! Бедные! Они совершенно искренне поверили, что именно так кейнсианство перебарывало Великую Депрессию!
  
  8. А что делает весь остальной мир, пока Китай работает?
  
  Многие сидят на вэлфере. Кое-кто воюет, им не до ерунды. Кое-кто строит государства на светлых началах феодализма и рабовладения, памятуя, что давеча было не то, что нынеча. Но этих мы вообще не рассматриваем, они - потенциальные "тигры" на смену ныне действующим. Чем до большей нищеты и безнадеги доведет себя население, чем прочнее оно привыкнет к тому, что огород единственное средство пропитания, надо только как следует очистить его от мин и неразорвавшихся снарядов, тем чуднее будет чудо, которое опять внезапно произойдет. Впрочем, до всех желающих очередь, может, и не дойдет - об этом чуть позже.
  
  Пока вернемся к развитым странам. Здесь основных занятий, поскольку промышленного производства почти не осталось, два: либо управление капиталами, размещенными в чудесных тиграх, либо оказание разнообразнейших услуг в качестве утилизации доходов от этих размещенных капиталов и государственных бюджетов.
  
  Пойдем по порядку. Первое - обслуживание капиталов. От того, что капиталы убежали в Китай, они собственника не сменили. Конечно, к существующим собственникам добавились и новые, те же китайцы, но, в принципе, мы можем говорить о географической составляющей собственности вполне традиционно. Основной потребитель также остался в развитых странах. Это все требует большого количества обслуживающего персонала.
  
  Второе - сфера услуг. Услуги - это потребности как бы второго, "верхнего" порядка. Они нужны тому, у кого есть деньги, у кого же денег нет - обходится без них. Сфера услуг - абсолютно некапиталоемкая, в ней востребованы качества специалистов, а не количество оборудования. Соответственно, там, где промышленный капитал уже не может создавать прибыль, так как затраты превышают доходы, сфера услуг прекрасно себя ощущает и развивается. Еще лучше она себя ощущает, когда имеет дело с государственными бюджетами на здравоохранение и образование.
  
  Также необходимо отметить еще одну сферу занятости населения развитого мира - высокие технологии. Здесь, где нет погони за рентабельностью, поскольку государства опекают эту сферу самым трепетным образом, наравне с военной, фантазия и творческий потенциал жителя развитого мира востребованы и высоко оплачиваются. Но возможно ли сохранить высокие технологии, растеряв обычные?
  
  Вообще, понятие "высокие технологии" слишком широкое, и вмещает в себя много того, что дальше технологий информационных не идет. Например, мы много слышим про т.н. "нанотехнологии". Обратимся опять к Википедии.
  
  Нанотехноло́гии - область фундаментальной и прикладной науки и техники, имеющая дело с совокупностью теоретического обоснования, практических методов исследования, анализа и синтеза, а также методов производства и применения продуктов с заданной атомной структурой путём контролируемого манипулирования отдельными атомами и молекулами.
  
  Здорово, правда? Атомами и молекулами! Однако, читаем дальше:
  
  На сегодняшний день (август 2015 года) в мире нет единого стандарта, описывающего, что такое нанотехнологии и нанопродукция.
  
  И еще немного ниже:
  
  Практический аспект нанотехнологий включает в себя производство устройств и их компонентов, необходимых для создания, обработки и манипуляции атомами, молекулами и наночастицами.
  
  Добавились какие-то наночастицы. Зачем? Ответ простой: потому что с атомами и молекулами работать так и не научились. Но чтобы не пропадал ПиАр и деньги, запущенные в "отрасль", решили заняться пока чем-нибудь покрупнее атомов и молекул. В России аж целую государственную корпорацию создали с многомиллиардным оборотом, правда так и непонятно, вокруг чего они там эти миллиарды оборачивают.
  
  А что стало с овечкой Долли, предшественницей нанотехнологий, предыдущим "локомотивом" надежд на технологический прорыв? Тихо померла, бедняжка? Ну, хотя бы последние ее дни не были обременены излишним вниманием публики, утратившей интерес к технологиям клонирования ради еще более головокружительных технологий.
  
  За примерами с нанотехнологиями и овечкой Долли, мы можем разглядеть совершенно новое явление в экономике - бизнес не ради удовлетворения потребностей, а бизнес как самоценность. Если посмотреть, какие огромные деньги вертятся, точнее не вертятся, а выделяются, выдаются в "высоких технологиях", и сколько "бизнесменов" растаскивают эти деньги по своим личным кладовым, то, конечно, за дело мистера Кейнса можно только порадоваться. Однако, можем ли мы вести речь о рыночной экономике и капитализме в данном сегменте? Здесь нет не только производства капитала капиталом, но даже и просто продукта, если, конечно, не считать продуктом тысячестраничные проекты, аналитику и опытные образцы, так и не получающие широкого коммерческого использования. "Не надо бояться ошибиться!" - говорят посредники, управляющие фондами, занимающимися распределением бюджетных средств на развитие высоких технологий "бизнесменам", которым они эти деньги раздают. "Надо торопиться выделять еще больше денег на высокие технологии, чтобы не отстать от других государств!" - говорят они чиновникам, выделяющим деньги. Идея отсутствия прямой связи между инвестициями и конкретным результатом этих инвестиций не только не скрывается, но вполне официально легла в основу многочисленных организаций по развитию "высоких технологий", открыто дискутируется и преподносится как бетонное обоснование отсутствия чего-нибудь хоть сколько годного для коммерческого использования. Мол, валите все в кучу, платите за все - глядишь, путем перебора многочисленных вариантов, на выходе какой-нибудь Google и возникнет!
  
  9. Капиталистический рай и как туда попасть.
  
  Капиталистический рай в представлении людей выглядит следующим образом. Человек заканчивает учебное заведение и устраивается наемным работником в маленькую фирмочку составом не более 3-15 человек, включая 2-3 акционера. Он много и плодотворно работает в этой фирмочке, обзаводясь опытом и нарабатывая клиентскую базу. Потом он, в компании еще пары человек, также набравшихся опыта и клиентской базы, открывает свою собственную маленькую фирмочку. Они с партнерами какое-то время работают сами, а потом, по мере развития фирмы, обзаводятся своими наемными работниками, которые также набравшись опыта, в конце концов, уйдут и создадут свою фирмочку. И так до бесконечности. И всем хватает работы, клиентов и денег, и все счастливы, много работают, но и отдыхают, путешествуют по всему миру, растят детей - короче, такое обывательское счастье, не раз описанное в современных романах и показанное в современных фильмах.
  
  Прекрасная картина эта особенно характерна для IT-технологий. Что такое IT-технологи? Это совершено уникальная сфера экономики. Промышленные монстры транснациональные корпорации создали персональный компьютер и возникла необходимость наполнять этот компьютер "контентом". Делать это оказалось очень просто: ничего, кроме компьютера и программиста для этого не нужно, а продавать "контент" можно по всему миру.
  
  Так IT-сфера стала настоящим капиталистическим раем, где законы рыночной экономики работают самым идеальным образом. Здесь безграничный рынок - условие для т.н. "идеальной конкуренции". Здесь минимальная капиталоемкость - чтобы открыть бизнес, достаточно старенького ноутбука родителей. Здесь полнейший простор для творчества и идей, которые щедро вознаграждаются. Здесь любой может стать миллиардером, написав на стареньком ноутбуке родителей какие-нибудь Angry Birds или программку для общения типа WhatsApp. Здесь неудачи не имеют таких страшных и необратимых последствий, как в промышленном бизнесе. Здесь прекрасные перспективы личностного роста. Здесь нет сложившейся иерархии, никто не встречает по одежке, а ценится только один человеческий параметр - ум.
  
  Но давайте проанализируем этот бизнес немного поглубже, взяв его не в определенный произвольно выбранный момент времени и пространства, а на всем протяжении его становления и развития: так мы поймем, что рай этот существует только в нашем воображении. Это не отменяет того, что IT-бизнес перспективное направление, на котором можно быстро и хорошо заработать, но это не панацея, не спасение, и, тем более, не новая эпоха. Мало того, что это пузырь, который просуществует какое-то время, а потом сам себя и сожрет, но это еще и один из основных и самых грозных признаков краха капитализма!
  
  Когда первые персональные компьютеры только появились, написать программу для них было делом нескольких часов. Так программы и писались, а потом расходились по всему миру. Молодежь не знает, но когда-то на каждую дискетку с информацией объемом 1,2 мегабайта копировался антивирус Касперского - на всякий случай. Сама дискетка могла содержать кучу компьютерных игр, а уж просто программ для работы - и подавно. Потом появился Windows, он помещался уже на шести или восьми, точно не помню, 1,2-мегабайтных дискетах. Это казалось чем-то невероятно огромным! А кто не читал знаменитую фразу из российского учебника Кренкеля Т. Э., Когана А. Г., Тараторина А. М. "Персональные ЭВМ в инженерной практике" (Москва, 1992 г.):
  
  "...Одним из примеров громоздкой и, по мнению авторов, бесполезной надстройки является интегрированная система WINDOWS фирмы Microsoft. Эта система занимает почти 1 Мбайт дисковой памяти и рассчитана на преимущественное использование совместно с устройством типа "мышь"...
  
   ...Таким образом, читатель уже понял, что среди надстроек над ДОС бывают довольно бесполезные системы, которые только выглядят красиво, а на самом деле отнимают время пользователя, память на дисках и оперативную память ЭВМ. Обманчивая красота таких систем, однако, сильно воздействует на неискушенных пользователей, которые не имели практики работы на машине. Инерция мышления бывает столь сильна, что авторам приходилось наблюдать, как люди, начавшие работать с подобной настройкой, впоследствии с трудом заставляют себя изучать команды ДОС... Хочется предостеречь от этой ошибки читателей... "
  
  Вот ведь беда: пользователь таки предпочел "обманчивую красоту"! Сейчас все смеются над этим российским учебником, а когда-то смеялись над Windows.
  
  Происходит то, что уже описано нами: конкуренция толкает производителя программного обеспечения усложнять свой товар, тратить все больше и больше ресурсов на его производство. И - захватывать все больший рынок, вытесняя конкурентов, чтобы компенсировать свои издержки, связанные с этим усложнением. А учитывая, что производители "железа" на месте не стоят, а тоже конкурируют между собой, их технологический прогресс в свою очередь, открывает новые возможности для производителей программного обеспечения. То есть, по сути, открывают широкие возможности для новых затрат.
  
  В конце концов, в IT-сфере произошло то же самое, что и в промышленности: ее прочно "держат" несколько огромных транснациональных корпораций, имеющих подразделения по всему миру, занимающихся производством, обслуживанием и поддержкой программного продукта. И это несмотря на то, что издержки IT-бизнеса и промышленности не сравнить! IT-сфера прошла свой путь от Форда в сарае до транснациональной корпорации "Форд" намного быстрее - за каких-нибудь 20-30 лет.
  
  И наблюдали бы мы сейчас в этой сфере то же самое, что происходит и в промышленности, а, может, и в еще больших масштабах, если бы... не появились смартфоны! Эти устройства за счет своих размеров и пока слабых возможностей опять сильно понизили требования к программному обеспечению, вернув возможность принять участие в данном бизнесе фирмочкам с 3-15 сотрудниками и захватывающими перспективами роста. Но и здесь, если внимательно приглядеться, можно рассмотреть, как фирмочки стремятся к увеличению и как их становится все меньше, а бизнес обрастает различными условностями и усложнениями, поднимающими планку для тех, кто желает в нем поучаствовать. Скупка удачных продуктов фирмочек старыми IT-монстрами - принципиально тот же самый процесс.
  
  Так что, если кто-то хочет в капиталистический рай - самое время поторопиться и заложить свою будущую транснациональную IT-корпорацию! Поезд уже отходит, но на подножку запрыгнуть еще можно. Дерзайте, господа бизнесмены! Правда, можно еще попробовать дождаться чего-то более мелкого, чем смартфон, но риски велики: производители "железа", тех же смартфонов, работают уже на последнем вздохе, много раз перекредитованы и опутаны со всех сторон обязательствами перед государствами, за счет которых они решают свои проблемы отсутствия прибыли.
  
  ***
  
  Одним из побочных последствий уникального развития IT-сферы стало то, что люди начали верить в инновации. Ведь как было дело: промышленный бизнес выдыхался, азиатские тигры добивали производство в развитых странах, но вдруг появилась IT-сфера - и тут же появились работа и широкие возможности! Опять тот самый мистический цикл, который лежит вне сферы экономики как науки, да и вообще такого понятия, как наука. Именно это "раз - и появилось!" и было положено в основу научных прогнозов на будущее. Мол, всегда будут инновации, то есть принципиально новый продукт, рынки к которому абсолютно свободны для заполнения этим продуктом. Вся возня вокруг "высоких технологий", упомянутая нами выше, как раз на этом "научном" предположении выстроена.
  
  Боюсь, господа не учитывают одного важного обстоятельства: продукт должен иметь потенциал технологического развития в рамках рыночной конкуренции. Только в этом случае он станет вожделенной инновацией, то есть тем, что востребовано рынком. С IT-технологиями так и было: дело пошло не потому что новое и рынок еще "пуст" (это важное, но недостаточное условие), а потому что минимальные затраты на производство позволили формуле "Прибыль = Доходы - Затраты" работать так, как она должна работать при рыночной экономике. Космический туризм тоже дело новое и рынок здесь тоже никем не освоен - но что-то наплыва инвестиций в этот бизнес пока не видать, как не видать в нем и мелких фирмешек на 3-15 сотрудников [Имеется ввиду фирмы, выпускающие законченный продукт от начала и до конца. То, что корпорации стали прибегать к т.н. "приватизации прибылей и национализации убытков", передавая часть работ на т.н. "аутсорсинг", мы обсудим дальше.].
  
  Но не только необходимость потенциала технологического развития в рамках рыночной конкуренции не учитывают господа-экономисты, уверовавшие в инновации. История человечества ярко демонстрирует, что прогресс идет от простого к сложному, и что новое всегда сложнее, то есть, в конечном итоге, дороже, чем старое. И IT-бизнес этого правила тоже не нарушил. Потому что IT-бизнес - это, скорее, не производство, а услуги, надстройка над производством компьютеров и комплектующих к ним. Не может существовать компьютерная программа без самого компьютера! А в производстве компьютеров и комплектующих - те же суперзакредитованные, убыточные по сути, зависимые от государств и эксплуатирующие детский труд в странах третьего мира [См. например - http://inright.ru/news/economy/20100227/id_305/ "Apple эксплуатирует детей"] ради снижения затрат транснациональные корпорации с неясными рыночными перспективами. Получилась этакая "оптимизация": убытки остались производителям "железа", а прибыли - производителям "контента".
  
  ***
  
  Опять предвижу возражение: мол, мелкие фирмешки на 3-15 сотрудников явление повсеместное и не только в IT-сфере. Есть они в юриспруденции, консалтинге, оценке, проектировании - много где. Действительно такие фирмешки есть много где. И даже работают они в таких сферах, которые никак не назовешь малозатратными. Мелкие фирмешки проектируют отдельные узлы для Боинга, делают отдельные вещи для других транснациональных корпораций, выполняют заказы правительства и т.п. Весьма распространенный способ ведения бизнеса, если взять количественные показатели. И эти фирмешки относительно неплохо процветают, и развитие, когда наемный работник уходит создавать свой бизнес, здесь также можно наблюдать.
  
  Фирмешки есть, и работают они на корпорации и правительство. Только, вот, их наличие противоречит одному из главных законов рыночной экономики. Ведь в чем состоит основное последствие конкуренции и то, что в общем называют рыночной стихией и иногда презрительно анархией [А еще - Невидимой Рукой Рынка]? В том, что в результате столкновения равнодействующих сил, возникает наиболее рациональное распределение ресурсов. Рыночная экономика по своему главному определению, данному ее сторонниками - это наиболее оптимальный способ распределения ресурсов в условиях их дефицита.
  
  Найм корпорациями и государством мелких фирмешек - это не рациональное распределение ресурса. Фактически, это то же повторение ситуации в IT: из крупного бизнеса выделяются отдельные высокоприбыльные части для получения прибыли частными лицами, а часть убыточная как бы "скидывается" на государство. В нашей формуле "Прибыль = Доходы - Затраты" они выделяют доходы в отдельные юридические лица, а затраты - в отдельные. Так получается средний и мелкий бизнес, за которым, как говорят, будущее.
  
  В конечном итоге, если бы вместо того, чтобы отдавать заказы фирмешкам, корпорации и правительство заводили собственные подразделения, занимающиеся тем же самым - это обходилось бы им гораздо дешевле: в размер оплаты труда, которую бы они платили сотрудникам, решающим те же вопросы, что решают сотрудники фирмешек. Разговоры про то, что, мол, иногда к стороннему разработчику обратиться дешевле, чем собственное подразделение заводить - это разговоры менеджеров, обосновывающих свою потребность иметь частного партнера, которому они перечисляют деньги и от которого получают свой процент за это. Они были бы правы, если бы речь шла о разовых поручениях, но, как правило, и для корпораций, занимающихся чем-то конкретным, разовые поручения редки, и фирмешки плодятся и размножаются исключительно постоянством отношений с корпорациями.
  
  Лучшей иллюстрацией происходящему является модное словечко - "мультипликатор". Его употребляют уже вовсе не в классическом смысле, в котором его предложил употреблять Кейнс: как коэффициент, показывающий зависимость изменения валового продукта от изменений инвестиций. Говорят так: "Мультипликационный эффект от разорения предприятия "А" с оборотом сто тысяч долларов составит несколько миллионов долларов, которые потеряют его партнеры "по цепочке"".
  
  IT-шники и прочий мелкий и средний "бизнес", со своим раем, здорово маскируют проблемы, острейшим образом стоящие в сфере современного производства и распределения. Но если копнуть чуть глубже глянцевой обложки современных офисов нового поколения, открывается их обратная сторона: они представляют собой "локализацию" капитализма в весьма ограниченную и зависимую сферу человеческих отношений, объективная потребность в самостоятельном существовании которой отсутствует.
  
  10. Кто деньги дает - тот и девочку танцует
  
  Перед тем как обратиться мысленным взором к азиатским тиграм и IT-раю, мы говорили, что государство стало поддерживать бизнес, давая ему деньги, чтобы компенсировать разницу между доходами и расходами. Как видим по примеру с высокими технологиями, государственная поддержка никуда не делась и активно продолжает оказываться. Это новое в рыночной экономике явление не могло остаться без последствий. И последствия не заставили себя ждать.
  
  Первое и главное последствие - государственный чиновник, пролетарий-наемник, как говорили в СССР "наемник капитала", стал для бизнеса богом. Теперь от него зависит, будет существовать тот или иной бизнес или нет. Сделают реструктуризацию долга под госгарантии? Выступят соинвестором по новому направлению, соответствующему госпрограмме? Дадут ли щедрый государственный заказ? Найдут ли под свои гарантии нового частного владельца, готового инвестировать?..
  
  И это тоже мы себе представляли по-другому! Мы думали - бизнес захватит власть и подчинит ее себе. Ан нет - у кого деньги, тот и "банкует". Именно поэтому американские бизнесмены идут в американские президенты, а американские президенты в американские бизнесмены не идут.
  
  Тесные отношения государственных чиновников и бизнеса не могли не породить также и новые финансовые отношения. Они хорошо известны под понятием "откат", более широкое понятие - коррупция. Если у государственного чиновника есть возможность принимать решения о том, как потратить государственный бюджет - конечно же, умный человек потратит его не без пользы для себя! А в чиновники идут только очень умные люди. Это нам, обывателям, они кажутся "тупыми", и то только потому, что как раз не забывают себя - от этого, собственно, нам их действия и видятся недостаточно эффективными. Нет, с эффективностью там абсолютный порядок, просто надо понимать, в каком месте эту эффективность искать!
  
  Еще одно, можно даже сказать курьезное последствие государственной опеки частного предпринимательства - философия "движение - все, цель - ничто". Оборот доминирует над прибылью. Менеджер корпорации - это тот же государственный чиновник, только расположенный с другой стороны процесса взаимодействия. Он такой же наемник и также заинтересован в том, чтобы управлять как можно большим "бюджетом". Кроме того, именно менеджер на уровне практической реализации совместных проектов взаимодействует с государственным чиновником, в том числе и по щекотливым вопросам.
  
  Круг замкнулся: правящий класс капиталистов побежден классом наемных работников-пролетариев и переходит в подчинение им. Вот бы порадовался Маркс, если бы вообще мог вообразить такое!
  
  Но и это еще не все! На данной почве происходят еще более забавные вещи: уже не государство помогает бизнесу выживать, а государственный чиновник и менеджер инициируют бизнес как некую техническую составляющую схемы по "освоению" государственных бюджетов, выделяемых на поддержку предпринимательства. Бизнес создается не для того, чтобы удовлетворять потребности населения и через это обогащать своего создателя, а для того, чтобы грамотно выводить государственные, то есть общественные, богатства в частную собственность. То, чем капитализм "оправдывался" на начальной стадии своего существования - мол, он наилучшим образом распределяет ресурсы в условиях их дефицита, при первой же весьма сомнительной возможности, отброшено как ненужный мусор. Если есть возможность получать прибыль без производства и распределения ресурсов - зачем тратить время и средства? Роль бизнесмена здесь еще более плачевна: он - техническая фигура, зиц-председатель, существующий в интересах чиновника. Перемена ролей стопроцентная: в прошлом нанимали подставного директора, теперь "директора" создают подставного бизнесмена.
  
  ***
  
  Проблема победивших пролетариев-чиновников и пролетариев-менеджеров в том, что они никак не могут в рамках рыночного законодательства узаконить свою деятельность по присвоению доходов. Если же они как-нибудь отказались бы от рынка - исчез бы и источник дохода, возникающий из того, что государству непременно надо этот рынок поддерживать. Коррупция постоянно порождает борьбу с коррупцией, на которой также умудряются зарабатывать коррупционеры и которая прекрасно встроилась в новую систему отношений присвоения, став доминирующим средством этого присвоения. Это ни в коем случае не значит, что борьба с коррупцией - фикция. Нет, ведется она на серьезном уровне, и кто угодил под пресс - тот понесет всю тяжесть возмездия. Другое дело, что коррупции меньше не становится, так как порождают ее не асоциальные маргиналы, случайно оказавшиеся в обществе как паршивая овца в стаде, а вполне себе встроенные в общество элементы, считающиеся элитой. Коррупция стала наиболее эффективным способом "заработать" из всех возможных на текущем уровне развития экономики, иногда - единственным. Коррупция перестала быть сопутствующим отрицательным явлением, выходящим за рамки норм поведения, она - способ существования. Представьте себе государство, в котором естественным, ненаказуемым деянием считалось бы воровство или убийство!
  
  По мнению многих, коррупция - явление случайное, внешнее для экономических отношений. Они рассуждают так: есть формула, например, та же наша любимая - "Прибыль=Доход-Затраты". И в эту формулу вдруг ("вдруг" - часто звучащее в современной экономической мысли выражение, оно прекрасно сочетается с понятием "идеальный шторм") вплетается коррупция, отягощая собой какой-нибудь из элементов этой формулы. В результате экономика начинает сбоить, наступает "системный кризис" и прочий негатив. Вывод из этого рассуждения, по мнению сторонников данных взглядов, вполне логичен: необходимо избавиться от коррупции, и тогда формула опять заработает как раньше, и начнется вожделенный экономический рост. А как избавиться от коррупции? Например, в России предлагают исключить государственного чиновника из экономических отношений. Забавно, что эти же люди самым активным образом ратуют за государственную поддержку бизнеса, стартапов и инноваций. Государственный чиновник, по их мнению, должен просто давать деньги и на этом его роль заканчивается.
  
  Беспомощно и наивно выглядят подобные рассуждения про борьбу с коррупцией и об ограничении чиновничества, если вспомнить, что экономика - это наука об отношении людей, а не набор абстрактных формул. Они сродни рассуждениям, что, если все люди в мире возьмутся за руки и перестанут делать друг другу зло, наступит рай на земле. Мы знаем, что реальность устраивается совершенно не так. В реальности человек подстраивает свои отношения к прогрессу производительных сил, выбирая тот вариант развития событий, который принесет наименьшее количество потерь. Когда, вследствие кризиса рентабельности, обычная схема присвоения прибыли работать перестала, потому что сама прибыль перестала существовать или превратилась в величину незначительную, ей на смену пришла новая схема - коррупционная. Коррупция, таким образом, это не внешнее зло, а неотъемлемый элемент действующих сегодня экономических отношений, и искоренить ее без искоренения самих этих отношений, невозможно.
  
  Нужно ли вообще бороться с коррупцией? Других вариантов жизнь не оставляет: коррупцию невозможно формализовать, узаконить никаким образом, то есть общество не может нормально существовать при коррупции в принципе, не разрушаясь и не деградируя. Однако вариант "все возьмемся за руки" или еще более смешной "назначим пламенного демократа, и он нам коррупцию искоренит, посадив пару своих самых близких друзей" или смешные разговоры, что где-то этого демократа уже назначили и он там коррупцию искоренил - это для бульварной прессы и желтых журналов. "Серьезные" люди, которые "в теме", то есть примерно вся мировая бизнес-элита, предприниматели и чиновники, чей оборот начинается с 0,5 миллионов долларов в месяц, не исключая уроженцев самых "инклюзивных" на свете стран, слыша о таком только усмехаются, потому что прекрасно знают: если говорят, что коррупция где-то искоренена, значит там просто коррупция настолько традиционна, что даже незаметна или устроена на уровне офшоров, "не заходит" в страну. "Серьезные" люди закрывают журналы и газеты, рассказывающие про коррупцию и борьбу с ней, и идут на деловую встречу, где обсуждают схемы в рамках этой самой коррупции. Все осуждают коррупцию, но все ею же и занимаются. Выработались специальные нормы поведения: говорить о коррупции абстрактно, в общем, не касаясь лично себя и своих конкретных дел. В отношении коррупции выступают так, будто все люди на земле - стартаперы из Силиконовой Долины, где, за счет особых условий, разобранных нами выше, коррупция минимальна и маргинальна (если не касаться государственных фондов, конечно). Такое лицемерие - это интуитивный поиск возможности ужиться с тем, с чем уживаться нельзя, способ закрыть глаза на проблему, но ни в коем случае не решить ее. Потому что решить коррупционную проблему - отказаться от присвоения, все просто.
  
  Однако решение коррупционной проблему все же существует и в этой книге оно будет представлено.
  
  11. Так крах или не крах?
  
  Главным последствием развития отношений, описанных в предыдущей главе, стало то, что собственность, богатство, имеет теперь четкое разделение. В виде сокровища, как говорят, "предметов личного пользования", она - ничего себе. А в виде капитала, с помощью которого только и можно создавать капитал, то есть производить новое богатство, она дело неблагодарное и слабо востребованное, если ты не государственный чиновник, выстраивающий коррупционную схему (но в этом случае речь о производстве капиталом капитала не идет, здесь только ширма, имитация). Перевести сокровище в капитал - значит почти автоматически потерять его с очередным кризисом, который то ли вот-вот наступит, то ли еще не прекращался [Жилая недвижимость - особый случай, намеренно исключаемый мной из предмета рассмотрения данной книги. Она требует затрат на свое создание и приносит доход, причем, большую часть из того, что статистики относят к доходам с капитала - то есть, с одной стороны, категория, создающая капитал на капитал и подходящая к определению, мною здесь применяемому. С другой стороны, при "производстве" жилья отсутствует конкуренция в ее традиционном понимании, да и прогресс, связанный с усложнением технологий, очень условен. Это ведет к тому, что доходы с недвижимости практически не меняются на протяжении целых столетий и представляют собой фиксированный процент от ее стоимости. Если во время какого-нибудь кризиса падает стоимость аренды жилья, пропорционально падает и стоимость самого жилья. Верно также и обратное: рост стоимости жилья пропорционален росту стоимости аренды. Кроме того, недвижимость - очень долгосрочная вещь, некоторые и сегодня живут в домах, построенных в XV веке. Таким образом, недвижимость "выпадает" из гонки, инициированной т.н. "промышленной революцией", соответственно, на ней не отражаются (или отражаются слабо) последствия этой гонки, разбираемые мною в данном труде. Отношения вокруг недвижимости можно сравнить, например, с парикмахерскими услугами, где не наблюдалось технологического роста на протяжении столетий, что позволяет брать эти услуги в качестве эталонного показателя для сравнения покупательской способности.
  Впрочем, с точки зрения выводов, которые делаются в этой книге, к уникальной ситуации с жилой недвижимостью в условиях свободного рынка, стоило бы присмотреться более внимательно. Вопрос, почему отсутствовала конкуренция и не происходило технологических усложнений, можно попробовать разрешить через относительно высокую трудоемкость и капиталоемкость строительства, особенно в прошлом.] .
  
  Давайте снова обратимся к Томасу Пикетти и его книге "Капитал в XXI веке", не забывая поблагодарить его за скрупулезно проделанный труд и предоставленную на наш суд огромную массу статистических данных. В главе "Доходность капитала в начале XXI века", он пишет, что доходность капитала "немного снизилась" по сравнению с XIX веком и составляет сегодня, то есть на момент написания книги, 3-4%. Вроде бы совсем не плохо! Однако дальше автор делает ряд оговорок.
  
  Во-первых, он вычитает из этих 3-4% налоги:
  
  Если учесть все налоги, средняя ставка налогообложения на доходы с капитала в настоящее время достигает порядка 30% в большинстве богатых стран.
  
  Таким образом, от 3-4% остается примерно 2-2,8%.
  
  Во-вторых, в доходы от капиталов принято включать ежегодную арендную плату за всю имеющуюся жилую недвижимость. При наличии склонности к конспирологии, можно попробовать сделать пару-тройку умозаключений, зачем это смешение понадобилось. Если же такой склонности нет, можно обнаружить причину в общепринятом определении понятия "капитал".
  
  С точки зрения средней доходности намного важнее отметить, что ежегодная арендная стоимость жилой недвижимости, составляющей половину стоимости имущества (выделение жирным шрифтом мое), как правило, равняется 3-4% от стоимости собственности. Например, квартира стоимостью 500 тысяч евро будет приносить около 15-20 тысяч евро в год (примерно 1 500 евро в месяц) или позволит сэкономить эту арендную плату в том случае, если собственник решит сам в ней жить (выделение жирным шрифтом опять мое). Это касается и более скромного недвижимого имущества: квартира стоимостью 100 тысяч евро дает арендную плату - или позволяет избежать ее - в размере 3-4 тысяч евро в год или даже больше.
  
  Итак, половина того, что Томас Пикетти называет "капиталом", является недвижимым имуществом, то есть тем, что для цели нашего исследования не представляет интереса. Разделим оставшиеся 2-2,8% доходов с капитала пополам. У нас остается уже 1-1,4% дохода с капитала в год в развитых странах.
  
  Но и это еще не все! Далее Пикетти пишет:
  
  Еще более высокую доходность дают финансовые активы, преобладающие в том случае, когда речь идет о более крупном имуществе. Совокупность недвижимой и финансовой собственности, которая составляет большую часть частного имущества, и толкает среднюю доходность вверх.
  
  Нам непонятно, конечно, выражение "большая часть частного имущества" и сколько именно из этой части приходится на финансовые активы, а сколько - на недвижимость. Кроме того, финансовые активы нам для достижения наших целей также следует разделить на две большие части: активы, чья доходность основана на потребительских кредитах (чаще всего это банковские депозиты) и те активы, которые вложены непосредственно в бизнес. Первые являются таким же перераспределением доходов среди граждан, как и жилая недвижимость, а вторые непосредственно связаны с тем, что мы называем производством капитала на капитал. В другом месте своей книги в примечании Пикетти пишет, что "в финансовых активах реальные активы (т.е. цена акций, долей в предприятиях или в различных финансовых вложениях и паевых инвестиционных фондах, инвестированных в биржевые рынки - прим. мое) представляют, как правило, более половины от общей суммы, а зачастую и более трех четвертей". Скрепя сердце, поскольку все эти вещи весьма зависят от спекулятивных процессов, примем это распределение как факт. Оставим от "большей части" 3/4. Думаю, не ошибусь, если сделаю вывод, что доходы от капитала, после всех сделанных даже со всеми оговорками исключений упали ниже 1%. Мы крутимся вокруг цифр, которые в социологии называют "статистической погрешностью".
  
  Если мы в данном весьма приблизительном расчете и ошиблись на какой-нибудь 1% в ту или другую сторону, это не так уж и важно, поскольку даже в том, что у нас осталось в качестве производства капитала на капитал, сохранилось многое, что мы уже начали рассматривать в качестве простого "освоения" государственных средств и того, что мы рассмотрим позднее под понятием "псевдобизнес". Также весьма сомнительно в этом списке выглядит бизнес под названием "услуги", особенно если учесть, что значительная часть этих услуг - деятельность государства в области медицины и образования. Все эти сомнительные составляющие "капитала", естественно, приносят прибыль, точнее для них будет сказано - "показывают" прибыль, и тем самым "отбирают" в статистике у "реального" бизнеса последние крохи его доходности.
  
  Примечательно, что здесь мы выходим на показатели, сопоставимые с показателями среднего экономического роста, что, с одной стороны, логично, а с другой - демонстрирует наше бессилие отделить государственное читерство от чистой рыночной способности капитала создавать новый капитал. В противном случае наши показатели были бы заметно ниже или, что еще более вероятно - находились в отрицательных значениях.
  
  ***
  
  Но что такое даже 1% доходности с капитала [Здесь и далее, если иное специально не оговорено, под словом "капитал" следует понимать то, что мы определяем как капитал "производительный" - тот, который создает национальное богатство. То есть - чистое производство, исключая недвижимость, государственные облигации, депозиты, используемые банками для бытового кредитования, услуги, перераспределяющие созданное богатство и т.п.], особенно в сравнении с доходами, получаемыми от трудовой деятельности, то есть зарплатами? Средний национальный капитал в развитых странах сегодня равен примерно 180 тыс. евро на человека. Годовой доход с такого капитала составит 1 800 евро, то есть примерно 150 евро в месяц. Минимальная зарплата, установленная законодательно, для примера, во Франции - 1445 евро в месяц. То есть доход с капитала на одного жителя Франции составляет примерно 1/10 часть от минимального дохода. Чтобы получать доход с капитала, равный хотя бы средней французской зарплате (2 202 евро в 2013 году после уплаты всех налогов и обязательных выплат [http://foreignlife.info/news/255-srednjaja-zarplata-vo-francii-po-mneniyu-insee.html]), надо иметь капитал 2,6 миллионов евро. При этом если сохранять 100% доходов с капитала и пускать их обратно в дело, не потребляя ни цента, за 30 лет такой капитал вырастет до 3,5 миллионов евро и начнет приносить ежемесячный доход, равный 2 925 евро, на 723 евро больше. В США ситуация еще хуже. Там средняя зарплата после уплаты налогов и обязательных выплат - 42 492 долларов в год или 3 541 долларов в месяц. Соответственно, и капитал для "выхода" на такую зарплату нужен не меньше 4,2 миллионов долларов. За 30 лет 100% сбережения дохода этот капитал увеличится на 1,5 миллионов долларов и составит в сумме 5,7 миллионов, принося ежемесячный доход 4 750 долларов, что на 1 209 больше, чем средняя зарплата.
  
  Весьма показательна также статистика отношений между доходами с капитала и трудовыми доходами в целом. Ниже я приведу две пары графиков, демонстрирующих эти отношения в 1932 и в 2005 году во Франции и в 1929 и в 2007 году в США. Графики взяты все из того же "Капитала в XXI веке" Томаса Пикетти, перевод на русский язык - мой [http://piketty.pse.ens.fr/en/capital21c2]:
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Как известно, богатые люди редко живут на одну зарплату или только на доходы с капитала. Чаще всего эти вещи комбинируются между собой. Однако есть зависимость: чем выше человек находится в иерархии доходов, тем большую часть его доходов составляет прибыль с капитала и тем меньшую - трудовой доход. Это логично: зарплаты, несмотря на все бонусы и "парашюты", имеют все же конечное значение, в отличие от капитала, размеры которого ничем, кроме предпринимательских талантов, не ограничены.
  
  В предлагаемых графиках общий доход взят за 100% и представлен на левой шкале, нижняя шкала демонстрирует разбитые на несколько частей 10% населения с самыми высокими доходами, начиная с 5% самых "бедных" из этой группы (то есть, находящихся между 90% и 95%) и заканчивая 0,01% самых богатых. Я подготовил таблицу абсолютных цифр для данных показателей:
  
  Страна Общее население Р90-95 Р95-99 Р99-99,5 Р99,5-99,9 Р99,9-99,99 Р99,99-100
  Франция в 1932 г. 42 млн. 2,1 млн. 1,7 млн. 210 тыс. 168 тыс. 37 800 4 200
  Франция в 2005 г. 61 млн. 3 млн. 2,4 млн. 300 тыс. 244 тыс. 54 900 6 100
  США в 1929 г. 123 млн. 6,2 млн. 4,9 млн. 615 тыс. 492 тыс. 110 700 12 300
  США в2007 г. 301 млн. 15 млн. 12 млн. 1,5 млн. 1,2 млн. 270 900 30 100
  
  С абсолютными цифрами намного нагляднее. Так, мы видим, что в 1932 году доходы с капитала начинают преобладать у 0,5% населения Франции, то есть у 168 тысяч французов, в то время как в 2005 году таких только 37 800 человек. И это несмотря на то, что население Франции увеличилось в полтора раза - с 42 миллионов до 61 миллиона человек! Не менее интересна ситуация в США: доходы с капитала превалируют в 1929 году у 615 тысяч американцев, в 2007 году - только у 271 тысячи! При этом рост населения за исследуемый период с Францией даже не поддается сравнению, если брать абсолютные цифры, а не проценты.
  
  Интересна ситуация в самом "низу" данной иерархии. Если в 1932 году 2,1 миллионов французов имели в своем доходе чуть больше 10% дохода от капитала, в 2005 году эта часть населения вынуждена довольствоваться почти полностью зарплатой, а доходы с капитала более 10% имеют только 210 тыс. человек. В США нахождение среди 12,3 млн. самых богатых людей (верхние 5%) обозначало минимальную долю доходов с капитала больше 20%, в 2007 году такой расклад доступен только примерно 3 миллионам самых богатых людей (верхние 0,1%).
  
  На "верху" иерархии - те же пропорции. Интересно было бы, конечно, для полной картины, посмотреть, что происходит с соотношением трудовых доходов и доходов с капитала для тех же 4 200 самых богатых человек во Франции и 12 300 самых богатых человек в США, которые составляли 0,01% самых богатых в 1932 г. и в 1929 г. соответственно. К сожалению, графики нам не дают такой возможности, точно также мы не можем по ним подсчитать количество "чистых" рантье. Зато мы можем, опираясь на них, твердо заявить: 95% населения США и 99% населения Франции в настоящее время живут на одну зарплату, хотя когда-то таких людей было по 90% и там, и там. То есть предпринимательством до Великой Депрессии занимался каждый 10-й, сегодня - только каждый 20-й в США и каждый 100-й во Франции! Если в абсолютных цифрах - в 1932 году во Франции было 4,2 млн. предпринимателей, в 2005 году их осталось только 610 тысяч, в образцовых капиталистических США в 1929 году было 12,3 миллиона предпринимателей, сегодня, даже с учетом гигантского демографического роста больше чем в два раза, их только 15 миллионов.
  
  При этом надо обязательно помнить, что 10% самой нижней части доходов с капитала - это доход от недвижимости, полученный реально либо сэкономленный. То есть в данные исследования, помимо чистых предпринимателей, помещены также и все те, кто имеет собственное жилье.
  
  Томас Пикетти констатирует переход "эпохи рантье" в "эпоху менеджеров". И мы с ним в этом не только соглашаемся, но и приводим причину: отмирание института частной собственности. А ведь все эти расчеты делаются до кризиса 2008 года, усугубившего их на порядки!
  
  ***
  
  Сказанное совершенно не обозначает, что заработать на капитале сегодня невозможно в принципе. Если мы посмотрим "Капитал в XXI веке" немного дальше, мы увидим забавный пример того, как зарабатывают на размещаемых капиталах американские университеты. Почему именно университеты, а не частные владельцы крупнейших капиталов, что было бы логичнее? Дело в том, что университеты отчитываются о своей инвестиционной деятельности подробно, в силу того, что они публичны, а владельцы крупнейших капиталов - нет. Хотя и здесь можно сделать интересные наблюдения, например, такое:
  
  С 1990 по 2010 год состояние Билла Гейтса, который основал компанию Microsoft, мирового лидера среди операционных систем, стал воплощением предпринимательской удачи и занимал первую строчку в списке "Forbs" в течение более 10 лет, увеличилось с 4 до 50 миллиардов долларов. За то же время состояние Лилиан Беттанкур - наследницы компании L"Oreal, мирового лидера в косметической области, основанной ее отцом Эженом Шюллером, который... в 1907 году изобрел краску для волос, имевшую большое будущее, - увеличилось с 2 до 25 миллиардов долларов, согласно данным "Forbs". В обоих случаях средний ежегодный рост составлял боле 13% в период с 1990 по 2010 год, т.е. реальная доходность после вычета инфляции достигала 10-11% в год.
  
  Иными словами, Лилиан Беттанкур никогда не работала, однако это не помешало ее состоянию расти так же быстро, как и состоянию изобретателя Билла Гейтса, которое продолжает увеличиваться такими же темпами после того, как сам Гейтс удалился от дел.
  
  Выводы Пикетти, на мой взгляд, слегка преждевременны, хотя дальше, когда речь будет идти про доходы университетов, мы увидим те же самые цифры в тех же условиях отсутствия какой-либо речи о изобретательстве, если только не относить это понятие к лицам, принимающим решения о размещении капиталов. В данном же случае для нас интересно другое. Опять обратимся к Пикетти:
  
  Что касается самых крупных наследственных состояний, исчисляемых десятками миллиардов долларов и евро, можно предположить, что эти активы в значительной степени размещены в семейной компании.., в этом случае их так же легко обнаружить, как и состояния Билла Гейтса и Стива Джобса.
  
  То есть мы видим, на самом деле, очень простую вещь: большой доход приносит не капитал сам по себе, а удачный бизнес, продукт которого востребован во всем мире. Приносит, в независимости от того, одухотворен он собственником-предпринимателем или представляет собой наследство, управляемое администраторами. Мы не знаем, какие звезды сошлись вместе, чтобы так все сложилось, но, судя по тому, что таких бизнесов несколько десятков по всему миру, звезды эти весьма уникальны и всем подряд не подходят. Как мне представляется, часть этих звезд по совместительству участвуют в геральдических знаках различных государств. Про Microsoft об этом можно говорить со всей определенностью, опираясь на известные факты, про L"Oreal - сложнее, но вот, что пишет российская Википедия про эту компанию:
  
  В апреле 2011 года партнёры L"Oréal обвинили ряд бывших топ-менеджеров компании (в их числе - Линдсей Оуэн-Джонс, бывший генеральный директор компании) в коррупции и организации серых схем поставки продукции в Россию, в Украину и Беларусь. Были поданы иски в суд, также этим делом занялась французская прокуратура. В материалах заявителей, в частности, упоминались связи L"Oréal с уже несуществующей российской компанией "Арбат Престиж".
  
  Давайте теперь от отдельных уникальных случаев вернемся к той обшей среде, из которой они так красиво выделяются - к средней общемировой доходности капиталов. Здесь нам неоценимую помощь окажет еще одно исследование Томаса Пикетти, сделанное им в "Капитале в XXI веке" - по поводу доходности целевых капиталов университетов. В Соединенных Штатах Америки есть более 800 университетов, государственных и частных, имеющих в управлении целевые капиталы от нескольких десятков миллионов долларов до нескольких десятков миллиардов долларов. Эти капиталы, согласно проведенным исследованиям, приносят средний доход 8,2% годовых, причем чем размер капитала больше, тем больше доходность. В самых верхних случаях доход составляет 10,2% годовых, то есть почти те же самые цифры, которые мы недавно видели у Билла Гейтса и Лилиан Беттанкур [Стоит напомнить, что это сравнение следует проводить очень осторожно, так как данные по Биллу Гейтсу и Лилиан Беттанкур взяты из исследований журнала "Форбс", то есть довольно приблизительны, в отличие от данных по университетам, подробным и легко проверяемым.]. В самых нижних - 5%, то есть значение, близкое к тем 3-4% доходности с капитала, которую мы рассмотрели выше. Послушаем, как оценивает ситуацию сам Томас Пикетти:
  
  Если мы проанализируем инвестиционную стратегию различных университетов, то обнаружим, что все целевые капиталы представляют собой очень диверсифицированные портфели с ярко выраженным предпочтением в пользу американских и зарубежных акций и облигаций частного сектора... По мере того, как мы поднимаемся вверх в иерархии целевых капиталов, мы можем наблюдать очень сильное увеличение "альтернативных стратегий", т.е. вложений с очень высокой доходностью, таких как некотируемые акции (private equily), прежде всего иностранные (которые требуют серьезной эксертизы); хеджевые фонды (hedge funds), дериативы; инвестиции в недвижимость и в сырьевые товары: энергию, природные ресурсы и различные продукты, получаемые из сырья (речь опять-таки идет о вложениях, требующих специфической экспертизы и потенциально очень рентабельных). Если мы исследуем масштабы всех этих "альтернативных вложений", которые объединяет только то, что они выходят за рамки классических финансовых вложений (акций, облигаций), доступных каждому, то мы увидим, что они составляют чуть более 10% портфеля в целевых капиталах меньше 50 миллионов евро, достигают 25% в тех, что составляют от 50 до 100 миллионов евро, 35% в капиталах от 100 до 500 миллионов, 45% в капиталах от 500 миллионов до одного миллиарда, и, наконец, более 60% в целевых капиталах, чей объем превышает один миллиард евро. Имеющиеся данные, которые публикуются и очень подробны, позволяют констатировать, что именно альтернативные вложения обеспечивают очень крупным целевым капиталам реальную доходность, приближающуюся к 10%, тогда как самые скромные целевые капиталы вынуждены довольствоваться 5%.
  
  Как видим, высокая доходность крупных капиталов не опровергает сделанные нами выводы, а, наоборот, их подтверждает. Томас Пикетти объясняет такой высокий отрыв по доходности крупных капиталов тем, что из них гораздо легче выделить средства на профессиональное сопровождение их размещения. То есть, проще говоря, крупный капитал может позволить себе без особых потерь содержать специалистов-профессионалов, способных найти наивыгоднейший способ его размещения. Я бы здесь возразил: дело не в каких-то особых интеллектуальных способностях этих профессионалов, а в доступности к инсайду, особенно в сферах государственного управления. Роль государства в экономике сегодня чрезвычайно велика, соответственно, велика и роль тех, кто знает о том, какие решения будут приниматься. Как известно, элиты весьма неплохо и к взаимной выгоде контактируют между собой. Особенно это характерно для элитных американских университетов - выпускники Гарварда, Йеля и т.п. занимают самые высокие должности по всему миру.
  
  ***
  
  Думаю, сказанного достаточно, чтобы убедиться в том, что способности капитала производить капитал сильно поколеблены. При этом, повторяю, все эти колебания относятся к периоду еще до кризиса 2008 года, после которого начались совсем уж чудеса с точки зрения понятия здоровья капитализма: отрицательные ставки по банковским вкладам, падение мировых цен на нефть, вызванное ее "перепроизводством", что, фактически, обозначает, что самое главное сырье для современного производства не требуется в том количестве, в котором оно добывается и т.п.
  
  А если капитал не производит капитал, если он никому не нужен, за исключением отдельных образцово-показательных реликтов, то... где тогда капитализм?
  
  Где-где! - ответит критически настроенный читатель. - В Китае, конечно! Там же капитал создает капитал, да еще так, что хватает на безбедное существование развитых стран! А на очереди - Камбоджа с Вьетнамом, сам же писал об этом главой выше!
  
  Однако последний кризис, традиционно названный "финансовым", как и называлось финансовым все, что было до него, показал: количество капиталов сокращается. Конкретные цифры снижения общемировой капитализации разные, но в каждом информационном сообщении на эту тему речь идет о триллионах долларов. Производство в Китае тоже сокращается. В смысле - замедляется его рост. Не случайно же китайское правительство заявило о стимулировании внутреннего потребления! Поиск новых рынков (точнее даже - попытка создания нового рынка) - первый признак того, что развитие достигло какого-то потолка, что больше не удается решать проблему снижения нормы прибыли в конкурентной борьбе за счет расширения производства. Между тем какого-либо известия о бурном развитии где-нибудь в другом месте, свидетельствующем, что речь идет просто о переносе производства из Китая куда-либо еще, пока не получено. Сокращение производства идет везде, кризис ощущается и в наследниках тигриной чудаковатости Камбодже и Вьетнаме. Налицо явная тенденция: способность капитала производить капитал истощается и там, где это еще возможно за счет дешевизны рабочей силы, а новых центров, с еще более дешевой рабочей силой, пока нет.
  
  Сможет ли камбоджиец получать еще меньше, чем получает китайский рабочий, чтобы компенсировать капиталисту его конкурентные издержки, заставляющие делать товар еще более технологически сложным, то есть более дорогим в изготовлении, навешивать на чайник из нашего примера все новые и новые усложнения, не повышая существенно его продажной цены? Где-то же есть черта, называемая "стоимостью воспроизводства", меньше которой и камбоджиец не сможет прожить (здравствуйте, Маркс, а мы над Вами смеялись недавно)! И что будет тогда, когда эта черта неизбежно будет перейдена? Будем переносить производство из страны в страну по мере вымирания населения? А как его в повиновении удерживать, чтобы оно тихо умирало, а не какие-нибудь ИГИЛы создавало?
  
  ***
  
  Если же мы "спустимся" из глобальных высот мировой экономики на региональный уровень и посмотрим на проблему с точки зрения отдельных государств, мы ясно увидим тенденцию: по мере того, как государство развивается от примитивного натурального хозяйства к современному уровню технологии и экономики - капитализма (способности капитала создавать капитал) в нем становится меньше. В самых развитых государствах капитализма меньше, чем в социалистическом Китае. Приходится это называть "постиндустриализмом", то есть таким положением дел, при котором значительную часть оборота составляют услуги и информационные технологии, а промышленное производство... отличная база для организации эксклюзивных дизайнерских проектов элитного жилья в бывших цехах или коммерческой застройки на месте бывших заводов и фабрик. Прекрасная система, но не самостоятельная, и без внешнего поставщика товаров промышленного производства долго не протянет - кому нужны услуги, если есть нечего, ходить не в чем и ездить не на чем? Удовлетворение вторичных потребностей не востребовано, пока не удовлетворены потребности первичные, иначе сфера услуг развилась бы еще в Древнем Мире, где необходимое для жизни добывалось большим трудом, чем сегодня. Неужели тогда не нашлось умника, который, вместо того, чтобы пахать от зари до зари, развивал бы информационные технологии или оказывал аудиторские услуги? И до сих пор, даже сегодня, мне все равно, какой у меня дизайн сайта, если некому сделать мне компьютер!
  
  Встречал я еще такое обоснование "постиндустриализма": мол, производительность труда настолько выросла, что промышленное производство занимает лишь малую, незначительную часть оборота, удовлетворяя при этом все потребности населения в промышленных товарах. Так когда-то было с сельским хозяйством, когда его сильно потеснила промышленность, но голодным никто не остался - еды стало даже больше, чем раньше. Чтобы понять, насколько это остроумное, но ложное сравнение некорректно, посмотрите этикетки "Made in..." на вещах, вас окружающих. Потом - в Интернете на фотографии китайских городов, задыхающихся от смога. И еще подумайте: отказались бы вы от того, чтобы летать в отпуск на сверхзвуковом индивидуальном самолете в несколько раз быстрее, чем на современном дозвуковом?
  
  Значит, не все еще материальные потребности удовлетворены! Лично я бы хотел видеть такой самолет в своем гараже, даже если бы мне пришлось ради этого отказаться от "ежеквартальной независимой оценкой активов бизнеса" или даже, о ужас, пятидесяти процентов сайтов, доносящих до меня "информацию" из Интернета!
  
  11.1. Глава, необходимости в которой нет.
  
  Я хотел бы избежать этой главы в данной книге. Она здесь лишняя, поскольку отходит от темы и цели моего повествования. Тем не менее, я вынужден, понимая, какой будет реакция на мой труд, эту главу сюда "втиснуть". Причина самая дурацкая: не позволить недобросовестным критикам обвинить меня в попытке поставить на повестку дня давно решенный вопрос, не стоящий выеденного яйца на современном уровне развития экономической мысли. Дело в том, что моя книга производит впечатление попытки доказать воплощение в реальность сказанной когда-то Марксом и "опровергнутой современными экономистами" фразы "буржуазия производит своих собственных могильщиков" -
  
  капиталисты накапливают капитал во все возрастающих объемах, что приводит к неизбежному снижению нормы прибыли [Т. Пикетти "Капитализм в XXI веке, Москва: Ад Маргинем Пресс,2015 г. Стр. 231].
  
  Опровергнутой эта предсказанная опасность считается потому что она многократно разобрана в экономической литературе с привлечением строгих математических формул, в то время как сам Маркс никаких формул не дал. Об этом, в частности, пишет уже известный нам Томас Пикетти.
  
  Я, кажется, догадываюсь, почему Маркс не стал записывать свою "формулу" в виде строгого математического выражения. Отвечу на недоумение Пикетти по этому поводу словами самого Пикетти:
  
  Скажем прямо: экономическая наука так и не избавилась от детского пристрастия к математике и чисто теоретическим и зачастую очень идеологическим рассуждениям, которые препятствуют историческим исследованиям и сближению экономики с другими социальными науками. Слишком часто экономистов волнуют мелкие математические задачи, которые, кроме них, никому не интересны; прилагая лишь небольшие усилия, они могут претендовать на научность своей деятельности и избегать поисков ответов на намного более сложные вопросы, которые ставит окружающий их мир.
  
  ...Функция Кобба-Дугласа стала очень популярной в учебниках по экономике... (экономисты любят простые истории, даже когда их точность остается приблизительной) ...
  
  В рамках этой доброй экономической традиции детского пристрастия к математике, сам Томас Пикетти "помогает" Марксу и исправляет его "оплошность", предлагая именно математическую формулу, которую, по его мнению, Маркс имел ввиду:
  
  В ситуации, когда структурного роста нет и темпы роста g равны нулю, мы сталкиваемся с логическим противоречием, очень схожим с тем, что описал Маркс. Когда норма чистых сбережений s становится положительной, т. е. когда капиталисты, исходя из стремления к власти и сохранению своего положения или просто потому, что у них уже достаточно высокий уровень жизни, из года в год накапливают все больше капитала, соотношение между капиталом и доходом все больше увеличивается. В целом, если темпы роста g низкие и приближаются к нулю, соотношение между капиталом и доходом β=s/g в долгосрочной перспективе стремится к бесконечности. А при бесконечно высоком соотношении между капиталом и доходом β доходность капитала r непременно должна упасть и стать бесконечно близкой нулю, поскольку в противном случае доля капитала α=r* β поглотит весь национальный доход.
  Подобными глобальными математическими решениями гуманитарных вопросов, много занимались на протяжении XX-го века. Уменьшается доля труда в национальном доходе или она просто колеблется туда-сюда в зависимости от конъюнктуры, оставаясь стабильной? Т.н. "буржуазные экономисты", бравшие короткие периоды для расчетов, утверждали, что трудовые доходы остаются стабильными. Марксисты брали более длительные периоды и доказывали, что доля труда потихонечку все же падает, пусть и не так быстро, как об этом якобы писал Маркс.
  
  Лично мне сложно представить и ту, и другую ситуацию. В ВУЗе я экономику не любил именно за эти бездушные формулы, в которые облекается, пусть и совокупность, но все же конкретных действий конкретных людей. Когда я думаю об экономике, я не представляю себе ряд формул, объясняющих гармоническую экономическую систему, вечно стремящуюся к какому-то глобальному равновесию, на непременном наличии которого эти формулы основаны. Я представляю себе конкретного менеджера Ивана Ивановича или предпринимателя Джона Смита, сидящих и принимающих решение исходя из конкретной экономической обстановки.
  
  Я очень хорошо знаю этих людей! Поверьте, никто из них не будет ждать, пока доходность капитала r станет бесконечно близкой к нулю. Более того, они не будут ждать даже в том случае, если доходность капитала упала вследствие колебательных процессов и вот-вот должна вернуться обратно к высоким показателям. Они каждый свой трудовой день будут стремиться к тому, чтобы их капитал приносил максимальную прибыль, несмотря ни на какие глобальные превратности, создаваемые экономической математикой, и в этом стремлении они вовсе не ограничатся "максимально диверсифицированным портфелем инвестиций, когда каждая единица капитала может быть использована наилучшим образом". Учитывая, что эти парни получили свои места в конкурентной борьбе с сотнями других претендентов, продемонстрировав незаурядные лидерские качества, оригинальное мышление и тому подобные вещи, о которых мы все пишем в своих резюме, можно не сомневаться: решение они найдут, просто "взломав" те условия, на которых выстраиваются формулы. Человек всегда найдет способ подчинить себе природу! Ведь он нашел управу даже на знаменитый закон физики F=G*((m1*m2)/(R*R)), и спокойно летает себе на самолетах, ракетах и прочих летательных аппаратах, ни капли не переживая о том, что наделал!
  
  В нашем конкретном случае Иван Иванович и Джон Смит нашли себе помощь у государства, спутав всю математику, точнее, создав какую-то новую, еще не осознанную человечеством.
  
  Именно в этом конкретном практическом состоянии я и предлагаю исследовать экономические реалии. Исходить от человека, от его деятельности, а не от абстракций, которым он, по замыслу создавших эти абстракции, подчиняется с неизбежностью. Думаю, поэтому Маркс и не дал формулы к своему утверждению о падении нормы прибыли - слишком уж нежизненной эта формула бы получилась. Маркс предполагал новую формацию общественно-экономических отношений, взамен существующей капиталистической и считал, что она придет в результате осмысленных действий человечества, вызванных обнаруженным им противоречием. Когда именно и при каких соотношениях доли труда и капитала в национальном доходе произойдет Мировая Социалистическая Революция предсказать заранее невозможно, значит, невозможна и формула на этот счет. Маркс, похоже, несколько переоценил человечество, почему-то решив, что раз уж оно все-таки возьмется отношения менять, то сделает это коллективно и справедливо. Он считал, что капитализм - это последняя стадия стихийных отношений, а дальше человечество найдет в себе силы эти отношения упорядочить и регулировать по мере их эволюции. Мы видим, что эти ожидания не оправдались, что человечество все же нашло в себе еще немного сил, чтобы побыть в блаженной анархии, которую экономисты так здорово причесали и облагородили математическими уравнениями Вечного Баланса. И это еще одна веская причина, чтобы не увлекаться детским пристрастием к математике в ущерб сложным гуманитарным дисциплинам.
  
  В России есть хороший пример, как увлечение математикой в гуманитарных науках привело к довольно забавным вещам. Двое ученых-математиков Фоменко А. Т. и Носовский Г. В. как-то решили применить свои математические познания в области... истории. Приступив к делу, они начали с поиска того, что могло бы стать переменными в их формулах. Первое, на что ученые обратили внимание - это удивительное сходство между отдельными историческими событиями. Как ни странно, оказалось, что каждый правитель государства, во-первых, рождался, во-вторых, принимал участие в нескольких значительных и массе незначительных войн, а потом умирал в собственной постели или насильственной смертью. Они даже были удивительно похожи друг на друга внешне: часть носила бороду, а часть гладко брилась. Делали они также и вполне одинаковые вещи: проводили налоговые реформы, раздавали поместья вельможам (у каждого, вдобавок ко всему, были вельможи!), интриговали, казнили, миловали, заключали международные договора. Говорили на языках, отдельные слова которых звучали одинаково, а отдельные - по-разному.
  
  Все это позволило математикам, увлекшимся историей, совершить ряд поразительных открытий. Нет, они не просто вывели формулу, по которой можно было бы предсказывать судьбу будущих правителей - будут они бритыми или бородатыми, устроят какую-нибудь войну или не устроят. Это было бы мелковато, учитывая масштабы личностей ученых. "Наложив" одного правителя на другого, они обнаружили, что никаких отдельных правителей не было, а все это просто копирование в глубь столетий одних и тех же личностей, совершавших одни и те же деяния. Кто-то гнусно подделал историю, скрыв происходящее ранее воцарения Михаила Романова в XVII веке. Однако полностью все, конечно, подчистить не удалось, и по некоторым методикам, в том числе "математическим", можно было кое-что восстановить.
  
  Таким восстановлением историки-революционеры и занялись. Книги печатались одна за одной, люди читали их, "пьянея от строк", принося немалый доход их авторам. Оказалось, что никакого монголо-татарского ига не было, а Чингиз-хан - один из исконно русских царей, удачно повоевавший и захвативший почти все человечество. Потом, правда, человечество каким-то образом умудрилось прогнать потомков навязчивого завоевателя, заодно и стерев позорные для себя, но славные для россиян, страницы истории из памяти. В математической модели "хронологических сдвигов" Чингиз-хан оказался одновременно Иваном Грозным, Владимиром Мономахом и кем-то еще (возможно, я ошибаюсь в конкретных персоналиях, так как воспроизвожу эту "новую хронологию" по памяти, не имея достаточно моральных сил вновь обратиться к первоисточникам). Его сын Батый также нашел себе реинкарнации как до своего реального существования, так и позднее.
  
  Вскоре новым хронологам стало тесно в рамках истории России, и они быстренько изучили историю всего остального мира. Естественно, не обнаружили там ничего оригинального: того же Чингиз-хана, да его сына. Если не ошибаюсь, воплощением одного из них оказалась английская королева Елизавета - скорее всего, хана Батыя, потому что также, как и он, не носила бороды. Иисус Христос оказался, само собой, Царем Славян и новые хронологи даже обнаружили Его могилу, почему-то в Стамбуле. В принципе, ничего странного в этом нет: хоронились же Русские Цари в Египетских пирамидах! Это было очень удобно, особенно, если учесть, что ездили тогда на лошадях, а Царь, поскольку он Царь, мог умереть в любом месте своей Империи - хоть где-нибудь в Испанских провинциях, а хоть и на Дальнем Востоке. Даже и на американском континенте - Америка, вроде бы, тоже в нашу империю вошла! В таких случаях тела удобнее всего, конечно, свозить в одно место, за тысячи километров. Иначе зачем было египтянам бальзамировать покойников?
  
  Скажете - псевдонаучный конспирологический бред? Конечно - бред! Безусловно, в данном случае математика использовалась не для поиска истины, а просто чтобы продемонстрировать "авторитетность" мошенников. Я привел эту ситуацию в качестве примера не для того, чтобы делать сравнения, а, чтобы наглядно продемонстрировать, почему математические методы не всегда применимы к отношениям между людьми. Очень большая проблема в этом случае - установить переменные и допустимые для них значения, а также вместить в ограниченное количество математических выражений всю совокупность отношений, возникающих в общественном пространстве.
  
  Вернемся к той же "формуле Маркса" β=s/g. "Решение", которое предлагается в качестве причины, почему Маркс неправ - это предположение, что Маркс видел переменную g, являющуюся отражением темпов структурного роста, то есть темпов роста производительности и населения, равной 0. Получается, что капитал просто накапливается, на каждого работника становится больше станков, другого оборудования - от этого, естественно, доходность капитала на каждую его единицу падает. На самом же деле постоянный рост производительности и населения позволяет уравновесить прибавление новых единиц капитала, создавая вечную гармонию пропорций. Растет также и "человеческий капитал", то есть технологическое усложнение требует особенной квалификации от работника, тем самым повышая его ценность, что, в свою очередь, увеличивает трудовые доходы по сравнению с чистыми доходами от капиталов.
  
  Вывод отсюда самый простой: развивай науку, увеличивай население, повышай его квалификацию, следи за его здоровьем, чтобы квалифицированные кадры использовать максимально - и будет тебе куда вложить вновь создаваемый капитал без потерь для его доходности.
  
  Все это прекрасно выглядит в математике. На практике - намного хуже. Например, мы знаем, что 70% современных французов заняты в сфере услуг и большинство из них в той конкретной ее части, которая отвечает за государственное образование и государственную медицину. 70%, Карл, следят за тем, что развивают население и следят за его здоровьем! Как такое получилось, и кто тогда, собственно, занимается непосредственно увеличением капитала, дабы сохранить баланс вышеприведенной формулы? Получилось очень просто: с государством работать намного выгоднее и прибыльнее, чем связываться с развитием бизнеса, учитывая конкуренцию со стороны азиатских тигров.
  
  Говорят, капиталу и не надо много работников, так как рост "человеческого капитала" позволяет компенсировать количество "человеческого материала" его качеством. Однако теперь, на каждого работника, занимающегося непосредственно производством капитала на капитал, приходится двое других работников, следящих за тем, чтобы он не болел и образовывался. Говорят, ценность "человеческого капитала" многократно выросла и поэтому человеческий капитал вытесняет обычный материальный. Однако даже самый образованный и креативный специалист требует для себя хотя бы компьютер, не говоря уже об ином высокотехнологичном, под стать образованию, оборудовании, помещениях и т.п. Получается обратное: чем образованнее "человеческий капитал", тем больше ему надо материальных средств для реализации собственного потенциала.
  
  Подставьте это все в формулу β=s/g! Или напишите еще десять формул, которые бы регулировали все вышеперечисленное - и опять, подгоняя реальность под эти вновь написанные формулы, вы создадите столько новых уникальных отношений в производстве и обмене, что на них уже понадобится не десять, а сто формул! Причем, действующих в строгой совокупности между собой.
  
  Нет, господа, математика - это не то, что определяет экономику. Математика в экономике позволяет понять многие закономерности и дает возможность прогнозирования потенциального развития той или иной ситуации. Однако математика не отвечает на вопрос - что конкретно произойдет. На этот вопрос можно ответить только обратившись к иным наукам, отличающимся от математики принципиально: наукам гуманитарным, то есть тем, которые изучают человека и группы людей, их общее и различное. Человечество никогда бы не научилось летать, если бы относилось к законам физики так, как экономисты относятся к своим математическим формулам! Поэтому я и не считаю корректным решением для уточнения предсказаний Маркса искать подходящую для них математическую формулу, раз уж сам Маркс, не пренебрегавший математикой, когда считал это необходимым, в данном случае предпочел обойтись без уточнений.
  
  Если же необходимо мое мнение по вопросу отношений капиталов и трудовых доходов, я скажу так: на мой взгляд, доля капитала по сравнению с трудовыми доходами, растет. Правда, процесс этот намного сложнее и глобальней, чем представляется, и отслеживать его надо не поднимаясь от отдельных стран к глобальному рынку как совокупности экономик этих отдельных стран, а спускаясь от глобального рынка как единого целого к отдельным странам. Необходимость принципиального изменения подхода возникает потому, что "мировое разделение труда" создало совсем новое экономическое качество, только еще начавшее постигаться современной научной мыслью. Также необходимо очень серьезно оценивать новые стихии и тенденции, связанные с растущей долей государств в экономике. Учитывая сказанное, практическое значение факта роста капитала в подаваемом сегодня виде - минимально. Спор о нем между "марксистами и "буржуазными экономистами" на самом деле устарел и не представляет прикладного интереса. Кризис рентабельности в большинстве стран и огосударствление оказывают влияние на экономику не в пример более сильное, при этом еще и трансформируя сами понятия "капитал" и "трудовой доход".
  
  Что же касается внешней схожести открытий Маркса и того, о чем речь идет в моей книге, то есть если мы действительно говорим с Марксом об одном и том же, а не то, что он формулу забыл написать, я полагаю, что имелось ввиду нечто менее глобальное, чем мировой капитал в целом. Проблема падения нормы прибыли возникает не тогда, когда рост мирового капитала встречается с мировым ростом производительности, она возникает на уровне единицы рыночных отношений - отдельного предприятия или холдинга, то есть той структуры, которая ограничивает конкретным наполнением отношения "Прибыль = Доходы - Расходы". Нельзя поставить знак равенства между капиталом в целом и совокупностью того, что принадлежит отдельным независимым хозяевам: этому препятствует Частная Собственность. В рамках отдельного субъекта рынка структурные изменения, диверсифицирующие капитал, чрезвычайно затруднены в силу ограниченности этого субъекта конкретной сферой деятельности. Предпринимателю надо принять решение: заканчиваем вкладываться в технологическое усложнение чайников, начинаем заниматься производством кофейных аппаратов. Однако, как только конкретный собственник капитала развитие чайников "замораживает" - конкуренты тут же вытесняют его из рынка чайников вообще, так как делают свое "последнее улучшение". Раз запустив капитал работать в определенном направлении, остановиться уже невозможно, только если полностью не уйти из одной сферы в другую. Но и тут проблема: действительно новых продуктов, рынок для которых свободен, очень мало, и капиталисту приходится вступать в уже существующие сферы, где конкурентная борьба идет уже давно, и из которой тоже, по-хорошему, стоит уже выходить. Скорее всего, он просто потеряет свой капитал, "потратив" его на убытки, что, очень похоже, и стало массово происходить накануне Великой Депрессии. Мобильность капиталов, связанных с промышленным производством - самая минимальная.
  
  Тем не менее, в реальности мы находим кое-какое практическое воплощение понимания необходимости диверсификации капитала. Я имею в виду т.н. "бизнес-ангелов", особенно тяготеющих к таким "высокотехнологичным" сферам приложения капитала, как IT-технологии. Если я прав, владельцам капиталов в нынешних суровых для нормы прибыли условиях можно было бы рекомендовать обращать внимание не на поиск отдельного выгодного вложения, а на то, чтобы капитал был максимально диверсифицирован. То есть делать максимальное количество сфер вложения самоцелью инвестиций. Впрочем, если пристально присмотреться к деятельности тех "бизнес-ангелов", которые уже существуют - думаю, повода для оптимизма и здесь найдется очень мало. Их принцип - один удавшийся стартап компенсирует десяток-другой неудачных. Это совсем уже не то качество роста, к которому мы привыкли. Попробуйте так создать не компьютерную программу на смартфон в помощь домохозяйкам, а дальнемагистральный широкофюзеляжный самолет! Так что, все это просто еще один дополнительный повод уходить из сферы промышленного производства, в те сферы, где капитал имеет большую мобильность. В финансы, услуги, и то, что вне всякой конкуренции в этом ряду - "бизнес" с государством.
  
  ***
  
  Думаю, сказанного в данной главе насчет Маркса и его "формул" вполне достаточно. Доказывать "Маркс был прав" или "Маркс был неправ" в условиях, когда произнесена фраза "трудно точно понять, что именно он имел ввиду [Т. Пикетти "Капитализм в XXI веке, Москва: Ад Маргинем Пресс,2015 г. Стр. 231]" - значит, заниматься идеологией, а не наукой. Идеологией в самом вульгарном ее смысле - трактовками авторитетов. Оставим Марксу Марксово, а мертвые пусть хоронят своих мертвецов. Нам надо думать о будущем, а не о прошлом.
  
  12. Тенденции краха.
  
  Мы привыкли считать, что прогресс в последнее время развивается бурными, бешеными темпами, намного опережая предыдущие времена. Но так ли это на самом деле? Давайте посмотрим внимательно на примере такой отрасли, как самолетостроение. Самолетостроению примерно 130 лет. Первоначально это были матерчатые бипланы, летающие вокруг ярмарки на потеху толпе. За одно поколение самолеты превратились в транспорт, способный перевозить пассажиров и грузы. Следующее поколение - рейсовые винтовые монопланы, со скоростью 300-400 километров в час перевозящие пассажиров и грузы на постоянной основе. Новое поколение, а это 50-е годы 20-го века, уже летало на реактивных пассажирских лайнерах со скоростью, близкой к скорости звука. С тех пор - все. Мы, уже третье поколение подряд, так и летаем на тех же самых лайнерах, чуть усовершенствованных, на которых летали наши дедушки и бабушки. Последние успехи самолетостроения связаны отнюдь не с покорением новых высот и скоростей: нынешние чудеса авиационной техники удешевляют эксплуатацию (по сравнению с предыдущими), и вмещают большее количество пассажиров на какие-то свои единицы затрат.
  
  Автомобилестроение. По шоссе, со скоростью 120 километров в час, выдаваемых двигателем внутреннего сгорания, автомобили ездили в самом начале 20-го века. В начале 21-го века - то же самое. То есть, целое столетие производители автомобилей только совершенствовали и улучшали свой продукт, качественных шагов не делали. Обещают, что вот-вот появится автомобиль, который сможет ездить без участия водителя. В этом обещании также очень много скрытого смысла: пока речь шла о глобальных изменениях автомобильного движения, для которого требовалось слияние автомобилестроения и компьютерной отрасли, все это были только красивые несбыточные проекты, хотя технических препятствий для их реализации не было. И только когда придумали простенький автопилот, состоящий из компьютера и нескольких датчиков, дело, наконец, получило конкретное воплощени
  е.
  Космос. Здесь рыночной экономики даже и не случилось: все полеты реализовывались и до сих пор реализуются силами государства. Несмотря на тягу людей к космосу и огромные новые возможности - коммерческая привлекательность у этой темы отсутствует: слишком высоки затраты и слишком низки доходы. Говорят, правда, что вот-вот начнется эра коммерческого освоения космоса, и даже какие-то летательные аппараты показывают, собранные на инвестиции, заработанные совсем в иных отраслях. Мы время от времени смотрим в Интернете ролики про ракету, возвращающуюся из космоса и разбивающую баржу, на которую она пытается сесть. Допустим, она все же сядет на эту баржу раньше, чем у ее создателей закончатся деньги или интерес к этой затее. Встает следующий вопрос: кто будет заказчиком у этих коммерсантов? Уж не корпорации ли, находящиеся в таком тесном взаимодействии с государством, что непонятно, где кончается государство и начинаются они? Сегодня космический полет для одного человека или груза того же веса обходится в несколько миллионов долларов. Это самый надежный барьер для желающих, преодолеть который возможно только с помощью государства. Вообще, вся эта затея с частной космонавтикой очень сильно напоминает овечку Долли и другие попытки получить государственные дотации на "технологические прорывы" [См., например, "Илон Маск получил от правительства США 5 000 000 000 долларов". http://emky.net/chelovek/ilon-mask-poluchil-otpravitelstva-ssha-5-000-000-000/].
  
  Электроника и робототехника. Мы постоянно слышим про какие-то немыслимые прорывы в этой области, что где-то в Японии робот что-то сделал такое, чего раньше ни один робот не делал. Но в рамках участника рыночной экономики я робота видел лишь однажды: в игрушечном магазине. Он стоил безумно дорого, около 500 долларов, и когда натыкался на стены, говорил какие-то слова. В инструкции было написано, что он мог выбирать, какие слова говорить в зависимости от того, столкнулся он со стеной или с тумбочкой.
  
  Прошу понять меня правильно: я не оспариваю прогресс робототехники и электроники! Я оспариваю возможность его коммерческого использования, способность создавать капиталом капитал, производя и продавая роботов и электронику [В сетевых спорах на этот счет мне иногда предлагают ссылки на всякого рода презентации, согласно которым роботы в промышленности работают вовсю и даже скоро заменят дешевый наемный труд. Обычно эти презентации создаются с целью привлечь дополнительное финансирование на "развитие проекта", то есть завоевание для него большего рынка, чем имеется на момент создания презентации. Собственно, об этом и моя книга: для выгодного производства робототехники (в частности), рынок слишком мал. Возможно, если бы мы жили на какой-нибудь Суперземле с населением в сотню-другую миллиардов человек, паре-тройке создателей роботов удавалось бы получать прибыль от своей деятельности].
  
  Но компьютеры-то, компьютеры же развиваются! И продаются! - скажет дотошный читатель. - Вон, какой прогресс, и все это только за одно-два поколения!
  
  Дотошный читатель прав - компьютеры действительно продаются и совершенствуются. Но какой ценой? Сколько мы знаем производителей компьютерных комплектующих - процессоров, видеокарт, карт памяти и т.п.? И мы наблюдаем в реальном времени, как и этому мизерному количеству производителей на весь мир (!) тесно на рынке [Как-то в одном сетевом споре с очередным "сторонником прогресса ничего не меняя", он предложил мне привести доказательства взаимодействия с государством одной из икон коммерческого технологического прорыва и надежды рыночной экономики корпорации Intel. Подразумевая, конечно, что высокая прибыль, регулярно показываемая сей компанией, исключает подобные происшествия. До этого я ничего не знал про Intel, кроме того, что она показывает высокую прибыль. Я просто знал принцип, по которому сегодня "развивается" высокотехнологичный бизнес. Всего на второй страничке поисковой системы я нашел вот это: http://www.iimes.ru/?p=20930 "...не всё так безоблачно в деятельности Intel в Израиле. В 2008 году компания закрыла свой исследовательский центр в Йокнеаме. В том же году вследствие устаревания используемой технологии был закрыт и завод в Иерусалиме. Правда, позже корпорации удалось договориться с властями: необходимые деньги были инвестированы обеими сторонами, и в 2009 году производственные мощности были обновлены, а завод был вновь открыт...".]. Между тем, компьютер - это не самый сложный продукт, в любом современном автомобиле их несколько штук. И - он самый распространенный сегодня, то есть самый востребованный.
  
  Еще одна проблема современной экономики краха капитализма - сужение ассортимента товаров, их унификация. В 70-х годах 20-го века автомобиль каждой марки представлял собой уникальное технологическое решение. Сегодня большинство автомобилей унифицировано между собой и различаются только дизайном. И, хотя брендов по-прежнему много, они объединены в несколько корпораций.
  
  А помните такое понятие - коллекционный автомобиль? На автомобиле даже среднего уровня можно было позволить себе ездить 20-30 лет. Особенно автомобили такими любили выпускать американцы - они же первые и обанкротились. Сегодня даже самый дорогой автомобиль рассчитан так, что его хватает ровно на период гарантии, а потом он начинает "сыпаться". Так производитель сокращает свои затраты, чтобы в формуле "Прибыль = Доходы - Затраты" получить положительный результат. То же самое - во всех отраслях производства: бытовая техника, электроника. Холодильники, купленные 20 лет назад, работают до сих пор, купленные недавно - ломаются через 5 лет.
  
  Мы, конечно, пока еще ведем речь о тенденциях. Пока что, спасибо китайским рабочим, эти тенденции создают для нас не очень сильные неудобства. Но нет и оснований думать, что эти тенденции когда-нибудь изменятся. Значит, с серьезными проблемами столкнутся уже наши дети.
  
  Часть вторая. Крах социализма.
  
  1. Что такое социализм?
  Социализмов на свете много. Еще Маркс в Манифесте коммунистической партии разбирал многие из них, называл утопичными и предлагал социализм на научной основе. Сегодня мнений насчет социализма так же много, как и во времена Маркса, а, может, и еще добавились.
  
  Но мы не будем здесь разбирать то, чего не было. Мы будем говорить о том, что было. Я имею в виду т.н. "социалистический лагерь", просуществовавший с 1917-го по 1991-й год, центром которого был СССР. Именно социализм, установившийся и развивавшийся в СССР, и станет предметом нашего рассмотрения.
  
  Социализм определялся основателем СССР В. И. Лениным так:
  
  Государственно-капиталистическая монополия, обращенная на благо народа и потому переставшая быть государственно-капиталистической монополией.
  
  Обратите внимание: социализм - это еще капитализм в своей высшей стадии, просто обращенный на благо народа. Никаких принципиально новых форм экономических отношений еще нет. Социализм считался переходной стадией от капитализма к коммунизму, во времена которого всего будет вдоволь и труд из обязанности превратится в потребность - "от каждого по способности - каждому по потребности". На стадии социализма последствия капитализма еще не изжиты, еще никакого изобилия нет, оно только создается - поэтому действует формула "от каждого по способности, каждому по труду".
  
  Данный сугубо утилитарный подход к социализму, в отличие от широко распространенных сегодня восторженно-идеалистических представлений о какой-то справедливости, которая по Марксу вообще есть производное от экономического базиса, и был воплощен в СССР. На практике социализм в СССР выглядел так: Все средства производства обобщены в государстве, каждый работник - наемный. Производство и распределение осуществляется не на основе конкуренции, а на основе пятилетнего плана, который принимается исходя из возможностей производства и потребностей общества. Развитие происходит не стихийно, а согласно предварительному планированию. Управляет государством народ через общественную организацию - Коммунистическую партию Советского Союза.
  
  Сегодня многие говорят, что социализма в СССР не было: мол, средства производства не принадлежали рабочим, так как государственная собственность - это еще не собственность рабочих, пролетариата. В реальности, мол, пролетариат был ограблен и лишен всего. Это чистейшая демагогия. Для определения, кому что принадлежит, надо просто найти выгодоприобретателя. Кто был выгодоприобретателем результатов производственной деятельности в СССР? Народ в целом, потому что ни на чьи частные счета получаемая прибыль не уходила, а распределялась на повышение благосостояния населения, либо на дальнейшее развитие, либо на армию для защиты от внешней угрозы. На это, обычно, возражают: мол, распоряжались всем государственные чиновники и крупные партийные деятели. Даже если согласиться с этим очень смелым утверждением - ни должность, ни зарплату чиновник или крупный партийный деятель не мог передать по наследству, да и размер их зарплат и уровень жизни в целом был вполне сопоставим со средне-советскими. Первый появившийся после Перестройки бизнесмен построил себе дом намного богаче того, что называлось "номенклатурными дачами". Фактически, партийное и государственное руководство были теми же самыми наемными работниками, как и рабочие на заводах.
  
  Принято считать, что СССР был тоталитарным государством. Я скажу так: он был тоталитарным настолько, насколько народ позволял ему быть тоталитарным. Все инструменты для защиты своих взглядов, отличных от "общей линии Партии", имелись. Гражданская активность поощрялась: с населением постоянно проводились курсы повышения политической грамотности, ему объяснялись права и возможности. От людей даже требовали принимать участие в общественной деятельности! Насчет наличия какой-то неприкасаемой политической номенклатуры - многие, кто жил в СССР, наоборот, уверены, что существовал перегиб в сторону простых рабочих, чья значимость искусственно развивалась в ущерб квалифицированным кадрам и интеллигенции, и это даже привело к негативным явлениям в общественно-экономическом развитии. Так или иначе, совершенно любой человек мог сделать карьеру в Партии и дослужиться до самых верхов, что, в принципе, и сделали многие советские руководители, начинавшие карьеру с самых низов в глухих регионах. Никакой замкнутости элит не существовало - дипломатический корпус был намного более замкнут, чем партийные верхи, хотя и туда по специальным программам набирали талантливых людей из народа. В Верховный Совет, высший орган управления СССР, наряду с начальством выбиралось множество людей самых простых званий - доярок, рабочих, инженеров, учителей.
  
  Таким образом, вопрос был только в смелости и желании отстаивать свои взгляды. Те, кто не боялся отстаивать свои взгляды - добивались многого. Конечно, запреты не обязательно оформляются законом, иногда неформальные действия гораздо более ощутимы и вески. Здесь в СССР было как везде: люди есть люди, и соблазн использовать положение, авторитет и опыт чтобы "продавливать" то, что хочется лично тебе - конечно, существовал. В государстве, где продекларирован коллективный подход к принятию решений, где даже верховный орган власти есть общественное учреждение, - эти неформальные приемы общественной борьбы отражались на жизни каждого гражданина гораздо больше, чем в государстве с единоличным исполнительным органом или какой-нибудь аристократической формой правления.
  
  В СССР действовал традиционный партийный принцип: любое решение обсуждается, но после того, как оно принимается большинством, меньшинство должно ему подчиняться и проводить в жизнь, оставляя за собой право на критику. Недоразумения возникали, когда кто-то из меньшинства продолжал настаивать на своем, упорствовать, не выполнять принятое решение. Тогда к такому лицу применялись "меры общественного воздействия", которые в самой тяжелой своей форме не исключали и остракизма, "выведения за общество". Но сначала пытались "брать на поруки". Возможно, это и есть тот самый тоталитаризм, о котором говорят, потому что большинство частенько оказывалось молчаливым и равнодушным, чем пользовались отдельные проходимцы, поднаторевшие в искусстве общественной борьбы. И еще: если бы кто-то заявил, что рыночная экономика лучше социализма, он бы не нашел поддержки у большинства населения СССР и тем более у членов Партии. Правда, потом ситуация поменялась на 180 градусов: общественному остракизму подвергались те, кто говорили "Не могу молчать!", отстаивая идеалы коммунизма. Здесь секрет быстрого и бескровного развала СССР: когда общество не захотело жить при коммунизме, его просто не стало, и не нашлось никакой силы, желавшей и имевшей способность "сохранить" свою "власть" насильственными средствами. Например, в 1993-м году, когда опасность угрожала новой демократической власти "младореформаторов", такая сила нашлась, и противники Ельцина и его команды были расстреляны из танков. А прошло всего только два года с момента развала СССР!
  
  Можно ли утверждать на основании сказанного, что политическое устройство в СССР было "инклюзивным"? Боюсь, если я буду на этом настаивать, мне придется полностью сосредоточиться на данном предмете и до всего остального, что я бы хотел сказать своей книгой, дело просто не дойдет. "Тоталитаризм в СССР" - база, основа, один из столпов, на котором держатся большинство современных идеологий, связанных с рынком и демократией.
  
  Тем не менее, если подходить к вопросу объективно, все, что предъявляют сегодня в качестве доказательств тоталитаризма - это сталинские чистки, преследование диссидентов в более поздний период и отсутствие возможностей свободного рынка и конкуренции. По поводу сталинских чисток был XX съезд КПСС, развенчавший культ личности Сталина и осудивший репрессии. Более того: все историки отмечают начавшуюся после Сталина борьбу за власть каких-то там группировок. Но группировки ведь не могли сложиться вдруг, из полного единомыслия? Значит, они существовали и при Сталине. Даже если это не так, само по себе назначение Хрущева при наличии таких зубров как Молотов, Берия, Жуков, есть компромисс, то есть то самое первичное условие "инклюзивности" - наличие нескольких не способных друг друга победить группировок, вынужденных договариваться. Впоследствии и сам Хрущев был отправлен в отставку одной из группировок, вновь возникших уже после его назначения Генеральным Секретарем. То есть, как минимум, период нахождения Хрущева у власти мы можем считать "инклюзивным" периодом существования СССР. Есть также свидетельства, что подобное продолжалось и при Брежневе и его последователях. Так, переводчик Брежнева вспоминает, что Брежнев жаловался Президенту США Никсону (!) на то, что ограничен в своих возможностях и что другие члены Политбюро ЦК КПСС ему мешают развернуться. Брежнев отзывался с завистью о широких полномочиях, которые есть у Президента США. Да и откуда бы взялся "реформатор" Горбачев и прочие - те, кто подписывали Беловежское соглашение о прекращении существования СССР? Кстати про Горбачева: я лично хорошо помню причину, по которой его из Генерального Секретаря сделали Президентом СССР - ему не хватало полномочий. Говорили, что в этих Верховных Советах одна болтовня, а стране нужна "сильная и решительная" единоличная власть.
  
  Насчет диссидентов я бы сказал, что их роль сильно преувеличена пропагандой, которую представители разных жизненных укладов использовали друг против друга. Например, помнит ли кто-нибудь из американцев, живших в конце XX-го века, такое имя - Саманта Смит? А я, вот, хорошо помню: ее имя носил мой пионерский отряд, в котором я был звеньевым. Точнее даже, не имя носил, а "боролся за звание быть пионерским отрядом имени Саманты Смит"! Вот какие формулировки, вот какая честь! Эта девочка была "диссидентом" США, ее активно использовала советская пропаганда. Также и с нашими диссидентами: выбираясь за рубеж, они получали горячую встречу, огромные тиражи своей литературы, лекции, а кому-то и Нобелевская Премия досталась. Между тем, у себя на Родине это были бунтующие индивидуальности, никакой общественной силы и поддержки за собой не имеющие. Те, кто хотел, их читал, но никаких последствий это не имело, никого ни на что их литература не вдохновляла. Ровно до определенного периода, о котором мы обязательно поговорим позднее. Остается рыночная экономика, но здесь никто на инклюзивность и не претендует, хотя, если не считать наличие именно рынка как обязательного условия инклюзивности, говорить тут есть о чем.
  
  ***
  
  Я уделил так много места политическому управлению государством не случайно. Как я уже написал выше - все производство в стране было обобщено в государственной собственности, государство также планировало и распределяло. Мы просто не поймем экономику СССР, если не поймем роль и функцию государства при социализме - что люди стремились создать и что у них, в конце концов, получилось. При этом я, например, совершенно не намерен подробно останавливаться на таких "жареных вкусностях", как репрессии, о которых только и говорят, вспоминая СССР, как будто ничего другого не существовало. Могу совершенно успокоить своего читателя: за экономические воззрения репрессировали очень мало, очень недолго и только тех, кто готов был бороться за свои экономические взгляды, не боясь отдать жизнь за них. Да, был такой период в СССР, и были такие люди, которые не боялись, защищая свои взгляды, идти до конца - и дошли до него. Ну, а то, что к этим людям в азарте борьбы присовокупили еще многих, уже по личным мотивам и мотивам социальной ненависти - это отдельный тяжелый разговор, не для данного труда. Да и от рассматриваемых нами вопросов эти события чрезвычайно далеки: среди репрессированных экономистов не было ни одного сторонника "инклюзивных рыночных институтов", вопросы и дискуссии велись исключительно вокруг того, как правильно строить социализм. Кстати, обсуждались эти вопросы на т.н. "партийных дискуссиях"! Партийные дискуссии - очень интересный и примечательный институт для любителей инклюзивности. Кто-то из членов Партии поднимал какой-нибудь спорный вопрос, и, если находил некоторое количество сторонников, в Партии объявлялась дискуссия, по итогам которой проводилось голосование, определяющее, на чью точку зрения становилась Партия, а, значит, и государство. Так что, если мы продолжим говорить о периоде тоталитаризма и "кровавой бане", которые по мнению многих авторов являются непременным атрибутом коммунистической власти, нам придется сократить этот период до 20 лет: с даты последней партийной дискуссии, которую выиграл Сталин и последующего закручивания гаек до XX-го съезда КПСС, когда культ личности Сталина был разоблачен и репрессии осуждены. Говорят, инклюзивные институты, раз возникшие, создают т.н. "позитивный круг" и поддерживают сами себя. Вот: возникшие в 20-х годах XX-го века партийные дискуссии привели к XX-му съезду КПСС.
  
  Репрессий я упоминаю здесь только по одной причине: я очень хотел бы уйти от детерминизма: "социализм может быть построен только в тоталитарном обществе и только через репрессии". Это звучит также глупо, как если говорить, что капитализм не мог быть построен без уничтожения индейцев в США, негритянского рабства, огораживания в Англии, жестокого управления населением колоний. Социализм - это экономическая категория, надстройку, то есть общественные отношения, над которой составляют люди со всеми их сильными сторонами, и слабостями, и пороками.
  
  2. Как строился социализм.
  
  Началось все, как известно, с Октябрьской Революции 1917-го года. Тогда большевики во главе с Лениным взяли власть в России, как говорилось "подобрали никому не нужную, валявшуюся на мостовой". Несмотря на то, что власть эта была никому не нужна, т.н. "контрреволюционные элементы" сражались с большевиками за нее еще долго - до начала 20-х годов. Не без участия иностранных интервентов из числа бывших союзников по Первой Мировой Войне - США, Англии, Франции, Чехии, Польши.
  
  За время, пока шла эта борьба за "никому не нужную" власть, экономика России была уничтожена чуть ли не полностью. Перед большевиками встала сложнейшая задача эту экономику восстановить, хотя бы с целью сохранения власти: друзей у первого социалистического государства в мире не нашлось, а вот враги - были.
  
  Для начала была введена т.н. Новая Экономическая Политика, НЭП. Этот НЭП сразу же назвали отступлением от идей коммунизма, возвратом к рыночным отношениям, свободному предпринимательству и т.п. Это не совсем соответствует истине: действительно, частное предпринимательство разрешалось, но поощрялись и поддерживались властью именно коллективные формы организации производства и обмена, кооперативы. Много было разрозненных крестьян со своими крохотными наделами земли, обрабатываемыми самым примитивным способом, и был смысл их как-то объединять. Напротив, полноценных частников душили прогрессивным налогом, ограничивали им внешнюю торговлю, ограничивали возможности их развития. Знаменитый Остап Бендер из "Золотого Теленка" Ильфа и Петрова (действие которого происходит в эпоху сворачивания НЭПа) восклицает в отчаянии: "Что я могу сделать со своим миллионом кроме нэпманского жранья?". Прекрасная иллюстрация к тому, чем на самом деле был НЭП и какие возможности были у свободного предпринимателя: все, что мог позволить себе предприниматель на заработанные деньги - хорошо и много питаться.
  
  Таким образом, НЭП - это совсем не отступление и не попытка создать какие-то преференции для элиты, как это обычно бывает с экстрактивными экономическими и политическими институтами. Это признанный необходимым этап развития социализма, движение в сторону коллективизации с частичным использованием рыночных механизмов. Как только посчитали, что НЭП со своей задачей справился, от него легко и без всякого сожаления отказались.
  
  Следующим этапом строительства социализма стал уход от политики НЭПа: как говорили, НЭП выполнил свои функции, восстановил связь деревни с городом, крестьянства с промышленным производством и дальше только мешал развитию, тормозя его раздробленностью и противоречивой частной инициативой. Мое личное мнение на этот счет отличается от общепринятого: я думаю, НЭП не справился даже с теми не самыми амбициозными задачами, которые пытались решить за его счет. Наоборот, он уже в те времена, тяготея к отношению "частник - государственное учреждение", начал создавать отвратительное явление под названием "государственный элитаризм", которое мы обсудим позднее.
  
  Создание новой социалистической экономики начали с коллективизации - то есть объединения мелких крестьянских хозяйств в крупные. Можно сказать, что коллективизация была явлением вынужденным - продуктов сельского хозяйства не хватало при том способе производства, который был в ходу у крестьян. Крестьянское хозяйство продолжало жить в Средневековье с его нехитрым инструментарием; количество крупных хозяйств, где можно было применять новую технику, удобрения, собирая урожай не только на прокорм отдельной семьи, но и т.н. "товарный хлеб", после того, как у помещиков отобрали их земли, сократилось до чрезвычайности. Надо было внедрять новые технологии, что невозможно было сделать без укрупнения.
  
  Был, конечно, альтернативный вариант - поощрить "фермера", то есть "кулака" чтобы он увеличивал свое хозяйство в рамках конкуренции, разоряя соседей и переводя их в наемные работники, но на этот вариант уже не оставалось времени, да и идеология противоречила подобным мероприятиям. Кстати, про репрессии: Бухарин был репрессирован именно за то, что боролся за такой подход к развитию сельского хозяйства. А вот Троцкий был изгнан из СССР на несколько лет раньше Бухарина, с полного одобрения и через активное участие этого Бухарина за то, что предлагал согнать всех в колхозы слишком рано, когда крестьяне еще не были к этому готовы, когда не появился еще на селе "середняк" - опора советской власти. Отсюда, скорее всего, и развилось мнение о неслыханном коварстве Сталина, сначала вместе с Бухариным "сожравшего" Троцкого, а впоследствии избавившегося от Бухарина таким же способом. Между тем, если не поверхностно изучать развивавшийся тогда политический и экономический процесс, в нем можно обнаружить достаточно объективных оснований для поведения Сталина, не прибегая к объяснениям субъективным, основанным на особенностях его характера. Теоретикам Революции явно не хватало здорового практицизма: если бы коллективизацией занялись тогда, когда предлагал это делать Троцкий, советская власть вряд ли удержалась бы, или просто потерпела сокрушительное поражение и вынуждена была бы отказываться от социализма, полностью или частично, так как не имела никакой экономической базы на селе и , соответственно, поддержки среди крестьян для подобной деятельности, ну, а задержки, на которых настаивал Бухарин, когда такая поддержка появилась - обозначали бы невозможность провести индустриализацию.
  
  Создав на селе "прочную опору советской власти" (так тогда говорили), в виде достаточного количества колхозов, и получив возможность экспортировать зерно и импортировать за счет него промышленное оборудование, взялись за индустриализацию. Время индустриализации, бурного промышленного роста в СССР как раз совпало с Великой Депрессией в капиталистическом мире. На фоне падающей мировой экономики, экономический рост в СССР казался чудом и утверждал в истинности социалистической идеологии.
  
  Суть индустриализации состояла в концентрации производственных возможностей, определении самых важных, прорывных сфер производства и направлении ресурса на их преимущественное развитие [Очень похоже на то, что на Западе называлось "кейнсианством", не правда ли? Социализм, фактически, если отбросить его социальную составляющую, оставив только экономику - и есть практическое (не путать с теоретическим) кейнсианство, доведенное до своего полного логического развития. Возможно, это слишком смело сказано, так как самое главное различие заключается в том, что социализм удовлетворяет потребности общества, а кейнсианство - частника, однако на "родственности" этих двух экономических комплексов мероприятий, я определенно настаиваю. Именно эта разница преодолевается "доведением до своего полного логического развития" - частник отбрасывается как лишнее звено, потребляющее ресурс, но бесполезное для экономики.]. Фактически, государство представляло собой единую транснациональную корпорацию, полностью производящую все необходимое - от гвоздей до самолетов. Командно-административные отношения внутри этой корпорации позволяли тратить ресурс экономно, не распыляя его в конкурентной борьбе. Бессмысленным здесь было понятие "прибыль": цель производства была именно в том, чтобы произвести все необходимое, а не чтобы продать продукт на рынке и получить его стоимость. Поэтому никакие "циклические кризисы" экономике СССР и примкнувшим в дальнейшем к нему странам социалистического лагеря были не страшны.
  
  Далее началась Вторая Мировая Война, нанесшая экономике СССР ущерб чуть меньший, чем предыдущая Гражданская Война. Экономику, конечно, восстановили - но в это же время благодаря мистеру Кейнсу была преодолена Великая Депрессия, экономика капитализма начала расти, а экономика СССР начала все больше отставать от экономик "развитых стран".
  
  3. Почему социализм стал отставать от капитализма?
  
  Есть такое понятие - производительность труда. Она измеряется количеством продукции, выпущенной работником за единицу времени. Обратите внимание: в основе этого определения лежит работник - человек, который, собственно и трудится. Возьмем теперь классическое определение понятия "производительные силы":
  
  средства производства и люди, обладающие определённым производственным опытом, навыками к труду и приводящие эти средства производства в действие.
  
  Опять получается, что в основе - человек, приводящий средства производства в действие. Если углубимся еще дальше - в понятие "средства производства", то и там увидим нашего человека, который с помощью средств труда воздействует на предмет труда, причем средства труда также возникают в результате воздействия человека на предмет труда.
  
  Итак, в основе производственных отношений - человек, житель, гражданин, единица человеческого племени. Именно он является "источником" производительности труда и "определяющим моментом" производительных сил. Отсюда понятно, что 2 человека лучше, чем 1 и тем более 3 миллиарда человек лучше, чем 300 миллионов [Цифры взяты весьма условно, просто чтобы показать масштаб соотношения.]. Таким образом, социалистический лагерь проигрывал Западу в решающей битве - по людским ресурсам. То, что делал один человек в социалистическом лагере, делало 10 человек в капиталистическом мире. Можно, конечно, отсюда выбросить страны, жизнь в которых совсем уж на средневековом уровне, но и в этом случае перевес капиталистической системы окажется подавляющим.
  
  В результате Запад оказался на шкале прогресса впереди и диктовал задачи в области производства, покоряя все новые барьеры и предлагая сделать то же самое странам соцлагеря. Социалистическим странам необходимо было выдерживать производимую на Западе номенклатуру товаров и не допустить отставания. Получалось как с дырявым матрасом, из которого вата лезет из всех щелей. Сосредотачивались на одном - на другое сил уже не оставалось. Создали автомобилестроение, предусматривающее хоть какой-то выбор - потеряли в качестве, отстали технологически, да и весь спрос удовлетворить так и не смогли, пришлось новые автомобили "распределять" через "очередь". Зато тяжелое машиностроение в это время удавалось держать на мировом уровне. Сделали упор на развитие электроники (на Западе появились первые компьютеры для массового пользователя), отстали в сельском хозяйстве, начался дефицит продуктов, их номенклатура сузилась до чрезвычайности. Концентрация усилий на освоение Западной Сибири, явившая миру очередное индустриальное чудо, когда за десяток лет в безжизненной ледяной пустыне возникали целые города и тянулись на тысячи километров газо- и нефтепроводы, железная дорога и линии электропередачи, также потребовала приложения огромного количества производительных сил. А ведь одновременно строили еще и Байкало-Амурскую Магистраль!
  
  К концу 80-х годов ситуация приняла размеры катастрофы. На Пленуме Центрального Комитета КПСС 16 июня 1986 года М. Горбачев докладывал: "В настоящее время только в промышленности насчитывается около 700 тыс. незанятых рабочих мест. И это практически при односменной работе оборудования. При выходе на коэффициент сменности 1,7, число пустующих мест в промышленности превысит 4 млн." [Цитата взята из "Гибель империи", Е. Гайдар, стр. 80]
  
  Запад же в это время наращивал производство по экспоненте. И производительность труда тоже - 3 миллиарда человек это делали гораздо лучше, чем 300 миллионов. Тем самым, отрыв увеличивался в геометрической прогрессии. Возможность привередливо выбирать из огромной номенклатуры товаров, которую предоставляли могучие производительные силы Запада в экстремальных условиях конкурентной борьбы, государственная поддержка экономики, азиатские тигры - все это позволяло жить в капиталистическом мире намного зажиточней, чем в соцлагере. Те, кто привык смотреть только непосредственно в кормушку перед собой, не обращая внимания, откуда в кормушке берется еда, сделали однозначный вывод о преимуществе капиталистического образа жизни над социализмом...
  
  ***
  
  Однако во всем этом есть один очень интересный момент, который обязательно необходимо обговорить.
  
  Представим себе следующую ситуацию. С одной стороны, на рынке производства чайников 5 конкурентов, душащих друг друга. У них периодически происходит кризис перепроизводства, чайники стоят нераспроданные, часть производителей конкуренцию не выдерживает, продукция и оборудование распродается по дешевке, в это время приходит новый игрок и начинает демпинговать себе в убыток, чтобы убить конкурентов и так далее - с чем сталкивается производство при рыночных отношениях, мы прекрасно знаем.
  
  С другой стороны - есть только один крупный производитель чайников, знающий емкость рынка, потребность в сырье и оборудовании. Он делает равно столько продукции, сколько рынок способен потребить. Этот производитель также имеет возможность наблюдать, как в соседнем государстве происходит конкурентная борьба, описанная выше, и спокойно перенимает все технические усовершенствования, которые возникают в рамках этой борьбы - при этом никто не мешает ему заниматься и собственным прогрессом. Над производителем также не довлеет элита, опасающаяся, что потеряет свою власть от развития технического прогресса, поскольку элита отделена от бизнеса и вообще понятие "бизнес" отсутствует. При этом всем у него нет задачи получить прибыль, его задача - обеспечить рынок чайниками, то есть он не ограничен формулой "Прибыль=Доходы - Расходы".
  
  В какой ситуации развитие происходит быстрее с большей экономией ресурса, производительных сил? Ясно, что во второй. В этой второй ситуации и был социалистический лагерь по отношению к капитализму. Преимущества социализма именно в том, что там, где при капитализме царит стихия и анархия рынка, при социализме - план и расчет. Данный фактор является безусловным конкурентным преимуществом социализма. Именно благодаря ему миру было явлено чудо "сталинских пятилеток".
  
  Однако в середине 20-го века этого фактора оказалось недостаточно, чтобы преодолеть фактор подавляющего преимущества в численности людей, участвующих в процессе производства и обмена. Десять человек, производящие и обменивающиеся криво и нерационально, все равно выигрывали у одного рационального и правильного.
  
  Здесь опять предвижу возражения, и очень серьезные - ведь просвещенный читатель прекрасно знает цену частной инициативы! Он твердо уверен: СССР отстал в экономическом развитии от Запада по причине того, что его экономика представляла собой нечто супер экстрактивное, по сравнению с Западом. По его представлению, на Западе любой человек может реализовать свою идею, создав основанный на ней бизнес. Такая возможность чрезвычайно способствует прогрессу и экономическому росту! Напротив, Госплан, суперцентрализация, душит любую инициативу на корню, сужая возможности развития пределами этого Госплана. В данном случае речь идет о чрезвычайно интересном и, наверное, важнейшем противоречии современности, возникающим вовсе не в связи с тем, что когда-то был СССР, который построил социализм, а потом безвременно погиб. Так никакого противоречия бы не было - точнее, оно бы могло считаться разрешенным в пользу того, что традиционно относят к инклюзивным рыночным институтам.
  
  Однако, не все так просто! В современной экономической практике мы сталкиваемся с элементами отношений, существовавших в экономике СССР постоянно, и чем дальше, тем больше. Я имею ввиду отношения внутри транснациональных корпораций. В дальнейшем мы очень внимательно отследим эти элементы и то, как они влияют на экономическое развитие. Пока же просто поставим несколько вопросов. Можем ли мы утверждать, например, что сотня, пусть тысяча стартаперов с самыми разными эскизами смартфонов "эффективнее" чем одна корпорация Apple? А как та же самая корпорация Apple справляется с модернизацией своих смартфонов, да еще оставляя всех конкурентов далеко позади и оставаясь на протяжении многих лет законодателем мод в этой области, имея вполне себе экстрактивную внутреннюю структуру?
  
  ***
  
  Были ли другие причины отставания социализма от капитализма помимо человеческого фактора? Безусловно, были. Это куча всякого рода случайностей, которые могли быть, могли не быть, а могли быть изменены, если бы была приложена воля к их изменению. Нам нет никакого смысла разбирать эти причины здесь - я не ставлю перед собой задачу исторического исследования. Все субъективное - долой! Для нас имеет значение только объективные вещи, то, что не изменить - законы общественного развития. Чтобы найти решение дальнейшего существования в рамках этих законов, мы вынуждены максимально абстрагироваться: находить главное звено цепи событий, возникающих в рамках общественных отношений и, берясь за него, вытаскивать на свет все остальное.
  
  Чтобы пояснить данное утверждение, возьмем один пример из жизни. Существует распространенное убеждение, что экономика СССР отстала от Запада потому что имела высокий экстрактивный характер институтов, препятствующих техническому прогрессу. Мол, выработали весь потенциал, заложенный во времена Индустриализации и заглохли. Пишут так: "В СССР ничего не развивалось, кроме космических технологий и вооружений". Но ведь космические технологии и вооружения и есть самые передовые на свете технологии! По крайней мере, с середины XX-го века - это утверждение абсолютно неопровержимо! Мы видим, таким образом, как причина и следствие поменялись местами: то, что общеизвестно как причина отставания, явилось его следствием. А настоящая причина, в том числе и того, что, прежде чем перейти на новый уровень технологий, советские инженеры пытались выдавить из старых все, что возможно и невозможно - банальный дефицит человеческих кадров [На боевых самолетах, выпускаемых сначала в СССР, а затем и в России, например, электронные приборы начали ставить совсем недавно. Тем не менее, по летным и боевым характеристикам советские самолеты не только соответствовали лучшим образцам, выпускаемых странами НАТО, но и часто превосходили их. А уж по себестоимости советскому вооружению вообще нет конкурентов - и причина здесь именно в том, что советские инженеры старались добиваться качественных характеристик не за счет усложнения продукта, а за счет оригинальных инженерных решений.]. Цена ошибки в таких условиях гораздо выше, и переводить ресурс на эксперименты советские ученые могли позволить себе только в тех отраслях, которые считались самыми важными. Здесь же все было в полном порядке: даже самые инклюзивные страны до сих пор летают в космос на том, что было создано еще в СССР, а российское оружие, также за счет потенциала, созданного в СССР, продолжает свободно конкурировать с любым иностранным. Находит себе применение и российская атомная энергетика, и самолетостроение. Одним из мировых поставщиков вооружений также является Украина - бывшая республика СССР. На Украине производят и самый большой в мире самолет - Ан-225 "Мрия".
  
  Здесь можно обнаружить одну весьма интересную для данного исследования закономерность, ускользающую, если оценивать экономику СССР по принципу инклюзивности/экстрактности. Мы видим, что во времена СССР наилучшим образом развивались наиболее высокотехнологичные, а, следовательно, и наиболее капиталоемкие отрасли. Такие, которые при рыночной экономике могут существовать только в виде транснациональных корпораций, сплетшихся с государством. Наоборот, отрасли, доступные малому и среднему бизнесу, то есть низко капиталоемкие, такие как, например, легкая промышленность, в СССР "проваливались" быстрее всего. Ситуация даже нашла отражение в позднесоветском фольклоре:
  
  Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей.
  
  В этом коротком стишке высмеивается "гигантомания" СССР, способного перекрывать огромные реки, летать в космос, но не способного обеспечить свое население качественной одеждой, обувью, приемлемым ассортиментом продуктов питания.
  
  4. Идеология вместо продуктов.
  
  В социалистическом лагере осознавали отставание от т.н. развитых капиталистических стран. Выходил убийственный парадокс: социализм, согласно марксистской идеологии объявлен более прогрессивным строем, чем капитализм - а на практике он проигрывает капитализму все больше и больше. Главное, никакие меры экономического характера ничего не дают. Понимали ли в социалистическом лагере истинные причины отставания? Сложно сказать. Но если понимали - то также понимали и бессилие что-либо изменить. Единственно, что оставалось - ждать, пока капитализм сам себя уничтожит, как это было предсказано классиками марксизма-ленинизма. И как мы убедились в предыдущей части, ожидания эти были отнюдь не безосновательными.
  
  Необходимость такого ожидания превратила естественный процесс общественного развития, всегда идущий по принципу "от простого к сложному", "от меньшего к большему" в чистый идеализм: наш строй лучше, несмотря на то, что он хуже. А чем он лучше-то? Ответы на такие вопросы всегда один и те же: более честный, более справедливый, более правильный. При этом оставлялось за скобками то, что основоположник Маркс понятие "справедливость" считал производным именно от общественно-экономического строя, и считал, что это понятие вместе с этим общественно-экономическим строем меняется.
  
  Так идеология пришла, чтобы заменить собой естественный ход вещей. Социализм из научной концепции, отражающей ход общественного развития, превратился в идеологию, не отражающую объективную реальность, а противоречащую ей.
  
  Суть пропаганды социализма примерно можно описать так: Капитализм - "животное" состояние человечества, при котором царит социальный дарвинизм, сильный сжирает слабого, тот, у кого деньги имеет огромную власть, а тот, у кого денег нет - не имеет вообще никаких прав, вынужден работать от зари до зари и влачить жалкое существование, не видя и тысячной доли возможностей тех, кто на верхней ступени социальной лестницы. Капитализм - это сплошная коррупция и беззащитность для низших слоев общества. И так далее, и тому подобное.
  
  Социализм, напротив - более высокая ступень общественного развития. Здесь все, что создает необходимое для существования, все средства производства, объединены в коллективную собственность и работают не на отдельных людей, а на общество в целом. У нас нет бедных, нет богатых, а блага распределяются по принципу "от каждого по способности - каждому по труду". Общество справедливо, коррупция отсутствует, отсутствует погоня за наживой, а вместо нее расцветает творческий потенциал людей, придавленный в более примитивных общественно-экономических формациях. У нас нет безработных, у всех равные возможности получения образования, бесплатная медицина, организован досуг, дети под присмотром, коллектив воспитывает отдельных заблудших, самый гуманный суд в мире и пенитенциарная система, направленная на перевоспитание, а не просто на изоляцию и возмездие.
  
  Во многом, безусловно, подобное сравнение соответствовало истине. Так, отсутствие отношений собственности и предпринимательства снизило уровень преступности просто потому, что делить было нечего. Отсюда - более низкие показатели по количеству и масштабам совершенных преступлений, чем на Западе. Приведу пример, который сегодня кажется чем-то невероятным, но я лично был свидетелем этого: сотрудники правоохранительных органов не хотели получать личное оружие, а те, кто его имел, годами хранили в сейфе и не носили с собой. Риск получить взыскание за потерю оружия существенно перевешивал риск для жизни. Также не были известны резиновые дубинки и наручники. По возможности обходиться без всего этого можно вполне представить себе, что такое была преступность в СССР!
  
  Еще один показатель: советские эмигранты в целом очень хорошо обустраивались на Западе в сравнении даже с местным населением. Это свидетельствует о качестве образования и воспитания советских людей. Также, до сих пор в России чрезвычайно сильна ностальгия по советским временам, даже после того, как люди имели возможность "попробовать" все "прелести" Запада.
  
  Решающую роль, тем не менее, в полном соответствии с классиками марксизма-ленинизма, сыграло экономическое отставание. По мере того, как социализм отставал от капитализма по возможностям производства, расхождение пропаганды и реальной картины становилось все более невыносимым для людей. Далеко не всем по силам нести абстрактную Великую Идею для человечества, отказывая себе в том, чем человечество пользуется. Особенно на фоне просачивающихся через Железный Занавес новостей, что на Западе вовсе не так плохо с социальным дарвинизмом, как говорит пропаганда, что и там люди, и там есть какие-то духовные ценности помимо погони за наживой, но к этим ценностям присовокуплено и изобилие продуктов, одежды, бытовой техники, хороших автомобилей.
  
  ***
  
  Здесь, наверное, также необходимы некоторые пояснения относительно всеобщего убеждения в тоталитаризме и крайней экстрактивности политических институтов СССР. Общепризнанная логика рассуждений на этот счет сегодня подразумевает следующее: обязательно должны возникнуть "элиты", монополизирующие в себе производство и большую часть продукта производства, приобретая через это политическую власть. Еще одно типичное современное умозаключение - если есть некая определенная идеология, обязательно должны быть и противники этой идеологии, объединенные в политические группы.
  
  Были ли элиты в СССР? Сегодня к таковым принято относить т.н. "номенклатуру" - высших партийных работников. Действительно: высшие партийные работники жили лучше обычных граждан. Но в этом нет ничего удивительного - так было всегда и везде с теми, кто управлял государством, не исключая самых инклюзивных на свете стран (точнее тех, которые принято считать таковыми). Номенклатурный работник имел доступ в спецмагазин, где свободно продавались дефицитные товары. Он имел также номенклатурную дачу и служебный автомобиль. И ему вполне хватало его полномочий для того, чтобы, как говорят в России, "грести лопатой".
  
  Однако была проблема: на самом деле, политические институты в СССР были не экстрактивными, а инклюзивными. Возможности элиты были строго упорядочены и ограничены должностью. Этот порядок не был насажден сверху, он возник в результате борьбы внутри номенклатурной среды как компромисс. Если кто-нибудь из номенклатурных работников выделялся любовью к роскоши - его товарищи по Партии с удовольствием использовали это как повод для политической борьбы и объединения против этого работника с самыми негативными последствиями для него. Выделяться, "грести лопатой" было, таким образом, смертельно опасно.
  
  Как установился такой порядок, почему элиты в СССР вели себя совсем не так, как элиты других стран и их последователи после развала СССР? Причин здесь несколько. Первая - это экономический строй социализм, при котором частная собственность недопустима в принципе. Единственное направление, по которому номенклатурный работник мог бы себя "вознаграждать" - это то же самое "нэпманское жраньё" Остапа Бендера, о котором говорилось выше, то есть простое удовлетворение в пище, одежде. Вторая - большинство номенклатурных работников были таковыми в первом поколении, сделав карьеру с самых низов, поэтому они не имели врожденной привычки к роскоши, предпочитая жить так, как они привыкли с молодости, когда еще не были номенклатурными работниками. Третья - Советская власть состоялась, как и предсказывали классики марксизма-ленинизма, через классовую борьбу и диктатуру пролетариата. Аристократы и предприниматели ограничивались в правах, изгонялись из страны и расстреливались только за то, что они были аристократами и предпринимателями, а самой характерной особенностью этих слоев общества, по которой их отличали от рабочего класса и крестьянства, было их богатство. Таким образом, богатство ассоциировалось с классовой враждой, что для руководства пролетарского государства, если бы оно возжелало совсем уж особых условий существования, ничем хорошим кончиться не могло. Богатым было быть стыдно, те, кто был на самом деле богат (я не имею в виду сейчас номенклатуру) всячески скрывали свое положение. Четвертая причина - роль И. В. Сталина. Можно называть его диктатором или даже тираном, а можно, как тогда в СССР - Отцом Народов и Великим Вождем. В любом случае очевидно его исключительное, выдающееся положение по отношению к другим, даже самым высшим чиновникам и партийцам. При этом сам Сталин вел подчеркнуто аскетический образ жизни, как говорил Черчилль после его смерти - "Он оставил посте себя китель, трубку и великую империю". Вопрос: могли ли чиновники и партийные работники позволить себе быть богаче Сталина? Ответ: могли, но в очень узких пределах.
  
  В России ходит некоторое количество баек на этот счет. Так, согласно одной из них, кто-то из маршалов, то ли Буденный, то ли какой-то другой, построил себе роскошную дачу и пригласил друзей, в том числе Сталина, отпраздновать новоселье. Сталин сказал одну фразу: "Ты построил отличный дом отдыха для детей". Маршал засмеялся и действительно отдал эту дачу детскому дому отдыха. Еще одна байка рассказывает, как какой-то генерал-майор докладывал Сталину о ситуации на фронте (был конец второй мировой войны), и Сталин был доволен докладом. Тогда генерал решил попросить за себя: он отправлял поезд с трофеями из Берлина и где-то на границе этот поезд остановило НКВД. Сталин молча взял бумагу на этот счет и написал на ней резолюцию: "Пропустить майору его барахло". Генерал начал говорить, что здесь ошибка, он не майор, а генерал-майор... Все было напрасно. Генерал-майор сохранил свое богатство, но перестал быть генералом - Сталин исключил его из высшего командного состава, то есть из правящей элиты СССР.
  
  Вышеперечисленное стало причиной того, что элита СССР отличалась от остальных мировых элит в вопросе присвоения принадлежащего обществу богатства. Фактически, она так и не стала элитой в полном смысле этого слова, ограничиваясь ролью топ-менеджеров и наемных чиновников. Их власть была велика, но возможность употреблять ее на личные нужды была весьма ограниченной. Как говорят в своей книге "Why nations fail" профессора Робинсон и Асемоглу - раз установленные инклюзивные институты продолжают поддерживать сами себя, создавая "позитивный круг" и порождая новые инклюзивные институты.
  
  Подобные "бескорыстные" отношения были присущи не только высшим эшелонам власти СССР, но пронизывали собой все его "социальные уровни". Приведу в пример весьма характерный случай, который происходил на одном крупном заводе, выпускающем атомные реакторы. Однажды руководитель профсоюза, будучи в сильном затруднении постучался в кабинет директора завода. В затруднение его привело письмо одного из работников. Этот работник писал: "Мы с директором завода живем в одном многоэтажно доме (!). Каждое утро в одно и то же время и я, и он отправляемся на работу на завод. Только директор едет на персональном автомобиле, а я на общественном транспорте. Предлагаю, в целях рационализации рабочего процесса, в связи с тем, что в персональном автомобиле имеются дополнительные места, мне также добираться на работу на этом же автомобиле". Письмо поставило директора и руководителя профсоюза в тупик. Для прямого отказа не было законных оснований. Затянуть дело, использовать неформальные возможности - значит, с большой долей вероятности получить крупный скандал по партийной линии, чем не преминут воспользоваться конкуренты директора. Ситуацию, в конце концов, разрешили "кулуарно". С рабочим, написавшим письмо, пошли на "сделку" - ему выделили внеочередную квоту на покупку личного автомобиля. Многие ли рабочие подобным образом добивались улучшения своей жизни? Многие. Те, кто проявлял активность, участвовал в "комсомольских стройках", таких как БАМ, освоение Западной Сибири, целины, участвовал в космических программах - очень быстро поднимались по карьерной лестнице м получали свой доступ к "спецраспределителям".
  
  Так что - совсем не было в СССР элиты, пытавшейся концентрировать у себя богатство и возможности? Такая "элита" была. Она же, кстати, и стала оппозицией господствующей идеологии, быстро набирающей силу к началу Перестройки, о чем мы подробно поговорим в следующей главе. "Элита" эта концентрировалась вне того, что можно назвать плановой экономикой СССР - вокруг остатков рыночных отношений. Сначала вокруг остатков - потом, конечно, после начала Перестройки, вокруг вновь нарождающихся элементов рынка. Это были мясники с рынка, парикмахеры, работники салонов красоты, таксисты, фарцовщики, выпрашивающие имущество у иностранных туристов и перепродающие его по спекулятивным ценам, прочие спекулянты, проститутки. По мере развития явления, получившего название "дефицит", к ним присоединялись директора магазинов, мастера по ремонту бытовой техники, начальники баз, на которых концентрировался товар и, наконец, в поздний период - т.н. "цеховики", то есть подпольные предприниматели и криминальное сообщество, постепенно переходящее от краж и грабежей к "крышеванию" подпольных предпринимателей. Именно эта "элита" и составила базу для нарождающейся оппозиции существующему строю, обеспечила материальную поддержку этой оппозиции.
  
  Если мы говорим про общественные течения - мы этим слоем населения ограничимся. Если же мы непременно хотим поместить каждое лыко в строку, мы, конечно, обязаны прибавить к "оппозиции" всякого рода диссидентов, а учитывая их малое количество, причислить сюда же студенческие "организации", в которых молодежь пыталась искать себя перед тем как закончить ВУЗ, уехать работать, жениться и навсегда забыть о своих оппозиционных мечтаниях. Проблема такой "оппозиции" в том, что это были разрозненные и малочисленные кружки "по интересам", причем интересам весьма узким, "элитарным", то есть не рассчитанным на понимание широкого круга общественности. Здесь было довольно много экзотики - начиная от, собственно, диссидентов, активно раскручиваемых Западом и светящих отраженным светом через пропагандистское радио на советскую действительность и заканчивая убежденными коммунистами, полагающими, что советская партийная верхушка предала идеалы коммунизма и повернула в сторону капитализма. Этих уже Запад не раскручивал, поэтому лично я узнал о них совершенно случайно в личном общении после погружения в среду российской оппозиции. Геройствовали они не меньше, а, может и больше диссидентов, и пострадали от действий властей гораздо сильнее. Большинству населения бывшего СССР, не имеющему моего опыта погружения в оппозиционный андеграунд (я не про уровень погружения, а просто про его факт), однако, они неизвестны до сих пор.
  
  Роль пропагандируемых Западом диссидентов очень сильно выросла с началом Перестройки, когда мясники, проститутки и фарцовщики укрепились настолько, чтобы начать искать для себя идеологию. Укреплялись они, опять же, не сами по себе, как ковбои на Фронтире в XVIII веке, а в полном соответствии с Курсом Партии, взятом на очередном съезде КПСС. Диссиденты стали идеологами рыночных реформ в СССР, причем некоторые из них против воли и после смерти. Взять хотя бы знаменитого обличителя ГУЛАГа Варлама Шаламова, отсидевшего срок за троцкизм и оставшегося убежденным троцкистом до самой смерти.
  
  5. В чем суть Перестройки.
  
  Перестройка - это попытка совместить план и рынок. Считалось, что таким образом удастся ускориться в производстве товаров широкого потребления и быстро, за счет частной инициативы, заполнить ниши, с которыми не справлялось плановое хозяйство. На мощностях имеющихся предприятий предлагалось заводить кооперативы, которые бы, при условии выполнения плана, ликвидировали дефицит в товарах широкого потребления. Сделал план - дальше делай, что хочешь и продавай куда хочешь.
  
  Кооперативы оказались страшно выгодным делом. И хоть по меркам капиталистического мира ничего особенного они собой не представляли, "малый бизнес" - в стране наемных работников каждый, даже самый маленький "капиталист" выглядел недостижимым миллиардером (выше мы уже говорили про "элитарность" фарцовщиков, мясников и таксистов). Данное обстоятельство заставило руководство предприятий присмотреться к происходящему. Если раньше своей задачей они видели только выполнение плана, получая за это законное вознаграждение в виде зарплаты - "кооперативные" деньги, потекшие к ним рекой, сместили приоритеты.
  
  Кооперативов стало появляться все больше, и главным препятствием на пути развития этих кооперативов... стал план. План перестал быть основным видом деятельности, он превратился в оброк, в тяжкую обязанность, мешающую расправить крылья частного предпринимательства. План, госзаказ, стали ненавидеть, над ним стали потешаться, высмеивать в юмористических передачах и средствах массовой информации. Так произошла приватизация государственного сектора, намного раньше того времени, когда она была оформлена юридически. Каждый вдруг ощутил себя собственником того, чем он руководил и распоряжался. Власть продолжала транслировать социалистические ценности, а эти ценности давно уже были приватизированы или, как говорят в России "попилены" между участниками вновь возникающего стихийного рынка, часто минуя принятые юридические нормы. Весь "тоталитаризм" СССР оказался бессильным перед сварщиком, стащившим с завода в рабочее время свой сварочный аппарат чтобы выполнить "халтуру" - кому-то на даче сварить ворота или оградку на кладбище.
  
  Доходило до смешного: "кооператив" на базе одного московского завода, производящего сплавы для космической отрасли (уж не знаю, был ли он оформлен юридически или просто частной инициативой нескольких слесарей), начал делать лопаты из титана. Лопаты были очень легкими и практически не тупились, так, что, в какой-то момент, они стали вытеснять обычные стальные.
  
  Плановая экономика стала трещать по швам. Поскольку титан и другие материалы, созданные в рамках длинных технологических цепочек, стали уходить на лопаты и прочий легко реализуемый товар, космические корабли и другую запланированную Верховным Советом СССР продукцию стало делать не из чего и некому. Чтобы понять смысл происходящего, можно представить, как подразделение Эппл занялось вместо штамповки алюминиевых корпусов для Айфонов, производством алюминиевых мисок и тазов. Другое подразделение, делающее ЖК-экран, взялось делать калькуляторы. При этом сверху их бомбардируют приказами немедленно выполнить план по производству корпусов и экранов, но в то же время требуют развития кооперативного движения и всячески его поощряют, не давая органам контроля принимать меры к нарушителям.
  
  Приведу небольшую цитату из воспоминаний Заместителя Председателя Правительства СССР Л. Абалкина, которую я взял из книги "Гибель Империи" Е. Гайдара:
  С одной стороны, все выступавшие требуют самостоятельности, отмены диктата министерств и ведомств, снижения доли госзаказа. И одновременно в один голос настаивают на гарантированном материальном снабжении. После моего избрания заместителем Председателя Совета Министров я часто сидел рядом с Николаем Ивановичем Рыжковым и видел, в каком положении он оказался. К нему подходили десятки депутатов с письменными и устными просьбами обеспечить поставки, гарантировать материально-техническое снабжение и так далее и тому подобное. Хотя все должны бы ясно понять, что коль скоро вы отвоевали у правительства госзаказ, с помощью которого оно собирает ресурсы, то вы не имеете права требовать, чтобы оно вас снабжало. Ведь это связано напрямую.
  
  В один прекрасный момент ресурсы на складах закончились, и космический завод в Москве, сделав последнюю космическую лопату и так ничего на этом не заработав, разорился и начал сдавать свои помещения в аренду под офисы. То же самое произошло и с другими кооперативами, формальными и неформальными, на других заводах. Производство в России и других республиках, из которых раньше состоял СССР, перестало существовать.
  
  ***
  
  Почему же прекратилось производство? Почему перестали делать тот же титан, ведь лопаты из него продавались на "ура", гораздо лучше, чем космические корабли? Потому что начался рынок, а на рынке действует наша любимая формула "Прибыль=Доходы-Расходы". Титан - очень дорогой материал, и лопаты из него были выгодны производителю только потому, что металл этот ему доставался полностью бесплатно, со склада, в порядке приватизации планового хозяйственного комплекса СССР. С учетом же всех расходов на закупку титана, ни один дачник такую лопату не мог бы себе позволить, поскольку "дача" в СССР была просто приусадебным хозяйством, приносящим своему небогатому собственнику некоторую часть продуктов в натуральном виде. Судя по тому, что лопата из титана и сегодня в пять раз дороже обычной стальной и представляет собой определенную экзотику - человечество так до сих пор и не стало настолько богатым, чтобы обеспечить такой лопате массовый спрос.
  
  Как видим, когда "Расходы" в формуле прибыли равны нулю, любой бизнес процветает. Жаль, что это возможно только на очень коротком этапе распродажи того, что создавалось десятилетиями и огромным напряжением сил! Однако старина Кейнс, без сомнения, оценил бы происходящее.
  
  Зато советским партийным руководителям удалось практически проверить теоретические выкладки Энгельса, утверждавшего столетие назад в своем труде "Антидюринг", что социализм и капитализм совместно существовать не могут. На этом положении строился т.н. "ортодоксальный" социализм, исповедуемый в СССР до горбачевских реформ. Мол, если допустить хоть какие-то элементы рыночных отношений при социализме, они непременно поглотят план и централизованное производство и распределение. А сколько советские партийные деятели настрадались от этого совмещения во времена НЭПа! В 80-х годах XX века все было благополучно забыто, и решили начать с чистого листа.
  
  ***
  
  Допустимо ли говорить про огромный пласт событий, решений, действий, переживаний так коротко? Нет ли здесь односторонности и тенденциозности в подходе? Не выбираю ли я то, что мне интересно, вольно интерпретируя факты и не упускаю ли то, что противоречит моим взглядам? Ведь если все происходило так, как описано - только идиот мог принимать решения о начале кооперативного движения! Неужели в СССР и других соцстранах все были идиотами?
  
  Нет, идиотов в СССР и других соцстранах было не меньше и не больше, чем где бы то ни было в другом месте. Однако законы общественных отношений - есть законы абсолютной несвободы для отдельных личностей. Очень хорошо это описал Л. Толстой в знаменитом романе "Война и Мир". Пока решения касаются человека лично - он их принимает легко. Как только они становятся связаны с другими людьми, он подчиняется необходимости, исторической предопределенности. И чем больше этих других людей, тем больше необходимости и предопределенности.
  
  Мы говорим: социалистическое общество тогда стояло перед проблемой отставания от капиталистического общества в сфере производства. Под этим мы подразумеваем огромный пласт разных мелких событий и действий. Горячий патриот и безупречный коммунист едет послом куда-нибудь в США и привозит оттуда видеомагнитофон. Ничего подобного в СССР нет, но, поскольку в мире оно есть - каждый хочет его тоже иметь. Как советский человек мог бы получить видеомагнитофон? Для этого необходимо было, чтобы на самом верху, там, где происходит планирование, производство видеомагнитофонов было запланировано. Ясно, что многим видится такой порядок громоздким и неуклюжим, особенно по сравнению с Западом, где никто ни у кого не спрашивает, что производить!
  
  Порядок ругают, Запад хвалят, КГБ выявляет настроения (им за это платят и повышают их в должности, поэтому они бессознательно, тоже в силу стихии собственного общественного процесса, нагнетают ситуацию). Возникает потребность как-нибудь усовершенствовать этот порядок, и не только в силу докладов КГБ, но и просто из одной потребности управленца решать вопросы, находящиеся в его ведомстве. "Дайте нам больше самостоятельности! - говорят директора предприятий. - Мы отрегулируем дело так, что не будет дефицита, потому что нам на местах виднее!". Любой управленец хочет больше самостоятельности - это тоже вполне естественно. Управленцы, в конце концов, оказываются более последовательными в своих претензиях, поскольку "практику" противопоставляют "абстрактному теоретизированию". Какой там "Антидюринг" столетней давности, если конкретный человек конкретно берется сделать у себя на заводе, в свободное от плана время эти пресловутые видеомагнитофоны и обеспечить ими население?
  
  Через некоторое время - глядь, а вся страна в кооператорах, план не выполняется, но и этим люди недовольны, и такое положение дел, на их взгляд, недостаточно! А у хорошего политика основное достоинство - способность видеть общественные тенденции и вставать во главе них. Как можно было возглавить тенденцию к рыночной свободе? Еще больше "углублять", как говорил М. С. Горбачев. Он и углублял, но как выяснилось - все равно не успел за общественной стихией, в результате чего был отвергнут обществом в пользу Ельцина и прочих, обещавших свободу не в рамках социалистической системы, а абсолютную. При этом процесс вовсе не линеен: есть отступления, есть повороты в сторону, есть еще какие-то параллельные решения... Видеомагнитофоны, например, таки стали делать, но в силу того, что результат требовался срочно, а опыта не было, они значительно уступали импортным конкурентам и остроту проблемы дефицита не сняли: те, у кого был советский видеомагнитофон считались неудачниками.
  
  Так действует стихия общественных отношений. Учитывая, что она действует в некоторых случаях одинаково, выводят законы общественного развития. На основании законов общественного развития делают прогнозы. Пример - уже нами упомянутый "Антидюринг" Энгельса, предсказавшего крах советской социалистической системы в XIX веке, когда и СССР еще никакого не было. Он просто вывел закон, что социализм не терпит компромиссов с рынком, иначе неизбежно перерастает в рынок. А как это происходит на практике - может, и через кооперативы, почему бы и нет? Так, кооперативы, стихийная приватизация общественного имущества - есть то, что погубило социалистическую экономику. Все остальное, что происходило во времена Перестройки - только преломление данного процесса, его отражение в мозгах людей. Тот, кто от этого процесса выиграл - славил и восхвалял происходящее, считая, что наконец восстанавливается справедливость, рушится тоталитаризм и начинается свобода. Тот, кто проиграл, а таких оказалось большинство просто в силу особенности самого процесса приватизации общественного богатства в отдельные частные руки - проклинали и придумывали конспирологические теории о внешнем воздействии, продажности элит, конце света и прочем в этом роде. Соответственно, придумано и творчески переосмыслено множество различных историй и мифов, умозаключений и аналитических выводов. Все, в общем, как всегда, но мы не будем попадаться на эту удочку.
  
  6. "Гибель Империи" Егора Гайдара
  
  Говоря о развале СССР, нельзя пройти мимо книги "Гибель Империи" самого знаменитого и самого ненавидимого на постсоветском пространстве экономиста Егора Гайдара. Книга имеет серьезный резонанс, и игнорировать ее при разборе причин катастрофы СССР - значит "ослаблять" свои позиции. В определенных кругах, претендующих на интеллектуальную монополию в России, даже считается, что Гайдар поставил точку в вопросе развала СССР, досконально описал процесс, разобрал его, назвал причины, и пытаться заново его поднимать - просто заниматься демагогией. Эти круги, хоть и широко известны, но очень узки: основная масса населения бывшего СССР считает "Гибель Империи" книгой лживой, написанной с целью оправдать развал Союза и создание нового "правящего класса", захватившего бывшую государственную, то есть общенародную, собственность. Впрочем, как мне представляется, ни те, ни другие, скорее всего, книгу не читали, а тот, кто читал, вне зависимости от отношения к лагерю "либералов" или "патриотов", намного более осторожен с оценками. Так, известный российский экономист-либерал Константин Сонин отзывается о "Гибели Империи", рекомендуя ее к прочтению, следующим образом:
  
  ...Его (Е. Гайдара - прим. мое) глобальные теории "взлетов и падений империй" могут и не остаться в веках - прямо скажем, не останутся, но от разбора гибели одной конкретной империи, экономической катастрофы неслыханных пропорций, невозможно оторваться [http://ksonin.livejournal.com/586794.html]...
  
  Действительно: теория "взлетов и падений империй" Гайдара не выдерживает никакой критики. Эта теория подходит абсолютно ко всему, что имеет начало, пик развития и конец: от зарождения и будущей смерти Вселенной до жизненного цикла насекомой букашки. В том, что человеческое сообщество, приобретая некий ресурс, бурно развивается, а впоследствии, теряя ресурс, теряет и то, что "захватило" в процессе развития, нет ничего необычного. Применять это только к сообществам, называемым "империями" и игнорировать другие сообщества, довольно странно. Примером доказательной базы Гайдара, самым сильным его аргументом, пожалуй, является график сравнения СССР с Испанией со страницы 129, где кривая прихода ценностей (в одном случае песо, вырученных за золото, в другом - нефтедолларов) идет сначала вверх, а потом (вот сюрприз!) спускается вниз, и по мере ее спуска происходят разные "печальные" события типа потери Португалии или контроля над Восточной Европой. Есть ли хоть одно государство, среди ныне существующих или ушедших в прошлое, которое нельзя было бы вписать в этот график?
  
  Само определение "Империи" у Гайдара поверхностно и идеологизировано:
  
  В данной работе под термином "империя" понимается мощное полиэтническое государственное образование, в котором властные полномочия сосредоточены в метрополии, а демократические институты (если они существуют) - либо, по меньшей мере, избирательное право - не распространяются на всю подконтрольную ей территорию.
  
  Причина, зачем Гайдару понадобилось свое личное определение понятна: классическое понимание империи подразумевает противоречие между центром-метрополией и окраинами-колониями, которые эта метрополия эксплуатирует, прежде всего, экономически, и из этой эксплуатации вытекают уже политические отношения, выстраиваемые митрополией таким образом, чтобы эту эксплуатацию защищать. Такое понимание категорически не соответствует тому, чем являлся СССР, поскольку ситуация в нем была ровно обратная: окраины - республики и страны соцлагеря во многом существовали за счет центра, о чем упоминается и в "Гибели Империи" в том числе. Если же мы возьмем в совокупности законодательство СССР, хозяйственные связи, отношения, мы увидим, что вопреки всем "оригинальным воззрениям", СССР на самом деле был тем, чем себя и декларировал: Союзом независимых республик, решивших объединить собственные экономики в единый народнохозяйственный комплекс. Это хорошо видно хотя бы по тому, как СССР разваливался - по мере развала экономических связей, "отваливались" и республики, причем граждане этих республик буквально на глазах приходили в недоумение от того, что вообще у них могло быть общего с другими народами-участниками СССР [Те, кто сегодня себя называют "патриотами", именно это обстоятельство и ставят в упрек СССР: Президент Путин недавно высказывался в том духе, что Ленин, "создав" союзные республики, "заложил под страну атомную бомбу". Считается, что республики надо было назвать губерниями - и тогда развала СССР можно было бы избежать.]. Недоумение было настолько сильным, что понадобился подробный и разветвленный миф об ужасах тоталитарного государства, чтобы хоть как-то уложить в голове это "противоестественное", если исключить из его причин совместную экономику, сожительство.
  
  Своим определением и предлагаемыми причинами гибели СССР Егор Гайдар пытается предвосхищать американских профессоров Робинсона и Асемоглу и их "Why nations fail" с "инклюзивностью" и "экстрактивностью", но его "демократические институты" откровенно неудачны и всеобъемлющему понятию "инклюзивность" проигрывают. Если плановую экономику СССР понятием "инклюзивность" можно хоть как-то поверять, поскольку оно гораздо шире чем понятие государственного строя и при этом достаточно неопределенное, предъявлять этой же экономике отсутствие "демократии", по меньшей мере, странно. Плановая экономика СССР - полный антипод "демократии", она в принципе не могла быть "более демократичной" или "менее демократичной". Она просто была бы тогда не плановой. Если же обратиться к определению Гайдара, в котором он понятие "империя" натягивает на СССР, получается, что империя - это мощное полиэтническое государство с плановой экономикой, то есть на всем протяжении человеческой истории она возникла лишь единожды. Либо нам придется взять за основу то, что, говоря об объективных экономических причинах развала СССР и прочих империй, Гайдар в своей книге оставил понятие "империя" без определения, то есть ограничился определением только в "надстроечном" секторе государственного устройства. Тогда все сводится к идеологической конструкции "демократия = не империя = хорошо" в противоположность конструкции "не демократия = империя = плохо". Здесь понятие "империя" совершенно лишнее, его роль сводится к идеологическому штампу - достаточно было бы просто указания на форму государственного устройства. Этим, видимо, нам и придется довольствоваться: слово "империя" в книге про объективные причины гибели "империи" взято просто для нагнетания драматизма и никакой смысловой нагрузки не несет. На основе гайдаровских и других подобных умозрительных конструирований, мы каждый раз убеждаемся, как сложно СССР уложить в какие-то рамки, игнорируя его истинное содержание и основу, на которой он существовал. Обобщать приходится очень сильно, поднимаясь до самых высоких сфер чувственного и эмоционального, оставляя за рамками все конструктивное и рациональное.
  
  Выстраивая гибель "империи" в логическую цепь, Е. Гайдар часто опирается на обильно цитируемую им ведомственную переписку. Ведомственная переписка - вещь весьма специфическая. Одно и то же ведомство в случае, когда оно отчитывается за год работы и в случае, когда оно обосновывает необходимость увеличения финансирования, пишет абсолютно разные бумаги. Отчет о достижениях будет представлять собой смесь победных реляций и доказательств глубокого проникновения в суть курируемых вопросов, а требование увеличить финансирование будет целиком состоять из острейших проблем, которые необходимо срочно решать. Если в одном случае брать только бумаги первого типа, а в другом второго - выводы об обстановке, в которых они написаны, будут различаться кардинально. Так сегодня в России спорят о сталинских репрессиях: каждая сторона трясет бумагами "своего" типа, оправдывающими ее точку зрения, совершенно игнорируя все, что есть у другой стороны. У одних Сталин получается белым и пушистым, у других - исчадие ада [На самом деле, главный вопрос сталинских репрессий поставлен писателем Довлатовым: "Кто те два миллиона людей, которые написали доносы?" Вопрос этот выходит далеко за пределы остроумного фразерства. Репрессии были именно общественным явлением, затронувшим широкие слои населения, и сводить их к личности одного человека - опять отказываться от объективного освещения и изучения проблемы в пользу эмоционирования. Впрочем, я обещал, что в этой книге разбирать репрессии не буду.].
  
  В противоположность ведомственной переписке, которой уделяется слишком много внимания, некоторые важные принципиальные моменты в "Гибели Империи" освещены вскользь. Так, на страницах 137-138 есть слова:
  
  На XXV11 съезде КПСС была поставлена задача удвоения экономического потенциала в СССР к 2000 г. Программа ускорения предусматривала, что развитие машиностроения будет в 1,7 раза опережать общие темпы промышленного роста, качество машиностроительной продукции к началу 1990-х годов достигнет мирового уровня.
  
  Набор методологических манипуляций позволил статистическим органам СССР засвидетельствовать увеличение темпов роста советской экономики в 1985-1986 гг. В результате исключения из расчетов национального дохода реализации алкогольной продукции, темпы его роста в эти годы были завышены примерно вдвое (далее идет ссылка на Кудрова В. М. "Советская экономика в ретроспективе" - прим. мое)
  
  Для объективности повествования этот момент увеличения темпов роста (мнимого или нет) следовало бы разобрать более подробно, чем это делает Гайдар, поскольку он прямо противоречит всему, что книгой доказывается. Я лично знаком с людьми, уверенными, что все проблемы экономики СССР поставленной на XXVII съезде задачей и предпринимаемыми в рамках выполнения этой задачи мерами, решались полностью. Они приводят в доказательство своей версии именно это увеличение темпов роста, о котором упоминает Гайдар. Рыночные реформы Горбачева (хозрасчет, кооперативное движение) они расценивают как неожиданное и трагическое вмешательство, перечеркнувшее открывшиеся блестящие возможности.
  
  "Нефтяное проклятие" - еще один спорный момент в книге Гайдара. Логика здесь также выстроена в духе "Капитана Очевидности": когда появляются "шальные" нефтяные деньги, возникает соблазн их потратить, а потом, когда шальные деньги пропадают, поскольку они шальные, возникает дисбаланс в бюджете и экономика рушится. Мне одному кажется, что это вовсе не про "нефтяное проклятие", а про цикличность экономического развития в целом? Рынок насыщается, цены падают, возникает дисбаланс между доходами и расходами - а за ним спад, рецессия и т.п.? Опять же: "нефтяного проклятия" по тому же Гайдару избежали Норвегия и США. Ну, допустим, это страны демократические - тогда предлагаю самые недемократические на свете Кувейт и Саудовскую Аравию с намытыми островами, шестизвездочными отелями и наиболее захватывающими на сегодня перспективами инвестирования. Получается, нет никакого "проклятия", а есть просто способность или неспособность распорядиться внезапно возникшим богатством. "Нефтяной шанс" звучит нисколько не хуже "нефтяного проклятия".
  
  Момент, который меня всегда во всех этих "проклятиях" смущал - это как одно направление может помешать другому. Как наличие возможности торговать нефтью ограничивает возможность торговать станками? Пресловутыми высокими технологиями? Да хотя бы просто - одежду шить? У Робинсона и Асемоглу мешает элита, получающая сверхприбыли и ограничивающая развитие ради того, чтобы вновь появившиеся выгодоприобретатели этого развития не ликвидировали ее и сами не стали новой элитой. Довольно идеалистично, конечно, звучит - но это хоть какое-то объяснение, какая-то логика. Какую логику можно обнаружить применительно к СССР, где частная собственность на средства производства преследовалась по закону - мне не очень понятно. Гайдар пишет о некоем контракте власти и народа:
  
  На смену прежним формам легитимации режима приходит новый контракт власти и общества. Его никто не подписывал. Но суть дела понятна: вы - власть, обещаете нам - народу, что не будете отменять введенные социальные программы, даже когда они будут более дорогостоящими, гарантируете стабильность розничных цен на важнейшие товары народного потребления. За это общество готово вас (власть) терпеть, воспринимать как данность, неизбежное зло.
  
  Почему бы в рамках этого "контракта" советской власти не организовать дополнительные источники стоимости и благополучия?
  
  Часто, когда описывают неудачи, особенно в области государственного строительства, дело сводят к неэффективности конкретных персон, каким-то образом, несмотря на свою неэффективность, пробравшихся в верхние эшелоны власти. Об этом в "Гибели Империи" довольно много - причем, почему-то, в конце, когда описывается последний этап катастрофы, то есть когда меньше всего возможности что-либо исправить и вообще сделать хоть что-нибудь полезное. Наверное, здесь повлияло то, что именно в этот период автор книги начинает активную общественную деятельность и непосредственно сталкивается со своими идеологическими противниками. Так или иначе, ругать начальство, дело хоть и приятное, но не самое перспективное с точки зрения выяснения истины, тем более, когда речь идет о претензии на объективность и научность. Давно известно, что "победителей не судят", а проигравших, наоборот, судят тщательно и предвзято.
  
  ***
  
  Если сказанное выше обобщить, остается только согласиться с К. Сониным, что от чтения "Гибели Империи" оторваться невозможно, оно и вправду захватывает, прямо как какой-то детектив, но сумбурность и идеологическая предвзятость, неудачно обоснованные в виде претендующей на научность теории "взлетов и падений империй", оставляют после прочтения впечатление недосказанности.
  
  Как ни странно, желательная степень глубины, стройности изложения и научного значения достигается довольно просто: надо всего лишь вспомнить о главной причине экономических проблем СССР, о которой говорю я в этой книге - нехватке людей для реализации ими тех экономических отношений, на которые они претендовали. Сам Гайдар постоянно "натыкается" на эту причину, но всеми силами старается ее игнорировать, "замять".
  
  Стр. 83-84:
  
  Прирост трудовых ресурсов сокращается. Его невозможно компенсировать наращиванием капитальных вложений. Заместитель Председателя Госплана СССР Л. Воронин пишет в Совет Министров СССР 23 февраля 1984 г., что недостаток рабочей силы, вызванный устойчивым превышением числа рабочих мест по сравнению с имеющимися в наличии трудовыми ресурсами, приводит к снижению эффективности труда. Невозможность в рамках существующей системы компенсировать сокращение притока рабочей силы капитальными вложениями (жирный шрифт - мой) С. Фишер и У. Уэстерли сочли главным фактором краха советской экономики.
  
  Далее следует "возражение" Е. Гайдара:
  
  Эти проблемы реальны, но они растянуты по времени, трудности нарастают на протяжении десятилетий. Экстраполяция подобной тенденции позволяет предсказать падение темпов экономического роста, его остановку, но не крах.
  
  Остановка экономического роста - это полное отсутствие развития, прогресса, то есть того, что представляет собой основу существования Вселенной - движения. Это и есть самый настоящий крах, особенно на фоне соревнования двух систем! Сегодня экономисты-рыночники в один голос твердят, что 1-2% экономического роста - прекрасный показатель, что ничего лучшего не существует. Тогда "лучшее" существовало: это была рыночная модель, сдобренная кейнсианским читерством - Славное тридцатилетие. Ну, а то, что трудности нарастают в данном случае именно "на протяжении десятилетий", прекрасно видно, хотя бы и из "Гибели Империи" Е. Гайдара.
  
  Стр. 80:
  
  М. Горбачев в докладе на Пленуме Центрального Комитета КПСС 16 июня 1986 г. говорит: "Каждая единица прироста национального дохода, промышленной и сельскохозяйственной продукции в сложившихся условиях требует от нас больше ресурсов. [...] В настоящее время только в промышленности насчитывается около 700 тыс. незанятых рабочих мест. И это практически при односменной работе оборудования. При выходе на коэффициент сменности 1,7 число пустующих рабочих мест в промышленности превысит 4 млн. На их создание израсходовано десятки миллиардов рублей".
  
  Вывод Гайдара:
  
  Идеи осуществления крупномасштабных, амбициозных и экономически не просчитанных проектов в сознании советских лидеров возникают регулярно. В 1963 г., когда страна уже начала закупать зерно за границей, Н. Хрущев предлагает вернуться к проекту строительства дороги из Комсомольска-на-Амуре на Сахалин.
  
  Многие проекты, в которые вкладывались значительные ресурсы, оказывались либо малоэффективными, либо бессмысленными. Характерный пример - мелиоративное строительство.
  
  Возможно ли было обойтись без амбициозных проектов, требовавших огромного количества ресурсов и рабочих рук? Не было бы амбициозных проектов - власть не выполнила бы "контракта" с обществом, то есть, если избежать умозрительных идеологических конструкций, отставание от капитализма по качеству и уровню жизни было бы еще более значительным.
  
  Стр. 88:
  
  В Советском Союзе при действующих ограничениях всегда существовали каналы миграции из деревни в город. Но состав тех, кто оставался в деревне и уезжал из нее, был иным, чем в странах, не прошедших социалистическую индустриализацию. Социалистическая модель развития создавала мотивы, подталкивающие наиболее грамотных, энергичных крестьянских детей найти способ любой ценой переехать в город.
  
  Проблемы развития сельского хозяйства, порожденные миграцией нз деревни, существовали и в странах, не прошедших путь социалистической индустриализации. Но их масштабы были несопоставимыми с теми, которые сформировались в СССР к началу 1950 г.
  
  В конце 1940-х годов бегство крестьян из деревни усиливается. Закон 1932 г., запрещавший крестьянам покидать деревню без специального разрешения, действовал, но способы обойти его были известны. Промышленность, строительство нуждались в рабочей силе. Мобилизовать ее можно было лишь в деревне.
  
  Идеологически подкованный человек увидит здесь вечную и бессмысленную борьбу Власти с населением. Экономист - трагическую картину нехватки рабочих рук и сложный выбор между обеспечением этими руками сельского хозяйства, чтобы питаться, и промышленности, чтобы обеспечивать иные потребности, но в том числе и сельское хозяйство.
  
  ***
  
  Какие же причины, по мнению самого Е. Гайдара, легли в основу краха советской системы? Он перечисляет их на стр. 144:
  
  Он (крах советской системы - прим. мое) был предопределен базовыми характеристиками советской экономико-политической системы: сформированные в конце 1920 - начале 1930-х годов институты были слишком ригидными, не позволяли стране адаптироваться к вызовам мирового развития конца XX в. Наследие социалистической индустриализации, аномальная оборонная нагрузка, тяжелый кризис сельского хозяйства, не конкурентоспособность обрабатывающих отраслей делали крушение режима неизбежным.
  
  Под "наследием социалистической индустриализации" и "тяжелым кризисом сельского хозяйства" Гайдар понимает то, что за счет сельского хозяйства, за счет колхозов и продажи на экспорт их продукции, решался вопрос промышленного развития. В дальнейшем ситуация, по мнению Гайдара, усугубилась: было принято решение об экстенсивном пути развития, то есть развитии за счет увеличения количества используемых площадей (поднятая целина) вместо того, чтобы увеличивать его интенсивность за счет применения новейших достижений науки и техники.
  
  Данный вопрос требует внимательного и непредвзятого анализа. Напомню читателю, что к моменту начала коллективизации сельское хозяйство велось самым близким либеральному экономисту путем: крестьянам просто была роздана земля, кто сколько смог взять, и они вели на ней свое хозяйство, как хотели. Абсолютная свобода предпринимательства! Увы: к началу колхозных реформ крестьянские хозяйства едва-едва обеспечивали продуктами себя, на т.н. "товарный хлеб" сил уже не оставалось. Тоталитарное государство, уж конечно, нашло бы способ как обобрать крестьянина (тоталитарные государства всегда так делают), но отбирать у него было попросту нечего. Сталин лично ездил по Сибири и, вернувшись, сделал большой доклад о том, что мелкое хозяйство, ведущееся средневековыми примитивными методами, в принципе не способно обеспечить страну, и даже приводил в пример помещичьи усадьбы, которые просто в силу концентрации давали при отсталом и экстенсивном феодальном способе хозяйствования "товарного хлеба" намного больше, чем свободный крестьянин при Советской Власти. Только применение современных достижений - тракторов, комбайнов, молотилок, удобрений могло изменить ситуацию. По одиночке крестьянам приобретение этого всего было не потянуть, да и наделы их были настолько мелкими, что той же технике не было места развернуться. Именно данные обстоятельства и легли в основу крайней примитивности методов хозяйствования, а не, например, узколобость русского (украинского, белорусского) мужика. Таким образом, колхоз - это не просто "чудовищный бесчеловечный социальный эксперимент", это попытка накормить того же мужика, уже загибавшегося от голода, хоть и при наличии у него земли. СССР - территория так называемого "рискованного земледелия", то есть суровых климатических условий, что требует гораздо большего вложения труда на единицу продукции в сравнении с любой другой страной мира; в одиночку здесь справляться, по крайней мере в то время и теми средствами, было невозможно. Коллективизация, собственно, и есть интенсификация сельского хозяйства, отсутствие которой Гайдар ставит в упрек Советской власти.
  
  Конечно, было бы неплохо и дальше наращивать интенсивность хозяйства, внедряя в него все новые и новые достижения промышленности. Да вот беда: "не хватало" промышленности! Сколько нужно было еще взять из деревни кадров, чтобы заполнить ими "амбициозные" промышленные проекты развития сельского хозяйства? Выше мы уже читали, как Гайдар ругал мелиоративное строительство за "грандиозность" и неэффективность получаемого результата. Промышленность СССР и так захлебывалась в кадровом голоде и, конечно, еще больше "отвлекаться" на сельское хозяйство не могла. Экстенсивный путь развития и импорт недостающих продуктов в обмен на сырье - единственное, что в таких условиях оставалось Советской власти [Любимое возражение "рыночников" здесь - "А как же сегодня Россия зерно и прочую с/х продукцию экспортирует?" Очень просто: по количественным показателям производства сельскохозяйственной продукции мы и близко не стоим с СССР, наши современные показатели находятся на уровне 70-80-х годов XX века. Просто мы меньше теперь "кормим" республик и больше такой же сельскохозяйственной продукции импортируем из-за границы. Слово "кормим" здесь употребляется в ироничном смысле, поскольку в СССР, объединяющем экономики разных республик, старались по максимуму использовать их природные преимущества. На Кубани выращивали хлеб, а в Грузии - южные фрукты. Сегодня же говорят, что "Кубань кормила Грузию", что есть, конечно, крайне недобросовестная спекуляция.].
  
  Аномальная оборонная нагрузка. Понятие "аномальный" предполагает сравнение с чем-либо. Была ли оборонная нагрузка СССР "аномальной" с точки зрения такой же нагрузки наиболее вероятного противника - НАТО? Нет, не была - военного паритета СССР с НАТО достиг только к 80-м годам прошлого века. Аномальной она была только в одном отношении: отношении к экономике Советского Союза. И причина "аномальности" - все та же нехватка кадров. Больше людей построило бы еще больше военных заводов, но сначала интенсифицировало бы сельское хозяйство, развило промышленность и сделало бы много других полезных вещей в экономике. Увы: людей было много меньше количества, необходимого для соревнования с "капиталистическим лагерем".
  
  Неконкурентоспособность обрабатывающих отраслей. Эта проблема сама по себе, абстрактно, не требует никаких объяснений. Она требует решений, и эти решения легко находятся в любой системе: надо просто конкурировать, соревноваться, стремиться к победе и побеждать - было бы кому все это делать и был бы ресурс, из которого делать. Кадровый дефицит, безусловно, фатально ограничивает и возможности, и ресурс. Есть определенная зависимость: качество продукции СССР падает по мере развития - от начала строительства социализма к его концу. Корреляция между этим ухудшением качества и нарастанием кадрового голода прослеживается объективно. Обычно в этом случае говорят об общей неэффективности социалистической системы и нарастании противоречий по мере ее развития. Я говорю, что неэффективность - это не причина, а следствие, имеющее свою собственную причину в кадровом голоде. Обобщать до уровня порочности или перспективности системы в целом нет никаких оснований, поскольку, пока мировая капиталистическая экономика не глобализировалась, сконцентрировав трудовые ресурсы всего мира, а отдельные экономики разных государств имели примерно схожее количество трудовых ресурсов, социализм демонстрировал гораздо лучший экономический рост, чем капитализм, вынуждая последний вводить элементы планирования и огосударствления рыночной экономики под видом "кейнсианства". Никто же не делает из этого факта выводов о "порочности" капитализма!
  
  ****
  
  Общий вывод можно сделать следующий. "Гибель Империи" - интересная книга, тщательно описывающая процесс развала СССР, но причины этого развала она называет лишь вскользь, не оспаривая их, но и не соглашаясь с ними. То, что в книге называется причинами, на самом деле есть следствия кадрового голода социалистического лагеря. Как только мы принимаем эту истинную причину, отбрасывая идеологию и предвзятость - книга складывается в стройное и обоснованное повествование с однозначными и понятными выводами из него. Нарастание кризиса и последующий крах создают единую причинно-следственную связь.
  
  Исследование Егора Гайдара, сделанное в "Гибели Империи" нисколько не противоречит сказанному мной в этой книге, оно только добавляет богатую фактуру и подтверждает мои выводы. Также в "Гибели Империи" можно найти подтверждение и некоторым другим тезисам, мною выдвинутым: "неоднозначности", мягко говоря, кооперативного движения, инициированного правительством Горбачева, невозможности совместного существования социализма и капитализма, раскрытой на примере псевдосоциалистических государств Югославии и Польши.
  
  7. Что выросло на развалинах.
  
  Идеологи нового капиталистического курса, принятые на постсоветском пространстве с большой симпатией и ожиданием (Егор Гайдар - среди них), начали реформы, долженствующие привести это пространство в сонм процветающих развитых рыночных держав. В рамках реформ была оформлена приватизация, приняты самые лучшие законы, обеспечивающие частной собственности, рынку, предпринимательству, конкуренции, самые благоприятные условия.
  
  Однако ничего из этих начинаний не вышло. Страны бывшего соцлагеря, ликвидировав социализм, пришли не на пустое место, они влились в мировую экономику, а мировая экономика находилась уже на таком этапе, когда производить в развитых странах с более-менее приличной оплатой труда было невозможно. Уже вовсю действовали азиатские тигры, "облегчая" развитые страны от промышленности. Страны же социализма к моменту своей интеграции в мировую экономику имели определенный уровень жизни, значительно превосходящий уровень жизни крестьян из Азии.
  
  Есть еще один важный фактор, делающий глобальную конкуренцию для стран бывшего соцлагеря затруднительной - это климат. Чем в худших климатических условиях находится страна, тем больше затрат требуется и на производство, и на воспроизводство рабочей силы. Азиатскому крестьянину, образно говоря, достаточно рубахи и штанов, жителю Словакии нужна еще зимняя куртка, а жителю России - еще и шуба. Азиатский крестьянин не думает об отоплении вообще и строит хижину из соломы, житель Словакии должен думать об отоплении 3 месяца в году, отопительный сезон в России - 7 месяцев в году. В Азии тепло круглый год и производство можно разместить под навесом, в Словакии требуются хотя бы стены, а в России - теплое, отапливаемое те же 7 месяцев в году, помещение.
  
  В результате, все, что смогли из себя выдавать страны бывшего соцлагеря - дешевую рабочую силу для Европы и хиленькую сферу услуг (такие низкие цены! - а куда им расти, если покупательская способность низкая?). Когда набрали популярность потребительские кредиты, население бывших соцстран создало еще и некоторую дополнительную емкость рынка для "мировых производителей", чем усугубило то, что сегодня называют "финансовым кризисом".
  
  Можно, конечно, обвинить в случившемся экстрактивные политические режимы, пришедшие к власти после развала социалистического лагеря в большинстве постсоветских стран. Так обычно и делают - точка зрения эта считается общепринятой. Мол, власть захватили элиты, которые обрубают технический прогресс из опасения, что они им будут потеснены и установив собственную монополию на экономическую деятельность, обогащаются. Действительно: в Таджикистане, где режим показательно экстрактивный, уровень жизни намного хуже, чем где-нибудь в Польше или Венгрии, где институты считаются инклюзивными. Однако показатели экономического роста и роста промышленного производства и там, и там одинаково нулевые, и, что логично вытекает из показателей промышленного роста, одинаково шокирующие показатели миграции. В столице Латвии Риге по вечерам безлюдно: вся молодежь уехала на заработки в другие, более развитые, страны, несмотря на вхождение Латвии в зону евро и то, что все дороги для развития предпринимательства в ней были открыты настолько же, насколько они открыты в самых развитых европейских странах - Германии, Франции.
  
  Изложенные в этой книге факторы экономического развития оказывают несравнимо большее влияние на экономики постсоветских стран, чем факторы, связанные с инклюзивностью или экстрактностью политических и экономических институтов. Настолько большее и принципиальное, что последними можно даже пренебречь. В этом логика краха капитализма: то, что при нем прекрасно работало и служило надежными показателями изменений в рамках системы, отходит на второй план и теряет свое решающее значение, как только начинает "лихорадить" саму систему.
  
  Часть третья. А что сейчас?
  
  1. Как Россия стала "Великой Сырьевой Империей".
  
  Всем известно понятие "мировая экономика". Его любят использовать, восхищаясь как здорово интегрировались мировые производство и обмен. Или - проклиная глобализацию, на которую списывается многое из несовершенств этого мира.
  
  Однако, как выясняется, никто не верит в то, что говорит. Решения в экономической сфере принимаются, по-прежнему, исходя из регионального деления, как будто никакой мировой экономики нет и в помине. Статистические показатели так и рассматриваются отдельно по каждой стране, почти без всякой попытки понять, что же там есть в общем. Мировая статистика - это такое ничего не значащее развлечение из серии "сколько селедок понадобиться чтобы выложить дорожку от Лондона до Рима". Очень непредусмотрительно! Потому что мировая экономика есть, а внутригосударственные экономики на фоне этой мировой экономики - просто ничего не значащий территориальный пережиток. Рассмотрим ситуацию на некоторых конкретных примерах.
  
  Китай заявляет, что он собрался ориентироваться на внутреннее потребление. В рамках Китая это вполне себе прекрасная и многообещающая задача - повысить благосостояние граждан и увеличить покупательскую способность. В рамках мировой экономики, в которой Китай выполняет роль мирового промышленного производителя за счет именно низкой покупательской способности, то есть низких доходов граждан, она имеет ровно тот же смысл, который находится в рубке сука, на котором сидишь.
  
  США, в пылу борьбы с коррупцией, заставляют Швейцарию сообщить обо всех счетах, открытых у них американскими гражданами. В рамках интересов государства США вне мирового пространства явление понятное и логичное - заставить американцев платить налоги в Америке. В рамках мировой экономики, в которой конкуренция чудовищна, возможность не платить налоги в США есть важное условие выживания и сохранения независимости американского капитала. То же самое - рубят сук, на котором сидят.
  
  Швейцария не отстает: гордясь собой, данные о счетах граждан США (а заодно и всех остальных) предоставляет. Прекрасный этап построения правового государства и "обеления" экономических процессов! Единственная загвоздка - Швейцария в мировой экономике специализируется именно на респектабельных и супернадежных офшорах, а офшоры как раз и придуманы для того, чтобы налоги у себя на родине не платить. Опять мы видим, как совершаются действия, с точки зрения местечковых экономических конструкций правильные и своевременные, а с точки зрения экономики глобальной - это просто потеря своего практически единственного места на рынке.
  
  В общем и целом, мировой экономикой пока принято только гордиться, но иметь дело с ее наличием принято не особо. Попробуем хоть немного исправить этот пробел и сформулируем для себя, что же есть такое мировая экономика.
  
  Мировая экономика сегодня - это совокупность участников рынка, по форме представленных в виде отдельных государств, предлагающих продукт или группу продуктов, производство которых связано с исключительными природными и историческими возможностями этих государств в мировой конкуренции.
  
  Иными словами - в мировой экономике участвуют государства, и участвуют они за счет уникальных конкурентных возможностей, имеющихся у них в силу географических или исторических причин.
  
  Так, Китай является мировым промышленным производителем в силу исторических причин - уникально дешевой рабочей силы. США участвует в мировой экономике капиталами, также исторически накопленными за время, пока США были флагманом промышленного производства и высокими технологиями, возникшими тогда же [В последнее время США также взялись за добычу нефти и газа. Читателям предоставляется возможность самим сделать умозаключение, почему именно нефть и газ, а не, например, так здорово получавшиеся еще недавно автомобили.]. То же самое можно сказать о некоторых других развитых странах - Германии, Франции, Канаде. Арабские Эмираты продают на мировой рынок нефть - просто в силу того, что они располагаются на территориях, где эта нефть есть и ее легко добывать. То есть - географические причины. Алмазы идут, в основном, из ЮАР - тоже география. Мясо продают Новая Зеландия и Бразилия - места, где издержки на выращивание крупного рогатого скота меньше всего.
  
  Понятно, в чем заключается уникальность: в наибольшей дешевизне, позволяющей снижать на самый низкий уровень по сравнению с конкурентами переменную "Затраты" в формуле "Прибыль = Доходы - Затраты". Капиталы в США и развитых странах - самые дешевые. Рабочая сила в Китае - самая дешевая. Нефть в Арабских Эмиратах - самая дешевая. Алмазы в ЮАР - самые легко извлекаемые. И так далее, и тому подобное - на выходе имеем мировой рынок, где торгуются уже не отдельные предприятия, а государства, являющиеся по факту агентами своих отдельных национальных предприятий, производящих определенный продукт или группу продуктов. Плюс Китай как рабочая сила для неуникальных производств.
  
  Почему мы говорим не просто про совокупность национальных предприятий, а особо выделяем надстройку в виде государства над ними в качестве "агента"? Так сложились международные отношения. Государства имеют несравнимо большие возможности по своему представлению на международной арене, как внутренние (экономическая политика), так и внешние (дипломатия, участие в союзах и объединениях, банальную военную силу также не следует списывать со счетов). Встраиваются в мировой рынок и процветают те совокупности национальных производителей, которых качественно "представляет" их государство. Напротив, государство может иметь вполне сопоставимые с удачливыми соседями природные и исторические возможности, но не верно осознавая свою роль, вредить национальным производителям и лишать их возможности развернуться в мировой глобальной экономике. Яркий пример - Иран, не смотря на большие запасы и легкую извлекаемость нефти, выходящий на мировой рынок только в настоящее время, после длительного перерыва на "развлечения", связанные с собственной национальной и религиозной уникальностью. Еще один характерный пример - Украина, изо всех сил желающая встроиться в мировой рынок, но делающая это по устаревшим инструкциям либеральных экономистов, то есть занимающаяся не конкретными потенциально конкурентоспособными направлениями, а развитием абстрактного регионального рынка "в целом", да еще и с максимальным самоустранением из него государства.
  
  ***
  
  А что Россия, ведь главу мы назвали в честь нее? В России нет легко извлекаемых запасов нефти и газа, нет легко извлекаемых запасов алмазов и других ископаемых. Чтобы добыть в России нефть и газ и довезти их до покупателя в "развитые страны" - надо построить в ледяной пустыне, куда даже электричество тянуть тысячи километров, инфраструктуру, построить нефте- и газопроводы, тоже на тысячи километров, обеспечить их работу. Все это - огромные капитальные затраты, которые никогда не окупятся, хоть нефть и стоила бы 300 долларов за баррель! Именно поэтому нет трубопроводов из Арабских Эмиратов и Кувейта. Однако там можно возить танкерами, теплое море рядом, а из Западной Сибири, где в России и находятся практически все запасы ископаемых, никаким танкером ничего не вывезешь, только по суше - железной дорогой или трубопроводом.
  
  России чудовищно повезло, что все необходимое уже было создано во времена СССР и социализма, когда решающим двигателем экономики была не прибыль, а потребность граждан в продукте производства. Нужны были гражданам социалистического лагеря нефть и газ - были построены газо- и нефтепроводы, оживлена ледяная пустыня Западной Сибири, в ней возведено десятки городов, электростанции, проложена железная дорога.
  
  Россия пришла в мировую экономику с месторождениями, инфраструктурой, газопроводом и нефтепроводом, и капитальные затраты на добычу и транспортировку углеводородов составили для нее 0 долларов 0 центов.
  
  В жанре фантастики известен сюжет: некая отсталая космическая цивилизация вдруг встречает в космосе звездолет Древних, где находит Технологии и становится самой могущественной. Этот сюжет очень любили в России в 90-е годы, как и вообще жанр фантастики.
  
  Почему я считаю уместным данное сравнение с фантастикой, а не говорю о преемственности нынешней Россией экономики СССР? Потому что такой преемственности нет. То, что возможно было построить при социализме, при капитализме невозможно. Россия сегодня изо всех сил строит капитализм, отрекаясь от социализма и даже в страшном сне не допуская мысли о нем. Значит - Технологии Древних и есть.
  
  Так Россия стала Великой Сырьевой Империей.
  
  2. Какой капитализм в России
  
  Смешно, но мы прыгнули на подножку поезда капитализма тогда, когда он уже начал рушиться в пропасть. Тем не менее, как сказано в предыдущей главе, "интегрироваться" в мировую экономику за счет Фантастических Технологий Древних нам удалось. Что же у нас получилось в конечном итоге? Это очень интересно, и не только для читателя из России. Ведь Россия подошла к краху капитализма как бы с "обратной стороны", не так, как развивался капитализм в странах, где никогда социалистической экономики не было. И эту разницу очень интересно наблюдать, чтобы составить непредвзятое мнение о происходящем в мировой экономике в целом.
  
  В России чрезвычайно развит либерально-рыночный взгляд на экономику. Чрезвычайно - это значит, что никаких других взглядов просто нет, если не считать немногочисленных несчастных, к которым отношение, как к фрикам. Никаких относительно серьезных системных приверженцев социализма не сохранилось. Перестройка "перестроила" и социалистическое учение так, что Евгений Дюринг, против которого Энгельс выступал в своем "Антидюринге", мог бы гордиться. Мало того, что социалистов нет - их идеи очень непопулярны в народе, как и перестроившая их Перестройка, что вполне логично (но надо отметить, что вне проблематики организации экономики, социалистический антураж по-прежнему ценят).
  
  На этом фоне понятно, какое направление стали задавать экономическому развитию. Я пишу "стали задавать", а не "направление приняло", неслучайно. Потому что то, что спускается сверху и то, что есть по факту - в России расходится самым принципиальным образом.
  Сверху развивают бизнес, создают конкурентную среду, придумывают схемы льготного кредитования. Конечно, отчитываются об успехах, называют проблемы, "не все из которых" удается решить. Идут самые горячие дискуссии о том, что следует добиться "дешевых кредитов" от банков, хотя, если бизнесу нужен дешевый кредит, он его и из-за границы способен получить [Именно из-за границы, я нисколько не оговорился. Проблема "дорогих кредитов" - это чисто академическая проблема, о ней говорят те, кто занимается научной деятельностью, а не практическим бизнесом. Конечно, бизнесмены всячески поддерживают такие разговоры, но это нисколько не значит, что они не могут решить своих проблем - хотя бы за счет тех, кто имеет счета за границей в многочисленных офшорах. Если кто-то и вправду не может - приходите ко мне, заручившись согласием такого офшородержателя, и я уж, как-нибудь, нарисую схемку как все организовать. Останетесь довольны: еще и НДС будете вычитать, когда реализацию начнете, и сможете свой собственный счет в офшоре завести. Вопрос не в организации, вопрос в том, чтобы найти, кто бы согласился поменять свой иностранный депозит с нулевой процентной ставкой или даже с платой за его обслуживание на сомнительные перспективы заполучить в России реальный бизнес.]. Строится "Сколково", работает Роснано (это такие госкорпорации, созданные для того, чтобы поощрять инновации), и там тоже отчитываются об успехах, не забывая покритиковать то, что "не все еще у нас". Спорят о том, достаточна ли в России денежная масса или недостаточна, надо подчинить Центробанк Правительству или не надо (говорят, что надо, но аргументация лежит далеко за пределами науки и вообще логики). Все участники споров соглашаются, кто с определенным скрипом, а кто радостно, что государственные корпорации мешают развитию бизнеса, и неплохо бы их раздробить и раздать по частным рукам. Все говорят о какой-то "реформе", но говорят о ней уже 24 года и за эти 24 года столько нареформировано, что совсем непонятно, о чем вообще речь. В общем - жизнь кипит, гранты раздаются, информационное поле заполнено.
  
  Не то в реальности. Реальные экономические отношения, как и везде в мире, подчинены мировой экономике и выстраиваются, исходя из нее. Как уже говорилось, основа участия Российской Федерации в мировой экономике углеводороды - газ и нефть. Мы экспортируем еще ряд полезных ископаемых, но они не имеют определяющего значения. Вот от этих газа и нефти и "пляшет" внутренний бизнес в России.
  
  Получая валютную выручку за экспорт, продавцы углеводородов направляют ее, частично, за минусом того, что приобретается за границей и коррупционной составляющей, в Россию. Здесь эта выручка перераспределяется по цепочке компаний, имеющих отношения с продавцами углеводородов - их подрядчикам и поставщикам. Далее денежный поток еще больше растекается по тем, кто имеет отношения с этими подрядчиками и поставщиками.
  
  Вторая часть российской экономики - то, что можно назвать "затратами" корпорации, продающей углеводороды. Это военно-промышленный комплекс и другие высокотехнологичные производства, признанные по каким-либо причинам стратегически важными.
  
  Последняя часть экономики России, как и в других странах, в которых нет уникального продукта для мирового рынка, связана с непосредственным воспроизводством населения - одеться, обуться, купить еду. Импорт здесь доминирует - фактически, мы обмениваем углеводороды на необходимое для жизни. Все, что в России называется "бизнесом", занято перевалкой и распределением импорта среди потребителей. У нас, как и везде в мире, успело поработать "кредитование населения", что создало огромный внешний долг. Из которого, кстати, на момент написания данных строк, очень хорошо помогает выбираться Запад, отказавший нам в своем кредите в рамках санкций за Крым. Мы теперь не можем "перекредитовываться", что очень позитивно для российской экономики - иначе бы мы просто продолжили набирать кредиты, ни о чем не задумываясь. Сейчас же мы расплачиваемся по кредитам, и общий долг уменьшается [Как видим, не только в России "правильно" представляют себе на уровне принятия управленческих решений, что происходит в экономике. По мнению Запада, отсутствие кредита должно было нас подкосить и уничтожить, так как сильно замедлило наш оборот. Однако нашему обороту плевать на кредиты, потому что он зависит только от одного: от продажи углеводородов. Вот падение цен на нефть, которого не ожидал никто в мире, а потом по факту свершившегося срочно придумывали истории про "идеальный шторм" (мне представляется, что чем "идеальнее" шторм, то есть чем больше факторов в нем совпало и его усилило, тем раньше он должен быть заметен, но я плохо разбираюсь в штормах), подкосило нашу экономику очень серьезно, а кредит... Ну, а что кредит - у нас в офшорах по всему миру столько денег лежит, что на весь бывший советский блок хватит, не то, что на одну бывшую Федеративную Республику Россия!].
  
  Суть подобного оборота в том, что оживляет его исключительно экспортная внешнеэкономическая деятельность, и, если бы эта деятельность вдруг прекратилась - рухнуло бы большинство оборота, как пересыхают горные потоки во время летнего зноя ["Розничный товарооборот в РФ сократился в 2015 году на 15%, сообщила сегодня в интервью телеканалу "Россия 24" вице-премьер Ольга Голодец. По ее мнению, правительству необходимо поддерживать покупательский спрос населения для развития экономики..." http://tass.ru/ekonomika/2114861 . Аккурат с падением цен на нефть.]. Фактически, в данном случае Россия работает как единая корпорация, создающая конкретную номенклатуру продуктов для мирового рынка. Правда, в этой корпорации бардак, потому что отдельные ее подразделения юридически самостоятельны, и эта самостоятельность защищена всей мощью законов о частной собственности.
  
  Вышеперечисленные "части" российской экономики ложится в основу экономической статистики. Так как речь идет о как будто бы разных видах деятельности, каждый раз, когда выручка от продажи углеводородов проходит по цепочке от одного звена к другому, это фиксируется и складывается между собой - так получается статистика ВВП, экономического роста и целого ряда других показателей. Из этого причудливого стечения обстоятельств вытекает, например, что самый легкий способ увеличить ВВП - больше и чаще тратить заработанное на мировом рынке. Кажется, именно так он почти "удвоился" до 2008 года, по указанию нашего Президента В. В. Путина.
  
  Все остальное, что могло бы составить "диверсифицированную экономику", погибло вместе с СССР, не выдержав конкуренции с соседями, а нового ничего не заводится по причине все той же мировой конкуренции - самого холодного климата и относительно высокой, по сравнению с азиатскими крестьянами, заработной платы.
  
  ****
  
  Можно ли назвать такие отношения, которые сложились в России - капиталистическими, рыночными? От социализма, представляющего собой, прежде всего "государственно-капиталистическую монополию" (см. определение во второй части), здесь гораздо больше.
  
  Мы оказались в капитализме во время его краха, точнее, последнего этапа перед крахом - возникновения единой мировой экономики. Мы пришли в него, не будучи отягощенными старыми и запутанными местными капиталистическими отношениями, наследством, искажающим истинную картину современных общественно-экономических отношений. У нас нет автономно созданных предприятий, ориентированных на рынок, конкуренцию, сейчас доживающих свой век или медленно пожираемых транснациональными корпорациями. Наша путаница связана с обратным процессом: мы транснациональные корпорации дробим на части, и хотим получить из этих частей самостоятельные субъекты рынка. И очень удивляемся в век, когда субъектами рынка выступают аж целые государства, что из этого ничего не выходит, кроме коррупции и экономических потерь.
  
  3. Что такое коррупция на самом деле?
  
  По мнению многих сторонников либерального рынка, особенно российских, коррупция - явление сугубо негативное и внешнее по отношению к производству и обмену. Нечто, случайно возникшее в силу того, что некоторые люди не такие, как другие, и вместо чистого рынка, основанного на равенстве всех перед законом, везде суют свои коррупционные щупальца, обременяя рынок и даже делая его невозможным.
  
  Мало того, что в таком подходе люди делятся на каких-то совершенных, "белых" людей, способных к рынку и "цветных", к рынку неспособных, что, по сути, есть самые обыкновенные расизм и мракобесие, так он еще и наделен всеми признаками чистого идеализма. Во-первых, коррупция - это удел не только т.н. "развивающихся" стран, она - повсеместна. В "белых" странах ее не меньше, она просто менее заметна, так как является уделом высшего общества, сложившегося много лет назад, имеющего поэтому консервативные традиции и очень мало соприкасающегося с остальным населением своих государств. В развивающихся странах она видна лучше - так как не прячется за традициями и обособленностью.
  
  Во-вторых, люди и составленное из них общество - такие, как есть, и строить планы на развитие необходимо именно из того, что люди себя представляют, а не из того, что было бы, если бы люди стали чуточку лучше. Если люди станут лучше - им тогда точно никакой рынок не понадобится, потому что они тогда будут жить при коммунизме!
  
  Разговоры про коррупцию сегодня в своем большинстве - несерьезны и ненаучны. Само их возникновение говорит о том, что в рыночной экономике, капитализме, что-то идет не так, и это "не так" нет возможности преодолеть практическими мерами. Так впадал в идеализм социализм в СССР, будучи не в силах преодолеть недостаток рабочей силы, так впадает в идеализм капитализм, не способный справиться с убийством нормы прибыли конкуренцией.
  
  К объективной реальности эти разговоры не имеют никакого отношения. В объективной реальности коррупция - это вполне себе внутриэкономическая категория, основной способ индивидуального присвоения в условиях песевдорынка, пришедшего на смену рынку обычному.
  
  Псевдорынок - это планово-командные отношения, замаскированные под отношения частной собственности и рынка.
  
  Фактически, псевдорынок - следующий этап "развития" капитализма. Хвост начинает вилять собакой. Очень хорошо это прослеживается на экономике России, как уже говорилось, свободной от капиталистического наследства, вступившей в нынешний этап капитализма "стерильной".
  
  В России развита отрасль промышленности, добывающая газ и нефть, транспортирующая их и продающая за границу. Вне зависимости от того, по каким юридическим лицам распределены отдельные виды деятельности в этой отрасли, все эти юридические лица строго зависимы от государства и существуют ровно столько, сколько государство им позволяет. Никакой другой вариант их существования невозможен: иначе газ и нефть просто перестанут добываться и продаваться. Все попытки искусственно, через законодательство, разделить отрасль на добычу, транспортировку и продажу терпят сокрушительное поражение, так как в условиях России главное - это транспортировка добытых ресурсов на многие тысячи километров. Оставь газовую или нефтяную отрасль России в условиях свободного рынка, предоставь его участникам принимать решения строго из экономических оснований - транспортная отрасль очень быстро "подомнет" под себя все остальные и опять станет монополистом. Таким образом, искусственно разделив отрасль на некие самостоятельные субъекты, их отношения между собой приходится регулировать постоянно и весьма жестко, что, по сути, является плановым управлением хозяйством, то есть противоположностью рыночным отношениям.
  
  Нефтяная отрасль России именно так государством и регулируется: через нефтепровод, принадлежащий государственной компании "Роснефть". Все номинально частные нефтяные компании находятся в прямой зависимости от этого нефтепровода, а, значит, и от государства. Можно возить еще железной дорогой, но это, по сравнению с транспортировкой по трубе, огромные затраты, маленькие объемы, да и железные дороги в России также контролируются государством через 100% акций ОАО "Российские Железные Дороги". Газпрому же до сих пор удалось сохранить монополию на добычу, транспортировку и продажу природного газа. В обоих случаях государство регулирует доходы отрасли, забирает у них излишки или помогает в трудные времена, перераспределяя доходы так, чтобы хватало всем.
  
  На следующем уровне находятся предприятия, обслуживающие отрасль. Это строители, производители и поставщики оборудования, техники, всеразличные "оказыватели" услуг и т.п. Здесь, казалось бы, и следовало развернуться настоящему рынку. Российским экономистам во власти именно так и кажется, поэтому они всеми силами бьются за т.н. "вывод непрофильных активов" - то есть тех подразделений, которые занимаются отдельными, отличными от основных видами деятельности. Российские экономисты не понимают, что если кто-то и убивает рынок - то никакой не Маркс со Сталиным и не коррупция с тоталитаризмом, а они сами, так как вносят в него все больше и больше элементов внешнего управления. Никаких результатов в плане оживления рыночных отношений от разделения по видам деятельности, конечно, не происходит. Строительство для нефтегазовой отрасли, производство для нее материалов и оборудования - дело слишком специфичное, чтобы иметь возможность найти себе заказчика не из этой сферы на свободном рынке. Потому строители и поставщики существуют лишь постольку, поскольку существует их заказчик - нефтегазовая отрасль. Без нее, сами по себе они никому не нужны и погибнут на следующий день после того, как у них отнимется заказ. Объем их возможностей в точности совпадает с потребностями заказчика: никто не будет держать у себя рабочих и оборудование для дела, которым не занимается, ради конкуренции и "альтернативы".
  
  Такие отношения и есть псевдорынок. Никакого реального рынка нет, потому что нет конкуренции и нет альтернативных заказчиков и подрядчиков. Объемы работ между теми, кто "в системе", распределяются на основании административных решений заказчика, предположительно исходящего из целесообразности.
  
  Несмотря на все вышесказанное, в соответствии с политикой псевдорынка, проводимой государственными экономистами, у каждого поставщика и подрядчика - частный собственник. Кто же смог стать счастливчиками и вытащить выигрышный билет? Никакого выигрышного билета нет. Все эти поставщики и подрядчики - бывшие осколки единой нефтегазовой отрасли СССР, поделенные в рамках псевдорыночных реформ. Конкуренция, кстати, здесь есть - и очень серьезная. Только конкурируют не за объемы работ, конкурируют за должности и контроль этих осколков. Выигрывает конкурентную борьбу, конечно, тот менеджер заказчика, который распределяет объемы работ. Точнее, он выигрывает конкуренцию за свою должность, а подрядчики и поставщики ему достаются автоматически. Меняется менеджер - меняется и собственник подрядчика. Владение самой крупной, с огромной материально-технической базой и опытными кадрами, компанией, если у нее не подписаны контракты на выполнение работ, не стоит ни копейки. Наоборот, любая компания с минимальным уставным капиталом, но имеющая такой контракт - стоит очень много. Через полгода у нее будет все необходимое оборудование и кадры, а пока будет идти процесс перемещения оборудования и кадров из компании-неудачницы, она возьмет ее на субподряд. В результате менеджер, подписывающий контракты от имени государственной монополии, подписывает их сам с собой - как государственное лицо с частным лицом.
  
  В таких отношениях слова "борьба с коррупцией" не имеют никакого смысла. Что считать победой в этой борьбе? Отсутствие связи между чиновником монополии и хозяином подрядчика? И сколько средств придется затратить на то, чтобы выстроить такую громоздкую, умозрительную конструкцию и поддерживать ее? И какой в этом вообще смысл? Ведь от того, что связь разорвется, новых игроков на рынке не прибавится, потому что рынка никакого нет! Останутся те же участники тех же экономических отношений, только к ним добавятся следящие, чтобы они не спелись между собой - лишнее звено чиновников. И что помешает этим чиновникам договориться со своими подконтрольными или, если договориться невозможно - сделать их подконтрольными и финансово? Речь-то идет о десятках и сотнях миллионах долларов, но даже не в количестве долларов дело, а в том, что это единственный способ, в условиях отсутствия рынка, "зарабатывать"!
  
  ***
  
  Возможно ли организовать "обратный" процесс и вернуть псевдорынок в нормальное рыночное состояние, то есть вернуть конкуренцию? В Европе бьются над этой проблемой последние три года. Пока успехи такие: Газпром, как единственную компанию, способную транспортировать газ, обязали держать газопровод "Северный поток" на треть пустым, потому что может появиться независимый поставщик, желающий воспользоваться этой трубой для транспортировки газа, добытого собственными силами. Таковых пока не находится в связи с тем, что Газпром самостоятельно способен обеспечивать все потребности Европы, имея для этого уже освоенные месторождения со всеми газопроводами, идущими от них. Для стороннего же инвестора капитальные затраты по освоению приполярных месторождений газа в России и строительства газопровода к ним, даже от уже действующего, слишком высоки. Они не окупились бы и в лучшие времена высоких газовых цен, не говоря уже о временах сегодняшних, когда рыночная цена ненамного выше себестоимости.
  
  Единственная возможность для появления "независимого" поставщика здесь - если Газпром на основании волевого решения властей РФ выделит его из себя, отдав ему уже действующее месторождение. Выделить, может, и получится, но продать без необоснованного занижения цены - нет. А это будет уже не рынок, а обычные грабеж и мошенничество, поскольку, если цена продажи будет учитывать капитальные вложения, выйдет то же самое, как если бы инвестор осваивал месторождение самостоятельно.
  
  Кроме того, предприниматель всегда стремится получить максимальную прибыль в максимально короткий срок. Чем связываться с конкуренцией, налаживая долгосрочное производство с минимальной нормой прибыли, получившему месторождение бесплатно или ниже рыночной цены, гораздо легче "высосать" из него все ликвидное, что только в нем есть и бросить, "заработав" за несколько месяцев столько, сколько бы пришлось зарабатывать годы. Естественно, добросовестным поставщикам в конкуренции с таким деятелем придется несладко. Эту ситуацию уже переживала экономика СССР после "бесплатной" приватизации: получая бесплатно заводы и фабрики, новые частные хозяева понимали, что вряд ли смогут конкурировать с иностранными производителями той же самой продукции, поэтому распродавали все, что можно было распродать - недвижимость, оборудование, а на вырученные средства покупали ценные бумаги и жили на проценты от них.
  
  Допустим, что независимый поставщик, все же, каким-нибудь невероятным образом появился. В этом случае ему придется вступить в конкурентную борьбу с другими поставщиками, а европейским властям придется тщательно следить, чтобы транспортировщики, владельцы трубы, держали для всех одинаковую цену. А какую цену? Очевидно такую, которую им утвердят европейские власти. А каков будет механизм этого утверждения? Очевидно, транспортная компания придет на заседание правительственной комиссии, где представит свои затраты, текущие и капитальные и будет просить процент на "прибыль предпринимателя". Как от этого отдает родным советским Госпланом - аж ностальгия просыпается!
  
  Но и это еще не все! Конкуренты конкурируют между собой, кто-то из них выигрывает, кто-то проигрывает. От чего будет зависеть выигрыш или проигрыш? Очевидно, от переменной "Затраты" в формуле Прибыли. Кому-то повезет, и ему достанется не старое месторождение, а кому-то - старое, где ему придется нести дополнительные затраты на капремонт и более глубокое бурение. Никакие ноу-хау здесь никакой роли не играют, потому что поставщики оборудования также всем известны, и экономический эффект от применения того или иного оборудования давно просчитан. Как по-честному разделить месторождения, чтобы обеспечить равные условия конкуренции? Единственный способ попытаться это сделать - создать некую комиссию при европейских властях. Опять Госплан!
  
  Но, допустим, по-честному разделили. Теперь надо как-то отрегулировать покупателей газа чтобы они исходили также из рыночных предпочтений. Здесь тоже непросто заставить служить идеалам рынка. Вплоть до того, что продавцов газа придется заставить выходить на биржу инкогнито. Тут уже нужны полицейские силы - заставить инкогнито соблюдать.
  
  В общем, чтобы соблюсти рыночные отношения в газовой отрасли, нужно очень много регулировок правительства и полицейских мер, не только единовременных, но и постоянных, в каждый момент экономических отношений. При этом на выходе - никакого развития, так как капитальные затраты на освоение новых месторождений при таком подходе бессмысленны. Остается только один вариант: государства будут брать на себя эти капитальные затраты, а потом уже готовые и обустроенные месторождения раздавать частникам. Можно назвать это неокейнсианством-2 [Есть, все же, один альтернативный вариант - возить газ в сжиженном виде. Вся Европа последние несколько лет строила терминал для приема такого газа в Литве, это происходило в рамках общеевропейской программы снижения зависимости от одного поставщика. Сейчас терминал, наконец, построили, и в Республике Литва приняли закон, обязывающий литовских потребителей покупать часть газа на этом терминале. Газпром же поступает очень просто: устанавливает цену на свой газ на десяток долларов меньше, чем на терминале. В результате правительство Литвы вынуждено дотировать покупателей на эту разницу. Альтернатива получилась так себе, да и независимость тоже - Газпром получил возможность управлять бюджетными тратами Европейского государства. Все просто: транспортировать газ до порта, там его сжижать, потом грузить на корабль, потом в порту прибытия обратно разжижать и транспортировать до потребителя в любом случае дороже, чем просто транспортировать газ до потребителя, какие бы технологии не применялись. Получается бизнес, существующий исключительно за счет дотаций государства, то есть псевдобизнес. Госплан времен Перестройки, когда затраты планирует государство, а прибыль - частник.]!
  
  В любом случае, как ни крути, все это "неокейнсианство" есть командно-административные отношения времен СССР. С одной особенностью: на каждом этапе этих отношений имеется возможность для частных лиц выводить из оборота в свою пользу (и пользу тех, кто от имени государств будет регулировать процесс) столько средств, сколько им захочется. Именно такие отношения, замаскированные под рыночные, порождают коррупцию. Любой либерально-рыночный экономист подтвердит, что чем больше в экономике участвует государство, тем больше там коррупции. Если говорить точнее - коррупция существует там, где происходит взаимодействие государственных и частных форм.
  
  ***
  
  Таким образом, у нас всего два варианта: либо продолжать делать вид, что, если еще больше чиновники будут вмешиваться в экономические отношения и перетягивать одеяло на себя (в том числе и в вопросах "заработка"), когда-нибудь из этого вырастет рынок, либо отказаться от псевдорынка в пользу иных отношений производства и распределения, не связанных с частной собственностью и частным предпринимательством. Элементарный пример: если слить все номинально частные предприятия, участвующие в производственном цикле одного продукта воедино, возможность выводить деньги "налево" просто исчезнет, так как не будет частника, через которого только и возможны такие процедуры. Если мы не будем ни у кого ничего покупать, а все будем делать сами - мы не будем тратить деньги, а если мы не будем тратить деньги - нам некуда будет выводить "откаты".
  
  Ситуация в России - отнюдь не эксклюзив, доставшийся в наследство от СССР. Как только из любой отрасли в любой части света уходит рынок, убиваемый конкуренцией и кризисом рентабельности, а на его место приходит государство и начинает поддерживать псевдорынок - возникает и коррупция. "Схема" здесь одна и та же, и вытекает она из сущности того, как осуществляются производство и обмен.
  
  Современную коррупцию надо отличать от ее аналогов, даже очень похожих, в прошлом. Тогда это было преступление, нарушение установившихся общественных отношений, защищаемых всей мощью класса частных собственников. Сегодня частный собственник слаб и зависим, соответственно коррупция - это способ присвоения прибыли частными лицами, пришедший на смену классическому рыночному способу делать это через дивиденды. Поменялся субъект присвоения, поменялся и способ - все правильно.
  
  4. Роль государства усиливается.
  
  Во времена рыночной экономики роль государства не слишком заметна. Человек и государство существуют параллельно друг другу и встречаются очень редко - когда нужна какая-нибудь бумажка. В остальных случаях, даже при уплате налогов, общение происходит опосредованно, через почту или банк. Все свое время человек, как участник рынка, в каком бы он качестве в нем не выступал, хоть собственник, хоть наемный работник, хоть безработный - имеет дело с другими участниками рынка. Такая картина предстает перед нами, когда мы беремся читать американскую и европейскую художественную литературу конца 19-го - начала 20-го века, примерно до 30-х годов. Даже то, что является неотъемлемым признаком государства, как бы "приватизируется". Например, судья Тэтчер в знаменитом "Томе Сойере" Марка Твена, воспринимается не как государственный чиновник, а как лицо, неотделимое от местной общины, выбравшей его для соблюдения своих интересов. В России ситуация точно такая же, вопреки нашей привычке считать монархию, "Империю" страшной деспотией, прочно управляющей всеми сферами человеческого существования. Возьмем Гиляровского "Москва и Москвичи", где описываются будни жителей Хитровки, Трубы, извозчиков с биржи на Лубянской площади. Где там государство, власть? Власть представлена городовым, больше оглядывающимся не на непосредственное начальство, а на потребности своих "опекаемых", отношения которых он регулирует по выработанным совместно с ними в результате длительной практики правилам, и у них же находится на содержании.
  
  Сегодня нам сложно представить себе подобные отношения. А все потому, что государство стало посредником "внутри" бизнеса, взяло на себя роль регулятора экономики. Взаимодействие с госаппаратом - важное направление деятельности любой современной компании. Простым регулированием бизнеса дело, конечно, не могло ограничиться - и государство стало самостоятельным, независимым и самым могущественным участником отношений во всех сферах существования общества.
  
  Государство дает деньги - государство хочет понять, кому оно их дает и хочет проследить, как они тратятся. Эта функция государственного контроля "за своим" вызывает у нас раздражение. Мы не привыкли считать государство партнером, для нас это нечто, чьи полномочия заканчиваются, когда деньги списываются с его счета или подписано и опубликовано решение о преференции или освобождении от чего-нибудь.
  
  В таком рассуждении, безусловно, есть своя логика. Государство - это общественный институт, призванный решать самые элементарные "бытовые" проблемы каждого члена общества, о которых мы, благодаря государству, вообще почти не думаем: вопросы внешней угрозы и внутреннего правопорядка, основанного на соблюдении закона всеми субъектами, находящимися в его юрисдикции. Мы "сбрасываемся" на это своими деньгами в виде налогов и привыкли считать государство "своим" [Если мы даже возьмем самое "экстремистское" определение государства, данное Марксом - мы придем к тому же выводу. По Марксу государство - это инструмент насилия, с помощью которого правящий класс удерживает свою власть. Поскольку мы - наемные работники, пролетариат, загнали бизнесмена на задворки производства и распределения, превратили его в зависимую и часто номинальную фигуру, государство - наш инструмент насилия и нашего удержания власти. С помощью государства и всего его аппарата принуждения мы насилуем несчастного бизнесмена, вытягивая из него "откаты", угрожая разорением, если он останется без нашей "милости" (предупреждаю недоумение от слова "мы": позднее разберем этот механизм и нашу роль в нем более подробно).]. По мере того, как бизнес отдает позиции, государство их "подбирает". Для этого есть железобетонное основание: одна из главных функций государства - поддержание спокойствия и правопорядка, а в условиях отсутствия производства необходимого для жизни или тотальной безработицы, поддерживать спокойствие и правопорядок затруднительно. И мы переносим наше отношение к государству как к институту защиты общества и на экономическую деятельность. По общему убеждению, государство должно дать денег и тихо отойти в сторонку, умильно наблюдая, как мы с их помощью богатеем.
  
  Такое отношение к государству нисколько не соответствует реальности. Государство - не элементарная единица общественно-экономических отношений. Оно, когда речь идет о конкретных разбираемых нами отношениях - сумма чиновников, его представляющих. А у каждого чиновника свой личный интерес. И каждый чиновник ограничен способностью удовлетворять этот интерес только в рамках оборота государственных средств через "бизнес". Или - через благотворительные фонды.
  
  Государство не только "вынужденно" идет навстречу бизнесу - по мере необходимости, оно организовывает самую настоящую экспансию! И сдерживают его только чувства приличия и смутное понимание, что это "плохо" и "неправильно" [Сюда же относится и страх чиновника получить наказание за свои действия или лишиться должности. Это чувство чаще иррационально, чем исходит из конкретных объективных реалий. Общество гораздо более толерантно к чиновнику, чем ему кажется, когда он совершает нечто противозаконное или предосудительное. Для него противоправность и предосудительность очевидны, для общества - далеко не всегда.]. То есть - чистый идеализм. Что происходит, когда идеализм сталкивается с практическими потребностями? Практические потребности меняют идеалы под себя. Сначала в особой общественной группе, непосредственно стоящей у руля удовлетворения практических потребностей, а от этой группы новые идеалистические установки уже навязывается всему обществу.
  
  Следовательно, мы вправе сделать прогноз о том, что негативная роль государства, обычно воспринимаемая как "тоталитаризм", "диктатура", в нашей жизни будет со временем только усиливаться, и мы, в конце концов, поверим, что это правильно и хорошо. Если, конечно, допустить, что нынешние экономические отношения имеют перспективу развития - в противном случае все будет происходить ровно наоборот.
  
  5. А какой план, шеф?
  
  Мало того, что роль государства усиливается, она усиливается стихийно. Нет не то что какого-то плана его усиления, но и даже осознания этого усиления в обществе. Все происходит медленно, и мы успеваем приспосабливаться, не замечая разницы с прошлым. Не только медленно, но и скрытно, маскируясь - ведь мы верим в то, что основы рыночной экономики незыблемы и продолжают действовать, как и всегда.
  
  Стихийность процесса и отсутствие цели порождает массу негативных явлений. Все представления о тупости чиновников, об их неспособности решать элементарные вопросы и даже об их вредительстве - следствие такой стихийности. Государство ведь тоже своей экспансии не осознает! У него тоже в "мозгах" рынок, содействие предпринимательству, развитие конкурентной среды... Оно считает, что занимается именно этим - развивает рынок и конкурентную среду! Не "оно" как субъект, а "оно" как сумма субъектов, его представляющих.
  
  Когда ребенок, горя желанием помочь муравьям, подправляет их домик так, как, по его мнению, правильнее и красивее - у муравьев наступает стихийное бедствие. Если бы они могли осознавать планы ребенка, если бы они признавали его право улучшать их жизнь - они бы также, как и мы действиями чиновников, удивлялись глупости и неправильности происходящего.
  
  Невозможность достичь поставленных целей приводит к тому, что пространство, в котором должна была процветать рыночная экономика, заполняют разнонаправленные личные интересы. Отсутствие результата прилагаемых усилий оставляет для чиновника возможность единственного подхода к своей роли - узкоэгоистического.
  
  "Ресурс" у каждого чиновника или менеджера - разный. Кто-то может позволить себе на полученные через откаты за ненужные работы и услуги, которые он заказал, только построить домик и хорошо отдыхать в отпуске. А кто-то - управляет каким-нибудь национальным средством массовой информации. В любом случае - каждый на своем месте стремится "монетизировать" свой ресурс в самом выгодном для себя варианте. Это порождает общую несогласованность, перекрещивание функций, пустые расходы и, самое главное - ощущение бессилия перед тупой, бездушной государственной машиной. В таком государстве уже ни одно административное решение не может пройти сверху вниз, не исказившись до неузнаваемости многочисленными саботажами и компромиссами личных имущественных интересов.
  
  Добавляют сумбура и меры борьбы с негативными явлениями в области государственного управления, попытка исправить то, что не может быть исправлено по своему определению. Опять же: исправить в рамках уже не действующей рыночной системы отношений. Например, конкурсы на госзакупки - это ведь целое новое коррупционное направление. Сколько людей "живут" от него!
  
  Отсутствие понимания происходящего и ясного целеполагания для ликвидации кризиса и дальнейшего развития - негативное явление, способное вызвать самые непредсказуемые последствия. Кто бы мог подумать, что эту фразу придется произносить в XXI веке?
  
  6. Inclusive или extractive?
  
  Большинство из сказанного в этой части книги, мировой экономической мыслью принято относить к противоречию между инклюзивными и экстрактивными политическими и экономическими институтами. Особенно удачно в эти представления вписывается Россия. По данной логике, рыночная экономика в ней не наступила потому что некие "элиты" захватили экономику в рамках порочного круга экстрактивности, существующего еще со времен царизма, плавно перекочевавшего в СССР, и теперь не дают ей развиваться, так как опасаются, что прогресс ликвидирует их экономическое, а потом и политическое влияние. Элиты боятся, что придет "молодая шпана", которая "сотрет их с лица земли". Поэтому, мол, в России ничего, кроме ресурсодобывающего сектора не развито - элите это удобно, на сверхприбыли хватает, а дальше, мол, трава не расти. Такой точки зрения, в частности, придерживаются авторы теории об инклюзивности и экстрактности - уже нами не раз упомянутые Дарон Асемоглу и Джим Робинсон, совместно создавшие труд "Why Nations Fail".
  
  Асемоглу и Робинсон пишут о том, что политические и экономические институты создаются в ходе исторического процесса в результате цепочки неких случайных ключевых событий и, будучи созданными, начинают воспроизводить сами себя: экстрактивные через т.н. "порочный круг", а инклюзивные - через "круг" "позитивный". Так, инклюзивность Англии, по их мнению, сложилась в результате того, что когда-то монархия не смогла монополизировать освоение своих колоний в Северной Америке и торговлю через Атлантический океан. Напротив, проблема Латинской Америки в том, что, когда она была колонией Испании, торговля и освоение ресурсов были под полной монополией испанской короны, а местное население принуждалось к дешевому и тяжелому труду.
  
  На самом деле ничего случайного в этом историческом предопределении нет: все зависит от способа хозяйствования, наилучшим образом соответствующего природной и общественной обстановке в определенном месте в определенное время [Не путать с т.н. "географическими" теориями!]. Если ресурсы Латинской Америки (золото, другие драгоценные металлы или то же производство из сахарного тростника) для своего освоения требовали организации производственной структуры с большим количеством рабочей силы, эта структура возникла, а, так как структура эта требовала еще и защиты, без государства здесь также не обошлось. Признанная "инклюзивной" Англия выстраивала свою политику в колониях, расположенных вне Северной Америки - Индии и Эфиопии - полностью идентичным способом. Юг США - пример из этой же области. Напротив, огромный безлюдный североамериканский Фронтир, ресурсы которого извлекались и перерабатывались наилучшим образом через производство, требующее не количества, а квалификации рабочей силы, создал отношения свободного предпринимательства и конкуренции.
  
   За дипломатической же формулировкой "Англия не могла контролировать торговлю в Атлантике" лежит не что иное, как поддержка пиратства. Не торговлю не могла контролировать Англия (все другие страны, сумевшие хоть немного централизовать свои государства, прекрасно с этим справлялись с помощью институтов таможни), а закрывала глаза на пиратов, и делала это не без выгоды, так как пираты частично перехватывали ресурс, добываемых в колониях Латинской Америки, Англии не доставшихся. Ну, а пиратское братство, как и любое другое преступное сообщество, где лихая удача и смекалка (способность и стремление к инновациям, как сказали бы современные экономисты) ценятся выше и окупаются лучше, чем какое-нибудь происхождение - идеально характерный пример зачатка инклюзивности. В России имеется свой аналог данного института - преступное сообщество, основанное на т.н. "понятиях" и авторитете "воров в законе". Кажется, это именно то, о чем говорят Дарон Асемоглу и Джим Робинсон, описывая становление инклюзивных институтов в Англии - начиная от того, что отдельные представители "элиты" не имели достаточной силы, чтобы подчинить себе все ресурсы и вынуждены были искать компромисс друг с другом ("делить поляны") и заканчивая сильной централизацией на основе права и равенства каждого перед законом - "воровских сходок", "понятий" и "суда авторитета" по этим самым "понятиям".
  
  Точно также, через характер ведения хозяйства, объясняется любой пример, взятый из книги - начиная от инклюзивной Австралии, столкнувшейся с дефицитом рабочей силы и заканчивая Африкой, считавшейся среди ныне инклюзивных европейцев питомником черных рабов.
  
  ***
  
  Если институты формируются в зависимости от способа хозяйствования, то, в случае изменения этого способа, должны меняться и сами институты? Экстрактивные на инклюзивные и обратно? Совершенно верно, и книга "Why Nations Fail" именно эти процессы и описывает. Абсолютно также эти процессы описывали в свое время К. Маркс и В. И. Ленин, только терминологию они использовали несколько иную. Поскольку в марксизме все "устроено" на революциях и формациях, противоречие между экстрактивными и инклюзивными институтами описывалось как противоречие между пережитками феодализма и нарождающимся капитализмом. То, что современные профессора Асемоглу и Робинсон описывают как "инклюзивность", марксисты обозначали словами "демократия", "свобода развития капитализма", "рынок". Экстрактивность же называлась, как выше сказано, "пережитками феодализма", а элиты, стоящие на защите экстрактивности - старыми феодалами, не желающими уступать новому и насильственно удерживающими власть, доставшуюся из тех времен, когда феодализм правил миром безгранично.
  
  Инклюзивность по Марксу и Ленину - это и есть капитализм. Чем более свободен капитал, чем больше возможностей для предпринимательства, то есть, чем меньше ограничений, устанавливаемых "феодальными пережитками" - тем лучше и быстрее капитализм развивается. Своя логика в этом утверждении присутствует. Так, можно попробовать представить себе "инклюзивные институты" при рабовладельческом строе, точнее, не инклюзивные институты сами по себе, а их развитие в таких условиях. Что, например, раб, преобразовавшийся в предпринимателя, мог бы создать при тогдашнем уровне развития производительных сил? Только новый способ хозяйствования - феодальный, то есть такой, при котором земля находится в собственности у крестьян, "делящихся" с синьорами частью результатов своего труда. Феодализм - это "инклюзивный" по отношению к рабовладению строй. Ну, а "настоящие" инклюзивные институты возникли ровно тогда, когда феодализм прогрессировал в промышленную революцию, точнее - в рамках этого прогресса. Между тем, Асемоглу и Робинсон, наоборот, считают причиной промышленной революции - наличие инклюзивных институтов.
  
  Кто здесь прав - Маркс с Лениным или Асемоглу с Робинсоном? С одной стороны, у марксистов ситуация выглядит более стройно и упорядоченно, так как терминология указывает не на абстрактные "ключевые события" из истории, а на суть происходящего, то, что и создало форму отношений - на способ хозяйствования. С другой стороны, Асемоглу и Робинсон демонстрируют процессы монополизации элитой производства и распределения уже и при капитализме. Самый показательный пример - Мексика и другие страны Латинской Америки.
  
  Правы, скорее всего, обе стороны. Инклюзивность/экстрактивность институтов есть явление, частично пересекающееся с формациями и классовой борьбой. Правильнее, впрочем, говорить об инклюзивности, как о счастливом исключении из череды унылых экстрактивных будней, так как экстракивность, очевидно, присуща человечеству изначально. Возникает инклюзивность вместе с капитализмом как реакция на новый способ хозяйствования - частное предпринимательство, разделение труда и вызванный этим разделением труда расцвет торговли. Отношения же инклюзивности/экстрактивности внутри капитализма - отражение классовой борьбы. Собственник средств производства стремится сохранить свое положение и вступает в конкуренцию, при этом абсолютно не разбирая методов этой конкуренции. Экстрактивные режимы - это такие, в которых победили "недобросовестные" методы конкуренции. Инклюзивные - такие, где компромисс (тоже как результат конкурентной борьбы) устанавливает общественно-экономические институты, основанные на методах конкуренции "добросовестных". Маркс предсказывал конец капитализма в результате классовой борьбы, но капитализм нашел средство продлить свое существование, "разрядив обстановку" с помощью инклюзивных институтов.
  
  ***
  
  Давайте вернемся теперь к России - и попробуем определить точно, является ли ее нынешний экономический результат последствием простой экстрактивности или за ним лежит нечто более глобальное, чему посвящена эта книга - кризис рентабельности и отмирание частной собственности.
  
  Как мы выше говорили, экстрактивные институты - это когда элита монополизирует экономику, пресекая развитие и инновации чтобы не потерять свое влияние. То есть бизнес, если и развивается, то делает это исключительно под контролем элит, куда человеку с улицы вход запрещен. Действительно: у нас в России многие жалуются, что начать бизнес очень сложно, что это даже практически невозможно, потому что государство у нас очень сильно все "зарегулировало", и на каждом шагу требуется получать разрешения, платить налоги, подвергаться всеразличным проверкам...
  
  Я подсчитал: на расстоянии 200 метров от моего дома находится: не менее 10 аптек, 5-ти крупных продуктовых супермаркетов всех представленных в России сетей, а некоторых и по два, не менее 10-15 туристических агентств и... 4 торговых центра. Аптечный бизнес - самый зарегулированный в России. Помимо обычных требований, предъявляемых к объекту розничной торговли, у аптек есть еще свои, специфические требования Минздрава, а санитарные нормы по отношению к ним строже, чем где бы то ни было еще. Не оставляют своим вниманием аптеки и прочие государственные регуляторы - налоговые инспекции, пожарная охрана. Стоимость аренды для аптек точно такая же, как и для других арендаторов. Между тем, я ни разу не слышал, чтобы хозяева аптек возмущались и жаловались на то, что их бизнес "зарегулирован", что чиновничество не дает им развиваться, душит, вставляет палки в колеса и делает прочие экстрактивные вещи. С этой стороны общественного пространства все тихо - бизнес-сообщество молчит, и только аптеки одна за одной появляются рядом друг с другом [За время, прошедшее между написанием этих строк и их окончательной редакцией, то есть примерно за один месяц, в моем районе открылось еще две аптеки. И это только по моему обычному маршруту, по которому я хожу!].
  
  Строительство торгового центра - серьезное капитальное вложение. В условиях экстрактивности, оно весьма рискованно: это не бизнес в арендованном помещении, который можно свернуть относительно быстро и спасти таким образом большую часть капитала. Элиты недвижимость отнимут, как говорят в России - "отожмут" полностью, именно потому, что она недвижимость. Тем не менее, до санкций за Крым торговые центры строились на каждом шагу, вызывая возмущение местных жителей, а Москва узнавала новые имена бизнесменов-собственников. Туристический бизнес также прекрасно себя чувствовал до вышеозначенных событий и развивался, ну, а сети супермаркетов даже позволяли себе "застолбить" пространство, то есть открывать убыточные магазины исключительно в рамках конкурентной борьбы за жилой район, окупаясь в других местах.
  
  Что происходит? Почему экстрактивные элиты России не трогают аптечный бизнес и не "отжимают" торговые центры? Может, нет никаких элит в России, жестко контролирующих экономическое и политическое пространство? Думаю, 100% россиян посмеются над этим предположением. Все знают: элиты есть, потому что сталкиваются с ними каждый день, не говоря уже о таких резонансных событиях, как дело бывшего Министра обороны Сердюкова, про которого все думали, что его посадят за хищения, устроенные вместе с любовницей, по совместительству руководителем Департамента имущества в его ведомстве, и его таки "посадили" - каким-то крупным начальником в какую-то государственную корпорацию. Или случай с генеральным прокурором Чайкой, про разоблачения которого журналистами в Кремле сказали, что "они давно об этом знают и им это неинтересно".
  
  Или еще один очень характерный, классический пример, доказывающий наличие элиты в России. На Западе хорошо известен бывший бизнесмен-нефтепромышленник Ходорковский, у которого российские элиты во главе с Путиным "отжали" нефтяной бизнес, а самого его посадили на 10 лет в тюрьму. Именно в Ходорковском Запад видит надежду на то, что в России установятся инклюзивные институты, поэтому активно спонсирует его оппозиционную деятельность. В России же Ходорковский - страшно непопулярная фигура, но совсем не потому, что он несет с собой демократию и экономическое развитие. Его ненавидят ровно за обратное: Ходорковский - один из основателей экстрактивных институтов в России. Именно он получал сверхприбыли, монополизировав торговлю нефтью. Поступал следующим образом: пользуясь несовершенством законодательства, продавал добываемую в России нефть иностранному офшору, также принадлежащему ему, по цене ее себестоимости. Ну, а офшор уже продавал нефть конечному потребителю - по рыночной цене. Таким образом Ходорковский "оптимизировал" свое налогообложение, а российское общество не получало ровным счетом ничего от его "бизнеса" (стоит также напомнить, что бизнес этот ему достался абсолютно бесплатно при дележе советского экономического наследства) [Таким образом, те, кто сегодня говорит, что Российская экономика развивалась на высокой цене нефти, не совсем правы - при таких схемах, которые были у Ходорковского, для экономики России абсолютно неважно, сколько стоила нефть].
  
  Что сделали Путин и его соратники, те кого сегодня совершенно заслуженно называют кремлевскими элитами? Они посадили Ходорковского в тюрьму и заставили все нефтедобывающие компании исключить посредников-офшоры и торговать с покупателями напрямую по рыночной цене. Так государство получило акцизы с огромных сверхприбылей нефтедобывающих компаний, и все эти годы формировало свой бюджет почти полностью на одних нефтяных доходах. Ходорковский, кстати, первым начал войну с обществом: на одном из совещаний он "прозрачно намекнул" Путину, что в любой момент может прекратить поставку нефтепродуктов в несколько регионов России и тем самым создать политическую нестабильность и угрозу власти. Путину не осталось ничего, кроме поступить, как поступила инклюзивная Ботсвана из книги "Why Nations Fail" со своей алмазодобывающей промышленностью - национализировала ее в государственную собственность и сделала, как пишут профессора Асемоглу и Робинсон, "всенародным достоянием, а не достоянием отдельных элит". Еще раз: акцизы от торговли нефтью стало получать государство, а не непосредственно "кремлевские элиты". Все, что смогли сделать здесь эти элиты - найти способ, как присваивать эти доходы не "на входе", а уже "на выходе" из бюджета, при осуществлении его расходов.
  
  Элита в России есть и эта элита, скорее всего, вовсе не против контролировать бизнес. В России просто нет бизнеса. В абсолютном большинстве случаев производства и обмена формула "Прибыль=Доходы-Расходы" дает отрицательный результат. Там, где результат получается положительный, как в случаях с аптеками и торговыми центрами, идет развитие по классическим законам рыночной экономики, там же, где результат отрицательный - возня и разговоры про засилье элит, высокие налоги и зарегулированность государством.
  
  Все, что смогла сделать российская элита с российским бизнесом - это монополизировать его в государственную собственность. "Элитаристские войны" ведутся на уровне, на котором эта собственность контролируется. Частный бизнес не интересен элитам, поскольку его доходы, во-первых, не сравнимы с государственными, во-вторых, они все равно зависят от того, сколько потратит государство. Стать преемниками Ходорковского они не смогли бы при всем своем желании - так как в этом случае бюджет России нечем было бы наполнять и началась та самая нестабильность, которой угрожал еще Ходорковский, с совершенно однозначными последствиями для любых элит. Получился парадокс, не укладывающийся ни в одно из разбираемых здесь концепций: элиты, вроде бы есть, но ни экстрактивных, ни инклюзивных институтов они так и не создали, поскольку способ хозяйствования не оставлял им для этого никаких шансов. Они создали кое-что другое - государственный элитаризм, о котором пойдет речь в следующей части. И можно, конечно, государственный элитаризм считать экстрактивным институтом, но смысл это делать есть только в том случае, если реальной альтернативой ему могут быть институты инклюзивные. Как мы здесь убеждаемся, это невозможно. Следовательно, для понимания происходящих процессов в экономике простого деления на экстрактивные и инклюзивные институты уже недостаточно: нужны иные критерии, которые бы раскрыли эти процессы на том качественном уровне, на котором они происходят.
  
  С уходом капитализма и отмиранием института частной собственности старые инструменты познания объективной реальности перестают действовать, и требуется находить инструменты новые.
  
  Часть четвертая. Государственный элитаризм.
  
  1. Классы и массы.
  
  Как известно, для того, чтобы решать свои задачи, науки об обществе делят людей на классы. Делается это по какому-нибудь сходному признаку, как правило, связанному с благосостоянием. Говорят про класс богатых и класс бедных, средний класс, класс предпринимателей, класс служащих, класс рабочих и так далее. Потом, разделив общество по классам, делают научные выводы о каких-либо общественных отношениях. Общественные отношения - это и есть отношения групп населения между собой, в отличие от отношений индивидуальных, с которыми имеют дело психологи.
  
  Известно также, что "классовая теория" наибольшее развитие получила в марксизме, поставившем в основу всех общественных отношений классовую борьбу. И опять я вынужден встать на защиту марксизма перед современным поколением, не понимающим, в каких условиях он зародился и получил свое развитие. Приведу только один факт: в России, стране философов и мыслителей, особенно на рубеже 19-го и 20-го века, не было ни одного общественного деятеля, считавшего капитализм чем-то хорошим, правильным и нужным. Настолько непригляден он был во времена "масспродакшн"! Не было и близко разговоров о самореализации, о прогрессе, который несет предпринимательская активность, о свободе предпринимательства. Все прекрасно видели каждый день вокруг себя, к чему приводила эта свобода. Дискуссия велась только о том, как не допустить в Россию это стихийное бедствие. Часть общественных деятелей считала, что капитализм - локальное явление, случайно возникшее в определенных странах. Другая, что в русском народе отсутствуют качества, востребованные капитализмом, что русские - народ-богоносец, изначально живший общиной как прообразом будущего царства социализма. Третьи - что надо просто законодательно не допустить развитие капитализма. Это можно сделать, например, если землю национализировать и запретить ее оборот. Четвертые требовали отказаться от промышленности как рассадника капитализма и заниматься только сельским хозяйством.
  
  Повторяю, вся общественная дискуссия разворачивалась вокруг того, как капитализм не допустить. И только малоизвестный тогда маргинал Ленин говорил, что из этой затеи ничего не выйдет. Чему быть - того не миновать, прогресс общественно-экономических отношений не остановить и не изменить, какие стадии ему следует пройти - тех не избежать. И Ленин оказался к истине ближе всех.
  
  Почему Ленин оказался ближе всех к истине? Потому что он исходил из того, что капитализм, социализм или рабовладельческий строй - это не абстрактные явления, данные "свыше", а форма, которую принимают отношения между людьми (то есть между классами) для того, чтобы наиболее рационально пользоваться достижениями прогресса. И если время масспродакшн пришло - наступит время масспродакшн. И не бояться этого масспродакшн надо и бежать из него, а просто находить такую форму общественных отношений, которая бы и ему соответствовала, и обращала его на пользу народам, а не во вред им [Предвижу некоторые сомнения в том, что Ленин говорил именно так, поскольку нет более мифологизированной личности, чем Владимир Ильич. Мифы начали сочинять еще в СССР, в постперестроечной России продолжили, но уже с обратным знаком. На Западе Ленин вообще известен только с этим обратным знаком. Да, Ленин разбирался в революциях и умел их делать! Это свойство, конечно, не могло оставить равнодушным тех, кто находится у власти и тех, кто занимается официальной идеологией. Однако помимо этого, Ленин был прекрасным экономистом и философом. После его "Развития капитализма в России" споры о том, капитализм ли в России или его здесь вообще не может быть, остались только среди совсем уж идеалистически настроенных ученых. И да: Ленин был за развитие капитализма, за уничтожение любых помех на пути этого развития. Общепризнанным среди марксистов тогда было мнение, что социалистическая революция возможна только на высших стадиях развития капитализма, когда капитал максимально сконцентрирован, соответственно, также сконцентрирована и армия пролетариата. "Польза" развития капитализма, таким образом, в том, что он неизбежно порождает социализм с ликвидацией классов, эксплуатации и т.п.].
  
  Это я, конечно, здорово "закруглил" то, о чем говорил Ленин и его соратники. Само учение о классовой борьбе намного сложнее и шире. Там все происходит стихийно, но, тем не менее, направленно: общественное развитие двигается по узкому туннелю, выстроенному из противоречий, прямых и скрытых. Революция неизбежна, поскольку неизбежно обострение классовых противоречий в обществе. Разумным силам, которые взялись управлять процессом, классовая борьба места почти не оставляет. Все, что можно сделать сознательно - это идти вместе со стихией, корректируя ее, как мельник корректирует работу мельницы в бурном потоке воды.
  
  Однако никто не учитывает и не может учесть всех поворотов и неожиданных развязок, по которым развитие общественных отношений происходит. Ну кто мог в те времена предполагать мировой рынок с разделением труда по государствам, основанным на природных и исторических особенностях, сложившихся к началу возникновения этого рынка? Наоборот, считалось, что по мере прогресса, зависимость от природы и географии будет уменьшаться, и исчезнет совсем. И считалось, прошу это помнить, не на пустом месте и не в силу наивности предков (нам бы хоть десятую долю их интеллекта и терпения!), а в силу того, что логика развития в их время диктовала именно этот сценарий и только его. Научной может быть только прямая экстраполяция, любые отхождения от нее - есть только фантазия и гадания.
  
  В принципе, как мы уже убедились выше, подход прямой экстраполяции к развитию общественных отношений оказался не таким уж неверным. Все противоречия остались, все предсказанные последствия, хоть и отсрочены во времени, но сбываются. Зигзаги же в рамках этой экстраполяции и затяжки по времени объясняются сочетанием скорости и направления развития производительных сил и оригинальными формами общественных отношений, возникающих по мере этого развития.
  
  Получился бы мировой рынок, если бы уровень технологии не потребовал организовывать производство в рамках транснациональных корпораций? Могли бы возникнуть транснациональные корпорации, если бы не развились до такой степени логистические возможности, чтобы производство в одном месте для всего мира стало естественным явлением? Вспомните времена, когда писался роман Жюль Верна "Вокруг света за 80 дней" - можно было тогда вообразить производство говядины не в сельской местности рядом с городом, на пример, Лондоном, а в Бразилии, Аргентине, Новой Зеландии? Могло бы вообще что-то возникнуть, если бы Великая Депрессия не была преодолена такими мерами, которые горячее всех одобрил бы и сам Ленин, справедливо разглядев в них вынужденный переход к социализму как государственно-капиталистической монополии?
  
  Вся "ошибка" марксистов состояла в том, что они полагали, что противоречие между пролетариатом и буржуазией приведет к мировой революции быстрее и надежнее, чем то, во что дальше бы развивался капитализм. Но совсем никакой ошибки мы не увидим, если вспомним, что марксизм - это не только экономическое и философское учение, это, прежде всего, действие. Наиболее очевидное и наиболее вероятное развитие событий в то время - мировая революция, организованная пролетариатом на фоне углублявшихся противоречий с правящим классом. Какой смысл раскладывать пасьянсы, если у тебя под окнами идет ясная и осязаемая борьба пролетариата за то, каким будет будущее? Не правильнее ли все свои познания отдать этой борьбе, внести свою лепту для удачного ее разрешения?
  
  Еще раз - было за что бороться! Ведь эти противоречия, которые нам сейчас непонятны, привели к первому концу света - Первой Мировой Войне, относительно причин возникновения которой двузначных мнений у историков нет: даже самые консервативные признают ведущую роль капитала и его потребности экспансии.
  
  2. Как правильно на классы поделить.
  
  Небольшое отступление в предыдущей главе в сторону защиты марксизма-ленинизма я сделал, чтобы, как говорится, "плавно перейти" к основанию деления общества на классы, используемому Лениным. Но прошу не волноваться: никакой классовой борьбы не будет. Классовая борьба - пережиток прошлого, по моему мнению, она есть то, что мешает современным левым правильно понять происходящее в мире и превращает их в каких-то ненормальных фриков, занимающихся не конкретной злободневной повесткой, а исторической реконструкцией того, что давно отмерло. Говорить сегодня о классовой борьбе - все равно, что плести кольчуги аутентичным методом. Только тот, кто плетет кольчуги, прекрасно понимает, что он играется в прошлое, развлекая себя, а современный левый со своей классовой борьбой занимается тем, что предлагает свои кольчуги для повседневной носки как альтернативу рубашкам и курткам. Причину, почему это так, я раскрою в данной части книги.
  
  Ленин, на мой взгляд, дал самое удачное с точки зрения наиболее полного понимания общественных отношений, прежде всего в экономике, понятие классов:
  
  Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают.
  
  Самое главное здесь - отношение к средствам производства. Маркс, чьим учеником Ленин всегда себя считал, сосредотачивается только на этом аспекте. Ленин добавляет еще ряд условий, но, если вдуматься, все они также связаны с отношением к средствам производства и зависят от него. Общество разделяется на классы в зависимости от того, кто является собственником средств производства. Те, кто владеют средствами производства - хозяева жизни, правящий класс, держащий в руках государство и его аппарат принуждения. Ну, а кому не повезло, у кого только свои рабочие руки, которые он может продать - класс угнетенный, создающий богатство для класса угнетателей, пролетариат. Любое другое деление, например, на богатых, средних и бедных, хоть и незаменимо во многих исследованиях общественных отношений, в нашем случае не даст никакого результата - поскольку именно такие классы есть практически в любом обществе, вне зависимости от формы организации экономики.
  
  Выше мы говорили, что происходит с частной собственностью, как она становится не нужна своему хозяину вследствие кризиса рентабельности. Как "подбирает" ее государство, вынужденное заботиться о том, чтобы у людей была работа и продукты для потребления. Как наемный работник-государственный чиновник вместе с наемным работником-менеджером, подчиняют себе собственника средств производства, делают его номинальной фигурой в своих схемах. Если мы применим к таким отношениям ленинское определение классов, мы вынуждены будем признать, что... пролетариат победил буржуазию, и стал классом-гегемоном, полновластным владыкой экономических отношений. А раз так, выходит, что мы идем к тому, что у нас окончательно останется только один класс. И мы уже значительно продвинулись по этому пути! Следовательно, мы, наконец, добились того, что общество, в соответствии с марксистско-ленинской классовой теорией, стало бесклассовым. Ну, если не считать некоторого количества, как говорили в раннем СССР, "недорезанных буржуев", являющихся пережитком прошлого и вследствие этого оказывающих постоянно уменьшающееся влияние на развитие экономики [Это может показаться очень смелым утверждением, особенно для т.н. "развитых стран", где пропаганда успешности в предпринимательстве основывается на крупных частных собственниках и суперкорпорациях, созданных ими буквально за десяток-другой лет. Однако где бы был сейчас звезда пропаганды Илон Маск, если бы не государственные миллиарды, регулярно получаемые им на свои суперпроекты? Где бы был Билл Гейтс, чье взаимодействие с государством стало классическим кейсом для бизнес-школ? Даже Марку Цукербергу с его Фэйсбуком было бы сложно без производителей компьютеров, а тем, в свою очередь, без государственной поддержки и производства в Китае! Подробнее вопрос отношений между отдельными частными капиталами и экономикой в целом разобран в первой части этой книги.].
  
  Если же мы, вдобавок, вспомним, что государство есть инструмент правящего класса, а полновластным собственником средств производства мы признали государство - получим и общественную собственность на средства производства. Иными словами - бесклассовое общество со средствами производства в общественной собственности. Даже в рамках классовой теории, мы теперь вправе говорить, что государство есть теперь не более чем инструмент в руках общества для организации этого общества! Когда-то, чтобы такое получить искусственно, в СССР пришлось много судеб сломать и крови пролить. Сегодня же оно складывается само собой, вследствие прогресса - экономического и социального [Вот "левые" и недовольны - без них обошлись. Не получилось у них походить в кожанках с маузерами и поучаствовать в красном терроре! Они-то думали, что нужны молодость и напор, а оказалось - невзрачные чиновники и бюрократия. Хотя, что думает современный левый европейского типа - для меня вообще загадка. По-моему, это уже не общественно-политическое движение, а какая-то субкультура, андеграунд типа хиппи или панков.].
  
  Современный "левый", дорожащий своей исторической реконструкцией классовой борьбы, имеет ряд возражений на все перечисленное: мол, кто использует номинального частного собственника, тот и есть настоящий собственник средств производства. Соответственно, я неправильно определяю класс собственников, вычеркивая из него чиновника, а он и есть самый настоящий буржуй, господствующий класс. Такой "левый" не понимает двух очень важных вещей.
  
  Во-первых, смысл владения средствами производства только один: получать прибыль. Точнее даже не так: только при помощи средств производства можно создать прибыль или, как говорят марксисты, прибавочный продукт. Это неотъемлемое свойство средств производства в рамках рыночной экономики: без этого свойства они, в лучшем случае, сокровище, в худшем же - металлолом. Кризис рентабельности превратил большую часть капиталистической собственности (за исключением тех мест, где прибыль еще получают) в металлолом. И продолжает превращать оставшееся. Поэтому мы не говорим о рынке, мы говорим о псевдорынке, на котором как будто бы что-то происходит, но на самом деле происходит только по одной причине: потому что "добрый дядя" из правительства дал денег "поиграться". Не рынок, а историческая реконструкция рынка. Как игра "Монополия", которая останавливается, как только в "Банке" заканчиваются деньги. Нет рынка, нет средств производства (в рыночном, капиталистическом их понимании) - о каком собственнике средств производства может идти речь?
  
  Современный "левый", обычно, после этих аргументов начинает доказывать, что рынок на самом деле есть, и приводит конкретные примеры его наличия. Правильно - рынок есть. И долго еще будет. Как долго еще сохранялись феодальные отношения после того, как появилась первая мануфактура. Но именно с появления этой мануфактуры начинают отсчитывать появление и развитие капитализма и декларируют обреченность феодализма. Также и здесь: с появлением первых ростков псевдорынка, настоящий рынок обречен. Он будет барахтаться, "переезжать" из страны в страну, создавать различные финансовые схемы, связанные с перекредитованием, но приговор уже произнесен и будущее ясно просматривается без покойного. Ну, а нас именно будущее и интересует, поскольку мы говорим о перспективах, а не делаем исторический обзор. Тенденции видны ясно, и мы спокойно можем себе позволить в это будущее заглянуть.
  
  Во-вторых, когда Людовик XIII говорил: "Государство это я!" - над ним уже тогда все смеялись. Тем более смешно это слышать сегодня. Государственный чиновник имеет возможность распорядиться средством производства только пока он государственный чиновник. С увольнением его возможности заканчиваются. Эти возможности не защищены правом наследования, более того, они вообще - криминал и не могут быть ничем иным по своей сути. Чиновников регулярно сажают за коррупцию, а в некоторых местах даже расстреливают. Хорошенький правящий класс получается! Чиновник не равен государству, а его "часть", винтик. Действует же он, в том числе и в своих "схемах" только от имени государства, по доверенности, в рамках выданных государством полномочий. Таким образом, если мы желаем непременно назначить собственника на средства производства, мы должны назначить на эту должность государство. Только оно имеет полное право на те деньги, которые от его имени запускаются в песочницу псевдорынка. Но какой тогда, простите, правящий класс собственников производства?
  
  Если же, вопреки здравому смыслу, остаются желающие приписать наемному работнику-государственному чиновнику права собственности, тогда придется признать новое явление в капитализме - собственник-партизан. Осуществляет права собственности скрытно, при поимке лишается всего и вешается на первом столбе в назидание другим собственникам.
  
  3. Социализм подкрался незаметно?!!
  
  Еще раз вспомним определение социализма:
  
  Социализм - это государственно-капиталистическая монополия, обращенная на благо народа и потому переставшая быть государственно-капиталистической монополией.
  
  Обратите внимание: в определении нет слова "пролетариат", что для Ленина, всегда категорично относившегося к классовой борьбе, нетипично. Речь идет о "народе", то есть - о всем обществе, ставшем бесклассовым.
  
  Тем не менее, несмотря на то, что общество у нас бесклассовое, мы не можем сказать, что у нас наступил социализм. Отсутствует главное условие "перерождения" государственно-капиталистической монополии - обращение ее на благо народа. Чиновники и менеджеры - далеко не весь народ. От того, что они по понятию "классов" "классического" марксизма попадают в один общий класс с другими наемными работниками, например, рабочими, еще не значит, что они должны с ними быть в одну кучу свалены. Если мы сделаем так, если мы не будем замечать разницу между рабочим, получающим двести долларов зарплаты на предприятии и государственным менеджером, "выдаивающим" из этого предприятия миллионы, мы ничего не поймем про современные общественно-экономические отношения. Значит, нам надо в до этого рассматриваемом в качестве единого монолита классе пролетариата выделять подклассы.
  
  Почему подклассы, а не поделить на классы заново, по другим основаниям? Потому что отношение к средствам производства нам все еще важно. Нам по-прежнему надо уметь отделить пролетариат от предпринимателя чтобы понимать разницу в том, как присваивается производимый продукт. Также нам надо держать в уме то общее, что есть у рабочего и менеджера - "обобществленные" ими средства производства.
  
  Разделение внутри класса пролетариата целесообразно произвести следующим образом:
  
  1. Люди, живущие только своим трудом, то есть "простые люди" - живущие на одну зарплату, не имеющие иных источников доходов кроме нее (сдача в аренду квартиры, доставшейся по наследству и прочее в этом роде не в счет - только бы это не была непосредственно коммерческая деятельность, тогда речь идет уже о предпринимателе).
  
  2. Элитарии, то есть люди, находящиеся "наверху" общества - все те, кто имеет, в силу должности, возможность распоряжаться в свою пользу каким-нибудь общественным ресурсом. К элитариям я бы относил не только государственных чиновников и менеджеров государственных монополий, но и менеджеров истинно частных компаний, каким-то образом еще умудряющихся генерировать прибыль. Эти господа точно также контролируют ресурс в силу должности и точно также им распоряжаются. На сегодняшний момент нет и не может быть четких критериев, по которым мы отделяем такие независимые компании от зависимых, поскольку связи с государством самые разнообразные. Можно ли считать независимой консалтинговую фирмешку, оказывающую в рамках "мультипликационного" эффекта услуги компании, сидящей на подряде у государственной монополии и, в свою очередь, оказывающей ее менеджменту "услуги" по выводу государственных средств? Смогли бы менеджеры этой консалтинговой компании так лихо существовать, если бы им не перепадало от государственных "излишков"? Нам нет никакой нужды разбираться в этих тонкостях. На свете очень много научных трудов, раскрывающих противоречия между собственником бизнеса и менеджментом, так что мы при всем желании их не перепутаем. Наша задача - отличить собственника от элитария в рамках новых общественных отношений, суть которых мы здесь разбираем, и с ней мы вполне справляемся.
  
  Общественно-экономические отношения, которые создают элитарии, точнее, возникающие в результате противоречий элитариев и "простого народа", следует называть государственным элитаризмом. Это название прекрасно отражает суть происходящего и демонстрирует основной стержень, вокруг которого оно оформляется- государство.
  
  Государственный элитаризм - это переходный этап в развитии мировой экономики, характеризующийся в возрастании контроля государственного чиновничества и "менеджмента", обобщенно - элитариев, над производством и распределением в процессе отмирания института частной собственности на средства производства и концентрации их под государственным управлением.
  
  4. Суть государственного элитаризма.
  
  Суть государственного элитаризма в том, что он есть порождение стихии развития и сам по своему содержанию также стихия. Общественно-экономические отношения развивались, развивались и, наконец, развились в него. В СССР, как мы помним, была "руководящая и направляющая" коммунистическая партия, задававшая вектор развития "на основе научной идеологии". В случае с государственным элитаризмом ничего подобного нет: просто по мере того, как стал умирать капитализм, общество нашло новые способы производства, распределения и присвоения.
  
  Особенностью социализма является долгосрочное общее планирование и концентрация производительных сил под общим руководящим началом. В случае государственного элитаризма мы наблюдаем элементы планирования, но эти элементы никак и никем не осознаны, никакого их обобщения и общей стратегии нет. Отношения маскируются под рыночные - и это главное препятствие для их правильного осознания. Например, уже в 2010-м году 30% "международной торговли" - внутрифирменные денежные потоки корпораций. Ясно, что эти потоки "текут" отнюдь не стихийно, а вполне себе управляемо, в рамках всевозможных "оптимизаций" корпоративных доходов и расходов. То есть, 30% денежных переводов в мире (и эта цифра постоянно растет) происходит по плану. Но никто не воспринимает эти потоки как нечто, имеющее значение, игнорируя их, потому что минимальная единица при оценке рыночных процессов - только отдельное юридическое лицо. Зато единица-корпорация совершенно спокойно приравнивается к единице-индивидуальному предпринимателю с оборотом 10 тыс. долларов в месяц! Все, что на рынке не торгует и не конкурирует, таким образом, исключается из рассмотрения, не важно, пусть даже это и треть всех мировых общественно-экономических отношений. Такие отношения принято изучать в рамках менеджмента как науки, многочисленных социальных исследований, но только ни в коем случае не в качестве отношений экономических!
  
  Концентрации же и централизации экономических процессов нет вообще - кто первый добежал до нужного кабинета, кто первый утвердил бизнес-план и получил под него финансирование, тот и живет.
  
  Например, в России сегодня строится очень много газопроводов, при том, что объемы газа, через них прокачиваемые, с 90-х годов только уменьшаются. Зачем тогда новые газопроводы? Мы, мол, Украину обходим. Зачем обходим? Чтобы она нам не диктовала своих условий и не шантажировала. А если та страна, через которую обходим, начнет условия диктовать и шантажировать? Нет ответа. Точнее, ответ - государственный элитаризм. Примеры таких бессмысленных трат, думаю, возможно обнаружить в любом государстве. Да и с тратами, считающимися "разумными" - тоже неплохо бы разобраться! Понятие "разумный" сегодня сильно не соответствует сути происходящего.
  
  Кстати, политическое "обоснование" трат государственных средств - еще одно глубоко негативное явление государственного элитаризма, получающее при нем активное развитие и становящееся самостоятельным явлением, "бизнесом", как это называют. Если предприниматель при капитализме считает от какой-нибудь войны не только прибыли, но и убытки - чиновник начисто лишен этого дуализма. Для него важен момент, когда тратятся государственные деньги, а тратятся они с намерением получить в будущем прибыль или просто покрыть убытки - это ему все равно. Самая выгодная ситуация для государственного чиновника - это когда сначала тратят деньги на войну, а потом - на восстановление разрушенного этой войной. И там, и там чиновник "при деле", и там и там для него прибыль. Естественно, мы говорим о ситуации "идеальной", когда чиновник ничем и никем не контролируется, то есть ситуации абстрактной, вымышленной, которой в жизни не бывает. В жизни чиновнику приходится маневрировать между собственными возможностями, потребностями и внешней силой, способной его в одно мгновение из элитария превратить в "простого человека".
  
  ***
  
  Противопоставляя свои личные интересы интересам общественным, элитарий наводит бардак во всем, с чем имеет дело. Хотя ни один элитарий с этим не согласится - они все самым искренним образом считают, что их присутствие упорядочивает общественные отношения, а без них все разрушится. Они пишут бумаги и доказывают необходимость расширения штатов и сферы ответственности. Их поведение - закономерность в рамках государственного элитаризма. Как уже говорилось, элитарии и люди, живущие только своим трудом, составляют один общий класс. Элитария выделили из тысяч обычных людей и дали ему властные возможности с единственной целью - приносить пользу обществу (всему классу, который у нас равен обществу). Если элитарий пользы обществу не приносит - он не нужен. Если он приносит пользу обществу - он не только необходим, но и полномочия, а, значит, и возможности его, расширяются.
  
  Элитарии мечтают научиться взаимодействовать с обществом так, чтобы было все наоборот: общество зависело от элитария и "вытекало" из него. Он не хочет быть производным, он хочет быть причиной. История классового общества дает ему для этого многочисленные примеры. Элитарий очень хочет порвать со своим классом, от которого он так сильно зависит и образовать из себе подобных самостоятельный господствующий класс. Именно поэтому, а не только из-за возможностей "зарабатывать", он изо всех сил держится за рыночные отношения. Только при них он может иметь частную собственность, приносящую доход вне зависимости от его положения в обществе. Он дает бизнесу государственные деньги с расчетом, что когда-нибудь этот бизнес начнет зарабатывать сам. Он придумывает (или нанимает тех, кто придумывает) многочисленные программы развития предпринимательства, повышает конкурентную среду, строит технопарки, создает особые экономические зоны без налогов, финансирует исследования нанотехнологий, приватизирует государственный бизнес, по отчетам которого можно подумать, что он доходный, и совершает много других самых полезных для бизнеса дел, не забывая и про себя в этих делах.
  
  Но! Как только элитарий становится предпринимателем, он сразу ощущает на себе весь груз проблем современного предпринимателя. И самая большая проблема - договориться с другими элитариями о создании условий, в которых этот бизнес мог бы существовать.
  
  Элитарий содержит противоречие сам в себе. С одной стороны, он, как представитель класса наемных работников, заинтересован в существовании экономики, производящей для него все необходимое для жизни. С другой стороны, действиями в свою индивидуальную пользу он эту экономику разрушает, обескровливает и рушит рационально выстроенные связи и отношения.
  
  5. Жизнеспособность государственного элитаризма.
  
  Экономика при государственном элитаризме испытывает примерно то же, что испытывала экономика СССР при Перестройке. С одной стороны - выстраиваются транснациональные корпорации как единственно возможная форма производства современной высокотехнологичной продукции и производство начинает внутри этих корпораций жить по плану.
  
  С другой стороны - производство в общем находится под огромным давлением центробежных сил "рыночной свободы", которая в данном случае есть только псевдорынок. Из корпораций выкачиваются огромные ресурсы, оплачиваются подозрительные услуги и работы, а деньги потом всплывают на частных счетах менеджеров корпораций и государственных чиновников, имеющих взаимоотношения с этими корпорациями. Корпорации рассматривают как доноров для малого и среднего бизнеса. Они испытывают постоянный гнет со стороны антимонопольных органов, стремящихся реконструировать конкуренцию любой ценой, хотя бы и разделением корпораций на составные части.
  
  С третьей стороны - рынок, который все участники процесса хотят "завести", завестись уже не может в принципе. Там, где он еще остается - он прекрасно существует сам по себе, без всяких дополнительных стимулов, как и всегда существовал. Но там, где его нет - его уже точно быть не может. Рынок - это стихия, коллективное бессознательное. Из миллионов и миллиардов людей всегда найдется несколько человек, способных воспользоваться любыми, даже самыми трудными обстоятельствами и основать новый бизнес. Так что, если бизнеса нет - это самый точный признак, что любые возможности для него отсутствуют. И глупо думать, что проблема может быть решена как-нибудь теоретически или на правительственном уровне - слишком много надо воссоздать условий для его существования, фактически, создать новую реальность. При этом само такое воссоздание, то есть, по сути, планирование, и есть главный киллер рынка.
  
  Одно из явлений, которые породило угасание рынка - ориентация на "вершки", наименее затратные и наиболее прибыльные сферы производства с оставлением капиталоемких "корешков" на государственное содержание. Как пример мы уже рассматривали IT-сферу, где желающих писать программы для компьютеров намного больше тех, кто хотел бы компьютеры производить. В России это называют "приватизацией прибылей и национализацией убытков".
  
  Также необходимо понимать, что проблемы бизнеса, вызванные угасанием рынка - это, в том числе, и проблемы корпораций, так как они по-прежнему существуют как участники рынка. Корпорации отнюдь не приносят прибыли, глубоко убыточны и живут, фактически, на подаяние, собранное с граждан в виде налогов.
  
  Общественно-экономические отношения при государственном элитаризме можно представить себе следующим образом. Огромное дерево - это экономика, то есть производство и обмен. И на каждом суку сидит по человеку, и отпиливает этот сук. А снизу несколько человек пилят все дерево целиком. Государственный элитаризм - нежизнеспособная форма общественно-экономических отношений. Она не является самостоятельной, поскольку представляет собой капитализм в момент после его смерти. Государственный элитаризм - это похороны капитализма.
  
  6. Долго ли это будет продолжаться?
  
  Современный арабский мир делится на две половины. С одной стороны - блестяще образованные, закончившие самые лучшие мировые университеты и сказочно богатые люди в богатейших государствах, куда стремится инвестировать любой, у кого завелись лишние деньги. С другой - нищие, но очень воинственные люди в беднейших странах. Причем эти, которые в беднейших странах, умудряются с удивительным постоянством рождать международные организации типа Аль-Каиды и ИГИЛа, куда и вступают целыми государствами.
  
  Принято считать, что эти организации объединены на идеологии Ислама, как-то по особому относящемуся к тем, кто его не исповедует. Полная ерунда! Во-первых, в России, Узбекистане, Казахстане и многих других восточных странах, где исповедуется Ислам - прекрасное и самое радушное отношение к иноверцам. Во-вторых, в Исламе, особенно "воинственном", столько течений, враждебных друг другу, что договориться на их базе невозможно в принципе, можно только ссориться.
  
  Так что же заставляет исламистов объединяться вопреки всему, даже течениям в самом Исламе? И что заставляет их делиться на две зеркальные половинки, одна из которых прекрасно интегрирована в международное сообщество и представляет в нем сказочный восточный колорит, а другая дико ненавидит Запад и считает главным долгом своим - уничтожение его со всеми ценностями и достижениями?
  
  Все опять очень просто и наглядно. Цивилизованные арабы - те, кто живут в странах, интегрированных в международное разделение труда. Они везут на общий мировой рынок свою нефть, продают ее там, и возвращаются домой с другими покупками: Порше, Феррари, намытые острова, шестизвездочные отели и прочее, не исключая одежды для повседневной носки и банальной бытовой техники. Ну, а их противоположности - те, кому в мировой рынок встроиться не удалось. И как пролетариат во времена Маркса, они вынуждены продавать свою рабочую силу за очень небольшие деньги, ибо и на рынке труда - конкуренция. Арабы и примкнувшие к ним как по религии, так и по социально-экономическому своему положению африканцы наводнили европейские страны, где они занимают самый низ социальной лестницы.
  
  Говорят, Европа испытывает огромные проблемы, связанные с миграцией. Говорят, мигранты из исламского мира активно налаживают связи со своими сородичами из "террористических" организаций. Говорят, в Париже были погромы, да и в Лондоне неспокойно... Ну, а если кому-то кажется, что арабские страны слишком далеки от них - присмотритесь к Греции. Там пока все довольно мирно - но и на Украине никто не считал себя настолько глупым, чтобы бросить мирную жизнь и пойти воевать. Также как в Ливии, Сирии других странах, где происходящее противостояние вызвано все теми же противоречиями государственного элитаризма.
  
  Никаких "террористических" организаций не существует - организации, созданные на голом идеализме или религиозном фанатизме, долго не живут. Социально-экономическая основа - вот фундамент для прочных людских объединений, выступающих против "системы", чем бы эта система не была. А религиозные или национальные идеи - это символы, знамена, "поднимающие" над низменным бытом. Обратите внимание, как ислам трансформируется и "подгоняется" под необходимость борьбы. Ну буквально - Реформация и Католицизм несколько столетий назад! Боролись за чистоту Веры, а между делом заодно и колонии в новом Свете поделили!..
  
  В развитых странах говорят, что таковы сегодня вызовы, стоящие перед человечеством. К ним также можно добавить проблемы безработицы, то есть "лишних людей". Все эти люди - жители стран третьего мира и "лишние", в никуда не деваются, а создают "очаги напряжения и нестабильности". Они, к сожалению, не хотят такой "стабильности", в которой им отведена самая неблаговидная роль. В рамках государственного элитаризма данные противоречия не разрешить, следовательно, они будут только усугубляться, а учитывая крах экономики - усугубляться самым "пугающим" образом. "Пугающим", конечно, для государственных элитариев - для тех же, кого мы отнесли к "простым людям", в углублении этих противоречий перспектива того, что свое незавидное будущее они смогут изменить к лучшему.
  
  7. А что с идеями о будущем человечества?
  
  Диалектический материализм считает, что идеология - это надстройка над общественно-экономическими отношениями, отражение этих отношений в умах общества. Базис и надстройка - те, кто учился в СССР помнят эти ключевые философские понятия со школы. Сначала приходят общественно-экономические отношения, то есть, конечно, не приходят, а изменяются, а только потом эти изменения "усваиваются" разумом сначала отдельных индивидуумов, а затем и общества в целом. Это все очень логично: в абстрактной философии мы можем долго спорить, что первично - разум или материя, но в общественных отношениях, то есть таких, где участвуют не отдельные индивидуумы, а массы, материалистический подход прекрасно зарекомендовал себя повторяемостью результатов опыта.
  
  Как видим, налицо некоторое запоздание идей по отношению к объективной реальности. Новая реальность стучится в дверь, но мы делаем вид, что не замечаем стука, поскольку никакой другой реальности, кроме привычной, не ждем. Наоборот, происходящее, хоть новое, хоть старое, мы стараемся объяснять традиционными для нас вещами. Например, тот феодал, который завел себе первую мануфактуру, продолжал чувствовать себя именно феодалом, а мануфактура, несмотря на все ее преимущества и необычность, отражалась в его мозгу как еще один элемент его феодальной жизни. И никак он не мог представить, что это его новое начинание скоро разрушит все, к чему он привык, разорит множество его товарищей по классу, а его из привилегированного лица поставит на один уровень с презренным купцом. Знал бы - разломал бы все и камня на камне не оставил!
  
  Также и наш современный чиновник, ломающий голову над тем, как бы "развить конкурентную среду" и "поднять инвестиционную привлекательность", когда выписывает новую государственную гарантию на очередной коммерческий кредит, не понимает, что он этим самым свои труды перечеркивает, и уничтожает само понятие предпринимательства, рынка, капитализма.
  
  Благородный рыцарь, уничтожающий своей мануфактурой феодализм и ответственный чиновник, уничтожающий господдержкой капитализм, действуют так, потому что им это выгодно, приносит доход прямо здесь и сейчас. Ну, а от одного кредита ведь и от одной мануфактуры ничего не изменится? Не может же целый строй рухнуть из-за того, что человечек заработал несколько сотен тысяч долларов! Может, если таких человечков - целый класс.
  
  Однако нам в данный момент нашего исследования важно не то, что эти люди делают на самом деле, а то, что они думают, что они делают. Как видим, эти две вещи расходятся самым противоположным образом. И пройдет длительное время, пока кто-то не воскликнет - "Ребята, да что ж мы делаем-то?!! Мы же рушим мир!!!" [Правящему классу всегда кажется, что с концом его правления и мир рухнет, поскольку не представляет себе какой-нибудь мир, ему не принадлежащий]. И даже после того, как все закончится, как новая идеология победит, а старая станет для большинства общества враждебной, останутся чудаки, сожалеющие о "добром старом времени". И эти чудаки даже смогут находить себе единомышленников и некоторое одобрение людей нейтральных. С каким умилением мы читаем в романе "Унесенные Ветром", как здорово и мило было неграм в рабстве у южных плантаторов, и как плохо им стало после освобождения!
  
  Государственный элитаризм - явление абсолютно новое, общество с ним столкнулось в полный рост буквально десяток-другой лет назад. И единственно, что удалось пока осознать, да и то не всем - это катастрофичность современных общественно-экономических отношений. Соответственно, никто не видит никакого государственного элитаризма, а видят лишь проблемы, которые "легко" исправляются в рамках традиционных представлений.
  
  Левые видят решение проблем в продолжении классовой борьбы. Либералы - в необходимости самой решительной борьбы с коррупцией и вмешательством государства (или наоборот - в необходимости расширения вмешательства государства, это не важно). Националисты - в засилье мигрантов, сбивающих цены на труд и насаждающих чуждую культуру. Сторонники религий - в невиданном разгуле порока и отказе от традиционных ценностей. Сторонники "демократических свобод" - в засилье религиозного мракобесия и предрассудков. Как видим, традиционных идеологий пока что человечеству достаточно, и оно не стремится вырабатывать ничего нового на этот счет.
  
  Идеологии эти я бы разделил на две большие группы. Одна группа - "политические", возникшие во времена классовой борьбы, и отражающие ее и только ее. Сюда можно отнести социалистов всех мастей, либералов, националистов. Когда-то их идеи выражали самые насущные потребности людей, относящихся к тем классам, на страже интересов которых они стояли. Коммунизм прямо провозглашал классовую борьбу в интересах рабочего класса, либерализм "затушевывал" ее в интересах правящего класса и достиг в этом деле успехов по мере сглаживания противоречий, национализм расчищал пространство для буржуазии собственной национальности. Сегодня они делают все то же самое, но эффекта, естественно, не достигают, да и массовой поддержки не имеют. Люди, все-таки, чувствуют на уровне ощущений, что все это устарело и для новых отношений не годится. На практике это проявляется в "усталости" от политики, намерения "отрешиться" от нее. "Все политики - жулики!" - самое распространенное суждение про политику во всем мире.
  
  Вторая группа - "вечные ценности", то есть религия. Здесь проблема в том, что религия всегда имела дело с отношениями индивидуальными, не трогая общественных. Перед Богом каждый человек отвечает за свои грехи и добродетели самостоятельно. Конечно, во многих религиозных источниках общественные отношения представлены, однако только в качестве предостережения по принципу знать, к чему готовиться, но держаться подальше от "лукавого" мира. Кесарю - кесарево, Богу - Богово. Ни одна религия не устанавливает для своих сторонников обязанности организовывать собственную политику [Здесь, конечно, можно долго спорить и доказывать, приводить аргументы как в пользу одной, так и другой точки зрения. Лично я бы не хотел этого делать в данном труде, поскольку это сильно увело бы от целей, с которыми он создается. В любых политических достижениях религий за все время существования человечества можно ясно обнаружить, прежде всего, экономическую составляющую. Бог помог Православию распространиться больше чем на 1/6 часть суши, но сделал Он это через инструменты скорбного материального мира. В то же время, например, "цивилизаторство" Китая и Юго-восточной Азии в конце XIX-го-начале XX-го века было прервано теми же самыми инструментами, когда отсталая в экономическом плане Россия потерпела поражение от более развитой Японии. Вот на этих инструментах я и хотел бы сосредоточиться, а вопрос трактования Божьей Воли оставить тем, кто сделает это лучше меня. Будет Божья Воля - будем знать, как ее воплощать.]. Поэтому тем, кто непременно хочет вплести религию в общественный процесс (а такие были в истории человечества всегда) приходится "расширять" религиозные представления, выводя из них то, чего в них нет и быть не может. Так появляются новые течения - ни одна религия без них не обошлась. Ислам, например, переживает данный процесс сегодня. Вслед за ним увязались отдельные представители православия, назначенные на должности, связанные с общественной деятельностью и вынужденные в силу этих назначений демонстрировать свою работу, "выдавать результат". Результат впечатляет: в интернете можно найти ролик, в котором некий "ополченец Донбасса", приехавший из далекой российской провинции "братьям-славянам помогать", после каждого выстрела из пушки по своим прямым единоверцам (территория Украины - это каноническая территория Русской Православной Церкви) добавляет "Помоги, господи!" и "Во славу Божию!".
  
  ***
  
  Общий вывод можно сделать такой: ни одна из существующих идеологий не соответствует современным общественно-экономическим отношениям, а только добавляет в них хаоса, предоставляя флаг для дальнейшего уничтожения достижений человеческой цивилизации. Они не объединяют общество на базе представления о том, каким должно быть будущее, они учат как надо разделиться и противостоять в настоящем.
  
  Соответственно, никаких идей о своем будущем человечество просто не имеет. Работает пока старый анекдот - "что тут думать - тут прыгать надо!". И это довольно печально, поскольку общественные процессы значительно ускорились, и даже создается впечатление, что это ускорение уже не оставляет возможности человечеству осознать, что с ним на самом деле происходит.
  
  8. Итого.
  
  Прежде чем перейти к следующей части нашей книги, кратко подытожим предыдущие четыре.
  
  Капитализм в "Великую Депрессию" пережил мощнейший кризис, вызванный конкуренцией, подгонявшей технологический прогресс в ущерб прибыли частных предпринимателей. Кризис вынудил капиталистическое государство прийти "на помощь" бизнесу, компенсируя ему прибыль и давая тем самым продолжать технологическое развитие, да и просто существовать. Этим была прервана цикличность экономического развития в ее традиционном макроэкономическом понимании. Ситуация с каждым годом становится все хуже, все больше отраслей пересекают черту рентабельности и требуют государственной поддержки.
  
  На помощь капитализму пришло и т.н. "мировое разделение труда", где субъектами экономических отношений выступают не отдельные частные компании, а целые государства, несущие на общий мировой рынок свои географические и исторические особенности. Эти особенности дают конкурентные преимущества в создании одного или нескольких товаров, сообщая им себестоимость, недоступную для стран конкурентов. Один из участников мирового рынка, в частности, - Китай, где есть уникально дешевая рабочая сила в уникальном количестве, позволившем сосредоточить на его территории практически все мировое промышленное производство. Это производство существует там в рамках рыночной экономики, то есть капитализма, однако и в Китае происходят процессы, сходные с теми, что привели к Великой Депрессии, так что обобщенный мировой производитель подыскивает уже Китаю конкурента.
  
  В странах-участниках мировой экономики, по мере увеличения их специализации и ухода из них внутреннего рынка, возникают и развиваются командно-административные методы управления экономикой. Им активно противодействуют отжившие рыночные представления и идеи, продолжающие считаться общепризнанными в обществе, и новый способ индивидуального присвоения - взаимодействие корпорации с частником, через которого средства "выводятся" в рамках договорных отношений, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности. Возникает новый тип общественно-экономических отношений, называемых государственным элитаризмом, представляющий собой власть государственного чиновника как представителя всемогущего и постоянно увеличивающего свое влияние государства и менеджера корпораций, находящихся в зависимости от государства. Значение частного собственника-предпринимателя сводится на нет, общество становится бесклассовым с точки зрения отношения к средствам производства.
  
  Далеко не всем государствам удается встроиться в мировое разделение труда. Те, кому это не удалось, вынуждены влачить либо самое жалкое существование, как страны Африки и Азии, либо находиться на содержании у более удачливых соседей, как некоторые европейские страны. В любом случае, эти государства становятся только инкубатором дешевой рабочей силы, поставляющим ее по всему миру.
  
  Социализм в т.н. "социалистическом лагере" также терпит поражение, не выдержав конкурентной борьбы с мировыми производительными силами, буквально за несколько лет до начала необратимых изменений капитализма. Страны соцлагеря входят в капитализм в "чистом" виде, без наследства в виде массовых, длительных и запутанных отношений частной собственности. Это позволяет на их примере лучше отследить, что есть современный капитализм, поскольку новое частное производство в них не развивается. Они либо входят в мировое разделение труда как Россия, и выстраивают внутри себя более-менее целостную транснациональную корпорацию в рамках всего государства (со всеми проблемами и особенностями государственного элитаризма), либо не входят и представляют собой всего лишь инкубатор рабочей силы.
  
  Государственный элитаризм - не стабильная общественно-экономическая формация, а нечто вроде взрывной волны, уничтожающей остатки капитализма, заодно со всем производством и обменом. Противоречия в обществе нарастают, как в странах, не вошедших в мировое разделение труда по отношению к странам в него вошедшим, так и в тех странах, которые в мировое разделение труда вошли. Главное противоречие здесь - между обычными людьми, живущими только на зарплату и элитариями, присваивающими государственные доходы. На борьбу, там, где противоречия достигают своего пика - на Украине, в Ливии, в Египте, в Сирии - граждане объединяются либо на базе старых идеологий классовой борьбы типа либеральной, националистической, коммунистической и т.п., либо на базе "модифицированных" религиозных идей.
  
  Экономическая и социальная катастрофа неминуемы, и чем острее будут противоречия, чем больше в них будет вовлечено народу, тем катастрофа будет масштабнее. Средства доставки того, что убивает людей развивались вне рамок рыночной экономики, поэтому развиты они прекрасно.
  
  Часть пятая. Будущее - какое оно? Теоретические и философские наброски.
  
  1. Что "решает"?
  
  Нам доказывают, что развитое общество постиндустриализма - это сплошные услуги, а промышленность - удел отсталых и обойденных Богом стран. Приводят преимущества этого развития: чистая экология и те самые мелкие фирмешки на 3-15 человек, в которых так здорово и обеспеченно можно проводить жизнь, то есть - воплощенный на Земле капиталистический рай. Правда, прибавляют при этом, возникает проблема лишних трудовых резервов - постиндустриализм не нуждается в таком большом количестве народу. Придумывают, как занять этих ненужных людей, чтобы они не создавали социальную напряженность. Сочиняют целые государственные программы, в рамках которых ненужные люди могли бы черпать воду решетом и получать за это столько же, сколько несчастные, так и не преодолевшие в себе древних инстинктов работать. В деле развития постиндустриализма незаменимо также всеобщее кредитование: оно помогает уже преодолевшим древние инстинкты не чувствовать себя бедными, а иметь все необходимое для существования - Интернет, пиццу и микроволновку, чтобы пиццу разогреть.
  
  Если кто-то думает, что я иронизирую - он прав, я именно иронизирую. Правда, для этого мне не приходится ничего выдумывать, я просто собрал вместе то, что всегда говорится раздельно и приводится в доказательство достижений постиндустриализма. Сразу скажу, в чем ирония заключается, потому что понимаю, что обнаружить ее намного легче, чем определить в чем суть. Есть всемирный фундаментальный закон сохранения энергии, который на вульгарном уровне понимается как то, что невозможно из ничего получить нечто. К экономическим отношениям его можно отнести следующим образом: если ты ничего не производишь - тебе нечего есть.
  
  Дело в том, что человеческий труд, сам по себе, изначально - это не более чем:
  
  целесообразная, сознательная деятельность человека, направленная на удовлетворение потребностей индивида и общества. В процессе этой деятельности человек при помощи орудий труда осваивает, изменяет и приспосабливает к своим целям предметы природы, использует механические, физические и химические свойства предметов и явлений природы и заставляет их взаимно влиять друг на друга для достижения заранее намеченной цели.
  
  А зачем человек осваивает, изменяет и приспосабливает к своим целям предметы природы? Скучно ему? Не нравится, как предметы выглядят в природе и хочет, чтобы они выглядели как-то по-другому? Да нет же! Просто предметы природы за редким исключением - не есть то, что человек может усвоить, потребить.
  
  Мы убиваем теленка и жарим его мясо, потому что в живом и сыром виде теленок несъедобен. Мы добываем нефть и делаем из нее пластмассу и бензин, потому что в сыром виде нефть - бесполезная маслянистая жидкость, жутко коптящая, если ее поджечь. Мы перерабатываем железную руду в стальной прокат, чугун, трубы и тому подобное, потому что сама по себе железная руда - кусок камня, мало пригодного даже в строительство.
  
  Это и есть то, что мы называем промышленным производством. Осваивая, изменяя и приспосабливая к своим целям предметы природы, мы создаем ценность, богатство. Именно результат производства есть ценность - потому что его можно потребить, продлить жизнь, сделать ее более комфортной. Все остальное - золото, деньги, вариативы и депозитивы - есть только эквивалент ценности. Они становятся бессмысленными в отсутствие самой ценности.
  
  Далее. Есть такая поговорка - "Оказанная услуга ничего не стоит". И хоть эта поговорка придумана как доказательство черной людской неблагодарности, она имеет и более прямой смысл: услуга не имеет ценности, она ценна лишь постольку, поскольку помогает совершать какие-то операции с ценностями или их эквивалентами. Если у тебя нет денег - тебе не нужен депозитарий. Если у тебя нет еды - тебе не нужен повар. Если у тебя нет сада - тебе не нужен садовник. Если у тебя нет компьютера - тебе не нужны компьютерные программы. Если у тебя нет машины - тебе не нужны заправки и сервисные центры. Компания, оказывающая услуги по перевозке на Луну, появится ровно тогда, когда промышленное производство создаст летательные аппараты, способные долететь до Луны. Пиццерия и прачечная откроются на Луне тогда, когда промышленное производство построит лунную базу, способную вместить достаточно народу, чтобы создать для этих пиццерии и прачечной рентабельность.
  
  Таким образом, услуги также порождаются тем, что производится, и сами по себе, без производства, бессмысленны.
  
  А что такое кредит? Кредит - это долг. Это когда вместо того, чтобы длительное время создавать какую-то ценность (путем обмена своей рабочей силы на какие-то блага), тебе ее дают сразу, но ты все-равно ее должен отработать в течение более-менее длительного времени в будущем.
  
  Я глубоко извиняюсь перед читателями, за то, что пишу здесь эти простые, азбучные истины. Поверьте, для многих они откровение. А многие просто не поймут, о чем речь, потому что, они-то прекрасно знают про ФРС США, которая печатает "ничем не обеспеченные деньги", про "финансовый капитал", "кейнсианский мультипликатор" и тому подобные "мемы", призванные скрыть процессы разложения капитализма. Чаще всего - скрыть от самих себя, тех, кто эти "мемы" выдумывал. То, что под "мемами" скрыто, работает тогда и только тогда, когда представляет собой надстройку над нормально действующим, постоянно развивающимся промышленным производством. Кредиты выплачиваются тогда, когда ценность производится. Услуги перераспределяют ценности тогда, когда эти ценности есть.
  
  ***
  
  Итак, "решает" промышленное производство. Причем, как мы видим на примере Японии, Азиатских Тигров, Китая - решает абсолютно. Неважно, что капиталы в эти страны изначально были импортированы - попробуй их теперь оттуда "экспортируй" обратно! В том виде, в котором они себя представляют, в виде того, что производит, создает ценность - в виде заводов и фабрик. А сколько эти капиталы создали новых капиталов, уже "родных" для тех сран, где это создание происходило!
  
  Китай, говорят, уже вторая экономика после США. Только в США постиндустриализм и экономический рост в пределах статистической погрешности, основанный на показателях от услуг и циркуляции государственных средств, а в Китае - просто индустриализм, и показатели экономического роста, как говорят, "невиданные". Чего ж там невиданного? Видали мы такие показатели каждый раз, когда где-то начиналось бурное индустриальное развитие!
  
  2. Что сдерживает индустриальное развитие.
  
  Индустриальное развитие во все времена сдерживал базовый показатель - возможности производительных сил. Напомню, производительные силы это
  
  Средства производства и люди, обладающие определённым производственным опытом, навыками к труду и приводящие эти средства производства в действие
  
  Средства производства это
  
  совокупность средств труда и предметов труда
  
  Предмет труда это
  
  вещество природы, на которое человек воздействует в процессе труда [В Википедии дальше идет "...или перерабатываемая человеком в процессе интеллектуального труда информация". Постиндустриализм настоятельно требует считать услугу самостоятельным явлением этого мира наряду с промышленным производством. Между тем, этот "предмет труда" существует только в одном случае: когда в процессе интеллектуального труда перерабатывается информация не сама по себе, абстрактная, а в приложении к тому же производству или результату производства, продукту. Еще раз: от того, что производством компьютеров занимается одно юридическое лицо, а программы для них пишет другое юридическое лицо, совсем не следует, что компьютерные программы могут существовать без компьютеров. Но это и есть, собственно, обладание "определённым производственным опытом, навыками к труду" из определения производительных сил. Поэтому в данном случае я эту часть определения предмета труда опускаю чтобы не путаться и не повторяться.]
  
  Средства труда это
  
  то, чем человек воздействует на предмет труда.
  
  Определения взяты из Википедии и являются общепринятыми.
  
  Итак, производительные силы это
  
  совокупность вещества природы, на которую человек воздействует в процессе труда, того, чем человек воздействует на вещества природы в процессе труда и сам этот человек, со всем своим опытом, навыками и интеллектом.
  
  Если вспомнить, что "собираются" вещества природы также человеком, мы поймем, что главный во всем деле производства, его основной двигатель - человек. Ну, и его интеллектуальный багаж, конечно, "перерабатываемая человеком в процессе интеллектуального труда информация".
  
  Итак, прогресс сдерживается производительными силами. Можно сказать и по-другому: прогресс сдерживает человек - своими возможностями и способностями. В принципе, прогресс - это и есть возможности и способности человечества, то, чему человечество научилось, для чего накопило материальную базу. И количественные характеристики здесь не менее важны, чем качественные: чем больше людей занимаются каким-нибудь делом, тем быстрее, качественнее и разнообразнее результат. Я не беру, разумеется, ситуацию, когда люди толкаются и мешают друг другу локтями - такая ситуация, во-первых, редкость, и в 99% случаев является следствием несогласованности технологии, во-вторых, все равно ее последствия намного лучше, чем, когда народу не хватает. Это прекрасно иллюстрирует банальный бытовой уровень: начиная от того, что в магазине лучше, когда на одного покупателя приходится три продавца, заканчивая тем, что лучше, когда лампочку производит десять производителей и есть из чего выбрать.
  
  Как видим, все совсем не так, как утверждают апологеты постиндустриализма: люди не только не лишние, их всегда не хватает! Было бы нас больше - продвинулись бы дальше. Но откуда тогда возникают эти ситуации с "лишними людьми"? Такое ведь в истории было не раз и не два?
  
  Отношения множества людей вокруг производства и, как его следствие, обмена - есть общественные отношения. Они развиваются по своим законам. Как огромное количество квантов со своими физическими свойствами создают твердое тело с совершенно новыми физическими свойствами, принципиально отличными от свойств квантов, так и отдельные люди, объединенные в общество, создают новую уникальную единицу бытия, свойства которой отличаются от "свойств" отдельных людей.
  
  То, что мы производим и как меняемся - это явление объективное, существующее в природе, объективная реальность. То, как мы осознаем эти производство и обмен у себя в мозгу, как выстраиваем отношения между собой по производству и обмену - это уже наше субъективное состояние. Здесь действует та же "квантовая" схема: сумма восприятий и порожденных этими восприятиями действий суммы личностей - общества, качественно отличается от всех восприятий и действий каждого отдельного элемента этой суммы. Иными словами, наше "коллективное" отличается от нашего "личного" - и поэтому оно "коллективное бессознательное". Когда человек принимает решение относительно себя - он ничем не ограничен, если же решение затрагивает других людей - чем больше этих людей, тем меньше возможностей выбора. В обществе мы подчиняемся законам этого общества, поступаем так, как "принято". На работу мы одеваем костюм, на прием к королеве Швеции по поводу вручения Нобелевской премии - фрак, а дома ходим в застиранной майке и спортивных штанах.
  
  
  Но вот объективная реальность меняется. Например, человека, привыкшего, что костюма для любых публичных действий достаточно, приглашают на прием к королеве Швеции по поводу вручения Нобелевской премии. Человек совершенно спокойно одевает костюм и отправляется на этот прием. Каковы последствия такого шага? Всем будет неловко - начиная от королевы и заканчивая самим этим человеком. В следующий раз, наученный опытом, он уже оденет, как и полагается, фрак.
  
  Точно также в отношениях производства и обмена. Объективная реальность меняется - например, изобретается новое орудие производства, производящее революцию, создающее новый уровень качества - и потом, через некоторое время, ценой ошибок и суммы накопленного опыта, меняются и отношения людей в рамках новой изменившейся реальности. При этом общество неоднородно: кто-то сразу начинает пользоваться новым орудием, а кто-то держится за старое, и не всегда потому что он ретроград и консерватор, а потому что он прекрасно встроился в отношения, основанные на производстве старым орудием, и с появлением нового рискует потерять статус и доходы.
  
  Думаю, мало кто будет спорить с тем, что феодальные отношения родовой аристократии серьезно сдерживали развитие капитализма и от нарождающегося класса буржуазии потребовались некоторые усилия, чтобы продавить свои законы, и чтобы его отношения стали нормой, чем-то естественным. Ведь рыцарю не престало иметь дело с грязными торговцами, да еще в большинстве своем, как назло, евреями! Зато при феодальных производстве и обмене такая структура отношений родовой аристократии была очень кстати и прекрасно охраняла собой натуральное производство, крепостное право и другие характерные вещи.
  
  Что произошло с феодализмом? Способ производства качественно изменился - появились мануфактуры, на которых товара производилось намного больше и лучше качеством, чем в ремесленных цехах. Это появление изменило и отношения вокруг производства и обмена: обмениваться стало намного "интереснее", потому что появилось чем это делать - большой излишек продукте. Обратная сторона этого явления состояла в том, что, сосредоточившись на одном продукте, оставалось меньше возможностей для других - ведь по каждому предмету, необходимому в повседневной жизни мануфактуру не построишь! Это еще больше ускорило обмен, то есть торговлю. Вдруг оказалось, что земля - больше не главное средство производства, что ее количество не дает новое качество жизни, возникающее у первых предпринимателей владельцев мануфактур. Сами аристократы, в конце концов, брались за новый "бизнес", оставляя традиции" и предрассудки ("традициями" и "предрассудками" стало ровно то, на чем базировалась экономика предыдущего периода). Постепенно, отношения людей вошли в привычную нам сегодня колею, а аристократизм стал красивой картинкой для глянцевых журналов, публикующих фотографии со свадеб английских и прочих принцев и принцесс.
  
  Итак, человеческое отношение к объективной реальности характеризуется некоторым отставанием от нее. Не только в экономике, вообще везде: история гения, непонятого вначале, но потом оцененного человечеством по достоинству - самый яркий и распространенный драматический сюжет после несчастной любви. А развитие науки - это и есть развитие производительных сил.
  
  Такое отставание является важнейшим фактором торможения развития. Пока общество осознает новое, оценит его по достоинству и применит в своих обычных отношениях - проходит некоторое время.
  
  Здесь ответ на вопрос, откуда берутся лишние люди в экономике. Когда определенный этап экономического развития достигает своего "пика" и становится понятно, что дальнейшее развитие потребует уже неоправданных затрат, экономисты садятся и считают: что будет, если при существующей системе экономических отношений человечество продолжит расти? Обычно в таких случаях выясняется, что на всех не хватит еды и начнется голод и вызванные им социально-политические проблемы. Самое главное, такие идеи обычно весьма наглядно "подтверждаются" складывающейся обстановкой: люди беднеют, появляются безработные. Между тем, новый уровень общественно-экономических отношений еще не в состоянии пробиться сквозь инерцию мышления и препоны, устанавливаемые господствующими классами, которые также можно отнести к инерции мышления, поскольку господствующие классы именно инерцию мышления и эксплуатируют.
  
  Самое первое "открытие" лишних людей сделано еще в 1789 году Томасом Мальтусом в труде под названием "Очерк о законе народонаселения". Решать проблему предполагалось кардинально: за счет ограничения рождаемости бедных слоев населения. Впечатлило перенаселение во Франции и нищета французской деревни Мальтуса ровно накануне Революции, решившей проблемы этого "перенаселения" за счет новых капиталистических отношений производства и обмена. Идеи Мальтуса получили второе рождение на рубеже XIX-XX веков, когда решили, что почва "истощается" и затрудняет ведение сельского хозяйства. В России, стране крайностей, заговорили про необходимость стерилизации крестьян. Через примерно 30 лет после этих открытий и горячих выступлений в их защиту, то же самое общество уже ломало голову, где взять столько людей, чтобы их хватило и на сельское хозяйство, и на промышленность одновременно, решить этот вопрос не смогло, и в 1991 году вынуждено было отказаться от своих прогрессивных амбиций. Зато теперь "лишние люди" у нас снова есть - ведь наступил постиндустриализм.
  
  ***
  
  Нет никаких сомнений в том, что сокративший время инерции, то есть тот, кто добьется максимального соответствия общественных отношений уровню развития производительных сил, будет иметь преимущество. Англия, быстрее всех осознавшая выгоды от наступающего капитализма, стала на голову выше других стран, находящихся в одинаковых с ней стартовых условиях, таких как Испания и Франция, где аристократия мешала капитализму, сдерживала его развитие. Впрочем, была и Голландия, вступившая на путь капитализма еще раньше Англии. Однако Голландия, как и СССР в XX-м веке, "проседала" по людским ресурсам, поэтому всеми своими возможностями она добилась только того, чтобы выдерживать уровень самых развитых стран своего времени. Что тоже ведь немало для маленького незначительного государства на севере Европы! Сколько было различных немецких герцогств, других государств, таких как Швеция и Дания, размером и населением побольше Голландии, но именно Голландию мы обнаруживаем в списке наиболее развитых метрополий - четвертой среди Англии, Испании и Франции!
  
  Этот феномен Голландии как раз очень важен сегодня для того, чтобы победить в гонке, называемой экономическим развитием. Хорошо, когда ты Китай и у тебя несколько миллиардов населения в деревнях, только и ждущего быть рекрутированным в промышленное производство! Хорошо, когда ты США, сотни лет накапливающие капитализацию, собирая, как пчелка, свою пыльцу-прибыль по всему миру! А что делать если ты обычная рядовая страна с рядовым населением, да еще и вкусившем благ кредитного изобилия и не желающим возвращаться "к истокам" - то есть к докредитной бедности?
  
  Но вернемся к нашей инерции между объективной реальностью и ее осознанием через выстраивание общественных отношений на ее основе. Всю предыдущую часть книги мы изучали эту реальность, описывая то, как существует производство. Мы также констатировали несоответствие между тем, как мы производим и тем, как мы понимаем, как мы производим. Теперь нам осталось заменить неправильное, отсталое отношение - современным, тем которое будет сдерживать прогресс менее всего (поскольку, видимо, полной гармонии здесь добиться невозможно).
  
  И надо сказать, что эта замена произойдет и сама собой, как это и было всегда в истории человечества. Когда-то ученые расписались в том, что скорость автомобиля не может быть больше 25 километров в час, так как такая скорость потребует полной концентрации водителя на дороге, чего, в принципе, невозможно достичь. Глупые были ученые тогда? Нет, они просто исходили из возможностей человека своего времени! А человек очень хотел ездить с гораздо большей скоростью - и научился концентрироваться, да еще и так, что умудряется СМС на скорости 120 км/ч набирать! Также нет сомнений, что человечество преодолеет и сегодняшний кризис экономических отношений. Просто тот, кто это сделает первым - в XXI столетии станет тем, чем была Англия в XVIII-XIX-м веках или США в веке XX-м. Ну, в крайнем случае - Голландией эпохи Великих Географических Открытий.
  
  ***
  
  Как видим, технологического прогресса, самого по себе, недостаточно. Необходимо еще и рациональное осознание его человечеством. Индустриальное развитие человечества сдерживают, таким образом, две вещи: уровень технологического развития сам по себе и общественное осознание (признание) этого уровня развития.
  
  Сегодня общественные отношения в области производства и обмена переросли свою организацию в виде рыночной экономики. В отношения честных собственников, вынужденно вмешивается государство, создавая новую организацию - через стихийные централизацию и планирование. Частная собственность больше не производит прибыль, а, является базисом для злоупотреблений элитариев.
  
  Такой, в общих чертах, стоит вызов перед человечеством, желающим дальнейшего прогресса. Ну - или хотя бы просто выжить и не потерять достигнутого. Речь идет об отношениях частной собственности. Точнее даже не частной собственности самой по себе, которая есть дело хорошее и даже вечное, а о способности этой собственности приносить прибыль, давать капитал на капитал, приращивать саму себя. Как средство потребления (прямого или для эстетического удовольствия, комфорта и т.п.) частная собственность - прекрасная вещь, дай Бог каждому и побольше! Но как "средство производства" - она изжила себя и мешает нам делать очень многие вещи: летать быстрее скорости звука, строить базы на Луне и Марсе. Мы ездим по асфальту, изобретенному сто двадцать лет назад на двигателе внутреннего сгорания, изобретенном также сто двадцать лет назад, и за величайшее достижение прогресса нам предлагают электрический двигатель, изобретенный "всего-навсего" сто лет назад. Безобразие!
  
  Если подходить к нашему будущему научно, а не стихийно "само как-нибудь сложится", мы должны понимать следующее: самое лучшее, самое спокойное будущее (экономический рост, то есть то, что мы ощущаем как "перспективы", есть лучший фактор спокойствия, поскольку именно перспективы дают самые полные ощущения "справедливости" того, что происходит с нами в жизни) будет у того общества (государства, объединения государств), которое наилучшим образом научится управляться с собственностью на средства производства в новой реальности.
  
  3. Что мы любим и что мы не любим.
  
  Мы привыкли относиться к общественным отношениям и формам этих отношений так, что какие-то из них мы любим и считаем справедливыми, а какие-то ненавидим и считаем плохими. Антикоммунисты ненавидят коммунистов за то, что коммунизм зло и уничтожает индивидуальность, коммунисты ненавидят либералов за эксплуатацию человека человеком, сторонники традиционных ценностей ненавидят ростовщический процент и так далее. Все это страшно весело, но к общественным отношениям применять никак нельзя, да и вообще не надо применять к объективной реальности, никогда и нигде.
  
  Такие "оценочные суждения" следует рассматривать также, как оценочные суждения о погоде. Или - о законах физики. Безобразие, что люди не могут летать, потому что им мешает земное притяжение! А сколько народу не любит дождь, ветер, снег, морозы, зной, духоту? Тем не менее, вне зависимости от своих предпочтений, эти люди ворчат, но одевают теплую шубу зимой и легкую футболку летом, берут зонт чтобы выйти под дождь, ставят на машину зимнюю резину, когда есть опасность снегопадов и вызванных ими гололедов. Именно это и есть разумное поведение человека, а нытье про нравится или не нравится - царство субъективного, где сколько человек, столько и мнений, и никогда эти люди не договорятся между собой.
  
  Все то же самое с общественными отношениями. Человек изобретает плуг - и становится неважно, кто с какой нежностью относился к палке-копалке, а кто имел выгоды от того, что палкой-копалкой много не наработаешь и приходилось объединяться под его началом для завоевания рабов. Плуг все равно победит, а людям придется приспосабливаться к плугу ровно до тех пор, пока не будет изобретен трактор. Тогда людям придется приспосабливаться уже к трактору. Как говорилось выше, все эти плуги и тракторы порождают экономические отношения и довольно серьезно меняют отношения социальные. К этим отношениям также приходится приспосабливаться. Например, трактор освободил очень многих от сельскохозяйственного труда, и мудрецы времен его появления бросились рассуждать о "лишних людях", которым станет нечего делать и о том, что планета слишком перенаселена и требует "кровопускания". Тем не менее, работа нашлась для всех освободившихся - в промышленности.
  
  Необходимость приспосабливаться, нарушение интересов одних и неожиданные возможности для других и рождают субъективное отношение к происходящим общественным процессам. Кто-то считает это субъективное отношение основным двигателем общественных процессов, полагая, что вся политика строится исключительно на нем. Для них история выглядит так: "любители" коммунизма победили в России в 1917-м году, а на Западе победили "любители" капитализма. Просто в разных местах оказались в большинстве разные любители, вот и результат получился разным. Или - в России лучше качеством оказались "любители" коммунизма, а на Западе "любители" коммунизма оказались жидковатыми, вот и сдали коммунизм буржуям.
  
  Повторяю - все это не имеет отношения к объективной реальности.
  
  4. Достоинства и недостатки транснациональных корпораций.
  
  Практическим следствием объективности общественных процессов является то, что их нельзя создать искусственно или как-нибудь имитировать. Самый яркий пример - псевдорынок как результат усилий множества людей насадить рынок там, где его быть не может. Ничего, кроме дополнительно потраченного впустую ресурса из этих усилий не выходит. Соответственно и мы ничего нового не выдумаем - нам придется иметь дело с тем, что уже есть и что работает.
  
  Как мы говорили раньше, наиболее органично сегодня развиваются т.н. "транснациональные корпорации". Им даже многочисленные антимонопольные комитеты, созданные специально против них, не помеха! В чем причина их жизнеспособности, в чем преимущество перед другими формами организации производства на данном этапе развития производительных сил?
  
  1. Огромный рынок. Они продают свою продукцию всей планете и единственное ограничение их рынка - покупательская способность.
  
  2. Свободное размещение по всему миру. Транснациональная корпорация может решать, где ей лучше разместить производственные мощности, где - занимающиеся непосредственными продажами, где - обслуживанием. На 100% используется географический фактор и фактор налогообложения.
  
  3. Транснациональные корпорации - единственное решение для длинных технологических цепочек, позволяющие производить самые технологически совершенные продукты. Как уже говорилось, Боинг в сарае не построишь. Впрочем, часто бывает, что технологическую цепочку по созданию того или иного продукта обслуживает несколько юридических лиц, однако, если тщательно изучить их отношения между собой, это будут типичные отношения внутри единых корпораций. Имеется ввиду производственная взаимозависимость и "тонкая" настройка таких юридических лиц друг на друга - см. новое значение слова "мультипликатор".
  
  4. Возможности для личностного роста, карьеры, качественное обеспечение сотрудников необходимым для работы. Просто сравните офис Google и офис какой-нибудь мелкой фирмешки. Google может себе позволить, мелкая фирмешка - нет.
  
  5. Высокое социальное значение, вызывающее необходимость государственной поддержки в случае трудностей и неудач.
  
  Теперь давайте рассмотрим недостатки транснациональных корпораций, приводимые в качестве аргументации против них оппонентами - сторонниками "капиталистического рая":
  
  1. Неповоротливость. Действительно: компания, создающая один самолет в несколько десятилетий намного неповоротливее, чем компания, занимающаяся проектированием какого-нибудь одного узла для этого самолета. Компания, проектирующая один узел, очень быстро сможет переключиться на другой, а с самолета на самолет так не переключишься. Но точно также мы можем обвинить в неповоротливости компанию, проектирующую узел, сравнив ее с курьерской службой, которая сегодня может развозить этот узел, а завтра - крем от морщин.
  
  2. Монополизм со всеми вытекающими из него последствиями: ухудшением качества, повышением цен, отсутствием необходимости развиваться. Если бы на свете осталась одна транснациональная корпорация - это было бы справедливо, однако их имеется по нескольку на каждую сферу. Я бы не сказал, что, от того, что смартфонами занимаются транснациональные корпорации, они сильно проигрывают. Другое дело, что в высокотехнологической сфере, требующей привлечения максимального количества производительных сил, не может быть столько конкурентов, сколько в сфере доставки пиццы. И это тоже объективный показатель.
  
  3. Формализм и бюрократизм, без которых в крупных компаниях не обойтись, и которых начисто лишены компании мелкие и почти лишены средние. Мол, эти формализм и бюрократизм повышают издержки и ограничивают возможности развития - в мелких фирмах все проще и естественней. Тем не менее, со всем своим формализмом и бюрократизмом, транснациональные корпорации вытесняют мелкий и средний бизнес, "душат" его и мешают ему развиваться - по словам тех же людей, которые этот мелкий и средний бизнес приводят им в пример и назидание.
  
  4. Транснациональные корпорации "душат" малый и средний бизнес, мешают ему развиваться. Перестаньте видеть в малом и среднем бизнесе единственную цель существования - и мир заиграет тысячью красок и их оттенков! Мешают не сами транснациональные корпорации, а то, что привело к их возникновению - прогресс. Мелкий бизнес вырос в крупный. Нашему детству очень мешает наша юность, к сожалению, наступающая необратимо. Ау! Где же поезд, который отходит в Страну Детства? Почему меня теперь на этих качелях тошнит, а раньше было так весело?
  
  5. Ограничение свободы - человек становится винтиком в огромной машине, вместо того, чтобы открыть свой бизнес и процветать. Вопрос личной свободы - очень важный вопрос, и он перекликается с вопросом формализма и бюрократизма, о котором говорилось выше. Однако этот вопрос не так прост и очевиден, как кажется. В чем, к примеру, заключается свобода и несвобода наемного работника транснациональной корпорации и наемного работника частной фирмы? Какие принципиальные различия между ними? Никаких, если не считать, что наемный работник мелкой компании имеет доступ к меньшим благам и возможностям, чем работник транснациональной корпорации. В то же время проявлять индивидуальность возможно в любой среде - вплоть до уголовно-исполнительной ["Вор и за колючкой свободен, а терпила и на свободе как в тюрьме" - есть такая поговорка в уголовной среде.], точно также как в любой среде имеются социальные нормы и правила поведения, способные быть рассматриваемыми как ограничение свободы. Почему я не могу ругаться матом на собрании благотворителей?
  
  Разговоры, что индивидуальный предприниматель более свободен, и что чем больше индивидуальных предпринимателей, тем и свободы больше - есть разговоры о том, что считать свободой. Предлагаю альтернативную точку зрения: предприниматель несвободен намного больше своего наемного работника, так как всю жизнь свою должен подчинять формуле "Прибыль = Доходы - Затраты". Говорят, самые лучшие предприниматели получаются из тех, кто подходит к делу прагматично, без лишних сантиментов и условностей, не отвлекается на то, что не относится непосредственно к его делу [Как учат сегодня всякие бизнес-тренеры, "стартапом надо гореть", он должен стать "делом всей жизни", человек, занимающийся стартапом должен думать не о том, как заработать, а о том, чтобы реализовать свой творческий потенциал и т.п.]. Такой подход, такое подчинение внешним обстоятельствам - и есть самое страшное рабство, которое только можно себе вообразить. И как выигрышно на этом фоне выглядит какой-нибудь менеджер среднего звена, зарабатывающий ничуть не меньше мелкого и даже среднего предпринимателя, но имеющий выходные и нерабочие часы, в которые он может заниматься чем угодно и как угодно!
  
  Также считается, что частный предприниматель занимается творчеством, создает нечто новое, а сотрудник корпорации вынужден заниматься тем, что ему спущено сверху в пределах должностной инструкции. Опять вопрос пересекается с возможностями и уровнем прогресса! Действительно: в корпорациях самые низкие должности - исполнительские. Творчество проявлять негде. Но есть и более высокие должности, начиная с которых человек получает ответственность за конкретные направления деятельности. И здесь у него ресурс, которым он располагает, намного больше ограниченного ресурса отдельного предпринимателя, так как возможности корпорации в целом выше.
  
  Разговоры о свободе предпринимательства есть условности и субъективности, которые мы сами себе создали. Из всего комплекса человеческих взаимодействий мы выбрали то, что договорились считать позитивом и назвали это "свободой". С крахом капитализма и развитием государственного элитаризма, эти условности становятся совсем эфемерными: главный признак свободы, обычно стыдливо прикрываемый болтовней о высших идеалах - возможность приобрести богатство - смещается от предпринимательства к работе по найму, "эпоху рантье" (простите! - предпринимателей, конечно) сменяет "эпоха менеджеров".
  
  Если мы перенесем разговоры о свободе на одну форму общественно-экономических отношений назад, к тому времени, когда натуральное хозяйство уступало дорогу в будущее специализированному капиталистическому предприятию, мы получим примерно схожие рассуждения. Крестьянин, ведущий натуральное хозяйство - свободен, он сам решает, что ему делать сейчас, а что потом. То ли лен мять, то ли пшеницу сеять. Если же он специализируется на чем-нибудь одном, например, на льне, что для него неизбежно при капитализме - он теряет все свои возможности в отношении пшеницы, кроме как покупать ее в готовом виде. Это неудобно, это повышает риски, это ограничивает личность и тому подобное - весь полный набор аргументов в защиту индивидуального предпринимательства против корпораций прекрасно сюда подходит [Почитайте, почитайте мнения о капитализме российских народников (а также всех, кто называл себя "социалистами") конца XIX - XX-го века! А как инфернально звучит "Манифест Коммунистической Партии" Маркса и Энгельса:
  
  "...Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его "естественным повелителям", и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана". В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли. Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой.
  
  Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до тех пор считались почетными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников.
  
  Буржуазия сорвала с семейных отношений их трогательно сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям...".]. Тем не менее, человечество смогло приспособиться к разделению труда и неплохо себя при этом чувствует - получше, чем во времена натурального хозяйства. Корпорация - это просто новый уровень специализации. От юридического лица - к отдельной личности. Корпорация становится тем, что сегодня называют обществом, а личность тем, что называют отдельным юридическим лицом. Потенциал этой трансформации намного выше, в том числе и по показателю "свобода". Человеку не надо думать, где бы заключить контракт или где взять кредит под залог - он может полностью сосредоточиться на той сфере деятельности, которая ему подотчетна.
  
  ***
  
  Как видим, все, что есть преимущества транснациональных корпораций - это то, что позволяет им находиться на вершине прогресса, производить и распределять производимое наиболее рациональным способом, а то, что есть их недостатки - отживающие идеалистические представления о каком-то волшебном мире, которого в реальности никогда и не было. И можно вести долгие разговоры о том, что считать свободой, а что ее ограничением - только объективная реальность легко смиряет эти споры тем, что не оставляет выбора. Но и человек не так прост, чтобы пасовать перед организационными трудностями! История постоянно демонстрирует, что человек побеждает всегда и рано или поздно ставит себе на службу любые, даже самые стесняющие и даже катастрофические явления окружающей действительности. Так что нет смысла вести разговоры о недостатках и преимуществах - есть смысл говорить о базовых условиях развития. Что из них вырастет - результат свободного творчества и способности человечества налаживать качественные отношения внутри себя.
  
  5. Транснациональные корпорации и прибыль.
  
  Свернув на разговор о транснациональных корпорациях, мы ни капли не приблизились к решению проблемы отсутствия прибыли, а даже немного отошли от нее - ведь транснациональные корпорации по своей сути хоть и являются высшим производным рынка, в то же время подчинены всем его законам и страдают от них не меньше, а даже больше, чем мелкий и средний бизнес. Однако корпорации - это уже не просто бизнес. Как сказал один известный экономист: "Корпорации - это образ жизни". Действительно, корпорации, по сравнению с мелким и средним бизнесом, имеют одно очень интересное свойство: они есть то, что способно выйти за пределы рынка, хотя бы внутри себя.
  
  Отношения внутри транснациональных корпораций командно-административные - здесь царит план и приказ. Никакой рыночной свободы! Никакой конкуренции между подразделениями! Наоборот: каждому подразделению доводится сверху что делать, сколько делать и как делать. Доводится на основании данных, полученных в результате работы других подразделений.
  
  Надо сказать, что никто не заставлял корпорации выстраивать свои внутренние отношения именно таким образом, просто над ними не тяготела необходимость создавать рынок. Любая система всегда стремится к наименьшим затратам ресурсов и энергии в процессе своего существования, и экономика здесь не исключение. Особенно это характерно для высокотехнологичных направлений, где производительные силы сконцентрированы огромные, а получающийся результат их приложения относительно ничтожный. И раз система в этих условиях стремится к плану и централизации - это говорит о преимуществах плана и централизации по отношению к иным способам организации производства [Конечно же я учитываю последние тенденции, связанные с иными, нежели командно-административными подходами к управлению крупными корпорациями. Однако пока еще рано утверждать, что такие подходы не являются очень узкой спецификой сферы IT-технологий. В любом случае, я не только не исключаю, что существуют более эффективные способы управления, но и всей душой надеюсь, что эти способы будут внедряться. Мы сегодня находимся на первом, стихийном, плохо осознанном этапе формирования корпоративных отношений - и именно об этом я здесь веду речь. Поэтому я и предлагаю рассматривать экономику корпораций не как конец света, а как вызов, стоящий перед человечеством.].
  
  Можем ли мы на основании сказанного, учитывая тенденцию к тому, что доля внутрикорпоративных отношений в мировом хозяйстве растет, утверждать, что чем большую долю рынка забирают корпорации, тем меньше "рыночных отношений" в мире остается? Опять это вопрос о том, от какой черты мерять, откуда смотреть на ситуацию. Общепринято, что корпорации - это "единицы" рынка, равные другим юридическим лицам. Это современный, рыночный подход. Ясно, что содержание общественно-экономических отношений он абсолютно не передает и является чистой абстракцией. С таким подходом за скобками остается огромное количество производственных отношений, отношений обмена, да даже элементарных социальных отношений: какой-нибудь "хозяин"-частный предприниматель живет намного хуже и имеет намного меньший доход, чем наемный работник корпорации, занимающий в ней среднее руководящее звено, не говоря уже о топ-менеджерах, большинство предпринимателей к которым и на порог приемной не пустят, а отправят к их помощникам!
  
  Ясно, что для построения современных экономических формул надо искать какие-то другие, более "мелкие" и более точно отражающие действительность переменные, чем статус юридического лица. Поиск таких переменных и выведение из них формул - удел будущего экономической науки. В данном случае для нас важно одно: любой подход, кроме абстрагирования до юридических лиц, дает неизбежный результат - план и централизация вытесняют рынок, его стихийность и конкуренцию.
  
  Следствие из этого утверждения не менее парадоксально: чем больше становится плана и централизации, тем меньшее значение имеет прибыль сама по себе. Производство при рыночной экономике своей целью ставит прибыль. Производство при плане и централизации своей целью ставит удовлетворение потребности в том, что оно производит. От подразделения компании "Боинг" производящей, например, крылья, не ждут, что оно заработает денег, от него ждут, что оно сделает столько крыльев, сколько нужно, подходящего качества и потратит на это ресурсов не больше каких-то оговоренных пределов.
  
  Хорошо, если эти ресурсы, которые будут потрачены на производство крыльев, покупаются на рынке - тогда понятно, как мерять их ценность, но что если ресурсы производятся другими подразделениями того же "Боинга"? Например, алюминий выплавляется на плавильном производстве, расположенном где-нибудь рядом с карьером, где добываются материалы для выплавки, тоже принадлежащим корпорации. Опять, вместо рыночных, мы вынуждены вводить "натуральные" показатели ценности - например (я говорю очень абстрактно, чтобы продемонстрировать экономический механизм, а не технологию производства самолетов) количество алюминия. А количество алюминия мерять по тому, сколько потрачено на него руды. Ну, а ценность руды-то мы чем будем мерить (исключим для наглядности капитальные затраты, амортизацию оборудования и т.п.)? А ценность руды мы будем мерять тем, сколько мы заплатили рабочим, которые ее добыли. Других критериев у нас нет, мы дошли до самого начала, того момента, где только начинается преобразование природного материала, приспособление его человеком для своих потребностей.
  
  Но что, если с рабочими мы расплачиваемся не универсальным эквивалентом ценности, каким являются деньги, а тоже в "натуральном" виде - всем, что ему необходимо для удовлетворения потребностей? Допустим на минуту, что корпорация "Боинг" сама все это производит, тоже с момента начала преобразования природного материала? Тогда у нас вообще нет никаких затрат! У нас только доходы - результат труда наших рабочих на всем протяжении технологической цепочки, от добычи бокситов до готового самолета! Получается, в нашей формуле "Прибыль=Доходы-Затраты" мы обнулили переменную "Затраты"!
  
  Впрочем, в таком виде эта конструкция умозрительна и нереальна, так как чем больше корпорация "Боинг" производит внутри себя, тем меньше становится рынок, а единственное место, где можно получить прибыль - это только рынок. Обнуляя переменную затраты, мы ликвидируем и рынок, значит, и переменную прибыль. Ну и, конечно, мы не получаем нечто из ничего, потому что, чтобы получить наши доходы в виде самолета, мы "тратим" человеческий труд [Можно, конечно, здесь сделать и другой, прямо противоположный вывод: создавая продукты потребления и предоставляя работнику свободу выбора из этих продуктов (все-таки будущее, где каждому выдается в зависимости от потребности столько-то грамм муки, столько-то масла и т.п. - это антиутопия, то есть очень грустное явление), корпорация как раз и создает рынок. Но и здесь можно, в свою очередь, возразить, что раз на этом рынке нет рыночной цены, поскольку корпорация (или голосование сотрудников корпорации, неважно) устанавливает стоимость продуктов в эквивалентах обмена, то нет и никакого рынка. И. В. Сталин в своей статье "Экономические проблемы социализма в СССР" дает представление о том, чем социалистическая экономика отличается от капиталистической, даже если некоторые вещи в них называются одинаково.
  Все это - старые споры о социализме, и я привожу данный пример вовсе не для того, чтобы утвердить преимущества социализма, возвращаясь к этим спорам. Моя задача здесь намного уже: показать, что происходит, когда система начинает применяться в рамках рыночных отношений. Это не рецепт, это просто прямая экстраполяция существующих тенденций, допущение. Напомню, что эта часть книги называется "Философские и теоретические наброски", о конкретике мы будем говорить в следующей части.].
  
  Тем не менее, рост корпораций и их бурное развитие как раз и есть это стремление к обнулению переменной затраты, приведение ее к простой стоимости труда. Объединяют производство, концентрируют и планируют, то есть стремятся сознательно распределять ресурсы наиболее рационально, именно с целью уменьшить затраты, и один из способов этого уменьшения - исключение из рынка отдельных этапов технологии производства. Диалектика: наилучший рыночный результат транснациональные корпорации получают за счет того, что отказываются от рыночных отношений.
  
  Часть шестая. Будущее - какое оно? Практическое воплощение.
  
  1. Как отказаться от рынка правильно?
  
  Прежде всего, надо четко понимать: правильно отказываться не от рынка, а от псевдорынка. Во-первых, наша главная цель - это мировой глобальный рынок, который именно вполне себе рынок со всеми его свойствами: конкуренцией, стихийностью и прочим. То есть, как бы мы ни централизовывались, ни обобщались и ни планировались, все это мы делаем с единственной целью: выйти на мировой рынок в оптимальном виде для того, чтобы победить в конкурентной борьбе на нем. Во всех остальных вариантах развития речь идет о самоизоляции и попытке внутри себя воплотить всю номенклатуру товаров, производимых в мире, на что не хватит ни ресурсов, ни людей. То есть - повторение ошибки СССР и социалистического лагеря.
  
  Во-вторых, рынок прекрасный регулятор, искусственно ломать его там, где он прижился и хорошо себя чувствует - значит, идти против естественного хода развития событий, зеркально повторять ошибку тех, кто устраивает псевдорынок там, где рынка не может быть. Результат будет одинаково неестественным, то есть не будет соответствовать объективной потребности участников экономических отношений, и они вынуждены будут "продавливать" подпольно свои особые отношения в разрез навязываемому. Говоря проще - возникнет "черный рынок", который при определенных условиях поглотит и "белые" отношения.
  
  Однако мы говорили о том, что совместное существование планово-командной системы и рынка невозможно, и объясняли, почему. Следовательно, одной из главных задач для нас будет необходимость строго отслеживать, чтобы остатки рынка, пока они еще могут существовать, не смешивались с тем, что развивается по плану. Корпорации, создающие товар для международного рынка, следует выделить в отдельное производство, никак не связанное отношениями с другими производствами - частными.
  
  Иными словами, из того бульона, каким сегодня является смесь рыночных и псевдорыночных отношений, называемого "внутренней экономикой", нам на начальном этапе необходимо выделить то перспективное, что способно конкурировать на мировом рынке, изолировать его от отношений с бывшими партнерами и максимально по возможности обеспечить все его потребности самостоятельно по всей технологической цепочке. Создать закрытую производственную систему, начиная от добычи необходимых ископаемых и заканчивая, образно говоря, сетью розничных магазинов, где конечный продукт продается.
  
  Далее к этой системе "присоединять" другие системы - энергетику, производство взаимозависимых товаров и тому подобное, четко понимая, что цель всех мероприятий - максимальное снижение издержек на производство для конкуренции на мировом рынке.
  
  Выгодоприобретателем, главным "акционером" такой системы должны быть граждане государства, в котором она создается - это условие стабильности существования системы, иначе мы получаем классическую антиутопию. Осуществлять функции акционера граждане могли бы через механизмы государства, а право акционера на доход через непосредственное вознаграждение за труд, соответствующее доходам такой корпорации (таких корпораций).
  
  Одновременно с этим, необходимо отрегулировать остатки рыночных отношений там, где они сохраняются. Здесь подход к регулированию отношений должен соответствовать следующему принципу:
  
  Жизнеспособное выживет и умножится, нежизнеспособное - умрет.
  
  Предприниматель должен предпринимать и получать прибыль, из которой он платит налог обществу за то, что воспользовался общественными институтами. Только в этом случае предприниматель необходим обществу, а не является ему обузой. Соответственно, никаких "поддержек", "налоговых каникул", "льготных кредитов" и прочих вещей, с помощью которых элитарии выводят в свои частные руки собранные с общества налоги, быть не должно.
  
  Теперь о самих элитариях. В данной книге я намеренно не трогаю социальные и политические отношения, противоречия в обществе между классовыми прослойками. Только экономика, никакой политики. Мне представляется, что вопрос внутриклассовых отношений общество каждого государства будет решать исходя из своих исторических и ментальных особенностей. Я же пока сосредоточусь на экономических "способах противодействия" государственному элитаризму.
  
  Здесь, как это ни странно, все просто. Основу решения по "борьбе с коррупцией" предложили ортодоксальные либеральные экономисты (их, вроде, называют "монетаристами"), и, на мой взгляд, это вполне жизненное и эффективное решение. Суть его в том, что государство должно быть отделено от бизнеса, не должно иметь соприкосновения с ним. Правда, ортодоксальные либеральные экономисты видят дело так, что государство в принципе не участвует в экономике и контроле бизнеса, предоставляя последнему полную свободу. Это, конечно, утопия, сводящаяся к вечному нытью из-за того, что на практике нигде и никогда такого не произойдет, всегда будут какие-то субъекты, нарушающие пастораль и совершенство. Однако от того, что мой план принципиально иной, суть антикоррупционных решений ничуть не меняется: не должно быть даже счетов, с которых государственные деньги можно было бы отправить частнику - корпорации живут по-своему, частники по-своему, между собой не пересекаясь.
  
  Я осознаю, что такой вариант борьбы с коррупцией в законченном виде - идеал, к которому придется долго идти, но ведь на каждом шагу к нему, по мере освоения корпорацией самостоятельного производства каждой детали, мы будем ощущать освобождение от какой-то части "коррупционной составляющей"! При этом никто не запрещает и "традиционных" методов: деятельности государственного репрессивного аппарата, общественного контроля и тому подобного.
  
  2. В чем практическое конкурентное преимущество предлагаемой модели.
  
  Тот, кто пойдет на мировой рынок без гири на ногах в виде псевдорынка у себя внутри, будет иметь такое же конкурентное преимущество, как игрок в биллиард, рассчитавший траекторию перемещения шара по столу и делающий удар из этого расчета, имеет преимущество перед игроком, бьющим наобум. Безусловно, у бьющего наобум может получиться очень красивый удар, с неожиданными и оригинальными предварительными отскоками шара от борта, особенно, если выбирать из тысячи-другой его ударов. Бьющий же из расчета, чтобы получить такой же красивый удар, должен иметь огромное мастерство и опыт. Зато, получив опыт и став мастером, он сможет повторять такой удар столько раз, сколько захочет!
  
  Когда в рыночной стихии беспорядочно сталкиваются между собой разные оригинальные решения, наверх "выплывает" самое лучшее, самое изящное, самое оптимальное по отношению "цена-качество". Однако после того, как оно "выплыло", оно перестает быть чисто рыночным, а эксплуатирует заложенный в него изначально потенциал, доводя его до совершенства в рамках внутренних планов, опираясь на внутреннюю централизацию - все это уже в сознательном расчете на повторение успеха. То есть - удачливый "любитель" становится "профессионалом". Мы можем проследить эту эволюцию по любой современной корпорации - начиная от традиционной Ford и заканчивая суперсовременной Apple.
  
  В нашем случае мы пропускаем тысячу ударов, необходимых для выбора из них самого "красивого", и тем самым экономим ресурс, а поскольку мы экономим ресурс - мы снижаем переменную "Затраты" в формуле "Прибыль=Доходы-Затраты". На отдельном юридическом лице, которому удалось "выбиться" наверх и создать удачный товар, никак не отражаются проблемы всех тех, кто проиграл ему в конкурентной борьбе, затратив ресурс и человеческий труд. Обществу, в рамках которого происходила данная борьба, эти потери хорошо заметны. Если мы стремимся создать государственную корпорацию размером с общество, а это вариант максимальной концентрации и централизации ресурсов до размера единицы, фактически принимаемой участие в международном рынке, мы экономим - следовательно получаем конкурентное преимущество по сравнению с другими государствами, где развитие по-прежнему происходит стихийно.
  
  Здесь возникают две проблемы, традиционно считающиеся неразрешимыми. Первая - как создать товар, как выбрать лучшее из задуманного? Конкуренция на первоначальном этапе решает этот вопрос путем простого отсеивания вариантов. Вторая проблема - возможно ли в принципе организовать корпорацию размером с государство так, чтобы она работала более оптимально, чем рынок?
  
  Эти "проблемы" сегодня уже вовсе не проблемы, точнее не "проблемы выбора". Первая из них нейтрализуется тем, что на создание современного высокотехнологичного товара уходит настолько много ресурсов, что они уже просто физически не могут быть потрачены на то, что проиграет и не будет работать. Возьмем самую передовую, самую высокотехнологичную отрасль - самолетостроение и самую капиталоемкую ее часть - производство крупных самолетов. Здесь основными конкурентами являются Боинг и Эйрбас. До самого последнего времени эти компании предлагали на рынок каждая свой вариант одного и того же самолета, созданного для эксплуатации в определенных конкретных условиях. И Боинг, и Эйрбас имели по самолету сходной вместимости, дальности полета, размерам. Последние разработки этих компаний различаются кардинально: Боинг создал Дримлайнер 787-й, Эйрбас - двухэтажный аэробус А380. Авиакомпании будут выбирать между ними подразумевая разные условия эксплуатации, например, размер пассажиропотока. Как видим, никакой тысячи вариантов нет, на самом верху технологий - вариант ровно один. Автомобилестроение, находящееся на один условный уровень ниже самолетостроения, также уже не может позволить себе лишнюю, "неудачную" модель. За это платят разорением. Таким образом, чем выше технологии - тем меньше возможность выбора, конкурентного отсева. Это объективная реальность, данная нам в ощущениях. Учитывая, что прогресс подразумевает постоянное усовершенствование и усложнение систем, такое положение дел будет захватывать все больше отраслей производства. Если мы хотим успевать за прогрессом, быть на его вершине - мы должны отказаться от устаревшей возможности выбора в пользу развития технологий, либо полностью остановить прогресс, что, в принципе, невозможно.
  
  Что касается вопроса оптимальной организации внутренней деятельности корпорации, здесь тоже "порог разумного" давно пройден. Количество сотрудников торговой компании Wal-Mart Stores в январе 2010-го года - 2,1 млн. человек, Концерн Volkswagen - 370 тыс. человек, General Electric - 315 тыс. человек (2004 г.), Industrial and Commercial Bank of China - 387 тыс. человек (2009 г.), Berkshire Hathaway - 316 тыс. человек (2014 г.). Цифры, хоть и не сравнимы с количеством трудоспособного населения стран, про которые говорят, что у них "развитая экономика", но вот население маленького европейского государства Венгрия - 10 миллионов человек, включая неработающих пенсионеров и детей. Одна пятая их часть могла бы работать в Wal-Mart Stores.
  
  3. Как жить без конкуренции?
  
  Мы хорошо знаем из вузовского курса экономики, что отсутствие конкуренции порождает монополии, а монополии - это всегда плохо. Не имея соперников, монополии заплывают жиром и, вместо того, чтобы совершенствовать продукт, увеличивают его цену. Проблема монополизации - это проблема далеко не только одной экономики. Несменяемость власти также порождает множество негативных последствий. Засилье в искусстве "уважаемых стариков" ведет к бунту молодого поколения и всяческой альтернативщине. И так далее - примеров из жизни миллион. В общем, как ни крути, а все, что человек сделал хорошего - он сделал в борьбе, состязании, преодолении. Если же мы выстраиваем командно-административную систему, вся суть которой в том, что место свободы выбора в ней занимает приказ сверху, мы подвергаем эту систему опасности монополизации.
  
  Так это выглядит, если смотреть на проблему абстрактно, вне времени и пространства. Если же привязать ее к тем обстоятельствам, в которых мы находимся здесь и сейчас, мы вовсе не выбираем, как жить - через конкуренцию мелких производителей или засилье производителей крупных. Мы ищем способ существования в условиях диктата крупных форм - изначальные условия задачи уже такие и изменить их мы не в состоянии. Однако разве сам этот поиск не является полем международной конкурентной борьбы - кто быстрее и лучше разрешит противоречия и выстроит систему отношений, наиболее соответствующую уровню прогресса? Выходит - конкуренция никуда не девается, она просто меняет формы.
  
  Легко может статься, что конкуренция между отдельными юридическими лицами, отдельными хозяевами-предпринимателями - это самая первая, примитивная форма конкуренции, примерно, как доцивилизационный период человечества. Думать о том, что мы сейчас отказываемся от борьбы - слишком самоуверенно, поскольку борьба есть постоянное и необходимое условие существования всего живого в этом грешном мире. Вот и в экономических отношениях борьба еще только начинается, а то, что было до нее - просто разминка!
  
  Например, в СССР конкуренция существовала и чувствовала себя довольно неплохо. Между собой конкурировали авиационные конструкторские бюро, автомобильные заводы, тракторные заводы, фабрики одежды и так далее - в принципе, все, кто производил продукцию широкого пользования. И хоть в Госплане рисовали конкретные цифры для каждого предприятия, а также зону охвата их товаров, потребитель при возможности выбора предпочитал "Волгу" "Жигулям", а "Жигули" - "Москвичу". На этом поприще и разгорались самые драматические конкурентные сражения. Авиационные конструкторские бюро конкурировали не за внимание граждан, а за заказы от правительства. Битва тоже стояла нешуточная! И советский человек знал несколько марок пассажирских самолетов - Як, Ту, Ан, Ил. В военной отрасли было представлено несколько марок самолетов и прочей техники. На "нижнем" уровне - конкуренция была не менее жесткой. Металл и прокат Новолипецкого Металлургического Комбината ценился выше, чем, например, Магнитогорского, и все, кто производил из металла, стремились получать его именно с Новолипецкого Комбината.
  
  Как видим, наличие самых жестких, можно сказать, самых "дремучих" административно-плановых отношений, ни от какой борьбы не избавляло, а просто переводило ее на новый уровень. Мы не имеем сегодня научного осознания такой конкуренции, поскольку этому препятствует идеология, записавшая всю советскую экономику в разряд неэффективной по причине "тоталитаризма" и "антидемократичности", однако учитывая истинные причины краха социализма, она заслуживает, на мой взгляд, серьезного внимания ученых. Мы не можем сегодня однозначно утверждать, что отсутствие конкуренции есть неотделимое свойство социализма, поскольку дефицит рабочей силы жестко ограничивал конкурентные возможности системы. Думаю, никто бы не мешал, при изобилии трудовых резервов, "отпочковывать" от существующих производств новые, которые бы вступали со своими "прародителями" в конкурентную борьбу, что, собственно, и происходило на начальной стадии развития социализма.
  
  Еще один заслуживающий внимания пример конкуренции внутри командно-административных систем - это т.н. "социалистическое соревнование", движение "передовиков производства" в СССР. В конкуренцию включились не юридические лица, а отдельные граждане. Шахтер Донбасса соревновался с шахтером из Кемерово, кто больше выработает угля за смену. Борьба поощрялась руководством страны и Партии, для победителей предусматривались значительные вознаграждения и призы. В результате этой борьбы процесс добычи угля был существенно рационализирован, добыча увеличилась в несколько раз без изменения в материальных средствах, просто за счет более качественной организации труда, как говорят сегодня - Teambuilding.
  
  Новые формы конкуренции, да и вообще взаимодействия внутри крупной производственной системы, мы видим и на примере современных корпораций, демонстрирующих очень интересные решения в этой области. Отношения внутри корпорации Apple не сравнить с отношениями внутри какой-нибудь Sony. Так "выправляется" линия на подавление свобод и возможностей самореализации, с которым корпорации ассоциируются, и находятся оптимальные варианты взаимодействия. В помощь здесь и современные достижения в области автоматизации производственных процессов.
  
  Паки и паки повторю: нам не надо ничего выдумывать - решения, как ответ на необходимость, вызванную прогрессом, возникают сами по себе, по мере появления этой необходимости. Общество вполне способно эти решения находить в рамках стихии собственного существования. Вопросы управления здесь сводятся только к тому, чтобы помогать таким решениям пробивать себе дорогу.
  
  Необходимо в принципе признать, что всерьез, исходя не из ложных потребностей псевдорынка, организацией крупных корпоративных систем занимались пока очень мало. Фактически, как традиционные корпорации росли из мелкого бизнеса, так они и сохраняли структуру внутренних взаимоотношений. Поэтому мы видим перекосы, видим негибкую структуру, видим засилье карьеристов - и боимся. На самом деле мы просто видим перед собой вызов, который необходимо преодолеть. Зная человечество, можно сказать с уверенностью: оно этот вызов преодолеет. Ну, а, чтобы вообще прекратить сомнения, просто вспомним, что мы говорим о внутренней конкуренции внутри одного государства-корпорации: внешнюю же конкуренцию, конкуренцию мирового рынка, никто пока не отменял.
  
  4. Как это будет смотреться?
  
  Чтобы реализовать предлагаемую систему экономических отношений, не потребуется глобальных перемен, потрясений и насильственных действий. Переход на административно-плановые рельсы - объективная реальность, существующая даже вне нашего ее осознания. Наоборот, наше осознание ее как "рынка" порождает множество несоответствий, несправедливостей, ошибок и социального напряжения. Таким образом, речь не идет о переходе с одной системы отношений на другую, речь идет о том, чтобы очистить уже существующую систему от наслоений и отягощений - груза прошлого.
  
  Особенно легко это будет сделать в России, где командно-плановые отношения поглотили производительную часть экономики на 100%. Стоит только отказаться от государственной поддержки того, что называют "частным бизнесом" и от контрактов с тем "частным бизнесом", на который когда-то был поделен единый производственный комплекс СССР, как материальная база и кадры этих "частников" в течение одного года вернутся туда, откуда они были выведены с намерением создать рыночную экономику.
  
  Последствия не замедлят сказаться: общество сразу почувствует, что оно стало более справедливым, честным, что исчезли "неразрешимые" проблемы и противоречия. У людей появится работа и перспективы карьерного роста, понимание того, каким будет их будущее; появятся четкие критерии, выполняя которые, можно будет преуспеть. Установятся т.н. "правила игры", следовательно, снизится преступность, ведь основное питательное поле для роста преступности - когда украсть легче, чем заработать. Снизится внутренняя миграция, значит, будет меньше людей неустроенных, живущих в тяжелых условиях. Упорядочится миграция внешняя, привлекая тех, кто готов честно работать и вливаться во вновь созданную общность на основе самых прогрессивных принципов. Работы хватит на всех, вероятно, возникнет нехватка рабочих рук.
  
  "Недовольными" останутся те, из-под кого новая система отношений "выдернет" их возможность обогащаться, но так как это обогащение носит открыто криминальный характер, то есть характер деяния, направленного во вред обществу, такими недовольными можно будет пренебречь. Ну, а нормальный человек, настроенный на то, чтобы служить обществу и через это служение добывать себе жизненные блага, найдет свое место и получит возможностей для самореализации неизмеримо больше, чем он имеет сейчас, "распиливая" какой-нибудь бюджет местного самоуправления.
  
  Логика здесь весьма простая: решение проблемы рентабельности повлечет за собой решение проблемы отсутствия экономического роста, ну, а экономический рост, как показывает история, "вытягивает" на себе подавляющее большинство того, что мы относим к области социального. Именно экономический рост, то есть возможность для каждого человека иметь ясные критерии увеличения собственного благосостояния, и создает ощущение стабильности и справедливости.
  
  5. "Экономическая программа".
  
  Предупреждаю: это будет самая длинная глава, тем не менее, она не будет такой же нудной, как абсолютное большинство современных экономических программ, написанных контент-менеджерами по 100 рублей за тысячу знаков с единственной целью - за громоздкими, перегруженными специальной терминологией текстами, скрыть отсутствие смысла. Моя программа основана на оригинальной концепции и вся подчинена только ей, поэтому удобна для восприятия даже больше, чем предыдущая часть книги, раскрывающая эту концепцию, так как представляет собой просто набор конкретных решений, следующих из ее содержания. В ней, например, даже нет столь любимых штатными партийными копирайтерами разделов про образование, медицину, социальное обеспечение. Здесь, на мой взгляд, все просто: сколько заработаем - столько и поедим.
  
  Сначала я задумывал сделать отдельную главу, где мне пришлось бы, не больше и не меньше, как только пересказывать уже готовую программу [Программа и комментарии к ней написаны на год раньше, чем данная книга. Впрочем, комментарии пришлось очень сильно прорядить от юношеского максимализма, еще окончательно не выветрившегося на момент их написания.] "своими словами", но потом все же решил, что оригинал лучше пересказа, поскольку и он вполне удобен для восприятия человеком, ранее мало интересовавшимся экономикой, не говоря уже о специалисте. Пожалуй, специалисту она даже покажется простоватой - но я не сторонник усложнений для солидности, а за количество знаков мне не платят, да я и не возьму. Если же кто-то готов усложнять сделанное за счет его развития и углубления - мой ему поклон и благословение, лишь бы от главных принципов и целей не отходил.
  
  Экономическая программа
  I. Современный уровень мирового экономического развития характеризуется т.н. "мировым разделением труда", согласно которому в мировом производстве и обмене участвуют только страны, предлагающие самые дешевые или эксклюзивные, типа сырья, товары. При этом "промышленную часть", то есть единственный раздел экономики, дающий прирост мирового богатства, прочно захватила Китайская Народная Республика, удерживающая позиции за счет всенародно созданной инфраструктуры и самой дешевой рабочей силы в мире.
  
  Основная задача России в области экономики - перехватить у Китайской Народной Республики статус мирового промышленного производителя путем противопоставления анархии рынка более прогрессивной системы хозяйствования - концентрации всех производительных сил в единый производственный комплекс.
  
  II. Отношения государственного элитаризма при производстве и обмене являются существенным фактором, вызвавшим современный экономический кризис и препятствующим экономическому развитию. Задача в экономической сфере, таким образом, также состоит и в ликвидации экономической базы государственного элитаризма - коррупции, основой для которой, в свою очередь, служат отношения между государством и частником-предпринимателем. Именно через частника происходит основное незаконное движение средств - откаты, обналичка, перевод денег за границу на тайные счета и тому подобное. Изолировав государство от частника, мы решим и проблему коррупции. Концентрация всех производительных сил России в единый государственный производственный комплекс, существующий под контролем общества, снимает проблему коррупции внутри государства. Внешние же отношения при централизации производительных сил удастся контролировать через локализацию этих отношений.
  
  В рамках решения этих задач проводятся следующие мероприятия:
  
  1. Воссоздание отраслевых монополий там, где они разрушены постперестроечными реформами. Распределение производительных сил наиболее рациональным способом через выстраивание полных технологических цепочек от добычи ресурсов до выпуска конечного продукта с учетом потребностей всех отраслей экономики и географии страны, максимально возможная унификация производства.
  
  2. Перевод действующих и воссоздаваемых государственных монополий на самостоятельное производство всего необходимого, минимизация закупок и получения услуг у частных компаний вплоть до полной независимости государства от частника. Заработанное государством должно оставаться у государства и служить потребностям граждан, а не "транслироваться" отдельному частнику и через него, посредством взяток и "откатов", государственному чиновнику.
  
  3. Создание "вертикали" управления монополиями, сведенными в единый производственный комплекс через организацию оптимальных хозяйственных связей внутри этого комплекса. Управление производством путем планирования на краткосрочную и долгосрочную перспективы.
  
  4. Ориентация производительных сил государства на мировой рынок, выдерживание уровня мирового технологического развития и качества при равнозначных или более низких ценах. Первоочередное развитие отраслей промышленного производства, представляющихся наиболее перспективными с точки зрения возможности удовлетворения мирового спроса, имея ввиду дальнейшее расширение ассортимента до полной номенклатуры всего мирового потребления.
  
  5. При дефиците кадров, организация активной миграционной политики по привлечению иностранной рабочей силы через получение мигрантами гражданства России. Привлечение рабочей силы в первую очередь из стран, наиболее близких к россиянам по менталитету и религии, а квалифицированной рабочей силы - из всех стран без исключения.
  
  6. До создания торгового паритета между экспортом и импортом, компенсация дефицита оборота за счет торговли углеводородами и прочими ресурсами, имеющими спрос на мировом рынке. Постоянное сокращение объема экспорта ресурсов по мере развития экспорта промышленных товаров для использования их в собственном производстве.
  
  7. Создание единого цифрового банка. Перевод коммерческих банков на коммерческую деятельность - ускорение обращения денежной массы, перекрытие им возможности освоения бюджетных средств. Полный переход от бумажных денег к электронным.
  
  8. Установление сугубо прагматичных отношений государства с частным капиталом: Бизнес должен снабжать общество необходимым для потребления и приносить в казну налоги. Ликвидируются все виды "поддержки" предпринимательства, по которым государственные средства транслируются частникам, устанавливается прозрачная система налогообложения, рассчитанная из того, во сколько в реальности бизнес обходится обществу: его охрана, пользование им инфраструктурой и т.д.
  
  Комментарии к экономической программе.
  
  Преамбула экономической программы декларирует две цели в рамках экономического развития: 1. Перехватить у Китая мировое производство, сконцентрировав его под собственным управлением и 2. Ликвидировать основной бич современных экономических отношений - элитаристскую коррупцию.
  
  Начнем с элитаристской коррупции. Считается, что коррупция - вопрос не экономический, а уголовный, соответственно, заниматься ею должны не государственные органы экономического развития, а органы правоохранительные. В то же время, учитывая значение коррупции в современных экономических отношениях, может показаться, что борьба с коррупцией является чуть ли не единственным условием перехвата промышленного лидерства. Подобные взгляды имеют своих сторонников - но при этом они ошибочны, поскольку игнорируют суть проблемы, соответственно, не способны породить эффективных решений.
  
  Что такое государственный элитаризм? Это переходный этап в развитии мировой экономики, характеризующийся в возрастании контроля государственного чиновничества и "менеджмента", обобщенно элитариев, над производством и распределением в процессе отмирания частной собственности на средства производства и концентрации их под государственным управлением. "Мировое разделение труда" - естественное следствие отмирания частной собственности, когда она в большинстве стран больше не приносит дохода, а приносит только убытки. В таких условиях частная собственность на средства производства сохраняет свою притягательную силу только по одной причине: производство предметов потребления безусловно необходимо, и государство берет на себя функцию сохранения производства - либо поддерживая номинального "частника" субсидиями, либо полностью забирая его на баланс. Это дает возможность частнику "сманеврировать" и урвать свой кусочек дохода. С другой стороны, в процессе принимают участие элитарии, то есть лица, управляющие государством и производством, от которых зависит принятие конкретных решений. Решения эти принимаются не без пользы для себя, соответственно, без пользы для государства и, как следствие, общества. Единственная возможность для элитария получить свой доход из существующих отношений - через взаимодействие частника и государства. Только ради этого и существуют игры в рыночную экономику, которой на самом деле в т.н. развитых государствах уже почти не осталось.
  
  Конкретное состояние развития производительных сил (характеризующееся острой потребностью в концентрации, вызванной технологическим усложнением продукта) порождает экономические отношения, в которых государственные элитарии - чиновники и менеджеры, с ними "спевшиеся", выступают главным субъектом, при этом частный собственник находится в зависимом положении от этих господ. Таким образом, коррупция это не что-то случайное или даже естественно присущая "греховность" (мол, всегда будут воры и убийцы), это способ организации экономических отношений. Коррупция для данных экономических отношений - естественная и неотделимая их часть, свойство.
  
  Уничтожить коррупцию, вывести отношения "на чистую воду" невозможно, не изменив самих этих отношений принципиальным образом. Изменять отношения следует путем приложения сил к тем элементам, на которых развивается государственный элитаризм. Элитаризм искусственно поддерживает частную собственность? Развиваем собственность государственную, общественную, отделяем ее от частной, чтобы избежать коррупционных сделок! Элитаризм требует раздробления производственных единиц по сферам компетенции отдельных чиновников? Концентрируем производственные единицы! И так далее.
  
  Однако экономика, производство существуют не ради себя самих, они не самоценны. Цель их существования - обеспечить население всем необходимым для жизни. Задача при организации экономических отношений - выстроить их так, чтобы дефицитный ресурс (ресурс всегда в дефиците) распределялся наиболее рациональным (и можно еще - справедливым) образом.
  
  Эта задача ограничивается возможностями - например, у стран социализма в замкнутом пространстве социалистического лагеря возможности были ограничены настолько, что желаемый уровень экономических отношений был в принципе не достижим, просто потому что "капиталистический лагерь" существенно превосходил по возможностям производительных сил, и было такое превосходство, которое ничем не заменишь - в людских ресурсах. Говоря условно, тем, чем в социалистическом лагере занимался один человек, в капиталистическом занимались 10 человек, при примерно равных возможностях производительных сил. Задавили массой! То есть - номенклатурой, ассортиментом, качеством, технологическим уровнем продукта. В конце концов, народам стран социалистического лагеря такой лагерь стал ненужным, и они отправились в лагерь капиталистический. У большинства ничего не вышло, по разным причинам, только Китай проскочил за счет уникальной дешевизны рабочей силы и грамотной ее продажи на мировом рынке.
  
  ****
  
  Давайте вспомним, каким образом человечество решало проблему организации производства и распределения после т.н. индустриальной революции. Реализованных на практике систем было две: капитализм и социализм. При этом на примере развала СССР и социалистического лагеря мы получили практическое подтверждение выработанного Энгельсом в "Антидюринге" тезиса: социализм и капитализм одновременно существовать не могут ни при каких условиях. Социализм выстроен на собственности общественной, сконцентрированной в единое целое, капитализм - это анархический конгломерат отдельных производственных единиц в собственности частной. Если их скрестить между собой, то либо капитализм, если он способен еще существовать (капитал дает прирост на капитал) полностью побеждает социализм (Китай), либо частник сжирает собственность общественную, трансформируя ее капитальную стоимость в частное "сокровище" (в отличие от капитала "сокровище" не может приносить доход) и, в конце концов, остается голое пространство (страны соцлагеря и Россия). В то же время капитализм все время стремится к укрупнению, монополизации по мере развития производительных сил - то есть создает "материальную базу социализма". Социализм, как ни крути - результат развития капитализма. Таким образом, тот, кто строит социализм, обречен быть последовательным и отделяться от частника, а тот, у кого капитализм - защищать его всеми силами от социалистических тенденций, которые непременно возникают с концентрацией капитала и потерей рентабельности.
  
  У кого-то может возникнуть вопрос: как капитализм перерастает в социализм, если он, наоборот, его душит? А он и не перерастает! Он только "материальную базу" создает! А на этой базе возникает государственный элитаризм, когда отношения частной собственности на средства производства трансформируются в отношения контроля средств производства, собранных государством. Капитализм пожирает сам себя в силу того, что скудеет его база - способность частной собственности на средства производства приносить доход, но сам принцип - индивидуальное присвоение создаваемого богатства - остается. Как писал В. И. Ленин, социализм - это государственно-капиталистическая монополия, обращенная на благо народа. Монополия в данном случае есть, блага народа - нет.
  
  С другой стороны, социализм, если он допустит существование средств производства как товара в любом виде, рискует тем, что вся его капитализация, все, что он построил - в товар и превратится. Это "оживление торговли", в конце концов, также "сбросится" в государственный элитаризм - то есть собирание не нужной частнику собственности под государственным управлением.
  
  Дальше уже будет бесконечный элитаризм, когда средства производства находятся в номинальном владении частника при полном контроле государством. Хотя, о какой бесконечности идет речь, когда средства производства планомерно уничтожаются? Они ведь именно уничтожаются при государственном элитаризме, потому что отношения рынка не отменяются, и убыточное, но необходимое производство компенсируется за счет основных средств такого же убыточного и необходимого! Шарик сдувается, общая капитализация падает. Богатство не создается, а растрачивается.
  
  Таким образом, в современных условиях обе концепции организации производства и распределения, если они рассматриваются в качестве альтернативы, ведут в тупик. Капитализм перерастает в государственный элитаризм тихо, в рамках естественного развития. Социализм, если он "правильный", то есть в нем запрещена частная собственность на средства производства, перерастает бурно, через восстание масс, не желающих мириться с необходимостью отставания от конкурентов-капиталистов. Возможно, делу могла бы помочь Мировая Революция, подключающая к социалистическому способу производства все или большинство производительных сил Земли, но закладывать таковую в расчеты пока не приходится. Любые помеси, при которых одновременно существует план и рынок, вообще нет смысла рассматривать, поскольку они нежизнеспособны изначально - внутренние противоречия не дают сделать и шагу на пути экономического развития. Теория здесь постоянно подтверждается практикой: начиная от "социалистической" Югославии и "демократической" Польши времен Совета Экономической Взаимопомощи и заканчивая Джамахирией - последней не помогло даже наличие на ее территории нефти, а, может, наоборот, еще больше усугубило противоречия.
  
  Государственный элитаризм, неизбежно возникающий на современном этапе экономического развития, нельзя уничтожить тем, из чего он рождается. Невозможно также разом заменить его на совершенно новые, кем-то выдуманные отношения, поскольку его возникновение естественно, то есть представляет собой результат развития миллионов разных общественных взаимодействий в течение длительного периода времени. Раковую опухоль нельзя просто так взять и удалить - она непременно вырастет вновь. Единственно, что с ней можно сделать - это заставить канцерогенные клетки перерождаться обратно в полезные. Практическое проявление канцерогенности государственного элитаризма - коррупция, являющаяся способом частного присвоения. Возникает коррупция на стыке отношений государства и частника. Задача, таким образом - ликвидировать эти отношения, сделав государственное производство самодостаточным.
  
  ***
  
  Перейдем теперь к необходимости конкуренции с Китаем. В Китае нет государственного элитаризма и социализма, в силу того, что там процветает вполне жизнеспособный капитализм, капитал создает капитал - и все это в частной собственности "инвесторов", регулируется отношениями конкуренции. Возможно, там есть контроль Коммунистической Партии за ситуацией, а возможно Коммунистическая Партия один из участников этого рынка, не важно. Даже если они в 24 часа способны все производство национализировать и перестроить на социалистические рельсы - это также неважно в данном случае. Для нас имеет значение только одно: китайское промышленное производство развивается по законам анархического рынка, а не планирования. Им правит стихия рынка. А кто там на что способен - вопросы к бабушке, которая способна, "при наличии определенных условий", быть дедушкой.
  
  Китай стал привлекательным для частного инвестора благодаря уникальной дешевизне и количеству рабочей силы. В условиях конкуренции и "истощения" границ рентабельности это оказалось решающим фактором. Китай, кстати, не уникален: все т.н. "азиатские тигры" развивались по этому сценарию. Постепенно практически все мировые производительные силы сконцентрировались в Китае, собрав туда капиталы (впрочем, и выводилось кое-что, правда, в виде "сокровища"), но, в то же время, ограничив участников мирового производства населением Китая (имеются в виду абсолютные величины) [Так что, если бы где-нибудь снова решили строить социализм с альтернативным производством мировой номенклатуры товаров, задача при конкуренции с капитализмом существенно упростилась бы: против сосредоточения капитализма социализму надо "выставить" 1,5 миллиардов населения, которое бы работало более рационально, чем Китай. Однако постановка такой задачи - самая большая глупость, которую только можно себе вообразить! Глупо противопоставлять себя всему миру, "завоевать мир" можно только одним способом - став для него полезным и незаменимым.].
  
  ***
  
  История свидетельствует: нормальный экономический рост вне пределов статистической погрешности возникает там, где развивается промышленное, то есть материальное производство. Богатеть можно только создавая конкретное богатство, а не выдумывая способы его утилизации (то, что еще называют "постиндустриализмом", в котором доминируют услуги). Теперь давайте еще раз вспомним, что материальное производство собралось в Китай не случайно, а в силу фундаментальных законов рынка. Чтобы победить в конкурентной борьбе Китай, в равных условиях экономических систем, необходимо либо отменить фундаментальные законы рынка, либо предложить более выгодные условия заработной платы - более низкие. Этого мы в России не можем себе позволить: климат и огромное пространство не оставляют никаких шансов. Кроме того, для производства, образования, проживания, нам необходимы капитальные строения, отапливаемые 7 месяцев в году, в то время как в Китае достаточно навеса с крышей из соломы. Сельское хозяйство, ведущееся в т.н. "зонах рискованного земледелия", также не выдерживает конкуренции с более плодородными территориями [Сельское хозяйство в России - это огромная, проблемная и очень больная тема. Большая часть экономических спекуляций и политического популизма паразитируют именно на ней. Между тем, истина проста: сельское хозяйство в России требует наибольшего количества постоянного и оборотного капитала во всем мире, поскольку ведется в климате с самыми отрицательными зимними температурами. В рыночных условиях это приводит к тому, что мы не в состоянии конкурировать с импортом. В СССР, в принципе, было то же самое, при этом сельское хозяйство сосредотачивало в себе огромное количество производительных сил общества, все равно принуждая при этом к экстенсивному пути развития.
  
  Проблемы сельского хозяйства при нашем климате - не единственные. У нас любой товар в любой цепочке обходится дороже, чем у более везучих на природные условия конкурентов. В результате разница от одной комплектующей к другой, от одного этапа производства к другому, наслаивается - и конечный итог не оставляет никаких шансов на рынке.]. В капиталистической системе экономических отношений мы обречены на вечное отставание и место продавца природных ресурсов в мировом разделении труда, несмотря на все старания и государственные программы.
  
  Единственная возможность для нас победить в конкурентной борьбе за мировое материальное производство - выйти за рамки системы, упорядочив производительные силы в единый производственный комплекс, ликвидировав потери природного и трудового ресурса, неизбежно возникающие в рамках внутренней конкуренции.
  
  Такая концентрация не искусственно придуманные отношения, это простое предвосхищение того, какой вид примут производительные силы далее по мере своего развития. Речь идет о будущем капитализма, которое уже сегодня вполне можно разглядеть. Мировые производительные силы прекрасно концентрируются и без нас - это хорошо заметно по мировым транснациональным корпорациям, имеющим бюджеты больше многих государств. Мы просто искусственно подстегиваем данный процесс, упорядочиваем его, очищаем от заразы элитаризма -и тем самым получаем определенное конкурентное преимущество. Опережающее развитие - только не номенклатуры товаров, а организации процесса производства и обмена.
  
  ***
  
  Таким образом, обе декларации, указанные в преамбуле Программы, сходятся в одной точке: концентрацией производительных сил в государстве и отделением их от частника мы одновременно ликвидируем элитаристскую коррупцию и создаем конкуренцию китайской системе производства, основанной на рыночной стихии.
  
  ***
  
  Отмечу главный, принципиальный момент данной программы, отличающий ее от программ т.н. "коммунистов", патриотов и всех остальных, кто называет себя "неокейнсианцами". Мы строим свою экономику не для себя, мы строем ее для всего мира. Мы не стремимся воспроизвести мировую номенклатуру товаров для собственного рынка, занимаясь "импортозамещением". Мы просто расширяем этот собственный рынок до размеров человечества.
  
  Расторговавшись на весь мир, мы сможем преодолеть недостаточность нашего самого главного ресурса - человеческого. Мы "перетащим" мировые производительные силы (в т.ч. капиталы) в себя, исключительно за счет торговли продуктом собственного изготовления. Ничего не производя, не создавая капитал на капитал, странам "развитого постиндустриализма" придется расплачиваться за товары основным капиталом. Мы будем поощрять иностранный "торговый" капитал и ликвидировать в конкурентной борьбе капитал "производительный".
  
  Так мы сможем пустить весь мировой ресурс на собственное развитие - это произойдет очень быстро, буквально в течение нескольких десятилетий. И последствия успеха на этом пути, как экономические, так и любые другие, очень сложно переоценить. Россия в XXI-м веке станет тем, чем США были в веке XX-м.
  
  В случае же, если события будут развиваться не так амбициозно, мы просто займем свое место в мире в качестве одного из мировых производителей с мощной диверсифицированной экономикой и относительно быстрым и стабильным экономическим ростом.
  
  ***
  
  Возможно, кому-то покажется, что для такой масштабной задачи, данная программа слишком невелика. Мол, одни декларации, никакой конкретики. Наоборот, конкретики здесь более чем достаточно, точнее - более чем можно позволить себе в условиях текущего момента, не увлекаясь фантазиями.
  
  В. И. Ленин в своем труде "Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 годов", критикуя первый и второй вариант программы, писал:
  
  "...здесь надо принять во внимание, что отсутствие открытого массового движения не позволяло тогда решить вопроса на основании точных данных, а не на основе фраз или невинных пожеланий или мещанских утопий, как решали его эсеры. Никто не мог с уверенностью сказать наперед, насколько расслоилось крестьянство под влиянием частичного перехода помещиков от отработков к наемному труду. Никто не мог учесть, как велик слой сельскохозяйственных рабочих, создавшийся после реформы 1861 года, насколько обособились их интересы от интересов разоренной крестьянской массы.
  
  Основной ошибкой аграрной программы 1903 года было во всяком случае отсутствие точного представления о том, из-за чего может и должна развернуться аграрная борьба в процессе буржуазной российской революции, - каковы те типы капиталистической аграрной эволюции, которые объективно возможны при победе тех или иных общественных сил в этой борьбе..."
  
  Мы собираемся менять всю систему экономических отношений, их основание. Поэтому, чтобы не уподобиться эсерам из ленинского труда с их "фразами", "невинными пожеланиями" и "мещанскими утопиями", мы намечаем основные, принципиальные шаги, которым будет следовать общество, и которыми общество будет поверять, контролировать текущее экономическое развитие и туда ли мы вообще идем. Сегодня, как и у социал-демократов в 1905-м году, у нас нет точного представления о том, каким образом развернется общественное движение (а речь может идти только об общественном движении, а не бюрократических решениях и указаниях начальства) за возрождение промышленного производства, каковы будут объективные условия начала этого движения, на какой стадии окажется российская экономика и развитие мировых производительных сил.
  
  Углубление и уточнение поставленных задач, их реализация, требуют привлечения всех ресурсов нашего общества. Любые заявления о том, какую конкретно отрасль развивать, что при этом конкретно делать, какие будут налоги, сколько конкретно и чего планировать - чистый популизм. Решение этих задач - серьезный труд для специалистов и широкой общественности, причем не только труд сам по себе, но и выработка необходимых методик, по которым этот труд прилагать. Собрать, сконцентрировать все необходимое можно только "всем миром". Времена героев-одиночек прошли, теперь времена приложения усилий всего общества. Таким образом, речь в современной экономической программе может идти только о принципах развития, и задача будет состоять в том, чтобы этим принципам строго следовать, углубляя их и воплощая в конкретные мероприятия.
  
  ***
  
  Теперь разберем Программу конкретно, по пунктам.
  
  1. Воссоздание отраслевых монополий там, где они разрушены постперестроечными реформами. Распределение производительных сил наиболее рациональным способом через выстраивание полных технологических цепочек от добычи ресурсов до конечного продукта с учетом потребностей всех отраслей экономики и географии страны, максимально возможная унификация производства.
  
  Все сегодня прекрасно знают, что чем больше, тем дешевле. Это имеет отношение к любому производству - от печатанья книг до шитья футболок. Связано это с тем, что капитальные затраты на создание производства в разы превосходят затраты на содержание уже имеющегося производства. Одно капитальное строительство чего стоит! Соответственно, чем больше продукции отдельное производство выпустит, тем больший оно принесет доход.
  
  То есть, построить одну фабрику для пошива одежды, выпускающую тысячу единиц продукции в день гораздо выгоднее с точки зрения затрат труда, чем две фабрики, выпускающих по 500 единиц продукции. В этом, собственно, и смысл концентрации: вся страна становится как бы одной такой фабрикой, в которой производство максимально рационализировано с точки зрения создания сырья и комплектующих, и унифицировано. Элементы унификации мы наблюдаем сегодня на мировом рынке - например, некоторые запчасти для автомобиля "Шкода" и "Фольксваген" общие. Там, где это рационально, где не обедняет ассортимент, мы будем стремиться к такой унификации.
  
  Именно в концентрации и состоит превосходство плана над рынком. Предприниматели строят две фабрики, выпускающие по 500 единиц продукции в день, и тут же начинают конкурировать между собой, затрачивая капитал на борьбу, то есть непроизводительно. Мы же вступаем в эту борьбу, имея за спиной всю силу сконцентрированного государством ресурса.
  
  Отдельный предприниматель не имеет возможности контролировать затраты на "добывание" ресурса, необходимого для его производства: он вынужден покупать этот ресурс, например, энергию, на рынке по рыночным ценам. Мы, сконцентрировав производительные силы, сможем получать энергию для конкретного производства по любой цене, которую сами установим. И это не будет простой дотацией, то есть перекладыванием бремени затрат с одной структуры на другую - с производителя товара на производителя энергии, хотя даже и такие слабые варианты открывают некоторое конкурентное преимущество, позволяя свободно оптимизировать затраты в зависимости от конъюнктуры рыночной цены. Как уже было сказано, главная наша задача - концентрация производительных сил и максимально возможное самостоятельное производство необходимого, от добычи ископаемого до розницы. Так мы "обнуляем" все затраты, кроме оплаты труда и социального обеспечения тех, кто непосредственно трудится на производстве - начиная от сырья и материалов, налогов (весь доход и так поступает в государство), и заканчивая непроизводительными издержками, связанных с маркетингом и рекламой (на внутреннем рынке мы не ищем покупателя, потому что он у нас запланирован).
  
  Затраты на труд также можно понижать - за счет концентрации производительных сил в области сельского хозяйства, текстильной промышленности и прочего, что создает "товары широкого потребления", установив для граждан России отдельные сниженные цены, не предусматривающие получение прибыли [Дальнейшим развитием этого перспективного начинания будет переход на снабжение населения товарами широкого потребления "по карточкам". Такое развитие ни в коем случае нельзя допускать! Важное условия жизнеспособности предлагаемых экономических отношений - свободная конкуренция российских трудящихся с иностранными коллегами в области доступности материальных и нематериальных благ. Свобода выбора - одна из главных составляющих успешности такой конкуренции. Именно поэтому оплата труда и свобода выбора продуктов потребления для тех, кто будет заниматься планированием, должны стать "священной коровой", "фетишем", "табу", не поддающейся никаким оптимизациям. Именно для сохранения такой конкуренции и свободы нам и нужен мировой рынок и возможность получать доход на этом рынке. В противном случае глупо было бы отказываться от "военного коммунизма" или его противоположности "идеального рынка" (кому что больше нравится), когда необходимость "делиться" с населением мешает построить "идеальную" экономику. Так вот: основная задача - это именно делиться с населением, точнее даже, самому населению распределять между собой созданное в процессе экономической деятельности, а "идеальные" экономики пусть остаются пчелам и муравьям.]. Наши граждане смогут иметь больше материальных и нематериальных благ, чем жители других стран, имеющих такие же зарплаты - или можно будет усилить давление на конкурентов за счет более низких зарплат, но без потерь для потребительских возможностей.
  
  Пока у рыночной экономики нет конкурирующей с ней системы экономических отношений, нет возможности обнаружить указанные преимущества - не с кем сравнивать. Однако были в истории времена, когда капитал еще не собрался в "мировое разделение труда", распределяясь по государствам - тогда темпом индустриализации СССР Запад был впечатлен настолько, что отдельные паникеры требовали немедленного уничтожения молодого социалистического государства. Именно за то, что посмели сконцентрировать ресурс в рамках единой производственной системы. Собственно говоря, знаменитое ВТО и создано, чтобы не допустить подобной концентрации, как "нечестного" конкурентного преимущества. Различные антимонопольные органы, обязательные в любом современном государстве преследуют, помимо прочего, те же самые цели.
  
  2. Перевод действующих и воссоздаваемых государственных монополий на самостоятельное производство всего необходимого, минимизация закупок и получения услуг у частных компаний вплоть до полной независимости государства от частника. Заработанное государством должно оставаться у государства и служить потребностям граждан, а не "транслироваться" отдельному частнику и через него, посредством взяток и "откатов" - государственному чиновнику.
  
  В данном пункте раскрывается второе главное направление реализации программы - борьба с государственным элитаризмом. Государственное богатство становится частным либо в случае громоздкой процедуры приватизации, либо, когда государство расплачивается за приобретенные товары и услуги. Ушлые чиновники давно разобрались в том, что, если платить за товары и услуги больше, чем они стоят, разницу с помощью сговорчивого частника можно делать уже своей частной собственностью.
  
  Если коррупция - основа современных экономических отношений, то и менять эти отношения надо основательно. К каждому из миллиона чиновников и менеджеров корпораций полицейского не приставишь, а если приставишь, то большая их часть сразу войдет с ними в долю. Придется к этим еще одних приставлять - и так далее. А еще есть такие чиновники, для которых какой-то полицейский - мелочь, не имеющая значения. Эти-то и берут больше всех!
  
  Отсюда - так нелюбимое нашими современными правителями "ручное управление", когда за каждым чиновником приходится следить, чтобы он делал дело, а не портил. Чиновник же, наоборот, видит задачу в том, чтобы выдать свое вредительство за пользу (от этого засилье пиар-служб и такое широкое, но однобокое развитие средств массовой информации). Постепенно, в результате кадрового отсева, на самом верху остаются только те, кто может свое вредительство объяснять лучше всего.
  
  Либеральные экономисты видят решение в том, чтобы государство вообще из производственных отношений убрать. Чтобы просто был сам по себе рынок - и все. Но у нас нет никакого рынка! Все, что существует под этим названием - это пристроенные к государству и естественным монополиям частные конторки, просто перераспределяющие бюджет и прибыль между собой. Зачем Газпрому независимый от него строительный комплекс под частным управлением? Неужели этот комплекс еще кому-то нужен, чтобы быть независимым? Ясно, что "независим" он только в одном отношении - в превращении государственных денег в частные. Все остальное - что строить, где строить и сколько строить - решает Газпром и только Газпром. Также с "независимыми" перевозчиками по железным дорогам, независимыми алюминиевыми заводами, сидящими на госдотациях и т.п. Вся эта независимость только затрудняет общее дело и является основой коррупционных схем.
  
  Данный пункт программы призван с этой странной и весьма однобокой "независимостью" разобраться. Если государственный сектор будет производить все самостоятельно - ему не потребуется закупать необходимое на стороне, у частника.
  
  Речь в этом пункте вынужденно идет о длящемся процессе, потому что ели завтра мы полностью отменим госзакупки, послезавтра государственный сектор остановится. В данном случае очень важно, чтобы этот длящийся процесс затянулся не очень надолго - этот момент надо контролировать тщательно и публично, чтобы общество твердо представляло себе последовательность действий.
  
  Реализация данного пункта, между тем, не такая уж и сложная, как может показаться. Как только Газпром откажется, например, от услуг "независимых" строителей, как на следующий же день эти строители станут никому не нужны, разорятся - и их кадры и материальные средства перейдут в тот же Газпром даром. Также и с другими "независимыми" поставщиками и подрядчиками. Таким образом, вся постепенность процесса сведется к тому, чтобы не допустить остановок и простоев в работе. Необходимо также хорошо помнить, что главный производственный ресурс - это рабочая сила, то есть люди, соответственно, кадровая работа здесь должна быть поставлена во главу угла.
  
  Точно также легко решается вопрос и с т.н. олигархами, которые давно уже существуют исключительно за счет бюджета. "Сложность" только в государственной воле, способной отлучить их от государственной кормушки. Отлучи, перестань субсидировать - и вся их собственность, все металлургические и прочие заводы благополучно вернутся в государство. Далее остается только подумать над тем, как включить их в общую унифицированную систему производства, чтобы они не отдельный товар создавали себе в убыток, а часть товара общегосударственного, формируя общенациональную высокую рентабельность. Единственно, чтобы данная реформа не отразилась негативно на населении страны, необходимо принять закон, согласно которому доход частных компаний в первую очередь шел бы на погашение заработной платы, а если дохода не хватает и на нее - выделять в принудительном порядке целевой государственный кредит под залог "принадлежащего" олигарху имущества.
  
  3. Создание "вертикали" управления монополиями, сведенными в единый производственный комплекс через организацию оптимальных хозяйственных связей внутри этого комплекса. Управление производством путем планирования на краткосрочную и долгосрочную перспективы.
  
  После того, как мы соберем с помощью национализации экономическими средствами остатки бывшего производственного комплекса СССР, мы получим хаотичный набор различных относительно автономных производств, плохо между собой связанных - такова цена четверти века рыночных реформ. Это экономические потери на дублирование отдельных функций. Необходимо рационально унифицировать производство, чтобы оно действительно стало единым производственным комплексом, создать структуру управления им и внутреннее взаимодействие. Процесс этот сложный и трудоемкий, более того: никто из специалистов никогда им не занимался ранее. Предвосхитить его представляется возможным только в очень общих чертах.
  
  Любая транснациональная корпорация управляется внутри себя именно через планирование - не будет исключением и наша. Планирование - это не эксклюзив плановой советской экономики, а единственный способ управления крупными и разносторонними процессами. Однако планирование - ни в коем случае не обозначает засилья командно-административных методов, отношений власти-подчинения. Планирование должно происходить не сверху-вниз, путем навязывания "начальством" населению своей воли, а, наоборот - снизу-вверх, через грамотное донесение населением потребностей (естественно, не ограничиваясь потребностями одного государства) тем, кто будет эти потребности оформлять в виде плана. Так удастся сохранить "инклюзивность" экономических процессов, то есть вовлеченность в производство как можно большего количества людей. В помощь здесь - современные достижения научно-технической мысли по вопросам организации крупных структур. Главное - не увлекаться чересчур математическими моделями, как это предлагают многие современные сторонники планирования, понимая, что ни человека, ни общество в рамки даже очень сложных переменных не втиснуть.
  
  4. Ориентация производительных сил государства на мировой рынок, выдерживание уровня мирового технологического развития и качества производства при равнозначных или более низких ценах. Первоочередное развитие отраслей промышленного производства, представляющихся наиболее перспективными с точки зрения возможности удовлетворения мирового спроса, имея ввиду дальнейшее расширение ассортимента до полной номенклатуры всего мирового потребления.
  
  Это - ключевой пункт программы. Когда говорят про монополизацию экономики, новую индустриализацию и т.п., имеют в виду ориентацию ее на внутреннее потребление. Мол, сами себе будем производить, сами и будем потреблять. Такой подход неизбежно ведет к отставанию от всего мира и как следствие - очередному "нравственному" выбору: "джинсы, видики" или "духовность".
  
  Современный уровень технического развития для производства современного товара требует огромной концентрации всех ресурсов - и человеческих, и материальных. Самолет А-340 строила вся Европа! Соответственно, если мы возьмемся производить все: от носков до самолетов, мы неизбежно проиграем, так как не сможем сконцентрировать необходимый ресурс, чтобы конкурировать с мировой экономикой. Закрываться от мира - нецелесообразно с точки зрения организации приемлемого уровня жизни для граждан России.
  
  В мировую экономику необходимо встраиваться. Однако, этим наша задача не ограничивается. Мы должны стремиться не только встроиться, но и, предупреждая конкуренцию, перевести к себе весь мировой производительный ресурс, собрав у себя все, что имеет к производству отношение. Так мы сможем жить не только "не хуже других", но и значительно лучше других.
  
  Сегодня позиция "мирового производителя" прочно закреплена за Китаем. Если мы выиграем у Китая ценовую конкуренцию сегодня, завтра мы начнем его заменять. Китай предлагает свой рынок для капитала, мы же будем предлагать готовый товар. Конечно, тут есть очень много проблем, в том числе связанных с ограничением иностранного импорта, каковым наш товар будет являться. Но и законы рынка - фундаментальны и неизменны! И наш долг - воспользоваться этими законами, раз уж рынок так дорог нашим иностранным партнерам. Например, по всему миру свято блюдутся авторские права и патенты, однако точно также весь мир наводнен дешевыми подделками известных брендов. Здесь действует фундаментальный рыночный закон - покупают то, что дешевле, и никакие административные меры не могут этому помешать.
  
  Будет наш товар дешевле - он пробьет себе дорогу на мировой рынок, несмотря ни на какие запреты и ограничительные меры.
  
  Выходя на мировой рынок со все более расширяющейся номенклатурой товаров, мы придем к тому, что мировое производство начнет концентрироваться уже у нас. Не в виде инвестиций иностранными капиталами, а в виде оплаты за наши товары. Капитал начнет "перетекать" в Россию, так как нарушится торговый баланс: страны покупатели, за счет того, что они не производят, вынуждены будут рассчитываться тем, что у них уже есть - капиталом.
  
  При этом мы всячески будем поощрять иностранный торговый капитал, готовый поставлять наши продукты в разные страны мира, пусть даже и с некоторыми потерями для нас. Развивая производство у себя и субсидируя сферу услуг у покупателя, мы, во-первых, будем стимулировать собственное производство, поскольку услуги расширяют потребление, во-вторых, будем поддерживать стремление частного капитала в сферы с большей рыночной рентабельностью, чем промышленное производство - поставив рыночный механизм на службу собственной безопасности от возможной конкуренции.
  
  Так мы одновременно решим две задачи: 1. Обеспечим себя собственным производством. 2. Станем мировым производителем, сконцентрировав у себя мировые производительные силы.
  
  Отличным подспорьем в этом деле для нас будет участие во Всемирной Торговой Организации. Сегодня ВТО - тема для спекуляций и набора политических очков на якобы защите нашего национального производителя. Действительно: национальный производитель нуждается в защите. Однако вопрос: в каком месте его следует защищать? Сторонники отказа от ВТО говорят: защищать его надо на внутреннем рынке, жертвуя, ради этого, рынком внешним. Я говорю: защищать надо на рынке внешнем. ВТО - отличный международный инструмент, созданный как раз для таких целей, грех им не воспользоваться.
  
  5. При дефиците кадров, организация активной миграционной политики по привлечению иностранной рабочей силы через получение мигрантами гражданства России. Привлечение рабочей силы в первую очередь из стран, наиболее близких к россиянам по менталитету и религии, а квалифицированной рабочей силы - из всех стран без исключения.
  
  Данный пункт пересекается с предыдущим. Концентрируя у себя в стране мировое производство, мы неизбежно столкнемся с нехваткой рабочих рук. Однако учитывая то, что в нашей стране вся экономика будет единой и централизованной, если мы начнем привлекать гастарбайтеров, мы вынуждены будем рассчитываться с ними как с наемными работниками, тогда как наше население будет пользоваться всеми материальными благами, будучи хозяевами производительных сил. Возникнет разница в доходах граждан и неграждан, которых будет становиться все больше и больше. Такая разница - повод для различных трений, как бытовых, так и политических.
  
  Чтобы предупредить эти трения необходимо вести правильную миграционную политику, предлагая мигрантом гражданство России, то есть - стать вместе с нами хозяевами тех производительных сил, которые мы у себя соберем. Это будет, во-первых, справедливо, во-вторых - практично. В любом случае мировой экономике предстоит сконцентрироваться, а вокруг экономики придется сконцентрироваться и населению земного шара - так пусть эта концентрация лучше произойдет вокруг России, а не вокруг Китая или США! Россия станет новой Землей Обетованной для всех жителей нашей планеты, желающих честно работать и жить в мире и пресловутой стабильности, в условиях соблюдения естественных норм человеческого общежития. Бытие, состоящее в созидательном труде и пользовании его плодами, определит и соответствующее сознание.
  
  Учитывая разницу менталитетов различных народов, подходить к поставленной задаче мы будем с осторожностью, отдавая предпочтения тем из них, которые наш народ определит для себя как самые близкие. Вопрос "очередности" приглашения новых граждан мы не разрешаем в данной программе, а оставляем его на волю тех, кто уже гражданами являются. Как представляется, такие вопросы должны решаться на всероссийском референдуме под личную ответственность каждого проголосовавшего на нем, так как национальный вопрос - болезненный и лучше, чем личной ответственностью за него каждого гражданина, он не решается.
  
  6. До создания торгового паритета между экспортом и импортом, компенсация дефицита оборота за счет торговли углеводородами и прочими ресурсами, имеющими спрос на мировом рынке. Постоянное сокращение объема экспорта ресурсов по мере развития экспорта промышленных товаров для использования их в собственном производстве.
  
  Пункты Программы, начиная с данного, носят уже не принципиальный, а вспомогательный характер. Вынесены отдельно они только потому, что вопросы, излагаемые в них, имеют широкий общественный резонанс и обществом же должны быть поддержаны и защищены.
  
  В данном случае речь идет о больном и животрепещущем вопросе - торговле ресурсами. Сегодня мы живем только за счет этой торговли. Соответственно, налаживая экономику будущего, нам без этой торговли не обойтись. Однако и торговать ими вечно нет никакого резона. Ресурсы мы должны заменять во внешнеторговом балансе на товары промышленного производства, так как нам самим они очень сильно понадобятся. При благоприятном развитии событий, ресурсы придется еще и импортировать.
  
  7. Создание единого цифрового банка. Перевод коммерческих банков на коммерческую деятельность - на ускорение обращения денежной массы, перекрытие им возможности освоения бюджетных средств. Полный переход от бумажных денег к электронным.
  
  Помимо промышленной сферы, есть еще и т.н. финансовая. Вокруг этой сферы сосредотачено множество мифов, она сильно демонизирована и чуть ли не возведена в самый эффективный способ "создания богатства". На самом деле, единственное, что богатство создает - это переработанный с помощью труда природный ресурс до состояния его годности к употреблению. Банки же живут за счет того, что в обмен на будущую часть получаемой производителем стоимости, дают ему уже готовый капитал для расширения. Концентрация "уже готовых" капиталов создает ложное впечатление всемогущества банкиров.
  
  В условиях государственного элитаризма банки нашли для себя и иные занятия. Как несложно заметить, процветают те банки, которые имеют отношение к государственным деньгам - ВТБ, Газпромбанк, Сбербанк. Оказывая услуги государству по управлению его средствами банки, фактически, делают то же самое, что и коммерческие фирмы-присоски - превращают государственный капитал в частный. Причем, совершенно без всякой необходимости для общества и за его счет.
  
  Подобное положение дел и устраняется созданием единого цифрового банка для всего денежного оборота России. Однако мы ни в коем случае не объявляем "военный коммунизм"! Если коммерческий банк найдет в таких условиях для себя нишу - милости просим в бизнес. Только, конечно, номинально частные банки, такие как Газпромбанк, ВТБ, Сбербанк - сольются и станут базой для государственно Единого цифрового банка. "Конечно" - совсем не потому, что у них есть какие-нибудь шансы существовать без государственных денег, а потому, что они и так, фактически, государственные.
  
  Важный элемент чистоты и прозрачности денежного оборота - переход от бумажного "нала" к электронным деньгам. Постепенно, к безналичному расчету через банковские карточки приходит весь мир - и мы не можем быть исключением. Такой переход - лучший метод борьбы с незаконным обогащением.
  
  Автор идеи "Единого цифрового банка", подразумевал, прежде всего, именно борьбу с незаконным обращением. Он предлагал сделать данные обо всех расчетах, происходящих на территории РФ, публичными и доступными для любого человека. На мой личный взгляд, данная мера всецело зависит от степени "революционности" общества, то есть от того, насколько общество политически мобилизовано. С одной стороны - выяснить, как и где человек рассчитывался банковской картой, и сегодня для специалиста не представляет большого труда. С другой - минимальный барьер сохранения тайны, позволяющий отсечь хотя бы праздно любопытствующих, остается. Лично мне для дела не жалко - пусть смотрят. Однако насколько к этому готово общество? Мне представляется, этот вопрос оно должно решить самостоятельно.
  
  В любом случае, пока мы будем представлять из себя участника международного рынка, многие наши "коммерческие тайны" придется сохранять. То есть - полной публичности и прозрачности не будет, прежде всего, для оборота между участниками производства. При этом, в обязательном порядке, следует продумать и установить систему тотального народного контроля за такими операциями.
  
  8. Установление сугубо прагматичных отношений государства с частным капиталом: Бизнес должен снабжать общество необходимым для потребления и приносить в казну налоги. Ликвидируются все виды "поддержки" предпринимательства, по которым государственные средства транслируются частникам, устанавливается прозрачная система налогообложения, рассчитанная из того, во сколько в реальности бизнес обходится обществу: его охрана, пользование им инфраструктурой и т.д.
  
  Данный пункт - последний в экономической программе, и последний он не случайно. Как уже неоднократно говорилось, основной упор, который потребует консолидации всех сил России, а, может, и не только России - должен сосредоточиться на создании единой, централизованно управляемой экономики, ориентированной на экспансию на мировой рынок.
  
  Между тем, сохраняется и будет сохраняться частный бизнес. Сегодня частник существует почти исключительно за счет государственных (в т.ч. естественных монополий) подрядов и поставок, преференций и льгот. То есть, просто и незатейливо объедает российское общество, превращая его богатство в свой частный капитал.
  
  Однако все учебники по рыночной экономике уверены: частного предпринимателя следует плодить и развивать для пользы общества, чтобы он осуществлял товарооборот и приносил доходы в виде налогов. Эту уверенность самым глубоким образом разделяет и данная программа: частник должен быть полезным обществу и приносить ему доход в виде налогов.
  
  Вот именно такого частника мы будем плодить и развивать! Думаю, всем понятно, что самым неправильным способом для этого является то, что делают сегодня: предоставляют частнику льготные кредиты, освобождают его от налогов. Мы этого делать не будем! Мы высчитаем, во сколько частник обходится обществу: сколько стоит для него армия, медицина, инфраструктура, образование, которые предоставляет государство, и будем собирать с него плату за это в виде налогов. При этом, конечно, гарантируя ему полное соблюдение законности, справедливости и неприкосновенности его собственности и доходов со стороны государства и частных лиц.
  
  В таких условиях, конечно, не каждый частник выдержит. Однако еще раз напомню: цель данной программы - создание единой, централизованно управляемой экономики. Частник в ней - приятное, но опасное для общества добавление: необходимо следить, чтобы никаких отношений с государством, кроме фискальных, у него не было.
  
  Так в России, в результате реализации данной программы, останутся только "настоящие" частники - те, кто способны заниматься предпринимательством и получать доход честно и законно. Других нам и не надо! И мы еще посмотрим, у кого экономика "рыночнее": у нас, где частник независим от государства, конкурирует и создает капитал на капитал, или на Западе, где частник субсидируется государством, иначе он бы уже давно загнулся!
  
  Дополнение. Почему я отказываюсь от внесения в данную Программу идей из области инновационных и прочих технологических прорывов, так называемого "опережающего развития" и т.п.
  
  Идея инновационных технологических прорывов, в том или ином виде, сегодня не сходит с языка очень многих представителей общественности, причем самых разных взглядов: от консервативных до суперлиберальных. Идея прекрасная, но неосуществимая. Приведу цитату из моих впечатлений об одной конференции, проводимой по итогам т.н. "Солнечной регаты", организованной школой "Сколково" для студентов:
  
  "...Регата блестяще показала уровень российского производства-"импортозамещения". Студенты совершили то, что не делали их сверстники уже двадцать лет: своими руками спроектировали, а потом собрали и испытали в экстремальных условиях изделие средней технической сложности (лодку на солнечной батарее). И тут оказалось, что "опыт производства" и тем более "культура производства" - это не миф из позорного советского прошлого, а такая штука, без которой и стандартный готовый набор за 300 тысяч рублей не соберешь. Одно дело - в лаборатории, другое - когда вот так вот, прямо на соревнованиях открываешь корпус, а аккумулятор у тебя наполовину залит водой, которая плещется внутри корпуса и совсем непонятно, как она туда попала, если все заливал герметиком. Или - в азарте забыл убрать мусор, стружка попала в соединение, коротнуло - и двигатель сгорел. Парни в кулуарах выглядели задумчивыми. Особенно меня впечатлила "легенда старого аксакала", рассказанная одним из участников регаты, что провода надо не паять, а обжимать, чтобы они не отваливались. Легенду поведал какой-то чудом сохранившийся инженер из советских времен...".
  
  Увы: только на гениальных открытиях не выедешь. Современный уровень развития производительных сил не оставляет герою-одиночке никаких шансов. Не получится изобрести в лаборатории холодный термоядерный синтез и поставить установку в каждой квартире: если этот синтез и будет когда-нибудь открыт, то для него понадобится технология, на порядок сложнее той, которая используется в атомной энергетике.
  
  Сколково и РосНано, в принципе, сегодня как раз и занимаются подобным шаманством: собирают со всей России гениальные открытия и бьются над тем, чтобы сделать их конкурентоспособными. Результат виден всем, точнее, ничего не видно - результата нет. Отдельные прорывы, если они вписываются в рынок, пробивают себе путь и без всякого Сколкова, по старому принципу картошки: продал одну за 2 цента, купил две, продал за 4 цента и так далее - им хватает тех скудных ресурсов, которые у наших предприятий, замученных рынком, сегодня есть.
  
  Только через систематизацию всего имеющегося мирового опыта производства возможны технологические прорывы! Соответственно, прежде чем прорываться - придется этот мировой опыт усваивать. И, учитывая то, что показали "Солнечная Регата" и подобные ей мероприятия - усваивать с самого начала, с того, чтобы научиться правильно щели герметиком заливать. Китай, на конкуренцию с которым данная Программа нацелена, именно так и делал: начинал с самого примитивного, шитья ширпотреба, при этом "китайское качество" было понятием нарицательным. Так он и сейчас еще не достиг уровня высоких технологий - это до сих пор эксклюзив стран Золотого Миллиарда! Правда, здесь Китай и Европа с Америкой двигаются навстречу друг другу: Китай создает производительные силы, Европа с Америкой их теряют. Если Китай не переориентируется на внутренний рынок, как он недавно ошибочно придумал, он, конечно, Европу догонит.
  
  Так что - начнем с пошива спецодежды, а потом и до медицинского хайтека доберемся. Впрочем, конечно, "спецодежда" здесь понятие условное - выберем с чего начать, исходя из наилучших возможностей с точки зрения выхода на международный рынок [Все подобные уже сделанные или запланированные попытки без четкого разделения на частное и государственное производство или уже провалились, или обречены на провал в недалеком будущем, так как совершаются в рамках "рыночной экономики", соответственно, не выдерживают конкуренции с тем же Китаем.]. Ну и, конечно, те достижения, которые уже есть, не будем забрасывать.
  
  Однако здесь как раз очень полезно будет осветить еще один аспект идеи о неожиданном технологическом прорыве. Дело в том, что идея эта - одна из основных "фишек" постперестроечного предпринимательства, наряду с торговлей "колесными парами" и поставками "украинского щебня". Миф, распространенный среди "деловых людей", наводняющих кафе в центре Москвы, где они очень экономно берут только кофе и непрерывно "встречаются" друг с другом, ища "выходы" на "нужных людей". Многие из них, как я подозреваю, сменили сейчас свой профиль и торгуют уже не колесными парами и украинским щебнем, а "политическими технологиями".
  
  Дело, якобы, было так: в позднеперестроечные годы наука в СССР неожиданно и очень сильно скакнула вперед. В НИИ создавались просто фантастические технологии, а когда к ним присоединялись и секретные разработки - это было просто что-то нереальное. К сожалению, эти разработки не были внедрены в производство - ведь НИИ позакрывали, и советский человек так и не воспользовался всеми благами социализма.
  
  Как известно, бизнесмены либо сплошь дураки, либо очень боятся, что новые технологии будут представлять угрозу для их бизнеса - поэтому они также не воспользовались этим технологическим прорывом. Говорят (в кафе на встречах), даже некоторые из технологий специально придерживали. А технологии были - закачаешься! Там и двигатель с КПД 146%, и струнный транспорт, и машины, которые сами едут и останавливаются возле поста ГАИ... Можно было услышать и такое: "Это все жулики, которые говорят, что у двигателя КПД 146%! КПД двигателя не может быть больше 100%. Например, в нашей разработке - 98%, и это самый максимум, который возможен". И не только ведь говорили - но и "действующие" образцы показывали!
  
  Расчет был простой: найти финансирование на то, чтобы научить ишака говорить и тянуть, сколько возможно. Благо, те, кто способен выделять деньги на подобных Левшей, не часто и не сильно их контролируют.
  
  В общем, эта тема - еще один способ жульничества, которых было много во времена развития и "становления" рыночной экономики в России.
  
  Нет, без труда - рыбку из пруда не выловишь! Пусть лучше приятная неожиданность, чем разрушенные надежды игрока в лохотрон. Тем более, что повторю, реальные технологии дорогу себе находят.
  
  Кстати, "тренировки" на тему неожиданных технологических прорывов уже были. Это Ё-мобиль, и Сухой Сперджет. Разработчиков не ограничивали ни деньгами, ни возможностями использовать технологии, но результат от результатов Солнечной Регаты не отличается.
  
  Соответственно, серьезный разговор может идти только о принципе постепенного развития на базе мировых производительных сил, концентрации их на основе плановой, централизованно управляемой суперкорпорации "Россия". Поэтому в данном варианте Программы, все неожиданные технологические прорывы, равно как и расчеты на то, чтобы найти в Солнечной Системе корабль инопланетян и за счет него стать непобедимыми, исключены.
  
  Выводы:
  В России сегодня сложилась уникальная ситуация. Для того, чтобы не допустить развития событий по предложенному сценарию, прикладывают все возможные усилия:
  
  - Министерство экономического развития России со всеми подчиненными агентствами, Министерство финансов России со всеми подчиненными агентствами, Центробанк, Министерство здравоохранения со всеми подчиненными агентствами, Министерство культуры со всеми подчиненными агентствами, Министерство образования и науки со всеми подчиненными агентствами, Министерство природных ресурсов и экологии со всеми подчиненными агентствами, Министерство промышленности и торговли со всеми подчиненными агентствами, Министерство связи и массовых коммуникаций со всеми подчиненными агентствами, Министерство сельского хозяйства со всеми подчиненными агентствами, Министерство спорта, Министерство строительства и жилищно-коммунального хозяйства, Министерство транспорта со всеми подчиненными агентствами, Министерство труда и социальной защиты, Министерство по делам Северного Кавказа, Министерство энергетики со всеми подчиненными агентствами, Администрация Президента России, Государственная Дума России со всеми ее комитетами;
  
  - дубликаты и региональные подразделения вышепоименованных ведомств в каждом из 90 регионов России;
  
  - все университеты, академии, институты и прочие учебные и научные заведения;
  
  - практически все, кого называют словом "ученые";
  
  - топ-менеджеры, менеджеры среднего звена, исполнители в государственных бюджетных и внебюджетных учреждениях и предприятиях, естественных монополиях;
  
  - предприниматели, наемные работники предпринимателей.
  
  Вся Россия, кроме стариков и младенцев, вносит свой вклад в развитие рыночной экономики. Это огромное движение мыслей, идей, конкретных решений и исполнений этих конкретных решений. Тем не менее, нельзя сказать, что на этом поприще удается добиться реальных успехов.
  
  Если же смотреть на ситуацию не с позиций "что у нас не получается", а, наоборот, что получается - мы увидим, как предлагаемый мною план действий, при тотальном сопротивлении всего российского общества, отвоевывает себе одну позицию за другой. Все меньше частных предпринимателей, несмотря на поддержку, им оказываемую. Крупный бизнес шлет во все места тревожные сигналы: при постоянном субсидировании в него государственных миллиардов, он "на грани банкротства". Один за другим разоряются коммерческие банки. С улиц практически исчезла реклама частников - если взять Москву, то на 90% рекламной продукции можно увидеть надпись: "При содействии Правительства Москвы".
  
  Власти все больше и больше приходится управлять отношениями внутри производства и обмена "вручную", согласовывая усилия по разным отраслям, что, по сути, и есть централизация. Единственное, что сегодня создает в России прибыль, а вслед за ней и экономику в целом - государственные либо контролируемые государством корпорации. И это несмотря на то, что их постоянно дробят, решая за их счет проблемы развития бизнеса, несмотря на огромную коррупционную ренту, взимаемую на всех стадиях их производства и обмена!
  
  Как видим, потенциал предлагаемой системы высок чрезвычайно. В условиях тотального противодействия общества, она умудряется болтаться в районе нулевого экономического роста и даже иногда, в удачных обстоятельствах, показывать этот рост. Если вдуматься, если поставить вопрос именно так - перед нами настоящее чудо, ни в какие рациональные рамки не вмещающееся.
  
  Если же представить, что произойдет, когда общество от противодействия перейдет к воплощению данной системы отношений, созидательному труду на ее основе, очистке ее от мусора заблуждений и корыстных мероприятий, эксплуатирующих эти заблуждения - просто дух захватывает от открывающихся перспектив!
  
  Заключение.
  
  Рушится целая эпоха, длившаяся последние 300 лет и полностью изменившая всю жизнь, бывшую до нее. Мы примерно понимаем, чем живет человек в конце XIX-го века, чувствуем, что движет человеком начала освоения Нового Света. Человека Средневековья нам понять сложнее. То, что ему кажется важным - совершенно не имеет для нас значения. Мы относимся снисходительно к тому, что мы называем "отсталостью", "забитостью" или даже более жестко: "непрактичностью", "идеализмом".
  
  Очень скоро, в течение ближайших 100 лет, то же самое произойдет с нами. Наши потомки нас не будут понимать так же, как мы не понимаем средневековых крестьян. Вполне возможно, что относиться к нам будут с презрением - в зависимости от того, какой фейерверк мы устроим на своих поминках. Снисхождение История сделает только для тех, кто разглядел Новое - к ним будет не только уважение, они войдут в историю как полумифические творцы нового мира. Про них будут ходить нравоучительные байки, которые, впрочем, никого ни на что не будут вдохновлять, потому что каждый предпочитает учиться на своих ошибках, а не на чужих достижениях.
  
  Серьезно изменится политическая карта мира. Те страны, которые сегодня занимают лидирующие позиции, скорее всего, отойдут в тень, так как они станут "реакцией", центром силы, старающейся удержать существующее положение дел. Появятся новые мировые лидеры, а, учитывая, как развивается прогресс - вполне возможно, что лидер будет всего один. Также не исключено, что вообще никаких отдельных государств не станется. Однако, это не будет идеалистическим объединением, когда все возьмутся за руки, договорятся между собой и пир на весь мир по поводу соединения продлится три дня и три ночи. Более вероятен другой сценарий: одно из государств, которое предложит для существующего экономического базиса наиболее подходящую ему форму отношений, вытеснит остальные из сферы производства и распределения, рекрутировав из них в свой экономический оборот население в качестве рабочей силы. Тогда правительства этих отставших стран станут неактуальными и, в конце концов, их роль сойдет на нет. Также сойдет на нет культура и местный колорит, как сходили на нет они в СССР, несмотря на все усилия, приложенные к сохранению национальных особенностей. Будет один язык, один народ, одна Планета. И - никакого коммунизма, одни безобразно, с точки зрения современного человека, разросшиеся потребности и экономика, стремящаяся эти потребности удовлетворить.
  
  А что еще дальше? Очень хочется верить, что за время, пока будет действовать закладываемый сегодня новый виток концентрации производительных сил, человечество создаст технологии, достаточные для расселения хотя бы по Солнечной Системе. Как мне представляется, огромная разница в условиях существования породит новое "Вавилонское расселение", возникнут новые народы с абсолютно новым менталитетом и особенностями национального характера. Что создадут эти новые народы, каких вершин достигнут - нам остается только мечтать. Единственно, что мы можем предположить с определенной уверенностью - эта эпоха начнется с Революции, то есть со слома системы централизации, возникающей сегодня на наших глазах, в преодолении ее в общественном сознании как единственно возможной.
  
  И я, как человек, в данный момент времени прикладывающий усилия для того, чтобы эта система, преодолев инерцию устаревающего рынка, состоялась - нахожу это правильным и прогрессивным.
  
  
  
  Москва, Август 2015 г. - Май 2016 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"