Аннотация: Есть время разрушать и время строить. Есть время разбрасывать камни и время собирать. Время жить и... должно быть время умирать
Среброкрылая птица оторвалась от земли и, набирая скорость, полетела в багряный, дрожащий золотыми переливами закат. Через всю Европу, через Атлантику в Мехико.
Есть время разрушать и время строить. Есть время разбрасывать камни и время собирать. Время жить и... должно быть время умирать. Смерть - слишком серьезное событие, чтобы предоставить всё случаю.
Дети, внуки, друзья отговаривали меня лететь самолетом: сердце может не выдержать. Выдержит. Я знаю точно. Несмотря на то, что восемьдесят восемь - опасный возраст для трансатлантического перелета. Рискну - не могу отказать себе в удовольствии видеть с огромной высоты в иллюминатор безграничность Океана. Раньше я никогда не любовался им. Моря видел. Многие моря, разные. Но Океан... Вы спросите, в чем разница? В количестве воды? Море - это фрагмент, это часть. Это глаза или губы любимой. А Океан - это она целиком. Любовь моя, Ирина, ты понимала меня. То, что я сделаю послезавтра, мы хотели сделать вдвоем. Но ты ушла раньше.
Остановка на дозаправку в Лиссабоне - и дальше к цели. Ночью я не спал. Я смотрел, как дышит вечный Океан. И дышал в унисон с ним. Я был заворожен зрелищем грандиозности этого гигантского организма, частью которого мне предстояло стать. Через полтора часа рассвет догнал самолет, и он вспыхнул, как вспыхнул когда-то дерзкий Икар. А внизу всё также расстилалась необъятная равнина Океана.
Посадка в Мехико. В другое время я обязательно пожил здесь хотя бы месяц. Этот древний город стоит узнать ближе. Но не сейчас. Сейчас у меня есть путь и есть цель. Для начала нужно добраться до побережья, и я сажусь на автобус до Сикуаху. Туда прибыл уже поздним вечером. Искристый курорт встретил многоголосьем и безумно яркими красками. Я не пошел к Океану - здесь не то место. Здесь он для туристов. Ненастоящий. Моя цель лежит на двадцать километров к югу - индейская деревушка Икстлан. Я нашел ее когда-то по карте в книге "Мексика - древность и современность". Ближайший автобус туда шел лишь утром. Это слишком поздно. Таксисты ехать отказывались даже за три счетчика - им проще обдирать доверчивых туристов, не выезжая из города. Я уже начал опасаться, что придется заночевать в Сикуаху, но пацаненок, протиснувшийся через кольцо таксистов, схватил меня за руку и потащил за собой. Оказалось, что малец - сын рыбака из Икстлана. Они привезли в Сикуаху рыбу и черепах, а сейчас искали какой-нибудь попутный груз, чтоб даром не жечь бензин. В качества "груза" я им сгодился.
После часа утомительной езды в тарахтящем старом грузовичке по ухабистой дороге мы прибыли в Икстлан. Мате, рыбаку, который меня подвез, я сказал, что хочу увидеть Океан. Он сначала рассмеялся. Потом лицо его стало серьезным. Он долго и пристально смотрел мне в глаза, а затем пригласил провести ночь в его доме. До рассвета оставалось часов пять или шесть, усталость долгой дороги давала себя знать, и я решил воспользоваться его гостеприимством.
Проснулся, когда небо еще только серело. И первым, что услышал, был зов Океана, его размеренное дыхание. Сам Мате, его жена Луиза и сын Альберто уже не спали. Мужчины готовились к рыбалке, а женщина хлопотала на кухне. Неожиданно дал о себе знать сильнейший голод. Такой, какого не ощущал лет десять. Луиза накрыла на стол, но я отказался от завтрака - надо было спешить. Отозвав Мате в сторону, протянул ему свой бумажник, котором оставалось триста с небольшим долларов. Мате протестующе замахал руками, но я настаивал. Рыбак позвал жену и начал с нею о чем-то спорить на диалекте, которого я практически не понимал. В конце концов, Мате согласился взять деньги. Луиза завернула в цветастый платок какую-то снедь, затем достала из буфета длинную бутылку текилы. Отказаться нельзя. Попрощался с семьей рыбака и вышел из хижины.
Икстлан уже не спал. Мужчины спешили к своим лодкам. Мне тоже надо было спешить. Деревушка стояла на берегу небольшого залива. Но нужен был не залив, а Океан. Взяв немного южнее, я вышел на длинный каменистый пляж, который начинался сразу за бухтой. Над остывшим за ночь Океаном плыли легкие, как тополиный пух, клочки тумана. На востоке горизонт окрасился в нежно-розовый. Вот-вот взойдет солнце. Значит, сейчас около половины шестого. Бутылка текилы - как нельзя более кстати. Судьба, приняв облик Луизы, снова сделала мне подарок. Сам я совсем забыл о спиртном, а ведь надо отметить свой последний день рождения. Восемьдесят восьмой. 88 - две восьмерки, две вечности, которые пересеклись здесь, на краю земли, на берегу Великого Океана. Глоток текилы с еле уловимым запахом йода и водорослей мягко прошел по горлу, окатив его стенки утренним солнцем.
Happy birthday!
В узелке, который собрала хозяйка, была алюминиевая тарелка с желтым крупным рисом и куском рыбы. Там же оказалась простая деревянная ложка. Как все-таки прекрасна жизнь, как удивительна! Разной мелочью, любыми встречами, каждым зернышком риса. Жизнь... Нет времени жить!
Показалось солнце. Пора! Океан сразу проснулся, разбуженный первыми лучами. Туман исчез. Океан задышал глубоко, во всю мощь. Я быстро разделся, вошел в воду и поплыл. Теплая волна приветствует меня. Здравствуй, вечный и неизменный, необъятный и могущественный! Наконец-то я пришел, наконец-то я могу обнять тебя. Сил немного, но я буду плыть, пока не растворюсь в тебе. Ты не отринешь меня, мой отец и мой брат. Возьми атомы, которые составляют мое тело. Они принадлежат тебе, Океан. Я стану частью тебя, неотделимой частью и навсегда сольюсь с тобой. Буду везде и не буду нигде. Из праха я родился, но не уйду снова в прах - ты будешь моей Нирваной.