Аннотация: Короткий рассказ о красоте русской зимы, с размышлением о смысле дейтельности художника.
Зимний этюд.
Ещё невидимое солнце, уже начинает просвечивать сквозь тучи. Только что выпавший, совсем воздушный, снег мягко похрустывает под толстыми подошвами сапог. Из-под снега выбился, но сломался куст бежевого репейника. Словно сама Природа говорит ему, внемлет с укором, мол, что ты, вылезть захотел? И не жалея сломала репей. Снежные шапочки давят его к земле.
Начинается лес.
-Иван! Там лыжня, не топчи!- кричит Даниил Алексеевич, наш учитель по живописи. Я протаптываю дорогу перед остальной группой, а она не маленькая - шестьдесят человек. Обхожу лыжню, но неизбежно придется её пересечь.- Вон, там! За кустом сворачивай!
Когда идешь первым, опережая остальных, всегда остаешься один. Ни поговорить с кем, ничего, ведь тогда приходится останавливаться, а нельзя. Первый - не значит лучший, просто ты, протаптывая дорогу остальным, даешь возможность идти им, прилагая меньше усилий и, главное, знать, что ждет их в будущем. Они не попадут в те ямы, на которых ты споткнулся, обойдут те ветки, что хлестнули тебя по лицу, содрав кожу. Все это - доля первого.
Я оглядываюсь в поисках тропинки; лес, закончившись, перешел в небольшое поле, разрезанное оврагом. Все поле покрыто мертвой травой. Бежевая, наверно замерзшая после первых холодов, но все равно стоящая в полный рост, трава не росла лишь по краям оврага. Там лежал рыхлый снег.
-Даниил Алексеевич, куда теперь? Мы в овраг, или пойдем дальше, в лес тот?- думаю, меня услышали. Поэтому жду дальнейших указаний.
-Иди вперед, овраг обойдешь и в лес. А там все время вперед, не сворачивая. До реки пойдем.
Этюдник несу поочередно то на правом плече, то на левом, время от времени поправляя тесемку, чтоб не соскакивала. Большой этюдник у меня, нелегкий. Внутри кисти, два холста на картоне, тройник, утром смешивал, палитра с масленкой и, понятно, масло само лежит. Все вместе килограмм восемь - девять весит, не меньше. Я эту "бандуру" еще летом купил, так как на пленер без этюдника нельзя никак. В магазине, обычных, маленьких не было: вот и пришлось его купить. Но могло быть и хуже, если бы я не забыл взять из дома стульчик-переноску. А так, вообще говоря, мне легко как никогда. Вокруг меня, да и остальных, идущих позади, такая красота! И воздух свеж и чист, и сосны вперемешку с березами. Даже не верится, что вся эта идиллия всего лишь в сорока километрах от столицы!
На душе легко, спокойно. Таким мир показывают в рекламе кокосовых батончиков: безмятежность, расслабленность - одним словом рай. Только там он тропический, а здесь зимний.
Наверно мало кто поймет всю радость художника попавшего на природу нетронутую человеком.
-Супер... Блин...- сил нет держать в себе все восхищение.
-Чего?- переспрашивают меня кто-то сзади.
-Да, не, ничего. Просто красиво, и всё.
-А...
Красиво и всё... ничего больше говорить не нужно. Хотя иногда, когда оказываешься в таких местах, то хочется банально кричать. И причина крика столь разнообразна, и совмещает все, на что способен в этот момент человек.
Идя по лесу, которых, наверное, сотни, а то и тысячи, можно думать обо всем. Но в подсознание крутится образ леса.
Мне в глаза бьет солнце, натягиваю сильнее на голову папину рыбацкую шапку. Зеленая такая, словно оксид хрома. Ещё козырек. Очень удобная.
Сосны редеют, показывается река.
-Стой!- это мне,- Все ждут здесь! Марья Евгеньевна, будь добра, своим повтори,- а это уже не мне. Это Всеволод Олегович, преподаватель другой группы, другой учительнице говорит.
Садимся. Кто на землю, кто на принесенные с собой стулья, а кто-то и вовсе стоит. Все ждут.
-Ну, чё? Как по снегу первым идти? Нормаль?- спрашивают меня кто-то, но лес не отпускает от себя ни на минуту.
-Да... отлично,- отвечаю, а мысли все-таки не здесь.
Этот снег не первый в этом году. Он лежит на ледяных костях предыдущего. Красивый, настоящий. А тот, что был до него не таков. Как старый учитель на фоне талантливого ученика. Без, пускай и бездарного, предшественника не будет гения.
-Дети! Все сюда, только идти по берегу. На лед не заходить! Всем ясно?!
Поднимаю этюдник и спускаюсь вниз.
-Слышь, Ванес, ты че такой смурной-то?
-Да, не выспался, Руст.
-Ясное дело! Мы же в сто одиннадцатом до четырех сидели, еще бы ты выспался!- мы с Рустамом в одном номере. И, конечно, после отбоя по соседям ходим.
-Не, я же раньше ушел. Кстати, те как тут, нравится? А то меня вообще проперло - просто супер!
-Это точно.
Река самая обычна: лед кое-где снегом присыпан, а ближе к середине лед прозрачен - тонкий наверняка. Не широкая, метров пятнадцать в самом широком месте. Чуть подальше, от того места, где мы, сворачивает влево. А за нами в нее впадает ручеек, который параллельно нашей тропе шел.
Наш берег пологий, в отличие от противоположного. Так на многих реках. Да ещё на нашем, из сугробов торчат стволы деревьев, точно как на причалах. Хотя вряд ли, здесь даже лодку никто не пришвартовывал.
Солнце снова исчезло; по небу тучи пошли. Серые в основном, но есть и желтоватые, маленькие такие.
Располагаемся вокруг учителей. Но так получается, что половина группы Даниил Алексеевича оказывается вокруг Всеволода Олеговича.
Раскладываем этюдники. Смотрим показ.
Потом делаем угольком рисунок, у меня с композицией в листе не то что-то. Поэтому подмалевок начинаю делать позже всех. Подмалевок мы делаем строго по технологии: на марсах и изумрудке, обильно разводя тройником.
Вначале делаю лес по обоим берегам, он течет - с тройником переборщил. Руки мерзнут. Не спасает даже то, что пишу в варежках. Мороз только сейчас почувствовал. Градусов, наверное, двадцать пять - тридцать, уж никак не меньше. Тройник чуть загустел. Это и спасает от полного стекания леса.
Теперь приступаю к цвету. Первым делом - небо. Выдавливаю белила титановые и кобальты. Мастихин достою, замешиваю колер. Белила тоже замерзают, густеют-леденеют. Крошечные частички льда в краске на палитре, а потом и на холсте. Пишу.
-Иван, собираемся! Невозможно уже писать, подморозило сильно. В корпусе допишешь. Давай, вобщем, собирайся.
И не расписался совсем, а уже собираться. Я бы ещё, пожалуй, пописал бы на воздухе. Но первый день - он такой: тут главное не написать сразу же шедевр, нет, главное понять обстановку, атмосферу, что бы завтра уж написать, так написать. А руки писать чешутся. Даже сегодняшнюю работу выкинуть хочется, быстрей новую начать.
Опять этюдник на плечо - вперед по снегу. Идти надо, домой по другому не добраться.
И не будет препятствием усталость по дороге домой, замерзшие до бесчувствия ладони и ноги, полное обессиливание по возвращению. Потому что перед желанием поделится красотой, которой уже завтра не будет, меркнут все остальные. Не так важен результат, важно чтобы было желание и стремление. Пускай ты будешь один, тебя забудут, но ты сам будешь знать, что та красота не исчезла, а осталась навеки.