ФРЕДЕРИК, его брат, узурпировавший власть и владения.
АМЬЕН, ЖАК, вельможи, сопровождающие изгнанника.
ЛЕ-БО, приближённый Фредерика.
ШАРЛЬ, борец Фредерика.
ОЛИВЕР, ЖАК, ОРЛАНДО, сыновья графа Роланда де Буа.
АДАМ, ДЕННИС, слуги Оливера .
ТАЧСТОУН, шут.
СЭР ОЛИВЕР МАРТЕКСТ, священник
КОРИН, СИЛЬВИЙ, пастухи.
ВИЛЬЯМ, деревенский парень, влюблённый в Одри.
Персона, представляющая Гименея.
РОЗАЛИНДА, дочь изгнанного герцога
СЕЛИЯ, дочь Фредерика.
ФЕБА, пастушка.
ОДРИ, деревенская девушка.
Вельможи, пажи, слуги и прочие.
Место действия: дом Оливера; двор Герцога Фредерика; Арденнский лес.
АКТ ПЕРВЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Сад при доме Оливера.
(Входят Орландо и Адам.)
ОРЛАНДО:
По-моему, Адам, как помню, было так: оставил он согласно завещанью каких-то тысячу несчастных крон, а перед смертью самой, как и говоришь, он брату наказал мне предоставить воспитание согласно всем канонам. Вот здесь-то и начало всех печалей. Он Жака в школу отдаёт, откуда звон его успехов молва разносит по округе. Меня же - держит в чёрном теле, а, проще говоря, ни воспитания, ни школы не имею. Меня, по крови дворянина, лишает должного внимания и школы, скоту уподобляя в стойле. Да лошади его содержатся добротней: и кормит их сытней и обучает лучше, за ними ходят конюхи, как няньки, жокеи дорогие на манеже нежат. А я же, брат его, при нём приобретаю рост, теряя в весе. Я со скотиною в одном обозе: пасусь, топчусь и увязаю, как они, в навозе. Помимо ничего, чего в достатке у меня от брата, он тщится выбить из меня всё то, что мне даровано природой от рожденья: за стол с прислугою сажает, меня за брата не считает, и тем достоинство дворянское мое уничтожает. Всё это горше прочего, Адам. Дух предка моего в душе восстал и рабства не приемлет. Я более терпеть не буду. Не знаю только, что мне предпринять.
АДАМ:
Сюда хозяин мой идёт, ваш брат.
ОРЛАНДО:
Посторонись, Адам, чтоб слышать, как трясти меня он будет, словно, грушу.
(Входит Оливер.)
ОЛИВЕР:
Нужда какая здесь тебе шататься?
ОРЛАНДО:
Другому не обучен, брат.
ОЛИВЕР:
Выходит, пакостить сюда явился?
ОРЛАНДО:
Чёрт подери! Стараюсь вам помочь испортить то, что создал бог, когда меня творил он вашим братом.
ОЛИВЕР:
Занялись бы уж чем-нибудь полезным, да и только.
ОРЛАНДО:
А не угодно ль мне пасти свиней и жёлудем питаться?
Я, словно, блудный сын, спустивший все богатства, в нищете погрязший.
ОЛИВЕР:
Да где изволите вы, сударь, находиться?
ОРЛАНДО:
Известно где - у вас в саду.
ОЛИВЕР:
А кто пред вами, знаете ли вы?
ОРЛАНДО:
Ещё бы мне не знать! А вы, по-моему, забыли кто пред вами. Известно мне, что вы - мой старший брат, и вам бы следовало знать, что ровня я по крови. Согласно принятым обычаям в народе, вы, появившийся в семье на свете первым, передо мной имеете какие-то права, но права быть отвергнутым по крови, хотя бы дюжина была меж нами братьев, не могу. Все признаки отца я, как и вы, имею, хотя у вас, учтивая возраст, есть шансы уважения добиться в свете раньше моего.
ОЛИВЕР:
Как ты, мальчишка, смеешь!
ОРЛАНДО:
Спокойней, старший братец мой, спокойней. До этого пока ты не дорос.
ОЛИВЕР:
Да ты ещё и руки распускаешь, негодяй?
ОРЛАНДО:
Не негодяй, а младший сын Роланда де Буа. Он - мой отец, а негодяй на самом деле ты, и трижды! Не ты ли оскорбил отца уж тем, что он негодника зачал и породил? Не будь ты мне родимым братом, одной рукою задушил бы враз, другою - вырвал твой язык поганый. Ты не меня - себя позоришь этим словом.
АДАМ:
Уймитесь ради памяти отца, прошу вас, господа.
ОЛИВЕР:
Пусти же, говорю!
ОРЛАНДО:
Не отпущу, пока не пожелаю. Придётся терпеливо выслушать меня. Согласно завещанию отца поручено вам было обучить меня наукам, а не месить навоз вонючий на конюшне вашей. Во мне вы постоянно убивали дворянина. Но дух отца во мне уже проснулся - он не даёт мне более терпеть несправедливость. А потому и требую от вас достойных дворянина привилегий. В противном случае - вернёте мне положенную сумму и волен я искать по белу свету лучшей доли.
ОЛИВЕР:
И что же ты намерен делать? Растратив всё, идти с протянутой рукою?
Достаточно с меня. Мне это всё порядком надоело. Ты долю из наследства заберёшь. Сейчас, прошу тебя, оставь меня в покое.
ОРЛАНДО:
Я лишку требовать не буду - лишь то, что мне необходимо.
ОЛИВЕР:
Ты, старый пёс, с ним убирайся заодно.
АДАМ:
За службу верную награда - "старый пёс"! И вправду: зубы все на службе потерял. Да будет пухом старому хозяину земля! Меня бы он так грубо не обидел.
(Орландо и Адам уходят.)
ОЛИВЕР:
Ах, вот куда ты гнёшь! Меня ты выше прыгнуть хочешь? И прыгнуть не получится, дружок, и тысячу свою ты не получишь. Иди сюда немедленно, Деннис!
(Входит Деннис.)
ДЕННИС:
Вы, ваша честь, меня изволили позвать?
ОЛИВЕР:
Не здесь ли Шарль, борец известный государя, который разговор ко мне имеет?
ДЕННИС:
Он, ваша милость, у дверей ждёт позволения войти.
ОЛИВЕР:
Зови же.
(Деннис уходит.)
Борьба назначена на завтра и это будет правильным решеньем.
(Входит Шарль.)
ШАРЛЬ:
Приветствую вас, сударь.
ОЛИВЕР:
И я приветствую вас, Шарль. Какие новости нам с нового двора?
ШАРЛЬ:
Двор новый старые известия жуёт, как старый герцог изгнан младшим братом со сворою вельмож. Став новым государем, братец земли и доходы отобрал, изгнаннику позволив беспрепятственно скитаться.
ОЛИВЕР:
А Розалина, дочь изгнанника, отправилась с отцом?
ШАРЛЬ:
Нет. При дворе она. Дочь государя в ней души не чает. Кузины с детства неразлучны и так привязаны друг к другу, что развести их невозможно. И если бы изгнали Розалину, кузина бы не вынесла разлуки и от тоски скончалась. И дядя к Розалине не суров: почти, как дочь свою, её он привечает. Любовь двух девушек друг к другу ни с чем не может быть сравнима.
ОЛИВЕР:
Где ж обитать намерен старый герцог?
ШАРЛЬ:
По слухам, он уже в лесу Арденнском в компании веселых молодцов. Да и ведёт себя, подобно доброму английскому герою Робин Гуду. Как люди говорят, к нему стремятся толпы молодых дворян, чтоб жить по-вольному, досуг свой праздно проводить, как в веке золотом когда-то.
ОЛИВЕР:
Пред очи нового правителя вы завтра бой даёте?
ЩАРЛЬ:
Даю, чёрт подери. Вот в этом и загвоздка. Мне тайно донесли, что братец младший ваш Орландо, переодевшись в незнакомца, со мною собирается сразиться. Но завтра, сударь, бой жёстким будет - его даю я в качестве примера и ,коль соперник мой уйдёт неломанный, небитый, ему ужасно в жизни повезёт. Пока что братец ваш и юн и слаб в коленках, поэтому считаю нужным упредить, что ради собственной карьеры ему не уступлю. И пусть пощады от меня не ждёт он. А цель визита, сударь, моего - вам рассказать о положении вещей, чтоб вы его отговорили от безумства, в противном случае - угроблю братца , хотя в душе я зла мальчишке не желаю.
ОЛИВЕР:
Примите, Шарль, признательность за то, что в адрес мой проявлена забота. Я щедро вас за это награжу. Когда узнал я о затее брата, усердно отговаривал его, но он меня и слушать не желает и боем предстоящим одержим. Мальчишки я во Франции упрямее не знаю. В нём много честолюбия и зависти ко всем, кто чем-то в чём-то брата превосходит. Я, знаете ль, боюсь, что против и меня, родного брата, что-то замышляет он. А потому и действуйте, как должно. Сломаете башку ему иль палец - всё едино. А коли поломаете не сильно, хотя и победите в битве, то ждите пакостей: от яда до ловушки хитроумной. Не остановится мой брат, пока врага не уничтожит. Я говорю, а слёзы душат - на свете не найдётся никого из молодых людей, кто был бы так коварен в молодые годы. Всё это говорю с учётом моего родства, иначе бы краснел и плакал от того, что говорю, а вы бы побледнели, изумившись..
ШАРЛЬ:
Визитом к вам остался я доволен. И если завтра брат решиться на борьбу, своё получит он, не сомневайтесь. А если он оправится от битвы, то от позора не оправлюсь я. На том и разойдемся, сударь с богом.
ОЛИВЕР:
Прощайте, добрый Шарль.
(Шарль уходит.)
Теперь я игрока пощекочу. Его концом надеюсь насладиться. Моя душа, не знаю почему, его не переносит. Он, тем не менее, и кроток и умён, хотя и в школе не учился, но полон благородства, обожаем всеми, особенно людьми, с которыми знаком, и челядью моей, которая меня уже ни в грош не ставит. Но продолжаться так не может. Борец из парня вытрясет всю душу. Пойду-ка душу ту настрою на борьбу.
(Уходит.)
АКТ ПЕРВЫЙ
СЦЕНА ВТОРАЯ
Лужайка перед дворцом герцога.
(Входят Селия и Розалинда.)
СЕЛИЯ:
Прошу, сестрица, Розалинда, будь же веселей.
РОЗАЛИНДА:
Я, дорогая Селия, стараюсь веселиться в меру сил. Как может веселиться дочь отца, которого изгнали? Не можешь научить меня забыть отца, а значит требовать излишнего веселия не можешь.
СЕЛИЯ:
Меня ты так не любишь, как тебя я. Ведь если б дядя мой, твой изгнанный отец, изгнал бы
моего отца, а мы с тобой остались неразлучны, то я б заставила себя смотреть на твоего отца, как на родного. И ты бы также поступила, коль искренне, как я тебя, меня любила.
РОЗАЛИНДА:
Придётся мне от горя отстраниться, чтоб радостью подруги насладиться.
СЕЛИЯ:
Поскольку я единственная дочь, а остальных детей, похоже, и не будет, то, после смерти батюшки наследницей богатства будешь ты. Всё, что отец у брата силой отобрал, верну тебе с любовью. Верну, клянусь тебе я честью. А коли я обет нарушу, то пусть в чудовище немедля превращусь. Есть повод для веселья, Роза. Благоухай же, Роза, веселись.
РОЗАЛИНДА:
С момента этого, кузина, веселюсь и на забавы всякие горазда. А не влюбиться ль мне, сестричка, ради сей забавы?
СЕЛИЯ:
Затея хороша, когда она - затея, а не боле. Любить по-настоящему не смей! Да и забавой увлекаться - не резон. Ты выйти из неё должна с победой, отделавшись румянцем, да и только.
РОЗАЛИНДА:
И чем же мы сейчас займёмся?
СЕЛИЯ:
Давай-ка матушку-фортуну отвлечём от колеса насмешками своими и пусть дары её достанутся для всех.
РОЗАЛИНДА:
Не плохо было бы такое сотворить, а то ведь так неправильно она свои дары распределяет. Не видя нашей красоты, добрейшая, но глаз лишённая фортуна, обходит зачастую женщин стороной.
СЕЛИЯ:
Да. это так. Красивых добродетели лишает, а добродетельных лишает красоты.
РОЗАЛИНДА:
Там, где владычица - природа, места нет фортуне. Её удел - земные блага, ни лиц созданье, ни творенье тел. Всё это лишь во власти у природы.
(Входит Тачстоун.)
СЕЛИЯ:
Неужто так? А разве красоту, что создала природа, не может вдруг фортуна бросить в полымя? Природа, наградив нас острым словом, вдруг спотыкается о пакости фортуны,
прервав наш разговор явлением шута.
РОЗАЛИНДА:
Фортуна здесь действительно природе навредила, прервав природный ум явлением кретина.
СЕЛИЯ:
А может не фортуна, а природа, решив, что мы не тем умом наделены, чтоб рассуждать по праву о божественных делах, нас испытать желает дураком, поскольку дурость - пробный камень для сметливых. Вперёд же, остроумие! Куда тебя несёт?
ТАЧСТОУН:
Отец, сударыня, желает видеть вас.
СЕЛИЯ:
Тебя назначили послом?
ТАЧСТОУН:
Нет, ваша честь, меня об этом попросили.
РОЗАЛИНДА:
Где дурака учили клевете?
ТАЧСТОУН:
У рыцаря, который клялся честью, что пирожки - прекрасны, а горчица - дрянь. А я же заявил, что дрянь - пирог, горчица - просто прелесть. И всё же - рыцарь в данном случае не лгал.