Новиковская Анна Алексеевна : другие произведения.

Наследие солнечного дракона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дракон всегда был символом силы и могущества... но как найти в себе силы, если ты - последняя в своем роду, и единственное, что ждет тебя впереди - это забвение?..

  Надежды нет, но вера есть,
  Что не погасли небеса,
  Что все шумят еще леса,
  Что живы в мире свет и честь.
  И потому я так борюсь,
  Когда веду всех за собой,
  Врагу на милость не сдаюсь
  И крепко за мечту держусь,
  Что не напрасен этот бой.
  
  Трудно сказать, сколько веков это удивительное и загадочное племя обитало на восточных отрогах далеких Туманных гор, бескрайней каменной цепью протянувшихся вдоль границ зловещих Мглистых Земель, словно ограждая весь остальной мир от тех ужасов, что избрали своим пристанищем вечно окутанные угрюмой тьмой края. Но даже они, легендарные солнечные драконы, оказались бессильны, когда далеко на севере, в Ледяной Бездне, разверзлась Черная дыра и выпустила в мир того, кого люди прозвали Повелителем Зла и Темным Властелином, Керра Уничтожающего, ту тварь, что принесла с собой в еще совсем недавно спокойную и процветающую Валладельфию жестокость, алчность и ярость, положив начало Смутным временам. Керр обосновался на западе, где вскоре подчинил себе все Мглистые Земли, постепенно добравшись и до неприступных горных хребтов. Вначале он пытался покорить себе племя драконов, но те решительно отказали присоединиться к нему, и тогда несметные полчища врагов вторглись в их владения. Драконы сражались отчаянно, но их было слишком мало, чтобы отбивать атаку за атакой, и в конце концов жалкая горстка уцелевших сумела спастись и улететь на восток. Долгие годы они скитались по всей стране, нигде не находя приюта, пока не нашли глухой, дремучий лес, расположенный в Дарвонском графстве, на самых окраинах королевства людей. К тому времени от их гордого и могучего рода остались лишь жалкие крохи, но и последние уцелевшие драконы упорно и мужественно боролись со смертью. Они устроили новое гнездовье на вершинах диких скал, и надеялись, что наконец-то смогут обосноваться здесь... Но, увы, это было лишь мимолетное затишье, предвещающее готовую вот-вот разразиться бурю, ибо о них вскоре прослышали, и однажды ночью, под покровом темноты, на логово напали. Огненные вспышки заклинаний бросили на камни мечущиеся тени, и отчаянные, рвущие сердце стоны раненых и умирающих драконов сотрясли безмолвный воздух, но люди не знали ни жалости, ни сострадания, а ночью, когда на небе не сияло дарующее им силу дневное светило, зубы и когти драконов были не слишком хорошим оружием против коварных смертоносных чар, и на рассвете солнечные лучи скорбно осветили сцену побоища и плоды нападения - четыре огромных тела, закованных в золотую броню, что неподвижно лежали среди скал и смотрели в небо остекленевшими янтарными глазами...
   - Отличная работа, чародей! - воскликнул один из молодых охотников, небрежно пнув громадную лапу, - Эту чешую даже рыцарский меч не пробьет, а ты справился с помощью какой-то дюжины слов!
   - Этим и отличается магия от простого воинского искусства, - несколько чопорно заметил волшебник, - Надеюсь, вы помните, что туши принадлежат мне?
   - Да забирай, не жалко, - махнул рукой тот, - Этакую образину разве что графу купить под силу, да только где здесь взяться графу-то? - он хохотнул, но тут, заметив нечто интересное, наклонился, - О, вот это штука! - и он поднял с земли округлый, золотистого цвета предмет, - Похоже на яйцо!
   - Дай сюда! - потребовал маг, и, повертев немного в руках интригующую находку, кивнул, - Да, это драконье яйцо. Весьма ценная вещица...
   - И кому оно может понадобиться? - удивился охотник, - Ты смотри, лучше его поскорее разбить, пока из него дракон не вылупился!
   - Не тебе меня учить, - тот сверкнул на него глазами, - Я свою часть сделки выполнил, так что можешь проваливать. Мои дела тебя не касаются.
   - Больно и надо, - несколько обиженно пожал плечами юноша. Вскоре они спустились со скал (маг просто спрыгнул, легче перышка опустившись на мягкую лесную землю и бережно прижимая к себе яйцо, а вот охотнику пришлось постараться) и отправились в деревню, чтобы сообщить о том, что угрозы со стороны драконов больше нет. И это весьма порадовало наблюдавшего за ними тощего старого самурга, без движения сидевшего на вершине скалы уже целое утро. Он знал, что волшебник скоро вернется, и времени у него в обрез, потому что после визита мага вряд ли останется, чем поживиться, поэтому воришка, не желая упускать свой шанс, едва-едва дождался, пока люди ушли, после чего плавно спланировал вниз - туда, где из-под смятого и полурасправленного драконьего крыла блестело нечто интересное. Немного повозившись (присутствие огромного родственника, пусть даже мертвого, плохо на него действовало), самург сумел отодвинуть перепонку и схватить "нечто" когтистыми лапами, после чего, яростно забив крыльями, поднялся в воздух, таща еще одно яйцо. Тяжеловато, но дело того стоило, и воришка, мысленно уже подсчитывая, сколько всего ему отвалят за эту штуковину, полетел прочь, стремясь быть как можно дальше, когда чародей все же вернется. Лететь до дома было довольно далеко, но куда важнее было не попасться кому-нибудь на глаза, что, учитывая размеры и блестящую скорлупу ноши, было не так-то просто. Самурги давно и крепко завоевали себе славу хитрых воров и искусных обманщиков, живущих исключительно за чужой счет, поэтому никто из жителей Валладельфии их особо не жаловал, и уж тем более - немногочисленное семейство фениксов, что жило в лесной чаще, растущей аккурат на пути самурга к родному гнезду. Будь он без добычи - полетел бы стороной, подальше от проклятых огненных птиц, но сейчас он и так был очень измучен, поэтому рискнул прорываться напрямик... На свою голову.
   - Самург! Самург летит! - раздались внизу восторженные вопли, и, не успел бедолага опомниться, как в зелени листвы мелькнули красно-золотые перья, и сразу три молодых феникса вынырнули из чащи. Один из них тут же поднялся вверх и, выставив кривые когти, спикировал прямо на спину воришки.
   - Самург! - в полном ликовании заклекотал он и стал что есть силы долбить несчастного острым клювом. Самург верещал и отчаянно ругался, но феникс держал его крепко, и в конце концов тот не выдержал - его лапы разжались, а яйцо стремительно полетело вниз. Упади оно хоть чуточку дальше - и наша история закончилась бы, едва начавшись, но еще не проклюнувшемуся дракончику крупно повезло, и его хрупкий домик угодил прямо в густую древесную крон. Гибкие ветви задержали этот незапланированный полет, после чего яйцо уже куда мягче ухнуло на подушку из пышного мха, слегка спружинив на этой пушистой "перине". Тем временем наверху к старшему брату присоединились еще двое, помоложе, и теперь они могли вдоволь посмеяться вслед самургу, что удирал, не чуя крыльев и до скончания веков обещая себе больше никогда не залетать в этот лес, даже под угрозой собственной жизни.
   - Заходи еще! - насмешливо кричали ему вслед фениксы, - Скатертью дорожка! Хвост, смотри, не потеряй! - после чего, все еще хихикая, хотели уже возвращаться, но тут один из них вспомнил, что самург, вроде, тащил что-то в когтях, и они тут же бросились на поиски, а через пару мгновений уселись на ветку, в недоумении разглядывая странную находку.
   - И что это, простите, такое? - удивленно спросил один из них.
   - Без понятия, - второй просто плечами пожал, - Похоже на яйцо.
   - Таких размеров? - скептически заметил третий.
   - Ладно, я посмотрю, - тряхнул перьями старший брат, и, раскрыв крылья, начал медленно спускаться вниз.
   - Осторожно, Ильтиан! - крикнул Амальдар, самый младший в их компании, но Ильтиан не ответил - приземлившись чуть в стороне от поблескивающего в косых лучах солнца яйца, он, подойдя поближе, слегка тюкнул его клювом и тут же отскочил назад, готовый, в случае чего, со скоростью стрелы взвиться в небо, но ничего не случилось, яйцо неподвижно покоилось на своем моховом одеяльце и выглядело вполне безобидно. Тогда феникс немного осмелел и похлопал по нему крылом. Убедившись окончательно, что эта штука не собирается на него нападать, его братья слетели на землю, и вот уже все трое столпились вокруг.
   - Мне кажется, ты прав, Амальдар, - кивнул Ильтиан, - Это и в самом дело похоже на яйцо.
   - Но каких же размеров было существо, которое его отложило? - протянул тот, - Никак не меньше... стоп, а может, это был дракон?
   - Тогда как оно попало к этому прохвосту-самургу? - удивился третий из братьев, Кальмиас, - Что-то я не слышал, чтобы драконы бросали своих детенышей на произвол судьбы!
   - И я не слышал, - кивнул Ильтиан, - Должно быть, самург стащил яйцо, когда его родителей не было рядом, или они погибли. В любом случае, теперь оно здесь, и нам надо решить, что с ним делать.
   - Да чего тут думать? - Амальдар посмотрел на него в недоумении, - С собой взять, разумеется!
   - Ага, великолепная мысль, - с сарказмом сказал Кальмиас, - Нашей беспокойной семье только дракона для счастья и не хватало!
   - Но мы же его спасли!
   - Случайно. И бросить можем... случайно. Или ты считаешь, что родители будут в восторге, если мы притащим к ним эту штуку?
   - Амальдар прав, - неожиданно поддержал сникшего брата Ильтиан, - К тому же, Кальмиас, это я первым заметил самурга и заставил его бросить яйцо, так что, если расценивать его как добычу, то оно мое. Мы его не бросим.
   - И что ты потом будешь с ним делать? С ящером, размером со скалу?
   - Разберемся, - махнул крылом тот, - Во всяком случае, я его не брошу! - и, обхватив яйцо лапами, он с трудом взлетел. Кальмиас только крыльями развел, но Амальдар тут же бросился следом, пристроившись прямо под братом, чтобы, в случае чего, не дать его хрупкой ноше снова упасть. И, говорю вам, надо было видеть выражения лиц взрослых фениксов, когда Ильтиан тяжело плюхнулся в гнездо, стараясь отдышаться!
   - Ильтиан? Что это? - в голосе матери звучала тревога, - Где вы это взяли?
   - У самурга из когтей вырвали! - похвастал Амальдар, пока брат пыхтел, не в силах вымолвить ни слова, - Здоровенный был, ворюга!
   - А это... во имя Фаараля, да это же яйцо!
   - Драконье? - отец явно был в замешательстве, - Тот самург нес с собой драконье яйцо?
   - Ага, - Ильтиан наконец смог встать на лапы и дать всем посмотреть на находку, - Чудом не разбилось, прямо на мох...
   - Но зачем вы его принесли?
   - Вот и я им о том же твержу, - Кальмиас, тихо злорадствуя, сел на соседнюю ветку, - Зачем оно нам?
   - Но оно живое... ну, то есть, там внутри - живой дракончик! Как мы можем просто так его выбросить?
   - Вот именно, что дракончик, - отец посуровел, - Очень большой дракончик. И поверь мне, сын, этот самург покажется тебе лесной ящеркой, когда ты увидишь, что за существо вырастет из этого детеныша!
   - Но папа...
   - Никаких "но", я не допущу, чтобы рядом с моим домом поселился такой монстр. Кальмиас, - обратился он к среднему сыну, - Ты у нас, оказывается, самый благоразумный, поэтому, будь добр, отнеси это на окраину леса, и как можно скорее. Меня совершенно не прельщает мысль заиметь драко...
  Но тут его слова прервал громкий пронзительный писк, и фениксы, вся семья, так и шарахнулись прочь от золотистого яйца, что раскачивалось во все стороны и громко верещало. В какой-то момент раздался треск - на его гладкой поверхности появилась длинная трещина, от которой во все стороны начали разбегаться новые, образуя тонкую паутинку, которая продержалась всего несколько мгновений, после чего лопнула, и на свет высунулась мокрая мордочка. Дракончик жалобно запищал и принялся, извиваясь всем телом, выбираться наружу, пока окончательно не разрушил скорлупу и не уставился на фениксов прозрачными желтыми глазами. Взгляд у него был на удивление разумный... Ильтиан и остальные ошарашено моргали, глядя на него, а дракончик слегка наморщил лобик, видимо, силясь догадаться, который же из них его мама, но, не сумев подыскать должную кандидатуру, он полез к ним по стенке гнезда, цепляясь за ветки коготками и зовущее пища. Фениксы, словно опомнившись, так и шарахнулись во все стороны, и это напугало малыша - он пронзительно взвизгнул и неуклюже прыгнул в сторону, но тут одна из веток треснула под его лапой, и лететь бы ему с ветерком до самой земли, но сильное крыло поймало его и бережно препроводило обратно в гнездо.
   - Вот глупый, - немного натянуто улыбнулся отец.
   - Клянусь огненным хвостом Фаараля! - прошептала мама, - До чего же крошечный... Что это за дракон, Нармильтон? Северный? Я и не знала, что они рождаются золотыми...
   - Нет, это не он, - кажется, отец тоже был в недоумении, - Хотя... Я не уверен, но мне кажется, что это все-таки солнечный дракон. С запада.
   - Но ведь они же были уничтожены Керром!
   - Выходит, не все, - старый феникс пристально разглядывал малыша, съежившегося на дне гнезда, - Возможно, что этот детеныш - последний в роду.
   - Бедняжка, - мама-феникс с жалостью посмотрела на дракончика, после чего, мягко взмахнув крыльями, перелетела на краешек гнезда. Малыш посмотрел на нее огромными испуганными глазами, и она, ласково погладив его, накрыла дракончика своей теплой грудью, как собственного птенца. Тот немного повозился под ней, пару раз приглушенно пискнув, но потом согрелся и, свернувшись клубочком, заснул, а его новая мама несколько строго посмотрела на супруга и детей - те вылупились на нее, разинув клювы.
   - Ну, чего уставились? - прикрикнула она на них, да так, что все подпрыгнули, - Идите, давайте, нечего тут на ребенка пялиться! - и она окинула их таким взглядом, что никто, даже Нармильтон, не посмел ей возразить. И почему-то никому и в голову не пришло продолжить спор насчет того, что делать с дракончиком - достаточно было только увидеть мирно сопящего крошечного ящера - и хозяйку гнезда, что то и дело приглаживала клювом его еще влажные крылышки, и в глазах ее светилось счастье, какое только может дать чувство, что рядом с тобой доверчиво спит маленькое слабое создание, прижавшееся к тебе всем телом и чувствующее себя в безопасности, слыша, как спокойно и размеренно стучит твое сердце...
  Но недолго оставалось малышу быть таким крошечным и беззащитным, отнюдь не долго. Обычно считается, что драконы растут очень медленно, особенно их летающие собратья, иначе никакие, даже самые огромные крылья, не подняли бы их в небо, и взрослые особи даже к концу своей долгой жизни редко вырастают в длину больше, чем на десять-пятнадцать метров, однако в первые месяцы жизни они тянутся, как на дрожжах, так что не стоит удивляться тому факту, что примерно через полмесяца гнездо на дереве стало чересчур мало для своего подросшего постояльца, и волей-неволей ему пришлось спускаться вниз, отчаянно цепляясь за кору коготками. Крылья, топорщившиеся за его спиной, то складывались, то, вздрагивая, раскрывались, но было совершенно ясно, что, упади их хозяин, они бы не смогли и на миг удержать его в воздухе, так что фениксы, с беспокойством наблюдавшие за своим воспитанником сверху, дружно вздохнули от облегчения, когда тот плюхнулся в траву и, подняв голову, радостно заверещал, демонстрируя ряды острых белых зубов. Этими самыми зубами, кстати говоря, он без труда рвал больших скользких рыбин, которыми кормили его приемные родители, но при этом на его мордочке отражалось нечто вроде отвращения, как будто он делал нечто необходимое, но совершенно неприятное. Сперва фениксы ломали голову, в чем же дело, но их питомец сам дал ответ, когда однажды вечером, проигнорировав принесенную рыбу, улегся на вершине небольшого холма и широко распахнул свои громадные крылья, засверкавшие в лучах заката, словно чистое золото.
   - Что это он делает? - удивленно и немного обиженно спросил Амальдар (в тот день дракона кормил он, и его привела в замешательство реакция последнего на с таким трудом выловленную из глубокой и холодной реки добычу), - Он же, вроде, голодный был!
   - Ш-ш, - шикнул на него отец, - Смотри, это то еще зрелище... Видишь? - и он указал на крылья дракона, что светились, точно сотканные из солнечного света, и на их кончиках словно пылали ярко-золотые факелы, а по перепонке то и дело пробегало мерцающее сияние, рассыпающее искры, - Кажется, сегодня ему рыба уже не понадобится... но ты все равно молодец.
   - А что он делает?
   - Питается, конечно.
   - Чем, светом, что ли?
   - Именно. Этим солнечные драконы и отличаются от остальных. Они не едят ничего живого, если есть такая возможность, считая убийство грязным занятием, а потому пьют лишь солнечный свет и воду... Правда, я слышал, что, если солнца долго нет, они могут напасть на какое-нибудь больное или ослабевшее животное, но, думаю, если это и правда, то дракон так поступает лишь потому, что у него нет другого выхода.
   - Так значит, теперь ему не нужно ловить рыбу? - обрадовался Амальдар.
   - Думаю, что нет, - засмеялся Нармильтон, и молодой феникс, аж взвизгнув от удовольствия, полетел домой - обрадовать братьев, но его отец еще долго сидел на ветке и внимательно наблюдал, как медленно садится солнце и тихо угасают золотые огни на перепончатых крыльях дракона...
   - Ух, брр, - содрогнулся он, когда солнце скрылось ха лесом, и начало холодать, - Засиделся я, однако... Ну что, малыш, пошли?
   - М-м-м, - промычал тот в ответ, - Ма-а-а...
   - К маме, к маме, - засмеялся Нармильтон, - Готов поспорить, она уже тебя ищет, думает: "Где мой малыш?" - он так похоже сымитировал голос своей супруги, что сам усмехнулся, а юный дракон, оскалив зубы, хрипло кашлянул - в его исполнении это тоже можно было назвать смехом.
   - Ма-а-а, - протянул он и встал на лапы, - Па-а-а...
   - Да, да, понимаю, - кивнул тот, - Пошли домой, - и, снявшись с ветки, он полетел через сумеречные лес, и дракончик, неуклюже подпрыгивая, заторопился следом, а его чешуя метала на стволы и землю тысячи золотистых искорок... Это была, кстати, уже не первая его попытка заговорить, и Нармильтон с супругой все гадали, какое слово он выговорит первым: "мама" или "папа"? Как выяснилось, этим же интересовался и Ильтиан - он больше, чем его братья, считал себя ответственным за малыша, так что вообразите, какой шок испытали родители, когда однажды на их просьбы сказать что-нибудь дракончик лучезарно улыбнулся и совершенно отчетливо заявил: "Иль-ти-ан!" Амальдар, услышавший это, чуть с ветки не упал от хохота, и малыш, восприняв это как некий знак одобрения, снова и снова жизнерадостно заявлял: "Ильтиан! Ильтиан!" Под конец прорвало и родителей - они все-таки не выдержали и засмеялись громче всех, а сам Ильтиан, поняв, что его шутка принята, вылез из дупла, в котором прятался, и слетел вниз, где его уже ждал дракончик, тут же потеревшийся об него шершавым чешуйчатым боком.
   - Ну, что ж, - выдохнул Нармильтон, смахивая крылом слезы, - Вот уж насмешил так насмешил... ох... Ладно, раз уже мы тут все собрались, думаю, пора дать нашему маленькому другу имя. А то все "дракон" да "дракон"! В конце концов, это же все-таки разумное существо!
   - Это не он, - поправил его Ильтиан, - а она. Это дракониха.
   - Вот как? - прищурился отец, - Она что, сама тебе об этом сказала?
   - И ничего смешного! - взъерошил перья тот, - Ты сам сказал, что это разумное существо! У нее просто свои... способы.
   - Ну хорошо, хорошо, не ершись, - Нармильтон успокаивающе похлопал его по спине, - Может быть, ты ей уже и имя подходящее придумал?
   - Вообще-то... вообще-то, да.
   - И?
   - Мелинайра, Золотая Звезда - ведь она упала к нам с небес. По-моему, имя как раз для нее.
   - Хм, - Нармильтон задумчиво посмотрел на малышку, - Назвать дракона именем одной из величайших наших королев... Хотел бы я знать, что сказал бы на это наш нынешний правитель из Междуречной долины! Но ты прав, имя и вправду ей очень подходит. Мелинайра... Ладно, пусть будет так, - и, положив крыло ей на плечо, он торжественно проговорил, как было принято у фениксов при наречении имени, - Да не сломятся твои крылья, да не затупятся твои когти, да не погаснет в твоей душе пламя добра! Следуй по своему пути, Мелинайра, дочь солнца, и он приведет тебя к свету!
   - Воистину! - дружно воскликнули Ильтиан с матерью, а юная дракониха, до сих пор молчавшая, звонко пискнула, и из ее пасти вырвалась тонкая струйка дыма, почти мгновенно растаявшая в воздухе...
  А еще через несколько дней Мелинайра предприняла первую героическую попытку взлететь. Получилось не очень - крылья еще были слишком слабы, чтобы удержать ее тело в воздухе, но дракониху было не так-то легко смутить, и каждый день она выбирала себя достаточно открытое местечко, чтобы до изнеможения колотить крыльями, разгоняя тучи пыли. Фениксы следили за ней с интересом и некоторой тревогой, всячески подбадривая свою воспитанницу, но, если честно, не питая особых надежд на то, что она все же взлетит. Ильтиан и его брат Кальмиас встали на крыло только годовалыми, а Амальдар и вовсе совершил свой первый полет пятнадцати месяцев от роду, но маленькая дракониха была на редкость упряма, и не теряла надежды. Раз за разом поднимались и опускались ее золотые крылья, раз за разом, поднявшись в воздух всего на пару локтей, она с испуганным писком падала вниз, но никакие ушибы не могли поколебать ее уверенность в том, что, рано или поздно, но она все-таки взлетит, и родители могли только дивиться ее настойчивости. А в конце концов кое-кому это попросту надоело...
   - Взлететь хочешь? - раздался над ухом Мелинайры ворчливый голос, и, оглянувшись, она увидела Кальмиаса, что сидел на ветке и хмуро ее разглядывал.
   - Да, - кивнула она и, замахав крыльями, подпрыгнула в воздух. На этот раз ей удалось продержаться там на мгновение больше, но потом она все же взвизгнула и шлепнулась вниз. Кальмиас даже слегка поморщился, представив, как это больно, но почти сразу же стер с лица это выражение, тем более что Мелинайра, едва отряхнувшись, тут же присела на задние лапы и расправила перепончатые крылья, широкие, как паруса корабля.
   - Значит, хочешь, - усмехнулся феникс, - Что ж, тогда лети, - и, ухватив ее когтями поперек туловища и охнув - как она успела так быстро вырасти?! - он с трудом взлетел вверх. Мелинайра заверещала, наполовину от испуга, наполовину восторженно, но, как оказалось, Кальмиас не просто покатать ее решил, как это часто делал Ильтиан, и, подняв ее достаточно высоко над верхушками деревьев, он просто... разжал когти. Завизжав от страха, малышка, беспорядочно хлопая крыльями, камнем понеслась вниз, но ее выручил ветер - подхватив ее легкое тельце, он шутя подбросил ее в воздух, а Кальмиас закричал:
   - Лети, глупая! Не сопротивляйся ветру - используй его! Ну же, как я!
  Ответом ему был панический вопль, и Мелинайра, потеряв опору ветра, и вновь полетела вниз, кувыркаясь и отчаянно вереща.
   - Глупая! - теперь Кальмиас не на шутку испугался, что его "урок" оказался преждевременным, и может стоить ей жизни, - Лети! Ты дракон или просто мокрохвостая курица? Или, быть может, эти крылья у тебя просто так за спиной болтаются?! Ну же! - и, подлетев, он довольно сильно хлопнул ее крылом, а Мелинайра, посмотрев прямо ему в глаза, неожиданно свирепо оскалила зубы и яростно завизжала - из ее пасти посыпались искры, - после чего с силой, со всей страстью полоснула крыльями воздух, как никогда раньше стремясь покорить себе эту странную стихию и все же добраться до этого нахального феникса, чтобы как следует оттрепать его за хвост! Кальмиас же, почувствовав, что дело, в самом прямом смысле этого слова, запахло жареным, так и шарахнулся прочь, когда маленькие клыкастые челюсти лязгнули в каком-то волоске от его головы, но дракониху это не остановило - она бросилась в погоню. Кальмиас пытался сбить ее с толку, вычерчивая петли, кувыркаясь и пикируя, но разъяренная преследовательница не отставала, пока одно из длинных золотых перьев в хвосте феникса не оказалось у нее в пасти. Ильтиан, наблюдавший все это представление снизу, уже стонал от смеха, когда раздосадованный Кальмиас тяжело плюхнулся рядом и зло на него посмотрел.
   - Чего ржешь, как больной единорог? Видал? - и он указал на свой хвост, сейчас казавшийся существенно короче, - И это называется благодарностью!
   - Сам виноват, - Ильтиан, взглянув на его хвост, снова схватился за живот, сгибаясь пополам, - Мой тебе совет, братишка: никогда не зли дракона. Даже такого маленького, - и он взглянул на Мелинайру, что гордо парила над деревьями, держа в пасти свою "добычу", - Тебе еще повезло, что она еще огнем не дышит, а то, боюсь, ты не только одного пера в хвосте не досчитался бы! - и, весело подмигнув брату, он раскрыл крылья и рванулся вверх, оставив его кипеть от возмущения. Юная дракониха встретила его радостным щебетом, но пера из пасти не выпустила, хотя оно было почти не заметно на фоне ее золотой чешуи.
   - Что, красавица, показала этому нахалу, что почем? - улыбнулся Ильтиан, а она, прямо лучась от удовольствия, высоко подбросила перо в воздух, после чего тут же схватила его лапками и ликующе посмотрела на феникса, уверенно держась в воздухе. Тот одобрительно кивнул, но все же заметил:
   - И все-таки я на твоем месте поблагодарил бы Кальмиаса. Знаю, характер у него еще тот, и уроки не самые мягкие, но ведь он же добился успеха, правда?
  Мелинайра слегка призадумалась, но потом, чирикнув, сложила крылья и камнем спикировала вниз... прямо на спину ничего не подозревающего Кальмиаса. Феникс даже охнуть не успел, как зашуршали листья, и он, только-только спустившийся с дерева, повалился в траву, а шершавый язычок принялся энергично вылизывать его лицо, пока длинный шипастый хвост изо всех сил молотил по цветам, сбивая с них облака пыльцы и лепестков.
   - Эй... мне же щекотно... эй, ха-ха-ха! - не удержавшись, засмеялся Кальмиас, вертясь так и эдак под когтистыми лапками, - Ладно, ладно, я тебя прощаю! Прощаю... ха-ха-ха! Ильтиан! Ильтиан, убери от меня это маленькое чудовище, пока я сам... - и он залился в безудержном хохоте, пока Мелинайра, сияя от удовольствия, продолжала вылизывать его от головы до хвоста, и Ильтиан, спокойно наблюдавший за ними с воздуха, широко улыбнулся - ничего, немного посмеяться его сварливому братцу не помешает! - и, заложив плавный вираж, он неторопливо полетел прочь, слушая медленно затихающий вдали стон несчастного Кальмиаса и усмехаясь непонятно чему...
   - Красиво, - прошептала Мелинайра, хотя они с Ильтианом были одни на пустом речном берегу, и никто, кроме цикад, вовсю трещавших в траве, не мог их услышать. Но, наверное, такова была эта дивная ночь, когда все могли говорить лишь шепотом, страшась разрушить хрупкую, но прекрасную идиллию, воцарившуюся в подлунном мире. Феникс лишь молча кивнул, тоже не в силах выразить свое восхищение, и оба вновь застыли без движения, глядя на сине-черный бархатный небосвод, по которому чья-то щедрая рука привольно разбросала целые горсти сверкающих бриллиантов, и теперь они медленно осыпались вниз бесконечными серебристыми блестками, оставляя за собой длинные мерцающие следы... Воздух был чист, холоден и прозрачен, будто слеза, над рекой сгустилась нежно-голубая дымка тумана, похожая на легкую, сотканную из нежных нитей паутины вуаль, что колыхалась от малейшего ветерка. И в такие ночи - ночи, когда ощущаешь себя не отдельно взятым существом, а частицей, пусть и неизмеримо, ничтожно малой, но все же крупинкой великого и необъятного целого - не хотелось думать ни о чем другом, кроме как о небесах, о звездах и о своем месте в этом чудесном мире... но совсем не такие мысли посещали юную Мелинайру. Она смотрела на небо, и лишь ей ведомая боль плескалась в ее блестящих, цвета золотистого топаза глазах, сверкающих в сиянии небесных светил. И думала она о том, что из всего рода солнечных драконов, из всей ее могущественной и славной семьи лишь она одна еще способна наслаждаться подобной красотой, только ее и пощадила безжалостная смерть, словно посмеявшись над сгинувшим племенем... И вправду, куда как удалась ее шутка! Она осталась совсем одна - и куда ей идти, зачем жить, если она - единственная в мире, и ей суждено умереть от старости, с болью в одиноком сердце, зная, что с последним ударом ее сердца оборвется жизнь всего ее рода... если, конечно, острый клинок или смертоносное заклинание минуют ее за все века, что ей суждено прожить... бессмысленно просуществовать. От этого у нее все внутри сжималось от боли, и, если бы Ильтиан не был столь очарован чудесным звездопадом, то наверняка заметил бы, как по золотой щеке его младшей сестры, от чешуйки к чешуйке, медленно скатилась большая, горячая слеза...
  А ночью ей приснился удивительный сон. Ночью ее часто посещали странные видения, но чаще всего утром она уже не могла точно вспомнить, о чем они были, но в этот раз все было четким и ясным, словно наяву. Мелинайра увидела себя посреди леса, на вершине высокой каменной скалы, что, точно башня, возвышалась над столетними соснами и елями, напоминая несокрушимую твердь старинного замка, неподвластную никаким чарам неумолимого времени... Места эти ничем не напоминали ей тот лес, в котором она выросла, но все-таки отчего-то оно казалось ей не совсем чужим, казалось, что она как-то с ним связана... и при этом не самыми приятными узами. С трудом сглотнув - в горле стоял ком - она осторожно зашагала среди камней, в любой миг готовая расправить крылья и сорваться в полет. Но пока что ничего тревожного видно не было, и она скорее удивилась, нежели испугалась, когда увидела, что впереди что-то блестит, словно оброненное на землю золотое украшение. Однако когда она подошла ближе, то сердце у нее болезненно дернулось. Это был не браслет, не ожерелье, не кольцо. Это была драконья чешуйка. Она застряла между валунов, ярко сияя на солнце, как и чешуя самой Мелинайры, что метала на серые камни мириады золотистых отблесков... Дракониха почувствовала, что сейчас расплачется. Теперь она поняла, куда попала. Это место недаром показалось ей знакомым. Это было последнее, роковое пристанище ее истребленного рода...
   - Да, дочь моя, - раздался позади нее тихий, больше похожий на шелест листвы на ветру голос, - Когда-то мы мечтали обрести здесь новый дом... но наши мечты были тщетны, и они исчезли... так же, как и мы... одна за другой...
  Медленно, очень медленно обернулась Мелинайра, и увидела, что совсем рядом с ней на камнях стоит еще одна, взрослая дракониха, и чешуя ее сверкает, как само солнце... Дыхание Мелинайры перехватило, грудь словно поймали стальные тиски, и она глухо выдавила:
   - М... м... мама?
  Та лишь кивнула, но ее глаза, наполненные слезами, сказали куда больше, нежели простые слова.
   - Мама! - вскрикнула Мелинайра и бросилась к ней, горя нестерпимым желанием обнять ее... но лапы ее натолкнулись лишь на зыбкий и холодный туман, что колыхался на ветру, и она в страхе отпрянула прочь.
   - Так ты...
   - Я умерла, - немного грустно и очень тихо сказала та, - Умерла много лет назад, в ночь перед тем, как родилась ты. Я погибла, как и весь мой род... как погиб твой отец, Армундар, и моя подруга, Эвелина, и моя мать, Вальмантария... На этих самых скалах мы в последний раз провожали заходящее солнце, на этих камнях мы и погибли в ту роковую ночь... В нашем роду осталось всего два яйца, и одно из них забрал колдун, что нас уничтожил, и, боюсь, тот детеныш последовал за нами... а из второго вылупилась ты. Ты осталась последней в роду...
   - Но зачем, мама? - с отчаянием в голосе воскликнула та, - Зачем мне жить, если вся моя семья уже столько лет - не более чем просто воспоминания? Кому я теперь нужна?
   - Всем нам, дорогая... всем нам, - мягко улыбнулась та, - Знала бы ты, с каким трепетом наши души следили за тобой, за тем, как ты растешь и набираешься сил... - в ее голосе прозвучала истинно материнская нежность, и он стал напоминать кошачье мурлыканье, - Ты из рода солнечных драконов - всегда помни это, гордись этим! Пока ты жива, живы и все мы, и пламя наших душ горит по-прежнему ярко. Живи, дочь моя, пока можешь жить! Следуй зову своего сердца, и не забывай нас и знай, что, куда бы ты ни направилась, где бы ты ни была - мы всегда будем рядом с тобой! - и дракониха, чья душа давным-давно должна была покинуть мир живых, обняла дочь своими крыльями и поцеловала в лоб, а тело Мелинайры словно пронзил острый ледяной шип, и она без чувств рухнула наземь...
   - Мелинайра! Мелинайра, да проснись же ты! - закричал ей прямо в ухо знакомый голос, и от испуга она, мгновенно вскочив, так и шарахнулась прочь, едва не подмяв Ильтиана под себя. Она вся дрожала, хвост ее нервно колотил по земле, оставляя глубокие следы, а зрачки превратились в две узкие угольно-черные щелки, прочертившие ее янтарные глаза.
   - Ты чего? - недоуменно воскликнул Ильтиан, но она не ответила - взволнованно и часто дыша, она смотрела куда-то в сторону, и вряд ли даже слышала его вопрос. Ее крылья нервно раскрывались и складывались, из пасти вырывались клубы белого дыма.
   - Мелинайра, - памятуя, что в таком состоянии дракониха весьма непредсказуема, Ильтиан осторожно дотронулся до нее крылом, - Что случилось?
   - Я... я, - она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и не заикаться, - Я видела маму, Ильтиан, - феникс непонимающе нахмурился, и она пояснила, - Мою настоящую маму.
   - Во сне?
   - Нет... вернее, не совсем. Это был не сон, не просто сон... Все было как наяву, - она с силой царапнула когтями землю, силясь отыскать подходящие слова, чтобы выразить обуревавшие ее чувства, - Это был не сон, понимаешь? Я видела мою маму, но не здесь, а где-то далеко отсюда, на скалах посреди леса. Я там никогда раньше не была... вернее, была, но я этого не помню. Наверное, это где-то к западу отсюда, - она неопределенно мотнула головой, - Она сказала, что моих... мою семью... их уничтожили люди... какой-то волшебник, - она с силой сжала челюсти и резко отвернулась, но Ильтиан успел заметить, что она плачет.
   - Мне жаль, - прошептал он, ласково погладив ее по лапе, но она его не слушала, сотрясаясь от рыданий. Поняв, что слова сейчас бесполезны, Ильтиан только развел крыльями, похлопал ее по плечу и улетел, а она все стояла и немигающее смотрела на родной лес, на залитый ярким солнечным светом речной берег, и слезы одна за другой падали в траву, точно жидкие алмазы, переливаясь всеми цветами радуги... И вечером, когда все семейство, как обычно, собралось на ветвях старого-престарого дуба, наверное, самого древнего во всем лесу, Мелинайра пришла туда странно молчащей, и лишь по выражению ее лица фениксы поняли: что-то случилось. Дракониха медленно обвела их всех взглядом, и светились в нем страх, печаль и неизмеримая любовь.
   - Мама, папа, братья, - тихо сказала она, - Нет слов, которыми я могла бы выразить вам свою благодарность за то, что вы приняли меня в семью, вырастили и воспитали. С самого рождения вы относились ко мне, как к родной, и, можете не сомневаться, если когда-нибудь мне представится возможность отплатить вам сторицей - я сделаю это с радостью, но сейчас...
   - Ты уходишь, - просто сказал Нармильтон, а его жена печально опустила взгляд, крылом вытирая ставшие отчего-то мокрыми щеки.
   - Хотя лично мне кажется, что это просто глупо! - раздался сварливый голос, и Кальмиас угрюмо насупился на своей ветке, - Из-за какого-то дурацкого сна с перепугу мчаться неведомо куда!
   - Это был не просто сон, Кальмиас, - прошептала Мелинайра, - Я это сердцем чувствую.
   - Но зачем тебе уходить? - грустно спросил Амальдар, младший из ее братьев, - Зачем? Мы ведь столько лет прожили вместе...
   - Чудесных лет, - улыбнулась Мелинайра, - И я вас никогда не забуду, мои дорогие, моя самая лучшая в мире семья, но, видно, пришло мне время вспомнить, что я не феникс, я дракон, и дорога у меня иная.
   - Но куда же ты пойдешь? - спросил ее отец.
   - Я не знаю. Думаю, сначала мне стоит вернуться на те скалы, где погибли последние солнечные драконы, а потом... потом я разыщу колдуна, что их убил, - холодно добавила она, и в ее всегда ласковых глазах промелькнули ледяные искры, а острые, как бритва, клыки оглушительно лязгнули.
   - Ты его... - начал было Нармильтон, но, заметив выражение лица приемной дочери, смолк, ибо и так все было куда как понятно. Ему же осталось лишь тяжело вздохнуть и добавить, - Что ж, это твой выбор, Мелинайра. А нам остается лишь надеяться, что ты избрала верную дорогу. И знай, дочка, что, куда бы ни занесли тебя твои крылья, где бы ни носила тебя судьба - мы всегда будем тебе рады. Даже в самый темный час, когда все надежды угаснут, помни, что ты не одна... что тебе есть, куда и к кому возвращаться.
   - Мы будем ждать тебя, милая, - тихо сказала мама, - Мы всегда будем тебя ждать.
   - Удачи, - буркнул Кальмиас, хотя и в его грубом голосе послышалась дрожь, которую он отчаянно пытался скрыть.
   - Да хранит тебя Фаараль и другие Великие Духи, - прошептал Амальдар, а Мелинайра повернулась к Ильтиану - тот не сказал ей ни слова, но даже на ее удивленный и чуть обиженный взгляд он только плечами пожал.
   - Я улечу на рассвете, - спокойно промолвила дракониха, хоть и разочарованная столь прохладным отношением любимого брата, - И пусть не оставит без своего покровительства златохвостый праотец вашего племени! - после чего, изящно поклонившись, она отправилась на берег реки, чтобы как следует выспаться, но еще долго лежала с открытыми глазами, смотря на звезды и думая о предстоящей ей долгой и трудной дороге, что уже столько лет ждала ее... И вот дождалась. К счастью, этой ночью ее не посещали никакие тревожные сны, и проснулась она отдохнувшей и полной сил. Цепляясь когтями за землю, она выгнула спину, точно кошка, после чего вытянула каждую лапу и крыло, слыша, как хрустят затекшие за ночь кости. Солнечный свет струился по ее чешуе, точно золотая вуаль, вспыхивая искрами на крыльях, жале хвоста, спинном гребне, впитываясь в сверкающую шкуру и насыщая мускулы энергией, и, когда она почувствовала, что наполнена до краев, то расправила крылья и присела, готовясь взлететь, но тут ее глаза уловили некое движение в кромке одного из деревьев, а потом, захлопав крыльями, рядом с ней на траву плюхнулся очень даже знакомый ей молодой феникс...
   - Ильтиан? - она вздернула шипастые брови, - Что, решил, что со мной все же стоит попрощаться? - в последних словах прозвучала обида, но тот лишь лучезарно улыбнулся, сказав:
   - Я и не собирался.
  Глаза драконихи сощурились.
   - Тогда зачем ты здесь?
   - А ты сама как думаешь? - он хитро прищурился, в его темно-карих глазах мелькнули задорные искорки. Некоторое время Мелинайра пристально разглядывала брата, отметив необычайно самодовольное выражение его лица при явно невыспавшемся виде... и тут ее осенило.
   - Да ты что!
   - Ага, - он аж светился от радости, - Всю ночь пришлось родителей уламывать, пока не пригрозил, что и без их благословения сбегу, и уж тогда им осталось только согласиться! Эх, жаль, что Кальмиас этого не слышал! - и он расхохотался, но вот драконихе было не до смеха. Нахмурившись, она напряженно на него смотрела, и феникс, заметив это, осекся, после чего добавил уже серьезнее, - Я полечу с тобой, сестренка. Путь тебе предстоит долгий и нелегкий, так что верный товарищ тебе никак не помешает. А мне, знаешь ли, тоже надоело сидеть на месте и толстеть! Хочется все-таки на молодости лет тряхнуть перьями и посмотреть, что еще таит в себе этот огромный мир! А потому мне плевать на все ветра, грозы и снежные бураны, на всех врагов и чудовищ, что осмелятся встать на нашем пути - я буду рядом, и тогда никто и ничто нас не остановит!
   - Но Ильтиан, - попыталась все же возразить ему Мелинайра, однако тот, явно не желая ничего слушать, так свирепо на нее посмотрел, что все возражения умерли, еще не родившись.
   - Я. Иду. С тобой, - медленно и громко отчеканил он, как отрезал, а драконихе показалось, что от его взгляда у нее сейчас задымится чешуя, - И не заставляй меня уламывать еще и тебя! Просто прими это, как есть, и хватит спорить, а то мы здесь до скончания столетия просидим! Куда летим-то?
   - На запад, - вздохнула Мелинайра, поняв, что спорит действительно бессмысленно, - Хотя мне кажется, что с твоей стороны это не очень хорошая идея!
   - А мне - нет, - он усмехнулся, - И тебе меня не переубедить.
   - Да я знаю, - она слегка улыбнулась.
   - Поэтому хватит делать вид, что я тебя об одолжении прошу! - неожиданно он слегка рассердился, - Признавайся, прохвостка: ты рада, что я лечу с тобой?
   - Ну а как же иначе-то? - она засмеялась, и Ильтиан довольно улыбнулся.
   - Вот и славно. На запад, говоришь? Ну, на запад так на запад, - и, хлопнув крыльями, он поспешно рванулся вверх, но все равно его настигла мощная волна ветра, когда Мелинайра, расправив свои "паруса", бросилась с речного обрыва, поймала восходящие потоки и начала быстро набирать высоту, сверкая в солнечных лучах. Покружив немного над лесом, брат и сестра повернулись спиной к восходящему солнцу и полетели прочь. Вначале Ильтиан держался впереди, но дракониха быстро догнала его, так что ему пришлось забираться повыше, чтобы не попадать под мощные воздушные потоки, создаваемые ее могучими крыльями. В полете мускулистое и длинное тело драконихи вытянулось стрелой, и земля под ней проносилась с потрясающей воображение скоростью - наверное, те, кто остался внизу, приняли бы Мелинайру за падающую звезду, если бы в небесах не сияло утреннее солнце. В ее глазах горело необычайное воодушевление, и Ильтиан знал - она не остановится, пока окончательно не выдохнется, и, даже возникни на ее пути каменная стена, она едва ли ее заметит. Да и сам он чувствовал нечто подобное. Впервые за всю свою жизнь он вылетел за пределы родного леса, и неведомые ветры ерошили его ало-золотые перья, а внизу открывались все новые и новые просторы этого мира, готового столько ему предоставить, столько потрясающих приключений и неразгаданных тайн! Но пока что ему предстояло лишь постараться не отстать от Мелинайры, что летела с такой скоростью, словно решила добраться до самых Мглистых Земель, ни разу не передохнув! Впрочем, как оказалось, лететь им нужно было не очень долго, и к полудню Мелинайра уверенно заявила, что узнает эти места, а чуть погодя она увидела и знакомые скалы, одиноко вздымающиеся над мрачноватым темнохвойным лесом. Дракониха взглянула на Ильтиана, и тот кивнул, поняв ее без слов. Глубоко вздохнув, она начала медленно снижаться, пока ее золотистые крылья не подняли пыль со старых камней, а ее лапы не коснулись земли. Ильтиан уселся на ближайший валун, и теперь с любопытством оглядывался по сторонам.
   - Это то самое место? - спросил он дракониху, и та медленно кивнула - говорить сейчас было выше ее сил, после чего осторожно, по-кошачьи зашагала вперед, почти неслышно касаясь земли. Феникс следовал за ней, перепархивая с камня на камень, и именно он, не погруженный в болезненные раздумья, заметил кое-что необычное.
   - Хм-м-м... Кажется, здесь кто-то живет, - пробормотал он.
   - Что? - встрепенулась Мелинайра.
   - Говорю, здесь кто-то живет, - повторил феникс и указал на большое и бесформенное темно-бурое пятно на скале - более чем четкое указание на то, что не так давно здесь пролилась чья-то кровь.
   - Может, коршун, - предположила Мелинайра, хотя и она сама не очень-то поверила собственным словам. Преодолевая отвращение, она осторожно дотронулась когтем до пятна, и еще не совсем высохшая, довольно вязкая жидкость заставила ее содрогнуться - она терпеть не могла смерть. Крови здесь пролилось порядочно, вряд ли столько ее могло уместиться в одном лесном тетереве, а, заметив рядом пару крупных костей, дракониха окончательно отказалась от столь безобидной версии, и в глазах ее полыхнуло пламя. Ни один обычный зверь не смог бы взобраться на эти скалы с такой добычей в пасти - выходит, либо в этих местах поселилось огромное крылатое существо, либо бескрылое, но наделенное разумом. А то и то, и другое вместе. И ей это очень не нравилось. Издав очень низкое, угрожающее рычание, она пригнулась к земле и, крадучись, отправилась дальше, а Ильтиан, понимающе кивнув, перелетел к ней на плечо, и теперь покачивался там, пока вдруг - одновременно с драконихой - не услышал нечто странное: легкое позвякивание, сопровождающееся скрежетом и довольно неприятным хлюпаньем. Оно доносилось из-за скал, и Мелинайра, стараясь даже не дышать, медленно и очень осторожно высунула голову из-за камней, тут же увидев... впрочем, довольно сложно было сказать, что же именно она увидела. Вне всякого сомнения, впереди, на открытом месте, сидело некое существо и с завидным проворством что-то выковыривало из одной из многочисленных расщелин, избороздивших камень, но вот кто это был - определенного ответа дракониха бы не дала. С головы до ног это создание было закутано в драный, весь испещренный заплатами черно-коричневый плащ, заляпанный кровью и грязью, но зато щедро расшитый какими-то золотыми бляшками, и при каждом движении вразнобой позвякивали висевшие на худых запястьях бесчисленные цепи, браслеты и даже - Мелинайра едва не фыркнула от смеха, - медный коровий колокольчик, начищенный песком до блеска. Из-за этой странной одежды ни лица, ни фигуры незнакомца было не разобрать, и Мелинайра чуть передвинулась, чтобы рассмотреть его получше, но тут она заметила, как в расщелине, поймав косой солнечный луч, ярко блеснуло золото - и дыхание ее перехватило...
   - Р-р-рарррх!
  Даже Ильтиан, услышав ее рев, с перепугу "свечкой" ушел в небо, чего уж говорить о бедняге, на которого прямо с небес рухнул разъяренный дракон! Испуганно заверещав, оно отшвырнуло острый осколок сланца и на четвереньках бросилось наутек, но в следующее мгновение когтистая лапа перехватила его прямо в прыжке и шмякнула оземь, крепко придавив сверху. От этого капюшон плаща свалился с его головы, открыв сухое и сморщенное, как печеное яблоко, лицо древнего старика с косматой седой шевелюрой и безумным взглядом выпученных глаз. Кожа его казалась не толще пергамента, но даже она потеряла последние краски и стала совершенно восковой, когда Мелинайра, свирепо рыча, приблизила к его лицу свою пасть, полную острых белых зубов.
   - Мелинайра, ты что, рехнулась? - оправившись от первого испуга, закричал на нее Ильтиан, - Ты же его сейчас раздав... - но тут взгляд его упал на странный плащ старика, и ему стала понятна причина ее гнева. Ибо не золотые бляшки, а драконьи чешуйки украшали темную ткань, а, оглянувшись, феникс увидел еще одну пластинку, и именно ее и пытался достать этот тщедушный человечек, что, оказавшись под лапой дракона, не закричал во все горло, а залился диким, необузданным смехом, извиваясь так и сяк под острыми когтями. Тут уж даже Мелинайра в недоумении спрятала клыки и удивленно уставилась на этого сумасшедшего.
   - Ага! - наконец истерически вскричал тот, тыча худым пальцем ей прямо в морду, - Так значит, не все ящерицы с красивыми золотыми шкурами сдохли от чар Экстеллиора! Не все, потому что одна из них поймала бедного Бурбала, и теперь она съест его со всеми потрохами, а потом доберется и до гадкого волшебника, чтобы откусить ему голову! - и, не обращая внимания на то, что Мелинайра и не думала убирать лапу с его груди, он расхохотался, обхватив себя руками и по-детски дрыгая тощими ногами, показавшимися из-под складок его одеяния. На его бледных губах показалась пена.
   - Да он не в себе! - сказал Ильтиан, сев на землю, - У него что-то с головой явно не в порядке! - и феникс уже хотел подойти поближе, не сводя с человека любопытных глаз, как старик, с удивительной для его возраста ловкостью извернувшись, схватил его за длинный золотой хвост. Протестующе вскрикнув, наш герой шарахнулся в сторону, но ненормальный вцепился крепко, и гулять бы Ильтиану без половины хвоста, если бы не Мелинайра - зарычав, она щелкнула челюстями и самого носа старика, опалив его своим дыханием, и тот, мгновенно разжав пальцы, надрывно завизжал:
   - Да! Да! Сейчас большая ящерица сожрет Бурбала, а потом отправится в деревню, чтобы разыскать проклятого колдуна и разорвать его в клочья! Да, да, в клочья! В клочья!
   - Вот чокнутый, - пробормотал Ильтиан, на всякий случай держась от него подальше, - Чуть мне весь хвост не выдрал...
   - Да, но все же он может оказаться нам полезным, - заметила Мелинайра и, склонившись к лицу старика, прорычала, - Эй, ты! Ты меня понимаешь?
   - О, ящерица говорит с Бурбалом... говорящая ящерица...
   - Отлично, тогда отвечай, и останешься жив: ты давно поселился здесь?
   - У-у-у, много, много лет назад, с тех самых пор, как чертов колдун убил всех золотых ящериц. Бурбала выгнали из деревни, и Бурбал поселился здесь, - он хихикнул, - Здесь, где так много красивых золотых штучек, - и он ткнул в одну из чешуек, прилепленных к его плащу.
   - Хорошо. Что за колдун убил живших здесь драконов? - и, заметив недоумевающий взгляд Бурбала, пояснила, - Золотых ящериц?
   - Плохой, плохой, отвратительный колдун! Экстеллиор очень, очень гадкий волшебник! Он сильный, он может даже камень заставить летать, но он очень злой! Бурбал боится его! Но, если золотая ящерица съест противного колдуна, Бурбал будет очень рад!
   - Почему же он плохой, Бурбал?
   - Он прогнал Бурбала из деревни! Он сказал, что Бурбал вор и лентяй, а потом злые красные пчелы гнали бедного Бурбала до самого леса!
   - А как же твоя семья? Они за тебя не вступились?
   - О, нет. У Бурбала нет семьи. Бурбал с детства жил один. Все гоняли и били Бурбала, пока он жил в деревне, но теперь Бурбал поселился здесь, и ему нравится искать в камнях золотые искорки... красивые искорки, даже лучше, чем побрякушка! - и он потряс рукой, отчего коровий колокольчик зазвенел.
   - Хорошо, тогда у меня к тебе последний вопрос, Бурбал: где мне найти этого... как его там? Экстеллиора?
   - Он живет за деревней, в большом доме за оградой. Высокая ограда, и дом высокий, с блестящей крышей, флажками на башенках... - тут он почти умоляюще посмотрел на Мелинайру, - Там много всяких злых ловушек, которые стерегут плохого колдуна, но ты сможешь добраться до него, большая сильная ящерица! И тогда ты слопаешь плохого волшебника! Ам - и нету! - и он вновь расхохотался, даже не заметив, как дракониха его отпустила - все лежал, катаясь, как в припадке, и на тонкой его шее болтался кожаный собачий ошейник, усеянный стальными шипами, а борода уже вся покрылась слюной и пеной, пока жуткий кашель не прервал его, и старик, схватившись за грудь, прижал ладонь ко рту, а когда отнял ее, то на ней алела свежая кровь. Мелинайра с ужасом посмотрела на нее, но Бурбал, как ни в чем не бывало, обтер руку о рваную рубаху и неуклюже поднялся на ноги, по-прежнему хихикая и не сводя глаз с двоих друзей.
   - Красивая птичка, - резюмировал он, - Красивая ящерица. Блестит птичка, блестит ящерица, - и, пошатываясь, побрел прочь, размахивая руками и что-то бормоча. Мелинайра покосилась на Ильтиана, но тот только плечами пожал.
   - Сумасшедший, что с него взять!
   - Но неопасный, - заметила дракониха, - С такой жизнью, и не свихнуться в полном одиночестве да на старости лет было бы подвигом! - после чего, покачав головой, она расправила крылья.
   - Уже?
   - А что нам остается? - она грустно улыбнулась, - Теперь в этих скалах живут лишь тени да старый сумасшедший бродяга. Оставим эти камни им.
   - А сами нанесем визит колдуну? - феникс прищурился.
   - Именно, - блеснула острыми клыками Мелинайра, полувесело, полуугрожающе, и Ильтиан не стал с ней спорить. Наша же героиня, в последний раз окинув серые скалы прощальным взором, подошла к обрыву и просто спрыгнула вниз, навстречу ветрам, что легко подхватили и понесли ее тело. Ильтиан задержался лишь на несколько мгновений, вытянув свое правое крыло и остервенело шаря в нем клювом, выискивая то надоедливое перышко, что так досаждало ему сегодня в полете. Оно было уже очень старым, истрепавшимся и распушенным, но все равно блестело на солнце чистым золотом, и феникс, вырвав его, аккуратно положил перо на камень, там, где его было хорошо видно. Кивнув и непонятно почему чувствуя себя весьма удовлетворенным, он, не оглядываясь, полетел за сестрой, и не увидел, как темная фигура с проворством ласки метнулась среди камней... А Бурбал, восхищенно разглядывая перо, все смотрел им вслед, бормоча себе под нос:
   - Красивое. Блестящая птичка оставила Бурбалу подарок... Хорошая птичка, хорошая. И золотая ящерица тоже сделает Бурбалу подарок, когда слопает плохого колдуна. Да-да. Слопает, и даже не подавится. Хи-хи-хи...
  А Мелинайра тем временем, стараясь держаться как можно выше, по широкой дуге облетала деревню, чтобы ее не заметили люди, но, сколько бы она ни вглядывалась в чащу леса, ничего, похожего на описанное ей здание, пока что не находила.
   - Соврал он нам, что ли? - пробормотал Ильтиан, тоже в недоумении.
   - Вряд ли. Он явно недолюбливает этого волшебника - так с чего бы ему его защищать? Нет, кажется, здесь дело нечисто... - и, изогнув крылья, она начала спускаться над лесом, выбирая подходящее место для посадки. И вот тут она заметила нечто странное: тропу, что шла от деревни, но обрывалась в пустоте, перед зарослями густых папоротников. А она почему-то сомневалась, что некто был настолько глуп, чтобы проложить путь и даже замостить его камнями, но привести его в никуда. Нахмурившись, дракониха осторожно опустилась на землю, чуть в стороне от тропинки... и тут же едва не подпрыгнула от неожиданности, ибо увидела не гущу папоротников, а высокую медную ограду, сад и двухэтажный дом с башнями! А тропинка обрывалась вовсе не в пустоте, она вела до самых ворот, охраняемых двумя громадными каменными горгульями, что, казалось, пристально следили за дорогой к дому.
   - Волшебный щит, - догадался Ильтиан, присаживаясь на ветку и качая головой, - Вот уж не думал, что попадусь на такой фокус... Это что-то вроде устойчивого иллюзорного обмана, заставляющего видеть не то, что есть на самом деле, - пояснил он непонимающе захлопавшей глазами Мелинайре, - Скорее уж ловкий трюк, чем настоящее чародейство, но, согласись, эффект еще тот!
   - Соглашусь, - она кивнула, - Только вот мне почему-то кажется, что это не последний магический сюрприз, что нас ждет в этом доме... Наверное, нам стоит дождаться темноты.
   - Ты уверена? С заходом солнца твоя сила гаснет...
   - Уверена. Я справлюсь, - и она уютно свернулась клубком, - А вечером навещу нашего дорогого друга.
   - Вот так просто - пойти и прикончить его? - феникс смотрел на нее, как до этого - на Бурбала, - Или ты никогда не слышала, на что способны маги?
   - Отчего же, слышала.
   - И это тебя не пугает?
   - Пугает, конечно. Но эта тварь убила моих родных. И сейчас это - единственное, что имеет для меня значение, - и, зевнув, она смежила веки так спокойно, словно лежала дома, под своим любимым деревом, а не посреди Дарвонского графства людей, где драконов отнюдь не считали большими друзьями... Ильтиану же оставалось лишь недоверчиво покачать головой, сраженному ее хладнокровием, после чего он нахохлился на ветке и угрюмо замолчал. Он не спал до самого заката, в отличие от Мелинайры, что сопела в свое удовольствие, и солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, стекали по ее бокам жидкой позолотой, так что, пройди хоть один человек на расстоянии двадцати шагов от нее - и она была бы обнаружена, но, к счастью, жители деревне явно не любили беспокоить волшебника, а сам он засел в своей норе и носа не показывал наружу, так что обошлось. И, едва стемнело, наша пара начала осторожно и медленно подкрадываться к дому. Ограда была высокой и крепкой, да, к тому же, наверняка закрытой сверху каким-нибудь защитным куполом, наподобие магического щита, но между прутьями узора оставалось достаточно места, и Мелинайра, придирчиво оценив отверстие в том месте, где рисунок изображал огромный глаз, покосилась на брата.
   - Отправишься на разведку?
   - А что мне еще остается, - натянуто улыбнулся он, - Только ты осторожнее тут. Готов поспорить на все перья из хвоста, ограда зачарована. Я слышал, что многие волшебники накладывают на них заклинания, и если некоторые вполне безобидны, то некоторые могут ударить тебя молнией или что-то в этом роде.
   - Тогда и ты не ошибись, братик, - после чего она подставила ему свою голову, а когда он сел ей на нос - поднесла его к самой ограде, и феникс, плотно прижав крылья к телу, рыбкой проскользнул внутрь, но, не коснувшись земли, затрепетал крыльями и проворно спрятался среди ветвей старой яблони, усыпанной цветами, бухнувшись рядом с какой-то мелкой птахой. Та как-то уж больно странно на него посмотрела... и поверьте мне, не она испугалась до смерти, увидев рядом с собой ало-золотую птицу, размером с орла, а Ильтиан шарахнулся прочь от нее, едва не завопив от ужаса, потому что на маленьком тельце безобидного дрозда покоилась бурая медвежья голова, что тут же раскрыла пасть и гневно заревела на нарушителя спокойствия. В тот же миг раздался свирепый рык, и к дереву, размахивая длинным хвостом, бросился крупный дракоглав - редкое животное, обитающее преимущественно на севере, жутковатая помесь, обладающая телом крупного поджарого пса с короткой шерстью, но при этом по его шее спускался гребень острых шипов, а хвост и голова имели пугающее сходство с драконьими, что ясно следовало из его названия. Фениксу, повстречавшему это чудо-юдо, ничего не оставалось, кроме как забиться в переплетение ветвей, по возможности не обращая внимания на рассерженную птицу, что продолжала реветь и скалить зубы, пока из дома не выскочил какой-то человек в темно-зеленой мантии и, гневно размахивая зажатым в руке свитком, направился к ним, что-то яростно крича. Почуяв неладное, дракоглав поджал хвост и бросился бежать, но не успел, и крошечный светящийся шарик настиг его, оставив на крупе болезненный ожог, отчего гордый и могучий зверь завизжал, точно побитая шавка. Ильтиан разве что не врос в жесткую кору дерева, пока маг злобно оглядывался по сторонам, ища, на ком бы сорвать злость, но потом феникс едва наземь не свалился от облегчения - волшебник, смачно и весьма витиевато выругавшись, зашагал к дому, так что он смог перевести дух, и, едва захлопнулась окованная медью дверь - тихонько последовать за ним. Дракоглав все еще скулил в дальнем углу сада, и ему явно было наплевать на неожиданного гостя, так что Ильтиан без помех добрался до дома и осторожно заглянул в мягко светящееся окно на первом этаже. М-да-а-а... Внутри царил полнейший беспорядок, все столы, стулья, диван, даже пол, в общем, все было завалено всевозможными вещами: картами, свитками, перьями, книгами, волшебными палочками, какими-то флаконами и прочими малопонятными штуковинами всех размеров и цветов, назначение которых явно знал только непосредственный хозяин этого кавардака, но он сейчас сидел над каким-то старым пергаментом, и вид у него был такой, что сразу становилось ясно - он не об абстрактных материях поразмышлять решил. Выглядел этот Экстеллиор довольно экзотично, даже для человека - опухшие красные глаза, всклокоченная седая бородка, по которой уже лет пять тосковало мыло и скучали ножницы, след от синих чернил на сморщенной щеке - и при этом он был одет в тяжелую мантию из дорогого бархата и шелка, на его пальце посверкивало золотое кольцо с огромным изумрудом, явно баснословной ценности, а лоб украшал узкий обруч с огранкой, которой позавидовали бы лучшие мастера королевства. Потрясающее сочетание... Волшебник сидел за столом, запустив одну руку в спутанные волосы, а второй постукивая по столу в явной попытке сосредоточиться, и был настолько поглощен этим занятием, что не моргнул бы и глазом, вздумай Ильтиан попросту прогуляться по его комнате, но вот только феникс еще не настолько обнаглел, чтобы провернуть нечто подобное. Он снаружи облетел весь дом, заглядывая в окна, но, насколько понял, никого в нем, кроме колдуна, не было. Видно, этот старик жил в гордом одиночестве, и Ильтиан, удовлетворенно кивнув, вернулся к подруге. Та ждала его за оградой, и на ее морде отчетливо читалось беспокойство.
   - Слава духам, ты жив! Я слышала шум...
   - Да, пришлось познакомиться с милыми обитателями этого садика, - фыркнул тот и вкратце поведал ей все, что узнал.
   - Отлично, - сказала она, услышав, что в доме никого, кроме волшебника, нет, - Меньше мороки.
   - Ты уверена? - не без сомнения спросил Ильтиан.
   - Совершенно, - спокойно кивнула дракониха и вышла прямо на дорожку, ведущую к дому. Бледный лунный свет слабо заиграл на ее чешуе, но Мелинайра, нимало этим не обеспокоенная, неторопливо направилась вперед, ее когти тихо постукивали по камням, а на губах играла улыбка, но вот только от нее становилось не весело, а страшно. В этот миг, подумалось Ильтиану, она была похожа на... на... на дракона. И ничем не напоминала ту Мелинайру, которую он знал с рождения. По лесной тропинке шла не ласковая, мягкосердечная дракониха, что нежилась под солнцем на речном берегу еще утром прошедшего дня, а сильная и жестокая воительница с колючим взглядом немигающих глаз, готовая к бою, к боли, к смерти - но лишь после того, как свершится правосудие. И ее, разумеется, заметили. Каменные горгульи, сидевшие на своих постаментах, неожиданно моргнули темными обсидиановыми глазами, после чего заревели и тяжело спрыгнули наземь, с грохотом коснувшись камней дороги. В другое время Мелинайра, увидев нечто подобное, в ужасе шарахнулась бы прочь, но в этот раз она не дрогнула - зарычав, дракониха тараном бросилась вперед, обхватила одного из оживших монстров когтями и повалила, мертвой хваткой вцепившись ему в загривок (при этом едва не сломав себе зубы). Огромные лапы словно вросли в ее тело, сдирая и раскалывая золотые чешуйки, но она только рычала, дробя когтями несокрушимый гранит. Ярость затмила ей разум, и она даже не заметила, когда в бой вступила вторая горгулья - только когда ей в шею вонзились острые, как бритва, клыки, и весь ее позвоночник пронзила жестокая боль. Ильтиан, скакавший от волнения по земле, все старался хоть как-то ей помочь, но что мог он сделать против ожившего камня?.. Впрочем, он не сдавался, и когда одна из горгулий на мгновение оторвала голову от тела драконихи - мгновенно сконцентрировал перед собой огненный шар и швырнул его в чудовище, метя в голову. А уж кто знает об огне больше, чем фениксы, потомки самого Духа этой непокорной стихии? Правда, особого ущерба горгулье он не принес, но своего добился, и когда та, заревев, атаковала его, то... промазала и врезалась носом в дерево! Пламя частично расплавило камень, залив ей глаза, и теперь тварь полностью ослепла, но все равно представляла немалую угрозу, нависнув над Ильтианом ожившей скалой. Впрочем, тот не собирался ждать, пока его за милую душу размажут по дороге, поэтому, воинственно завопив, бросился на нее, в то время как дракониха, получив некоторую передышку, воспользовалась своим преимуществом - расправив крылья и яростно замолотив ими по воздуху, она умудрилась почти вертикально взлететь вверх, удерживая врага в когтях, а когда до земли было уже порядочно, она с ревом отодрала ее от себя и швырнула вниз. Будь горгулья в полном порядке, она бы не особо пострадала, но к тому времени дракониха сумела вдоволь поиздеваться над ее шкурой, и от удара о камни серое чудовище попросту разлетелось на куски, как хрустальный бокал. Мелинайра, издав торжествующий рев, гордо приземлилась рядом.
   - Быть слишком мягким плохо, - заметила она с философским видом, - а быть слишком твердым - еще хуже.
   - Впечатляет, - кивнул Ильтиан, - Но как тебе это? - и он указал на расплавленную кучу камня, в которой с трудом можно было узнать вторую горгулью, - Несколько более замысловато, не находишь?
   - Просто мне кажется, что в эту ночь и без того всяких фокусов будет предостаточно, - фыркнула она, - Идем лучше, - и повернулась к воротам. Они были, разумеется, заперты, но ее это не смутило. Один удар хвостом - и крепкий металл погнулся, два - и створки слетели с петель, а двое друзей ступили в сад. Им навстречу тут же бросился дракоглав, но Мелинайра так на него рявкнула, что тот едва лапы унес. Храбры драконоголовые псы, очень храбры, но есть на свете существо, от которого и они бегут, не помня себя от страха, и вряд ли хоть кто-то поставил бы им это в укор! Только вот проблемы Мелинайры и Ильтиана на этом не закончились, ибо, как и положено, в следующее мгновение распахнулись двери дома, и оттуда навстречу гостям вышел сам хозяин.
   - Значит, вы все же осмелились заявиться на моей земле, - прорычал он, - Зря вы не дождались моего приглашения и пришли без спросу! - и, направив на них волшебную палочку, он выкрикнул заклинание. Ильтиан, почуяв неладное, бросился в воздух, но было поздно - какая-то сияющая паутина вырвалась из кончика палочки, облепив их и придавив к земле. Мелинайра, свирепо зарычав, стала рвать ее, но липкие веревки оказались прочнее стальных канатов, и дракониха билась в них, как рыба, но не могла разорвать. Сеть крепко держала ее, не поддаваясь ни когтям, ни клыкам, а ненавистный волшебник только смеялся:
   - Что ж, - сказал он, - мерзко улыбаясь, - Это оказалось еще проще, чем в прошлый раз... хотя, не спорю, я удивлен. Я и не думал, что кого-то упустил... Не знаю, да и не хочу знать, как это вышло. Но я немало получил за те туши, да и яйцо оказалось весьма ценным товаром, так что, думаю, я найду вам, дорогие гости, достойное применение! - и, не обращая внимания на яростный рев, он начал творить новое заклинание, от которого вокруг пойманных в ловушку брата с сестрой начал сгущаться ледяной туман, промораживая их до самых костей и путая мысли...
   - Сперва я хотел вас просто убить, - донесся до них голос мага, явно испытывающего удовольствие, - Но вы уничтожили моих горгулий, а я на них потратил немало времени и сил, так что, думаю, я ничего не потеряю, если вы умрете медленно... и мучительно, - после чего он изящным жестом усилил натиск чар, И Мелинайра со стоном выгнулась дугой. Ее всю ломило от холода, губы покрылись корочкой льда... кажется, даже воздух замерзал в ее груди, и все тише и тише билось ее сердце... Веки становились все тяжелее, в голове стоял кровавый туман, и не хотелось ни бороться, ни думать... ни даже жить. Она уже почти не чувствовала своего тела, не могла пошевелить даже пальцем - их словно сжали чем-то чужим, не подвластным ее воле... не принадлежащим ее душе, что уже слабенько, на последних ниточках удерживалась в мире живых, уже шагая по темной тропинке, сквозь мрачный коридор, ведущий к сияющему впереди яркому ласковому свету... и было ей хорошо и легко, как никогда раньше, за всю ее не такую уж и долгую жизнь... И она все шла, шла, но тут...
   - Нет, милая, так не пойдет! - прозвучал чей-то голос, и огромная лапа мягко опустилась ей на плечо, а, обернувшись, она увидела свою мать, - Куда ты уходишь?
   - Но... но мне было так больно... и холодно... Я хочу туда, к свету!
   - Но тебе пока нельзя туда, - сказала та, - Ты еще не прошла свой путь, дорогая, а он только начинается... Не сдавайся, Мелинайра! Борись! Борись до самого конца! Ты ведь дракон, ты воин по праву рождения! Помни об этом, дочь моя! И никогда не отступай, даже если все надежды гаснут! Жизнь сильнее смерти, поэтому борись! И иди! Иди же! - и она крепко толкнула ее в спину, отчего мощный энергетический разряд прошел по всему окоченевшему телу драконихи, запульсировав в жилах, и велико же было изумление Экстеллиора, когда уже почти мертвая Мелинайра, которую он собирался добить одним-единственным заклинанием, с диким ревом, потрясшим всю округу, вскочила на лапы, и все мышцы ее огромного тела напряглись до ломоты в костях, пока не раздался треск - и обледенелая сеть лопнула, а дракониха, взревев, бросилась на не успевшего даже вскрикнуть колдуна. Дверь и половина фасада, не выдержав столь жестокого обращения, обвалились, и два смертельных врага, сцепившись клубком, ввалились в парадную залу, сопровождаемые звоном и грохотом, с которыми длинный хвост нашей героини знакомился с элементами интерьера этого дома... однако, старый волшебник уже не видел этого, и когда Мелинайра швырнула его на пол, то он лишь молча уставился в потолок неподвижными остекленевшими глазами...
  - Ты считал нас тупыми бездушными тварями, - все равно сказала ему дракониха, чувствуя, что должна это сказать, - Ты думал, что все под солнцем принадлежит тебе и твоему роду, - и она невольно зарычала, глухо, но достаточно яростно, чтобы в недрах ее глотки, за рядами острых зубов, пляшут языки ярко-золотого пламени, - Ты ошибался, - и в тот же миг чудовищный поток огня обрушился на хладеющее тело, мгновенно покрыв его с головой. Но это был не обычный огонь, что горит в факелах и согревает жилища, это была квинтэссенция чистой, незапятнанной энергии, беспощадного солнечного света, что в один миг уничтожил бренный труп, а потом одним взмахом сильного крыла дракониха развеяла жалкую кучку пепла по всему залу, и уже хотела точно так же поступить с роскошным, занавесившим всю стену гобеленом, но тут раздался кашель, и, обернувшись, она увидела, что там, мокрый, продрогший, тяжело опирающийся о стену, стоит...
   - Ильтиан! Ты жив! Слава Фааралю! Как ты?
   - Замерз немного, - феникс обхватил себя крыльями, - А так ничего... Бр-р-р! - и он сжался в комок, и дракониха, улыбнувшись, обняла его лапами, после чего ласково, осторожно дохнула на него, и ее теплое дыхание вмиг прогрело его до костей. А Мелинайра, не останавливаясь, все грела его, пока он окончательно не просох, после чего помогла ему встать.
   - Спасибо, - искренне поблагодарил ее тот, - А где колдун?
   - Развеян по ветру, - слегка улыбнувшись, ответила та, - Мой род отомщен, и души моих близких могут пребывать в ином мире спокойно, ибо он развеян по ветру.
   - Но... как тебе это удалось?
   - Просто я была не одна, - она улыбнулась в ответ на его недоуменный взгляд и, выгнув шею, уже хотела втянуть в легкие воздух и спалить гобелен...
   - Нет, нет, погоди! Ты что, тут все разрушить обираешься?
   - А что в этом плохого?
   - Это не плохо, просто погоди немного. Уничтожить все это всегда можно, только давай сперва поглядим, что тут есть интересного! - и, захлопав крыльями, он вспорхнул с пола и полетел по дому, с любопытством поглядывая по сторонам. Сперва Мелинайра скептически отнеслась к его идее, но потом решила, что с нее не убудет, и отправилась по всему залу, разглядывая ковры и затейливые картины. Она еще никогда не была в доме волшебника, да и вообще в каком бы то ни было доме, так что любая вещь казалась ей странной и занимательной. Ильтиан же, более просвещенный в такого рода вещах, и не обратил внимания на весь этот бесполезный, с его точки зрения, хлам и направился прямо в рабочий кабинет Экстеллиора. Там до сих пор горели магические светильники, и феникс смог все хорошо разглядеть. А кое-что - даже слишком хорошо.
   - Мелинайре это вряд ли понравится, - пробормотал он, заметив на стене громадную голову солнечного дракона, с пустыми стеклянными глазами, и тут же, вспорхнув, несколькими точными ударами сбил ее наземь. К счастью, внизу кучей лежали какие-то пыльные бумаги, так что рухнула она не слишком шумно, и Ильтиан проворно закидал ее всяким мусором.
   - Что ты тут делаешь? - с любопытством спросила дракониха, заглядывая в дверь - к счастью, дальше она не протискивалась.
   - Да так, шарюсь повсюду, - ответил тот, понадеявшись, что неприятная находка достаточно хорошо замаскирована, после чего перелетел на рабочий стол и начал прохаживаться туда-сюда, суя свой клюв во все щели.
   - Охота же тебе в этой пыли барахтаться, - Мелинайра невольно поморщилась, вдыхая застоявшийся, пропитанный запахом пергамента воздух, - Фу, и когда, интересно, этот чертов колдун в последний раз тут убирался?
   - Уверен, что задолго до своей смерти, - усмехнулся феникс, - Но мне все равно интересно, зачем он за этими свитками свою мантию до дыр протирал. Не просто так, хвостом своим клянусь!
   - Ну, раз уж хвостом, - та засмеялась, - тогда можешь купаться в этом бардаке и дальше. А я пойду, посмотрю, нет ли чего более занятного в этой тесной лачуге, - и, не без некоторого ущерба для косяка, она выдрала свое тело из дверного проема и отправилась на второй этаж по лестнице, что без труда выдержала ее немалый вес. В самом конце лестницы небольшая арка вела в роскошную залу с колоннами, между которыми стояли навеки застывшие статуи великих чародеев прошлого... и не только людей. Мелинайра с удивлением увидела среди них грифона с горделивой осанкой воина, феникса, единорога... и, о Духи, дракона! Причем ладно какого-нибудь там - нет, по длинным шипам и форме головы Мелинайра безошибочно признала в нем своего сородича, солнечного ящера... но почему? Почему здесь, в королевстве людей - в мире, который отверг свое прошлое и навсегда порвал с былым единством Валладельфии? Дракониха покачала головой, но тут ее взгляд уперся в самый центр зала - и она тут же забыла об этой нелепости, ибо там, негромко журча, бил небольшой фонтан, украшенный целой россыпью магических огоньков, что тысячами отражались в водяных брызгах, пляшущих на холодном сером камне пола. И в самой вершине его был вставлен великолепный темно-синий сапфир. Это был очень крупный камень невероятно насыщенного цвета, какой найдешь, наверное, лишь в самых глубоких океанских впадинах, там, где даже свет и тени становятся синими - вот такого оттенка был этот сапфир, и дракониха тут же почувствовала, что это поистине бесценный самоцвет, что это не просто камень, это... куда больше. Что это не камень, это... Камень. Почти физически она ощущала ауру мощного волшебства, плотно окутывающую весь фонтан, и не могла пройти мимо, не заметив ее... даже если бы очень постаралась. Эта энергия казалась ей совершенно особенной, не такой, как магия того же Экстеллиора - нет, это было нечто совсем иное, и не злое, просто... странное. Весь пол вокруг был испещрен опалинами и трещинами, словно здесь не так давно разыгралась страшная битва. Мелинайра скребнула когтем лужицу расплавленного камня. Это не просто так... Это следы заклятий. Но вряд ли их оставили другие волшебники - Экстеллиор, судя по всему, гостеприимством не отличался. Но тогда что это? Неужели... И тут она поняла. Конечно же! Дракониха с почтением оглянулась на камень. Если не он, то что же? Больше нечему... Значит, это сапфир не дал колдуну к себе прикоснуться, отразил все его атаки и удары. Другое дело, как он сюда вообще попал... но, кажется, разгадка этой тайны, так сказать, плавала совсем неподалеку, и Мелинайра присмотрелась к фонтану. Он был сделан не из гранита, как весь дом, и не из мрамора, как зала, а из какого-то странного сине-голубого камня, переливающегося перламутровыми волнами. Такого она еще не видела, и, заметив несколько неровных сколов на его нижней части, обнажила ровные нижние зубы, глухо зарычав. Проклятый колдун! Не было у него ни чести, ни совести... видно, обнаружил он этот сапфир где-то далеко отсюда и перетащил сюда, думая на досуге вытащить камень из его хранилища, но не тут-то было! Она усмехнулась - наивный! - но потом сдвинула брови. И что ей со всем этим делать? Оставить камень здесь? При том, что она собралась спалить весь этот дом дотла? И, как бы то ни было, пожарище долго пустым не пробудет, обязательно кто-нибудь заявится, а если еще и с недобрыми намерениями... Нет, так нельзя! Дракониха даже головой мотнула от отвращения, представив этот сапфир в жадных лапах какого-нибудь скупщика, а потому решительно шагнула к фонтану. Она не была уверена, что у нее получится - у Экстеллиора, при всех его талантах, не вышло - и была готова ко многому - вспышкам, грохоту, возможно, даже боли или тому, что ее когти натолкнутся на какую-нибудь преграду, так и не коснувшись сапфира, но в следующее мгновение она изумленно захлопала глазами - она коснулась его! Ее лапа совершенно свободно обхватила самоцвет, и когда она дернула его, готовясь, если что, выдирать его из каменного ложа, то от неожиданности покатилась кувырком - камень, словно того и дожидаясь, сам вывалился ей в когти, и она едва успела прижать его к груди, как врезалась спиной в стену, вдребезги разнеся пару статуй и изрядно покалечив третью - скульптор упал бы в обморок, увидев, что от почтенного старца осталась лишь половина... и то меньшая. Но самое разрушительное воздействие ее поступок возымел на фонтан: едва сапфир оторвался от каменного навершия, как множество трещин избороздили безупречно гладкую поверхность перламутрового камня, раздался треск, и прямо на глазах небывалое по красоте и изяществу сооружение рухнуло наземь кучей осколков, разлетевшихся по всему залу. Свет магических огней тут же померк, но не исчез - зал все еще был неплохо освещен, и Мелинайра могла в полной мере оценить следы своего пребывания. Журчание воды исчезло.
   - Мелинайра, что случилось? - в дверях показался Ильтиан, сжимавший в лапе какой-то свиток, - Ты что здесь устроила?
   - Не я, - она покачала головой и показала камень, - а он.
   - Эта штука? - феникс удивился еще больше, но не стал расспрашивать и махнул крылом, - Ладно, пошли. Больше мы тут все равно ничего не найдем.
   - А что, кабинет не сумел тебя ничем порадовать? - несколько насмешливо спросила она, спускаясь вместе с ним по лестнице.
   - Отчего же, сумел. Вот этим, - и он показал ей свиток, - Ценная вещица.
   - Кусок старого пергамента?
   - Действительно, выглядит неприглядно, - он упорно не обращал внимания на ее сарказм, - Но на этом, как ты выражаешься, куске я нашел вот что! - и он развернул свиток. Дракониха на него лишь покосилась.
   - Ты же знаешь, я не умею читать.
   - Я тоже. Но картинки-то мы с тобой разбираем, верно? - и он ткнул в пергамент, а дракониха, про себя вздохнув, склонилась над ним. Большую часть этого затертого листа составляло письмо, но для Мелинайры они были всего лишь скопищем черных букашек, так что она лишь молча фыркнула на них и присмотрелась к единственному рисунку во всей этой каше - изображению круглого медальона на длинной цепочке, диска, украшенного драгоценными камнями и составленного из причудливо переплетающихся волн, завитков и извивов, в целом образующих небывалый по красоте узор.
   - Ну? - сухо поинтересовалась она, - И что же это?
   - А это, - неожиданно рассердившись, сказал Ильтиан, явно задетый ее равнодушием, - самая ценная вещь во всей стране, если хочешь знать! И ты слышала о ней. Или ты сейчас будешь мне доказывать, что слова "Талисман Солнца" для тебя ничего не значат?
   - Талисман Солнца? - она широко распахнула глаза, и на ее лице отразилось искреннее изумление, - Тот самый?
  Разумеется, она слышала о нем. Да и кто не слышал... Во всей Валладельфии не нашлось бы ни одного магического создания, что не знало бы об этом легендарном Талисмане, хранителе сил добра и зла, источнике мира, равновесия и гармонии во Вселенной. Согласно древним легендам, он был создан на Заре Мира, силами всех пяти великих стихий, и не было ему равных по могуществу... но не так давно он был расколот, а две его части были утеряны, и страна погрузилась в хаос и отчаяние, принесенные Керром, зловещим властелином Мглистых Земель... Тени сгустились над миром, а сердца и души его жителей погрузились во тьму, и пошатнулись прежде нерушимые идеалы добра и справедливости, растаяла вера в то, что все будет хорошо, что никакая туча не скроет солнечный свет, ни один дождь не будет продолжаться вечно... и прокатилась по земле волна смерти, принеся гибель многим ни в чем не повинным существам... среди которых был и род солнечных драконов.
   - Так ты не знаешь, что здесь написано? - спросила она, тщетно пытаясь скрыть волнение.
   - Нет. Это древний язык, в наши дни на нем не говорит ни одно живое существо, и знают его лишь короли да чародеи. Но мне кажется, что здесь дана история Талисмана... и, возможно, даже его судьба.
   - И зачем нам это?
   - Как зачем? Да если мы сумеем прочесть этот свиток, то наверняка узнаем, что стало с обломками Талисмана!
   - Это я поняла, но...
   - Так ты хочешь сказать, что просто не видишь в этом смысла? - он смотрел на нее во все глаза, - Да ты что, совсем свихнулась? Это ведь такой шанс восстановить Талисман Солнца! Вернуть Валладельфии равновесие! Или ты думаешь, что, раз уж отомстила за родню, то все приключения на этом заканчиваются? Да мы с тобой можем отправиться в такое путешествие, что все остальные и рядом не стояли! - и, видя, что она все еще колеблется, он решил пустить в ход самый весомый довод, - К тому же, это же шанс отомстить Керру за все его страшные дела, и уже не только за твоих близких, но и за все твое племя! За всю страну!
  Лицо Мелинайры дрогнуло, в глазах промелькнула боль пополам с гневом, а Ильтиан понял, что задел нужные струны в ее душе. И все же прошло еще немало времени, прежде чем дракониха медленно кивнула и промолвила:
   - Ладно, попробуем. Только вот где нас с тобой искать этого короля или мага, чтобы он нам все это прочел?
   - Ну-у-у... - и он посмотрел на потолок. Мелинайра с удивлением подняла голову, и только тут заметила, что он представляет из себя гигантскую карту Валладельфии, со всеми ее дорогами, городами и реками. Особенно подробно были представлены пять графств людей: Дарвонское, Сальманское, Орвайское, Силинское и центральное - Тарийское, находящееся под властью Верховного Короля и объединяющее все эти земли в единое Арванское королевство. Края же, лежащие вне его границ, были прорисованы куда скромнее, и через огромный массив Тайнолесья, через Лунную Рощу, Серые скалы, Золотое королевство, вулканические Огненные горы - через все эти земли, столь не похожие друг на друга, тянулась одна-единственная надпись. Мелинайра покосилась на Ильтиана, и тот кивнул:
   - Дикие Земли. Так называют наш дом люди. И для них что дракон, что феникс, что единорог - на одну рожу твари и монстры. Но не наша в том вина... и не их. Не так давно мы были едины, и еще отец Нармильтона помнил времена, когда люди и те, кого они называют мифическими существами, жили вместе, но потом начались раздоры и несогласия, вчерашние друзья становились врагами, и вся страна погрузилась в хаос. А люди... они живут меньше нас, и память у них подобна прибрежному песку - первая же набежавшая волна вмиг слизнет даже самые глубокие следы. И наше братство окончательно распалось. Они забыли о нем... но мы - помним. И я верю, что мы еще воссоединимся... - он слегка вздохнул, но потом тряхнул головой и указал на потолок, - В общем, сейчас мы с тобой в Дарвонском графстве, и колдун, как я вижу, любезно отметил это мест, - он ткнул крылом в крохотный огонек, горевший на самой границе графства, - Если не считать людей, ближе всех к нам фениксы и грифоны. Оба народа хороши, но, - он слегка, совсем чуть-чуть поморщился, - все же стоит остановить выбор на грифонах. Говорят, их Архимаг - самый могущественный чародей на Севере. Уж если кто и знает этот язык, так это он.
   - И где же нам его разыскивать? - Мелинайра несколько скептически посмотрела на карту, - Горы-то немаленькие!
   - Сперва посетим Эльтеррон, столицу королевства, а там посмотрим. Найдем. Не такова птица, чтобы от нас спрятаться.
   - Эльтеррон, значит, - хмыкнула Мелинайра, - А ты не думаешь, что феникс и солнечный дракон будут там несколько... выделяться? Не забывай, ты сам сказал, что этот пергамент ценен. Да и вот это, - она положила на пол засиявший в бледном свете ламп сапфир, - тоже не самая обыкновенная стекляшка.
   - Ух ты, - феникс с любопытством дотронулся крылом до камня. Это и вправду был великолепный самоцвет. Довольно крупный, он отличался невероятно насыщенным темно-васильковым цветом, великолепно подчеркнутым его огранкой - в виде двадцатигранника, составленного их правильных треугольников - икосаэдра, как сказали бы знающие. Сейчас он спокойно лежал на полу, но ни феникса, ни дракона не обманул - они прекрасно чувствовали ауру мощного волшебства, исходящую от этого камня.
   - Готов поспорить на что угодно, это не просто красивый камень, - сказал Ильтиан, - Занятная штука... Так это он все там наверху порушил?
   - Ага. Даже Экстеллиор не смог совладать с ним, а мне он почему-то дался.
   - Наверное, решил, что уж лучше он отправится с тобой, чем упокоится в заброшенном доме до скончания веков. К тому же, ты куда симпатичнее этого старика, - засмеялся феникс, а дракониха, в шутку слегка оскалив зубы, тихонько зарычала, и тонкий язычок пламени проскользнул по ее мерцающим клыкам.
   - Ух ты! - Ильтиан аж присвистнул, - Здорово!
   - Да, теперь я и так умею, - она улыбнулась и ради чистого удовольствия выпустила в воздух тонкую струю огня. Пламя едва не коснулось потолка, но все же изрядно его закоптило, и Мелинайра улыбнулась, увидев, что добрая часть Мглистых Земель покрыта сажей. Правда, она чувствовала некоторую усталость, совсем не соответствующую тому, что на дворе стояла всего-навсего полночь, но тогда она этого и не заметила - ухмыльнувшись, она оскалила клыки, и следующий ее удар был куда точнее, так что добрый кусок искусно выполненной фрески попросту отвалился и рухнул на пол.
   - Неплохо! - восхитился Ильтиан.
   - А то! - рыкнула дракониха и, выгнув шею, дохнула огнем, одновременно поворачивая голову, так что пламенная дуга захлестнула половину зала, с треском пожирая все, что хоть в какой-то мере оказалось подвластно горению. Магический огонь пожирал все, и до того яростно, словно весь дом был пропитан маслом. Ильтиан, подхватив пергамент и сапфир, отшатнулся прочь, но Мелинайра едва ли это заметила. В ее глазах забушевал огонь, ничего общего не имеющий с тем, что рвался из ее горла, и она, расставив когтистые лапы, бросилась на роскошную обстановку дома, круша ее своим весом и яростью, при этом даже не замечая, что пламя добралось до потолочных перекрытий, и пара горящих балок рухнула в опасной близости от ее головы. Ильтиан сперва пытался до нее докричаться, и даже бросился вперед, дабы привлечь ее внимание, но вскоре понял, что это бесполезно, что она не повернет в его сторону даже голову, вовсю наслаждаясь уничтожением всего на своем пути. Фениксу осталось лишь увернуться от ее хвоста и что есть духу рвануть крылья прочь из дома, пока он еще стоял. Впрочем, долго он в саду не скучал - скоро в доме раздался жуткий взрыв, окна, на мгновение полыхнувшие глазами адских монстров, тут же вылетели прочь, со звоном расколовшись на тысячи осколков, а Ильтиан, не ожидавший ничего подобного, полетел прочь, отброшенный раскаленной взрывной волной, принесшей куски мусора, обломков камня и пыли. Тяжеленный обломок дерева ударился о землю совсем рядом с его телом, и сказать, что глаза у него были по блюдцу, будет таким же преуменьшением, как сказать, что у него не дрогнула душа, когда одна из стен дома подломилась, не выдержав столь грубого обращения, и крепкая каменная кладка попросту обвалилась, точно неудачно сложенный карточный домик. Ильтиан закричал, хоть и не расслышал ни звука за невообразимым шумом, но, еще до того, как крыша дома окончательно рухнула, нечто, напоминающее сверкающий метеор, вырвалось из-под завалов и, промелькнув над головой феникса, не слишком изящно плюхнулось на землю, где превратилось в ошарашенную и напуганную, но живую и почти невредимую дракониху, что с безмерным удивлением пялилась на дом... вернее, на то, что от него к тому времени осталось.
   - Ого! - прошептала она, - И это что, я сделала?
   - Интересный вопрос, - саркастически заметил Ильтиан, откашливаясь, и тут его заглушил жуткий грохот, когда последняя часть крыши рухнула, и теперь трещало только пламя, бушующее среди руин.
   - Но я не знаю, как это вышло! Я... я была в комнате колдуна, там был какой-то шкаф... я ударила по нему, и оттуда посыпались какие-то посохи, шары, бутылки... да я почти не смотрела на них - просто дохнула огнем, и тут... все это как РВАНЕТ!
   - А, тогда понятно, - кивнул Ильтиан, - Но на будущее запомни, Мелинайра: если тебе так уж хочется побушевать в доме чародея, то, пожалуйста, будь осторожнее с магическими предметами. Они потому и называются магическими, что в них заключена волшебная сила. Уничтожая их, ты высвобождаешь ее, а это не всегда безопасно. Особенно, - он подчеркнул это слово, - если рядом с тобой находятся другие... например, твои друзья, не защищенные твоей броней.
   - Прости, - поняв, на кого он намекает, пробормотала дракониха, - Я... не хотела. Не знаю, что на меня нашло...
   - Ты уступила ярости. Потеряла контроль над собой, - объяснил ей Ильтиан, - А вместе с твоей силой это превратилось в поток вулканической лавы, сметавший все, что встречалось ему на пути, - он строго посмотрел на названую сестру, - Ты должна уметь держать себя в лапах. А иначе, в конце концов, это может стоить тебе жизни. И знаешь...
   - Я знаю, что нам пора убираться отсюда, - несколько резко перебила его Мелинайра, напряженно смотря ему за спину, на искореженные остатки ворот. Нахмурившись, феникс резко обернулся и тут же понял, что ее так обеспокоило - на тропинке показалась целая вереница огней, а вслед за ними ветер донес людской запах и голоса. Видимо, взрыв, что нечаянно устроила Мелинайра, переполошил всю деревню, и теперь люди осторожно, видимо, боясь попасть под горячую руку, приближались к дому волшебника. Понимая, что им вряд ли будут рады, феникс и дракониха стремглав бросились под прикрытие деревьев. Сзади послышались крики, но было непонятно, вызваны ли они тем, что их заметили, или же крестьяне всего лишь увидели разрушенных горгулий и сломанные ворота, а за ними - пылающие руины. Но размышлять времени не было, в любой миг их могли обнаружить, и тогда схватка стала бы неизбежной, и хотя горстка людей, вооруженная разве что топорами, вряд ли могла соперничать с могуществом наших героев, но, несмотря на явное преимущество, ни ей, ни ему вступать в драку совершенно не хотелось, поэтому, отбежав немного подальше, они, как один, резко согнули лапы и, высоко подпрыгнув, взмыли в небо. Впрочем, могли бы особо и не стараться - едва увидев, что из-за стены сплошного огня в воздух поднялся исполинский ящер, сверкающий, точно само солнце, пришлецы тут же бросились врассыпную, а Мелинайра, не скосив на них даже взгляда, изогнула крылья и, поймав теплый поток от гигантского костра, в который превратился особняк Экстеллиора, начала подниматься все выше и выше, пока огонь не стал лишь пятнышком на фоне оставшейся далеко внизу черной земли. На востоке непроглядная мгла медленно сменялась прозрачной синевой - ночь близилась к концу, и дракониха, вымотанная до предела, была этому невероятно рада, поэтому беспрекословно последовала за братом, когда он повернул на северо-восток, подальше от этой деревни, прочь из этого графства, навстречу родным землям. Ее сознание словно заволокло туманом, и она еле-еле взмахивала крыльями, но не смогла сдержать улыбку, когда увидела, что под ней, в чаще леса, на вершине скалы скачет в бледном лунном свете одинокая фигурка, размахивая руками и вопя, не в силах сдержать свою радость при виде золотистого света, все еще освещавшего мрачные дебри за примолкшей деревней...
   - Уф-ф-ф... - Ильтиан склонился над ручьем и энергично поплескал себе в лицо, смывая с себя сон. Солнце уже клонилось к западу, а они все еще не покинули эту тихую прогалину в густом лесу, расположенном где-то к северу от их родного дома. Мелинайра, целое утро впитывавшая в себя солнечный свет, сейчас спала, как кошка, свернувшись клубком, и ее шкура сияла в лучах заката, точно россыпь золотых монет. Встряхнувшись, феникс слегка почистил клювом перья - запах гари так до конца и не выветрился, обидно... - после чего неторопливо прошел к драконихе и похлопал ее по боку.
   - Эй, красавица! Вставать пора!
   - Тебе надо, ты и вставай, - недовольно проворчала дракониха, зевнула во всю пасть, продемонстрировав ужасающие челюсти, и перевернулась на спину, от удовольствия елозя по земле так, что добрый участок травы был попросту скошен ее чешуей. Немного погодя, она все же открыла один круглый желтый глаз и, посмотрев на брата, добавила, - Хотя, вижу, ты уже встал.
   - И пытаюсь поднять тебя, - проворчал тот, - Ты целый день тут спала, неужто тебе мало? Нам лететь пора!
   - Куда торопиться? - она все же приподнялась на одном локте и недовольно уставилась на брата своими немигающими глазами, - Дай мне выспаться!
   - Ну, тогда я полетел, осмотрю окрестности, а иначе с тобой я тут корнями в землю врасту! - несколько саркастически промолвил феникс. Мелинайра даже кончиком хвоста не шевельнула, развалившись на земле, и наш герой, фыркнув от возмущения, взлетел в темнеющее небо, явно раздраженный. Его томила эта ленивая бездеятельность, и ему хотелось плясать, петь, сочинять стихи, сражаться, прыгать... лишь бы делать хоть ЧТО-НИБУДЬ, а не сидеть, сложа крылья и пялиться в небо! Мелинайра же только улыбнулась и спокойно положила голову на скрещенные передние лапы, прикрыв глаза, в которых уже отражались первые звезды. Она решила еще немного вздремнуть, прежде, чем упрямая птица вернется, и уж тогда отправляться в путь, а потому сон сморил ее быстро, и она негромко засопела - проходящему мимо показалось бы, что где-то глубоко под землей грохочет просыпающийся вулкан... Однако, несмотря на внешнюю расслабленность, сон ее был очень чуток, и когда где-то в лесу отломилась и упала наземь иссохшая ветка - она тут же проснулась, и первым делом осмотрелась по сторонам. Ильтиана нигде не было, хотя на небе густо рассыпались звезды, а луна почти достигла вершины пути. Дракониха нахмурилась. Прошло уже немало времени, феникс давным-давно должен был вернуться... и она начала волноваться. Все-таки зря она его отпустила, тем более одного, и в неизвестном им обоим месте! Это же не их родной лес, и, как ни крути, не все жители Диких Земель славились излишним дружелюбием по отношению к незваным гостям! Встревожено всхрапнув, дракониха поднялась на ноги. Нет, она не может ждать дольше! Но тут ее взгляд упал на сапфир и пергамент, оставленные Ильтианом у нее под боком. Оставить их тут, что ли... Но нет, не надо! Мало ли какие завистливые глаза следят за ней из чащи, мало ли на свете жадных до чужих сокровищ рук, лап и когтей? Так она рисковать не будет. И дракониха, бережно сжав их в лапе, уже расправила свои золотистые крылья, чтобы взлететь, но тут раздался резкий свист - и в перепонку ее правого крыла вонзилось тяжелое, грубо отесанное копье, толщиной с человеческую руку. От неожиданной боли она взревела и чисто инстинктивно прижала крылья к спине, но в тот же миг забыла о них - из леса, вопя и улюлюкая, выскочило несколько уродливых тварей, вооруженных дубинами и ножами. Крича, как целая орда демонов, они бросились на дракониху. Поняв, что взлететь ей не дадут, Мелинайра свирепо оскалилась и зарычала, а из ее пасти вырвался поток ярко-золотого пламени. Большинство дикарей оказались достаточно ловкими, чтобы отскочить в стороны, но одному повезло не так сильно, и клокочущий огонь спалил его дотла. Увидев это, его товарищи стали осторожнее, и, стоило драконихе повернуться в их сторону, как они тут же бросались врассыпную, норовя обойти ее с боков или сзади, но не тут-то было - промелькнул длинный мощный хвост, и острые, похожие на кинжалы шипы вонзились одному из врагов в брюхо, едва не разорвав его пополам, если бы не его товарищ, что изо всех сил опустил свою тяжелую палицу ей на хребет, и дракониха, закричав от боли, попыталась схватить его клыками, но тот увернулся, а в ее опущенную голову тут же вонзились два ножа, один из которых едва не выколол ей глаз, а второй сильно оцарапал губу, и она с отвращением сплюнула собственную кровь. Тяжелое копье ткнулось ей в бок, а длинный кривой нож вспорол перепонку крыла, и Мелинайра, зарычав, дохнула на них своим огнем, а когда один из дикарей, спасаясь от жара, отпрыгнул в сторону, могучая лапа драконихи поддела его под колени и швырнула оземь, а острые когти вонзились в его тело, одним ударом располосовав его до самых костей и превратив его тело в кровавое месиво. Вид теплой крови на лапах и ее приторный запах, заполнивший легкие, привел Мелинайру в настоящее бешенство, и ее яростный рев потряс весь лес. Ее враги так и шарахнулись кто куда, но это уже не имело значения - она сама на них бросилась, точно орлица, заметившая на полянке внизу очень даже аппетитных кроликов. Ее неожиданный маневр дал ей преимущество, и она в полной мере им воспользовалась, обрушившись на врагов диким ураганом, размахивая лапами и щелкая клыками. Те бежали, но она безжалостно хватала их и приканчивала, уже не замечая ударов и уколов. Двое противников были сожжены, третьего она разорвала в клочья, а последняя пара дикарей в ужасе рванулась к лесу, и один из них оттолкнул товарища, пытаясь отвлечь внимание драконихи на него, но она не поддалась, и с одним из противником разобралась при помощи своего хвоста, а на последнего бросилась, точно охотящаяся пантера. Тонкое деревце на ее пути не смогло остановить падение тяжелого тела - она попросту смяла врага своим телом, и его череп треснул с омерзительным хлюпающим звуком, когда дракон, длиной в добрые семь метров и весом с хорошую лошадь, навалилась на него сверху, впечатав его в лесную землю. Брезгливо отряхнувшись - правда, на ее груди все же осталось отвратительное пятно - и, убедившись, что никто из дикарей не прячется где-нибудь за деревьями, она осмотрела себя, после чего пришла к выводу, что эта победа оказалась не из легких: губа болезненно кровоточила, один из ножей засел глубоко между чешуйками, и она никак не могла его зацепить, а правое крыло висело кровавыми лохмотьями, и ей стоило немало труда как следует натянуть перепонку, чтобы попытаться взлететь. Получилось не сразу, и ей даже пришлось немного пробежаться пешком, чтобы набрать хоть какую-то скорость, прежде чем израненные крылья подняли ее в воздух. Ее кровь все еще текла по перепонке - странная, ярко-алая, но с золотыми искрами, что сверкали, точно утренняя роса, улетая прочь, но Мелинайре сейчас не было дела до собственной боли - она волновалась о судьбе Ильтиана. Стараясь держаться повыше, чтобы ее не достали копья или стрелы, Мелинайра принялась кружить над лесом, выглядывая пропавшего друга. К счастью, вскоре луну скрыли облака, и теперь ее бледный свет не мог выдать дракониху, которой, с ее зрением, вполне хватало мерцания звезд, но она знала: это ненадолго. Это лишь цветочки... Что до ягодок - посмотрим. Они еще впереди.
  А у Ильтиана к тому времени и впрямь назревали нешуточные проблемы. Крепко задетый бездеятельностью сестры, он летел все дальше и дальше, недовольно бурча себе под нос, даже и не подозревая, что за ним внимательно наблюдают, пока не увидел нечто интересное - лагерь. На довольно обширной безлесной поляне тут и там возвышались неуклюжие шалаши, сооруженные из мха, веток и сучьев. Любопытствуя, кто же может жить в такой непролазной глуши, он начал медленно снижаться, ориентируясь по свету костра, возле которого, судя по всему, спало двое нерадивых стражников. Еще один сидел, обхватив руками копье, и явно боролся с искушением присоединиться к товарищам, так что наш феникс без особого труда, тихо и мирно приземлился аккурат за его спиной, на крышу одного из шалашей, предусмотрительно выбрав ветку потолще, чтобы не провалиться вниз. Вблизи он получше разглядел этих странных существ. И тут же понял, что ошибся, ведь поначалу он принял их за людей, хоть и очень удивился, встретив их здесь, но теперь хорошенько рассмотрел их длинные волосатые морды, драные уши с медными серьгами и облезлые хвосты, а потому хмыкнул - это не люди. Пожалуй, это даже хуже... Это были крысоголовы - изгои всей Валладельфии, странная и мало кому понятная раса существ, промышляющая разбоем и грабежом. Шайки этих малоприятных созданий рыскали по всем лесам и дорогам, нападая на караваны и деревни, забирая все, что только можно утащить, и тут же унося ноги - храбростью они не отличались. А Ильтиан понял, что наткнулся на стоянку этих бандитов - такое нечасто увидишь! Первым его, и, наверное, самым благоразумным побуждением было лететь куда подальше от этих тварей, чтобы предупредить Мелинайру и смотаться из этого леса, но потом, увидев, что третий охранник окончательно вырубился на посту, он решил, дабы придать своим словам больший вес, позаимствовать у этих типов один из их кривых ножей. Костер понемногу начал угасать, засыпаемый пеплом, и Ильтиан, стараясь не слишком хлопать крыльями, мягко спланировал наземь и осторожно направился к нему. Стража храпела, как ни в чем не бывало, и казалось, что он без проблем осуществит задуманное, но неожиданно за его спиной раздался треск - и феникс стрелой рванулся в небо. Поднятый им ветер смахнул пепел с углей, и пламя ярко вспыхнуло, озарив еще одного крысоголова, раскручивающего над головой странного вида сеть, и, не успел Ильтиан набрать высоту, как крепкие, сплетенные из жесткого волоса веревки оплели его крылья, раздался хруст - и какая-то липкая дрянь залепила ему лицо, в нос ударил невозможно тошнотворный запах, лишив всякой возможности нормально дышать, и ночь стала для Ильтиана еще темнее, тело обмякло, и он безвольно рухнул вниз, точно мешок с мукой. Больше он ничего не помнил, а когда способность мыслить все же вернулась к нему, то он сразу же понял, что влип. Крылья у него были туго прикручены к туловищу, в голове до сих пор плавал туман, а сам он висел вниз головой на каком-то шесте, подвешенный над кучей хвороста. Заметив, что пленник очнулся, карауливший добычу крысоголов ткнул его копьем в бок, отчего бедняга закачался, точно маятник, туда-сюда.
   - Вкусная птица, большая, - плотоядно облизнулся он, - Еще вкуснее будешь, когда мы тебя изжарим, - и, словно в подтверждение своих слов, бросил в готовящийся костер сухую ветку и поворошил немного, - А подружка твоя еще больше... наверное, еще вкуснее будет.
  Несмотря на свое затруднительное положение, Ильтиан не смог сдержать язвительную насмешку. Мелинайра - обед? Размечтались, оборванцы блохастые... Видно, совсем одичали, коли решили, что смогут одолеть хоть и молодого, но все же дракона! Вот только что будет с ним - этого он не знал. Будь он в ясном сознании - крысоголовам не поздоровилось бы, но сейчас у него было ощущение, что его череп набит какой-то паклей, и, сколько бы он ни пытался обратиться к своим врожденным магическим умениям, так подсобившим ему во время схватки с горгульями - ничего не получалось. А тут еще рядом послышался какой-то подозрительный шорох, и, с трудом повернув голову, Ильтиан заметил еще одного крысоголова, что сидел рядом и сосредоточенно тер одной сухой палочкой о другую, причем одна из них уже начала дымиться.
   - Изжаришься на медленном огне, - усмехнулся стражник, - Жиру в тебе мало, плохо, но птичье мясо и так нежное и сочное, - с его кривых зубов закапала желтоватая слюна, и он обтерся тыльной стороной грязной ладони.
   - Что ж не откормите, прежде чем жрать? - зло прошипел Ильтиан, - Вкуснее было бы слопать!
   - Жаль, но нельзя, - вздохнул тот, - Вождь не велел. Приказал сразу. Очень жалко, - и он задумчиво ткнул феникса в крыло, едва не добравшись до тела. Ильтиан поморщился от боли, но промолчал. Он ждал своего шанса, и когда крысоголов, добившийся того, что на его палочке затлел огонек, потянулся к приготовленному хворосту, то шея феникса, дотоле безвольно повисшая, ударила не хуже змеиной, и острый золотой клюв тюкнул его прямо в макушку, и тот рухнул аккурат на дожидающееся огня топливо, на радость пленнику, что успел еще три раза ударить его в голову и расклевать ее до крови, прежде чем стражник, опомнившись, бросился к нему, однако дикая ярость наконец-то помогла нашему герою справиться с мутью в голове, и крохотная искорка, кое-как зацепившаяся за край истертой деревяшки, в мгновение ока раздулась до размеров арбуза, чтобы, подобно камню из пращи, обрушиться на врага. Тот взвыл в голос, и, бросив копье, рухнул наземь и принялся бешено кататься, пытаясь сбить пламя, прожигавшее его мех до самой кожи. Запахло паленой шерстью, и на помощь товарищу тут же бросились остальные члены стаи, вооруженные до зубов, но все же, за миг до того, как удар дубинки погасил его сознание, Ильтиан, всецело под влиянием отчаяния и дикой, невозможной надежды, заставил огонь взвиться вверх узким пламенным лучом, казалось, доставшим до самых звезд... И та, к кому было обращено это безмолвное послание, увидела его и поспешила на помощь. Поэтому, едва только разъяренный стражник, брат которого, весь покрытый страшными ожогами, корчился на земле, собрался пронзить сердце Ильтиана ножом, как раздался громоподобный рев, и прямо с затянутого пеленой облаков, черного, как уголь неба на ошалевших крысоголовов, расставив когтистые лапы, спикировала громадная дракониха, из чьей пасти, прямо из-за длинных белоснежных зубов, вырывалось яркое пламя, озарившее всю поляну. От этого зрелища затряслись бы поджилки и у более храбрых существ, так что ничего удивительного в том, что крысоголовы бросились во все стороны, вереща, как недорезанные. Будь у Мелинайры такое желание, она бы передавила их всех, как цыплят, но сейчас ей было не до этого, и дракониха, заложив великолепный вираж - крыло так и взвыло! - и вернулась к Ильтиану. Тот висел совершенно неподвижно, из довольно глубокого пореза на груди капала кровь, а огонь под ним уже начал лизать свисающие вниз длинные золотые перья хвоста... правда, даже не обугливая их - да и мог ли огонь навредить фениксу, суть от сути своей? - и потому дракониха очень бережно, не торопясь, ухватилась зубами за шест и отвела его в сторону от костра, после чего так же столь же аккуратно подцепила веревки, больше всего на свете опасаясь ранить своего друга. От соприкосновения с ее внушающими уважение клыками толстые узловатые веревки как бы сами собой расползлись на отдельные волокна, и Мелинайре пришлось лишь пару раз двинуть челюстями, чтобы их разгрызть. Подобным же образом освободив лапы феникса, она принялась толкать и дергать его, пока он со стоном не очнулся.
   - Моя голова... О-о-о... Второй раз ты меня спасаешь, сестренка, - он слабо ей улыбнулся, - Кто там кому в попутчики напрашивался?.. Э, да ты ранена!
   - Пустяки, не переживай. Лучше вставай, нам пора отсюда убираться. Ты можешь лететь сам?
   - Постараюсь.
   - Тогда давай за мной, пока эти твари не вернулись. На земле я не больно ловка с ними драться!
   - Погоди, а свиток? И сапфир?
   - Они со мной, - она показала ему сжатую в кулак лапу, - Вот только таскать их таким образом не больно удобно... - она оглянулась, - О, а вот, - она приподняла с земли второпях брошенную одним из крысоголовов торбу, грязную и заляпанную кровью. Брезгливо вытряхнув из нее жалкое содержимое - горсть мелких монет да старую хлебную корку - дракониха сунула в нее камень и свиток, после чего просунула лапу в ременную петлю, и сумка повисла у нее на запястье. Пару раз встряхнув ее и убедившись, что старая рогожа пока держится, Мелинайра хмыкнула, - Не ахти что, но на пока что сойдет. Полетели, - и, высоко подпрыгнув, она стремительно рванулась в небо, загребая воздух мощными крыльями. Ильтиан, пошатываясь, встал с земли и неуклюже направился было за ней, но тут его взгляд упал на пылающий шалаш, подожженный дыханием драконихи, и в его глазах мелькнула былая ярость, а ровно горевший огонь взметнулся вверх пожаром, сплошной стеной накрыв всю поляну и превратив ее в огненное пятно. Рев пламени почти заглушил отчаянные вопли оказавшихся в ловушке крысоголовов, но феникс лишь удовлетворенно кивнул и устремился за Мелинайрой, что дожидалась его наверху, и на ее лице застыло отвращение.
   - Ты чего? - слегка удивился тот.
   - И зачем ты это сделал? - спросила его она, и в ее голосе он отчетливо различил плохо скрываемый гнев.
   - Как зачем? Они же меня сожрать хотели!
   - Это еще не было поводом для того, чтобы убить их всех, спалить заживо в их собственном лагере! - дракониха аж сплюнула, и огненная искра пропала в темноте ночи, точно комета, - К тому же, ты уничтожил их лагерь, а скоро они узнают, что я прикончила их сородичей. Догадываешься, что это значит?
   - Что эти твари нескоро оправятся.
   - Да нет же! Что они захотят нам отомстить! За него, кстати, в том числе, - и, словно в подтверждение ее слов, до них донесся ужасающий стон обожженного крысоголова, которого его товарищи оставили умирать в этом огненном пекле.
   - Ну и? - он все еще не мог взять в толк, чего она так рассердилась, - Вздумали улитки с орлами тягаться?
   - Молчи уж, орел, - последнее слово она произнесла с сарказмом, - Я, к твоему сведению, уже выдохлась так, что едва крыльями шевелю, а до рассвета еще далеко, так что к восходу солнца я буду едва ли сильнее новорожденной! - она уже почти рычала от ярости, - И по твоей милости нам придется друг друга стеречь, чтобы опять к кому-нибудь на обед не попасть! - и она, коротко и глухо зарычав, полетела прочь, едва шевеля крыльями, чтобы не тратить зря энергию и по всей возможности подстраиваясь под своего оглушенного, и потому, наверное, замолчавшего спутника. Тот старался изо всех сил, но последствия плена еще давали о себе знать, и к рассвету он едва не потерял сознание прямо в воздухе, поэтому Мелинайра, чье крыло опухло и очень болело при малейшем движении, решила устроить привал и начала снижаться, опасаясь, что, не сделай они этого, и через пару мгновений они рухнут уже не по собственной воле. Под ними все еще расстилался громадный лесной массив, и хотя далеко на горизонте, в призрачной дымке утреннего тумана, уже показались горные вершины, было ясно - до них еще не меньше двух дней, а в их состоянии - и того больше. С трудом отыскав подходящее местечко, усталые путники сложили крылья, а Мелинайра со стоном упала на бок и, поморщившись, дотронулась кончиком когтя до засевшего в груди кинжала.
   - Не поможешь вытащить?
   - Попробую, - Ильтиан подковылял поближе, с трудом ухватился за сломанную рукоять и, захлопав крыльями, стал тянуть, но тщетно - кривое лезвие засело прочно, и теперь при каждом вздохе напоминало о себе уколом острой боли.
   - Прости... Не получается.
   - Да ладно, - она махнула лапой, - Потерплю пока.
   - Тогда ты лучше ложись спать. Я тебя постерегу.
   - Уверен? Ты же сам едва стоишь!
   - Я выдержу, - твердо сказал он, - Я спустил эту лавину, мне и разгребать.
   - Ладно, - дракониха зевнула, - Тогда, если ничего не случится, разбудишь ей момент готовый разбудить сестру и броситься на врага. Но проходило время, а крысоголовы словно забыли о них, и постепенно веки нашего феникса начали тянуться вниз. Несколько раз он гневно встряхивал головой, напоминая себе, что не спит по своей же глупости, однако это мало помогало, и вскоре он уже спал, опустив крылья и чуть приоткрыв клюв, а когда Мелинайра вздохнула во сне и перевернулась на другой бок и когти Ильтиана соскользнули с ее чешуи - он кубарем покатился вниз... а через мгновение раздался треск - и копье, пролетевшее в каком-то волоске от бока Мелинайры, через то самое место, где он только что сидел, вонзилось в древесный ствол, и из леса с дикими воплями выскочило семеро крысоголовов. Ильтиан, тут же проснувшись, с гневным клекотом бросился на них и, спикировав сверху, вцепился одному из них в морду. Мелинайра, услышав шум, вскочила, как ошпаренная, и мигом разобралась, что к чему. Закатное солнце эффектно осветило ее фигуру, а когда она, для пущего страха расправив крылья, с ревом бросилась на врага, неистово размахивая хвостом, то было похоже, что на крысоголовов понесся сгусток сияющей силы и энергии. В несколько могучих прыжков она оказалась рядом с ними, но на этот раз противники были готовы к ее атаке, и успели увернуться от струи пламени, а один даже успел ткнуть дракониху в крыло, оставив болезненный порез на его истерзанной перепонке. Взревев от боли, дракониха присела на задних лапах, с силой размахивая передними, и одному крысоголову не повезло - он попал под удар, успев только взвизгнуть, а Мелинайра, воспользовавшись кратким замешательством в рядах врагов, резко хлестнула хвостом, и еще один противник покатился по земле с переломленным пополам хребтом и разорванной в клочья спиной. Ильтиан тем временем продолжал свирепо долбить врага клювом в макушку, не замечая в своей ярости, что он уже мертв, а сзади, занеся дубину, к нему подкрадывается еще один крысоголов. Он идеально выбрал время - феникс был вовсю поглощен своим занятием, и не смог бы даже вскрикнуть, а по птице, величиной с орла, не попасть было бы очень трудно, так что через пару мгновений Ильтиан наверняка погиб бы, но тут раздался звон тетивы, резкий, рвущий ухо свист - и крысоголов, захрипев, повалился на землю, держась за горло, из которого торчала длинная стрела с черным оперением.
   - Что? Кто? - недоуменно завертел головой Ильтиан, наконец-то оторвавшись от истрепанной до крови жертвы, но подстреленный крысоголов уже испустил дух, так что пришлось отвечать его убийце - стрелами, естественно. Сразу три крылатых острия разорвали воздух, вылетев из подлеска, и каждая нашла, куда воткнуться: одна пробила крысоголову глаз, а еще две пронзили голову его товарища, отшвырнув его прямо под лапы беснующейся драконихи, что, даже не заметив подмоги, растоптала его в кровавую массу, и последний из врагов, с диким ужасом уставившийся на ее окровавленные когти, только зажмурился, когда поток яркого пламени испепелил его, точно сухую щепку. Однако Мелинайре этого, по-видимому, было мало, и она все вертелась на месте, выглядывая еще врагов, и когда из леса показалась чья-то высокая фигура, за спиной которой маячило еще две такие же - тут же оскалила клыки, но Ильтиан, плюхнувшийся ей на спину, прошептал:
   - Постой. Это не враги. Они спасли нам жизнь.
  Дракониха покосилась на него, на крысоголова с пробитым черепом - и покорно спрятала зубы, признавая его правоту, однако незнакомцы что-то не спешили убирать стрелы с тетив своих длинных луков. В темном подлеске они немного напоминали людей, но двигались они уж как-то больно плавно, будто текли по земле, и это не было похоже на знакомых нашим героям двуногих, с их словно подпрыгивающей походкой, поэтому даже Мелинайра невольно отступила на шаг, когда один из них вышел на поляну и выяснилось, что у него... нет ног! Смеетесь? А вот нашим героям было отнюдь не смешно, когда они разглядели, что торс пришельца покоится на толстом и мускулистом змеином хвосте, обтянутом жесткой чешуей. Впрочем, и без этого его внешность не отличалась заурядностью: не то человеческая, не то рептилья голова с длинными изогнутыми рогами на затылке, изящно продолжающими линии вытянутого черепа, и гривой густых зеленовато-черных волос, в свете угасающего солнца вспыхивающими изумрудным блеском; мощное, как у атлета, с выпирающими тугими клубками натренированных мускулов; руки, вооруженные, помимо лука, еще и страшными когтями; кожа, покрытая не только толстой серо-зеленой чешуей, с темными полосами и пятнами, но еще и первоклассными доспехами - пластинчатой кольчугой с множеством стальных накладок, раскрашенной в бурый и болотный цвета, мощными поручами, толщиной в палец, да еще и замысловатой формы шлемом, покрывающем голову хозяина не лишенным вкуса, но, бесспорно, надежным слоем металла. Из одежды на этом странном существе был только пятнистый зеленый плащ, а на боку, не считая колчана со стрелами, висели еще кинжал и длинный меч с вороненой рукоятью. Сбитая с толку и неимоверно удивленная, Мелинайра молча пялилась на этого чешуйчатого воина, довольно холодно взиравшего на них прозрачными светло-голубыми глазами, пока не раздался тихий, тише ветра, шепот Ильтиана:
   - О Духи... Это же нальрисс!
  И он был прав. Это был самый настоящий, так сказать, натуральный нальрисс, или змеехвост, как прозвали их остальные расы Валладельфии. Это была очень древняя раса с весьма почтенной историей, которая к нынешнему времени уже почти исчезла, хотя и его последние представители не раз доказывали, что забывать о них пока что рано. Впрочем, о них и раньше особо часто не вспоминали - это были нелюдимые, угрюмые существа, по большей части обитающие в горных краях либо в непролазной лесной чаще, и ничем особым они не славились, кроме как бесспорным талантом уметь ввязываться в драку и исхитряться выходить из нее невредимыми - что, с их-то броней, было не так уж удивительно! В битве им не было равных, и глуп был тот, кто считал нальрисса неуклюжим или медлительным существом, а вдвойне глуп - кто брался это доказывать. Как в стрельбе из луков, так и в рукопашном бою эти хладнокровные воины не уступали даже рыцарям в стальных доспехах, а в бесстрашии и дерзости и им давали сто очков вперед. Они были бойцами до мозга костей, и их жизнь была всего лишь чередой сражений, так что не стоит винить Ильтиана в том, что его голос задрожал. Зря ли говорили, что нальрисс хорош либо когда молчит и не обращает на тебя внимание, либо когда мертв, потому что девиз его племени краток и ясен: "Кто не нальрисс - тот против нальриссов". Поэтому Мелинайра все же не стала чересчур расслабляться, и хвост ее нервно бил по траве, выдавая охватившее ее напряжение.
   - Кто вы ес-с-сть? - наконец, немало удивив их, начал разговор незнакомец, - И что вам здес-с-сь надо?
   - Мы... мы всего лишь усталые путники, - немного погодя ответила дракониха, - Господин, - добавила она, решив, что так будет вежливее. Она немало слышала о сложном характере змеехвостов, и ей совсем не хотелось драться с этим воином... да и с его товарищами - тоже, - Меня зовут Мелинайра, а это Ильтиан. Простите, если мы невольно вторглись на ваши земли. Мы измучены дорогой, и хотели бы отдохнуть, прежде чем отправимся дальше.
   - С-с-с... - просвистел тот, и из его рта на мгновение показался и мелко затрепетал длинный раздвоенный язык, - Что ж... Ваши враги - и наши враги, так что на этот момент наши интерес-с-сы перес-с-секутся, и нам незачем сражаться.
   - Искренне на это надеюсь, - кивнула Мелинайра.
   - Но вы ранены, - заметил воин, и в его голосе послышалось неодобрение, - Голохвос-с-стые, конечно, трус-с-сы, но отчаянно дерутс-с-ся, коли их загонят в угол.
   - Да, действительно, - дракониха скосила взгляд на засевший в груди кинжал, и нальрисс это заметил. Небрежно сунув лук в чехол (и было понятно, что, в случае опасности, тот появится у него в руке быстрее мысли), он без лишней спешки прополз вперед, и Мелинайра, закусив губу, подождала, пока он нащупает короткий обломок черена кинжала, ухватится за него... но оказалась совершенно не готова к тому, что он, нимало не переменившись в лице, резко вырвет его из ее тела. От боли из ее глаз брызнули слезы, но она не издала ни стона, хотя пространство между чешуйками начала быстро заполняться кровью.
   - Болезненно, но неопас-сно, - прошипел нальрисс, и Мелинайра через силу кивнула, - Однако обработать с-с-стоит. В нашем лагере ес-с-сть вс-с-се необходимое для этого. С-советую идти за мной, - после чего, не дожидаясь их реакции, он направился в чашу. Мелинайра и Ильтиан переглянулись, но не нашли, что возразить, а потому молча последовали за ним. Их там уже поджидали - двое спутников нальрисса, естественно, принадлежащие к тому же племени, причем один из них оказался девушкой с выразительными золотисто-зелеными глазами и роскошными светлыми волосами, спускающимися ниже плеч. Однако, несмотря на свой пол и юный возраст, нальриссия, судя по всему, являлась полноправным членом маленького отряда, и даже бровью не повела, когда шипастая голова драконихи, уберегаясь от низко растущих ветвей, склонилась прямо над ней, и стрела в ее луке не опустилась и на полпальца.
   - С-спокойно, Ивиссания, - негромко сказал ей старый нальрисс, - Не враги это. Пора возвращатьс-ся. Ассар, иди первым, - добавил он, обращаясь к юноше, и тот, кивнув, бесшумно исчез в чаще, совершенно слившись с густой растительностью и словно не замечая, что, помимо лука и кинжала, несет на плече длинное, в собственный рост, копье, как будто это был не дубовый шест с мощным стальными наконечником, которым можно было без труда проткнуть насквозь кабана, а легкая тросточка, и хоть бы одна ветка дрогнула, потревоженная! Сама Мелинайра выросла в лесу, и умела пробираться между деревьями с грацией дикой пантеры, но нальриссы были просто неподражаемы, учитывая, к тому же, что на них были тяжелые доспехи и оружие - ничего не звякнуло! Ассар то пробирался впереди их группы, то заходил сбоку, а то и вовсе описывал круги, при этом о его присутствии говорило лишь спокойствие его товарищей - самого его не видела даже дракониха, с ее невероятно острым зрением, а это, знаете ли, внушает почтение. И потому наши герои только обрадовались, когда из-за деревьев показалась пещера в скальном слоне, возле которой их уже поджидала еще одна нальриссия, постарше, но тоже весьма красивая по меркам своей расы - мускулистая, с правильными чертами лица и ухоженными волосами цвета старого золота. Заметив показавшуюся из леса Мелинайру, она переменилась в лице и крепче сжала в кулаке рукоять кинжала, но старший нальрисс быстро успокоил ее и объяснил, в чем дело. Та тут же спрятала оружие и направилась в пещеру, после чего вышла, держа в руках небольшую коробочку. Когда она ее открыла, в воздухе тут же раздался такой пряно-кислый аромат, от которого у Мелинайры защипало в носу, и она чихнула - из пасти вылетели искры. Нальриссия же осторожно приблизилась к драконихе.
   - Потерпи, - тихо сказала она певучим голосом и, достав самую малость довольно густой и вязкой желтоватой мази, дотронулась до раны на ее груди. Хорошо хоть, что предупредила! Мелинайра даже сообразить не успела, что случилось, как волна леденящего холода пронеслась по ее жилам, мышцы онемели, и она с трудом удержалась на ногах, чтобы не упасть. Лишь через несколько долгих мгновений, показавшихся целой вечностью, теплая кровь вновь хлынула в ее жилы, и она смогла посмотреть на свою грудь, удивленно захлопав глазами - крови не было! Рана затянулась, и теперь уже не напоминала о себе при малейшем движении, так что дракониха, нимало не противясь, наклонила голову, чтобы нальриссия залечила и ее тоже. Правда, израненная пасть не восприняла это с восторгом - чудесная мазь застудила Мелинайре все нутро, но зато, по крайней мере, из уголков губ больше не сочилась кровь. А вот вылечить крыло оказалось куда сложнее - оно пострадало больше всего, на нем просто живого места не осталось, а просто намазать его было нельзя, иначе перепонка срослась бы неправильно, и крыло уже никогда не обрело бы прежнюю силу, так что в этой процедуре им помогали Ассар и Ивиссания, что тщательно расправили разорванную кожу, и лишь после этого начали обрабатывать длинные рваные порезы мазью, и Мелинайра, несмотря на боль и странные ощущения, с интересом наблюдала, как раны затягиваются прямо на глазах, хотя втайне порадовалась, что нальриссы такие сильные - иначе, если бы они так не держали ее крыло, она бы наверняка невольно дернулась, и, попади она кому-нибудь по лицу, несомненно выбила бы пару зубов. Когда же неприятный холодок исчез, она осторожно раскрыла оба крыла и даже взмахнула ими пару раз для пробы, попутно прогнав над головами присутствующих шквал освежающего ветра, после чего с благодарностью посмотрела на нальриссию.
   - Спасибо, - сказала она, - Большое спасибо.
   - Не за что, - улыбнулась та, - Теперь ты, феникс-с, - она поманила его, и Ильтиан, захлопав крыльями, слетел к ней прямо на руку - и та даже не дрогнула, хотя весил он порядочно! Ивиссания только засмеялась, и, взяв у матери коробочку, деликатно обработала рваную рану на его груди. Ильтиан выдержал это стоически, и, едва он убедился, что грудь больше не болит - с радостным криком взвился в небо, и его ликующая песня донеслась до самых небес, усыпанных первыми звездами. Покружив немного над поляной и заложив пару отменно сложных виражей, он все же спустился на плечо Мелинайры, при этом глаза его сияли, как два драгоценных камня.
   - Просто чудо, - сказал он и, раскрыв крылья, пару раз хлопнул ими, точно в ладоши, - Совершенно здоров!
   - Но вс-се же с-советую вам отдохнуть, прежде чем отправлятьс-ся в путь, - прошипел глава семьи, - Здес-сь никакие враги вам не с-страшны.
   - Уверена, что они обходят это место за полдня пути, - улыбнулась Мелинайра, и нальрисс с достоинством кивнул, хотя уголки его жестких губ тоже слегка дрогнули, после чего Ассар отправился куда-то в лес - видимо, патрулировать - а супружеская чета с дочерью, не надоедая своим присутствием, скрылись в пещере, пожелав им спокойной ночи (и нимало не сомневаясь, что такой она и будет). Мелинайра же, благодушно зевнув во всю пасть, расположилась неподалеку, под широкой кроной старой сосны, а Ильтиан, взлетев на ветку, немного потоптался там, выбирая позу поудобнее, после чего сказал:
   - Доброй ночи, Мелинайра.
   - И тебе того же, Ильтиан. Теперь-то ты можешь спать спокойно, - улыбнулась та, одним своим словом дав фениксу понять, что знает о его нерадивом дневном дозоре, но совершенно на него не сердится, так что тот смог расслабиться и взъерошить перья, став похожим на большую пушистую подушку, а голову сунул под крыло, и вскоре сонная тишина опустилась на залитую мерцающим звездным светом лесную полянку.
  В ту ночь Мелинайре снились тревожные сны. Какие-то неясные образы мелькали в ее голове, то обретая форму, то вновь расплываясь невообразимым хаосом цветов, звуков и ощущений. То и дело ей казалось, что она видит впереди маму, и она уже радостно бросалась ей навстречу, но та вдруг оборачивалась колдуном Экстеллиором, насылающим на нее свои страшные чары, а потом и вовсе взрывалась громадным огненным шаром, сила удара которого швыряла могучую дракониху прочь, точно пушинку, и еще долго, очень долго она не видела перед собой ничего, кроме безумного калейдоскопа красок, затягивающего ее в бездну небытия... И когда она все же очнулась, то дрожала до самого кончика хвоста, и в ее прозрачных янтарных глазах плескались страх и боль утраты. Солнце еще не встало, и на небе медленно, неохотно пропадали самые блеклые звезды, а по земле струился густой белый туман. С трудом поднявшись на лапы - во сне она здорово отлежала себе бок, Мелинайра энергично потянулась, но тут ее чуткие уши уловили еле заметный шорох - и она резко оглянулась, но, едва заметив чуть насмешливо блестевшие зеленоватые глаза, успокоилась.
   - Доброе утро, - поняв, что его наконец-то заметили, промолвил усталый, но довольный змеехвост.
   - Здравствуй, Ассар, - кивнула она, поняв, что тот специально привлек к себе ее внимание, - Вижу, что все спокойно?
   - И это хорошо, - молодой нальрисс слегка прикрыл свои слабо светящиеся в полумраке глаза, - Каждое такое утро напоминает мне и моим с-соплеменникам, что мир не вечен, и нужно нас-слаждаться каждым прожитым днем... ведь мы, воины, чувс-ствуем это ос-собенно тонко...
   - Но ведь говорят, что вы созданы для битвы, - начала дракониха, однако Ассар немного резко перебил ее.
   - Нет, просто мы - воины по праву рождения, а это не с-совсем то же с-самое. Подумай с-сама, с-стала бы хоть одна порода живых с-существ добровольно обрекать с-себя на такое - жизнь с-среди запаха крови, звона мечей, блес-ска дос-спехов?.. - он покачал головой , - Я с-сомневаюсь... Знаешь, я ведь был с-совс-сем молод, когда в первый раз оказалс-ся пос-среди поля битвы. Это было довольно давно, лет с-сорок назад... а даже для нас-с, нальриссов, это немалый с-срок. Но я хорошо помню тот день. Я был уже довольно опытным воином и вмес-сте с отцом патрулировал границы лес-са, когда на нас-с напала большая банда крыс-соголов, - на его лице невольно проступило презрение, когда он помянул их, - Видно, они решили, что два воина им не противники, но мы быс-стро зас-ставили их изменить мнение, хотя их и было в двадцать раз больше, чем нас-с. Как мы тогда с-сражались! - он вздохнул, вспоминая, - Моя кровь кипела, голова кружилас-сь от азарта, и я разил направо и налево, пока... - и тут он поморщился, словно от боли, - В той банде был с-совсем молодой крыс-соголов, еще мальчишка, лет на пять младше меня. И я на вс-сю жизнь запомнил его глаза, когда мой меч пронзил его с-сердце, а кровь брызнула во все с-стороны, обагрив дос-спехи, - Ассар тяжело вздохнул, - Отец, конечно, уверил меня, что лучше уж умереть, чем прожить жизнь бандита и убийцы, но его глаза... - он покачал головой, - Убивать вс-сегда трудно, с-сколько бы лет ни прошло и с-сколько бы тебя не уверяли, что так надо, и другого выхода нет, но в тот день я понял, нас-сколько я ценю жизнь и не хочу прожить ее зря, - тут он с силой провел рукой по темным густым волосам и, не желая дать драконихе увидеть, как на его щеках блестят слезы, он отвернулся и пополз прочь, на прощание все же добавив:
   - С-столько хочетс-ся вс-сего в этом мире попробовать! Хочетс-ся верить, что ты вс-се же нечто большее, чем просто Ассар, сын Горлисса, воин-нальрисс. И я тебе завидую... по-хорошему, но оттого не менее с-страс-стно, - он оглянулся на нее, - Ты можешь путешес-ствовать по вс-сему миру, видеть вс-се новые и новые горизонты... Я же трогал твои крылья. Они такие с-сильные! И как это, наверное, здорово - уметь летать! - он поднял змеиное лицо к небу, прошептав, - Наверное, это здорово...
   - Это действительно здорово, - улыбнулась дракониха, - Но ведь ты и сам можешь попробовать!
   - Как? - он грустно усмехнулся и развел руками, - Я не крылат.
   - Но крылья есть у меня. И они достаточно сильные, чтобы нас обоих поднять к облакам.
   - Ты... ты имеешь в виду... ты можешь понести меня?
   - Именно. Давай, закрывай рот, а то птичка влетит, и забирайся ко мне на спину, - после чего она легла на живот и подставила переднюю лапу. Ассар тут же положил на землю копье и с горящим от возбуждения лицом стал карабкаться по ее лапе, цепляясь за чешую, так что довольно скоро он уже оказался у нее на загривке, чуть впереди страшного гребня из острых, как ножи, шипов, крепко обхватив ее мускулистую шею.
   - Осторожнее, задушишь же, - она чуть засмеялась, - Страшно?
   - Еще бы, - и он совершенно искренне засмеялся, не в силах скрыть свой восторг.
   - Тогда держись, - посоветовала дракониха и, расправив крылья, мощно оттолкнулась ногами от земли, мгновенно взвившись в воздух до самых макушек деревьев и начала подниматься все выше. Ильтиан, которого и на ветке настигла мощная волна ветра, с испуганным воплем свалился наземь, лишь каким-то чудом не разбив себе голову, а из пещеры показались встревоженные нальриссы, но им всем оставалось лишь смотреть, как дракониха и ее наездник кружат высоко в небесах, а первые лучи солнца горят на чешуе Мелинайры жидким золотом, превращая ее в сияющую пылинку на фоне медленно светлеющего неба. Ассар так и вцепился в шкуру драконихи, вогнав свои огромные когти под ее чешуйки, глаза у него были сумасшедшие. Он летел на высоте, подвластной лишь орлам да драконам, и солнце сверкало над чащей леса, ветер трепал его длинные волосы и теплый плащ, а над его головой было лишь открытое, необъятное небо, по которому плыли лишь одинокие облака, напоминающие клочья ваты, кое-как разбросанные по всей лазурной бездне без дна и конца... Инстинктивно крепко прижавшийся к телу Мелинайры, он чувствовал, как бугрятся под кожей ее мускулы, как живые клубки ритмично заставляют ее крылья подниматься и опускаться, словно хватаясь за воздух, удерживающий их обоих в полете, - и у него возникло отчетливо возникло ощущение, что они слились вместе, что не два, а одно существо летит по небу навстречу рассвету, и когда Мелинайра неожиданно, ради чистого удовольствия, крутанула великолепную "бочку", вычертила петлю и продемонстрировала, что значит истинное сальто в воздухе, Ассар даже не закричал - разве что от радости, хотя зрители на земле и почувствовали, как по спинам пробежал холодок, а когда дракониха сложила крылья и вошла в совершенно отвесное пике, то Ивиссания так и взвизгнула - то ли от страха, то ли от восторга - когда золотистое брюхо пронеслось над самыми их головами, а мощные крылья едва не сбили с ног.
   - Нравится? - прорычала она, в голосе ее слышалось веселье.
   - Очень! - крикнул тот, и хотя ветер отнес его слова. Мелинайра его поняла, поэтому, оскалив клыки, рванулась еще выше, прямо-таки лучась от переполняющего ее счастья... пока краем глаза не уловила в чаще странный металлический блеск, и, приглядевшись, различила под кронами каких-то странных существ. Сперва она решила, что это крысоголовы, но тут же поняла, что ошиблась - эти твари были втрое крупнее. И страшнее. В десять раз. Они пробирались по подлеску, точно тени, лишь горели свечами их страшные зеленые глаза, да бледный свет то и дело вспыхивал на их широких спинах, покрытых шерстью пополам с чешуей и усеянных металлическими шипами, отчего эти животные напоминали жуткую пародию на дикобраза.
   - Кто эти... кто ЭТО? - с тревогой спросила дракониха.
   - Это дарги, - ответил Ассар, - Они падальщики, но при случае могут быть довольно опасны. Видишь? - он указал на ту тварь, что шла первой - как раз в этот момент солнце осветило ее морду, показав кошмарную пасть с длинными клыками, с которых капала вязкая зеленоватая слюна, - Их слюна содержит едкую кислоту, разрушающую плоть и кости. Один укус - и целая туша превращается в полужидкое месиво, так что даргу остается только высосать ее и бросить пустую шкуру. Спорю на мой лук, те крысоголовы, которых мы убили, уже сожраны - эти монстры чуют кровь на громадном расстоянии, и уж больше ничего не может сбить их со следа.
   - Так вот что они ищут! - сказала Мелинайра, - Вы же вчера провели нас через весь лес, а я не уверена, что не оставила кровавых следов! Прикончить их?
   - Не стоит, - покачал головой нальрисс, - Хоть они и страшные, но это трупоеды, а не охотники. Их достаточно хорошо припугнуть.
   - Тогда этим и займемся! - она засмеялась и, полусложив крылья, спикировала вниз, промелькнув над самыми верхушками деревьев.
   - Ну что, падали захотелось? - зарычала дракониха, из ее пасти посыпались искры, - Я вам покажу, какая из меня вкусная мертвечина! - и на бреющем полете она едва не чиркнула даргов по головам, огласив воздух громоподобным ревом, от которого даже они попятились, а когда дважды прозвенел тугой лук, и перед их окровавленными мордами - точно нажрались трупов этой ночью! - в землю воткнулись две стрелы, то их нервы не выдержали, и, подгоняемые Мелинайрой, они бежали, не чуя лап, а она, не давая им расслабиться, то и дело показывалась на глаза, чтобы во всей красе дать увидеть, какие зубы растут у нее в пасти, подсвеченные ореолом клокочущего пламени, и Ассар смеялся, глядя, как громадные звери, вереща не хуже поросят, забиваются в кусты, наступая друг другу на лапы и сцепляясь шипами так, что их броня гремела, точно на параде.
   - Вот так-то, - удовлетворенно сказала дракониха и, заложив вираж, полетела назад, гордо выгнув шею и мощно взмахивая широкими крыльями. Когда же она, ярко сияя в лучах солнца, слетела на поляну, и Ассар с явной неохотой спустился с ее спины, то к ним тут же бросились Горлисс с женой и дочерью.
   - Два дарга, - улыбнулся отцу молодой нальрисс, - Мы их гнали до самой Глуши, так что, думаю, больше они сюда не сунутся.
   - А как он стрелял! - заметила Мелинайра, - Я такого еще не видела!
  Эта реплика несколько разрядила напряжение, и мать Ассара порывисто обняла своего сына, а отец, нахмурившись, спросил:
   - Что ж ты этих тварей сразу не убил?
   - Нужды не было. Да и стрел жалко. Я со вчерашнего дня запас еще не восполнил, а менее, чем пятью стрелами этих громадин не убьешь. Ночью, когда в патруль пойду, найду то место и верну их, - -улыбнулся тот, - Да и летать - это так здорово, что мне не хотелось портить себе ощущения, - добавил он, а Мелинайра одобрительно кивнула.
   - Ладно уж, летун, - не выдержав, засмеялся отец, и странный смех его, похожий на булькающее шипение, окончательно всех успокоил, - Иди, отдыхай. Всю ночь же не спал... или все-таки было?
   - Ни на миг, - твердо ответил тот.
   - Тогда молодец, - похвалил его Горлисс, - Иди, поспи, пока можно.
   - Уж если кто этого и заслужил, так это он, - кивнула Мелинайра, - А вот нам с братом уже пора в путь... верно, Ильтиан?
   - Давно пора, - согласился тот.
   - Тогда удачной вам дороги, странники, - сказал нальрисс, - Не знаю, что за дело заставило вас отправиться в путь, но в благородстве ваших намерений я не сомневаюсь, так что да будет к вам благосклонна судьба.
   - Пусть и вас не оставят Великие Духи, - со всей серьезностью поклонилась Мелинайра, - И да хранят они вас, воины, вставшие на защиту добра! Клинки ваши да пребудут остры, стрелы - верны, а сердца - бесстрашны. Прощайте! - и, резко ударив крыльями по воздуху, Мелинайра, точно подброшенный камень, взвилась вверх, тут же начав стремительно набирать высоту.
   - Она все сказала, - засмеялся Ильтиан, - Удачи вам! - и рванулся следом. Сделав над поляной большой круг, друзья, захлопав крыльями, стремительно полетели на северо-восток, и солнце горело над их головами, а внизу бескрайним морем расстилался густой хвойный лес, лишь далеко впереди переходящий в голубоватые пики громадной горной цепи, сплошным полукольцом обхватившей всю Валладельфию, защищая ее от холодных северных земель. Стена - так просто и в то же время с немалым почтением говорили о ней жители страны. Лишь на юге горы отступали - там мерно дышало огромное море, дарившее всей земле теплый и мягкий климат, превративший всю Валладельфию, за исключением Мглистых Земель, в цветущий сад. И, размышляя о бескрайних морских просторах, о которых она слышала лишь в старых легендах, Мелинайра молча пообещала самой себе, что однажды она отправится на юг и увидит их. Своими глазами. Иначе зачем ей вообще жить, если не для того, чтобы находить радость в каждом мгновении, в каждом дне, отпущенном ей судьбой? Проживать их так, чтобы самой не было стыдно? И знать, что жизнь не вечна - но все равно радоваться тому, что живешь, что умеешь чувствовать, двигаться, дышать, способен дружить и любить?.. Ассар это понял. Понял, что жизнь - это бесценный дар, и нельзя сжигать ее в огне, что не осветит путь и не согреет озябшие руки, что прогорит дотла - и ничего не оставит после себя. Теперь поняла и она. Она последняя, но она еще жива, и должна прожить свой век так, чтобы в следующий раз, когда она окажется в том темном коридоре, она шла по нему с гордо поднятой головой, зная, что сделала все, от себя зависящее, и ей не в чем себя упрекать. Прошлого не изменишь, но настоящее, а, следовательно, будущее - в твоей власти. И это великая ответственность, но в тому же это еще и великая честь. Это поистине дар Всевышних...
  Они летели весь день, и к вечеру лес все же начал редеть, уступая место покрытым кустарником холмам, и уже не так редко стали попадаться каменные скалы, так что заночевали наши герои на одной из них, откуда открывался великолепный обзор, и над их головами горели великолепные звезды, такие крупные и яркие, что не оставалось ни малейших сомнений - горы уже недалеко. Наутро, правда, сгустились тучи и начал накрапывать дождь, но друзей это не остановило, и могучие крылья без труда подняли их в воздух. Скалы становились все выше и выше, пока их гордые вершины не коснулись низко нависших облаков, полностью зарывшись в них, так что можно было подумать, что они дотягиваются до самого неба... Это были уже не предгорья, а настоящие горы, оттеснившие лес к самым своим подножиям, где он вился узкой зеленой лентой, так что вечером, подыскивая место для ночлега, и они с трудом отыскали подходящую полянку, чтобы сложить наконец усталые до невозможности крылья. Ильтиан, чертовски проголодавшийся, тут же отыскал неподалеку небольшую речку и выудил себе пару рыбин, которых он съел там же, на берегу, зная, что Мелинайре не понравится, если он будет есть у нее под носом. Негромко усмехнувшись - счастливая! Ей-то не надо думать, чем же таким набить себе брюхо... - феникс торопливо расклевал добычу и, как следует почистившись, чтобы от него не так разило рыбой, вернулся к подруге. Та, увидев его, повела носом и слегка поморщилась - видимо, как следует отдраить себя он не сумел - но ничего не сказала, лишь положила голову на скрещенные лапы, готовясь ко сну, и Ильтиан смог спокойно нахохлиться на толстой корявой ветке.
   - Скоро доберемся, - заметил он.
   - Надеюсь, - откликнулась дракониха, постаравшись, чтобы ее голос не задрожал - ей было слегка неуютно, хотя она и не понимала, отчего. Глаза ее напряженно обследовали горы, однако усталость брала свое - веки словно гирями тянуло вниз, и в конце концов дракониха, решив, что ее просто разволновала незнакомая обстановка - все-таки до этого дня она еще ни разу не была в горах! - заснула. Она была вымотана, и потому проспала всю ночь без просыпу, да и вообще в ее планы явно не входило открывать глаза до самого полудня, но - не дали. Как всегда... Вначале, услышав лишь какой-то странный шум, она решила, что это ветер шумит в листве, но потом спохватилась, что уж больно этот "ветер" смахивал на голоса. Ильтиан? Нашел время с кем попало знакомиться... Мелинайра уже подумывала о том, как бы помягче ему об этом сообщить, попросив, чтобы убавили громкость хотя бы на полтона, но неожиданно резко передумала. И сразу по трем веским причинам. Во-первых, голосов было довольно много, во-вторых, голоса феникса среди них не было, а в-третьих - тематика беседы что-то отнюдь не светилась излишним дружелюбием.
   - ...только дракона нам и не хватало.
   - И как это патрульные его прозевали?
   - Да ладно вам болтать не по делу! - немного резко прервал их грубоватый и сиплый голос, - Решать надо, что с этой ящерицей делать!
   - А что, что... Эрфиан у нас командир, вот пусть он и решает!
   - Легко сказать! - тут раздался довольно странный звук - словно бы костью по дереву, - Лайфарон знает, как его к нам занесло, но вреда пока что он, судя по всему, причинить не успел...
   - Так что, его отпустить, что ли, надо? - в голосе говорившего явно послышалось возмущение.
   - Во всяком случае, стоит попробовать договориться.
   - Да ты с ума сошел! Ты что, думаешь, дракон станет тебя слушать?
   - Я надеюсь на это, - сурово и жестко ответил командир, - Вряд ли ты, Аккамар, так бы петушился, вздумай он тебя атаковать! Твое счастье, что ты не служил на западных границах и не встречался с серыми драконами - тогда был бы более осмотрителен, связываясь с им подобны..!
   - Господа, - сонно и очень сердито сказала Мелинайра, краем уха слушавшая их разговор и потому не заметившая, что тот ушел в не самом приятном направлении, - Я, конечно, не отрицаю, что вы ведете важную и нужную беседу, но не могли бы вы говорить чуть по... по... потише, - и она широко зевнула, обдав их всех теплым дыханием, после чего, подумав, добавила, - Пожалуйста.
  Кажется сработало - на несколько мгновений вокруг нее повисла гробовая тишина, и дракониха удовлетворенно подумала, что теперь-то ей дадут поспать, но не тут-то было! Сперва это напоминало сдавленный кашель, однако надолго его не хватило, и в ушах Мелинайры, точно отдаленные раскаты грома, прогремело оглушительное:
   - Нет... мне... это... действительно... нравится! - и говоривший разразился таким хохотом - больше это напоминало клекочущее кудахтанье - что Мелинайра, не выдержав, все же разлепила один глаз. Впрочем, зря она это сделала - ведь ей тут же пришлось проснуться окончательно, ибо пришлецы того действительно стоили. Это были... грифоны! Пятеро взрослых, мускулистых и подтянутых зверей-птиц обступили ее со всех сторон, и теперь, глядя на выражение ее лица, смеялись уже все, хотя и держались на почтительном расстоянии, да и копий из лап выпускать не спешили.
   - Ну, - наконец выдохнул командир, утирая слезы когтистой лапой, хотя кольчуга на нем все еще позвякивала от душившего его хохота, - видимо, мы повели себя несколько невежливо, разбудив тебя. Прими наши извинения, - он грациозно поклонился, тем самым с головой выдав свое благородное происхождение, - И все же я настаиваю на том, чтобы ты объяснил нам, зачем ты явился в наши горы, солнечный дракон. Твои соплеменники отнюдь не часто почитали нас своими визитами!
   - Сестренка, а ведь они, кажется, тебя внаглую оскорбили, и даже не поморщились! - заметил голос сверху, и, прежде чем удивленные грифоны схватились за оружие, на голову Мелинайры слетел Ильтиан и, сложив крылья, хмуро уставился на них, - А я не люблю, когда моих родных обижают!
   - Ка... как ты ее назвал? - тут уж грифон и вовсе клюв разинул от удивления, переводя взгляд с феникса на дракониху и обратно, - Что-то вы... э-э-э... немного разные для близких родственников!
   - И все-таки она моя сестра, - ничуть не смутившись, сказал Ильтиан, - Так что, господа, я советовал бы вам извиниться за то, что обозвали ее "он"... и, уж тем более - "дракон"!
  Надо было это видеть - один-единственный феникс, а осмелился грозить целому отряду одних из наиболее прославленных воинов Страны Пяти Стихий! Но выглядел он весьма недвусмысленно, и грифоны, наслышанные о вспыльчивом характере этого племени, оценили его слова. Во всяком случае, командир их, отставив лапу назад, отвесил новый поклон, до самой земли, и сказал:
   - Мое нижайшее почтение и самые искренние извинения, госпожа дракониха. Надеюсь, вы простите мне мою невольную грубость, ведь раньше я никогда не видел солнечных драконов и даже не надеялся, что увижу!
   - Что ж, думаю, в следующий раз вы уже не ошибетесь, - промолвила Мелинайра, и, еще раз зевнув, показала клыки - несколько грифонов невольно попятились, но дракониха словно этого и не заметила, вновь посмотрев на них своими прозрачными золотистыми глазами, - И значит ли это, что я наконец могу поспать? Я летела весь день, безумно устала, и слишком хочу отдохнуть, чтобы продолжать этот разговор.
   - Но вы еще не ответили на мой вопрос, - слегка нахмурился грифон, скрестив передние лапы и пристально воззрившись на двоих друзей, а его острые уши чуть заметно пригнулись к затылку, выдавая серьезные намерения, - Что за дело привело вас в горные края? Мне не хочется думать о вас, как о врагах, а потому прошу объясниться.
   - Мы ищем вашего Верховного Мага, - сказала Мелинайра, решив, что врать нет смысла, да и не умела она, честно признаться, этого делать... - И у нас позади трудный путь, который мы проделали, чтобы встретиться с самым могущественным волшебником Севера.
   - И вы уверены, что Архимаг вас выслушает? - грифон удивился еще больше, - И что вы вообще его найдете?
   - Мы надеемся, что найдем. И надеемся, что причина нашего прихода достаточно веская, чтобы великий чародей смог уделить нам толику своего, без сомнения, дорогого времени, - спокойно ответил Ильтиан, - Поэтому мы и направляемся в Эльтеррон.
   - Хм, сомневаюсь, что вы отыщете Архимага там, - грифон покачал головой, - Он не любит больших скоплений народа, поэтому живет на отшибе, как и все его предшественники. И мало кто знает, как найти Верховного Мага Золотых гор.
   - Значит, у нас впереди утомительные и долгие поиски, - заметила Мелинайра и положила голову на лапы, - Так что не соизволите ли вы оставить нас в покое? - в ее последних словах послышалось плохо скрываемое раздражение, после чего она демонстративно закрыла глаза, явно намереваясь ни с кем более не разговаривать.
   - Советую послушаться, - заметил Ильтиан, в его голосе слышалось веселье - его это все явно позабавило, - Она, конечно, сама доброта, но только если выспится! И на вашем месте я бы дал ей отдохнуть, потому что мало кому в удовольствие находиться рядом с ней, когда она не в духе!
   - Что ж, - невольно улыбнулся Эрфиан, - Тогда спокойного вам дня. Извините, что потревожили, - и, отсалютовав им на прощание, он и его соратники резко сорвались в воздух, мгновенно исчезнув из вида.
   - Здорово ты их отшила! - улыбнулся Ильтиан, когда грифоны исчезли.
   - И тебя отошью, будь уверен, если будешь мне спать мешать! - свирепо рыкнула та в ответ, так что феникс благоразумно заткнулся, решив не нарываться. Мелинайра проспала еще полдня, и встала только к закату, но зато благодушно настроенная. Немного подкрепившись (Мелинайра, уважая брата, тоже называла свои солнечные ванны "едой"), друзья тронулись в путь, словно и не вспоминая об утреннем визите... но вот только зрелище крылатой тени, промелькнувшей на горизонте и тут же исчезнувшей, живо освежило память, и они переглянулись, понимающе улыбнувшись.
   - Осторожные, - сказала Мелинайра, - Недоверием не хотят оскорбить, но и без присмотра не оставляют.
   - А как же? Мы с тобой вторглись на территорию их королевства, как же им за нами не следить? Но ты была права. Мы слишком заметные. И мне бы не хотелось каждое утро просыпаться разбуженным новым патрулем!
   - Согласна, - кивнула дракониха, - Слухи, сплетни, а то и на драку нарвемся - спокойного путешествия не дождемся! Может быть, нам стоит лететь по ночам?
   - А ты справишься? Ты же все-таки зависишь от солнца!
   - Не волнуйся, - она нежно ему подмигнула, - Я же дракон!
   - Но... ночь, - Ильтиан явно был не в восторге, - Опять! Ты же знаешь, что я плохо вижу в темноте! Тебе придется постоянно огнем дышать, чтобы я хоть что-то мог впереди разглядеть!
   - Ничего, меня-то ты не потеряешь, - засмеялась та, - Но вести за собой хвост мне совсем не хочется! Так что береги силы, братик. Вечером мы немного отдохнем, а с заходом солнца тронемся дальше.
   - Тебе-то легко говорить, вон ты какая громадина... - пробормотал феникс.
   - Ты что-то сказал?
   - Нет! Но ты хоть представляешь, куда нам лететь?
   - Вперед, - просто ответила та, - И мы найдем его, Ильтиан. Мы его обязательно найдем.
   - Очень на это надеюсь, - пробормотал Ильтиан едва слышно, и больше они почти не разговаривали, летя все дальше по извилистым горным ущельям, и с невольной радостью отмечая, что местность остается по-прежнему дикой, а на земле не видно ни одного селения, так что они могли не шарахаться от каждой тени, боясь, что их заметят любопытные глаза. Им пока и одной, особенно надоедливой пары куда как хватало!
   - Упрямый, - усмехнулся феникс, слегка ткнув через плечо на небо, где опять показался еле различимый силуэт грифона, - Просто так он от нас не отвяжется!
   - Только я все же сомневаюсь, что он всю ночь будет нас стеречь, так что, думаю, утром он весьма удивится, когда найдет лишь пустое место! - улыбнулась Мелинайра. Они нарочно выбрали для отдыха довольно глухое местечко, чтобы сверкающая шкура драконихи их не выдавала, и теперь, не желая терять драгоценное время, лениво развалились под кронами деревьев, ожидая, когда же сядет солнце. Разговаривать не хотелось, хотя они и посмеивались, представляя, какое выражение будет на лице у их преследователя, когда он проснется, но вскоре шутка приелась, и смешки стихли, а путешественники мирно задремали. Мелинайра спала очень чутко, чтобы не прозевать, когда сгустятся сумерки, и перед ее глазами мелькали странные, размытые образы, похожие на неудачные эскизы художника, смазанные, разочарованно, рукой, но потом они исчезли, как будто смытые добрым ведром холодной чистой воды, а сознания драконихи коснулась какая-то спокойная и умиротворяющая, но, безусловно, огромная сила, и чей-то незнакомый голос негромко спросил:
   - Кто ты?
  Она оглянулась, но рядом никого не было - лишь белый туман, а все тот же тот же голос повторил:
   - Я спрашиваю: кто ты?
   - Мелинайра, - ответила та, продолжая оглядываться в поисках собеседника, - А кто ты?
   - Мелинайра, - задумчиво повторил тот, словно и не расслышав ее вопроса, - "Мелинас" значит "золото", "айрэ" - "звезда"... Вместе получается Золотая Звезда, не так ли? Хорошее у тебя имя, почтенное. И вряд ли его тебе просто так дали, - голос немного затих, а потом и вовсе наступило молчание, словно невидимый ее собеседник собирался с мыслями, прежде чем спросил, - И что же вы ищете в этих горах, Золотая Звезда?
   - Нам нужно встретиться с Архимагом.
   - Зачем?
   - У нас к нему важное дело, - буркнула та, начиная раздражаться - словно с привидением разговаривает, - И, сделай милость, скажи, кто ты!
  Ответом ей был тихий шелест, едва различимый, как шорох осенней листвы на ветру, но для нашей драконихи он прозвучал как не лишенный снисходительности смех, и она, гневно взмахнув хвостом, уже решила, что больше она ему ни слова не скажет, но тут голос негромко ей предложил:
   - Что ж, тогда я могу провести вас к нему... сами вы его вряд ли найдете, - и тут же поспешно добавил, словно извиняясь, - хотя я и не сомневаюсь в вашем упорстве.
   - И как? - тут уж она не сдержалась, решив забыть глупую обиду, хотя разговаривать с пустотой ей было очень неприятно.
   - Возвращайся обратно... там увидишь, - туманно ответил незнакомец, и, прежде чем Мелинайра успела возмутиться, все вокруг нее понеслось, завертелось бешеной каруселью, и ее буквально вышвырнуло на поляну в лесу, окутанную мягкими сумерками. Встряхнув головой, она оглянулась по сторонам... и тут же замерла, пораженная.
   - Ильтиан, - она напряженно позвала брата, - Вставай!
   - А... что... уже пора?
   - Да смотри же!
   - На что? - удивился тот и оглянулся... тут же потеряв дар речи. Потому что на земле, прямо перед ними, сидело удивительное существо. Оно напоминало орла, только вот было раза в два больше последнего, его перья отливали золотом даже в полумраке, а глаза сверкали, точно драгоценные камни.
   - И... э... что это такое? - пробормотал Ильтиан, а странная птица, не без веселья на него посмотрев, прищелкнула клювом и отскочила чуть в сторону, расправив крылья, словно приглашая друзей последовать ее примеру.
   - Кажется, он хочет, чтобы мы летели за ним.
   - Да ни в жисть! - Ильтиан так и шарахнулся прочь, - Готов поспорить на свой хвост, эта штука - заколдованная. Можешь себе представить, куда она нас заведет? Нет уж, мне пока жить не надоело!
   - Ильтиан, - Мелинайра посмотрела ему в глаза, тем самым несколько загородив орла, который одарил феникса искренне оскорбленным взглядом, - Во сне ко мне обращался... м-м... некто, кто пообещал отвести нас к Архимагу. Должно быть, это его посланник.
   - "Некто", - передразнил ее тот, - А вот что-то мне кажется, что, будь у этого "некто" добрые намерения, он бы сам пришел, без посредников!
   - Если бы у него были недобрые намерения, он бы уже тысячу раз мог нас убить, и не прибегая к помощи птицы, - немного резко сказала Мелинайра, - Скажи лучше честно - ты струсил?
   - Я? Да ни за что! Просто у меня, в отличие от некоторых личностей, здравый рассудок еще на месте, и я не намерен доверять каждому встречному-поперечному! Да и тебе, знаешь ли, не советую!
   - Ну и сиди тут со своим здравым рассудком, пока не поседеешь, - вконец рассердившись, прорычала дракониха, после чего, резко взмахнув крыльями, бросилась за орлом, что в ожидании кружил над ними. Ильтиан проводил ее несчастным взглядом.
   - Ну что вы мне прикажете с ней делать? А? - страдальческим голосом вопрошал он, обращаясь непонятно к кому, после чего глубоко вздохнул и полетел за сестрой. Та встретила его лишь мимолетным взглядом, но дальше выяснять отношения им не дали - зачарованный вестник уже полетел прочь, указывая дорогу, так что феникс с драконихой молча последовали за ним, тем более что Ильтиану было уже не до споров - орел летел, точно спущенная с тетивы стрела, и угнаться за ним было не так-то просто, даже Мелинайре пришлось поднажать - а уж она-то никому дотоле в воздухе не уступала! К тому же, темнота быстро сгущалась, и феникс изо всех сил старался не потерять своих спутников из виду, ориентируясь лишь на слабое мерцание, исходившее от перьев орла. Того, судя по всему, темнота не смущала нисколько, и он уверенно летел вперед, уводя их все дальше на восток, пока они не обогнули гору и не оказались в небольшой долине, надежно скрытой неприступными скалами, что, точно братья, верно оберегали струившуюся по ее дну речку и ее берега, сплошь покрытые густым лесом, каменными ладонями прикрывая ее от всех невзгод окружающего мира. Однако куда больше завораживало совсем иное зрелище, и его действительно стоило увидеть - могучий водный поток сплошной стеной обрушивался вниз с высокого каменного обрыва ровным хрустальным полотном, но потом словно пятерня острых, как бритва когтей вспарывала его, разбивая вдребезги, и дальше оно летело тысячей брызг, пока не достигало подножия, где спустившимися с небес облаками колыхались завесы вечного тумана и сверкали серебром в свете луны.
   - Здорово! - не сдержалась Мелинайра.
   - Да, вид еще тот, - согласился Ильтиан, но тут орел заклекотал, словно прося не отставать, и они бросились за ним вдогонку, так что вскоре увидели то, что искали - дом из серого камня, одиноко стоявший на утесе и похожий на маленький замок, с башенками и шпилями, на пороге которого виднелся одинокий темный силуэт, к которому и устремилась заколдованная птица. Когда же дракониха и феникс, выбрав место чуть поодаль, чтобы не смахнуть ненароком половину черепичной крыши, осторожно приземлились, золотистый орел уже с довольным видом сидел на верхушке посоха не молодого, но и не слишком старого грифона довольно редкой для его племени насыщенной темно-коричневой окраски, с ярко-ореховыми глазами, что сияли во тьме ночи, точно угли, а серебристый плащ и белое, как снег одеяние ниспадали до самой земли, красиво освещенные луной.
   - Ты свободен, Кральгар. Благодарю за службу, - улыбнувшись, промолвил незнакомец, и орел, заклекотав, взмахнул крыльями - и замер, превратившись в вырезанную из черного дерева фигуру с золоченым оперением и глазами, сделанными из желтых топазов, и его хозяин обратился к нашим друзьям, хотя Мелинайра уже догадывалась, кто перед ней - она узнала голос из своего сна...
   - Добро пожаловать в Долину Хрустального Потока, странники. Я - Нельмурагх, Верховный Маг Золотых гор. Что за дело привело вас ко мне?
  Ильтиан немного ошарашено посмотрел на Мелинайру, но та не спускала с грифона пристального взгляда. Она выросла среди фениксов, существ честных и открытых, не привыкших лгать, но она помнила, что не весь мир такой, и ей стоит быть осторожной - особенно если у тебя в лапах ключ к тому, как восстановить величайший магический предмет всех времен и народов!
   - А откуда нам знать, что ты - это действительно ты? - подозрительно спросила она.
   - Потому что, если бы я вас обманывал ради того, чтобы завладеть чем-либо, что у вас имеется, я мог бы вас просто убить, - ничуть не смущенный ее недоверием, ответил тот, почти в точности процитировав саму Мелинайру, - И, поверьте, для стоящего чародея это было бы куда легче, чем пускаться на такую ложь. Но я этого не сделал, потому что я - именно тот, кем представился, Архимаг своего народа, - тут он улыбнулся, - Надеюсь, я достаточно веско проаргументировал вам свою точку зрения?
   - Ваша логика меня просто в землю вгоняет, - проворчала Мелинайра, - Но - да, вполне, - и она поклонилась, - Прошу прощения.
   - Не за что. И все же я был бы весьма признателен, если вы объясните мне, зачем я вам понадобился. Конечно, место для конфиденциального разговора не слишком удобное, но в дом вам, госпожа дракониха, попросту не пролезть, да и не поместитесь вы там. Кроме того... - и он указал наверх, пробормотав несколько слов, а когда Мелинайра с Ильтианом подняли головы, то увидели, что над ними мерцающей оранжевой дымкой нависло что-то вроде купола. Драконихе это не очень понравилось - она сразу же почувствовала себя бабочкой, угодившей под стеклянный колпак: стен, вроде, и не видно, а ощущение не самое приятное, но она ничего не сказала. Можно потерпеть... А Нельмурагх тем временем добавил, - Я навел чары беззвучия и волшебного щита, так что нас не услышат даже летучие мыши. Вы удовлетворены?
  Наши друзья переглянулись, а потом разом поглядели на волшебника, что терпеливо ждал, пока Мелинайра, нагнув голову, перегрызла ремешок на запястье и протянула ему старую, грязную, да в придачу еще и кровью заляпанную сумку. Она неловко улыбнулась, как бы извиняясь, но Архимаг, судя по всему, брезгливостью не страдал и совершенно спокойно взял ее в лапы, даже не посмотрев, в какой опасной близости она оказалась от его белоснежных одежд. Распутав тесьму, стянувшую горловину, он вытащил свиток... и едва не свалился в обморок, когда достал сапфир. Сумка вывалилась из его ослабевших лап и упала наземь, попутно оставив огромное пятно от колена до самого подола одежды волшебника, но он этого и не заметил, во все глаза глядя на чудесный камень, лежавший на его ладони и слабо светившийся в темноте, причем не лунный свет был тому причиной... Некоторое время Верховный Маг просто смотрел на него, явно очарованный, но потом поднял глаза на двоих путешественников, и в них читались восторг пополам с недоумением.
   - Как? - только и выдохнул он.
   - Это долгая история, - сказала Мелинайра, - Но мы прибыли к вам, чтобы вы объяснили нам вот это, - она указала на свиток, и волшебник, не без труда заставив себя сосредоточиться, развернул старый пергамент.
   - О-о-о... - ему достало лишь слегка окинуть взглядом написанное, - Действительно, эта бумага стоит и времени, и сил... Вы не смогли прочесть, что здесь написано, верно?
   - Да. Ильтиан сказал, что это очень древний язык, и сейчас на нем не разговаривают.
   - И оказался совершенно прав. Ильтиан - это, насколько я понимаю, ты, добрый феникс?
  Тот молча поклонился.
   - Рад знакомству, - грифон кивнул ему, - Что ж, на этом языке уже не говорят лет пятьсот, не меньше, но все же мы его употребляем, и потому он еще не забыт окончательно. Кстати, его правильное название - "сальмиргисдор", что означает "истинная речь", ибо на нем были даны имена и названия всему живому и неживому, когда этот мир только поднялся из бездны хаоса... И вот что написано здесь, - он склонился над пергаментом, заметив, - Кажется, это не весь текст, а лишь кусок, вырванный из книги или из другого свитка... во имя Лайфарона, что за варварство! - ну да ладно... в общем, если читать с самого начала, то выходит следующее:
  ... силами тьмы и хаоса был расколот могущественный Талисман Солнца, хранитель мира и равновесия Валладельфии, после чего Керр окончательно захватил власть в Мглистых Землях, и его тень нависла над всей страной. Но две половины Талисмана не были окончательно уничтожены, хоть и были запрятаны там, куда нет дороги живым: одна из них была брошена в жерло Адской Бездны, самого огромного вулкана в огненной стране свирепых серых драконов, а вторая опустилась на дно безбрежного Южного моря. С тех пор о них ничего не было слышно, и, должно быть, они и доныне покоятся в самых глухих уголках нашего мира, потерянные и забыты...
   - Хм, ну что ж, сведения из этого свитка в целом совпадают с теми слухами, что доходили до меня и моих предшественников, - сказал Архимаг, разглядывая рисунок, - И изображение весьма точное, никогда еще такого не видел. До деталей прорисовано... - он провел когтем по одной из извитых нитей, словно надеясь проследить ее до конца, а Мелинайра, как бы подводя итог, заметила:
   - Итак, одна половина Талисмана покоится на дне морском, а вторая - в недрах вулкана, - и она покосилась на Ильтиана, - Сомневаюсь, братец, что мы сумеем их оттуда достать!
   - А вот это еще хороший вопрос, - усмехнулся Нельмурагх, - Вы разве не знаете, что это за камень, что попал к вам в лапы?
   - Сапфир, - Мелинайра едва на него взглянула, - Кажется, он обладает магической силой, но я еще не разобралась, какой именно. Кажется, это весьма ценный магически...
   - "Весьма ценный"! - только и всплеснул лапами тот, - Да ты что, милая! Ему просто нет цены! Это же Сапфир, один из Самоцветов Стихии! Это же сам Камень Воды!
   - Камень Воды? - Ильтиан смотрел на него, раскрыв клюв, - Вы не шутите? Тот... тот самый?
   - Ну а какой же еще, глупая ты птица? - Архимаг совершенно неподобающим образом хлопнул себя по бедру, расхаживая туда-сюда и так резко поворачиваясь на пятках, что плащ за его спиной почти летал без всякой помощи нервно подрагивающих крыльев, а изящная серебряная сережка в правом ухе, украшенная несколькими неограненными кристаллами горного хрусталя, негромко позванивала, - Да с таким камнем можно отправиться хоть на самое дно океана, хоть к самому Аверлогу ко двору!
   - Значит, - глаза феникса азартно загорелись, - с его помощью мы двое вполне могли бы...
   - Именно, именно, именно! Этот Камень дает владельцу полную и безграничную власть над стихией воды. Можешь себе представить, какие возможности это предоставляет?
   - Мы могли бы опуститься на дно океана и найти там обломок Талисмана! - Ильтиан так и хлопнул крыльями, - Вот это да!
   - Хм, - скептически изогнула брови более сдержанная Мелинайра, - А ты не подумал, как мы его отыщем? Да так можно всю жизнь потратить, перепахивая морское дно!
   - Ну, тут-то я вам помочь в состоянии, - сказал Архимаг, - Правда, это дело не пары мгновений, и мне надо хорошенько подумать. Но утром я постараюсь дать вам ответ... если вы в самом деле решили взяться за это дело, - он пристально посмотрел на друзей, - Вас никто не заставлял и не обязывал, но, сделав первый шаг, вряд ли вам представится возможность повернуть назад. И вы должны будете пройти по этой дороге до конца. Вы согласны на это?
  Феникс и дракониха переглянулись.
   - Если это поможет нам победить Керра, то я согласна, - твердо сказала Мелинайра, - Клянусь Сирингаром, да я бы отдала куда больше, лишь бы положить конец его темному царствованию!
   - А я отправлюсь с ней, куда бы она не залетела, - Ильтиан слегка улыбнулся, - К тому же, это путешествие грозит обернуться славным приключением, и я отнюдь не намерен пропускать все самое интересное! - и он засмеялся, но тут же умолк, заметив в ореховых глазах грифона выражение грусти.
   - Да, - вздохнул тот, словно отвечая на невысказанный вопрос, - Иного ответа я от вас и не ждал. Вы молоды и сильны, у вас впереди вся жизнь, и вам кажется, что, стоит лишь пожелать, вся Валладельфия будет у ваших лап, но, во имя всех Великих Духов, до чего же вы наивны! - и, вздохнув, он подхватил свиток и Камень, после чего, ни слова больше не сказав, скрылся в доме.
   - Чего это он? - удивилась Мелинайра, - Чуть ли не сам нас на это подбивал, а тут...
   - Да не обращай ты внимания, - феникс только крылом махнул, - Он чародей, а у этого народа свои причуды, - и тут он широко зевнул, - Слушай, а давай-ка спать, а? Я устал, как собака, а у нас впереди долгая дорога.
   - Не возражаю, - дракониха, у которой тоже слипались глаза, тут же плюхнулась наземь и, разместив голову между передних лап, почти сразу заснула, и Ильтиан, за отсутствием поблизости деревьев устроившись спать на одном из изогнутых рогов, венчавших ее голову, сонно улыбнулся: а все-таки что за приключение их ждет впереди!
  Нельмурагх разбудил их на рассвете. Он выглядел немного усталым, но вполне довольным собой, и в лапах у него был некий поблескивающий предмет, напоминающий пучок золотой стружки.
   - Вот, - сказал он, протягивая им эту странную вещицу - изящный, словно бы из металлического кружева сплетенный браслет, на котором таинственно поблескивали девять драгоценных камней, будто запутавшихся в переплетениях сверкающих нитей. Мелинайра смотрела на него во все глаза, и хотя она никогда не увлекалась драгоценностями - солнечным драконам была чужда тяга к чему-либо столь материальному, будь то пища, оружие или украшения - но все же этот браслет ее совершенно очаровал.
   - Это одна из реликвий нашего племени, - заметил волшебник, бережно водя когтем по нежному сплетению золота, - Браслет Огня, весьма могущественный предмет. Когда-то его носил Фаараль, и потом им долго владели фениксы, пока один из них, король по имени Раэль не передал его одному из моих предшественников в знак благодарности за оказанную ему помощь в ликвидации урона, нанесенного страшным наводнением, - грифон чуть заметно улыбнулся, - Было бы забавно, если бы огненные птицы оказались порядком подмочены, а? - и он подмигнул Ильтиану, но совершенно беззлобно, и тот не обиделся, - В общем, так Браслет попал к нам, и с тех пор он переходит от одного Верховного Мага к другому, служа на благо всей Валладельфии... и вот ему предстоит сделать еще раз. Я наложил на него кое-какие чары, так что он поможет вам отыскать обломок Талисмана. Ориентируйтесь на тепло и свет - чем ближе вы будете к искомому, тем сильнее нагреется Браслет и ярче он будет светиться.
   - Но как же мы его нести будем? - Мелинайра на глаз прикинула размер украшения, - Вряд ли наш старый затрепанный мешочек выдержит такое путешествие, да еще с таким мощным артефактом внутри!
   - А зачем? - грифон искренне удивился, - Браслеты, если я не ошибаюсь, обычно на руке носят... ну, или на лапе.
  Мелинайра ничего не ответила, но скептически хмыкнула, покосившись сперва на тонкие ноги Ильтиана, а потом на собственные лапищи, каждая из которых была толщиной с грудь грифона.
   - Согласен, не верится. Но ты забыла - это волшебный браслет, так что позвольте вашу лапку, госпожа, - он грациозно поклонился, а дракониха, прилагая невероятные усилия, чтобы не фыркнуть, протянула ему свою когтистую пятерню, могущую при желании послужить старому Архимагу вполне удобным сиденьем. Даже на палец этот браслет ей бы не налез, и каково же было ее изумление, когда золотое кольцо, словно живое, свободно проскользнуло по ее лапе и сжалось на запястье, крепко-накрепко его обхватив! Она слегка потрясла лапой, обнюхала браслет и даже лизнула, проверяя, не обман ли это, но нет - тот держался не хуже стальных кандалов, и ни за что не хотел соскальзывать. Архимаг только засмеялся, глядя на выражение ее лица.
   - Ничего, ты к нему привыкнешь. Он ведь тебе очень идет... хотя, признаться, твоя чешуя выглядит отнюдь не менее красиво! - и он слегка похлопал ее по сверкающему боку, после чего серьезно добавил, - Береги его, Мелинайра.
  Она молча кивнула, только сейчас осознав, какое сокровище доверил ей, едва знакомой драконихе, сам Верховный Маг Золотых гор!
   - Даже ценой собственной жизни, - торжественно пообещала она, - Клянусь.
   - Что ж, крепче клятвы дракона, пожалуй, только клятвы Высших, - кивнул грифон, - И я тебе верю. А вот что касается Сапфира... - он достал камень из кармана своего одеяния и поднял повыше, показывая, что Самоцвет был заключен как бы в клетку из серебряных нитей и повис на довольно короткой цепочке, - то думаю, что его стоит нести тебе, феникс. Вряд ли стоит стравливать на одном существе стихии Огня и Воды. Неприятно это, как ни крути.
   - Понятно, - кивнул тот, - А почему бы мне тогда не нести Браслет?
   - Вот именно поэтому! - засмеялся Нельмурагх, а, заметив недоумевающий взгляд феникса, пояснил, - Видишь ли... ну, волшебники называют это "магическим сродством". Мы, чародеи с давних пор заметили, что существа, являющиеся воплощениями сил стихий, и предметы, что, так сказать, могут считаться их двойниками в спектре проявляемых возможностей... ну, скажем, вот этот самый Браслет Огня и ты, юный феникс - так вот, мы давно заметили, что такие сочетания... гхм, не всегда безопасны. Они образуют весьма устойчивые связи, и, так как мощь артефакта почти всегда намного превосходит силу живого существа, то магический предмет вполне способен подчинить себе своего носителя, и, не сдерживаемый более никакими нравственными принципами владельца, он становится по-настоящему опасен.
   - Короче говоря, - Ильтиан прищурился, - эта штука может подчинить меня себе. Так, что ли?
   - Боюсь, что так, - кивнул Архимаг, - Это, кстати, была одна из причин, почему фениксы передали браслет нам. Конечно, решение короля Раэля встретило бурное недовольство, но он не испугался и пошел на попятную, что само по себе указывало на его невероятную храбрость, и все же отдал нам реликвию, чтобы избавить свой народ от ее влияния, - Нельмурагх слегка вздохнул, - Он едва не поплатился жизнью за свою отвагу... Ему пришлось укрыться у нас, и лучше вам не знать, какими словами провожал народ своего правителя, - он покачал головой, - Я не хочу, чтобы вражда, подобная той, коснулась и вас, мои юные друзья. Поэтому, - он протянул камень. Ильтиан наклонил голову, и волшебник накинул цепь ему на шею, после чего слегка улыбнулся, - Ну вот, я сделал все, что было в моих силах. Дальше вам придется справляться самим. Впрочем... - он слегка призадумался, - возможно, я смогу несколько сократить ваш путь. Правда... не знаю, согласитесь ли вы. Врата - они... как бы это...
   - Пространственные врата? - живо спросил Ильтиан, и глаза его вспыхнули, - Вот это да! Я согласен!
   - Врата? - удивилась Мелинайра, - Какие еще врата?
   - Ну, их еще называют порталами, а иногда - складками. Складками времени и пространства. Открыть такой портал - это, конечно, задача не из простых, но зато он существенно облегчит вам дорогу к океану.
   - И куда он может нас доставить? - полюбопытствовал Ильтиан.
   - А вот, посмотрите, - и он, достав из кармана свернутый кусок пергамента, развернул перед друзьями подробнейшую карту Валладельфии, и они тут же переглянулись, враз отметив, насколько она отличалась от той, что была в доме Экстеллиора - на этой были отмечены и Эльтеррон, и Тайнолесье, и южные степи, и Междуречная долина, и даже Алагандор, легендарный огненный город северных драконов. Коготь Архимага же ткнулся куда-то в центр, далеко от границ Диких - или, как предпочитали называть их грифоны, Свободных Земель.
   - Вот здесь.
   - Во владениях людей? - брови Мелинайры поползли вверх.
   - Именно. Там живет один мой старинный друг, он из народа людей... да, да, и не надо смотреть на меня так, словно у меня ну лбу оленьи рога выросли! Хотя, это было бы весьма забавно! - и он засмеялся, - Но пока что это не случилось, так что умерьте свое удивление. Мой друг, конечно, не без странностей, но все же к нашим народам он относится весьма доброжелательно, этого у него не отнять. Попав туда, вы доберетесь до океана за два-три дня, не больше. Я, конечно, ни за что не стал бы так рисковать, навязывая вам путешествие по Арванскому королевству, но это место ближе всех к океану из тех, что мне хорошо известны, а волшебник может образовать портал только между теми местами, что хоть как-то с ним связаны - пусть и посредством воспоминаний, иначе же он рискует оказаться не там, где ему нужно быть, или и вовсе разорвать связывающую этот мир паутину магии и оказаться где-нибудь за его пределами - а этого я не пожелал бы и злейшему врагу, ибо из тех несчастных, что покинули границы обитаемого... никто не вернулся назад.
   - Ясно, - кивнула Мелинайра, хотя по ее чешуе и пробежала дрожь, - И как вы собираетесь создать этот портал?
   - Ну, открыть его - это, как раз, не самое сложное для мага моего уровня, - не без гордости сказал грифон, - Но вам придется крепко держаться за меня, чтобы, уберегите Духи, не потеряться. Впрочем, думаю, что все будет хорошо, - и, нашарив на поясе небольшой шелковый мешочек, он вытащил из него горстку переливающейся пыли, словно бы сделанной из истолченных в порошок драгоценных камней. Дракониха и феникс с любопытством наблюдали, как волшебник начал читать заклинание, негромко и ритмично произнося странные слова, каждый раз меняя интонацию, и своим шестым чувством Мелинайра почти видела, как вокруг него воздух словно сгущается, а посох мага все ярче и ярче разгорался ровным белым светом, пока, вместе с заключительным выкриком: "Аргандор, мирандал!", что на древнем языке значило "Магия, покорись!", Архимаг не бросил в воздух засверкавший тысячей искр порошок и, резко ударив посохом, словно ножом разорвал доселе цельную ткань воздуха, открыв в нем узкую щель... или, если уж быть точным, дверь. Дверь в иное измерение, где время и пространство ведут себя совсем не так, как в нашем мире, и однажды оказавшийся там, но не нашедший дороги назад, может никогда больше не увидеть солнечный свет...
   - Держитесь за меня, - не оборачиваясь, тихо сказал Нельмурагх, и, едва Ильтиан успел сесть к нему на плечо, а Мелинайра - ухватиться зубами за край плаща, как он стремительно шагнул вперед, перед их глазами полыхнул нестерпимо яркий свети дракониха почувствовала, как земля выскальзывает у нее из-под лап, мощный поток воздуха подхватил ее тело, словно осенний лист, и она полетела куда-то вперед, сквозь переплетение сияющих огненных коридоров. Страшной силы ветер трепал ее крылья, и она изо всех сил прижала их к телу, боясь, что если она позволит им раскрыться, то последует рывок такой чудовищной силы, что он попросту вырвет их с мясом, а заодно отправит в небытие и ее, и Архимага с Ильтианом, заставив их потеряться в переплетениях этого гигантского лабиринта. Так что единственное, чего ей оставалось опасаться - того, что ткань плаща волшебника, и без того донельзя натянутая, порвется, или ее сведенные судорогой челюсти соскользнут, и тогда ветер унесет ее, как пушинку, как потерянное птичье перышко, и никто никогда не найдет ее в этом странном и страшном измерении... Поэтому она просто прищурила глаза, поджала лапы и отдалась на волю судьбе, летя вслед за друзьями в головокружительном путешествии. Время от времени боковым зрением она замечала какие-то неясные тени, но кто это был - обитатели этого мира или же навечно заблудившиеся души из ее измерения, осмелившиеся прийти сюда и поплатившиеся за это своим изгнанием - она не знала, да и не хотела знать. Если она о чем-то и думала все это время, так это о том, что скорее бы завершился этот "полет", и не передать ее радости, когда ветер в ушах внезапно стих, а трое путешественников были, мягко говоря, выброшены навстречу яркому солнечному дню. Архимаг, более привычный, а с ним и Ильтиан успели раскрыть крылья и приземлиться с достоинством, а вот Мелинайра, весившая больше, чем они оба, вместе взятые - нет, и с протестующим ревом она со всего размаху шмякнулась оземь, едва не сломав себе хребет и распугав всех птиц в округе. На шум из небольшого дома выбежал старик в темно-коричневом одеянии, но тут же остановился, со смешанным выражением удивления, страха и восторга взирая на золотистую дракониху, медленно поднимавшуюся на ноги. Почувствовав его взгляд, Мелинайра обернулась и уставилась на него своими блестящими желтыми глазами, но сказать ничего не успела - из-за ее спины показался Архимаг с Ильтианом на плече, и лицо человека тут же просветлело.
   - Нельмурагх! - радостно воскликнул он, бросаясь вперед, - Старый ты перьевой мешок, а я уж думал, ты про меня совсем забыл!
   - Ургальд! - грифон улыбнулся и раскинул лапы, - Как же я рад тебя видеть! - и они обнялись. Ильтиан, деликатно отлетевший в сторону, сел на плечо Мелинайры, с любопытством оглядываясь по сторонам, пока голос Архимага не привлек его внимание.
   - Мелинайра, Ильтиан, познакомьтесь: это Ургальд из Лесота, мой старый добрый друг.
   - Очень приятно, - кивнула дракониха.
   - Рады встрече, - поддержал ее Ильтиан.
   - А уж я-то как рад, - старик так и впился в них взглядом, особенно пристально изучая Мелинайру, - Всю жизнь мечтал увидеть дракона, и в конце концом он свалился прямо мне на голову! - он покачал головой, не в силах сдержать восхищение, - Но что же привело вас всех ко мне?
   - Моим друзьям надо поскорее добраться до океана, - пояснил Архимаг, - А ты, Ургальд, живешь к нему ближе всех моих знакомых... ну, к тому же, ты прав, я уже давно тебя не навещал!
   - Это верно, но ты же у нас как-никак Верховный Маг, про тебя законы не писаны... Ладно, вы хоть останетесь отдохнуть здесь?
   - С удовольствием, - улыбнулась Мелинайра.
   - А ты, Нельмурагх?
   - Я задержусь, но ненадолго, - сказал грифон, - Мало ли что может случиться в мое отсутствие...
   - О, началось, - Ургальд только за голову схватился, - Сейчас начнется о том, что "положение обязывает", бла-бла-бла... - он страдальчески посмотрел на Мелинайру с Ильтианом, что с любопытством за ним наблюдали, - Он что, вас еще не попотчевал этой своей вечной историей?
  Те переглянулись и враз помотали головами.
   - Что-о? - глаза Ургальда округлились, - Да быть того не может!
   - Может, может, - Нельмурагх, судя по всему, прилагал титанические усилия к тому, чтобы не расхохотаться, - Признаться, Ургальд, я не в таком уж восторге от того, что стал Архимагом. Это, знаешь ли, не только честь, но и огромная ответственность... да что я говорю. Ты-то знаешь... - он слегка усмехнулся, - Если меня память не подводит, некогда и ты занимал не самый низкий пост! Если я не ошибаюсь, Лесот считается одним из наиболее крупных городов на западе, и быть в нем лучшим чародеем - тот еще почет!
   - А-а-а... - махнул рукой тот, - Больше всяких официальностей и фокусов, чем настоящего дела и истинного волшебства. Приемы, обеды, праздники, фестивали - сам знаешь, как это бывает. И в конце концов получается, что деревенский колдун, едва способный два слова вместе связать, приносит больше пользы, чем ты! - и Ургальд горько усмехнулся, - Но здесь, - и он обвел рукой лес вокруг и свой неказистый дом, - я хоть и не в почете, и ношу не бархатную мантию, однако могу заниматься магией, а не жалкими иллюзиями, точно шут на базаре! И для меня это куда важнее, - он удовлетворенно щелкнул пальцами, отчего между ними вспыхнула крошечная ярко-синяя молния, и Верховный Маг одобрительно кивнул:
   - Правильно. Все правильно. Маги призваны в этот мир ради большего, нежели для того, чтобы развлекать зевак, и не стоит нам тратить нашу силу на то, что не стоит и мелкой монетки... Верно, старый друг?
   - Старый, - усмехнулся Ургальд, и так толкнул грифона в бок, что тот, не сдержавшись, охнул, - Это кого ты называешь старым, а, мешок с перьями?
  Нельмурагх сперва нахмурился - подобное неуважение трудно не заметить - но потом улыбнулся и, уперев лапы в бока, засмеялся так, что от его клекота птицы, только-только рискнувшие вернуться на деревья, тут же с криками поднялись в небо, недоумевая, откуда здесь взяться орлу... Смех Ургальда, больше похожий на воронье карканье, только добавил сумятицы в их рядах, но волшебникам не было дела до птичьего переполоха, и двое друзей, негромко переговариваясь и все еще смеясь, скрылись в доме.
   - Интригующая парочка, - негромко заметил Ильтиан.
   - Вполне, - согласилась Мелинайра, - Но, по-видимому, в ближайшее время мы никуда двигаться не собираемся, так что я не прочь отдохнуть, - и она легла на траве, подвернув под себя лапы, - Хм, странно... Утро было совсем недавно. А я чувствую себя так, словно уже целую вечность не видела солнца!
   - Да и я порядком притомился, - кивнул Ильтиан, - Это путешествие через портал... бр-р! Не хотел бы я вновь испытать такое!
   - Я тоже, - вздохнула Мелинайра. Солнце, просвечивая сквозь кроны деревьев, бросало на землю ажурную тень лиственного полога леса, и косые лучи, отражаясь от чешуи дракона, весело скакали вокруг нее мириадами бликов, а ветер, гулявший в кронах, напевал какие-то странные, давно всеми позабытые мелодии, под звуки которых веки нашей героини словно бы сами собой опустились, и вот она уже мирно засопела, уткнувшись носом в россыпь белоснежных цветов, так что от ее дыхания их нежные венчики задумчиво колыхались, осыпая землю тонкой, как пыль, нежно-желтой пыльцой...
   - Ты их порядком утомил, - заметил Ургальд, отходя от окна, - Спят, как белки зимой.
   - Порталы, что ж ты хочешь! - Нельмурагх, аккуратно сложив крылья, кое-как устроился в кресле, которое делали явно без учета строения тела грифона, - Тем более, для новичков. Я и сам чувствую себя несколько уставшим, хотя и делал это отнюдь не в первый раз.
   - Скорее уж, в сто первый, - усмехнулся Ургальд, и в его глазах появились искорки смеха, - Эй, а ты помнишь, как парочка таких заядлых лоботрясов забралась в башню их учителя, самого великого Альбарда Красного?
   - Да уж, - Нельмурагх улыбнулся, - Мальчишка двенадцати лет от роду и грифон, у которого половина пуха еще не сошла. Если не ошибаюсь, те двое страсть как хотели проверить, правда ли, что магические книги Альбарда стережет маленький свирепый дракон, а выяснили, что... что там было дальше?
   - Что никакого дракона там не было, но вот зато ловушка у двери сработала превосходно, и двое хулиганов вынуждены были спускаться по лестнице едва ли не кувырком, так как ноги у них прочно слиплись друг с другом, - Ургальд улыбнулся старым воспоминаниям, - В тот день им пришлось спать стоя... Но зато сколько было впечатлений!
   - Определенно, оно того стоило, - кивнул грифон, - И они этого не забыли... Хотя с тех пор утекло немало воды, а те шалопаи давно постарели.
   - Ну, по тебе этого не скажешь, - усмехнулся тот, - По мне, так ты почти не изменился. Да и вообще, вы, грифоны, стареете совсем не так, как люди.
   - Наверное, это потому, что мы живем втрое дольше вас, - улыбка чуть тронула уголки губ Нельмурагха, - И стареем медленно, лишь на самом закате жизни.
   - Завидую вам, - вздохнул Ургальд, - У вас столько времени на все и про все! А вот мне вечно приходится спешить, чтобы успеть сделать все, что я задумал, и мои бедные кости скрипят, напоминая, что я не вечен, а я все равно пытаюсь угнаться за временем, хотя знаю, что оно уже на исходе, - он вздохнул, - Ну что ж, таков порядок вещей.
   - Да, - кивнул каштановый грифон, - Таков порядок... А что это у тебя там в шкафу? Вино?
   - Да, старое, как кровь дракона. Восемь тысяч триста восемьдесят пятого года, представляешь? Это одна из моих последних бутылок хорошего орвайского вина, но, - и он, с кряхтеньем поднявшись со стула, подошел к шкафу и достал ее, - думаю, хватит ей пылиться на полке, - после чего, поставив на стол пару бокалов, он приготовился с трудом выдирать плотно пригнанную пробку, однако Нельмурагх его опередил. Еле уловимый жест когтистых пальцев - и пробка вылетела, громко ударившись о потолок, а Ургальд засмеялся.
   - Ты всегда быстрее меня соображал.
   - Зато ты превосходил меня во всем остальном, - заметил Нельмурагх, а старик, усмехнувшись, разлил по бокалам темно-красное вино и, протянув другу один, провозгласил:
   - Ну что ж... тогда за нас с тобой, дружище!
   - Нет, - покачал головой Нельмурагх, - За это мы еще успеем выпить. Давай лучше выпьем за них, - и он кивнул в сторону окна, - У них впереди долгое и опасное путешествие, так что я бы хотел хотя бы так пожелать им удачи.
   - Что ж давай, - согласился Ургальд, и старые друзья, чокнувшись, слитно провозгласили:
   - За молодых!
  Мелинайра и Ильтиан же встали только на следующее утро, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Ургальд же подробно рассказал им, как стоит добираться до океана:
   - Летите строго на юг, никуда не сворачивая - так вы срежете большую речную петлю, на берегах которой расположено большинство местных селений, однако ближе к морю все же отклонитесь в сторону - обогнете город Хадальмар. А за ним уже и океан виден.
   - Спасибо, - кивнул Ильтиан.
   - Мы не забудем ваши слова, - добавила Мелинайра, выгнув спину и с хрустом расправив крылья, после чего оглянулась на Нельмурагха, - А когда мы закончим дело, то вернемся к вам, Верховный Маг.
   - Буду ждать, - сказал тот, - Удачи вам, и да хранят вас Духи!
  Дракониха в ответ только улыбнулась, после чего подпрыгнула и с шумом рванулась вверх, оглушительно хлопая крыльями и сверкая золотой чешуей, словно какое-то невероятное, сплетенное из чистейшей солнечной энергии существо... А два волшебника смотрели вслед улетающим друзьям, и странное чувство владело их сердцами - желание вот так же полететь навстречу удивительным приключениям, чтобы разгадывать коварные загадки, раскрывать неведомые тайны, разыскивать таинственные сокровища... забыв обо всем, бросить все земное, и, как осенний лист, отдаться на волю ветров, во власть случая и непредсказуемой Судьбы.
   - Да-а-а, - протянул наконец Ургальд.
   - Летит время, - кивнул Архимаг, и еще долго смотрели в безоблачную синь небес, пока две маленькие точки, неизмеримо крохотные крупинки на необъятном ткани бытия, не растаяли вдали.
  Мелинайра и Ильтиан летели весь день, старательно держась повыше в небе, чтобы их не заметили те, кто остался внизу. Но над облаками было довольно прохладно и там вовсю свистели ледяные ветра, так что двое друзей, привыкших к теплому климату Валладельфии, порядком продрогли, и, едва солнце коснулось горизонта, с готовностью сложили крылья и рванулись вниз, в голос вздохнув от облегчения, когда теплый воздух нагретой земли коснулся их тел.
   - Вот, кажется, недурная полянка, - заметил Ильтиан, - Неподалеку, кажется, виднеется дымок, но не думаю, что ночью нас кто-то побеспокоит.
   - Тогда я первая, а то, глядишь, прихлопну тебя ненароком крылом, - сказала Мелинайра и, осторожно выгнув крылья, начала медленно заходить на посадку, лишь у самой земли вытянув лапы и мягко коснувшись ими лесной травы, но, к сожалению, она забыла про свой хвост, что тут же с грохотом вдарил по ближайшему дереву, отчего несчастное растение все затряслось и посреди лета сбросило наземь порядочную часть листвы. Ильтиан, опустившийся на соседний клен, недовольно спросил:
   - А потише нельзя?
   - Можно. Если ты разрешишь мне выкорчевать тут пару деревьев и расширить этот пятачок земли. Я-то побольше габаритами, чем ты!
   - Просто нас могут услышать, а нам это совсем ни к чему. Впрочем, ладно, все равно утром мы отсюда уберемся, - он зевнул, - Ну, спокойной ночи.
   - И тебе того же, - улыбнулась Мелинайра, после чего легла, укрывшись крыльями, как одеялом. Но вот спать ей почему-то не хотелось. Ильтиан уже давно похрапывал на своей ветке, а она все ворочалась, и в голове у нее вертелся лишь один вопрос: а какие они, люди? Жестокие, как Экстеллиор? Сумасшедшие, как Бурбал? Или же мудрые и благородные, как Ургальд? Она не знала, но незнание раздражало ее, как большая заноза, и она все не могла от нее избавиться. Да уж, есть о чем подумать! Из всех рас, населяющих Валладельфию, от мала до велика, ни одна не славилась таким количеством противоречий, как людская. И если всегда можно было с большой долей вероятности предположить, чего можно ждать от кентавра, единорога или крысоголова, то о намерениях человека мог достоверно сообщить только он сам... хм. Мелинайра опрокинулась на спину и посмотрела на звезды, что подмигивали ей с далеких холодных небес. Странно все-таки... Почему так? Почему из всех народов мира, столь разных и непохожих, именно люди встали особняком, решив, что им в большей мере, чем кому-либо еще, даровано право выбирать? Может быть, они и вправду особенные? Не такие, как остальные? Быть может, есть в них что-то такое, что ей до сих пор неведомо?.. Неожиданно резко Мелинайра перевернулась на брюхо, с силой хлопнув по земле лапой, и ее глаза зажглись во мраке, точно две звезды. А что такого? Она же просто посмотрит! Не полезет на рожон, никого не тронет... просто посмотрит! Опасливо покосившись на брата - не проснулся бы! - дракониха как можно осторожнее поднялась на лапы и, крадучись, двинулась к лесу...
   - Эй, ты куда? - сонно окликнул ее Ильтиан, с трудом открыв один глаз.
   - Да так, прогуляться. Мне не спится.
   - Опасно. Не забывай, мы на земле людей.
   - Знаю. Но я буду осторожной. А ты спи.
   - Ну уж нет, - фениксу пришлось-таки разлепить и второй глаз, - Одну я тебя не отпущу, благо, уже успел убедиться, что значит гулять по незнакомому краю в одиночестве. Так что я с тобой.
   - Ладно, - она улыбнулась и направилась дальше. Этот лес отличался от ее родного, да и от леса нальриссов - тоже. Он был немного темнее первого и не такой густой, как второй, но все же лунному свету было нелегко пробиться сквозь переплетение ветвей, и лишь кое-где на земле посверкивали лужицы расплавленного серебра - единственные источники света в этой сумрачной чаще.
   - Выглядит жутковато, - прошептала Мелинайра.
   - Да уж, не самый гостеприимный лес, - согласился Ильтиан, - Но признайся, ты не на деревья пришла полюбоваться... на селение.
   - С чего ты взял? - она произнесла это как можно небрежнее.
   - Да потому, что если бы мудрые мира сего решили бы выставить все свои тайны на всеобщее обозрение, они бы доверили их тебе, - усмехнулся тот, - Мелинайра, я знаю тебя с рождения, так что можешь не юлить и не скрытничать - тебя до костей прогрызло любопытство!
   - А тебя будто бы нет, - неохотно буркнула она.
   - И меня тоже, - кивнул Ильтиан, - Но учти: мы с тобой ввязываемся в опасную авантюру, потому что вряд ли будут в восторге, узнав, что в их землях появился дракон!
   - Если повезет, то они об этом и не узнают, - заметила дракониха.
   - Если повезет, - кивнул он, - Очень повезет.
   - Вот именно. Так что тихо, - и Мелинайра, она по-кошачьи поползла вперед, грациозно перекатываясь с одной лапы на другую и почти не производя шума, которого можно было бы ожидать от существа ее размеров. И, едва за деревьями показались огни небольшой деревеньки, она и вовсе распласталась по земле, но не успокоилась, пока не залегла на самой опушке, положив голову на лапы и почти слившись с темнотой ночи. Поселение было не очень большим, всего дворов двадцать, а то и меньше, но нашим героям оно показалось довольно-таки крупным. Видно было, что жили здесь люди простые и трудолюбивые, не богатые, но и не беспросветно нищие, и Мелинайра с Ильтианом с интересом разглядывали дома под соломенными крышами, огороды и хлева. Правда, увидев колодец с "журавлем", они довольно долго ломали голову над тем, зачем людям понадобилось сажать над водой такую странную штуку, и в конце концов они решили, что это заколдованный страж или что-то вроде того. Ильтиан даже предложил слетать и проверить, но Мелинайра тут же напомнила ему, что им стоит быть осторожными, и феникс несколько разочарованно бухнулся обратно на ветку. Особенно же им двоим хотелось подкрасться поближе и посмотреть, что у этих странных домов внутри, но все же до такого нахальства они не дошли, и уже хотели уходить, когда заметили подозрительное движение на окраине деревни. Сперва они не могли разобрать из-за заборов, кто это, но потом луна выхватила из тьмы две маленькие фигурки, что выбрались за пределы ограды и теперь шагали как раз в их сторону, беззаботно болтая. За плечами у них виднелись явно самодельные луки и колчаны со стрелами, а, не доходя до кромки леса, один из них выудил из мешка факел и поджег его, заставив просмоленное дерево зафыркать и заплеваться рыжими искрами, а дрожащий свет выхватил из тьмы два веснушчатых скуластых лица, явно принадлежащих мальчишкам не старше двенадцати лет. Глаза у Мелинайры расширились, когда она поняла, что еще чуть-чуть - и эти парнишки врежутся в нее, и она начала осторожно отступать назад, но тут раздался возглас: "Эй, смотри-ка! Там в кустах что-то блестит!" - и один из них бросился прямо на нее. Сердце драконихи невольно пропустило удар, но тут раздался дикий вопль, и, захлопав крыльями, бросился прямо в лицо юному охотнику. Тот заорал дурным голосом и, не удержавшись на ногах, опрокинулся наземь... одновременно дав шанс товарищу, и тот не оплошал. "Тванг!" - пропела тетива, и стрела взвилась в воздух, посланная в полет. Ударь она чуть в сторону - и пробила бы сердце, но Ильтиан, раскрыв крылья, рванулся вверх, и наконечник из остро заточенного гвоздя вонзился ему в крыло, насквозь пробив живую плоть. Жгучая боль подобно пожару пронеслась по всему телу феникса, и, закричав, он упал, но тут же вскочил на лапы и свирепо зашипел, подняв дыбом все перья.
   - Ух ты, попал! - судя по голосу паренька, этот факт его немало удивил, - Вот это птичища!
   - Орел, что ли? - с недоумением спросил сам стрелок, а потом поднял с земли палку и ткнул ею в Ильтиана, но тут же раздался треск - и мальчишка в восторге отдернул свою деревяшку, которая существенно укоротилась посредством крепкого клюва феникса, - Вот это да, да он кусается!
   - Смотри, как бы он тебе пальцы не оттяпал! Лучше скидывай ремень, скрутим его и живьем домой отнесем!
   - Давай! - обрадовался тот, и парнишки, сняв пояса, начали обходить Ильтиана с двух сторон. Тут уж Мелинайра решила, что так дело не пойдет - с двумя сразу Ильтиану никак не справиться, и в лес он улизнуть не сможет. Ей не хотелось довести мальчишек до обморока, поэтому она только подняла голову и пристально на них уставилась. Сперва они ее даже не заметили, но тут один из них, словно почувствовав, вскинул глаза и встретился взглядом с драконихой. С его лица мгновенно сбежала вся краска, ремень выпал из ослабевших рук, колени задрожали, а рот раскрылся в беззвучном вопле ужаса. Товарищ его вначале удивленно на него уставился, но потом, сообразив, что тот увидел что-то за его спиной, крутанулся, как ошпаренный, и, несколько мучительно долгих мгновений пропялившись на дракона, рванул из колчана стрелу и выстрелил. Мелинайра даже не моргнула, и легкая стрелка скользнула по ее щеке, не оставив даже царапинки, а губа драконихи презрительно скривилась. Охотники!.. Но вот мальчишки растолковали ее жест несколько иначе. Увидев, что стрела не пробила ни чешуйки, но дракон, видимо, рассердился и оскалил зубы, один из них что есть мочи припустил бежать, а вот второй, понимая, что за ним ему не успеть, скинул с плеса колчан и вытащил из-за пояса нож, длиной почти с его локоть. "Зубочистку он мне принес, что ли?" - подумала дракониха и невольно фыркнула, выпустив маленький язычок пламени, однако на мальчишку это подействовало, как прямая угроза - он с криком бросился вперед. На что он надеялся - сказать сложно, потому что Мелинайра при желании могла одной лапой его попросту раздавить. Другое дело, что она не собиралась этого делать, а потому довольно мягко поддела его под колени и опрокинула навзничь, как игрушечного. Тот попятился, проворно перебирая руками и ногами, но позади совсем не к месту оказался древесный ствол, и, прижавшись к нему, он решил, что теперь-то ему точно конец. Его спина стала совсем мокрой от пота, и в другое время ночная прохлада заставила бы его трястись от холода, но сейчас он стучал зубами только от страха. Дракон был совсем близко, его длинная морда зависла перед лицом мальчика, однако повел он себя довольно странно: не схватил зубами, не дохнул пламенем, а мотнул головой, как сделал бы человек, подзывая кого-то. Паренек почувствовал, что находится на самом краю сознания. Если их тут двое... Он зажмурил глаза и весь съежился, словно надеясь провалиться под землю и спрятаться в ее темной глубине... но он не услышал ни треска сучьев, ни глухого рычания, что возвестили бы о приближении тяжелого зверя, а потом что-то слегка коснулось его ноги, и, со страхом приоткрыв глаза, он увидел подбитого ими феникса. Раненое крыло птица волочила за собой, и каждое движение явно доставляло ей боль - на земле оставались капли ярко-красной крови. Тут тяжелый кривой коготь дракона слегка дотронулся до его груди - мальчик обмер, решив, что кошмарный ящер сейчас проткнет его насквозь, как букашку, - но ничего такого не случилось, хотя он чуть не умер от страха, когда рокочущий голос сказал:
   - Вытащишь эту стрелу - и я тебя отпущу.
  Он в недоумении посмотрел сперва на феникса, потом на его страшного спутника, и только тут до него дошло: это же дракон сказал!
   - Вот именно, - прорычала Мелинайра, словно читая его мысли, - Давай, вытаскивай. И осторожнее!
  Мальчишке явно позарез хотелось спросить, не обманут ли его, но он успел сообразить, что сейчас он не в том положении, чтобы задавать лишние вопросы, и опустился на землю рядом с Ильтианом. Тот, поморщившись, протянул ему свое крыло. Тонкие трясущиеся пальцы аккуратно ощупали его, нашли стрелу... осторожно отломили наконечник и медленно вытащили древко из тела. Ильтиан перенес эту болезненную операцию стоически, и только раз вскрикнул, но этого хватило, чтобы щеки у паренька стали белее сметаны, и он шарахнулся прочь. Феникс же внимательно осмотрел рану, немного поправил клювом встрепанные перья и сказал:
   - Ну, вроде бы, ничего серьезного.
   - Это хорошо, - улыбнулась Мелинайра и повернулась к мальчику, чтобы велеть ему проваливать на все четыре стороны... но тут раздался крик: "Вот они!" и одновременно с ним несколько копий вылетело из-за холма, сверкнув в лунном свете наконечниками, точно клыки хищного зверя, а за ними показались вооруженные люди. Одно из копий воткнулось в землю, другое едва не пригвоздило к земле Ильтиана, но зато два последних попали в цель: одно вонзилось в основание драконьего крыла, пробив перепонку насквозь и глубоко засев в теле, а второе ударило в шею, где чешуя была не такой прочной, как на туловище, и хотя острое кованое лезвие не задело жизненно важных сосудов, но оставило рваную рану на горле драконихи, и та заревела от боли. Мальчишка, не помня себя от страха, рванулся наутек, только пятки засверкали, но нашим героям было уже не до него - их со всех сторон обступили люди. Они были явно настроены решительно, и держали в руках топоры, вилы и самодельные копья, а их лица были мрачны, как грозовые тучи. Мелинайра сразу поняла - эти шутить не будут, и без боя ей из этого кольца не вырваться, да и потом, если бы даже ей представился такой шанс, он не могла улететь - крыло было серьезно повреждено, а потому ей осталось лишь защищаться, и приблизившихся людей встретили оскаленные зубы и ужасающий рев, от которого невольно попятились даже самые храбрые из них. Огненные искры вырвались из пасти дракона, лишь чудом не попав на одного из селян, и кольцо еще больше расширилось, но никто из них не побежал. Мелинайра с рычанием обводила их глазами, золотые языки огня плясали между ее клыков, а хвост гневно колотил по земле, оставляя на ней глубокие борозды. Боковым зрением она отметила какое-то движение в стороне, и едва успела оглянуться, как копьецо - легкое, охотничье - намеченное ей в глаз, вонзилось в челюсть, и она невольно пригнула голову, но тут же свистнули веревки, и сразу две петли арканов обвились вокруг ее пасти, крепко ее стиснув. Рассвирепев, Мелинайра попыталась зацепить их когтями и стащить со своей головы, но люди были проворнее, и, воспользовавшись тем, что он не могла схватить их зубами или поджарить, они бросились вперед, причем еще несколько петель обхватили шею драконихи, и пока сразу несколько крепких мужчин с трудом удерживали ее на месте, один из молодых парней вскочил ей на спину и что есть силы обрушил свою дубинку ей на затылок. Первый удар заставил ее затрясти головой, от второго помутилось в голове, но третий ее окончательно сломил, лапы ее подкосились, и могучая дракониха рухнула на землю, едва не похоронив под собою кое-кого из селян.
   - О-го-го, - присвистнул кто-то, - Вот так туша!
   - Не болтай, лучше помоги, - проворчал другой, - Пока эта тварь не очухалась, надо ее связать хорошенько, а иначе нам всем не поздоровится!
   - Зато нашему графу точно понравится такая зверюшка! - усмехнулся третий, - Уверен, он будет в восторге!
   - Только бы он еще придумал, как сделать для нее достаточно прочную клетку, - заметил еще один, на пару с товарищем стягивающий веревками мускулистые задние лапы дракона, - Ишь, какие мышцы! На зависть медведю!
   - Был бы дракон, а уж клетка для него найдется... О-о-о, да вы только посмотрите!
   - Что там у тебя?
   - А вот, - крестьянин ткнул пальцем в золотой браслет на передней лапе драконихи, - Сколько, по-вашему, эта штука может стоить?
   - Да целое состояние, наверное! - толстый рыжебородый мужчина, склонившись над находкой, колупнул браслет ногтем, проверяя, не обман ли, - Если это настоящее золото, братцы, то оно стоит всей нашей деревни и еще одной такой же в придачу!
   - К тому же, графу совсем не обязательно знать об этом! Хватит с него и дракона! - заметил кто-то, и его подержали одобрительными возгласами. Сразу несколько рук обхватили золотое кружево и начали тянуть, но без толку - браслет сидел крепко. Его пытались и так, и сяк стащить с драконьей лапы, но он словно смеялся над ними, и в конце концов один из крестьян со всего размаху ударил по нему топором, надеясь разрубить внешне хрупкое украшение, однако в ответ словно искра проскочила по деревянному топорищу, и человек с воплем отбросил его прочь, а когда другие встревожено на него посмотрели - показал им свои руки, жестоко обожженные, словно вытащенные из костра, и в воздухе явно запахло паленой кожей. После этого крестьяне решили, что дело того не стоит, тем более, что тут явно не обошлось без колдовства - а к нему они всегда относились с изрядной долей осторожности, так что им осталось лишь покрепче связать дракониху, и, после того, как самые недоверчивые из них признали, что теперь-то невиданная добыча не вырвется, они сразу стали думать, куда поместить ее до приезда графа - а в том, что он или его посланники явятся, не сомневался никто, больно уж повод был необычный. В конце концов было решено использовать старый хлев на окраине деревни, полуразвалившийся, но пока не намеревающийся в один прекрасный момент обрушиться им на головы. Несколько парней сбегали за лошадьми, и вскоре привели четырех сильных жеребцов, что, только учуяв дракона, начали рваться и храпеть, ни за что не желая приближаться к опасному хищнику, однако хозяевам удалось их успокоить, и те, то и дело взбрыкиваясь и прижимая уши, неохотно потащили Мелинайру по лугу. Селяне шли следом, подбадривая животных и помогая им, когда чешуйчатое тело драконихи цеплялось за торчавшие из-под земли корни и коряги, но даже с их помощью до хлева - покосившегося строения, больше напоминающего кучу подгнивших бревен, чем нечто оформленное - они добрались нескоро, и с явным облегчением втащили дракона внутрь. Несколько человек тут же схватились за древко копья, торчащее из бока Мелинайры и, поднатужившись, вырвали его, и хотя дракониха содрогнулась от боли, но в сознание не пришла, так что люди смогли перевести дух. В ту же ночь по дороге на север поскакал гонец. Он что есть силы погонял коня, и глаза его сверкали от предвкушения того, какие лица будут у господ из графского замка, когда он сообщит им последние новости - а он был уверен, что они стоят того, чтобы к ним прислушаться!
  Боль... Казалось, она заполнила собой всю голову Мелинайры и огненными волнами прокатывалась по позвоночнику с каждым ударом сердца. Дракониха поморщилась, но все же открыла глаза, стараясь понять, где она. М-да-а... Кажется, она здорово влипла. Лапы, перепутанные жесткими веревками, ноющая шея и раскалывающийся от боли череп красноречиво это подтверждали. А самое противное - она точно знала, что ничего хорошего в ее нынешнем положении нет, да и быть не может, и во всем этом виновата только она сама. А если еще по ее вине пострадал Ильтиан... успел ли он убежать и скрыться с глаз до того, как его заметили и поймали? Или неподалеку отсюда, связанный и беспомощный, дожидается своей участи и ее названый брат, чья жизнь висит на волоске лишь из-за того, что верность ей не позволила отважному фениксу остаться дома и не ввязаться в это опасное путешествие? Мысль об этом больно обожгла ей душу, и она что было силы дернулась всем телом, но веревки держали крепко, и лишь стон бессильной ярости вырвался из ее груди вместе с тонкой струйкой дыма. Ее мучила жажда, все тело ныло от боли, а горло и порванное крыло просто жгло огнем, и она даже не могла дотянуться и зализать свои увечья - челюсти были туго связаны толстыми узловатыми веревками. Изогнув шея, она попыталась дотянуться до своего спинного гребня и об его острые шипы перетереть веревки, но голову пронзила такая боль, что она выдержала, и, глухо взвыв, рухнула наземь, гадая, чем обернется для нее и Ильтиана эта оплошность... Видимо, ее поймали те люди из деревни. Но не убили. Почему? Почему живая дракониха для них ценнее, чем мертвая? Вряд ли они собираются открыть в своей глухомани экзотический зверинец... Так что вывод напрашивался только один - кому-то решили преподнести подарок, в виде не трупа, а вполне живого дракона. Мелинайра скрипнула зубами. Керровы рога! Ну за что ей такое?! Зарычав от злости, она принялась вертеться на полу, как уж на сковородке - вдруг где-нибудь ослабла веревка? Вдруг получится?.. Но тщетно - путы держали крепко. И лапы, и морда были связаны, даже крылья примотали к телу, так что свободным остался только хвост, но, как она его ни изгибала, никакого положительного эффекта не добилась, только еще больше вымоталась. Сердце ее точно сжали чьи-то жестокие пальцы, горло щемило, и она не выдержала - на глазах вскипели слезы, и одна, большая и горячая, скатилась по ее щеке, с шипением коснувшись пола... И тут послышались голоса, скрипнула старая рассохшаяся дверь, и на фоне пасмурного неба дракониха увидела два мужских силуэта. Глаза ее недобро сощурились, и вскипевшая в груди ярость мгновенно высушила слезы, заменив всхлипывания клокочущим рычанием.
   - О, очнулся дракончик, - усмехнулся один из селян, - И то славно, граф ведь скоро прибудет.
   - Еще бы не славно, - засмеялся второй, - Он ж заядлый охотник, так мы ему предоставим такую добычу, что даже он устоять не сможет! - и они оба расхохотались, но тут же осеклись - из ноздрей Мелинайры повалил дым, а губы изогнулись, и между плотно сжатых челюстей проскользнул слабенький язычок ярко-золотого пламени.
   - Сердится, - толкнув товарища локтем, подмигнул ему один из крестьян, - Как же так, что его, такого большого и могучего, поймали какие-то людишки!
  Они рассмеялись и ушли, хлопнув дверью и приперев ее снаружи колом, но, едва их шаги стихли вдали, послышался какой-то неясный шорох, посыпалась труха, и на спину драконихи спорхнул... Ильтиан! От удивления ее глаза стали круглыми, как две луны, но он лишь прошипел: "Тш-ш-ш" и стал оглядывать ее со всех сторон, видимо, оценивая, насколько все серьезно, после чего прошептал:
   - Слушай, сестренка, сейчас я тебя освободить не могу - снаружи утро, тебя сразу заметят, а улететь ты не сможешь. Я вернусь ночью, хорошо? Не сдавайся, и помни, что я рядом! - и. ласково ущипнув ее за одну из чешуек, как он частенько делал, когда она была маленькой, феникс раскрыл крылья и вылетел прочь из хлева, тут же взмыв вверх и зарывшись в низких дождевых облаках. И не знал он, что кое-кто заметил его ало-золотую тень, выскользнувшую из-под гнилой кровли... А Мелинайра долго смотрела ему вслед, после чего слабо улыбнулась - насколько позволили веревки - положила голову на пол и принялась ждать.
  Но - не дождалась. И Ильтиан, что внимательно наблюдал за деревней, спрятавшись в гуще сосновых ветвей, смог лишь тихо застонать от бессильной горечи, когда на дороге показалась большая группа всадников. Видно, не так далеко стоял графский замок, и не самую плохую лошадь дали гонцу, коли за три дня успели обернуться... А граф - на то и граф, сразу узнаешь. Он не стал посылать верных людей без вождя, не поставил во главе отряда ни советника, ни собственного сына - сам приехал! На белом холеном коне, в богатой одежде и расшитом плаще, отделанные драгоценными камнями ножны блестят у пояса... Не роскошно, человек его титула, второго после короля, мог бы одеваться и получше, но сразу было видно, что он здесь главный - даром, что ли, ехал впереди двух десятков добротно вооруженных воинов и хоть бы один оспорил у него это место! Выносливые лошади несли своих седоков легко, хоть и проскакали немалый путь, так что скоро можно было разглядеть и бляхи на узде коня, и серебряное кольцо на руке, и темную, аккуратно подстриженную бородку графа, седоватые его волосы... глаза... а что это были за глаза! Одного взгляда на них хватило бы, чтобы признать вождя, будь он хоть в лохмотьях, хоть на хромом осле! Серые, с едва заметной ледяной просинью, они смотрели прямо вперед, спокойно и жестко, без малейшего страха и с уверенностью человека, привыкшего как на себя самого полагаться на своих воинов. А те, видно было, еще ни разу его не подводили... и были убеждены, что не подведут и на этот раз. Навстречу знатным гостям уже высыпала чуть ли не вся деревня, от мала до велика, впереди же шел староста, а с ним еще несколько наиболее почитаемых мужчин. Ильтиан видел, как они встретились, как селяне в пояс поклонились графу, и тот благосклонно им кивнул, после чего весь отряд двинулся к старому хлеву, и феникс, на свой страх и риск, полетел следом. Он прятался, как только мог, но он, как ни крути, был довольно крупной птицей, и его сверкающие перья даже в потемках блестели, точно чистое золото, поэтому он не особо удивился, когда заметил, что за ним, точно втихую, крадется какой-то мальчишка. Раздосадовано щелкнув клювом, феникс попытался стряхнуть этот "хвост", однако тот оказался весьма липким, и никак не хотел отстать, пока не загнал Ильтиана под какую-то ободранную стреху, и тот съежился в сырой соломе, точно птенец в яйце, молясь, чтобы его не заметили. Раненое крыло снова заныло, словно намекая, что больше оно над собой сегодня издеваться не даст, и Ильтиан, чувствуя себя все хуже и хуже, скорчился, точно жучья личинка, ожидая, когда раздастся торжествующий вопль, чтобы в тот же момент броситься на своего преследователя, до того, как он успеет выпустить первую стрелу, и напоследок разодрать ему лицо, но он не дождался, когда же заскрипит натягиваемая тетива - вместо нее раздался тихий, прерывающийся голос:
   - Эй, ты... Ты здесь?
  Ильтиан напрягся еще больше. Что это, ловушка? Глаза его сощурились. Ну, если этот человеческий детеныш решил сыграть с ним злую шутку, то он узнает, каково это - доводить феникса до белого каления! Перья его встали дыбом, как иглы у ежа, и он приготовился атаковать, но мальчик, словно почувствовав его настроение, вышел на открытое место. Ильтиан узнал его. Это был тот самый мальчишка, что вытащил стрелу из его крыла, и теперь он стоял прямо под ним, высоко подняв руки, словно показывая, что он безоружен, и голос его прозвучал почти умоляюще:
   - Ну пожалуйста, выйди! Мне с тобой поговорить надо!
  Мальчик огляделся по сторонам, но тщетно - феникс словно под землю провалился, и он нигде не мог заметить ни перышка, ни кончика хвоста. Он глубоко вздохнул, решив, что все равно все уже тщетно. Зря он во все это впутался... зря. Но тут сзади едва заметно шевельнулся воздух, и раздался чистый, музыкальный голос, совсем не похожий на человеческий:
   - А зачем тебе со мной разговаривать?
  Он обернулся до того порывисто, что едва не запутался в собственных ногах, и светло-голубые глаза его широко распахнулись, увидев, что над ним, устало сгорбившись на каком-то торчащем из-под крыши шесте, сидит громадная ало-золотая птица и пристально смотрит на него своими блестящими темными глазами, словно пытается заглянуть в самую душу.
   - Я... я... - мальчишка явно перетрусил, но потом собрался с духом и выпалил, - Я просто хочу знать, почему вы меня не убили?
   - Тебя? - Ильтиан искренне удивился, - А зачем?
   - Но я же подстрелил тебя!
   - Ну, подстрелил.
   - Но... разве ты не разозлился на меня?
   - Разозлился. Мне было больно.
   - Тогда почему ты не убил меня?
   - Из-за простреленного крыла? - феникс фыркнул, - Ты же вытащил стрелу.
   - Не понимаю, - мальчишка замотал головой, - Ты же из Диких Земель! Разве ты не ненавидишь людей?
   - Ненавижу? Ну... я бы не сказал, что я вас люблю, вернее, я вас просто не понимаю, но ненавижу? - феникс хмыкнул, - Ненавидеть можно то, что хорошо знаешь, а вы... - он смерил мальчика оценивающим взглядом, - Вы просто странные. Этого мало, чтобы испытывать к вам нечто подобное.
   - Так значит... вы бы меня не убили?
   - Вы, люди, что, от рождения глухие? - несколько раздраженно спросил Ильтиан, - Я же тебе объяснил!
   - Так значит... но это же несправедливо! Значит, дракона убьют ни за что!
   - Ты потрясающе догадлив, - вздохнул Ильтиан, - И, к сожалению, ты прав. Теперь, когда мы это выяснили, ты оставишь меня в покое?
   - А ты что будешь делать?
   - А это уже мое дело.
   - Ты попытаешься освободить дракона, да?
   - Может, и попытаюсь, - начиная злиться, прошипел феникс, - И хватит называть ее "дракон", договорились? Меня это раздражает.
   - А, так значит, он - это на самом деле она? Драконша? Или... как это... драконица?
   - Вообще-то дракониха. Но я уже сказал - это не твое дело! Отстань от меня! Из-за вас двоих у нас и так достаточно неприятностей!
   - Но как ты собираешься вытащить своего... свою подругу, если ты... птица?
   - А что ты имеешь против птиц? - вздыбил перья Ильтиан, - Они что, по-твоему, тупые? Слабые? Трусливые?
   - Нет, конечно же нет! То есть, ты мне не кажешься ни тупым, ни слабым, ни, тем более трусливым, но птицы... они... маленькие. Даже ты... да ты не больше нашего жирного гусака!
   - Вот уж спасибо, сравнил, - проворчал феникс, - С гусаком... Ну, может, я и маленький - на твой взгляд, но будь уверен, что стою я побольше, чем некоторые громилы! - и он недвусмысленно на него покосился, отчего паренек вспыхнул, точно девчонка, и яростно выпалил:
   - Неправда! Я знаю, ты думаешь, что я трус и слабак, потому что испугался тебя, но я не такой!
   - Да какая мне разница, - феникс только крылом на него махнул, - Из-за тебя я уже потерял кучу времени, так что, - он расправил крылья, - бывай... храбрец, - последнее слово он произнес с изрядной долей сарказма, и мальчик, чувствуя, что вот-вот расплачется, выкрикнул:
   - Но ведь я могу тебе помочь!
   - Да? И чем? - Ильтиан усмехнулся, - Прострелить мне и второе крыло? Благодарю покорно, как-нибудь обойдусь!
   - Нет, не этим! Я могу помочь тебе выручить твою дракониху!
   - Как? Ты всего лишь мальчик! Ребенок! Да никто тебя и слушать не станет!
   - Может, и не станет. Но что, если я не собираюсь никому ничего говорить? Ведь ты же не собираешься!
   - Ты что... - феникс вытаращил на него глаза, - ты что, собираешься помочь ей бежать?
   - Ты потрясающе догадлив, - насмешливо сказал тот, в точности спародировав самого Ильтиана, - Но именно это я и собираюсь сделать! Ты согласен?
   - И как ты можешь мне помочь? - Ильтиан скептически выгнул золотистую бровь, - Граф и его люди уже здесь!
   - Значит, нам надо торопиться, - мотнул головой мальчишка и, пригнувшись, юркнул куда-то в проулочек, махнув рукой фениксу: давай за мной. Ильтиан только головой покачал. Великолепно! Теперь он вынужден доверять этому человеку, едва с ним знакомому и явно самому себе на уме. Но - выбора у него не осталось, и наш герой, глубоко вздохнув и спросив себя, сколько седых перьев добавится у него за этот день, последовал за своим странным компаньоном...
   - Будьте уверены, ваша светлость, - юлил перед графом деревенский староста, разве что только хвостом не виляя от усердия по причине отсутствия такового, - то, что вы увидите, с лихвой оплатит то время, что вы потратили, посетив наше скромное селение! Я и сам едва поверил, когда увидел!
   - А я - когда услышал, - одними губами улыбнулся граф, глаза его оставались холодными, - Если я не ошибаюсь, последние драконы в этих краях были истреблены еще во времена моего прапрадеда, Ордангера Слепого - он лишился зрения в схватке с одним особо свирепым зеленым лесным драконом, доставлявшем жителям окрестных деревень множество хлопот. Не думал я, что однажды увижу одну из этих тварей едва ли не под стенами собственного дворца! - и он засмеялся, вместе со своими воинами, но смех его был подобен зимнему ветру, и было ясно, что на самом деле никакого веселья граф не испытывает, - Но вы поступили правильно, сообщив об этом мне, - добавил он, и лицо старосты просияло, - Я не сомневаюсь, что здесь живут храбрые и достойные люди, но все же драконы... это драконы, - и он снова улыбнулся, на этот раз чуть теплее, однако, стоило им приблизиться к хлеву, лицо его стало суровым. Так охотник, выследивший зимой медвежью берлогу, замолкает, приближаясь к засыпанному снегом убежищу спящего, но все еще смертельно опасного зверя. Староста сам убрал кол, подпирающий дверь, и та тут же со скрипом отворилось, чтобы бледное солнце, еле видное за серыми тучами, неохотно пробралось внутрь, навстречу холоду и сырости, выхватив и тускло заиграв на связанных лапах, длинной шее, золоченой голове и больших глазах, что равнодушно смотрели куда-то в сторону, и даже не скосили взгляда на вошедших - пустыми, безжизненными были очи живого, но плененного, потерявшего силу и свободу дракона. Граф долго разглядывал его, молча, зато воина за его плечами восторженно зашумели, а деревенские просто таяли от счастья. Знать, уже представляли, как наградит их граф за столь удивительную добычу, как богато одарит...
   - Ну что ж, - промолвил наконец тот, и голоса враз стихли, - Я действительно недаром потратил время, добираясь сюда. Думаю, что смогу достойно оплатить вам хлопоты... и решить, как поступить с этим... животным, - последнее слово он произнес так, словно оно оказалось наилучшим из тех, которыми располагал его словарный запас, но отнюдь не точным, после чего он развернулся и ушел, сопровождаемый весело галдящими селянами и оставив одного из своих воинов на страже. Мелинайра слышала, как он походил за дверью, но потом, видно, нашел особенно удобное место, чтобы прислониться и заскучать. Но драконихе было все равно, один там воин или тридцать один, в любом случае сделать что-либо она не могла, а потому лежала, прикрыв глаза и молча ожидая... Она была уверена - долго в одиночестве ей не мариноваться, так что она не совсем удивилась, когда услышала шорох соломы, но вот появление мальчишки, что по-кошачьи ловко спрыгнул вниз, а вслед за ним - еще и Ильтиана повергло ее в такой шок, что она молча уставилась на них, и глаза у нее были - каждое по блюдцу.
   - Не удивляйся, - закатил глаза Ильтиан, - Я и сам с трудом верю, - после чего, взмахнув крыльями, он взлетел к ней на голову и принялся долбить веревку, размочаливая клювом крепкие волокна. Мальчишка без лишних указаний достал из кармана небольшой ножик и, пристроившись рядом, стал резать путы, что оплели передние лапы драконихи. И чихать им обоим хотелось на то, что с этим делом они могли провозиться до самого утра... чихать. Жесткие веревки поддавались плохо, но феникс упрямо клевал их, а мальчик - пилил ножом, и Мелинайре оставалось только лежать тихо да изредка морщиться, когда острый клюв или порядком разогревшееся лезвие попадали ей по чешуе. Вот одна веревка, лопнув, сползла с ее челюсти, но ведь их вон сколько... Однако они не сдавались, и Ильтиан, довольно щелкнув клювом, тут же принялся за вторую. Та оказалась намного толще, но он долбил ее, пока не разодрал клюв до крови, и тогда, облизывая его языком, он неожиданно тихо спросил, чтобы не привлечь внимания стражника, что по-прежнему околачивался за дверью:
   - Мелинайра... Слушай, а ты не могла бы выдохнуть чуть-чуть огня? Ну хоть вот столечко?
   - Оуф-ф, - неясно промычала та, и, изогнув губы, с трудом выдохнула воздух сквозь стиснутые клыки, издав при этом какое-то сдавленное шипение, с которым из ее пасти вылетел крошечный огонек. Но Ильтиану его оказалось достаточно.
   - Эй, мелкий... как тебя там зовут?
   - Хаммар, - мальчишка оглянулся на него, - Хаммар, сын Трамуна.
   - Очень приятно... А ты не мог бы своим ножом немного поскоблить веревку? Пилить не обязательно - просто размочалить немного?
   - Зачем тебе это?
   - Увидишь, - подмигнул ему тот, и мальчик, пожав плечами, принялся за дело. Ножик так и порхал в его проворных руках, пока он, закусив губу и чуть ли не лежа на драконьей голове, надрезал веревки.
   - Достаточно, - феникс положил крыло ему на плечо, - Посторонись-ка, - и, чуть отодвинув его в сторону, он легко сдунул огонек на потрепанную веревку. Тонкая светящаяся змейка тут же поползла по веревке, прожигая ее собой, цепляясь за торчащие волокна и превращая их в пепел. Дракониха терпела это молча, но она не стала ждать, пока они окончательно прогорят, и, резко дернув челюстями, разорвала веревку на куски, после чего, наклонив голову, несколькими приемами освободила лапы. Ильтиан тем временем перелетел к ней на спину и принялся освобождать крылья, а Хаммар, присев рядом с ее крупом, стал перетирать веревки на ее задних лапах, и дракониха сдержанно, глухо рычала, пока злосчастные путы трещали на ее зубах. Разорвав последние, она подняла голову, и пламя заплясало на ее клыках, так что в его золотистом свете она ясно увидела белое, как молоко, лицо стражника, заглянувшего проверить, все ли в порядке...
   - Вдарь по нему! - заорал Ильтиан диким голосом, и в тот же миг струя яркого пламени ударила в мигом захлопнувшуюся дверь, сбив ее с петель, как игрушечную, и гнилые доски вспыхнули, точно пропитанные маслом, так что этот огромный факел, взвившись в воздух, рухнул вниз прямо на спину убегающего рыцаря, и, не развались он еще в полете на куски, того не уберегли бы и стальные доспехи, а так он лишь упал, но тут же вскочил и бросился дальше, крича, точно полоумный. Поняв, что время поджимает, Мелинайра со всей яростью вцепилась в веревки, после чего, застонав от боли в затекших лапах, с трудом встала, и уж тогда ее ярости было, куда вылиться! Старый хлев вспыхнул не хуже стога сена, пожираемый безжалостным пламенем, едва державшиеся стены его обрушились, и глазам всполошенных селян предстало жуткое зрелище - громадный дракон, что стоял прямо посреди пламени, сверкая, точно отлитая из золота скульптура, и его оглушительный боевой клич прогремел над ними подобно зову охотничьего рога. Хаммар, перепуганный до полусмерти, уцепился за шею драконихи, Ильтиан с криком взвился в небо, а сама Мелинайра, рыча и извергая пламя, поджала под себя задние лапы и, точно спущенная с тетивы стрела, бросилась вперед. Кони рыцарей так и шарахнулись во все стороны, а крестьяне с воплями ужаса побежали прочь, когда на них, будто кара небесная, чуть ли не свалился разъяренный ящер, для пущей внушительности расправивший громадные крылья, хотя это, по-видимому, было лишним - и без того поводов бояться хватало. Потеряв надежду утихомирить своих обезумевших скакунов, люди спешились, держа в руках длинные копья, и лошади тут же умчались прочь, стремясь оказаться как можно дальше от дракона, против которого остались лишь граф и его двадцать воинов. И, надо отдать им должное, они не струсили - не побежали, не попятились назад, а лишь проворно перестроились полумесяцем, образовав сильный, в три ряда, центр и загнутые фланги, отрезающие все боковые пути к отступлению. Они были храбры, эти рыцари, отлично вооружены и готовы положить жизнь за своего графа, что стоял там же, и не за их спинами, а впереди всех, в самом центре, куда вероятнее всего ударил бы загнанный в ловушку зверь. Мелинайра заметила это, и оценила по достоинству, хотя в ее глазах по-прежнему горело гневное пламя, а клыки были оскалены в нешуточной угрозе, и к ее шее, съежившийся и дрожащий, прижался маленький мальчик, обхвативший ее своими тонкими руками и крепко зажмуривший испуганные глаза... Она чувствовала его тепло, его худое тело, трясущееся, точно осенний лист. И на этот раз она не стала ждать, пока ее вновь свяжут и заставят покорно дожидаться своей участи - атаковала первой. Ее тело взвилось в воздух, точно тугой клубок ярости и силы, сплошь утыканный клыками и когтями, и оттуда ринулось на людей, грозя золотом огня, что снопами вырывалось из ее пасти, грозя сжечь их дотла, а челюстями - перекусить любого человека, в доспехах или без них, пополам. Ее встретили острые наконечники копий, но она попросту смяла их своей бронированной грудью, как будто это был не смертельно опасный частокол, а детский заборчик из тонких веточек, после чего бросилась вперед, и ее крылья, хвост и лапы замелькали, точно лопасти у мельницы, разбрасывая людей во все стороны, никого не убив, но многих немного покалечив. Позже такая странная осторожность удивила даже ее саму, но в тот момент она была уверена - ей не хотелось убивать этих людей, ей надо было лишь вырваться из окружения, и в конце концов, отвесив какому-то рыцарю знатную оплеуху, она в три прыжка покрыла расстояние, отделявшее ее от леса. Кто-то из воинов вскинул лук, прицеливаясь, но с небес на него, точно живой снаряд, рухнуло что-то алое с золотом, крепко ударило по лицу и, с криком взвившись вверх, улетело вслед за драконихой, тут же исчезнув в гуще ветвей. Но, как ни быстры крылья феникса, Мелинайру он нагнал не сразу - та быстро уходила прочь, широкими размашистыми скачками, сминая тонкие молодые деревья и траву, и каждым прыжком покрывая громадное расстояние, даром что драконы никогда не славились хорошими бегунами! К счастью, наша героиня была крылатой солнечной драконихой, изящной, с тонким жилистым телом на высоких крепких ногах, и, если уже припекало, то она умела бегать! Но - кони были быстрее, и в глазах ее сверкнуло отчаяние, когда она услышала позади топот лошадиных копыт, довольно быстро приближающийся и грозящий очень даже крупными неприятностями.
   - Сворачивай к югу! К югу! - крикнул Хаммар, - Там река!
   - Он прав, Мелинайра! - Ильтиан, все-таки ее нагнавший, подтолкнул ее на лету крылом, - Там река, не очень большая, но быстрая! Камень поможет нам в ней спрятаться, так что давай, вперед!
   - Ох, и не нравится же мне эта затея! - рявкнула дракониха, до дрожи в чешуе не любившая купание, однако выбора у нее не было, и она рванулась, куда сказали, напролом через подлесок, не обращая внимание на сучья и ветки, что изо всех сил хлестали ее по голове и бокам. Хаммар криком подсказывал ей наиболее короткую дорогу, и она послушно бежала по его указаниям, плотно прижав крылья к телу, чтобы еще больше их не поранить, и прищурив глаза, а потому не сразу заметив неглубокий, но крутой овраг, преградивший ей путь. Впрочем, увидев его, она даже не притормозила, а сразу, не теряя инерции бега, прыгнула, да так, что Хаммар на ее спине взвизгнул от страха, когда семиметровое тело драконихи вытянулось стрелой в безумной попытке пересечь препятствие. Все линии ее тела стали вдруг очень обтекаемыми, передние лапы выбросились вперед и первыми коснулись земли на том краю оврага, по основания когтей погрузившись в мягкую лесную почву, но даже такой поистине великолепный прыжок не смог помочь ей преодолеть все ширины оврага, и задние ее лапы заскребли по склону, обсыпая вниз землю и камни. Хаммар что есть силы вцепился в ее шкуру, пока она, рыча от напряжения, старалась выкарабкаться, а тут еще послышался лай охотничьих собак, топот копыт, и длинное копье, вылетевшее из чащи, едва не пригвоздило круп драконихи, но, к счастью, воткнулось немного ниже, после чего и вовсе свалилось вниз, когда слитным яростным движением лап и спины дракониха, уцепившись за переплетения древесных корней, выдернула свое тело на твердую почву, и выскочившим из леса рыцарям удалось заметить лишь кончик золотистого хвоста, тут же исчезнувший во тьме. Пересекать овраг тем же способом люди не рискнули, но неподалеку было место, где он немного сужался, и, взяв нескольких собак в седла, они все же преодолели это препятствие, и заливистый лай вновь огласил притихший ночной лес, словно подгоняя начавшую выдыхаться дракониху. А она все бежала, и Ильтиан, круживший над ее головой, подбадривал ее как мог, но дать ей еще хоть немного сил, увы, было не в его силах, а лошади были быстры... и собаки тоже. Первого пса, выскочившего из-за деревьев, феникс взял на себя, и кобель даже завизжать не успел, как острые когти впились ему в спину, а потом неведомая сила отшвырнула его прочь, хорошенько шмякнув об толстый древесный ствол. Ильтиан, торжествующе заклекотав, вильнул вбок, и стрела, что едва не попала ему в голову, ушла в землю, а сам он, сообразив, что тут становится жарковато для птиц, поднялся выше над кронами деревьев, откуда с радостью заметил уже недалекую гладь воды... но, во имя Духов, люди тоже были близко! Вторую собаку вывел из строя Хаммар, не мудрствуя лукаво, снявший башмак и швырнувший его в пса, однако башмаков у него все же было не так много, и когда следующий кобель едва не откусил ему ногу только яростный рев Мелинайры смог отпугнуть зверя прочь, и дракониха, напрягая все силы, буквально вылетела на крутой речной берег, собираясь тут же прыгнуть вниз, однако что-то острое полоснуло ее по крылу, и, оглянувшись, она увидела графа, что осадил коня у самого ее носа, и с его меча капала красная кровь... ее кровь. Жеребец под ним метался и стонал, так что в конце концов тот просто спрыгнул наземь, оказавшись едва ли по плечо рослой противнице. Он был достаточно ловок, чтобы увернуться от ее огня, а его болезненные уколы заставили дракониху отступить на самый обрыв, так что земля начала осыпаться под ее лапами. От усталости у Мелинайры темнело в глазах, их ран сочилась кровь, но она все равно гордо смотрела на своего врага, и в груди ее по-прежнему клокотало рычание. Хаммар, сидевший на ее спине, дрожал от ужаса, и в руки его так крепко обхватили шею драконихи, что казалось, отпусти он ее - и весь мир рухнет в бездну...
   - Отпусти мальчика, тварь, - прорычал граф, с холодной ненавистью глядя на Мелинайру, - Ты уже использовал его, как тебе было угодно, так что отпусти его! Он тут ни при чем!
   - Я его и не держу, - в голосе Мелинайры слышалось рычание, - Он помог мне по своей воле, граф, я его ни к чему не принуждала!
   - Он... она права, ваша светлость! - заикаясь, выпалил Хаммар, - Она ни в чем не виновата! Пожалуйста, не трогайте ее!
  Некоторое время граф молча смотрел на него... без всякого выражения... но потом, когда он перевел взгляд на Мелинайру, в глазах его была такая ненависть, что драконихи была уверена - столько ее не нашлось бы и в тысяче людей.
   - Ты... ты... околдовала его! - задыхаясь от ярости, выпалил он, и, глухо, по-звериному зарычав, медленно зашагал вперед, чувствуя, что кровь в его теле сейчас вскипит. И Мелинайра знала - приведи они ему хоть сотню доводов, хоть две сотни доказательств своей невиновности - он не остановится, пока не убьет ее. Он был уже за тем порогом гнева, когда слова теряют весь свой смысл, превращаясь лишь в раздражающий уши шум, и разум просто отказывается их воспринимать, до краев наполняясь клокочущей красной лавой... Дракониха покачала головой, и, несколько отодвинувшись от разъяренного мужчины, шепнула Хаммару:
   - Давай, слезай. Ты мне уже ничем не поможешь, но вот вполне способен пострадать из-за меня.
   - Но... как же ты?
   - Я справлюсь, малыш. Не забывай, я дракон, - и она подставила ему лапу, чтобы помочь слезть со своей спины. Мальчишка, всхлипывая, сполз наземь, и она ласково толкнула его мордой, поторапливая, но граф, зарычав, точно дикий зверь, расценил ее жест совершенно по-другому, и, размахнувшись мечом, бросился на нее, готовый вогнать лезвие ей прямо в грудь. Не дожидаясь, пока он осуществит задуманное, Мелинайра выгнула спину, точно кошка, и зарычала, скаля клыки, ее длинный хвост так и колотил по земле, просто вспарывая почву шипами и острым игольчатым жалом на конце. Она вздыбила чешую, ее шея образовала невероятно крутую дугу, но, несмотря на весь ее небезопасный вид, граф не дрогнул и не попятился, медленно обходя ее со всех сторон и выжидая момент для атаки. Дракон и человек, заклятые враги, они вновь столкнулись на этом залитом лунным светом речном берегу, и теперь предстояло в который раз выяснить, кто из них сильнее... Граф сделал выпад, стараясь зацепить переднюю лапу Мелинайры, но та резко отдернула ее и, пригнувшись, сделала выпад хвостом. Было похоже, что сейчас она захлестнет ноги человека и повалит его наземь, переломав ему половину костей, однако граф успел вовремя отпрыгнуть... но и Мелинайра не была так проста, как на первый взгляд. Ее ход был лишь ловким обманом, и в последний момент она резко вывернулась, едва не потеряв равновесие, и ее хвост ударил в землю, останавливая рывок. Вместо него ударило крыло, и оно едва не прижало немаленького мужчину к земле, но тот вовремя выставил меч, и Мелинайра взвыла от боли, когда острое лезвие вспороло тонкую кожаную мембрану. Горячая кровь пробежала по холодному стальному клинку, и Мелинайра, шипя, отстранилась, хотя враг ее, не желая терять преимущество, двинулся следом, и на этот раз было видно, что намерения у него более чем серьезные. Дракониха устала, у нее болело все тело, а полученные три дня назад раны воспалились и ныли. Она не хотела сражаться с этим человеком, и была бы рада, если бы он оставил ее в покое и пошел своей дорогой, но он не желал этого, а потому, чтобы не погибнуть, точно баран на бойне, напоровшись на его меч, наша героиня гордо подняла голову и прямо посмотрела ему в глаза. Она не боялась смерти. И считала, что уж лучше умереть, сражаясь за свои принципы и за свою честь, чем прожить века во мраке непонимания своего места под солнцем и своей цели на долгом и трудном жизненном пути... Драконы от веку жили так. И проживут века, пока последний сын этого племени не встретит свою гибель - быть может, на мече такого же воина, каким был этот граф, что за своей ненавистью не видел ничего, и готов был пролить кровь лишь потому, что не видел мира вокруг и не понимал, что он не для одних людей был создан... Мелинайра вздохнула. И приготовилась к последнему удару. Она знала, что в любом случае проиграет - люди графа не дадут ей победить, и даже Ильтиан, ее верный брат, ничем не поможет ей в этой схватке. Это был ее бой. Ее роковой бой. Отступит она - и честь ее будет запятнана, перечеркнута клеймом труса. Сможет ли она жить с этим? Мелинайра еле заметно покачала головой. И когда граф, перехватив рукоять меча, бросился на нее, готовясь вонзить его ей в грудь - она не дрогнула. Потому что ей не было страшно. Ей было... грустно. Она не подозревала, что умрет так скоро. Она ведь еще столько не успела сделать... Столько увидеть! Столько совершить! И ей всегда казалось, что смерть все же повременит, дав последнему солнечному дракону шанс сполна насладиться жизнью. Видно, зря она на это понадеялась. Мир оказался слишком жесток, а она - чересчур наивна. Она все еще не устала верить в чудеса... И тут...
   - Стойте! - раздался звонкий мальчишеский крик, с которым Хаммар бросился вперед, со всей силы врезавшись в бегущего графа и заставив его отшатнуться... но и сам он, не удержав равновесия, отшатнулся в сторону... на долю мгновения застыв на краю обрыва... Мелинайра отчетливо разглядела собственное отражение в его больших испуганных глазах... а потом он пошатнулся, земля ушла у него из-под ног, и он, закричав от ужаса, полетел спиной вниз, а ревущая вода с готовностью сожрала его хрупкое тело...
   - Хаммар! - что есть силы закричала дракониха, одновременно со страшным воплем графа, и, словно прочитав мысли друг друга, дракон и человек, враз оттолкнувшись от берега, прыгнули в реку. Мощное течение тут же подхватило их, как щепки, и потащило прочь от берега... от рыцарей, что в немом ужасе смотрели им вслед, от Ильтиана, что горестно застонал высоко в небесах... но это еще был не конец. Граф, более проворный и быстрый, сумел-таки нагнать уплывающее тело Хаммара и сцапал того за воротник, шипя от натуги, но повернуть течение вспять он, как ни крути, не мог, и оно легко потащило их обоих, обстукивая о камни и крутя в водоворотах. Граф, как мог, пытался хоть за что-то зацепиться, удержаться на месте, но он лишь обдирал себе пальцы до крови, а течение уволакивало его все дальше и дальше, пока он со всего размаху не врезался во что-то твердое... и это твердое никак не напоминало подводный валун! Холодная вода заливала ему все лицо, не давая как следует открыть глаза, и он лишь сумел почувствовать, как его руки соскользнули по твердой гладкой чешуе, без всякого видимого эффекта проскребя по ней ногтями, но тут рядом с ним, закрутив еще один водоворот, взметнулось громадное перепончатое крыло, в которое он вцепился мертвой хваткой, а Мелинайра заревела, что есть силы вонзив когти в речное дно. Холодная вода била по туго натянутой перепонке ее крыла, грозя вот-вот вывернуть его наизнанку или выдрать из сустава, но дракониха упорно держала его раскрытым, хотя это серьезно мешало ей противостоять мощному течению, а ее голова и так уже едва торчала над темными волнами, и в легкие воздух попадал на четверть вместе с холодной, как лед водой. Да и графу, одной рукой вцепившемуся в ее крыло, а другой изо всех сил удерживающему над водой голову потерявшего сознание мальчишки, было никак не легче. И не было больше охотника и добычи, преследователя и преследуемого, рыцаря и дракона - были только два живых существа, что отчаянно пытались спасти третьего и просто выжить в схватке с обезумевшей стихией... ни за что не желая умирать. И надо было видеть, как они сражались за свои жизни! Мелинайра пригнула голову, все мышцы ее могучего тела вздулись, точно живые клубки, выпирая под чешуйчатой шкурой, когти скребли по скользким камням, а граф, чьи пальцы уже донельзя закоченели от холода, все скрипел зубами от натуги, пытаясь не сорваться с крыла драконихи и не утащить вслед за собой Хаммара, что мешком висел в его хватке, и не было понятно, жив ли он или уже умер... ведь эти ледяные потоки воды не знали, что такое жалость, не ведали сострадания. На глаза драконихи навернулись слезы. Да... она редко думала о смерти... у нее просто не было времени задуматься об этом странном и малопонятном явлении, называемом смертью... но она никогда не думала, что умрет вот так, по нелепой случайности, ничего не успев сделать в этой жизни, ничего настолько значимого, чтобы оставить хоть крошечный след, хоть единственный мазок чернил в великой летописи, которую называют историей... не сделала ее ни на крупинку лучше, ни на пылинку богаче. От этой мысли умирать было еще больнее, и она яростно пыталась еще глубже зарыться лапами в каменистое дно, но река была сильнее, и ночная тьма вот-вот грозила стать для нее совсем непроглядной, и душа, оторвавшись от тела, унесется прочь, подхваченная всеми ветрами, чтобы уже никогда не вернуться назад... никогда.
   - Нет! - донесся до нее яростный вопль, - Мелинайра, не смей, слышишь? Не смей! - и Ильтиан, спикировав вниз, яростно тюкнул ее в голову, а когда она, вскрикнув от боли, невольно вскинула голову, что-то синее блеснуло перед ее глазами, и чисто инстинктивно, без отдельной на то мысли, она щелкнула челюстями, поймав... цепочку с Сапфиром! Видно, Ильтиан был уже на грани отчаяния, ведь, не подхвати она его, бесценный камень унесло бы течением, и, кто знает, сколько бы лет он пролежал бы где-нибудь в устье реки, всеми забытый и никому не нужный?.. Но тогда Мелинайра почему-то об этом не подумала, а всеми фибрами отчаявшейся души устремилась к этому Самоцвету, своей единственной надежде, изо всех сил взмолившись о спасении. И ее зов был услышан. Неожиданно течение словно стихло, а вода медленно, почти ласково закружилась вокруг измученной драконихи, чья шкура оделась плотным сияющим коконом ярко-синего магического пламени... оно приподняло, успокоило и согрело ее, а наша героиня с невероятным наслаждением вздохнула полной грудью, до хруста в костях, прохладный ночной воздух. Граф, откашливаясь, ошалело озирался по сторонам, пытаясь сообразить, что же случилось, а Мелинайра, изящно изогнув крыло, осторожно опустила его и Хаммара к себе на спину - он едва успел сообразить ухватиться за ее шипы.
   - Как Хаммар? - встревожено спросила она, но граф сейчас мало что мог ей сказать - он все еще хватал ртом воздух, и дракониха, поняв, что лучше будет задать этот вопрос на твердой земле, поплыла к берегу. Рыцари, столпившиеся на краю обрыва, молча посторонились, давая ей место, и дракониха, выкарабкавшись на сухую землю, осторожно помогла графу с Хаммаром на руках спуститься со своей спины, где его уже подхватили с десяток крепких плеч. Шатаясь, граф бережно опустил тело мальчика, и дракониха склонилась над ним.
   - Хаммар, - прошептала она, толкая его носом, но он не пошевелился. Он даже не дышал, и глаза его были закрыты, а изо рта тонкой струйкой стекала вода. Захлопав крыльями, на ее спину опустился Ильтиан, но она даже головы не повернула.
   - Он... - феникс подавился последним словом, - Он... не...
   - Он не умрет! - яростно прорычала Мелинайра, и в ее глазах полыхнуло гневное пламя, но не то, что сжигало ее совсем недавно - нет, это был совсем другой огонь, пламя иного костра, - Он не умрет, слышишь? - и, склонив голову, она сосредоточилась на том, что должна была сделать. Ночь подходила к концу, и на востоке вот-вот должно было показаться солнце нового дня, но у драконихи не было времени ждать его появления, и, хотя сил в ее теле осталось очень мало, она все же тихонько подула на бледное лицо Хаммара. Яркие искорки, вырвавшиеся из ее пасти, засверкали, точно золотые пылинки, попавшие под лучи полуденного солнца, и закружились над бездыханным телом, вычерчивая причудливые узоры и будто танцуя под одним им слышимую музыку... Ильтиан смотрел на них во все глаза, ничего не понимая, но потом что-то дрогнуло в его груди, что-то невероятно древнее, неподвластное его разуму, и, набрав в грудь побольше воздуха, он негромко запел. Песня эта не была похожа на те, что он пел раньше, он не придумывал этой мелодии - она сама лилась из его горла, словно всегда жила в его теле, и он лишь сумел дать ей выход... Она была жуткой, эта песня из другого мира, зловещей и потусторонней, но в то же время в ней чувствовалась необоримая сила, столь же древняя, как солнце или звезды... а может, и еще старше. Под его песню искры закружились двумя правильными спиралями, и они светились все сильнее и сильнее, пока, повинуясь аккордам песни, не собрались вместе, образовав плотный шарик, похожий на маленькое, размером всего с орех, солнце, которое опустилось к груди Хаммара и неторопливо втекло в нее, отчего по всему телу мальчика пробежала волна яркого золотого света, он вздрогнул и широко открыл глаза, после чего резко сел, задыхаясь и хватая ртом воздух. Он в недоумении посмотрел наверх, на склонившиеся над ним лица, и хрипло спросил:
   - Что... что случилось?
   - Ты очень неудачно поплавал, малыш, но, к счастью, сумел выкарабкаться на берег, - улыбнулась Мелинайра и потерлась мордой о его плечо, - С возвращением, Хаммар. И спасибо тебе, - после чего, негромко вздохнув, она повернулась к обрыву. Мощный толчок задних лап - и тело драконихи, вытянувшееся стрелой, вонзилось в пенящиеся волны реки, мгновенно скрывшись из виду, но через несколько мгновений вода будто вспухла, сверкнув синевой, и из глубины реки, вспоров ее золотыми крыльями, показалась наша героиня. Люди молча смотрели на нее с берега, а дракониха, словно почувствовав их взгляды, обернулась, красиво выгнув длинную шею. Ее янтарного цвета глаза смотрели на графа, и были похожи на глубокие горные озера, наполненные золотистой водой, а взгляд был спокоен и чуть-чуть печален... И вот тогда граф впервые подумал, что дракона можно назвать красивым... хотя бы вот эту дракониху. Она была несколько хрупкой и изящной для своего племени, но все же в ней чувствовалась скрытая сила, та грациозная и опасная красота, что отличает пантер, орлов и волков - истинных охотников и воинов. Она сквозила в каждом ее движении, в каждой линии е тела: в точеных очертаниях головы, увенчанной короной шипов, в мускулистой шее, поджаром туловище, в громадных крыльях, трепещущих за спиной. Первые лучи солнца показались из-за высоких деревьев, и их свет заиграл на воде, жидким золотом стекая с чешуи Мелинайры, что в этот миг больше всего походила на своего далекого предка, Сирингара, и все ее тело сияло, впитывая долгожданную энергию небесного покровителя... Глядя на эту дракониху, на то, как гордо она двигалась и какой уверенностью дышал весь ее вид, можно было понять тот особый магический ореол, некий шарм, присущий всем ее соплеменникам, и то, почему именно драконы славились как самые загадочные и удивительные магические создания... А Мелинайра ничего не сказала на прощание, только слегка улыбнулась - ее губы чуть дрогнули, после чего, запрокинув голову к светлеющему небу, она издала долгий крик, похожий но голос серебряной трубы, и, выгнув крылья дугой, снова нырнула, слившись с сиянием воды, и уж больше они ее не видели - только где-то высоко над их головами, неразличимый в солнечных лучах, летел феникс, и еще долго его чистая звонкая песня дрожала в воздухе, пока не растворилась в холодном утреннем небе, оставшись звенеть лишь в сердцах людей...
   - Еле выбрались, - заметила Мелинайра, когда солнце уже коснулось горизонта, и двое друзей, отыскав в крутом глинистом обрыве подходящую пещерку, забрались в нее, наслаждаясь приятной прохладой и долгожданным покоем.
   - Это точно, - Ильтиан как раз осматривал ее крыло, - Жаль, что у нас нет той нальриссовой мази! Без нее, боюсь, твоему крылу еще заживать и заживать, и несколько дней оно точно работать не будет.
   - Значит, придется добираться по реке, - Мелинайра состроила кислую рожу, - Одно хорошо - эта река слишком маленькая, чтобы быть той, о которой рассказывал Ургальд.
   - И слава Фааралю! Мне, признаться, уже надоело на каждом шагу с людьми сталкиваться!
   - Мне тоже. И, Ильтиан... прости меня. Ведь это из-за моего любопытства мы так глупо влипли в историю.
   - Да ладно, я и сам сплоховал. Главное, что выбрались, и то хорошо. К тому же, быть может, завтра мы доберемся до моря! Как же я хочу его увидеть!
   - Я тоже, - кивнула дракониха и закрыла глаза, готовясь хорошенько выспаться. А она и вправду очень устала... очень-очень. Она проспала всю ночь, и Ильтиан еле-еле сумел растолкать ее утром, при этом выслушав целую кучу потрясающих вещей относительно своего воспитания, и, кое-как утихомирив раздраженную подругу, он вместе с ней продолжил путешествие. Мелинайра плыла по реке, изгибая своей длинное тело в такт течениям, а потому продвигалась очень быстро, словно река, хоть и не восприняв существо иной стихии, как родное, благосклонно восприняла его к себе уважение, и потому не отвергла, не стала всеми силами пытаться вышвырнуть его из своих вод - спокойно проводила до самого устья, где вода срывалась вниз небольшим водопадом, за которым, насколько хватало глаз, расстилался океан. И правду говорят, что о нем можно услышать тысячу раз, но увидеть - лишь однажды, в тот самый момент, когда перед твоими глазами ровным синим покрывалом до самого горизонта протянется водная гладь, как зашумит, заревет диким зверем прибой, язык почувствует вкус соли, а легкие наполнит свежий бодрящий ветер...
   - Ах, - только и выдохнула Мелинайра. Она выбралась из воды на скалистый берег, и теперь любовалась морскими просторами с крутого обрыва, стоя прямо над грохочущей водой, бьющейся о камни внизу, в вечной битве земли и океана, начавшейся еще в те незапамятные времена, когда суша только-только поднялась со дна морского... Ильтиан лишь молча кивнул, сидя у нее на головном шипе - у него просто не было слов, чтобы выразить свои чувства, и потому они просто стояли и смотрели, а Сапфир, что Мелинайра пока что надела себе на лапу, сиял и искрился куда ярче, чем обычно - Камень, рожденный силой воды, тоже был счастлив вернуться на родину.
   - Ну, ладно, - Мелинайра тряхнула головой, - А то, чует мое сердце, если дать нам волю, так мы с тобой тут до рассвета стоять будем. Давай, Ильтиан, вперед! - и она бесстрашно спрыгнула вниз. Морская вода ласково приняла ее, точно подхватив руками, и дракониха проворно поплыла прочь, а вслед за ней ринулся и Ильтиан.
   - Ну? - спросил он, - И куда нам?
  Вместо ответа Мелинайра подняла лапу и принялась поворачиваться в разные стороны, следя за Браслетом Огня, пока не нашла направление, при котором он чуть-чуть - на самую малость - стал теплее.
   - Нам туда, - сказала она, - В открытое море.
   - У-у-ух, - протянул Ильтиан, встряхивая перьями, - Все-таки мне это не нравится! Не зря же говорят про что-то бесполезное: "как птица на дне океана"!
   - А ты думаешь, что я такая выдающаяся пловчиха? - усмехнулась дракониха, - Не будь у нас Сапфира и не будь так серьезен повод, по которому мы пришли сюда, мне бы и во сне не приснилось по своей воле вторгаться во владения Аверлога, но - делать нечего, мы сами начали этот путь, и должны дойти до конца, - после чего она, поморщившись, развернула крылья - свежие раны словно огнем обожгло и, дракониха, полурасправив их, одной силой мысли заставила волны подхватить их и понести себя вперед, да так быстро, что за ней оставался широкий пенящийся след. Ильтиан только и успел броситься следом, чтобы не отстать.
   - Не догонишь! - весело крикнула ему Мелинайра, и ее зубы сверкнули в улыбке.
   - Как бы не так! - засмеялся в ответ феникс, хлопая крыльями по воздуху и стремительно набирая скорость. Вот он сумел на чуть-чуть - на четверть корпуса - обогнать дракониху, но та зарычала от ярости и, дельфином выпрыгнув из воды, описала изящную дугу и рухнула вниз, но, едва коснувшись волн грудью, снова взмыла в воздух, будто танцуя, и без труда обогнав открывшего клюв от таких фокусов феникса.
   - Эй, так же нечестно! - завопил он, и, так как в груди у него билось сердце, полное стойкости и упорства, он тут же бросился вдогонку, стремясь во что бы то ни стало нагнать дракониху, что, словно бы и не замечая его усилий, уходила все дальше и дальше, явно наслаждаясь этой бескрайней свободой, этим полетом среди высоких волн, то возносящих вверх, то неожиданно бросающих вниз, чтобы опять подхватить и забросить уже на новый пенистый гребень, новую верхушку одной из бесчисленных складок на лазурном полотне Южного моря... И когда Ильтиан вдруг сложил крылья и вошел в отвесное пике, она, не заподозрив ничего дурного, весело крикнула: "Все равно не догонишь!" - но феникс проявил невиданную прыть и успел шлепнуться ей на широкий золотистый лоб до того, как она от него увильнула.
   - Впереди корабль! - крикнул он, - И он идет прямо сюда, так что ныряй быстрее... аух! - и, не успел он взлететь, как длинное тело драконихи изогнулось дугой и она резко нырнула, да так, что вода вздулась пузырем, и Мелинайра вместе со своим перепуганным "всадником" начали стремительно погружаться в темные глубины океана. Сначала феникс попросту мертвой хваткой вцепился в чешуйчатую голову драконихи, зажмурив глаза и ожидая, что вот-вот он захлебнется и утонет, но проходило время, а вода так и не спешила заливать его легкие, и постепенно он осмелел настолько, что немного приоткрыл глаза, а там и вовсе распахнул клюв от удивления - они плыли сквозь толщу воды и дышали! Сапфир на лапе Мелинайры ярко светился, пока они погружались все глубже, окутанные плотным синим облаком. Мелинайра прижала крылья к телу - все равно в воде они были бесполезны, и только мешали ей, так что пришлось пользоваться лишь хвостом и лапами, загребая холодную соленую воду, да еще и успевать с любопытством оглядываться по сторонам, стремясь ничего не пропустить. Стайка каких-то светящихся рыбок промелькнула рядом, подмигнув им зеленоватыми огоньками, усеявшими их бока, особенно ярко вспыхнувшими, когда их накрыла густая черная тень - наверное, это и был корабль, который заметил Ильтиан. Мелинайре бы очень хотелось посмотреть на него, рассмотреть вблизи это чудо из дерева и ткани, благодаря которому люди покорили себе морскую стихию, но она вовремя подавила в себе это желание - еще не хватало, чтобы по ее вине они снова оказались по уши в неприятностях! Браслет на ее лапе слабо светился, и она то и дело на него поглядывала, сверяясь, на правильном ли они пути.
   - Интересно... да-а-а, - поперхнулся феникс, внезапно осознав, что он может не только дышать, но и говорить под водой, не захлебываясь.
   - Не знаю, - едва сдержала улыбку дракониха, - Браслет не показывает расстояние. Нам придется просто плыть вперед.
   - Да ладно, будем плыть... сколько сможем. Но, по-моему, лучше уж нам все-таки добраться до дна. Что-то я сомневаюсь, что этот обломок Талисмана парит в толще воды, точно мигрирующая медуза!
   - Не волнуйся, - улыбнулась она и кивнула вперед, но потом, вспомнив, что ее друг не так хорошо видит в темноте, посветила лапой, и голубоватое сияние Сапфира выхватило из мрака громадную скалу, всю покрытую какими-то странными выростами. Сперва она решила, что это какие-то особенные растения, но, случайно дотронувшись лапой, убедилась, что ошиблась - эти странные штуковины отнюдь не походили на мягкие водоросли, хотя некоторые из них и напоминали этакие цветы на толстых ножках с венчиками "лепестков", на проверку оказавшимися щупальцами, от прикосновения к которым дракониха невольно отдернула лапу - жжется! Поняв, что с этими странными созданиями лучше не связываться, она торопливо миновала скалу, и за ней открылся вид на небольшую подводную долин, в которую она и начала спускаться. Испуганные рыбы расплывались во все стороны так быстро, как только могли, но дракониха на них и не смотрела, медленно опускаясь вниз, пока не коснулась лапами песчаного дна, невольно согнав с него крупного ската, что тут же уплыл прочь, проворно взмахивая своими короткими треугольными плавниками.
   - Симпатичное местечко, - заметила Мелинайра, - Здесь и остановимся, - она подняла голову, - Наверху уже, наверное, закат...
   - Верится с трудом, - Ильтиан оглядывался по сторонам, но дальше, чем на пару шагов, ничего разглядеть не мог, - Хотя ладно, Фаараль со всем этим. Спокойной ночи, или дня, уж не знаю, как правильнее, - и, нахохлившись, он сунул голову под крыло, тут же уснув. Дракониха же, молча посмеявшись, вздохнула и, как на подушку, положила голову на подушку из целого куста темно-зеленых водорослей. Мелкие рыбки, осмелев, закружили вокруг ее голову, разглядывая неведомого гостя круглыми немигающими глазами, и, наблюдая за их легкими игривыми движениями, она очень быстро уснула...
   - Эделлир! - прокричала мама, показавшись в дверях кораллового дома, - Эделлир, где ты?
   - Я здесь! - раздался звонкий голосок дочери, и та проворно выплыла из-за дюны, сопровождаемая маленьким кальмаром - любимцем всей семьи. Малыш сновал то туда, то сюда, время от времени трогая хозяйку мягкими щупальцами, отчего та заливалась смехом, дергая ногами и держась за живот. Она была очень похода на обыкновенную человеческую девочку, но ее волосы по цвету напоминали аквамарин - причудливая смесь синего, серого и зеленого, кожа отливала нежной голубизной, по спине тянулся длинный плавник, а ступни походили на лягушачьи - с длинными пальцами, соединенными перепонкой.
   - Сплавай-ка к Коралловой скале, - велела мать и бросила ей сплетенную из водорослей сумку, - Я собираюсь приготовить на ужин "жемчужные нити", так что принеси побольше гургулы... темно-зеленые такие, тонкие водоросли, ты же знаешь?
   - "Жемчужные нити"! - радостно воскликнула девочка и перевернулась через голову от счастья, - Конечно знаю, и уже плыву! Ты просто чудо, мамочка! - и, махнув рукой кальмару, она бросилась прочь так быстро, что только пятки замелькали.
   - Только берегись, если там окажутся скаты! - крикнула мама ей вдогонку. Эделлир лишь кивнула - мол, поняла - и скрылась за дюной, только и взметнулись волной сине-зеленые волосы. До Коралловой скалы было не больше четверти дня пути, но Эделлир вовремя предложила своему приятелю-кальмару игру в догонялки, и они добрались вдвое быстрее, вскоре увидев этот приметный местный ориентир - черную бесформенную громаду на фоне синей воды. Раньше она ее очень боялась, а мама, что с трудом удерживала непоседливую малышку дома, с готовностью поддерживала эти страхи рассказами о страшном морском чудовище, живущем в тех местах и с удовольствием охотящемся на непослушных маленьких девочек. Потом, правда, она призналась, что все это сказки, да и сама Эделлир, сплавав туда пару раз, убедилась, что страшных монстров там и в помине нет, и уж больше ничто не удерживало ее от путешествий к этой скале и даже еще дальше, в открытый океан. Они с матерью жили одни - отец дома бывал редко, он был охотником, и большую часть года вместе со своими старшими сыновьями промышлял в южных водах, добывая креветок, тем самым зарабатывая семье на жизнь, пока жена и дочь хозяйничали дома, так что двенадцатилетняя девчушка с малолетства отучилась от строгой отцовской руки и вовсю исследовала океан. А уж долина у Коралловой скалы давным-давно стала ей чуть ли не родной, и она гордо называла ее "мой садик", в самом деле выращивая там водоросли и кораллы, носила туда красивые раковины, а однажды притащила громадную тридакну, размером с блюдо, и потом полдня не могла ни охнуть, ни вздохнуть - спина не разгибалась. Новоселице на новом месте понравилось, и ракушка-переросток до сих пор сидела под большим кораллом "морское перо", и вправду напоминающим павлинье перо, только вот ростом со взрослого человека. Эделлир уже предвкушала, как она, точно старой знакомой, кивнет флегматичной тридакне и вволю посмеется над ее безразличием, но тут что-то насторожило ее... и она почти сразу догадалась, что именно. Не было видно рыбок. Они, правда, были довольно пугливыми, но и ее, и кальмара хорошо знали, а потому фамильярничать не давали, но и во все стороны не расплывались, спокойно снуя вокруг, пока она занималась своими делами. А тут не было видно ни одной, словно они все попрятались. Словно... словно что-то или кто-то сильно их напугал. И этот "кто-то" по-прежнему был здесь... Пригнувшись, Эделлир осторожно поплыла дальше, стараясь даже не слишком шевелить ногами, чтобы не распространять волны, могущие привлечь внимание неведомого гостя... наверняка крупного хищника. В голове тут же пронеслись мысли об акулах и гигантских скатах. Кальмарчик тоже почувствовал неладное - он беспокоился, и то и дело втягивал щупальца, косясь по сторонам огромными круглыми глазищами. В конце концов, боясь, что он может ее ненароком выдать, она приказала ему спрятаться в небольшом гроте и не высовываться наружу, а сама поплыла через заросли водорослей, прячась за их извивающимися нитями. Сердце билось, как бешеное, и на какой-то миг ей даже показалось, что вот-вот ее кровь согреется, но потом она в ужасе нырнула поглубже, и поняла, что ошиблось, потому что ее кровь тут же стала льдом.
  Она услышала чье-то дыхание.
  Дыхание? - опешила девочка. Но кто может пользоваться легкими здесь, на дне океана? Один раз, один-единственный раз в жизни Эделлир поднималась на поверхность и своими глазами увидела небо, облака, чаек, кружащих над морем и ослепительное солнце, что едва не выжгло ей глаза, и она до сих пор помнила странное ощущение, с которым воздух наполнил ее мокрые легкие. Но здесь?.. Она была в совершенном замешательстве, но потом любопытство все же пересилило страх, и она направилась дальше, готовясь, если что, тут же броситься наутек со всей возможной поспешностью. Дыхание становилось все громче, неизвестное существо явно было поблизости. Какой-то странный синеватый свет пробивался сквозь водоросли, и Эделлир крепко сжала в кулаке небольшой ножик, выточенный ей отцом из раковины - обычно она срезала им водоросли, но вот сегодня, кажется, ей придется использовать его в более серьезном деле. Хотя, признала она нехотя, лезвие, длиной в палец, вряд ли можно назвать серьезным оружием, но другого у нее не было, и она, боясь, что вот-вот растеряет все остатки храбрости, выглянула из укрытия... и тут же шарахнулась назад, зажав себе рукою рот, чтобы не закричать, но глаза у нее и так грозили вот-вот выскочить из орбит.
  На дне океана спало чудовище!
  Такого необычного и странного существа Эделлир еще не видела. Сперва она решила, что это и есть тот самый морской змей, по слухам, обитавший где-то за Алым рифом, но потом она поняла, что это не он. Это существо было куда меньше, чем ей рассказывали, и у него были лапы, а еще какие-то странные огромные плавники, сложенные вдоль боков, и его чешуя была не серой, как у змея, но ярко-золотой, будто и впрямь отлитой из драгоценного металла. Сгорая от любопытства и страха одновременно, девочка снова осторожно раздвинула водоросли. Кажется, это чудовище спало, хотя сказать точно было трудно - его голова покоилась как раз среди зарослей той самой гургулы, которую просила нарвать мама, и девочка, понадеявшись, что густые водоросли не дадут ее увидеть, выплыла на открытое место, с искренним восхищением это странное создание, словно бы окутанное сияющим синим ореолом, из-за которого по блестящим чешуйкам то и дело проскальзывали лазурные искры. А на его передней лапе, на тонкой серебристой цепочке, висела как бы небольшая клетка, в которой покоился большой и ярко светящийся синий камень, что, будто почувствовав ее взгляд, как живой дернулся в ее сторону. Эделлир это показалось забавным, и она чуть-чуть приблизилась к спящему чудовищу, не отрывая глаз от странного самоцвета, которые теперь вел себя действительно необычно - как железный гвоздь, если к нему приблизить магнит. Он так сильно натягивал цепочку, что казалось, вот-вот порвет и бросится ей в руки, точно домашний питомец. Множество огоньков плясали на его треугольных гранях, переливаясь и подмигивая, зачаровывая глаз своим удивительным танцем. Эделлир смотрела и не могла оторваться, ее словно затягивало вглубь этого камня, вслед за пляшущими искорками. Сапфир чувствовал родственную душу, как и он сам, принадлежащую океану, и хотел уйти с ней, далеко-далеко, чтобы его наконец-то оставили в покое, чтобы не заставляли идти непонятно, куда, и непонятно, зачем... А девочка так увлеклась им, что не заметила, как златошкурое существ пошевелилось, и когда она все же подняла взгляд, то тут же застыла на месте, окоченев от страха - прямо над ней склонилась громадная голова с множеством шипов на бровях и скулах, с длинным, плавно изогнутым рогом на затылке и большими янтарными глазами, что смотрели прямо на нее, и в них читалось любопытство и удивление, но никак не враждебность. Эделлир застыла на месте, не в силах пошевелиться, а странное создание еще ниже опустило голову, но не схватило ее клыками, а просто внимательно обнюхало ее руки, пару раз фыркнуло и отодвинулось, после чего о чем-то негромко спросило, но девочка не поняла ни слова. В ответ существо повторило вопрос, и, по выражению его морды, можно было бы предположить, что оно спрашивало, кто она, и та ответила:
   - Эделлир, - громко сказала девочка, на всякий случай ткнув себя в грудь и надеясь, что ее поймут, - Я - Эделлир, а ты кто?
  Негромкое урчание было ей ответом, а потом золотистая лапа с огромными когтями повторила ее жест, дотронувшись до чешуйчатой шеи, и существо промурлыкало:
   - Мелинайра.
   - Тебя зовут Мелинайра? - спросила Эделлир, выговаривая слова как можно громче и отчетливее, но без толку - они явно не понимали друг друга, и ее странная знакомая только беспомощно пожала плечами. Видимо, язык морского народа совсем не походил на тот, что знала она, выходит...
   - Оставайся здесь, я скоро! - крикнула Эделлир, но, заметив, как та непонимающе покачала головой, ткнула на нее пальцем и указала на землю под ногами. Разбираться, поняла ли она ее, не было времени - стремительно развернувшись, девочка бросилась прочь, почти тут же исчезнув из виду.
   - Ну? - Ильтиан высунулся из водорослей, - Уплыла?
   - Да, но, кажется, собирается вернуться. А ты что спрятался? Неужто испугался?
   - Я? Да ни за что!
   - А чего ж тогда в кустах делал?
   - Так ты хоть на ее лицо смотрела? Как она тебя разглядывала? Да она ж до смерти перепугалась! Не хватало еще, чтобы к тому же и моя персона на горизонте маячила... Так что, поплыли побыстрее? Или все-таки ее дождемся?
   - Думаю, стоит ее подождать. Если она найдет кого-то, с кем мы сможем поговорить, думаю, это существенно облегчит нам путешествие... да и вообще - невежливо вот так удирать, поджав хвосты, раз уж тебя попросили подождать.
   - Ну ладно, как знаешь. Но, если что, разбираться придется тебе!
   - Я поняла, - она засмеялась и поудобнее легла на песок, готовясь ждать. Впрочем, ждать ей пришлось не слишком долго - не успела дракониха соскучиться, как заметила вдалеке движение, а там показалась и давешняя девчушка, вместе с которой плыла взрослая женщина - видимо, ее мать. Вид у нее был довольно встревоженный, и в руках она держала трезубец, а когда наша героиня посмотрела на нее, то в тот же миг три острых, как кинжалы лезвия тут же направились ей в грудь, однако Эделлир успела положить руку на древко и пригнуть оружие, торопливо что-то втолковывая матери на своем странном свистящем языке. Мелинайра не шевелилась, и в конце концов лицо женщины несколько прояснилось, и голос ее, хоть и несколько охрипший от страха, ясно и отчетливо прозвучал в ушах драконихи:
   - Кто вы?
  Говорила она со странным акцентом, и голос у нее был необычный - свистящий и пришептывающий едва ли не на каждом слове, он шел словно бы не из горла, а из самых глубин груди.
   - Я - Мелинайра, - ответила наша героиня, - солнечный дракон. А со мной Ильтиан, феникс, - она кивнула брату, и тот, вздохнув, показался из водорослей. В синем сиянии Сапфира он выглядел несколько причудливо, но Эделлир все равно взвизгнула от восторга, и он искренне смутился.
   - Здравствуйте, - все же выдавил он и отвесил поклон, а женщина кивнула ему, и на ее лице мелькнула улыбка.
   - И что же привело вас двоих на самое дно океана? - спросила она.
   - Понимаете, мы ищем... одну вещь. И нам кажется, что она где-то поблизости.
   - Вещь? Ценную?
   - Ну, по внешнему виду не скажешь, что она представляет хоть какую-то ценность, но если знать, что это такое - ей просто нет цены, - Мелинайра покосилась на свой теплый светящийся браслет, - И она где-то рядом, - после чего, подняв лапу, она повернулась вокруг своей оси, пока не ткнула когтем куда-то в сторону, - Вот это направление. Вы не знаете, что там?
   - Алый риф. А за ним... - женщина запнулась.
   - Что?
   - За ним... логово Оругула... Серой Смерти.
  От этих слов глаза женщины расширились от страха, и даже ее дочка притихла, съежившись за спиной матери.
   - А кто это? - спросила Мелинайра.
   - Морской змей.
   - Как Аверлог?
   - Да, ведь они родные братья. Оругулу уже много сотен лет, но если его брата силы стихий избрали хранителем вод за его благородство и доброту, то Серая Смерть - его полная противоположность. Он злобен, хитер и коварен, да, к тому же, алчен и жаден. Где-то за Алым рифом находится его пещера, где он собрал невиданные сокровища со всего океана. Вполне возможно, что то, что вы ищете, находится у него.
   - А... как до него добраться?
   - Никто не знает. Никто из тех, кто пытался попасть в логово Оругула, не вернулся назад.
   - Ясно, - вздохнула Мелинайра, - Но все же мы должны туда идти. Спасибо за то, что вы нам рассказали.
   - И вы поплывете туда? Навстречу смерти?
   - Это наш долг. Но не хороните нас прежде времени, госпожа, - она слегка улыбнулась, - Мы уже не раз рисковали своими жизнями. Надеюсь, что справимся и на этот раз.
   - Ну... тогда я могу только пожелать вам удачи, хотя, признаться честно, не верю, что в этом есть какой-то смысл... и прощайте, безмерно храбрые или же безмерно глупые странники. Идем, Эделлир! - позвала она дочь, и та, неуверенно посмотрев на наших друзей, поплыла за ней.
   - Ну, значит, решено, - сказал Ильтиан, когда они скрылись из виду, - Мы отправляемся в логово морского змея, от которого еще никому не удалось спастись, надеясь не только обокрасть его, но еще и остаться в живых... Блестяще! Похоже, мы с тобой окончательно спятили, Мелинайра!
   - Похоже, - невозмутимо кивнула та, - И все же я намереваюсь нанести визит этому змею. Не могу сказать, что горю желанием столкнуться с ним нос к носу, но все равно - выхода у нас нет.
   - Скорее уж ты столкнешься с ним нос к клыкам... Нет, ну просто потрясающе! - феникс провел крылом по голове, взъерошив перья, - Да о нас потом легенды сложат, сестренка!
   - И с особым интересом наши потомки будут читать строки, посвященные Ильтиану, бесстрашному фениксу, спустившемуся на самое дно океана в поисках легендарного Талисмана! - улыбнулась она, и Ильтиан засмеялся, хотя сама мысль ему очень понравилась. Представить, что лет так через сто о них будут петь барды и сказители... определенно понравилась! И когда Мелинайра поплыла вперед, заливая все вокруг синим сиянием своего магического кокона, он сидел у нее на плече, тихо мечтая, а в глазах его не было ни страха, ни беспокойства - лишь веселый азарт и мрачноватая радость от того, что в своей жизни он выбрал не тихий и спокойный путь мирного обывателя, а тропу искателя приключений, которому не по вкусу день за днем видеть одни и те же горизонты, который идет по жизни, как по широкой дороге, то проторенной, то едва заметной, а то и вовсе без нее, прокладывая свой собственный путь и открывая все чудеса этого огромного странного мира... Целые рощицы зеленых, бурых и золотистых водорослей покрывали морское дно, щекоча Мелинайру по брюху, тут и там виднелись деревца причудливых кораллов, а всевозможные рыбки всех цветов и размеров в страхе расплывались прочь, когда их накрывала громадная драконья тень. Правда, одна из них, особенно крупная и храбрая, все же выплыла вперед, показав пасть, полную острых, как иголки, зубов, но Мелинайра на нее даже не посмотрела, и та, посчитав себя удовлетворенной, гордо отправилась по своим делам, лениво помахивая хвостом. А дракониха и феникс, ведомые все сильнее нагревающимся Браслетом, плыли вперед, туда, где из синей толщи воды медленно вырисовывалась гора не гора, гряда не гряда... словно бы стена, завалившаяся на бок, складка земли, сплошь покрытая багряными водорослями кроваво-красными кораллами, отчего весь риф казался залитым предзакатным светом солнцем...
   - Я скучаю по солнцу, - вздохнула Мелинайра, - Я чувствую, что слабею здесь, на дне океана... Но все равно это очень красивое место.
   - Да уж, - пробормотал Ильтиан, что то и дело оглядывался назад, а потому, судя по всему, даже не слышал, о чем она говорит, - Кстати, а тебе не кажется, что за нами кто-то следит?
   - Мне? Нет. А что, ты кого-то заметил?
   - Рыб. Они беспокоятся. Мне кажется, что кто-то плывет за нами следом, и при этом не слишком-то прячется. Странно, правда?
   - Более чем, - кивнула Мелинайра, - Ну что ж... Мне не нравится, когда за мной исподтишка подглядывают! Попробуем выяснить, кому это так любопытно стало! - и, свернув в сторону, она спряталась у подножия огромного коралла, в густом ковре красных водорослей, надеясь, что преследователи не заметят блеска ее золотой чешуи. Солнечные лучи едва-едва пробивались сквозь воду, и хотя на поверхности, должно быть, только-только миновал полдень, здесь уже сгустились вечерние сумерки. И когда неподалеку колыхнулись водоросли, а стайка мелкой рыбешки сиганула прочь, дракониха еще сильнее вжалась в песок, каждая мышца ее тела натянулась струной, глаза сузились - она была готова в любой момент атаковать. Водоросли заколыхались сильнее, и вот, раздвинув их руками, на открытое место выскользнула тонкая фигурка, Мелинайра едва не прыгнула вперед, чтобы всем своим весом обрушиться на неведомого преследователя, но вовремя узнала аквамариновые волосы - и растерянно остановилась, выдавив всего одно-единственное слово:
   - Эделлир?!
  Да, это была она, та самая девочка, что едва ли полдня назад разбудила их в подводной долине. Но вот Мелинайре показалось, что с того дня прошло, как минимум, несколько лет... во всяком случае, она никак не могла узнать ее лица. Еще недавно такое веселое, жизнерадостное и смеющееся, теперь оно напоминало маску с неподвижными, ничего не выражающими глазами, слепо смотрящими куда-то в пустоту.
   - Вот тебе и на, - присвистнул Ильтиан, - И что она, интересно, здесь позабыла, а?
   - Это ты у нее спроси, - не глядя на него, бросила Мелина йра, что не сводила взгляда с девочки, уже поднимавшейся по склону рифа, - Но тебе не кажется, что она... какая-то...
   - Не того? Это точно. Надо же додуматься - плыть за нами!
   - Да я не о том! Ты ее лицо видел?
   - Ага. Только мне кажется, что оно... ну... какое-то уж больно неподвижное для маленькой девочки!
   - Вот именно, - кивнула дракониха и показалась из зарослей, выступив на песок прямо перед носом Эделлир, но та, видимо, нимало не испугалась - она даже не смотрела вверх. Все ее внимание было приковано к лапе Мелинайре, на которой висел, искрясь и переливаясь, точно живой, драгоценный Сапфир.
   - Эй, - окликнула ее дракониха, и, не получив никакого ответа, махнула лапой прямо перед самым носом девочки. Та даже глазом не моргнула, продолжая тупо пялиться куда-то вниз.
   - Похоже, она... загипнотизирована, что ли, - пробормотал Ильтиан, тронув малышку кончиком крыла, - Эй, красавица! Эделлир! Мы к тебе обращаемся!
  Ноль внимания. Девочка даже бровью не повела.
   - Точно загипнотизирована, - кивнул феникс, - Поэтому и плыла за нами все это время. В своем уме она бы ни за что так не поступила... надеюсь.
   - Но что ее зачаровало? - Мелинайра смотрела на девочку с выражением жалости и недоумения одновременно, - Что позвало за нами?
   - Мне кажется, она сама может тебе ответить, - Ильтиан кивнул на Эделлир, - Кажется, малышка неравнодушна к твоему камушку, подруга!
   - К Сапфиру? - дракониха недоверчиво приподняла лапу с серебряной цепью, и тут же получила подтверждение догадки Ильтиана - взгляд Эделлир не отрывался от сверкающего самоцвета, хотя лицо ее оставалось полностью бесстрастным.
   - У девочки неплохой вкус, - хихикнул Ильтиан, хотя в его смехе слышалось скорее беспокойство, нежели веселье.
   - А как снять эти чары? - Мелинайра так и стояла, подняв переднюю лапу, точно статуя у входа во дворец, и взгляд Эделлир ее по-настоящему пугал, - Есть же какой-нибудь способ снять это наваждение?
   - Да я ж откуда знаю? - феникс развел крыльями, - Я же не маг, и, слава Фааралю, до сих пор с этой дрянью не сталкивался. Хотя... ты помнишь малыша Хаммара?
   - Помню... и что? Думаешь, сработает?
   - Не знаю, но попробовать стоит. Потому что что-то меня не прельщает перспектива идти в логово к морскому змею с маленькой девочкой на хвосте! Это лишает меня уверенности в успехе нашего предприятия!
   - Уверенности, - хмыкнула Мелинайра, но больше ничего не добавила - мысли ее уже неслись по совсем другому руслу, никакого отношения к язвительному замечанию, сколько мгновений назад зародилась эта самая уверенность, не имевшему. Сапфир зачаровал Эделлир... но на ее маму он никак не подействовал, та на него и не взглянула... значит, он действует не на всех... значит ли это, что это не проявление темной магии? Хотелось верить, что да. Видимо, магическая аура этого камня действовала только на созданий моря, причем на слабых, чей еще не вполне сформировавшийся внутренний мир не мог ей противостоять... но как же пробудить разум Эделлир? Мелинайра сощурилась и бережно, словно касаясь хрустальной вазы, заставила девочку поднять голову - получилось с трудом - и заглянула в ее серые глаза с большими, неправдоподобно расширенными зрачками, в которых не отражалось ничего, кроме какого-то жуткого отрешения и пугающей пустоты. Дракониха нахмурилась. Так дело не пойдет...
   - Держи, - сказала она Ильтиану, - А то я сосредоточиться не могу, - и, стянув с лапы цепочку с Сапфиром, протянула его фениксу, как-то даже позабыв, что именно благодаря ему они свободно дышат и разговаривают на дне океана. Синий щит на мгновение померк, но, не успела она испугаться, засиял снова, и Мелинайра перевела дух от невероятного облегчения, что волной прокатилось по ее телу, словно бы она сбросила с плеч невероятный груз, который как бы и не чувствовала, пока не пришлось расстаться с этой ношей, с этим ощущением себя краеугольным камнем, столбом на перекрестке... центром борьбы двух противоположных, двух враждующих стихий... и, покосившись на свой браслет, она решила, что это утверждение не так уж далеко от истины. Взгляд Эделлир тут же переметнулся на Ильтиана, однако Мелинайра была настроена решительно, и нежно, но без лишних промедлений вновь заставила девочку взглянуть на себя. То, что ей предстояло сделать, пугало ее, но это была ее единственная надежда развеять морок, а оправданий дальнейшего промедления у нее не было, поэтому она вздохнула и, собрав в кулак всю свою волю, устремилась всей душой вперед, в недра этих пустых черных зрачков, на поиски какого-нибудь - ну хоть какого-нибудь! - проблеска разума. Но ей долго не удавалось пробиться внутрь. Она билась так и эдак, пытаясь проникнуть дальше, но путь ей словно преградила какая-то невидимая стена, и, как бы она ни искала в ней слабину или лазейку, ничего не получалось. Она методично и по возможности спокойно исследовала это необычное препятствие, но стена - это уже сама по себе проблема, а если она еще и мысленная... Мелинайра старалась действовать неторопливо, без лишней спешки, стараясь ничего не пропустить и памятуя, что в ее лапах находится жизнь невинного ребенка, однако время шло, и потихоньку она начала злиться. Медленно, очень медленно ее гнев начал закипать под разгорающимся пламенем ярости, грозясь вскоре выплеснуться наружу, и дракониха, рассвирепев - они уже так близко к цели, ради достижения которой им пришлось пройти такой долгий путь, полный опасностей и невзгод, а тут, когда до потерянного обломка Талисмана лапой подать, их остановила какая-то глупая магия! - сложила всю свою силу в некое подобие тарана, и, взревев, рванулась вперед, сметая все на своем пути. Стена встретила ее как-то странно - не ответила жесткой твердостью, а прогнулась, точно живое существо, изо всех сил пытающееся удержаться на месте, и долго не продержавшееся - стена дала трещину и рассыпалась осколками, полыхнувшими синим огнем... и в тот же миг Мелинайра словно выкатилась из недр головы Эделлир в свое собственное тело, а глаза девочки наконец-то стали живыми и заморгали, недоуменно оглядываясь по сторонам - она явно пыталась сообразить, куда это ее занесло, и, попытайся она это выразить словами, не понадобилось бы и переводчика.
   - Все? - осторожно спросил Ильтиан.
   - Кажется, - слабо ответила Мелинайра - она чувствовала себя совершенно опустошенной, словно ее вывернули наизнанку и тщательно выскребли все, что было внутри, - А теперь, когда все в относительном порядке, уходи! - зарычала она на Эделлир, но, вспомнив, что та ни слова не понимает, указала в сторону, противоположную той, куда они сами направлялись, и сделала жест, будто муху прогоняя, - Иди давай! Иди!
  Кажется, она поняла - во всяком случае, посмотрела в ту же сторону, после чего ткнула себя в грудь с вопросительным видом: дескать, я, что ли?
   - Ты, ты, - Мелинайра кивнула, - Иди уже! Мы и так из-за тебя задержались!
  Однако девчонка не сдвинулась с места, хотя, кажется, прекрасно ее поняла. Более того, она еще и категорично покачала головой, явно отказываясь от этого. Мелинайра в ответ оскалила зубы, и, пусть даже она была скорее раздражена, чем по-настоящему разозлилась, в глазах Эделлир мелькнул страх, однако она не уплыла, а вместо этого что-то горячо закричала драконихе, указывая то на Сапфир, то на Алый риф.
   - О чем это она? - нахмурился Ильтиан, но и сама девочка, поняв, что ее не понимают, замолчала и, присев на корточки, принялась что-то чертить на песке. Мелинайра, в которой нетерпение и злость мешались с любопытством, склонила голову, пытаясь разобраться, что же это. Может быть, она пишет? И Ильтиан сможет это прочесть? Но, приглядевшись повнимательнее, дракониха разобрала, что это вовсе не буквы, и даже не руны, а рисунок. Нахмурившись - нашла время творчеством заниматься! - она все же стала внимательно разглядывать это скопище линий, гадая, что же хотела этим сказать несносная девчушка. Какой-то пузырь... длинная "ножка"... извитая линия... линия? Да это же змей! А пузырь... пещера! Мелинайра удивленно посмотрела на Эделлир, и та, добавив для наглядности пару штрихов, ткнула на нее пальцем, а потом провела им по входу в пещеру и указала прямо на змея.
   - Что она хочет сказать? - спросил Ильтиан.
   - Кажется, намекает на то, что, если мы поплывем через вход в пещеру, то попадем прямо в пасть к Серой Смерти, - пробормотала Мелинайра.
   - Потрясающе, и как это мы сами не догадались? - вздохнул феникс.
   - Да погоди ты! - махнула на него лапой дракониха, а Эделлир тем временем проворно чертила еще одну линию, еще один проход в пещеру, и указала на него.
   - Еще один путь? Но... а вдруг змей о нем знает? Ну... - она попыталась показать, что ее беспокоит, но чуть не стерла весь рисунок, и покосилась на Ильтиана, - Объясни ей.
   - Всегда хотел стать художником, - проворчал феникс и, спрыгнув наземь, аккуратно стер змея, после чего нарисовал его с разинутой пастью, обращенной ко второму проходу, и вопросительно посмотрел на Эделлир. Та тут же замотала головой, что-то прочирикав, а потом подняла со дна небольшую раковину и ткнула между створок.
   - Раковина? - Ильтиан посмотрел на нее с полнейшим недоумением, - И что это, во имя Фаараля, значит?
   - Да не раковина, а то, что внутри, под створками... под замком... точно, секрет! Она говорит, что это секретный вход, змей о нем не знает!
   - А ей-то тогда откуда о нем известно? И вообще, откуда ей это ВСЕ известно? - и он посмотрел на девочку с громадным подозрением, а та, видно, поняв, что его беспокоит, указала сперва на Сапфир, а потом на собственную голову.
   - Она что, совсем того? - Ильтиан выгнул бровь, и смотрел на девочку едва ли не с жалостью, - Может быть, этот камень ей совсем мозги расплавил?
   - Да нет же, дурачок! - засмеялась Мелинайра, - Она имеет в виду, что это он ей сказал... Сапфир. Нам с тобой, сухопутным, этого не понять.
   - Камень сказал? Нет, я не спорю, что он магический, великий и все такое... но, простите меня, ГОВОРЯЩИЙ?
   - Она - дочь воды, Ильтиан, той стихии, что создала этот камень. Ты бы, я уверена, чувствовал бы то же самое, будь это Рубин, Камень Огня. Или я - будь это Камень Света!
   - Ладно, ладно, убедила, - проворчал он, - Если этот Сапфир может с ней разговаривать, нам с тобой от этого только легче. Пусть он ей и растолкует, что мы не на увеселительную прогулку собрались!
   - Она и так это знает, но все равно хочет нам помочь. Ты разве не слушал ее или, на худой конец, меня? Есть тайный вход в пещеру Оругула, о котором он даже не подозревает! И Эделлир знает, где он! Она может привести нас к нему, и тогда, если постараемся, он даже не узнает, что мы у него были! Это наш шанс!
   - И ты уверена, что девчонка не полезет в пещеру за нами? - он скептически хмыкнул.
   - Разумеется не полезет. Ты же останешься с ней.
   - Чего?! Да ни за что!
   - А что тебе остается? Ты же не потащишь ее за нами!
   - Но... но... - феникс даже крыльями взмахнул, - Но это же невозможно! Я тебя не брошу!
   - Я знаю, но ведь иначе не получится. А если уж и придется столкнуться со змеем, то будет во всех отношениях лучше, если он увидит дракона, а не маленького феникса!
   - Маленького? Это я-то, что ли, маленький?
   - Нет, но пойми, этот змей просто огромен! Рядом с ним даже я - новорожденный цыпленок!
   - Но ведь ты одна не справишься! Не сможешь!
   - Отчего же?
   - Потому... да потому, что... что Сапфир у нас всего один! И тебе он потребуется, чтобы войти в пещеру змея, и мне - чтобы не захлебнуться, пока буду тебя ждать! Ты что, распилить его надвое предлагаешь?
   - А как же... как же Эделлир?
   - Если у нее хватит мозгов, - и феникс пристально посмотрел на девочку, - то за нами она не полезет. Должна же она понимать, что в гостях у братца Аверлога нам не до нее будет!
   - Ну что ж, - Мелинайра с силой провела лапой по глазам, словно надеясь стереть с них какую-то пленку, - Делать-то нечего! Поплыли, что ли, - и, дождавшись, пока феникс заберется к ней на плечо, она мотнула головой Эделлир - показывай, что ли, дорогу. Девчонка, чуть ли не подпрыгнув от радости - наивный ребенок! - тут же выскочила вперед и поплыла так, что Мелинайре пришлось поднажать, чтобы не отстать от нее. До вершины рифа они добрались в считанные мгновения, и там, как по команде, остановились, потому что дальше, за Алым рифом, им открылся крутой обрыв, темный и зловещий, лишенный малейших признаков жизни. Даже неприхотливые красные водоросли не ютились по его осыпающимся берегам, и не верилось, что совсем рядом с этим жутким местом вовсю бурлит неугомонная жизнь. Только песок и черные камни уходили вниз сплошной стеной, теряясь в темноте, и казалось, что у этого громадного подводного ущелья нет и не может быть никакого дна, что и внизу лишь клубится сплошной туман, и это и есть одни из легендарных врат преисподней... Дракониха, феникс и маленькая морская девочка долго стояли на вершине рифа, на границе своего ласкового и теплого мира, но потом Мелинайра глубоко вздохнула - делать нечего! - и, кивнув Эделлир, оттолкнулась лапами от обрыва, чтоб начать погружаться вниз. В бездну. Сквозь удивительно холодную, почти ледяную воду... Лишь малая толика солнечных лучей проникала сюда с поверхности океана, и мало того, что Мелинайра сразу ощутила себя чуть ли не брошенным ребенком - бледный свет едва ли был в состоянии справиться с окружившей их темнотой, и они плыли почти вслепую - сияние браслета и Сапфира не проникала дальше, чем на расстояние вытянутой лапы. Тьма все сгущалась, она словно становилась осязаемой, плотной и пугающей материей, окутывающей их со всех сторон, мешающей двигаться дальше, и Мелинайре только оставалось надеяться, что Эделлир не забыла путь, показанный ей магическим камнем... и что Оругул или какая-нибудь другая тварь, избравшая обиталищем эти зловещие воды, не отыщет их раньше. Какая-то жуткого вида большеголовая рыбина со светящейся приманкой на конце длинной "удочки" проплыла мимо, тускло блеснув белесыми глазами, красная креветка, испуганная их приближением, выпустила мерцающее облачко и тут же скрылась из виду, а вот огромный монстр, напоминающий угря, но с пастью, длиной в половину собственного тела, нимало не перетрусил, увидав дракона - он так и сяк обследовал странных пришлецов, и даже попытался выяснить, какова на вкус рука у Эделлир, но Мелинайре такие шутки не понравились, и она так на него рявкнула, что даже скудных рыбьих мозгов хватило для того чтобы осознать опасность, и он благополучно исчез во мраке, только его и видели. Эделлир в ответ благодарно улыбнулась, хотя и в полумраке было заметно, насколько она бледна - двенадцатилетнюю девчонку разве что не трясло от страха. Мелинайра то и дело на нее встревожено поглядывала, а потому едва не подпрыгнула, когда та резко рванулась вперед, захлопав от радости в ладоши, но, спустя пару мгновений, поняла, в чем дело - из сплошной черной стены наконец-то выступил крутой каменный склон, а в нем - провал, ведущий куда-то вниз...
   - Наверное, это он и есть, - сказала Мелинайра едва слышным шепотом - вблизи от логова смертельно опасного врага ей было не по себе. Ильтиан только молча кивнул, а вот Эделлир, не дожидаясь, пока кто-нибудь из них обратит на нее внимание, стремительно поплыла вперед.
   - Эй, эй, - Мелинайра преградила ей путь лапой. Девочка недоумевающе посмотрела на дракониху, а та беззвучно открыла пасть, показав клыки, после чего кинула взгляд на Эделлир, на вход в пещеру и вопросительно подняла брови. Малышка тут же кивнула, но, видя, что этот жест дракониху отнюдь не обрадовал, она посмотрела назад с выражением дикого ужаса на лице, а потом сложила руки вместе в виде зубастых челюстей, для пущей убедительности похлопав ими, и ткнула пальцем себе за плечо. Дракониха все еще колебалась, но вот когда Эделлир показала на Сапфир и браслет, сиявший ярким золотистым огнем, на пещеру, и руками изобразила захлопнувшуюся раковину - та сдалась.
   - Ну? - недовольно спросил Ильтиан, молча наблюдавший за всей этой пантомимой, - И что она говорит?
   - Она говорит, что плывет с нами.
   - Исключено.
   - Но ты сам подумай: мы уплывем, а она останется здесь одна, в полнейшей темноте, но зато в окружении тех чудовищ, что приютила эта проклятая бездна! И ты уверен, что здесь она будет в безопасности?
   - Во имя Фаараля! - Ильтиан так резко хлопнул крыльями, что Сапфир на его груди так и закачался, - Но там же змей, Мелинайра! Морской змей! Да мать этой девчонки чуть не умерла со страху, когда рассказывала о нем, а ты хочешь потащить ее дочь прямо к нему в пасть? Нет, если раньше я еще надеялся, что в тебе есть хоть крупицы разума, то теперь уверовал окончательно: ты совершенно спятила!
   - Ну, а ты, умник? - голос Мелинайры просто лучился сарказмом, - Предлагаешь оставить маленькую девочку одну, вместе с рыбами, которые, если захотят, будут отщипывать от нее кусочек за кусочком, а она даже не сможет их увидеть, чтобы защититься! Это ты называешь выходом? Хочешь, чтобы мы, когда вернулись, обнаружили здесь ее обглоданный ске...
   - Хессар! - неожиданно воскликнула Эделлир, и оба, феникс и дракониха, умолкли, пораженные испугом, прозвучавшим в ее тоненьком голосе. А потом они услышали и то, что ее испугало - негромкое, сонное шипение, словно бы вырвавшееся из пасти сквозь плотно стиснутые клыки и медленно затихшее вдали... шипение, донесшееся до них из той самой пещеры, в которую им предстояло спуститься... казалось, что даже вода задрожала от этого страшного звука. Но он стих так же внезапно, как и возник, змей явно не проснулся в своем подводном убежище, однако наши герои поняли, что теряют драгоценное время за бесполезным спором, и это сейчас для них - непозволительная роскошь. Они переглянулись, все трое, и пришли к беззвучному соглашению даже быстрее, чем со всеми криками и доказательствами. Эделлир поплыла первой, указывая путь, а Мелинайра с Ильтианом, уцепившимся за ее плечо, едва ли не дышала ей в пятки, тревожно оглядываясь по сторонам. Проход извивался, точно змеиная нора, то расширяясь, а то вдруг так резко сужаясь, что довольно-таки крупногабаритной драконихе приходилось с трудом протискивать свое тело в эти щели, попутно снося все висевшие там сталактиты, что, в свою очередь, подтверждало рассказ Эделлир о том, что змей об этом проходе либо вообще не знает, либо никогда им не пользовался - иначе он был бы куда просторнее! Изредка она замечала какие-то боковые ответвления, но Эделлир на них и не смотрела, уверенно ведя их по широкому основному туннелю, заполненному почти стоячей ледяной водой. Видно, на глубине все испытывало такое колоссальное давление, что даже течения затруднялись, и лишь очень чувствительное существо могло бы догадаться, что это вообще проход, а не оканчивающаяся тупиком трещина в скале. Впрочем, второе предположение было отчасти верно - когда путешественники все же добрались до конца коридора, то выяснилось, что выход из него надежно закупорен горой золотых монет, и, не будь там Мелинайры, дело окончилось бы печально, однако дракониха, ничуть не смущенная, осторожно раздвинула эту груду лапами, стараясь сильно не звенеть... и тут же испуганно отпрыгнула прочь - там было светло! По сравнению с ярким этим светом Браслет или Сапфир едва мерцали, и от него голову драконихи, чьи вертикальные зрачки были предельно расширены, дабы улавливать даже наислабейший свет, пронзила резкая боль - она едва удержалась, чтобы не зареветь во все горло. Ильтиан и Эделлир тоже щурились, хлопая глазами, но в целом пережили смену освещения менее болезненно, прикрытые массивным чешуйчатым телом Мелинайры. В конце концов дракониха, более или менее восстановив свое зрение, но все еще морщась от неприятного колотья в виске, снова выглянула в пещеру. Как она и предполагала, раздвигая кучу монет, они находились немного выше пола, надежно загороженные грудами несметных сокровищ, а с потолка, что навис высоко над ними, сияло множество каких-то странных точек, испускающих ровный и холодный зелено-голубой свет, четко обрисовывающий контуры громадной полости в скале, в которой, должно быть, смог бы уместиться целый дворец! Своды этой потрясающей пещеры по высоте и величественности не уступали соборным, даром, что ли, их поддерживали слившиеся вместе сталактиты и сталагмиты, напоминавшие слегка суженные посередине колонны, густо усеянные все теми же светящимися точками, приглядевшись к которым, Мелинайра с изумлением обнаружила, что они... движутся! "Какие-то подводные светлячки", - решила она и тут же забыла о них, посмотрев не вверх, а вниз, на открывшуюся панораму змеиного логова, сплошь усыпанного сокровищами, начиная от жемчужин, размером едва ли с голову кузнечика, и кончая мраморными статуями, казалось, готовыми дополнительно подпирать бугристый каменный потолок, у подножия которых пол был полностью покрыт внушительным слоем золота и серебра, как в слитках и в виде самородков, так и в форме всевозможных, изысканных украшений, богатого оружия и тому подобного хлама, мерцавшего так, словно они поймали саму радугу... Мелинайра никогда не понимала, зачем людям и некоторым другим разумным существам эти никчемные безделушки, не обладающие никакой волшебной силой, и, если уж на то пошло, достойные лишь того, чтобы пылиться в полутемных кладовых, привлекая завистливые взгляды таких же глупцов. А верхом сумасшествия она считала как раз вот это - собирать сокровища, как дети рыбаков собирают выброшенные морем раковины, а потом всю жизнь сидеть над ними, как курица над яйцом-болтуном, боясь, что кто-нибудь на них позарится, тогда как даже малой толики этих богатств хватило бы, чтобы сделать жизни сотен и даже тысяч неимущих по всей стране счастливее... ну не глупость ли? Мелинайра сердито покачала головой, но тут у нее сердце словно примерзло к ребрам - она услышала негромкое ворчание, слабую тень истинного рева, но так близко, вдобавок, еще и усиленное замкнутым пространством пещеры... оно сотрясло ее до самых костей, и вот тут-то дракониха наконец заметила самого хозяина пещеры... вернее, его часть, разительно контрастирующую с окружавшим ее великолепием - исполинское змеиное тело, толщиной с многолетнее дерево, привольно извилось по полу множеством колец, так что хвост его, оканчивающийся остроугольной лопастью, по форме напоминающей весло и, по-видимому, выполнявшей сходные функции, оказался совсем рядом с кошмарного вида головой. Она была плоской, как у настоящей змеи, покрытой крупными костяными щитками, но вдобавок ее украшал длинный гребень, несколько напоминающий гребень самой Мелинайры, и перепончатые плавники, оторочившие скулы. Сначала дракониху чуть удар не хватил - она подумала, что круглый глаз змея открыт и смотрит прямо на нее, но потом поняла, что чудовище все еще спит - взгляд его был неподвижным, мутным, и плотная белесая пленка полностью закрывала его, подобно веку, так что змей не мог видеть незваных гостей, и у нашей героини отлегло от сердца... вернее, не совсем. Тяжело ощущать себя в своей тарелке рядом с существом, которое может проглотить тебя, даже не жуя, а если еще и вспомнить, что у змей желудок очень даже прилично растягивается... Наша бесстрашная дракониха довольно громко сглотнула, но все же нашла в себе силы опомниться и вспомнить, что обломок Талисмана должен быть где-то здесь. Браслет уже почти жег ее запястье, и, кивнув Эделлир, она осторожно вышла из-за прикрытия кубков и золотых чаш, надеясь, что, случись что-нибудь, ее шкура не будет особо бросаться в глаза. Браслет настойчиво подсказывал ей, что искомое находится где-то на другом конце пещеры, и, крадучись и пригибаясь к земле, она на брюхе поползла вперед, самой себе почему-то напомнив гадюку, подбирающуюся к добыче. Мысль об этом как-то мельком проскользнула в ее голове, но задержалась достаточно, чтобы заставить ее улыбнуться. Змея змею обокрасть решила! Да к тому же еще и дальнего родича... родственника. Тьфу ты, нашла родню! Мелинайра непроизвольно содрогнулась всем телом, но тут же, опомнившись, замерла на месте, услышав тихий перезвон - она невольно зацепилась чешуей за груду каких-то цепочек и браслетов, отчего несколько из них, не удержавшись, покатились вниз крошечной лавиной. Раздалось уже знакомое ворчание змея, прерываемое шорохом, с которым его огромное тело потерлось о землю... Мелинайра замерла от ужаса, вжавшись в кучу монет под собой, но время шло, ничего не происходило, и она беззвучно застонала от облегчения: обошлось! Правда, в тот же миг кто-то больно клюнул ее в шею, и, оглянувшись через плечо, она увидела Ильтиана - тот явно переводил дух, но все же не преминул одарить ее испепеляющим взглядом, в котором так и звенело: "Осторожнее!"
   - А где Эделлир? - одними губами спросила дракониха, и феникс быстро кивнул назад.
   - Осталась у входа, - также беззвучно ответил он, и Мелинайра едва удержалась, чтобы не заворчать, удовлетворенная. Пусть они и по уши в неприятностях, но, по крайней мере, девчонка, в случае чего, успеет улизнуть. И то хорошо... Слегка встряхнувшись, дракониха вновь пригнулась и поползла дальше, мимо громадных колец змеиного тела. Иногда мышцы спящего змея слегка напрягались, и чешуя скребла по полу, пока гигантское тело лениво свивалось и развивалось во сне, но дракониха упорно продвигалась дальше, не обращая на них внимания... а зря. Один раз она все же не сумела увернуться, и едва не умерла от ужаса, когда хаотично гулявший по полу веслообразный хвост Оругула слегка коснулся ее бока. Мутное веко Серой Смерти тут же дрогнуло, а ужасная пасть приоткрылась, показав острые, как мечи, загнутые назад зубы, каждый - в половину роста взрослого человека, между которыми выскользнул длинный раздвоенный язык и слегка затрепетал, рождая крошечные волны... Мелинайра зажмурилась. Теперь-то она точно попала! Что-то живое и дрожащее забилось ей под крыло, но она не осмелилась даже взгляда скосить, и только слышала, как слегка зашуршала стальная чешуя, а, чуть-чуть приоткрыв глаза, она увидела, как ползет по каменному полу длинное толстое тело с гребнем соединенных перепонкой шипов по хребту... А вдруг змей уже заметил ее, и сейчас его треугольная голова зависла прямо над ней, на длинной, туго выгнутой шее, трепещущей от предвкушения быстрого рывка вперед и удара клыками? И она лежит перед ним, как кусок мяса на блюде, поданный прямо к обеду? Мелинайра мелко-мелко задрожала, в призрачном свете ее чешуя, должно быть, переливалась огнем, и ей безумно хотелось вскочить и броситься наутек, понадеявшись на вездесущий "авось", но она заставила себя сдержаться, хотя так страшно, как сейчас, ей еще не было. Сквозь крохотную щелку между веками она видела, как ползет, извиваясь, огромный монстр, и казалось, что нет конца его исполинскому телу, что он вот-вот заметит ее, схватит, растерзает... однако неожиданно откуда-то сбоку донесся резкий звон, и Оругул, рассерженно зашипев, повернулся туда, изгибая свое гибкое туловище между кучами сокровищ, явно стараясь не задеть их. А Мелинайра, поняв, что ей дали шанс, мысленно сосчитала до десяти и стрелой сорвалась с места, бросившись вперед - но не к выходу, а вглубь пещеры, туда, куда звал ее пылающий Браслет. Ильтиан, почуяв неладное, с криком вылетел наружу, но это ничего не изменило - змей все равно их заметил. Мелинайра неслась, как угорелая, перепрыгивая через кучи сокровищ при помощи крыльев - на дне океана такие фокусы давались ей куда легче, чем на суше, и она почти летела, мощно загребая воду, отчего в ней вскипали настоящие пенные буруны. Толстый змеиный хвост ударил совсем близко от ее бока, сломав доспехи какого-то давным-давно позабытого рыцаря и разбросав дождем ссыпанные в него рубины и алмазы, а хриплый рев потряс всю пещеру, точно удар грома, словно тяжелым молотом врубившийся в череп драконихи, едва не переломав ей все кости. На одном лишь инстинкте она резко бросилась в сторону, использовав хвост наподобие руля, потому что почувствовала сильное движение воды, и клыкастая пасть змея промазала всего на четверть когтя, а свирепые темно-красные глаза подводного чудовища обожгли ее, как огнем.
   - Воровка! - заревел он на несколько искаженном и явно устаревшем, но понятном языке суши, - Предательница! - и, выгнув тело, он едва не заключил ее в свои кольца, однако Мелинайра, раскрыв крылья, взревела, и поток кипящей воды раскаленным бичом хлестнул привыкшего к холоду змея, заставив его невольно отпрянуть, а дракониха, угрем проскользнув под его шеей, наконец увидела то, что искала - на груде золота, небрежно брошенный, лежал светлый кусочек металла, рядом с которым все богатства змея показались не более чем бесполезным хламом, ибо перед ними было величайшее из всех сокровищ, когда-либо доверенных океанской пучине. Браслет Огня полыхнул ярко-белым светом, словно раскаленный добела, и Мелинайра вскрикнула от боли и волны жара, прокатившегося по ее спине, но через мгновение сияние угасло само собой, и Браслет остыл - заклинание, которое на него наложил Архимаг, исчерпало себя, после чего оно попросту исчезло, рассыпавшись снопом крохотных искорок. Однако у Мелинайры не было даже времени на то, чтобы порадоваться их успеху - челюсти Оругула, каким-то чудом не отхватившие ей крыло, заставили ее прийти в себя, и дракониха рванулась к обломку. Подхватив его за тонкую длинную цепь пастью, дракониха тут же бросилась назад, и как раз вовремя - через мгновение шипастый змеиный хвост подобно булаве обрушился на груду драгоценностей, и они разлетелись по всей пещере. Попади он по спине драконихи - и треснул бы позвоночник, не спасла бы даже толстая чешуя, поэтому, когда хвост приподнялся для нового удара, Мелинайра, не дожидаясь, пока ей кости переломают, бросилась наутек, но тут массивное тело змея приподнялось, выгибаясь дугой и преграждая ей путь, а когда она , резко взмахнув крылом, бросилась в другую сторону, то ее повстречало уже не туловище, а голова на мускулистой, хищно изогнутой шее, что следила за ней налитыми кровью глазами, а длинный язык трепетал между клыков, словно впитывая весь страх и ужас загнанной в ловушку жертвы.
   - И куда ты теперь побежишь? - спросил он, еще теснее сжимая кольцо своего громадного тела. Голова его слегка покачивалась из стороны в сторону, но взгляд ни на миг не отрывался от драконихи, точнее - от обломка, что свисал из ее пасти, - И ради этого ты спустилась сюда, на дно океана? - презрительно бросил он и расхохотался, если, конечно, те звуки, которые он издавал, можно было назвать смехом - скорее уж они напоминали булькающее рычание, - Тогда ты еще глупее, чем я думал! Этот обломок... да сейчас он просто бесполезен! Вторая его часть навсегда потеряна, и вам никогда ее не найти! - и он, щелкнув клыками, воззрился на нее с любопытством и насмешкой - кот, решивший вволю позабавиться с пойманной мышью, прежде чем съесть ее, - Но ты пришла сюда за ним. И почти, - он произнес это последнее слово с особенным удовольствием, - сумела уйти. Похвально, что ни скажешь, похвально... хотя и совершенно бессмысленно, - и он улыбнулся, блеснув бесчисленными рядами острых игольчатых зубов, - Ну что ж, тем приятнее для меня будет тебя съесть...
  Мелинайра в ответ на эти слова ощетинилась, и ее чешуйки встали дыбом, а в душе начало ощутимо закипать раздражение. Если уж этому змею так хочется ее сожрать - ну так пусть хотя бы не разглагольствует при этом с таким самодовольным видом! И когда она уже собиралась открыть рот, чтобы все теплые слова, которые накопились у нее по его адресу, дошли до змея, некое шевеление привлекло ее внимание, и до ее ушей донесся тихий, но безошибочно узнаваемый шепот:
   - На счет "три" раскрывай крылья... давай, раз...
   - И все же мне кажется, что кое-чего ты не учел, - громко и отчетливо сообщила она змею.
   - Да ну? - он скривил губы, - И что же это?
  Мелинайра улыбнулась. Она уже чувствовала, как под одним из ее крыльев разгорается огонь, как он пронизывает жаром все ее тело, до последней чешуйки, и язычки магического пламени уже начали прорываться наружу, не в силах сдерживаться ее тонкой перепонкой...
   - А вот чего! - рявкнула она, и в тот же миг ослепительный синий свет озарил своды пещеры, подобно солнцу, заглянувшему сквозь тучи в витражное окно древнего собора, а волна мощнейшей энергии отбросила Оругула прочь, точно котенка, на кучу его собственных драгоценностей, и когда он, изо всех сил тряся головой, все же сумел приподняться, то увидел, что на голове золотой драконихи стоял феникс, и в его вытянутых вперед крыльях сверкал исполинский синий сапфир, при виде которого у морского змея, наводившего страх на половину океана и недаром прозванного Серой Смертью, на морде промелькнуло выражение дикого ужаса. Нет, не силы Камня он боялся, не сокрытой в нем мощи, хоть она и могла раздавить его, как блоху, но брата своего, брата, что, казалось, смотрит на него сейчас, сквозь минувшие тысячелетия, и было что-то такое в его взгляде, от чего свирепый Оругул, гроза морей, почувствовал себя детенышем, которого застукали за нехорошей проделкой, нашалившим малышом, натолкнувшимся на укоризненный взгляд матери... Он дрожал, и эта дрожь сотрясала все его тело, пока неподвижные глаза, полные страха и лютой, безудержной ненависти, не отрывались от Сапфира. Не спуская взгляда с опасного противника, Мелинайра очень осторожно наклонилась и надела цепочку с обломком Талисмана на лапу, после чего сделала шаг к выходу из пещеры - змей даже не шевельнулся. Она сделала еще шаг, но он и не пытался их атаковать, и тогда, осмелев, дракониха медленно, и на всякий случай не поворачиваясь к Оругулу спиной, попятилась к выходу, где их уже ждала перепуганная Эделлир. Девчонка была белее молока, и в руке сжимала уже не ракушечный ножик, а самый настоящий кинжал с золотой рукоятью, украшенной янтарем, который для нее мог бы сойти и за короткий меч, но сумка, что висела у нее на поясе, не осталась пустой - Эделлир явно не теряла времени даром, хотя Мелинайра даже улыбнуться не смогла - ситуация была уж больно сложная. Она не была уверена, насколько сильно Камень воздействует на Серую Смерть, и как много времени у них осталось в запасе. А что, если, потеряв его из виду, змей бросится за ними, горя желанием отомстить? И тогда им точно не поздоровится... но, с другой стороны, выбора у них, как всегда, не было, пришлось рискнуть. Сперва в проходе исчезла Эделлир, потом туда задом наперед залезла наша дракониха. Оругул смотрел на них остекленевшими глазами, и, вздохнув как можно глубже, Мелинайра, подмигнув Ильтиану, резко крутанулась на месте и что есть сил рванулась вперед по извилистому коридору, не обращая внимания на препятствия и просто идя напролом, круша их лапами и головой так, что только обломки и летели. Видимо, Оругул уже давно не покидал своей пещеры - за это время потолок коридора успел порядком осесть, а кое-где и обвалился, так что драконихе приходилось силой прокладывать себе путь... в отличие от змея. Треск и грохот несся за не по пятам, и она почти видела, как мощная голова Оругула пробивает ему дорогу сквозь камень, с той же легкостью, с какой земляной червь прокладывает свою норку в рыхлой влажной почве. И, едва дракониха стрелой вылетела из узкого прохода, как водяная волна, вырвавшаяся следом, наградила ее напоследок хорошим пинком, от которого Мелинайру так и подбросило вверх, но она не стала обижаться - ей это было только кстати, и, не останавливаясь ни на мгновение, она поплыла к поверхности океана, к солнцу и небу, прочь от холода и мрака этих диких глубин. К тому же, она знала - чем дальше они окажутся от Оругула, тем лучше. И злобный рев, вырвавшийся из пещеры за ее спиной, был тому достойным подтверждением. Треугольная голова Оругула уже показалась из тайного прохода, и он стремительно вытаскивал свое тело из узкого коридора, так что, когда зубастые челюсти едва не откусили Мелинайре полхвоста, она не слишком удивилась, хотя это не значит, что ей не было страшно! Ревя и извиваясь, Оругул, круша камень, освобождал себе дорогу, и эта незначительная его задержка вряд ли намного улучшила ситуацию - Мелинайра прекрасно представляла свои нынешние силы, изрядно подточенные отсутствием солнечного света, и знала, что не успеет доплыть даже до вершины рифа, чего уж там говорить о поверхности! И все же она изо всех сил колотила по воде лапами и хвостом, стремясь во что бы то ни стало выжить в этой схватке со смертью и добраться до спасительного света! Впрочем, когда Оругул едва не откусил ей половину крыла, она почти утратила свою надежду...
   - Я проглочу тебя, как рыбешку! - рычал змей, - Это была лишь временная отсрочка, дракониха, и я все равно тебя съем!
  "Чтоб ты подавился", - разъяренно подумала Мелинайра и приготовилась резко развернуться, чтобы встретить противника когтями и зубами, но тут что-то маленькое промелькнуло у нее перед глазами, и, не успела она ничего сообразить, как услышала трескучий голосок Эделлир, и, оглянувшись, она в ужасе поняла, что отчаянная малышка оказалась за их спинами, и теперь, заставив Оругула всего несколькими словами забыть о погоне и кинуться на нее с раскрытой пастью, прямо на каменную стену ущелья, но если гибкая девчонка все же сумела проскользнуть в какую-то щель, то вот змей врезался в нее, точно таран, раскровив себе всю голову, но, и не заметив этого, ослепший от злости, он начал раз за разом биться лбом и носом о неподдающийся камень. Тем временем Мелинайра, поняв, что ей дают возможность уплыть, рванулась дальше, безмерно восхищаясь отвагой своей маленькой подруги, так что, когда Серая Смерть все же вспомнил о ней, она была уже ярким золотым пятнышком, купающимся в свете подводного солнца. Впрочем, для него это не имело особого значения, и он бросился за ней, горя желанием поквитаться. Мелинайра плыла, как только умела, но разве могла она, рожденная огнем и ветром, сравниться с морским змеем - плотью от плоти самого океана? Оругул знал, что настигнет добычу... очень скоро. Его челюсти были уже так близко от ее тела, он почти чувствовал, как его пилообразные зубы впиваются ей в бок, разрывая чешуйчатую шкуру, словно она была не прочнее пергамента, как они рвут ее на части, выдирая кусок за куском и при этом не убивая жертву, заставляя ее молить о скорой гибели, пока он будет неторопливо, всей душой впитывая чужую боль, наслаждаться своим пиршеством на глазах у еще живой добычи... Рычащий стон сорвался с губ свирепого Оругула - как же давно он не испытывал этого ни с чем не сравнимого удовольствия, как же давно! - и, собрав все силы, он с широко раскрытой пастью бросился вверх, но тут когтистые лапы драконихи обхватили его морду, а потом яркое пламя полыхавшего над морем заката ударил по глазам змея, когда его тело, точно копье, вылетело из воды, замерев на несколько мгновений, подобно башне... и этих ничтожных мгновений хватило, чтобы Мелинайра, как от трамплина, оттолкнувшись от его головы, забила перепончатыми крыльями и рванулась в небо. Гневное, негодующее рычание вырвалось из глотки Серой Смерти, но у него больше не было сил удерживаться в воздухе, и он, точно подрубленное дерево, рухнул вниз, подняв бушующие волны. Ильтиан, издав ликующий победный вопль, слетел с головы подруги, выписывая вокруг нее идеальные витки и петли, предоставив рассвирепевшему окончательно Оругулу сколько влезет беситься внизу, и каждый раз, когда он пробовал выбросить свое длинное тело из воды, сил его не хватало даже на то, чтобы хотя бы на три четверти поднять такую тушу над поверхностью океана, так что змею оставалось только с ревом валиться вниз.
   - Но я все равно вас достану! - поняв, что это бессмысленно, заревел Оругул, - Ты, может быть, и сумела от меня удрать, крылатая, но зато твоей мелкой подружке от меня не уйти! Я найду ее! И проглочу, даже не жуя, так что не спеши пока радоваться!
   - Ах ты... - Мелинайра просто захлебнулась от ярости, - Ты... не смей ее трогать, ты, червяк-переросток! Если ты ей хоть что-нибудь сделаешь...
   - А может, и не сделаю, - змей оскалился в не очень приятной усмешке, - Хочешь заключить сделку? Ты отдашь мне Сапфир, а я не трону и кончиком зуба твою худосочную девчонку.
   - А не слишком ли ты цену завысил, безлапый? - сощурилась дракониха, хотя внутри у нее все сжалось от страха, - Эделлир не глупа, и ее родные тоже. Тебе их не поймать, даже если ты решишь перекопать все морское дно до самых полярных льдов своим тупым носом!
   - Ну что ж, - змей явно сердился, но в кои-то веки решил сдержаться, - Хорошо. А как насчет тебя? Насчет твоей семьи?
   - У меня нет родных... во всяком случае, по крови.
   - Ошибаешься. Ты не последний солнечный дракон на свете.
   - Не верь ему, - тут же зашептал Ильтиан, - Он тебе мозги пылит, ничего больше! Обмануть хочет!
   - И с чего бы это тебе знать? - спросила Мелинайра, кружа по небу, - Может, ты мне просто врешь, а?
   - Мне девять тысяч лет от роду, - сказал змей, ничуть не смущенный, - И мне незачем лгать, чтобы знать обо всем, что творится в мире. Море старше суши, дракониха, старше и мудрее, а я - сын первобытного Океана, прародителя всего живого, и нет тех тайн, что были бы от меня сокрыты!
  Мелинайра покосилась на Ильтиана, но тот лишь быстро пожал плечами, не зная, что сказать. А вот Сапфир на его шее мелко задрожал, постукиваясь о прутья клетки, и наша героиня отчетливо ощутила весь ужас Камня от мысли, что злобный брат существа, вложившего в него свою душу, утащит его на морское дно. О, он был бы счастлив вернуться в океан - но не таким же путем! И что за силу обретет Оругул, завладев Камнем Воды? Какие беды он принесет всем жителям моря? И стоят ли мучения тысяч и тысяч ни в чем не повинных жизней счастья одного-единственного дракона? Простит ли ее Эделлир? Простят ли ее другие солнечные драконы, узнав о цене, которую ей пришлось заплатить за воссоединение с ними? И, в конце концов, сумеет ли она простить саму себя?
   - Так что, огнедышащая? - спросил Оругул, - Как тебе такое предложение?
  Ответ Мелинайры был неожиданным и стремительным, причем настолько, что змей даже отшатнуться не успел, когда дракониха, сложив крылья, спикировала вниз, вычертив идеально вертикальную линию, и с ужасающей мощью врезалась в голову морского чудовища, вцепившись в нее всеми когтями и раздирая чешуйчатую кожу в клочья. Взревев от боли, Оругул бросился вниз - ведь теперь у Мелинайры не было синего камня, и, не разжав челюстей, она бы просто задохнулась, однако она ни за что не желала отпускать своего врага, и, пожалуй, скорее бы пошла на дно, нежели ослабила хватку, но тут в вихре пузырьков, окруженный магическим ореолом, в воду вклинился Ильтиан - мутная тень на фоне более светлой поверхности океана, после чего сверкающий нимб окутал и ее голову, позволив вдохнуть полной грудью и еще свирепее вгрызться в тело врага. Оругул извивался угрем, силясь сбросить ее, но Мелинайра держалась крепко, передними лапами обхватив челюсти змея, чтобы не дать ему пустить их в ход, а задними полосуя ему шею и горло, попутно хлеща его хвостом и крыльями, слепя глаза. Вверх, вниз, во все мыслимые стороны бросался серый гигант, но тщетно - солнечная дракониха, выведенная из себя его замечанием относительно ее семьи, не отпускала его... однако неожиданно она услышала, как над самыми ее плечами свистнул хвост змея, и едва успела обрадоваться - промазал! - как лазурное сияние вокруг нее исчезло, и она едва успела задержать дыхание, не дав воде хлынуть в легкие. Ильтиан же, получивший хоть и легкий, скользящий, но все равно мощный удар по груди, отлетел далеко в сторону, и его едва успели поймать тонкие девичьи ручки, прижать к груди... феникс едва дышал, но все внимание Эделлир было приковано к схватке драконихи и змея, к тому дикому, но не лишенному великолепия танцу, странной пляске смерти, в которую те оказались вовлечены. Тонкие струйки пузырьков вырывались из уголков рта и ноздрей Мелинайры, жемчужными нитями поднимаясь вверх, тогда как легкие драконихи все настойчивей требовали свежего воздуха, и вода словно бы ледяными тисками сжимала ее грудь, стремясь высосать из нее даже то, что еще осталось, утащить на дно, лишить жизни безумную, что решила в гордыне своей, будто рожденный на суше имеет над ней хоть какую-то власть...
   - Мелинайра! - закричала Эделлир, но ее слова заглушил свирепый рев Оругула, а потом громадный хвост змея ударил дракониху прямо между крыльями. К счастью, настолько гибким, чтобы нанести полновесный удар, согнувшись вдвое, не был даже змеиный хребет, и хотя у Мелинайры поплыли перед глазами разноцветные круги, хватки она не ослабила, даже после того, как тяжелый хвост еще несколько раз ударил ее по спине, и один раз - по голове, да так, что от рывка в сторону у нее едва не треснули клыки, а во рту, помимо отвратительного змеиного смрада, появился солоноватый запах ее собственной крови. В голове у нее помутилось, словно там уже сгущалась ночная темнота, но она уже решила, что не сдастся до самого конца, что во что бы то ни стало одолеет своего противника... пусть даже ценой этому будет ее жизнь. Обломок Талисмана на цепочке болтался на ее лапе, но она верила - даже если она погибнет, Ильтиан найдет его и сумеет отнести его, стоившего им столько страданий и усилий, к Нельмурагху, чтобы тот уж решил, что с ним делать. И когда она, из последних сил запустив зубы в затылок змея, уже нащупав под чешуйчатой шкурой бьющуюся жилу, хотела закрыть глаза и сжать челюсти, не думая, окажется ли ее удар смертельным или нет, как что-то блестящее мелькнуло мимо ее лапы, и длинное стальное лезвие вонзилось в кроваво-красный глаз чудовища, утонув в нем по самую рукоять, а Оругул дико затрясся от боли и гнева, оглашая океан криком боли и ярости, а потом, повинуясь инстинкту, рванулся вверх, к свету, гаснущему для его единственного, затянутого багровой пеленой глаза, но, едва оказавшись на поверхности, Мелинайра наконец-то отпустила его и с диким воплем втянула ноздрями долгожданный свежий воздух, от которого ее помутневшие очи вновь заискрились, в горле зловеще заклокотало, и поток жуткого пламени вырвался из ее горла, объяв всю голову змея, так что последним светом, который Оругул увидел в своей темной и кровавой жизни, было это нестерпимо яркое золотое сияние... Могучие мышцы его обмякли, шея согнулась, и морской змей, брат самого Аверлога, страх и повелитель океанских глубин, чьего имени боялись даже самые храбрые и отважные воины, мертвым упал вниз, а его обугленная голова с незрячими глазницами и бессильно оскаленными зубами за сморщенным изгибом сухих губ, откинулась в сторону, чтобы с плеском обрушиться в воду, отчего по ее лазурным волнам растеклась огромная темная лужа. Но Мелинайра не успела даже порадоваться своему успеху - так и не сумев разжать сведенных судорогой когтей на голове змея, она со стоном рухнула спиной вниз, хватая воздух широко раскрытой пастью и не в силах им надышаться. Боль, невозможная боль ломала все ее мышцы, каждую косточку в ее теле, и не было в мире ничего, кроме этой страшной муки, заставлявшей ее слабо корчиться в воде. Она не была в состоянии даже лапой пошевелить, и думала, что сейчас утонет, так что, когда перед ее мутнеющим взором засиял мягкий синий свет, то она сперва даже удивилась - надо же, в прошлый раз было по-другому! - но потом сообразила, что чьи-то маленькие руки что-то надели ей на запястье, что она больше не тонет, наоборот, вода вокруг нее словно загустела, держа ее как бы на мягкой перине, а синее сияние, как никогда яркое, обнимало ее своей ласковой, могучей магией, как мать обнимает свое дитя, как бабушка обвивает руками свою любимую внучку...
   - Мелинайра, - донесся до нее знакомый шепот, и, с трудом приподняв сами собой закрывающиеся века, она увидела знакомую голову, - Ты как, сестренка?
   - Могло быть... хуже, - еле-еле прохрипела она.
   - Ты молодчина, - он похлопал ее крылом, - Ты просто не представляешь, какая ты молодчина. Ты всех нас спасла.
   - Глупенький, - она закрыла глаза, - Мы сделали это вместе... - последним усилием выплели ее губы, а потом она замолчала. Хватит уже разговоров...
  А тем временем, не так далеко от места кровавой схватки, Алинтар, мать Эделлир, не находила себе места, пока ее муж Сарунтил и двое старших сыновей с суровыми выражениями на лицах готовились отправиться за Алый риф на поиски пропавшей девочки. Женщина со слезами на глазах поведала им, что всю дорогу от Коралловой скалы до дома Эделлир вела себя как-то странно, но она не слишком обратила на это внимание, решив, что она просто взволнована встречей с драконом и фениксом, а потому, когда та неожиданно исчезла, для нее это было настоящим потрясением, почти сравнимым с тем, что на пороге их уже ждал Сарунтил с сыновьями, вернувшийся из своего очередного путешествия. Супруг встретил ее улыбкой, уверенный, что жена ответит тем же, но вместо этого она с рыданиями бросилась ему на грудь... и потеряла сознание. Когда же она очнулась, то обнаружила, что лежит в постели, и над ней склонилось бледное лицо изрядно перепуганного мужа. Запинаясь и перебивая саму себя, Алинтар рассказала ему все с самого начала, и под конец поведала о необычном поведении Эделлир, ее молчании и пугающе неподвижном, остекленевшем взгляде. Лицо Сарунтила помрачнело, брови сдвинулись, и он спросил:
   - А ты не пыталась ее разговорить?
   - Да, но она меня словно не замечала. Ее глаза постоянно смотрели в одну точку, и казалось, что она ничего не видит перед собой - мне пришлось взять ее за руку, чтобы вести вперед, а когда я отпустила ее, чтобы убрать с дороги водоросли... то оглянулась... а ее... ее уже не было, - и женщина расплакалась, но, едва заметив выражение лица мужа, осеклась и испуганно спросила, - Скажи, ты ведь знаешь, что с ней случилось? Правда знаешь?
   - Ее околдовали, - прямо ответил тот, и Алинтар прижала руку ко рту, ее глаза расширились от страха, - Скажи, а у тех чужестранцев, которых вы повстречали, не было при себе чего-нибудь... ну, ты понимаешь?
   - Был! - Алинтар даже подпрыгнула, - Был! У драконихи на запястье, на серебряной цепи висел большой ярко-синий камень! Мне еще показалось, что это не простое украшение, а Эделлир и вовсе с него глаз не спускала! И... - тут она в ужасе на него посмотрела, - Ты думаешь, это он околдовал ее?
   - Или его хозяева. Они же направлялись в логово Серой Смерти, верно?
   - Но... но они показались мне такими... такими...
   - Каждый, если захочет, может показаться добрым и учтивым, - перебил ее муж, вставая, - Но это еще не значит, что он таков на самом деле. И пора бы тебе, дорогая, перестать быть такой наивной... Мы отправимся за Эделлир, и найдем ее, даже если для этого придется залезть в пасть к самому Оругулу! И если те двое окажутся в этом замешаны, то, клянусь всеми волнами, я заставлю их пожалеть об этом! Но ты оставайся здесь, Алинтар, и если что-нибудь...
   - Эделлир! - неожиданно раздался изумленный крик одного из их сыновей, и, не успели родители даже глазом моргнуть, как дверь распахнулась настежь, и в комнату, оттолкнув с дороги старшего брата, ворвалась маленькая девочка.
   - Эделлир! - воскликнул отец, - Что... Где ты была?!
   - Нет времени, папа! - закричала в ответ та, задыхаясь - кажется, она плыла во весь дух, и теперь ее жабры с усилием гоняли сквозь себя воду, пытаясь восстановить дыхание, - Там она... лежит... то есть... Оругул мертв! - завопила она, и в ее глазах сверкнуло восхищение, - Но она может погибнуть, если мы ей не поможем!
   - Да кто "она", Эделлир?
   - Мелинайра! Дракониха! Она нас всех от змея спасла - он грозился, если она улетит, всех нас сожрать, я слышала! - и мы должны, должны ей помочь! Скорее! - и, не дожидаясь ответа, она выскочила за дверь. Сарунтилу только и осталось, что копье схватить, а Алинтар - вскочить с постели, и они, ни слова не говоря, последовали за дочерью. Но, признаться честно, даже повидавший чудеса всех семи морей бродяга и охотник захлопал глазами, увидев это: громадное, в два раза длиннее, чем у самого крупного кита, тело Оругула, безвольно колыхающееся на волнах, а рядом с ним, выглядевшее совсем крошечным - тело дракона, чья слабо мерцающая в неверном свете высыпавших на небо звезд чешуя искрилась, точно доспехи, отлитые из чистого золота. Все новоприбывшие замерли вместе с ним, пораженные этим невероятным зрелищем, но Эделлир, не медля ни мгновения, рванулась к подруге, и, ловко поднырнув под ее слабо шевелящиеся на едва заметном течении крылья, высунула голову из воды как раз возле закрытого глаза драконихи.
   - Эделлир? - встрепенулся Ильтиан, и тут же поморщился - грудь еще болела, хотя и не так сильно, как раньше, - Ты вернулась... - и, вспомнив, что девочка его не понимает, дружески ей улыбнулся, однако тут же насторожился и раскрыл крылья, закрывая ими Мелинайру (или, по крайней мере, часть ее головы) - рядом с Эделлир показалась еще одна мокрая голова с прилипшими к ней изумрудными волосами. Незнакомец оказался мужчиной средних лет, но, из-за отсутствия усов и бороды, казался гораздо моложе, и, правильно истолковав поведение феникса, он умиротворяющее поднял вверх обе руки, после чего сказал на языке поверхности - если бы не чуть заметный акцент, придававший его речи некоторую скрипучесть, Ильтиан бы в воду свалился от удивления.
   - Мы тебе не враги, феникс. Мы хотим тебе помочь.
   - Лучше ей помогите, - хрипло сказал Ильтиан, покачав головой, - Я-то еще потерплю, но если ее сердце остановится...
   - Хорошо, - кивнул Сарунтил и нырнул - только и мелькнули лягушачьи лапы, вспенившие слабо светящуюся синюю воду. Ильтиан видел, как быстрые расплывчатые тени снуют вокруг драконихи, а еще две осматривают мертвого змея, так что, когда Сарунтил неожиданно вынырнул рядом с ним, его встретил ожидающий, нетерпеливый взгляд.
   - Она не ранена, даже не сильно помята. Просто очень устала. Ей нужно отлежаться, и все будет в порядке.
   - Тогда скажите, в какой стороне от нас суша?
   - К северу, - мужчина указал на край небосклона, левее от того, где недавно угас закат, - До нее не так уж далеко.
   - Тогда мы поплывем туда, - сказал Ильтиан.
   - Твоя подруга еще нескоро очнется, феникс.
   - Я знаю, но он, - и он указал на синий камень, покоящийся на лапе, что лежала на животе Мелинайры, - поможет мне дотащить ее до берега, даже если Мелинайра до тех пор не проснется. Думаю, она только обрадуется, когда увидит, что мы уже на твердой земле, а не посреди океана! - он кисло оглянулся, - В этой бескрайней водной пустыне нет никакого разнообразия!
   - Ты так думаешь? - Сарунтил слегка прищурился, оперевшись рукой о мощное плечо Мелинайры, - Ты правда так думаешь, птица огня? Ну, тогда это лишь потому, что ты совсем не знаешь моря. Ты не знаешь ни силы его, ни мощи, ни красоты. Ты любишь сушу, и я тебя понимаю, ведь каждый из нас любит свою родину, но скажи мне, что такое суша? Это земля. Твердая. Сухая. Жесткая. Рассыпающаяся пылью и песком. Разве она может сравниться с морем? С прозрачностью воды, тысячью красок и цветов волн, летящими кружевами пены? С его чувственностью, его нежностью, и в то же время - со скрытой в его глубинах невиданной силой? Море - оно живое, оно умеет печалиться, но умеет и радоваться, оно умеет любить... и страшно ненавидеть. Море - это воплощение свободы и бескрайнего простора, и в этом с ним может соперничать только небо, но даже когда силы воздуха гневаются, и громадные серые тучи сгущаются над океаном, даже когда сверкают молнии, а гром рвет уши в клочья - ничто не сравнится в ярости и упоении со стихией воды! Она бушует, точно живая, она воет, точно дикий зверь, и нет никого и ничего, что устоит перед ним! Ах, море, море... - Сарунтил мечтательно прикрыл глаза, серые, как и у его дочери, - Что ты за чудо? Оно бывает наивнее безгрешного младенца и суровее закаленного в боях воина, нежнее шелковой вуали и тверже стальной кольчуги! Оно умеет быть веселым и грустным, умеет стонать и заливаться смехом, плакать и плясать. Оно может быть добрым и ласковым, величавым и гордым, умеет гневаться, но злым или жестоким его не назовет никто! В отличие от того, что порой я слышу о противоборствующей ей стихии, - он пристально и не без вызова посмотрел на феникса, - Скажи мне, птица пламени, что может огонь? Что за силе ты служишь с рождения? Мощи хаоса? Стихии уничтожения?
   - Но и возрождения тоже, - тихо возразил Ильтиан, а морской человек приподнял брови.
   - Ты это о своем роде? Так это правда, что вы, фениксы, восстаете из пепла и никогда не умираете? Что вы бессмертны?
   - Бессмертно только само время, - покачал головой тот, - И не столь велик мой род, чтобы быть ему равным. Мы живем долго, намного дольше обычных птиц, но отнюдь не вечно. И, когда холодные лапы смерти уже смыкаются вокруг наших умирающих тел, мы смеем лишь надеяться, что прожили свой век не напрасно, что дело, за которое мы отдали свои жизни, не будет напрасным, что цель нашего существования не будет забыта, а пройденный путь не окончится тупиком, не зарастет сорной травой, что по нему еще пройдут десятки и сотни ног после нас... Это и есть бессмертие души, не скованное бренностью тела... это наше бессмертие. Но я имел в виду не это. Просто огонь - не только разрушитель, но и созидатель живого. Он несет с собой силу очищения, исцеления, восстановления. Недаром же в легендах говорится, что еще до Зари Мира, когда не было ни земли, ни неба, ни океана, существовала лишь бездна огненного хаоса, породившего все это! Я не спорю, огонь умеет безжалостно убивать, но без этого не было бы и жизни, ведь именно на равновесии всех пяти стихий построен наш мир!
   - Хотелось бы верить, - Сарунтил со вздохом поднял глаза к темным, усыпанным звездами небесам, - Я тоже живу долго, феникс. И я намного старше тебя. Я еще помню время до прихода Керра, до того, как на Валладельфию опустилась темнота... времена, когда был цел Талисман Солнца, и мир правил на просторах нашей страны. Тогда мы ничего не боялись, хотя уже в те времена люди начали отгораживаться от нас, и в конце концов былое братство оказалось совершенно раздавлено пришествием Керра и его темных сил... а мы погрузились в тот хаос, который уже привыкли называть порядком вещей, - он вздохнул и с силой провел рукой по зеленым волосам, - И все же я надеюсь, что те времена вернутся. Я надеюсь - иначе зачем мне вообще жить?
   - Тогда вы надеетесь напрасно, - сказал Ильтиан, и, когда тот одарил его изумленным взглядом, пояснил, - Вы надеетесь на возвращение прошлого. А вы не задумывались над тем, что оно миновало не потому, что Керр явился на нашей земле, а потому, что ему суждено было сгинуть? Прогнивший изнутри тополь не стоит, и не будет здоров олень, если в его внутренностях заведется червь! Мы сами разрушили древнее равновесие, пошатнули весы нашего мира, и, взамен того, чтобы пытаться поднять его из руин, не лучше ли убрать отжившие свое камни и попытаться построить что-то новое, более прочное?
   - Может быть, ты и прав, феникс. А может, и нет, кто знает? - он пожал плечами, - И никто не узнает, пока мы не изгоним зло, поселившееся в Мглистых Землях. Если Керр останется там... никому из нас не будет покоя.
   - Никому из нас, - кивнул Ильтиан, - И потому ты не одинок в своих мыслях, сын морей, - он положил крыло на его мокрое плечо, - Мы с Мелинайрой, - он кивнул на дракониху, - проделали долгий путь и немало отдали, чтобы хоть ненамного приблизить завершение Смутных Времен и падение Керра. И я уверен - мы не одни. Придут и другие, смелые и отважные, с сердцами, полными света и надежды, чтобы продолжить нами начатое. Это я тебе обещаю, - он посмотрел на него карими глазами, в которых отражались далекие звезды, - Мы не одиноки.
   - Мы не одиноки, - эхом откликнулся Сарунтил, - Милостью Аверлога и других Великих Духов... мы не одиноки.
   - И мы будем бороться до конца, - кивнул Ильтиан, - Взгляни же на Оругула, на Серую Смерть, и ты поймешь. Наша битва еще только начинается, и нас ждут жестокие войны...
   - ...которые унесут сотни, тысячи жизней с обеих сторон, - откликнулся тот, - Нам предстоит заплатить страшную цену.
   - Но и зло расплатится с нами сполна, - твердо сказал феникс, - За всех и за все, ведь это и есть цель нашей борьбы - не дать ему и дальше губить жизни, разрушать семьи, стирать с лица земли поселения и города. За спокойствие наших родных и близких, за светлое будущее наших детей, за равновесие нашего мира каждый воин будет сражаться до последней капли крови! И мы победим. Мы должны верить в это! - и он посмотрел наверх, на сверкающие звезды, и повторил с такой уверенностью, что голос его зазвенел:
   - Мы победим!
  А на следующее утро усталый, но довольный феникс не вышел - выполз на скалистый берег, постанывая от боли в разбитом теле. Мелинайра лежала неподвижно, но, как уверила его Алинтар, это был просто глубокий сон, а не беспамятство, и Ильтиан не хотел будить подругу. С семейством Эделлир он попрощался еще до рассвета, они проводили их до самого мелководья, но дальше плыть не решились, хотя еще долго махали им вслед перепончатыми руками и выкрикивали прощальные напутствия (хотя выражение "Не сядь на мель!" и заставило нашего героя весело фыркнуть!). И теперь, на матерой суше, он смог наконец дать себе волю - лапы его подкосились, и он мешком плюхнулся наземь, раскинув крылья и прикрыв глаза. Мелинайра грудой золотой чешуи лежала рядом, спокойно и ровно дыша, и под тот рокочущий звук Ильтиан провалился в столь ему сейчас необходимый сон.
  Но Мелинайра этого не знала. Она сейчас была далеко отсюда, блуждая по дорогам сна, и ведать не ведала того, что творилось в подлунном мире. Она была легче мотылька, быстрее стрекозы и эфемернее призрака, ее полупрозрачные крылья широко раскинулись над невидимой землей, и она стремительно летела через завихрения жемчужного тумана, полагаясь даже не на силу мышц, а на веления разума. Именно разум порождал все ее движения, и здесь не надо было заботиться о том, как откликнется на твое желание какой-то мускул или кость, стоило мелькнуть мысли - и она, подобно стреле, пронизывала ажурные плетения облаков, ища что-то... не зная, что. Но что-то очень важное, очень нужное ей сейчас. Именно ради этого она явилась сюда, и когда из дымки впереди вылепилась чья-то неясная тень - она не испугалась, но наоборот, радостно бросилась вперед, чтобы обнять ее и крепко прижаться головой к ее груди.
   - Мама...
   - Дочка, - дракониха ласково погладила ее по спине, - Моя Мелинайра...
   - Мама, мама... я тебя спросить хотела.
   - О нашей семье?
   - А откуда ты знаешь?
   - Я многое знаю, - она улыбнулась, - Я ведь часто наблюдаю за тобой отсюда... И я так горжусь тобой, Мелинайра! Ты умница, ты просто умница!
   - Значит, ты слышала, что сказал Оругул?
   - Слышала.
   - Как ты думаешь, то правда? Я... не последняя?
   - Не знаю, дорогая. Не знаю.
   - Но у кого мне узнать? И могу ли я хотя бы надеяться, что я не последняя в роду?
   - Надежда есть всегда. Пока ты жива - ты надеешься. Так что не отчаивайся. Пробуй, спрашивай у тех, кто старше и мудрее тебя. Они тебе подскажут. И - не хорони надежду прежде времени.
   - Хорошо, мама. Я буду надеяться.
   - Это значит, что ты все еще жива, - улыбнулась давным-давно погибшая дракониха и исчезла, а Мелинайра, грустно вздохнув - до встречи, мама! - неохотно проснулась, и обнаружила, что лежит на голом морском пляже. Сперва она лишь недоуменно хлопала глазами, пытаясь сообразить, что же случилось, но потом ее внимание привлек резкий треск за спиной, и, испуганно оглянувшись, она с облегчением увидела Ильтиана, что вышагивал по песку с видом опытной морской чайки и, разыскав крупную раковину, выброшенную прибоем - крак! - раскалывал ее своим крепким клювом, после чего с явным удовольствием выклевывал содержимое.
   - Ильтиан! - она радостно приветствовала брата, - Как же я рада тебя видеть!
   - Мелинайра! - он лучезарно ей улыбнулся, - Привет тебе, змеекрушительница! Как самочувствие?
   - Неплохо. А что случилось? Я помню только то, что мы с Оругулом упали в воду, а потом вокруг были одни лишь тени, и вот... где мы?
   - На берегу Южного моря. Ты так долго спала, что я решил не дрейфовать на тебе, как на дохлой рыбине, в открытом море, а пристать к суше - благо, Сапфир помог мне дотащить тебя сюда!
   - А Эделлир? С ней все хорошо?
   - Да, и с ее семьей тоже. Во всяком случае, так меня уверил ее отец. Весьма приятный собеседник, мы с ним о многом успели поговорить, пока ты кверху пузом двадцатый сон смотрела... Про что хоть сны-то были?
   - Про маму. Я опять ее видела.
   - Да? И что она тебе сказала?
   - Так, ничего особенного. Я спрашивала ее о словах Оругула, но она ничего точно сказать не смогла.
   - Ты это о том, есть ли на свете другие солнечные драконы? Знаешь, я тоже об этом думал. И скажу тебе честно: я не верю этому проклятому змею и его словам, но не вижу веских причин для того, чтобы он тебе солгал, разве уж из чистой душевной злобности.
   - Мама посоветовала поспрашивать у мудрых. Так я и сделаю. Мы вернемся к Архимагу и спросим его об этом. Он должен знать!
   - Верно, - кивнул Ильтиан, - На то он и Верховный Маг. Недаром же она даже бровью не повел, когда увидел тебя, когда все были уверены, что ваш род давным-давно истреблен! Отправляемся сейчас?
   - Не вижу причин медлить.
   - Тогда вперед! - и, расправив крылья, феникс бросился в небо. Тут же воздух позади него разорвали мощные, подобные взрывам, удары крыльев, и двое друзей, отважные и неутомимые, понеслись на северо-восток, купаясь в пронизанных солнечным светом облаках, которые словно наполняли тело Мелинайры своим теплом, даруя ей новые силы, чтобы жить дальше... чтобы надеяться. Обломок Талисмана висел на ее лапе, и тоже, казалось, лучился от света, наконец-то, после стольких лет погребения в мрачных морских глубинах, оказавшись на поверхности, где царило создавшее его светило, отчего душа драконихи всеми своими фибрами стремилась вперед, обгоняя ветер, навстречу этому ласковому золотому сиянию. И ничего удивительного, что заночевали они уже далеко в глубине суши, вдали от поселений, нарочно выбрав такое место, где кажется, что весь мир вымер, и остались дышать только ты да я, а на рассвете бросились дальше, только вот, по совету Ильтиана, немного изменили курс, отклонившись к востоку и решив, что если уж и добираться до Золотого королевства, то уж лучше по Диким Землям. А уже к вечеру они пересекли границу Дарвонского графства, оказавшись в Серых скалах - вековечной обители фениксов. Ильтиан был очень возбужден, и долго не мог уснуть, вертясь, как уж на сковородке.
   - Да уснешь ты, или нет? - Мелинайру, которую вновь вырвало из сладкой полудремы назойливое шуршание его длинного золотого хвоста, такое поведение начало порядком раздражать, и она, с трудом разлепив веки, недовольно оглянулась на брата, - Что тебе неймется?
   - Ну прости, прости, не могу я уснуть! - феникс говорил сбивчиво, его глаза блестели, - Ты только представь - мы в Серых скалах! А где-то неподалеку находится Междуречная долина, где живет больше моих соплеменников, чем во всей Валладельфии! Там живет наш король! Там находится Рубин - другой великий Самоцвет, Камень Огня! Да я как подумаю об этом - у меня все перья дыбом встают!
   - А как насчет того, чтобы обсудить положение твоих перьев утром? - проворчала дракониха, - Нас ждет тяжелая дорога, и мне бы не хотелось завтра уснуть в полете!
   - Ладно, - кивнул феникс и нахохлился на своей ветке, а Мелинайра, понадеявшись, что ее внушение не совсем вылетело из его ушей, свернулась клубком, сунув голову под крыло и закрыла глаза, собираясь хорошенько выспаться, но, только-только темнота перед ее глазами начала обретать краски снов, как феникс вновь переступил на своем насесте, и тут уж она не выдержала - взревев во все горло, она подпрыгнула к дереву и, встав на задние лапы, передней она зацепила его когтями и стащила вниз, прихлопнув к земле.
   - Если ты еще хоть раз... еще раз... - и она придвинула рычащую морду к его лицу, - Если ты еще хоть раз нарушишь мой сон, то я, клянусь, тебе все перья из твоего хвоста повыдергиваю, понятно те..?
   - Мелинайра, берегись! - выкрикнул феникс, но поздно - свистнула веревочная петля, и тугой аркан обвил ее шею, одновременно с чем раздался резкий треск и дракониха почувствовала, что сейчас задохнется - так жестоко ей сдавило глотку. Ильтиан с криком шарахнулся прочь, пытаясь разобраться, что тут происходит, но тут его подхватили чьи-то лапы и поволокли в сторону.
   - Он у нас! - раздался громкий крик, и, прежде чем ошарашенный феникс что-либо сообразил, полыхнула искра, затрещал факел, и в его разгорающемся свете Ильтиан увидел сперва лапу того, кто его держал, а там и все существо целиком. Им оказалась... белка. Но не та рыжая попрыгунья, что живет в наших лесах и берет орехи прямо с рук, а зверюшка покрупнее, этак со среднюю собаку величиной. Она стояла прямо, на задних лапах, и экипирована была не хуже заядлого вояки - изящный пластинчатый доспех, кривая сабля на одном боку, кинжал на другом, а в придачу еще и лук со стрелами за спиной. Темные глаза белки пристально оглядели нашего феникса, после чего она спросила странным прищелкивающим голосом:
   - Ты в порядке, парень?
   - Я... я да, в порядке, но кто вы?
   - Познакомиться можно и позже, - махнула лапой белка, - Сперва разберемся с... некоторыми неприятностями, - и она кивнула на Мелинайру, что уже слабо хрипела, повиснув на толстом аркане, перекинутом через массивную ветку того самого дерева, под которым друзья остановились на отдых. Глаза драконихи помутнели, лапы повисли плетьми...
   - Стойте! Да что же вы делаете? - закричал феникс, и, оттолкнув с дороги явно удивленную воительницу-белку, бросился к подруге. Вцепившись когтями в веревку, он несколькими сильными ударами клюва разлохматил крепкие волокна, что тут же затрещали под весом драконихи и лопнули, а сама она со стоном повалилась на землю, изо всех сил хватая пастью воздух.
   - А что ты делаешь? - изумленно спросил его один из воинов, но тут же осекся - Мелинайра закашляла, и из ее пасти вырвался здоровенный язык трескучего пламени, что ударил в землю, оставив после себя угольно-черное пятно, после чего она открыла глаза и слабо улыбнулась.
   - Спасибо, братик, - только и прошептали ее губы, но ему больше и не надо было - ласково похлопав ее по щеке, он повернулся к белкам, что наблюдали за этой сценой, раскрыв рты от удивления и даже не замечая, что стрелы на их луках нацелены уже в землю, а не на дракона.
   - А вот теперь можно и познакомиться, - сказал Ильтиан, - Кто вы и почему напали на нас? Отвечайте! И учтите, вам потребуется достаточно веская причина, чтобы обосновать то, что вы едва не убили мою сестру!
   - С... се... сестру? - белка, что говорила с Ильтианом, так выпучила на него глаза, что казалось, они стали идеально круглой формы, как луна в полнолуние, - Ты ее так назвал, феникс?
   - Да, именно так. Знаю, вы сейчас начнете эти ваши традиционные замечания, что мы, дескать, не похожи на родственников, но уверяю вас - она моя сестра, и защищать ее я намерен так же, как и любого, связанного со мной по крови! Так что говорите - кто вы такие?
   - Пограничный Отряд, - белка-предводительница, поняв, что пока что умом ей это не понять, решила просто принять это, как данность, и скрестила лапы на груди, слегка нахмурившись, - Мы несем охрану подходов к Междуречной долине по приказу Иргалла Огнехвостого, короля Серых скал. Я - Ольховка, командир отряда. А теперь ваша очередь: кто вы?
   - Я - Ильтиан, сын Нармильтона из западных лесов, а это...
   - А я Мелинайра, дочь Армундара и воспитанница Нармильтона, - хрипло сказала наша героиня, - Из рода солнечных драконов. Мы с Ильтианом направляемся в Золотое королевство, и не несем опасности для Серых скал. Дозволено ли будет нам пересечь их без боя?
  Она сказала это спокойно, почти дружелюбно, но было ясно, что, если ей ответят отказом - проблем не оберешься, и белки это тут же поняли. Недаром несколько из них тут же покосились на опаленное пятно земли...
   - С такими вопросами не ко мне - к королю, - наконец развела лапами Ольховка, - Решать такие проблемы - не в моей компетенции, поэтому покорнейше прошу следовать за мной! - и, отвесив быстрый поклон, она с истинно беличьим проворством вскарабкалась на дерево, сняла и смотала веревку - в его лапах она казалась толстой, точно морской канат, и, быстро осмотрев место, где она порвалась под ударами клюва Ильтиана, она лишь покачала головой - волокна были перерезаны, как ножом, в отличие от порвавшихся под весом Мелинайры, что щетинились мохнатыми волосками. Хмыкнув и повесив свернутый "канат" на плечо, белка резко, отрывисто свистнула, и в то же мгновение ее воины бросились врассыпную, словно исчезнув в чаще, и Ольховка повела то ли гостей, то ли временно пленных по еле заметной тропинке среди скал. Мелинайра почти сразу испытала желание попросить разрешения взлететь и добираться до долины по воздуху, однако вовремя сообразила, что тем самым поставит Ольховку в крайне неловкое положение, а потому промолчала, хотя острые сучки и колючки, царапавшие ее крылья, не раз побуждали ее все же обратиться к предводительнице белок... вернее, к ее тени, поскольку ее саму почти не было видно, так незаметно она пробиралась через древесные кроны. Говорила она крайне редко и неохотно, только если надо было предупредить о повороте или коварной яме, да и тогда ее голос больше напоминал шипящую и посвистывающую речь нальриссов, но, с другой стороны, остальные члены ее отряда - а Мелинайра была просто уверена, что они окружили их со всех сторон плотным кольцом - и вовсе не издавали ни звука, так что нужны были зрячие в темноте глаза дракона, чтобы время от времени замечать мелькнувшую в листве лапу или блеснувшее оружие. Так что, когда впереди показалось нечто красное и шевелящееся, Мелинайра едва не зарычала, но потом разобрала, что это феникс, и спрятала клыки. Новоприбывший оказался куда старше Ильтиана и раза в полтора его крупнее, с таким длинным хвостом, что он волочился за ним огромным шлейфом - значит, лет ему было, как минимум, триста. Он внимательно оглядел наших героев, особенно пристально рассматривая дракониху, после чего негромко сказал:
   - Фрельгир, советник Его Величества, к вашим услугам. Король вот-вот будет здесь.
   - А разве Его Величество еще не спят? - удивился Ильтиан, - Я думал, мы подождем аудиенции до утра...
   - Король спит лишь тогда, когда его подданные нуждаются в его отдыхе, - отрезал советник, не очень одобрительно покосившись на юного феникса, - Он служит всему нашему роду и каждому из нам так же, как мы служим ему, юноша. И мы готовы умереть за нашего правителя - так же, как и он за нас.
   - К его же чести, - заметила Мелинайра, - И счастливы края, где правят такие же, как он.
   - Благодарю, - раздался негромкий голос, и, резко обернувшись, наши герои увидели, что к ним неторопливо приближается еще один феникс, и его гладко уложенные ало-золотые перья мягко мерцали в сиянии лунного света. Он был один, без всякой свиты, и его единственным отличием от того Фрельгира был странный золотой узор на груди, напоминающий языки пламени, да узкая золотая тиара с вправленным в нее великолепно ограненным рубином... и, пожалуй, еще взгляд, спокойный мудрый взгляд, присущий существу благородному, достойному называться королем. Ольховка и Фрельгир приветствовали его поклонами, Ильтиан тоже, хоть и с опозданием, раскинул крылья, и даже Мелинайра слегка кивнула повелителю Серых скал.
   - Мои приветствия, странники, - сказал тот, кивая, - Я - Иргалл Огнехвостый, сын Миртельдара, король народа фениксов. Добро пожаловать в наши земли. Вестник доброй Ольховки сообщил мне, что вы направляетесь в Золотое королевство, это так?
   - Да, Ваше Величество, - сказал Ильтиан, - У нас есть одно важное дело к Нельмурагху.
   - К Архимагу? - удивился тот, но потом его взгляд упал на лапу Мелинайры, на которой висел обломок Талисмана, и его глаза округлились еще больше, - Неужели... неужели это...
   - Да, Ваше Величество, - кивнула дракониха и приподняла свою лапу, показывая всем драгоценную ношу, - Это один из осколков Талисмана Солнца. Поэтому мы и ищем встречи с Верховным Магом Севера. Он один знает, как нужно поступить с ним.
   - Что ж... думаю, это более, чем веская причина искать с ним встречи, - Иргалл явно был в шоке, но прекрасно держался, и голос его не дрожал, - Возможно, мне следовало бы выделить вам сопровождающих из моих воинов...
   - Не стоит, - покачала головой Мелинайра, - Не волнуйтесь, мы сможем защитить обломок в случае посягательства на него. Мы слишком многим пожертвовали, чтобы его раздобыть, и не хотим, чтобы все усилия оказались тщетны. Мы сумеем доставить его в Золотое королевство.
   - Я в этом не сомневаюсь. Раз вы вдвоем смогли достать его... это уже немалого стоит. И тогда мне остается только пожелать вам удачи. Летите быстрее северных ветров, и пусть небо и огонь хранят вас. Да, и передавайте Архимагу мои наилучшие пожелания.
   - Обязательно передадим, - кивнул Ильтиан.
   - Вы можете заночевать здесь, под надежной охраной, если, конечно, хотите.
   - Спасибо, Ваше Величество, - кивнула дракониха, и феникс, слегка поклонившись им на прощание, вместе с Фрельгиром исчез в темноте.
   - Больше вас никто не потревожит, - пообещала Ольховка, - Доброй ночи, - и, не успели друзья ему и слова сказать, как он уже исчез среди ветвей. Мелинайре и Ильтиану осталось только переглянуться, пожать плечами и начать укладываться спать.
   - Ну, надеюсь, теперь-то ты успокоился? - ворчливо спросила дракониха.
   - О, вполне, - широко улыбнулся феникс, - Ведь мы увидели самого короля! Будет, о чем рассказать дома, когда вернемся!
   - Когда вернемся, - повторила Мелинайра, и в ее голосе прозвучали нотки тепла. Да. Даже если и окажется, что она одна, и до конца жизни останется в одиночестве, последней из своего рода, единственное, что будет всегда согревать ей сердце - ей есть, куда возвращаться. Есть в этом мире место, где ее примут, где ей обрадуются, как родной, где ее любят и ждут. Дом. Ее дом...
  А наутро наша дракониха проснулась довольно рано, и она с удовольствием повалялась бы еще, но ее внимание привлек запах, щекотавший ноздри, и, с трудом продрав глаза, она недоуменно огляделась по сторонам, а потом и вовсе вскочила на лапы, потому что прямо перед ней этакой аккуратной горкой возвышалась разнообразная снедь. Рот ее сразу наполнился слюной. Солнечный свет - это, конечно, здорово, но когда ты зверски устал, а перед тобой такое разнообразие... фрукты, ягоды, мням!
   - Ильтиан, - она позвала своего друга и толкнула его носом, - Ильтиан, вставай! Смотри, что тут есть!
   - Еще рано, Мелинайра, - застонал тот, махая на нее крылом, - Что там у тебя стряслось?
   - А ты открой глаза, и все поймешь.
   - Что я там должен понять? - он еле-еле разлепил веки и в полусне посмотрел в ту же сторону, что и она, - Ну, и что ты там... О Фаараль! - завопил он во все горло, - Это правда еда? Или я все еще сплю?
   - Тогда это очень хороший сон, потому что он снится и мне, - засмеялась дракониха, - Но вот откуда все это?
   - От короля Иргалла, - донесся до них смеющийся голос, и, подняв головы, они увидели Ольховку, сидевшую на ветке, - Он сказал, что невежливо отпускать гостей голодными, тем более таких достойных, как сын господина Нармильтона с запада и солнечная дракониха, носящая имя одной из величайших королев нашего прошлого!
   - Тогда мы искренне признательны Его Величеству за заботу и почет, - сказала Мелинайра, нетерпеливо переступая с лапы на лапу, - Но скажи, Ольховка, это все нам?
   - Безусловно.
   - Точно?
   - Конечно, - белка уже почти смеялась.
   - И если мы все это съедим, нам ни от кого не влетит?
   - Что за вопрос!
   - Отлично, - облизнулась дракониха, и, не успел никто и глазом моргнуть, как она бросилась вперед. Впрочем, Ильтиан дал ей совсем небольшую фору - она только-только зацепила языком горстку фруктов, единым махом отправив их к себе в глотку, как он уже пристроился на другом конце и стал со зверским аппетитом расклевывать лежавшую там спелую грушу. Ольховка, сидя на своей ветке, только головой качала, глядя, с какой скоростью друзья уничтожали предложенную пищу, проглатывая ее едва ли не целиком... и тихо прыснула от смеха, когда увидела, как они делили одну особенно крупную дыню: Мелинайра вцепилась в один край, Ильтиан в другой, и они вместе пытались разорвать ее на кусочки, пока - крак! - она не лопнула сама, обрызгав их сладким соком и заставив разлететься в разные стороны. Ильтиан успел перевернуться в воздухе и приземлился на лапы, гордо посмотрев на Мелинайру. Та лишь широко усмехнулась и, запрокинув голову, проглотила половину... ни, или, скорее, три четверти дыни целиком, после чего заметила:
   - Но мне все же больше досталось!
   - Оно и понятно, вон у тебя какие клычищи, - усмехнулся феникс, вытирая клюв и приглаживая перья, - Зато я проворнее! Будь я с тебя размером...
   - А я, значит, неуклюжая? - засмеялась дракониха и резко повернулась вокруг своей оси, отчего ее длинный хвост просвистел над самой головой Ильтиана, взъерошив тому оперение, после чего небрежно мазнул по стволу дерева, даже не задержавшись, но оставив на коре несколько заметных царапин, - Мне кажется, или ты наглеешь, птичка? Смотри, хоть ты и феникс, но подпалить тебе хвост я все же сумею! - после чего она оскалила зубы и продемонстрировала, как между ними проскользнуло несколько огненных язычков, причем выглядела она так недвусмысленно, что Ильтиан невольно попятился и успокаивающе поднял вверх оба крыла.
   - Ладно, ладно, успокойся! Что, мне уже и пошутить нельзя?
   - Никогда не шути с драконом, - с несколько философским видом заметила Мелинайра, - Иначе он может воспринять шутку неправильно, и тогда тебе ой как не поздоровится! - после чего, в качестве маленькой мести выпустив в лицо Ильтиану клуб дыма, она подцепила когтями последнюю гроздь винограда и отправила их к себе в пасть, облизнулась, выплюнула застрявший в клыках черешок и спросила, - Ну что, в дорогу?
   - Пора уже, - феникс, расправив правое крыло, выдрал какое-то старое растрепавшееся перышко и, встряхнувшись, заметил, - Если поторопимся, вечером уже пересечем границу Золотого королевства.
   - И ты этому рад? - она внимательно на него посмотрела, - Тому, что наше путешествие заканчивается?
   - Ну... да, я рад. А что, я не прав?
   - Но ведь на этом приключения закончатся! И ты готов вернуться в наш лес, чтобы опять забыть о странствиях? Сколько всего случилось, пока мы с тобой вдвоем путешествовали по стране! Сколько всего мы узнали и испытали? Скольких друзей встретили! Сколько врагов одолели! Да мы с тобой облетели пол-Валладельфии, повстречали крысоголовов и нальриссов, видели людей, даргов, грифонов! Спустились на самое дно океана! Победили морского змея! Да я ни о чем подобном и не мечтала, когда мы жили с родителями! И ты готов, оставив все это, провести оставшуюся жизнь дома?
   - Приключения есть всегда, - возразил Ильтиан, - И наш путь еще не окончен. Ты забыла слова Оругула? Или уже потеряла надежду?
   - Нет, но...
   - Так чего печалиться? Мы живы, и мы вместе - разве это не главное? И зачем беспокоиться о каком-то туманном будущем, если можно жить и наслаждаться тем, что имеешь? Ты знаешь, я не боюсь умереть, потому что живу... ну, или, по крайней мере, пытаюсь жить так, чтобы тем, кто придет в этот мир после меня, не было стыдно. Я сам создаю свое будущее, понимаешь? Из бесформенной глины грядущего я сам леплю свой образ, то, каким меня запомнят мои потомки. Я иду по жизни, как по широкой дороге, и мне нет дела до того, где она оборвется главное, чтобы мои теперешние шаги были твердыми и уверенными! А потому расправляй крылья, сестра - нас ждет открытое небо, и не бойся того, что может случиться. В страхе нет слабости, но нельзя позволить ему сковывать наши души, мешая им стремиться вверх. Бойся - но делай то, что считаешь правильным, и тебя запомнят воином, которому неведомо слово "страх"! Айа-а-ар! - и, резко захлопав крыльями, феникс рванулся в небо, а за ним, привстав на дыбы и огласив округу раскатом грохочущего рычания, бросилась и Мелинайра, и от ее могучих взмахов загудел воздух, породив среди скал мощное гулкое эхо. Ольховка же, что сидела на ветке и задумчиво смотрела им вслед, вздохнула и тихо промолвила, обращаясь скорее уж к ветру, чем к улетевшим в небеса друзьям.
   - Да... воины не боятся смерти. Ты прав, Ильтиан, сын Нармильтона, ты прав. Мы боимся не за себя, а лишь за тех, кто нам дорог, за тех, кто не способен сам себя защитить, но своей смерти мы не боимся! - и, выхватив из ножен саблю, она браво отсалютовала вслед драконихе и фениксу, а ее прощальный крик: "Мы не боимся смерти!" еще долго звенел в воздухе, даже когда командир Пограничного Отряда словно растворилась среди древесных крон, как и все ее воины, безмолвно и верно стерегущие такие же молчаливые Серые скалы...
   - Ты отстаешь, - фыркнула Мелинайра.
   - А вот и нет! - протестующе завопил Ильтиан, и, захлопав крыльями, помчался за ней, но дракониха лишь засмеялась... впрочем, улыбка довольно быстро сошла с ее лица, когда феникс поравнялся с ней, пыхтя от напряжения, а там и вовсе начал вырываться вперед! Зарычав, она припустила что есть духу, но Ильтиан, увидев сбоку ее золотую голову, наподдал еще. Крылья колотили по воздуху, как лопасти винта, и то один, то другой вырывался вперед, но победить не мог никто, так что в результате все сводилось к тому, кто из них дольше выдержит такой бешеный темп. И первым сдался более мелкий по сравнению со своей подругой Ильтиан.
   - Хорошо, хорошо, ты победила! - крикнул он, задыхаясь от усталости, - Но не совсем!
   - Это еще почему?
   - Потому что в скорости я тебе не уступил!
   - Вот как? А что насчет ловкости? - прищурилась дракониха, - Хочешь попробовать?
   - А давай! - тряхнул перьями феникс, - Дамы - вперед!
   - С удовольствием, - она улыбнулась, и, захлопав крыльями, начала подниматься в небо, но потом, словно передумав, прижала крылья к телу и камнем спикировала вниз, едва не долетев до самой земли и лишь в последний момент рванулась вверх, коснувшись брюхом земли.
   - Повторишь? Или, может, у тебя получиться дальше! - крикнула она своему другу.
   - А то! - откликнулся тот, и, изогнув крылья, забрался повыше, после чего, резко сложив их, спиной вперед упал вниз, войдя в крутую спираль и вертясь волчком вниз головой, но потом заложил изящный вираж и торжествующе оглянулся на Мелинайру.
   - Неплохо, - кивнула та, но сдаваться она, судя по всему, отнюдь не собиралась, - А теперь смотри, что я умею! - и, взмахивая крыльями, начала вычерчивать в воздухе петли, от большой до совсем крошечной, пока попросту не закувыркалась на месте, переворачиваясь через голову.
   - Впечатляет, - кивнул Ильтиан.
   - Мы можем прекратить, - великодушно предложила она.
   - Э, нет, мы еще не закончили, - засмеялся феникс и, дабы не бросать слова на ветер, бросился вверх, пять раз кряду показав "мертвую петлю", словно цветок в небе вычертив, после чего завершил рисунок парой эффектных кульбитов.
   - Браво, склоняю голову, - приветствовала его дракониха и, не дожидаясь приглашения, поднялась повыше, как-то по-особенному взмахивая крыльями, отчего ее корпус перевернулся вокруг своей оси, заставив ее повиснуть кверху брюхом, но, не успел Ильтиан испугаться, как она полетела вниз, но не по прямой, а штопором, сперва широким, однако постепенно становящимся все уже и уже, пока она, точно боевой снаряд, не стала падать вертикально вниз, и, чуть не рассчитав расстояние, чиркнула головой по скалам, однако все же сумела выправиться и, с ревом выдохнув струю пламени, поднялась к брату.
   - Ты не расшиблась? - крикнул он.
   - Нет. Так что, сдашься по-хорошему?
   - Еще чего! - возмутился феникс и, решив заимствовать идею у драконихи, вычертил полуокружность, чтобы перевернуться вниз спиной, однако одну простую истину, которую, в свое время, преподал ему отец, он забыл: "Никогда не стоит пробовать в небе нечто такое, что тебе не знакомо до малейших деталей, иначе кончится плохо". И Ильтиан едва не поплатился за это жизнью, когда почувствовал, что поток ветра под его крыльями сперва ослабел, а там и вовсе пропал, оставив их без поддержки, отчего он подломились, и феникс, совсем как пушистый птенчик, только-только учащийся летать, беспомощно полетел вниз, не в силах поймать воздушное течение и остановить это страшное пике. Его хвост летел за ним золотым шлейфом, и наш герой уже приготовился к тому, что вот-вот, подобно падающей звезде, врежется в землю, и кости затрещат, ломаясь... Интересно, а умирать - это больно? Он уже видел смерть, и знал, что это такое, но вот самому испытать на себе нечто подобное... Кроны деревьев были совсем близко, и он уже почти чувствовал, как их безжалостные ветви врежутся в его тело, сминая его, как тряпичного, однако тут свистнул ветер и что-то выдернуло его из падения, резко рванув вверх, и, осмелившись приоткрыть глаза, Ильтиан увидел где-то внизу пеструю панораму долины, а, обернувшись, едва не завопил от радости при виде широкой груди, обтянутой золотистой чешуей.
   - Ты что, совсем рехнулся? - рявкнула на него дракониха, увидев, что он в порядке, - Ты же мог умереть!
   - Но не умер же, - он слабо улыбнулся, - Спасибо, что поймала меня.
   - Тебе еще повезло, что я успела, - проворчала она, и тихая дрожь в ее голосе с головой выдавала прячущийся за ней страх, - Никогда больше так не делай!
   - Обещаю, - кивнул он, чувствуя себя в полной безопасности в ее острых кривых когтях, - Больше не буду.
   - Вот и славно, - буркнула дракониха, - С тобой точно все в порядке? Ты же еле-еле дышишь!
   - Это потому, что ты сдавила меня, как котенка, - отшутился тот, - Может, все-таки отпустишь?
   - А ты не упадешь?
   - Не упаду.
   - Точно?
   - Точно-точно.
   - Ну хорошо, - и она осторожно выпустила его из лап, в любой момент готовясь вновь броситься вниз и поймать брата до того, как он разобьется. Впрочем, Ильтиан уже вполне оправился от последствий своего неудачного фокуса, и летел наравне с ней, так что она постепенно успокоилась.
   - Будем считать, что ничья, - предложила Мелинайра, и феникс, немного подумав, кивнул.
   - Мы с тобой равны, - сказал он, - Оба рождены крылатыми, и этого у нас никому не отнять.
   - Никому и никогда, - согласилась Мелинайра, и, подмигнув ему, неторопливо полетела вперед, забираясь все выше и выше, пока двое друзей не стали казаться с земли не больше двух бабочек - два летуна, воспаривших под облака, две родные друг другу души, без страха странствующие по миру... Их крылья резали воздух, точно лезвия сабель, и они летели быстрее ветра, а потому еще до заката добрались до границ Золотого королевства. И на этот раз им не пришлось ждать - в полумраке узкая, как рана от кошачьего когтя, щель, полыхавшая ярко-белым пламенем, выделялась на фоне серых скал не хуже, чем пятно крови на девственно-белом снегу, прекрасно освещая сидящего рядом с ней крупного золотистого орла, что, заметив двоих друзей, поднял правое крыло, приветствуя их, как старых друзей.
   - Это тот самый? - Ильтиан покосился на Мелинайру.
   - Кажется... Эй! - окликнула она птицу, - Тебя прислал Архимаг, да? Ты ведь Кральгар?
   - Кью-у-у-у! - проклекотал в ответ орел, - Кья-кья-кья-а-ар! - и, расправив крылья, он грациозно развернулся, оглянувшись через плечо: ну что, дескать, вы идете, или как?
   - Опять портал, - вздохнула дракониха.
   - Да уж, - Ильтиан, кажется, тоже был не в восторге от перспективы вновь оказаться в ином измерении, так что крайне неохотно перелетел на плечо подруги, а та, взглядом попросив разрешения, осторожно ухватилась за орлиный хвост, понадеявшись, что не вырвет своему проводнику все перья, после чего уже знакомый ветер подхватил их, как пушинки, и потащил вперед. На тот раз путешествие было коротким, не в пример предыдущему, но вот Мелинайре, признаться, от этого было ничуть не легче - так ее трясло и переворачивало, и втайне она порадовалась, что съеденный завтрак, судя по всему, уже переварился в ее желудке, иначе она бы не отвечала за чистоту межпространственного коридора! Когти Ильтиана, точно крючья скалолаза, вцепились в ее плечо, а тело феникса прижалось к ней плотнее некуда - видно, предыдущий полет так и не заставил его привыкнуть ко всем неприятным аспектам быстрых путешествий, и когда коридор неожиданно кончился...
   - А-а-ай! - закричал феникс, чувствуя, что соскальзывает со спины драконихи. Сама-то она, припомнив прошлый опыт, успела перевернуться и, из всех сил хрястнув по земле хвостом, все же сумела удержать равновесие, приземлившись на все четыре лапы, а не на полторы, как в тот раз... в отличие от Ильтиана, который точно оставил бы на скале большое мокрое пятно, если бы его вдруг не окутали белые искры, принявшие весь удар на себя и плавно опустившие ошалевшую птицу на землю, неподалеку от утеса, на котором, опираясь о посох, стоял Архимаг и улыбался, глядя на вернувшихся путешественников.
   - Добро пожаловать, друзья мои! Как же я рад нашей новой встрече!
   - А уж мы-то как рады! - улыбнулась в ответ Мелинайра и торжествующе подняла переднюю лапу, на которой, окутанный мерцающим золотистым ореолом висел обломок Талисмана.
   - Браво! - грифон яростно захлопал, - Браво! Вам все же это удалось!
   - А вы сомневались? - прищурилась Мелинайра.
   - Ну, признаться, немного было, - слегка виновато улыбнулся тот, - Как-никак, сколько подобных экспедиций закончилось провалом!
   - А мы это сделали, - Мелинайра улыбалась так, что буквально сияла в темноте, - И попутно увернулись от графской охоты, повздорили с Сапфиром, встретили морских людей и прикончили самого Оругула Серую Смерть! Ничего не скажешь, веселое выдалось путешествие!
   - Оругула? Брата Аверлога?
   - Ага. Громадная змеюка, с полтора дерева толщиной, а пещера у него была - что твой дворец, и вся битком набита сокровищами, - сказал Ильтиан, - Мы бы поговорили с ним по-хорошему, но он заартачился, и Мелинайре пришлось с ним по-другому договариваться.
   - Хм, поразительно. Одолеть морского змея - такое не всякому северному дракону под силу! А уж если их не назвать достаточно свирепыми... - он покачал головой, - Поразительно!
   - Да, и... видите ли, я бы хотела у вас кое-что спросить.
   - Так спрашивай, моя дорогая, спрашивай!
   - Ну... понимаете ли, перед смертью, пытаясь выторговать у нас Сапфир, Оругул упомянул о том... о том, что я не последняя в своем роду, - голос Мелинайры задрожал, - Скажите, это правда? Это может быть правдой?
   - Я... не знаю. Но не спеши отчаиваться, Мелинайра! - поспешно добавил он, увидев, как сникла дракониха, - Не все еще потеряно, ведь есть на свете душа, которой известно все о последних мгновениях жизни твоей семье?
   - Экстеллиор? Но ведь он...
   - Да, он умер, но ведь волшебники издревле могли призывать души умерших. И я постараюсь найти его и вызвать в наш мир. Тогда мы узнаем все, так сказать, из первых уст.
   - А когда?
   - Лучше всего завтра, на рассвете, когда солнечный свет будет дополнительно сдерживать духа от попыток прорваться к нам, а также утащить меня в свой мир. К тому же, за ночь я как раз успею подготовиться к этой встрече.
   - А мне... мне будет дозволено присутствовать?
   - Конечно, - он улыбнулся, - Если тебе, конечно, не страшно.
   - До дрожи в костях страшно! Но я хочу услышать все сама.
   - Тогда я вычерчу круг на этом самом утесе, чтобы не стеснять тебя, - решил Архимаг, - Вы двое можете пока отдохнуть. Это долгая и нудная работа, вряд ли она вам особо понравится.
   - А можно все-таки посмотреть? - Ильтиан прямо-таки сгорал от любопытства, его всегда привлекала магия.
   - Да пожалуйста, - пожал плечами тот, и двое друзей, отойдя в сторонку, принялись смотреть, как он расчищает и выравнивает место для своего круга, после чего быстро и ровно вычертил его, как по прорисованной линии. Он был невелик - едва ли два шага в диаметре, и, замкнув черту, Нельмурагх вытащил из мешочка на поясе небезызвестную мерцающую пыль и принялся ходить вокруг, вычерчивая странные знаки и посыпая их пылью, да при этом еще и беспрерывно бормоча какие-то странные то ли стихи, то ли еще что-то, отчего символы начали светиться ровным белым пламенем, но, как бы ни было это интересно, под монотонное чтение заклинаний Мелинайре вдруг жутко захотелось спать, ее веки начали медленно тянуться вниз, а потом ее голова и вовсе упала на лапы, так что к магическим песнопениям Архимага добавилось еще и мерное посапывание спящего дракона. Ильтиан крепился чуть дольше, но потом сдался и сунул голову под крыло, а потому творения Архимага - тройной круг, весь покрытый странной вязью - они оба увидели только перед рассветом, когда уставший, но довольный собственной работой волшебник их разбудил.
   - Я же говорил - нудная работа, - улыбнулся он, пока они протирали глаза и зевали, - Я сам чуть было не уснул.
   - А почему этот круг тройной? - полюбопытствовал Ильтиан.
   - Так предписано охранять двери в иной мир, - ответил чародей, - Внутренний круг, круг Отторжения, призван оберегать души умерших от мук пребывания на земле живых. Внешний круг, круг Защиты, похож на него, но у него противоположное назначение - отгораживать наш мир от иного измерения и не давать тварям других уровней проникать сюда во время контакта. А третий, самый широкий, круг Равновесия - основополагающий элемент межпространственных врат. Все это защитит обе наши стороны во время беседы с духом Экстеллиора, - он посмотрел на восток, - Солнце вот-вот взойдет. Думаю, пора начинать. Но вы должны вести себя очень тихо. Тут самое важное - полное сосредоточение.
   - Мы будем, как рыбы, - пообещал Ильтиан, и они отодвинулись подальше, замерев у края утеса и во все глаза наблюдая за Архимагом, что сел, скрестив лапы, прямо на камень и начал читать очередное заклинание, отчего вязь круга засияла еще сильнее, а в центре его начал клубиться серебристый туман, постепенно становящийся все плотнее и плотнее, по мере того, как сила чар росла - Мелинайра уже почти видела, как сияет мерцающее облако, окутавшее и Архимага, и весь утес, пока Нельмурагх не выкрикнул заключительные слова, завершившиеся едва ли не рычащим: "Экстеллиор!". И в тот же миг над ними полыхнул яркий белый свет, а из бесформенного тумана медленно поднялась на ноги расплывчатая фигура человека в длинной мантии, увидев которого, Мелинайра почувствовала, что ее чешуя вся встала дыбом - уж слишком знакомым показалось ей это лицо, слишком живо оно отпечаталось в ее памяти.
   - Кто звал меня? - прошипел дух с явным неудовольствием, озираясь по сторонам, - Кто потревожил мой покой?
   - Я, - спокойно ответил Архимаг, - Нельмурагх, Верховный маг Золотых гор.
   - Никогда о таком не слышал, и о твоих горах - тоже, - отрезал Экстеллиор, - Говори быстрее, зачем я тебе понадобился!
   - Мне нужны сведения, Экстеллиор.
   - Какие еще сведения?
   - О солнечных драконах.
   - Тьфу ты! - сплюнул тот с отвращением, - И здесь от этих тварей никуда не деться!
   - Я бы советовал тебе говорить о них уважительнее, - голос грифона был ровный и холодный, как кусок льда, ни малейшего намека на эмоции, - Видишь ли, Экстеллиор, из всех душ царства мертвых ты один точно и достоверно знаешь судьбу последних представителей этого племени.
   - Да, да, знаю! Я их всех передавил, как блох!
   - Но, быть может, кто-то выжил?
   - Выжил. Один. Вернее, одна дракониха. Дьявол знает, как ей это удалось, но именно она меня прикончила, небеса ей на голову!
   - А как же яйцо, которое ты забрал? - не в силах больше сдерживаться, закричала Мелинайра, - Что с ним стало?
   - Так это ты?! - туманное лицо исказила гримаса ненависти, - Так ты тоже здесь, тварь?
   - Это не имеет значения, - на этот раз в голосе Нельмурагха звучала сталь, - Отвечай на вопрос. Что стало со вторым яйцом?
   - Я его продал, - буркнул дух.
   - Кому?
   - Аррульгангру.
   - Кто это?
   - Колдун из Силинского графства.
   - Где он живет?
   - А мне почем знать? Я к нему в гости не напрашивался!
   - Хорошо. Тогда я тебя отпускаю. Можешь возвращаться в свой мир.
   - Благодарю, - саркастично сказал дух, отвешивая издевательский поклон, после чего повернулся к Мелинайре и прорычал, точно дикий зверь, - Но не думай, что все кончено, дракониха. Ты разрушила все мои планы и лишила меня жизни, но я с тобой еще расквитаюсь. Я раздавил твою родню, как тараканов под обеденным столом, раздавлю и тебя! Ты заплати... - но договорить он не сумел, потому что неожиданно, словно гром с ясного неба, раздался свирепый рев, и поток жуткого пламени обрушился на зачарованный круг, мгновенно спалив его дотла. Дух Экстеллиора исчез со стоном, от которого волосы встают дыбом, а когда золотое пламя утихло, то от круга осталось только обугленное пятно да лужа расплавленного камня, от которого на вытянутую лапу дышало жаром.
   - Вот так-то, - прорычала Мелинайра, еще не вполне успокоившись, - То же самое я скажу ему и при нашей следующей встрече, если она, конечно, состоится.
   - И правильно, - кивнул Нельмурагх, кажется, ничуть не удивленный такой бурной реакцией, и неторопливо поднялся, отряхивая плащ, - Тем более, то, что нам было нужно, мы от Экстеллиора узнали.
   - А он нам не мог соврать? - Ильтиан подозрительно прищурился.
   - Нет. Духи не имеют права врать, отвечая на прямо поставленный вопрос. Они могут изворачиваться, хитрить, загадывать загадки, делать намеки, но не лгать. Ложь присуща земному уровню существования, в их измерении такого понятия попросту не существует.
   - Хорошо, если так, - промолвил феникс.
   - И хорошо, что хоть одно имя нам теперь известно, - добавила Мелинайра, - Аррульгангр... Силинское графство... Это на севере, да?
   - Совершенно верно, - кивнул Нельмурагх, которого слегка покачивало - кажется, вызов духа ему недешево обошелся, - К северо-западу от Дарвонского, и к юго-западу - от Золотых гор. Но найти этого волшебника будет тяжело.
   - Найдем, - проворчала Мелинайра, - Я готова обрыскать все графство, но разыскать этого человека и вытрясти из него все, что он знает о судьбе того яйца - даже если мне придется применить силу!
   - Благородное дело, Мелинайра, но ты хоть представляешь, насколько это трудно. Волшебники умеют скрываться, если того захотят, и найти их порой просто невозможно... если, конечно, они сами не захотят, чтобы их отыскали. Ты можешь потратить многие годы, но не найти и следа Аррульгангра.
   - Я готова потратить столетия, - прорычала она, - Я найду его!
   - Не пришлось бы жалеть, милая, - вздохнул Архимаг, тяжело опираясь на свой посох, - О том, что потратила жизнь впустую.
   - Это не впустую! - воскликнула она, - Больше самой смерти я боюсь умереть в одиночестве! Я не хочу жить одна! Это несправедливо! Почему у каждого живого существа есть возможность жить с себе подобными, а у меня - нет? Почему я должна быть обречена на вечное одиночество?
   - Но Архимаг прав, Мелинайра, - сказал Ильтиан, - Мы пока что и не представляем, где искать этого чародея.
   - Я знаю, - Мелинайра уже стояла, взволнованно размахивая хвостом, из ее ноздрей валил белый дым, - Но я все равно его найду.
   - Мелинайра, послушай...
   - Нет, это вы меня послушайте! - неожиданно яростно взревела дракониха, ударив лапой по камню с такой силой, что его пересекла трещина, - Вам хорошо рассуждать! У каждого из вас есть родня, есть те, кому вы не чужие, а у меня никого нет! Я никому не нужна!
   - Мои родители с самого рождения относились к тебе, как к своей дочери! - начиная сердиться, выкрикнул Ильтиан, - Думаешь, им было бы приятно сейчас слышать твои слова?
   - И, я уверен, очень многие в этом мире не отвергнут тебя, если только ты позволишь им разглядеть в тебе друга и близкую душу, - промолвил Нельмурагх, - Если ты научишься видеть впереди не только конец своего пути, но и долгую светлую дорогу, что к нему ведет!
   - Но я не хочу, чтобы после моей смерти не осталось ни одного солнечного дракона! Мы ведем свой род от самого Сирингара, Духа Света, так как же возможно, что после меня мы исчезли с лица этого мира? Нет, я не остановлюсь! Я буду цепляться за любую надежду, пусть даже самую призрачную, самую невероятную, только чтобы избежать такой судьбы!
   - Ты можешь погибнуть! - на глаза Ильтиана навернулись слезы, - Понимаешь, погибнуть!
   - Однако же не без чести, - Мелинайра гордо подняла голову, глядя куда-то на север, - А разве это не главное?.. Ты можешь, остаться, брат мой. Возвращайся домой, а я полечу на поиски соплеменника. И во что бы то ни стало, но я обязательно его найду!
   - Мелинайра, - с мольбой в голосе начал феникс, однако дракониха не стала его слушать - по-змеиному припав к земле, она резко оттолкнулась от нее лапами, высоко подпрыгнув вверх, ее огромные крылья с хлопком поймали ветер, и, взревев, отчего в воздух вырвался огромный язык кошмарного пламени, дракониха стремительно полетела прочь, являя собой вершину гордого великолепия своего народа. Глаза ее горели, перепонки едва не рвались от напряжения, а в ушах пронзительно свистел ветер, пока могучая летунья, рожденная ветром и огнем, летела над скалами, не обращая внимания ни на боль в сердце, ни на странную, пугающую пустоту в мыслях...
   - Она погубит себя! - в отчаянии обратился Ильтиан к Архимагу, - Ее ведет не здравый рассудок, а слепая ярость, и она погубит ее! Я должен лететь за ней.
   - Тебе ее не остановить. Она тебя и не заметит.
   - Но я могу защитить ее!
   - От нее самой? - Архимаг проницательно на него посмотрел, - А возможно ли это?
   - Но я должен хотя бы попробовать! То, что она задумала - безумие, но я не могу так просто бросить ее на произвол судьбы, ведь она моя сестра! Я должен идти за ней.
   - Это может быть опасно, - вздохнул Архимаг, - Очень опасно для двух столь молодых и наивных существ. Вы оба можете умереть.
   - Что ж, выходит, суждено. Не мне с этим спорить, - пробормотал Ильтиан, - Но будьте уверены - драться я буду до самого конца! - и, расправив крылья, феникс, похожий на сгусток кроваво-алого пламени, бросился за своей подругой, и его длинный золотой хвост летел за ним, подобно широкому шлейфу. К тому времени Мелинайра была уже ярким золотым сполохом на горизонте, и казалась не больше мотылька, постепенно становясь все меньше и меньше. Она не оглядывалась назад, так что Ильтиану пришлось приложить немало усилий, чтобы все же догнать ее.
   - Я решил, что отправлюсь с тобой! - крикнул он, хотя не был уверен, что она его услышит.
   - Тогда не отставай! - прорычала дракониха и рванулась дальше. Ее тело вытянулось в одну линию, мускулы вздымались и опадали в бешеном ритме, по-соколиному изогнувшиеся крылья, казалось, готовы были разорвать слишком плотный для них воздух, а глаза горели таким диким пламенем, что даже солнце не могло с ними сравниться! Они летели весь день, без передышки, словно вознамерились обогнать само время, и даже вечером, когда Ильтиан был уже едва жив от усталости, Мелинайра очень и очень неохотно согласилась приземлиться на небольшую полянку в лесу, а когда феникс, мешком плюхнувшийся наземь, посмотрел на нее, беспокойно вилявшую хвостом и выпускавшую из ноздрей целые облака белого дыма, он едва не застонал во весь голос: завтра жди продолжения! Впрочем, голос драконихи прозвучал совершенно спокойно:
   - Интересно, где мы?
   - Скорее... всего... уже... в Силинском... графстве, - пропыхтел Ильтиан.
   - Эй, да ты совсем никакой! - она повернулась к нему и внимательно его обнюхала, высунув кончик языка от удивления, - И такой горячий!
   - Остынешь... тут, - феникс все пытался восстановить дыхание, - Во имя Фаараля! Еще одна такая гонка - и я не выдержу! Нам обязательно лететь с такой скоростью?
   - Прости, - она виновато понурила голову, - Но так надо, - и, вздохнув, прошептала, - Не стоило тебе со мной лететь. Это моя дорога, не твоя.
   - Но ведь наши дороги уже давно слились в одну, - он слабо ей улыбнулся, - Мы с тобой едины.
   - Да, - она положила свою точеную золотистую голову на землю рядом с ним, глядя на брата большим янтарным глазом, - Мы едины.
   - Точно. Спокойной ночи, златокрылая.
   - И тебе спокойной ночи, златохвостый... Тебя подсадить на дерево?
   - Да я сам как-нибудь... эй! - вскрикнул он, когда дракониха, с невероятной нежностью подцепив его мордой, привстала на дыбы и бережно препроводила его на ветку, где он смог усесться, - Фухх... Ну зачем так? Я и сам бы смог.
   - Но куда медленнее, правда? - она засмеялась и встала на все четыре лапы, ее глаза смеялись, - Давай, спи. Завтрашний день будет долгим.
   - Это точно, - пробурчал тот, распушиваясь и пряча голову под крылом. Мелинайра же, улыбнувшись, легла наземь и почти мгновенно уснула. Сны ее окутала знакомая дымка тумана, и дракониха, невесомая и беззаботная, стремительно полетела сквозь него, пока не заметила впереди чью-то крылатую тень, чьи очертания заставили ее сердце забиться быстрее.
   - Мама! - радостно закричала она, бросаясь вдогонку, - Мама! - но та, словно не слыша ее, полетела дальше, и, сколько бы наша героиня ни колотила по воздуху крыльями, тень ее матери не приблизилась ни на шаг, а потом и вовсе начала таять, пока Мелинайра не поняла, что осталась абсолютно одна, вместе с бесчисленными клочьями тумана, окутавшего ее со всех сторон.
   - Мама! - с болью и рвущей сердце жалобой воскликнула она, на ее глазах выступили слезы... и тут строгий голос матери заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Самой ее видно не было, но говорила она до того громко и ясно, что казалось - она совсем рядом.
   - Зачем ты это сделала, Мелинайра?
   - Что, мама? - она недоуменно завертела головой, - Где ты?
   - Я здесь.
   - Но я тебя не вижу!
   - Это потому, что ты слепнешь, дочь моя, - как-то немного странно ответила та, - Ты поселила в своем сердце гнев и ненависть, которые затмили твой разум и заглушили голос сердца. Ты поддалась ярости, Мелинайра, позволила ей наполнить свою душу! Зачем?
   - Но... но, мама...
   - Мелинайра, запомни: ты - Дочь Света, ты из рода солнечных драконов, потомков самого Сирингара, что сумел соединить вместе все четыре основополагающие стихии. Благодаря чему был создан и Талисман Солнца, и Валладельфия, и весь нам известный мир! Так не давай же тьме завладеть своим сердцем, моя дочь, не давай ей затмить твой рассудок! Бойся дать им такой шанс, бойся позволить им вести тебя, ибо такая дорога приведет в бездну!
   - Так ты считаешь, что я была не права? - она изумленно захлопала глазами, - Но я же сделала это ради всех нас, мама! Ради всего нашего рода!
   - Нет, Мелинайра. Ты это сделала не для нас, а для себя, ведь сегодня тебя вели жалость к самой себе... и эгоизм, - тут раздался тяжелый вздох, а, спустя мгновение, Мелинайра увидела рядом с собой призрачную тень своей матери, что строго и печально смотрела на нее, - Не ждала я от тебя такого, дочка. Неужели ты так и не поняла? Или просто не смогла понять, потому что рядом не было никого, готового все тебе объяснить?
   - Что понять?
   - Жизнь солнечного дракона - это жизнь вечного воителя, борца за добро и справедливость. Она не принадлежит ему в той же степени, как, скажем, грифону или единорогу. Мы живем не для себя, а для других, живем их горестями, бедами и заботами, защищая их и помогая сражаться со злом, коли уж они не так сильны, чтобы противостоять ему в одиночку. И в первую очередь мы должны думать о них, о тех, кто надеется на нас и верит в то, что мы им не откажем. Не забывай об этом, Мелинайра! Не забывай, кто ты!
   - То есть... я должна вернуться, да? А что, если другой детеныш выжил? Вдруг ему нужна помощь? Вдруг я сумею ему помочь?!
   - Ты не так меня поняла, дорогая, - покачала головой дракониха, - Я не имела в виду то, что ты должна отказаться ль всех своих желаний - ведь тогда жизнь утратит все краски, и будет ненамного отличаться от смерти. Просто пойми, что от твоих решений зачастую зависит слишком многое, чтобы, очертя голову, бросаться навстречу приключениям, не задумываясь о последствиях. У тебя сердце воительницы, дочка, доброе, но горячее, так что тебе стоит научиться сдерживать его порывы... Лишь так ты сумеешь спасти сына Эвилины.
   - Сына? Так ты знаешь о нем?
   - Я спрашивала других духов, и они поведали мне о его судьбе. Экстеллиор действительно продал яйцо Аррульгангру, но тот не стал его уничтожать или использовать в каких-то своих целях, но позволил детенышу вылупиться и решил покорить его своей воле... Глупец, - даже сквозь неизмеримую печаль в ее голосе слышалось презрение, - Видно, он совсем не знает драконов, коли ему не известно, что нам неведома рабская покорность, что мы не признаем слов "господин" и "хозяин". Мы принадлежим всем и не принадлежим никому, хоть графу, хоть магу, хоть самому королю! - в ее глазах полыхнуло гордое пламя, но потом она добавила уже потише, - Однако Аррульгангр не сдается. С самого рождения он безнаказанно истязает и мучает своего пленника, вот уже много, много лет, - она вздохнула, - Страшно даже представить, какие страдания, какую боль он выносит каждый день...
   - Но где он, мама? Где мне его найти? Расскажи!
   - Рассказывать долго и трудно. Лучше уж я тебе покажу.
   - Это как? - не поняла наша героиня, но мама только улыбнулась и, взяв ее за лапу, сложила крылья и стремительно полетела вниз, таща дочь за собой. Ветер хлестнул им в лицо тугой волной, но закончилось падение удивительно быстро, и, приоткрыв глаза, наша героиня удивленно вскинула брови - под ней была та самая полянка, на которой они остановились, и Ильтиан сладко сопел на ветке, а сама Мелинайра лежала под деревом, храпя так, что по траве перед ее носом прокатывались такие волны, какие бывают, наверное, только на море в шторм. Но мама не стала смеяться, и, покружив немного над спящими, сказала:
   - Запоминай направление, - и потянула ее в сторону, - Видишь вон там, на севере, голубую полоску? Это Огненные горы, владения наших серых собратьев. А вам с Ильтианом нужно лететь в направлении вон той, самой высокой горы. Она называется Страж Севера, ее ни с чем не спутать. Полетели! - и, ударив крыльями по воздуху, она сорвалась в полет, точно стрела, спущенная с тетивы, и деревья под ними тут же слились в сплошное серо-зеленое пятно, пока две драконихи, разрывая ветра, неслись вперед все быстрее и быстрее, объединенные пламенем своих душ... Лес под ними постепенно сходил на нет, заменяясь распаханными полями, селениями и целыми городами, но им не было до этого дела, и две тени, неслышимые и невидимые, не сворачивали со своего пути, и, когда перед ними точно из-под земли выросла каменная стена огромного замка, Мелинайра без слов поняла - это здесь. Мама подтвердила ее догадку легким кивком головы, и вот они, единым слитным движением взмахнув крыльями, стали облетать это зловещее здание кругом, пока наконец не поднялись выше крепостной стены, и так, во дворе, не увидели то, что искали - довольно короткую и массивную цепь, намертво впаянную в стену, другой конец которой заканчивался толстым стальным ошейником на шее... молодого дракона, лежавшего на земле. У Мелинайры перехватило дыхание, и она осторожно села на стену, хотя и понимала, что ее никто не увидит. Сердце ее билось, как птица в клетке, глаза сверкали. Солнечный дракон! Не бесплотная тень прошлого, а настоящее, живое существо! Дракон был примерно того же размера, что и она сама, ведь друг другу они приходились ровесниками, но Мелинайра сразу отметила и отличия: шея у незнакомца была существенно толще, плечи - шире, а лапы - массивнее, шипы на голове были длиннее и в большей степени изогнуты, и в целом этот дракон казался куда мощнее и сильнее ее. От этого всего в ее душе поднялся не понятный даже ей самой восторг, и она с жадным любопытством разглядывала его, пока ее внимание не привлекло какое-то странно неровное мерцание на его золотой шкуре, и, приглядевшись, она в ужасе заметила длинные неровные шрамы, исчертившие его бока - следы многочисленных побоев, наверняка не раз доводивших его до полусмерти. Глаза драконихи округлились, а в душе поднялась гремучая смесь жалости, гнева и кипучей ярости. Она была готова прямо сейчас броситься на помощь соплеменника, но что могла бестелесная тень против цепей и мощного волшебства?..
   - Он же еще будет здесь, когда я проснусь? - она с мольбой посмотрела на мать, - Он же не умрет? Скажи, мама!
   - Да, дорогая, - она кивнула, - Он еще будет здесь. Но вам стоит поспешить. Жестоко даже на день продлевать его мучения, если есть возможность положить им конец, - и, приобняв дочь крылом, она прошептала ей на ухо, - До встречи, моя дорогая. Мы еще увидимся, обещаю, но теперь тебе пора возвращаться. И... будь осторожна! Следуй зову своего сердца, и знай, что я всегда буду рядом с тобой! - и она растворилась в воздухе, а Мелинайра, вздохнув, крепко зажмурилась, и, когда она вновь открыла глаза, то увидела, что лежит на поляне, а утреннее солнце только-только позолотило верхушки деревьев. Ильтиан посапывал на своей ветке, и, когда дракониха, привстав на задние лапы, передней стала его тормошить, он лишь недовольно заворочался.
   - Ильтиан! Вставай! Ну, вставай же! - бесцеремонно толкала и трясла его дракониха, - Давай!
   - А? Ну что тебе? - он сонно разлепил глаза, но тут же вскрикнул - от волнения из пасти драконихи посыпались искры, и ему пришлось поспешно отпрыгнуть в сторону, чтобы спасти свой хвост, - Ты что, совсем? - и он стал отряхиваться, морщась от боли и запаха горелых перьев, - Поджарить меня решила, что ли?
   - Ильтиан, я видела во сне, куда нам лететь! - воскликнула она, нервно царапая кору дерева когтями, - Я видела дорогу! И... я видела дракона! Солнечного дракона! - вскричала она в полном восторге, - Я так и знала, так и знала!
   - Погоди, объясни все толком! - замахал он на нее крыльями, - И по порядку, а то я запутался! У тебя что, опять было свидание с матерью?
   - Да! И она показала мне, где находится тот дракон! Он в плену у Аррульгангра, тот держит его в своем замке... и мы должны ему помочь! Надо спешить!
   - Так с чего спешка-то, коли ты знаешь дорогу? Надо бы сначала поесть...
   - Он его мучает, Ильтиан! Мучает! Ты бы видел шрамы на его шкуре! Это же подло, трусливо и низко - заставлять его страдать хотя бы ненамного дольше! - и, глубоко вздохнув, чтобы немного успокоиться, она сказала, - Ты как хочешь, брат мой, но я полетела.
   - О-о, - он жалобно застонал, - Ну ты же знаешь, что я не могу тебе отказать, когда ты вот так вопросы ставишь... Но у меня после вчерашнего каждая косточка ноет и жалуется!
   - Это и есть твоя проблема? - Мелинайра улыбнулась, - Глупенький, а я на что? Взлететь-то сможешь?
   - Наверное, смогу...
   - Так давай, - и она ткнула его носом, а феникс, тяжело вздохнув, с трудом взмахнул крыльями, снявшись со своей ветки и начав медленно подниматься в небо, морщась от каждого движения, но, не успел он и до верхушек деревьев добраться, как золотые лапы на удивление нежно подхватили его под живот, и в результате он понял, что взмахивать крыльями ему вовсе не обязательно, а, подняв голову, он увидел ласковую улыбку на лице драконихи.
   - Приятного полета, - промурлыкала она, и, отыскав глазами вершину Стража Севера, отсюда казавшийся не выше холма, полетела вперед, с шумом рассекая воздух. И хотя она знала, что лететь далеко, а время, за которое они пролетели этот путь с матерью, просто ничтожно по сравнению с тем, что ей предстоит затратить наяву, ее воодушевления это ничуть не убавило, и она мчалась так быстро, как только могла, бережно прижимая к себе свою драгоценную ношу. Лес струился под ней пестрым зеленым покрывалом, и не было ему ни конца, ни края, а она взирала на него с высоты орлиного полета, а с земли казалась не больше чем золотистым пятнышком на фоне испещренного облаками лазурного небосклона... Там, наверху, было довольно холодно, и Ильтиан нахохлился, чтобы сохранить хотя бы остатки тепла, но снизиться не просил, понимая, что, когда находишься в землях людей, лучше соблюдать осторожность и не нарываться на неприятности. Ее крылья сверкали в лучах солнца, точно сотканные из нитей расплавленного золота, и она мчалась над миром, лавируя между молочно-белыми громадами облаков, а глаза ее светились от счастья, так что, когда она, засмеявшись, перекувырнулась в воздухе, Ильтиану только и осталось, что взвизгнуть от испуга, а дракониха, услышав это, резко подбросила его в воздух, и, только-только он успел раскрыть крылья, как она уже его поймала и с веселым вызовом посмотрела ему прямо в глаза.
   - Ты что, и правда думал, что я не успею тебя поймать? - с притворной обидой спросила она.
   - Лучше... лучше ты так не делай, - в ее когтях он выглядел совсем крошечным, и с мольбой смотрел ей в глаза, - Не шути, так, Мелинайра!
   - Буду! - она радостно улыбнулась, но все же прижала его к груди, - Буду! А знаешь, почему? Потому что я узнаю вон то селение! - и она указала на какое-то темное пятно в чаще леса, - Оно мне еще ночью запомнилось! Уже недолго осталось, Ильтиан!
   - И слава Духам, - он просто обвис в ее хватке, выражение у него в глазах стояло страдальческое, - Не пойму: чего я за тобой увязался? Да еще и в качестве балласта.
   - Ничего, такая ноша мне не в тягость, - он засмеялась, - И знаешь что? Я очень рада, что ты летишь со мной, братик!
   - А я-то, как будто, не рад, - он слабо ей подмигнул, - Ладно, красавица... Дальше полетели-то?
   - Ну конечно! - она оскалила зубы, в глазах ее зажглись задорные огоньки, бросилась дальше, чувствуя себя скорее духом, чем драконом, сгустком огненной энергии, которому подвластно все на свете! Во всю ширь расправив крылья, она умело выбирала самые сильные потоки ветров, дующие в направлении Огненных гор, и потому неслась, как птица, покрывая каждым своим взмахом огромное расстояние. Лес внизу постепенно сошел на нет, его заменили небольшие села, деревни и города... впрочем, Мелинайра мало смотрела вниз, уверенная, что с такой высоты, да среди облаков, да еще и с ее светлой солнечной окраской ее увидит разве что орел... и поспешит убраться подальше, ибо даже ему, бесстрашному повелителю небес, не сравниться в гордом полете с драконом! Лишь изредка она посматривала на рисунок ландшафта внизу, убеждаясь, что она не сбилась с дороги, но от этого дорога короче не стала, и только на закате, когда багрово-красное солнце склонилось над западным краем земли, залив небеса кровавым светом и превратив белые облака в паруса пылающих кораблей, а лес внизу - в угольно-черную громаду, темную и зловещую, окутанную жемчужной дымкой тумана, наши герои увидели, как впереди, словно вылепленный из серого дыма, медленно и величаво поднимается огромный замок: сперва остроконечные шпили, потом башни, неприступные стены с узкими окнами, и лишь в последний момент - массивный фундамент, почти слившийся с землей, на которой стояло это огромное каменное чудовище. А когда Ильтиан, чисто формально, хотел спросить: "Это здесь?", как ответ пришел к нему сам собой, и, не успела Мелинайра даже пискнуть, как он заорал не своим голосом: "Вни-и-из!", причем в таком тоне, что она даже спрашивать не стала - тут же спикировала вниз, в чащу леса, попутно переломав кучу ветвей и едва не порвав себе крылья, после чего тяжело рухнула на землю, усыпанную толстым слоем хвои и листьев...
   - Что случилось? - задыхаясь, спросила она у него, но он лишь молча ткнул крылом наверх, и, подняв голову, она с трудом разглядела высоко в небесах до боли знакомый силуэт... Ильтиан, предвидя ее реакцию, успел тюкнуть ее клювом до того, как она рванулась вверх, и резкая боль заставила дракониху немного опомниться, а когда крылатая тень неожиданно рванулась вниз, кувыркаясь и извиваясь так, что от одного ее вида кружилась голова, Мелинайра, как по команде, припала к земле, и только ее огромные золотые глаза неотрывно следили за пикирующим существом, сияющем в свете заката, пока оно, словно почувствовав ее взгляд, не бросилось в сторону, однако Мелинайра успела разглядеть массивное кожаное седло и стальную уздечку, поводья которой одной рукой сжимал высокий человек в темной одежде, а второй он безжалостно хлестал молодого дракона по бокам докрасна раскаленным бичом. Несчастный рычал от боли и всячески старался стряхнуть всадника, но тот надежно пристегнулся ремнями и что есть силы натягивал поводья, до крови врезая шипастые удила в края пасти своего пленника. Из глаз Мелинайры брызнули слезы, но она понимала, что, несмотря на всю ее ярость, нападать сейчас бессмысленно и глупо, поэтому она лежала тихо, закутавшись в пелену тумана и закусив губу, чтобы не закричать от боли, разрывающей ей душу, пока Ильтиан, обняв ее крылом и легонько похлопывая по щеке, что-то ласково шептал ей на ухо, помогая пережить те несколько мгновений, пока золотой дракон кружил над ними, до тех пор, пока его наезднику, судя по всему, не наскучила эта воздушная гонка, и, развернув дракона к замку, он сильным ударом кнута не заставил его возвращаться назад. Узник повиновался неохотно, но еще один удар заставил его лететь туда, и Ильтиан, спустя некоторое время для лучшего обзора поднявшись на ветку, сообщил, что он уже опустился во дворе крепости. Тут уж Мелинайра дала себе волю, и так свирепо зарычала, что мелкая птаха, пролетавшая несколькими деревьями левее, так и шарахнулась прочь, вне себя от ужаса, но дракониха не успокоилась, пока не выплеснула всю свою ярость.
   - Нет, ну ты видел? - она говорила, не переставая рычать, и голос ее звучал несколько невнятно, - Ты это видел? Это... это... это безумие?
   - Разумеется видел, - спокойно сказал феникс, - Но все же, хоть я и целиком за освобождение этого парня, думаю, нам сперва нужно дождаться темноты. На солнце ты слишком заметна, тебя сразу увидят - а я не сомневаюсь, что этот замок отлично охраняется.
   - Не на крыльях - так пешком, - рыкнула Мелинайра, - В этом тумане меня и со стен не заметят! - после чего она направилась к замку. Ильтиан, перелетая с ветки на ветку, следовал за ней, зорко поглядывая по сторонам, готовясь, в случае чего, встретить опасность, но его подруга передвигалась настолько тихо и незаметно, что даже лесные животные не сразу замечали ее присутствие - на рыжую белку, деловито разыскивающую на земле опавшие шишки, она чуть не наступила, а ушастого филина едва удар не хватил, когда, сонно разлепив глаза, он увидел, как мимо его насеста деловито проплыла через туман огромная золотистая голова! Но наша героиня на них и не смотрела. Сердце вело ее вперед, и она не собиралась останавливаться, пока не достигнет цели. На душе ее было удивительно спокойно и светло, словно там полыхал костер ее внутреннего пламени, и никакие страхи и тревоги не отягощали ее. Она знала лишь одно: там, впереди, находится кто-то, кому очень нужна ее помощь, и потому, несмотря на все стены и магические преграды, она не собиралась отступать!..
   - Ну что, Эркал, все продолжаешь упрямиться? - спросил Аррульгангр, снимая с головы шлем, который ему пришлось заказать специально для вот таких вечерних "прогулок", и оглянулся на прикованного к стене дракона, что следил за ним полным лютой ненависти взглядом, - Ах, ты... Ты же умная тварь, так почему бы тебе, ради собственного блага, мне не покориться?
  Ответом ему было свирепое рычание, и дракон рванулся на своей цепи. Острые загнутые когти располосовали воздух так близко от лица Аррульгангра, что его седоватые волосы взъерошились от поднятого ими ветра, но он даже глазом не моргнул.
   - Значит, бунтовать тебе нравится больше, - спокойно констатировал тот, - Ну что ж, твоя воля, Эркал, твоя... - и, без всякого предупреждения, он резко дернул рукой, да так быстро, что пленник не успел и лапой шевельнуть, как невесть откуда взявшийся огненный бич ударил его по щеке, оставив кровавый рубец и едва не выбив глаз, а когда тот, взревев от боли, отшатнулся прочь, волшебник засмеялся и неторопливо зашагал в замок, даже не оборачиваясь на стоны раненого зверя. Порез, вроде бы и неглубокий, горел так, что больно было дотрагиваться, как будто его облили кислотой, и из глаз дракона потекли предательские слезы. Вот уже который день безжалостный чародей безустанно терзает и мучает его, словно надеясь, что гордое и могучее создание ему покорится - хотя бы и ради спасения собственной жизни! Молодой ящер, пересиливая боль, вытер кровь со скулы, и глухое не то рычание, не то стон сорвался с его губ. Сколько он себя помнил, с самого рождения, он не видел ничего, кроме этого замка, этого леса, и этого ненавистного колдуна, заточившего его в клетку без любви, без дружбы, без ласки, в которой жили только злоба и дикая ярость, которые и вели его по пути жизни, представлявшегося ему длинным темным коридором без единого проблеска света... и все же он чувствовал, что это неправильно. Что так быть не должно. Память, древняя, как сам мир, память его предков рисовала перед ним совсем другие картины, и в них не было ни ошейника, ни седла, ни узды, ни каменных стен - лишь бескрайнее небо, залитое ослепительным сиянием солнца... В животе голодно забурчало - он не успел впитать достаточно света, пока вился среди облаков с Аррульгангром на спине, а днем возможность нормально питаться у него отбирали высокие стены и короткая цепь, так что молодой дракон, тяжело вздохнув, лег наземь и прикрыл глаза. Скорее бы заснуть... Быть может, ему повезет, и этой ночью ему приснится такой же чудесный сон, как и вчера... о том, что над замком, широко расправив полупрозрачные крылья, кружат две тени, а потом одна из них начинает медленно спускаться вниз, постепенно приобретая черты молодой солнечной драконихи дивной красоты. Ее золотистые глаза следили за ним, и в них читались чувства, доселе ему неведомые - сострадание и жалость. Слегка улыбнувшись - интересно, а другим молодым драконам тоже по ночам красавицы снятся? - он уже хотел провалиться в ласковое забытье, но ему помешало какое-то странное чувство, что на его лице остановился чей-то пристальный взгляд. Сначала он решил, что ему просто кажется, но загадочное ощущение не спешило пропадать, и он недовольно разлепил веки, чтобы оглядеться. Все было, как и обычно - тот же двор, та же стена, те же серые камни. Встряхнув головой - дожили, у него уже галлюцинации начинаются! - он положил голову на лапы... но тут его внимание привлек как-то странно изменившийся рисунок теней на залитых лунным светом камнях, обрисовавший чей-то силуэт... очень знакомый силуэт. Ему не хотелось в это верить, ведь он был почти уверен, что это обман, новая западня, но взгляд его, против его же воли, пополз вверх по стене, пока он не увидел, что на вершине ее стоит и смотрит на него... У него перехватило дыхание. Это была она! Та самая дракониха из его сна! Она стояла там, полураскрыв крылья, и ее глаза... о, ее глаза! Но нет, нельзя поддаваться! Этого не может быть! Это невозможно!
   - Уходи! - он ощетинился, как цепной пес, и оскалил острые, как кинжалы, клыки, - Я тебе не верю. Я не сплю! Тебя колдун послал, да? Нашел еще один способ меня помучить?
  Дракониха ничего не ответила, она просто расправила крылья и спрыгнула вниз. Воздух подхватил ее тело, и на землю она опустилась мягко, с едва слышным цокотом когтей, а ее глаза не отрывались от его лица, глядя на него внимательно и прямо. От этого взгляда молодой дракон невольно отступил назад, чувствуя себя едва ли не смущенным. Эти глубокие черные зрачки, казалось, могли прожечь его насквозь, в самом что ни на есть чистом виде разглядев все, что крылось у него на душе.
   - К-кто ты? - заикаясь, спросил он, дрожа от странного холода, охватившего его тело, - Дух? Привидение? Враг ты мне или друг?
   - Это зависит только от тебя, - она улыбнулась, и ее нежный голос показался ему дивной музыкой, - Можешь назвать меня соколом, но у меня не вырастут перья, а если ты назовешь меня рыбой, я не обзаведусь плавниками. Я останусь лишь самой собой, так что все зависит только от твоей точки зрения. Но вообще-то меня зовут Мелинайра.
   - И... зачем ты здесь?
   - Ну, я увидела тебя на цепи и решила, что ошейник тебе не к лицу, вот и прилетела, чтобы помочь от него избавиться, - в ее глазах промелькнули искорки смеха, - Только ты меня так встретил, что я и не знаю, стоит ли... - она задумчиво раскрыла крылья.
   - Нет, нет, не улетай! - он дернулся вперед с такой силой, что цепь, натянувшись, отбросила его назад, но он и не заметил этого, - Пожалуйста, не бросай меня! Если ты и вправду не сон - прошу тебя, останься!
   - Хорошо, - она кивнула, улыбаясь, - Наконец-то я слышу разумные речи! Как тебя зовут?
   - Никак. Родители не успели дать мне имя. Он, - дракон кивнул в сторону замка, - зовет меня Эркал, что значит Бунтарь, но я не желаю признавать это имя своим. Оно не мое.
   - Это правильно, - сказала Мелинайра, - Не то, что у тебя нет имени, а то, что ты так и не смирился с цепями пленника. Ну-ка, посмотрим, - она подошла поближе и обнюхала оковы, удивительно холодные, точно выточенные изо льда, - Ты пробовал их разорвать?
   - Сотни раз. Но они магические, мои когти и зубы тут бессильны.
   - А как насчет огня?
   - Чего?
   - Огня, - она удивленно на него посмотрела, - Ты что, не знаешь, что драконы дышат огнем?
   - Нет...
   - Ладно, тогда я попробую, - и, вдохнув побольше воздуха, она с силой извергла на цепь целый поток яркого золотого огня - пленный дракон так и шарахнулся в сторону, со страхом и восхищением глядя на это чудо. Огонь лился довольно долго, окутав металл светящимся ореолом, но тщетно - тот не спешил поддаваться.
   - Клянусь Сирингаром! - наконец, поняв, что это бесполезно, прорычала дракониха, смыкая челюсти, - Одного пламени мало... Слушай, а ты не мог бы как следует вдарить по цепи, когда она разогреется?
   - Вряд ли получится, - покачал головой тот, - Я не могу как следует дотянуться до нее. В лучшем случае удар получится скользящим.
   - Нет, скользящий меня не устроит, - проворчала Мелинайра и, подняв крыло, махнула им, кого-то подзывая. Дракон посмотрел на нее с недоумением, но тут что-то небольшое, алое с золотом, спорхнуло с крепостной стены, на земле обернувшись невероятно красивой, пурпурного цвета птицей с длинным хвостом и блестящими глазами цвета мягкой лесной земли, скрывающейся под слоем опавшей листвы. Глаза дракона вытаращились, а рот раскрылся от изумления.
   - Это... это феникс, да?
   - Ну не грифон же, - улыбнулся Ильтиан, - Во имя Фаараля, какой же ты худющий! Кожа да кости... Мелинайра, конечно, рассказывала мне о тебе, но такого даже я не ожидал увидеть!
   - Она рассказывала... обо мне?
   - Конечно. А ты думал, мы тут по чистой случайности оказались? К твоему колдуну в гости прилетели?
   - Но откуда ты обо мне узнала? - он посмотрел на дракониху, совершенно растерянный, и та, улыбнувшись, сказала:
   - Это долгая история, но могу сказать, что наши с тобой матери были близкими подругами, и они до сих пор присматривают за нами из Страны Теней. А теперь натяни-ка свою цепь так сильно, как только можешь, если хочешь от нее избавиться. Немного пригнись... вот так. Ильтиан, когда я выдохну огонь, ты сможешь раскалить цепь добела?
   - Попробую, - кивнул феникс.
   - Отлично. И, если будет больно - я не нарочно, - после чего она широко раскрыла пасть и выдохнула еще один поток огня. Ильтиан тут же перехватил его и заставил обтечь цепь, не давая пламени ни угаснуть, ни ослабнуть. Сперва сталь просто нагрелась, потом стала красной, а под конец и вовсе побелела, испуская сильный свет и меча во все стороны фиолетовые искры - магия упорно им сопротивлялась, но тут Мелинайра, развернувшись, припала на передние лапы, и, взмахнув хвостом, что есть силы шарахнула им по цепи. Золотые чешуи ее яростно полыхнули расплавленным золотом, по ним словно заструился жидкий огонь, а потом раздался звон - и зачарованный металл, не выдержав, лопнул, яростно сверкнув фиолетовым светом и рассыпав искры, которые, едва коснувшись земли, тут же начали расти, зловеще набухая и щерясь десятками бесформенных щупалец. Молодой дракон, не удержавшись на месте, едва не расквасил себе ном - так сильно приложился им о камни, но тут же вскочил, увидев, что их с Мелинайрой и Ильтианом со всех сторон окружают какие-то жуткие твари, будто светящиеся изнутри. Они походили на каких-то изуродованных зверей, только вот состояли не из плоти и крови, а из какого-то желеобразного вещества, и глаза их, напоминающие угли, только что вынутые из костра, смотрели на двух драконов и феникса безо всякого выражения, их морды были абсолютно бесстрастны... ну, если, конечно, считать то место, где у них находились глаза, мордой.
   - Кто это? - Мелинайра настороженно оглядывалась.
   - Надсмотрщики, - тихо ответил ей дракон, - Цепь разрушена, и освобожденные от заключения в ней чары вырвались на свободу.
   - А сами они откуда?
   - С другого измерения, еще не оформившегося в настоящий мир. Эти существа... они и не живые вовсе, это лишь тени, прообразы того, кем они должны в конце концов стать, но он издалека чуют живую плоть... и жаждут ее так сильно, как ничего другого, на всех уровнях бытия.
   - Какая радость, - проворчал Ильтиан - он сидел на одном из рогов Мелинайры и с отвращением наблюдал за фиолетовыми тварями, медленно подползавшими все ближе и ближе, - Только вот скажи, коли уж они не живые, как с ними бороться-то?
   - Я... я не знаю.
   - Замечательно. А ну-ка, давайте в небо! - и, сорвавшись в воздух, он стрелой бросился вверх... но тут одна из бледно-лиловых слизистых тварей резко подпрыгнула вверх, вытягивая полупрозрачные липкие щупальца, и они, словно петли аркана, обвились вокруг феникса, залепив его собой с ног до головы, после чего надсмотрщик вместе с добычей рухнул вниз, заключив ее словно бы в кокон из густого желе, по консистенции больше напоминающего мармелад. Мелинайре этого зрелища оказалось достаточно - свирепо взревев, она бросилась на мерзких созданий, но ее когти увязли в первой же твари, словно угодив в болотную трясину, а другие надсмотрщики обхватили ее крылья и бока, наползая на нее и обволакивая своими бесформенными телами. Взвыв от ярости и отвращения, дракониха стала отчаянно биться, пытаясь высвободить хотя бы одну лапу, но твари держались прочно, будто приклеившись к ее чешуе, а когда она раскрыла пасть, чтобы дохнуть на них огнем, склизкое щупальце, выбросившись вверх, обмоталось вокруг ее челюстей, залепив ей зубы, и ни одного язычка пламени не вырвалось из ее глотки, а она смогла лишь беззвучно дернуться всем телом, пока захвативший ее монстр полз вверх, цепляясь за шипастый гребень... однако тут что-то темное промелькнуло перед глазами Мелинайры, а потом зубастые челюсти молодого дракона глубоко погрузились в мерцающее тело чудовища, мускулистая шея напряглась, рванула - и фиолетовая тварь, оторвавшись от головы драконихи, но оставив в ее пасти порядочный клок слизи, шевелящимся комком ударило прямо по глазам молодого дракона, и тот принялся мотать головой, пытаясь стряхнуть его, однако ничего не получалось.
   - Дохни на него огнем! - выплюнув остатки надсмотрщика, проревела Мелинайра, и, словно в подтверждение ее слов, огромная струя пламени вырвалась из ее горла, отчего гадкая слизь, облепившая ее тело, тут же начала расползаться, - Давай, покажи им! Ты сможешь! - и она вновь изрыгнула огонь, так, чтобы золотые язычки заплясали по ее шее, и мерзкие отродья, бессильно захлюпав, густыми потеками сползли вниз.
   - Клянусь солнцем! - она заскребла когтями по шкуре, сдирая плотно налипшую слизь, - Да я же вовек не отмоюсь от этой дряни! - и, оскалившись, она выдохнула еще огня, после чего обернулась, ища глазами друзей... но тут же замерла от ужаса, увидев, что пасть молодого дракона вся забита пульсирующей гадостью, присосавшейся к его губам, и он уже почти не сопротивляется ей, не в силах поймать легкими хотя бы глоток воздуха. Оглушительно заревев, взвилась на дыбы, готовая прыгнуть ему на помощь, но тут полужидкая масса у ее лап вновь начала густеть, и едва сформировавшееся щупальце взвилось вверх, обхватив ее за шею, отчего наша героиня невольно рухнула наземь, к уже поджидавшим ее липким чудищам...
   - Ильтиан! - в отчаянии закричала она, - Ильтиан! Кто-нибудь, помогите мне! - хотя и знала, что никто не явится к ней на помощь, а после ее смерти смерть друзей не заставит себя ждать... Очертя голову, они с Ильтианом проникли в этот замок, не продумав действий, не составив плана... и поплатились за это. Они все умрут, бессмысленно и бесславно, и она тому причиной. Это ее ненависть, ее тоска, ее вера в собственную неуязвимость завели ее сюда, но расплачиваться придется всем. Ей, умирающей с мыслью, что ей был предоставлен один-единственный шанс спасти свой род - и она его упустила. Ильтиану, что попал сюда лишь из любви к своей непутевой сестре, из желания во что бы то ни стало ее защитить... И молодому дракону, которого они освободили, но которому не дали ни единой возможности воспользоваться своей свободой, вкусить ее, насладиться ею сполна и почувствовать под собой вольные ветра бескрайнего, залитого солнечными лучами неба - неба, которому он принадлежал по рождению и по праву! Жалобный стон сорвался с губ Мелинайры, и злые слезы брызнули из ее глаз. Это нечестно, несправедливо, жестоко! Зачем же тогда было все то, через что им пришлось пройти? Зачем они боролись за честь солнечных драконов, освободили из плена Сапфир, добыли обломок Талисмана Солнца? Выходит, что все это - месть Экстеллиору, встреча с нальриссами, бегство от графской охоты, битва с морским змеем - все это было ЗРЯ?
   - Нет! - закричала она во все горло, - Нет, я не верю! - и, выгнувшись, насколько только можно, она рванулась прочь. Словно жидкое пламя заструилось по ее мышцам, сердце превратилось в пылающий уголь, а глаза - в два сияющих солнца, и дракониха, вложив в это движение все оставшиеся в ее теле силы, мощно ударила всеми лапами, в клочья разрывая своих врагов и сжигая их в огне, после чего, точно кошка встряхнувшись всем телом, она бросилась на помощь друзьям... но она опоздала. Неожиданно яркий многоцветный огонь пробежал по серым камням, осветив весь двор, и в тот же миг ослепительная молния вонзилась прямо в бок Мелинайры, отшвырнув ее в сторону и крепко приложив о стену, отчего одно из ее крыльев едва не сломалось, и она рухнула наземь, объятая жуткой противоестественной болью, которая снопом искр замерцала на ее чешуе. В глазах ее потемнело, но она свирепо тряхнула головой, не желая сдаваться, и поднялась на лапы, ища взглядом нового врага. Впрочем, тот и не пытался прятаться. Он стоял посреди двора - высокий человек в черной мантии, с коротко подстриженными, некогда золотисто-русыми, но сейчас совершенно седыми волосами и аккуратной бородкой, который в одной руке сжимал посох, а второй указывал на юную дракониху, словно целясь из лука.
   - Так-так, - сказал он, - Вижу, у меня гости? Да притом так поздно? Что ж вы не явились утром, или, по крайней мере, не разбудили меня, прежде чем хозяйничать в моих владениях? - и он сделал какое-то замысловатое движение рукой, а Мелинайру, и так едва-едва на лапах державшуюся, просто скорчило на земле от дикой боли. Боли, от которой кричала не только она - кричала каждая частичка ее тела, и могучая дракониха выла, каталась и билась, но не могла терпеть эту муку, так что ей оставалось только кричать всем своим существом, не зная ничего, кроме это жуткой боли, разрывающей и калечащей ее душу.
   - Вот как я привык разговаривать с теми, кто без спросу вторгается в мои владения, - тем временем удивительно спокойно сказал Аррульгангр, и его стальной голос скрежетом и лязгом отозвался в ушах несчастной драконихи, - Правда, их бывает не так много... но гибель этих редких глупцов поистине ужасна, - и он усилил натиск чар, отчего Мелинайра закричала еще громче, - Скажу тебе честно, я бы даже с некоторым удовольствием оставил бы тебе жизнь - у меня имеется некоторая врожденная слабость к магическим существам - однако мне прекрасно известно, насколько упрямы драконы, - и он покосился на своего бывшего узника, что, едва живой, конвульсивно подергивался на земле, - и возни с Эркалом вполне достаточно, чтобы занять все мое свободное время, так что, боюсь, мне придется тебя убить.
   - Так убивай! - воспользовавшись тем, что его чары немного ослабли, крикнула ему Мелинайра, с яростью глядя на волшебника помутневшими от боли глазами, - Уж это вы, люди, умеете делать! И нет в этом мире другого такого народа, что так же не терпел бы подле себя существ иной породы - их вы либо порабощаете, либо уничтожаете! Все никак вы не можете понять, что этот мир для всех нас создан, а не для одной лишь вашей расы! - она с отвращением посмотрела на волшебника, - И для драконов - в том числе!
   - Возможно, - кивнул чародей, - Все возможно, дракониха. И все же посмотри правде в глаза. Все мы были созданы тогда, когда Валладельфия только возникла из небытия, но кто же больше достоин жить под солнцем: человеческий род, изначально слабый и немощный, но, благодаря своему разуму, завоевавший половину мира, или вы, такие могущественные и гордые, что ютитесь на задворках и отшибах, а? Скажи, кто из нас сильнее, а?
   - А разве сила имеет значение? Разве на одной лишь силе покоится вселенское равновесие? На коварстве? Хитрости? Жестокости? И нет в нем ни любви, ни дружбы? - в ее голосе зазвучали странные ноты, - Мне жаль тебя, чародей.
   - Я не нуждаюсь в твоей жалости, - презрительно бросил он, - как и в чьей-либо еще. Разумеется, живет среди нас и любовь, и прочие ей подобные слабости - ведь на каждом дереве есть сухие листья, а на звере - мертвые волосы. Они ничего не дают нам, и лишь маленькие дети отчего-то вверят в эти глупости, по юности своей не понимая, как жесток и груб этот мир. "Уничтожь, или уничтожат тебя!" - вот чему учит нас наша жизнь, и я следовал этому пути, сколько себя помню - поэтому до сих пор жив, а это немалого стоит! И я понял, что жизнь рождается из смерти, а порядок - из хаоса. Мы должны быть сильнее других - только так мы сможем выжить.
   - Выжить - но не жить, - покачала головой та, - Что за жизнь без любви? Без радости? С постоянно вздыбленной шерстью? Есть под солнцем место для битв и боли, но это - лишь на мгновение, перед тем, как вновь наступает мир! Превратить же всю жизнь в войну - значит попросту отказаться от нее!
   - Замолчи! - прикрикнул на нее Аррульгангр, сжав кулаки, - Морочь своими нравоучениями кого-нибудь другого, по ту сторону смерти! Но сначала - умри! - и он выкрикнул заклинание, от которого не фиолетовая, но черно-багровая молния сорвалась с его пальцев. Мелинайра не успела бы отскочить, даже если бы могла, но неожиданно раздался жуткий, потусторонний крик, и что-то порхнуло между ней и колдуном, а смертоносное заклятие через долю мгновения вонзилось в ало-золотую грудь, в маленькое, но такое храброе сердце, заставив глаза бесстрашной птицы померкнуть, а пернатое тело, раскинув роскошные крылья, с глухим стуком рухнуло наземь, еще теплое, но уже недвижное, и на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина...
   - Ильтиан, - наконец очень тихо, едва слышно прошептала Мелинайра, но феникс не пошевелился. И почему-то, сама не зная, почему, Мелинайра совершенно точно знала: этого не исправить. И больше никогда он не откроет глаза, не улыбнется ей, не скажет чего-нибудь - не важно, чего! - своим музыкальным голосом, в котором словно всегда звенела его песня... От этого сна уже не будет пробуждения. Эта ночь не закончится. Жизнь Ильтиана оборвалась - резко и внезапно, как исчезает пламя, если задуть свечу...
   - Ильтиан, Ильтиан, Ильтиан! - стенала Мелинайра, обнимая тело своего брата, словно пытаясь согреть его, вдохнуть в него ушедшую жизнь, и крики ее постепенно превратились в протяжный вой, вознесшийся к безучастным небесам.
   - До чего же жалкое зрелище, - поморщился Аррульгангр, - Вот до чего доводит ваша пресловутая дружба - до этого! Что ж, во второй раз я не промахнусь! - и он поднял руку, готовясь выпустить новую молнию и отправить Мелинайру вслед за ее погибшим братом, но...
   - Не смей! - раздался громоподобный рев, и юный дракон, прыгнув вперед, загородил ее собой, - Не смей ее трогать! - и, зарычав, он выпустил из пасти мощную струю пламени, подобную той, что расплавила слизь в его пасти и выпустила на свободу Ильтиана... и вот теперь, стоя между драконихой и ненавистным ему колдуном, он решил во что бы то ни стало сделать так, чтобы смерть храброго феникса не была напрасной!
   - А, это ты, - сказал волшебник, словно увидел перед собой не дракона, а злую, но не слишком страшную собаку, - Ну что, видел, чего стоят эти твои так называемые спасители? - он кивнул на мертвого Ильтиана и стонущую от боли и горя Мелинайру, - И что могу я, если меня разозлить? Так подумай же, мой непокорный Эркал, стоят ли они того, чтобы за них умирать? Они ведь так и не сумели тебя освободить. И ты по-прежнему в моей власти.
   - Да, они не сумели, - кивнул дракон, - Но они дали мне надежду. То, чего ты меня лишал все эти годы. Я с самого рождения знал только тебя и этот замок - ничего больше! Но я всегда верил, что это - не для меня, что я дракон, а не домашнее животное, и сегодня, когда твоя цепь, что держала меня в плену, распалась надвое, я говорю тебе, Аррульгангр, - он гордо вскинул голову, - я не твой! И лучше я умру, зная это, чем опять позволю тебе надо мной властвовать!
   - Что ж, видно, глупость - вещь заразная, - вздохнул волшебник, - И ты такой же дурак, как и эти твои друзья, если не больше. Видно, Экстеллиор мне соврал, когда похвастал, что все солнечные драконы уничтожены! Впрочем, чего еще можно было от него ожидать? Он, разумеется, пожалеет об этом... но позже, - Аррульгангр поднял руку с посохом, - Еще не передумал?
  Ответом послужил презрительный рев.
   - Что ж, жаль. Трогательно, но глупо. Прощай, - и колдун резко выкрикнул слова заклинания, пустив в полет еще одну молнию, еще одну безжалостную вестницу смерти. Навстречу ей тут же рванулся поток золотого огня, не остановивший ее, но заставивший сперва замедлить движение, а там и вовсе начал оттеснять ее назад! Сжав зубы, Аррульгангр горящими глазами воззрился на свое заклинание, устремляя ему на помощь всю свою волю, и дракон почувствовал, что его пламя слабеет, а темный смертоносный сгусток ползет к нему, протягивая мертвящие лапы, грозя ледяными когтями... И все же сдаваться он не собирался, и лишь с новой яростью выдохнул огненную струю, клокочущую и яркую, как лава из жерла вулкана, вкладывая в нее весь свой гнев и жажду свободы - всю, какая только была!
   - Тупая тварь! - разозлившись на его сопротивление, прорычал колдун, усиливая натиск, - Неужели ты так и не понял, что такое магия по сравнению с тобой? Ты жалок, дракон! Ты - грязь на сапоге, слизняк на дороге, червь в земле! Ты лишь огненная ящерица, получившая крылья - ничего больше! И кто только выдумал, что один из солнечных драконов был самим Духом Света! Теперь я вижу, что все это ложь, и драконы стали настолько слабы, что их уничтожают, как птенцов, а они даже сопротивляться не могут! Жалкое племя! - и, яростно крикнув, он бросил вперед всю свою магию, точно таран, и пламя дракона, полыхнув в последний раз, угасло, поглощенное тьмой смерти, и багровая молния, точно жуткая бесформенная птица, рванулась к широкой, покрытой золотой чешуей груди... чтобы убить этого молодого дракона, как убила Ильтиана, как уничтожила всех тех безымянных, всеми давным-давно забытых существ, когда-либо встававших на пути ее безжалостного хозяина... А у несчастного не было даже сил отпрыгнуть в сторону, и он лишь мельком подумал, а будет ли ему страшно умирать, как раздался свирепый, из самых недр души идущий рев, полыхнул ослепительный свет, и какая-то неведомая сила отшвырнула дракона прочь, уничтожив, развеяв морок заклятия, а посох мага, засветившись нестерпимым золотом, разлетелся на куски прямо в руках владельца, до кости опалив ему ладони, а когда он, взвыв от боли, отшатнулся назад, прикрывая лицо рукавом, то увидел, что перед ним, сияя каждой чешуйкой, словно сплетенная из солнечного света, стоит Мелинайра, похожая на духа, на ожившую звезду, и заливает все вокруг своим теплым мерцающим светом...
   - Ты не прав, - просто сказала она, - Ты был не прав все эти годы. Драконы не ослабели - просто мы куда мудрее людей, ибо род наш старше вашего, а жизнь - куда длиннее, но от того мы лишь больше научились ее ценить, - и, протянув хвост, она мягко обвила им плечи молодого дракона, помогая ему подняться с земли, - Мы ценим жизнь и защищаем ее, когда это нужно - защищаем от таких как ты, кто попросту позабыл, что же это за счастье... Ты - тень, Аррульгангр, ты не жив и не мертв, ты отдал душу тьме, а потому уходи! Возвращайся во мрак!
   - Во мрак! - воскликнул молодой дракон, и вместе с их словами поток яростного золотого пламени обрушился на оцепеневшего волшебника, мгновенно его поглотив, как сухое дерево, и даже трупа его не коснулось земли - лишь пепел, подхваченный легким ветерком, улетел прочь. В тот же миг радужные огоньки, все еще плясавшие на серых камнях, угасли, слизистые останки надсмотрщиков - испарились, как лужи после дождя, а сам замок заметно вздрогнул, точно смертельно раненный зверь, кладка начала осыпаться, а потом и целый кусок каменной стены рухнул вниз, разлетевшись на тысячу кусков... Впрочем, пара солнечных драконов этого уже не видела - они летели прочь, с силой взмахивая могучими крыльями, и их шкуры мягко серебрились в призрачной свете луны. Чешуя Мелинайры уже не сверкала расплавленным металлом, сияние ее утихло, но не исчезло совсем, словно затаившись внутри, и в темноте ночи дракониха заметно переливалась искорками, пока тихо и молчаливо летела на восток, даже не обернувшись, когда услышала ужасающий грохот, с которым замок Аррульгангра прекратил свое существование, превратившись просто в груду камней и обломков дерева. Зато ее спутник не удержался - посмотрел назад, на то место, где провел всю свою жизнь, и странная смесь печали и глубочайшего удовлетворения отразилась в его глазах, пока, тряхнув головой, он не бросился вслед за Мелинайрой, что едва взмахивала крыльями, и воистину, ее можно было понять - самая скорбная и самая драгоценная в ее жизни ноша была у нее в лапах, тело ее любимого брата и самого верного, самого преданного друга, что был с ней всегда, сколько она себя помнила, готовый поддержать, предостеречь, защитить, и казалось, что никто и ничто не сможет их разлучить... а вот теперь его нет. Ей не хотелось в это верить, потому что осознание этого было так же тяжело, как, к примеру, поверить, что солнце угасло или реки потекли вспять... но это была правда. Ильтиан, сын Нармильтона, покинул этот мир, но умер он, как жил - спасая свою сестру, ту, кого любил больше всего на свете. Хотя для убитой горем Мелинайры это было поистине слабым утешением...
  Ильтиана они похоронили на рассвете, у самых подножий Золотых гор. Мелинайре показалось, что фениксу бы понравилось это место: на севере - королевство грифонов, к югу - Серые скалы, а на западе - их родной лес, где, должно быть, их и доныне ждала семья... Дракониха пока что даже представить себе не могла, как она расскажет родителям и братьям о его смерти, но в то утро подобные мысли ее не посещали, ибо единственным, что сейчас имело для нее значение, была простая правда: Ильтиан умер. И она в последний раз видела его - он лежал на краю утеса, а она смотрела на него и никак не могла насмотреться, и слезы ручьями текли из ее глаз. Ее друг стоял рядом, и она с благодарностью опиралась на его плечо - сейчас ей, как никогда, требовалась основательная поддержка...
   - Прощай, братик, - наконец всхлипнула Мелинайра, - И спасибо тебе за все. Я никогда тебя не забуду, обещаю, и однажды мы снова встретимся там, где не бывает разлук, где мы снова будем вместе, - голос ее задрожал, горло сжалось, - Прости меня. Это путешествие тебе придется совершить одному. Но я всегда буду с тобой, а ты со мной, ведь мы едины, помнишь? - она чувствовала, что ее слова звучат глупо, даже нелепо, но все-таки продолжала, - Прощай, Ильтиан. Знай, что ты жил не напрасно, и твое доброе сердце, твоя чистая душа, твоя несгибаемая воля и доблестная отвага не померкнут в веках! - после чего она расплакалась, уткнувшись в плечо товарища.
   - Прощай, - тихо сказал тот, - Я всегда буду помнить, что в ту ночь ты пришел в замок колдуна, чтобы спасти меня, прилетел бескорыстно и смело, ничего не требуя взамен. И... я благодарю тебя за это, - после чего он умолк, и не которое время два дракона стояли неподвижно, глядя на тело феникса, такое маленькое на фоне громадных горных уступов, но им казавшееся исполинским и неизмеримо величественным, а потом они вместе наклонили головы в последнем поклоне павшему герою, и золотые язычки пламени, выскользнувшие из их пастей побежали по камню вокруг тела Ильтиана, мерцая, как тысяча светлячков, постепенно размягчая несокрушимый гранит, делая его мягким, как глина. Мелинайра сперва молча смотрела на это, но потом прикрыла глаза и запела, тихо и печально. Она пела на каком-то древнем, давным-давно забытом языке, о котором ныне помнили, пожалуй, только небо да звезды, и слова шли не из горла - они исторгались из самых глубин груди, из недр сердца, из самых потаенных уголков души... Песня просто дышала тоской, плачем и безутешным горем, она стонала каждым своим звуком и рассыпалась нотами боли и страдания, но в то же время в ней звучала нескрываемая гордость, горячая благодарность и такая всепоглощающая любовь, что казалось удивительным, как только серые бесчувственные камни могут ее выдержать. Молодой дракон сперва молча слушал ее, словно пытаясь вникнуть в мелодию, а потом и его густой баритон влился в песню, слившись с ней, как вода одной реки сливается с другой, и вместе, объединенные общим руслом, они несутся через холмы и равнины, не мешая, но дополняя и усиляя друг друга, придавая друг другу новые краски, звуки, чувства... И камень услышал их. По нему пробежали волны, словно по воде, в которую бросили огромный валун, серость гранита заискрилась всеми красками радуги, брызнули огненные искры, покрывая утес коконом искр, и он начал менять очертания, словно мягкая глина под руками умелого гончара, сверкая, точно само солнце, но драконы смотрели на него, не отрывая глаз, пока сверкающий купол не рассыпался, обнажив великолепную скульптуру - феникса в языках пламени, что поднимался из самых недр скалы, переливаясь тысячью золотистых точек и мерцая своим собственных светом... феникса, что смотрел на них почти живыми искрящимися глазами, и в них лучилось такое тепло, что Мелинайра могла лишь вздохнуть с облегчением и покоем, после чего ее точеная голова тихо склонилась на плечо друга.
   - Его не забудут, - прошептала она, - Никогда... ни за что!
   - Конечно, - прошептал тот, - Его всегда будут помнить... как и тебя, - он посмотрел ей в глаза, - Как и тебя...
   - Надеюсь на это, - тихо прошептала она, - потому что иначе - зачем все это? Зачем было спускаться на самое дно океана, сражаться с морским змеем, доставать обломок Талисмана? Зачем было встречаться с нальриссами, с Архимагом Золотого королевства, с людьми?.. Зачем, если обо всем об этом будут помнить лишь те, кто прошел через все это, а потом все наши приключения достанутся солнцу и ветру, что будет молча петь о них не умеющим слушать? - она почувствовала, что на глазах ее снова закипают слезы, - Зачем тогда погиб мой брат?
   - Он погиб не напрасно, - молодой дракон бережно повернул ее голову, заставив посмотреть себе в глаза, - Я знаю, мы знакомы недолго, но уверяю тебя, клянусь тебе всем, чем только можно поклясться: я сделаю все, от меня зависящее, чтобы гибель Ильтиана не была напрасной! - и, не дав ей больше и слова сказать, он с силой привлек ее к себе, а его язык, покрытый множеством роговых шипиков, с поразительной нежностью принялся вылизывать ее скулы и лоб, не обращая внимания на острые шипы. Мелинайра сперва замерла, испуганно съежившись у его бока - она не привыкла ни к чему подобному! - но потом, прислушавшись к своим ощущениям, с изумлением поняла, что ей... нравится! И уж больше ничто не могло остановить ее. Ласка и забота, словно бальзам, пролились на ее искореженную, иссушенную болью и тоской душу, залечивая язвящие раны и растравленные горем рубцы, и дракониха тихо рычала, покусывая и вылизывая золотую чешую своего друга, а тот стонал от ее прикосновений, пока попросту с грохотом не повалил ее наземь и не навис сверху, обвив ее хвостом и обняв крыльями. Его длинные, острые, как кинжалы, зубы, что могли бы без особого труда вырвать из ее беззащитной шеи или живота огромный кусок плоти, действовали с удивительной осторожностью, словно исследуя ее тело, покусывая и щекоча его, и Мелинайра извивалась и выгибалась под его прикосновениями, словно кошка, с силой терлась о его бока, пока ее лапы гладили его по спине и слегка царапали когтями, доставая везде, куда только дотягивались. Улыбаясь, дракониха оскалила белоснежные клыки, и ее язык, проворный и нежный, касался его чешуйчатой шкуры за ушами, в подмышках, у глаз - там, где кожа была достаточно нежной, чтобы ощутить прикосновение, а он рычал в ответ, с каким-то диким упоением продолжая отдаваться этой ласке и тонуть в волнах чистого, древнего, как мир наслаждения, которое от веку дарит всем живым великая сила любви... И солнце полыхало на их чешуе так ярко, что в его сиянии казалось, будто два дракона слились воедино, и все лесные жители тихо замерли на ветвях и у корней деревьев, глядя на эту пару, словно сотканную из золотого света. Недаром же верили валладельфийцы, что солнечные драконы издревле приносят радость, что, стоит лишь увидеть, как лучи света играют на их шкурах, и печаль отпускает душу, ярость топится в живом золоте волшебных существ, а тоска растворяется в их сияющих глазах... И три дня спустя, когда Верховный маг, наконец принявший из ее лап Браслет Огня и обломок Талисмана, готовился возвести в чаще леса храм, достойный того, чтобы вместить в себя столь ценные сокровища - они стоял рядом, тесно прижавшись к ней боком и приобняв крылом. Мелинайра хотела отдать волшебнику и Сапфир, потому что не могла представить, что с ним делать дальше, но тот отказался, сказав:
   - Нет, дорогая. Камень Воды в этом месте остаться не сможет - слишком далеко его занесло от океана, от его родной стихии. К тому же, находясь рядом с Браслетом, он будет нарушать гармонию, а в этом деле нельзя допустить, чтобы магическая защита ослабла - ведь от нее зависит судьба всего мира. Мира, построенного на равновесии добра и зла, света и тьмы...
   - Жизни и смерти, - прошептала дракониха.
   - Да, - кивнул он, - На этом зиждится вся Валладельфия, на этом стоят и другие миры. И с этим можно лишь смириться, изменить же... - он покачал головой, - К тому же, время Талисмана Солнца и Самоцветов Стихии еще не пришло, еще не пробил час последней битвы со злом... знаешь, люди Арванского королевства говорят: "Не говори, что настало время для перемен - дождись, пока родится черный единорог"... Он еще не родился, Мелинайра. Еще не время.
   - Выходит, и люди иногда бывают правы, - несколько натянуто скривила губы та, - Хотя чаще им пристало ошибаться.
   - Не суди их строго. Эта раса молода, она только учится жить, и потому, как и все дети, склонна к неудачам и промахам. Возможно, в будущем люди и смогут наконец вырасти, стать мудрее и великодушнее, чем они есть сейчас... Я не знаю, и мне остается только надеяться на это.
   - Даже когда кажется, что все надежды тщетны, - наша героиня глубоко вздохнула и спросила: - Так что же вы решили делать с Сапфиром?
   - Отправить в безопасное место, - просто ответил тот и, не дожидаясь вопросов, склонился к своему посоху черного дерева, негромко позвав:
   - Кральгар! - и в тот же миг фигура, венчавшая его, полыхнула золотом, прокатившимся волной по деревянным перьям, глаза птицы засветились, и крупный орел приветственно заклекотал, расправляя крылья.
   - Здравствуй, Кральгар, - кивнул ему Архимаг, - Рад тебя снова видеть. И... вот, - он протянул ему на ладони темно-синий камень, - Ты должен отнести его туда, где его найдут лишь в свое время, найдут храбрые сердцем и благородные душой... те, кому суждено будет одолеть Керра и воссоединить Самоцветы Стихии, - он провел лапой по темным перьям зачарованной птицы, - Знаю, задача не из легких, но ты сделаешь это для меня?
  Короткий клекот был ему ответом, после чего Кральгар, ласково ущипнув его за ухо, подхватил лапами Сапфир и рванулся в небо. Нельмурагх и два дракона молча смотрели ему вслед, провожая в долгий и нелегкий путь, после чего Мелинайра негромко спросила:
   - Он... сможет?
   - Уверен в этом, - кивнул грифон, - Существа, подобные Кральгару, получив приказ, всегда выполняют все в точности. Не волнуйся, Сапфир в надежных лапах. А завтра в полдень я приступлю к созданию храма. И... мне неловко говорить об этом, но я нуждаюсь в вашей помощи, друзья. Боюсь, один я с этим не справлюсь...
   - Мы поможем, - тут же кивнул молодой дракон.
   - Разве мы можем отказать? - добавила Мелинайра, но грифон покачал головой, сказав:
   - Дело не в том, можете вы или нет, а в том, хотите ли. Я ни к чему вас не принуждаю и ничего не приказываю, а потому вы вольны выбирать. Вы и так достаточно сделали для того, чтобы этот день наступил, осмелюсь ли я требовать с вас большего?
   - Вот если бы вы нам приказали, тогда, будьте уверены, вы бы строили его сами, - улыбнулся молодой дракон, - но вы именно попросили, а значит, мы вам обязательно поможем.
   - Это может оказаться... опасно.
   - А какой дракон побежит от опасности? - тот пожал плечом, - К тому же, вы-то собираетесь во что бы то ни стало добиться своего! И уж лучше будет, если вас поддержат два дракона, чем если вы встретите эту опасность в одиночку!
   - А Ильтиан хорошенько тюкнул бы меня в макушку, если бы узнал, что я сбежала, как мокрый крысоголов, прекрасно зная, что я могу вам понадобиться, - тихо прошептала Мелинайра, - И потому, в память о моем брате и ради моей чести солнечного дракона... я остаюсь.
   - Хорошо, - Нельмурагх прикрыл глаза, - Хорошо...
  На следующее утро, когда огненный диск солнца только-только показался из-за горизонта, Архимаг и оба дракона отправились в путь, стремительно летя на юго-запад, пока не очутились в небольшой, поросшей густым лесом долинке, тихой и укромной. Какое-то небывалое спокойствие царило в этом словно бы зачарованном месте, и Мелинайра сразу поняла, чем же оно так приглянулось Нельмурагху. Выбрав среди деревьев достаточно большую поляну, они осторожно приземлились на ней, и волшебник тут же начал подготовку к предстоящему чародейству - расчистив место, он принялся ходить по кругу, бормоча заклинания и вычерчивая своим слабо светящимся посохом какие-то странные знаки, а потом вынул из сумки на поясе пять небольших разноцветных камней, размером с кулак, и четыре разместил в вершинах круга, ориентируясь по сторонам света, а пятый - в самом центре, составив четырехконечную звезду - негласный символ всей Страны Пяти Стихий.
   - Воду призываю я с ласкового юга, с просторов необъятного океана, с темных глубин морей - явись, первоначальная, мы нуждаемся в тебе! Огонь зову я с сурового севера, с отрогов Огненных гор, из жерл незатухающих вулканов - приди, могучий, мы нуждаемся в тебе! Землю я кличу со светозарного востока, из глухих лесов, с широких равнин - приди, благодатная, мы нуждаемся в тебе! Воздух зазываю я с сумрачного запада, со склонов Туманного хребта, из царства вечных облаков - приди, непокорный, мы нуждаемся в тебе! - немного нараспев читал древнее заклинание Архимаг, обводя каждый камень различными фигурами - квадратом, треугольником, ромбом... - И свет, я жду твоего прихода из центральных земель, где сходятся все пути, куда направлены взгляды тех, кто по-прежнему надеется на то, что ты одолеешь тьму - приди, великий, мы нуждаемся в тебе! - и, обведя желтый камень кругом, он бережно опустил рядом с ним Браслет Огня и обломок Талисмана Солнца и отошел к краю поляны, где его уже поджидали два дракона, после чего сел между ними, скрестив задние лапы и прикрыв глаза.
   - Я начинаю, - тихо сказал он.
   - Что нам нужно делать? - спросила Мелинайра.
   - Ничего. Просто не двигайтесь... и не бойтесь. Я постараюсь, чтобы это дело не стоило вам слишком многого. - и, не дожидаясь ответа, он начал петь. Голос его, сильный, гулкий и красивый, эхом прокатился по ущелью, рассыпаясь мириадами отзвуков, а Нельмурагх, не останавливаясь, выводил все новые и новые фразы на древнем языке, до того сложные, что даже драконы не могли разобрать каждое слово, и они лишь тихо ему подпевали, захваченные общим ритмом. Какой-то полупрозрачный туман поднялся над зачарованным кругом, с каждым мгновением становясь все плотнее и поднимаясь к небесам призрачной громадой, постепенно обретая форму сияющих на солнце колонн, арок, лестницы, ведущей к главному входу... Мелинайра с другом следила за этим чудом, затаив дыхание, и даже не сразу почувствовала, что в ее душу вторгся кто-то другой, кто-то, что, словно пиявка, присосался к ней и начал высасывать из нее силы... И только когда ее лапы просто заледенели от холода, дракониха очнулась и, испугавшись, чисто инстинктивно попыталась разорвать эту связь, но тут услышала голос молодого дракона" "Не надо. Это Нельмурагх. Мы обещали помочь. Не надо.". С трудом повернув голову, она взглянула на него, чтобы увидеть, как он ободряюще ей улыбнулся, и от этой улыбки она почувствовала, как крепнет ее уверенность, ее решимость и отвага. И всякий раз, когда вторжение Архимага становилось особенно сильным, он сдерживал ее, успокаивая ласковыми словами, хотя и сам чувствовал, как по хребту текут ледяные струйки, забирающие из его тела тепло и свет. Он понимал, что так нужно, а потому крепился, сквозь сумерки, застилавшие глаза, глядя на то, как храм становится все выше, обретая все более отчетливые очертания благодаря нескончаемым завиткам тумана... нет, не тумана! Жизненной силы. Это она из ничего, из воздуха и солнечного света, создавала все это великолепие, и когда последняя витая колонна была завершена, Нельмурагх не просто лег - он рухнул ничком, и выглядел при этом так, словно за один этот день прожил добрую сотню лет. Лапы его тряслись, перья на голове серебрились выступившей сединой, и Мелинайра в ужасе поняла, что он уже почти мертв.
   - Верховный маг! Ваша светлость! - позвала она, перевернув его носом на спину и дергая за полы одеяния, точно собака, что будит своего заспавшегося хозяина, - Вы меня слышите?
   - Он совсем холодный, - ноздри молодого дракона испуганно раздулись, когда он наклонил голову к каштановому грифону, обнюхивая его, - Как будто... как будто он... Он...
   - Не говори так! - зарычала Мелинайра, - Он не умрет! Я не могу... Хватит! Я не могу потерять еще и его! - и она принялась тормошить волшебника изо всех сил, а потом, видя, что все бесполезно, ведомая наитием, она откинула голову назад, прикрыла глаза, и странный звук донесся из ее горла, из пасти брызнули солнечные искры, а потом дракониха наклонилась над лицом волшебника и выдохнула крошечный шарик словно бы расплавленного золота, скопления света, квинтэссенции всех пяти мировых стихий, что подлетел к груди грифона и втек внутрь. От этого по всему телу старика пробежала волна дрожи, и он вскрикнул от боли, резко открыл глаза, увидев небо, солнце и две золотистые головы, что склонились над ним с явно озабоченными выражениями на лицах. Некоторое время он просто смотрел на них, а потом слабо улыбнулся и, подняв лапу, положил ее прямо на нос молодого дракона, раскроенный старым рваным шрамом, так и не покрывшимся новой чешуей.
   - Спасибо, - прошептал он, - Если бы не вы... Я бы... - он глубоко вздохнул, - Спасибо, что не оставили меня одного.
   - Мы сделали то, что должны были сделать, - тихо сказал юный ящер.
   - Да, я знаю... Но все равно благодарю вас за мужество и отвагу. Особенно тебя... У тебя нет имени, но мне кажется, что я знаю, как назвали бы тебя твои родные. Зовись же ты отныне, сын мой, Сарронгором - Верным Сердцем. И да принесет оно тебе удачу и милость небес... - после чего его веки вновь закрылись, погрузив грифона в столь ему сейчас необходимый сон, а наши герои еще долго стояли неподвижно, смотря то на мага, то друг на друга, но чаще всего их взоры обращались к храму, к этому великолепному сооружению, невероятно прекрасному и изящному, но в то же время стоявшему столь непоколебимо, что трудно было поверить в то, что он был создан только сегодня. И у входа его... Мелинайра почувствовала, что на ее глазах закипели слезы, потому что там, сделанные из странного и явно очень редкого золотистого камня, выточенные до последней детали, до мельчайшей черточки на чешуйке, и при этом с потрясающим правдоподобием, стояли двое, дракон и дракониха, а на гребне последней привычно сидел, улыбаясь, такой знакомый феникс.
   - За тебя, Ильтиан, - прошептала она едва слышно, пока по щеке медленно сползала соленая капля, - За тебя, брат мой...
  ... - Ну, а дальше-то что случилось, бабушка? - спросил маленький дракончик, виляя коротким хвостиком и тараща и без того круглые светло-золотистые глазенки, - Расскажи! Ну пожа-а-алуйста!
   - Дальше-то? - старая дракониха усмехнулась, показав слегка сточившиеся, желтоватые, но все еще внушительные зубы, при виде которых у людей и представителей большинства других рас Валладельфии кровь отливала от лица, а ноги словно становились ватными, - Дальше мы отправились на запад, к границам Дарвонского графства, держась подальше ото всех - и людей, и магических существ. Мы знали, что наше время еще не пришло, и не хотели никому попадаться на глаза, чтобы нас никто не беспокоил и мы не беспокоили никого, а потому поселились в самой глухой крепи лесов, спрятавшись там от всего мира. Потом у нас родился сын, Лампфельдар, твой дядя, а там и дочка, Ральфирина, твоя мама. Мы были небольшой дружной семьей, и я уже не боялась смерти - ведь со мной были мои родные. Я думала лишь о том, что проживу много-много лет - чудесных лет! - и мне никогда не придется об этом жалеть, но вот однажды ночью, услышав песню, твой дядя вышел на Дорогу Единорога, где повстречал Арстелиона Тальфириона и его друзей, о которых в то время еще мало кто знал...
   - Тех самых?! - в полном восторге завопил малыш, выгнув дугой хвост и аж заплясав на месте, точно усевшийся на муравейник медвежонок, - Да как же о них можно не знать? Это же... те самые! Арстелион, Тельмира, Риккен! Герои Валладельфии! Те самые, те самые, те самые!
   - Да, те самые. - улыбнулась Мелинайра, прилагая немало усилий, чтобы не засмеяться, - И этот случай ознаменовал собой окончание нашего добровольного изгнания. Ибо мы верили древнему пророчеству, о том, что грянет гром, когда придет черный единорог, и замрет весь мир, ибо великие перемены принесет он с собой, - немного нараспев промолвила она и тепло улыбнулась, - Мы дождались, и он пришел, а значит, настало время. Вместе с людьми и прочими жителями Валладельфии я, твой дедушка и наши дети сражались в Великой Битве Света и Тьмы против бесчисленных войск Керра, и когда тот был повержен, а Мглистые Земли - освобождены, то мы вернулись сюда, в эти края, откуда были родом, и здесь, в самой глуши, мы обнаружили тех, кого и не надеялись встретить - нескольких солнечных драконов, выживших после бойни, устроенной Темным Властелином еще до моего рождения. Ах, какое это было счастье - словами не передать! Я думала, что мое сердце, не выдержав, разорвется на части, и я умру... - она вздохнула, опустив голову, чтобы внук не видел горячих слез, задрожавших в уголках ее глаз, - Но я выдержала. Я пережила боль - так неужели не смогла бы пережить радость? И вот с тех пор мы живем здесь.
   - А как же Нармильтон? И остальные?
   - Да, мы прилетали к ним. Конечно, это было очень тяжело, но Сарронгор меня поддержал, и мы смогли все им рассказать, как было. Я опять расплакалась... - и она невольно всхлипнула, - До сих пор больно вспоминать тот день.
   - И они... они тебя не винили?
   - Нет. Отец сказал, что, он в этом уверен, я сделала все, что было в моих силах, и смерть Ильтиана - не моя вина. Хотя, конечно, наше горе от этого меньше не стало. Кальмиас и вовсе плакал навзрыд... я даже не подозревала, что наш ершистый, ворчливый Кальмиас так любил своего брата! Он никогда не показывал этого... пока его не стало. Потом мы отвели их всех к тому утесу, где стоял памятник Ильтиану, и они долго стояли там, а потом Нармильтон сказал: "Ну что ж, по-разному я представлял свое посмертие, но большего почета, чем тот, которого удостоен мой сын, придумать не могу".
   - Да, - прошептал дракончик, - А знаешь, бабушка, я очень рад, что вы назвали меня в его честь! Очень-очень рад!
   - Так это же замечательно, маленький мой, - она ласково лизнула его в лоб, - Твой тезка мог бы тобой гордиться... Ну ладно, уже поздно, Ильтиан. Пора спать.
   - Ага, - зевнул тот, уже засыпая и сворачиваясь клубочком, а бабушка, улыбнувшись, бережно подхватила его на лапы и легко взлетела вверх. Ее крылья были все такими же крепкими и сильными, а огонь, пылавший в сердце, не утих за прошедшие столетия, и она быстро долетела до уступа на склоне Закатного ущелья, где спала ее младшая дочь, Ральфирина, с мужем и двумя младшими сестренками Ильтиана. Уложив внука под боком у матери, Мелинайра лучезарно улыбнулась и полетела прочь, с силой рассекая воздух. Весь клан уже давно спал, и немногие бодрствующие без всякого удивления провожали взглядом крылатую тень, привыкшие к странной привычке своей старейшины, что каждую ночь летала на один утес, самый высокий и отвесный, где долго сидела, глядя на звезды, и о чем-то разговаривала с ветрами. Молодые думали, что там она беседует с Великими Духами ("межпространственный контакт", как говорили они с жутко умными выражениями на мордах, хотя, спроси их хоть кто-нибудь о том, что это, собственно такое, внятно не смог бы ответить ни один), взрослые считали это всего лишь старческой причудой и усмехались, впрочем, вполне беззлобно, говоря, что после такой бурной жизни на старости лет впору и вовсе свихнуться, а немногие посвященные лишь грустно улыбались, слушая эти домыслы и молчаливо позволяя старой драконихе в который раз опускаться на гладкий серый камень, до блеска отполированный ее золотой чешуей, и, вдыхая прохладный горный воздух, тихо шептать, зная, что ее слушают только горы, да небо, да вечная тишина Вселенной:
   - Знала ли я, что я не последняя? Знали ли мы, что Керр будет свергнут, и наши края вновь осенят крылья могучих солнечных драконов? Наверное, не знала... Я жила настоящим, не осмеливаясь заглядывать дальше, потому что я боялась будущего, и не хотела знать о нем ничего. Но эти страхи прошли. Я больше не боюсь. Я не ведаю, что меня ждет впереди, но верю, что сумею с этим справиться! Слышишь, Ильтиан? Воинам неведом страх! Его не ведал ты, брат мой, не знаю его и я! Спасибо тебе за это... спасибо! Ты всегда говорил, что все рано или поздно умрет и отойдет в мир иной, что ничто не вечно в под луной, и река времени сточит любые, даже самый большие и самые крепкие камни на свете, что бессмертия не существует, но знай, что в моем сердце ты обрел его, как нашел пристанище в моем маленьком внуке, как отыщешь в душах многих поколений, что придут после нас! Да, Ильтиан, да! Мы сделали это! Мы с тобой стали чем-то большим, чем просто феникс и просто дракон, и нас никогда не забудут! Мы останемся жить в веках! И это - наше с тобой бессмертие! КОНЕЦ.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"