Аннотация: Его блестящим авантюрным способностям мог бы позавидовать сам Остап Бендер, если бы... Не другая эпоха... Книга опубликована.
ВАДИМ НОВОСАДОВ.
'ПОДЛЕЦ'.
'Avida est periculi virtus'.
'Доблесть жаждет опасностей'.
Его блестящим авантюрным способностям мог бы позавидовать сам Остап Бендер, если бы... Не другая эпоха.
'Тот не человек, кто не боролся с жизнью и не оставил в её логове клочьев своей шерсти'.
Р. Роллан.
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА 1.
Сергей Щеглов около года работал в страховой компании 'Золотое Руно', где докучливая суета сослуживцев, стареющих прежде времени в передрягах затянувшегося кризиса, и развязное высокомерие молодых отпрысков - учредителей компании, кроме которых никто не имел серьёзных перспектив в карьере, давно навевали на него отвращение и тоску. Но однажды, придя в офис, он был неожиданно изумлён, встретив новое лицо - юную особу лет двадцати. В их конторе была парочка смазливых девиц, но Ирина, так звали новенькую, - стройная, пластичная, хрупкая в своих лёгких движениях, с соломенными локонами до плеч, приветливо лукавыми глазами цвета бирюзы и пронзительным певучим голосом - имела необычное очарование, то, что можно назвать небесным, неумолимо разящим сладкой болью сердце любого мужчины, то очарование, и капли которого не найдёшь в диковатой надменности заурядных красавиц, хоть перебирай их целыми толпами. Сергей был заворожен с первого же взгляда, хотя и понимал, что кто-то протежировал эту 'белокурую бестию'. Иначе как объяснить, что, получив должность архивариуса, где нужно было сортировать и сканировать все документы, она только сейчас начала осваивать компьютер?
Она была студенткой, из какого-то захолустья Воронежской области, нанялась, чтобы зарабатывать на аренду комнаты в столице. Не зная, к кому её ревновать, Сергей пытался уловить, с кем из сослуживцев у неё шашни, но, к своему удивлению, не замечал пока намёков на её особую связь с кем-либо. Беспокойства неопределённой ревности продолжались. Ирина была пленительно неприступна для всех, даже для тех, кто, вероятнее всего, мог претендовать на неё.
Низкорослый уродец, глава компании, кряжистый, как карликовое дерево, бойкий, но всё же дряхлеющий, с непритязательным умилением перед очарованием ребёнка отпускал ей комплименты, продолжая при этом хранить верность ревностно преданной ему секретарше - толстозадой губошлёпке с жабьими глазами, чей слюнявый рот, кажется, атрофировал способность к поцелуям в долгом опыте орального ублажения любимого начальника, сексуальная потребность которого, впрочем, и не требовала чего-то большего. Как и до появления Ирины, он неизменно запирался со своей коровой в кабинете каждый день на интимную пятиминутку и вряд ли сменил бы этого сексуального вассала, который ещё и прислуживал грозным надзирателем за нравами подчинённых.
Золотая молодёжь, избавленная от черновых обязанностей, дабы не расточать своих стратегических талантов в страховом бизнесе, относилась к ней с кокетливым пренебрежением, не приглашая её на свои холостяцкие оргии, известные всему окружению. Державшийся особняком, не старый ещё вице-президент, недавно разведенный, тоже не оправдывал подозрений, держась с ней не более снисходительно, чем с остальными, въедливо, с повелительной лаконичностью.
Однако трудно было поверить, что неприступность Ирины не была оплачена скрытой опёкой со стороны кого-либо из начальства. Возможно, что Сергей, имевший свободный график страхового агента, бывая в офисе два-три раза в неделю или того реже, не успевал заметить тонкой игры загадочных взглядов и шушуканья, уличавшей бы кого-нибудь в интимной связи с Ириной. Наверное, робкие слухи ползли, но не раздувались до сплетен, отголоски которых сразу бы докатились до самого начальства, а оно было злопамятно и сразу бы уволило болтливых. У Сергея же не было доверительных лиц в стане егозливых тётушек-всезнаек, от которых не просочился бы и малейший намёк для постороннего уха, когда ими двигало высокомерие оберегаемой тайны.
От количества заключённых контрактов зависел заработок Сергея, но всё же он не был так велик, как ни старайся, а чрезмерное усердие только и наводило на неприятную мысль, что всю жизнь ему придётся зарабатывать свой хлеб такими скучными трудами. Поэтому он был работоспособен настолько, чтобы его не уволили, и под предлогом отсутствия карьерных притязаний игнорировал обременительные и малозначащее должности, какие предлагались сотрудникам, не имевшим особого расположения начальства. Он даже не искал его расположения, считая эту работу временной, и, как и многие сослуживцы, с радостью ушёл бы отсюда, подвернись ему более подходящая работа. В эту эпоху зыбкой демократии и животного капитализма, помноженных на традиционную инфантильность, мало кто не ощущал себя временщиком.
Появление Ирины зажгло огнём давящую пустоту вокруг него, он стал чаще появляться в офисе - этом холодном царстве в люминесцентном сиянии, где томилась невольница, которую он хотел выкрасть. Не остерегаясь последствий за знаки внимания к наложнице тайного и влиятельного опекуна, Сергей рассчитывал, как и любой бы другой молодой человек без гроша за душой и твёрдой почвы под ногами, на собственную привлекательность, остроту языка и дерзкую удаль. Прослыв сердцеедом, этот густоволосый шатен спортивного сложения с цепкой пронзительностью холодных серо-зелёных глаз, пребывая в пылу сладких чувств, не сомневался, что и Ирина не устоит перед ним. Предостерегающий, но уже слабеющий голос рассудка, что она, как и он, приехав в Москву из провинции попытать счастья, охотилась за обеспеченными столичными холостяками, совсем терялся в душевном гуле чувств. Её обычную улыбчивость и природную способность быть со всеми и всегда снисходительно обворожительной он принимал за особое поощрение, не замечая, однако, тонкой иронии по поводу тщетности его обходительности.
Накануне новогодних праздников полагались посиделки в офисе за шампанским и холодными закусками, где Сергей надеялся склонить её на новогоднюю ночь к себе домой.
Но едва вечеринка началась, как он обнаружил боль обманутых надежд: Ирина сидела рядом с этим вице-президентом компании Виктором - сорокалетним тусклым субъектом, маленькие глазки которого, обычно надменно-колючие, тщеславно горели сейчас от того, что всем теперь было ясно, в чьей оправе окажется этот сияющий бриллиант по имени Ирина. Дело приторно запахло венцом. Сергей не выпил и пары рюмок, как перед его глазами всё стало размываться, перехватило горло и стучали назойливые молоточки в висках. Неизвестно, сколько продолжалось бы это прострация, если бы не отрезвляла боязнь обнаружить в себе обманутого воздыхателя на потеху наглого подхалимства сослуживцев.
Он сумрачно опрокидывал рюмочки за каждый тост, и его отчаяние перешло в горькую безучастность. Вскоре ушёл президент, оставив попечение коллектива своей пучеглазой жабе и пожелав молодым как следует провести вечер. Но вице-президент Виктор не хотел уступать лидерство какой-то там секретарше.
- Давайте ещё раз выпьем за любовь. После третьего тоста мы сегодня пьём только за любовь, - проголосил распалённый Виктор с каким-то писклявым надрывом, раздражающим и омерзительным.
Пробежал неутомимый восторженный шум, стали наполняться бокалы.
Сергей невольно взглянул на Ирину и услышал от неё нечто поразительное, почти прочитав по губам, - небрежное замечание по поводу провозглашённого тоста, сказанное так тихо, будто про себя: 'Да где эта любовь?'. Оно гулким обещающим эхом отозвалось у него, словно где-то далеко проскрипела тяжёлая каменная дверь в этом пещерном мраке безнадёжности, нежданно обещая выпустить томящуюся надежду на волю.
- За любовь стоя! - требовал Виктор, не заметив реплики или приняв её за игривую шутку любимой.
- Мы уж, конечно, посидим, - заявила женская половина вечеринки.
Мужчины встали все, кроме Сергея, который, сам не понимая почему, остался на месте.
- Это касается всех мужчин! - повелительно воскликнул Виктор, свысока озирая Сергея.
Сергей не хотел обращать на себя внимания, поэтому поднялся, несколько смущённый. Но прежде прозвучала ещё одна ядовитая реплика:
- Может быть, здесь не все мужчины?
Виктор и кто-то ещё усмехнулись. И эта реплика тоже принадлежала ей. Что это было? Невинное жало молодой прелестницы, двусмысленное положение которой коснулось змеиной стороны её женской натуры? Невольный мстительный упрёк или вызывающий клич выхватить её из цепких когтей этой крысы вице-президента, пока ещё не поздно? Смутность догадок обжигала Сергея, и, почувствовав эту болезненную тягость неопределённости, он решил не притязать на неё, напустив равнодушие: 'с глаз долой - из сердца вон'. В этом пикантном эпизоде только горький привкус уязвлённого самолюбия от ухмылки Виктора не мог скоро исчезнуть.
Все выпили и сели. Но инцидент, видно, не был исчерпан. Сидевший рядом с Сергеем некто Фёдор, тоже страховой агент, но старше по возрасту и ближе к начальству, гадливо прошептал над ухом:
- Ты - третий лишний... На чужой каравай рот не разевай...
Сергей не то чтобы разозлился, просто сосед давно был ему неприятен, и потому он брезгливо ответил:
- Не вытирай о меня свои слюни.
- Это ты мне? - возмутился довольно подвыпивший Фёдор. - Я тебя спрашиваю, сопляк! - истошно промямлил он. - Возьми свои слова обратно...
Стол замер, обратив на них внимание, чем и спровоцировал опасную кульминацию в споре.
- А то что будет? - Сергей не поворачивал головы к обидчику.
Тот выплеснул стакан с минеральной водой ему в лицо.
Снова чья -то насмешка... Каждый мускул тренированного тела Сергея начал судорожно пульсировать от ярости. Всё бешенство он вложил в удар, от которого Фёдор слетел со стула, не успев и пикнуть. Сергей вскочил, взял его за лацканы и отбросил на стол через чью то голову, будто это был мешок. Грохот, звон, женский визг... Следующим под руку попался Виктор, уверенно попытавшийся остановить Сергея, но, получив крепким боксёрским кулаком по физиономии, распластался спиной на полу и не спешил подыматься. Пара человек ещё попались под горячую руку. Удовлетворивший своё буйство, Сергей направился к выходу и в эту минуту поймал её взгляд, в котором больше было тайного восторга , чем возмущения.
Сергей покинул офис в спокойствии могучего зверя, одним движением свирепой лапы разрушившего ловушку злокозненных пигмеев, уверенных, что проучат дерзкого чужака. С насмешкой победителя он вспоминал , как их лица, алчущие его унижения, вдруг пугливо немели, когда он с хладнокровной прытью метелил по рожам, попадавшимся ему под руку. Где же им было знать, что их безынициативный сослуживец - мастер спорта по боксу, агрессивный как хищник, когда дело касается его достоинства.
После этого скандала ему здесь на работать. А нужно было платить за снимаемую квартиру, которая стоила недешёво. Впрочем, Щеглов давно мечтал оставить это тухлое болотце из стареющих клерков. Об Ирине он сейчас думал с долей жалости и насмешливой снисходительности.
***
После новогодних праздников, которые он провёл в ресторане со случайными знакомыми и порядком поиздержался, он явился на фирму забрать причитавшиеся ему деньги за последние сделки. Пучеглазая секретарша в манере сурового вердикта уведомила его, что он уволен, и выдала ему только половину заработанной им суммы. Сергей не протестовал и торопился покинуть опостылевшее ему окружение. Навстречу ему попался Виктор с отпечатком его кулака - подбитой бровью и желтеющим фонарём под глазом.
- Послушай, приятель, если ты не извинишься, то твои неприятности на этом не закончатся, - грозно предупредил он, взяв его за рукав.
Сергей остановил взгляд на руке Виктора, и тот отпустил его.
- Смотри, чтобы у тебя не было неприятностей, - равнодушно ответил Сергей и пошёл своей дорогой.
По пути домой он купил несколько газет, печатающих объявления о служебных вакансиях. Не имея ни родственников, ни хороших знакомых, только так он мог найти работу. С жадностью пробежав несколько страниц, он утомился: предлагалось то, что он уже прошёл и к чему испытывал отвращение, - клерки, коммерческие агенты и всё в том же роде.
Мимо одного объявления глаз скользнул почти равнодушно, но с опозданием он вдруг понял, что цепкий крючок внимания подсёк нечто интригующее: 'Организации требуются молодые мужчины с привлекательной внешностью и обходительными манерами для оказания интимных услуг состоятельным женщинам'. Свежая мысль стать жиголо с неожиданной бойкостью увлекла Сергея. Зная только из книг и фильмов, что и мужчины иногда ублажают женщин за деньги, он живо примерил эту роль на себя, уверенный, что его не всегда разборчивое сладострастие поможет ему совмещать полезное с приятным.
Он набрал указанный номер телефона. Ответил тоненький женский голос с язвинкой, коротко спросил о соответствии требованиям и предложил завтра быть на собеседовании.
Серей вошёл в подъезд здания старинной постройки и нажал на звонок квартиры первого этажа. По домофону его спросил уже знакомый голос, замок щёлкнул, и он прошёл по коридору в просторную гостиную, где стоял гарнитур мягкой мебели и за столом сидела секретарша, соблазнительная - как и её голосок.
- Значит, это вы вчера звонили? - спросила она, с любопытством окинув его насмешливым взглядом.
- Да, я.
- Можете снять верхнюю одежду. Там в коридоре есть шкаф... Посидите, посмотрите журналы, пока Надежда Алексеевна не освободится.
Сняв пальто, Сергей погрузился в мягкое глубокое кресло и стал листать журналы мод, скрытно посматривая на секретаршу, особенно на видневшиеся из-под стола её притягательные ноги в дымчато-белых колготках и элегантных лакированных туфлях. Она уловила его невольные взгляды и снисходительно улыбнулась.
- Так вы думаете, я могу рассчитывать на успех? - хитро спросил Сергей.
- Сперва вы должны понравиться Надежде Алексеевне, - жеманно ответила она.
- Значит, вам я уже понравился.
На эту шутку секретарша почему то наигранно смутилась. Раздался голос по селектору, и она велела Сергею войти в соседнюю комнату, которая представляла собой нечто среднее между кабинетом и спальней, где был второй выход.
Хозяйка заведения, женщина лет тридцати пяти, жгучая брюнетка с красным бантом в пучке собранных волос. Смоляными глазами, обжигающе привлекательная, сидела в кресле, закинув длинную великолепную голень в узорчатом чёрном чулке, слегка покачивая тонким носком в шёлковой туфле с серебряной бляшкой. Сергей немного оробел.
- Ну что, молодой человек, хотите у нас работать? - спросила она низким голосом, оценивая его сверкающим взглядом кошки.
- Мне кажется, эта работа придётся мне по вкусу, - ответил Сергей, собрав в кулак всю смелость.
- Это хорошо, что вы так уверены, - в её голосе проскальзывала ирония. - От мужчин, работающих у нас, требуются определённые способности. Женщины, которые обращаются сюда, богаты и имеют право получать то, что хотят. Понимаете, о чём речь?
Она избегала бросить на него лишний взгляд, видимо, удовлетворившись его внешними данными и щадя его смущённое настроение. Сергей совсем не был стеснительным, но, видно. Она ошибочно подумала, что это так, расценив как достоинство.
-Думаю, что понимаю.
-И насколько вы опытны, чтобы так уверенно говорить?
- Для такого дела, наверное, мало опыта, к нему нужно относиться как к искусству, - пытался подбодрить себя Сергей.
Хозяйка коротко взглянула на него.
- Говорить ты умеешь, - вдруг она перешла на 'ты'. - посмотреть бы на тебя в деле... ну-ка встань, - повелела она.
Пока Сергей неторопливо обнажался, она подошла к столу, налила из открытой бутылки в бочонке шампанского и вернулась с бокалом на прежнее место. Сергей успел заметить, что и фигура у неё также великолепна, как и всё остальное.
- Что ещё прикажете? - кокетливо спросил Сергей, оставшись в одних плавках и ощущая лёгкое эротическое волнение под её пристальным взглядом.
- Пройдись по комнате. Представь, что ты на сцене и на тебя смотрят множество женских глаз.
Сергей неуклюже прошёлся, ссутулившись и согнув руки, будто собираясь к бою на ринге.
- Для стриптизёра у тебя мало выучки, - резюмировала хозяйка, - ты, видать, спортсмен. Уж не боксёр ли?
- Как вы догадались?
Хозяйка снисходительно улыбнулась.
- Впрочем, женщинам нравятся спортивные мужчины, - заметила она.
Сергей ощутил, как предмет его мужской гордости неудержимо выпирает из-под трусов и заставляет сладко изнемогать в чреслах.
- Подойди к Наталье, - указала хозяйка.
Сергей и не заметил, как секретарша вошла в комнату и прилегла на диван, подобрав ноги. Он приблизился к ней. Она старалась выглядеть бесстрастной, с насмешливой улыбкой в блёкло серебристой помаде губ и поволокой серых, как пасмурное небо, глаз. Её согнутые ноги пышно округлились, контурные линии сомкнутых ляжек и небрежно налегающей короткой юбки скользили по её силуэту и влекли к таинству интимных прелестей. Какая, должно быть, атласная кожа скрывается под этими белыми чулочками... Тем временем его баловник отвердел, словно камень, и стоически оттягивал трусы, как столб полотно палатки.
- Покажи теперь всё, что ты умеешь, - прозвучал потусторонне внушительный голос Надежды Алексеевны.
***
Через полчаса Сергей видел в приёмной и допивал бокал кофе с бутербродом: оставшись довольной, секретарша по имени Наталья теперь заботливо обхаживала его.
Но он испытывал сейчас неведомую ещё смесь пресыщения и омерзения, будто снялся в постыдном порнографическом действе, который срежиссировала циничная похотлитвая шлюха в отставке, презирающая мужчин, с затаённой местью к ним.
Его возбуждённое отношение к хозяйке было пропитано и ядом раздражения к её остервенелой надменности и сладкими порывами просить снисхождения у её безупречно-изящных ног, напоминавших два трепетных столбца жертвенника, где обречённый мог получить ни с чем не сравнимое наслаждение. Но Надежда Алексеевна, приняв его в свой женский клуб, подчёркнуто держала его на расстоянии, и даже если он вызывал у неё желание, проявив с секретаршей животную способность к соитию, то ему ещё требовалось заслужить своим раболепием редкое право на усладу её знойным телом.
Она накинула светлое манто и, уже почти не обращая внимания на Сергея, с непроницаемой важностью отправилась на какую-то встречу под загадочную улыбчивость попрощавшейся секретарши.
От этой жеманности - знак торжествующего презрения двух потаскух - Сергей выворачивало, как после перепоя. Он поторопился уйти вслед за сутенёршей.
- Придёшь в пятницу к семи вечера, - сказала Наталья небрежно и язвительно, угадав причину его резкой перемены в настроении.
- Как на счёт оплаты труда и профсоюзного билета? - с притворной озабоченностью спросил Сергей, чтоб под этим явным лукавством она разглядела только шутливое заискивание.
- Не беспокойся, не обидят.
ГЛАВА 2.
Прошло около месяца. Как-то днём Сергей возвращался после ночи, проведённой с клиенткой, домой. Он расплатился с таксистом и вошёл в подъезд, не обратив внимания на проходивших мимо спортивных молодцов, которые вдруг схватили его у самой двери его квартиры. Незнакомцы были крепкие ребята: Сергей сам не был слабаком, но не мог вырваться. Один железной хваткой держал его сзади за руки, а другой навалился на него и сдавил горло.
- Тебе привет от Викора, - злобно процедил он, ударил по лицу, потом в пах, в солнечное сплетение.
У Сергея сбилось дыхание, помутнело в глазах, он упал, его продолжали избивать, но от ударов тело немело, вскоре он ничего не чувствовал.
Очнулся, услышав над собой беспокойный женский голос и почувствовав, как кто-то тормошит его.
Он стал с трудом подниматься, голова кружилась, в висках било молотками, пальто, руки, лицо были испачканы кровью. Его стошнило. Пожилая женщина стояла рядом, с испугом и сочувствием смотрела на него.
Всё же ему хватило сил подняться и открыть дверь квартиры. Солёный вкус и пустота во рту - кончик языка скользил по нёбу, не находя зубов, а только раздутые склизкие дёсны. Он взглянул на окровавленной, обезображенное лицо и, открыв рот, поразился зияющей пустоте - три передних зуба отсутствовало. Уродливое отражение вызвало отвращение к себе и ненависть к обидчикам. Он поклялся во что бы то ни стало отомстить им, потом весь день прикладывал примочки на кровавые подтёки одутловатого лица.
Позвонила Надежда Алексеевна. Он ответил неузнаваемым, осипшим голосом, да и то вместо слов вылетал глухой свист.
- Мне Сергея, будьте добры, - повторила она недоумённо.
- Да это же я...
Пока он шепелявил ей, как его отделали, она, видимо, сдерживалась от смеха.
- Приезжай к нам, мы тебя вылечим. Кстати, Ольга Николаевна желает сегодня встретиться с тобой.
- Я потерял товарный вид.
- Ничего, синяки и ссадины украшают мужчину. А зубы тебе вставят за счёт фирмы. Это я беру на себя.
- Как только вставлю зубы, сразу же и выйду, - прококетничал Сергей.
Наверное, ответ ей показался дерзостью, однако она благосклонно усмехнулась, правда, с едва заметной иронией, которую он уловил в тайном восторге способного ученика, прошедшего ещё один тест на тонко организованное восприятие.
- В твоём деле зубы - не самое главное. Но раз так, я попытаюсь объяснить Ольге Николаевне, по какой причине ты не сможешь с ней встретиться.
Это разрешение не выполнять обязанностей казалось немыслимым послаблением.
Но вскоре она вновь позвонила.
- Ну, братец, видно, ты так нравишься женщинам, что они готовы встречаться с тобой в любом виде. Собирайся и приезжай сюда, - велела она с отрывистым гортанным скрипом, вмиг уничтожая весь сонм томительного ликования, навеянный ещё минуту назад.
Он отправился в клуб.
Там его уже ждала Ольга Николаевна, банкирша лет сорока пяти. С ней он провёл ночь раза три, небрежно относясь к интересу, который невольно разжёг в ней и из-за которого она настояла видеть его даже при такой уродливой физиономии.
Это была невысокая женщина, пышных, но всё ещё изящных форм, любившая шубы и горжетки, коих у неё был целый гардероб, со светло-русой мелкой завивкой волос, ровно и симметрично сходивших до плеч. Круглые и тёмные глаза были пронзительны и ласковы, голос - высокий и мягкий, внешность её выражала нежность, но и холодную властность, при необходимости, хотя её гордые манеры проявлялись несколько принуждённо. Коллекция перстней на пальцах её маленьких ручек и жемчужное ожерелье венчали законченный образ купчихи, навеянный призрачными представлениями о старине. По сравнению с другими клиентками она была просто блестящая красавица, но сейчас занимала его не более чем уставшего дрессированного зверя, понуждаемого к затасканному трюку.
- На вас напали? - спросила она озабоченно.
- Да, хотели ограбить, - равнодушно ответил Сергей, не смея жаловаться клиентке, хотя иногда отступал от этого правила для заискивания перед дамами. Ему это прощалось.
'Вот и доигрался', - подумал он, ощущая тяжесть навязчивой ласки этой антикварной барышни с её разнузданной похотью, забурлившей через край благодаря его темпераментным стараниям.
- Вам нужен уход, тогда всё пройдёт быстрее. Я вас приглашаю в свой загородный дом.
Эта заботливость была только розовым флёром сексуальной хищницы. Рассеянное нежелание Сергея сгущалось в раздражённый протест, он взглянул вопросительно на хозяйку этого сутенёрского дома, та искоса, прищуренным взглядом подгоняла его: чего ты, мол, дурень, ждёшь, когда тебя обласкивает такая женщина. Чего ещё ожидать от неё - зачинщицы этого гнусного заговора?
Их сговор, как впившийся в грунт якорь, остановил громаду его немого негодования, лицо оскалилось в тупой улыбке бессилия, которая так пришлась по душе его насильнице. Что нельзя было определить, чего больше в пронзительном мерцании её глаз - восторга, умиления или предвкушения интимной алчности. Как знать, может быть, в его трусоватой покорности она увидела оторопь восхищённого плейбоя - именно то, что вписывалось в шаблон её грёз об идеале дамского угодника.
- Я не вправе отказать, - ответил Сергей, в комичном стеснении от своего пришепётывания, старательно прижимая язык к нёбу, чтобы ослабить его, но получалось ещё более смехотворно и умилённо для дам.
Их умиление передалось и ему, горячка внутреннего раздражения опустилась до приятного градуса удовольствия.
Он вывел Ольгу под руку к её светло-синей 'вольво' последней модели. Она сама была за рулём. Дорога заняла около часа.
Предыдущие встречи прошли в её просторной трёхкомнатной квартире, роскошно меблированной, в престижном районе, но в свой загородный она везла его впервые - этот жест исключительного расположения он в какой-то тревожный смуте осознавал только сейчас. Размышляя над её увлеченностью им, он не знал пока, хорошо это для него или плохо. По крайней мере польщённый, он одновременно был уязвлён тем, что остальные его качества, помимо необходимых для секса, не принимались во внимание. А ведь он считал себя интеллектуальным, образованным и азартным. Вот если бы она ещё и это попыталась оценить... Ведь она же банкирша и к тому же незамужняя... Приятный озноб охватывал Сергея при мысли, какие невообразимые перспективы может сулить связь с ней.
С деликатной громкостью в салоне звучали романсы в записи, навевая сдержанный восторг у неё, который выдавался влажным блеском неподвижных хрусталиков глаз. Ох уж эти средне-возрастные барышни с их слабостью к элегиям, к этой тягомотине, всегда вызывавшей у Сергея если не раздражение, то насмешку над умильно страдальческим пафосом. Куда привычнее иметь дело с молодыми, борзыми тёлками, просто жаждущими удовольствий с прелюдией лёгкого романтического налёта, который может так же легко улетучиться, как и возникнуть. Но эти стареющие дамы... дай только повод для их страсти - и навлечёшь опасное лихо утрачиваемых год от года надёжд, которое сатанеет от очередного обмана, - ведь впереди всё меньше надежд и на сам обман...
Сергея. Однако, это не могло предостеречь. Его сейчас вдруг осенило исполнять роль любовника, избрав для этого амплуа некоего покладистого сердцееда и вливая явную сущность ловеласа в допустимую для своей самолюбивой натуры и притягательную для неё форму. Но в каких красках, тонах, символах должно быть это амплуа - он и сам пока не мог представить, имея на этот счёт лишь смутное, интуитивное ощущение.
С томным любопытством Ольга поинтересовалась, не глядя на него, любит ли он романсы, на что он ответил, что его вкус не игнорирует и этот жанр.
Они провели дорогу в несколько стеснённом разговоре: обсудили погоду, вернулись к романсам и их исполнителям, - и этого, слава богу, как раз хватило до конца пути.
Вокруг её двухэтажного особняка из красного кирпича была разбита рощица из голубых елей в несколько рядов, окаймлённая оградой из фигурного чугуна, в углах которой стояли пушкинские фонари. Отдельно располагался длинный, на пару машин, гараж, дверь которого открыл Сергей и куда привычно и ловко въехала хозяйка.
Они вошли в дом. Полы из паркета, стены обиты шёлком, кухня и ванные - последних было две - в дорогой итальянской керамике, лепные потолки, сияющие хрусталём люстры, роскошная мебель из натурального дерева и кожи. Особенным великолепием отличалась спальня и просторная кухня, оборудованная всем необходимым для самой взыскательной хозяйки.
Вкрадчивая Ольга распорядилась управляться с приготовлением ужина.
Они стремительно сближались за этими неторопливыми хлопотами. Завтра была суббота, и это размеренное, ничем не подгоняемое ожидание любострастия незаметно для обоих, похоже, уже стало прологом интригующего романа в духе королевы и молодого офицера-задиры, светской львицы и честолюбивого повесы. В каком ослепительном блеске грезились ему утончённые игры на 'ярмарке тщеславия' в обществе преуспевающих людей, куда она введёт его своим положением и где он не упустит шанса блеснуть своими талантами! А в каких порывах страсти и нежности расцвёл бы их роман, пока пресыщение или циничное предательство не накрыло бы его погребальным саваном!
Мечты завораживали, а между тем уже появились их осязаемые знаки, как земля в сизой дымке перед глазами морского путешественника, - в интонации Ольги уверенно зазвучали покровительственные нотки, она поинтересовалась, какие у него ещё есть или были в прошлом занятия. В двух словах Сергей почти всё выложил про себя, со степенным вдохновением всё сильнее ощущая себя любовником, побуждаемый единственным помыслом - безупречно соответствовать этому положению.
Они сели за стол, накрытый обилием овощных и фруктовых салатов, мясными и рыбными ассорти, несколькими горячими блюдами - жареной печенью и рыбой с разными гарнирами. Глухой хлопок открытой Сергеем бутылки, струйка дыма из горлышка - к этой минуте они уже общались совершенно раскованно, а после двух фужеров шампанского вечер перешёл в весёлое любовное воркованье, а дальше - в откровение интимных фантазий как прелюдии к смелому совокуплению.
Когда кровь достаточно взыграла от закусок, вин и прелести заявленных извращений, они разошлись в разные ванные комнаты готовиться к таинству интимной близости; и хотя они уже проводили ночи вместе, животная простота прошлых встреч блекла перед восхитительностью сегодняшнего вечера - всё как бы происходило в гамме новых ощущений, в приподнятом изнеможении страсти.
Сергей вошёл в спальню в накинутом халате, она полулежала в кровати под покрывалом, пухлые руки и плечи её были обнажены, играя матовым отливом в тусклом свете ночного светильника. Он прильнул губами к её горячей и мягкой как шёлк коже, источавшей ёдко-сладкое благоухание косметики и тела. Круглая грудь пришла в волнение от его ласк и плавно вздымалась. Никогда Сергей не подумал бы, что перезревшие, полнеющие женщины могут вызывать столько желания и что опьянённое воображение так убедительно превращает их пышные формы в прелести красавиц времён Ренессанса, богатых чувственностью и плотского искушения. Обычно его влекли юные Лолиты, едва обретшие развитость женских форм, а вместе с этим и неискушённый интерес к мужчине и не потерявшие своего невинного, очаровательного озорства. Но женщина, уже переступившая порог неотвратимого увядания, набрав все соки, весь колорит своей красоты, отчаянно спешащая насытиться сладострастием, перед тем, как её привлекательные ещё черты окончательно не размоются возрастом, давала Сергею самое подходящее прибежище, где он мог найти и участие в своих честолюбивых намерениях, и интимное удовлетворение. Так что такую волшебную находку, как Ольга, он сейчас не разменял бы ни на какую молодую тёлку.
Тем временем, подвергнув её пухлое тело ласкам, он раздразнил её почти до поросячьего визга. Взяв его бойцовской хваткой, она перекинула его на спину, налегла на него всем тюленьим весом и стала тереться о него, обхватив ляжками твердеющий фаллос, кряхтя и упираясь ластами в скомканную постель. Пощипав, поцарапав, помассировав, подёргав своими коготками его эрогенные зоны и члены, пока его шалун, вытянувшись, не стал раскачиваться в напряжении, как кобра перед прыжком, она встала на четвереньки, необычайно выразительно задрав круп при глубоком изгибе спины, и, зарывшись лицом в постельные холмы, прорычала в исступлённом изнеможении:
- Ну давай, что ты там ждёшь...
Если бы не вулканический темперамент молодого кобеля, от которого у него даже уши шевелились, он, наверное, катался бы со смеху от этой остервенелой возни истекающей суки.
***
Долго пребывая в истоме, он встал поздно, ближе к полудню. Спустился на кухню и застал там Ольгу в длинном шёлковом халате за приготовлением завтрака из отбивных.
После этой ночи Сергей чувствовал власть над ней, они обращались теперь только на 'ты'.
- У меня завтрак на скорую руку, - заметила она, подав телячьи отбивные, обжаренные в тесте.
К отбивным ещё подавались икра, рыбный балык, кровяная колбаса, картофель фри, солёные баклажаны, брюссельская капуста, горячие лепёшки и десертный набор фруктов.
- И этот королевский завтрак называется 'на скорую руку'? Уж не слишком ли ты скромничаешь? - весело отозвался Сергей.
- Ничуть. Вообще-то, у меня есть повар. В следующий раз я не отпущу его, пусть приготовит нам печёную утку.
Отбивные таяли во рту, Сергей ненасытно справлялся с ними и без передних зубов, запивая прохладным шампанским. Она почти не ела, влюблено наблюдая за ним.
- Какой всё-таки банк возглавляет наша добрая фея Ольга Николаевна? - задал он вопрос, которого ещё вчера боялся.
Она как бы неохотно назвала банк. Сергей слышал это название - это был известный банк. Ну и отхватил же он любовницу! Лицо его побледнело от замешательства. Чтобы не усиливать его смущения, она прятала свой взгляд.
- Кофе или чай? - спросила она, встав из-за стола.
- Чай.
Он торопливо выпил чай. Его мужское самолюбие было ущемлено столь неожиданно высоким положением хозяйки, он испытал неловкость и не хотел более оставаться. Оплаченное время для ублажения клиента вышло.
- Мне пора, - холодно сказал он, решительно намереваясь уйти.
- Тебе у меня надоело? - удивилась она, скрывая, кажется обиду.
'Тем лучше, - подумал Сергей, - так её быстрее можно выдрессировать'.
- Ни в коем случае. Просто мне пора, я ведь и так засиделся, а злоупотреблять гостеприимством клиента не положено. Я ведь на работе, - бойко ответил он.
Она не нашла чем, да и не хотела, возразить его изворотливой отговорке. Натянутой улыбкой скрыв досаду и раздумывая: и вправду ли этот покоритель женских сердец такой гордый или же он ломается, играет на его чувствах. 'Скорее всего, играет... Засранец... Хотя на его месте любой бы играл, имей хоть одну лишнюю извилину. И всё же я тебя проучу', - подумала Ольга, намереваясь позвонить сутенёрше и за доплату уговорить её отправить этого наглеца к какой-нибудь мятой старухе с неперебиваемым душком разлагающегося тела. От такой мысли лицо её озарилось лукавой ухмылкой.
Сергей вызвал такси, которое стояло у ворот её особняка уже минут через пятнадцать.
Он попрощался с ней в манерных почтении и ласке, унося с собой два смешанных чувства: во-первых, закравшаяся червоточина себялюбия разрослась до нестерпимого отвращения к своему постыдному занятию, которое он решил бросить и не появляться у неё в прежнем качестве, - он будет или её любовником или никем; а во-вторых - уверенный, что она влюблена в него как кошка, он имел твёрдую надежду, что она готова на определённые жертвы ради сохранения их интимных уз, чем ему и нужно было воспользоваться.
***
Почти вся следующая неделя ушла у него на дантиста, теперь его улыбка обрела жемчужную белизну вставленных передних зубов. Надежда Алексеевна велела ему прибыть в офис для последующей встречи с клиентом. На его невольный вопрос, не Ольга ли Николаевна желает встречи, хозяйка женского клуба с уклончивой ухмылкой ответила: 'Приезжай, узнаешь'. Сергей почему- то отправился в уверенности, что снова попадёт на свидание с Ольгой, где надеялся объясниться на счёт своих прав на неё, но, приехав, был раздосадован и потом совсем пришёл в негодование. Ему предписывалось ехать на встречу к одной высохшей выдре с извращёнными страстями, с которой у него некогда уже состоялась одна малоприятная ночь.
- Я не поеду, - заявил он небрежно.
- В чём дело? - изумилась сутенёрша.
- Я больше здесь не работаю.
Хозяйка зло сощурилась. Не ожидая такого дерзкого выпада от мальчика-паиньки.
- Ты наносишь ущерб моему предприятию. Из-за тебя я могу потерять богатого клиента.
- Мне плевать.
Она села за свой стол с угрозой на лице и вызвала по селектору охранников, которые недавно были наняты из-за роста доходов фирмы, в чём не последняя заслуга его, Сергея, разбираемого нарасхват обеспеченными дамами, жаждущими или просто плотских удовольствий или сопровождения галантного бой-френда на тусовочных мероприятиях новоявленной знати.
В кабинете тут же выросли два крепких лба, готовых превратить его в месиво из костей и мяса по одному лишь движению её пальца, особенно один из них, отъявленный его ненавистник, спавший с самой хозяйкой и потому в силу своего безмозглого самолюбия считавший себя выше его. Этот тупой цепной пёс, мечтавший свести счёты с соперником, - а дело шло именно к тому: сутенёрша давно положила глаз на Сергея, оставалось только до конца его вышколить, чтобы он стал покорным исполнителем всех её прихотей, - взял его железной хваткой под руки и со злорадной ухмылкой ждал указаний.
- Вздумал, значит, свинью мне подложить, и это в благодарность за то, что я предоставила тебе такую выгодную работу, - говорила она неторопливо, с брезгливым выражением лица. - Я решила вот что: за срыв этого заказа, как и за последующие, ты будешь платить из своего кармана... Отступные... Понял?
- Ошибаетесь. Это вы мне должны, прелестная Надежда Алексеевна, за последнего клиента.
- Как же смело ты заговорил, даром, что зубы вставил за мой счёт. Мои парни мигом их выбьют, только на этот раз вместе с челюстью. Или ты сейчас же отправляешься к клиенту или будешь платить неустойку в десять тысяч баксов.
Сергей изобразил озабоченность и с притворной досадой согласился.
- Ну ладно. Я всё понял. Только пусть эти костоломы уберут свои лапы.
Она подала им знак.
- Пока не отработаешь названную сумму, не уйдёшь, - сухо заключила поверившая ему хозяйка.
Охранник вёз его на машине по указанному адресу. Пока они стояли на красном светофоре, Сергей ловко выскочил из салона и торопливо скрылся в метро, оказавшееся неподалёку. Добравшись на снимаемую им квартиру, он в считанные минуты схватил самые необходимые вещи, деньги, документы и успел покинуть квартиру до появления визитёров от хозяйки.
В тот же день он снял другую квартиру, скромную, однокомнатную, на окраине. Снова он остался без заработка, а накопленной суммы хватило бы на пару месяцев.
В этот день он серьёзно задумался над своей будущностью - пора бы ему перестать быть ветрогоном, а искать постоянного дела с верной гарантией на обеспеченность. Свою надежду он, конечно же, связывал с Ольгой.
Внезапное бегство из 'женского клуба' сломало ему расчёт дезавуировать свои намерения - теперь он вынужден сам напроситься на встречу.
Едва перетерпев пару дней, он набрал её номер. Как ему показалось, она ждала его звонка и сейчас сдерживала свою радость. Он известил её, что через клуб они не смогут встречаться, поскольку он сбежал оттуда. Сергей говорил с волнением, а она, очевидно, понимая, что он смущён вынужденной необходимостью набиваться к ней, подкупленная это стыдливостью, была более чем снисходительна, настоятельно уверила его, что они отныне будут встречаться свободно, и пригласила его в ближайшую пятницу на обещанную печёную утку. Всё разрешилось как нельзя более удачно.
Вечер с уткой проходил ещё разгульнее, чем предыдущий. Ольга была в ударе, открыв ему тайное пристрастие: запела вдруг романсы пронзительным сопрано, то сияя одухотворённым умилением, то погружаясь в истому светлой печали, неусыпным оком страсти поглядывая на него сквозь поволоку опущенных ресниц; цитировала поэтические строчки, словно метая стрелы амура. Потом её сентиментальность переходила в озорство, забытьё веселья и бесноватость вожделения - она хватала его за руку и волокла в спальню, по пути срывая с него одежду, торопливо заталкивая его в постель и проводила свой шаманский обряд над голым трепещущим телом жертвы, доводя его до сластолюбивого изнеможения и искусными интимными приёмами удерживая в этом состоянии, пока он не молил дать выход семяизвержению; потом снова возвращала его на кухню, чтобы винами и закусками восстановить энергию его эроса и всё повторить в других вариациях.
Утомление наступило под утро. Встали далеко после обеда. У Ольги, похоже, праздник всё ещё продолжался, Сергея же одолевала тяжесть похмелья и пресыщения. Угар прошёл, исчез и бурный восторг сладостной ночи. И от вина, и от наслаждения трезвел он болезненно, с горечью похмельного синдрома обнаружив, что сел на мель в интимных чувствах к Ольге. Это для неё воплощённые на одну ночь мечты идеальной страсти могли казаться вечностью. Её же молодого любовника занимали куда более конкретные интересы: деньги и сколько-нибудь уважаемое занятие. Без этого, увы, его пассия не представлялась ему достаточно привлекательной.
Ольга накрыла ему стол, была внимательна и заботлива, сияя вдохновением, будто подпитывала его иссякшие чувства.
- Чем ты намерен занятья в ближайшем будущем? - поинтересовалась она, будто читая его мысли.
- Пока не знаю? - Сергей был польщён её прозорливостью и заботливостью.
- Ты говорил, что у тебя экономическое образование. В банковском деле что-нибудь смыслишь?
- В общих чертах.
- Ничего, научишься. Невелика премудрость. У меня есть вакансия. Вдруг ты подходящая кандидатура!
Она предлагала ему должность, как дарят гостинцы детям, весело и неожиданно.
Сергей изумился: она немедленно исполняла его скрытые желания. Впрочем, не так и трудно было догадаться о его настроении.
- Я не могу злоупотреблять твоим расположением, - пробормотал он.
- Только не надо этой ложной скромности. Тебе нужно на что-то жить. К тому же чем ты хуже тех, кому я делаю карьеру, которой они не всегда заслуживают.
Сергей готов был пасть к её ногам, раскаиваясь и прося прощения за минутное сомнение в своих чувствах к ней. В довершение своё великодушие Ольга увенчала конвертом, протянутым с изящной небрежностью.
ѓ- А это что?
- Деньги. Ты сам признался, что у тебя деньги на исходе. Тут хватит на первое время.
- Я не возьму, - обиженно возмутился Сергей.
Она бросила конверт перед ним.
- Бери, если дают. Отдашь, когда заработаешь, - настаивала она.
Он взял конверт с видом противоречивой покорности.
- Я предлагаю тебе должность замзавотдела, а когда начнёшь разбираться в тонкостях, сам станешь руководить, - резюмировала она деловито.
ГЛАВА 3.
Уже через день Сергей переступил порог банка, расположенного в трёхэтажном старинном особняке в центре города, который, судя по свежему блеску интерьера, был отделан сравнительно недавно: воздух ещё благоухал смесью запахов непросохшей извести, ёдкого лака и пахучего аромата полимерных красок.
Величественный зал простирался во все три этажа. С его обрамлённого лепниной свода, подпёртого по углам капителям барельефных колонн в античном стиле, нависала сплющенная гроздь огромной хрустальной люстры, чьё сияние играло отливами на глянцевой поверхности мраморного пола. В центре журчал фонтан, разбитый в виде горы из булыжников. Слева среди цветников и зимнего сада стояли кресла и столы для посетителей. Справа за отполированными стойками дежурили внимательные и приветливые девушки в белоснежных блузках и с ослепительными улыбками. Зал по всему периметру был опоясан коридорами на оставшихся двух этажах, ограждённых мраморными перилами, куда выходили двери служебных помещений; на этажи можно было подняться или по широкой лестнице или в одной из четырёх стеклянных кабин лифта.
У Сергея перехватило дух от такого великолепия. Его, провинциального, но честолюбивого паренька, будоражило необычной гаммой ощущений - боязнью, смешанной с ожиданием каких-то невообразимых возможностей и предвосхищением головокружительного успеха.
- Что вам угодно, молодой человек? - услужливо спросил его подоспевший менеджер в опрятном костюме с визиткой на лацкане, примерно его возраста.
- У меня назначена встреча с генеральным директором, - бойко ответил он, пересиливая свою минутную неуверенность, - передайте, что пришёл Сергей Щеглов.
Пока менеджер, озабоченный загадочной важностью неизвестного гостя, связался с секретарём генерального директора, Сергей наслаждался первыми минутами власти, может быть, самыми приятными, как многообещающей улыбкой любимой, которая слаще самого поцелуя, как предвкушением большого праздника жизни, вызывающим блаженства больше, чем сам праздник.
Учтивый менеджер проводил его до кабинета Ольги Николаевны на третий этаж.
Он нашёл её в уютном светлом кабинете, обставленном офисной мебелью в бежевых тонах. Она раскинулась в кресле с высоко запрокинутой голенью из-за полноты ног. Эта полная голень полого сужалась в тонкую лодыжку и заканчивалась маленьким загнутым носком, напоминая перевёрнутый античный кувшин. Сергей только в эту минуту отметил, что таких особо изящных ног он, пожалуй, ещё не встречал.
Она выглядела властной хозяйкой, только при его появлении в глазах заиграло кокетство.
- Сейчас я тебя сведу с руководителем отдела по сделкам на финансовом рынке. Пока будешь работать под его началом, - объяснила она, покачивая голенью.
Вскоре в кабинет вошёл невысокий субъект лет сорока пяти, лоб его был закрыт ровно остриженной чёлкой, разбавленной сединой. Грубые, как щетина щётки-усы тоже изрядно 'заиндевели', но придавали сочности неприметным чертам его лица с бегающими в прищуре колючими глазками. 'Стареющий ты плут, однако', - подумал Сергей. И нисколько в нём не было солидности, подобающей его должности. Голос у него был слащав и сипловат, имя и отчество сливались в скрипучее 'Игорь Константинович', что довершало полную антипатию к его личности. 'Никак отставной любовник', - ещё один вывод сделал Сергей, заметив смущённость в его лице, подобие ревности, когда Ольга представила их друг другу.
![подлец [новосадов]](/img/n/nowosadow_w_j/podlall/podl6.jpg)