Тишина стоит в поднебесье. Лишь боевой клич сокола порой нарушает ее. Стремителен полет прекрасной птицы, зоркие глаза ее ищут добычу.
Раннее утро, солнце едва поднялось на востоке. По просторам бескрайней степи, расстилающейся далеко внизу, бродит множество созданий, но некоторые из них особенно привлекли сокола. Даже ветер, самый древний сторож этих степей, не припомнит, когда в последний раз осмеливались ступить на ковер шелковых трав двуногие, обитающие в высокогорных долинах и густых лесах среди отрогов скалистых гор, едва виднеющихся на западе. Тем не менее, именно они двумя группами шли теперь куда-то на восток, в места, которых не знал даже старейший из рода соколов.
Предоставив двуногих самим себе, сокол продолжил свой путь. Ветер тихо шевелил серебристыми травами.
В знойный полдень, когда солнце в зените, и лучи его нещадно жгут травяные просторы, сокол вновь увидел незваных гостей. Двое из них значительно опережали вторую группу, но двигались медленнее. Сокол решил, что они спасаются от рассыпавшихся цепью охотников: он не раз видел, как загоняли оленей степные волки.
Заинтересовавшись, уже насытившийся сокол стал медленно кружить над пришельцами, подставляя коричневое оперение яркому солнцу.
Беглецы добрели до маленького ручья, едва видного в густой траве. Спустившись ниже, птица увидела, что один из них, юноша, был человеком, по их меркам совсем молодым, а девушка принадлежала к роду эльфов--тонкая и хрупкая, она с трудом держалась на ногах, что, впрочем, не делало ее менее прекрасной. Отчаяние было написано на лицах этих двоих.
Внимание сокола было отвлечено пробегавшим неподалеку маленьким стадом оленей, среди которых он заметил походящего детеныша, еще слишком маленького и слабого, чтобы спастись от стремительной птицы.
Перед самым закатом сокол возвращался с добычей к своему гнездовью. Девушка-эльф и юноша-человек лежали там же, возле ручья, прижавшись друг к другу, как когда сокол оставил их. Только теперь оба они были мертвы: темные глаза человека невидящим взором уставились в глубокие вечерние небеса; бескровное лицо эльфа спрятано на груди юноши; тела их пронзены стрелами, в изобилии покрывшими чуть болотистый берег степного ручья; золотисто-алые отблески далекого заката, придавшие живость их бледной коже, слепят глаза их недавним преследователям, идущим теперь вслед за солнцем к темным лесам у подножия высоких гор.
Сокол летит дальше. Темнеют небеса, гаснут последние сполохи вечерней зари; тихо шелестит едва серебрящаяся густая трава, тревожимая ветром, вечно поющим свою грустную песнь.
Вскоре после рассвета сокол вновь отправляется на охоту. Еще неярко светит солнце, все так же осторожно перебирает траву непоседливый ветер. Только в том месте у ручья, где обрели вечный покой эльф и человек, уже ничто не говорит о произошедшей трагедии: ветер скрыл стрелы травой; темная земля впитала кровь и растворила в себе то, что не съели за ночь обитатели степи. Лишь гуще зеленеет трава, напоенная соком жизни.
Дальше летит сокол, его боевой клич разрывает небесную тишину и далеко раскатывается по бескрайним травяным просторам.
Под сенью вековых деревьев, где щебетание птиц и шелест листвы нарушает песнь ветра, сидят в кружок эльфы: и седобородые старцы, и безусые юноши.
--Дерзкий похититель наказан, мой повелитель. Даже кости его не сыскать теперь в Великой Степи.
--А девочка, Айрилла?
--Она не пожелала вернуться, мой повелитель. Все свои силы она отдала на то, чтобы защитить недостойного. Она умерла вместе с ним.
Тишина опустилась на поляну--даже ветер и птицы вняли горю седобородого вождя эльфов.
--Быть по сему. Айриллавелан могла мудро править нашим народом, но она избрала иную судьбу, вступившись за дерзкого жителя высокогорья. Отныне ее имя будет навсегда вычеркнуто из нашей памяти. Ни одну девочку больше не назовут в нашем племени Айриллавелан.
Но еще не одно столетие жило среди эльфов предание о прекрасной и мудрой Айриллавелан, полюбившей человека и погибшей за него.
Тишина стоит над миром, лишь ветер поет свою вечную песнь обо всех, кто жил в этом мире и о храброй Айрилле, нашедшей свой последний приют в бескрайней степи на груди возлюбленного.
Бесшумно кружит над травами сокол, и изредка его боевой клич разносится по поднебесью, разрывает бездонную тишину.